Эвридика
"Как заклинанье, — в подреберье..."
Говори
Пауза
"Струнный выверт небес..."
Блок
Воздухоплаванье

Вернись, задержись, отзовись —
Над мглою висят мои корни.
...Как звали по имени жизнь —
Не слышу, не знаю, не вспомню.
В тумане слеза не звенит,
На сотни путей — безответность,
И сонмы ошибок земных
Невинней, чем клейкая вечность.
По мне ее тянется плющ,
Пустоты ее и долготы.
Над царством захваченных душ
Осыпались влажные ноты.
Я помню, как пчелы вились
Над каждым вчера и сегодня, —
Как звали по имени жизнь,
Не слышу, не знаю, не вспомню —
Лишь снег, пропылавший в окне,
Лишь пыл персиянки-сирени,
Лишь тот лепесток, в тишине
Плывущий тебе на колени.

Как заклинанье, — в подреберье
Текущее в ночи победно
Сквозное миро по мирам... —
И к храму — храм, и к шраму — шрам.
Там, под ребром, впишусь в твой эллипс...
Хрипит пластинка — Пресли Элвис —
И веет ретро за версту:
Мой ангел, love me, love me too.
Каштановым зрачком щемящим
Парит звезда над настоящим,
И будущего тетивы
Напряжены, как сны твои.
Как заклинанье — опознанье
Бороздок звездных дальней дланью...
Мы — горним, мы — морским узлом.
...Как стебель, вьется твой псалом,
Сшивая боль и боль с исподу:
Живой иглой — живую воду.
Роняй в нее нутро огня —
Дыши в меня. Вдыхай меня.

...Говори, говори, моя музыка
Сквозь пространства слепую тщету —
Дивным дленьем сердечного мускула
Говори, говори на лету:
Словно небо в зрачки мои тычется
Самых нежнонездешних широт, —
Мое чудо, исчадье, язычница
Надрябинных рубиновых нот.
Говори — ты успеешь наплакаться
Под моими ресницами впрок.
Говори, говори, моя ласточка
Сквозь комок свой певучий зарок.
Ни за что ни про что мне дарована, —
И все то, что уже не избыть,
На живую ты нижешь, на кровную,
На укромную нить.
Говори — ненасытно-неистово
В подреберном сиянье зари.
До кромешного смертного привкуса —
Говори.

Есть у молчанья свои права,
Свой сургуч и печать.
Пауза — это такие слова,
Которым нельзя звучать.
Есть у молчания свой закон,
Шлагбаумы и пути.
Пауза — это такой бутон,
Которому рано цвести.
Есть у молчанья свой Крым и Рим,
Лобные есть места.
Пауза — это хороший грим
На красных щеках шута.
Есть у молчания свой предел,
Дно, и на самом дне —
Пауза, словно кипенье стрел
В замершем колчане.

Струнный выверт небес, многоглазых снегов многогранник
Грянет в гости окрест и пространство рубцует и ранит.
Это полость времен, что распахнута вдруг без причины.
Это голость времен, что снимает на время личины.
В переулках без имени, вещей спеленутой птицей
Пролетает над нами все то, что случится, случится,
Пролетает над нами снегами закутанный случай,
И не сжат берегами его пируэт неминучий.
Это снег, продолжающий пальцы урода и бога,
Это мята небес, это белая в полночь дорога,
Это шайка испугов, провидцев и вымыслов шайка,
Это пайка бессмертья, холодная черствая сайка.
Это время снимает перчатки и в поле бросает:
Из отдельных шагов ваша жизнь в полумгле воскресает,
Из глубин голосов, из подспудных зияний и снега,
Из смычков переломанных, из рокового ночлега.
Это сходится все, что ни разу еще не сходилось,
В том ответе незрячем, где жалоб не тронута сырость,
И шагает пространство ослушником неба и соли,
Где случайную душу на куст ледяной накололи...

Нет, не магичен круг прекрасных строф,
Как ни обмакивай в чернила перья,
Как ни пиши, любимец катастроф,
Но жизнь сама бесхитростно смертельна,
Сама ведет, как сослепу, в тоску,
Уводит по земле и над землею —
По Ладоге, болотам, по песку, —
Спираль пространства затянув петлею.
Послушник ли тоски, ее изгой —
Тебе к ее истокам возвращаться:
С упорством звезд восходит над тобой
Трагическая запредельность счастья.
Есть твердь стиха, за ней — кругом — обрыв,
Выруливай над ним душою пьяной,
Познавшей с жизнью гибельный разрыв —
С охотницей, наперсницей, Дианой.
И не спасет лобзание высот,
Прогулки одинокие на Стрельну, —
Воспевший рок иконописный рот
Отравлен жизнью и отравлен смертью.
Куда бежать? И от чего бежать
Прокрустовым неверным промежутком?
Дешевая осталась благодать:
Сквозь ночь — в трактир, к цыганам, к проституткам.
За музыкой бегущий Агасфер! —
Летучи — не схватить — ее отчизны.
...Чем больше музыки небесных сфер,
Тем невозможнее возможность жизни.
Кто оплатил страдания твои
И ноту их довел до исступленья —
За вечность розы в золотом Аи,
За красоту свободного паденья
Не вверх, не вниз, а вне координат, —
На той единственной нездешней ноте:
Так ангелы непадшие летят,
Перемешавшись с падшими в полете.
Там — бесконечен он, а здесь — конец
Оставшимся от жизни жизни крохам,
И ангел смерти сам берет резец,
До смертной маски заостряя профиль.
Застынут строки по пустым углам
С невыносимой боговой любовью, —
Единственной из всех Прекрасных Дам
Навеки сядет смерть у изголовья,
Возляжет стих ей в руку тяжело,
Его сомнет она рукой незрячей,
И ты не вспомнишь, больно иль светло
От снизошедшей истины ходячей.

Тот воздух лиственно-бездонный,
Близнец синице и руке,
Звенел горошиной медовой
В любом стручке, кивке, глотке.
Тот воздух был стопе опорой
И чутким лоном — облакам,
Кружил в саду, дрожал за шторой
И тек бессмертьем по губам.
Еще не мраморный, не зимний,
Еще не тронутый тоской —
Кузнечиковый, стрекозиный,
Морской-степной... степной-морской.
Разбрелся он по белу свету,
Ищи-свищи — и не найдешь,
Но мы — его глубинный слепок
Сквозь снег слепой и зрячий дождь —
Полузаплаканная вольность,
Блаженных бабочек десант,
Воздухоплаванья окольность
Среди пространственных надсад...