Аннотация: С любовью к жизни... на конкурс "Вера, надежда, любовь - 2023"
История болезни
Как и всякая история болезни, эта началась неважно, а более точно - из рук вон плохо. Вертолёт, которым управлял КВС1 Вячеслав Михайлов, попал в авиационную катастрофу. По классификации ИКАО2 сие означает, что в результате лётного происшествия имеются человеческие жертвы. В нашем случае жертва была одна: погиб пассажир с угодившей в аварию "восьмёрки" - вертолёта Ми-8. Случилось всё накануне Рождества близ Харьяги - небольшого посёлка нефтяников неподалёку от Полярного круга.
При подборе площадки для приземления случилось то, чего так опасаются экипажи вертолётов в ветреную погоду зимой - в результате потери пространственной ориентации в снежном водовороте вертолёт ударился хвостовой балкой о землю и завалился на бок. Собственно, вины командира здесь не было. Риск казался оправданным, а форс-мажор в виде внезапного порыва ветра - поди предусмотри. Это впоследствии и выяснилось на суде, хотя государственная комиссия пыталась всю вину списать на лётный состав. Причиной катастрофы послужил целый ряд факторов, в том числе, и технический, как один из основных. Но это стало очевидным только спустя полтора года. А покуда - один погибший пассажир, второй пилот со сломанными рёбрами и командир воздушного судна с тяжёлым повреждением головы.
Сорванной плитой аварийного люка Славе снесло часть черепной коробки. Не настолько, правда, большую, чтоб задеть мозг, но прилетевшие спасатели посчитали дни Михайлова сочтёнными у апостола Петра в блокноте неотложных дел. Они заблуждались. Краниопластика прошла успешно - пилоту вживили титановую пластину на место утраченного куска кости. Хорошо потрудились хирурги - если не знать, никогда не догадаешься, что у Славы травма головы.
Но на этом беды не закончились. Ко всему прочему, оказалось - у КВС Михайлова, в момент удара о землю, выбило позвоночный диск. Он не стал давать лётчику покоя после того, как сознание вернулось к Славе в Питерском институте нейрохирургии, где ему "отремонтировали" голову. Таким образом, сразу по возвращению домой Михайлов оказался в стационаре неврологического отделения.
В ту пору город (и не только наш) облепили доморощенные целители, которым не давала покоя слава доктора Касьяна из Полтавской глубинки. Верно говорят в народе, здоровье - превыше всего. Начинаешь понимать тогда в полной мере, когда жареный петушок из сказки Пушкина начинает долбить тебе темечко, словно царю Додону, возжелавшему обладать прелестями Шамаханской царицы единолично, как сейчас говорят - "в одно лицо". Тут уже поневоле поверишь в магов и чародеев, и прочих народных эскулапов. Сначала, правда, Славик пытался обойтись традиционной медициной. Он исправно принимал лекарства, смело ложился под капельницы, дырявил свой командирский зад самыми разными уколами. Но помогала терапия не очень. Боль не отступала.
Три недели в больнице не дали желаемых результатов. Травма оказалась слишком серьёзной для ликвидации её последствий исключительно терапевтическими методами. Настроение готово было упасть ниже приёмного покоя - он в цокольном этаже находится, но Слава и не думал сдаваться.
Когда подошло время выписки, заведующий отделением сказал лётчику прямо:
- С вашей травмой я ничего не могу сделать. С этим нужно ехать в Сыктывкар. Возможно, без операции не обойтись. Будьте готовы - возможно летать вам больше не придётся. Не переживайте, и на земле есть масса хороших профессий.
Результат лечения в условиях стационара недвусмысленно указывал - Славе необходимо отправляться в столицу республики на операцию. А что такое операция на позвоночнике в то время? Однозначно - приговор ВЛЭК3 "не годен к лётной работе". А как же тогда быть с желанием восстановиться? Крест на нём поставить?
Преодолевая боль, Михайлов ходил на службу в БАИ4, где отныне работал штурманом с туманной формулировкой "временно". Однако мысли о возвращении в строй не оставляли его.
А тут ещё надежду подарил финалгон - мазь довольно редкая. В СССР её не производили. Но хорошо, когда о тебе помнят товарищи. Славе привезли три тюбика замечательно волшебного немецкого бальзама, родом из Бохума, лётчики, работавшие в зарубежной командировке в Ираке.
При втирании финалгона в кожу близ крестца ощущалось жуткое жжение, но затем чувство дискомфорта уходило, унося с собой и боль в спине довольно надолго. Можно было ходить совершенно без напряжения, не подволакивая ногу. Казалось, вот теперь всё вернётся на круги своя. ВЛЭК останется ни с чем, разрешив отставному лётчику с Ми-8 вернуться в левое командирское кресло воздушного судна. Прекратятся бессонные ночи от мерзкого тянущего ощущения в пояснице.
Но действие никотиновой кислоты, входящей в состав финалгона, на самом деле лишь привносило обезболивающий эффект, не меняя ничего, по сути, в сложной конструкции позвоночника. Опять разочарование. Вот тут-то Слава и подался к народным врачевателям, наплевав на своё материалистическое марксистско-ленинское самосознание, тщательно привитое ему, начиная с детского сада, школы и лётного училища, заканчивая занудными речами замполита лётного отряда.
Здесь Михайлову, нужно отметить, повезло. Первый же костоправ отвратил его от подобных опытов с разного рода аферистами, представляющимися светилами медицины. В один прекрасный день Славик пришёл на приём к некому целителю из Молдавии, арендовавшему помещение в одном из общественных зданий города.
Маг и чародей встретил Михайлова на пороге приветливым цыганским оскалом, не преминул продемонстрировать свои могучие руки и спросил:
- Давно остеохондрозом мучаетесь?
Михайлов рассказал историю об аварии и лёг на кушетку. Маг вымыл руки и принялся гонять воздух пассами, методично бубня себе под нос не то молитву, не то заклинание от древней Тибетской медицины. Слава с любопытством наблюдал за чародеем. Тому стало, вроде как, не по себе под пронзительно-изучающим взглядом лётчика, и он попросил:
- Вы закройте глаза и расслабьтесь. Сейчас я вам свою лечебную энергию начну передавать.
Михайлов прикрыл веки и принялся размышлять о малой изученности целебных биологических полей современной наукой. Но почти полная отстранённость не помешала ему услышать слова "костоправа":
- Вы чувствуете, как тепло разливается по вашему телу? Это я соединяю вас с Космосом через свою ауру! Ваши чакры раскрылись навстречу Вечности. И вот уже боль уходит за пределы нашей Галактики.
И действительно, Славик почувствовал теплоту и сильное жжение в районе копчика. Болевые спазмы начали пропадать. Целитель же, продолжая бубнить заклинание, еле касался руками его спины. Буквально через несколько секунд жжение прекратилось, и тепло разлилось по поверхности тела. Но что такое? Запах слишком уж знаком. Да и ощущения тоже. Михайлов открыл глаза и спросил прямо, как спрашивает коммунист коммуниста за плохо выполненное партийное поручение:
- Финалгон?
Лицо у мага вытянулось и заблудилось в складках чёрного с блёстками халата. Оно перекосилось до неузнаваемости, но любой внимательный наблюдатель легко бы смог разглядеть в его гримасе знак вопроса с элементами неконтролируемой паники. Остаток Тибетской молитвы высовывался из бородатого рта магистра мануальной терапии, словно недожёванный бутерброд. А может, это был просто язык? Молчание затягивалось, и Михайлов снова спросил:
- Вы же меня финалгоном намазали, верно?
Чародей дёрнулся, засучил руками и, проверив, что дверь закрыта плотно, ответил вопросом на вопрос:
- А откуда вы знаете про финалгон?
Славик поднялся с кушетки и усмехнулся:
- Да, у меня самого такой мази, как у дурака махорки. Один тюбик начатый, а ещё пара в холодильнике лежит.
Врачеватель принялся умолять Михайлова не разглашать тайну астрального лечения и всё пытался вернуть деньги за несостоявшийся сеанс афёротерапии. Славик согласился молчать, но только с условием, что магический субъект сей же час покинет Печору и не станет больше морочить людям голову.
Чародей немедленно согласился. При этом он без устали уверял Михайлова, будто его сеансы д е й с т в и т е л ь н о полезны, хотя бы уже в психологическом смысле - эффект плацебо и всё такое... Если люди верят в волшебную силу врачевания, то зачем им мешать? Про стоимость своего, условно говоря, лечения целитель стыдливо умолчал. Люди ведь сами платят. Никто их не неволит. Слава одевался, не слушая лекаря, и соображал, как быть дальше.
Потеряв веру в добрых и удачливых народных лекарей, по крайней мере, из числа тех, к кому можно было попасть на сеанс, не рискуя остаться инвалидом, Михайлов натянул на себя фиксирующий корсет и обратился в поликлинику аэропорта, где получил направление в республиканский диагностический центр.
В клинике Славу первым делом направили в приёмный покой. Оформил он все документы, побывал на приёме у врача, щедро поделился кровью с больничной лабораторией и отправился оформляться в палату стационара. Конечно, Михайлов не планировал там залёживаться, но полное обследование заняло дней десять. И результат плачевный - нужна операция, а в результате - прости-прощай, лётная работа. Однако...
В период пребывания в диагностическом центре Сыктывкара Слава познакомился с одним старичком из бывших политзаключённых, который записал ему в блокнот номер московского телефона. Да не простой, а дающий надежду. Телефон принадлежал именитому профессору, возглавлявшему НИИ нейрохирургии. Ещё при Сталине это "молодое дарование" - будущий лауреат многих премий "мотал срок" по печально известной 58-ой статье под Сыктывкаром, где и познакомился с тем самым Славкиным старичком из диагностического центра. Новый знакомец Михайлова несколько лет одну баланду хлебал со столичным медиком и спал с ним на соседних "шконках". Ближе отношений и придумать сложно. Таким образом, рекомендация старичка просветляла горизонт надеждой и наделяла верой в успех будущего лечения.
Необходимо было ехать в столицу, что Славик и сделал. Предварительный звонок нового знакомца сделал своё дело. Пилота приняли в НИИ нейрохирургии по первому разряду. Лечение началось незамедлительно. Михайлова каждый день подвергали процедуре сухого вытягивания с одновременной обработкой лазерной пушкой межпозвонковых инородных тел. Две недели пролетели, будто один день.
Слава ощутил себя вполне здоровым. Перед расставанием профессор предупредил, во избежание рецидива, отныне Михайлову нельзя резко поднимать любые грузы. Особенно если находишься к ним вполоборота. Эта рекомендация запала на дно Славкиного сознания и помогала несколько лет. Он успешно прошёл ВЛЭК и вскоре уже снова бороздил северные просторы на своей "вертушке". А когда стали набирать добровольцев послужить Родине на ликвидации аварии в Чернобыле5, он и там проработал в числе ликвидаторов.
Дни шли за днями. Недели за неделями. Новогодние ёлки сменяли одна другую в праздничном хороводе жизни. Всё было прекрасно. С течением времени память о профессорской заповеди заросла травой забвения и чертополохом. Человек - такое удивительное существо. Он быстро забывает все свои несчастья и видит их в новом свете, если дела идут хорошо, нимало не задумываясь о том, что неприятности могут вернуться из-за собственной безалаберности. Вот и Михайлов однажды поплатился за свою короткую память.
Как-то раз он помогал соседу привезти кафель из магазина домой. Славик сидел на водительском месте и в погрузке не участвовал. Кафель грузили на заднее сиденье его новенькой "Волги". Михайлову не понравилось качество укладки стройматериалов, и он попытался передвинуть одну из упаковок, не вставая из-за руля. Результатом усилия стал явственный хруст и резкая боль в спине - даже в глазах потемнело! Когда дурман обморока начал рассеиваться, Михайлов внезапно различил в зеркале заднего вида лицо московского профессора; тот грозил лётчику сухим маленьким пальцем и говорил: "Слава, Слава, что же ты наделал!"
Назавтра экипаж Михайлова стоял в наряде. На больничный с неясными перспективами уходить не хотелось. Потому вновь пришлось прибегнуть к помощи медицинского корсета, до поры пылящегося в кладовке за ненадобностью. Добраться до места работы ещё полдела, нужно к борту, который техники готовили к вылету на дальней стоянке, как-то попасть. Эту проблему решили довольно быстро. Славу отвезли туда на автобусе для прибывающих и улетающих пассажиров. Зато в кресле командира он чувствовал себя привычно и комфортно. Встречал вернувшийся борт всё тот же автобус. Но подобное решение проблемы только временное.
Боли в позвоночнике снова не давали спокойно заснуть, а обезболивающие уколы реопирина действовали всего несколько часов. Слава позвонил в Москву и, узнав, что знакомый профессор недавно умер, понял - нужны новые способы борьбы с болезнью, поскольку в столице его не ждут.
Казалось, наступила чёрная полоса в жизни Михайлова, но тут ему снова повезло. Друзья рассказали, мол, совсем недавно в городе появился мануальный терапевт, имеющий лицензию и берущийся за лечение лишь тех больных, коим может помочь реально, не навредив. Скоро Славик сделался его частым гостем. Принципы принципами, а желание избавиться от боли заставляло пойти на компромисс.
Мануальщик ставил лётчику диск на место, но спустя какое-то время тот снова "вываливался" из ряда позвоночных близнецов. А всему виной постоянные вибрации в кабине вертолёта: для "не определившегося" позвонка хуже нет.
Между тем, приближалось время очередного прохождения ВЛЭК.
Работы для вертолётчиков в те времена было очень много, поэтому руководство управления ГА решило экипажи в Сыктывкар не посылать, а провести комиссии на местах базировки воздушных судов, дабы сэкономить время на переездах. Михайлову решение руководства оказалось на руку. Словно бы само провидение давало пилоту очередной шанс.
Славка явился на ВЛЭК в своём корсете с изрядной долей реапирина в крови. Самочувствие довольно сносное. Если, конечно, не раздеваться до трусов. На приёме, конечно, обезболивающую принадлежность туалета пришлось снять. Непонятно, каким образом, но Михайлов прошёл комиссию. Только ему одному известно, чего это стоило. На маленьком фуршетном банкете по поводу прохождения ВЛЭК Славка отсутствовал, сославшись на дела, чем привёл в замешательство медсестёр, привыкших к его балагурству и шуткам во время совместных праздничных мероприятий.
Следующую ночь Михайлов не спал совсем, поскольку позвоночник мстил ему тягучей всепоглощающей болью за насилие над собой во время прохождения комиссии. Именно тогда пилот и решил, окончательно наплевав на своё отношение к знахарям и чародеям от медицины, пойти к Софье Дмитриевне Генсак. Не все же целители, в конце концов, копируют молдавского костоправа с финалгоновым джокером в рукаве. А о Софье Дмитриевне отдельный разговор.
Невысокая дама с волевыми чертами лица появилась в нашем городе после того, как отсидела в женской зоне строгого режима срок по приговору суда. Поговаривали, мол, она в молодости убила мужа из ревности. После освобождения Софья Дмитриевна не захотела возвращаться на родину - получила паспорт и осталась в Печоре. Вскоре к ней и дети переехали. Возможно, она их из детского дома забрала. Это если верить версии об уголовном прошлом. Хотя оснований, чтобы не верить, тоже нет. И скорее всего, лучше поверить, ибо тогда история о появлении удивительного дара незаурядной женщины становится более загадочной и, в то же время, романтичной.
Софья Дмитриевна Генсак обладала талантом ясновидения, запросто общалась с силами Космоса, снимала сглаз, порчу и лечила много разных болезней. Хотите, верьте, хотите, нет. А таланты свои обнаружила в себе Софья Дмитриевна как раз во время отбывания уголовного срока. От недостатка витаминов и других одному богу известных причин она резко начала терять зрение, пока практически полностью его не лишилась. В этот период своей жизни стали приходить к заключённой необычные видения, таинственные и вещие. Она во сне отчётливо ощущала жаркое пламя, могущее, как сжечь человека изнутри, так и испепелить его болезни. Вскоре подобные видения начали являться женщине и днём, целиком овладевая её сознанием. Неясно, почему именно, но Софья Дмитриевна догадалась - их транслировала Вселенная.
Ещё Генсак поняла, что сможет управлять излечивающим пламенем. Его она в результате тренировок научилась вызывать по собственному желанию. Первым пациентом Софьи Дмитриевны стала она сама. Управляя так называемым священным огнём, женщина избавила себя от слепоты. Лагерный врач был просто поражён произошедшими метаморфозами, но приписывать себе заслугу излечения больной не стал из скромности и непонимания механизма случившегося чуда. Более того - он не на шутку испугался случившегося и начал избегать встреч с Софьей Дмитриевной.
Встречи их, между тем, становились неизбежными, поскольку лагерное начальство перевело бывшую пациентку на место санитарки в лазарет, по лагерному - "больничку". На лёгкий труд - по причине ослабленного здоровья.
Софья Дмитриевна не упустила случай и принялась пользовать тяжёлых больных и очень многим помогла, что укрепило её в мысли - дар дан ей свыше неспроста. Теперь нужно посвятить себя людям. Может, в этом и есть её предназначение, которое позволит замолить тяжкий грех, приведший будущую кудесницу в места не столь отдалённые.
В Печоре она начала свою практику с малого. На первых порах принимала пациентов в стареньком покосившемся бараке, где, собственно, и жила. В благодарность от больных Софья Дмитриевна брала, кто сколько даст, как и положено народным целителям. Твёрдая такса убивает талант. Стяжательство не может служить основой народной медицины. Это она интуитивно чувствовала.
Правда, вскоре за счёт большого числа пациентов у Софьи Дмитриевны появились некоторые средства, чтобы принимать больных со своим учеником в арендованной маленькой квартирке из двух комнат. Но такая возможность вовсе не свидетельствовала о роскошной жизни. Барак оставался Софье Дмитриевне родным домом.
Молва народная о Софье Дмитриевне Генсак не обошла стороной и Михайлова. Он созвонился с народной целительницей и договорился о встрече. В назначенный час Слава стоял перед женщиной небольшого роста с пронзительным взглядом, лет пятидесяти.
Софья Дмитриевна уложила Славу на тахту и в приказном порядке объявила, дескать, нельзя подглядывать за её действиями, а следует закрыть глаза, расслабиться и думать о чём-нибудь приятном.
"Ну, вот, начинается, - подумал Михайлов. - Это мы уже проходили". Однако возражать не стал и попытался задремать. Он почувствовал, как руки женщины коснулись его спины и начали потихоньку её массировать, постепенно увеличивая темп и силу нажима. Вскоре движения Софьи Дмитриевны сделались стремительными и сильными настолько, что с трудом верилось, будто поясницу пользует хрупкая женщина, а не здоровенный массажист - победитель соревнований по армрестлингу.
Казалось, мышцы на спине вздымались и сами собой вибрировали в стремительном вальсе. При том было ничуть не больно, скорее приятно. Славу клонило в сон, но любопытство взяло вверх. Он повернул голову и пришёл в мистический ужас. Софья Дмитриевна стояла чуть в отдалении с закрытыми глазами, и что-то шептала, еле заметно шевеля губами. В одной руке она держала зажжённую свечу, второй же совершала какие-то пассы, отдалённо напоминающие движения массажиста. Мышцы Михайлова в районе поясницы, тем не менее, ходили ходуном, словно бы сами собой.
Вдруг целительница стремительно подняла веки и строго заметила:
- Я кому сказала, не оборачиваться! Немедленно расслабься и ни о чём плохом не думай. Я тебе не причиню вреда.
Михайлов отреагировал, как на приказание командира роты в лётном училище, но сердце готово было выскочить из груди от животного страха. Софья Дмитриевна, почувствовав его состояние, немного ослабила движение космических сил на Славкину спину и успокоила его довольно странным образом. Он почувствовал, собственное сознание уже не принадлежит ему безраздельно. Кто-то властный и в то же время не страшный начал внушать ему мысли о приятном солнечном дне с бесконечным полётом озорного шмеля.
Славка сам стал этим шмелём, лакомившемся на ближайшем лугу цветочной пыльцой. Хотелось бесконечно жужжать по причине внезапного нахлынувшего счастья и выделывать фигуры высшего пилотажа на зависть неуклюжим долговязым бабочкам с тяжёлыми аляповатыми крыльями. Очнулся пилот, лишь почувствовав, как Софья Дмитриевна гладит его по плечу и говорит тихонько:
- Вставайте, сеанс окончен. Завтра в это же время.
Пяти сеансов Славке хватило, чтобы полностью забыть о том, что еще недавно он с трудом мог передвигаться. Михайлов верил и не верил в происходящее. Разум отказывался понимать, а плоть играла наливной силой, словно опровергая все сомнения. На этом можно было бы и закончить историю, если б она не имела неожиданного продолжения.
Минуло несколько лет. Михайлов по-прежнему находился в строю действующих КВС. Он даже начал забывать о том, что когда-то его так мучили боли в спине. В один прекрасный светлый весенний денёк, когда капель радостно вторила оживлённым воробьям, и солнце улыбалось во всё небо, произошло следующее. Славка уже отлетал месячную саннорму и потому не стоял в суточном наряде. Он как раз садился в свою "Волгу", собираясь поехать домой, когда его окликнул знакомый пилот с Ми-2 - попросил подвезти двух статных мужчин - полковников.
Полковники оказались приезжими. Одеты с иголочки. Один в форме КГБ, а второй - ВВС. От них исходил непередаваемый запах дорогого французского одеколона, редкого гостя в СССР. Чем-то они походили друг на друга. Слава предположил: эти бравые ребята - братья. И не ошибся. Действительно, к нему в машину сели братья Исаевы, Владимир и Виктор. Петровичи. Так они сразу и представились. Один был из Москвы, второй из штаба Рязанской дивизии ВДВ. Михайлов терпеть не мог столичных щелкопёров, но подтянутые, знающие себе цену, братья ему сразу приглянулись. Своей ли улыбчивой приветливостью или ещё чем, бог весть.
По дороге разговорились. Оба полковника находились в отпуске. В Печору их занесла забота о близких. Где-то здесь в войсках МВД служила майором дочка одного из братьев. Её семейная жизнь давала трещину, вот отец с дядей и приехали произвести рекогносцировку на месте и попытаться воспрепятствовать развалу семьи. Рассказали Исаевы, что занимаются довольно долго оккультными науками и неизученными видами энергии. Один, который в КГБ служит, по долгу этой самой службы. Второй же - из любви к непознанному, пронеся её через всю жизнь.
Братья Исаевы были довольно известны в кругах, стремящихся произвести прорыв в части, касающейся энергетики Космоса. Оба обладали даром целителей и могли читать мысли собеседников в первом приближении. Таких, как они, по стране насчитывалось не более четырёх-пяти десятков. Все подобные уникумы проходили по картотеке старшего Исаева, руководящего специальным отделом КГБ. Почему братья заговорили об этом в машине с незнакомым мужчиной, непонятно. Славка же утверждает, мол, Исаевы просто нашли в нём благодарного слушателя.
- Они мои мысли читали, врубаетесь? - говорил Михайлов позднее собеседникам за кружкой пива.
Ему верили, но с изрядной долей скепсиса, мало ли - может, шутит северный ас.
Михайлов решил проверить братанов "на вшивость", а попросту говоря, развенчать их хвастовство перед провинциалом. По крайней мере, ему тогда показалось, будто полковники просто над ним смеются. Вот он и спросил:
- А не могли бы вы сказать, что у меня не в порядке со здоровьем?
Братья переглянулись, а потом КГБ-шник ответил просто:
- Вы, вероятно, побывали в крупной аварии. У вас инородное тело в черепе, возможно, пластина из медицинского титана и остаточные явления после серьёзной травмы позвоночника.
Славка чуть руль не бросил от неожиданности. А Исаев продолжал:
- И ещё, у Вас налицо воздействие радиации на внутренние органы. Возможно нежелательное развитие злокачественной опухоли.
"Ничего себе! И про это знают", - подумал Михайлов, но относительно невероятных способностей пассажиров усомнился. Про аварию они, положим, могли в лётном отряде узнать, да и про Чернобыль тоже. Не зря же господа офицеры из административного здания выходили. Там и в лётный отряд недолго заглянуть, очень даже запросто. Полковнику КГБ из Москвы не составит труда до любой информации добраться, насколько бы секретной она ни была.
Братья переглянулись снова, Владимир, старший, расхохотался и прокомментировал свой смех следующими словами:
- Так вы нам не верите? А зря. Мы же сказали, что приехали в частном порядке. Значит, никакую информацию ни у кого не получали. Мы, вообще, вас всего полчаса назад впервые увидели. Не пугайтесь, я просто з н а ю, о чём может подумать лётчик, получивший нетрадиционное лечение в столь неординарной ситуации, как ваша.
Михайлов потерял дар речи и остановился у обочины, дабы не создавать аварийную ситуацию на разбитой весенней дороге.
- Ну, что, командир, пришёл в себя? - привел в чувство Славика один из братьев, переходя на "ты". Михайлов часто-часто закивал, хватая ртом воздух, словно карась, по которому плачет сметана.
- Тогда рассказывай о том, кто тебя лечил, - попросили братья в унисон.
Путаясь и сбиваясь, Михайлов поведал полковникам об истории своей болезни в общем и о Софье Дмитриевне Генсак, в частности.
- Ну, и дела, братец, - отметил в процессе рассказа младший Исаев, - тут такие в провинции уникальные люди живут, а ты и не знаешь ни хрена. В твоём отделе ничего про эту женщину не известно. И по картотеке она не проходит.
- А ты, часом, не приукрасил? - спросил у Славки Исаев старший, находясь в возбуждённом состоянии, будто охотник, выследивший дичь.
Михайлов хотел было перекреститься, но отчего-то постеснялся:
- Всё, как видел, рассказал. Может, и приукрасил слегка, но исключительно от избытка впечатлений.
- Хорошо, - сказал КГБ-шник, - а ты мог бы нас к этой женщине отвезти? Прямо сейчас.
Михайлов утвердительно кивнул, и "Волга" рванула с места.
Перед дверями двухкомнатной квартирки, где практиковала Софья Дмитриевна Генсак со своим учеником, оказалось людно. Публика ожидала своей очереди, чтобы попасть под власть народных целителей. Внутри, в коридоре, тоже находилось несколько человек. Они сидели на небольшом стареньком диванчике с вытертым велюром. Но никто из них не стал возражать, когда Славка в сопровождении двух военных прошёл внутрь. Уважение к форме тогда ещё жило в населении. А тем более, к военным с дюжиной больших звёзд на двоих.
Дождавшись, пока Софья Дмитриевна закончит процедуру, делегация обозначила себя в комнате, обычно называемую в народе "залом". Целительница встретила людей в форме с испугом. Она даже дар речи потеряла, предположив, что её собираются с позором изгонять из города как злостную колдунью и бывшую уголовную преступницу, осмелившуюся заняться частной практикой. Слава с трудом успокоил встревоженную женщину и объяснил цель визита. Тут в дело вступила "тяжёлая артиллерия" в лице старшего Исаева. Он первым делом открыл настежь окно и заметил -проводить лечебные сеансы в душном помещении не следует.
Затем они заговорили с Софьей Дмитриевной, будто старые знакомые, расставшиеся совсем недавно. Беседа изобиловала специальными терминами, которые Михайлов не понимал. Зачастую и Софья Дмитриевна не понимала, о чём её спрашивает полковник. И тогда он толково и кратко объяснял простыми доступными словами, что имеется в виду. То и дело звучали такие непривычные советскому обывательскому уху термины: третий глаз, священный огонь, аура, чакры, энергетика и другие.
Славка притомился слушать и повернулся к младшему, как ему представлялось, брату Исаеву. Тот словно только ждал этого, неожиданно спросив:
- У тебя иногда ноет нога в районе лодыжки?
Слава подтвердил. Тогда Исаев шепнул:
- Сейчас сниму...
Затем присел возле Михайлова на корточки и начал перемещать невидимую болячку от колена к стопе и далее на пол. При этом он проводил вдоль ноги раскрытыми ладонями, совершая движения, похожие на те, какими обычно сгоняют воздушные пузыри при наклейке обоев. Тем временем старший брат чётко, по-военному, допрашивал целительницу.
Первым делом поинтересовался применяемой методикой врачевания. Узнав, что Софья Дмитриевна, диагностировав болезнь пытается сжечь её на том самом огне, который вызывает усилием воли, удовлетворённо хмыкнул.
- А вот как радиацию из организма выводить будете? - спросил дотошный полковник КГБ.
- Так же, сжигать... - неуверенно ответила Генсак.
- Нет, радиацию сжечь нельзя, - возразил Исаев старший. - Её нужно испарить и развеять в атмосфере.
Славка почувствовал себя героем сказки. Очень всё было необычно и неправдоподобно. Солидный полковник говорит странные вещи, могущие показаться бредом сумасшедшего. Наверно, так бы Михайлов всё и воспринял, будто мимолётное помутнение рассудка, если б излеченный позвоночник совместно со здоровой лодыжкой не убеждал его в обратном.
- Теперь я вам продемонстрирую, как расправляться с радиацией, - заявил КГБ-шник. - У нас тут и больной имеется.
Михайлов понял, речь идёт о нём, и насторожился.
- Ничего-ничего, можешь сидеть, - успокоил его Исаев, закрыл окно и обратился к Софье Дмитриевне:
- Сначала, давайте, определимся, в виде какого запаха мы улетучим в атмосферу радиоактивные частицы. Скажем, пусть это будет аромат цветущей сирени. Подойдёт? Тогда следите за моими мыслями...
Полковник замер посередине комнаты, закрыв глаза. Софья Дмитриевна стояла рядом с ним. Они напоминали двух загадочных сомнамбул, которым выпало водить в игре в прятки. Внезапно помещение наполнил запах цветущей сирени после дождя. Это было, как ни с чем не сравнимое волшебство.
Минут десять спустя запах постепенно начал улетучиваться, покуда не пропал вовсе. А может, времени прошло и того меньше. Слава попросту потерял ему счёт.
Тут оба врачевателя одновременно открыли глаза, и лицо женщины озарилось улыбкой.
- Я никогда ничего похожего не испытывала, - сказала она с интонацией школьницы, получившей предметный урок от гуру.
Следом за первым уроком Исаевы начали показывать Софье Дмитриевне, как можно подзаряжать своей энергией друг друга через "третий глаз".
"Аурами начали меряться", - смекнул сообразительный лётчик.
Процесс обучения продолжился уже без Славы. Братья попросили его подъехать через час и остались наедине с Софьей Дмитриевной.
Немного позже, когда полковники сидели в машине, старший Исаев заметил, что они провели этот отпуск с небывалой пользой. Наткнулись на уникальную личность со сверхъестественными способностями. Конечно, печорская целительница использует свой дар, целиком полагаясь на интуицию и житейскую логику. У неё нет должной теоретической подготовки, но братья обязательно пришлют ей специальную литературу. Главное в деле лечения нетрадиционными методами - не сделать данные природой возможности способом обогащения. Иначе все способности могут улетучиться в один миг.
Расстался Михайлов с братьями на следующий день, проводив их на посадку к рейсовому самолёту, вылетающему в Сыктывкар. На прощание обменялись телефонами.
Прошло несколько лет. Наступили новые времена. Славка заработал лётную пенсию, но продолжал оставаться в обойме. И пролетал бы ещё долго. Но тут вмешались в его судьбу, так называемые объективные обстоятельства, ударившие по всему воздушному флоту страны. Геологоразведочные работы сворачивались, заказчиков становилось всё меньше. Численность лётного состава превышала все допустимые, по мнению руководства, нормы, и лётчиков-пенсионеров списали на землю.
С тех пор Михайлов трудится штурманом БАИ - постоянно, а не временно, как раньше. Софья же Дмитриевна переехала в Сыктывкар, где начала врачевать в открывшейся клинике народной медицины, теперь уже по фиксированному тарифу. А что делать? Нужно помогать устроиться детям. У них появились свои семьи и вместе с ними жилищные проблемы.
Слава потерял из виду свою избавительницу, но однажды она сама позвонила в его дверь. Софья Дмитриевна немного постарела, но выглядела молодцом. Обняла бывшего пациента и с порога принялась рассказывать свою историю. За время работы в клинике Софья Дмитриевна получила достаточно большие деньги, чтобы обеспечить детей жильём и ещё купить сыну машину. Казалось бы, живи и радуйся, но волшебный дар "третьего глаза" начал понемногу исчезать. Всё реже и реже являлся перед её взором огонь-целитель. То и дело приходилось отменять приём. Женщина стала страдать неврозами и сопутствующей бессонницей. Говоря короче, всё получилось именно так, от чего остерегали её братья Исаевы.
Софья Дмитриевна решила уйти из клиники и продолжить свою деятельность в частном порядке, не требуя у пациентов платы за лечение. Только то, что сами предложат. Целитель никогда не должен получать гонорар из рук в руки и не смотреть сразу, сколько ему дают в качестве оплаты. Лишь после прощания с пациентом на пороге.
Хорошо, уйти-то из клиники, Софья Дмитриевна ушла, а дар свой как вернуть? Вот она, будучи в Печоре по делу, заехала к Славе - с целью связаться со старшим Исаевым.
Сама она в неразберихе переезда из города в город адреса и телефоны утратила. Одна надежда на аккуратность Михайлова. Наскоро попили чаю, и Слава, видя нетерпение гостьи, побежал к телефону. Московский Исаев ответил быстро. Он ничуть не удивился и, кажется, узнал Славкин голос без подсказки.
- Тут с Вами одна женщина хотела бы поговорить... - излагал Михайлов в трубку.
- Знаю-знаю, - перебил его генерал-майор в отставке (уже генерал, уже в отставке), - давай сюда Софью Дмитриевну.
Славик деликатно удалился на кухню и не стал слушать разговор двух коллег по космическим связям. Он допивал четвёртую кружку чая, когда на пороге возникла счастливая целительница и начала рассыпаться в благодарностях. "Видать, помогла беседа", - безошибочно определил Михайлов.
С тех пор Софьи Дмитриевны он не видел. Говорят, она умерла несколько лет спустя прямо в процессе излечения пациента, исполняя свой долг перед Вселенной.
Вот, пожалуй, и всё, что хотелось рассказать. Кроме, наверное, одного. Михайлов, как и все ликвидаторы Чернобыльской аварии из России, отхватившие чрезмерную дозу облучения, состоял на учёте в специализированном НИИ в Питере. Каждый год он проходил обследование в онкологическом диспансере, а его результаты поликлиника авиапредприятия отправляла на берега Невы. Много лет назад у Михайлова обнаружили подозрительную опухоль в желудке. Ежегодно биопсия показывала, что это новообразование не имеет тенденции к трансформации. Хотя сначала его обозначили как злокачественную опухоль, но потом изменили мнение - опухоль не содержала раковых клеток, а потом и вовсе, как говорится, самоликвидировалась, хотя в Питерском НИИ уже посчитали, дескать, человек, нахватавший столько рентген, сколько Михайлов, просто обязан отойти в мир иной. Что-то у них не сложилось. Или помог талант братьев Исаевых? И стоит ли верить в сверхъестественное? Тоже вопрос далеко не праздный.
Хотя, если поразмыслить - наверное, стоит, ибо началась история в канун Рождества, потому и обязана завершиться чудесным образом. А какие же чудеса без сверхъестественного!
1 КВС - командир воздушного судна;
2 ИКАО (от англ. ICAO - International Civil Aviation Organization) - Международная организация гражданской авиации;
3 ВЛЭК - врачебно-лётная экспертная комиссия, которая является пропуском для гражданских и частных пилотов к процессу обучения лётному делу или непосредственно к внедрению в рабочую деятельность;
4 БАИ - бюро авиационной информации;
5 в мае-июне 1986-го года Слава Михайлов вместе с экипажем работал в Припяти на ликвидации аварии на четвёртом энергоблоке ЧАЭС.