Аннотация: Три человека, идущие когда-то рука об руку, потеряли друг друга и рассеялись в полутьме ежедневной рутины. Внезапная встреча вернет в их жизни свет и лучший путь.
Миллионы не слышат друг друга,
Миллионы не слышат себя,
Пробегая без счета по кругу
И без мыслей друг друга топя.
Вопрошая друг к другу, к супругу -
"Ты зачем погубила меня?
Мое время, ты где?" От испуга
Только больше себя торопя.
Парень шагнул в тень, на краю которой провел уже пару часов, когда услышал мелкие и неуверенные шажки за углом. Рыжий свет фонаря обеспечивал только квадратный метр под собой, вокруг же царила полутьма. Бетон, старье, пустота и какие-то жесткие, прямые, как палки, травы без запаха -- все, что смогли здесь выжить -- и не стоило это разглядывать более пристально.
Расщелина между домами стала прибежищем для следящего не впервые, много вечеров он провел здесь, но скоро решится сделать шаг к свету. Только не сегодня.
Походка по звуку больше походила на марш или чечеточные па. Прихрамывая на ножку, девушка производила больше шума, чем, казалось, могла издавать такая малютка. Миниатюрность не скрывала ее возраст: слишком громкими были хрупкая одышка из-за полноты, клокотание прокуренных легких, привычное заглатывание алкоголя, который искал путь назад. Волосы до плеч малютка не собирает - тонкие и рыжевато-бледные, они обрамляют крупные щеки, самую выразительную часть лица. Фигура, несмотря на объемы, стянута одеждой слегка из другого времени, и казалось, что девушка полнела в этой мини и кожаной куртке. Но нет! Парень видит, она льстит себе каждый день меньшим размером от положенного в новом комплекте от приятельниц с таким же размером и вкусом.
Оставив шлейф из тяжелых духов, перегара, дыма и своего кислого запаха, девушка привычно покинула двор под стук двери. Дома она разогреет уже высохшие и вонючие со вчерашнего дня макароны на густом неочищенном растительном масле, потаращится в телевизор и ляжет, чтобы так же закончить следующий день. Она должна себе счастье, хоть такое -- и плевать на остальное.
Парень вышел из тени и вернулся к себе. Длинные волосы и длинный нос, высокий он сам. Только фонарь на столбе видит его худой силуэт по вечерам, в полутьме. Желтый свет ловит такое же бледное, желтое лицо. Футболка начала рваться, придется заменять -- потянул, когда выходил, в рефлекторном ответе на рявканье из-за потолка. Комнату он сразу же защитил звукоизоляцией от вероломства соседей, прихожую -- нет. Он и старые джинсы пахнут дешевой чистотой, он аккуратен, но это не для себя. Он должен быть внимательным.
Желтый свет фонаря краем тусклого света выхватил грузные фигуры нескольких полицейских, проходящих ради порядка этим безрадостным для глаз маршрутом. Наигранное веселье не могло заглушить чувство беспокойства, всякий раз растекающегося под синей формой в этих кварталах. Наш легкий парень из их числа выделялся и чувствительностью к таким важным внутренним сигналам, и еще живым рефлексом не игнорировать нервную щекотку, сопровождающую его в опасные моменты или в опасных местах. Новичок, он не относился с должным пиететом к своим более опытным коллегам. Почтение было вытравлено из него вместе с последними детскими ожиданиями. Они оставались вместе с ним вплоть до первого после шумного и веселого празднования свадьбы взрыва истерики новоиспеченной супруги. Молодой муж понимал её, но не хотел продолжать это делать, искать оправдания такому нездоровому сосуществованию. Иногда он проходил их прежними маршрутами с чувством горечи и отказывался признавать, что что-то столь чудесное может стать ежедневным кошмаром в его жизни. Чувство долга не позволит ему оставить жену и все, что у них было, близость когда-то родных друг другу людей, хоть и чужих теперь. Мимо застывшего полицейского в такие минуты проходили парочки в общих "экипажах" из приятного волнения и надежд вроде тех, что несли и его самого прежде. Он должен почтить свои мечты и исполнить долг.
Опустилась темнота, но даже в ней был какой-то шелест, возня, неуверенные шаги и постоянный гул. Всходила луна и вытаскивала из постелей ее вольных и невольных последователей, подавляла своей яркостью и холодным присутствием. Девушке было все равно, ей было не до луны. Полицейский давился влажным воздухом рядом со своей спящей истеричкой. Парень смотрел во сне на холодный свет через щелки в прикрытых веках и видел пустыню - только песок и почти белый свет неба. Ноги его все глубже погружались в массу песка, тысячелетняя пыль не поглотила целиком только благодаря умению сознания вовремя прервать дурной сон. В реальности такое умение очень бы ему пригодилось.
- Ты должна это увидеть, все наши в шоке! Твой бывший притащил в наш бар свою новенькую девицу. Она тебе в подметки не годится, дура какая-то. Сидит и улыбается.
- Да ты что, ну я буду попозже. Хочу удивить. Увидит, что упустил.
Девушке не впервой брать быка за рога. Подружки ее тоже бывают полезными. Да и выпить есть с кем. Что нужно нормальной девушке? Сейчас все будет - придется поковырять остатки любимого лака, зайти за шмотками покруче и она в ажуре.
Она выльет на неё коктейль, когда та ей нахамит в ответ на справедливый наезд. Бывшенький тогда не с мокрой курицей уйдет, тем более, она так для него старается. Для них обоих. Она сделает все, чтобы они снова были вместе, она хочет победить.
- Ты опять не можешь подать, мусор? Я же сказала, где лежит тряпка! Сволочь какая! Если бы знала, что ты...
- Что я - что?
- Что ты идиот такой!
- Я идиот, - сказал он тихо, - я тоже ничего не знал. Мне пора.
Он надел форму и ушел с ощущением, что это не закончится никогда, и будь с ним другая, его будет будить такой же гнев жены, которая "только легла и тут ты со своим будильником". Этот гнев выталкивает его, как порыв ветра, так, что он давно не слышал сначала сигнал будильника. Чувство дрожи и нехорошего предчувствия было с ним постоянно, когда он был со своей женой. Когда-нибудь его раздавит пресс подушки, воли начальства или груз долгов, это только вопрос времени. Когда мир из почти вертикального состояния перевернется всем весом и выжмет из него дух.
Парень проснулся во время обеда остальных людей, на которых он давно перестал ориентироваться. И не мог, даже когда пытался. Нельзя быть такими разными и пытаться жить одинаково, это как нашему человеку пытаться натянуть костюм, пошитый на китайца. Ты не живешь рамками большинства - тебе не положен такой костюм.
- Ну и не надо мне натягивать на себя чужой костюм, как чужую кожу, я рожден рядом с вами, но рос всегда другим, и я принесу пользу не так, как вы ждете того и не так, как вы хотите. - Парень улыбнулся и выключил диктофон. Зазвонил телефон - снял трубку:
- Да, дорогой агент, твой автор на связи.
- А по-имени, по-человечьи, можно? Редактор ждет твой рассказ, на этот раз готов вовремя?
- Почти готов, - сказал в микрофон парень и улыбнулся про себя в предвкушении, - можешь передать, что все будет вовремя.
Про себя парень добавил, что он делает все, что следует, вовремя.
Творцы гениальны благодаря своей одержимости идеями, а не благодаря следованию графикам, не в попытках догнать исчезающий циферблат.
Что, если с исчезновением циферблата исчезло материальное представление времени людьми? Что мы потеряли, что обретем без этих стрелок, толкаемых неумолимо, пока батарейка в часах не сядет? Перед глазами галочка показывает четверть первого, а цифровой экран - числа из рядка пикселей - что, если мы станем мыслить в одной плоскости? Что, если когда-то необходимость завести часы давала нам что-то еще?
Этот по-осеннему тусклый день сменился ранними и темными сумерками, заработал и желтый фонарь. Хмурое сегодня небо не позволило и луне пробиться сквозь завесу туч.
Что для ума ожидание? Парень стоял в закутке между домами, где даже вытянуть руки не мог, но оттого не чувствовал себя неуютно. Ум следил за звуками шагов, по которым узнавал, что идет не она; ум вел неспешный разговор, составляя тропинку, по которой автор сопроводит читателя в своей истории. Память отрывками выбрасывала кадры из прошлого на поверхность сознания: вот ветер в похожий вечер однажды раздул и без того растрепанные жидкие светлые волосы, кинул на них сухой и свернувшийся коричневый лист. Вот девушка, еще не отягощенная своим непростым опытом, легко побежала прочь. Вот он, длинный и тощий ребенок, тянет руки вслед, но никто уже не видит его.
Что для долга мелкие дела хмурого дня и таких же хмурых людей? Слова слились в монотонный речитатив, потому ли, что был затяжной дождь или это его слезы капали внутри, будто он пустая пещера с озером. Озеро накрывало горячую душу, превращалось при соприкосновении с ней в пар, оседая на темном своде, и тяжело опадало обратно по капле с гулким всплеском. Близилось время обхода.
- Мы с коллегами отойдем по делам, сегодня тебе самому идти по району.
- Как же не по уставу?
- Сам понимаешь, праздник есть праздник, начальство все и утрясло. Будь здоров.
Служба есть служба.
Полицейский проходил по улице, примыкающей к нашему двору, как делал это обычно, только теперь один. Нет обычной мусорной болтовни.
- Куда ты, тропинка, меня привела? - Сказал нараспев и подумал, что песня совсем не о нем. Ведь без "милой принцессы" он мог бы жить. Себе бы ни за что не признался, но тайком уже решил, что к этой женщине придет только за вещами, когда будет готов.
Противный желтый фонарь под сопровождение хлопка двери поймал в сферу своего влияния приземистую фигуру нашей девушки. Слегка покачиваясь после нескольких бокалов привычного винца, разряженная в еще более откровенный наряд, чем обычно, она привлекла внимание полицейского. Обыкновенное зрелище не особенно его тронуло, он только подумал, стала бы его новая жена производить такое буквально неприятное впечатление, или, как повелось, она будет травить душу наедине, а при людях выглядеть пристойно. Сможет ли он выбрать такую девушку, которая хотя бы откровенна в своей жизненной позиции? Напряженно полицейский зашагал дальше привычным маршрутом.
Полицейский уже прошел дальше, мимо дома со странным закутком, но тут сдавленный крик прервал его на середине мысли и пути. Ощупью убедившись, что все на месте, побежал на звук. Его встретил пустой двор, и никуда девушка деться не могла - хлопка дверей подъезда не было слышно - только зачем-нибудь она могла забиться в щель между домами, узкую и абсолютно темную.
Готовый увидеть что угодно, блюститель порядка направился с фонариком к расщелине. Как назло один, как по нотам. Вчетвером без происшествий, а тут...
- Наташа! - шагнул к девушке парень-писатель, вытянув руки в успокаивающем жесте.
- Чтоооо?!
Парень бросился к девушке и только после ее вскрика зажал ей рот ладонью. Не успел, вот дурак. Она решила, что он грабить собрался ее или что? Сколько раз он перебирал в голове варианты, как к ней лучше всего подойти и начать разговор, а тут, как назло, мимо только что полицейский прошел и мог их услышать.
- Я только поговорить хочу с тобой, неужели ты не узнаешь меня? - смущенно сказал писатель, оттаскивая девушку за собой, обратно в тень.
Смутно напомнившие о чем-то интонации Наташа теперь разобрала и нерешительно спросила:
- Алексей? Не может быть, чтобы ты, столько лет прошло. Я слышала, что ты уехал.
- Как я мог не вернуться, хотя не следовало вовсе уезжать. Я не мог себе и дальше позволить молчать, я сейчас...
- Отпусти ее и руки вверх, чтобы я видел! - Полицейский застал девушку все еще крепко прижатой к телу тощего, но явно опасного типа.
Фонарь выхватил из темноты продолжающееся движение, Алеша доставал руку из кармана и всех участников происшествия оглушил и ослепил выстрел. Затем последовал долгий крик, резко прервавшийся, и на всех навалились темнота, тишина и оцепенение.
Тишина стала из обычной такой звенящей и страшной, какой бывает, когда в соседское дерево сразу за окном бьет молния.
- Алексей! - снова взвыла Наташа.
- Не кричи, баба! - для полицейского это был первый выстрел не по мишеням.
- Витя? - Наташа проморгалась - оказалось, что она успела выдать порцию слез, - Это правда ты?
- Наташа?
- Это Алеша...
- Немцов?!
- Я еще здесь и я до сих пор Немцов. Ты мне руку прострелил совсем зря, Виктор. Сколько лет и зим, а отношение у тебя к одноклассникам все такое же. Спасибо, что живой остался.
- Живой, - повторила еще плохо соображающая Наташа.
- Вот тебе история, - сказал молодой полицейский Виктор, - Алексей, расслабься, сейчас все будет, жгут наложу, я вызываю скорую, сейчас!
- Ааа...! - взвыла девушка.
- Наташа, тебя не задело ведь? Все в порядке?
- Да... Но чтобы вас всех!
Из подъезда повалили жильцы, гомоня и угрожая то ли всех поубивать, то ли гнать до Марса.
- Так ты что хотел мне сказать? - улыбнулась Наташа, глядя на обоих мужчин, но видя мальчиков, с которыми когда-то вместе гуляла и сидела из одной партой. - Что по одноклассникам скучал?
- Что скучал по тебе. В кармане диктофон. Послушай...
Желтый фонарь и через год был такой же тусклый и невзрачный, только день был совсем другой. Расходились с празднования помолвки от Наташи и Алексея друзья через старый двор, полицейский Виктор шел со счастливым лицом, под руку с подружкой невесты. Пробужденные заботливые руки вырастили красивый цветник под окнами, другие поставили красивые скамейки. Лампочка, провисев долгие годы и уцелев после всех событий, тут вдруг не выдержала и лопнула. Подружка невесты пошатнулась - Виктор подхватил ее - и тихий, радостный смех озарил темный двор. Новая лампочка осветит двор ярче и шире старой.