Был молодой парень, не старше тридцати - вот, говоря искренне, славный возраст! Как будто и взрослый, а как будто и нет - а звали его Валерой. Это была мамина выдумка. У них в семье никогда никого и не было с таким именем, все Сергеи и Володи, но женщины, когда им дашь волю, часто мудрят с именами, что ли, все удачу привораживают. Был он невысокий и склонный к полноте, аккуратный - у таких аккуратистов всякая вещь всегда лежит на своем месте, так что, когда спохватишься, вмиг можно найти, а для мелких предметов, например, скрепок для бумаги или винтиков, оставшихся от сборки шкафа, обязательно предусмотрены разные нарядные жестяные баночки и коробочки из-под конфет или чая. Носил Валера обычную одежду, не супермодную, от которой писк и треск на всю улицу, и повышенное внимание противоположного пола, но удобную. Не конфликтный.
Если бы вам захотелось вдруг его как-нибудь подколоть или ущипнуть, он просто в ответ похмыкивал и тотчас отходил, прекратив разговор.
Словом, не вояка. Да он, по-моему, в армии и не служил, а потому часто предавался фантазиям.
Просто натуральный барсук.
У него и фамилия была - Барсуков.
Он работал на приличной (не будем рекламировать) мебельной фабрике, выпускающей мягкие кресла и диваны, инженером по качеству и имел от коллег ласковое прозвище "глазок". Они его любили и потому часто разыгрывали, пользуясь его до смеха неактуальной в наши дни доверчивостью. То скажут, что сборщики на спор зашили в кресло резиновую шутиху, которую, как надавишь, усевшись, такой звук пойдет, что просто очень неприлично, если при людях, а то придумают, что в партии готовой продукции завелись тараканы.
Валера от всего такого обмирал и мчался проверять.
Подумать только - в эпоху фейков!
Валера был женат, уже почти два года.
Жену его звали Полина. Очень милая девушка, бьющаяся за талию. Любила домашние цветы и пахла конфетами. Стрижку предпочитала короткую, но с "изюминкой", не как в бараке. Чтобы иная прядь как-то этак выглядывала. Она регулярно посещала разные образовательные курсы, где выучилась вязать "косы" спицами и упражнениям для осанки. Она прекрасно готовила, ведь она смотрела все кулинарные шоу с известным поваром.
Их жизнь шла ровно, как кем-то заботливым проложенная асфальтовая дорога. Вечерами они или гуляли до ближайшего кафе, в котором сидели почти до закрытия или смотрели по телевизору "Хоббитов". Еще "Поттера" можно. Или же она вязала, а он сортировал баночки в кладовой и проверял их содержимое.
Они были счастливы, они подумывали о детях.
Неожиданная встреча на улице изменила все. Ровная асфальтовая дорога превратилась в кошмарный лабиринт из колдобин и ям.
Был воскресный день. Город лениво бездельничал. Уже все давно решили, как убить этот милый вечер, и потому движения людей и механизмов были неспешными.
Даже буржуазными.
Валера шел по бульвару Крылова. Он нес в руке, далеко отставленной от идеально выстиранных и выглаженных штанов, небольшой сюрприз для Полины - торт из мороженого.
Торты невозможно было доверить доставке из соображений качества, поэтому Валера ходил в ближайшую кондитерскую за тортами лично.
Этот торт радовал своей поистине королевской величиной и положительным обещанием романтики, а ее что-то ужасно хотелось.
- Валера! Это ты, барсук аккуратист! - услышал он дружеский оклик и обернулся.
К нему подходил улыбающийся элегантный красавец в черных джинах, черной рубахе и черной же куртке. Его походка была мужественна и победительно раскрепощена.
В его лице сквозил опыт.
Это был бывший комиссар студенческого строительного отряда, в котором Валера когда-то учился таскать бетон в носилках, не проливая в ботинки.
Он был старше Валеры года на три, но дело даже не в этом, а в том, что он был продвинут по жизни и мыслями бодр, а Валера, как вы могли уже догадаться, кроток и послушлив.
Это был авторитет, а авторитеты, как известно из психологии, могут сильно подгадить.
Они поговорили о жизни, и бывший комиссар спросил у Валеры, что тот думает о Западе.
Оказалось, что Валера вовсе ничего не думает. Равно, как и о Востоке.
Был задан откровенный вопрос, что же Валера тогда думает о России?
И тут у Валеры никаких внятных мыслей не было.
Вертелось глуповатое: Россия - страна большая. И все.
Даже и стихов не припоминалось.
- Что же ты, будто шпион на допросе - о чем ни спроси, не знаю, не слышал. Что за странное равнодушие! Посмотри передачи, телеграм-каналы, Ю-тюб, блогеров почитай, да комментарии. У народа мозги кипят, переругались все, а ты что? Выбери уж какую-нибудь точку зрения, чтобы стоять на ней. Мы же не пассажиры, а граждане. После можно торты кушать.
Они расстались, и Валера продолжил свой путь к жене, но стал, после комиссарского внушения, немного задумчивей и рассеянней, так что даже стукнул два раза тортом по коленке.
Придя домой, Валера первым делом сообщил жене, что только что встретился с бывшим комиссаром, и они с ним разговаривали целых минут пять.
- Он, наверное, большая шишка, - заметила Полина.
- Это уж точно, - ответил Валера и с легким беспокойством добавил, - советует полазить по соцсетям. Глаза, говорит, нужно открыть.
Полина, с незнакомым, как показалось Валере, интересом посмотрела на мужа и, после некоторой паузы, тихо и печально (или опять это Валере показалось!) ответила:
- Дело твое, полазь.
Вечер шел, превращаясь в ночь. Торт, невзирая на его королевскую мощь, был съеден - а вы, наверное, подумали, что я о тортах буду рассказывать? - романтика бурно расплескана по комнатам, и квартира - все эти люстры и мебель и стены - погружалась в сон.
Валера не спал, он шарил в интернете.
Объем информации обсуждаемый в сетях был неохватный, а сама она столь противоречивой, что человек неподготовленный мог запросто спятить.
Один источник сообщал, что водопроводчик Петров зарезал тракториста Сидорова и потому скоро будет судим. Другой источник сообщал, что, напротив, тракторист Сидоров прибил насмерть водопроводчика и уже объявлен в розыск. Третий же источник основательно уверял, что убиты оба. Третьим лицом, которое не называлось, но угадывалось.
Была и четвертое мнение - все это дешевая постановка и происки врагов, которые охмурили и завербовали уже кучу народа, и готовят нам очередную пакость.
А пока просто пудрят мозги.
Голова шла кругом.
А ведь нужно было определиться с точкой зрения, как требовал комиссар!
Замечу, что в человеческой речи, когда она к вам, на первом месте всегда стоит не содержание, а эмоция, с которой все и преподносится.
Мозг наш сперва реагирует на то, "как" это говорится и лишь потом, если опомнится, обдумывает, "что" было сказано. Но опомниться ему не дают.
Теперь капитально вошло в моду человека пугать и заставлять нервничать.
Теперь голоса у дикторов с новостных каналов напористые. Внушающие повиновение. Манеры тоже начальственные.
И мы невольно подчиняемся лицедеям. Подчиняемся страху.
Поэтому у всех вас, любители новостей, стресс, нарушенный обмен веществ и секущиеся волосы.
То ли дело рассказы, которые вы читаете на этом сайте.
В Снегиревской областной больнице в рамках рандомизированного эксперимента больным читали кое-что из предложенного, а в роли плацебо были выбраны телевизионные шуточки.
В контрольной группе кости у пациентов с переломами срастались в пять раз быстрее.
Внутриполостных операций вовсе не требовалось - так проходило.
Получавшие же плацебо настойчиво требовали врача и выключить надоевший телевизор.
- Как ты думаешь, кто убийца - Сидоров или Петров? Или третье лицо?
- Отстань, я спать хочу! - был чудовищно равнодушный ответ.
Валера откинулся на подушку.
"Вот странно - как это так, ей все равно", - удивленно размышлял он.
- Полина! - опять окликнул он жену.
- Ну что еще?
- Любишь ли ты родину?
Было три часа ночи, не самое лучшее время для откровенных бесед, но Валере не терпелось.
В ответ раздалось тихое посапывание.
"Странное равнодушие. Как шпион на допросе", - вкрадчиво прозвучал в голове авторитетный голос комиссара.
Валера вздрогнул и посмотрел на спящую жену.
"Да нет. Быть не может".
Он крепко скрестил руки на груди, зажмурился и провалился в сон.
И тут началось. Мозг Валеры, получив свободу от впечатлений реального, пустился во все тяжкие и выдал такие комбинации, что и в кино ходить не надо.
Валера ясно видел, как его Полину кто-то облеченный странной властью раздел догола, а потом воткнул ей в руку чип, и Полина стала послушной куклой-агентом.
И эта кукла-агент теперь хотела и из него сделать куклу!
И убежать не получалось. Словом, ужас и безмолвный крик.
Наступило тяжелое утро. Собираясь на работу, Валера был разбит. Он без интереса пил кофе и мрачно смотрел на Полину, сушащую волосы феном.
- Такая дрянь приснилась, - сказал он, думая, что шпионкам короткие волосы удобнее для работы, - будто тебя завербовали.
На работе, подписывая сертификаты качества, Валера был рассеян и даже на веселое замечание коллег о прожженном сигаретой баракане отреагировал вяло. Что вызвало законное резюме: "глазок помутнел".
Действительно, мысли его были мутны.
Блуждание по интернету, разговор с комиссаром, жуткий сон - все слиплось в болезненный вопрос.
Вопрос, может ли его Полина вдруг быть агентом, и, если может, то чьим - вражеским или нашим, и какое, например, у нее задание, - вот что не выходил у него из головы.
В обед, а обедал Валера в небольшой, приятно пахнущей жареным луком столовой на первом этаже трехзвездочной гостиницы, где, кроме горохового супа с гренками, подавали еще и сосиски с пюре, он решил поговорить с технологом Гришей, мужчиной серьезным, с бровями сросшимися в одну горизонтальную линию над переносицей, который, как все знали, был на слова скуп, но точен.
- Как думаешь, - спросил он технолога, сурово хлебавшего гороховый суп, - реально ли распознать: завербован человек или нет?
- Зависит от подготовки агента и сложности задания, - ответил технолог, ничуть не удивляясь вопросу.
"Подготовка? Где и когда? А! Вот что такое ваши курсы вязания и фитнес клубы! Ширма! Прикрытие! Но какая же у них цель?"
Мысли Валеры мчались, как гоночный болид.
"А цель - ты!" - звучало в голове. И комиссарский голос подлил маслица: "Странное у тебя равнодушие. Подозрительное".
"Я для "них" подозрителен. Вот в чем дело!" - пришло страшное озарение.
- Допустим, целью является человек, - страдальчески выдавил Валера, - и агент - один из его ближайшего окружения.
- Грамотного агента расколоть - это не хухры-мухры. Это тебе не латекс резать. Их до автоматизма натаскивают, как кукол. А если очень надо, так этого ближнего могли и заменить, - продолжал вслух размышлять технолог.
- Как это заменить? - поразился Валера.
- Да на двойника, - невозмутимо ответил технолог, - это обычный прием. Полазь в интернете, да почитай. Знающие люди расскажут, как спецслужбы работают.
И Гриша-технолог занялся сосисками.
Валера встал, не притронувшись к компоту, и пошел на ватных ногах заканчивать трудовую вахту.
Дома, переодевшись и умывшись, он сел перед компьютером и собрался с мыслями.
"Итак", - думал он, подчиняясь железной мужской логике, - " Первое, попробуем понять, Полина это или двойник Полины. Второе, определить, чей она агент - вражеский или наш.
А пока, тщательно скрывать от нее все, что выглядит как мнение о Западе или о Востоке".
Скрывать то, чего у него не было, Валера решил потому, что панически боялся любого продолжения столь некомфортной ситуации.
Интернетная братия мигом обучила ищущего знаний основным приемам определения двойников, так что, когда Полина пришла домой, Валера был готов к антропологическим исследованиям жены.
Да уж, теперь и не знаю, жены ли.
Я должен пожурить своего героя. Собравшись проверять свою жену на подлинность, он совершенно не знал, например, точное расстояние меж бровей у оригинала, форму ушей и многое что еще.
Читающий! Имей ввиду и учись!
- Привет, - Полина зашла в квартиру и поставила на пол пакет, - Я купила киви, довольно недорого, положи в холодильник.
Она ушла переодеваться.
Валера открыл холодильник и машинально оглядел контейнеры и кастрюльки с едой.
- У тебя есть маринованная килька, не забыла? - крикнул он жене.
Полина, сколько он ее знал, обожала рыбу в любых вариантах.
- Выкинь ее, - ответила Полина из комнаты.
Валера замер.
- Как выкинуть, ты же любишь?
- Разлюбила, - прозвучал ответ, ставящий все по местам.
Полину подменили.
Прошло три дня, и Валера, живя, как он сам ее называл, с Полиной номер два, пообвык и успокоился. Полина номер два ничем не выдавала свою настоящую цель, а вела себя в точности, как первая, только стала очень налегать на фрукты. Тем не менее, будучи аккуратистом и, тем более, что тетрадка уже была прикуплена, Валера одной глубокой ночью снял строительной рулеткой некоторые важные размеры этой загадочной женщины, которая и пугала и влекла его одновременно - длину носа, расстояние от бровей до ушей, да вы сами знаете.
Вы спросите, как же он мог быть мужем той, которую считал посторонним человеком.
Что же, отвечу. Трудно ему было, но он справлялся.
Однажды вечером, когда наступали длинные выходные, Полина - будем для краткости так ее называть - попросила мужа купить бутылку "Рислинга" к сыру. Валера отправился в магазин и, разглядывая полки с напитками, вдруг вспомнил, что они с Полиной всегда предпочитали "красное".
"Как странно, это ведь явный "провал", или, - тут он замер, - или это уже не "номер два!""
"Вот я вас и поймал, господа шпионы!"
Он вернулся домой.
Они посидели с вином, Полина была весела и рассказывала ему забавное о подругах. Валера натянуто улыбался и был бледен.
Под утро, часа в четыре он поднялся с постели и принес в спальню рулетку.
Он, не касаясь, измерил высовывающуюся из-под одеяла ступню жены и сверился с записью. Результаты несколько различались.
Не дыша, он стал замерять объем плеча у Полины, и тут она проснулась.
- Ты что? Зачем у тебя рулетка? Я толстая, значит? Я толстая! Пошел отсюда! Иди к своей тощей!
Гнев оскорбленной женщины страшнее зверя.
Соседи через стенку потом долго вспоминали.
И опять был выходной день. Валера шел по бульвару Крылова и нес из кондитерской торт из мороженого для Полины под номером, - забыл! У меня совсем память дырявая стала.
Словом, для той, которая ему нравилась больше других.
И опять он услышал дружеский оклик, и опять от прохожих отделился и подошел к нему красавец-комиссар.
Они поговорили о делах, как принято, а потом комиссар спросил, что же думает Валера о международной обстановке.
- Какая обстановка, - с досадой произнес Валера, - тут подумать не успеваешь, что одной жене надо, что другой.
- Как другой? Да разве у тебя несколько жен? - удивленно спросил комиссар.
- Около пяти, - с удивительным спокойствием ответил Валера, при этом взгляд его выражал такую кротость и покорность судьбе, что комиссар и шутить не решился.