Зырянов Алексей Викторович. Июньская "Москва": Многоликое геройство с его неоднозначной славой

"Июньская "Москва": Многоликое геройство с его неоднозначной славой"

"На сегодняшний день толстый журнал в силу своей консервативности, наивных и сильно устаревших представлений о строгой культурной иерархии и "роли писателя в обществе" (настолько наивных и настолько устаревших, что они потихоньку начинают возвращаться в качестве чего-то нового), не приносит своим авторам широкой популярности. С их помощью писатель может добиться признания в профессиональных кругах, обрести в этих кругах имя и репутацию"

(Ольга Бугославская. "Селебритиз и поклонники". Знамя N3, 2011)

Читая старое или полузабытое - ты всё равно будоражишь нынешнее, как никогда, если мысль чья-то брошенная в слове тебя затронула тогда. И Ольга Бугославская меня не оставляет равнодушным, когда о репутации задуматься не лишне всем нам, вдумчивым читателям, а не только авторам статей, стихов и повестей. Как будто мало нам иметь авторитет? Ничтожным кажется кому-то, что добиться у своих коллег простого уважения к себе - никчёмная затея. Сумятица и сущий сброд ничтожно мелких мыслей в умах тех личностей творится, кто не всмотрелся в лик свой глазами сторонних наблюдателей. Бесповоротность Воли и устремление к идее с безупречным Духом - удел высокоодарённых личностей, кому своё же реноме нести как сотворённый ими огонёк, пылающий на свечке.

И не могу не привести в пример по-своему любимый мне журнал "Москва". Вот на руках июньский номер шесть. Уже прочёл давно, витаю в мыслях, коим нет спокойного приюта. Я уважаю многих авторов журнала, я завсегда пожму им руку. И рад, что многие собрались в известнейшем журнале под одной обложкой.

Но есть и те, с кем мыслей я не разделяю, но на то обычно назревает отдельный разговор. Ну, а когда в одних и тех же лицах воспринимаешь как источник "за" и "против" - ещё же лучше. Коль речь завёл о репутации, авторитете, реноме - то продолжу.

У Сергея Матюшина в подборке "Поздний костёр" есть рассказ "По первому снегу", который пробирает в сердечных клапанах души всю застарелую привычку безмятежной жизни. Герой Николай Иванович на пути от дома матери в деревне и до вынужденной остановки автобуса в пути - муки совести испытывал за всю свою и нашу жизнь. Он не один, он - наш, из жизни. Мы все, как он один, родившийся в одной рубахе с Божьего плеча. Мы мыслим одинаково во многом. Вся жизнь едина, нет послабленье неким слабым - мы любим принижать ближайших нам людей, чтоб назначать себя светилом добродетели. Мы не ведаем истинного общественного зла, когда пытаемся свершить над ним расправу. Мы не устремляем взгляд до глубины судьбы рядом стоящего соседа, чтоб оценить масштаб, но смеем брать орудие возмездия, отняв его у Бога.

Об этом этот первый же рассказ, где есть, казалось бы, простая ситуация в муниципальном транспорте, а стыдно становиться за всех, за нас, не только за второстепенных тех героев. Тяжёлая судьба склоняет к пьянству даже женщин, и неизменно есть кому огульно хаять этого недуга проявленье. И об этом вот открытая история, что вшита, покрасневшей в женской крови, нитью на белом снеге мнимо чистой жизни общества индивидуально разобщённых граждан.

Мне главный смысл всего произведения в глубинах сердца уместился очень просто, как белый снег, но тревожно остерёг запомнить навсегда: чем, надумав, воздымать кулак над ближним, осмысли свой поступок - не вправе мы вершить чужими жизнями, когда себя исправить мы не в силах. Не будет имени герою в нашем мире, покуда тот не справится с собой.

А под рубрикой "Культура" можно обратить внимание на беседу критика Андрея Рудалёва и писателя Сергея Шаргунова, совместно ощущающих "Предчувствие героя". Я разделяю мнение Сергея, и в одинаковой степени, как и он, абсолютно "убеждён, что действующее лицо, исповедующее некие принципы и способное на некое свершение, во все времена будет читателя манить. Такой герой равно важен и для низких, и для высоких жанров, и для природы человека, который, если уж начистоту, вечно подражает образцам и хочет оправдания жизни".

Но вступлю в противоречье с ним, когда он утверждает, что "Искусство имеет право быть искусственным и не может не быть таковым, иначе - скучно. Сегодня негативизм попросту скучен. От скуки надо двигаться к интересному. Героическое - воодушевляет! Литература бесконечна, но и зависима от времени. Высший дух - презреть время. Если героя нет, его надо придумать".

Зачем идти по зову времени, когда все истины безвременны в пространстве? Геройство есть в хранимых чувствах сердца, в такой порой уж редкой человечеству любви к отечеству и другу - коль бескорыстьем полнится оно.

Примером есть достойное присутствие в "Литературном клубе" авторов географически далёких каждому из нас, но близких с нами Духом.

Любовь к своей родной земле поэтессы из Болгарии Дафинки Станевой выражено в её стихах - квинтэссенции любви к Отчизне по-болгарски. Прочёл подборку из стихов на пять страниц, а будто бы узнал из некой книги целый пласт из жизнеописания Болгарии. В меня вросла частичка белой зависти - за тонкие, проникновенные стихи. Такие яркие стихи читать и перечитывать полезно, как встречи с лучшим другом проводить.

А у Олега Агринского в каждом из стихов есть недосказанность: читать легко, но продолженья хочется - такая вот привязанность рождается от строк. Такой вот другом может стать одними лишь стихами, как близким увлечением коллега по труду.

Белорус Валерий Гришковец таинственен в стихах и жизненно мистичен, когда читает письма тех, кто помнит его имя, адрес, прошлое - "старый друг и женщина, не ставшая судьбою". Интимное всё то по сути, что составляет размышленье Духа внутри нас, поэтому сейчас лишь окончание стиха подскажет, как он прав в своих словах:

Перечитаю, положу в конверт:

Как хорошо, что есть друзья на свете!

А старость - сон, и жизнь - всего лишь смерть.

А также чувственен и в следующем стихе:

Что со мной? Чем дальше, тем наивней.

Столько видел - надо б огрубеть.

Стал умней, увы, не стал счастливей.

Стал добрей - нет силы жизнь терпеть.

Что ж теперь? Да ничего! И даже

Дверь не стану глуше запирать.

С памятью, сей тяжкою поклажей,

Трудно жить. А как же... помирать?

И по-грузински мудр писатель Амколадзе с не совсем привычным именем Темур. Он в своём небольшом рассказе "Цветок бессмертник" почти что о мелочных желаниях кавказского народа написал с конкретной философией их быта. Есть будто правило - вином довольствовать умеренную жизнь, а коли нет здоровья, то быть несчастью. Когда вино не услаждает ум и сердце - не для героя сия участь в Закавказье. Но есть решение в обыкновенном чуде - цветке бессмертнике, на хрупких лепестках несущего божественное избавление недуга. "Когда у человека есть здоровье, чего лучшего ему можно пожелать?" А для другого есть Литература, в самой себе преподносящей каждому: частичку счастья в мире, опыт в жизни, и верного до смерти друга.

Оставить комментарий © Copyright Зырянов Алексей Викторович (zyryaleksej@ya.ru) Размещен: 23/12/2013, изменен: 23/12/2013. 8k. Статистика. Очерк: Литобзор -Москва- на взгляд провинциала		Ваша оценка:
Аннотация: Литобзор журнала "Москва" N6 (июнь) 2011. Опубликован на литературном портале "Книгозавр" (26.09.2011).

Зырянов Алексей Викторович : другие произведения.

Июньская "Москва": Многоликое геройство с его неоднозначной славой