Публика на презентации собралась большей частью знакомая. После исхода из Глухаревской аномалии, обитатели литературных выселок обосновались в столице и продолжали поддерживать общение. Конечно, это уже был не прежний литературный анклав. Большинство писателей вернулось к нормальной человеческой жизни, однако на презентациях очередного творения метра все считали своим долгом засветиться. Войдя в зал, Хрустов сразу увидел Светлану Весеннюю в обществе нескольких лысеющих кавалеров. Судя потому, в каком возбуждении пребывала поэтесса, в компанию затесался кто-то из влиятельных критиков. Появление Хрустова она полностью проигнорировала, хотя в обычной жизни были хорошо знакомы и не раз пили чай в издательстве. Антон уже знал эту особенность литературной братии. Кажется, знаком с человеком накоротке, а попадаешь на сборище, куда занесло кого-нибудь из влиятельных и знаменитых, так тебя и не замечают. Хорошо хоть Смирнов признал и крепко пожал руку. Несмотря на жару, Александр Тихонович, как обычно, был в костюме и благоухал хорошим одеколоном. Впрочем, на щеголя он совсем не походил, и улыбка как всегда была немного грустной и какой-то виноватой.
Перекинувшись парой слов со своим вторым редактором, Хрустов поздоровался с еще несколькими литераторами, и пошел отметиться к метру. Камышин, как обычно, стоял посреди зала и принимал поздравления гостей, словно коронованная особа на великосветском приеме.
- Готовься, скажешь сегодня несколько слов - заявил он, не успев даже поздороваться.
- Сергей Егорович, помилуйте! Мне еще за прошлый раз стыдно.
- Не помилую!
Глаза метра грозно сверкнули. Широким жестом он показал куда-то в далекую и светлую перспективу;
- Антон, ты публичный человек, ты издатель! Здесь в зале люди, от которых твои будущие тиражи зависят. Ты их заинтересовать, убедить должен. Красиво говорить теперь твоя вторая профессия. Иди, готовься!
Напутствовав непутевого соратника, Камышин тут же переключил внимание на кого-то из вновь пришедших. Гость был видимо не из простых, и метр сам двинулся ему навстречу, не теряя при этом царского величия.
Антон уныло поплелся в зал. Среди лиц не первой молодости, неожиданно обнаружилось одно молодое и симпатичное, и он инстинктивно выбрал свободное место рядом. Вежливо узнав " не занято ли?", он присел на стул и сразу ощутил сильный аромат духов. Взгляд споткнулся о загорелые колени соседки. На вид ей было лет двадцать пять-тридцать. Ладная, ухоженная блондинка. Черты лица скругленные, не резкие. Интеллект особо не проступает. Зато нет и горделивой надменности, часто свойственной женщинам считающим себя не только красивыми, но и умными.
Оценив по старой холостяцкой привычке соседку, Хрустов заметил, что она пришла не одна. С левой стороны незнакомку придерживал за локоток коренастый тип с загорелой лысиной. Впрочем, этого и следовало ожидать. Девушка явно не принадлежала к литературной среде, на подобные сборища такие в одиночестве не приходили.
" Господи, о чем думаешь! Тебе речь готовить надо!" - одернул себя Хрустов, и с унылой обреченностью начал повторять в уме общий план:
" Надо что-то сказать о падение интереса к печатному слову. О том, что наш общественный долг этот интерес возрождать. Тут и Камышина непременно похвалить, но только без банальщины, и чтобы не слишком похоже на других было. Я ведь не первый выступаю!"
Несколько красивых нетривиальных фраз он заготовил уже давно. Но как только начал связывать их в единое целое, получилось очень неуклюже. А когда попытался мысленно произнести всю речь, вышло вообще отвратительно. Путался, заполнял связки словами паразитами, безобразно растягивал окончание фраз. Получалась не речь, а жалкое блеяние:
" А на публике что будет! Опять опозорюсь. На бумажке надо было написать и перед зеркалом отрепетировать"
Между тем презентация началась. Взойдя на крохотную сцену, Камышин величественно вскинул вверх руку:
- Друзья мои я снова нашел повод собрать всех вас в этом зале! И этот повод я искал долгими бессонными ночами. Создавал образы героев, заставляя их любить и ненавидеть. И вот, наконец, они начали самостоятельно жить. Я же, как беспристрастный биограф, просто записывал все, что происходит с ними.
Грохнули аплодисменты. Дав им утихнуть, Камышин стал рассказывать, о своем новом произведении. В устах кого-нибудь другого все это звучало бы как банальное самовосхвалением. Но метру с помощью каких-то тайных приемов гипноза удавалось создать впечатление значимости сказанного. И вскоре все сидящие в зале вскоре уже верили, что подобно волшебнику из "Обыкновенного чуда", он собрал героев на страницах своей новой книги, заставил их страдать и любить, для того чтобы читатель мог смеяться и плакать.
Прерывая монолог, Камышин как-то очень естественно выдергивал на сцену других участников. В основном это были литераторы из его старой гвардии, но попадались и люди в определенных кругах известные: - ведущие газетных рубрик, артисты и даже политики. Вот эти говорить умели блестяще! Сейчас Хрустов искренне завидовал им, и не понимал почему к "говорунам" часто относятся пренебрежительно :
" Умение завладеть аудиторией это ведь тоже искусство! И оно требует упорного труда, многолетнего опыта, а еще таланта и смелости. Даже если речь написали другие, в данный момент слушают и видят только тебя!"
- А сейчас я попрошу на сцену главу издательства, благодаря которому мой новый роман вышел в свет!
Чувствуя себя мишенью для взглядов, Хрустов поднялся со стула и двинулся к эстраде. В спину летели аплодисменты.
" Интересно чем будут провожать?"
Оказавшись рядом с Камышиным, он посмотрел в зал и ссутулился еще сильнее. А метр безжалостно указал на микрофон. Продуманная заранее речь тут же вылетела из головы. Но вдруг откуда-то снизошло спокойствие и упрямое желание выйти из испытания с честью.
Взяв микрофон, Хрустов сразу предупредил, что не станет надолго занимать внимание аудитории. А хочет только сказать, что всегда восторгался людьми умеющими создавать в своем воображении целые миры. И что человечеству эти творения необходимы также как еда и воздух. Потому, что данная нам в ощущениях реальность всего лишь одна из граней божьего Мира, а люди испокон веков хотят увидеть и понять всю полноту и величие замысла Создателя. И в этом им помогают те, кто сквозь магический кристалл могут разглядеть иным миры и горизонты... Но для того чтобы их труд стал достоянием широкой публики, творцам нужны еще и скромные помощники вроде него - Антона Хрустова. Для того чтобы сегодняшний праздник состоялся, он тоже внес свою долю души и труда. И будет счастлив, продолжая служить великому делу.
Замолчав, он со страхом думал, что если пауза затянется, по залу поползут смешки. Но публика, кажется, приняла его короткую речь как законченное целое. Послышались аплодисменты. Провожаемый благосклонной улыбкой метра, Хрустов, словно на крыльях, слетел с эстрады.
После еще нескольких выступлений, наступила вторая неофициальная часть, и гостей пригласили в соседний зал, где на сдвинутых столиках в бокалах пузырилось шампанское, а на одноразовых тарелках желтели орешки и крохотные бутерброды с сыром. Хрустов всегда поражался умению Камышина накормить и напоить целую толпу. При всей скромности выделенного бюджета, писательская братия и поклонники жанра уходили с мероприятия "заморив червячка" и даже слегка навеселе. Иногда у Хрустова возникало подозрение, что это проявляется эффект "семи хлебов", не единожды описанный специалистами по изучению аномалий. И тут нечему было удивляться. Искаженное психофизическое пространство, словно тень, следовало за теми, кто однажды побывал в его объятиях.
Фуршетное застолье сразу же распалось на несколько кружков. Один, самый большой, сгруппировался вокруг Камышина, кружок чуть меньше около известного литературного критика. Небольшие компании поклонников собрали Светлана Весенняя и мастер жесткого порно Обласков. Хрустов, как обычно, остался неохваченным, что, впрочем, его не особенно удручало. Глотнув из одноразового бокала шампанское, он взял на закуску бутерброд. И в этот момент почувствовал уже знакомый запах духов. Рядом, на расстоянии меньше ладони, стояла его соседка. Не имея возможности пробиться к столу, она из-за его плеча наблюдала, как расходится по рукам очередная порция угощения.
Взяв еще один бокал, Хрустов протянул его девушке и предложил выпить за рождение шедевра. В ответ та мило улыбнулась и поинтересовалась, действительно ли он директор издательства. Заверив, что это совершенная правда, Хрустов из скромности добавил, что предприятие пока еще только начинает раскручиваться.
- Все равно вы человек перспективный! - с детской непосредственностью заявила блондинка и подвинулась еще ближе. А возникший вдруг за спиной ее спутник кинул в их сторону злобный взгляд, и загорелая шарообразная лысина зловеще сверкнула.
Вскоре блондинка и ее ревнивый покровитель куда-то исчезли. Хрустов тоже не стал задерживаться. Свой долг перед искусством он выполнил, и пора было идти отдыхать. За дверями библиотеки, снова окутала горячая липкая атмосфера асфальтовых джунглей. Голова слегка кружилась от жары и шампанского, но в целом он чувствовал себя неплохо. Ни какие предчувствия, по поводу завтрашней поездки в тот вечер его больше не посещали.