Далее в галерее расположены по одному снимку из Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря и из заштатной в начале XX века Лукиановой пустыни . В приложении к этой статье есть еще несколько снимков из этих замечательных мест.
С Новым Иерусалимом связана история возвышения и падения патриарха Никона, выдающейся, если не одной из величайших, личности нашей истории. Это было время бурного роста и развития России, России, пережившей Смуту и успешно выстраивавшей свою государственность. Это было время воссоединения Украины с Россией, время основания Иркутска и Нерчинска, время походов Василия Пояркова и Ерофея Хабарова на Амур, а Семена Дежнева от устья Колымы до устья Анадыря. Правил тогда второй по счету царь из династии Романовых, Алексей Михайлович Тишайший, правил долго - тридцать один год, с 1645 по 1676, чуть больше даже, чем гораздо позже правил страной Сталин.
Алексей Михайлович был нашим особым царем: образованным, почти не пьющим, работоспособным и лично руководившим страной, которая при нем и расширялась, и расцветала. Практически все самое лучшее, что есть у нас самобытного в церковной архитектуре, да и в древней архитектуре вообще, относится как раз к XVII веку. Единственное, в чем его можно упрекнуть - был дважды женат, сначала на Марии Милославской, от которой родились Федор, Иван и Софья, а потом на Наталье Нарышкиной, от которой родился Петр. Упрекнуть потому, что по смерти Алексея Михайловича создалась сложная династическая ситуация, которой не преминули воспользоваться. До убийства Петра и новой Смуты дело, слава Богу, не дошло, но повод для написания картины "Утро стрелецкой казни" был более чем реальным.
Алексей Михайлович считается одним из основателей российской разведки: именно он в 1654 году создает Приказ тайных дел, отделив его от Посольского приказа, дипломатической службы, основанной еще Иваном Грозным в 1549 году. Приказ тайных дел подчинялся лично Алексею Михайловичу и размещался рядом с царскими покоями в Кремле. Он же в 1649 году издал нашу Конституцию - "Соборное уложение царя Алексея Михайловича", состоящее из 25 глав и 967 статей.
Но вернемся к патриарху Никону. Патриархом он, конечно, стал не сразу. До 1634 года патриархом у нас был отец первого царя династии Романовых Филарет, тот самый, который был сослан в Антониево-Сийский монастырь. Он был соправителем своего сына, а по малолетству того и фактически управлял страной. На посту патриарха Филарета сменил Иоасаф Первый, бывший архиепископ Псковский, происходивший из "дворовых детей боярских", но тот правил всего шесть лет, до самой своей смерти, случившейся в 1640 году, и ничем примечательным свое правление не ознаменовал: занимался вопросами обрядности, наведением порядка в церковном пении, приструнял нищих, которые совсем тогда распоясались. Потом, недолго по тогдашним меркам, патриарший посох в руках держал патриарх Иосиф, бывший архимандрит Симонова монастыря. Расцвет государства требовал возвышения Москвы и в международных делах. Мечта о Москве, как о третьем Риме, вновь стала казаться реальной. Из провинции стали выписывать наиболее способных иерархов. Иосиф все больше и больше отставал от бурлящей духовной жизни государства, успевая, правда, в жизни материальной: после его смерти в его домовой и личной казне нашли почти тридцать тысяч рублей - гигантские средства по тем временам! Иосифа, умершего в 1652 году, как раз и сменил Никон.
Никита Минич, мордвин по национальности, родился в 1605 году в Нижегородской губернии в семье крестьянина. Он рос без матери, мачеха частенько поколачивала нелюбимого пасынка, и мальчик сбежал из дома в Макарьевский монастырь на Унжу в Костромскую губернию, где подвизался до совершеннолетия. В двадцать лет вернулся домой, похоронил отца, женился и стал сначала дьячком, а потом и священником в церкви села Лысково, расположенного всего в пятидесяти верстах от родного Вельдаманово. Кто плавал на байдарках по Керженцу, должен знать Лысково - огромное село на правом берегу Волги, прямо напротив устья Керженца. Кстати, и само Вельдаманово хорошо сохранилось: оно стоит на склоне живописного холма, и к нему можно проехать из Нижнего Новгорода по дороге М-7 через Кстово, не забыв свернуть направо после Абатурово и Малиновки. Поедете прямо - через двадцать пять километров попадете прямо в Лысково. От этого поворота до Вельдаманово около пятидесяти километров. Не забудьте только в Большом Мурашкино свернуть направо на Григорово и Медвежью поляну: иначе придется ехать проселком от Рождествено - вряд ли там успели построить приличную дорогу. Можно ехать через Суроватиху - Арзамас. Эта дорога подлиннее, но, по мне, гораздо удобнее, да и места тоже легендарные, правда, по другому поводу.
Рядом же с устьем Керженца находится другой монастырь, тоже построенный преподобным Макарием, и большое село Макарьево, где первоначально проводились Макарьевские ярмарки, позже переехавшие в Нижний Новгород. Никона там хорошо знали, и вскоре заезжие купцы приглашают молодого и очень энергичного священника в Москву, где он проводит целых десять лет. Но - один за другим умирают три его сына, Никита постригается в монахи по именем Никона и уезжает на Соловки, в Анзерский скит. Старец Елеазар, видя искреннее усердие молодого монаха и страсть его к Богу, берет его с собой в Москву и представляет царю Михайлу Федоровичу. Эта встреча закончилась удачно: ходоки разжились деньгами на строительство храма и вернулись на Соловки.
Деньги портят нравы. Никон рассорился с Елеазаром, бежал с Соловков, едва не утонул, но спасся на острове Кие (Key-Island!) в устье Онеги. Здесь он потом построит Крестный монастырь, в котором поставит крест из настоящего кипариса, специально привезенного для этой цели из Палестины. Монастырю, правда, не повезло: в 1764 году он попал под топор секуляризации, во время Крымской войны его разрушили англичане и случившийся большой пожар, после чего все деревянные постройки были разрушены, а каменные серьезно пострадали. При большевиках монастырь был добит окончательно и к 2000 году деятельность свою не возобновил. Зато живет и работает еще один монастырь, основанный Никоном, Валдайский Иверский. Я заезжал в этот монастырь и немного пишу о нем в дневнике первого автопохода
Чудом спасшийся Никон идет пешком 120 верст в Кожеезерскую Богоявленскую обитель на Лопском полуострове озера Коже в Каргопольском уезде, основанную в середине XVI века пустынником Нифонтом и бывшим казанским царевичем Турсасом Ксангаровичем, принявшем в православии имя Сергий, а потом постриженным Нифонтом в монашество под именем Серапиона. Через три года монахи избирают Никона своим игуменом, а еще через три года, в 1646 году, он уже по делам этого монастыря едет к царю Алексею Михайловичу. Алексей Михайлович был очарован молодым, энергичным, представительным и начитанным игуменом и не отпустил его на Кожеозеро. Никон становится архимандритом Новоспасского монастыря и домовым царским священником, чуть потеснив Вонифатьева и Ивана Неронова. В 1649 году Никон становится митрополитом Новгородским и продолжает оказывать на царя огромное влияние. Именно Никон является инициатором перенесения в Москву мощей митрополита Филиппа, патриархов Иова и Гермогена. Именно Никон и получил пост патриарха по смерти меркантильного Иосифа.
Мощный физически, хорошо образованный, закаленный жизнью, очень деятельный Никон, принялся активно проводить в жизнь сразу две идеи, каждая из которых грозила его личному благополучию. Именно слишком активная реализация этих двух идей, а также огромное самомнение и властолюбие Никона и привели его к противостоянию со своим душевнейшим другом, царем Алексеем Михайловичем, опале, суду вселенских патриархов и ссылке в Ферапонтов монастырь, о которой я упоминаю в путевых заметках Север, а также в стихе Чомга. Первая идея - идея о том, что "священство выше царства". Оставаясь фактическим руководителем вместо царя, когда Алексей Михайлович месяцы и годы проводил в военных походах, Никон не стеснялся именоваться "Великим государем" и слал указы боярам, подписанные так: "указал государь, царь, великий князь всея Руси Алексей Михайлович и мы, великий государь и патриарх Никон". Такого Милославские, Стрешневы, Одоевские. Трубецкие, Салтыковы, Долгорукие ему простить не могли, и при первом удобно случае не простили.
Вторая идея, проводимая Никоном слишком активно и слишком горячо для патриархального и заскорузлого мышления нашего народа, идея превращения Москвы во всемирный центр православия, а затем - кто знает, может, и христианства в целом, базировалась на вполне твердой почве. Православие Востока нищало и находилось в духовном упадке. Иерусалим и Константинополь находились под властью мусульманской Османской Империи, переживавшей тогда вершину своего могущества. Западное христианство давно находилось в глубоком кризисе, только что завершившемся триумфальным шествием Реформации, правда, чуть более медленным, чем триумфальное шествие советской власти, которое будет несколько веков спустя. Постановка этого вопроса требовала навести сначала порядок у себя дома: в вопросах теории наши иерархи вряд ли были сильны, обрядовость во многом разошлась с византийской, греческой, а многочисленные ошибки переписчиков исказили некоторые моменты в писаниях отцов церкви и других церковных документах. Кроме того, воссоединение Украины с Россией поставило в повестку дня приведение к единообразию и службы, и толкования, которые в южнорусской церкви, долго пробывшей непосредственно в ведении церкви Константинопольской, отличались от великорусских.
Никон взялся за дело с присущим ему напором и бесцеремонностью, по-большевистски, а также с беспощадностью, близкой к пролетарской. Это возмутило даже близких ему по духу, и отвернуло от него бывших друзей. Стефан Вонифатьев, Иван Неронов, неистовый протопоп Аввакум стали его заклятыми врагами. Народ так же враждебно принял это резкое и бесцеремонное вмешательство в основу его миропонимания: было задето национальное самолюбие будущего электората, еще не оболваненого и не спившегося, как сейчас, а наоборот, вполне пассионарного, только что в одиночку выведшего страну из пропасти Смуты. Возник церковный раскол, усугубленный собором 1654 года, а особенно, собором 1666-1667 года, на котором всех, кто не принимал нововведений предали анафеме.
Мы в очередной раз наступили на те же грабли: вместо того, чтобы жить своим умом, пригласили иностранных специалистов, но не варягов или американцев, а титулованных греков: Паисия Лигарида ("лозу не Апостольского престола"), патриархов Антиохийского и Александрийского, которые фактически уже не представляли никого, кроме самих себя, и уж конечно не разбирались в нашей обстановке. Может, своим-то умом мы медленно, но дошли бы, что нельзя извергать тех, кто складывает по-другому персты или ходит по тому же кругу, но в другую сторону. В итоге старообрядцы побежали на Керженец, на Ветку, в Белую Криницу. Их преследовали, ловили, жгли на кострах, они сами десятками и сотнями сжигали себя в срубах. Произошло короткое замыкание внутри общества, в значительной степени нейтрализовавшее его энергию. Значение церковного раскола для исторической судьбы России мы осознали еще не в полной мере.
Но вернемся к Новому Иерусалиму. Целью строительства монастыря было создание аналога Иерусалимского Храма Гроба Господня, только большего по размерам и более величественного. Одновременно воспроизводилась и вся география окрестностей Иерусалима и вообще Палестины. Появилась своя река Иордан, свой Кедрон, гора Фавор, свой Гефсиманский сад, своя Силоамская купель. За чертежами Храма в Иерусалим был послан ученый монах Арсений Суханов, который привез и чертежи, и модель храма. Представляете, масштабы: нужен кипарис для креста - послать гонца в Палестину! Нужен план - пожалуйста! А ведь это почти, как сейчас на Луну слетать!
Сам Никон достроить монастырь не успел: в 1666 году его судили собором вселенских патриархов, низложили и отправили в ссылку в Ферапонтово. Только через пятнадцать лет, в 1681 году царь Федор Алексеевич возвращает Никона из ссылки. Однако, по дороге домой Никон умирает в Ярославле, напротив Толгского монастыря. Федор приказал отпевать Никона по архиерейскому чину и сам нес гроб с его телом. Погребен Никон был в своем Ново-Иерусалимском монастыре, в приделе Иоанна Предтечи Воскресенского храма. В 1682 году Никон был посмертно причислен к лику патриархов.
Сам же ставропигиальный Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь живет - и с 1994 года действует - на окраине нынешнего подмосковного города Истра. Красивейший монастырь! Достроен он был уже при Елизавете Петровне. Руководил тогда его строительством архитектор Бланк. Приделы собора проектировали архитекторы Казаков, Воронихин, Витберг. Недавно был восстановлен его уникальный световой купол-ротонда над местом Гроба Господня - кувуклией. Сень над кувуклией проектировал сам Растрелли, но она погибла в 1941 году, когда отступающие фашисты взорвали весь собор, колокольню и часть башен. Выставлен камень - точная копия того, которым был закрыт вход в гробницу Иосифа Аримафейского, и который жены-мироносицы нашли "отваленным от гроба" (Лука, 24, 2). Экскурсантам показывают подземную церковь, часть ее купола и видна на моем снимке в галерее. Служба ведется в церкви Великомученицы Татьяны, мощи которой хранились здесь же.
Лукианова пустынь, основанная в 1594 году священником соседней деревни Григорьево, гораздо скромнее Ново-Иерусалимского монастыря. Она находится на западе Владимирской области, в когда-то глухих лесах, в двадцати километрах к северу от Александровской Слободы, в двадцати пяти к юго-западу от станции Берендеево и километрах в пятидесяти к югу от Переславля-Залесского. Нашли мы эту пустынь случайно, по описаниям, дождливым ноябрьским днем. Ее только что начали тогда восстанавливать. Нас поразила не сама пустынь - мало ли у нас разрушенных монастыре. Нас поразили великолепные росписи , , наполовину уничтоженные, но вполне подлежащие реставрации.
Обитель знаменита тем, что сюда трижды сама собой переходила икона Рождества Богородицы, изначально установленная в церкви близлежащего села Игнатьево. Велением патриарха Иова церковь из села Игнатьева была перенесена на место обители. Нынешний храм Рождества Богородицы построен в начале XVIII века. Время основания древней Богоявленской церкви неизвестно: ее называют просто древней. Судя по облику, она относится ко времени патриарха Никона, вернее, того самого царя Федора Алексеевича, который повелел вернуть Никона из ссылки. Сам царь Федор бывал в Лукиановой пустыни и делал в нее щедрые вклады.
(В статье использованы фактические данные книги А.В. Карташева "Очерки по истории русской церкви", Л.Н. гумилева "От Руси до России", Энциклопедического справочника "Русская Православная Церковь. Монастыри", материалы книги "Православныя Русския обители" и данные из других источников).