Аннотация: Обзор конкурса "Феникс". В соавторстве с Григорием Панченко (жюрейский голос был один на двоих).
Мы прочитали все рассказы первой лиги. Большинство текстов нам понравились - как на наш взгляд, подборка весьма неплохая; безусловно слабых рассказов в лиге нет. Все авторы проявили тот или иной уровень литературного мастерства. Другое дело, что низкие оценки ставить придется. Таковы правила игры...
Итак, сразу же оговорка: если Ваш текст получил низкую оценку, это НЕ значит, что он абсолютно плох. Это значит всего-навсего, что большинство текстов в лиге - не хуже.
Условно, для себя, мы выделили два критерия оценки. Один из них, само собой, - тщательность и достоверность стилизации. Условие стилизации соблюли все или почти все участники: одни в меньшей степени, другие - в большей. Но главный критерий - художественность в широком смысле слова. Не всякий текст, где жанровые особенности соблюдены безупречно, получит высокую оценку. Все-таки задача стояла - не просто написать стилизацию, но написать рассказ, стилизованный под древний жанр.
Помимо литупражнения, в тексте должно присутствовать еще что-то - стержень, авторское организующее начало. Не только "как", но и "зачем". Пусть лишь на первый взгляд кажется, что в тексте нет ничего, кроме психологии древнего/средневекового человека и соответствующих жанровых+языковых особенностей. Но если такая психология - лишь объект изображения, если в подтексте присутствует оригинальный авторский взгляд на вещи, который и делает текст интересным для современного читателя, - лишь в этом случае рассказ можно считать удачным. Это трудно? Но никто и не говорил, что задача будет легкой :))
Разумеется, введение неожиданного фантдопущения в традиционный жанровый канон приветствуется - поскольку синтез этот труден сам по себе и поскольку такое введение чаще всего "провоцирует" читателя на размышления, создает в тексте глубину, многомерность.
Увы, во многих случаях, напротив, создалось впечатление, что перед нами даже не столько стилизация под определенные жанры, сколько... они сами. Пусть и неизвестный сюжет, пусть сравнительно оригинальный. У Козьмы Пруткова есть "Желанье быть испанцем", а здесь у нас - желанье быть ирландцем, китайцем, итальянцем... список можно продолжить. Зачем? Потребители "первозданных" жанров как художественных произведений уже давно на том свете, да и существовали ли они вообще? Не всегда: сплошь и рядом жанр предполагал что угодно, только не восхищение им как объектом литературы; в нашем же случае это, как ни крути, первоочередная задача. Подходить же к конкурсу так, как ролевики подходят к воссозданию костюмов и доспехов, вряд ли стоит. Если уж нужно изучить объект стилизации, то все равно придется оригиналы изучать, а не конкурсные новоделы. Не говоря о том, что новодел - это в лучшем случае; в худшем получается зомби. Вот вроде бы все такое же, ходит, зубами клацает - а не живет...
Пара слов о выборе тем для стилизации - во всяком случае, по данным первой лиги. Этот выбор несколько однобок. Разумеется, стилизация под жанр рыцарского романа (или его фрагменты) уже успела набить оскомину и давно перестала быть "коронным номером" русскоязычной фэнтези; но именно поэтому УМЕЛУЮ и ОРИГИНАЛЬНУЮ стилизацию мы бы прочитали с удовольствием. Жаль, что даже попыток не было (или - в первую лигу не прошли?). Зато наблюдается некоторое злоупотребление сагой. К жанру новеллино участники прибегали, может быть, и не слишком часто, но все равно он чересчур доминирует на фоне других плюс-минус средневековых жанров: ведь нет ни романсеро, ни фабльо... всего один пример средневеково-латинской книжности... и одна немецкая "городская новелла", причем скорее с приставкой "псевдо", в романтических одеждах (а вот столь же немецких шванков и т.п. тоже нет!)... Дальний Восток представлен ТОЛЬКО Китаем: единственная попытка японской стилизации - и та прозвучала на китайский лад (а какие богатые возможности предоставляет, например, корейская литература!). Весь остальной Восток явился в арабской маске, хотя порой эта арабизация искусственна (а вот тюркские, иранские, индийские образцы не были явлены ни разу). Классическая античность взята за основу лишь единожды (неужели римские жанры оказались столь малопривлекательны, а многочисленные греческие - непривлекательны вообще?). В седой древности безраздельно властвует Шумер (чем он лучше того же Египта, предоставлявшего широчайшие возможности для фантастической стилизации?). Присутствует единичный образец видения-апокрифа, собратьев у него нет: ни иных апокрифических сказаний, ни стилизаций под житийную литературу, ни талмудических притч, ни коранических сур (ДО ТАКОЙ СТЕПЕНИ боязно играть на этом священном поле?). Старорусская тематика тоже представлена довольно однобоко, причем опять-таки лишь в одном случае не вызывает сомнения корень стар-. Из Нового Света вообще ни одного гостя не явилось, а ведь там были впечатляющие литературы со вполне фантастическим привкусом (что, Хейердала никто в детстве не читал?)...
Не рискнем делать категорические выводы, но похоже, что в ряде случаев речь идет о "первом прибежище" или "последней надежде", когда авторы более-менее наспех погружаются в более-менее общедоступные сборники, надеясь сразу на две вещи. Что экзотика жанра поможет скрыть торопливость - и что первоисточник почти никому из "конкурентов" неведом. В результате судьям и читателям слишком часто приходится раскланиваться с одними и теми же общими знакомцами: во всяком случае, это касается первоисточников скандинавских, итальянских, китайских, шумерских, да уж и русских.
Еще одно, теперь уже частное, замечание. В некоторых текстах нас поразило великое количество сносок-примечаний-объяснений. При этом часть поясняемых реалий, вообще говоря, и так очевидна для грамотного читателя - а другую часть можно бы оставить без пояснений: пусть создают атмосферу (все же перед нами не перевод литпамятника с комментариями, не научно-популярная статья, а фантастический рассказ). Ну, а третьей части лучше бы просто избежать, выбрав более удобопонимаемые реалии.
Поскольку голос у нас один на двоих, мы старались выставить каждому рассказу независимые оценки, а затем суммировать их, вывести средний балл. Довольно часто мнения совпадали - или различались малосущественно. Гораздо реже (всего пара случаев) оценки были почти полярными. Что и неудивительно: вкусы у нас сходные.
Каждый из нас постарался объяснить свои оценки. Отзывы будут выкладываться попарно, а в конце каждой пары - средняя оценка, итог.
Довольно своеобразное "Желанье быть викингом": основные грехи - не в дословном копировании, когда стилизаторская маска срастается с авторским лицом, а, гм, в чем-то противоположном. Условно говоря, Corvus сдирает со своего викинга шкуру и напяливает ее даже не на себя, но на сопротивляющегося читателя. Что до стиля - то хочется посоветовать: "Друг Сигурд, не говори красиво! Рясу в джинсы не заправляют, а в пряди не употребляют замашки, уместные при составлении кенингов. "Когда же ворвался в корабельный сарай бури День на коне пламенеющем, что гривой озаряет все Девять Миров" - ну-ну... Да, заслуженно прославленный Ярхо почти таким же стилем писал о твоем тезке - но то была не "родовая", не "королевская" и даже не "фантастическая" сага, а прямо-таки эддический миф. Ты скажешь, друг Сигурд, что вправе предпочесть именно Ярхо, а не Стеблин-Каменского? Нет, не вправе: к выбору между ними проблема не сводится, т. к. "саги-о-современниках" переводили также Глазырина, Джаксон, Гуревич, Лебедев и ряд других мастеров экстра-класса. Зарубежных тоже. И все развитие скандинавистики за черт-те сколько десятилетий подтверждает: в этом вопросе великий Ярхо был НЕ прав!"
Без конца объясняется, "переводится" то, что для персонажей (и "потребителей") реальной саги очевидно: "кольчужная рубаха-бирни", "мужи-эйнхерии и воинственные девы-валькирии" (почему-то вторым приписано то же занятие, что и первым), "турс-великан"... При том наличествуют непереведенные диковины вроде "двергов"... Все это выдержано малость в духе "Спешите видеть, сколь глубоко я познал реалии мира викингов!". Притом с самими-то реалиями просто беда, когда речь идет не о букве, но о духе. А хоть бы и о букве! Нарочно лишь малая толика примеров: "Заколдовано место это, говорили люди к пущему негодованию епископа, а друид улыбался странно и приказал священник запереть его в подвале". Думаете, их там двое, клириков, и священник поспешил выполнить приказ епископа? Нет: их, клириков, там один, и он - епископ. А священником назван он же (неоднократно). Ого! Конечно, каждый солдат носит в ранце маршальский жезл, но чтобы маршал в ответ ефрейторские лычки носил... Интересно, кто из них - Сигурд, епископ или автор - не знает, что в северных краях тогда епископств было еще даже не шесть, и все - ответственнейшие пункты, туда не в ссылку едут, а как альпинисты на Эверест: цель жизни, высшее достижение. А уж если выйдет до настоящих дикарей добраться - тем более! Вдобавок - кто из этой не совсем святой троицы думает, будто вот так можно взять и впереться с епископскими полномочиями в чужую епархию, кто не знает, под чьей опекой должна была пребывать Гренландия (при чем тут гнилая инициатива герцога Нормандского?) и т.п.? Да и действующий ирландский друид в годы уже далеко зашедшей христианизации Скандинавии- это вроде как фламин Юпитера Капитолийского в годы христианизации Руси (поэтому вдвойне смешно, когда, найдя в тогдашней Ирландии нераскулаченных язычников, заблудившийся "председатель обкома" намерен лично строить там коммунизм, а не обратиться в местный обком за полномочиями и вообще просто чтобы узнать, что ж такое происходит на таком году советской власти?!). Ладно уж, ведь тот гад-епископ одновременно и не любит "никакой музыки, кроме хора церковного - ни вагантов странствующих, ни бардов площадных, ни трубадуров придворных" (всех сразу, в одном пространстве-времени? тогда где рокеры с акынами?), и мыслит категориями "карлик Вестри держит на широких плечах Твердь небесную". Впечатляют и оборонительные посиделки внутри рядового деревенского дома, где дружина греется не у огня в очаге, но по-уличному, у агромадного костра (в Вальгаллу захотели?). Вдобавок эта хатка такой конструкции, что в ней и надежно запираемый подвал для друида отыскался (точно: костер они жгут на деревянном полу... ну варвары, что поделать), и щитоносный боевой строй можно выстоить в правильном порядке.
Полным-полно пышных фраз "под архаику": "Как мог допустить герцог, чтобы корабль христиан правил язычник?!" (Предвижу ответ Сигурда: "А мой дядя - так он вообще самых честных правил! И молчи уж, самозванец: я-то намек герцога понял, ты явно никакой не клирик, а кто-то из числа его проштрафившихся подчиненных, и тебя просто надлежит втихую обронить за борт, лишь немного отплыв на запад от Нормандии!") "Успели едва на судно взобраться, как заслышали позади - словно Дикую Охоту - волколюдей Гармовых, Фенрира отпрысков...""Со язычески боги Хакон / Сгинул, и с той поры премного / Страждет народ". Да-да, дедушка Ярхо, опять узнаем влияние Вашей школы, но когда лично Вы так описывали приключения Сигурда Фафниробойцы - это было одно, а когда Ваши правнучатые последователи лезут с мифологическим стилем в саги исторической эпохи, то получается вроде "...и достал новый русский пистолет-тот, и приставил к челу недруга своего, и спустил курок-тот, а из дырищи-той - кровища-та до самых лядвий-тех, в натуре!".
Самая главная загадка - для чего этот рассказ написан. Чтобы вот так лягнуть христианство во имя традиционных ценностей даже не язычества, а оборотничества? Я убежденный атеист, порой и антиклерикал, но меня совсем не радует, когда это делается вот ТАК.
Правда, мог тут быть разыгран козырь, превращающий победу в поражение: ситуация, когда язычник и христианин вместе заплыли в мир столь древнеязыческий, что вынуждены - как люди одного времени - действовать там плечом к плечу и спасаться в одной лодке. В самом деле: попади персонажи "Саги об Эгиле Лысом" в "Сагу о Вельсунгах" - думаю, именно так бы им и пришлось поступить, какие бы контры их ни разделяли прежде и как бы ни была мила кому-то из них языческая старина. Аналог: нынешний христианин (вместо язычника) и атеист (вместо христианина), угодившие хоть к Торквемаде, хоть к Никону. Вот ей-богу, пришлось бы им вместе пробиваться обратно к "порталу", как в стивенкинговских "Лангольерах"!
Но с этого козыря автор не зашел. То ли и не собирался, то ли даже в такой ситуации не рискнул озвучить мысль о союзнических отношениях и оборотнически-языческой архаике, с которой даже поклоннику Старых Богов примириться труднее, чем с христианством. (В результате епископа там вообще могло не быть: что, без него норманнам в той деревне легче бы пришлось?) Забавная ситуация: язычествующему автору и персонажам его не хватило веротерпимости по отношению к епископу, он же почему-то священник. В этом, безусловно, тоже христианство виновато? :)
К сожалению, ваша оценка - 2 балла, высокочтимый хевдинг. Готов принять ваш вызов на хольмганг. Только приходите со своим хьопспьотом.
Марина: У меня к этому рассказу другие претензии: не по части фактологии или особенностей стилизации, а сугубо литературные. Прежде всего: не вижу ударного финала. Да и финал ли это? Последняя фраза повисает в воздухе: "...увидели норманны на берегу людей, в руках держащих волчьи шкуры". Вместо того, чтобы прояснить ситуацию, напротив, добавляет неопределенности. То ли это действительно оборотни, то ли жители селения, надевшие волчьи шкуры, чтобы испугать норманнов (и тогда рассказ превращается в анекдот, что ему чести не делает). В общем, остается впечатление тяжелого недоумения. И в чем итог рассказа - для главного героя, Сигурда (епископ - персонаж глубоко второстепенный)? Да ни в чем: поездка завершается неудачей, и только. Сигурд, видимо, и сам этому очень рад. Стало быть, ни перемены в судьбе, ни перемены в мировосприятии не наблюдается (Сигурд как раньше почитал старых богов, так и после этой ситуации, вероятно, не переменил своего мнения).
А ведь как хорошо все начиналось... "Давно прошли те времена, когда называли его морским конунгом и имел он дракона морского с дружиной и земли в Ирландии. Средь острых скал покоится ныне дракон, добычею воронов стал его хирд и в доме отчем объявлен он ныне лишённым мира. Неподалёку от Руана жил он, с горечью поминая о делах минувших..." Сразу возникает картинка, и эпическая тоска по ушедшим дням хорошо воссоздана. Но дальше все утонуло в пафосе и нагромождении излишних подробностей.
Не чувствуется стержня, и оттого разваливается композиция. Есть попытка стилизовать, есть обилие пышных словесных формул и обилие деталей (Григорий уже писал, что не всегда эти стилистические моменты и эти детали адекватны), но для чего все это писалось? Да, основной конфликт эпохи - между язычеством и христианством - воссоздан. (Кстати, я не вижу, чтобы здесь была именно попытка лягнуть. Скорее попытка беспристрастно воспроизвести конфликт, пусть и не без влияния традиционных антихристианских штампов.) Но, по-моему, этого маловато для полноценной художественной вещи. В рассказе нет общеинтересной проблематики, того, что приближает эпоху к нашим дням, а не отдаляет. Словом, нет сверхзадачи в рассказе...
И все же ощущение эпохи присутствует. Или попытка создать это ощущение, довольно-таки тщательная. Автор немало поработал над стилизацией, пусть и с относительным успехом, - а что рассказ выглядит слабовато на фоне других текстов первой лиги, так это потому, что в целом уровень ее очень высок.
Несколько стилистических замечаний:
"Тогда поднимутся они, дабы выместить ненависть, что копилась веками в их душах на блаженных в своей вечной жизни асов и на хранителей знаний ванов..." - у автора явно проблемы с запятыми, и не только в этой фразе... Я вообще-то считаю, что писатель не должен знать пунктуацию идеально - это значило бы отнимать хлеб у корректора :) Но в данном случае отсутствие запятой искажает смысл фразы.
"...дабы выместить ненависть... на... асов и на... ванов, и на... мужах-эйнхериях и воинственных девах-валькириях..." - автор запутался в падежах.
"Что же, пусть такого ваше решение" - ой! Надеюсь, это все-таки опечатка, а не ошибка.
"Но Сигурд был против и говорил, что ему за 'просвещение' язычников герцог не платит" - как-то эта фраза выбивается из стиля. Будто вдруг вмешался комментатор и пересказывает своими словами.
"поминая некоего Вальтера-ваганта, из-за песен коего" - я понимаю, что в стилизациях под скандинавские тексты допустимы повторы, но не до такой же степени.
Марина: Очень "вкусная" стилизация. Можно каждой фразой наслаждаться, каждым стилистическим оборотом, и впечатление достоверности полное. Жаль только, что это СОВЕРШЕННО не рассказ. Нет признаков целостного художественного произведения, как-то: сюжет, композиция, проблематика и т.п. Просто литературное упражнение, и не больше того. В качестве псевдодокументальной вставки в фэнтезийный роман/повесть смотрелось бы отлично (при условии, само собой, что эта вставка играет там некую сюжетную роль, а не просто "от фонаря" появилась). На конкурсе рассказов - увы, не катит.
Повторяю, жаль, потому что если отвлечься от критерия "рассказ / не рассказ" - это одна из лучших стилизаций в лиге, как бы не самая лучшая.
А так... сперва хотела поставить 5 баллов (высокую оценку дать не могу, низкую - тоже), но затем полноценные рассказы-стилизации сдвинули этот текст по шкале вниз. В результате оценка - 4.
Григорий:
Тут у нас мнения с соавтором-по-судейскому-голосу крепко разошлись. Я бы выставил "Бестиариуму" высокую оценку: великолепная стилизация, хороший язык (труднодостижимое сочетание: одновременно и сохранены особенности учено-книжного стиля Средневековья - и читаемость для наших современников!). И фантастичность высокая. А насчет того, рассказ перед нами или нет...
Ну, пусть не рассказ. Но все же "малая форма". Современная фантастика в этом неопределенном жанре многое приемлет: и псевдорецензии на несуществующие тексты, и псевдообъявления, и псевдодневники с псевдобортовыми псевдожурналами...
Лично я с особым уважением отношусь именно к моделированию научных трактатов. И, конечно, в любой сборник РАССКАЗОВ такой трактат можно помещать на общих основаниях.
Пара замечаний. Все же когда трактат назван "Бестиарием", а в нем (по крайней мере, в приводимом "отрывке") ни слова о зверье, а лишь об... этих самых - то такое кажется перебором. И еще: "Пустынные номады про такой способ знают и загодя на поле боя убитым врагам носы и уши отрезают, дабы воспрепятствовать некромантии" - так вроде той технике некромантии, что ранее описана, это не воспрепятствует?
Небезынтересно! Собственно литературные похвалы и почти целиком - к первоисточнику (сейчас, в Германии, у меня нет перед глазами академического перевода "Мабиногион"на русский, но стиль, насколько я помню, именно таков). А вот введение в кельтский текст фантастического сюжета получилось достаточно гармоничным. Не скажу, что такой сюжет редко обыгрывался в фантастике - но как раз здесь любопытный сплав.
Несколько придирок. Идейная: неужели для наказания/искупления все равно, от кого защищать братьев наших меньших: от браконьера (либо от капризной блажи высокородного охотника) - или... от "природных" хищников, зверей и птиц? Кажется, даже европейские "зеленые" при всей своей лихорадочной запальчивости не могут предъявить им равные обвинения! Загрызши гадюку во имя куропатки - сократишь или продлишь свой срок? Шекли в "Страж-птице" эту проблему хорошо затронул, пусть и без всякой мифологии...
И благостное финальное "ныне отпущаеши..." в смерть мне как-то тоже показалось не кельтским. "Свободен отныне и во веки веков" - да, христианская установка, у М. Л. Кинга - так, у Некрасова ("Было 13 разбойников, был Кудеяр-атаман") - даже слишком так, а вот у кельтов скорее этак. Король Суибне в сходной ситуации, по-моему, уходит глубоко неуспокоенным, да и его коллеги по кельтскому взгляду на бытие - тоже. А Таллиесин в конце превращений отнюдь не гибнет прямо на месте!
Технические придирки: "на ветке старой, пожухшей осины" - скорее листья "пожухшие", чем все дерево. Странно мне и сочетание кельтских богов, исконно-кельтских представлений, а также друида - с терминами "развитОго феодализма": сюзерен, фаворит, рыцарь... Не помню: кажется, в "Мабиногион" порой встречаются такие совмещения, т. к. тексты известны нам в поздних записях. Да кельтский быт на каком-то этапе их и реально допускал. Но не столь густо! И там это объясняется контекстом - а здесь нет. И уж фраза "Тогда я спрыгнул на ветку пониже, хотел клювом острым щипнуть своего фаворита" - словно из лексикона Екатерины II, а не юного... допустим, рыцаря, гоняющего по лесу с дружками (пусть даже там родовой и пр. статус соблюдается). "Я видел глаза обезумевших в страхе ловцов и стрелявших": "ловцы" здесь синоним "ловчих", т. е. охотников вообще, отделение от них стрелявших немотивировано. Да и страх откуда? В ч. II его при сходных обстоятельствах и в помине не было, хотя там сразу чудеса начались.
Оценка: 7 баллов.
Марина: Занимательная история, и рассказана интересно. А длинная стихотворная строка, как ни странно, отнюдь не утяжеляет восприятие. Что характерно - это проникновенная, искренняя интонация, будто автор сам прочувствовал все, о чем пишет (может быть, именно в этой интонации - причина, почему текст воспринимается как нечто оригинальное, несмотря на, в общем, неновый сюжет?). А закольцовка (эпиграф и последняя строка) придает рассказу особый смысл: речь идет о свободе и о трудных путях ее достижения.
Словом, вещь читается легко - и заставляет задуматься.
Насчет "зеленых" мотивов у меня та же претензия: приучить хищников быть вегетарианцами? да неужели это тоже степень свободы?
Несколько стилистических замечаний. "Были" - "затравили" - случайная рифма, которая, мне кажется, в нерифмованном стихе желательна не более, чем в прозе. "Как будто бы молнии били из глаз его, как из грозовой темной тучи" - повтор "как". "Но кто бы узнал в малой птахе того, кто был раньше наследником ленных владений" - повтор "кто".
Но все это мелочи. Одно только жаль: трудно отыскать журнал, который взял бы на публикацию рассказ, написанный в стихотворной форме...
"Особенностью новеллы и ее языка является широкое использование простонародных оборотов" (из аннотации) - ну и что? Где в тексте простонародные обороты? Если не ошибаюсь, только в речи Марко, обращенной к Дожу: "задаром" и "вдругорядь", - больше нигде. А тогда к чему эта аннотация? Она не характеризует художественные особенности стилизуемого жанра, она приклеена впопыхах. Ладно, за недостоверность аннотации оценка все равно не снижается.
Попытка стилизовать тщательная - и все-таки, мне кажется, автор недостаточно прочувствовала жанр. Либо писала, не видя перед собой цели (т.е. сверхзадачи, некоего проблемного стержня, на который было бы нанизано произведение). Либо и то и другое вместе.
Имеется: совокупность эпизодов, которые, казалось бы, более-менее удачно складываются в сюжет. Но вся конструкция разваливается при внимательном взгляде. Что было бы, если бы убрать предисловие насчет стеклодувов?.. если бы у Марко не было брата?.. если бы Марко не сделал чудесный кружевной кубок (привет Бажову!)?.. если бы доказал свою любовь к Матильде не благодаря жуткой истории с глазом и мертвецами, а каким-либо иным, хотя и тоже самоотверженным способом?.. если бы не было чернокнижника?.. и поспешно пересказанного эпизода о встречах на рынке? Да ничего бы не изменилось. Была бы, по сути, та же абстрактно-условная история о том, как двое влюбленных находят друг друга. А все эти сюжетные элементы - просто декор, кубики в конструкции, которые можно переставлять туда-сюда. Прямо-таки не ренессансная поэтика, а барокко...
Теперь о центральном эпизоде. Как именно Марко доказал свою любовь? Он явился во главе флотилии мертвецов к балкону и напугал бедную девушку до истерики. Странный способ завоевывать симпатии своего предмета любви, но допустим. Главное: видение, шар с глазом и мертвецы - это "рояль в кустах". Оно, это видение, возникает само по себе (кто его послал? какие силы?). И шар в конце концов возвращается туда, откуда и появился: на кладбище. Потому что так нужно было автору.
Стойте, но давайте все же вспомним, что стилизация идет под жанр средневековья... Ну хорошо, пусть не средневековья - Ренессанса: гуманистическое мировоззрение и т.п. Но ведь в бога они (хоть простые стеклодувы, хоть авторы новелл) все-таки верили! И вот Марко - если называть вещи своими именами - заключает сделку с дьяволом. Ну или, по крайней мере, призывает демона и повелевает ему совершить весьма трудоемкие действия. И демон с охотой повинуется... Он не требует у Марко ничего взамен. Это, наверно, какой-то особый, нигде более не встречающийся демон (потому что известно: силы Ада никогда ничего не совершают просто так). Ну, ладно, думает читатель: значит, подвох будет следовать далее. Но подвоха нет как нет! Марко не расплачивается за свою сделку. То есть вся эта ситуация просто повисает в воздухе. "...Матильда, осознав, на что решился мастер, чтобы еще раз увидеть ее" - а на что он решился? Чем пожертвовал? Да ничем! Возникает вопрос, для чего весь этот цирк с мертвецами вообще нужен в тексте...
Увы, рассказ - при обилии затейливых сюжетных наворотов - внутренне пуст.
О стиле. Подбор лексики и словесных формул действительно тщательный. Языковые особенности более-менее соответствуют выбранному жанру. Но в целом создается впечатление переслащенности. Перебор: множество таких эпитетов, как "обворожительный", "изумительный", "драгоценный", "крошечный одинокий", "незабвенная прекрасная" и т.п. Притом в начале повествование идет неспешно, внимание тормозится (не в последнюю очередь именно благодаря подобным эпитетам), а далее появляется торопливость, как, например, в эпизоде с кладбищем и шаром... или в ситуации с чернокнижником и попытками Матильды встретиться с Марко, наконец увенчавшимися успехом (один абзац!). Похоже, автор действительно очень боялась утомить читателя. "И вот этому-то глазу приказал Марко немедленно доставить его к красавице Матильде. Глаз закрылся в знак согласия..." - торопливость, пересказ вместо показа.
Еще замечания по стилю. "Как вам, вероятно, известно" - подряд эти два "тно" плохо звучат.
Второй абзац рассказа - обилие "ание"/"ение" и прочих "ие". Да и не только здесь...
"...К вящей славе правителя лучезарной Венеции, разлученный с нежно любимым братом и друзьями, не имея возможности видеть предмет своих грез" - из-за переусложненности фразы получается, что он к вящей славе правителя разлучен и не имеет возможности видеть.
"...Осознав, на что решился мастер, чтобы еще раз увидеть ее, внезапно поняла, что она влюблена в этого юношу и жизнь в хижине отнюдь не представляется ей чем-то ужасным, при условии, что жить она будет вместе с Марко" - очень перегруженная конструкция. Особенно союзами "что"/"чтобы".
"Мудрый старик посоветовал ей не оскорблять второй раз мастера, пытаясь заставить его полюбить женщину, на которую у него есть повод обижаться, а поселиться на острове под видом простой девушки и попытаться завоевать предмет своего обожания" - а здесь перебор с инфинитивом.
Я понимаю, что переусложненность конструкций возникает из-за стремления соблюсти стиль - но все-таки автор пишет современное произведение (пусть и стилизацию), и критерии оценки должны быть соответствующие.
Но главные недостатки повествования: опять-таки торопливость и переслащенность.
Оценка: 1.
Григорий:
Вполне типовое "Желанье быть итальянцем". Сюжет весьма заковырист (весь в название!), однако если говорить о художественных достоинствах, то хромает рассказ на обе ноги. При выбранной автором литературной форме это фатально. При некоторой претенциозности изложения (а она есть!) - вдвойне. Не сочтите это нарушением вежества, дражайшие нобили обоего пола, однакож не стану я приводить пояснений, ибо в сем достославном деле мне за автором рассказа о Марко не угнаться, понеже сам рассказ наилучшим пояснением себя и являет.
Чуть-чуть только о реалиях (тоже можно много говорить!). "Чернокнижник" и "мудрый старик" если и совмещаются, то не без мотивировки и не в соседних предложениях короткого рассказа. В первом из терминов столь силен отрицательный оттенок, что даже не верится в легальное положение его носителя - который вот так просто, как аптекарь или нотариус, держит в городе свой "офис".
Впрочем, это, конечно, цветочки на фоне того, как легко примирился с Марко и город, и церковь (ее как-то вообще не видно!), и даже его собственная гильдия. Это после ТАКОГО сеанса некромантии!!! Тут даже ситуация "Дьявол среди людей" смоделированная "С. Ярославцевым", показалась бы недостижимым идеалом: ее-то персонажи заботились почти исключительно о своей жизни, а потому готовы были примириться со страшным соседством. Современники же Марко, во-первых, очень крепко заботились о посмертном бытии - потому вряд ли стерпели бы столь "дьявольские деянья", чем бы ни угрожал им конфликт. Во-вторых - чем угрожал-то? Решительно непохоже, чтобы Марко мог такие штуки регулярно, а главное - оперативно повторять, если на него весь город ополчится (ополчился бы! Да и не нужен для такого весь город: хватит одного профессионала со стилетом, который "случайно" попадется на пути в уличной толчее). А хоть бы и мог! Чем кончается противостояние с городом - ясно на примере хоть бы и Садко, хотя тот вовсе не так выпендривался, мертвецов из могил не призывал.
Да, еще: "Создателем новеллы эпохи Возрождения был Дж.Боккаччо" - вообще всей? Тогда понятно, отчего автор и в конкретике путается...
Почти беспросветное "Желанье быть японцем", да еще - забавно! - в том жанре, в котором японцы желали быть китайцами. Вдобавок совсем древними, из "неиспорченного времени" (то-то они еще просо выращивают, а не рис). В целом красиво, но сама по себе такая красота, определяемая контурами жанра, меня не очень впечатляет. К тому же для современного сознания поступок Чена выглядит лютой и подлой жестокостью, а исправление кармы Аня - страшной трагедией. В первоисточниках я спокойно принимаю и не такое, но в новоделе как-то не тянет солидаризовываться с эпическим бесстрастием автора и с поддакивающими ему персонажами.
Технические замечания: вплотную следуют "выращивать просо" и "взращивать серебро".
"Содержал при дворе театр" - формулировка слишком в духе придворныхобычаев, а не обычаев богатогоподворья.
ОЧЕНЬ странно смотрится термин "ресторан", даже если иные переводчики коанов его и используют.
Подряд: "Пришедшее в расстройство хозяйство быстро вошло в прежние пределы... [Чен] пришел в совершеннейший восторг от гармонии обратных тонов" - хорошо хоть, что он не от прежних пределов вошел в расстройство!
Оценка: 4 балла.
Марина: Просто понравилось, и всё. Я не согласна, что рассказ ничего в себе не заключает, кроме красивостей. Имхо, здесь не только соблюдены особенности жанра, но и авторская мысль присутствует вполне. Выверенная композиция (ничего лишнего, все работает на проблему); лаконичный, создающий ощущение достоверности стиль; впечатляющие образные параллелизмы (песня соловья, водопад, заходящее солнце - дорога к Верхнему Чистому Храму - кулинарное искусство - акварели и "простая мелодия пастуха"). А в итоге получается глубокая и трагическая притча об искусстве. И от финала мурашки по коже: "Даос Чен допустил ошибку, открыв человеку его предел".
Действительно, свой предел знать страшно.
И насчет жестокости не согласна: этот поступок Чена - все же необходимая дань стилизации. Что поделаешь, если японцев (да и китайцев, кстати) мы воспринимаем именно такими, а не какими-либо еще?
В минус рассказу - то, что он не пытается стать чем-то большим, нежели просто стилизация. Как восточная новелла - великолепно, но под понятие "современный фантастический рассказ" эта вещь все же подходит не вполне.
Итак, жанр - быличка. У меня вопрос к автору: это что, жанр древнерусской литературы? Отнюдь не утверждаю, что в допетровское время не было устных рассказов о леших, мертвецах и т.п., обладавших, возможно, сходными литературными признаками. Но на письме они не фиксировались! А жанром древней/средневековой литературы может считаться лишь то, что получило письменную фиксацию, иначе все наши догадки по этому поводу так и останутся домыслами.
Собственно, автор и не скрывает, по-видимому, что стилизует под быличку как жанр, распространенный в XIX-XX вв. И язык, и реалии - девятнадцатый век самое раннее, даже намека на допетровскую эпоху в тексте нет. Разговорный язык (не только "книжный") в XVII веке вовсю фиксировался на письме: "Житие прототопа Аввакума", "Повесть о Горе-Злочастии", ряд сатирических повестей... Ничего даже близкого.
Так что условиям конкурса рассказ не соответствует.
А как написано - понравилось. Приятное чтение, хороший стиль. Языковые особенности народной речи воссозданы тщательно. Другое дело, что история уж очень незамысловатая. Рассказ не больше самого себя, но и не меньше - в общем, неплохо сработанная вещица, которая не содержит в себе никакого "остатка", заставляющего задуматься и перечитывать.
За несоответствие условиям конкурса оценка снижена: 5 баллов.
Григорий: Из аннотации: "Быличка - выражение религиозного сознания" - ну да, не совсем без того, однако в рассказе "Бесёнок" Словицкого определение поточнее. К тому же - вот простите, но здесь все-таки "Здравствуй, дедушка Бажов!" (см. отзыв на рассказ "Чудо-девица" Васильева). Оному дедушке и благодарность за очень, очень значительную долю сюжета и заданный уровень стиля.
Вообще же странное впечатление. Неплохо, но... Удивления нет. Т. е. есть, но слабосказочное, едва прочерченное по ткани этнографического наброска. Словно бы писал человек, который хорошо подготовился к экзамену на фантаста и зверюге-экзаменатору не даст себя срезать, но... сам предмет ему не очень мил.
Теперь мелкие придирки.
В целом современные обороты не вяжутся с единичными прорывами ("как тать" и т. п.), когда автор вдруг вспоминает о свойствах материала.
Леший может, конечно, править на болотах, это полиморфный персонаж - но обычно туда поселяли иных представителей демонологии.
В деревенских условиях "просто так" привезти себе в дом девицу - уж никак нельзя. Либо должно быть по меньшей мере венчание, причем прилюдное (ну и как она это воспримет? Если без проблем - то это уж такое разрушение "атмосферы чуда", и без того здесь едва ощутимой...), либо... Вы поняли: подвергнут крайнему отсракизму (нет-нет, я знаю, как это пишется! :)) Особенно после того, как дети пошли. Их, кстати, как: крестили? Не могло быть иначе... И как они, крещеные, вернулись к "демонскому" образу жизни?!
Не призываю автора переделать рассказ в привычном духе конфликта между "правильным демоном" и "неправильным людским миром". Но для себя надо бы решить, как там работают внутренние механизмы. Может, перенести все в недавнее прошлое, 1920-50-е гг.? Как раз и фантастичность вырастет!
Между прочим, здесь ведь все-таки не обошлось без конфликта, пусть своеобразного, но основанного на традиционной несовместимости миров, как ее ни ретушируй. Не обошлосьи без того ухода, который по человеческим меркам - смерть. Автор подкрасил это, но благостность убеждает слабо. Вышеупомянутый Бажов в таких делах был суровее и, пожалуй, честнее!
Эх, Данила-мастер, не выходит у тебя каменный цветок... Выпей-ка штрафную чашу за несоответствие условиям конкурса, т. к. за версту видать не просто "сказ" (нечто малоконкретное), а непосредственно бажовскую литературную манеру, которая в чем-то "старые жанры" учитывала, но по сути являлась глубоко авторской. Кроме того, признаться, от такой завязки (когда сплелись разговоры немцев и заводского люда) я ждал большего. Правда, отчего-то и Амадеич рассказывает не мастеровые легенды, но олитературенные сказочки: "...Наши же - почудеснее будут. В Британии - эльфы всякие с крылышками. Человечки маленькие, а летают. Или вот гномы - мастера знатные" - вау!!! Ну да, в плюс-минус викторианское время фэйри начали изображаться этакими букашками-очаровашками с крылышками, но... Да и их немецких коллег немецкий же мастер в то время скорее бы цвергами назвал.
Мешанина и с "нашими" образами. Чудь белоглазая - куда как новгородистее бажовских краев. Причем добро б это людские представления были (может, заводчане с Ильменя родом), так ведь нет - здесь она и живет! Возле Азов-горы, которую так татары кличут... Ой, параллельный же это мир!
Прорыв современности: если говорят о погибших "на войне" без уточнений (а не "на японской" "на поза-той турецкой" и т. п.), то - на Великой Отечественной...
Сюжет для стилизации под подлинно народный устный жанр - да, достаточно оригинален. И стиль хорош. Был бы. Для стилизации под подлинный сказ (в той мере, в которой тот вообще выделяем). В данном же случае это настолько "Здравствуй, дедушка Бажов, борода из ваты!", что об оригинальности, стиле и стилизации как-то говорить не получается. Даже сюжет пусть и не буквально бажовский, но все же очень узнаваемая аранжировка нескольких бажовских линий (да-да, именно их, а не "исходников"). Хоть бы и тех, которые использованы в истории о Хозяйке медной горы и о Даниле-мастере.
Оценка - 3.
Марина: У меня уточнение: стилизация под сказ - это вообще нечто труднопредставимое. Поскольку сказ - не жанр, а специфическая форма повествования в литературном произведении, воспроизводящая устную речь (обычно простонародную). Пример: рассказы Зощенко, которые написанными в ЖАНРЕ сказа уж никак не назовешь. Так что - тавтология, "стилизация под стилизацию"? :))
Автор и сам все это, кажется, прекрасно знает: что такое сказ, он написал в аннотации. Получается, автор схитрил. Или перепутал два разных значения слова: термин "сказ" применительно к уральским преданиям (жанр, возникший не ранее XVIII в.) и вправду существует, но определять его следует совсем не так, как в аннотации обозначено...
Что же касается соответствия "Чудо-девицы" жанрам Древней Руси - то просьба к Сергею Васильеву прочесть мой отзыв на рассказ Вальтера Варежкина "Леший": ситуация аналогичная. Стилизуются народные предания XIX-XX вв., и даже не столько они, сколько преломление их в литературе (дедушки Бажова здесь действительно очень много, не в пример больше, чем у Варежкина). Простите, но при чем тут древнерусская литература?
Теперь об исторических реалиях. Заводы на Урале начали строить при Петре, в допетровское время промышленности там не было. Стало быть, и время действия - отнюдь не XVII век или ранее. Это так, к слову; главное, что по литературным критериям рассказ не соответствует понятию "стилизация под древний жанр".
И все-таки стиль замечательный! Ну, пусть бажовский. Но читаешь - наслаждаешься каждой фразой. Еще один плюс - умение вызвать сопереживание. И в ситуации с Игнаткой, и в трагическом финале... Конечно, чувствуется сознательный расчет - автор явно знает, за какие ниточки дергать, чтобы читатель впечатлился: "Иди уж. Только если мимо церквы пойдешь - кликни попа. Нехорошо мне чего-то. Тягостно..." Но почему бы и нет? Рассказ хороший, и трагизм - автору в плюс.
А насчет эльфов с гномами - согласна. Хотелось бы дать совет автору: постарайтесь переделать тот абзац, где Амадеич повествует о европейской нечисти. Ведь нетрудно это. Очень уж взгляд царапает...
Оценка снижена за несоответствие условиям конкурса, но все же поставить меньше 7 баллов такой вещи не могу.
И опять перед нами - стилизация под народную речь, ничего общего с древними жанрами не имеющая. Повторяться не буду, но просьба прочесть отзывы на рассказы "Леший" и "Чудо-девица", где об этом уже подробно сказано. "Бесёнок" подходит под условия конкурса еще меньше, чем названные два текста; и меньше, чем все прочие рассказы в первой лиге. То есть вообще никак.
Если в "Лешем" и "Чудо-девице" сюжет хоть как-то соответствовал народным быличкам-преданиям (ну, пусть не допетровского времени, пусть XIX-XX веков), то здесь - финальный сюжетный поворот, абсолютно нетипичный для фольклора. Авторское начало, авторская позиция слишком чувствуется в такой концовке. Кстати, это же касается и манеры повествования: хотя признаки народной речи соблюдены превосходно, но первые и последние фразы текста - все же специфически авторские, а не фольклорные. Особенно первые: "Вода в реке течёт неслышно, едва поплавок шевелит. Стрекозы у ног вьются, полощут серебристыми крыльцами, а солнце шпарит, будто на лысину а обжаренный блин кинули" - образ замечательный, но он никак не укладывается в схемы традиционных народных жанров. Т.о., перед нами полноценный рассказ со всеми признаками авторского художественного текста: сюжет, композиция, обрамление от повествователя, индивидуальные (а не народные, построенные по единому стереотипу) сравнения и метафоры... И т.п.
Теперь поправка: всё то, что я считаю огрехами в плане стилизации, - на самом-то деле является художественными достоинствами рассказа. Оригинальный сюжет (да, перевертыш; но какой перевертыш!). Замечательная образность: каждый эпизод встает перед глазами, как картинка. Стиль - хоть и сказ, но не стандартный а-ля Бажов, а индивидуально-авторский. Хорошие сравнения: "Капуста в Петушках уродилась здоровенная аки колодезное колесо", "...с него шкура начала слазить, ну как у ручейника, что стрекозой оборачивается" и т.п. Проблематика - в подтексте присутствует, хотя о чём рассказ, сказать не так-то и легко. Может быть, о вере в лучшее, о том, что в каждом бесёнке есть свой ангел?..
Т.о., если отвлечься от задачи, стоявшей перед конкурсантами, - рассказ, безусловно, из лучших в лиге. Жаль, что попал не на тот конкурс...
Оценка: 8.
Григорий:
Очень неплохо написанная "криптодемонология" (или - "криптоангелология"?). В общем, история гадкого ангелёнка. Можно спорить, насколько она удовлетворяет понятиям "быличка", но условиям конкурса, разумеется, соответствует крайне слабо. При всей симпатии за это надо сбросить пару баллов. Либеральные ценности и антиклерикализм даны со всей убедительностью, но (главное!!!) крайне ненавязчиво, не в лоб. Финал чуть-чуть слишком предсказуем - хотя, разумеется, для кого как. На еще одно штрафное очко это в любом случае не тянет. Оценка - 8 баллов.
Ну наконец-то рассказ, который и вправду является стилизацией под древнерусский жанр, а не притворяется оной... Черты жанра (композиция и пр.) более-менее соблюдены. Впрочем, допетровских реалий в рассказе практически нет, но суть-то не в этом, а в художественных признаках.
Язык, конечно, не древнерусский, но буквальное соблюдение этого условия и не нужно: иначе рассказ сделался бы нечитаемым. А вот впечатление древности создается: хотя язык - скорее уж сказовый XIX в., но черты древнерусского стиля как бы отражены в нем, воспроизведены по аналогии: сходные синтаксические конструкции, употребление архаизмов-историзмов и т.п. То есть этот рассказ - неплохой пример, как можно решить проблему, сочетать старомодный стиль и в то же время доступность (сравнительную) для читателя.
Да и вообще язык хорош: емкость, выразительность, афористичность.
К достоинствам рассказа следует отнести и его оригинальность. Весьма неожиданный подход на конкурсе, интересное сочетание "старины" и фантастики, клишированных особенностей жанра с нестандартным сюжетом/композицией. Притом все это не просто литературного упражнения ради, а со сверхзадачей, с подтекстом и четко выраженной авторской позицией. Не скажу, что сия позиция мне импонирует - взгляды автора показались мне малосимпатичными, но все же... Попытаюсь абстрагироваться от идеологии.
Главный "минус": рассказ все-таки тяжел для восприятия. В своем стремлении к лаконизму и афористичности автор переборщил, некоторые пассажи понятны разве что с третьего взгляда или непонятны совсем. В общем, читать трудновато. И, честно говоря, не представляю, где бы этот рассказ мог быть напечатан: журналы, как правило, ориентируются на публику более-менее массовую...
Оценка: 7.
Григорий:
Тут наш двойной судейский голос разошелся совсем.
При первом взгляде впечатление у меня было более-менее сходным. Повторяю: при первом взгляде. Пусть даже напряженно-внимательном, но первом. При повторном прочтении я свое мнение изменил. Знаете, одно время были в моде попытки создать усложненные шахматы: 4 и более цветов, на крестообразной или восьмиугольной доске, с несколькими участниками, по множеству дополнительных правил... При знакомстве с ними полагалось восхищаться: "Какая полифония! Какой спектр невиданных возможностей! И когда же, наконец, эти сволочи из официальных шахмат склонят выю и покаются перед гроссмейстерами нового стиля?!". Никогда - и правильно сделают. Потому что эта сверхзатрудненность игры приводит не к многомерности, а к мелкотравчатости стратегической мысли. Нет, дилетант-то в такой партии завязнет еще вернее, чем в традиционной - зато у кандидата в мастера будет шанс прослыть гроссмейстером. И надо как следует набраться мужества, чтобы признать: перспектив роста у него немного. А у игры, которая маскирует этот факт за счет своей сложности, тоже с перспективами большие проблемы. Ни при каких обстоятельствах калейдоскоп не заменит живопись!
Вот и "Речение" - такие же шахматы-калейдоскоп. Это если о художественных достоинствах говорить.
Еще несколько слов о технике. Реальные сказания об Анике-воине - локальное явление, скорее укладывающееся в рамки "лубочной повести", с совсем иной ритмикой, да и сюжетом (если на Псковщине и впрямь из них выросло нечто другое, то уже в XIX в. минимум, в рамках вторично-культурной петли: вроде ряда поздних былин, являющихся не предками, а потомками "Песни о купце и его 'калашникове'"). А отрывистая лапидарность А. Грога мне напомнила скорее версии литературные, но особого жанра: суворовскую "Науку побеждать", ростопчинские листовки ("...Француз не тяжелее снопа ржанова"; "...Станем и мы из них дух искоренять и этих гостей к черту отравлять") и... лицейскую пародию на них: "Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Полюбилась ему немецкая сторона, так он и ловит всех князьков, как ястреб цыплят. - Знать, когти у него велики...". Такое, при всей лояльности отношения (на которую меня не хватило: см. ниже), вынуждает снижать оценку "за несоответствие теме". Во всяк. случ., пока мне не покажут научное издание псковского первоисточника.
По мелочам: "Теперь редко овода встретишь, всё - слепни". Раз уж Аника, в отличие от переводчиков Э. Л. Войнич, их различает, то должен знать: описанное им ранее "поведение овода" на деле есть именно "поведение слепня". Овод - это та страшная сволочь, что откладывает яички в открытые раны или на слизистую глаз и ноздрей, после чего личинки начинают грызть животное изнутри. Ошибочка симптоматичная (опять же см. ниже): как говорится, ворюги мне милей, чем кровопийцы, а слепни - чем оводы.
"Последние две, хоть и в разно время случились, но, словно друг перед дружкой изгалялись" (мировые войны: догадаться можно, но уж слишком стилизовано, даже на общем фоне). И еще сколько-то такого есть.
А теперь главные мои претензии:
"Иной раз думаешь - а не специально ль породу низводят? Люди ль? Нелюди?"
"Тыща лет Правде Русской - правде писаной. А не писаной сорок сороков от того. Может сладится?.. Не сладилось. Грек лукавый на правду пошел по-своему - остри уши, да процеживай. К убийству привычный, а тут палаческое дело. Гажье племя повылазило, под корень всех принялось. В сердце глянул, а уже не русское".
"Складно говорят, но нескладно делают; все, что на виду, в карманы. Не так предмет видят, переворачивают - глаза у них гнилые. Чего не коснутся, все не по-людски... Может, видят, но лукавят? С того втройне мерзко".
Ну скажите, скажите мне, что эти пассажи - не проявление ксенофобии! Сказали? А теперь скажите, что за такие вещи надо не снимать с дистанции, но выдвигать на первое место, потому что политкорректность - басурманская выдумка, а политбестактность - наш свет в окошке! Ну как, это тоже вслух выговорилось? Знаете - я, собственно, и не сомневался...
А что "это само написалось, это вам кажется, это мысли не автора, а его персонажа" - такого мне не говорите. Взрослый человек, явно с немалым культурным и интеллектуальным багажом, знающий, в каком мире и в какое время живет, - такие "обмолвки" допускает лишь намеренно. Во всяком случае, когда он не в окопе, а на литературном конкурсе. Тем более, что очень уж "в строку" ложатся и иные фразы: "Души узкие пошли, так в щелочку и норовят, мысли шкурные. Раньше на беду миром наваливались, теперь всяк по себе, да под себя, схитрить, вывернуться". "Как контрачить взялся, вовсе врага видеть перестал. Убивать стал не серчая, походя".
Да-да, бывает, что подчеркнутое неприятие современных реалий и воспевание исконно-посконно-старинных ценностей - это корректная жизненная позиция, без призывов видеть в ком-то "нелюдей". Какая несправедливость: из-за жалких 99% все остальные носители такой позиции незаслуженно пользуются дурной славой...
Вот я суворовские тезисы помянул - а как Александр Васильич брал Прагу (не город, а одноименное предместье Варшавы), знаете? Так же, как пресловутый Измаил (который был не крепость, а город-крепость: со всеми положенными атрибутами вроде "просто" гражданского населения и блока из стариков-женщин-детей). Без единого пленного. В случае с Измаилом это возымело эффект в духе финала "Турецкого гамбита" (т. е. скомканный результат выигрышной кампании), в польском же случае вообще ничего не возымело. Не уверен, кстати, что по крайней мере в "измаильском" варианте Суворов так уж вышел за рамки тогдашних норм (военные правила чуть ли не всех стран тогда допускали выдвигать требования типа "или сдавайте крепость без боя, или при штурме не будет пощады ничему, что шевелится, включая семьи гарнизона"). Не уверен и что он выходил за такие рамки в своих "крылатых фразах", произносимых во фронтовом запале (думаете, это только "...а где конь не пройдет - там русский солдат все равно пройдет!"? А как вам "Бей и маленького: вырастет - неприятель будет!"? Цитируется Далем без малейшего осуждения и отнюдь не во фронтовом запале...). Но это хор-р-роший повод усомниться во "В сердце глянул, а уже не русское".
Знаете, в Германии до сих пор брезгливо относятся к жанру типа "литературных речений" на тему их, немецкой, старины, хотя такая архаизированная полуэтнография-полупроза очень неплохо развивалась вплоть до 1930-40-х гг. Когда вдруг оказалось, что НИ ОДИН из тогда здравствовавших авторов не дистанцировался от нацизма. И этот факт напрочь угробил все литературное направление: оно поныне не ожило, причем даже писавших о Средневековье догитлеровских мэтров немцы уже не могут воспринимать бесстрастно.
Немцы нам, понятно, не указ и не пример.
Извините за отход от темы (так ли?), но уж больно вопрос принципиальный.
Оценка: 1 балл. Вам показалось, что это я намеренно снизил? Вы правы: "в норме" я, при всем раздражении, не стал бы ставить меньше тройки. Просто абсолютно уверен, что как я по этим мотивам оценку рассказу занизил, так кто-нибудь по ним же ее и завысит. Иначе никогда не бывало. Да и результирующая оценка нашего "двойного" судейского голоса ведь будет куда выше...
Мне очень понравился этот рассказ. Хотя виной тому, видимо, не в последнюю очередь тема - выигрышная, на мой взгляд. Тема гибели Цицерона вряд ли кого оставит равнодушным... Рассказ читается на одном дыхании, и длинные рассуждения героев отнюдь не переотягощают его. Реалии Древнего Рима (имена и пр.) - богатой россыпью, но тоже не перебор. При первом прочтении показалось, что текст переслащен сентиментальностью, но при втором убедилась: нет. Сентиментальность, конечно, есть (в рамках жанра), но в меру. Притом и общий трагизм ситуации эту сентиментальность как-то затеняет, делает оправданной. Стилизация весьма продумана, и язык выразителен - ничего лишнего.
К сожалению, на конкурсе много неплохих стилизаций - но без сверхзадачи: литупражнение, и не более того. Рассказ "Недошедшее письмо" к таковым не относится. Здесь есть проблематика, есть глубина и трагизм; автор, как мне кажется, не просто "с расчетом" выбрал выигрышную тему, но и прочувствовал ее. Читатель может представить себя на месте героя, отнюдь не идеальной личности, совершающей ошибки и раскаивающейся в них, но верящей в существование неких сверхценностей, которые оправдывают весь труд и все страдания... Идеи Цицерона ("наша общность, где нет варваров, а есть граждане, где нет войн, а есть мир") действительно пережили его эпоху. И потому читатель переживает катарсис вместе с героем, зная, что его откровение - правдиво.
Перечитывая рассказ, не нашла ничего, к чему можно было бы придраться. Вот разве что пафос в финале - его чуть многовато. Но он более-менее оправдан: и ситуацией, и условиями стилизуемого жанра.
Оценка: 10.
Григорий:
У меня об этом рассказе иное, не столь высокое мнение. Постараюсь объяснить, почему.
Фантдопущение не выходит за рамки хорошей нормы, принятой в современной фантастике. Стилизация под жанр - довольно удачна (дополнительный плюс - за то, что автор, единственный в первой лиге, подступился к этой теме, вообще-то очень многообещающей). Стиль - ну... У Марка Туллия, кроме превеликих достоинств, были и профессиональные недостатки - так вот, это свое письмо он явно набросал не в лучшей творческой форме. А зря: когда безносая подступила вплотную, могла бы в нем заснуть вялость и проснуться творческие силы.
(Ничего себе - покритиковал автора: мол, пишет он как Цицерон, пусть и не в лучшие из цицероновских моментов! :))
Чувство времени и места: кое-какие возражения есть. Римляне имели четкое представление о том, как должен выглядеть и вести себя призрак, даже близкого человека. Не так! Совсем! Готов допустить, что Цицерон - с его интеллектом и шириной кругозора - мог преступить через это "не так" и провести разговор по-давыдовски. Однако что-то он вообще ничего не преступает: будто и ждал, что призрак явится именно в таком нетипичном формате...
Не вполне уместен в этом социуме термин "бесноватый", пусть даже о Долабелле речь (ха! Автор, видать, в этом вопросе целиком солидаризуется с тестем! А надо ли уж так далеко заходить?).
"Шедшие походным порядком, без щитов и легких копий" - во-вторых, создается впечатление, что они шествуют не без копий вообще, а с копьями ТЯЖЕЛЫМИ. (У читателя, знающего ситуацию, сразу возникнет масса вопросов: зачем им в тех условиях утяжеленный pilum plumbata? Если же вообще пилумы вынести "за кадр" как дротики - то тогда уточнение тем более все запутывает. Что там копейно-легкое - hasta, dorotion, etc.? А зачем надо специально оговаривать, что эти когорты без них? И так понятно, раз конных не послали!) Во-первых же, без щитов - это не "походный порядок", а беспорядочный драп.
В полуфинале-финале, мне кажется, не столько Марк Туллий приходит к катарсису, сколько автор начинает как бы проповедовать. Хотя во многом они говорят в унисон, не спорю. Согласен и с тем, что рассказ выгодно выделяется на фоне большинства упражнений в стилизации, у автора действительно есть что сказать читателю. Вот только сказал он чуть больше, чем есть.
Автор так-таки сумел пройти по канату иронии, не сделав этот акробатический трюк "основным блюдом". На этом тернистом пути он ухитрился избежать серьезных литературных огрехов, а вот литературных же достоинств - не избежал. Если говорить об условиях конкурса, о стилизации, так налицо даже перебор: "большая святость, чем у самого муфтия Иерусалимского". В настоящих макамах рифма обычно не выдержана столь последовательно, да и внутренняя логика в них частенько начинает сдавать. Вдобавок ко всему как-то удалось удержать баланс между хохмачеством, ерничеством даже, - и драматизмом содержания. Безусловно, перед нами нечто глубже анекдота или фельетона. И еще плюс: за необычность формы. Причем тут автору пришлось поработать самому, куда больше, чем тем, кто опирался на шумерские ритмы.
Минусы: все, что удалось удержать - удалось именно что "как-то". Почти с грехом пополам. С каната рассказ не падает, но балансирует на нем без изящества, судорожно размахивая всеми частями тела. За такое приходится начислить небольшой штраф.
Оценка - 8 баллов.
Марина:
Ну что сказать? Хороший юмористический рассказ и ОЧЕНЬ нестандартный подход к условиям конкурса. В том смысле, что стилизация удалась, но и оригинальный обыгрыш конкурсной тематики - тоже. Попутно автор лягнул пародийно и жанр космооперы, который, вообще говоря, в таких пинках нуждается.
Стёба в тексте много, но не перебор. Есть и серьезные моменты: например, противопоставление двух различных разумных рас - с индивидуалистской и с "муравьиной" психологий (многократно уже встречавшееся в фантастике, но здесь любопытно обыгранное). А в общем, читала с удовольствием. И стихотворные вставки тоже хороши.
Единственная придирка: как по мне, плутовской новелле этот текст соответствует лишь с натяжкой. Поскольку "плутовского" в нем мало, главным образом последний абзац. И сам этот абзац очень конспективен по сравнению с предыдущим текстом: как будто автор поспешил закруглиться, чтобы уложиться в требуемый объем. Так что ритм читательского восприятия сбивается: сперва неспешное повествование, затем вдруг беглый пересказ.
И еще: рассказ показался чуть слишком "облегченным", легким для восприятия, будто ни на что большее не претендует. Возможно, причина тому короткий стихотворный размер.
Тот случай, когда стилизация выполнена безупречно: есть колорит, соблюдена стилистика и сюжетно-композиционные особенности, - а вот полноценного рассказа нет. Стилизация превратилась в самоцель. Подтекст, сверхзадача... этого не видно. Не видно в тексте автора, "изюминки" не хватает.
А читать было интересно, за тщательную стилизацию - спасибо. Рассказ, по-моему, не отличить от настоящей чуаньци, в этом его достоинство, и в этом же - основной его недостаток.
Оценка: 6.
Григорий:
Беспросветное "Желанье быть китайцем". В сборнике чуаньци будет смотреться сносно, в сборнике современных стилизаций - куда как менее.
Придирки: если загнанная псом лисица "очень жалобно выла и, видимо, уже сильно устала от преследования" - то она явно симулирует! Спасаясь из последних сил, ни одна живая тварь не может растрачивать их (силы) на скулеж типа "ах, поскорей возьмите меня на руки!".
Фраза "У вас с ним давняя определенная судьба" как-то слегка нелепа.
Великолепная вещь - хотя, если в рамках современной терминологии, все же скорее сказка, чем рассказ. Фантастических моментов немало, но фэнтези ли это? Вся фантастика здесь - фольклорная, и по-фольклорному условны персонажи, лишь изредка проявляется чуть-чуть конкретика в описаниях - но и она, конкретика эта, тоже из фольклора. Традиционные описания и сравнения автор использует ОЧЕНЬ удачно, так что даже штампы перестают быть штампами, картинка встает перед глазами, как живая. "Глаза-озера", "иноходец, рыжий, словно степной пожар", "голова вся седая, а юность во взгляде", "волосы будто пламя костра", "серая птичка, словно искра горячая, сама в когти кинулась", "глаза, как листья степной травы, зеленые и узкие". Можно долго перечислять удачные словесные формулы; но главное, что они не выглядят чужеродными в тексте, всё очень гармонично, и вещь читается на одном дыхании. Ритмомелодика - выше всякой похвалы: текст звучит, как песня, заслушаешься.
А, пусть даже сказка! Все равно читать - одно удовольствие. По стилю эта вещь - может быть, лучшая в лиге.
И все же есть здесь нечто еще, кроме гладкости фольклорной. Да, "зло наказуется", как обозначено в аннотации - но велика цена свободы юноши Айтоке, если ради нее жертвуют жизнью две разных девушки. Скромная Улен и красавица Намтан - два характера... А ведь юноше-лебедю только жертва Намтан не дает покоя: как кинулась серая птичка в когти орлу - он даже не запомнил... Словом, здесь есть о чем подумать.
Оценка: 9.
Григорий:
Не скажу, что здесь "Желанье быть арабом" - хотя в аннотации обозначено арабское происхождение жанра, автор явно имеет в виду совсем иные края. Меня, кстати, эта путаница с "национальной привязкой" сперва чуть не настроила против рассказа: я как-то уже нацелился было ловить автора на ошибках. "Сдвинула узкие брови, будто две куницы друг к другу прыгнули" - ну-ну, самый арабский образ. Северные, северные тут степи, озера, горы и нравы! Точнее, северо-восточные. "Половецкие пляски" где-то от Хакасии до Якутии включительно. Впрочем, присмотревшись повнимательней, я понял, что автор имела в виду отнюдь не арабскую специфику жанра - термин "хикаят" еще в средневековье прижился далеко за пределами арабского мира, стал легитимным у многих народов. В т.ч. и тех, чьи фольклорные образы и представления о чудесном просвечивают в "Скале и лебеде". "Включиться" мне удалось почти сразу, т.е. до того, как выставил оценку, так что на нее это не повлияло. Но все же следовало бы в аннотации перед рассказом высказаться более определенно: а то, глядишь, и еще кто-то бросится искать фактические ошибки...
Теперь по делу. С одной стороны - язык хорош, сюжет хорош, чувства живые. Что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость? :) И все-таки эта литературная сказка, на мой вкус любителя фантастики, слишком сказочна. Т.е. часть персонажей и ситуаций допускают, вполне по Лему, пресловутую "игру с ненулевой суммой", а часть осталась в смоле канона.
Ряд не слишком принципиальных замечаний:
"Неоглядны земли хана Сэгэрэ, зелены его пастбища, тучны стада, несметны богатства" - как хотите, но возникает почти комическая перекличка с "Богат и славен Кочубей...".
"Вкрадчиво посоветовал Бэдгэр" - не совсем ловкое вступление авторского голоса.
"...Потом иноходцем - да таким, что у хана Сэгэрэ дыхание перехватило" - с какой стати? Хан ведь джигит, пусть состарившийся, а не баба, чтобы восторгаться ровным нетряским аллюром. Подозреваю, это автор не знает, чем иноходец от скакуна отличается.
На мой взгляд, гораздо более удачная вещь, чем рассказ "о стеклодуве Марко" Е. Беляевой (тоже стилизованный под итальянскую новеллу). "Провожатый" - стилизация безупречная, автору не изменило ни чувство меры, ни чувство стиля, ни чувство жанра. Стиль изящен, но лаконичен; перебора с пафосом и высокими словесами нет. Сюжет - нельзя сказать чтобы по-настоящему оригинален, но в рамках новеллино вполне удачен. Читать было интересно.
Минус: текст не пытается быть ничем иным, кроме упражнения в стилизации. Он весь на поверхности, глубины в нем нет. Есть лишь мораль в последнем абзаце. Дидактизм, особенно такой прямолинейный, был бы тоже в минус, но... финальная фраза слишком условна (дань жанру), чтобы воспринимать ее всерьез.
Оценка: 6.
Григорий:
Классическое "Желанье быть итальянцем". Однако не без литературных достоинств и почти не без фантастики. "Почти не" - т. к., хотя я и не помню, чтобы этот "бродячий сюжет" проникал в новеллино, в литературе-то нового времени он использован не раз, века аж с 18-го, а в 19-м прямо-таки в моду вошел, причем как раз в стилизациях под старину. Чтобы контаминация "благодарный мертвец"/"мертвый жених" прозвучала как следует сейчас, надо приложить больше усилий.
Несколько технических замечаний: "Сделала она длинную трубку из тростника, приставила ее из окна к уху славного Гвидо и стала шептать ему на ухо" - это из окна городского дома? Незаметно? Что-то из них очень длинное: или трубка, или ухо. В "Графине Монсоро" сходный эпизод обставлен иначе - и куда реалистичней, с раструбом-рупором; а в новеллино таких ляпов, кажется, не допускали. Если же и допускали, все равно бы не след смешить нынешних читателей. Пусть хоть из баллестрино выстрелит скатанной в пульку запиской (для сарбакана рановато)!
"Подхватишь меня на коня - я хорошо езжу верхом" выглядит как "посадишь меня на заднее сидение - я хорошо вожу машину" (хотя смысл-то понятен).
"И на чистокровном жеребце подъехал к ее дому поздним вечером. Его приятель с лошадью уже стоял у городских ворот, чтобы они не оказались заперты. Благополучно выехав за черту города, они пустились вскачь по большой дороге" - дело не только в запутанности формулировок и трудности для приятеля (хоть бы и с лошадью) удержать городские ворота от закрытия (это ведь для стражи будет выглядеть попыткой устроить налет извне). Главное: слишком долго после этого остается неясно, вдвоем они бегут или втроем, а если втроем - то пересела ли девица на запасную лошадь, приведенную приятелем, или у него был конь лишь для себя. Повторяю: в новеллино так написать могли, но эти сбои в современном произведении надо или исправлять, или обыгрывать.
"Вы не подлого происхождения" - это что у нас, новеллино в переводе XIX в.? Все же сие не лучший путь - передавать итальянские формулировки способом такого калькирования, пусть и местами верного технически.
"На время приняла моя душа телесное обличье" - а лошадь тоже? И доспехи? В большинстве версий этого "бродячего сюжета" такое мотивируется - или, наоборот, добавляется чудес столько, что на фоне их данный вопрос задавать неуместно.
(И где, кстати, была свита "мертвого жениха"? В "Укрощении строптивой" и т. п. если и ездят по дорогам лишь сам-двое, для сценической условности, - то все же не в одиночку, да и не в той ситуации, когда мессер на свадьбу собирается. Там будет такой эскорт, что перебить его удастся лишь в ходе серьезной операции, причем трупами, в т. ч. и разбойников, окажется завалена вся дорога.)
Оценка: 6 баллов (т. к. все-таки есть и нечто кроме "Желанья быть...").
Доля "Желанья быть китайцем" велика, но не абсолютна. Потому - интересно! Это и литературного уровня касается.
Когда "Юй Тан... приготовился переписать все заново" - меня это удивило. Изначально создается четкое представление: исчез текст не копии, а свитка-оригинала. К такому отнестись бы с большим трепетом!
К сожалению, в финале древнекитайского автора Ли Си Ца потянуло на объяснялово: "- А куда же исчез тот молодой архивариус из Цзюцзяна? ... - Этот юноша сейчас перед тобой" (а то мы не догадались!). В рамках объяснялова его еще и на морализаторство потянуло: "...ты ещё недостаточно мудр, чтобы различать зло и благо. Используй его иначе. Ныне твой разум чист, и подобен пустому сосуду...". Канону хоть би-цзи, хоть багуа-цюань это не противоречит, но канон-то широк - и до чего жаль, что Ян Лисица, полномочный представитель автора в XXI в., не выбрал иной подход к каноническому финалу! Бочка меда все еще доминирует - но дегтя в нее добавлена не ложка, а чашка.
Оценка: 6 баллов.
Марина:
Мне последние фразы не кажутся объясняловом, напротив - необходимый завершающий штрих.
А в целом - отличная философская вещь, лишь выполненная в форме стилизации; но стилизация здесь не самоцель. Композиция (три отрывка-эпизода) неожиданна и удачна; многое не проясняется, остается за кадром - но это только добавляет глубины тексту. Как и открывающий перспективу финал.
Рассказ выглядит изящно-отстраненным, может быть потому, что проблематика его как-то отстраненно-холодна. Речь идет о сверхвозможностях, которые делают человека уже и не человеком вовсе, о том, как эти возможности использовать и о самосовершенствовании. Проблема очень отвлеченная, хотя и во многом характерна для современной фантастики; но можно ли достоверно вообразить психологию людена? Особенно в коротком рассказе?
Это так, частное замечание. А вообще-то текст очень понравился!
Ну, тут повеяло мотивами не собственно "городской новеллы" - той, что с XVI в., - а скорее ее преломления в творчестве непоздних романтиков, где-то до Тика и фон Арнима включительно, от силы до Фуке. Условиям конкурса относительно удовлетворяет, однако... К сожалению, автор не только подхватил те особенности этого жанра, кои делают его сейчас непригодным для живого чтения, - но и усилил их. Тяжеловесность фраз, композиционная рыхлость и т. п. "Нет, не вид распростертого тела Генриха Пфайля, и не пес его мертвый. Быть может перстень отцовский, в свете свечи на столе искрящийся?" Плюс неоправданное, даже в сравнении с немцами рубежа XVIII-XIX вв. (да, именно ими, нечего нас в XVI в. отправлять!), заострение внимания на "ночной зоне". Столь же неоправданное, в сравнении с ними же, оставление этого вообще без объяснений. Этакий черт из машины, как в неумелом детективе, когда надо насильственно привести к развязке.
Жаль, т. к. неплохую "немецкую" фантастику я бы легче сумел напечатать, даже не обязательно именно в "Меридиане".
И еще многочисленные "фрау" мешают восприятию. Ну почему литературных немцев в разговоре друг с другом всегда заставляют восклицать "Майн готт!" вместо "Боже мой!"?!
Оценка - 4 балла. И то полагаю, что переплатил из-за предвзято-положительного отношения к немецким реалиям. И надежды, что автор, если он не обиделся, переработает рассказ весьма радикально.
Марина:
Да, оценка, кажется, действительно слегка завышена. И что новелла стилизована под немецких романтиков начала XIX в., тоже верно. Мотивов, характерных для романтизма, в тексте хоть отбавляй. Тут и противопоставление низменного быта - возвышенным чувствам людей "не от мира сего", и музыка как "идеальное искусство", как символ чего-то неземного, и страдающая творческая личность, и кладбищенские мотивы, и людская корысть и зависть, губящие музыканта, и демонические силы под знаком "плюс", и безумие в финале... Короче, полный набор.
При этом рассказ написан очень неряшливо. Тяжеловесные конструкции, избыток пафоса и "высокого штиля". Несмотря на высокие словеса, старомодный стиль автору удалось воспроизвести отнюдь не идеально - все время ощущение, что стиль как-то скачет. Возвышенно-поэтическое "пред очами" соседствует с сухо-прозаическим "платье юноши давно нуждалось в основательной чистке" - такие перебои по тексту всюду.
"На поясе юноши пытливый взор герра Пфайля определил туго набитый кошель" - в словаре Ожегова 5 значений слова "определить"; ни одному из них данный смысл не соответствует.
В следующем абзаце нагромождение творительных падежей: "хмурыми вечерами развлекал... грустными мелодиями"; "будучи очарованным невероятно красивым пейзажем"; "над старинными могилами с покрытыми мхом надгробиями"; "наслаждаясь звуками, умелой рукой извлекаемыми молодым мастером".
"...он как-то по-особому подчеркивал синеву не по возрасту ярких глаз"
- три "по" в одной фразе. К тому же конструкция "как-то по-особому" не прибавляет тексту выразительности и выбивается из стиля.
"Впрочем, ее поступок ни в коей мере не обидел Клауса, он понимал, что не все можно выразить словами, и пожилая фрау не проявила неуважения, не представившись при разговоре, и уходя не попрощавшись" - слишком громоздкая и запутанная конструкция, перебор с "не".
Дважды фраза начинается словами "В последующие дни юноша...".
"уходя не попрощавшись", "приходил на погост", "приходила все та же пожилая фрау"...
Клишированные формулировки, чуть ли не канцелярские: "установилось молчаливое взаимопонимание", "не найти более благодарного слушателя", "благодаря таланту юноши заменяла им общение", "чувствовал расположение" и т.п.
"При свете свечи в комнате двигались неясные тени, слышались взволнованные голоса. Сильно болела голова, и подушка вся мокрая от крови" - такое описание хорошо смотрелось бы в "современном" рассказе, при нынешней субъективной манере подачи (поток сознания), а здесь - очень заметно выбивается из стиля.
"Клаус различил голос цирюльника", "юноша различил фигуры обступивших его людей".
Ближе к концу рассказа повествование вдруг начинает приобретать свойства ритмической прозы - усиливается ритмика, будто по контрасту с предшествующим текстом, и сплошняком инверсии, тоже неоправданные: "Нет, не потеря кошеля со златом печалила юное сердце, напротив же, людская зависть и злоба терзала ему душу. За что, безвинного, коварный вор лишил всего, что осталось ему от родителей - помимо денег, в кошеле был и перстень отца его. Птицы молчали, ни одна травинка не шевелилась на старом погосте, только выл под стенами таверны пес герра Пфайля, терзаемый ненавистью". К тому же пафоса и высоких словес здесь столько, что - "Не верю!"
"Клаус сидел, размышляя, неужели музыка лютни его рассказала все женщине" - беда со знаками препинания. Вдобавок получается "его рассказала".
"Ночь опустилась черным покрывалом на Лейпциг. Горожане спали в тревоге, не просто ночь была это, Вальпургиева ночь - ведьмы на шабаш собираются, и горе тому, кто вне дома ночует, знаком креста охраняемым" и т.д., весь абзац - неоправданные инверсии и почти стихотворный ритм.
"...кто вне дома ночует, знаком креста охраняемым" - вне чего? "дома". Почему "охраняемым" - творительный падеж?
"Крик, полный муки и пса рычание" - вот пример, как отсутствие запятой искажает смысл всей фразы.
"Среди вошедших был и юный Клаус, закричал он внезапно..." - впечатление, будто кто-то закричал о том, что среди вошедших и юный Клаус. Обратный порядок слов здесь очень сильно царапает взгляд...
"Юный" в последнем абзаце повторяется трижды. Не перебор?
Это лишь самые очевидные ошибки, примеры можно приводить и дальше.
Достоинства рассказа: интересный сюжет, неплохо воссозданный романтический антураж и наличие романтической тайны. Замысел хорош (пусть и не в тему конкурса), а исполнение отвратительное...