Они оказались на чердаке. Теперь это был другой чердак. Он был завален клетками и рулонами металлической сетки. Из-за его стен доносилось рычанье тигра и крики попугаев. Это был зоопарковый чердак.
-- Я так и думал, что существует более короткий путь, -- сказал самому себе Грустный Человек.
А Федя, услышав рычанье тигра, вдруг остановился:
-- Я совсем забыл!
И, повернувшись, исчез в туманно мерцавшем пятне двери, которая вела на станцию пересадки.
Грустный Человек остался на чердаке один. Везде громоздились клетки. Они едко пахли железом. Железо пахло подземной темнотой. Темнота проникала в кости и тянула из них тепло жизни. Клетки были новые. Они ждали в засаде. Вернулся Федя с целлофановым пакетом.
-- Ведь он ничего не ел, -- сказал Федя. -- Мы его накормим.
-- Хорошо, малыш, мы попробуем, -- сказал Игорь Николаевич. -- Иди сюда, здесь лестница вниз. Но там слишком шумно и много людей, мы с тобой пришли рано.
-- Я попрошу бабушку перевести часы, чтобы скорее настало нужное время, -- проговорил Федя. -- Пусть директор зоопарка запрет привозные ведомости в сейф* и пойдет домой ужинать и смотреть телевизор.
----------------------------------
*Где прячут то, что стыдно показывать другим. (Примечание директора зоопарка.)
-- Видишь, сколько клеток? -- спросил Игорь Николаевич.
-- Вижу, -- сказал Федя, забираясь в клетку средней величины и слыша за собой скрежет опускающейся решетки.
Мальчик стал дышать едким запахом металла и нищим пространством. Железные прутья пригвоздили к неподвижности его неутомимый бег, и кости стали вздуваться от презренного покоя. Глаза налились кровью. Он зарычал.
-- Малыш... -- услышал он непонятный голос. -- Малыш...
-- Малыш! -- звал его чей-то голос.
-- Малыш, -- сказал ему Грустный Человек, -- уже пора, нужное время настало.
Человек поднял решетку, и он, помедлив и вслушиваясь, ринулся вон.
Грустный Человек перехватил его и, прижав в себе, стал гладить по спине, успокаивая.
-- Я бы тоже умер, -- проговорил малыш, вспомнив слова и вздрагивая чуткой звериной кожей.
Они молча спустились вниз.
В густых сумерках затаился внезапно притихший зоопарк. Под деревьями висела темнота. Но и в самой темной темноте они чувствовали на себе чьи-то взгляды. Взгляды сопровождали каждый их шаг, безмолвно передавали от одного вольера к другому. Над аллеями и выгонами, над прудами и островами простерлась вымершая тишина. Но мальчик и мужчина догадывались, что, обгоняя их, по зоопарку проносятся неслышимые стремительные вести:
-- Идут!
-- Они пришли в час, когда другие уходят.
-- У них пища для Волка.
-- Как будто Волк возьмет что-то из их рук!
-- Да они плохо его знают.
-- Они что-то знают, раз пришли. Может быть, знают, что этот Волк последний.
-- Им не понять, что значит быть последним. Ведь их много.
-- Их много сейчас. А потом?
-- Нас тоже когда-то было много, а сейчас?
-- Но они пришли. Они преодолели стену, которая разделяет.
По низко стелющемуся запаху мочи и ярости мальчик и мужчина догадались, что подошли к клеткам многочисленного семейства собачьих. Где-то там, в последней клетке под деревом, лежит Рыжий Волк.
Клетку с Рыжим даже не заперли на ключ. Наверно, знали, что это его последняя ночь и что завтра кому-то придется снимать с него шкуру, полезную в хозяйстве.
-- Ты здесь, Рыжий Волк? -- спросил мальчик темноту клетки.
Темнота клетки не ответила. Но клетка не была совсем пустой. Она содержала теплоту живого и чье-то бесшумное дыхание.
-- Он здесь...-- прошептал мальчик.
Мужчина вытащил замок из петли и открыл дверь.
-- Выходи, -- сказал он в темноту. Рыжий не пошевелился.
-- Пойдем, -- настойчиво позвал его человек.
-- Зачем? -- выдохнул Рыжий. -- Чтобы ты перевел меня из одной клетки в другую?
-- У меня нет клетки, -- возразил Человек. -- Вот мои руки -- проверь их. У меня нет клетки!
-- Мне ничего не надо, -- безразлично ответил Волк.
-- Поверь мне, пожалуйста, вот мои руки -- поверь! -- просил Грустный Человек. -- Я не сделаю плохого. Я верну тебе твой мир.
-- Там, где люди, там нет моего мира, -- равнодушно ответил Рыжий Волк. -- Я был последним волком в этом краю.
-- Откуда ты знаешь, что ты последний волк? -- тихо спросил Грустный Человек.
-- Знаю, -- усмехнулся Рыжий. -- Когда ты останешься последним, ты тоже сразу это узнаешь.
-- Нет, -- сказал Грустный Человек. -- Нет...
-- Да, -- сказал Рыжий. -- Потому что на мою зимнюю песню не отозвался ничей голос. Я последний волк.
-- Вставай! -- негодующе воскликнул Грустный Человек.-- Это сейчас ты последний. Это сейчас ты ничего не хочешь. Не хочешь даже услышать, как в твой лес прибежала издалека последняя серая волчица.
У Рыжего что-то булькнуло в горле.
-- Что? -- едва слышно спросил он. -- Что?..
-- Она пела в прошлую лунную ночь, а ты ей не ответил,-- сказал Грустный Человек. -- Вставай! Ты уже не последний. Ты скоро вырастишь волчат. У тебя будет пять бурых, похожих на тебя волчат.
-- Окл-л-л... -- заклокотало в горле Последнего Волка.-- Пять бурых... Окл-л-л...
Рыжий Волк с трудом уперся передними лапами и оторвал грудь от липкого пола.
-- Оу-ур...-- прошептал он и поднял себя на задние ноги.
-- Он встал!.. -- пронеслась над зоопарком бесшумная весть. Рыжий Волк стоял в клетке, покачиваясь и дрожа.
-- Возьми... -- Мальчик протянул ему кусок мяса, купленный в магазине полуфабрикатов. -- Пожалуйста, возьми!
-- Нет, -- сказал Рыжий Волк. -- Нет.
Мальчик огорченно взглянул на мужчину. Мужчина взял у него мясо и протянул Волку. Волк отвернулся.
-- Нет, -- сказал он. -- Я не возьму пищу из рук человека.
-- Он другой человек, -- возразил мальчик. -- Он Грустный Человек. От него ты можешь взять.
-- Нет, -- сказал Рыжий Волк. -- Я могу брать только ту пищу, которую заработал.
-- А если у тебя не хватит сил на работу? -- огорченно спросил мальчик.
Рыжий засмеялся едва слышно.
-- Не хватит сил, чтобы покинуть эту клетку? Не хватит сил у Последнего Волка? Ты не знаешь, мальчик, что значит быть последним. У последнего хватит сил на всё.
Рыжий Волк несколько раз шумно вздохнул и заставил свое тело не дрожать. Он твердо встал на свои лапы с рыжими подпалинами.
-- Сейчас он покинет клетку! -- полетела в темноту бесшумная весть.
Бесчисленные глаза зоопарка смотрели в одну точку. Бесчисленные уши зоопарка ловили вести из темноты и шорохов.
-- Трава... -- пробормотал Рыжий Волк. -- Мне нужна лечебная трава, -- проворчал Рыжий Волк, втягивая воспаленным носом отвратительный городской воздух. -- В вашем мире растет где-нибудь зеленая длинная трава? -- спросил Рыжий Волк.
-- Пойдем, я покажу тебе, где растет трава, -- сказал Грустный Человек. -- Только ты не должен уходить от меня. Пока ты в мире человека, ты должен быть моей собакой, а я должен быть твоим хозяином.
Шерсть на загривке Рыжего вздыбилась.
-- Собакой? Хозяином? -- презрительно пророкотал он.-- Сразу стать собакой и получить хозяина?..
-- Это означает, -- поспешил объяснить Грустный Человек, -- что ты будешь другом мне, а я буду другом тебе. Это ненадолго.
-- Ненадолго... -- проворчал Рыжий Волк. -- Почему же другом нужно быть ненадолго?
И он пошел рядом с человеком. Так, как ходят рядом презренные собаки, забывшие голос леса.
Они одно за другим обходили те места в зоопарке, где росла трава, но Рыжий только чихал от пыли. Наконец, на дне сырого овражка, где рос куст калины, Рыжий нашел длинную лечебную траву и стал срывать её передними зубами и старательно заглатывать. Он долго срывал и заглатывал, а мужчина и мальчик охраняли его и терпеливо ждали.
Когда Рыжий бесшумно подошел и остановился рядом, мужчина сказал:
-- Теперь пойдем. Только слушайся меня, пожалуйста. И, пожалуйста, помни: всё, что я буду делать, я делаю для того, чтобы тебя охранять.
-- Ну и мир... -- пробормотал Рыжий. -- Мир, в котором волку требуется охрана!
-- Да, -- согласился Грустный Человек. -- Вероятно, это очень грустно.
Мужчина и мальчик подвели Рыжего к лазу в ограде, который упорно существовал с тех пор, как построили зоопарк и через который лазили те, кто хотел посмотреть зверей бесплатно. Об этом лазе знали в городе все. Его постоянно заделывали, а он постоянно возникал на следующий день после легкого или капитального ремонта.
Мужчина вылез первым и огляделся. Улица вдоль зоопарка была пустынна. Мужчина кивнул. Рыжий взвился в длинном прыжке над полуразрушенным забором. За ним мощно вздохнула напряженная темнота:
-- Ушел...
-- Он ушел!
-- О, как он ушел!..
Взметнулись оставшиеся в клетках звери. Металлические сетки застонали под ударами лап. Затрубила Лакшми. Зарычали желтые львы. Заверещали обезьяны. Рявкнули из-под воды проснувшиеся бегемоты.
Все, кто жил в зоопарке, вознесли в гулкую ночь свой голос, и голоса всех свились в торжествующий стон, свились в прощальный рык и зависли над живым парком тугим облаком. Мальчик почувствовал, как от общего голоса живых качается под ногами земля, как один за другим гаснут уличные фонари и настает тьма.
Так они шли, пока за ними не затих гул Живого Парка и пока не оказались на широкой и пустынной, освещенной равнодушными фонарями улице. Из-за угла выскочила грохочущая, с желтыми глазами громадина, в утробе которой теснились заглоченные люди. Рыжий Волк присел на задние лапы и ощерился.
-- Ну, ну... Спокойно...-- услышал он голос человека, который был рядом. -- Это к нам не относится. Это всего лишь средство передвижения.
-- Для передвижения мне всегда хватало четырех ног, -- проворчал Рыжий Волк. -- Но даже если бы у меня их было вдвое меньше, я не стал бы заселять мир чудовищами, после которых хочется сменить утробу.
-- Не ворчи, -- сказал ему Грустный Человек. -- Нам навстречу идут двое. Не будем на них смотреть и пропустим мимо. А в остальном ты прав, конечно. Даже маленькое чудовище подобного рода сжирает за час столько кислорода, что любому хватило бы на год.
-- Я знал, что вы безумны, -- сказал Рыжий Волк.
-- Да, -- прошептал Грустный Человек. -- Да...
-- Ой, какая милая собачка! -- равнодушно восхитился при- близившийся женский голос. -- Можно её погладить?
-- Нет! -- торопливо ответил мальчик и встал между равнодушным голосом и Волком. -- Он не любит, когда его гладят.
-- Лучше бы поросенка завели, -- посоветовал мужской голос. -- Вот дурак-народ!
Рыжий вздыбил шерсть вдоль спины и запомнил лицо того, кто говорил без причины. Грустный Человек оттеснил его и заставил ускорить шаги. Рыжий пошел трусцой.
-- Так нельзя, -- сказал Грустный Человек. -- Это могло кончиться плохо.
Он сказал обидное для тебя, -- проворчал Рыжий Волк.
-- Пусть! -- отмахнулся Грустный Человек.
-- Нет, -- возразил Рыжий Волк. -- Или ты тоже перестал слышать в себе голос леса? Обидчика наказывают немедленно, чтобы у него осталось время для разумной жизни.
-- Голос леса! -- повторил Грустный Человек. -- Возможно, есть люди, в которых он звучит. Но какой в этом толк, если уже нет леса?
Рыжий вдруг остановился.
-- Ты идешь не в ту сторону, -- сказал он Грустному Человеку.
-- Я иду в сторону восхода, -- сказал Грустный Человек.-- Я иду правильно.
-- В той стороне только запах металла и дыма, -- сказал Волк.
-- Через него надо пройти, -- сказал Грустный Человек.-- И оставить позади. Не останавливайся, друг.
Рыжий молча потрусил рядом.
И опять они шли по пустынному ночному городу. Мимо них скрежетали чудовища с желтыми глазами, пахло гарью, пыльным асфальтом и железобетоном. Рыжий шатался от слабости, в нём всё громче свистело хриплое дыхание. Грустный Человек свернул к реке. Сказал трудно дышащему зверю:
-- Там вода.
Волк посмотрел недоверчиво, но спустился на пустую отмель и понюхал то, что текло. Не сделав ни одного глотка, он вернулся к человек и мальчику.
-- Может, это и было когда-то водой, -- хрипло сказал он,-- но сейчас это яд. Ты хочешь, чтобы я умер? Для этого можно было не выходить из клетки.
Волку показалось, что человек скрипнул зубами. Человек отвернулся. Волку показалось, что человеку стыдно.
Мальчик потянул своего мужчину за рукав.
-- Там колонка...
-- Да, да! -- обрадовался Грустный Человек. -- У нас для хорошей воды есть колонки!
Они обошли бесконечный девятиэтажный дом, чтобы не проходить мимо людей с гитарой, и отыскали колонку. Мальчик навалился на ручку. Из толстого крана со стоном хлынула вода.
Грустный Человек наклонился, подставил ладони, напился, умыл себе лицо. Рыжий осторожно приблизился к побежавшему ручью. Им повезло, ручей пах неопасно. Рыжий стал жадно лакать.
Когда Волк напился, человек сказал ему:
-- Ты должен мне верить.
-- А я что делаю? -- устало сказал Волк.
-- Тогда терпи, -- странным голосом проговорил человек.-- Собери свое мужское достоинство и терпи.
Рыжий не стал смотреть в лицо человека, чтобы не узнать заранее, для чего потребуется мужество, потому что тогда его может и не хватить. Он просто встал рядом.
Человек свистнул вонючему детенышу металлического чудовища. Детеныш чудовища замедлил бег и остановился. Кроме двух желтых глаз, у него оказался ещё и третий, зеленого цвета.
Человек подбежал к чудовищу, открыл у него бок и стал что-то говорить внутрь и совать туда вытащенные из кармана красные бумажки.
Грустный Человек очень обрадовался и повернулся к мальчику и Волку, ждавшим поодаль.
-- Идите сюда, -- позвал он голосом, в котором Волк услышал призыв верить и не сопротивляться. -- Ну, смелее, смелее...
Рыжий сделал несколько шагов и остановился.
-- Не бойся, -- сказал Волку мальчик. -- Это такси.
Грустный Человек скрылся в боку малого чудовища. Рыжий вздыбил шерсть.
-- Иди сюда, -- ласково позвал его человек, вылезая из чудовища и показывая, что цел и невредим. -- Я тебя не обману, иди...
Человек снова скрылся в боку чудовища и снова звал спокойно и ласково. Волк медленно, шаг за шагом, приблизился. За ним осторожно и спокойно шел мальчик. Мальчик не боялся. Мальчик не думал плохого. Мальчик хотел, чтобы Волк подчинился.
-- Умница, иди сюда, потерпи, иди сюда... -- уговаривал человек. -- Эта штука отвезет нас. Она побежит быстрее зайца, быстрее молодого, здорового оленя. Иди, не бойся, пешком для нас идти два дня, а так мы приедем через час...
Голос человека звучал ровно и спокойно, и Волк сонно, отключив свои опасения, позволил себе подчиниться. Мальчик открыл ещё одну дверцу и сел впереди, рядом с толстым чужим человеком. Свой человек снял с себя одежду, постелил на заднее сиденье и стал приглашающе похлопывать ладонью.
Рыжий поджал под себя хвост и выключил себя полностью. Раз он должен влезть в чрево этого вонючего, он залезет. Пожалуйста, он залезет...
Хорошо, что у него не было возможности видеть себя со стороны. Видеть жалко сжавшееся, приседающее, с трясущимися, соскальзывающими лапами существо с ненужно поднятой шерстью, -- существо, в котором он сам никогда не признал бы вольного жителя леса. Очень хорошо, что он не видел себя. Он даже зажмурился, чтобы не видеть. Он слепо вскарабкался на сиденье, на широкий запах своего человека.
-- Молодец, Рыжий! -- шептал мальчик и жарко дышал ему в бок. -- Какой ты молодец! Ты самый-самый смелый волк на свете! Ты замечательный волк, Рыжий!
-- Давай сначала медленно, -- сказал кому-то свой человек и положил горячую ладонь на жесткий волчий бок.
От пронзительного прикосновения Рыжий открыл глаза и напрягся. Он увидел, как чужой человек впереди кивнул. Он увидел всех в тесной клетке. Всего лишь в клетке.
Тесную клетку качнуло. Она поплыла. Всего лишь клетка, которая плывет. Рыжий в отвращении закрыл глаза.
Ровно звучал голос своего человека:
-- Лежи, лежи. Ты умница, ты молодец. Ты верь. Здесь все свои. Мы откроем тебе окно, чтобы тебе легче было дышать. Скоро ветер запахнет лесом, скоро запахнет травой. Потом запахнет Твоим Лесом.
-- Он что, понимает? -- спросил чужой голос.
-- Ты же не удивляешься, что ты понимаешь... -- ответил свой человек.
Они плыли, плыли, плыли...
Первым у Рыжего ожил нюх. Он поймал слизистой оболочкой своего носа свежие, только что родившиеся молекулы хвойных запахов. Рыжий задышал глубже и вытянул морду в сторону открытого окна.
-- Потерпи, потерпи... -- успокаивал, обнадеживал его голос своего человека. -- Теперь уже скоро, потерпи...
Рыжий опять отключил ненужные ощущения и закрыл глаза. Он притерпелся к человеческой руке на своем боку. Через руку в его тело втекала теплота и дрема, и расслабленность от них была приятна. И он уже знал, что когда останется один, это место на его теле, пылающее под рукой человека, будет долго остывать и ныть, как больное. И ему захотелось, чтобы человек остался с ним в лесу и бегал бы с ним бок о бок в поисках пищи, и спал бы в его логове вместе с этим мальчиком, в мыслях которого нет зла. Человек спал бы в его логове, обхватив волчью шею, и только бы один Рыжий владел этим человеком. Рыжий гнал бы от него других претендентов, сделав исключение только для мальчика, чьи мысли ясны, как мысли здорового зверя. Рыжий приносил бы им пищу, как до этого закон леса повелевал ему приносить пищу волчице, кормившей его щенят. Но щенята вырастали и становились самостоятельными, и Рыжий спокойно забывал их. А этого человека он помнил бы всегда, потому что ему по какой-то причине хотелось помнить, как будто он стал собакой.
Не из-за этого ли собаки забыли прежний закон? Из-за того, чтобы рука человека легла на шею зверя и чтобы зверь прочел в глазах человека заботу и привязанность, не предрешенную инстинктом? И не эта ли собачья сущность таится в глубине его собственного тела?
Он глухо рыкнул и приподнялся на передних лапах, высовываясь в окно летящей клетки.
Рука человека соскользнула с его бока. Клетка остановилась.
-- Дальше дорога такая, что ночью не стоит, -- сказал чужой голос.
Грустный Человек вгляделся в темноту и ничего не увидел. Он долго слушал. Ничего не услышал.
-- Ладно, -- сказал он самому себе и открыл бок клетки. На Рыжего пахнуло утерянным. Он задрожал. Грустный Человек тихонько подтолкнул его к выходу. Волк неуклюже плюхнулся на влажную от росы траву. Человек осторожно вылез за ним и взял хрустящий мешок, который протянул ему мальчик.
-- Послушай, -- тихо сказал Грустный Человек в темную темноту, не видя Волка, но зная, что он ещё тут. -- Послушай... Здесь пища. Пусть её купили в магазине полуфабрикатов. Но это пища, которую ты заработал. Ты её заработал -- ты терпел очень долго. Ведь тебе ещё надо победить.
Человек положил на траву куски мяса и отступил к открытому боку слегка трясущегося чудовища.
-- Ну вот, -- сказал он уже издалека. -- Это всё, что мы смогли. Может быть, когда-нибудь мы услышим твою счастливую Зимнюю Песню. Живи, друг!
