И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его

воевали против дракона, и дракон и ангелы его

воевали против них, но не устояли, и не нашлось

уже для них места на небе. И низвержен был

великий дракон, древний змий, называемый

диаволом и сатаною, обольщающий всю

вселенную, низвержен на землю, и ангелы его

низвержены с ним.

(Откр. 12:7-9)

Белый, нетронутый лист поглощает. Растворяюсь в его белизне. Распадаюсь на атомы в его пустоте. Жажду именоваться сочинителем. Хочу творить. Из вакуума создавать атмосферу, героев, давать им имена, учить думать и изъясняться, позволять любить и ненавидеть. Делать счастливыми. Мое воображение - это микровселенная. Оно беспредельно велико и при этом невидимо. Я Демиург. Строитель. Закрываю глаза, и на листе начинает проявляться новый, доселе не виданный мир, формирую его из мельчайших частиц - букв.

Готовая рукопись лежит на столе. Пахнет чернилами. Мгновение, и она обращается книгой. Мое творение читают, мои рассказы нравятся людям, я писатель! Раскинув в стороны руки, отрываюсь от земли и начинаю парить. Я счастлив.

Звонок в дверь безжалостно обрывает мой восторженный полет. Открываю глаза и вижу перед собой пустой лист. Жестокая реальность неугомонным звоном требует открыть дверь и впустить. Хватаю сумасшедшую птаху, мое воображение, за длинный хвост и с силой бросаю на пол. Как же ты глупа, птичка, и как легка.

Хожу по квартире, словно зверь в вольере. Упираюсь в стену, разворачиваюсь и направляюсь к другой стене. Тянет туда, куда нет прохода человеку. Не пускает стена, неприступная, каменная. Она здесь не просто так. Знаю - за стену нельзя. Но только там есть то, что способно мне помочь. Стена бескрайняя, глухая, но у меня есть ключ - фантазия. Закрываю глаза, и она легко превращает камень в воду. Кажется, что подошел к черте, прозрачной и мокрой. Стена ледяной воды разделяет миры своей тихой рябью. Граница, разъединяющая мироздание, добро и зло, надежду и безысходность, - она прозрачна, но отражение нашего бытия не дает увидеть тот иной мир. И нет никакой возможности просто так туда заглянуть. Что может заставить меня перейти эту черту? Что ожидает меня там? Что удерживает здесь? Почему меня туда так влечет, и животный ужас не в силах остановить эту чудовищную тягу. Мысли изводят. Не дают отдохнуть. Кто - то внутри требовательно нашептывает, тянет в неизвестность. Закрываю глаза и пытаюсь разобрать слова. Непонятные слова закручиваются в спираль, усыпляют.

Вдруг ужас морозным инеем лег на мои кости, я, наверно, не заметил, как сделал шаг. Видимо, потерял равновесие и оступился. Стало так невыносимо холодно, вот и догадался, что случайно зашел за грань. Решил выскочить обратно, но, не приметив, как входил, не знаю, в какую сторону выпрыгивать. Сделал шаг назад - и вышел из водяной стены, огляделся и понял, что я не в своей квартире. Мгновенно осознав ошибку, снова прыгнул в застывший водопад, но, выскочив с другой стороны, опять оказался в чужом месте. Ринувшись назад, больно ударился лбом. Окаменела, дороги назад нет! Чертова стена! Ведь я ее придумал, это аллегория, не более. Как она вдруг материализовалась, и почему я так легко принял ее появление? Сознание затуманено, иначе б я уже сошел с ума от ужаса. Обхватил голову руками и присел на корточки. В груди так тяжело, так плохо. Холод обволакивает нутро, и чувствую каждый свой орган лучше, чем ощущаю себя снаружи. Почти не чую рук на лице, зато омерзительно остро осязаю сосуды, питающие кровью почки. Мысли текут медленно, как кисель. Вот уже и думать ни о чем не хочется. Страх сменяется холодным покоем.

Знаю это место. Это призрачный город. Уже очень много лет, редко, но приходят сновидения, в которых я живу здесь. И вот, преодолев невидимую преграду, вдруг из реального мира попадаю сюда. Сейчас оказался в огромной квартире. Она мне знакома. Помню большие залы, высоченные потолки, знаю, какая здесь болезненно гипертрофированная ванная комната. Вообще эта квартира очень странная. Чужая, огромная и запущенная. Очень необычно чувствовать себя в месте, которое является сновидением. Многое здесь знаю, но сейчас все иначе, все реально. Во сне как будто пролетал по комнатам, изучал обстановку и предметы визуально, как-то вскользь, словно брезгуя прикасаться к чему-либо. Сейчас же чувствую ногами холод потертой плитки и могу трогать предметы. Веду ладонью по шершавой стене. Чувствую запах. Пахнет прелой листвой. Пустотой, сыростью, и еще этот дух; так пахнет, когда в церкви отпевают покойника. Пахнет утратой, как будто потерял близкого человека. Пробую ощутить, кто я здесь, какое у меня настроение. Вдруг осознаю, что я и есть эта потеря, здесь один, а там меня потеряли. И стена вовсе никуда не пропала. Я по ней только что провел рукой, она холодна и неприступна. Это врата, я прошел, и они закрылись.

Подошел к стеклянной двери, открыл ее и вышел на просторную лоджию. Словно надстройки на линкоре, эти лоджии ступенями уходят к вершине здания. А я, как капитан, подошел к ограждению и взглянул вдаль. Еще раз убедился, что знаю об этом месте очень много. Как будто провел здесь детство, а потом уехал и вернулся только лет через тридцать. Я нахожусь в высоком доме, который еще и стоит на холме. Впереди за серой лентой дороги и зеленой лесопосадки развалилось черной тушей море. За чистой, ухоженной лесополосой с сочными зелеными листьями вырисовывались нежные, желтые барханы. Море теплое и почти всегда волнуется. Обитающие здесь сонные люди радостно отдаются воле его соленых нежных лап - волн. Иногда оно увлекается и, не сумев сдержать свою мощь, заливает барханы и деревья, даже подбирается к раскаленному асфальту дороги, желая его немного охладить, но никогда не переходит этот серый рубеж. Я смотрел и не мог насмотреться, вдыхал прохладный напор воздуха, идущего от моря, и не мог им насытиться. Воздух был таким густым, что, казалось, его можно откусывать и, не жуя, с огромным удовольствием проглатывать. На горизонте оранжевая громадина-солнце устало и медленно присаживается в свою необъятную, прохладную купель. Шипит и расслабляется, а белые облака полупрозрачным нимбом обрамляют его круглый лоб. "Господи, как красиво", - произношу вслух, и мои слова резко обрывает жесткий удар. Стеклянная дверь за спиной захлопывается с такой силой, что разлетается брызгами осколков.

- Не упоминай его имя всуе! - доносится до меня знакомый голос. Этот голос я не слышал лет двадцать, но сразу узнал, и мурашки побежали по телу. На прогретой за день лоджии вдруг стало так нестерпимо холодно. Я тяжело выдохнул струю пара, словно секунду назад затянулся сигаретой. Не хочу его видеть. Это настолько неправильно, это так жутко.

Он лежал на большом, длинном столе, расположенном посреди зала. Лежал на спине, руки сложил на груди. Я зашел в комнату, и кубики закаленного стекла больно впились в голые ступни. Но мне было не до этого. Не отрывая глаз, смотрел на него. Он был таким же, как в детстве, худым и длинным, с жесткими волосами соломенного цвета. Слегка приподняв голову, уставился на меня серыми глазами. Я смотрел в глаза, и они затягивали, уносили в далекое прошлое.

Неприятное ощущение конца лета достигло своего апогея. Запах осени смешивался с запахом новой, первый раз надетой, школьной формы. Новая форма, новый ранец из кожзаменителя, новая школа.

- Тебя как зовут? - обратился вдруг ко мне худенький, высокий мальчик.

- Иван, - немного смутившись, ответил я.

- А меня Дмитрий, - подмигнул паренек. - Мы с тобой ходили в один садик, помнишь меня?

- Да, - почему-то пробубнил я, хотя точно знал, что вижу его впервые.

- Давай держаться вместе, - предложил мне новый знакомый.

- Давай, - согласился я, но почувствовал себя обманутым. Зачем он соврал, что ходил со мной в один детский сад, странно это.

Он ждал возле двери. Уже не помню, куда собрались пойти, четко вижу, как спускаемся в лифте. Достаю из кармана два олимпийских рубля, подарок бабушки, хочу похвастаться. Дима посмотрел на крупные кругляши и просто попросил их ему отдать.

- Понимаешь, я собираю такие монеты. А тебе они ни к чему.

- Но это подарок, - возразил я.

- Подумаешь, бабуля тебе еще презентует! Что, зажал? - Дмитрий состроил обиженную рожицу.

Я отдал, не смог отказать, вернее, у меня и мысли не возникло отказать другу.

- Какой ты злопамятный! - прошипел покойник, - монетки пожалел. А они мне нужны, вот смотри. - Я нехотя взглянул на страшного гостя. Он продолжал лежать на столе, только теперь у него вместо глаз поблескивали монеты. Потемнело в глазах. Не могу понять, почему он? Как я сюда вообще попал?

- А чего тут не понятного? - проговорил Димон, - гостей принято кому-то встречать. Ты зашел за грань, преступил черту. Ты преступник. Мы всегда рады таким. Я не уверен, что тебе бы понравились здешние обитатели. А я тебе знаком. Признаюсь, надеялся, что ты обрадуешься, увидев друга детства.

Меня затрясло, захотелось развернуться, выбежать на лоджию и "рыбкой" прыгнуть вниз.

- Стена. Водяная стена! И придумал же такую. Вот уж эти мне писатели! Хватит стакана воды, да просто капли достаточно, а он - стена! - запричитал детским голосом мой незваный гость.

- Вода - проводник! - осенило меня.

- А я уже и не чаял услышать твой голос, - оживился Дима, и мне показалось, что он слегка приподнялся, - думал, будем общаться только с помощью телекинеза.

Он оскалился. Белоснежные ровные зубы контрастировали на фоне зияющей за ними мглы. Эта тьма через взгляд ухватилась за мое сознание и потащила его по черным лабиринтам прошлого.

Пахло весной. Отдохнувшее за зиму солнце с радостью отдавало нам свое тепло. Мы с другом были приглашены на день рождения к однокласснице Светлане. Помню, на мотоцикле Димы поехали за цветами. Мчались по городу и во все горло вопили песню "Розовые розы". Два букета лежали на моей груди, спрятанные от встречного ветра под пологом куртки. Заскочили к Дмитрию домой, поставить мотоцикл в гараж и что-то взять в квартире. И возле дверей он вдруг предложил преподнести Светлане один букет на двоих. Второй захотел подарить своей маме. Меня это слегка покоробило, но я согласился. Ведь это мать моего друга. А когда пришли к однокласснице, друг быстро протянул ей мой букет и поздравил с праздником.

- Да, ты всегда был лохом, - захихикал покойник.

- Я был другом! - резко ответил я. А он так посмотрел на меня, что захотелось перекреститься, и моя правая рука медленно поползла ко лбу.

- Нет! - зашипел мой визитер, - вот этого здесь делать я б тебе не советовал!

Он обжег взглядом, словно хлыстом. Знаю этот взгляд. Лицезрел однажды, но запомнил навсегда.

Белая метель лохмотьями снежинок билась в школьное окно. Учитель математики, Михаил Андреевич, вел урок. Необычный был старик. Говорил непонятные вещи. Высматривал в каждом из нас что-то, и все понимали, что учеба тут ни при чём. Михаил Андреевич с первой встречи невзлюбил моего друга. Старательно пытался скрывать свою неприязнь, но не всегда это удавалось. Однажды Дима что-то спросил у преподавателя. Старик посмотрел на парня с таким лицом, словно увидал гигантскую сколопендру. Опомнившись, математик нацепил на лицо добродушную маску, но в его глазах тлел огонек необъяснимой ненависти. После минутной паузы Михаил Андреевич вдруг произнес: "Не советую тебе знакомиться с зеленым змием". Я не понял, что он имел в виду, но меня потрясла бурная реакция друга. Он вздрогнул и так злобно и удивленно посмотрел на преподавателя, как будто тот раскрыл страшную тайну, жуткий секрет, которым Дима не желал ни с кем делиться. Не знаю, увидел ли это кто-то еще, но я точно почувствовал невидимое эфемерное столкновение добра со злом. Мне показалось, что в тот момент, когда Димон стал облучать математика потоком ненависти, время остановилось. Остановилось для всех присутствующих детей, нас словно задернули шторкой из плотного материала, накрыли, как попугайчиков в клетке, и все мгновенно уснули. А моя голова осталась неприкрытой, наверно, этот плотный материал слегка сполз с макушки, дав шанс увидеть. Подглядеть, как они одновременно выстрелили друг в друга взглядами. Взгляд - поток, в котором сконцентрировался неудержимый, сокрушительный бросок легиона крылатых ратников на конях с мечами наголо. Бой длился долю секунды. Войска рванули на встречу друг другу, столкнулись и мгновенно рассыпались в пыль и прах. И кажется, никто не одержал победы, вот только Михаил Андреевич пошатнулся и прижал руку к груди, зажмурил устало глаза и стянул невидимую шторку с класса.

- Дурачок. Он сказал "змием". Не зеленый, не желтый, просто змий. Он же великий дракон, он же древний змий, или Диавол, можно просто Сатана. А я тогда только отдал ему душу, подписал, так сказать, контракт. Да и не все воины рассыпались, один мой выжил. Ты и не заметил, как он галопом воткнулся в грудь этого старого чудика, как вонзил ему в сердце меч, - с нескрываемым раздражением отчитал меня мертвец.

- Точно, Михаил Андреевич заболел, помню, мы ходили его навещать в больницу. А потом о нем просто забыли. Злобные, эгоистичные дети, мы забыли о его существовании, - пробормотал я.

- Он умер. Обширный инфаркт, - деловито заявил парень. - Это была моя первая жертва, первый ангел, которого я умертвил.

- Ангел. Вот почему он увидел твое будущее, понял, что ты натворил, - дошло до меня.

Я вернулся из своих детских воспоминаний и сейчас стоял в этом большом зале маленьким и опустошенным. А может, нет никакой стены, нет квартиры и демона? Вдруг это просто страшный, болезненный сон?

- Что тебя не устраивает? - одернул меня противный голос. - Желаешь больше реальности? Хочешь проснуться? Пожалуйста!

Он хлопнул в ладоши, и комнату заполнил тошнотворный, сладковатый запах гниющей плоти. На столе лежала обтянутая черной кожей мумия с нетронутой копной соломенных волос на черепе. Черная пустота глазниц, оскал пожелтевших зубов, ввалившийся нос и нелепый "парик" - это сочетание делало мертвеца еще более омерзительным. Труп медленно приподнял голову над столом, и нижняя челюсть безвольно открылась, упершись в кость грудины. Я остолбенело смотрел на это отталкивающее зрелище. Еще хлопок, и он вернул себе вид подростка.

- Извини, не удержался! Ну, я примерно так и выгляжу сейчас, - захихикал мой старый товарищ. - А может, лучше так. - И он обернулся невероятно красивой, совершенно нагой женщиной. От немыслимого контраста превращения из мерзкой мумии в это божественных форм существо у меня потемнело в глазах. Роскошная дама кокетливо подвигала плечами и улыбнулась.

- Я не хочу общаться ни с кем из вас, - пробубнил я, изо всех сил стараясь отвести взгляд от ее полных губ, - дайте мне вернуться в свой мир!

- Да ладно! Ты же сам хотел за стену. Желал стать писателем. Тебе было так скучно. А как сейчас? Не скучаешь? Вы, писатели, часто вваливаетесь сюда, а потом скулите, словно трусливые псы. Мы дадим тебе все, что захочешь. Не нужно бояться, ты уже здесь, проси.

- Отпустите меня домой! Я ничего не хочу! Здесь оказался случайно, - затараторил я.

- Но у тебя получится, мы гарантируем, - поспешила успокоить меня искусительница, - пожелай, и весь мир будет лежать у твоих ног, у тебя будет все! Одно слово - и ты знаменит на много столетий вперед. Да и о какой цене ты твердишь? Ты еще не знаешь, что нам надо, успокойся, не все так мрачно.

Мягкий желтоватый свет стал медленно заполнять комнату. Огромная хрустальная люстра под потолком нехотя ожила. Темное пятно расползалось у меня под ногами. Присмотрелся и понял: кровоточат мои порезанные осколками ноги. Красотка уставилась на пятно и плотоядно облизнула губы. Она медленно перевернулась на живот, затем с грацией львицы подняла вверх таз и прогнула спину. Резко развернулась и села в позу лотоса, внимательно изучая эффект, произведенный на меня ее сексуальной рекогносцировкой.

- Тьфу ты, нечисть! - невольно вырвалось у меня. - Лучше б ты сразу был в образе женщины, все у вас с каким-то подвохом, с гнильцой.

- Ладно тебе, забудь о моей внешности, перейдем к "нашим баранам", - сказала особь, изменив тон на сухой, деловой.

- Теперь серьезно. Что ты хочешь? Хочешь стать настоящим писателем, признанным и знаменитым? Не стесняй себя, все будет, - деловито сообщила дама.

- Сначала скажи, что вы потребуете взамен? - поинтересовался я, не отводя взгляда от алой лужи под ногами. - Душу?

- Что за дурацкие стереотипы, - вдруг взвизгнула фурия, - да на кой нам сдалась твоя мелкая душонка? С чего ты вообще взял, что до сих пор не профукал ее?

Она так разгорячилась, что вскочила на ноги и, прыгая по столу, начала выкрикивать гадкие проклятия. Таких грязных ругательств я никогда не слышал, показалось, что у нее изо рта выскакивают не слова, а нечистоты. Вдруг женщина запрокинула вверх голову и извергла в потолок мощнейшую струю черной жижи. Омерзительный запах накрыл комнату. Это продлилось несколько минут, потом рвотный поток иссяк, и она обессиленно упала на стол.

- Чертов писатель, не материализуй здесь свои извращенные ассоциации! - прошипела ведьма, испепеляя меня серыми глазами, но прекратив сквернословить.

Меня осенило. Я могу на нее воздействовать. Это я представил, что стерву выворачивает наизнанку, и она чуть не захлебнулась своей рвотой. А если представить...

- Не смей! Не надо, давай успокоимся и попробуем разговаривать как цивилизованные, э-э-э... - она замялась, не зная, видимо, как обозначить свою сущность. - В общем, давай без фантазий.

- Ну, звание писатель, я так понимаю, уже получил, причем совершенно бесплатно, - съязвил я, - теперь расскажи о ваших условиях сделки.

- Станешь его верным слугой. Будешь прославлять его имя в книгах, будешь выставлять его как истинную благодать для народа.

- Это все? - спросил я.

- Одиночество, - выдохнул суккуб. Вот что тебя ждет. Самое страшное состояние для вас, приматов. Заболеешь, все потеряешь. Все от тебя отвернутся. Самому себе будешь противен. Умрешь в своей огромной пустой квартире, с болезненно гипертрофированной ванной комнатой. Захочешь последний раз взглянуть на море, но никто не поможет добраться до лоджии.

Мне нужно сбежать отсюда, отвлечь "это" и ускользнуть. А там, в нашем мире, постараюсь больше не подходить к стенам и как можно меньше контактировать с водой. Нужно сконцентрироваться и открыть проход. Я стал медленно отступать на лоджию.

- Не смей! - прорычал он. - Ты думаешь, убежишь отсюда, и все кончится? Мы тебя везде достанем! Растопчем твою жизнь, и никто тебе, грешный сукин сын, не поможет! - выстрелил ультразвуком снова трансформировавшийся покойник. - Ты боишься после смерти попасть в ад, так мы устроим его тебе при жизни, тебе и твоим близким!

Огромным кошачьим прыжком Дима подскочил ко мне, нагнулся, схватил за грудки и подтянул к себе. Сейчас он выглядел тридцатилетним мужчиной, болезненным и изможденным. Я увидел вблизи его постаревшее лицо, почувствовал тяжесть дыхания.

- Ты так просто не уйдешь! - медленно и четко произнес он и разжал пальцы. Я шлепнулся на мраморный пол лоджии, поднялся и медленно стал отступать к перилам.

- Допустим, я согласился, что дальше?

- Он пригласит тебя в свой дворец, даст тебе контракт. А ты подпишешь его, кровью, - с уверенностью, не терпящей возражений, сказал Дима.

- Кровью? - уперся я спиной в железные перила лоджии.

- Да. Вы всегда начинаете кровоточить, когда видите его, - наступал на меня бывший одноклассник.

Мне больше некуда отходить. Перегнувшись через перила, обреченно взглянул вниз. Там увидел малюсенькое блюдце бассейна, расположенного возле дома. Решение пришло мгновенно. Я подтянулся на руках и сел на перила.

- Эй, нечистый, - чуть слышно прошептал я и поманил его пальцем. Он подошел и, слегка нагнувшись, поближе поднес ко мне лицо.

- Пошел ты! - заорал я и, оттолкнувшись ногами от его груди, кувыркнулся в бездну.

Демон среагировал мгновенно. Успел схватить за ногу, и я повис над пропастью с потрясающим видом на море.

- Куда это ты собрался, - ласково проговорил Дима, - это же самоубийство, смертный грех, ты ж полетишь прямиком в ад!

Перегнувшись через перила балкона, он одной рукой удерживал меня за голень. Длиннющими ногтями вонзился в ногу, намертво сжав ее железной хваткой. Я почувствовал, как теплая струйка крови заскользила по коже под штаниной.

- В ад ты всегда успеешь попасть, пока ты нужен в своем мире, - сказал бес спокойным, умиротворяющим голосом, словно держит над пропастью не девяностокилограммового мужика, а пакет с кефиром, - хотя, если тебе так хочется, могу и отпустить, - и он шутливо дернул рукой, словно отпуская меня. Я инстинктивно напрягся, испугался. Страх действует на человека так непереносимо сильно.

- Сейчас упадешь вниз, полет будет долгим, и ты успеешь его как следует прочувствовать. Учитывая силу и направление ветра, в бассейн ты не попадешь, грохнешься рядом, переломав все кости и превратив в кровавый фарш внутренние органы. Твой недоразвитый мозг вылетит на асфальт из расколовшейся черепной коробки. Кровь и парящие потроха медленно сползут в бассейн, загадив только вчера поменянную водичку. Зато умрешь мгновенно, - закончил нотацию лукавый.

Я бросил взгляд в пропасть, разглядел бассейн и представил, что, падая в него, буду погружаться во врата, ведущие в мой мир. Представил, как вода уходит в стороны, позволяя бренному телу без повреждений попасть домой. "Достаточно одной капли", - прозвучало в голове. Я ощутил, как напрягся демон и его когти сильнее впились в голень, сейчас выдернет меня из пропасти, и уйти уже возможности не будет. Я представил его в том полуразложившемся облике, в котором он один раз появился передо мной, желая напугать. Мощи, обтянутые темной кожей, с копной светлых волос, так неестественно смотревшейся на черепе. Дима резким рывком потащил меня вверх, но вдруг на полпути стал превращаться в скелет, и сила, вздымавшая меня вверх, резко ослабла. Лишенное мышц чудовище не могло справиться с такой ношей, но и не отпускало меня. Вытянувшись в зловонную темную ленту, он продолжал как-то удерживать. Тогда я пяткой свободной ноги со всей силы ударил его по фалангам. Два пальца отломились, и я, повисев еще пару секунд, камнем устремился вниз. Словно несущаяся на всех парах электричка, пролетали со свистом ограждения лоджий. Ветер действительно сносил в сторону, и я умудрился ногой оттолкнуться от мчащегося вверх ящика сплит-системы. Я падал спиной вниз, поэтому не имел понятия о том, сколько еще лететь и попадаю ли в бассейн. Дикий ужас мешал сосредоточиться, и мне все никак не удавалось представить, что бассейн превращается во врата. В такой ситуации вообразить что-либо, кроме приближающейся смерти, нереально. Это разозлило, я вцепился зубами в кулак с такой силой, что брызнула кровь. Отвлекся от падения и успел представить, как вода в бассейне вздымается в стороны и черная воронка водоворота принимает меня в свою пустоту.

Приглушенный женский голос звал меня откуда-то сверху. Никак не мог понять, что этот голос от меня требует, но от него мне явно становилось все хуже и хуже. Чувствовал, что с кулаком в зубах бултыхаюсь в какой-то теплой, мокрой субстанции. А этот искаженный голос продолжал на меня орать. Открыв глаза, понял, что под водой, на небольшой глубине от поверхности, и плохо мне в основном потому, что задыхаюсь. Расплывчатый женский силуэт вдруг протянул ко мне руку и, схватив за волосы, грубо выдернул на поверхность.

- Чертова пьянь! - опознал, наконец, жену Елену. - Этаж надо, в одежде залез в ванну, придурок полоумный! Что, черти привиделись? Так тебе и надо! Ты когда, сволочь такая, работать пойдешь?

- Выбрался. Я выбрался! Я дома! - завопил я во весь голос. - Жена, любимая, я выбрался! - орал я на опешившую на мгновение Елену.

- Ты что творишь? Посмотри, у тебя вся нога в крови! Что ты делал в ванной? - не унималась моя любимая, а я с такой радостью слушал ее ругань, смотрел на красивое, хоть сейчас и злое, лицо. Я дома, я выбрался.

Прошло три месяца. Я больше не пробую писать, бросил пить, устроился на работу. Труднее всего отключить воображение. Часто, задумавшись, вдруг проваливаюсь в свою вселенную грез. Застываю, уставившись в одну точку, словно мой дух покидает тело. Вспоминаю о своем путешествии за стену. Вспоминаю детство, такое близкое и одновременно такое бесконечно далекое. Только не думаю о будущем. Впереди долгая, унылая, скучная жизнь. Я сижу и смотрю на переполненную чашку с горячим кофе. Темно-коричневая гладь напитка завораживает своей бездонной неопределенностью. Блеснув на солнце, на миг застрявшая на ободке золотистая капля медленно поползла вниз к блюдцу. "Достаточно одной капли", - пропел знакомый голос в моей голове...