Когда вы смотрели на вот эту карту в моей заметке про Харапуги:
вы, наверное, обратили внимание, что южнее Лосно находится селение с таким же экзотическим и созвучным названием - Черепяги. В тот раз я не успевал в Черепяги, но вот две недели спустя опять представилась возможность попутешествовать, и я поехал в Черепяги.
Вот более подробная карта окрестностей Черепяг из карты Генштаба бывшей непобедимой и легендарной:
Как видите, Черепяги располагаются в юго-восточной части полуострова, глубоко врезающегося в озеро Лосно, а по прямой от села Лосно до Черепяг те же два с половиной - три километра, что и до Харапуг, но в реальности всё оказалось несколько сложнее.
Дорога до Лосно та же самая, через Копылок и Васильки. Вот несколько другие фото плотины ГЭС в Копылке. Обратите внимание, как за две недели пожелтел клён напротив здания ГЭС:
В прошлый раз, 14 сентября, я не снимал Васильки: шёл дождь. В эту поездку, 28 сентября, с утра тоже сеял мелкий дождь, но потом погода стала исправляться, но очень медленно. Сделать хотя бы несколько фото Васильков я уже был просто обязан. Вот:
На втором снимке за автобусной остановкой видна пожарная вышка. Именно здесь мы поворачиваем направо на Лосно. На третьем снимке - озеро Березно, на берегу которого расположены Васильки. На третьем вид части села вдоль дороги на Лосно и кусочек самой дороги.
А это уже Лосно: мы проехали дом Сергея Жукова, проехали поворот налево на Харапуги и теперь справа видно озеро Лосно и чья-то банька:
Ставлю машину на краю села за кладбищем: внутренний голос подсказывает мне, что дорога на Черепяги вряд ли лучше дороги на Харапуги.
Так и оказалось. Уже в самом начале дорога идет вниз по достаточно крутому склону косогора. Вниз-то я точно съеду, но так же точно, что вверх в такую погоду подняться не смогу: почва глинистая, дорога осклизла, и подняться здесь можно, разве на тракторе. Машина на снимке показана стрелкой.
Дальше - больше. Это кусочек российской дороги XXI века между селами Лосно и Черепяги. От этих двух сёл до границы Евросоюза с его несколько другими дорогами менее ста километров. А вы говорите Сибирь!
Правда, миновав заболоченную низину, в которой собирается вода с местных возвышенностей, дорога выправляется и идет по бывшему полю, слегка поднимаясь вверх. Справа - берег озера Лосно.
Через пару поворотов открылся вид на Черепяги, но дорога почему-то идёт мимо:
Вот, если воспользоваться возможностями объектива камеры и приблизить:
Через сотню метров открывается вид на весь посёлок: он значительно больше, чем Харапуги:
Становится понятным, почему дорога идёт мимо: шарообразные кусты ивы растут по заболоченным берегам ручья, текущего в озеро, и дорога огибает этот ручей, надеюсь, не до самых его истоков. Вот дорога входит в лес, а Черепяги остаются далеко позади:
Дорога идет через вырубку, начинающую зарастать соснами, берёзами и дубками. Сосны - понятно: несколько деревьев по технологии рубки оставляются как источник семян для самосева. Берёзы тоже понятно: их семена далеко разносит осенними ветрами. Откуда здесь дубки - непонятно. Не могли же сойки столько напрятать, а главное - забыть!
На последнем снимке это не выходы скальных пород, как я сам подумал. Это мхи так разукрасили мощный ствол одного из последних деревьев, оставшихся от коренного леса.
Дорога раздваивается. Слева примыкает дорога, показанная на картах - она идёт через лес на Шаталово и дальше на Вырву. Нам пока туда не надо, поэтому иду, придерживаясь правой стороны: рано или поздно дорога должна поворачивать направо.
Вот, вроде, наметился поворот:
Почва становится песчаной, а дорога стремительной: можно ехать на "Мерседесе", если он есть.
Вот впереди показался просвет - дорога выходит назад, к Черепягам. Ура!
И опять та же история: тот же ручей, что портил дорогу у Лосно, оказывается, выбрал не самый короткий путь к озеру и впадает в него не с северной, а с южной стороны полуострова. А может, это другой ручей?
Заметили на втором снимке деревянный щит, доставленный кем-то, кто много раз проклинал эту дорогу, заодно поминая нехорошими словами и власть, и страну, и демократию? Вот он же в левой верхней части снимка, если пройти чуть вперёд и оглянуться назад.
А справа на снимке сам ручей: он совсем крохотный, но бочаги в ольшанике справа от дороги вполне серьёзные.
Дальше дорога идёт наверх, и слева уже видны крыши дома в Черепягах. До них отсюда чуть меньше километра:
По мере подъема открывается вид на ту сторону заболоченной низины:
Вот там мы только что шли мимо Черепяг, вдоль того леска, что на заднем плане за изгибами ручья, обозначенного ивняком.
Ещё выше открывается вид на красные крыши селения Лосно: до него отсюда, действительно, рукой подать:
Дождя нет. На предыдущих снимках небо кажется совсем светлым, но в реальности это не так: камера, рисуя детали на земле, высветляет небо. Вот снимок с акцентом на небо:
Здесь земное выглядит более тёмным.
По небу на фоне более темных туч проплывают белые облака. День потихоньку становится всё более погожим. Любуюсь на открывающиеся виды осенних далей леса: объектив не передаёт и сотой доли того великолепия, той атмосферы, того настроения, которое возможно только осенью, только далеко от города, только вблизи почти достигнутой цели, даже если эта цель отнюдь не давно желанная и ранее недоступная женщина.
А вот и тот дом в Черепягах, который первым показался нам с дороги от Лосно, с той еще стороны ручья. Увы, он уже нежилой:
Это высшая точка полуострова. Дальше дорога входит в сами Черепяги:
Налево улица ведет мимо брошенных совсем или заколоченных на зиму домов, их всего в Черепягах одиннадцать, в два с лишним раза больше, чем в Харапугах, но люди живут только в шести. Живут летом, зимой в Черепягах не остается никто. Повторить подвиг Полины Ивановны мало, кому под силу.
Это озеро Лосно с противоположной от села Лосно стороны полуострова. Баньку, наверное, еще можно топить:
Я немного забежал вперёд. Направо улица ведет вдоль вполне справных домов, от которых веет жильём. Навстречу мне из дома с ломаной крышей вышли две женщины, но, увидев, что я поднимаю камеру, тут же отвернулись. Староверы, их право, и его надо уважать
Вот этот дом с ломаной крышей, если смотреть прямо на него.
Принадлежит он семье Тамары, одной из этих двух женщин, той, что в белом платочке, но живёт она с матерью в низеньком домике, что виден слева. Живёт здесь последние недели, скоро возвращается в Питер. Матери уже за девяносто, она вышла посидеть с нами на лавочке перед домом, но только слушала, а когда устала, попрощалась слабым голосом. Тамара помогла ей встать и увела в дом.
Тамара тоже была не очень разговорчивой. Зато Валентина Александровна, та, что в зелёном бушлате и валенках, была бойкой на язык и откровенной. "Я, - говорит, - злая. Злая на людей". Валентине Александровной скоро семьдесят пять лет. Семилетней девочкой её, как и остальных жителей Черепяг, немцы по дулами автоматов выгнали из домов, а деревню сожгли дотла. Было это 22 февраля 1944 года. Пока не пришли наши, несколько дней и ночей пришлось провести в лесу, в мороз, на снегу, греясь у костров. "Не могу понять, как мы тогда выжили", - вздыхает Валентина Александровна. Потом голодные послевоенные годы, колхоз, в который входили Харапуги, Черепяги и Лосно, где была центральная усадьба. Сеяли гречку, урожаи были хорошими, но на трудодни доставались крохи.
И всё равно то время вспоминается с теплом. Злая Валентина Александровна на нынешних людей, потерявших совесть, злая на власть, на несправедливость. Путину не верит. Верит Медведеву, как в начале нынешней разрухи верили Гайдару: молодой, умный, говорит хорошо. Наивен русский человек! Наивен и доверчив. Самый благодатный материал для жуликов и воров, дорвавшихся до власти в условиях демократии!
Муж Валентины Александровны много лет назад утонул в здешнем озере. Сейчас её поддерживает сын, который в лучшие годы работал главным инженером на нефтебазе в Пустошке, и пока тоже работает, но уже на более рядовой должности. У него "Нива", и он регулярно приезжает в Черепяги.
Валентина Александровна ходит с трудом, но провела меня по деревне, рассказывая, кто жил или живёт в каждом доме. Оказывается, в одном доме лето проводит физик-ядерщик из Москвы, в другом - учёный из подмосковного Королёва. А вот этот дом, давно нежилой и уже заросший выше конька крыши, будет восстанавливать внук бывшего владельца, сам музыкант. "Приглашу строителей, сделают под ключ, - цитирует внука Валентина Александровна. - Я им деньги, они мне ключ".
Фотографироваться она опять наотрез отказалась, и я украдкой снял её, когда она уходила домой, а я продолжал снимать окрестные виды:
Когда возвращался, окликнула меня - не успела рассказать про общих знакомых. Оказывается, она знает деда Геннадия Кузьмича, приезжающего на лето в Лешенское в дом деда. Имени деда она уже не помнит, но помнит историю с его племянницей, сверстницей Валентины Александровны. Сразу после войны они с братом нашли какую-то замысловатую немецкую штуковину, ковырялись в ней, а "штуковина" взорвалась. Брату обожгло лицо, а Шурочке - так звали сверстницу Валентины Александровны - оторвало руку. Моя соседка по Лешенскому тоже помнит эту историю, и после рассказала мне, что Шурочка еще жива. Она вышла замуж, нарожала детей, и жизнь её сложилась вполне благополучно.
И опять Валентина Александровна наотрез отказалась фотографироваться.
- Ну, давайте я хоть курей сниму, а то получается - ни одного живого существа в Черепягах!
- Курей сымай!
Вот они, четыре курицы с бравым петухом Валентины Александровны, и она сама, в своём зелёном бушлате и валенках, опять со спины:
Погода всё-таки разгулялась, и обратная дорога в Лосно была более оптимистичной и показалась намного короче, хотя те же пять километров вряд ли сократились.
Вот дорога на Шаталово и Вырву:
Вот знакомый поворот:
Вот одинокие сосны, родители нынешних сосенок:
Вот дорога уже вышла из леса, и опять стали видны дома Черепяг, теперь, правда, слева:
А вот и ручей, от которого рукой подать до заждавшейся меня машины.