Вот прошла еще одна ночь, такая же пустая, холодная и тревожная, как сотни последующих за ней. И я кое-что сделал по дому, затем немного выпил и лег на пол. Как всегда в моем сознании выплыл прекрасный образ, он преследует меня в маньячном порыве, и я знаю, что никуда не убежать, не скрыться, бесполезно прятаться.
Эта девушка ушла из моей жизни. Пропала в бесконечном пространстве. И я вряд ли найду ее там, даже если найду ее путь, наши миры разорвет волна. Я вижу прекрасные линии, мерцающие блики, это тень ее полета. И поэтому я плачу, и не могу унять боль. Боль от разлуки. Ты ушла от меня. Зачем? Ты же знаешь, иногда миг может быть как вечность. И теперь ты молчишь в тишине. А я все время смотрю на землю. Понимаешь, я не хочу в небо. Я хочу превратиться в камень, залечь на дно самой скрытой пещеры, ничего не чувствовать, ничего не знать, быть никем. Это всё, а зачем же больше?
Медленно я ползла вверх по какой-то веревке. Я цеплялась за белый канат, кажется уже из последних сил. Меня очаровывало окружающее: ослепительно белый свет, огромные тени
Птиц, летающих сверху. Птицы кружились и что-то кричали. Их крики успокаивали, действовали как гипноз. И я тихонько шептала: "я сейчас, сейчас".
Вдруг раздался Голос, откуда-то снизу, и расколол призрачные стены. Этот мир рухнул как взорвавшийся в океане айсберг.
"ты не умеешь играть"- раздавался эхом Голос.
Мне было страшно. Очень страшно. Я не понимала что со мной. Где я, кто я, и что это за Голос. Кто-то теребил за плечо. Я зажмурила глаза, и было такое ощущение, что я упала с огромной высоты, поэтому я выгнула спину, чтобы не так больно чувствовался удар, и от страха вскрикнула. Крик был короткий, но кажется, благодаря ему я сделала глоток воздуха. Теперь я чувствовала биение сердца, и сильную дрожь. Я приоткрыла глаза, и пугающий свет электрической лампочки заставил вновь зажмуриться. Постепенно я приходила в себя.
"ты здорово меня напугала"- услышала я Голос.
Это был голос человека. Я ощутила взгляд и прищурилась в ответ ему. Надо же, у них такие красивые глаза, подумала я, такие красивые, что в них невозможно смотреть. Я глубоко вздохнула, хотелось улыбнуться, но не было сил. Меня трясло, как осиновый лист, как при лихорадке, а человек пытался согреть, обнимал и укутывал в одеяло. Надо же у человека доброе сердце, а там, по ту сторону - одна пустота, леденящий холод.
"Знаешь, что произошло?- глухо выдавила я, - Кажется, я побывала Там"
"Тебя душили, Сана"
"Это был Джо, я его сама об этом попросила"
"Ты дурочка"
"Я знаю"
"Почему ты пришла, Кэт?"
"Потому что я медик, глупыш, кому еще он мог позвонить?"
"Что ты со мной сделала? Как ты меня вернула?"
"Не важно, пошли домой, тебе нужно принять ванну"
Я почувствовала мокрую футболку на груди, кажется, от нее несло спиртом, наверно они нечаянно разлили спирт.
"А где Джо?"
"Он ушел"
"Насовсем?"
"Не шути, Сана, это ни к чему сейчас"
"А почему ты сказала, что я не умею играть?"
"Я не говорила такого, наверняка это сказал Джо".
Я опрокинула рюмку бальзама. Какой приятный напиток. Мы сидели в баре. Заказали типа настоящую итальянскую пиццу, типа корж испечен на камне. Ладно. Сыром действительно пахнет одуряюще. Я попросила ножик и пыталась ее порезать. Кэт долго смотрела на мои старания и в конце концов она сказала:
"Пиццу не режут, ее так едят"
"?????"
"Ее так берут, и всасывают прямо всю. За один раз".- она улыбнулась.
А я то все воспринимала всерьез. Наконец я тоже улыбнулась, но пиццу резать перестала.
"Прикинь я Рокки" я изобразила безумную харю, "сейчас у меня закрутятся усы"
"Не надо, только не здесь"
"Почему не здесь? Здесь этому самое место" Я стала грызть эту пиццу, как мышь, и некоторые обратили на это внимание. А Кэт тихонько смеялась. Кажется, я увлеклась. И когда я дошла до половины пиццы, я услышала ее "стоп". Типа теперь моя доля.
"Слушай, прямо как в постели"
Не остается ничего кроме как опрокинуть еще одну рюмку.
"Ты - животное"- констатировала факт Кэт.
"Я это уже слышала".
Главное то, что она была рядом, и я был безумно счастлив.
Теперь я лежал на полу, и слушал, как октябрь смеется надо мной, своим коньячным смехом. Я ощущал приближение зимы, и холод медленно входил в мою душу, но даже он не мог скрыть в своих льдинах прошедший, уже прошедший век суеты, и только остановившиеся на стене часы показывали свое реальное время.