Серафим Саровский. Близкий, настоящий
В 1829 году, летом, быв ещё послушником,
размышлял я однажды об отце Серафиме и дивился,
что такой дивный человек живёт на свете
в нынешнее время и наши глаза его видят.
Из воспоминаний отца Рафаила,
иеродиакона Саровской пустыни
Истинный бог наш - бог живой,
а не далёкая, безличная сила.
Свящ. Даниил Сысоев (1974 - 2009)
Я люблю вас, но живого, а не мумию.
Маяковский - Пушкину в стихе "Юбилейное" (1924 г.)
К сожалению, официальное церковное житие рисует нам преимущественно шаблонный, где-то даже бутафорский образ старца Серафима, закрывая при этом глаза на многие (кое-кому кажущиеся нелицеприятными) факты его биографии.
Историк, краевед и архивист Валентин Степашкин не так давно прозорливо заметил:
"Говорить о составлении "Первого полного жизнеописания старца Серафима" пока рано. Основные находки ещё впереди..." ("Новые открытия о жизни преподобного Серафима Саровского". Газета Церковный вестник N 13-14, июль 2004).
Должно быть, автор подразумевал здесь, прежде всего, архивные находки. Однако и сопоставительный анализ уже имеющихся фактических данных представляется в данном вопросе не менее важным.
Именно на этот анализ мы и будем опираться в работе, представляемой ниже.
В 1778-ом году 24-летний Прохор Мошнин прибыл в Саровскую обитель, где с любовью был принят в качестве послушника местным настоятелем, кротким и смиренно-мудрым иеромонахом Пахомием (Леонтьевым).
Видимо, отец Пахомий был единственным, кто удерживал новообращённого монаха Серафима средь прочей монашеской братии. Ибо сразу после его кончины (1794 г.) преподобный испрашивает у нового настоятеля иеромонаха Исаии (Зубкова) благословение на пустынножительство и поселяется в глухом лесу примерно в пяти километрах от монастыря. Он удаляется в свою пустынную келью 20-го ноября 1794 года. С этого момента берёт начало история старца и чудодея Серафима Саровского...
Господь Бог в награду за подвиги и победу над диаволом
ниспослал на о. Серафима дар прозорливости, действия которого
обнаруживались в первый раз именно здесь, в дальней пустыни.
митрополит Серафим (Чичагов)
"Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря"
Изданные в Сарове жития подробно описывают его борьбу с демонами,
в них столпнический период знаменует завершение и победу.
Но они не приводят ни единого свидетельства.
Подобное описание сокровенной жизни святых подчиняется
агиографическим штампам: если аскет признан святым, неуместно признаваться,
что его внутренняя жизнь превосходит наше разумение. И мы придумываем,
согласно нашим убогим представлениям, какой была внутренняя жизнь святого.
"Преподобный Серафим: Саров и Дивеево" (вторая часть)
На вопрос "когда же именно проявился дар Серафима?" однозначно можно ответить, что это случилось в течение первых 10 лет его пустынножительства. Вывод этот напрашивается на основании вот какого факта. Когда 12 сентября 1804 года три неизвестных крестьянина нагло требовали денег со святого ("К тебе ходят мирские люди и деньги носят!"), то он отрицал не сам факт приёма "мирских", а лишь то, что взимал за это плату. И здесь, думается, наивно полагать, что местные крестьяне ходили к спрятанной в чащобе келье лишь для того, чтобы послушать нравоучительные проповеди отшельника.
Далее, опираясь на косвенные свидетельства, возьмём на себя смелость доказать, что время проявления дара прозорливости можно сузить до периода 1796 - 1799 гг.
В своих рассуждениях мы, прежде всего, будем отталкиваться от одного поистине уникального документа, обнаруженного в начале нынешнего века в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ, бывшей публичной имени М.Е. Салтыкова-Щедрина), в фонде Санкт-Петербургской духовной академии (СПбДА). Речь идёт о докладной записке Н.А. Мотовилова митрополиту Исидору от 13 августа 1861 года (в правленой им самим писарской копии)*.
* этот материал взят из книги, к которой ещё не раз буду обращаться ниже: "Записки Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и преподобного Серафима" (по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси АЛЕКСИЯ II, изд-во "Отчий дом", Москва 2005) . http://omolenko.com/biblio/motovilov.htm?p=all
Пару слов об авторе этой записки. Николай Александрович Мотовилов - симбирский и арзамасский помещик, собеседник преподобного Серафима Саровского и его первый биограф. Исследователь Всеволод Рошко, характеризуя особенности стиля данного автора, метко отмечает: "... Мотовилова бесцветный слог. Его выдающаяся черта - бесцветная объективность*". Но для нас данная психологическая характеристика будет лишь однозначно подчёркивать объективную ценность приводимых исторических свидетельств.
*Всеволод Рошко "Преподобный Серафим: Саров и Дивеево". Вступление
http://krotov.info/history/19/55/roshko_0.htm
Ниже представим фрагмент воспоминаний Мотовилова о беседе со старцем Серафимом, которая состоялась 4 сентября 1832 года. Разговор зашёл о борьбе с бесами:
"...Как же вы это знаете?" - вспросил я его. "Как же не знать, ваше Боголюбие, когда я с ними очевидно боролся... и случилось это вот как со мною. Ещё задолго до избрания Фотия в архимандриты Новгородского Юрьевского монастыря*. Святейший Правительствующий Синод указом предписал Саровской пустыни выслать ему для замещения настоятельского места над сею обителию такого человека, который бы по благодати был подобен иеромонаху Назарию, игумену Валаамской пустыни, взятому тоже из Саровской пустыни и исправившему там образ жизни монашествующих, до такого благочиния и благочестия, что слава о его собственной святыне, и благоустройстве обители, и благочестии ученик его достигла до Санкт-Петербурга, по каковому поводу и для Юрьевского монастыря Святейший Правительствующий Синод желал получить из Саровской пустыни другого, подобного Назарию, старца. Так строитель и все братии старшие нашего монастыря и пришли ко мне в дальнюю мою пустыньку, где в оной я находился тогда, и объявили, что они меня избирают на это место. Когда же после многих отговорок моих и представлении им, что я в грамоте малосилен и с трудом подписываю имя моё и что я решился на достижение полного пустынного жития и милости Божией, ожидаемой от оного, они всё-таки приставали ко мне с уговорами и, наконец, предложили мне по примеру апостольскому решить дело это жребием, и пять крат** выпадало все убогому Серафиму быть архимандритом Юрьевского монастыря, то я горько заплакал, припал к ногам отца строителя и, обвив их моими руками, стал умолять, чтоб помиловали меня и оставили в пустынножительстве. А приползши на коленях к ногам иеромонаха Авраамия, сказал ему: "Сотвори, брате, любовь - замени меня и иди на это звание, а мне дай жить и умереть в пустыни, как я решился ради Господа Бога, и хочу того невозвратно".
Тогда строитель и братия решились меня оставить в покое, а его послать в Санкт-Петербург . И после того месяца с два или три я был совершенно покоен. Но потом стали ко мне приходить многие из великих отцов Саровской пустыни, и не простые монахи, а старцы, явственною благодатию почтенные от Господа, и стали говорить мне, что я дурно сделал, отказавшись от пятикратного по жребию избрания на архимандритство, что я противник Божий и не могу ничего доброго приобрести для себя от пустынножительства после такого ослушания явному указанию воли Божией - быть мне архимандритом в Юрьеве, что я здесь погибну, заблудясь от пути спасения, а там бы был многим тысячам людей вместо святильника и привел бы в несметном счете их во спасение. И это продолжалось до полугода. И я был в таком обуревании - душевном волнении и смятении, не знал, что мне делать, и только ко Господу вопиял, что Он Сам знает незлобие сердца моего и что не хотение ослушаться воли Его Святой заставило меня отказаться от архимандритства, а подражание преподобному Сергию Радонежскому, который и от митрополитства Московского отказался, чтобы не лишиться плодов, начинавшихся в нём, - блаженного и богоблагодатного пустынножительства. Но слава Богу, отцы и братия оставили меня в покое, и я опять месяца два или три отдохнул. Потом напали на меня помыслы, что я действительно противник Божий и погибну в пустыни, то уже тяготы этой борьбы, ваше Боголюбие, я вам никакими словами выразить не могу, а только чтоб показать вам, как это тяжко и неудобовыносимо, то скажу, что я должен был часто ощупывать у себя на голове, тут ли лоб мой, тут ли затылок, чтобы увериться, что я ещё не изуродован силою внутренних в крови моей треволнений и приливов крови к темени моему. Но и в этом мысль моя укрепилась, что Господь Сам свидетель чистоты намерений моих, и я успокоился - но уже ненадолго. Когда же твердо решился остаться в пустыни до того конца, когда удостоит меня Господь, от силы в силу восходя, достигнуть меры возраста исполнения Христова, то бесы явно уже стали говорить и нападать на меня, требовали, чтобы я покорился и поклонился им, и что если я послушаю их, то не только архимандритом, но и архиереем меня сделают и до митрополитства доведут; а в противном случае по-свойски со мною разделаются. Вот если вы помните Феофила, то Феофил пал, а убогий Серафим 1001 день и 1001 ночь благодатию Божиею стоял и устоял так, что они никакою силою не могли понудить меня к богоотступничеству. Но и тут если бы не Царица Небесная особенным Своим заступлением спасала и спасла меня, то они, как зерно пшеницы, растерли бы меня в прах камне, на который бросались [на] меня с высоты верхушек лесных, а в келлии задушили бы меня, превращаясь в мошек и наполняя собою весь воздух так, что мне нечем и дохнуть было, кроме пыли этой бесовской, - одним словом, скажу - аще бы не Господь был в нас убо живых пожерли быта нас".
Я сокращаю рассказ великого старца и скажу, что он заключил его тем, что Бог даровал ему после того полную и равноапостольную силу над бесами и они не могли к тому уже приражаться ему, а делали только то, что совращали с пути тех, за кого он маливался Богу и кого спасти молитвами своими хотел..."
("Записки Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и преподобного Серафима". Часть 6).
*В большинстве комментариев к данному фрагменту подчёркивается, что Мотовилов ошибается здесь в названии монастыря. Т.к. из житийной литературы о преподобном известно, что ему в 1796 году предлагали место архимандрита Алатырского Троицкого монастыря, а после его отказа туда был послан иеромонах Авраамий. Однако лично мне вполне вероятным представляется, что данную ошибку мог допустить и сам преп. Серафим, на 79-ом году своей жизни перепутавший событие 36-летней давности.
**Жребий - обычное дело в подобных вопросах церковного делопроизводства.
К примеру, из жития Тихона Задонского известно, что в первый день Пасхи 1761 года архиепископ Димитрий с епископом Смоленским Парфением (Сопковским) в Петербурге метали жребий из восьми кандидатов на должность викария в Новгородскую епархию. Жребий трижды выпадал на о. Тихона.
Итак, Серафиму исполнилось сорок два года*, и лишь три года он был священником, когда ему в первый раз предлагают стать настоятелем. Причём, речь шла о старейшем монастыре, который, пройдя через период упадка и прикрепления к Троице-Сергиевой лавре, вновь обретал свою самостоятельность.
Из подробных свидетельств Мотовилова мы видим, что Серафиму стоило больших усилий отказаться от этого предложения братии, предпочтя лесное уединение продвижению по церковной карьерной лестнице. При этом он грубо нарушает первый из четырёх аскетических обетов, - послушания (т.е. отказ от своей личной воли и послушание духовнику). Согласно монашеской традиции послушник не может сам выбирать себе послушания, - его назначают ему старшие по обители.
В записке Мотовилова данный эпизод подаётся как основная причина сильнейшего душевного кризиса саровского подвижника ("обуревание - душевное волнение и смятение"), и как непосредственная предыстория его 1000-дневного подвига.
* именно сорок два, а не тридцать семь, как это в многочисленной справочной литературе до сих пор ошибочно подаётся. Вопрос о реальном годе рождения Прохора Мошнина впервые затрагивался в 1903 г. в статье А. Танкова "Несколько новых данных о преподобном Серафиме Саровском (Из архива Курской духовной консистории)"; но окончательно обоснован лишь в 2000 г. саровским историком и архивистом Валентином Степашкиным.
Здесь мы плавно подошли к обзору следующего вопроса
Итак, откуда есть пошла широко разошедшаяся в агиографии тема 1000-дневного "стояния на камнях" преподобного Серафима, свою каноническую версию получившая в художественном изложении митрополита Серафима (Чичагова) в 1903-ем году:
"В глухом лесу, на половине пути от кельи к монастырю, лежал необыкновенной величины гранитный камень. Вспомнив о трудном подвиге св. столпников, о. Серафим решился принять участие в подвижничестве сего рода. Для сего он восходил, чтобы не быть ни от кого видимым, в ночное время на этот камень для усиления молитвенного подвига. Молился он обыкновенно или на ногах, или стоя на коленях, с воздетыми вверх, подобно св. Пахомию, руками, взывая мытаревым гласом: Боже, милостив буди ми грешному. Чтобы уравнять ночные подвиги дневным, о. Серафим и в келье имел камень. На нём он молился во время дня с утра до вечера, оставляя камень только для отдохновения от изнеможения сил и для подкрепления себя пищею. Такого рода молитвенный подвиг он нёс по временам в течение тысячи суток. "Нам все старание должно иметь о душе, - говорил о. Серафим в наставлениях, - тело же подкреплять для того только, чтобы оно способствовало к подкреплению духа. Если самовольно изнурим свое тело до того, что изнурится и дух, то такое удручение будет безрассудное, хотя бы сие делалось для снискания добродетели". От стояния на камнях, от трудности этого молитвенного подвига тело его очень заметно изменилось, в ногах возобновилась болезнь, которая с этого времени до кончины дней не переставала мучить его. Отец Серафим понял, что продолжение таких подвигов повело бы к изнурению сил духа и тела, и оставил моление на камнях...
Один из слушателей этого рассказа, будучи подвигнут удивлением к подвигам моления на камнях, заметил, что это свыше сил человеческих.
Подвижник в объяснение совершенной возможности дела заметил со смирением: "Св. Симеон Столпник сорок семь лет стоял на столпе, а мои труды похожи ли на его подвиг?"
Собеседник же со своей стороны прибавил: "В этом подвиге, конечно, для тебя ощутительна была помощь благодати укрепляющей?"
"Да, - отвечал старец. - Иначе сил человеческих недостало бы... Внутренно подкреплялся и утешался я этим небесным даром, нисходящим свыше от Отца Светов..."
Потом, немного помолчав, прибавил: "Когда в сердце есть умиление, то и Бог бывает с нами".
(митрополит Серафим (Чичагов) "Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря". Глава IV)
http://www.golden-ship.ru/load/zhitija/letsdm/3-1-0-1486
Для начала заметим, - Мотовилов на протяжении всего повествования своих "Записок" о преподобном Серафиме, неоднократно обращаясь к теме тысячедневья, настойчиво подчёркивает, что история эта, мягко говоря, сильно преувеличена.
Вот фрагмент из беседы, состоявшейся в ночь с 3-го на 4-е число сентября 1832 года:
"...великий старец Серафим... рассказал мне подробно о подобной борьбе своей 1001-дневной и 1001-ночной, которая в странном искажении моих трудов, неправильно переданных иеромонахом Иоасафом в книге сказаний об отце Серафиме, несоответственно названа стоянием на камнях 1000-дневным и 1000-ночным - с убавкою по 1 дню и по 1 ночи".
("Записки Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и преподобного Серафима". Часть 1)
Мимоходом остановимся на личности о. Иоасафа.
Иеромонах Иоасаф, он же Саровский послушник Иван Тихонович Толстошеев, впоследствии игумен Павло-Обнорского монастыря, в схиме Серафим (1801 -1884).
После кончины преподобного Серафима Иоасаф сначала устно, а затем и печатно объявляет себя ближайшим его учеником, подчиняет себе Дивеевскую обитель, устроив соединение двух отдельных общин, доводит её до внутреннего и внешнего разорения и смуты, после чего при активном участии Мотовилова решением Святейшего Синода удаляется от всякого вмешательства в дела Дивеевского монастыря.
Упомянутая же "книга сказаний об отце Серафиме" была составлена по рассказам о. Иоасафа преподавателем Петербургской гимназии Н. Андриевским и вышла в свет в 1849 году под заглавием "Сказания о подвигах и событиях жизни старца Серафима, иеромонаха, пустынника и затворника Саровской пустыни".
Здесь можно было бы предположить, что упоминание Мотовиловым "странного искажения трудов, неправильно переданных иеромонахом Иоасафом", может относиться к неверно истолкованному Иоасафом уже приводимого выше образа:
"...а убогий Серафим 1001 день и 1001 ночь благодатию Божиею стоял и устоял так, что они никакою силою не могли понудить меня к богоотступничеству. Но и тут если бы не Царица Небесная особенным Своим заступлением спасала и спасла меня, то они, как зерно пшеницы, растерли бы меня в прах камне, на который бросались [на] меня с высоты верхушек лесных..."
Однако следом Мотовилов замечает:
"...он рассказал мне и о борьбе своей с бесами 1001-дневной и 1001-ночной неправильно, как я уже выше сказал, называемой во всех изданиях стоянием 1000-дневным и 1000-ночным на камнях".
("Записки Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и преподобного Серафима". Часть 5)
Зададимся теперь вопросом: какие ещё издания мог иметь в виду автор?
Зададимся и обнаружим, что до выхода в свет "Сказаний..." Иоасафа-Андриевского были опубликованы две схожие биографии саровского старца. Обе изобиловали примерами его чудес и подвигов, среди которых наверняка присутствовала и история о 1000-дневном стоянии.
Это, во-первых, книга саровского иеромонаха Сергия (в миру Степан Васильев; 1792-1861), и, практически полностью дублирующая её, работа иеромонаха Георгия (в миру Гурий Иванов; 1797-1866).
Итак, первые биографические данные о святом Серафиме печатаются в 1841 году, когда в типографии Московского университета выходит книга иеромонаха Сергия (Васильева) "Сказание о жизни и подвигах блаженныя памяти отца Серафима, Саровской пустыни иеромонаха и затворника".
Вообще-то жизнеописание старца Серафима было написано уже к 1837 году. Но в то время о. Сергию опубликовать его не удалось, т.к. книга не прошла духовную цензуру из-за большого количества приведенных в ней чудес.
Далее обратимся к ещё одному весьма любопытному документальному свидетельству:
"К бывшему после Исайи игумену Нифонту был тайный запрос об о. Серафиме от епископа Тамбовского. В бумагах обители сохранился черновой отзыв Нифонта, в котором настоятель отвечал: "О подвигах и жизни о. Серафима мы знаем; о тайных же действиях каких, также и о стоянии 1000 дней и ночей на камне никому не было известно".
(митрополит Серафим (Чичагов) "Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря". Глава IV)
http://www.golden-ship.ru/load/zhitija/letsdm/3-1-0-1486
Напомним, что настоятель Саровского мужского монастыря игумен Нифонт закончил земные дни в 1842-ом году. Соответственно запрос по делу "1000 дней" мог быть произведён к нему с 1837 по 1842 гг.
Скорее всего, именно в период миф о столпничестве и пошёл гулять в народ.
Подводя итог данной части нашего исследования, можно резюмировать.
Во-первых, девятый настоятель Саровской пустыни (с 1806 г.) игумен Нифонт о 1000-дневном периоде столпничества, что называется, не ведал ни сном, ни духом. А ведь известно, что он отличался крайней пристрастностью к собиранию различного рода сведений о "строптивом" послушнике своей обители.
Во-вторых, и своего "служку" Мотовилова саровский чудотворец в подробности своего якобы 1000-дневного стояния отчего-то не решил нужным посвятить, хотя уровень откровенности их бесед кажется более чем высоким.
Помимо же мотовиловских из конкретных свидетельств по этому вопросу сохранилось лишь вот это:
"...Совсем переставши брать хлеб из обители, он жил без всякого содержания от неё в течение более двух с половиною лет. Братия, удивляясь, недоумевали, чем мог питаться старец во всё это время, не только летом, но и зимою. Он же тщательно укрывал свои подвиги от воззрения людей. Но пред смертью, в разговоре от 20 мая 1832 года с одной доверенной особой, которая тогда же записала свою беседу, о. Серафим открыл это, начавши так:
"Ты знаешь снитку? Я рвал её да в горшочек клал; немного вольёшь, бывало, в него водицы и поставишь в печку - славное выходило кушанье".
"Я спросила его о снитке, что это значит? За притчу ли это принять или что действительное? Он отвечал: "Экая ты какая! Разве не знаешь травы снить? Я это тебе говорю о самом себе. Я сам это себе готовил кушанье из снитки".
Я спросила его, как зиму он её кушал и где брал?
Он отвечал: "Экая ты какая! На зиму я снитку сушил и этим одним питался, а братия удивлялись, чем я питался! А я снитку ел... И о сем я братии не открывал, а тебе сказал".
Я спросила: а долгое ли время он кушал её?
Он дал мне точный ответ и на это. Но я забыла, без скольких именно дней он вкушал тысячу дней* одну снитку. Только помню, что более двух с половиною лет, невступно три года, он питался одною сею травою".
(митрополит Серафим (Чичагов) "Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря". Глава IV)
http://www.golden-ship.ru/load/zhitija/letsdm/3-1-0-1486
*здесь кажется весьма примечательной эта оговорка "испорченного телефона" про некруглость срока, первоначально услышанное, вероятно, как "1001 день и 1001 ночь".
Итак, я вполне допускаю, что опыт молитвенного стояния на камне вполне мог иметь место быть. Но быть непродолжительным и проводимым в теплый период года.
Для косвенного подтверждения последнего обратимся всё к тому же фрагменту из мотовиловского текста:
"...убогий Серафим 1001 день и 1001 ночь благодатию Божиею стоял и устоял (...) если бы не Царица Небесная (...), то они [бесы], как зерно пшеницы, растерли бы меня в прах камне, на который бросались [на] меня с высоты верхушек лесных".
Лично я этому по этому свидетельству могу представить себе лишь летние "лесные верхушки".
К тому же далее в описании момента душевного кризиса саровского подвижника замечается:
"...в келии задушили бы меня, превращаясь в мошек и наполняя собою весь воздух так, что мне нечем и дохнуть было..."
Отметим, что основное время мошек - всё-таки лето.
В завершении тысячной темы зададимся таким вопросом: а у вас, дорогой читатель, с какой привязкой в первую очередь ассоциируется числовая связка "1000 и 1"?
Свою версию ответа на данный запрос начнём по обыкновению вкрадчиво.
Из беседы преподобного со "служкой" от 4 сентября 1832 года:
"...много тысяч книг содержу в свежей памяти...
В нашей саровской библиотеке, мню я, тысяч пять с половиною будет экземпляров, а в иных, как, например, в Ролленевой Истории, перевод Третьяковского тридцать томов. И я всю нашу библиотеку прочитал, так что даже и книгу о системах миров, и даже Алкаран Магометов, и другие подобные книги читал. В иных книгах, вот, например, у Третьяковского, тяжел язык, но я смысла добивался, мне хотелось все узнать, что на земле делается и что человеку Бог на веку своем узнать допустил, потому что подобает и ереси знать, да их не творить, и Сам Господь говорит в Библии: Егда умножится ведение, тогда откроются тайны; у господина Соловцева - две тысячи пятьсот книг русских, и их прочитал все до одной; у Аргамакова господина - тысячи полторы книг, и его библиотеку всю прочитал; у княжен Бибичевых - они благодетельствуют же Саровской пустыни - и их книги все прочитал; у братии и отцов святых нашей обители у кого тридцать, у кого семьдесят все брал на прочтение и все прочитал. Неудержимая, ваше Боголюбие, была у меня охота к чтению, и все эти книги прочитал, духовные и светские, и все хорошо обсудил, потому что я не столько читал, сколько рассуждал о прочитанном и все соображал, что и как получше бы для Богоугождения сделать..."
("Записки Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и преподобного Серафима". Часть 6).
Как видим, представление некоторых об о. Серафиме, как об эдаком дремучем субъекте, лишь лбом по полу стучащим, является более чем ошибочным.
Не случайно о нём сохранились и такие воспоминания:
"Образованные люди, близко его знавшие, говорят, что он был гениальный человек. У него был ясный, меткий, широкий, основательный ум; счастливая память и живое, творческое воображение".
(Евгений Поселянин "Русские подвижники 19-ого века. Великий старец Серафим Саровский", 1910 г.)
Но вернёмся к основной теме данной подглавки.
Первый русский перевод издания "Тысячи и одной ночи" выполнен с французского оригинала Антуана Галлана* современником о. Серафима Алексеем Филатовым и издан в 12 томах в 1763 - 1771 годах.
Думается, что данный памятник средневековой арабской и персидской литературы, представляющий из себя собрание рассказов, обрамленное историей о персидском царе Шахрияре и его жене по имени Шахерезада, наверняка должен был присутствовать в почти десятитысячном списке прочтённой отцом Серафимом литературы.
И вполне можно допустить, что это издание могло произвести столь большое впечатление на "живое, творческое воображение**" будущего чудотворца, что он решил впоследствии прировнять продолжительность своего лесного абсолютного уединения к хронологии из упомянутого источника.
*данный автор явился, кстати, и первым переводчиком с арабского на французский упомянутого в списке Серафима "Алкарана Магометова".
**о практическом воплощении "живого, творческого воображения" чащобного подвижника может свидетельствовать и следующий факт. Лесной холм, на котором стояла его дальняя пустынька, Серафим назвал "горой Афонской"; наиболее уединенным местам в лесу он также дал названия различных святых мест, из Библии: Иерусалим, Вифлеем, Иордан, поток Кедрский, Голгофа, гора Фавор и другие. Так окрестности Сарова стали новой Святой землей.
Возможно, ощущение присутствия чудесного помогало пустыннику сглаживать тяготы суровой отшельнической жизни.
Возможно и то, что именно в это время он впервые был осенён встречей с той, которую в своём воображении мог связать с чудесной Шахерезадой.
Это случилось через десять лет после начала пустынножительства. 12 сентября 1804 года три неизвестных крестьянина (впоследствии оказавшиеся крепостными помещика Татищева, Ардатовского уезда, из села Кременок) до полусмерти избивают преподобного*.
*исторической справедливости ради заметим, что нападение крестьян на монахов в этих местах имело под собой дурную традицию:
"В 1706, 1712, 1714 и 1731 годах в монастырских документах зафиксированы нападения на монастырь с целью грабежа. Участвовали в этих налетах и крестьяне из окрестных деревень. Особенно жестоким было нападение 30 ноября 1714 года, во время которого сильно пострадал иеромонах Дорофей - будущий второй настоятель Саровской пустыни. Его пытали на костре, стараясь узнать, где находятся монастырские сокровища. Дорофей чудом уцелел и на всю жизнь остался без бровей и ресниц с лицом красно-бронзового цвета. В память об этом событии и похоронен был Дорофей на том месте, где, лежавшего бездыханным на угасшем костре, нашли его вернувшиеся в монастырь после ухода грабителей монахи".
(Матюшкин В. Ф. "Повседневная жизнь Арзамаса-16", часть I, глава четвертая)
http://coollib.net/b/232424/read#t4
И сразу же, пожалуй, выдам очередную "крамолу".
Думаю, что пострадавший знал, за что был наказал посещением "крепостными разбойниками". Ниже - одна из рабочих версий этого "за что".
Не секрет, что в самом начале молитвенного подвига многие монахи переживают такого рода искушения, о которых можно прочесть в древних патериках и наблюдать их массовый характер в наши дни, - прельщение чудесными явлениями, дающими ложную духовность (на языке церкви - впадение в прелесть).
Напомним речь самого старца о начале своего чудесного пути:
"...Вот если вы помните Феофила, то Феофил пал, а убогий Серафим 1001 день и 1001 ночь благодатию Божиею стоял и устоял..."
("Записки Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и преподобного Серафима". Часть 6).
Исторический Феофил занимал должность эконома Аданской церкви. По смирению он отказался от посвящения его во епископа, а потом по проискам клеветников был отстранен даже от должности эконома. Однако тщеславие с неимоверной силой напало на него, и он вошел в общение с диаволом, отрекся от Христа, перестал причащаться, чтобы опять получить утраченную должность эконома, но уже при помощи диавола. Потребовалось особое вмешательство Божией Матери для спасения от окончательной погибели блаженного Феофила.
Святитель Серафим (Соболев; 1881-1950 гг.) полагал, что преподобный Серафим Саровский стал для молитвы на камень, чтобы победить именно помыслы тщеславия, и победил (см.: Святитель Серафим (Соболев). Проповеди. М., 1999. С. 178).
Мы же, опираясь на догадку об обретении саровским отшельником в этот период первых контактов с иномиром, можем добавить, что оные тщеславные помыслы могли быть связаны как раз с новым для него опытом.
Для наглядности приведём отзыв по тому же вопросу ещё одного чудодея:
"Очень, очень осторожно нужно с этими видениями, до такой доведут низкоты, то есть до забвения, что не будешь помнить ни дни, ни часы, и в такую впадешь гордость, и будешь настоящий фарисей.
... Если не будешь искать корысти нигде и стремиться как бы утешить, призовешь Господа душевно, то и бесы вострепещут от тебя, и больные выздоровеют, только бы все делать не от гнусной корысти..."
(Григорий Ефимович Распутин "Житие опытного странника", май 1907 год).
Ну, и до кучи ещё несколько цитат из одного чудодея из современных:
"Моя работа часто даёт ощущение собственного превосходства. Ещё бы, можно управлять судьбой. И как уходит любовь, не замечаешь. А вот, когда приходит боль и унижение, тогда вдруг осознаешь, что любви-то в душе было мало..." (С.Н. Лазарев "Диагностика кармы" книга 12, гл. "Структура X");
"Когда пытаешься приблизиться к Божественному, неправильное отношение к миру и поведение становятся гораздо более болезненными и опасными" (С.Н. Лазарев "Диагностика кармы" книга 6, гл. "Две точки стабильности счастья");
"Когда человеку Богом дан талант и предназначение, его очень жёстко ведут" (С.Н. Лазарев "Диагностика кармы" книга 1, гл. "Кумирство земного").
Самому же преподобному Серафиму приписывается следующее наставление:
"...особенно же нужно сокрушать следующие три страсти: чревоугодие, сребролюбие и тщеславие, которыми ухищрялся дьявол искушать даже Самого Господа нашего в конце подвигов Его в пустыне".
http://hesychia.in.ua/seraf.htm
Как видим, самое тонкое и трудноуловимое искушение поставлено здесь автором в конце списка. Мы вполне можем предположить, что начинающий чудотворец, осознавая свою особенность, мог незаметно для самого себя начать превозноситься ей.
Нижеприводимый фрагмент из стихотворения Фёдора Сологуба "Я был один в моём раю..." (1908), как кажется, весьма точно должен передавать состояние внутреннего мира начинающего отшельника:
И кто-то звал меня Адамом.
Теснясь вокруг меня, на тело
Спеша лобзать стопы нагие,
Когда ступени горных плит
Стезей лазурной приходила..."
Однако ощущение своей особенности может служить и основным источником возникновения дисгармонии между внутренним и окружающим миром.
Лучше всего это демонстрируется попутным примером-аналогией из живой природы.
Глубоководные рыбы выдерживают огромное давление воды у дна океана, а оно такое, что рыб, обитающих в верхних слоях воды, раздавило бы. Оставаться на постоянной глубине и приспосабливаться к давлению воды на тело им помогает, прежде всего, плавательный пузырь. Глубоководные рыбы постоянно закачивают в него газ, чтобы пузырь не сплющился от внешнего давления (избыточное внутреннее давление составляет на глубинах 1500-3000 метров значения 150-300 атмосфер.). Чтобы всплыть, газ из плавательного пузыря надо сбросить, иначе при понижении давления воды он сильно растянется. Когда поднимают относительно глубоководных окунеобразных, то из-за падения давления плавательный пузырь у них выворачивается наружу.
Так же, должно быть, и в ментальном мире, - внутреннее давление должно соответствовать давлению окружающей действительности, иначе наступает мгновенная расплата.
P.S.:
"Все святые подлежали искушениям; но подобно злату, которое, чем более может лежать в огне, тем становится чище, так и святые от искушений делались искуснее".
("Преподобный Серафим Саровский в воспоминаниях современников". М.: Ковчег, 2009. С. 252).
Далее вновь обратимся к книге "Записки Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и преподобного Серафима" ("Отчий дом", Москва 2005).
На этот раз поцитируем "Беседу преподобного Серафима Саровского с Н. А. Мотовиловым "О цели христианской жизни" (по записи последнего пространной)"*.
*текст по изданию: О цели христианской жизни. Беседа преп. Серафима Саровского с Николаем Александровичем Мотовиловым. Сергиев Посад, 1914. Обработка рукописи и примечания: свящ. Н.П<отапов>; в отличие от этой редакции, в вариантах "Беседы...", опубликованных её первооткрывателем С.А. Нилусом, наблюдаются сглаженными все неровности, нелицеприятные для официальной церковной позиции его времени.
Мотовилов передаёт прямую речь старца:
"Господь открыл мне, что вы, ваше Боголюбие, с ранних лет введены Провидением Божиим в круг духовных людей и многих великих особ, даже и архиереев, и неоднократно спрашивали: "В чём состоит цель жизни христианской?" Но они вам того никто не разъяснили и даже сердились на вас и говорили, что вы заняты не богоугодным любопытством, и неправильно приводили вам слова Священного Писания, говоря: высших себя не ищи! А это происходило оттого, что они хотели скрыть через то духовное своё невежество и не истинно говорили вам: "Ходи в церковь, молись Богу, твори заповеди Божии, делай добро - вот тебе и цель жизни христианской". Но они это не так, как следовало, вам растолковали.
...И я вашему Боголюбию скажу: пост, бдение, молитва, девство и все другие добродетели, ради Христа делаемые, сколько ни хороши они сами по себе, однако же не в них одних состоит цель жизни нашей христианской и не затем мы родились, чтобы лишь только их творить; но цель жизни нашей - это есть та самая благодать Духа Божия, которую они приносят нам, и вот в стяжании, или в наживании, её-то одной (через них приобретаемой) и состоит цель жизни христианской.
...Цель жизни христианской состоит в стяжании Духа Божиего, и эта цель жизни всякого христианина, живущего духовно.
Цель жизни мирских обыкновенных людей есть стяжание или приобретение денег, у дворян, сверх того, получение почестей, отличий и других наград за государственные заслуги.
Стяжание Духа Божия есть тоже капитал, но только благодатный и вечный, и он, как и денежный, чиновный и временный, приобретается почти одними и теми же путями, очень сходными друг с другом. Бог Слово, Господь наш Иисус Христос, Богочеловек, уподобляет жизнь нашу торжищу, а дело жизни нашей на земле именует куплею и говорит всем нам: Купуйте, дондеже прииду и искупующе время, яко дние лукави суть; то есть выгадывайте время для получения небесных благ через земные товары.
Я, ваше Боголюбие, происхожу по плоти из купеческого звания и до 17 лет в Курске хорошо, по милости Божией, торговал; так мы старались, бывало, торговать преимущественно тем товаром, который нам больше барыша приносил. Не тот хорош купец, который много накупит товаров да распродает их как ни попало, но тот есть самый лучший купец, который, сколько бы ни накупил товаров, купил их вовремя и дешево, а продал их дорого и составил через это капитал; потом снова и на этот капитал новых товаров накупит таким же образом и расторгуется до того, что может и торговлю бросить и, положив капитал в ломбард, станет жить процентами одними, но и тут все богатеть будет.
То так же надобно рассуждать и о богатстве вечном, о благодати Всесвятого Духа Божиего...
...воля Божия и всеспасительная лишь в том состоит, чтобы делать добро и добродетель единственно для стяжания Духа Святого как для сокровища неоскудеваемого, вечного...
...нужно молиться лишь только до тех пор, пока Бог Дух Святой сойдёт на нас в известных Ему мерах небесной благодати Своей, и когда уже благоволит посетить нас, то надлежит уже перестать молиться; ибо что же ещё молиться Ему:
"Царю Небесный, Утешителю, Душе Истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны..."
...И надлежит притом быть в полном трезвении и души, и духа и в целомудренной чистоте плоти, как было некогда при горе Хориве и израильтянам сказано, чтоб они до явления Божия на Синае за три дня к женам не прикасались, ибо Бог наш есть Огнь поядаяй все нечистое и в общение с Ним не может войти ничто от скверны плоти и духа.
Так вот так-то добродетелью и извольте торговать духовно - производить духовную торговлю, которая вам большой прибыток благодати Духа Святого приносить будет, - и, собирая капитал благодатных избытков, кладите их в ломбард вечный, Божий, из процентов невещественных, и не по четыре или по шести на сто, но по сту на один рубль духовный и в бесчисленное число больше тех увеличивающих капитал наш духовный.
...Так желал бы я, ваше Боголюбие, чтобы и вы сами стяжали этот приснонеоскудевающий источник благодати Божией и всегда рассуждали себя, в Духе ли Божием вы обретаетесь, или нет..."
Как можем видеть из приведённого отрывка, перед нами - человек конкретики, человек практики, мало имеющий от классического образа смиренно-безвольного затворника.
Складывается такое впечатление, будто этот пустынник с самого начала своего пребывания в монастыре имел некий чётко сформулированный план и пошагово его реализовал.
Отдавая себе отчёт в том, что "всяк кулик своё болото хвалит", всё же согласимся, рациональное зерно в этих рассуждениях не только присутствует, но и вполне реально работает на практике. Ибо сам Серафим с годами действительно только увеличивал мощь своего чудодейственного дара.
При этом признаем, - идеи преп. Серафима во многом необычны. Скажем, сердцевина его "стяжательной" теории про "прииди и вселися в ны". Это, пожалуй, самая любопытная из всех практик старца, да к тому же, по уверениям его самого, доступная всем мирским молитвенникам...
Разное околомистческое (спорное)
Далее коснёмся интересной, но, безусловно, спорной параллели, - хронологической связи биографий мирского самодержца России и духовного её окормителя.
Итак, император Всероссийский Павел I рождается 20 сентября (ст. ст.) 1754-ого года, т.е. через 2 мес. после появления на свет божий Прохора Исидоровича Мошнина (19 июля 1754).
Де факто императором Всероссийским Павел I становится 6 ноября 1796 года.
И дар у Серафима, по нашей теории, мог открыться именно в этом году (возможно, также за 2 месяца до...).
Тому в подтверждение приведём пару исторических замечаний.
"А. М. Подурец обнаружил интересную особенность. Все известные саровские пустынники числились по ведомости больными и немощными. Серафим Саровский все годы числился находившимся в монастырской больнице. Так же и Марк. Иеродиакон Александр был приписан к больнице, а в ведомости 1807 года в графе, где записывалось послушание, значится: "...по слабости здоровья служит редко, а упражняется при погребах". Дорофей не числился в больнице, но и против его имени была запись "...за слабостью здоровья упражняется рукоделием". Ученый справедливо считает, что здоровьем пустынники обладали нормальным, ведь и дожил каждый из них до преклонных лет: Серафим Саровский - почти до 73 лет*, Марк - до 70, Александр - до 75, Дорофей - до 69, а игумен Назарий - до 72 лет. Дело опять же в теснейшем переплетении бытового и духовного. Иеромонахи и иеродиаконы, удаляясь в пустынь, прекращали участвовать в церковном богослужении, которое считалось их обязанностью. Судя по всему, епархиальное начальство пустынножительства не одобряло, и неучастие монахов в церковной службе могла оправдать только одна причина - болезнь".
(Матюшкин В. Ф. "Повседневная жизнь Арзамаса-16", часть I, глава 5)
http://coollib.net/b/232424/read#t4
*на самом деле - почти до 79 лет (см. примечания в начале этой работы).
Только, поправим автора, - не "все годы", а лишь с сентября 1796 года (!):
"Иеромонах Серафим с сентября 1796 года и до дня своей кончины числился в списках монашествующих, находившихся в монастырской больнице".
(Валентин Степашкин "Новые открытия о жизни преподобного Серафима Саровского". Часть I. Газета Церковный вестник N 13-14 (290-291) июль 2004)
http://www.tserkov.info/numbers/history/?ID=1060
Здесь ясно вырисовывается одно, - если до означенного периода церковное начальство ещё имело какие-то виды на строптивого монаха (пророчило место архимандрита), то после поставило на нём однозначный фактический крест (а у самого Серафима с того момента начался период глубокого душевного катарсиса).
Однако вернёмся к параллелям судеб Серафима и Павла.
За три с небольшим года до смерти императора Павла I его пути с саровским отшельником чуть не пересеклись:
"В 1797 году Саровскую пустынь собирался посетить император Павел I. В монастырь прибыли 38 человек императорского караула для обеспечения безопасности его величества. Караул пробыл в Сарове более месяца и покинул пустынь, так и не дождавшись Павла, который по каким-то, не зависящим от монастыря причинам отменил поездку в Саров..."
(Матюшкин В. Ф. "Повседневная жизнь Арзамаса-16", часть I, глава 5)
http://coollib.net/b/232424/read#t4
В марте 1801-ого года Павел I убивается разбойными заговорщиками в собственной опочивальне Михайловского замка.
И так получается, что Серафим потом опять же три с небольшим года "обманывал" судьбу. В сентябре 1804-ого года он всё же подвергся разбойному нападению крестьян, но (в отличие от Павла), после получения тяжелейших увечий, всё же сумел выжить...
P.S.: справедливости ради заметим, что в российской истории наблюдались и иные аналогичные параллели между биографиями духовных и светских властителей. Для наглядного примера возьмём крайние даты жизни святой Матроны Московской (урождённой Матроны Дмитриевны Никоновой; ноябрь 1881 - май 1952), которая родилась спустя несколько месяцев после убийства Александра II (март 1881) и умерла за несколько месяцев до убийства И.В. Сталина (март 1953) .
В качестве дополнения сошлюсь на фрагмент работы "О смерти, жизни и про между ними..." (http://samlib.ru/l/latunskij_i_g/pro.shtml):
"С.А. Нилус свидетельствует, что согласно записям Николая Александровича Мотовилова, сотаинника отца Серафима, сам прозорливый ясновидец предчувствовал, что и его могилка впоследствии будет потревожена:
"