В паре километров от Лешенского, за Большой рекой, на сотни квадратных километров раскинулся настоящий бор-зеленомошник, чистый сосновый лес, одно из красивейших явлений природы, которая Бог.
Красивее бора-зеленомошника может быть только бор-беломошник, но беломошников я пока не встречал в тех местах Псковской области, в которых удалось побывать. Беломошники я встречал на Керженце, на Кобоже, а особенно по правому берегу Луха в его нижнем течении, где такие боры занимают многие и многие сотни квадратных километров.
Бор называется зеленомошником по своему нижнему ярусу, который образован плотным и сплошным ковром зеленого мха. Собственно, других ярусов в таком бору практически нет: выше только стройные, высокие, ровные - одна к одной - сосны, прозрачный лес, в котором пролетевшую сойку или пробежавшего зайца видно за сотню метров, а то и больше.
Кроме чистого зеленого мха, нижний ярус в бору часто образуют сплошные поля брусничника:
Или черничника:
Правда, в этом году нет ни брусники, ни черники, но прошлым летом и того, и другого было в избытке - пару ведер черники можно было собрать, не выходя за пределы, попавшие в кадр этого снимка.
В бору растет вереск:
Весной смолистый сосновый аромат подчеркивается тонким запахом ландышей - их здесь много:
Часто встречается можжевельник - удивительное растение, которое, даже засохнув, годами не поддается гниению, настолько стойка его душистая смола. В байдарочных походах мы всегда делили спирт на две части: в одну клали сизые ягоды можжевельника, в другую - еще не совсем спелые ягоды рябины. Получался совсем другой вкус - специфический, а в рябиновой настойке еще и с задержкой послевкусия.
Обычен в сосновых борах и папоротник-орляк, в сезон указывающий на присутствие в этих местах грибов. Правда, в этом году грибов нет, и, кажется, не будет. Такое уж нынче лето...
Рельеф в наших борах очень сложный: волнистый, а иногда и с большими перепадами высот:
На самых высоких местах встречается и белый мох, составляющий основу подстилки боров-беломошников. Но у нас можно увидеть только его отдельные пятна:
Котловины заполнены водой многочисленных здесь озер - следы валдайского ледника, которым, вероятно, и был образован рельеф здешних мест.
В лесу за Большой рекой живут лоси, кабаны, медведи, волки, лисы, барсуки, зайцы, не говоря уж о глухарях и рябчиках. Но в чистом бору они встречаются редко, предпочитая густые заросли, которые на километр-полтора в каждую сторону покрывают берега реки. Тем более приятна вот такая неожиданная встреча:
На последнем снимке видно, как насторожилась беззаботная до тех пор косуля: это она заметила меня. А я немного заблудился - пропустил всего один перекресток лесной дороги, где мне надо бы свернуть направо, а я пошел прямо, и в результате оказался слишком далеко от брода, через который переплавлялся по пути в лес. Назад возвращаться я не люблю, ни по лесной дороге, ни по жизненной, поэтому сориентировался по компасу и наметил маршрут выхода на потерянную дорогу.
Тут-то меня и заметила косуля! Жаль, сосна заслонила часть ее тела, и невозможно оценить всю грациозность ее прыжка-полета. Но снимки сделаны с одной точки с разницей в доли секунды, поэтому вполне можно представить и высоту, и длину прыжка.
А вообще-то она вот такая - косуля:
Это моя третья встреча с этим украшением наших лесов. Первая была в мае прошлого года метрах в трехстах от Лешенского, на левом берегу реки, вторая в июле этого года, на заросшем поле и тоже на левом берегу, а это первая встреча в сосновом бору на правобережье. Жизнь удалась!
Надо сказать, что леса за рекой находятся в полном запустении. Лесной Кодекс 2006 года окончательно добил четкую систему лесной охраны и лесопользования, которая складывалась веками. В наших местах через Большую реку сохранился всего один мост, по которому пока еще можно проехать, но и он дышит на ладан, и через год-другой в бор за рекой можно будет попасть только через броды, которых немного, и большинство из них уже заилено и становится непроходимыми не только для машин, но и для тракторов. Здесь трактора еще ходят:
Этот брод находится рядом с мостом, теперь уже бывшим, по которому когда-то было оживленное движение: лесные дороги связывали многочисленные селения, которые тоже почти все исчезли в реальности, оставаясь еще на некоторых картах. Сами дороги в бору долго не зарастают:
Сохранились в бору и просеки с квартальными столбами, установленными еще при советской власти.
При советской власти заготовлены так и не вывезенные дрова, попавшие на снимки в начале этой заметки. Новая власть озабочена совсем другим, в первую очередь дележом сверхдоходов от нефти и газа - занятие, конечно, приятное, но вряд ли полезное для страны вообще, и для ее лесного хозяйства, в частности.
Леса отданы на откуп местным властям и далее местному бизнесу, который, однако, не торопится осваивать огромные пространства, когда-то являвшиеся как источником дохода для миллионов людей, так и одним из важных источников богатства страны. По замыслу чубайсов от лесной отрасли, местный бизнес должен был наперегонки броситься на аукционы, щедро отстегивая средства за право эксплуатировать лесные кладовые, а также круглосуточно тратя свой капитал на поддержание в порядке лесных дорог, мостов, просек, противопожарных разрывов и десятки других неотложных работ, без которых возможна только хищническая эксплуатация наиболее привлекательных лесных ресурсов, расположенных рядом с магистралями.
Гладко было на бумаге! Нет средств у местного бизнеса, ни свободных, ни каких других. Нет их и у давно обанкротившихся местных властей: основной источник доходов, промышленность, разрушена еще в ходе преступной приватизации, сельское хозяйство в силу общей крестьянской инерции продержалось чуть дольше, но тоже умерло, дотянув почти до прихода во власть группировки Путина, с которой связывались большие, так и не сбывшиеся надежды. Вот и живут на местах подачками из Москвы, питаются крохами от того самого нефтегазового пирога, который, увы, не вечен. Нарастает хищничество, нарастает обнищание населения, хотя несметные богатства - вот они, под боком.
Оказывается, свобода, за которую так рьяно боролись наши интеллигенты, предусматривает только свободу ходить без штанов. Свобода ходить в штанах, оказывается, предполагает наличие производства, в том числе, производства этих самых штанов, а такой поворот либеральной мысли оказался непосильным для нашей интеллектуальной элиты, допустившей уничтожение руками Чубайса и его заокеанских советников мощного советского производственного потенциала. Не докумекала элита в силу своей общего умственного дебилизма и слишком ярко выраженного частного стремления к закромам Родины, от которых ее быстренько оттерли более шустрые товарищи - нынешние господа из кучки абрамовичей, организованной преступности и вороватого чиновничества.
В итоге лес брошен на произвол судьбы. Квартальные просеки, когда-то служившие и противопожарными разрывами, и подъездными путями для рубок ухода за лесом, распаханы еще до Кодекса 2006 года, образуя хоть какую-то защиту от лесных пожаров, которые для сосновых боров просто смертельны - лиственные леса возгораются реже и труднее. После Кодекса распахивать их некому и не на чем, а здесь сухие сосновые иголки вспыхивают, как порох. Слава Богу, нет мостов, и сюда не проникает дикая рать "отдыхающих" с шашлыками под водочку - спалили бы, не задумываясь. Диалектика: чем хуже, тем лучше. Дожили!
Рубки ухода за лесом - осветление, прочистка, прореживание, проходные и санитарные рубки - теперь такая же диковинка, как белый медведь в пустыне Сахара. Раньше в наших тамбовских лесах даже сосновые иголки сгребались и шли на топливо. Валежник - бурелом и ветровал - всегда вырезался на дрова и вывозился подчистую. Сейчас бор захламлен валежником - пожар в таком лесу может перейти в верховой, и тогда - смертельная трагедия. Другая трагедия - болезни леса. Тот же сосновый шелкопряд, беспрепятственно и вольготно размножаясь, может за пару лет сгубить миллионы гектаров самого элитного леса. Раньше с шелкопрядом успешно боролись. Теперь борьба идет за распиливание бюджета и за время мелькания на экране. Демократия же!
Последняя надежда леса - вот эти бывшие просеки, распаханные государственной лесной охраной, которая в 2008 году стараниями демократов была распущена.
У страны же и такой надежды не остается...
А в Лешенском продолжается обычная жизнь. Недавно у меня опять были гости: из Питера приехал сын Ярослав:
И не один, а со всем семейством:
Наконец-то, привезли и моего друга, кота Урсона, который в прошлом году все лето жил у меня в Лешенском:
На снимке с котом играет мой внук Илья, по-домашнему Бублик. В руках у Бублика мяч, забытый Аделиной, дочерью Киры Вылегжанина во время их недавнего визита в Лешенское
А здесь Бублик балуется у реки с моим колониальным шлемом, в котором я спасаюсь от нынешнего палящего солнца:
Здесь мы отправляемся извлекать из верши хищную рыбу - не хищную ловить нельзя!
Здесь, воспользовавшись тем, что родители уехали в Порхов смотреть тамошнюю крепость, я оснастил внука тем, без чего не обходится ни один мальчишка:
Это мы с ним готовимся гонять сороку, которая обижает маленьких птичек, так что никаких стекол в окнах домов и машин!
Дети пробыли в Лешенском несколько дней и уехали путешествовать дальше. В их обширной программе Великий Новгород, Валдай и Иверский монастырь, Вышний Волочок, Торжок, Тверь, Москва, Сергиев Посад, Переславль Залесский, Ростов Великий, Ярославль, Вологда, Ферапонтов монастырь, Череповец, Тихвин и возвращение домой в конце августа.
Лешенское опустело:
Остались косьба, рыбалка и вот такие закаты, которых еще будет очень и очень много: