Когда Федя с Ёриком, Федина бабушка и Грустный Человек, возвращаясь из зоопарка, подошли к своему подъезду, они увидели на скамеечке, где по вечерам сидят пенсионерки в нарядных платочках, белоголового мальчика с голубыми глазами, с маленькими ручками, сжимавшими большие костыли, и со странно подвернутыми, беспомощными ногами.
Мальчик терпеливо смотрел перед собой, старательно не обращая внимания на детскую площадку с богатырями, серым волком и избушкой на курьих ножках, где с шумом и гамом возилась маленькая, средняя и совсем большая ребятня.
-- Назар! -- выпустив из рук Ёрика, закричал Федя. -- Вернулся!
Светлое личико Назара просияло, он запрыгал на скамейке, спеша от нее оторваться, рывками стал поддергивать к себе наклоненные костыли. Но костыли разъехались и потянули за собой радостно улыбающегося мальчика. Назар упал.
Федина бабушка бросилась ему на помощь, но её опередил Грустный Человек. Он подбежал к мальчику, бережно поднял его и усадил на скамейку. Федина бабушка подала Назару костыли и стала утешать:
-- Ничего, ничего...
Но Назар не замечал ни Фединой бабушки, ни того, что ободрал себе коленки. Он улыбался навстречу Феде, мигал белыми ресницами и опять улыбался.
Федя сел рядом с Назаром и спросил:
-- А что ты тут делаешь?
-- Я тут тебя жду, -- ответил Назар -- Как приехал так, и жду. Целый час, наверно.
-- А если бы я из зоопарка в кино пошел, ты бы тоже ждал? -- спросил Федя.
-- Ждал бы, -- кивнул Назар.
-- А если бы я ещё пошел мороженое есть? -- спросил Федя.
-- Все равно, -- сказал Назар. -- Ведь мороженое -- это недолго. Это в больнице всё долго.
-- Я ведь не знал, что ты вернулся, -- виновато сказал Федя.
-- Ага, -- согласился Назар. -- Я знаю, что ты не знал.
-- А это знаешь кто? Это настоящий черт. Мы ходили в зоопарк, чтобы показать ему белый свет. Я его сам придумал почти полностью. Я придумал ему самую главную часть.
-- Шапочку с пончиками? -- спросил Назар, с любопытством разглядывая Ёрика и не решаясь взять его в руки.
-- Нет, пончики на шапочке получились у мамы, -- честно признался Федя. -- А я выдумал ему хвост. Он может быть длинным, как настоящее американское лассо! Только с кисточкой. Ёрик этим хвостом Жеку из шестого подъезда заарканил!
-- Вот это да! -- восхитился Назар, почтительно взирая на такой замечательный хвост. Потом вскинул на Федю голубые глаза: -- Ты не бойся, что я хромой. Я всё равно выздоровлю.
-- Я не боюсь, -- возразил Федя.
-- Со мной никто не хочет играть, потому что я не бегаю,-- сказал Назар. -- А ты играешь, и от этого я быстрей лечусь. Врач сказал, что если я стану стараться, то, может быть, начну ходить без костылей. Ты подождешь, пока я выздоровлю?
-- Я и так каждый день жду, -- сказал Федя. -- И если без тебя выдумываю что-нибудь, то все равно рассказываю.
-- А когда ты выдумываешь, у тебя остается что-нибудь на самом деле? -- спросил Назар.
-- Конечно, остается, -- ответил Федя. -- Ты же видишь, у Ёрика длинный хвост остался целиком. Его я придумал совсем по-настоящему.
Тут Ёрик громко вздохнул и сказал:
-- И мне каждый раз что-нибудь настоящее на него ставят.
На этот раз на хвосте у Ёрика стояла хозяйственная сумка Горькой Хины, а сама Горькая Хина искала что-то на газоне под балконом.
-- Выдергивай скорей! -- испугался Назар. -- У нее всегда сумки тяжелые, как грузовики!
-- Я не могу, -- сказал Ёрик. -- Чтобы я что-то сделал, надо, чтобы этого захотел кто-нибудь из замечательной квартиры номер 265.
-- Ой, ну, конечно! -- спохватился Федя. -- Ты не думай, Ёрик, что я о тебе не думаю. Просто я не успеваю сразу везде. Конечно, я хочу, чтобы ты немедленно выдернул наш замечательный хвост!
Ёриков хвост дернулся так сильно, что хозяйственная сумка Горькой Хины легла набок. Из сумки выкатился кружок копченой колбасы и покатился прямо к подвальному окошку подъезда. В подвальном окошке мелькнула когтистая лапка многодетной кошки Маркизы, и колбасный кружок исчез.
-- Ой, что сейчас будет! -- хихикнул Федя и поправил хозяйственную сумку Горькой Хины.
-- Может, нам вернуть колбасу обратно? -- неуверенно предложил Назар.
-- А как мы вернем? -- возразил Федя. -- И котята что будут есть? Посмотри, какая Маркиза тощая, они её совсем высосали, а Горькая Хина сегодня ещё толще, чем вчера.
В подвальном окошке заурчало разными голосами, и наверх выскочил с кусочком колбасы черный котенок с белым галстучком. Он забрался под куст и время от времени оглядывался и предостерегающе отбивался маленькой лапкой. Он урчал, наклонялся к земле то одной щекой, то другой и старательно ел.
За ним из окошка выпрыгнул рыжий котенок, полностью похожий на Порфирия, даже всклокоченный так, как будто слегка поучаствовал в небольших Мяукалках. А за рыжим брызнули в стороны, будто раздвоились, ещё два -- оба серые в полоску, с одинаково прижатыми ушами.
Все четверо стали пугать друг друга и торопиться. Проглотив одновременно свои кусочки, они дружелюбно подняли вверх острые хвостики и обнюхали чужие места. Убедившись, что никто ничего не оставил, они один за другим спрыгнули в подвал, куда ласково призывала их тощая Маркиза.
Горькая Хина, не обнаружив под балконом ничего достойного её внимания, вернулась к хозяйственной сумке, бормоча под нос:
-- Совсем странно... Не могло же мне показаться! А раз не могло, то это скорее всего была летающая тарелка*.
----------------------------------
*Летающих тарелок бывает сколько угодно. Только их нужно искать не под балконами, а в мусоропроводе. (Примечание Феди.)
Она не заметила ни котят, ни своей пропажи и скрылась в подъезде, забыв ответить на приветствие каких-то мальчишек с костылями и какой-то плюшевой игрушкой.
-- Вот всегда так, -- вздохнул Федя. -- От нее всё делается неживым. Посмотри, во что превратился черт! Придется, видно, сделать ему хвост покороче, чтобы никто на него не наступал и не ставил полные магазинные сумки.
-- Лучше не надо, -- вышел из оцепенения Ёрик. -- Пусть лучше наступают. И ставят. Он очень хороший хвост. Просто почти замечательный. Хотите, я из него скамейку сделаю? Вот! И сидеть удобно, и качаться можно. А ещё его можно натянуть повыше и сушить на нём белье.
-- А зачем нам сушить белье? --- спросил Назар.
-- А если мы упадем в речку и у нас все промокнет? -- сказал Федя.
-- А я знаю, что нужно, чтобы на него не наступали, -- сказал Назар. -- Пусть Ёрик обвязывает его вокруг пояса, это будет очень модно.
Ёрик сделал, как ему предложили, и остался доволен.
-- Спасибо, мальчик Назар, -- сказал он. -- Ты мне очень помог. Теперь мне не придется расставаться с таким замечательным хвостом, и я перестану терпеть из-за него неприятности. И если ты чего-нибудь очень хочешь, я могу выполнить твое желание.
-- Правда? -- воскликнул Назар. -- Любое-любое желание? Тогда сделай так, чтобы моя мама не плакала. Пусть лучше я не буду ходить, но чтобы она не плакала!
-- Так нельзя, -- подумав, ответил Ёрик. -- Нельзя оставить тебя больным и сделать так, чтобы твоя мама не плакала. Это принесет ей вред, потому что ей придется стать равнодушной и черствой. Нет, ничья мама не может быть равнодушной!
Назар огорченно опустил голову.
-- Значит, теперь она будет плакать всегда? -- проговорил он.
-- Нет, -- сказал Ёрик, -- она перестанет плакать, как только ты научишься ходить.
-- Но я не могу ходить! -- воскликнул Назар.
-- Поэтому ты и не ходишь, -- сказал Ёрик.
-- Зачем ты его мучаешь? -- обиделся Федя. -- Он не виноват, что ему больно!
-- Я не говорю, что он виноват, -- возразил Ёрик. -- Я говорю, что никогда больше не должен говорить: "Не могу". Он должен говорить совершенно другое: "Я могу!". Пусть он научится говорить "Я могу!", и его мама перестанет плакать.
-- А ты не можешь сделать так, чтобы это произошло сразу?--попросил Федя.
-- Могу, -- ответил Ёрик. -- Только не стану. Потому что я ваш друг.
-- Какой же ты друг, если не хочешь помочь? -- с удивлением посмотрел на Ёрика Федя.
-- А я думал, что ты понимаешь, мальчик Тамтуттам,-- проговорил Ёрик. -- Я думал, что ты знаешь, что когда тебе всё дает другой, ты становишься слабым, как тряпка. А когда всё делаешь сам, то быстро растешь и становишься смелым, как герой. Это же просто и совершенно очевидно, а ты почему-то обижаешься.
-- Может быть, я и не обижаюсь, -- неуверенно проговорил Федя. -- Может быть, я об этом ещё не подумал.
-- Ну да, -- сказал вдруг Назар, зачем же Ёрик будет делать то, что может сделать всякий? Я всё должен сам. Я должен сам, потому что я родился.
Федя подумал и кивнул.
-- Как в Волшебном Городе, да? -- проговорил он. -- Как только мы захотим, так получается по-настоящему.
-- Да, -- подтвердил Назар и посмотрел на окна Фединой квартиры. -- А сегодня мы отправимся в Волшебный Город с остроконечными крышами?
-- А ты можешь нарисовать его ещё раз? -- осторожно спросил Федя. -- А то он такой маленький, а мы за это время очень выросли. Я вырос на целый сантиметр!
-- Смогу, -- сказал Назар обрадованно. -- Я нарисую ещё лучше и так, что это будет Настоящий Волшебный Город.
Тут они услышали дробный топот, и мимо них пробежал задом наперед Жека из шестого подъезда.
Все ребята бросили свои игры на детской площадке и стали смотреть на Жеку. А Жека развернулся и опять промчался мимо Назара и Феди спиной вперед.
-- А никакого Волшебного Города нет! -- злорадно крикнул он. -- Нету! Нету!
-- Это у тебя нет Волшебного Города, -- ответил Федя.-- Потому что ты не хочешь, чтобы он у тебя был. А у нас есть!
-- Нету, нету! Вы его выдумали! -- захохотал, опять пробегая задом наперед, Жека из шестого подъезда. -- Выдумали, выдумали!
-- Все сначала выдумывают, -- спокойно проговорил Назар вслед мальчишке, который не мог остановиться. -- Выдумали и самолет, и танк, и ракету на Луну. Их сначала выдумали, а потом они появились.
-- Да ну его! -- отмахнулся Федя. -- Он потому и ходит задом наперед, что ничего не умеет выдумывать.
Жека из шестого подъезда затормозил невдалеке и повернул обратно, чтобы, пробегая мимо Назара, крикнуть:
-- А он потому выдумывает, что хромой! Потому что не умеет на самом деле! Хромой! Хромой!
-- Я выдумываю не поэтому, -- тихо возразил Назар.-- Я выдумываю потому, что я живой.
-- Хромой, хромой! -- орал Жека из шестого подъезда.
-- Я его догоню! -- рванулся Федя. -- Он у меня сейчас побегает.
-- Нет, -- не захотел Назар. У него дрожали губы. Он подтянул к себе костыли и встал. -- Вот я сейчас выдумаю... Я сейчас...
Он качался на костылях. Голос у него срывался.
-- Я выдумаю, что пойду без костылей, -- и пойду! Вот я выдумаю!
Его лицо побелело от напряжения. Он установил себя на свои неуверенные ноги, опустил костыли и сделал шаг.
-- Пойду... -- приказывал он своим ногам. -- Я пойду!..
И он сделал ещё шаг. А потом еще. А потом отбросил костыли и пошел, шатаясь, отчаянный и решительный, как герой на войне.
А Федя, забыв про Жеку из шестого подъезда, до боли сжимал кулаки и шептал:
-- Иди! Иди! Держись! Иди!
И все мальчишки во дворе, которые изредка все же кое-что понимали, стали кричать вместе:
-- Держись! Держись! Иди!
И Назар держался и шел, а Ёрик семенил рядом, держа наготове свой хвост, чтобы поддержать, если у человека не хватит сил и он не выдержит своего героизма.
Мальчики почтительно несли сзади брошенные костыли. А из окна смотрела на это молчаливая Назарова мама. Смотрела и не замечала, что плачет.
Назар дошел до самых дверей. Но дальше у него не получилось. Если бы Федя и Ёрик его не поддержали, он бы снова упал. Мальчишки подставили ему костыли. Назар обессилено на них закачался, счастливо всем улыбаясь. Ёрик обвил его своим замечательным хвостом и сказал с уважением:
-- Вот видишь? Ты сделал больше, чем я. Теперь я честно могу тебе помочь. Я доведу тебя до лифта.
А по двору в одиночестве бегал задом наперед оставленный всеми Жека из шестого подъезда. Быстрая слава его кончилась.
Когда мальчишки, проводив Назара, Федю и Ёрика до восьмого этажа, вернулись во двор, Жека из шестого подъезда попробовал снова привлечь к себе внимание.
-- А давайте -- кто быстрее задом наперед? -- крикнул он.-- Дам фору десять шагов! Ну, кто задом наперед?
-- Очень надо! -- презрительно сказал на это Главный из мальчишек.
И все мальчишки сказали за ним:
-- Очень надо!
-- Не можете, не можете! -- закривлялся, бегая вокруг них спиной вперед, Жека из шестого подъезда. -- Слабо вам задом наперед!
-- А ты лучше попробуй прямо! -- фыркнул Главный мальчишка. -- Даем фору сто шагов!
-- Даем фору! -- закричали все.
Но Жеке из шестого подъезда слабо было прямо. Ему было слабо даже остановиться.
Мальчишкам стало скучно на него смотреть, они пожали плечами и пошли играть в героев.
Жека из шестого подъезда попробовал пойти со всеми хотя бы задом наперед, но ноги помчали его совсем в другую сторону -- туда, где находился тот давнишний день, когда Жека из шестого подъезда в первый раз причинил другому зло. Это было давно и поэтому очень далеко. Так что Жеке из шестого подъезда придется бежать и бежать, долго бежать задом наперед -- мимо деревьев и домов, мимо солнечных дней и тихих вечеров и мимо хороших людей, которые ходят нормально.
