Это вроде бы наше время, угадываются современные события и люди, но все их действия и планы доведены до абсурда. Мир перевернулся с ног на голову. Сомневаться начинаешь во всём и альтернативная реальность больше похожа на окружающую действительность, чем картинка за окном. Как выбраться из заколдованного круга? Как разделаться с паникой и страхом, чтобы снова стать нормальным человеком? Выход есть!
Весна 2020 года в Москве не задалась. То дождь, то снег. То холодный мерзкий ветер. То разрастающаяся из Европы, Америки и Азии паника. Пандеминимум пока ещё не превратился в пандемаксимум, но уже пожирал человеческие мозги.
Алекс, встрёпанный после разговора с отцом, зашёл в пустынное вьетнамское кафе и задумчиво побрёл в дальний угол за ширму. На беззвучном экране телевизора бульдозер сваливал в братскую могилу тысячи искорёженных манекенов. Брат уже сидел на чёрном диване и лениво теребил меню в чёрной рамке. Дурное отражение. Вроде такой же высокий и чернявый, но борода слишком ухоженная. А от клетчатого спортивного костюма и винтажных роговых очков у любого стилиста случилось бы семяизвержение. Даже у тощей, фригидной бабы.
- Хай! Как сам? - бросил брат, наугад протянув руку.
Даже головы не поднял.
- Херово, Майк, - зачем-то протянул Алекс, шлёпнул по подставленной ладони и сел напротив. - Батюшка поставил условие, - не став тянуть резину, сообщил он. - Денег на раскрутку группы получим, только, если вернусь в грёбаную семинарию.
- И чё? - наконец взглянув на брата, уточнил Майк. - Она же всё равно закрыта на карантин...
- Через плечо...
- Не ругайся, Елисей, ты же будущий служитель господа...
- Иди в жопу! И не называй меня так больше, Мишенька!
Майк пожал плечами, но провоцировать брата больше не стал. Он и от собственного имени не фанател, а уж от Елисея и подавно. Их дорогой батюшка вычитал его в книге. Замшелый еврейский пророк, прославившийся тем, что проклял потешавшихся над ним детей. Потешавшихся?! Это слово покруче "монстрофилии". Сразу чувствуется, что дальше начались сплошные извращения, направленные против детей. Отсюда вопрос: "Зачем так называть сына"? Имя и в ранние то годы высаживало, а после школьной порнушки Пушкина "О спящей тёлке и семи качках" окончательно изогнулось в клеймо. Королевичем, с характерной картавостью, брата называли даже преподы.
- Я, в семинарию, не вернусь! - рубанув ладонью ни в чём не повинную атмосферу, выплюнул Алекс.
- Тогда группе хана, - с унылым смешком протянул Майк. - Видишь же, что творится? В чартах одни хачи. Заработали на помидорах, теперь на тупых подростках наживаются. А мы с тобой уже у самого ануса. У нас ни витаминок, ни половин-ОК, ни батюшкиного бабла, - он подпёр подбородок кулаками и просительно уставился на брата. - Хоть вид сделай, всё равно же закрыта...
- Нет!
Они замолчали, и повисшее в ароматах вьетнамской кухни напряжение, разрушил только с трудом протолкавшийся сквозь него официант. Он, улыбаясь, показал пустой блокнот и демонстративно приготовил карандаш. По-русски, самый настоящий вьетнамец, нихрена не понимал, но умасливанию клиентов языковой барьер не мешал.
- Нихао! - бросил Майк. - Фо-бо.
- Кон нитти ва, - поддержал брата Алекс. - Фо-га.
Китайское и японское приветствия сказали на автомате, давно уже привыкли так общаться в этом заведении, "Тяо" почему-то не прижилось. Да и выбор супов традиционный: много, сытно и недорого. Батюшка деньгами не баловал.
Официант тоже, как обычно, поднял раскрытую ладонь, по которой они всегда хлопали, но тут же убрал, виновато поведя плечами. Эпидемия требовала послушания: трогать друг друга, даже за руки - не толерантно: "Здоровайтесь локтями, туфлями и мысл́ями". Вот и новый хит! Такие бы писать, чтобы девочки писались, а не перепевать Кипелова, о котором уже мало кто помнит.
Официант скрылся за дверью на кухню, и Майк выглянул из-за бамбуковой циновки-ширмы. Зал так и остался пустым. Только кричал в безумном патриотическом порыве стандартный, 84 на 60 см, агитплакат: "Правильнее спасти одного вирусного, а не двух сердечников!". И медсестра с фонендоскопом в белом халате, из-под которого призывно выглядывали голые коленки, предлагала ударить по подставленной ладони в перчатке, чтобы скрепить договор и подтвердить, что один к двум нормальный размен.
- Дебильный вирус, - проворчал он. - Так скоро последнюю дешёвую обжираловку закроют.
- Как бы нас всех не закрыли...
- Чёртов пессимист, вернись в проклятую семинарию, получим бабки на раскрутку и свалишь.
- Сам туда иди!
- Не могу, - вздохнул Майк. - Ты старший. Тебе все плюшки, а я, так. На меня батюшкино благословение не распространяется. Знаешь, что он сказал, когда я набил робота на бицепс? - он хлопнул себя по руке. - А ничего! Надо было на морде татуху сделать...
- Давай махнёмся! - разозлился Алекс. - Хочешь на моё место? Ну чего ты, давай, - он выхватил нож из подставки и приставил к горлу. - Ща чиркану, и ты старший. Пойдёшь в семинарию...
- Пошёл ты сам.
Они ели друг друга глазами, пока у обоих не запершило в горле. Тогда Майк прокашлялся и состроил задумчивую рожу.
- Помнишь, что говорила Галина Эдуардовна...
- Не поминай при мне эту чёртову психичку! - у Алекса волосы встали дыбом.
- Галина Эдуардовна, говорила, что ты никогда не поправишься, если будешь делать себе больно...
Нож пролетел в нескольких сантиметрах от головы Майка и воткнулся в ширму. Покачался и упал, громыхнув об пол. Сиденье дивана заскрипело так, словно попало под циркулярную пилу. Оно катапультой подбросило Майка вверх и сдвинуло им стол:
- Не хочу жрать с психом. Фо-бай за двоих.
Он развернулся и рванул к чёрному ходу.
Алекс неподвижно сидел минуту, пытаясь считать про себя. Обычно помогало успокоиться, но сейчас внутренний голос орал так громко, что заглушал счёт. Догони и накажи! Никто не может так с тобой поступать. Он держался, пока не кончились припасённые цифры, вскочил и побежал за ним. Влепить брату подзатыльник и поджопник, как в детстве. Прижать к стене и наорать. Да так, чтобы всю рожу слюнями забрызгать. Чтобы... чтобы... переломать рёбра... Он выскочил в переулок и чуть не налетел на машину. Здоровенный чёрный джип едва вмещался в узкую каменную кишку, сдавленную с двух сторон домами. Водитель стоял у машины, с недоумением рассматривая асфальт. Под широкими колёсами валялось смятое тело. Грязное, с кровавыми разводами. Алекс даже не сразу признал брата.
- ПДД надо соблюдать, что и требовалось доказать, - грустно выдал водитель и потёр длинную кучерявую бороду.
Настолько здоровый человек не должен был помещаться даже в своём огромном джипе. Непонятно как на него налез строгий чёрный костюм, как у служителя похоронного бюро из иностранного фильма. Алекс задрожал. Медленно опустился на колени и приставил руку к шее брата, но передающая удары сердца жилка не дёргалась. Челюсть сжалась сама собой, он подскочил и хотел врезать здоровяку, но тот предусмотрительно прыгнул за открытую дверь джипа.
- Он пока будет жить, если ты согласишься послужить!
- Чего?!?
Водитель снова потёр длинную бороду, будто пытался её заострить.
- Ещё успеешь его спасти, если смогу до тебя донести.
- Ты дебил?
Алексу не помогли даже цифры, они бросились врассыпную, а он накинулся на здоровяка, но лишь схлопотал тяжёлой дверью джипа. Отлетел и плюхнулся на задницу рядом с неподвижным братом.
- Решать, пока не торопиться, иначе можешь... - водитель задумался, нелепо перебирая губами, - ошибиться.
У Майка голова так вывернулась, что из шеи под воротом спортивного костюма что-то выпирало, но распахнутые глаза смотрели с осуждением. В них отражался засраный переулок между домами, большой чёрный джип и сидевший на асфальте человек. А внутри, глубоко под неправдоподобной ширмой, разливались океаны злости. Алекс видел, как из окон, отзеркаленных в глазах домов, выплёскиваются потоки огня. Он сморщился от их жара, неутолимой ярости и желания пожрать весь мир. Тяжесть пламенного потока прижимала к холодному асфальту так, что под задницей трещало. Здоровяк ещё что-то говорил, но беспорядочный смысл его фраз пролетал мимо и разбивался россыпями льда об стену дома. Он даже шмыгнул носом. Сунулся в свой джип и достал куклу-перчатку с круглыми чёрными глазами и кучерявой бородой. Её тоже облегал чёрный костюм, от чего надетая на руку, она напоминала обожжённый детский труп. Водитель тут же превратился в чревовещателя и его уменьшенная копия заговорила:
- Ты знал, псих, что твой брат освободит весь мир?
На Алекса так давил неподъёмный поток ярости, что он с трудом прошипел: "Нет!".
- Отвечать было не обязательно, - рассвирепела кукла-перчатка, распахнув зубастую пасть. - Ты даже таких простых вещей не понимаешь, - она вздохнула и оглянулась на здоровяка, чью руку скрывала. - Он тоже ни шиша не понимает. Говорю же, адекватных людей не осталось - в мире миллиарды придурков. А нашу единственную надежду на освобождение убил ты!
Алекс попытался возмутиться, но его отодвинул в сторону, протиснувшийся в переулок официант. За ним вышел повар. Они взяли Майка под руки и понесли внутрь.
Водитель-чревовещатель замахал куклой перед собой, как будто она ходила в отрешённой задумчивости.
- Они сейчас воткнут нож с твоими отпечатками, который ты кинул, ему подмышку. Пока подмышку. Но если будешь упираться, воткнут по-настоящему. На видео с камеры наблюдения видно, как вы ругаетесь, и ты кидаешь нож, но из-за бамбуковой ширмы не видно, что ты промахиваешься. Часть записи, где твой брат вскакивает и убегает, уже стёрли. Так что его убил ты. Почти убил! Но всё ещё можно исправить. Как магистр Храма истинных богов, ручаюсь, что это так.
Давление ярости спало. Алекс провёл языком по пересохшему нёбу. Металлический вкус слюны напомнил, что он уже несколько дней не принимал таблетки. Они, как всегда неожиданно, закончилось. Может отражение в мёртвых глазах брата галлюцинация? Он заморгал и уставился на грязный асфальт. По ледяной корке расплывалось бордовое пятно, доказывая, что таблетки ничего не исправят. Но тут вышел улыбчивый официант с тряпкой и начал замывать кровь с дороги.
- Кто тебе поверит, псих? Один анализ крови, в котором не найдут препаратов, и батюшка лично упрячет тебя в самую дорогую психбольницу до конца твоих дней. Думаешь, он, правда, не заметил робота на руке Мишеньки? Да он через десять минут домчался до того самого тату-салона на Ленинградке и разнёс его в клочья. Картонным роботом так отмудохал администратора, что того увезли в реанимацию. Знаешь, как вторичный картон опасен для здоровья? Минеральное масло, являющееся продуктом нефтепереработки, которое содержится в чернильных надписях вторичного картона, убивает нас...
Магистр-чревовещатель отвесил кукле пощёчину свободной рукой, и она закашлялась. Встряхнула головой, пробормотав что-то типа: "бр-ррр-р", и продолжила обвинительную речь.
- Убийца ты, тут сомнений нет. Скажу больше, после того, как здесь уберут кровь, - кукла-перчатка взглянула на выжимающего тряпку официанта. - Поправят одежду твоего брата за столиком и стряхнут с неё всё, что могло на неё прицепиться на улице, ты и сам поверишь, что прикончил его. Ты уже сомневаешься. Так что давай не будем усугублять твои разногласия с самим собой. Сделаешь то, что хочет Храм истинных богов, и брат вернётся к жизни.
Алекс замотал головой. Огненные потоки уже потухли и не давили на восприятие реальности. Мёртвые не возвращаются к жизни. Даже среди конченых психов, с которыми он прожил несколько дней во время обследования у Галин... ГЭ, в воскрешение никто не верил. А это о чём-то, да говорит. Логичная мысль так ясно отразилась на его перекошенном лице, что магистр-чревовещатель ответил:
- Твой батюшка прав, тебе не хватает веры. Именно от этого вся твоя несдержанность и ярость. Но в отличие от лживых христианских святых, я не буду кривляться и уверять, что чудеса случаются только тогда, когда пожелает бог. Потому, что в отличие от жадных обманщиков, сам способен сотворить кое-что особенное. Твоя мама знала, теперь узнаешь и ты!
Кукла-перчатка усмехнулась и опустилась к мусорному баку за дверью чёрного хода кафешки. Там в густой тени, среди плевков и жестяных банок валялась дохлая синица. Матерчатые руки куклы ухватили её за хвост и переложили на свободную ладонь здоровяка. Тот поднял её к лицу, дыхнул, и маленькая жёлтая птаха встряхнулась и, затрепетав крыльями, вознеслась над стенами домов.
Алекс даже не успел рассмотреть её отражение в тёмных окнах, но отчётливо понял, что теперь всё обязательно получится. Синица ожила! Огонь потух, и окна окончательно потемнели и лишились ярости.
- Больше не будешь мотать своей тупой башкой? - заревела кукла-перчатка. - Чудеса вокруг нас, но мы слишком больные, чтобы разглядеть их. Они повсюду, но мы слишком заняты собой, чтобы видеть, слушать и осязать реальность. Придумали себе... - она не договорила, подозрительно взглянув на официанта, который полностью уничтожил кровавое пятно, но не уходил, а фанатично смотрел вслед исчезнувшей в низких серых тучах синице и улыбался.
- Нгуен Ван... или как там тебя... Хань? Чё вылупился? Будда никогда мертвяков не оживлял? Вали, пока в иммиграционную службу не позвонил! Они тут всем такие чудеса покажут!
Официант вздрогнул от басовитого оклика магистра-чревовещателя и, загремев ведром, юркнул в кафе.
- Хочешь брата вернуть? - вкрадчиво спросила кукла-перчатка голосом здоровяка.
- Он не птица, - с трудом сглотнув, севшим голосом проговорил Алекс. - Он уже ушёл за огненную реку...
- Тсс! - кукла приставила матерчатый палец ко шву, заменяющему рот. - Тебе мама рассказывала? Об этом лучше не говорить вслух. Твой брат не птица, но он перелетит на этот берег, когда я позову, обещаю.
- Мне...
- Батюшка не простит, если ты не попытаешься.
Алекс опустошённо склонил голову. Ничего ужаснее, чем вернуться домой и описывать мятый окровавленный кусок мяса, лежащий на... он посмотрел на асфальт. Чистый лёд поблёскивал, и отражение как будто глумливо подмигивало. Окровавленный... с ножом подмышкой...
- Вот! - закричала кукла-перчатка, шов разошёлся и обнажил зубы из пуговиц. - Убийство тяжкий грех. Все религии на этом настаивают. Убивать можно только богу и его доверенным лицам. Ну, у некоторых конфессий ещё святым и помазанникам. А тебе, психу неверующему, даже думать об этом нельзя... но дело не в этом, твоё задание лишь частично связано с грехами. Ты должен найти грешников и дать им то, что они брали силой - добровольно. Помнишь заповеди?
Перед глазами Алекса пролетела серая стена семинарии и бесконечные часы, похожие один на другой, проведённые за ней. Челюсть свело от омерзения, но он всё равно кивнул.
- Хорошо, - обрадовалась кукла-перчатка. - Я помогу тебе с одной. Почитай отца твоего и, мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которые Господь, Бог твой, даёт тебе. Речь идёт о тебе самом. Покойную маму ты почитаешь, а своего дорогого батюшку ненавидишь, это неправильно. Исправь!
- Но как? - едва справившись с челюстью, спросил Алекс.
- Как угодно, хоть заколдуй, - отрезал водитель-чревовещатель. - У тебя сутки. Потом я скажу, что делать дальше. А если не выполнишь все задания, через десять дней твой брат так далеко уйдёт за огненную реку, что уже не услышит мой зов.
Здоровяк прискорбно вздохнул и сел в свой джип.
- Подожди! - заорал Алекс, но автомобиль заревел мотором и дал задний ход.
Он побежал следом, но джип выскочил на дорогу и исчез за тенями других машин. Пришлось вернуться. От одной мысли, что придётся входить в пустынное кафе, по спине побежали склизкие мурашки, поэтому Алекс даже обрадовался, когда дверь чёрного входа не открылась. Хотя он и так знал, что она не откроется, но всё равно подёргал за ручку и обошёл вокруг здания. На витрине висела табличка: "ЗАКРЫТО НА КАРАНТИН".
