Суровое время... уже отсмеялась чума,
И сквозь витражи отцветающей готики - солнце...
Схоласты еще и не ждут пробужденья ума,
И только один понимает, что Враг не уймется.
Как тяжко ему! Для тирольцев он - старый дурак,
Но в Кёльне декан, слава Богу, намного умнее.
Вдвоем они сделают это! И склонится Враг
На черном костре, в торжестве христианской идеи.
Он знает, в чем дело... повсюду таится соблазн:
Румяные щеки, и сдобные ляжки, и яркие губы.
В иссохшее тело нечистый стучался не раз,
Слал женщин навстречу, дразнил то теплом, то испугом:
И смехом грудным, и задумчивым отблеском глаз,
То шелком златым, то заплатанным платьем убогим...
И видится снова, как мать, над ребенком склонясь,
Становится вровень с самим созидающим Богом.
Все - чёрта искус, колдовство, еретический бред.
Сквозь женщину дьявол вступает на грешную Землю!
Седой человек в капюшоне приносит обет,
Забыв о Любви, а быть может, ее не приемля.
Нет, он - не убийца. Он крови самой не видал,
Меча не держал и не ведал перчатки кольчужной,
Но он показал благочестия страшный оскал
И дал палачу осознанье - зачем это нужно...
Отринув Христа ради церкви Христовой, забыв,
Что жизни даются от Бога, для мамы и даром,
Седой человек в капюшоне, похожий на миф,
Выводит затейливо: "Malleus Maleficarum"