К Школе я подошла практически в полдень. Засев в пшенице на краю поля, я наблюдала за пришедшими поступать и, одновременно, проверяла свою маскировку.
Зеркальце показало, что волновалась я зря. После полутора часов по яркому солнцу посреди поля, я выглядела типичной крестьянской дочкой, сбежавшей из деревни в поисках лучшей доли: лицо и руки обгорели, волосы заплетены в растрепавшуюся косу, и даже моя заметность - трудно не заметить девушку, которая весит как полугодовалый телёнок - была мне на руку. Мои размеры прямо-таки кричали о зажиточности семьи, и о том, что такая семья могла себе позволить научить детей читать и писать.
Наскоро переплетя косу и нацепив на голову платок, который каким-то чудом завалился во время сборов в мешок, я решила, что образ полностью соответствует выбранной роли, поэтому оставшееся время могу посвятить наблюдению за поступающими.
Перед входом была вымощенная булыжником маленькая площадь. Навес над воротами был вынесен вперёд и в стороны - на случай дождя, сбоку к навесу примыкали лавки для ожидающих. Первые два ряда лавок были вкопаны прямо среди камней площади, так что получались привилегированные места: и сверху не капает, и снизу твёрдый камень, а не почти вытоптанная подзаборная трава.
Наблюдать за шевелением почти двух сотен молодых людей, ожидающих открытия ворот, оказалось невероятно интересно. Сначала я пыталась угадать по одёжке кто куда пришёл поступать, но потом сообразила: смотреть надо в первую очередь на то, как человек себя ведёт. Батюшка часто повторял мне, что подмечать надо не то, что стараются выпятить, а то, что считают обычным.
Тем временем, на площадке перед воротами разворачивалась ссора за право сидеть на лавочке под навесом. Пришедшая за время моих наблюдений ярко одетая девушка энергично размахивала руками перед парой бедно одетых пыльных юношей. Судя по тому, как они сидели на лавках, пришли они если не вчера вечером, то сегодня с рассветом точно.
К сожалению, звук до меня не долетал - далековато всё-таки, но поведение девицы было более чем понятным: она обосновывала своё право сидеть именно на этих лавках именем и состоянием своего батюшки.
Лежать было жарко. Когда я уже почти совсем решила, что маскировка, конечно, хорошая вещь, но лежать в траве на солнцепёке - не самая здравая идея, над левым плечом раздался мужской голос:
- Тоже страшно?
Я зажмурилась, надеясь, что это просто я перегрелась, вот мне всякая гадость мерещится.
- Я вот тоже боюсь один туда идти. - рядом со мной бумкнуло - "фиктивный муж" настолько неаккуратно сел, что можно было сказать "упал", и вздохнул.
Вот привалило мне счастья, однако. Попытаюсь-ка незаметненько отползти в ближайшую пшеничку...
- Да не боись, не трону. - чуть усмехнулся парень. - Ты не в моём вкусе, я стройных люблю, а не таких как ты.
На этом месте я замерла. Это что же получается, вчера под светом луны я для него красивой была, а сейчас - разглядел и решил, что не в его вкусе?! Ну, попадись мне только волхв - мигом разведусь!
На этом решительном настрое, я сердито встала и схватила свой дорожный мешок. Пусть будет что угодно, лишь бы не сидеть с этим двуличным типом наедине.
- Стой, подожди! - крикнул Мстислав, но я не стала оборачиваться. Больно надо.
- Сделаем вид, что ты попросила меня проводить, а то меня друзья засмеют. - парень догнал меня и бодро зашагал рядом.
Приняв неприступный вид, который должен был показать, что мне вообще плевать на то, кто там рядом со мной идёт. Тис, ничуть не расстроившись, шёл рядом и весело насвистывал.
Около школьных ворот меня поджидал большой сюрприз. Даже целых два: первым было то, что за пятнадцать минут ходьбы от края поля до собственно ворот люди так и не успели все зайти. А вторым - то, что та самая скандальная девица, полностью занятая своим отражением в зеркальце, коротко оглянулась когда мы почти дошли до ворот, потом по её лицу скользнуло какое-то непонятное выражение, а затем она неожиданно громко заорала:
- Ну наконец-то!
И, раскинув руки, побежала к нам.
Зрелище было настолько впечатляющим, что я сначала присела от неожиданности, а потом и перекрестилась, когда увидела с каким воодушевлением бежит девушка. Потом я обрадовалась - она, проигнорировав меня, пробежала мимо, но потом раздражение и досада вернулись в двойном объеме - чуть ли не с чавканьем девица влепилась в - ну да, он же сейчас мой муж! - моего мужа и сразу же повисла у него на шее.
- Мстиславушка, я и не чаяла тебя здесь увидеть! А мы теперь всегда будем вместе? Ты такой хороший! А ты мне подаришь колечко?
Девушка щебетала без остановки, и хотя радость на ее лице была неподдельной, от слов во рту оставался какой-то странно затхлый привкус. Такой же, как если поговорить с чужим дедушкой или бабушкой, которые жили при крупных капищах на пожертвования молящихся - вроде и человек, вроде соображает, а всё-равно кажется, что отвечают не тебе, а теням из далёкого прошлого, а ты всего лишь повторил их вопрос.
А про колечко она кстати спросила: вспомнив о неснимаемом обручальном кольце, я как можно естественнее сложила руки и развернула резную печать в сторону ладони. Теперь могу честно отвечать, что кольцо дал жених. Зачем чужим людям подробности?
- Мстиславушка? - что-то в поведении парня насторожило девицу, и она перестала непрерывно задавать вопросы.
- Всё нормально, Лисонька. - спокойно ответил Тис, а я мысленно обругала себя за недогадливость: только надеющаяся стать женой девушка будет так открыто проявлять свою симпатию к мужчине. - Только с союзом нам нужно будет подождать месяца два, пока мне привезут обручальное колечко для тебя.
О как! А парень-то не промах! Хорошо выкрутился.
Не дожидаясь окончания трогательной сцены, я, стараясь не выделяться, спокойно встала в хвост очереди, которая вела во внутренний двор Школы.
Запись на государев факультет была простой - назвал имя, фамилию если у кого есть, сказал умеешь ли читать и писать и подождал, пока дежурный маг проверит предрасположенности и уровень резерва, на случай если тебя можно обучить на мага.
Когда подошла моя очередь стоять в воротах, я стала с любопытством разглядывать происходящее во внутреннем дворе. На противоположном конце двора, под стеной, стояло три больших стола, за которыми сидели работники Школы. Напротив каждого стола стоял стул для желающего записаться, и из общей очереди человек садился на освободившееся место, не глядя - к левому столу подошёл или к правому.
После разговора за столом радостные парни и, значительно реже - радостные девушки вприпрыжку шли в сторону открытой боковой двери, почти под самым парадным крыльцом. Те, кто, видимо, не смог пройти базовый отбор - не умел читать, скорее всего, в расстроенных чувствах плелись обратно на выход через те же ворота, через которые и заходили.
Один из таких несчастливцев прошёл совсем вплотную ко мне, и из его неразборчивого бормотания можно было сделать вывод, что его отчислили за частые пропуски занятий.
Отметив себе это дело - что уроки прогуливать нельзя - я с радостным предвкушением ожидала своей очереди на запись, и, попутно, всё разглядывала.
Надо сказать, что постройки за забором Школы можно было описать общим словом "обычные": срубленный из брёвен большой ученический дом выглядел так же, как выглядел бы большой дом для работников в любой части государства; несколько высоких штукатуренных зданий - наверное, это были учебные корпуса - выглядели так же, как выглядят присутственные места и в столице, и в волостях.
Парк, занимавший территорию Школы с востока, начинался от самых построек. Где он заканчивался было не видно, но забор решительно шёл вглубь зелёных зарослей.
Пока я пыталась определить возраст сруба по цвету наружних стен, подошла моя очередь отвечать на вопросы.
Суетясь от волнения, я неуклюже села на стул напротив писаря и, в немом восторге, уставилась на него. Брюнет - а мне попался самый симпатичный из тройки - внимательно посмотрел на меня, приосанился и еле заметно улыбнулся. Мой восторг чуть померк: и этот был такой же, как и все встреченные мной парни на три дня пути от батюшкиного дома. Всем им льстило, когда я показывала своё восхищение, и, точно так же, все признавали меня дурнушкой.
"И муж туда же..." - подумала я, и сердце царапнули коготки несправедливой обиды. Почувствовав, что в глазах уже стоят слёзы, я усилием воли заставила себя думать о том, что есть сейчас. В конце концов, завалю эти вопросы - и меня вообще не примут.
- ... ия и имя. - писарь внимательно посмотрел на меня, и, для верности, повторил: - Фамилия и имя.
- А? Да! - отыгрывать поведение нервничающей крестьянки было нудно, но необходимо. - Костяника Всеволодова, в смысле Всеволодова Костяника. - сказала я и поправила сначала концы платка, потом разгладить ладонями подол куртки на коленях.
Если глядеть непредвзято, то я даже не сильно соврала: как заведено у крестьян, я назвала фамилией имя батюшки. С именем было немножко сложнее, поскольку настоящее имя у меня было далёким северным Ани, что значило на языке людей, пасущих оленей, Кукушка. Но обладающие даром открывают своё истинное имя только самым близким и самым надёжным людям. Поэтому "уличным именем" батюшка, Предки которого были из землепашцев, подобрал мне Костянику - в честь моей пра-пра-бабки, то есть его прабабушки.
- Читать и писать умеешь? -задал мне следующий вопрос экзаменатор.
- Д-да. - чуть запинаясь, ответила я.
Вот сейчас я не играла. Мне только сейчас пришло в голову, что никакая крестьянка не сможет так же быстро читать и писать. И, значит, прочтя или написав что-нибудь как обычно, я с головой выдам в себе дворянку.
Тем не менее, парень не заметил заминки с ответом и протянул мне большой лист пергамента:
- Прочти.
Быстро прочитав про себя, я радостно начала читать вслух, проговаривая по слогам те слова, в которых было больше двух слогов:
"Если хотящий знаний читает сей лист хоть и по слогам, но уверенно - то направлять его на осмотр дежурного мага. В подтверждение умения писать пусть напишет своё имя на специальном листе. А ежели ученик не будет проявлять усердия в учении, то гнать его в шею с государева факультета и учить лентяя, ежели опять захочет, впредь только за его кошт."
-И выдохнуть на последней точке.
Поискала глазами специальный лист, про который говорилось в тексте, потом покраснела и, смущаясь, спросила:
- А писать где?
Брюнет посмотрел на меня и поставил жирный плюсик напротив моего имени, пробормотав:
- Читает и понимает прочитанное.
Потом поднял глаза на меня и показал пером в сторону:
- Иди туда, чёрный ход под парадным крыльцом, третья дверь налево - табличка "Дежурный". Маг проверит способности, там и будешь писать. Запомнила?
Я молча кивнула. Даже если забуду по дороге, то просто подожду еще кого-нибудь. Явно этот дежурный один на всех поступающих, а хвост очереди за мной был еще почти на полторы сотни человек.
Идя через двор к парадному крыльцу, я всё пыталась вспомнить как называется стиль в котором был выстроен учебный корпус. Когда-то давно матушка даже рисовала мне как называются какие части дома у нас и в заморских странах. Сейчас же, попытавшись назвать дом правильно, я сходу не смогла этого сделать. Осознавать, что я знала и забыла - было гадко. Еще гаже было то, что забылись матушкины слова.
Величественное штукатуренное здание с белыми колоннами и вырезанными из камня фигурами для красоты вызывало если не трепет, то чувство подавленности. Красивое издалека, вблизи оно было чрезмерно большим, не по размеру обычному человеку: белые каменные столбы в три обхвата и раз в десять выше, чем человек, слишком большие камни, намеченные из штукатурки - из таких блоков можно было строить, на мой взгляд, только если совсем не считать работников за людей.
Само крыльцо, из тринадцати ступеней, поднималось на высоту в полтора человеческих роста и заканчивалось дверями для великанов из легенд - высота и ширина распашных дверей позволяли пройти, пожалуй, даже двум гигантам за раз.
Перил, что интересно, здесь не устроили... Размышляя таким образом, я заглянула сначала слева от крыльца. Никакой двери или иного входа там не обнаружилось. За декоративным выступом, идущим вдоль ступенек, обнаружились палки, обрывки бересты и бумаги, и даже пара яблочных огрызков. Огрызки были точно пришлые с южных земель - у нас яблоки ещё не поспели.
Неторопясь - а куда торопиться? - я прошла вдоль крыльца и заглянула справа под лестницу. Действительно, с этой стороны была дверь для слуг, по летней поре стоявшая нараспашку. Заглянув внутрь, я решила ещё немножко погреться на солнышке. После залитого тёплым солнцем двора, неосвещённый коридор представлялся мрачной и затхлой пещерой.
Внезапно моё внимание привлёк шепот из-за двери:
- Ну чего ты боишься, никто и не узнает!
- Ага, и будет как в тот раз, как тогда: "Это ничейный домище, да и не закрыт вовсе!" - второй голос явно передразнил первого, потом продолжил: - А потом старшина купеческой гильдии два месяца платил охотникам за головами, чтобы нашли разбойников, разоривших его скромный охотничий домик!"
Послышалось шуршание, и первый голос продолжил:
- Это всего один маленький гвоздик! Никому не нужный, тут их тысячи! А мы его даже со двора не будем уносить...
Заинтересованная, я попыталась подойти поближе, чтобы заглянуть за дверь, но, неудачно поставив ногу, зашуршала гравием, которым был засыпан весь двор.
- Тихо! - шикнул второй голос.
Потом дверь неожиданно закрылась, две пары крепких мужских рук буквально протащили немаленькую меня пять шагов - в ширину двери - и недвусмысленно прижали к стенке. С тихим шуршанием гравия, дверь вернулась на место - открывая путь в коридор и отрезая мне ход к возможному бегству. Ну, или от случайных взглядов.
- А что вы тут делаете? - с искренней и доброжелательной улыбкой спросила я двух парней, одетых в одинаково потертую форму стражников южных крепостей, которые мрачно глядели на меня.
Батюшка всегда говорил: "Умная женщина с мужиком соглашается". Нет, не то... "Не можешь запретить - возглавь"... Опять не то... Короче: спрашивай первой, чтобы не успели спросить тебя. Вот.
Вот я и стараюсь.
Надо сказать, что вопрос сработал. Парни озадаченно моргнули, потом тот, что повыше, отпустил меня и толкнул локтём в бок второго:
- Да отпусти её, она пришла поступать так же, как и мы.
Второй только упрямо мотнул головой.
- Ты видел как она ходит. Ни один охотник за головами не будет так двигаться. - продолжил уговаривать тот.
Видимо, этот довод был решающим. Парень снял руки с моих плеч и отрывисто кивнул, что, при некотором воображении, можно было счесть поклоном:
- Прошу прощения, сударыня.
Я тепло улыбнулась:
- Ничего страшного, сударь. Вступительная проверка - очень необычное дело, так что все немного на взводе. Меня зовут Костяника, для друзей - Ани. - и, сияя, вопросительно посмотрела на того, что повыше.
- Кхм... Ольх. - прокашлявшись, представился он.
- Вадим. - поджав губы, проговорил второй, и отвернулся обратно к гвоздю.
Ольх укоризненно смотрел на товарища. Нехорошо поворачиваться к девушке спиной сразу после того, как назвал своё имя.
Я пользовалась моментом и разглядывала обоих. Более высокий Ольх чем-то напоминал медведя, хотя ни особо выдающегося разворота плеч, ни перевитых ремнями мышц рук, ни телесного богатства в парне не было. Может виновата в этом была его каштаново-рыжая, почти бурая, шевелюра, красивыми локонами спадавшая на плечи.
Вадим, напротив, на фоне друга выглядел тощее и меньше. Выгоревшие на солнце до бесцветности волосы, рыжие конопушки и ярко голубые глаза придавали его облику детскости и безобидности, хотя я отчётливо чуяла, что именно он, а не Ольх, был самым опасным из них двоих.
- Хотите, я вытащу гвоздь так, что нельзя будет определить место откуда он? - задала я провокационный вопрос.
Раскрывать свой дар перед посторонними нехорошо, но, что-то мне подсказывало, что так было надо.