Маша вымыла посуду и, глянув на часы, решила, что сейчас самое время позвонить Вите по поводу квартиры. Один номер в течение двадцати минут давал глухое "занято", а другой ответил.
- Витя! - она заорала в трубку, потому что иначе он не услышал бы ее из-за грохота музыки. - Когда ты сможешь передать мне ключи?
- Какие ключи? - раздалось на том конце провода.
- От квартиры, где деньги лежат! - ответила Маша и засомневалась, что Витя узнает цитату. Ведь, в отличие от нее, студентки журфака, Витя был парнем современным и имя Остап Сулейман-Берта-Мария-Бендер-Бей ему возможно ни о чем не говорило. Так и оказалось, - Витек не понял, ругнулся, сделал музыку потише; кроме приглушенных басов и его сопения в какофонию звуков добавилось мерзкое дребезжание модема.
- Какие деньги? Я тебе что-то должен? - понял по своему Витя и тут же начал отнекиваться, - сейчас я пустой, ничего нет, давай потом?
- Витек, забудь про деньги. Неудачная попытка пошутить. Я насчет ключей от квартиры брата, ты говорил, что там можно пожить несколько дней...
- Ты со мной так не шути, у меня чуть инфаркт миокарда не случился. - Оказывается, Витя тоже способен на цитаты, только материалом для него в данном случае служила не литература, а медицина - его папа - врач. - Говорил, говорил... а где ты раньше была? Давай руки в ноги и дуй ко мне, возьмешь ключи. Я бы сам занес, но не могу, меня взаперти держат.
- Как так? - удивилась Маша.
- Заходи, узнаешь... все, жду.
Маша переоделась в джинсы и футболку и направилась к Витиному дому, расположенному четырьмя кварталами выше по улице. По дороге она заскочила в магазинчик и купила другу четыре мороженых, две пачки сигарет и сушеных кальмаров. Раз уж он сидит там взаперти (как, кстати, он собирается тогда ее впустить?), надо его побаловать. Наверняка же, докурив последнюю сигарету бычки по всему дому собирает, бедолага.
Маша обогнула старый дом, пройдя под аркой, зашла с торца и тут же увидела Витю. Он стоял на балконе и смотрел вдаль, как старый морской волк; сходство усиливалось еще и тем, что на нем была надета тельняшка, а в зубах зажата трубка. Не хватало только бороды или бакенбард, вышел бы настоящий капитан или на худой конец - боцман.
- Ты мне ключи с балкона скинешь? - поинтересовалась Маша, все больше и больше догадывалась, что трубка принадлежит Сергею Валентиновичу, отцу Вити.
- Нет, ты поднимайся сюда, - Витек лихим жестом перегнал трубку в другой угол рта и махнул рукой, - давай, давай...
- Что "давай"? Ты с ума сошел?
- Маша, ну ты же спортсменка, тебе не стыдно? Второй этаж всего! Вот... видишь кирпичи уголками выступают... и виноград растет... - и Витя, перегнувшись, ткнул пальцем в стену дома, - тебе же раз плюнуть...
- Нетушки, - затрясла головой Маша. Еще чего не хватало, подумала она. Представила себе, как она лезет с кульком в зубах по стене, а сверху Витек в тельняшке входит в образ боцмана, командуя "Вира! - Майна!", "Подтянуть штепсель-броксель!" и что-то там такое, и ужаснулась. - Я тебе сейчас кулек закину наверх, а ты мне ключи.
- А в там что? - жадно потянул носом Витя, так, словно мог с балкона учуять содержимое кулька. "А в там" - Витина примочка, шутка, оригинальность, подчеркнутое пренебрежение к языку.
- Сигареты, кальмары и мороженое.
- Сигаре-е-еты... - простонал Витя, прикрывая глаза, - она - святая, - объявил он воробьям на дереве. Потом резко открыл глаза и глянул на Машу, как на врага народа. - Ты соображаешь, что говоришь? Как можно кидать мороженое? Оно же расплющится!
- Ничего, - безапелляционным тоном заявила Маша, раскручивая кулек, - поешь расплющенное... Отойди... я, конечно, не косорукая, но в сборной по метанию предметов не состояла... Отойди, говорю, а то сейчас в лоб получишь...
Витек, в состоянии крайней паники заметался по балкону, заламывая руки. Воробьи, напуганные его экспрессией, порхнули с дерева, обзываясь на своем птичьем языке; Маша уже собралась было швырять, как вдруг Витя истошно заорал:
- Сто-о-ой!
- Что такое? - Маша остановила вращение кулька и подозрительно глянула на друга; тот застыл на месте, выпучив глаза.
- Я трубку уронил... - мертвым голосом сообщил Витя, - она изо рта упала... куда-то наружу...
После занимательных поисков, выкриков "Нашел, нашел!" и "Нет, это куриная нога..." было установлено, что трубка находится, вероятнее всего под балконом. Маша смирилась с тем, что придется лезть наверх. Даже она понимала, что мороженое может быть расплющенным, а трубка точно расколется. Стала обшаривать подбалконное пространство. Наконец трубка найдена, положена со всеми предосторожностями в кулек, тот взят в зубы (вот как чувствовала!) и Маша, вздохнув, полезла наверх, цепляясь за выступы в стене и сухие, но прочные плети винограда. Если сейчас он начнет орать всякую "Виру", я его убью, мрачно подумала Маша, но Витя молчал, видимо, осознавая серьезность момента; и, когда торжествующая Маша перекинула ногу через балкон, аккуратно принял из ее зубов кулек, подал руку и даже осмелился отряхнуть с нее пару листиков.
- Машуль, ты - героический чел, - проникновенно сказал он, тут же запуская руку в кулек. Раздался вздох облегчения. - Ты, Маш, не представляешь себе, как мне курить хотелось... а выйти нельзя. Я тогда папину трубку взял, но табачище у него даже для меня слишком крепкий... чудо еще, что ты меня живым застала, а то залезла бы - а тут умертвие с почерневшими легкими...
Похоже, к Вите вернулось его чувство юмора, сделала вывод Маша и не рассердилась. Ну, такой он был - нескладный, пузатый, смешной и рассеянный. С ним вечно что-то случалось, а не с ним, так с теми, кто имел несчастье с ним дружить.
- Теперь ты просто ключами не отделаешься, - сообщила Маша, проходя в комнату, больше похожую на берлогу медведя-хакера, - будешь поить меня чаем. С козинаками.
- Козьих наков нету, есть торт! - радостно заулыбался Витя; кажется, он полагал, что сейчас ему станут откручивать голову... Но все обошлось и он был само радушие.- Мама спекла на завтра, но за спасение папиной трубки я бы все торты отдал! Я сейчас...
И, закурив вожделенную "Яву", Витя скрылся в полумраке коридора. Несмотря на свои странности, Витя парнем неплохой, очень хорошо разбирается в компьютерах и к тому же именно он открыл Маше интернет. Правда, по его рассказам выходило, что там можно только болтать в чатах, аське, скачивать игры и софт, а также ругаться с другими программерами на тематических форумах. Маша решила посмотреть на сеть своими глазами и обнаружила, что и для нее там есть масса интересного. Она читала свежие статьи, обзоры, качала музыку. А недавно она приняла участие в сетевом конкурсе молодых журналистов "Серебряное перо", и договорилась о том, чтобы ее внесли в список конкурсантов. И, опять же, если бы не сеть, она никогда не нашла бы Вадима.
Вадим Морозов, ведущий журналист, военный и политический обозреватель, состоял в жюри конкурса и его фото красовалось на главной странице. Маше показалось знакомым это лицо и она, повинуясь почти безотчетному желанию, ткнула мышкой в ссылку, ведущую на его личный сайт. И тогда поняла, почему так странно трепыхнулось сердце - в числе фотографий на сайте были и десятилетней давности. Те, где он запечатлен на море - молодой, загорелый, рядом с двенадцатилетней девчонкой. Да, да, это он, тот самый студент, называвший ее "мартышкой... Маша сначала обрадовалась, потом одернула себя: ну и что? Ну, всплыло старое знакомство, что дальше? И все же, связываясь с Вадимом насчет конкурса, не смогла устоять. Последней фразой в письме, с пометкой "PS", написала "А мы ведь были знакомы когда-то. На море, помните? Я показывала Вам ракушки...". Нажала "Отправить" и тут же усомнилась: а ну, как расценит ее приписочку, как попытку повлиять на исход конкурса?! Но сделанного, как говорится, не воротишь. Вадим удивился, обрадовался, завязалась переписка, впоследствии превратившаяся в дружескую, а после и вовсе стала... чем? Влюбленностью? Да. А ведь они могли бы никогда и не встретиться...
Маша очнулась от воспоминаний; прибежал Витя и, расчистив табуретку от пепельниц и кружек с остатками кофе, гордо водрузил на нее поднос. Судя по чашке (которая относилась к "парадному" набору и доставалась только по праздникам), у Вити в гостях была крайне важная персона, а судя по громадному куску, таких персон было не меньше шести. Но Маша, храбрая девушка, схватила ложечку и, отправив кремово-шоколадный восторг в рот, прикрыла глаза... Инна Николаевна, мать Вити, всегда пекла сама и по качеству производимого продукта затмевала все городские кондитерские, даже изрядно нашумевший "Колос". Все-таки домашняя готовка - это что-то, решила Маша, наблюдая, как Витя копается во внутренностях компьютера. Отпив чаю, Маша спросила:
- Вить, так за что тебя заперли?
- Сакс полный, - пробурчал тот, поворачиваясь и являя вместо широкой спины в полоску не менее широкое лицо без полосок, - у меня родители с катушек съехали.
Прекрасно зная стиль изложения друга, Маша даже не поперхнулась, лишь важно кивнула:
- Продолжай...
- А что тут продолжать... Они решили, что я - наркоман. Маме на работе подруга всучила книженцию... Что-то типа "Как определить, что ваш ребенок - наркоман". Причем, заметь - не "Как определить, наркоман ваш ребенок или нет?" а в утвердительном смысле. Вот она и определила.
- А как? - заинтересовалась Маша; у нее тут же включился журналистский энтузиазм.
- Очень просто. Нормальные человеческие занятия меня не привлекают. Девушки у меня нет. Запираюсь в комнате, "неразговорчив, раздражителен и замкнут"... А еще я изъясняюсь странными словами. Подумать только, она решила, что аська - это вид наркотика!
- В каком-то смысле так и есть, - подтвердила Маша, облизывая ложечку.
- Да ну тебя... я в любой момент могу от нее избавиться, - каким-то не очень уверенным тоном ответил Витя и вздохнул, - ну вот, они решили меня запереть, чтобы неоткуда было эти самые наркотики брать. И сигареты отняли... Может, ты мороженого хочешь?
- Нет, я для тебя принесла, ты и ешь, - великодушно махнула рукой Маша, - ты лучше давай ключи, мне еще там убираться...
- А что там убирать, - проворчал Витя и полез копаться в платах, сваленных на столе, - ну, посуду там или подмести... А, вот еще что... если какие-нибудь детальки найдешь - не выкидывай... Я, кажется, там где-то чужую звуковуху посеял... Ладно?
- Договорились.
Маша получила на руки связку из трех ключей (один от двери в тамбур, один от квартиры и маленький от почтового ящика) и похлопала Витю по плечу.
- Ну, я обратно полезла. Если упаду и сломаю ногу, телефон скорой - 03... - пошутила она и направилась к балкону.
- Ты уж лучше не падай, - донеслось ей вслед, - я же переволнуюсь за тебя...
Вечер четверга Маша потратила на уборку холостяцкой квартиры Витиного старшего брата, который уехал работать в Москву.
Мусора там накопилось изрядно: кухонная плита неоднократно заливалась кофе и еще какой-то липкой гадостью, по углам коварно прятался пыльный мох, а на комнату было страшно взглянуть. Поэтому, когда девушка вернулась домой в начале первого, даже мама, оторвавшись от ночного фильма, заметила ее усталый вид. Маша лишь скорчила рожицу в ответ на мамины расспросы и тут же спряталась в ванной, и блаженствовала там около двух часов - отмокала, терлась всеми имеющимися в наличии пенками и гелями, а, когда вышла, мама уже спала. Тем лучше, решила Маша, не надо будет ничего объяснять - а завтра утром на вокзал, потом гулять, показывать город. Маша поставила будильник на восемь часов, опустила голову на подушку и тут же заснула.