Олег идет, помахивая сумкой с учебниками. После школы самое время повидаться с друзьями. Заглянуть по дороге во двор детской больницы - там ждет Марик, малыш лет пяти, которого привезли с гнойным аппендицитом. Скучает. Время от времени Олег ему приносит свои старые детские книжки, игрушки. Потом оставляет в больнице - пусть малышня развлекается, Олегу этот хлам уже давно не нужен, а ребятишкам пригодится. Из больницы Олег делает небольшой крюк, чтобы поздороваться с дядей Вовой. Дядя Вова обычно сидит на крыльце заколоченного дома. Сперва Олег его побаивался, потому что дядя Вова - настоящий бандит, но потом оказалось, что бояться нечего. Чаще всего дядя Вова ограничивается коротким "привет, малёк", но иногда, когда он в ударе, может порассказать много интересного про лихие девяностые. Как товар перевозили контрабандой через границу, как подделывали таможенные накладные. И как забивали стрелки, если получались какие-то непонятки...
А неподалеку от заколоченного дома дяди Вовы - небольшой сквер, где стоит старый памятник жертвам фашизма. Возле памятника гуляют бабушка Циля и мальчик Люся. С ними всегда клево поболтать, особенно с бабушкой: ее память хранит множество событий и стихов. Олегу очень нравится, как она разговаривает - певучий такой говорок, и он даже иногда вставляет в собственную речь все бабушкины "таки да" и "перестаньте сказать". Сегодня у Олега к бабушке Циле важное дело.
Он проходит мимо брошенной стройки. Это унылая заброшка, засыпанная мусором и кое-как огороженная сеткой-рабицей; в сетке полно дыр, через которые можно пролезть, если делать нечего. Олег уже вышел из того возраста, когда стройка-заброшка может вызывать жгучий интерес, хотя еще несколько лет назад с упоением лазил по шатким бетонным остовам этажей, но сегодня его внимание привлекает девушка. Девочка его возраста. Немного растрепанная девчонка - модные джинсы в обтяжку, которые называются "скинни", кеды, блестящие от бесцветной помады губы.
Раньше ее здесь не было.
- Привет, - поравнявшись с ней, говорит Олег. - Как дела? Тебя как зовут? Я Олег.
- Оля, - машинально отзывается девчонка и вдруг вспыхивает. - Да пошел ты! Ненавижу вас, пацанов! Падлы вы все!
- Эй, эй, полегче! Я никогда и никого... - начинает Олег, но Оля сплевывает под ноги, цедит сквозь зубы ругательство и уходит. - Вот дура!
Он приходит в сквер.
- Бабушка Циля, - начинает он. - И ты, Леха...
- Люся, - поправляет мальчик.
- Люся - это девчачье имя, - настаивает Олег.
- Перестань сказать, - не соглашается Люся. - Ты так думаешь потому, что ты гой!
- Люся, - строго одергивает его бабушка. - Шо это за слова? Ну-ка извинись и покажи Олегу, какой ты хороший мальчик!
- Помогите мне написать проект по истории, - просит Олег. - Мне нужно подготовить презентацию про евреев и Вторую мировую.
- Вторую мировую, - бабушка Циля поджимает губы. - Таки для нас, юноша, это Великая Отечественная!
Но сразу же старая коммунистка меняет гнев на милость и рассказывает.
Страшный у нее рассказ. Пальцы у Олега очень быстро начинают дрожать, но он справляется с собой и записывает.
- Таки нам сказали, шо нас будут интернировать, - журчит старческий голос. - Мы взяли с собой вещи и все, шо только нашли ценного для устроиться на новом месте, и еды. А потом все это отобрали и построили нас перед рвом...
Олег жмурится. Перед глазами у него мелькают перепуганные люди, не понимающие - не желающие понимать, - зачем этот ров и почему автоматы наперевес...
- Расстреливали полицаи, - вспоминает бабушка Циля. - Один, Андрюха, был наш сосед. Таки он точно знал, кто еврей, а кто нет, и это через него мы все с нашей улицы были там. Он выдернул сережки с ушей моей подружки Фани, а когда Фаня закричала, толкнул ее в ров, поймал руку и сдернул с руки колечко. А к Соне он сватался. Соня отказала. Мы все думали, шо он ее отпустит по старой любви, а он сам приставил ей к виску пистолет...
"Соня", - записывает Олег.
- Не всех расстреляли насмерть, - говорит бабушка Циля. - Некоторых засыпали заживо.
...Олег опять возвращается из школы.
Сегодня он принес маленькому Марику карандаши и раскраски, но тот не сумел управиться с карандашами. Олег ругает себя: надо же было не сообразить!
- Давай я тебе комиксы лучше почитаю, - говорит он.
- Давай, - радуется Марик. - Про челепашек?
- Про черепашек, - Олег перелистывает старые комиксы, которые сам читал в детстве, - и вот еще про человека-паука.
- Клуто, - тянет Марик и улыбается. - А у меня футболка с пауком!
Комиксы прочитаны.
Дядя Вова бросает свое "здорово, малёк" и отворачивается. Олег его понимает. Однажды дядя Вова рассказывал, что мечтал быть учителем математики. Но в 90-х не платили по полгода - не умирать же с голоду? Вот он и подался в контрабандисты. Теперь грустит.
Жалеет.
А показывать свою грусть посторонним не хочет.
Оля снова стоит возле заброшки. Олег улыбается и кивает ей головой.
- Олька, привет! Как дела?
- Да пошел ты! - зло шипит девчонка. - Ублюдки! Вот бы вас, членомразей, вообще не было! Я бы вас всех передушила!
- Ну не все же такие, - Олег запинается и уходит.
...Сегодня у Олега важное дело: закончить презентацию.
Ничего не забыть: ни про Соню, ни про Фаню, ни про полицая Андрюху.
Ему эту презентацию не задавали, он сам вызвался. Так-то история - не его конек. Олег давно решил идти в медицинский на детского хирурга, чтобы дети больше никогда не умирали от гнойного аппендицита. Родители вроде с пониманием... хотя, может, они просто смирились с тем, что их сын сам все для себя решает. Олегу с родителями повезло вообще-то.
Олегу хочется, чтобы людей больше никогда не засыпали землей заживо.
И чтобы школьные учителя не уходили в контрабандисты.
По телеку передают всякую муру про духовные скрепы, попсовые гастроли и ДТП. Родители смотрят это вполглаза - просто так, отдохнуть после работы. Олег вообще не смотрит, но вдруг что-то привлекает внимание.
Пропала девочка.
15 лет. Его ровесница. Оля Поляшова.
Олег никогда не встречал Олю Поляшову, но что-то знакомое есть и в фотографии этой девочки, и в описании одежды - джинсы-скинни, кеды, красная курточка. Только на фотографии ее волосы на макушке не слиплись от крови. И на шее нет синей полосы.
И тогда Олег вспоминает. Он сохраняет презентацию, встает и звонит в полицию.
А потом распечатывает и выходит из дому - надо же показать бабушке Циле, что получилось.
- Привет, Олька, - говорит он, пробегая мимо заброшки.
- Сволочь, - непримиримо отзывается Оля. - Вы все одинаковые. Притворяетесь друзьями, а сами только насилуете и убиваете, убиваете и насилуете!
Олег добегает до сквера. Уже вечереет, и бабушке Циле приходится напрягать глаза, чтобы прочитать его распечатки. Олег подсвечивает ей фонариком со смартфона.
- Здоровски, - замечает мальчик Люся. - Жаль, что когда мы были живы, такого не было.
- Что ты говоришь, Люся, перестань сказать, - возмущается бабушка Циля. - Ты хотел бы, шоб товарища Сталина валили памятники, и Союз больше не мог быть?
- Если бы мы выжили, - убежденно отвечает Люся, - этого бы не случилось.
Когда Олег возвращается, он останавливается возле дяди Вовы, и они вдвоем смотрят, как полицейские вытаскивают из заброшки черный пластиковый мешок. Большой. Как раз человек туда поместится.
Оля была его ровесницей.
И те, кто сделал это, тоже их ровесники. Олегу становится невыносимо неуютно от этой мысли.
- Мы с ней так и не подружились, - говорит он дяде Вове.
- На первых порах многие ерепенятся, - дядя Вова согласно кивает. Мировецкий он все-таки дядька, даром что контрабандист. И по математике помочь никогда не отказывается. А сейчас он понимает Олега по-настоящему, куда лучше, чем поняли бы его живые друзья. - Это потом уже рад любой душе, которая готова тебе открыться...
- Может, она вернется сюда, - говорит Олег.
- Если ее отпеть не догадаются - может, и вернется, - соглашается дядя Вова. - Тогда и подружитесь.