Зурков Дмитрий Аркадьевич : другие произведения.

Продолжение 18

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.73*59  Ваша оценка:

   В конце января семнадцатого года жизнь в Петрограде по-прежнему напоминала суетливо-деятельный муравейник. Рабочие в утренних сумерках жидкими ручейками вливались в заводские ворота, гимназисты и студенты спешили на занятия, чиновники составляли письма, отчеты, циркуляры и еще кучи никому не нужных документов, оправдывая свою бездеятельность или получая от сомнительных сделок очень неплохие дивиденды, чтобы вечером спустить их в ресторанном угаре. Кухарки, экономки, служанки, домохозяйки спешили на рынки и в булочные, чтобы запастись продуктами впрок из-за постоянно ползущих слухов об их скорой нехватке. Умело кем-то распускаемые, эти слухи расходились по столице, как круги по воде и касались не только продовольствия... Знающие люди сами видели во дворце у царицы телефон, по которому можно было напрямую связаться с кайзером... Великий князь Михаил, решив уподобиться новому Чингизхану, хочет ввести в Столицу свою любимую Дикую дивизию, которая не пощадит ни младенцев, ни стариков... У германцев появилась новая пушка огромного калибра, одного снаряда хватает, чтобы перемешать с землей целый батальон, а то и полк... Великий князь Михаил по старой привычке отбивать жен у своих офицеров, составил в Москве себе уже целый гарем из таковых... В запасных батальонах солдатам урезали пайку аж в два раза, скоро продуктов в городе совсем не станет, потому, что продавшийся с потрохами немцам Штюрмер приказал тайком вывозить всё в Германию... Всё было как всегда, но над городом уже повисло ощущение чего-то зловеще-неотвратимого... Происходили, правда, порой события, не столь заметные в обыденной жизни, но ничуть от этого не менее важные...
   Пахом Игнатьевич, держа в руках чашку с горячим чаем, стоял возле окна своей комнаты на втором этаже и самодовольно наблюдал за мерзнущей на утреннем морозце очередью в хлебную лавку. Его лавку... Ощущения дрожавших внизу людей были хорошо ему знакомы. Когда-то и он, подобно им пытаясь унять дрожь от холода и судороги голодного желудка, мечтал о том дне, когда не надо будет со страхом думать о том, что поесть завтра, где проспать ночь, кому и сколько раз за это поклониться. Мальчишка на побегушках, откликающийся на кличку "Сучонок", подмастерье в пекарне, приказчик в хлебной лавке, а затем и хозяин оной... Еще тогда, в голодном детстве он понял, что единственный товар, на который спрос будет всегда, - это хлеб. И не прогадал. Теперь помимо лавки, гордо именовавшейся на вывеске "Булочной", у него была и своя пекарня, пусть и небольшая, но всё же!.. В которой, не покладая рук, трудились четверо работников. Также, как и он когда-то за кров над головой и небольшую копеечку...
   Пахом Игнатьевич снисходительно посмотрел на какого-то мальчишку в тощенькой, не по сезону, одёжке, притоптывавшего на месте, чтобы согреться, и сделал еще глоток чая. Вот так с детства надобно молодежь жизни учить, чтобы они эту самую жизнь ценили!.. Придет время, и будут они знать почём фунт лиха и что нужно сделать, чтобы его не хлебнуть...
   Ладно, пора допивать чай и идти открывать своё заведение - времени уже предостаточно. Тот чинуша из Земгора, конечно, муку отдает подешевле, но и требует, чтобы очереди собирались побольше, да и слушки кой-какие людям подкидывались. И, что самое главное, проверяет, паскуда! Везде у него людишки есть, которые покрутятся вокруг, да около, да и донесут, что вот, мол, пообещался такой-то, да не сдержал слова, лавку открыл рано, очередь не собрав, не поморозив, да и покупателям ничего про грядущий голод не сказал, наоборот, успокаивал, что всё обойдется... А помощник чинуши - тоже молодец, тот еще жучила! Предложил мучку, которую они же и продавали, отправить подалее, где цена на хлебушек побольше, а навар - пополам...
   Пахом Игнатьевич спустился вниз в лавку, потянул еще минут пять, перелистывая амбарные книги и краем глаза наблюдая за оживлением на улице, затем, не спеша погремев ключами, послал уже своего "сучонка" отпереть дверь снаружи и отодвинул засов...
   - А ну, полегче, клуши безголовые! - Хозяин прикрикнул на ввалившихся с мороза женщин. - Пятеро здеся остались, остатние - вон на улицу!
   - Побойся Бога, Пахом Игнатьич! Холодно ведь! Дай хоть погреться-то малость!..
   - А ну цыть, курицы! Щас по одной воопче пускать буду!.. Куды лезешь, паскудное отродье?!.. - Лавочник, перегнувшись через прилавок, со всего маху даёт "леща" замёрзшему мальчишке, пытавшемуся пролезть к ароматным свежим караваям без очереди.
   - Эт-та кто там лается?!.. - Ухо лавочника уловило в возмущенном гомоне очереди фразу "Упырь, креста на тебе нет, - баб и детишек морозить", брошенное женщиной в скромном тулупчике. - Эт-та ты там, лярва, язык свой поганый распустила?! Пошла вон, сучка, не будет тебе хлеба!!!.. И всем не хватит! Да ещё кто хоть раз рот раскроет, никому не будет, завтрева придёте!..
   На мгновение в голове проскочила тревожно щемящая мыслишка "Может и не стоит так вот крыть-то, а вдруг, как из благородных будет?", но булочника уже вовсю несло.
   Зная крутой нрав хозяина, да еще резко обострившийся в последнее время, очередь испуганно притихла, провожая злыми взглядами удалявшуюся виновницу скандала. Которая, впрочем, далеко уйти не успела. По словам тех, кто стоял на улице, выйдя из булочной женщина, оказавшаяся сестрой милосердия, нос к носу столкнулась с каким-то унтер-офицером и сопровождавшими его двумя солдатами, судя по всему ей знакомым. И в двух словах объяснила им причину своего расстройства, отвечая на вопрос "Откуда слёзы?".
   Пахом Игнатьевич собирался еще немного поучить народ жизни, но в этот момент сквозь толпу протиснулась та самая сестра милосердия, сопровождаемая "свитой" в солдатских шинелях.
   - Тихо, бабоньки, тихо! - Молодцеватый усатый унтер, подняв руку, пытался успокоить очередь. - Мы тут ненадолго, только вопросик один решим, и - всё!
   Один из солдат тем временем подобрался вплотную к хозяину...
   - Это ты, харя нажратая, мальца обидел?..
   Лавочник открыл рот, чтобы ответить, как подобает, но не успел. Мощный удар поддых выбил из легких весь воздух и заставил подкоситься ноги. Но упасть ему не дали. Две сильные руки ухватили за ворот душегрейки и, перетащив через прилавок, уронили на пол посреди раздавшихся в стороны людей.
   - Ты, что ли, крыса амбарная, малому в ухо заехал? И сестричку нашу срамными словами поносил? - Теперь уже унтер принимает участие в "разговоре", поднимая хозяина, как щенка, за шиворот и снова роняя на пол ударом в ухо. - Она нас с того света вытаскивала, после ран выхаживала, а ты её - сучкой и лярвой обзывать?!..
   Тяжёлый сапог попадает по рёбрам, выбивая остатки разума... Когда в глазах перестают летать светящиеся мушки, а лёгкие снова начинают дышать, Пахом Игнатьевич как-то отстранённо слышит слова унтера, обращенные к толпе:
   - ... Сказал, что муки у него нет, и хлеба всем не хватит?.. А вот мы сейчас это и посмотрим! А ну-ка, братцы, давайте-ка по сусекам пройдемся, загашники его прошерстим!..
   Подгоняемый тумаками лавочник провел непрошенных гостей в помещение пекарни и, обессилев от переживаний, плюхнулся на лавку, глядя, как по-хозяйски орудуют доморощенные сыщики. Ведь чуял же, чуял, что добром это не кончится! И дернул же чёрт ввязаться в это дело! Хотя деньги оно приносило немалые... Ну, ничо, даст Бог, не найдут они потайного склада... А всё равно надо было вчера ещё всё вывезть!..
   Солдаты тем временем быстро осмотрели кладовку, где стояли семь мешков для дневного замеса, сунулись в остывающую печь, пооткрывали лари. Когда они стали возиться возле буфета, Пахом Игнатьевич вновь ощутил беспокойство... Один из солдат, припав на колено, заглянул в щель между дном и полом, довольно хмыкнул и вытащил из-под хитро спрятанного за ножкой колесика клинышек-стопор. Затем вместе с напарником, уперевшись в боковушку, откатили буфет в сторону, обнаружив в стене спрятанную дверь.
   - Ну и что у нас там? - Унтер-офицер, стоявший рядом, спросил моментально вспотевшего и судорожно открывавшего и закрывавшего рот булочника. И, не дождавшись ответа, протянул руку. - Ключи давай!..
   Нужный ключ нашелся быстро, унтер, окинув взглядом открывшуюся ему картину, удовлетворенно угукнув, послал одного из солдат обратно в лавку:
   - Вот что, Ильюха, давай-ка сюда пару баб-делегаток от обчества, пусть посмотрят на эти богатства. А мы этого борова к людям отведём, пусть расскажет про свои делишки. И сбегай найди городового, он где-то рядом ошивался...
   Городовой нашелся быстро и имел вид строгий и несколько нервный из-за пришедшего вместе с ним молодого подпоручика.
   - Здрав жлаю, Вашбродие! Первой роты отдельного Нарочанского батальона унтер-офицер Пилютин!
   - Что у вас тут, унтер? - Офицер сразу взял дело в свои руки. - Что случилось?
   - Да вот этот гад муку в тайнике спрятал, а людям сказки сказывает о том, что хлеба нет и не будет. - Унтер кратко озвучил смысл произошедшего.
   - Тайник, говоришь, нашли? Хорошо. Сейчас мне всё покажешь, потом подежурите здесь, пока он хлеб людям раздаст, затем на пролетке к нам отвезете. Адрес... - Подпоручик наклонился и шепнул унтеру на ухо пару слов, чем еще больше заинтриговал взбудораженных "зрителей".
   - Вашбродь, пардону просим, а Вы откудова будете? - Из толпы раздаётся нетерпеливый вопрос. - Жандармы, что ль?
   - Нет, бери выше... Контрразведка!.. Шпионы германские вот вашего лавочника подкупили, чтобы вас голодом морил и слухи панические распускал...
   При этих словах Пахому Игнатьевичу снова поплохело... Ох ты, Господи!... Ох, ты Мать наша Пресвятая Богородица, спаси и сохрани!.. Ведь там, за мукой-то!!!..
   Через три часа "шпион", судорожно икая, сидел перед подпоручиком и изо всех сил пытался понять, что тот ему говорит...
   - Ну, что, любезный, давай поговорим про твои шашни с господами из Земгора. Кто тебе муку продавал, по какой цене, что приказывал за это сделать? Про то, что слухи ты должен распускать, мы уже знаем... А вот откуда у тебя на складе за мешками с мукой двадцать винтовок, завернутых в рогожу, оказались, а?..
  *
   Освещенные окна квартиры на первом этаже одного из домов на Литейном рассеивали вечерние сиреневые сумерки, откидывая причудливые тени заиндевевших деревьев на мостовую. Если бы в этот момент какой-нибудь ушлый всезнайка-репортер заглянул в окно, то, без сомнения узнал бы собравшихся. В удобных креслах и на диване расположились известные думские деятели - Павел Николаевич Милюков, князь Георгий Евгеньевич Львов, Николай Виссарионович Некрасов, Александр Иванович Коновалов и Иван Николаевич Ефремов. Исключение составлял только Михаил Иванович Терещенко, известный издатель, театрал, балетоман, коллекционер и близкий друг таких звезд российского бомонда, как Федор Шаляпин и Александр Блок.
   Сидевшие в гостиной были давно знакомы не только по совместной деятельности в Думе, но и по многолетнему общению на заседаниях "вольных братьев с циркулями и угольниками в руках", поэтому могли позволить себе некоторую фамильярность в общении.
   - ... Александр Федорович мне телефонировал, что уже не приедет. Виной тому очередной приступ почечной колики...
   - Он что-то просил передать на словах? - Поинтересовался господин лет сорока, автоматически разглаживая свои залихватские "гусарские" усы.
   - Он просил передать Вам, Николай Виссарионович, что у него всё в порядке. Сейчас он тесно общается с Чхеидзе насчет предстоящих событий.
   - Ну, что ж, надеюсь, они смогут найти взаимопонимание. - Подал голос невзрачный тонкогубый человек с неприятным пристальным взглядом.
   - Вы же знаете, Михаил Иванович, они нашли его уже давно, еще со времен основания "Великого Востока". - Улыбнулся Николай Виссарионович. - Оба - члены Верховного Совета ложи. Практически - единомышленники.
   - Насколько я понимаю, господа, речь опять идет о республике? - Вступил в разговор еще один присутствующий, седой господин, внешне похожий на старенького провинциального доктора.
   - Да, Павел Николаевич, именно так...
   - Но ведь первоначально планировалось, что будет просто принята Конституция и создан цивилизованный парламент, который и возьмет на себя всю полноту власти, оставив царю представительские функции... Подобное разделение полномочий в Британии действует уже сколько веков и доказало свою эффективность! И не забывайте, что тёмное и забитое крестьянство у нас до сих пор считает царскую власть единственно возможной! Они вас не поймут!..
   - Павел Николаевич, я понимаю, что Вы, как лидер конституционно-демократической партии, отстаиваете свои взгляды, но ведь у всех нас перед глазами пример Великого князя Михаила. Того самого, которого покойный Гучков прочил в Регенты при цесаревиче Алексее, ошибочно полагая, что сможет им вертеть, как пожелает. А в результате безвольный подкаблучник этой своей графини Брасовой в одночасье превратился в энергичного и достаточно жёсткого правителя. С которым мы никак не можем найти общий язык. - Михаил Иванович устало потирает переносицу. - Откуда такая метаморфоза?..
   - Профессор Ключевский, преподававший тогда еще наследнику Георгию историю, как-то обмолвился, что Николай - послушный мальчик, а Михаил - умный. - Протирая пенсне платком, подал голос еще один участник встречи, грузноватый немолодой господин с седоватой бородой и такого же цвета шевелюрой.
   - Иван Николаевич, курс общей истории и государственные дела - это абсолютно разные вещи! - Возмущается в ответ его сверстник с коротко постриженной бородкой и пышными черными усами. - Он ведет себя, как какой-то средневековый сатрап, абсолютно не прислушиваясь к мнению общества! Вы слышали про его последний указ? Служащим Земгора запрещено носить погоны и оружие! В Петрограде уже было несколько случаев, когда людей останавливали на улице, срывали погоны, отбирали кортики!..
   - Ваше сиятельство, Георгий Евгеньевич, мы все знаем, как Вы болеете душой за свою организацию. - С некоторой иронией ему отвечает "гусар" Николай Виссарионович. - Но Ваши подчиненные давно уже стали притчей во языцех за свою неумеренную склонность к стяжательству. Смею только надеяться, что свою часть работы они исполнят как надо. А что же касается Регента Михаила Александровича... Как я понял, портрет своего предка он в подарок получил и никаких выводов из этого не сделал... Значит, нам нужен новый Регент. А республиканский вопрос будет запасным, Павел Николаевич. На случай, если и во второй раз всё пойдет не так...
   - Насколько я понимаю, следующие по очереди - Владимировичи. И Кирилл, как старший... Регент Российской империи Великий князь Кирилл Владимирович... - Задумчиво произносит вслух "старенький доктор" Павел Николаевич. - Этот вариант усиленно проталкивал Родзянко. Что ж, можно будет поздравить Михаила Владимировича, хоть он мне и не симпатичен... И каким же образом вы... мы это сделаем, чтобы не взбудоражить общество?
   - Всё достаточно просто, Павел Николаевич. - Вступает в разговор доселе молчавший господин лет сорока. Высокомерно улыбаясь и поблескивая стеклами своего пенсне, он продолжает. - Нам уже не надо, как планировал Гучков, останавливать императорский поезд и требовать манифест об отречении и назначении Регента, Николай II всё сделал сам, начало положено. Нашему протеже остаётся только поднять верные присяге войска на защиту наследника, которого Михаил собирается сместить под предлогом болезни и посадить на трон своего сына, самозванца Георгия. Благодарный за спасение цесаревича император отменит свой указ и назначит Регентом Великого князя Кирилла. Все действия будут происходить в Петрограде и Царском селе...
   - Стало быть, теперь у Ломоносова и Бубликова только одна задача - не дать захватить управление железными дорогами и дирижировать поставками продовольствия в столицу?
   - А, простите, Михаил Иванович, кто и зачем будет захватывать вокзалы?..
   - Войска, лично преданные нынешнему Регенту. И те, кого он сможет убедить встать на свою сторону, Александр Иванович. - Вежливо объясняет неприметный "высокомерному пенсне".
   - И много Вы таких знаете?
   - Хочу напомнить, что помимо финансовых вопросов я занимаюсь еще и связями с военными. Авторитет и популярность Михаила в войсках достаточно высоки. Кроме того, в Москве сейчас квартирует Особый корпус генерала Келлера. Последний признан всеми не просто монархистом, а фанатичным приверженцем именно этой ветви Романовых. Поэтому железные дороги должны быть у нас под контролем, чтобы в случае выступления этого корпуса раздробить его по эшелонам и разогнать по тупикам, где их легче будет разоружить. И, между прочим, в Петрограде, точнее, в Ораниенбаумской Офицерской стрелковой школе находится рота из батальона капитана Гурова, сам он, кстати, тоже здесь.
   - Сто пятьдесят, или пусть даже двести человек не могут повлиять ни на что. В Петроградском гарнизоне около ста тысяч солдат. Пусть не всех выведут на улицы, но даже половина, даже треть... Тридцать тысяч и двести - цифры несопоставимые!.. Кроме того главные события будут происходить в Александровском дворце, так что достаточно будет выставить заслон со стороны Ораниенбаума. - Торжествует Александр Иванович.
   - А что будет с нынешним Регентом? Вы решили, как его нейтрализовать? - Один из собеседников решает перейти к рассмотрению другого вопроса.
   - Только в общих чертах, Иван Николаевич, только в общих чертах. Я думаю, что найдутся патриотически настроенные офицеры, которые согласятся остановить узурпатора.
   - И у Вас уже есть такие на примете? - Названный господин, наверное, в силу своего возраста допытывается до всяких мелочей.
   - Нет. Но я думаю, что таковые найдутся у Великого князя Кирилла. Если, конечно, он хочет стать Регентом, а затем и Императором...
   - А как отнесутся к этому событию наши союзники? - Поднимает вопрос сиятельный Георгий Евгеньевич.
   - Месье Палеолог неоднократно заверял о полной поддержке всех наших начинаний, не идущих вразрез союзническому долгу. А сэр Джордж Бьюкенен помимо реальной, подчеркну - реальной помощи и поддержки не далее, как позавчера заверил меня, что официальное признание Британией согласованного с ним "правительства народного доверия" последует максимум на вторые сутки после его возникновения. - Александр Иванович, сняв пенсне, обводит всех внимательным взглядом, затем, чуть понизив голос, продолжает. - Естественно, при соблюдении двух условий - выполнении союзнических обязательств и отмене Босфоро-Дарданельской операции... Павел Николаевич, не надо так кривиться, что Вы зациклились на этих Проливах? На кону - вся Россия, а Вы...
  
  *
  Все присутствовавшие, наверное, удивились, если бы узнали, что в это же время о них и планировавшихся ими действиях в другом месте велся серьезный разговор под стенограмму...
   Совершенно секретно.
   Стенограмма заседания Љ... от ...января 1917 года.
   Повестка дня: Окончательное согласование деталей проведения операции "Контрфевраль".
   Присутствуют: Великий Князь Михаил Александрович, генерал от кавалерии Фёдор Артурович Келлер, подполковник Воронцов Петр Всеславович, академик Иван Петрович Павлов, доктор Голубев Михаил Николаевич.
   Председательствует: академик Иван Петрович Павлов.
   Ведет стенографирование: доктор Голубев Михаил Николаевич...
  - ... Господа, я инициировал эту встречу именно в моем Институте дабы избежать даже малейшей возможности утечки информации. Я признателен прежде всего Вам, Михаил Александрович, что Вы прислушались к рекомендациям и пошли на симуляцию недуга, что дает безусловное объяснение экстренному посещению НИИ.
   Некоторые особы, имеющие глупость называться вольными каменщиками, отдали бы все свое состояние дабы ознакомиться с содержанием вот этой тетрадки, - при этих словах Павлов прихлопнул ладонью по кожаной обложке довольно пухлого фолианта. - Здесь собраны результаты аналитического прогноза развития грядущих событий, проведенного коллегами Петра Всеславовича, и те факты из сценария февральского переворота, которые смогли вспомнить присутствующие на совещании в некотором роде в виртуальном виде Тимин и Александров...
   Последняя фраза несколько развеселила аудиторию. И Михаил Александрович, и Михаил Николаевич уже успели привыкнуть к тому, что в своем кругу академик периодически использует выражения из будущего или придает устоявшимся терминам новое значение.
   ... К сожалению, капитан Гуров не смог вырваться из Ораниенбаума, процесс боевой подготовки - это святое. Но это не беда, все, что он знал по интересующему нас периоду изложено им в письменном виде. Не могу не отметить, что именно действия Дениса Анатольевича, уже внесли в значительные изменения в сценарий событий, имевших место в иной истории, о чем мы поговорим отдельно. Для облегчения работы мы давно уже составили список тех лиц, которые когда-то в будущем стали главарями заговора против Империи, а затем вошли в первый состав Временного правительства.
   Петр Всеславович, если не возражаете, то возьмите дальнейший доклад на себя, а мы с Федором Артуровичем выступим в роли слушателей. Так будет удобнее, вдруг сможем вспомнить еще какой-нибудь любопытный факт, а Вам, Михаил Николаевич, предстоит всё это тщательно фиксировать.
   Иван Петрович уступил председательское кресло Воронцову, а сам сел рядом с генералом Келлером и Великим Князем Михаилом.
  - Итак, господа, в той, хм-м.... реальности... к власти пришло одиннадцать человек. Предположительно портфели были распределены следующим образом... - Продолжил подполковник, заглядывая в папку. - Председателем Совета министров и министром внутренних дел был избран князь Львов, министерство иностранных дел принял кадет Милюков, военным и морским министром стал октябрист Гучков, министром финансов - беспартийный, крупный предприниматель и миллионер Терещенко, министром юстиции - эсер Керенский, министерство путей сообщения отошло кадету Некрасову. Далее, министр торговли и промышленности - Ланговой, министр просвещения - Мануйлов, министр земледелия - Шингарев, обер-прокурор Священного Синода - Львов... однофамилец, государственный контролер - Годнев. И что показательно, господа, - на этом месте Воронцов сделал короткую паузу и, открыв папку на необходимом месте, продолжил, - вот вырезка из газеты "Утро России", номер от 13 августа 1915 года, издатель Родионов, но фактические хозяева - московские миллионеры-предприниматели братья Рябушинские. В ней приведен состав некоего гипотетического правительства народного доверия, названного "Кабинетом обороны". Сравнение обоих списков дает совпадение более половины фигурантов, что подтверждает достоверность прогноза.
   Господина Гучкова мы, - здесь Воронцов, впрочем, как и все остальные, невольно посмотрел на пустующее кресло, в котором обычно располагался Гуров, - гм-м.... можем из списка исключить, так сказать, по "объективным причинам". Что касается остальных, то на первый взгляд весьма пестрая компания, каждой твари по паре, как говорится... Октябрист, кадеты, эсер, беспартийные, предприниматель и прочие. Однако по имеющейся у нас информации, практически все занимают высокое положение в различных масонских ложах. Некоторые сомнения остаются пока только по Милюкову. Кстати, именно он по некоторым данным из будущего предпринял попытку сохранить власть монарха в России, хотя и в значительно усеченных границах, но остальные - Львов, Терещенко, Некрасов, Ефремов, возглавляемые этим адвокатишкой Керенским, закусили удила и неистово рвались к власти, угрожая в том числе и тем, что... - на этом месте Воронцов запнулся, явно пытаясь подобрать слова, и взглядом попросил помощи у Павлова.
  - Прошу меня простить, Михаил Александрович, но вынужден еще раз напомнить, что эти твари отказались гарантировать жизнь Вам и Вашим близким... Боюсь, что сегодня Вам придется услышать еще немало неприятной, а иногда и шокирующей информации, но как говорили древние римляне: "Praemonitus - praemunitus" (Предупреждён - вооружён). Тем более, что задача сегодняшнего совещания обстоит прежде всего в том, чтобы окончательно определить перечень лиц, подлежащих безусловному задержанию и дальнейшей их разработке в более соответствующих для них тюремных камерах... Пока речь идет именно о разработке, но в случае непредвиденных обстоятельств - и физическом уничтожении... Продолжайте, Петр Всеславович, но не взыщите, предвижу, что еще не раз придется Вас перебить.
  - Итак, - продолжил свой доклад Воронцов, - как совершенно верно отметил Иван Петрович, оставим за рамками обсуждения технические нюансы проведения силовой акции, но обсудим наиболее важные детали характера некоторых из вышеперечисленных лиц, их действия в иной истории, дабы не дать им не малейшего шанса ускользнуть.
   Начну, пожалуй, не с главы так называемых "временщиков", а, на первый взгляд, с далеко не самого главного министра юстиции Александра Фёдоровича Керенского. Выбор сего субъекта определен несколькими обстоятельствами:
  - как показывают уже существующие факты и прогноз из будущего, он крайне опасен и вреден на этапе подготовки переворота, а также в течении первых месяцев нахождения у власти;
  - он талантливый демагог и оратор, с большими амбициями, жаждущий власти над толпой и умеющий эту власть установить;
  - и, наконец, помимо того, что в данный момент он является главой ложи "Великий Восток народов России" и ему подчиняются все масоны Империи, у него обширные и давнишние связи с весьма влиятельными лицами прямо-таки диаметрально противоположных политических взглядов.
  - Серый кардинал, мать его... - Совсем не интеллигентно бурчит в сердцах Федор Артурович.
  - ... Обратимся вначале к фактам из прошлого и настоящего. Отец Керенского был дружен с родителями одного из главных лидеров российских социал-демократов Владимира Ульянова. И, что весьма нетипично для отечественной интеллигенции, не изменил своего доброго отношения после ареста и последующей казни его старшего брата Александра. Более того, будучи директором гимназии, в которой обучался Ульянов-младший, обеспечил ему получение золотой медали при не вполне безупречном аттестате и дал отменную характеристику для поступления в университет.
   Великий Князь Михаил, который внимательно слушал докладчика, поднял руку, прося приостановиться. - Хочу поблагодарить Вас, Петр Всеславович, за то, что не обошли этот пикантный факт, который затрагивает историю сразу трех семей, включая и мою. Тем более, что, если не ошибаюсь, у Вас есть определенные планы на установление позитивного диалога с некоторыми руководителями марксистских объединений, которые относятся по Вашей терминологии к "революционерам-созидателям". Но, прошу меня простить, продолжайте, пожалуйста.
   Подполковник Воронцов освежился парой глотков ягодного морса, стакан с которым стоял возле каждого из присутствующих и возобновил доклад:
  - Александр Керенский - это стопроцентный разрушитель, таран против существующего строя, тем более, что имеет опыт активной адвокатской деятельности. К сожалению, значительная часть общества более восприимчива к эмоциям, чем к объективной реальности и зачастую идут на поводу умелых кукловодов. Достаточно вспомнить процессы с участием Плевако, а уж манипулирование адвокатом Александровым присяжными заседателями позволило оправдать явную террористку Веру Засулич. Керенский к тому же - великолепный митинговый оратор, искусный демагог, имеющий опыт пусть и любительского, но актерства. Символично, что наиболее удачной из сыгранных им ролей - был Хлестаков из "Ревизора".
   А теперь информация из будущего. Супруга Александра Федоровича Ольга, в девичестве - Барановская, активно работает над новым образом своего супруга. Эволюция его внешнего вида предполагает переход от строгого костюма к разночинской чёрной тужурке со стоячим воротником. А получив портфели военного и морского министра, этот фигляр должен предстать этаким современным Бонапартом - полувоенный френч, фуражка, прическа "бобрик". Смешно? Наивно? Да, но тогда это сработало. Иван Петрович и Федор Артурович припомнили несколько эпитетов, которыми наградила Керенского восхищенная толпа. "Солнце свободы России", "Спаситель Отечества", "Гениальный народный трибун" и даже "Любовник революции".
   Здесь уже дал знак о желании вставить реплику генерал Келлер.
  - Хочу добавить информацию, которую вспомнил прямо сейчас не без подсказки одного из нижних чинов. Среди потока дифирамбов нашлись слова, которые абсолютно точно высветили сущность этого новоявленного Наполеончика - "О, паршивый адвокатишка! Такая сопля во главе государства - он же загубит всё!". Как жаль, что тогда к ним не прислушались. Кстати и имя этого человека история сохранила.
   И как же звали этого Нострадамуса? - немедленно отреагировал Павлов. - Удивительно яркий и лаконичный стиль изложения, что говорит о неординарности мышления. Федор Артурович, назовите нам его имя, весьма возможно он будет нам полезен.
  - Извольте, это весьма известный доктор. - Келлер сделал драматическую паузу и, улыбаясь, с интонациями конферансье, закончил: - И нобелевский лауреат... Академик Павлов!
   Судя по всему, Иван Петрович не был готов к подобному обороту. Под общий смех, он показал кулак генералу Келлеру, сразу угадав источник "слива информации" в лице ефрейтора Александрова.
  - Но загубить все Керенский ухитрится еще в марте семнадцатого года. - Продолжил через несколько минут Петр Всеславович. - Речь идет о так называемом Приказе Љ 1. Отданном 1 марта 1917 года по Петроградскому военному округу и немедленно размноженном в миллионах экземпляров. Эта зараза распространилась как эпидемия. Фактически это был смертный приговор Русской Армии. Материалы по этому приказу мы уже озвучивали на предыдущем заседании. Господин Керенский тогда и там, - Воронцов сделал указующий жест в потолок, - явно приложил к нему свои руки. Но после завершения своей активной политической деятельности в октябре 1917 года, господин бывший министр-председатель и Верховный главнокомандующий стал ненужным и неинтересным ни правым, ни левым, ни белым, ни красным. Большевики лишь симулировали его поиски. Бросив свою жену, он перебрался в Америку, где и умер около 1970 года, презираемый эмигрантами, как человек, который убил Россию. Его отказались отпевать все православные церкви и в итоге, похоронили по масонскому ритуалу.
   Да, и последнее по господину Керенскому. Семья Барановских, откуда он взял свою будущую супругу, мягко говоря, весьма неординарная. Глава семейства Лев Степанович Барановский в свое время был замешан в нескольких нелицеприятных историях. Будучи начинающим генштабистом при прохождении необходимого ценза на должности командира эскадрона 30-го Ингерманландского полка получил взятку на весьма изрядную тем более по тем временам сумму 6000 рублей с однополчанина вольноопределяющегося князя Орлова, за содействие в сдаче офицерского экзамена. Скандал благополучно замяли не без помощи тестя - тайного советника и академика Василия Павловича Васильева.
   Далее, уже в чине полковника Барановский вызвал осуждения сослуживцев, ложно обвиняя свою супругу в неверности, дабы получить основания для расторжения брака. Но, если ныне Генштаба генерал-лейтенант Л. С. Барановский далек от активных дел и находиться в резерве чинов при штабе Киевского военного округа, то его сын вызывает определенный интерес.
   С 21 сентября 1916 года Генштаба подполковник В. Л. Барановский занимает должность штаб-офицера для делопроизводства и поручений Управления генерал-квартирмейстера при Верховном Главнокомандующем. Внешне всё благопристойно, обладает личной храбростью, Высочайшим приказом от 18 марта 1915 г. награждён Георгиевским оружием... Но есть одно обстоятельство - по информации из будущего, в окружении министра-председателя Керенского был замечен его родственник, некий генерал-майор Барановский. А посему мы считаем, что этот офицер должен быть взят под негласный контроль. Находясь на ответственной должности в Ставке, он может передавать важную оперативную информацию заговорщикам.
  - Да, но Георгиевское оружие, боевой офицер... - С некоторым сомнением замечает Великий князь Михаил.
  - Поэтому контроль негласный. Мы не можем упускать ни малейшей утечки информации. - Воронцов гнет свою линию. - У нас там есть на кого положиться, никто ничего не заметит... Если вопросов нет, переходим к следующему "серому кардиналу". Михаил Иванович Терещенко... С этим индивидуумом все обстоит значительно сложнее. За ним стоят могущественные силы как внутри Империи, так и за границей. А к этому еще нужно принять во внимание колоссальный семейный капитал, который приумножали несколько поколений его предков. Точный размер его нам установить не удалось, но личное состояние Михаила Терещенко оценивается как минимум в семьдесят миллионов рублей. Да и сам по себе он является человеком незаурядным и неоднозначным. Рассудите сами, господа, молодой человек, даже не успевший достигнуть возраста Христа, занимающий абсолютно несерьёзную должность чиновника особых поручений при Дирекции императорских театров без содержания, которая не дает никаких особых преференций, если, конечно, не считать таковыми право ношения вицмундира с золотыми пуговицами и иметь своё кресло в любом из казенных театров, делает после февральского переворота головокружительную карьеру. Вначале он получает портфель министра финансов, а затем ему передают ведение иностранными делами Империи.
   Вообще-то представители этого рода способны были особенно ярко проявлять себя именно во время войн, или в иные смутные времена. Основатель семьи Артемий Яковлевич Терещенко, носивший в молодости прозвище "карбованець", сумел заработать капитал во время Крымской войны, торгуя корабельным лесом и хлебом. Скорее всего, именно тогда начали формироваться связи этой "династии" с армейским начальством и военными чиновниками. Чуть позже, после манифеста по отмене "крепости", когда началась неразбериха и разорение помещичьих хозяйств... Как там у Некрасова? "Порвалась цепь великая, порвалась - расскочилася одним концом по барину, другим по мужику!..". Так вот уже Никола Артемьевич Терещенко не только не обеднел, но напротив, приумножил капиталы, скупив все заводы вокруг Глухова. Причем, этому весьма поспособствовал Высочайший указ о возведении Артемия Яковлевича со всем его потомством по мужской линии в потомственное дворянство. Кстати, на полученный герб был внесен девиз "Стремление к общественным делам", что, господа, полностью соответствует практическим делам этой семьи. Скажу кратко - в делах благотворительных и меценатстве они весьма усердны. Не ретрограды, значительную часть доходов вкладывали в модернизацию производства и обеспечение благоприятных условий для своих работников. При этом озаботились застраховаться от возможных проблем с поставщиками от иностранного сырья - в Волфинском имении в 1895 году была создана лаборатория, в которой ученые смогли вывести новый сорт семян "лодыженской" свеклы. Щедрость, однако, соединяется с бережливым прагматизмом. В Кульбакинской усадьбе Терещенко, например, был великолепный пруд, который служил не только украшением усадьбы, но и обеспечивал водой производственные нужды кирпичного и винокуренного заводов, а свежей рыбой - все имение. Привычка все пускать в дело передается в этой семье из поколения в поколение. Иван Петрович, помните, как Вы как-то рассказывали, что в Вашем будущем был очень хороший лозунг "Отходы - в доходы"? Так вот, на сахарных заводах Терещенко он реализован на практике и до войны приносил недурственную прибыль. Патоку и жом направляли на кормление скоту, который поставлялся в Варшаву и считался одним из лучших. За всю историю их рода только единожды, добро выбросили, правда, не на ветер, а на землю. Отец нынешнего Терещенко, будучи корнетом, сумел завоевать сердце одной барышни и подловил своего будущего тестя на слове. Его превосходительство генерал Саранчев, понимая, что с реверсом у молодого человека более чем нормально - отец известный миллионщик, тем более уже из дворян, не послал юного нахала куда подальше, а решил потянуть время и пообещал вернуться к этому вопросу тогда, "когда улицы деревни Волфино побелеют...". Если убрать витиеватость политеса, то жениху явно посоветовали не появляться до зимы. Но ухарь - купец, простите, ухарь-корнет поступил иначе. Утром перед глазами генерал-лейтенанта, подошедшего к окну дабы порадовать свой взор весенним пейзажем, оказались десятки телег, из которых на землю щедро сыпалась белая, как первый снег, сахарная пудра, которая уже покрывала дорогу к Александровскому парку. За ночь организованный влюбленным корнетом обоз доставил с ближайшего семейного завода сотни пудов сахара. Генералу, пойманному на слове, осталось лишь благословить молодых. Правда, на этом военная карьера корнета завершилась. Недовольный подобной расточительностью его отец настоял на отставке и отправил сына в почётную ссылку в Европу с целью скупки произведений искусства для семейной коллекции. Вот в такой семье и появился на свет наш фигурант. Получив начальное образование в России, он как истый представитель "золотой молодежи", продолжил его за границей. В Лейпцигском университете весьма компетентные преподаватели помогли юному Мишелю проникнуться пониманием катастрофического отставания экономики "варварской" России от передовых стран Западной Европы - Франции и Германии. Далее последовал переезд в "форпост демократии" Лондон, где на протяжении многих десятилетий находили благожелательный прием те наши "патриоты", которые предпочитали любить и поучать собственный народ, находясь от него как можно подалее дабы не оскорблять собственное столь чувственное обоняние так называемым "русским духом".
   Затем - краткосрочная стажировка на семейном предприятии в Теткино в 1906 году. Свое совершеннолетие Михаил встретил в казино Монте-Карло. Полностью вступивший в права наследования огромного состояния, он играл всю ночь. В результате, под утро главный стол с рулеткой был накрыт черным сукном, что означало, что ресурсы казино исчерпаны. По словам самого Терещенко, его триумфальная победа объяснялась частично удачей, а частично знанием теории статистики, которую ему прочитал профессор Карл Бюхер в Лейпцигском университете. По имеющейся у нас информации именно во Французской Ривьере, где Михаил проводил время в компании золотой молодежи из Санкт-Петербурга в перерывах между поглощением устриц под шампанское с жаром обсуждавшей тяжкое положение несчастного российского народа, угнетаемого венценосными сатрапами, он сошелся с масонами.
   Летом 1907 года во Франции он познакомился со своей будущей супругой Маргарет Ноэ. Но его мать Елизавета Михайловна категорически возражала против венчания, утверждая, что в их роду никогда не было и не будет француженок, поэтому Михаил Иванович длительное время жил, так сказать, на два дома, курсируя между Парижем и Санкт-Петербургом.
  Двумя годами позже приобрел в Антверпене для подарка своей гражданской жене уникальный алмаз, который после огранки получил наименование "Терещенко" и считался вторым по размерам синим бриллиантом в мире. Кстати, его родственник Федор Федорович, примерно в это же время активно занимался авиацией и оказывал финансовую помощь Сикорскому при строительстве первого "Ильи Муромца".
   В 1911 году наш фигурант успешно сдал экзамены по праву в университетах Санкт-Петербурга и Москвы, специализируясь в сферах международного, гражданского и торгового права...
  Воронцов сделал небольшой перерыв, чтобы смягчить подуставшее горло морсом. Воспользовавшись паузой, генерал Келлер опять добавил информацию из будущего:
  - Именно этот бриллиант спас жизнь самому Терещенко. После Октябрьской революции, в обмен на эту драгоценность, Троцкий устроил то ли побег, то ли просто приказал выпустить его из Петропавловской крепости...
   Петр Всеславович, вы немного отдохните, а я с вашего позволения продолжу. С началом войны Михаилу Ивановичу пришлось несколько сократить свои контакты с богемой и более плотнее заняться семейным бизнесом, ибо неудачи нашей армии в Пруссии и Галиции угрожали его земельной собственности на Волыни и под Винницей. Сняв квартиру для своей жены на Миллионной улице в одном здании с французской военной миссии в Петрограде, он сам выехал в Малороссийские губернии, периодически посещал Киев, где занимался строительством приютов для бездомных, которые можно было использовать в качестве военных госпиталей, с той же целью профинансировал несколько больниц. Все это время не прекращал тесные контакты с английскими и французскими военными. Передал свою яхту "Иоланду", кстати, на сегодняшний день самую большую в мире, в распоряжение британского адмиралтейства в целях переоборудования его под плавучий госпиталь. Одновременно, его хм-м... неофициальная супруга предоставила парижскую квартиру для размещения французских офицеров, находящихся в отпуске по ранению.
  Далее активно работал в Военно-промышленном комитете, с июля 1915 года - председатель его Киевского филиала, и вплоть до известной акции - заместитель А. И. Гучкова...
   Подполковник Воронцов, успевший немного перевести дух, вновь взял слово:
   Собственно, осталось лишь подвести итог. Молодой человек с великолепным образованием, полиглот, имеющий в своем распоряжении огромное состояние, с детства привыкший, что для него нет ничего невозможного, или запрещенного. К этому нужно добавить бешенное самолюбие и "промытые" в студенческие годы мозги в Лейпциге и Лондоне, дружбу с фрондирующей писательской богемой и членство в масонском братстве. Опасный враг, ибо Терещенко совершенно искренне считает, что делает благое дело и при этом готов на любые преступления. Как говорили в свое время иезуиты: "Finis sanctificat media" (цель оправдывает средства). Но, за такого человека есть смысл побороться, и мы намеренны предпринять эту попытку. Закончив свой доклад, Петр Всеславович с облегчением захлопнул папку и окинул взглядом присутствующих, ожидая вопросы. Таковых не оказалось, но когда Воронцов повернулся к Павлову, дабы вернуть права и обязанности председательствующего, то был несколько удивлен. Академик отрешенно уставился в лежащий перед ним лист бумаги и выписывал карандашом какие-то каракули, которые явно не имели ничего общего ни с российской азбукой, ни с одной из известных систем стенографии.
  - Иван Петрович... - Негромко обратился Воронцов, но, не дождавшись реакции, немного повысил голос. - Господин академик!..
   Подполковнику пришлось еще дважды окликнуть Павлова в конце концов хлопнуть папкой по столу, прежде чем тот вернулся в реальность. Дабы ускорить этот процесс Петр Всеславович, и так обладавший изрядным чувством юмора, к которому длительное знакомство, успевшее перерасти в дружбу с Гуровым, добавило еще и некоторую толику ехидства, деланно нахмурившись, рявкнул:
  - Господин академик, ставлю Вам на вид грубейшее нарушение режима секретности! После совещания извольте сдать мне эти неучтенные листочки на экспертизу и дальнейшее уничтожение! А затем, напишете объяснительную на имя директора НИИ, то бишь... на Ваше имя!
   Сконфуженно присоединившись к общему смеху Павлов, у которого в бытность еще майором Тиминым был печальный опыт общения по аналогичному поводу с особистом, передал скомканные листочки Воронцову и, полностью вернувшись в реальность, продолжил:
  - Ну что ж, господа, теперь я полностью уверен, что история уже поменялась и продолжает менять свой курс. Если уж подполковник Отдельного корпуса начинает острить в духе старлея из двадцать первого века, то победа будет явно за нами... А если серьёзно, то позвольте поделиться с вами мыслями, которые мне пришли в голову совсем недавно.
   Психологически, рассуждения Терещенко нетрудно просчитать. Мысленно он постоянно сравнивает себя с Императором Всероссийским. И, это сравнение, Вы уж, Михаил Александрович, простите меня, старика, не в пользу Вашего брата. Образован наш сахарозаводчик лучше, личное состояние как минимум сопоставимо с императорским, он моложе, энергичнее, жена красивее, яхта - быстрее. Вот с происхождением только некоторые сложности - хоть и потомственный дворянин, но древностью рода похвастаться не может, зато самомнения - с избытком. И вот такая ЛИЧНОСТЬ, как он думает, вынуждена склоняться перед царской волей, которая может быть с его точки зрения, несколько субъективной и идет против здравого смысла и общественного блага, не так ли? Занять его место на престоле? Не реально, если только ты не из Рюриковичей, или им равных. И таких Терещенок в Империи - десятки, а если несколько понизить ранг купца или промышленника, так счет пойдет и на сотни, если не на тысячи.
   А вокруг масса советчиков и друзей, местных и заграничных, которые нашептывают явно и намеками, мыслишку одну крамольную - а нужен ли нам Государь вообще? Вот и в Америке, и во Франции без него обходятся и как-то не жалуются. Ну, на крайний случай сделать, как в Британии, - оставить монарха на престоле. Как говорится, по формуле: "Rex regnat sed поп gubemat" (Король царствует, но не управляет). И не видят, или не хотят видеть, что король, или королева Британские это не символ, а всё же реальная сила. Припомните события 1910 года в Англии. Заартачилась палата лордов, но стоило только им намекнуть, что король может очень быстро сотню-другую новых пэров назначить, а уж они проголосуют как нужно, так сразу договариваться прибежали. Да и в будущем, монархи британские не раз зубки показывали. Никто не лишал их права ветировать законы, распускать парламент. И именно король, или королева, а не премьер-министр, - глава государства, армии и флота.
   Но вернёмся к делам нашим сегодняшним. Михаил Александрович, когда Ваш августейший пращур Петр Великий только строил Империю Российскую, купцы были ему в том опорой и первыми помощниками. А сейчас, в час тяжких испытаний во врагов Престола превратились. Уж не припомню, кто там до Бонапарта говаривал, что для войны нужны деньги, деньги и еще раз деньги, но их у купцов более чем достаточно. Помните, лет шесть тому назад много говорили и писали о пресловутом "письме шестидесяти шести", коллективном обращении предпринимателей в защиту профессоров Московского университета, уволенных после студенческих волнений, случившихся из-за графа Толстого. Так за подписями этих новоявленных толстовцев стояло больше полумиллиарда рублей!
  И первым, кого можно назвать из списка подписавших - уже упоминавшиеся чуть ранее братья Рябушинские. У них, как, впрочем, и у других представителей этого сословия, сформировалось какое-то очень болезненное отношение к дворянству, которое по их же словам превратилось в некий тормоз, мешающий русской буржуазии войти во власть. А фраза Павла Рябушинского, которую он должен был сказать второго февраля сего года? "Если раньше говорили noblesse oblige - дворянство обязывает, теперь нужно сказать propriété oblige - собственность обязывает" ...
   Зародилась эта рознь не сегодня и не вчера. Обладая значительными капиталами, купеческое сословие, тем не менее, сформировало у себя достаточно мощный комплекс неполноценности, на протяжении десятков лет будучи ограничено в возможностях получить чин, звание, иметь возможность состоять на государственной службе. Вспомните господа, пьесы знатока человеческих душ Островского. Кто, как не он сумел открыть доселе неизведанный мир сначала московского, а потом и провинциального, общероссийского купечества. Я недавно освежил свою память и перечитал "Грозу", надеюсь, все присутствующие помнят её сюжет? А кто сможет назвать единственного персонажа пьесы, который смог поставить на место зарвавшегося купца-самодура Савела Прокофьевича Дикого? Молчите? Придется процитировать первоисточник:
  "Батюшки! Что-смеху-то было! Как-то его на Волге на перевозе его гусар обругал. Вот чудеса-то творил! А каково домашним-то было! После этого две недели все прятались по чердакам да по чуланам".
   Задумайтесь, господа! Купец, в мошне которого десятки, если не сотня тысяч полновесных целковых и какой-то гусар, быть может, с последним рублем. Но он - офицер и дворянин! И гроза всего города покорно затыкается и вытягивается во фрунт перед "его благородием". Вы скажите - это было давно, в прошлом веке и Кит Китыч нынче совсем иной. Да, внешне он изменился, но суть во многом осталась прежняя и обиды, как явные, так и надуманные, накопленные за несколько поколений уже рвутся наружу подобно лаве из жерла вулкана. Чехов уже в начале этого века предсказал на что способен "европеизированный" купец, который почувствовал вкус вседозволенности. Пьеса "Вишневый сад", эпилог: "Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на все происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете. Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню... Эй, музыканты, играйте, я желаю вас слушать! Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишневому саду, как упадут на землю деревья! Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь... Музыка, играй!".
   Вы понимаете господа, на что сегодня замахнулись топором не только эти отчасти выдуманные Дикие, Лопахины, но и реальные Терещенки, Рябушинские и прочая, прочая, прочая?! На саму Русь-матушку, на Империю, на Престол!
   Поэтому, Петр Всеславович, мы должны бороться не только против, но и за тех представителей капитала, которые способны отринуть обиду и работать во имя и на благо России. Да, сами они, далеко не агнцы. Те же Рябушинские, воспользовавшись благорасположением и явно небезвозмездной помощью Витте, разорили и довели до самоубийства Алчевского, который имел несчастие быть их должником...
   Нужны точечная индивидуальная работа с каждым из наиболее выдающихся представителей предпринимательства и изменение отношения государства к третьему сословию в целом. Если мы хотим построить новую Россию, мы должны воспитать новую элиту! Или создать условия для её возникновения! И туда должны иметь возможность попасть представители всех сословий! Федор Артурович не даст соврать - Сталину удержаться у власти помогла именно взращенная им новая элита, куда, между прочим, входили и известная киноактриса, и председатель колхоза, и полярный летчик, и шахтер...
   И, как следствие, будет происходить изменение идеологии... Нет-нет, Михаил Александрович, у меня и в мыслях нет ничего дурного, но тезис "За Веру, Царя и Отечество" перестает действовать, и ему на смену нужно придумать что-то иное...
   Но это - дело будущего, а пока надо тщательно продумать операцию по задержанию всех фигурантов из сегодняшнего списка и особое внимание обратить именно на Терещенко. Если решительный, амбициозный, привыкший побеждать человек, обладающий к тому способностью к математическому мышлению, принимает решение об участии в государственном перевороте, то он явно просчитал все возможные сценарии развития событий, включая варианты побега из Петрограда. Не пренебрегайте никакими, даже маловероятными планами.
  
  *
  
   Андрей Иванович Пероцкий спускался по лестнице в состоянии приятного душевного волнения, причиной которому вновь послужило ощущение его личной причастности к грандиозному делу. Делу, которому он отдался всей душой еще в студенческие годы, яростно протестуя против несправедливости, насаждавшейся университетским начальством, да и вообще, всей чиновничьей бюрократией Российской империи. Окончательно вчерашний студент выпускного курса Андрюша Пероцкий понял, что он выбрал верную дорогу, познакомившись в дирекции Путиловского завода с Петром Рутенбергом, ставшим для новоиспеченного младшего инженера другом, наставником и, отчасти, кумиром...
   С тех пор минуло более двенадцати лет, и вот сейчас он занимался, наверное, одним из самых главных дел в своей жизни. В саквояже, который он бережно нес, лежали деньги, целое состояние, врученное ему безо всяких расписок. Те, с кем он встречался, верили Андрею Ивановичу, его преданности их общему делу и не сомневались в его честности. Да и для самого Пероцкого эти пачки ассигнаций были не символом богатства, а лишь очередным инструментом. Революционная сознательность простых рабочих хромала еще достаточно сильно, поэтому приходилось пользоваться неоднократно проверенными методами. Выданные в нужный момент на руки эти трешки, пятерки и червонцы станут ежедневной гарантией того, что семьи бастующих мастеровых получат свой кусок хлеба в то время, как сами пролетарии вместо того, чтобы горбатиться в цехах, будут гордо носить по улицам красные флаги, устраивать митинги и демонстрации, бить стекла, переворачивать трамваи, а в нужный момент возьмутся и за оружие, лежащее до поры до времени в укромных местах...
   Внизу возле входной двери его ждали двое "охранников" - путиловских же рабочих, состоявших в возглавляемой им ячейке социалистов-революционеров и давно выполнявших отдельные не очень гласные партийные и личные поручения. Молча кивнув, мол, все в порядке, Пероцкий вышел с ними из подъезда. Осталось пересечь пустынный двор по диагонали, пройти длинную подворотню и подозвать "своего" извозчика...
   Когда до темного зева "тоннеля" оставалось шага три, сзади раздался резкий свист. Оглянувшись, Андрей Иванович увидел бегущих к ним людей и изо всех сил припустил к выходу на улицу, зная, что его охрана задержит нападавших, и он успеет спастись. Он уже почти миновал открытые ворота, как вдруг внезапно споткнулся на ровном месте и, хоть и выставил руки, чтобы смягчить падение, всё же приложился головой о грязную наледь брусчатки. Саквояж отлетел в сторону, ища его взглядом, Пероцкий увидел обрывки тонкой бечевки, очевидно, натянутой поперек прохода и чьи-то ноги в юфтевых сапогах, быстро приближающиеся к нему. Сильный удар чем-то твердым по голове, погасил сознание...
   Которое вернулось к нему также внезапно, как и пропало. Но окружающая обстановка настолько отличалась от последних воспоминаний, что Андрей Иванович зажмурил глаза и изо всех сил затряс головой, прогоняя бредовое видение больничной палаты.
   - О, голубчик, наконец-то Вы очнулись! - Над ухом раздался участливый женский голос. - Слава Богу, сейчас я позову доктора... Лежите, лежите, Вам нельзя подниматься!..
   Немолодая женщина в платье сестры милосердия быстро исчезла за дверью, а инженер тем временем обвел взглядом помещение. Небольшая комната, стены выкрашены зеленой краской, помимо койки, на которой он лежал, стояла еще одна, аккуратно заправленная солдатским одеялом. Стол с двумя табуретками у окна, задернутого плотной занавеской. Больше ничего разглядеть Андрей Иванович не успел, в комнату вошли люди, худощавый молодой доктор в белом халате и двое сопровождавших его офицеров...
   - Ну-с, милейший, как себя чувствуете? - Не дожидаясь ответа, врач взял запястье пациента в руки и сосредоточенно начал прослушивать пульс, затем обратился к своей "свите". - Состояние удовлетворительное, он в Вашем распоряжении. Если я понадоблюсь, позовите.
   Дождавшись ухода врача, один из офицеров, пододвинув табуретку, сел у кровати, второй начал выкладывать из принесенной папки на стол какие-то бумаги.
   - Господа, где я нахожусь и кто Вы такие? Что со мной случилось? Где мои... вещи?.. - Пероцкий только сейчас осознал, что лежит под одеялом абсолютно без каких-либо признаков одежды.
   - А Вы не помните, Андрей Иванович, что случилось и как Вы сюда попали? Впрочем, обо всем по порядку. Разрешите представиться, штабс-капитан Масловский, а это - мой коллега поручик Вязьмин. - Сидевший у кровати офицер вежливо улыбнулся.
   - Я помню... Помню, что возвращался домой от приятеля и на меня напали какие-то бандиты... - Пероцкого только сейчас прошибла запоздалая мысль о деньгах. - У меня с собой был саквояж с... Неважно!.. Вы его нашли? Вы нашли грабителей?..
   - Бандиты?! Грабители?! Ах ты, сволочь!.. - Поручик, стоявший у стола мгновенно оказался рядом и инженер испуганно съежился под одеялом от искаженного злостью лица офицера. - А это не ты, тварь, писал?!..
   Мощная оплеуха скинула Андрея Ивановича с койки на пол, пока тот поднимался, пытаясь закутаться в одеяло, поручик опять оказался рядом и сильный удар в живот выбил из легких весь воздух и снова отправил его вниз. Но долго валяться ему не позволили. Его мучитель рывком снова привел инженера в вертикальное положение. Одеяло осталось на полу и Пероцкому пришлось прикрывать самое чувствительное, интимное и срамное место сложенными лодочкой руками. Вязьмин, схватив его рукой за горло и хорошенько приложив затылком о стену, ткнул в лицо бумаги, которые взял со стола и прорычал в самое ухо:
   - Твой, с...ка, почерк?! Мы на фронте мрём почем зря, а они тут в забастовки играют, революцию готовят!!!..
   - Анатоль, друг мой, успокойтесь! Вам нельзя волноваться после контузии! - Масловский решил прийти на помощь инженеру. - Сходите к доктору, он Вам валерианочки накапает, папироску выкурите на воздухе. Вернетесь, и господин инженер все-все расскажет.
   Дождавшись, когда Вязьмин выйдет, штабс-капитан, всё также улыбаясь, заговорщицки подмигнул Андрею Ивановичу:
   - Вы уж, любезнейший, не злите его попусту. Были, знаете ли, прецеденты...
   - Кто Вы?.. - Пероцкому наконец-то удалось отдышаться и прийти в себя.
   - О, простите, все так внезапно получилось... Контрразведка Петроградского военного округа... Да сути дела это не меняет. Вот, гляньте эти бумаги. - Штабс-капитан протянул инженеру оставленные поручиком листки. - Здесь Вы сами написали о том, как должны были организовать забастовку у себя на механическом заводе, для чего, собственно, и были предназначены деньги, лежавшие в саквояже. Как до этого вели агитационную работу по свержению существующей власти, как налаживали связи с такими же революционерами-предателями на других заводах и фабриках. Вот, сами же писали!..
   - Как?!.. Как это могло быть?!.. - Андрей Иванович тупо смотрел на строчки, действительно написанные его почерком и витиеватую подпись внизу, которой он всегда втайне гордился.
   - Дело в том, любезный, что никаких грабителей-то и не было. Нами, то есть, контрразведкой проводилась операция по предотвращению акта саботажа на Путиловских заводах. В результате Вы и Ваши подручные попали к нам. И саквояжик - тоже. В результате долгой беседы, осознав содеянное ранее, Вы раскаялись и искренне признались во всем.
   - Но... Но я ничего не помню!.. Был в подворотне, упал, - и сразу тут!..
   - Ну, дело в том, что Вашей искренности помог один медицинский препаратик... Почти безвредный для здоровья. Сделали Вам укольчик, ну, а дальше - только бумагу подавать успевай. А вот побочный эффект у него - человек не может вспомнить, что и где он делал...
   - Я вам не верю! Это - провокация! Писал не я! Ни один суд присяжных не примет эти бумажки за доказательство!..
   - Видите ли, мон шер ами, Вы не совсем понимаете, с кем имеете дело. - Улыбка Масловского стала ледяной, а взгляд очень колючим. - Нам не составит никакого труда сделать фотокопии и передать их Вашим знакомым. Нет, не Петру Закржевскому, передавшему Вам саквояж, в чем он, кстати, уже признался. Копии получат те, кто может принимать решения о жизни и смерти людей, предавших партию. Это будет сделано обязательно!.. И о каких присяжных Вы тут толкуете? Регент Великий князь Михаил Александрович с началом волнений введёт в городе военное положение и судить Вас будет военно-полевой суд. Как саботажника и пособника германцев, срывающего важный оборонный заказ. А наказанием в лучшем случае послужат лет десять сахалинской каторги. Где, кстати, Ваши товарищи тоже смогут Вас достать...
   Так что, пока не вернулся поручик Вязьмин, расскажите-ка мне о дальнейших планах директора завода генерал-майора Дубницкого и его связях с генералом Маниковским. То, что знаете, слышали, о чем догадываетесь, ну и так далее...
  
  *
   Серое февральское утро еле пробивалось сквозь замызганные оконные стекла квартиры доходного дома неподалеку от Сампсоневского моста через Большую Невку. Печь-голландка была затоплена только недавно, и в бедно обставленной комнате было промозгло, но это не мешало её обитателям. Их было двое - один, постарше, сидел за столом, на котором для конспирации был накрыт натюрморт в виде двух пустых стаканов, пары луковиц, нескольких сваренных в мундире картофелин, миски с солеными огурцами и банки денатурата, засыпанного активированным углем из раскуроченной противогазной коробки, валявшейся тут же на полу. Второй, лет тридцати, нетерпеливо выхаживал по скрипящим половицам, явно чего-то ожидая.
   - Да не маячь ты туда-сюда, Иван Дмитрич! - Старший, несмотря на разницу в возрасте, обратился к напарнику уважительно. - Сам же говорил - весточка от надежного человека. Значицца - будут.
   - Будут, будут... Скорей бы!.. Михаил Иваныч, ты же знаешь решение Выборгского комитета о создании дружин красной гвардии. Очень нужно оружие! Если получится - утрем нос Шляпникову. Он, видишь ли, опасается, что стрельни кто-нибудь в солдата, или офицера, власти смогут настроить войска против нас. И требует агитации в казармах, чтобы они сами, добровольно дали нам винтовки. Я разговаривал с волынцами, те в один голос кричат, что у них по двадцать-тридцать стволов на роту. И эти... как их... цейхгаузы пустые стоят. А здесь - полтыщи арисак, да еще наганы! Наших вооружим, "Промету" и еще кому достанется! И ведь почти без охраны!..
   - А ты с нашими "туруханцами" связывался?
   - Да связывался, Михаил Иваныч, связывался. Свердлов даже встречаться отказался, забыл, скотина, как я его из Оби вытаскивал, и как потом побег ему же и устраивал! А Джугашвили Шляпникова поддержал, мол, одно дело - в полицию стрелять, другое - в новобранцев, на службу только-только призванных. Да и вообще они оба - чуть ли не за легальные методы борьбы, как наши думцы в свое время. На меньшевистские позиции скатываются.
   - Ну, в этом их и товарищ Ульянов поддерживает. Сталин сейчас тщательно прорабатывает поправки к законам о труде, чтобы в нужный момент преподнести ультиматум царской власти, а Владимир Ильич считает, что это принесет нам популярность в среде пролетариата и многие к нам примкнут. Сам же видишь, что у нас на "Айвазе" творится...
   Торопливо бухающие шаги по коридору заставили обоих собеседников умолкнуть. В тишине послышался негромкий условный стук в дверь - три удара, затем один, и еще один.
   Тот, кого звали Иваном Дмитриевичем, стараясь не шуметь, открыл дверь и в комнату, куда, запыхавшись от бега и даже не обстучав от снега сапоги, и ввалился молодой парень в коротковатом для его роста замызганном тулупчике.
   - Товарищ Чугурин, товарищ Калинин! Началось!.. Привезли!.. Семь подвод, солдаты, и прапорщик ими командует!..
   - Сколько раз тебе повторять - не Калинин, а товарищ Никанор!.. Какого полка узнал?! - Иван Дмитриевич от нетерпения схватил вестника за отворот тулупа.
   - Не-а, там сборная команда, на погонах номерки разные! - Паренек отдышался и начал говорить более-менее связно. - Прапорщик тот - громадный такой, усатый, с георгиевской ленточкой. И чиновник какой-то там с ключами!..
   - Пойдем, покажешь! - Иван Дмитриевич, торопясь, уже натягивал на себя пальто. - Михаил Иванович, ты с нами?.. Нет? Ну, как знаешь...
   Осторожный конспиратор Чугурин благоразумно остановился за квартал до лабаза, его "ординарец" поспешил дальше и вскоре вернулся с одним из оставленных наблюдателей, исполнявшим роль ломового извозчика, хорошо подвыпившего и закемарившего на своей телеге, груженой дровами.
   - Рассказывай, Павел, что там?
   - А там, Иван Дмитрич, семь телег, на кажной по четыре ящика. Ящики длинные, зеленые, для десятка винтарей места в аккурат хватит. Солдатиков помимо возниц ещё четверо, сгрудились в кружок, махорочкой балуются. Начальник ихний, прапорщик, да с ним чинуша какой-то сначала о чем-то спорили, руками махали, а потом в лабаз пошли и до сей поры не показывались.
   - Подозрительное заметил что?
   - ... Да нет, ничего такого... Офицерика только вот с чинушей этим нету долго... Может, место ищут, где поудобней складывать будет?
   - Может быть, может быть, всё может быть... Другие выходы со склада есть?
   - Есть, как не быть, с другой стороны еще один, но он с декабря снегом заметен под самую крышу.
   - Хорошо, верните имущество хозяину. - Чугурин кивает на телегу, запряженную безучастной ко всему происходящему лошадью. - Митя, расплатиться не забудь, как договаривались. А я пойду пройдусь, сам гляну что и как. Василь где там схоронился?
   - Там с другой стороны, почти напротив - дом старый, рядом с ним сараюшка заколоченная, справа в углу он и сидит...
  *
   - Ну, что, как думаете, Константин Константиныч, клюнули они на наш спектакль? - Поинтересовался прапорщик у сидевшего рядом с ним на импровизированной скамейке из двух поленьев и доски пожилого господина, рассматривавшего окрестности в бинокль через слуховое чердачное окно.
   - Наверняка клюнули, Федор. Уж больно подозрительным тот извозчик был.
   - Это почему же?
   - Да слишком часто в нашу сторону поглядывал, а потом к нему паренек этот подбежал и они уехали. Не иначе - своему начальству докладывать.
   - А с чего вы взяли, что он из этих?
   - Дрова-с, молодой человек нынче - товар дефицитный и ни один хозяин не станет тянуть с доставкой. А этот проторчал на морозе два с лишним часа. - Господин с биноклем поежился и поплотнее закутался в накинутый на плечи тулуп, затем, посмотрев на собеседника, задал вопрос. - А Вам, господин прапорщик, в одной шинельке не холодно-с?
   - А нет, у нас еще и эта... спецамуниция имеется, чтоб, значит, не мерзнуть... А еще кто есть, как думаете?
   - Наверняка... Я бы вон в том сарае человечка глазастого посадил бы... Подождите, подождите... - Константин Константинович подался вперед, вглядываясь в бинокль. - ... А вот и главное действующее лицо!.. Господин... Чугурин, Иван Дмитриевич. Революционер-с, недавно вернулся из ссылки. И - снова за старое...
   - Не ошиблись, Константин Константиныч? - Прапорщик тоже подвинулся к окну, чтобы посмотреть на нового персонажа.
   - Обижаете, юноша! У меня-с идеальная память и на лица, и на их хозяев-с. Потому и ценят-с в Отдельном корпусе.
   - Значит, - клюнули! Пошел я спектакль ему устраивать... - Прапорщик очень легко для своей мощной комплекции поднялся и направился к лестнице...
   Чугурин, неторопливо прогуливавшийся по улице, только собрался невзначай подойти к солдатам и завязать разговор, из которого хотел получить подтверждение своим догадкам, как удача послала ему подарок в виде того самого прапорщика, о котором говорил Митя. Офицер, судя по внешнему виду еще недавно бывший сам нижним чином, выскочил из ворот лабаза и развил кипучую деятельность:
   - Кому стоим, мухи снулые, тараканы беременные?! Хорош дымить, как паровозы, живо ящики на склад! Бегом и вприпрыжку - я сказал!..
   Солдаты, не желая попасть под горячую руку начальства, горохом сыпанули разгружать телеги. Но одной паре тут же не повезло - солдат, несший третий по счету ящик, подскользнулся и выпустил его из рук. Его напарнику, шедшему впереди, ничего не оставалось, как последовать примеру товарища. В упавшем ящике, скорее всего, пара досок были подгнившими, поскольку от удара он наполовину рассыпался и на тротуар выпало несколько револьверов, а внутри Чугурин увидел какие-то принадлежности к ним и кобуры. Прапорщик тут же оказался возле виновников:
   - Ах ты, морда жидовская! Я ж тебя сщас!...
   Мощная оплеуха вбила солдата в ближайший сугроб...
   - А ты, ворона брезентовая?!..
   Второй виновник, получив удар в живот, сложился, как перочинный нож и даже упав, проехал еще метр по гололеду...
   - А ну - собрать всё и быстро! Быстро! Быстро, кому сказано!!!..
   Дождавшись, пока провинившиеся сгребут выпавшее оружие и подберут остатки ящика, прапорщик пошел вслед за ними, очевидно, решив продолжить разговор без посторонних глаз и ушей...
   - Яша, ты как?
   - Таки ви знаете, прапорщик Федор, только глубочайшее уважение до вашей невесты Ганны, умеющей готовить настоящий еврейский форшмак, позволяет мне ответить анекдотом... "Не так я вас любил, как ви стонали"...
   - Тьфу на тебя, балаболка телефонная... Петюня, я тебя не сильно?
   - Всё путем, Котяра, не впервой. Лишь бы этот крендель поверил...
   *
   К шести вечера морозец сменился на пронзительный ветер с пургой-крупкой. Возле ворот лабаза маялся бездельем одинокий солдат с берданкой, лениво изображая караульную службу. Унтер, приведший его сюда с полчаса назад, вместе с тулупом, передал ещё и бутылку, к которой часовой уже пару раз приложился, стараясь согреться изнутри. Очевидно, ему окончательно надоело ходить туда-сюда и он, присев на чурбак возле ворот и прислонив винтовку к стене, скрутил цигарку и с наслаждением затянулся махорочным дымом после очередного глотка...
   - Митя, беги, посылай Клавку. - Шепотом передал указание всё это время наблюдавший за происходящим Чугурин.
   - А может, стоило его - того? - Еле слышно шепнул Павел, когда парень убежал.
   - Нет. Не надо обострять, тут, к сожалению, Шляпников прав. Пойдут разговоры, что солдата убили, другие к нам доверие потеряют. А так - лахудра с него деньги поимеет, хоть мы уже и заплатили, а он и не узнает, что смерти избежал. Если, конечно, она его уговорит.
   - Она - языкастая, справится...
   Языкастой Клавке хватило пяти минут, чтобы, игриво подымив папиросой, уговорить замерзшего служивого пойти "сугреться на полчасика-часок туточки неподалеку, да ещё и с удовольствием и - недорого". Когда они в обнимку скрылись за поворотом, Иван Дмитриевич, выждав две минуты, в сопровождении четырёх человек быстро перебежал к воротам лабаза. Керосиновый фонарь неподалеку едва рассеивал вьюжный сумрак и один из дружинников, включив карманный электрический фонарик, стал ковыряться в замке. Через минуту тот, щёлкнув, открылся, его сняли с петель и Чугурин осторожно потянул на себя тяжёлую створку.
   Внутри зажгли еще два фонарика, осветив коридор. Дверь слева была заколочена крест-накрест досками, а вот справа... Противно скрипнув ржавыми петлями, дверь распахнулась, и бледные лампочки высветили штабеля тех самых ящиков, которые разгружали днем...
   Обрадоваться никто не успел. Пара мощных лучей света ослепила вошедших, почти звериный рык "На пол, суки!!! Лежать!!!" чуть не заставил задохнуться от испуга, тёмные фигуры метнулись от штабелей навстречу. Павел, стоявший рядом с Иваном Дмитриевичем, выхватил из-за пазухи револьвер, но тут же, хрипя, осел на пол с ножом в горле. Мгновение спустя сильный удар в челюсть отправил Чугурина в спасительное беспамятство...
  
  *
  
   Ну, всё, понеслось! В смысле - началось!.. Как и в "прошлый" раз пролетарки, курсистки и прочие мающиеся ерундой представительницы слабого пола решили отметить новомодный Женский день демонстрациями и забастовками. Благо, повод был основательный - продукты благодаря сплетням дорожали, а зарплаты рабочих благодаря хитрожопости разных управляющих, директоров и акционеров "дешевели". Петроградские власти вместо того, чтобы навести порядок и, хотя бы ввести карточки, жевали сопли и ждали откровения свыше "Как быть?". А тут еще Путиловское начальство развесило где только можно очень интересные листочки типа:
   ОБЪЯВЛЕНИЕ.
  В дополнение к объявлению моему от 22-го сего февраля
  сообщаю, что ввиду закрытия Завода подлежат к расчету
  рабочие всех мастерских, за исключением:
   Железнодорожного цеха
   Заводского Депо,
   Испытательной станции
   Смотрительского и сторожевого цеха,
   Магазина Завода и
   Центральной Электрической станции.
  О дне выдачи расчета будет сообщено дополнительно.
  Директор Завода Генерал-Майор Дубницкий
  23 февраля 1917 года
  Петроград.
   Учитывая, что вышеозначенный генерал-майор за пару дней до этого обещал рабочим пойти навстречу их требованиям повысить, обеспечить и так далее, то такой приказ он мог подписать только с очень большого перепою, или по прямой указиловке сверху. А подчинялся сей господин непосредственно начальнику Главного артиллерийского управления генералу Маниковскому, активно подрабатывавшему в свободное время ещё и в Военной ложе. Это всё наши "знатоки" из контрразведки быстренько изложили на бумаге и подали Келлеру. После чего так же быстренько отправились выполнять команду "Фас!", то есть препроводили бывшего директора и, скорее всего, бывшего генерала в место, более способствующее проявлению раскаяния и искренности. Виновник торжества сначала оторопел, когда у него в кабинете без предварительного доклада материализовались пятеро офицеров в чинах от подпоручика до штабс-капитана и пытался вовсю использовать начальственный рык, но не преуспел. Ему сунули под нос грозную бумагу с автографом Регента, которых у Федора Артуровича был изрядный запас, и куда нужно было только вписать фамилию "счастливчика". А после этого объяснили, что в любом случае он поедет с ними, но для сохранения внешнего вида и здоровья лучше это сделать добровольно. Дяденька настолько впечатлился и проникся, что сразу по приезду отважно начал каяться во всех грехах, и всплыли такие нюансы, что я отчасти стал понимать путиловцев. Одно только указание мастерам насобирать столько штрафов, чтобы хватило на подарки всяким писарям, бумагоносцам и прочей мелкой шушере из ГАУ чего стоит! Так что теперь у Федора Артуровича появилась еще одна головная боль кого посадить в освободившееся директорское кресло.
   Еще одной головной болью для генерала, наверное, стал я сам. Как-то не получилось нам найти взаимопонимание в вопросе "Когда?". Келлер с Павловым, заручившись согласием Великого князя Михаила, хотели потянуть время, чтобы дождаться активных телодвижений всех заговорщиков, а потом прихлопнуть их одним ударом. О том, что за это время придётся пережить простым питерским обывателям, подумать не озаботились. На предложение сгонять в Институт за дополнительными порциями скополамина генерал угрюмо буркнул о щепках и рубке леса и посоветовал заниматься своими делами.
   В общем, вот так вот весело начавшийся разговор продолжился на повышенных тонах, минут пять мы орали друг на друга, как мартовские коты несмотря на конец февраля, затем мне это надоело, потому хлопнув от души на прощание дверью и пожелав на ночь мальчиков кровавых в глазах, отправился на променад, в смысле, мониторить обстановку на улицах. Ленточка "дыма и пламени" в петличке шинели, заменившая повседневный кортик "Анна Георгиевна" в ножнах и трофейный люгер в потертой кобуре сегодня ещё служили достаточным аргументом для всяких встречных не приставать к одиноко гуляющему капитану.
   Впрочем, на улицах я был далеко не один. По улицам шатались либо в поисках развлечений, либо чтобы убить время огромные толпы ни хрена не делающих студентов, закосивших от фронта в разных телеграфных, автомобильных, пиротехнических и прочих командах представителей расейской передовой интеллигенции, слушательниц всевозможных педагогических, театральных и даже садоводческих курсов, активисток всяких там "Обществ равноправия русских женщин" и прочего либерального планктона. И все они или чего-то там демонстрировали, или, как потом кто-то напишет в мемуарах, - "Ходили смотреть революцию".
   Наши умники-аналитики "предсказали", что всё начнется сначала на Выборгской стороне, потом в так называемом "военном городке", средоточии казарм и прочих военных и не очень учреждений между Литейным, Невским и Большой Невой и попытается расплескаться по всему городу, поэтому не очень удивился тому, что по Знаменской катилась волна демонстрации, заставляя зрителей прижиматься к заборам, фасадам и подъездам. Кое-где в толпе изредка мелькают кумачовые транспаранты с пока ещё вполне мирными лозунгами типа "Прибавку к пайку семьям солдат!", или "Кормите детей защитников Родины!".
   Но когда знаешь, в чем фишка, сразу становится видно то, на что другие не обращают внимания. Большинство идущих составляют женщины и подростки. Они и создают видимость мирности и массовости. Будто не демонстрация, а народное гуляние в стиле "Хоронили тёщу - порвали два баяна". Вон и с подъехавшим казачьим разъездом весело балагурят, как ни в чем не бывало. А вот внутри толпы разбросаны небольшие группки серьезных таких студентиков со злыми глазами и пристальными взглядами. Одна из них по команде старшего вдруг начинает улюлюкать и забрасывать, видать, заранее приготовленным битым кирпичом беднягу городового, имевшего неосторожность попасться им на глаза. Или пытавшегося выполнить свой долг.
   Свист и вопли "Держиморда!", "Фараон!", "Бей его, ребята!" тут же подхватывается толпой, служивый пытается убежать, но зрителям нужно зрелище и кто-то подставляет ногу. Городовой падает, к нему уже бегут "студенты" с неизвестно откуда взявшимися палками. Будущая жертва справедливости, поняв, что именно произойдет через несколько секунд, каким-то чудом вскакивает на ноги и очень быстро прошмыгивает в подъезд ближайшего дома, захлопывая за собой двери и, скорее всего, молясь всем святым разом. Погоня тщетно пытается их открыть, но, видимо с той стороны догадались задвинуть засов...
   Вот так, служил себе человек, служил, тянул солдатскую лямку, даже кавалером стал - заметил я на его шинели солдатского "Егория". Потом дембельнулся, пошёл в полицию служить, порядок бдеть. А теперь вот приходится бегать от всяких гопников. А толпа зрителей, по ошибке относящих себя к интеллигентному сословию, чуть не рукоплещет...
   - Ату его, пса цепного! - Раздается восторженный визг из стайки курсисток. Нашлась, видимо, желающая проявить широту взглядов и передовые воззрения перед своими подругами.
   - Совершеннейшим образом с Вами согласен-с, мадмуазель! - Обволакивая нежданную собеседницу масляным взглядом, откликается очень упитанный курносый господинчик в шубе, всем своим видом напоминающий откормленного поросёнка.
   - М-да-с... Мораль сей басни такова, что стадо зайцев пи... кх-м... лупит льва! - Присказка из будущего звучит нарочито громко, чтобы уж никак не проигнорировали.
   - Господин офицер, но ведь это - служитель насквозь прогнившей власти-с, задавливающей в самом зародыше любую мысль о свободе! Так ему и надо-с! - С некоторым возмущенным негодованием на мою реплику откликается кругленькая пародия на ловеласа.
   - Это - Георгиевский кавалер, свершивший подвиг на поле брани. Скорее всего - в русско-японскую. Не чета вам, любезный... А насквозь прогнившая власть дала вам возможность с детства ничего не делать и только жрать в три горла. И вы ещё чем-то недовольны?!.. А Вам, мадмуазель, хочу дать совет - вспомните про этого цепного пса, когда подобные вот таким вот шакалам "борцы за свободу" захотят поближе познакомиться с Вашей женской сущностью помимо Вашего желания!
   - Как вы смеете?!.. Хам!.. - На большее представительниц прекрасного пола не хватает, колобок в шубе тоже молчит, зато наш спор привлек внимание нескольких крепышей в студенческих шинелях, которые проталкиваются поближе. Ага, на рукавах уже повязаны красные ленточки! Запомним...
   - А, может быть, господин офицер изложит подробнее свои воззрения? - Развязно вопрошает один из них, вызывающе глядя на меня. - Вы за свободу и справедливость, или за прежнюю власть?
   Как-то по аналогии приходит на ум фильм "Чапаев", где Василь Иванычу задают вопрос, типа, за большевиков он, аль за коммунистов. Отвечаю примерно по аналогии:
   - Я - за торжество объективной реальности над субъективными амбициями индивидуумов, озабоченных пубертатным периодом...
   Мальчики правильно оценили иронию и угрожающе решили двинуться вперед...
   - А вот этого не советую, юноши! - Демонстративно отстегиваю крышку кобуры. - У меня здесь восемь смертей, вас же - только пятеро... Если у вас больше нет вопросов, не смею задерживать, господа...
  *
   По моему, принцип "Хотели - как лучше, а получилось - как всегда" для Руси-матушки является незыблемым правилом. Ещё два дня назад науськанные сплетницами и агитаторами толпы ходили по улицам и орали "Хлеба!", вчера на повестке дня уже общегородская забастовка и красные полотнища с лозунгами "Долой самодержавие!". А также - расстрел демонстрации на Знаменской площади и ответная стрельба лейб-гвардии Павловцев по конной полиции. Очень боевой и очень умный генерал Хабалов, заранее назначенный дежурной задницей, то бишь командующим Особым Петроградским военным округом, свои чрезвычайные полномочия видел лишь в бесконечных совещаниях с градоначальником и остальными чинушами, да в бездарном использовании войск. Высылать повзводно на мороз против тысячной толпы, не давать смены, чтобы солдаты обогрелись и пожрали чего-нибудь горячего, - и после этого удивляться поведению павловцев? Ню-ню...
   До вчерашнего вечера остальные батальоны были ещё выжидательно нейтральны к происходящему благодаря неимоверным стараниям своих командиров, сумевших запереть молодняк в казармах и доверить охрану учебным командам, состоящим из фронтовиков. Хоть и были попытки прорваться в казармы какими-то цивильными уродами, ряжеными в солдатские шинели. Хотя насчет цивильных я, пожалуй, погорячился, состоят людишки на службе, состоят. Только вот не на государевой. И воевать дюже желают. Только не за то, что надо...
   Но сегодня всё сдвинулось в худшую сторону. Выздоравливающие Николаевского госпиталя, не придумав, как по другому откосить от фронта и наслушавшись "откровений" лечивших их докторишек, всё же пролезли в казарму Волынского полка. И штабс-капитан Лашкевич, как и в прошлый раз спеша за подмогой, поймал свою пулю в спину. А фельдфебель Тимофей Кирпичников опять стал "первым солдатом революции", замарав остальную роту кровью убитого офицера. И не оставив им другого выбора, кроме как поднимать остальную "гвардию". Правда, сначала повезло далеко не везде, но литовцев и часть преображенцев они за собой потянули. А потом дурной пример стал заразительным, тем более, что со слов уже появившихся "языков" по казармам вовсю стали шнырять мутные личности в солдатской форме, правда, не имеющие никакого понятия, как её правильно носить. И очень красиво рассказывать, что если они, солдаты, поддержат революцию, то на фронт их не пошлют, а сразу после победы над ненавистной монархией закончится война, и все заживут счастливо и богато. И в подтверждение своих слов - давать по двадцать пять целковых на день каждому.
   Народу на улицах прибавилось, причем настроения царят более чем агрессивные. До этого, как я понимаю, была небольшая разведка боем. Кто-то очень умный направлял демонстрации к важным объектам типа Арсенала, цейхгаузов, полицейских участков, тюрем, вокзалов и так далее, и смотрел, как будут реагировать их защитники. Теперь же, уверившись в том, что никто не схватит за руку, не даст по шее и не поставит к стенке, господа революционеры перешли к более активным действиям. Окружной суд и полицейские участки полыхают, наверное, до сих пор вместе со всеми решениями, приговорами и прочими документами. И стрельба слышится, пока, правда, редкая. Сотня, от силы полторы сотни винтовок на батальон, это много, или нет? Для стратегов наподобие Келлера - нет, а для охраны тех же "Крестов", Военной тюрьмы на Нижегородской, или Дома предварительного заключения на Шпалерной многовато будет. Особенно, если из оружия - только револьверы и кажется, что все пули - твои. Хорошо, что с помощью ротмистра Бессонова по линии Отдельного корпуса удалось усилить охрану почти моими пулемётчиками. Почти - потому, что в Ораниенбауме "янычары" Стефанова вот уже какой месяц с "кольтовцами" из Первого запасного пулеметного полка тесно общаются. И общение это не прошло для них, в смысле - для пулемётчиков, даром. Упрашивать никого не пришлось, только кинули клич, сразу добровольцев набежало. Так что теперь во всех вышеперечисленных заведениях по паре-тройке пулемётов имеется. И их хозяева знают в кого и за что будут стрелять, если придётся. Но стволов, всё-таки, на руках - уйма. Оружейные магазины уже стоят разграбленные. В нескольких свободные "призраки" засады устраивали наподобие той, в амбаре, когда Чугурина взяли. В "плен" приводили только главарей...
   А свой счёт в этой войне я уже открыл. Не знаю, что это было - Провидение Господне, или игры шустриков с рогами, копытами и хвостами, пахнущими серой, но вчера вечером, возвращаясь на квартиру, мы с Ильёй Буртасовым наткнулись в одной из подворотен на два ещё тёплых трупа. Тощий очкарик с проломленным черепом в студенческой шинельке с вывернутыми карманами, и барышня-курсистка. Ей повезло только в том, что удар ножом в сердце был точен, и она не мучилась. Разорванные мочки ушей - серёжки сорвали?.. Неестественно торчащий в сторону тоненький пальчик - сдёргивали колечко?.. И вот это вы, бл...ди, называете свободой?!.. ПодАвитесь вы этой свободой! Вместе с кишками своими подАвитесь! И кровищей своей поганой захлебнётесь!..
   Вместо своей "норы" отправился на конспиративную штаб-квартиру Келлера. Денщик Прохор даже не дёрнулся, достаточно было одного взгляда, и я беспрепятственно ворвался в генеральский "кабинет".
   - Сколько ещё будешь тянуть кота за яйца?!! Людей уже открыто на улицах режут!!! Девчонку - ножом в сердце... Она б сама всё отдала... - Первый раз называю Фёдора Артурыча на "ты" и полицейских современным обозначением. - Стратег хренов!!!.. Мало тебе три с половиной сотни ментов за два дня?! Хочешь, чтобы по улицам реки крови текли?!.. Не помнишь, что Воронцов рассказывал?!! Как его семью в девятьсот пятом такие же вот!!!.. А потом дом подожгли, чтоб концов не сыскать!!!..
   - Денис!..
   - Что - Денис?!.. Крови ждёшь?! Будет тебе кровь!!!.. Меня до утра нет!!!.. А там - посмотрим!!!..
  ***
   "Языки" оказались более чем откровенными, сдуру принимая наши действия за кустарную самодеятельность горстки разрозненных фанатиков-монархистов. От них, помимо всего прочего, и узнали интересную новость. Оказывается, чтобы комфортней было революционировать, в определённых местах были устроены общежития-столовые для активистов и агитаторов. Пришел человек в цех, пообещал рабочим новую и светлую жизнь, дал - кому по семь рубликов, а кому и в морду, если от коллектива отрывается, вывел на демонстрацию, прошёл, где надо, и - отдыхать. Пожрать горяченького, водочки хлебнуть - свобода всё-таки, на коечку завалиться,.. а если рядом какая-нибудь мамзель-эмансипэ, так вообще здорово!..
   Так что пришлось сегодня ночью наведаться со своими диверсами в Вольно-экономическое общество на Измайловском и на Калашниковскую биржу. Тихонько вошли, тихонько поздоровались... Курсисток, на их счастье, там не оказалось, поэтому после недолгого спора кто из присутствующих больше ценен для революции забрали с собой троих, а остальным пришлось остывать, чтобы утром официально пополнить списки павших борцов за народное счастье...
   Утро началось в семь с копейками, поспать удалось от силы часа три, потом нагрянул Бессонов, переодетый земгусаром. Ротмистр был предельно краток:
   - Пора. Срочно к генералу. Подробности потом...
   Быстро собираюсь, на выходе из квартиры он меня притормаживает и суёт в руки красную ленту с булавкой.
   - Нацепите для маскировки...
   Значит действительно - пора! Завязываю бантик, присобачиваю его на шинель, быстро садимся в пролётку с поднятым верхом. Ехать недалеко, но народу на улице хватает. Один раз нас возле костра, разложенного прямо на мостовой, нас останавливают какие-то солдаты, опьянённые воздухом свободы и, судя по перегару, дешёвой сивухой. Красные банты на расхристанных шинелях, на штыках винтовок...
   - Кто такие? - Подозрительно вопрошает сунувшийся в пролётку крепенький студент с велодогом в руке.
   - Здравствуйте, любезный! - Ротмистр - само обаяние, улыбается так, будто встретил закадычного друга. - Гражданин капитан со своей ротой прибыл из Гатчины. Едем вот становиться на довольствие...
   - Да-да, как только узнал о счастливых переменах, рванул со своими орлами к вам на защиту Либертэ, Эгалитэ, Фратернитэ! - Тоже изображаю на лице улыбку.
   Студент ещё раз обводит нас взглядом, затем спрыгивает с подножки и командует:
   - Пропускайте!..
  *
   Генерал был угрюм, сух и насквозь официален:
   - Господин капитан, будьте любезны, доложите о том, что Вы делали сегодня ночью!
   - Согласно полученным оперативным данным проводил зачистку вероятных мест нахождения заговорщиков. - Выдерживаю взгляд исподлобья и стараюсь ответить спокойным тоном.
   - И каковы результаты?
   - Одиннадцать человек ликвидированы при попытке вооружённого сопротивления, трое задержаны с целью получения информации.
   - Фёдор Артурович, с Вашего позволения я попрошу Прохора приготовить чаю. - Бессонов, почувствовав напряжённость атмосферы, решает оставить нас наедине.
   - ... Ну что, Денис Анатольевич, отвели душу?
   - Ваше превосходительство! Согласно поставленной моему подразделению задачи способствовать прекращению вооружённого сопротивления законной власти...
   - Хватит!!!.. - Келлер грохочет кулаком по столу. - ... Ты, что же думаешь, мне людей не жалко?! Или я ни о чём не знаю?! Хочешь из меня распоследнего душегуба сделать?!!..
   - Я хочу чёткой и конкретной команды! Кого - в расход, кого - в подвал до выяснения!.. Сколько ещё людей должно погибнуть, чтобы мы начали наводить порядок, а не жевать сопли и ждать у моря погоды!
   Генерал снова стискивает кулак, но потом разжимает и просто устало машет ладонью.
   - Желаете чёткой и конкретной команды?.. Извольте. В течение часа сюда должен прибыть командный состав Уральской казачьей и Сводной кавалерийской дивизий для постановки задач. За это время организовать выдвижение роты Стефанова и части пулемётного полка в Петроград. Место дислокации потом уточните у подполковника Бойко. Связь с Ораниенбаумом через мою радиостанцию, радист проинструктирован. После совещания - сопровождать меня в штаб округа к генералу Хабалову и обеспечить безопасность операции. Дальнейшие указания получите позже. Вопросы есть?
   - Так точно!.. И что же такого произошло, что вдруг всё зашевелилось?
   - Вчера вечером Совет министров приостановил работу Думы до апреля. Что они отказались сделать. И с утра объявят о создании Временного комитета Государственной Думы. То есть - Временного правительства. Помимо этого левыми радикалами создаётся Петросовет. Дальше объяснять надо?
   - Который первым делом нарисует Приказ Љ1 и всё понесётся по накатанной. Понятно... А откуда информация, что они это сделают?
   - Несколько типографий печатали вот это всю ночь. - Келлер протягивает мне листок с напечатанным текстом. Красиво, однако, излагают...
  Отъ Временнаго Комитета Гос. Думы.
   Временный Комитетъ членовъ Государственной Думы при тяжелыхъ условiях внутренней разрухи, вызванной мѣрами стараго правительства, нашелъ себя вынужденнымъ взять въ свои руки возстановленiе государственнаго и общественнаго порядка.
   Сознавая всю отвѣтственность принятаго имъ рѣшенiя, Комитетъ выражаетъ увѣренность, что населенiе и армiя помогутъ ему въ трудной задачѣ созданiя новаго правительства, соотвѣтствующаго желанiям населенiя и могущаго пользоваться его доверiем.
  Предсѣдатель Государственной Думы М. Родзянко.
   - ... Срок тиража - к восьми утра. У ротмистра Бессонова везде есть свои люди.
   - Понятно. А тираж будут забирать, наверное, совсем не те, кому он предназначен? Ну, будет с чем в сортир бегать...
   - Денис Анатолич, хватит зубоскалить. Ты просто не знаешь, насколько всё шатко... Сколько у тебя здесь под рукой твоих "призраков"?
   - Две пятёрки.
   - Мало... Придаём их казачьей сотне, которая должна захватить Петропавловскую крепость и разоружить запасный пулемётный батальон.
   - Виноват!.. Они пойдут первыми, так что им придаём казачью сотню. С неукоснительным выполнением всего, что скажут.
   - Хорошо. Там же будут несколько человек от Потапова. Из знакомых Вам лично. Организуют охрану и оборону.
   - Ясно. Что я должен делать лично?
   - Организовать безопасность встречи с Хабаловым. Затем вместе с Валерием Антоновичем доставить в Таврический дворец и вручить Родзянко указ Регента о роспуске Думы. С последующим арестом указанных в известном Вам списке лиц. Осложняется всё тем, что туда хаотично будут стягиваться войска, желающие выразить преданность новой власти.
   - И вывозить арестованных будет трудно... А в случае невозможности данного действа?..
   - Денис Анатольевич!.. Опять Вы за своё?.. Только в самом крайнем и безвыходном случае!.. Надеюсь, он не наступит. - Келлер ловит мой удивлённый взгляд и поясняет. - Начальник автомобильных частей Русской армии генерал Секретёв приказал согнать все имеющиеся броневики в Михайловский манеж и снять с них всё важное... Сейчас все эти магнето и карбюраторы уже у нас, и небольшое количество водителей тоже имеется. Будем вывозить "пленных" на броневиках. Гранат и взрывчатки у них нет, останавливать машины будет нечем. А чтобы не успели навалить баррикады - действовать надо будет быстро.
   - Из винтовки в упор тоже можно дел натворить. Кстати, есть данные о вооружении мятежников?
   - Очень приблизительные. Точных цифр никто не знает. Могу сказать только одно - около половины стволов в цейхгаузах стрелять не будут. После внеплановых инспекционных проверок из ГАУ...
   Ну да, там пружинки нет, там боёк сломан, там шептало отсутствует, а может быть и чопики в стволы забили, или хрени какой-нибудь типа столярного клея позаливали.
   - ... то, что в казармах, или втихую привезено из Сестрорецка. Поэтому, повторюсь ещё раз - Кронверк, Арсеналы, Патронный завод ни в коем случае нельзя отдавать. Оборона там будет организована. Ну, а Ваша задача - в случае чего мчаться туда и исправлять ситуацию. И вот там уже - не считаясь ни с чем...
   Постучав, дверь приоткрывает Прохор и ворчливо задаёт вопрос:
   - Фёдор Артурыч, может - чаю? Почитай что сутки не спамши и не емши...
   Ну да, ну да, старая солдатская заповедь. Война - войной, а обед по распорядку...
  
  
  *
   Пока мотался на "узел связи" и обратно, совещание у Келлера уже почти началось. Через пару минут после меня появился очень серьёзный и сосредоточенный подполковник Бойко с раздувшимся от бумаг портфелем и завертелось...
   - Господа офицеры, времени в обрез, поэтому - к делу. - Федор Артурович обводит всех взглядом. - Валерий Антонович, прошу...
   - Разработанный ранее план остаётся почти без изменений. Первоочередная задача - блокировать заговорщиков в пределах Выборгской стороны и так называемого "военного городка", одновременно установив контроль над складами оружия и продовольствия, вокзалами, телефонной станцией, телеграфными отделениями Почтеля и другими важными учреждениями. После чего назначенные подразделения ударами навстречу друг другу начинают вытеснять бунтовщиков с их позиций. В случае, если восставшие солдаты займут оборону в своих казармах, на штурм время не тратить, блокировать все подходы при помощи пулемётов и резервных групп, затем двигаться дальше. После занятия вышеупомянутых районов проводится зачистка и изъятие оружия, а в дальнейшем - патрулирование улиц с целью поддержания порядка.
   - Вы всё уже знаете и не раз отработали на штабной игре свои действия. Повторяться не вижу смысла, да и время дорого. - Слово опять берёт Келлер. - Прошу при отдании приказаний учитывать тот факт, что с того момента, как я сообщу генералу Хабалову о своих полномочиях, а это состоится ровно в девять часов утра, в Столице вводится осадное положение. Сие означает, что любой человек, задержанный с оружием в руках, подпадает под юрисдикцию военно-полевых судов. А оказывающий вооружённое сопротивление, либо уличённый в мародёрстве, убийствах, насилии, грабежах, или иных тяжких преступлениях, - расстрелу на месте без суда и следствия. В обязательном порядке доведите это до нижних чинов.
   Судя по мимолётному оживлению некоторые сомнения в разрешении столь суровых мер у господ начальников и командиров были, но теперь рассеялись. Потому, что по знаку генерала Валерий Антонович открывает свой пухлый "ящик Пандоры" и оттуда появляются большие, запечатанные сургучными печатями конверты.
   - Сейчас каждому из Вас будет вручены письменный приказ на разрешение всего вышеизложенного за моей подписью, а также карта с уточнённой диспозицией и порядком действий. - Фёдор Артурович берёт в руки первый бумажный пакет и почти торжественно объявляет. - Генерал-майору Акутину. Владимир Иванович, прошу...
   Командир 1-й бригады Уральской казачьей дивизии делает шаг вперёд и протягивает руку за конвертом. Уже в годах дядечка, борода седая, как у святых старцев на иконах. Только старцам этим не по их ангельскому чину Георгиевское оружие и этого же ордена Святого Георгия крест носить, не говоря уже о других наградах. Видел как-то его в парадной форме - там ещё и Владимиры, Анны и Станиславы, причём все с мечами...
   - Командиру 4-го Уральского полка полковнику Ерёмину... Командиру 6-го Уральского полка полковнику Мизинову... Командиру 19-го драгунского Архангелогородского полка полковнику Гончаренко...
   О, а вот и наш служитель муз! Близко с ним не знаком, но, как говорили мои старшие коллеги-попаданцы, в прошлый раз взял себе псевдоним "Юрий Галич" и стал писать стихи и романы. Будем надеяться, что в этой жизни ему не придётся сочинять "Поручика Голицына". За неимением сюжета...
   - ... Командиру 1-го Заамурского конного полка полковнику Моравицкому... Командиру 1-го Конно-горного артдивизиона полковнику Ширинкину...
   Вроде - все, теперь моя очередь...
   - Командиру 1-го отдельного Нарочанского батальона капитану Гурову...
   Два шага вперёд, получаю свой "файл", разворот и - на место.
   - Господа офицеры, есть ли у кого-нибудь вопросы? - Фёдор Артурович собирается закругляться.
   - Разрешите?.. - Обращает на себя внимание один из командиров-уральцев. - Ваше превосходительство, мосты согласно диспозиции я перекрою, пулемёты на них поставлю, резервные взвода размещу, патрулирование по набережным налажу. Но, хоть разъезды и будут усиленные, с большими толпами им справиться будет трудно. Вы говорили о каких-то особенных гранатах и метателях оных. Когда их можно будет лицезреть?
   - Разрешите? - Правильно понимаю вопросительный взгляд Келлера. - Ваше превосходительство, гренадёрская штурмовая рота прибудет в город в течение двух с половиной часов и сразу же гранатомётчики будут приданы в сотни...
   Полковник согласно кивает головой, и вопрос исчерпывается. Зато появляется новый, более интересный.
   - Господа, кто отвечает за оборону Арсенала и складов? - Подаёт голос генерал Потапов. Увидев искомого человека, передаёт ему бумажку. - Вот здесь адрес мастерских Петроградских артскладов. По неизвестной причине вместо отправки на фронт там хранятся трофейные пулемёты Шварцлозе, проходившие перестволивание под наш патрон. Всего - около полусотни. По моим данным растащить их ещё не успели. Информация получена только вчера вечером...
   Нифигасе подарок!.. Лежат себе интересные такие машинки, а мы про них - ни слухом, ни духом. То-то у командира гусарского Иркутского полка глаза загорелись, прямо сейчас, наверное, и отправит своих за "игрушками"...
   - Господа, прошу всех учесть следующее!.. - Привлекает к себе внимание исчезнувший, затем появившийся вновь ротмистр Бессонов. - Сегодня ночью восставшим удалось захватить Дом предварительного заключения. Пока одна группа нападавших отвлекала внимание охраны, вторая сумела прорваться... В общем, около трёхсот уголовников вырвались на свободу...
   Твою ж дивизию!.. Как ни кощунственно звучит, но - слава Богу, что моих там в охране не было! А если бы были - хрен кто туда бы пролез!.. А вот у этих уродов, как минимум, три пулемёта уже имеется...
  ***
   Город плавает в каком-то дурманном полусне. Кто-то только начинает просыпаться, кто-то наоборот - засыпать, когда мы выезжаем. Во всяком случае людей на улицах почти нет, и никому наша маленькая колонна неинтересна. Может быть, в нашем случае потому, что маленькая - ещё не значит беззащитная. Первыми едем мы с Буртасовым на бронереношке, которую испытывали в Ораниенбауме. Простреленное котельное железо заменено на хромо-никелевую броню, штатный щиток от максима уступил место наклонному, закрывающему обоих номеров расчёта. В качестве "пассажиров" - семь диверсов в десантном отсеке, двое из которых дежурят у пулемёта. За нами, отстав метров на десять, катит привезённый из Института любимый бенц Келлера. С шофёром, генералом, и тройкой моих бойцов в качестве бодигардов. И замыкает "караван" полувзвод конвойных казаков-уральцев.
   Редкие прохожие на всякий случай стараются исчезнуть в подъездах и подворотнях, люди уже напуганы происходящим и прекрасно понимают, что с утра и баба с пустыми вёдрами, и броневик с солдатами - это к неприятностям. Хотя, есть вон и в приметы не верящие...
   Заворачиваем за угол и практически лоб в лоб сталкиваемся с группой революционных студентов. Обосновались они здесь, видать, ещё с вечера, и довольно основательно. Метров за пятьдесят от перекрёстка половина дороги перегорожена телегой с какими-то брёвнами, рядом, препятствуя проезду, лежит одно из них. Илья начинает притормаживать, от кучки отделяется один из них и, привычным жестом поправив на плече винтовку, двигается нам навстречу... Привычным, блин, жестом!.. Студенты какие-то странные... У каждого винтарь, плюс револьвер в кобуре на поясе. Только что стояли кучкой, но быстро рассредоточились... Трое стволы наизготовку взяли, двое в подъезд ломанулись. То ли за подмогой, то ли сверху пострелять...
   Буртасов крутит руль сначала влево, затем вправо, останавливаясь по диагонали проезжей части и закрывая корпусом машину с генералом. "Призраки", всё поняв без слов, замирают у амбразурок в бортах. Казаки, почуяв неладное, подтягиваются ближе и окружают бенц ощетинившимся стволами кольцом...
   Всё! Узнал гадёныша! Один из тех, с кем "беседовал" тогда на демонстрации!.. Сзади слышно негромкое от кого-то из диверсов:
   - Окна... Второй этаж справа... Держу...
   "Студент" настороженно оглядывает тихонько урчащий движком броневик, казаков на заднем плане, затем быстрым движением скидывает и берёт наизготовку свою трёхлинейку. Грамотный, с...ка!.. Не бывает таких студентов! Крепких, подтянутых, опытных с оружием!..
   - Кто такие?! Куда и по чьему приказанию следуете?! Откройте дверь и выйдите из авто!.. - Для большего эффекта "студент" стучит прикладом по броне... Звон стекла где-то справа сверху, короткая очередь "стеньки", изо всех сил пинаю дверь, которая отправляет на брусчатку не успевшего убраться с её траектории проверяльщика... Гулкие выстрелы винтовок перемешиваются с басовитой строчкой максима... Прыжок на мостовую, "бета" делает лишнюю дырку во лбу начинающего приходить в себя ряженого... Два шага в сторону, на колено, ствол следует за взглядом...
   Три трупа возле телеги, один повис на подоконнике раскрытого окна, трое казаков уже влетели в подъезд... Возвращаюсь к своему "студенту", выворачиваю карманы, расстёгиваю шинель... Не густо... Деревянный портсигар с пятью папиросами, коробок спичек, носовой платок, около рубля мелочью... Ни документов, ни записок, ни каких-нибудь мандатов... И откуда взялся этот, блин, ниндзя, то бишь, - "скрывающий личность"?..
   Шум возле подъезда заставляет отвлечься. Двое уральцев, грамотно заломав, выводят на свет белый ещё одного, наверное, единственного оставшегося в живых детинушку в студенческой шинели. Третий идёт следом, неся в руках... Нет, ну это - форменный дурдом и разрыв шаблона! Все - люди, как люди, с винтовками, а этот - с ковбойским винчестером! Да ещё и под револьверный патрон! Буффало Билл, блин, с Натаниэлем Бампо в одном флаконе, в смысле - в одной шинели!.. Надо подойти познакомиться, а вдруг действительно Чингачгука знает?..
   Пленному уже связали руки за спиной тонким сыромятным ремешком, видел я у уральцев запасы столь ценного предмета. Вот такие они, яицкие ковбои!..
   - Кто таков? Что здесь делал? - Пытаюсь начать конструктивный диалог, но неудачно.
   - Да пошёл ты!..
   Ну, не хочешь по хорошему, будет - как всегда! "Лодочка" справа по скуле, прямой - в солнечное сплетение... Грубиян падает на колени, стараясь вдохнуть воздуха. С пятой, или шестой попытки ему это удаётся, а на выдохе!..
   - Shit!.. (Дерьмо!)
   Хоп! Стоп игра!.. Я только теперь понимаю, что где-то краем сознание царапнула то ли интонация, то ли произношение, когда он меня послал!..
   - Fucking bastard! - По глазам вижу, понимает, сволочь. - See you later! (Ещё увидимся)
   Казаки не пожалели ещё одного ремешка связать ноги, а мои орлы притянули трофейным брючным ремнём ручки к ножкам. Так что дальше у нас в кузове "человек-лягушка" поедет...
   Оттащить бревно за специально привязанные к одному из концов веревки труда не составило, собрать трофеи - тоже, и через две минуты колонна продолжает движение...
   Возле Адмиралтейства нас снова останавливают, но уже - "свои". Генерал Хабалов приказал собраться здесь оставшимся верными присяге частям. Которых на данный момент очень немного, если не сказать хужее и грубее. Ставим броневик возле входа, казаки располагаются рядышком, а Фёдор Артурович в сопровождении десятка "призраков" под моим чутким руководством следует на рандеву с теперь уже бывшим командующим Особым Петроградским военным округом...
  *
   Генерал-лейтенант Хабалов, сделав непроницаемое лицо, с неимоверной безысходностью в душе в очередной раз слушал пустопорожние бредни министра внутренних дел Протопопова, требовавшего от Петроградского градоначальника Балка и начальника Охранного отделения генерал-майора Глобачёва наконец-то обеспечить порядок в Столице. Первый в речи министра был упомянут скорее для проформы, все знали о дружбе бывших однокашников, поэтому большинство упрёков досталось начальнику Петроградской охранки. Военный министр Беляев в свою очередь предъявлял претензии генералу Чебыкину, в чьём ведении значились взбунтовавшиеся запасные гвардейские батальоны. Тот, вяло возмущаясь, в сотый, наверное, раз объяснял, что столичная жизнь развращает солдат, что он неоднократно обращался в Ставку с просьбой о ротации гвардейских частей в Петрограде, но всё спускалось на тормозах генералом Алексеевым.
   "Господи Всевышний, они же только и думают о том, как самим выйти сухими из воды, переложив вину на другого! И абсолютно никто не думает о том, как прекратить безобразия в городе" - Тоскливо подумал генерал. - "До четырёх утра спорили, ни к каким выводам не пришли, и сейчас то же самое... Так хорошо всё складывалось, за деятельность в бытность губернатором Уральской области был зачислен в списки Лейб-гвардии уральской Его Величества сотни сводно-казачьего полка и даже орден Белого Орла получил, и вот сейчас - бунтующий Петроград и конец карьере..."
   Очередная гневная тирада Протопопова была прервана громким звуком внезапно открывшейся двери и в кабинете появились двое. Идущего впереди узнали все - высоченную фигуру и столь приметный облик нельзя было не узнать. "Первая шашка России", любимчик и, как говорили в узких кругах, - фанатичный "преторианец" Императора, а сейчас и Регента, генерал Фёдор Артурович Келлер. Сопровождавший его невысокий худощавый капитан помимо Георгия 4-й степени имел ещё и Владимира с мечами на шее, что являлось большой редкостью для его чина и говорило о многом...
   - Здравствуйте, господа. Честь имею представиться, генерал от кавалерии Келлер. Учитывая срочность и важность момента, официальные церемонии оставим на потом. Указом Его Императорского Высочества Регента Империи Великого князя Михаила Александровича назначен командующим Особым Петроградским военным округом. Этим же указом генерал-лейтенант Хабалов назначен моим заместителем. Прошу ознакомиться...
   При этих словах капитан достал из папки и положил на стол лист веленевой бумаги с двуглавым орлом над титулом Регента, десятком рукописных строчек, написанных размашистым почерком, и знакомой уже подписью "Михаилъ" возле печати.
   - Буде кто усомнится, может по прямому проводу связаться с Великим князем и попросить подтверждения моих полномочий. - Келлер позволяет себе чуть-чуть улыбнуться, затем вновь становится серьёзным. - С этой минуты моим приказом Особый Петроградский военный округ, а также сам город с окрестностями переводится на военное положение. Денис Анатольевич, проследите, чтобы сюда никто не входил... И не выходил...
   Капитан коротко кивает и выходит, плотно прикрывая за собой дверь.
   - Ваше высокопревосходительство, потрудитесь объясниться! На каком основании... - Взрывается министр внутренних дел.
   - Ещё раз повторюсь - на основании именного указа Регента Империи! После совещания сможете удостовериться по прямому телеграфу... У вас было четверо суток, чтобы выправить ситуацию в городе и не допустить такого масштаба беспорядков. Вы ничего для этого не сделали. Имея под рукой более восьмидесяти тысяч полицейских чинов и пять тысяч жандармов. Хотя к последним претензий не имею. Что сейчас с вверенными вам подчинёнными, Иван Дмитриевич?
   - Часть пострадала от бесчинствующей толпы, в основном - конные команды. - Встав, спокойно отвечает на вопрос генерал-лейтенант Волков. - Остальные находятся в строю.
   - Спасибо, позже мы обсудим взаимодействие Ваших людей с моими подразделениями...
   - Ваше высокопревосходительство! Осмелюсь заметить, что здесь присутствуют высшие сановники Империи, назначенные самим Государем! - Вяло, как подмоченный порох, снова возмущается Протопопов. - Могли бы и посоветоваться, а не распоряжаться, как у себя в штабе!
   - Любезнейший Александр Дмитриевич! Право слово, поберегите свои и без того расшатанные нервы. - На лице Келлера появляется язвительно-вежливая улыбка. - Вам ведь, как бывшему думцу, известно гораздо больше о подготовке этих беспорядков, нежели нам. И Ваше бездействие можно расценивать двояко... Примите дружеский совет - подумайте лучше о том, как будете оправдываться перед Государем... и Регентом! Что же касается военного министра... Михаил Алексеевич, мне Вас рекомендовали, как знающего и пунктуального генштабиста. Позвольте попросить подготовить сведения о наличии и местах хранения оружия в городе, дабы пресечь его хищение бунтовщиками...
   Александр Павлович, прошу Вас, как градоначальника принять меры к тому, чтобы в пекарни поставлялась ржаная, а не пшеничная мука. Вы, все здесь присутствующие, хоть знаете из-за чего начались беспорядки? Из-за того, что в городе умышленно создавался дефицит дешёвого хлеба для рабочих и сопутствовавшее этому распространение слухов о возможном голоде. Пуд муки у спекулянтов в пять раз за месяц в цене вырос! Газеты в это же время, как назло пишут о составах с хлебом, якобы специально остановленных аж в Сибири! А городские власти только бумажки на столбах расклеивают о том, что хлеба хватит всем! Организуйте бесперебойную работу пекарен, большего от Вас сейчас не требуется... Нужно будет - я дам в помощь своих казаков.
   - Казаки себя уже показали не с лучшей стороны. Выступили заодно с бунтовщиками против полиции. - Подаёт голос молчавший доселе генерал Глобачёв.
   - А знаете почему, Константин Иванович?.. Да потому, что, во-первых, главари бунтовщиков провели целую идеологическую диверсию против них, специально взывая к помощи против полиции. А во-вторых, и это - главное, Ваш пристав посмел ударить одного из казаков за нерасторопность, за что и был зарублен хорунжим...
   - Откуда у Вас такие подробности?!..
   - Любое сражение начинается с разведки противника. И у меня она поставлена лучше, чем у вас. За исключением, возможно, Отдельного корпуса жандармов.
   - Но здесь - не фронт! Здесь - мирные обыватели!.. - Министр внутренних дел снова находит повод для возмущения.
   - Эти мирные обыватели, как Вы говорите, уже обагрили свои руки кровью и полицейских, и других мирных обывателей! Не стоит сомневаться - здесь тоже война, и тоже фронт! Регентом мне даны диктаторские полномочия! И если в тысяча девятьсот шестом в Калише мне хватило сил отдавать жёсткие приказы, то и сейчас я сделаю то же самое! Поэтому извольте выполнять мои требования неукоснительно и в срок!..
  *
   Мысли начальства также неисповедимы, как и пути Господни. После того, как Фёдор Артурыч наглядно и убедительно объяснил городскому начальству кто теперь будет, как говорят англичане "make the rules" (кое-что было слышно даже через закрытую дверь), мы возвращаемся в штаб-квартиру, но вместо сулящего массу приятных ощущений вояжа на пару с Бойко в Таврический за главными злодеями, генерал отправляет меня в дважды родное Павловское училище.
   - Денис Анатольевич, на полицию надежды никакой. Разбежались, попрятались, за шкуру свою трясутся.
   - Было бы странно, если бы после всего, что с ними учинили господа революционеры, городовые явились бы за дальнейшими указаниями по несению службы. Слишком многого хотите от унтеров-отставников, Ваше высокопревосходительство.
   - Вот я и принял решение привлечь юнкеров к патрулированию улиц. Но народ они своеобразный и исполнять полицейские функции согласятся не все. Тем более - с применением при необходимости оружия. Посему мною во все училища направляются авторитетные офицеры для разъяснения в чём именно сейчас заключается их долг перед Отчизной. Говорю "высоким штилем" для того, чтобы Вы сами прониклись, господин капитан. И, само собой, Вы следуете в Павловское училище. Генерала Вальберга я уже известил.
   - Так быстро? Не иначе - голубиной почтой?
   - Денис Анатольевич, не надо ёрничать. Телефонная станция уже в наших руках. Я понимаю, что отнимаю работу по профилю и посылаю "К детишкам в песочницу" по Вашему же выражению. Но для павлонов Вы - авторитет непререкаемый, и сможете объяснить им всё куда лучше, чем кто-либо другой.
   - А кто будет обеспечивать безопасность Валерия Антоновича и вывозить этих уродов?
   - Ваши же "призраки", только на этот раз без личного участия командира. Плюс - команда Потапова. И Бессонов обещал помочь...
   Поэтому я снова на Большой Спасской, в знаменитой "Бастилии", точнее - внутри её, на плацу, где построен училищный батальон. Низкое серое небо, редкий снежок, невесомо ложащийся на брусчатку, папахи, алые погоны с вензелем "ПI". Шеренги, построенные опять-таки буквой "П", замерли, словно статуи - строевая выучка павловских юнкеров общеизвестна. Вперёд меня, прихрамывая и опираясь на трость, выходит батальонный командир полковник Булюбаш. Похожий на цыгана, с огромной чёрной бородой. Живая легенда и образец для подражания всех будущих офицеров. Выждав паузу, он командует "Вольно" и обращается к почти не шелохнувшемуся строю:
   - Довожу до сведения господ юнкеров, что с девяти часов утра в командование Петроградским военным округом вступил Его Высокопревосходительство генерал от кавалерии Келлер. От его имени в училище прибыл капитан Гуров...
   Еле слышный шёпот-шелест проносится по задним шеренгам при этом известии.
   - ... Но прежде, чем господин капитан объявит вам о цели своего прибытия, я хочу задать один вопрос... Вот стоите вы тут все образованные, из студентов, а кто из вас скажет, зачем вы сюда пришли? Зачем вы пришли в училище?
  Звенящая тишина наконец-то разбивается выкриком:
  - Чтобы Родину защищать!
  - Неверно! - Полковник по-прежнему ждёт ответа.
  - ... Чтобы не допустить германцев на нашу землю!
  - Неверно!..
   - Чтобы разбить супостата!
   - Неверно!..
  Юнкера отвечают всё медленнее и неувереннее, а Булюбаш твердит только одно:
   - Неверно!..
   Наконец повисает пауза. И тогда полковник, кидая на меня многозначительный взгляд, отвечает батальону сам:
  - Вы пришли сюда затем, чтобы стать офицерами!
   Теперь - мой выход. Теперь мне их уговаривать и убеждать вопреки испокон веков сложившейся идиотской привычке не считать жандармов и полицейских за людей, что это не так, и что для исполнения именно их работы сейчас позарез нужны добровольцы...
   - Господа юнкера! Мои боевые товарищи! Я обращаюсь к Вам так, не только из-за того, что мы имеем честь носить погоны Русской Императорской Армии, но ещё и потому, что все мы - Павловцы. Каждый из нас, спустя много лет, если не погибнет в боях, с гордостью будет вспоминать эти стены, в которых ковалась гордость офицерского корпуса России.
   Вы уже приняли присягу и обязались в верной и беспорочной службе нашему Государю, а через него - всей земле Русской! Пройдёт три месяца и вы, надев офицерские погоны, уйдёте защищать Отчизну! Но враги бывают не только внешние, но и внутренние, и неизвестно, кто из них опасней! Тот же генералиссимус Суворов помимо того, что турок и французов бил, ещё и порядок в Польше наводил, и Пугачёва по степям гонял. На фронте всё ясно: ты - здесь, германец - там! Здесь, в тылу понять, кто есть кто сложнее, и потому внутренний враг опасней!..
   Генерал Драгомиров как-то сказал: "Офицер должен быть смирен и безобиден, как овечка, но малейшее посягательство на оскорбление его действием должно вызывать с его стороны возмездие оружием мгновенное, рефлекторное"! А если подло ударят в спину?! Знаете, сколько офицеров погибло во время волнений девятьсот пятого года?!.. В том же Царстве Польском за те два года - почти восемьсот убитых и столько же раненых!.. Да!!!.. И жандармских, и полицейских в том числе! Но они тоже принимали присягу, и тоже были русскими офицерами!!! И сейчас они в первую очередь стали жертвами бунтовщиков!.. Да и не только они! Все читали в газетах, как в прошлом месяце на Крестовском острове средь бела дня на адмирала Григоровича напали?
   Или напомнить вам позавчерашние события? Как двое ваших товарищей против пятерых ряженых студентами уродов вышли, за барышню-курсистку вступились и штыками от ножей отмахивались? На их счастье мимо штабс-капитан Никитский, ваш курсовой офицер проезжал, разогнал из нагана эту сволочь! - Пользуюсь только что полученной от генерала Вальберга информацией. Правильный дядька, сказал, что если бы не распоряжение Келлера, сам бы вывел ребят порядок в окрестностях наводить. А там бы и владимирцы подтянулись...
   - А если б не повезло, что тогда? Погоны бы посрывали?.. Штыки отобрали?.. На колени поставили?.. Морды бы набили, или нож под рёбра сунули?..
   Я прислан сюда генералом Келлером, которого никто не может упрекнуть в манкировании офицерским долгом! И когда в девятьсот шестом против него стоял враг внутренний, он не колебался и не усомнился, что замарает свою честь! Так вот, генерал Келлер ПРОСИТ вас, юнкеров, помочь в наведении порядка на улицах! Полиции нет, бунтовщики уже захватили одну из тюрем и выпустили всех уголовников!.. Убийц!.. Грабителей!.. Насильников!.. Бандитов!.. Уже разграблено несколько винных складов и почти все охотничьи магазины!..
   Каждый из вас может, конечно, отказаться, заявив, что не пристало ему выполнять обязанности городовых! Но, прежде, чем сделать это, подумайте! Вся эта пьяная сволота сейчас спокойно гуляет по улицам, врывается в дома, делает там, что хочет!.. Не попадётся им на пути ваша мать, сестра, младший брат, друг, знакомая барышня?!.. Не будете потом корить себя за то, что могли им помочь, остановив этих тварей, но не сделали этого, прикрывшись надуманным чистоплюйством?!..
   Нам нужны добровольцы, которые будут патрулировать улицы и пресекать насилие над мирными жителями! С сегодняшнего дня в городе объявлено военное положение, и любой, уличённый в убийстве, грабёже, насилии, мародёрстве, подлежит расстрелу на месте! Без суда и следствия!.. Я не требую от вас немедленного ответа! Но через пять минут добровольцы должны доложиться батальонному командиру!..
   Оборачиваюсь, слыша торопливые шаги за спиной. Сзади подбегает дежурный унтер и, презрев все правила обращения к старшим сразу вываливает:
   - Ваше высокоблагородие!.. Начальник училища вызывает!.. Очень срочно!..
  *
   Генерал Вальберг передал мне на словах очень краткую телефонограмму от Келлера: "Ко мне! Очень срочно!". Учитывая особенности текущего момента, бросаю всё и, не дожидаясь результатов своего спича на плацу, прыгаю в броневик и еду в "штаб", пытаясь выжать из движка все его немногочисленные лошадиные силы. Там меня поджидает сюрприз - в "приёмной" сталкиваюсь с лейтенантом Вороновым, вот уж кого не ожидал здесь увидеть!..
   - Здравствуйте, Павел Алексеевич! Какими судьбами?
   - Добрый день, Денис Анатольевич! Хотя его трудно назвать добрым... - Воронов пожимает мою руку и полушёпотом продолжает. - Судя по тому, что творится в городе. Сидим с супругой в квартире почти безвылазно, ночью кто-то пытался взломать дверь, но, слава Богу, обошлось... Наш Отдельный батальон две недели назад был вызван в Петроград. Встали на охрану Царского Села. Мне и ещё нескольким офицерам дан отпуск. А тут утром - вестовой с просьбой Его высокопревосходительства немедленно прибыть, даже авто прислал. Не знаете, случаем, зачем?
   - Пока знаю не больше Вашего, Павел Алексеевич. Генерал срочно вызвал, вот - примчался...
   Многоточие в разговоре ставит открывающаяся дверь в кабинет, откуда выходит довольно молодой для своих погон полковник. Судя по голубому Андреевскому кресту полкового знака - преображенец, а судя по Георгию 4-й степени и наградному оружию - вояка не самого робкого десятка. Раскланяться по всем правилам не удаётся потому, как Фёдор Артурыч в нарушение всех правил появляется в дверях и коротко бросает нам:
   - Зайдите!..
   В кабинете вижу озабоченного Бойко и успеваю только кивнуть ему. Потому, что генерал, не дав нам раскрыть рта, начинает задавать вопросы Воронову:
   - Павел Алексеевич, знаете ли Вы, каким образом размещены роты Экипажа в Царском Селе?
   - Так точно, Ваше высоко...
   - Прошу без чинов. - Генерал досадливо машет рукой.
   - Так точно. Первая и третья роты под командованием капитана 1-го ранга Мясоедова-Иванова охраняют сам Александровский дворец. Вторая рота с пулемётной командой - оборона подступов к Царскому Селу со стороны Петрограда. Это - почти четыре мили дороги от Пулково. Четвёртая рота с минёрами, телеграфистами и прочими специалистами задачи пока не имеет, стоит в селе Редьково-Кузьмино. Это в полутора милях от Александровки... Ваше высокопревосходительство, может быть, объясните, что случилось? Зачем всё это?..
   - Объясню... Час назад получено известие о том, что семья Императора захвачена и удерживается во дворце Гвардейским Экипажем под командованием Великого князя Кирилла Владимировича... Вот так вот, господа офицеры...
   Что-о?!!.. А-х-х-ренеть!!!.. Да ё...!!!.. Да твою ж мать!!!.. Даже матом не получается всё сказать!!!..
   - Я почти уверен, что Кирилл Владимирович хочет вынудить Императора передать власть ему. - Келлер выводит нас из ступора. Ну, да и правильно, рефлексировать потом будем!..
   - Каким образом он может это сделать? - Голос Воронова звучит хрипло.
   - Ну, для Вас-то, Павел Алексеевич, болезнь Наследника - точно не секрет? Под угрозой причинить мальчику... - Фёдор Артурович сжимает свои не самые маленькие кулаки. - Он заставит Николая Александровича признать указ о регенстве Великого князя Михаила недействительным и составить точно такой же в отношении его, Кирилла...
   - Теперь многое понятно!.. - Вскидывается Воронов. - И эта запутанная чехарда с отпусками, и сплетни среди нижних чинов...
   - Какие сплетни, Павел Алексеевич? - Генерал очень заинтересованно смотрит на лейтенанта.
   - Не придавал этому значения, думал, от безделья байки травят... Среди матросов ходят разговоры, что Великий князь Михаил Александрович хочет, пользуясь своим положением Регента, узурпировать власть и посадить на трон не Цесаревича Алексея, а своего сына Георгия. А в отпуска вне всякой очерёдности отправлены офицеры... как бы сказать... не ищущие милостей от Великого князя.
   М-да, весёлое кино!.. И чем дальше, тем больше обхохочешься. До слёз! Кровавых, блин!.. Что мы имеем? Имеем мы дворец, в котором засело две роты решительно настроенных матросов. Саму Семью охраняют, скорее всего, господа офицеры, лично преданные "царю Кирюхе", да и сам он где-то там же поблизости обретается... Имеем шоссе от Пулково, где сидит ещё рота с пулемётами. Имеем резерв в трёх километрах... А ещё имеем другие части и подразделения общей численностью...
   - Ваше высо... Фёдор Артурович, какова численность царскосельского гарнизона?..
   Келлер замолкает на полуслове, но вместо него отвечает Валерий Антонович:
   - Около двадцати семи тысяч штыков. В основном - пехота, запасники. Настроения неизвестны, я бы не стал на них рассчитывать, Денис Анатольевич.
   - Я не к тому. Упавший с дерева лист проще всего спрятать в лесу. - Сокращённо цитирую Честертона. - Я имею в виду, что появление десятка-другого солдат не будет слишком заметным событием...
   - Немедленно отзывайте всех своих диверсантов, что бы и где бы они ни делали! - Генерал сходу всё поняв, начинает распоряжаться. - Что ещё нужно для проведения операции?
   - Витебский вокзал наш?
   - Да. Бубликова и Ломоносова уже взяли, их эмиссаров на узловых станциях - тоже, МПС под нашим контролем.
   - Когда ближайший товарняк на Царское Село?
   Валерий Антонович начинает куда-то срочно названивать, Фёдор Артурыч тем временем подойдя почти вплотную, задаёт самый животрепещущий вопрос:
   - Какой у тебя план?
   Ага, знать бы ещё самому, какой у меня план!.. Пойди туда-хрен знает куда, сделай то-хрен знает что, но Семью привези в целости и сохранности...
   - У нас есть возможность очень быстро достать планы дворца, схему его охраны и обороны?
   Келлер в ответ только пристально смотрит на меня и отрицательно мотает головой.
   - Тогда и плана нет... Но ехать надо.
   - Ваше высокопревосходительство! Прошу разрешения отправиться вместе с капитаном Гуровым! - Воронов аж строевую стойку принял.
   - Не возражаю, господин лейтенант проходил обучение в батальоне, уровень подготовки соответствует предстоящим действиям. - Прихожу на помощь Воронову, тем более, что ещё один человек в группе лишним не будет.
   - Хорошо. - Генерал даёт "добро", промедлив с ответом чуть дольше, чем должен был.
   - Ближайший состав идёт через два часа с минутами. - Валерий Антонович наконец отрывается от телефонной трубки. - К тому времени Ваши люди должны освободиться.
   - Где они сейчас?
   - В Петропавловской крепости...
  *
   Стёпка Колодяжный был доволен несмотря на пронзительный сырой ветер, дувший с Невы. Наконец-то долгожданная оттепель сменила трескучие морозы. А ветер?.. А что - ветер?.. К нему, да к сырости он привык с малолетства.
   Совсем недавно забрили его в солдаты, и очень боялся Стёпка попасть на фронт. Вона скока мужиков вернулось в деревню кто без руки, кто без ноги, кто совсем контуженный, это если не счесть тех, кто вообще не вернулся. И говорили они, что германец окаянный такими снарядами швыряется, что в дырищу от него изба провалиться может по самую стреху, и ещё всякие ужасти рассказывали.
   Но повезло ему, попал в запасный пулемётный батальон Кольта, что в Петропавловской крепости стоит. Хотя, тут, конечно, тож не сахар. Зуботычины и ругань от "шкур"-унтеров такая, что и не на всяком заборе напишешь. Бесконечные шагания по плацу. Стояние во-фрунт на морозе. И их благородия, аспиды свирепые, даром, что огнём не пышут. И в город за всё время никого не пустили ни разочка.
   Но теперича - всё! Теперича лафа будет. Три дня шум в городе слышали, стрельбу там, то да сё. Никто ничего не знал, а вот потом писарёнок один, из купчиков, рассказал, что забастовки в городе, простой люд противу Царя за свободу вышел. А тот повелел их стрелять, да тольки просчитался. Солдаты, они ведь тож из простых будут, вместе с забастовщиками и пошли Царя скидывать. И они, пулемётчики, бы пошли, тока сволочи-пушкари пригрозили, что ежели что - они из пушек картечью в спины жахнут. Но сегодня и их приструнили. Раненько, сразу опосля побудки приехал тут один господинчик важный до коменданта ихнего высокоблагородия полковника Никитина. С ним о чём-то болтал полчасика, а потом митинг устроил, когда полковник на плацу всех выстроил. Сказал, что, мол, революция у нас, что власть взял какой-то там временный комитет, и что теперича все - свободные граждане России, а не как раньше было.
   Только обмишулился чуток господинчик этый. Ещё в казарме всю ночь судили, да рядили, и выбрали свой, батальонный комитет, свою власть, в смысле. И сразу опосля митинга этого и у офицеров наганы ихние поотбирали, и пушкарей в каземате закрыли вместе с самыми ненавистными "шкурами", остатние унтера ведь в комитете как-тось оказались, да охрану и поставили. А потом цейхгауз разбили, винтовки похватали и вся братва в город кинулась. Посмотреть, что там на белом свете творится, кто чем дышит. Едва ли человек двадцать оставили, чтоб за воротами следили и охраняли...
   Солдат невольно поёжился от резкого порыва ветра, задувшего ему за шиворот горсть снежинок с верха стены, затем поправил винтовку и огляделся по сторонам. По ту сторону протоки народ шастал, не так, правда, уж и густо, но на Кронверкский мост, что Стёпка охранял, никто не совался. Осознав собственную значимость, Стёпка ещё раз поправил винтовку и, с некоторым сожалением достав из кармана кисет с последней щепотью махорки, всё же решился скрутить цигарку и прикурить, спрятавшись в будке от вездесущего ветра. Обещал ведь дружок его Прошка и папирос притащить и фунфырик тож. Чтоб, значит, не был Стёпка обделённым. И остальным обещали. Может даже баб каких приведут. А чё? Свобода сейчас! Всё можно!..
   Высунувшись обратно, Стёпка чертыхнулся сквозь зубы, затушил только что закуренную самокрутку, поплевав на дымящийся кончик, и засунул обратно в кисет. Потом снова поправил вечно сползающий ремень винтовки и стал ожидать приближения гостей - через мост ехал шикарный легковой автомобиль. Когда он остановился прямо напротив Стёпки, из него вылезла довольно пёстрая компания. Хорошо одетый господин, крепко сбитый прапорщик при погонах и оружии, но с большим красным бантом на груди, двое солдат, тоже с бантами, державшими в руках непривычного вида винтовки, и ещё какой-то тип с длинными, давно не мытыми волосами в офицерской шинели без погон.
   - Здравствуйте, гражданин солдат! - Радостно восклицает хорошо одетый господин. - Поздравляю вас с падением ненавистного тирана и обретением свободы!
   Стёпка от неожиданности растерялся настолько, что в ответ смог только кивнуть.
   - Я - представитель Временного комитета Государственной Думы для водворения порядка в столице и сношения с лицами и учреждениями! У вас с утра уже был один мой коллега, теперь вот я привёз более детальные инструкции! - Представитель Временного комитета показывает Стёпке большой бумажный пакет, запечатанный сургучными печатями, и поворачивается к офицеру и солдатам. - Это - выделенная мне охрана...
   - А я - представитель революционного народа и слежу, чтобы здесь не наносилось вреда его интересам. - Неуклюже пытаясь "откозырять" и распространяя вокруг себя запах свежеупотреблённого алкоголя, объясняет немытый в офицерской шинели. - Во-он там подсел к ним в авто...
   - Не могли бы вы, гражданин солдат, провести нас к своему начальству? - Снова объясняет цель своего прибытия растерявшемуся Стёпке хорошо одетый господин.
   - ...
   - Послушай, братец, нам нужен твой дежурный начальник, чтобы он проводил нас к коменданту. - Спокойно и как-то даже ласково говорит прапорщик.
   - Дак эта... Вашбродь... Тама он, в крепости... - Стёпка начинает приходить в себя.
   - Поедем, проводишь нас, а то мы ничего тут не знаем, заплутаемся.
   - Дак эта... Не положено... Пост...
   - Да не бойся, я тут одного из своих оставлю. У меня ребята надёжные... Революционные... Иди, садись...
   Это было последней каплей, Стёпка ещё никогда в жизни не ездил на таких автомобилях. Он быстро обежал вокруг и сел на переднее сидение слева от водителя, который безразлично смотрел по сторонам, дожидаясь конца разговора. Один из солдат остался возле будки, остальные сели на заднее сидение, а патлатый представитель народа вскочил на подножку из-за нехватки места...
   Ехать пришлось недолго, наверное, минуты три. Когда авто остановилось, Стёпка, распираемый гордостью, забарабанил в калитку Никольских ворот.
   - Чё надоть? - В открытом маленьком окошке появился ещё один Стёпкин приятель Лёха.
   - Чё-чё! Да ни чё! Самовар через плечо! Открывай давай, тут из новой власти приехали до коменданта! - Стёпка ликовал, чувствуя приобщение к могуществу новых правителей.
   - Ага, разбежался! Как я тебе открою, ключи от ворот у Сысоева, а он в караулке спит! Велел не будить! Ты его знаешь - уж взгреет, так взгреет!
   - Простите, гражданин солдат, а кто такой этот ваш Сысоев? - Вступает в перепалку хорошо одетый господин.
   - Это - унтер наш. Он за дежурного остался, пока народ в городе гуляет. Офицеры-то по домам сидят. - Стёпка изо всех сил старается быть полезным прибывшим.
   - Алексей, голубчик, вы нам откройте и покажите, где караулка. Мы сами разбудим вашего унтер-офицера, и он не будет иметь оснований на вас злиться!
   С той стороны раздаётся лязг железа, калитка открывается и бдительный караульщик пропускает всех внутрь, притормаживая, тем не менее, Стёпку.
   - Ты эта... Тут посмотри, а я дальше провожу...
   - Вот-вот, я тоже здесь останусь, покурю на свежем воздухе. - Поддерживает идею патлатый, доставая из кармана шинели пачку папирос. - Угощайся, братец, не стесняйся. Да бери, бери ещё парочку. Нелегка солдатская доля, да?..
   Прикуривая от спички, поднесённой тем же участливым собеседником, Стёпка краем уха вдруг слышит какую-то возню за воротами, но в тот же миг ребро ладони патлатого сильно бьёт его по шее и Стёпка проваливается в темноту...
   Спустя минуту раздаётся скрежет замка и тяжёлые створки ворот, не торопясь, начинают распахиваться. "Патлатый", стянув с бритой головы парик, вытягивает из-за пазухи и надевает папаху, затем оттуда же появляется красный шарф, которым он начинает размахивать над головой, повернувшись к Кронверкской набережной.
   - Ильюха, сигнал! - Из-за ворот доносится голос прапорщика.
   - Даю, Кот, даю! - Шарф продолжает реять в воздухе...
   Через минуту на набережной появляются два грузовика с красными флагами, битком набитые солдатами, их сопровождает казачья сотня. И только очень внимательный взгляд может отличить малиновые лампасы уральцев от красных донских. Колонна проезжает мост и втягивается в ворота крепости...
  *
   Что бы там не говорили, а птицы и животные, всё же, обладают хорошей памятью и способны обмениваться информацией внутри своей стаи. Настал день, когда взбалмошные сороки и вороны снова увидели человека, всегда нёсшего им смерть из палки, изрыгающей огонь, дым и разящую дробь. Быстро поделившись этой новостью с бродячими собаками, они на всякий случай убрались подальше, оставив, как водится, несколько наблюдателей из числа самых шустрых пернатых. Прошёл день, второй, третий, но ОН не появлялся. Постепенно радостно каркающие и всё более наглеющие стайки пернатых оккупировали все деревья вокруг Александровского дворца, находя себе пропитание "от щедрот царского стола"...
   Николай страдал... Боли в изуродованном ожогами лице, в правой руке, лишённой двух пальцев, в повреждённых связках в колене, несмотря на все старания небольшой армии медиков, возглавляемых общепризнанным кудесником академиком Павловым, не исчезли до конца, и периодически напоминали о себе изнуряющими приступами. Он старался терпеть эти муки, но сил надолго не хватало. И тогда оставалось последнее средство - инъекции морфия и алкоголь. Одурманенный ими, он бесцельно ковылял по коридорам дворца и лишь изредка, уступая слёзам и мольбам любимой Аликс, выходил на воздух. Исчезли мечты и желания. Стали недоступны былые увлечения колкой дров, прогулки на велосипеде и лыжах всей семьёй, былая страсть к городкам и гантелям. Даже папиросы с любимым турецким табаком вызывали боль в неправильно сросшихся губах, разорванных при взрыве огнемёта.
   Оставалась одна мысль, а точнее приговор, который он, считавший себя ещё совсем недавно "Хозяином земли Русской", вынес сам себе - не нужный никому калека... Почти никому. Аликс и дети уже привыкли к его новому обличью, но, всё же, он несколько раз ловил их взгляды, когда они думали, что он их не видит. В глазах были жалость и страх. И Мама, когда приезжала навестить, испуганно отводила глаза. Николай и сам не мог без содрогания смотреть на эти уродливые, бугристые шрамы. Хоть из помещений, где он обычно бывал, и убрали все зеркала, но его изуродованное лицо могло глянуть на хозяина и с полированной поверхности серебряного подноса, и из глубины книжных полок, закрытых стеклянными дверцами...
   Но это - семья, самые близкие, родные и любящие его люди. А вся остальная Россия отвернулась от него. Теперь у всех на слуху был Регент Империи Великий князь Михаил, его, Николая, младший брат. Доверчивый, легкомысленный и иногда бесшабашный Мишкин вдруг в мгновение ока превратился в сурового и иногда, по всеобщему мнению, излишне жёсткого правителя. Во всяком случае, не стал внимать доводам старшего брата, что сначала надо окончить войну, а потом уже бороться с инакомыслием. На фронте дела у него пошли удачно, одна Барановичская операция чего стоит, хоть и докладывали Николаю немногочисленные оставшиеся преданными люди о том, что требованием немедленно развернуть Гвардию в помощь Келлеру, Михаил чуть не довёл старика Алексеева до апоплексического удара. А сейчас собирается таким же гусарским налётом навести порядок в забастовавшей Столице. Дай Господь ему в этом удачи!.. Он, Николай, уже не может ничего сделать и ни на что повлиять. Ему остаётся до конца дней своих только терпеть боль и молиться.
   Как-то незаметно он привык почти весь день проводить в своем старом рабочем кабинете и частенько оставался там же на ночь. И всё чаще во время бессонных ночных бдений в кабинете его посещала мысль о самоубийстве, и тогда он доставал с полки спрятанный за книгами револьвер, позаимствованный из оружейной коллекции. Искушение было велико! Одно нажатие на курок и исчезнет всё - боль, душевные муки, чувство собственного бессилия и затягивающее, как омут, отчаяние. Последним барьером оставалась лишь искренняя вера в Бога и отвращение к страшному греху самоубийства. Но всё чаще и чаще револьвер оказывался на столе и, подобно магниту притягивал к себе. Спасло только чудо - в очередной раз потянувшись за оружием, Император неловко, левой рукой, свалил на пол книгу. И строчка на открывшейся странице, как током ударила по нервам!..
   "Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя"!..
   Ночь снова была бессонной, но ниспосланное свыше откровение придало сил. Пусть он перестал быть Императором, но остался Мужем и Отцом! Нежно любимая Аликс, дочери, Алёшка, его долгожданная надежда и наследник! Отныне он будет жить ради них!..
   Так он думал ещё вчера утром. Но Господь, сниспослав откровение, тут же дополнил его испытанием... Для Николая не было секретом, что Фамилия не любит ни его, ни Аликс. Что все эти дядюшки и прочие родственники в открытую составляли "русскую Фронду". Но он и не подозревал, что человек их круга, в чьих жилах текла кровь нескольких поколений Романовых, способен на такое!..
   Великий князь Кирилл Владимирович прибыл со своим Гвардейским экипажем в Царское Село, объяснив свои действия волнениями в Столице и необходимостью усиления охраны Императорской резиденции. Между ними никогда не было близких отношений, но в тот момент Николай был благодарен своему кузену... Который чуть позже объявил его с Аликс арестованными, а девочек и Алексея - заложниками. И, чтобы спасти своих детей он, Николай, должен отменить указ о назначении Михаила Регентом и на его место назначить Кирилла!
   Запертый, как узник в подземелье, в своём кабинете, Николай всё это время молился, надеясь, что Господь подскажет правильное решение, но Небо было глухо к бывшему Императору...
  *
   Хоть планы дворца, считавшиеся супер-пупер секретными достать Фёдор Артурыч не смог, но информационную поддержку операции оказал достаточную. Через нашего давнего знакомца доктора Водкина, ныне успешно занимавшегося физиотерапевтическим и аптечным бизнесом в Царском Селе. Затюканный ранее злопыхательством и интригами коллег по службе и поимевший на этой почве тесную дружбу с различными спиртосодержащими жидкостями, доктор после реабилитации в Институте и регулярного воздействия мягких и незаметных женских чар со стороны внезапно обретённой супруги изменился до неузнаваемости. В большей степени это выразилось в проявившихся способностях заводить нужные знакомства и по крупицам собирать и анализировать информацию, поступающую от многочисленных пациентов из числа дворцовой бюрократии во время сеансов лечения. Информацию очень нужную для нас, поскольку являлся теперь Евстафий Иванович кем-то вроде резидента, нашими глазами и ушами в Царском Селе. Мы ещё только собирались в дорогу, а "волшебная птица радива" шифрованным сообщением уже начирикала ему, чтобы встречал гостей, которые будут разбираться в вопросе кого можно брать в заложники, а кого - нет. И, соответственно, - кому это дозволено, а кому и поплохеть может от такой наглости.
   До заветной аптеки добрались просто и незатейливо. Как только показался ипподром, спрыгнули с товарняка и дошагали по шпалам до начала дач, по пути надевая "камуфляж". Воронов так и остался лейтенантом, я превратился в поручика, а остальные бойцы сменили свои любимые погоны с вензелями "ОН" на разношёрстные, но с триколорными шнурами вольноопределяющихся, дабы не возникало вопросов, почему это нижние чины внаглую шастают по городу. Пройти надо было всего ничего, две улочки, но в целях конспирации разбились на мелкие группки по три-четыре человека. Любопытные вряд ли обратят пристальное внимание на это безобразие. Подумаешь, кучка вольнопёров в аптеку ломанулась. Наверное, веронал от нервов закончился, или кто-то по свежему "препарату 606" истосковался. Не на фронте же, дело-то оно житейское, с кем не бывает...
   Елена Александровна, она же - мадам Водкина, сразу занялась обогревом и питанием личного состава, с некоторым даже удобством расположившимся в двух пустующих комнатах, а мы с Вороновым сразу же пошли побеседовать с доктором...
   Доктор знал меня лично, а по поводу Воронова ему, как я понимаю, радировали, так что обошлись без слонов, идущих на север и тридцати восьми утюгов на подоконнике.
  - Итак, господа офицеры, докладываю вам всё, что мне известно по этому вопросу. Сегодня рано утром ко мне пришла связная из дворца, одна из барышень, работающих на кухне. Отмечу сразу - именно она должна была передавать сообщения от горничной императрицы Анны Демидовой, которая помимо своих прямых обязанностей тесно общается с Великими княжнами и Наследником. Прошу не удивляться, господа, действия на этот случай были оговорены заранее академиком Павловым. Так вот, вечером, после ужина Демидовой удалось незаметно передать записку, насколько я понимаю, от Великой княжны Ольги Николаевны. - Доктор, закончив длинное вступление, передаёт мне мятый клочок бумаги. Читаю строчки, написанные торопливым прыгающим почерком: "Нас держат в плену. Кирилл Владимирович угрожает Папа и Мама, требует отдать престол ему. Сообщите генералу Келлеру".
   - Это - почерк Ольги... Николаевны... - Негромко произносит стоящий рядом Воронов.
  
   - Помимо этого доступ в общие комнаты и опочивальни Императорской семьи ограничен, в коридорах дежурят офицеры Вашего, Павел Алексеевич, Гвардейского экипажа. Простите... Выход из дворца запрещён. Сам дворец оцеплен, везде матросы с винтовками...
   - Простите, Евстафий Иванович, что-нибудь известно об охране? Где, кто и сколько? - Пора переходить к делу, а не тянуть кота за бубенчики.
   - Не торопитесь, Денис Анатольевич! Во дворце те матросы, кто стоит в оцеплении и те, кто уже сменился. Все они находятся на первом этаже...
   - Подвахта... - Бормочет про себя Воронов.
   - На втором этаже дежурят только офицеры... Павел Алексеевич, Вы больше должны быть в курсе, сколько их там.
   - ... Всего - одиннадцать. Во дворце можно использовать человек семь, не больше. Остальные должны следить за нижними чинами. Но это - из Экипажа. Кирилл Владимирович мог привести с собой ещё кого-нибудь.
   - Кого и откуда?
   - Замечал его несколько раз с какими-то гвардейцами. Полки разные. Возможно, свёл знакомство с ними, служа при штабе Верховного главнокомандующего.
   - Хорошо, будем считать - две смены по шесть человек, вряд ли больше. Чем вооружены?
   - Штатно... - Воронов задумывается. - Нет, эти оба в отпуске... У всех - наганы и кортики.
   - Евстафий Иванович, а как Вашей барышне удалось выйти за пределы охраняемой территории? - Теперь интересуюсь у доктора.
   - Сделала так, как и договаривались. Сказалась больной, подняв себе температуру...
   - Капля йода на рафинад? - Вспоминаю классику школьных отмазок.
   - Нет-с, голубчик. - Доктор смотрит на меня немного удивлённо, затем раскрывает тайну. - По три столовых ложки соли в чулки и походить часок-другой... Доктор Боткин констатировал высокую температуру, её обыскали и отправили от греха подальше - Цесаревичу нездоровится, подозрение на корь. Хорошо, что Иван Петрович уже давно всем прививки сделал... Барышня сразу пришла ко мне.
   - Понятно... Через ворота нам ходу нет, давайте думать, где можно незаметно просочиться за периметр. Евстафий Иванович, у Вас нет хотя бы приблизительного плана местности?
   - Есть. Но, прошу Вас, Денис Анатольевич, выслушать меня до конца, прежде, чем примите своё окончательное ВОЕННОЕ решение. - Доктор немного обиженно выделяет интонацией предпоследнее слово. - Я уполномочен сообщить вам, господа, следующее... После событий тысяча девятьсот пятого года по приказу Императора были начаты секретные работы по устройству подземной железной дороги. Она должна была соединить Александровский дворец с Императорским павильоном на станции, чтобы в случае чрезвычайных обстоятельств Семья могла незаметно... эвакуироваться.
   - Откуда у Вас такие сведения, доктор? - С сомнением интересуется Воронов. - Слухи ходили, но конкретно никто ничего не знал.
   - И не мог знать. Секретность была высшей степени...
   - Тогда откуда Вы это знаете?
   - От генерал-майора Цабеля. Командира Собственного Его Императорского Величества железнодорожного полка. Фёдор Артурович прислал мне его ответ на запросы сенатора Гарина, который занимался строительством и Великого князя Михаила Александровича...
   - И что, по ней можно добраться до дворца? - Возбуждённо вопрошает Воронов.
   - К сожалению, информация неоднозначная. Он посылал доверенных офицеров проверить состояние дороги. Тоннель местами подтоплен, кое-где - выше человеческого роста. Более того, одного из них ударило электрическим током, видно провода подмокли. Вывод - использование невозможно.
   - Тогда зачем Вы нам об этом рассказываете?
   - Затем, чтобы при эвакуации Императорской семьи Вы не совершили ошибку и не полезли в опасный тупик, если Его Величество предложит этот путь. Но есть другой вариант... От Дворца есть отдельный подземный тоннель к гаражу. Его Величество не раз пользовался им, он любил бывать в мастерских.
   - А эта информация откуда? - Теперь уже я опережаю Воронова.
   - От того же сенатора Гарина. Личный шофёр Императора Адольф Кегресс подтвердил мне это. Естественно, после вручения... скажем так, верительных грамот.
   - Насколько ему можно верить?
   - Думаю, что можно. Кегресс предан Императору, имеет чин прапорщика, принимал присягу. Я уже имел с ним беседу, он согласен содействовать. Я сейчас ему телефонирую, где-то через час он будет здесь...
   Ну, господа гвардейские моряки тоже присягу принимали, а теперь вон к Кирюхе переметнулись. Ладно, будем посмотреть. Если сдаст и приведёт в засаду... Примем кое-какие меры предосторожности, мало не покажется. Если что - будем прорываться в открытую, там не так уж и далеко. Штабы штурмом брали, чем дворцы хуже? Прошлый раз Зимний брали, теперь - Александровский на очереди. Переколотим там немного мебели и посуды, думаю, - простят и не осудят...
  
Оценка: 6.73*59  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"