Зырянова Санди : другие произведения.

Родовое поместье

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Атмосфера ирландских сказаний

  В тот день, ... 19... года, ничего не предвещало дальнейших странных и ужасных событий, о которых даже теперь, спустя много лет, мне тяжело вспоминать. Однако и предать их забвению я полагаю недостойным. Особенно огорчают меня недавние упоминания имени моей дорогой подруги Розалин в прессе и мемуарах г-на С., который не был непосредственным свидетелем событий, не мог знать, что сподвигло бедную Розалин на ее поступки, из-за чего дал им совершенно неверное истолкование.
  
  Поэтому, как ни тяжело мне воскрешать в памяти то время, я считаю необходимым рассказать во всех подробностях о случившемся. И да хранит Господь мою бедную Розалин, если она еще жива.
  
  ***
  
  Стояла прекрасная солнечная погода. Мы только что вернулись с автомобильной прогулки, которую устроил мой отчим для нас с мамой и младшим братом Джимми, и пребывали в превосходном настроении. Кэти подала нам чаю со сливками и письмо на подносе.
  
  - Из Аркхэма, - сказал отчим, взяв письмо; будучи владельцем торгового предприятия "Харрингтон, Харрингтон и Ко", он ожидал деловых известий, однако оказался разочарован. - Да это для тебя, Энн!
  
  - От Розалин, - обрадовалась я, схватив конверт.
  
  Из него выпало краткое приглашение, которое повергло нас в некоторое недоумение.
  
  Розалин была моей ровесницей. Мы родились и выросли в Кингспорте, в том самом городе, где еще живы воспоминания о каперах и контрабандистах прошлых веков, а на высоком Туманном утесе по вечерам загораются огоньки, и вершина его становится удивительно похожей на старинный домик. Когда мне исполнилось десять лет, отец мой, владелец небольшой пристани, тяжело заболел и вскоре умер. Мама взяла его дело в свои руки и постаралась дать мне достойное образование. Спустя несколько лет к ней посватался мистер Джон Харрингтон из Бостона, почтенный и достойный человек. После долгих размышлений мама приняла его предложение, боюсь, скорее ради меня и перспектив большого города.
  
  - Ты едешь в Бостон! Я тебя ненавижу! - воскликнула тогда Розалин и обняла меня так, что едва не задушила, закружив по комнате.
  
  Разумеется, наша дружба не прервалась - мы еженедельно присылали друг другу письма, однако пять лет переписки - это совсем не то, что пять лет личных встреч. В Бостоне я не ощущала себя особенно счастливой: меня утомлял этот пыльный и шумный город, я тосковала по Розалин, изливая ей душу на многих страницах, потому что в школе у меня так и не появилось новых друзей, к тому же вскоре родился Джимми, и мама почти все время проводила с ним, в то время как отчим пропадал в конторе. К счастью, с отчимом у меня сложились спокойные отношения: он почти не уделял мне внимания, но и не выказывал враждебности.
  
  Немало часов я провела, мечтая о том, как мы с Розалин снова встретимся и уедем вместе покорять Голливуд, а может быть, даже Европу - скорее Европу, так как Розалин бредила Ирландией и уверяла, что ведет свой род от ирландских королей. В детстве я верила ей, потом пришла к выводу, что это просто романтическая фантазия, и лишь намного позже узнала, что в раннесредневековой Ирландии королями назывались и вожди многочисленных мелких племен и общин, так что ничего невероятного в россказнях Розалин не было.
  
  Более того - они оказались чистой правдой.
  
  "Дорогая Энн, - писала Розалин, - пишу тебе вкратце, так как на меня все свалилось неожиданно, но надеюсь, что вскоре смогу рассказать в подробностях, а еще больше надеюсь, что ты сможешь отправиться ко мне в гости! Очень, очень прошу тебя приехать, хотя и понимаю, что это накладно, но если нужно, я помогу тебе, только приезжай..."
  
  Из письма явствовало, что Розалин еще несколько лет назад получила крупную сумму денег в наследство от троюродных родственников в Ирландии, но с условием, что она выйдет замуж за их единственного сына и будет жить в фамильном поместье. Поначалу родители Розалин были далеко не в восторге от такой перспективы, однако дела ее отца в Кингспорте шли все хуже и хуже, Розалин пришлось бросить колледж, а ее недавняя помолвка оказалась расторгнута - жених нашел богатую невесту; впрочем, об этом Розалин писала мне с юмором и нескрываемым облегчением. Поскольку ей как раз недавно стукнуло двадцать один, а ирландский кузен присылал очень милые письма и открытки с прелестными видами, на семейном совете было решено дать ему шанс.
  
  "Кузен Патрик был весьма любезен, - писала Розалин, - и сам предложил мне пригласить каких-нибудь друзей, чтобы я скорее освоилась. Я не могу дождаться того дня, когда смогу показать тебе этот очаровательный старинный замок Фланаган, который весь, по самую крышу, увит плющом, а неподалеку там есть часовня настоящих тамплиеров! Кузен обещал пригласить и своих знакомых, он уверяет, что его лучший друг просто душка. Вот будет замечательно, если вы влюбитесь друг в друга, и мы будем жить по соседству!"
  
  Почему-то ни у кого - ни у меня, ни у мамы, ни у искушенного в житейских делах мистера Харрингтона, моего доброго отчима - не возникло и тени сомнения в душевности кузена, его друзей и его "замка", и даже часовни; у меня совершенно вылетело из головы, что Розалин никогда не бывала в поместье Фланаган, да и вообще в Европе, и не видела кузена воочию, - она отправила мне это письмо с вокзала в Аркхэме, направляясь в Нью-Йорк, чтобы впервые в жизни сесть на пароход, идущий в Дублин...
  
  Тогда же меня впервые посетила мысль, что мистер Харрингтон, хотя и неплохо относится ко мне, все же тяготится моим присутствием и будет только рад, если я действительно останусь в Европе. А когда пришло новое письмо от Розалин, в котором она настойчиво повторила приглашение, отчим сам предложил оплатить мне путешествие в Ирландию.
  
  Мама помогла мне обновить гардероб, с энтузиазмом подбирая украшения и аксессуары. Маленькая шляпка с вуалеткой, изящные платья с заниженной талией, пластинки с джазом, черные лаковые лодочки, яркая губная помада фирмы господина Макса Фактора, как у Джин Харлоу, только-только входившая в моду, и выкрашенные "платиновой" краской той же фирмы волосы, - по мысли мамы, я должна была потрясти замшелую старушку Европу. Однако я несколько раз перечитала письма Розалин и уверилась, что мне понадобятся скорее резиновые сапоги и макинтош.
  
  "Дорогая Энн, - писала она, - здесь очень красиво, но какая же дождливая погода в этой Ирландии! В Дублине дождь не прекращался ни на минуту, а с тех пор, как я приехала в замок Фланаган, не проходило и дня, чтобы не задождило! Обязательно бери с собой зонтик и плащ, чтобы не промокнуть!"
  
  Она прибавила, что ей немного одиноко в Ирландии, потому что все говорят с необычным акцентом и заняты своими делами. Но это было и понятно.
  
  Наверное, кузен Патрик О"Фланаган тоже был занят делами.
  
  Я упаковала в чемодан кое-какие подарки для Розалин, резиновые сапожки и джинсы, а мама пихнула сверху флакон духов "Шалимар", шелковые чулки и еще один тюбик губной помады, и на этом мы сочли сборы законченными.
  
  Валяясь на койке в каюте второго класса, я потягивала содовую, лениво перелистывая "Эпоху невинности" - нашумевший тогда роман Эдит Уортон, и представляла, как сама напишу такую же увлекательную книжку... да хотя бы о путешествии в Ирландию! Мне все было в новинку, все было интересно: и бесконечный океан, и редкие птицы, и переменчивое небо над Атлантикой. Вот бы у нас с Розалин были какие-нибудь приключения, думала я. Например, чтобы ее кузен Патрик влюбился в меня, а его лучший друг, который душка, - в Розалин, и чтобы у нас произошло много объяснений, переживаний, слез и бурных сцен, прежде чем все разберутся в своих чувствах... Или нет, это скучно. Вот бы мы отправились кататься на яхте кузена Патрика и попали в шторм. Нет! Лучше к пиратам! И спасать нас, конечно, должны были мы с Розалин...
  
  Если бы я знала, что ожидает меня, не стала бы мечтать о таких вещах.
  
  Пока что больше всего меня смущало то, что кузен Патрик, пожалуй, предложит мне виски или бренди. Я была уже совершеннолетней, однако ни разу не пробовала спиртного - в те годы царил "сухой закон", и очень боялась, что произойдет что-нибудь неприличное.
  
  Патрик О"Фланаган и Розалин встретили меня в Дублине, как мы и договаривались.
  
  Я представляла себе кузена Патрика юношей немногим старше нас, однако ему было уже хорошо за тридцать. Однако поразило меня другое.
  
  У Патрика не было руки.
  
  Нет, он не потерял ее на фронте или из-за несчастной случайности - он родился с рукой, отсутствующей до локтя. Из конца руки у него торчали крошечные пальчики, семь или восемь, синеватые и неподвижные.
  
  В остальном это был худощавый мужчина среднего роста и довольно заурядной наружности, с ранними залысинами и сутуловатый, в простом сером костюме. Ни синих глаз, ни огненно-рыжих волос, ни веснушек, - по моим тогдашним представлениям, он вовсе не был похож на ирландца. Держался он очень скромно и производил впечатление крайне застенчивого человека, к тому же немного заикался. Я сделала поспешный вывод, что все это объясняет, почему его семья пошла на такие крайние меры, лишь бы устроить личную жизнь последнего в роду.
  
  Невзирая на мои протесты, Патрик взял мой чемодан и лично разместил в автомобиле - очень старом коричневом "Бентли" с откидным верхом. Розалин села за руль, и мы отправились в поместье Фланаган близ Дублина...
  
  То, что Розалин называла замком, представляло собой живописные (издали) руины большого старинного дома. Одно крыло было жилым; в нем как раз шел ремонт - Патрик объяснил, что по настоянию Розалин сюда провели электричество и обновили интерьер.
  
  - Мы отреставрируем и второе крыло, - перебила Розалин. - Я устрою тут освещение, как на Бродвее! А вон там, - указала она на небольшую лощину, где шло строительство, - будет наш завод велосипедов. Местным жителям очень пригодятся велосипеды. Я решила, что деньги нужно не транжирить, а вкладывать в дело.
  
  Я оглянулась вокруг, выйдя из машины, и невыразимая тоска нахлынула на меня.
  
  Вокруг поместья не было ни ограды, ни парка. Старый полуразрушенный дом высился на холме, поросшем густой высокой травой, в окружении вековых дубов. Подъезда к нему не было, и нам пришлось выйти из машины и идти вверх по дорожке, когда-то усыпанной гравием - сейчас сквозь него пробивались сорняки. Видно было, что Розалин взялась за особняк с истинно американской практической сметкой: у дома виднелись недавно разбитые клумбы с черенками роз и молодые деревца; на небольшой ровной круглой площадке, видимо, планировалась статуя или фонтан, а неподалеку была заложена деревянная беседка, но все это еще только делалось. Мелкий дождь шуршал в плюще, совершенно задушившем дом; между его ветвей виднелись серые выщербленные временем камни.
  
  У подножия холма был устроен гараж, с другой стороны стояла старая конюшня, давно пустовавшая.
  
  - Дядюшка и тетушка в последние годы сильно болели, и им было не до ухода за замком, - сказала Розалин, - так что тут, сама понимаешь, все немного в запустении. Но это ненадолго! Вот увидишь, я устрою настоящий ирландский Версаль!
  
  Патрик молчал. Он вообще почти все время молчал.
  
  В жилом крыле уже заново оштукатурили стены и наклеили красивые обои с маками и васильками, показавшиеся мне удивительно неуместными в этом мрачном месте.
  
  - Смотри, какие гардины я подобрала! Мы их повесили специально к твоему приезду, - сказала Розалин. Она показала мне мою комнату, рядом со своей, чтобы мы могли по вечерам сидеть и болтать обо всем на свете, как в детстве. Я выглянула из окна.
  
  С одной стороны виднелась лощина, где строился завод - детище Розалин. К ней подвели дорогу, поставили фонари, и все выглядело вполне современно. За лощиной синело море, на берегу которого располагалась рыбацкая деревня. Что это была за деревня! Круглые домики с соломенными крышами казались такими бедными! Причалы и маленький рыбный рынок принадлежали семье О"Фланаган, но, как заверила Розалин, почти не давали прибыли. А дальше от моря тянулся унылый серый лиман, подернутый дождевой дымкой.
  
  - Когда тут светит солнце, пейзаж просто чудо, - заявила Розалин. - Жаль, что солнце так редко выглядывает.
  
  Вечером я переоделась к ужину и спустилась в холл, где уже сидели Патрик, Розалин и пожилая дама.
  
  - Тетя Кэтлин, знакомьтесь, это моя лучшая подруга Энн Рейзли, - представила меня Розалин. - Леди Кэтлин О"Фланаган.
  
  Леди молчала и даже не шевелилась. Мне показалось, что она совершенно слепа, потому что ее глаза неподвижно смотрели в одну точку.
  
  - А дедушка Фрэнк спустится? - спросила Розалин.
  
  Патрик повернул голову, будто задумавшись.
  
  - Я ду-думаю, можно на-начинать б-без него, - наконец сказал он.
  
  Стол с хрустящей вышитой скатертью, уставленный столовым серебром века этак XVII, но с современными блюдами и французским вином, - я начинала понимать, что все новое здесь от Розалин, а Фланаганы жили так же, как и их предки триста лет назад.
  
  - Я уговорила нашу кухарку пройти кулинарные курсы в Дублине, чтобы готовить пирожные, - хихикнула Розалин. - Знаешь, какие она теперь делает эклеры?
  
  - Очень в-вкус-ные, - подтвердил Патрик.
  
  Мне стало не по себе, я сама не знала, от чего. Может быть, от того, что леди Кэтлин так и сидела, не шевелясь, в кресле. Она была невероятно стара. Бледная сухая кожа, бескровные синие губы, неподвижные сухие невидящие глаза. Тоненькие, заколотые черепаховым гребешком серебряные прядки, сквозь которые просвечивала кожица на голове. Черная кружевная шаль...
  
  Белое платье.
  
  Белые атласные туфли.
  
  После ужина, за которым она так ни к чему и не притронулась, леди Кэтлин удалилась в нежилое крыло.
  
  - Она старенькая, - сказала Розалин, заметив мой недоуменный взгляд. - Хочет жить, где привыкла. Там есть несколько жилых комнат, вполне уютных, только ужасно старомодных - самая новая мебель с позапрошлого века. Я бы продала это все антиквару или, может быть, отреставрировала и оставила для атмосферы, но тетя не хочет расставаться с вещами, а нового и вовсе не желает.
  
  Патрик кивнул головой.
  
  - О, дождь кончился. А давайте устроим велосипедную прогулку?
  
  И снова Патрик только кивнул.
  
  Еле заметный проселок развезло после недавнего дождя, но мы все же поехали на берег лимана. Внезапно Патрик немного разговорился.
  
  - С этим лиманом связаны интересные события, - рассказывал он, почти не заикаясь. - В полнолуние можно видеть, что посреди него есть остров, а на нем - старинная церковь. Так болтают крестьяне. В этой церкви устраиваются празднества, и жители охотно зазывают всех подряд в гости, только еще никто не возвращался оттуда.
  
  - Жители?
  
  - Да, те, что живут в заброшенной церкви.
  
  - Местные верят, что в заброшенных церквях живут феи, верно, Патрик? - сказала Розалин.
  
  - Да. Это старая легенда. А есть и правдивые истории. Раньше тут жили воинственные племена, но это было очень давно. Между ними происходили сражения. На берегу лимана есть старинные кромлехи, где люди прошлых веков приносили жертвы на Самхайн, и кострища, между которыми прогоняли быков на Бельтайн. Однажды принц и принцесса этих племен полюбили друг друга и решили бежать, так как принцесса была обещана в жены старому королю Конайре...
  
  - И что же дальше? Они поженились? - спросила я.
  
  - Нет. Из-за их побега вспыхнула большая война, в которой погибли почти все воины и воительницы этих племен, и принц и принцесса погибли тоже. Теперь в память об их любви над лиманом кружатся светляки и поют козодои. А само сражение произошло вон там, дальше, где болото. Каждый из павших в бою так и остался лежать на земле. В новолуние неупокоенные души светятся, как бледные свечки...
  
  Я молчала, очарованная грустной поэзией этих сказаний. Умолк и Патрик.
  
  - У нас в Кингспорте тоже ходили разные истории, - сказала Розалин. - Например, о загадочном доме на Туманном утесе. Или о Страшном Старике. Помнишь, Патрик, я рассказывала?
  
  Внезапно со стороны лимана послышался протяжный, очень печальный и тихий звук. Я замерла, едва не упав с велосипеда, а звук повторился. Унылый и горестный, он звучал на одной ноте, словно плач или крик боли.
  
  - Маяк, - сказала Розалин. - С моря идет туман. Давайте-ка возвращаться.
  
  Когда мы уже приближались к дому, я обернулась и бросила взгляд на лиман. В чаше, заполненной водой, колыхалось целое море тумана, а сквозь него просвечивали едва заметные мертвенные огоньки - наверное, те самые свечки неупокоенных душ на болоте.
  
  Сны после этой прогулки мне снились странные и тревожные: будто из-под мелких вод лимана встает остров с причудливым зданием без крыши...
  
  Наутро Розалин отбыла на строительство завода - она занималась им с чрезвычайным рвением; к Патрику же пришел его поверенный, и они работали с бумагами в библиотеке, так что я была предоставлена самой себе.
  
  У меня закралось сожаление, что Патрик не выбрал для работы кабинет - хотя, возможно, у него не было кабинета или там все еще велись отделочные работы: я бы провела это время в библиотеке. По моим прикидкам, в этом доме должны были найтись какие-нибудь необычные издания. От мысли о прогулке в одиночку я отказалась, так как, стоило мне выйти на крыльцо, хлынул дождь.
  
  Да и куда бы я пошла? Лиман почему-то вызывал у меня опаску: его болотистые берега выглядели ненадежными. В деревню, пожалуй, можно было бы сходить и даже купить свежей рыбы... и все.
  
  Поэтому я написала письмо маме, где постаралась отозваться о Патрике и поместье Фланаган в лестных выражениях - правда вряд ли могла ее заинтересовать, а собственные впечатления у меня были еще слишком смутными, и отправилась осматривать дом.
  
  В нем была примечательная кухня, где утварь не менялась, наверное, с позапрошлого столетия, с массивными деревянными креслами и столом, медными котлами, старинной печью, чугунными фигурными решетками для жарки мяса и прочими диковинными атрибутами стародавних пиров. Сюда уже провели электричество, но потолки остались закопченными от факелов, все еще торчавших на стенах. Впрочем, с кухни я быстро ушла, чтобы не мешать кухарке готовить ее чудо-десерты.
  
  Отремонтированные комнаты же были обставлены по последней моде, явно стараниями Розалин. Я покрутилась там и отправилась в нежилое крыло.
  
  Розалин сказала, что тетя Кэтлин живет в нем, так как оно нежилое лишь частично. Но где же располагались те уютные комнаты, о которых она упоминала? От крыла, по сути, остался лишь фасад, поддерживаемый плотным плющом. Крыши не было совсем, если не считать крышей все тот же плющ и редкие трухлявые стропила. Верхний этаж провалился вниз. По второму этажу я все-таки прогулялась, но на нем не нашлось ни единой комнаты, пригодной для жилья или хотя бы под чулан. Огромные трещины в стене, обвалившаяся штукатурка, выбитые окна, просевшие потолки на сгнивших балках - все эти помещения пустовали лет сто, не меньше. Двери не сохранились; судя по всему, уцелевшие двери Розалин решила снять и повесить в жилом крыле, так как они представляли примечательный образчик старинной резьбы по дереву.
  
  Я спустилась в цокольный этаж, про себя диву даваясь. Чтобы почтенная пожилая леди согласилась жить в подвале! В полутемном сыром подвале без электричества! Более того, и воду подвели только в одно крыло, так что леди Кэтлин не могла бы даже принять ванну с комфортом. Неужели ей старинный уклад дороже, чем приятная жизнь с современными удобствами? Потом я припомнила, что где-то здесь обитает еще и таинственный дедушка Фрэнк.
  
  По правде, я представляла старика в инвалидной коляске.
  
  Патрику, должно быть, несказанно повезло, что Розалин согласилась приехать. Жить здесь в одиночестве, в разваливающемся старом доме со слепой старушкой и престарелым калекой...
  
  Но в цокольном этаже вообще не было комнат. Никаких. Это был длинный коридор с подслеповатыми окнами, утопленными в землю и полностью закрытыми плющом, и лишь в конце его был какой-то выход. Пахло здесь отвратительно: чем-то нечистым и гнилым. Я прошла к выходу и толкнула дверь.
  
  Ее не открывали давным-давно; все заросло пылью и паутиной, но когда я все-таки заглянула в помещение за дверью, у меня волосы встали дыбом. Здесь находился фамильный склеп О"Фланаганов. Два саркофага были относительно новыми - должно быть, для родителей Патрика; остальные же принадлежали предыдущим поколениям.
  
  Я прошептала короткую заупокойную молитву, лишь под конец запоздало сообразив, что О"Фланаганы католики, и моя молитва им ни к чему, и вышла, притворив дверь.
  
  Странно, что в склепе не было креста. Ведь добрые католики - а ирландцы слыли горячо верующими людьми - обязательно поместили бы там распятие. Или нет? Я понятия не имела, как это у них...
  
  Вернулась Розалин. Обед прошел очень чинно, даже чопорно, по-прежнему за столом сидела леди Кэтлин, молча и совершенно неподвижно, по-прежнему Розалин справилась о дедушке Фрэнке, получив тот же ответ, что и накануне, по-прежнему подали бесподобные десерты и чай...
  
  А потом Патрик пригласил нас пройтись.
  
  - Может, лучше велосипеды? - спросила Розалин.
  
  - Не-не-нет, - поспешно ответил он, - я хо-хочу показать вам Поющий источник.
  
  Мы углубились в холмы, и Патрик действительно показал нам небольшой ручей. Он вытекал из неглубокого оврага, и мы поднялись по нему к роднику.
  Струйка воды резво выбегала и ниспадала маленьким водопадом в глубокую каменную чашу прямо из склона оврага, издавая необыкновенно чистое и приятное журчание. Мы по очереди набрали в ладони воду и отхлебнули; она была свежей и такой холодной, что заломило зубы.
  
  - Если по-послушать, мо-можно различить слова, - сказал Патрик.
  
  - О чем? - заинтересовалась я.
  
  - Предска-сказание о буд-дущем.
  Разумеется, мы с Розалин принялись внимательно вслушиваться в мелодичное пение воды в надежде услышать что-нибудь приятное и обнадеживающее. Но сколько бы мы ни прислушивались, ничего, кроме плеска воды, не расслышали. Я уже сочла это очередной милой ирландской сказкой и выпрямилась, как вдруг до меня донеслось отчетливое: "Беги, беги, спасайся! Беги!"
  
  - Ой, - сказала Розалин. - Знаете, что я услышала?
  
  - Не на-надо, - остановил ее Патрик. - Нельзя рас... сказывать. Прим-мета плохая.
  
  - Куда уж хуже, - буркнула Розалин, явно огорченная.
  
  На обратном пути Патрик неуклюже попытался нас развлечь, но настроение было испорчено у всех. Наконец, он, заметив терновый куст, подошел и набрал для нас ягод. Мы присоединились к нему, правда, порядком исцарапали руки, но хотя бы полакомились.
  
  А ночью я снова увидела сон про лиман и остров. Теперь дом без крыши не пустовал. В нем двигались какие-то темные силуэты, видимо, детские, в странной одежде, которую мне не удавалось рассмотреть, и зажигались огни.
  
  На следующий день мы отправились в деревню.
  
  Деревня оказалась еще меньше и беднее, чем показалось мне издали. Однако люди в ней выглядели вполне довольными жизнью. Мы купили немного свежей, копченой и соленой рыбы, предвкушая приятное разнообразие на столе, а затем Розалин уговорила одного из рыбаков прокатить нас на лодке.
  
  - Небезопасно, мэм, - предупредил тот. - Ветер может подняться в любую минуту. Погода здесь очень переменчивая.
  
  - А если недолго? Ну хоть на часок, - просила Розалин.
  
  Я вглядывалась в соленые волны Ирландского моря, как вдруг рыбак подскочил и вскрикнул:
  
  - Возвращаемся!
  
  - Уже? Что - час прошел?
  
  - Нет, - он был очень взволнован.
  
  Я подумала, что, может быть, он увидел акулу, но только выбравшись на берег, он ответил на мои расспросы.
  
  - Шелки указал мне, что надо грести к берегу.
  
  - Шелки? Тюлень?
  
  Я почти поверила, что рыбак приручил тюленя, который его каким-то образом предупреждал о шторме, так как действительно поднялся сильный ветер.
  
  Но вечером за ужином (к счастью, обошедшимся без присутствия леди Кэтлин) Патрик рассказал, что шелки - это не простой тюлень, а оборотень.
  
  К полуночи ветер перерос в настоящую бурю. В нежилых этажах гудело и ревело, и, судя по треску, снесло еще несколько прогнивших стропил, а хлопки и звон указывали на разбитое стекло. В мое окно сильно дуло, а дождь тек по нему сплошным потоком. Единственное, что меня радовало, - из-за грохота и рева шторма я не могла уснуть и не видела сны про остров и церковь. Но зато я услышала...
  
  Со стороны нежилого крыла доносились голоса. Взволнованный женский, грубый мужской, еще мужской. Рыдания. Крик. Опять грубый мужской. Протяжный женский визг. Удар, удар, еще удар, еще визг, еще удар...
  
  Торопкие приближающиеся шаги.
  
  Свирепый, властный мужской окрик.
  
  Угрожающий женский голос.
  
  Грубый мужской голос забубнил предостерегающе и тоном пониже, женщина ответила резким окриком, мужчина продолжал ее урезонивать, и вдруг грянул выстрел.
  
  Ослепительная вспышка заставила меня отшатнуться от окна.
  
  Дрожа от волнения, я вышла из комнаты. Электричество погасло. Я нашарила сперва фонарик, затем керосиновую лампу и зажгла ее.
  
  Кто кричал у меня под дверью?
  
  Кто ссорился и спорил?
  
  Голоса не принадлежали ни Патрику, ни Розалин - уж ее-то голос я бы узнала. Может быть, это поругались старики - не виденный еще мною дедушка Фрэнк и леди Кэтлин? Но голоса не походили на старческие...
  
  Неверный, дрожащий и тусклый свет лампы внезапно высветил бледную черноволосую женщину в черной шали, которая держала в руках ружье - старинный мушкет. Прическа, черепаховый гребень, белое платье - все в ее облике принадлежало позапрошлому столетию; лицо, очень красивое и какое-то трагическое, было искажено яростью, из разбитых губ и носа сочилась кровь. Я вскрикнула и сделала шаг к незнакомке, но она, казалось, не видела меня, хотя и смотрела почти в упор. Я шагнула еще раз и споткнулась обо что-то мягкое, потеряв равновесие...
  
  Грохнувшись на четвереньки и еле удержав чертову лампу, я успела рассмотреть, обо что же я запнулась.
  
  Передо мной в луже крови лежал мужчина с простреленной грудью.
  
  - Патрик! Розалин! - завопила я. - Звоните в полицию!
  
  - Мисс Энн? Что слу-чи-чилось? - заспанный Патрик высунулся из своей комнаты.
  
  - Тут... - я хотела было объяснить, но вгляделась в сумрак - и охнула.
  
  Ни женщины с мушкетом, ни мертвеца в коридоре не было.
  
  - Тут кто-то есть, - наконец выдавила я.
  
  - Энн, милая, не волнуйся, - Розалин тоже вышла и помогла мне подняться. Мое платье было совершенно сухим, а ведь я упала на колени в лужу крови. - У нас ужасно гудит ветер в нежилом крыле, прямо как будто кто-то кричит, я поначалу тоже пугалась. Но это только ветер. Хочешь, заночуешь у меня?
  
  Остаток ночи я провела у нее в комнате. Мы не спали - беседовали.
  
  - Роз, - сказала я, - скажи, только честно. Ты любишь Патрика?
  
  Розалин подумала.
  
  - Ну да, он вовсе не похож на ковбоя, - сказала она. - Но, знаешь, я его узнала немного получше и думаю, что скоро полюблю. Он очень хороший человек, а то, что без руки и все такое... пустяки это.
  
  - А он тебя?
  
  - Ну, я думаю, что он меня тоже полюбит. По крайней мере, он со мной очень мил. А ты - ты ни разу не говорила, любишь ли ты кого-нибудь?
  
  - Еще нет, - призналась я. - Мистер Харрингтон вечно знакомил меня с сыновьями деловых партнеров, но они все такие ужасные зануды! Если бы ты знала, как мне надоело любезничать с ними на этих унылых чопорных вечеринках, которые устраивали их отцы!
  
  - Могу себе представить, - рассмеялась Розалин. - Он, наверное, хотел пристроить тебя за одного из этих гамадрилов?
  
  - Все может быть. Однажды они вообще устроили вечеринку на яхте со спиртным, представляешь? Я не чаяла, как оттуда вернуться!
  
  - А я хочу восстановить конюшню, - поделилась Розалин. - Будем кататься верхом, как в старые добрые времена лордов и леди... Ты ведь еще не раз приедешь ко мне, верно? Слушай, Патрик тоже хочет устроить вечеринку. Придут его знакомые. Вот будет здорово, если ты закадришь кого-то из них, и мы будем жить по соседству?
  
  - Отличная мысль, - улыбнулась я.
  Целый день мы посвятили приготовлениям: съездили в Дублин, чтобы купить украшения и продукты, расставляли мебель в холле, где как раз завершили ремонт, продумывали меню. Немного распогодилось, выглянуло солнце, и настроение у нас поднялось. Казалось, самый воздух звенел от приятного предвкушения.
  
  А вечером к ужину вышел дедушка Фрэнк.
  
  Старый Фрэнк О"Фланаган.
  
  К моему удивлению, он передвигался самостоятельно, однако с большим трудом. Еле-еле ковыляя, опираясь на старинную трость из пожелтевшей слоновой кости, он подполз к креслу и остановился. Сопровождавшая его сиделка поспешила к нему и усадила на кресло, и он упал и обмяк, не шевелясь, точно так же, как и леди Кэтлин.
  
  Они так и сидели друг напротив друга - чопорная древняя старушенция с невидящими черными глазами и сгорбленный старец, похожий на кучу костей, обтянутых пергаментом с печеночными пятнами. Молчали и не двигались.
  
  И не ели.
  
  Меня так и подмывало спросить, зачем же они выходят к столу, если не участвуют в трапезе и в беседе. Поесть-то они могли и у себя в комнате...
  
  Стоп.
  
  В какой комнате?
  
  Откуда спускался Фрэнк? В самый первый вечер Розалин сказала, что он "спустится". И верно, он будто спустился с лестницы, ведшей на верхний разрушенный этаж нежилого крыла - по крайней мере, пришел с той стороны.
  
  Я перевела дух и решила, что меня это не касается.
  
  Но перед сном Розалин заглянула ко мне в комнату и тихонько шепнула:
  
  - Знаешь, все бы ничего, если бы не эта пара старикашек. Ненавижу их! Сидят, молчат, как ходячая мебель. А если перед ними не расшаркиваться, Патрика кондрашка хватит. Я уже как-то не проявила должного почтения, так он прямо умолял меня извиниться... Сказал, если они надуются, случится что-нибудь ужасное.
  
  - Ой, да они сами ужас какой-то ходячий. Какого черта выходить к столу и сидеть, даже не есть?
  
  - Им что ни говори, все без толку, оба то ли глухие, то ли им наплевать. А ты изволь соблюдать манеры, как при дворе короля Людовика Рогатого...
  
  Мы засмеялись, вспомнив, как выдумали этого короля, чтобы подразнить учительницу мисс Флемминг.
  
  - А где их комнаты?
  
  - Не знаю. Патрик сказал, что в то крыло ходить не нужно, ремонт там делать не нужно, и вообще лучше даже не смотреть в ту сторону. Не дом, а черт знает что. Но рано или поздно я доберусь до этого крыла и все там переделаю! В конце концов, у нас же будут дети, они вырастут, и где им жить?
  
  - По-моему, там легче все снести и выстроить заново, - сказала я.
  
  Розалин подозрительно уставилась на меня:
  
  - Ты что, была там?
  
  - Да. Случайно зашла, думала, что старики там живут. Но там только пустые комнаты, а верхний этаж совсем завалился.
  
  - Ни черта не понимаю... Ну ладно, спокойной ночи.
  
  Следующий день прошел в приготовлениях, и вдруг послышался звонок и вслед за ним - радостный возглас Розалин:
  
  - О, наконец-то! Смотри, Энни, портреты! Я отдавала их на реставрацию, и вот их доставили! Не все, самые старые еще реставрируются...
  
  Рабочие, которых она наняла для расстановки мебели, принялись по ее просьбе размещать картины на глухой стене, а Розалин продолжала:
  
  - Вот, это леди Констанс... Это дядя и тетя, родители Патрика... Это... так, что у нас тут? Хорошо, что их всех подписали... Лорд Фрэнсис...
  
  - Патрик, - указала я.
  
  - Ух ты, и правда, прямо одно лицо! И зовут так же! Только рука в порядке.
  
  - Он еще жив? Даты смерти нет...
  
  - Понятия не имею. Я из всей семьи знаю только дедушку Фрэнка, тетю Кэтлин и моего Патрика. Если жив, то когда-нибудь мы, наверное, познакомимся, но наследник поместья - мой Патрик. Не этот.
  
  Дядя и тетя Розалин умерли в весьма преклонных годах, обоим стукнуло по девяносто. Я подумала, что Патрик - чрезвычайно поздний ребенок. Ему никак не больше тридцати пяти. Пожалуй, этого мало даже для внука его родителей...
  
  Наконец, настал вечер, и начали съезжаться гости.
  
  Я ожидала увидеть юношей, однако моложе тридцати оказались только брат и сестра Леннон, остальные - мистер О"Тул, мистер Кларк и мистер О"Нейл - уже перешагнули за сорок. Старшими в этой компании, однако, были не они, а прибывший позже всех поверенный О"Фланаганов - мистер Холфилд.
  
  Я терялась в догадках, кого же из этих людей Патрик отрекомендовал Розалин как "душку". Никто из них не выглядел душкой. Все они осуждающе косились на мою яркую помаду, модное крепдешиновое платье и фильдеперсовые чулки, а когда я предложила поставить пластинки с джазовыми записями, на меня уставились, как Линкольн на конфедерата!
  
  И под что же они собирались танцевать?
  
  Впрочем, Мэри Леннон принесла записи вальсов Штрауса, и мистер Кларк пригласил меня на танец.
  
  - Вы давно дружите с Патриком? - спросила я, чтобы завязать разговор.
  
  - Я бы не сказал, что мы близко дружим... По правде говоря, мы и виделись-то всего пару раз, - признался Кларк. - Но мы соседи, а это, знаете ли, что-то да значит. Наши семьи веками жили бок о бок.
  
  - А как вы познакомились?
  
  - Ну, тогда еще была жива старая миссис О"Фланаган, и она устроила вечеринку по поводу чудесного возвращения своего пропавшего сорок лет назад сына.
  
  - Так у Патрика был старший брат? Он не рассказывал...
  
  - Нет, нет, мисс, я имею в виду самого Патрика.
  
  Я даже остановилась, так что на нас налетели мистер О"Нейл и Мэри.
  
  Патрик пропал сорок лет назад?
  
  Но сколько же ему сейчас?
  
  - Вот на этой вечеринке мы с ним и познакомились, - продолжал Кларк, точно не заметив моей реакции. - Миссис О"Фланаган уверяла, что он ни капли не постарел.
  
  - Так же не бывает, - ляпнула я; мысленно хлопнула себя по губам, но слова уже были сказаны. - То есть, я имела в виду, это очень необычно.
  
  - В наших местах, мисс, бывает и не такое. На памяти нашего поколения не случалось, а вот в прежние времена многие пропадали там же, где и Патрик, очень мало кто возвращался, и никто не возвращался, не изменившись.
  
  - Это как?
  
  - Ну, Патрик в залог оставил руку, а бывало и похуже... Мы все ждем, когда же его заберут с концами. Но, может, молодая леди его тут задержит. Вся надежда на нее.
  
  Следующий танец я танцевала с мистером Ленноном, и это снова был вальс. Ни фокстрот, ни чарльстон не дошли до этих мест, а если и дошли, то в чопорном поместье Фланаган считали ниже своего достоинства их танцевать. Мистер Леннон постарался проявить любезность: расспрашивал меня про путешествие через Атлантику, про Кингспорт и про мою семью; я видела, что он испытывает сильную неловкость. То и дело он косился на Патрика и повторял, что уж теперь-то все пойдет на лад.
  
  Остальные господа показались мне столь натянутыми и замшелыми сухарями, что я сочла тем самым душкой именно мистера Леннона, к тому же мне очень понравилась его сестра Мэри. Девушка на пару лет старше нас с Розалин, скромная и непринужденная, она держалась с большим тактом и достоинством.
  
  В перерывах между танцами она подошла ко мне. Я стояла у стола, и Мэри взяла эклер.
  
  - Какие приятные десерты, - сказала она. - Знаете, мисс, вы просто очаровали моего брата.
  
  - Благодарю вас, - засмеялась я. - Мне кажется, я должна дать вам пару уроков чарльстона. Мы обязательно должны потанцевать по-настоящему, а не эти старомодные вальсы!
  
  - Поддерживаю, - понизив голос, сказала Мэри. - Боюсь, эти сквайры их не одобрят.
  
  Мы захихикали; Розалин спросила, о чем это мы, и присоединилась к нам.
  
  Холфилд - лысый, сухопарый старик с провалившимися куда-то внутрь головы глазами - предложил нам осмотреть картины, отреставрированные по заказу Розалин.
  
  - Думаю, я могу кое-что поведать вам о ваших почтенных предках, мисс, - проговорил он. - Знаете ли вы, что О"Фланаганы были неистовыми людьми, совсем не такими, как милейший мистер Патрик и вы, мисс?
  
  - М-мисс О"Фланаган унаследовала их т-темперамент, - пошутил Патрик, - видели бы вы, с какой ст-страстью она разбивает к-клумбы и обустраивает дом!
  
  - Боюсь, речь идет об ином типе страсти, - старик не принял его шутливый тон, пожевал губами и обвел рукой портреты. - Более давних предков мы сегодня не увидим, а жаль. Среди них были леди Элис, которая отравила родителей и троих братьев мужа, лорд Фрэнсис, который увлекался алхимией и слыл вампиром, и безумный лорд Кеннет, который в припадке сумасшествия зарубил трех своих дочерей. К счастью, у него их было восемь и еще три сына в придачу. Вот младший из них, Томас.
  
  Он эффектно указал на портрет.
  
  Ничего особенного в лице Томаса мы не увидели. То был обычный с виду джентльмен; пожалуй, можно было заметить некоторое фамильное сходство с Патриком.
  
  - Поэт, тихий и мирный человек, в отличие от остальных, и единственный, кто дожил хотя бы до сорока, но в конце жизни он внезапно бросился с утеса. Вот это его зять и родной племянник, Эшли, и родной сын Лесли. Эшли знаменит тем, что с невероятной жестокостью избивал жену, дочь Томаса, леди Кэтлин, пока она не застрелила его из мушкета. Вот ее портрет.
  
  Женщина, изображенная на портрете, была мне знакома. Это ее я видела бурной ночью в холле! Но еще более знакомыми мне показались ее глаза, пустые, неподвижные и расфокусированные.
  
  - Примечательно, что леди Кэтлин была слепа, - продолжал престарелый стряпчий, увлекаясь. - Лесли же увлекался общением с малым народцем холмов...
  
  Я в неведении своем вообразила, что речь идет о каком-то небольшом ирландском племени, но у собравшихся вдруг стали очень постные лица. Что-то тут было не то.
  
  - Он ушел на остров, который в полнолуние поднимается со дна лимана, и больше его никто не видел. Впрочем, разве мало там пропало людей? А вот его сын Невилл, - новый портрет, новое лицо, такое же бесцветное, как у Патрика, но что-то в нем было черствое и беспощадное, - поставил цель осушить болота и лиман. Он даже кое-что успел предпринять, но тоже пропал без вести, и никто не знает, где именно. Странные обстоятельства, да.
  
  Жена Невилла на портрете выглядела забитой и печальной, а ее дети, мальчик и девочка, - необыкновенно хорошенькими.
  
  - Очень добрая и набожная женщина, она дала детям Невилла вполне достойное воспитание, но ее дочь, - тут поверенный взглянул на Леннонов, - леди Мэри Леннон, вскоре после рождения сына сошла с ума, а ее сын убивал то овец, то лошадей. Пока он это делал в своем поместье, никто не вмешивался, но как-то раз он попытался убить свою супругу, урожденную мисс О"Нейл. Известно, что леди потом еще долго жила в замке Фланаган с сыном, а вот куда делся ее муж, наоборот, не известно...
  
  - Бог мой, милый мистер Холфилд, - вмешалась Розалин, очень бледная, с вымученной улыбкой, - какие ужасы вы рассказываете! Стоит упомянуть, что ни дядюшка с тетушкой, ни мой дорогой папа ни в чем подобном ни разу не были замечены...
  
  - К-конечно, - подтвердил Патрик. - Время б-бесчинств з-закончилось...
  
  - Разумеется, - спокойно согласился Холфилд. - Но стоит помнить, что видели стены этого замка. Ваша матушка, мистер О"Фланаган, крайне настойчиво требовала уничтожить все зеркала перед своей кончиной.
  
  - Мама б-была уже в годах, - перебил Патрик. - П-причуда пож-жилой леди.
  
  - Разве это была не ваша просьба?
  
  - Ч-что вы! Мне б-бы и в голову не пришло такое.
  
  Я исподтишка разглядывала гостей. Никто из них, казалось, вовсе не был шокирован; скорее, они отнеслись к услышанному с пониманием. Видимо, в семье каждого из них нашлись бы подобные истории. На Розалин же семейные скелеты в шкафу, так бесцеремонно вываленные поверенным Холфилдом, произвели ужасное впечатление, и за весь последующий вечер она ни разу не улыбнулась, хотя мы с Мэри и Патриком пытались ее развлечь.
  
  Пока мы танцевали, леди Кэтлин и дедушка Фрэнк в сопровождении молчаливой сиделки, как обычно, сидели в креслах и пялились друг на друга - вернее, пялился дедушка, и то в пространство. Я указала Мэри на них и шепнула:
  
  - Интересно, они гордятся этими семейными тайнами?
  
  - Кто?
  
  - Ну, как кто? Миледи Кэтлин и лорд Фрэнк.
  
  - О ком вы, мисс Джонсон?
  
  - Мисс Леннон, я имею в виду родственников, этих старичков в креслах!
  
  - Не понимаю. Вы про мистера Кларка с мистером О"Тулом? У них найдутся предки и похуже О"Фланаганов, что и говорить. Да и у нас, - она застенчиво улыбнулась.
  
  - Я про леди, - начала я и осеклась.
  
  Кэтлин и Фрэнка в холле не было. Как не было и сиделки.
  
  Уйти незаметно они не могли, так как расположились в глубине холла, а мы с Мэри беседовали ближе к выходу, и они обязательно прошли бы мимо нас.
  
  Днем мы собрались на прогулку, как тут снова пошел дождь. Мужчины затеяли игру в карты, Розалин с Мэри смотрели журналы мод, выписанные из Парижа, а я отправилась в нежилое крыло. Что-то мне подсказывало, что там я найду ответы на кое-какие вопросы.
  
  - Мисс Джонсон, - окликнул меня мистер Леннон. - Там не опасно?
  
  - Все может быть, - я кивнула ему. - Тут все в ужасном запустении. Но Розалин планирует восстановить особняк и вернуть ему былую красоту.
  
  - По правде, красивым он никогда не был, - произнес Леннон. - В этом крыле все начало разрушаться еще лет двести назад.
  
  - Ах, это так романтично, эти старинные развалины! Знаете, у нас в Новой Англии такой старины не увидишь, - сказала я.
  
  - О, понимаю, - ответил он.
  
  - И Розалин говорила, что где-то рядом есть тамплиерская часовня!
  
  Леннон смешался, видимо, не зная об этом ничего.
  
  Мы поднялись на третий этаж, хотя это была на редкость глупая затея. Стропила гудели, плющ шелестел, и частые капли дождя падали сквозь его листву нам на головы. Пол под ногами угрожающе скрипел. Почти все на этом этаже развалилось, но я все же заглянула в одну из относительно уцелевших комнат. В ней обрушился потолок, и обломки балок и камней упали на пол вместе с какой-то почти совершенно истлевшей рухлядью, видимо, с чердака.
  
  - Смотрите, ковер, - сказал Леннон. - Должно быть, это старинный гобелен.
  
  Я изобразила энтузиазм и подошла к ковру. От него разило гнильем и плесенью, и еще чем-то невыносимо отвратительным. Я ткнула его носком туфли, и он подвинулся, разматываясь, и из него выкатился какой-то округлый предмет...
  
  Господи Боже ты мой! Это был человеческий череп!
  
  Я шарахнулась и налетела на мистера Леннона, который охотно принял меня в объятия.
  
  - Не волнуйтесь, мисс, это... это...
  
  - Думаю, это тот предок, который бесследно исчез после покушения на супругу, - сказала я, слабо улыбнувшись. - Вот так сюрприз. Как думаете, стоит ли рассказывать Патрику и Розалин об этом сегодня? Позже, конечно, следует похоронить его как подобает...
  
  - Нужно заказать по нему заупокойную мессу, - промямлил Леннон, в высшей степени неприятно пораженный нашей находкой. Я согласно кивнула и повернулась, чтобы уйти обратно в жилое крыло.
  
  - Мистер Леннон, - обратилась я к нему, - а вы представлены леди Кэтлин, слепой тетушке Патрика?
  
  - Леди Кэтлин? Впервые слышу, чтобы у Патрика была тетушка, да еще и слепая. Если только вы не о той леди, которая пристрелила муженька из мушкета, да ведь это было полтораста лет назад.
  
  - Они вчера были с нами в холле, сидели за столом. Молчаливые старички, леди Кэтлин и мистер Фрэнк О"Фланаган.
  
  - Странно. Я не припомню их. Но, мисс Джонсон, я был всецело, то есть, с вашего позволения, поглощен вашим обаянием, так что неудивительно, - проговорил он с несколько неуклюжей галантностью.
  
  Мне было интересно, как долго все они намерены гостить в поместье Фланаган. Никто, похоже, не собирался веселиться. Напротив, мужчины, если не считать Леннона с его неумелыми ухаживаниями, были серьезны и хмуры. Беседа у них не клеилась, игра шла вяло. Похоже, никто из них толком не был знаком с остальными. Мэри говорила с Розалин о каких-то пустяках, но я перехватила ее взгляд: она была как будто чем-то испугана. Розалин же откровенно скучала и вдобавок все еще оставалась под тягостным впечатлением от вчерашних россказней Холфилда.
  
  Я попыталась уговорить их послушать джаз.
  
  Леннон с преувеличенным восторгом заявил, что это прекрасно, зато О"Тул высказался в том смысле, что такая музыка просто неприлична для доброго католика, а если под нее еще и танго танцуют, то это верх скандальности. Пришлось убрать пластинку и снова поставить вальсы Штрауса.
  
  Дождь прекратился. Тучи разорвало устойчивым восточным ветром, на очистившемся небе высыпали звезды, а вскоре взошла полная луна.
  
  Вид из окон поместья был изумителен. Гладь лимана блестела, как зеркало; посеребренные лунным светом холмы казались сказочными, зеленоватые искры светлячков, там и тут сиявших в траве, будто отражали звезды, а протяжные пересвисты козодоев и журчание сверчков складывались в таинственную гармонию.
  
  Леннон предложил выйти и прогуляться под луной.
  
  Патрик запротестовал, уверяя, что в полнолуние гулять в этих местах слишком опасно.
  
  - Полноте, мистер О"Фланаган, - возразил Кларк, - неужто вы верите в стародавние россказни? А вы, мисс О"Фланаган? Неужели ваша трезвая и практичная американская головка может быть забита нашими отсталыми ирландскими суевериями?
  
  - Я предпочитаю думать, что это очаровательные ирландские сказки, - улыбнулась Розалин.
  
  Остальные присоединились к предложению. Патрик еще немного поспорил, но сдался и предложил Розалин руку.
  
  Мы вышли на улицу. Розалин заговорила о том, как чудесно будет, когда все смогут кататься среди этих прекрасных холмов на велосипедах ее завода. Патрик ее поддерживал, остальные вежливо соглашались, хотя Кларк заявил, что нет ничего лучше старой доброй верховой езды. Смотрел он при этом на Мэри.
  
  Меня огорчило, что эта приятная молодая девушка, по-видимому, помолвлена с годящимся ей в отцы малопривлекательным господином, вдобавок еще и не слишком богатым. О"Тул с его чрезмерным католичеством и толстый О"Нейл, который только и делал, что отдувался, на все отделываясь общими фразами и банальностями, были еще хуже, но неужели мисс Леннон не хотелось бы выбраться из этой глуши в Дублин, до которого было всего тридцать с небольшим километров, познакомиться с молодыми и достойными ее людьми? А моя бедная Розалин - неужели ей суждено провести остаток жизни в обществе скучных и несовременных сквайров, откровенно не одобряющих ее новшества?
  
  Мы выбрались ближе к лиману, затем направились на самый берег.
  
  - Не с-стоит сюда ид-д-ти ночью, - предостерег Патрик.
  
  - Полноте, мистер О"Фланаган, смотрите, как ярко светит луна, - возразил О"Тул.
  
  - Но б-берега такие топкие! Ч-что, если к-кто-то из наших дам ув-вязнет в тине?
  
  - Мы их спасем, - заверил О"Нейл, пыхтя.
  
  - В-ветер усил-ливается, пог-года может переме-мениться, не х-хотелось бы попасть под д-дождь.
  
  - Не попадем, небо чистое.
  
  Они подвыпили, и я впервые убедилась воочию, насколько назойливыми, навязчивыми и упрямыми могут быть нетрезвые люди. Но вскоре мне стало ясно, что за их наигранной пьяной навязчивостью кроется нечто более зловещее.
  
  В самом центре лимана, точно в моих снах, беспокоивших меня каждую ночь, виднелся низкий остров. На нем стояло старое, очень старое, даже древнее здание - остатки, как я отчетливо видела в ярком сиянии луны, круглой католической часовни, полуразвалившейся и без крыши. Но чу! Вокруг нее замелькали человеческие силуэты.
  
  - Это твои дружки, подменыш, - внезапно прорычал Кларк, схватив Патрика за искалеченную руку. - Убирайся к ним! Тебе тут не место!
  
  - Я ушел от них! Я не п-подменыш! - запротестовал Патрик.
  
  - Проваливай, - настаивал Кларк. О"Нейл и О"Тул обступили его. Леннон заколебался.
  
  - Прекратите! - закричала Розалин.
  
  - А вы помолчите, мисс, - сказал Леннон. - Ваша семейка испокон веков зналась с малым народцем и феями, и все им сходило с рук, даже когда они повадились то убивать детей в деревне, то душить наших родственниц, которых брали в жены. А даже если дело доходило до суда, нечистое золото помогало им уйти от ответственности. Коли вам охота жить в доме, битком набитом неупокоенными старыми упырями, дело ваше, вы другая кровь, другое дело, а этого выродка фэйри не потерпим!
  
  Меж тем от берега лимана к острову пролегла - точь-в-точь как в моих снах - дрожащая дорожка, все более твердая, а свет в заброшенной часовне становился все ярче, и до нас все отчетливее доносилась музыка флейт и скрипок.
  
  - Я отдал им голос и руку, чтобы вернуться к л-людям, - умолял Патрик, в то время как мужчины с руганью заталкивали его на водяную дорожку. - Я ч-человек, не фэйри! Я д-добрый к-католик!
  
  - Патрик, - сказала Розалин, - я верю тебе. Оставьте его в покое, суеверные вы пьяницы, - обратилась она к гостям, вытащив из-под юбки...
  
  Я остолбенела от удивления. За подвязкой Розалин хранила маленький дамский браунинг.
  
  Мэри завизжала.
  
  И тогда Кларк поднял трость и замахнулся на Патрика. Грянул выстрел, и Кларк свалился в воду, барахтаясь и чертыхаясь. О"Тул, перекрестившись, бросился на Розалин, и она выстрелила еще раз.
  
  - Может, в молодости вас и вела дорога приключений, мистер О"Тул, как вы хвастались за картами, - сказала она, - но сейчас я прострелила вам колено. Опомнитесь. Фэйри не существует! Все это выдумки и бред!
  
  О"Тул корчился от боли, весь по уши в тине, держась за простреленную ногу.
  
  - О"Фланаган, - хрипло выкрикнул О"Нейл.
  
  В руке у него тоже был револьвер, побольше и покрупнее калибром, чем у Розалин.
  
  - Я убью тебя, гаденыш, если ты не уберешься к своим дружкам и не оставишь мне этих американских сучек...
  
  Розалин закричала - без слов, вся трясясь от горя и ярости, и разрядила в него браунинг, стреляя еще и еще, пока хватало патронов, и наконец опустила руку, содрогаясь в рыданиях. Я подбежала и обняла ее. С другой стороны ее поддерживал Патрик.
  
  Мэри скрючилась, дрожа от страха.
  
  - Что же вы наделали, мисс, - прошептал Леннон. - Что же вы наделали! Что теперь будет!
  
  - Энни, - твердо сказала Розалин, утерев слезы, - прости, что втянула тебя во все это. Кто же знал, что так выйдет. Прощай, Энни. Передай маме, что я люблю ее, - она не удержалась и снова заплакала.
  
  - Роз! Что ты задумала, Роз?
  
  - Прощай, - сказала она еще раз и повернулась, чтобы уходить. Патрик догнал ее, взял под руку, и они вместе пошли по дорожке, проложенной луной по зеркальной глади лимана...
  
  ***
  
  О"Нейл к утру умер.
  
  Ранения Кларка и О"Тула оказались легкими - Розалин не хотела никого убивать, и оба они в полиции мямлили что-то невразумительное насчет неосторожного обращения с оружием в нетрезвом состоянии.
  
  Патрика и Розалин О"Фланаган полиция некоторое время искала, прочесывая дно лимана - по совести, довольно небрежно, но не нашла, да так и закрыла дело, приписав их несомненную гибель пьяной пальбе, устроенной О"Нейлом.
  
  Мои родные пережили Великую Депрессию, а маленький Джимми, когда вырос, стал военным моряком и участвовал в знаменитом караване PQ-17, но мы с ними больше никогда не виделись - все родственное общение свелось к кратким и редким письмам. Я же приняла наследство - как оказалось, Розалин завещала мне волшебное золото О"Фланаганов, впрочем, ничем не отличавшееся от обычного, вместе с мужем и дочерью пережила гитлеровские налеты и продолжаю заниматься детищем Розалин - велосипедным заводом...
  
  Мы ни разу не обсуждали случившееся в ту ночь ни с моим мужем, Кеннетом Ленноном, ни с его сестрой, миссис Мэри Кларк.
  
  И только изредка я спускаюсь в овраг, который когда-то показал мне Патрик, и вслушиваюсь в голос источника в надежде, что он передаст мне весточку от Розалин. Я уверена - где-то там, на острове фей, она все еще живет вместе с Патриком в полном согласии.
   И в мире, которого им не дали здесь.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"