|
Что ты смотришь на меня зелеными колдовскими глазами? В них не меньше ярости, чем в красных звериных. Какого цвета будут твои глаза, когда ты будешь умирать под моими руками? Я не хочу тебя убивать, но вынужден сделать это, потому что только так я могу тебя спасти. Тебя...или ее ...мою жену. Она сейчас спит в прозрачной камере анабиоза, как сказочная царевна в хрустальном гробу, и ждет принца. А принц стоит здесь, в операционной, пьет вино и плачет, потому что устал и запутался. Потому что должен убить тебя, Рыжая, чтобы вернуть своей жене то, что отнял зверь там, в лесу, на поляне, залитой солнцем.
Знаешь, Рыжая, в тот день солнце было особенно ласковым, оно играло в прятки с ветром, а безмятежность и нега разлились в лесном воздухе. И этот страшный контраст...этого просто не может быть в такой день, это несправедливо. Для боли и страха есть безлунные ночи и дождливые серые дни, когда мрачное небо отдается тоскливым предчувствием в сердце. Во тьме и сырости боль и страх закономерны, естественны, потому что рождены в холоде и мгле. И поэтому в такие дни, занимаясь привычными делами, ты все время подсознательно ждешь, что унылая серость позовет свою верную подругу - беду. Но в тот упоительный день это было неправильно и нелогично. Тот чертов нескончаемый солнечный день я пережил бесчисленное количество раз во множестве реальностей, а ты...ты только сегодня, и тебе наверное кажется, что это ад. Нет, Рыжая! Ад - это перемещаться по разным мирам, искать и находить и тебя, и каждый раз отправляться с тобой на пикник в лес, и каждый раз ждать зверя. Ждать, когда он прыгнет.
В каждом из миров я пытался выдернуть тебя в другую реальность в последний момент, но каждый раз я сам себе мешал. Да, Рыжая, никто, даже Господь Бог, не может отменить пространственно-временных парадоксов. И если в каждом из миров у тебя есть двойник, то он есть и у меня, а вдвоем мы не можем существовать в одной точке пространства-времени. Знаешь, во всех этих любовных душещипательных фильмах мужчина всегда говорит женщине:
- Если в этой жизни нам не суждено быть вместе, то в следующей нас ничто и никто не разлучит. Чушь! Если в этой не смогли, то в другой не смогут и подавно!
Я же, напротив, не смог отыскать ни одной реальности, в которой не был бы женат на тебе. Ты удивлена? Думаешь, я пьян? Нет, Рыжая, во всех реальностях я знакомился с тобой в метро, толпа притирала нас друг к другу, и расстаться мы уже не могли, и через месяц женились. Я всегда был хирургом, хотя...почему был? Я и есть хирург, а ты - скрипачка и здесь, и во всех бесконечных реальностях. Может быть, поэтому ты такая чокнутая, может быть, поэтому я так тебя люблю.
Я пытался обмануть вероятности : попадая в очередной мир, я, как ребенок, закрывался в собственном доме, не ездил на метро - да что я только не делал! Но все равно становился твоим мужем или твоим любовником. Хочешь вина, Рыжая? Нет? А я выпью.
Мне ничего не оставалось, как обратиться в Совет Хроновероятностей и попросить на тебя лицензию. Они вообще очень неохотно и крайне редко идут на такой шаг, но для меня было сделано исключение. Я когда-то сделал им парочку не совсем легальных операций, я ведь очень хороший хирург.
Сначала они пытались уговорить меня вырастить клона - донора и взять у него нужный орган. Но у настоящих органов, родившихся и выросших вместе с человеком, есть память, а у клонированных нет. И лицо клона, выращенного специально для трансплантации, будет удивленным, но не счастливым, когда теплый летний дождь грибной свежестью прольется на него. А губы, вымазанные земляничным соком, все равно будут пахнуть лабораторной пробиркой, пусть даже не в реальности, а в моем воображении. И Совет Хроновероятностей дал мне лицензию на изъятие тебя из реальности, но с одним условием: оборвать все причинно-следственные связи, отсечь все, что может повлиять на вероятное будущее. Ты уже поняла, о чем я? Я вижу по твоим слезам, что ты поняла. Как холодно и отстраненно это звучит: "оборвать причинно-следственные связи". Ты называла это горше, но человечней: Венец Безбрачия.
Я стал твоим первым разочарованием. Ты, конечно, влюбилась в меня с первого взгляда, что неудивительно: ведь ты любила меня во всех мирах. И, несмотря на разнообразие карточной колоды вероятностей, которую постоянно тасует Вечный Игрок, все-таки существует логос - прозрачная капля вне пространства и внутри него, в которой заключена твоя любовь ко мне. А бесчисленные эманации... какая разница, сколько их?
И когда ты призналась, что любишь меня, я притворился, что женщины не интересуют меня. А что еще мне оставалось? Эта ложь дала мне возможность быть рядом с тобой, присутствовать в твоей жизни в качестве стороннего наблюдателя. Помнишь старую сказку Шварца о Медведе и Волшебнике?
- Мудрецы поднимаются ввысь, на башни, и бросаются вниз ради любви к истине, - так говорил Сказочник. - Солдаты умирают с криком победы на губах ради любви к Родине. А что сделал ты ради любви к женщине?
- Я отказался от нее, - тихо отвечал Медведь.
Так и я отказался от тебя, Рыжая, во имя любви к тебе же...или к своей жене...я уже не знаю, я запутался и очень устал, заблудился в себе и временных парадоксах. Ты и она - один тот же человек, но ты здесь, на операционном столе, а она в камере анабиоза. А я, как всегда, любуюсь твоими волосами ...роскошными рыжими прядями... в них заблудился солнечный свет, как на картинах Боттичелли, и не найдя выхода, остался пленником медовых бликов, янтарных искр.
Тебя и ее зовут Вероникой, но я никогда не называл тебя по имени - теперь ты поняла почему? Имя принадлежит моей жене, а ты была Рыжей Ведьмой - так легче, не так больно, хотя к боли я привык, приспособился к сухому комку в горле, который мешает дышать. Как там сказал поэт?
И у Гамлета чудная кардиограмма,
Если он умирает четыреста лет.
Бог, как же я устал быть Тобой, и решать, кого казнить, кого миловать! Я даже придумал молитву:
- Господи, дай мне роскошь быть слабым!
|