Щелкнуло крохотной песчинкой равнодушное к нашим желаниям зыбко-сыпучее время, и, вот опять, не волею, не прихотью дерзкой людей, а по закону небес, настали в России тяжелые, будто плита, времена. Тяжелые даже настолько, что Людмила Ивановна Пеночкина решила подсуетиться, пока враги окончательно кислород не перекрыли, и заменить в своей крохотной спальне древний, чугунный, какие некогда отливали в былинном Советском Союзе, радиатор отопления.
В просторечии батарею.
А для того следовало прикупить новую.
Людмила Ивановна была нестарая еще пенсионерка и двигалась своим умом правильным курсом, то есть рассуждала о жизни, совести и даже загробном мире не своими домыслами, да их у нее почти и не было, разве, в области кулинарии, но истинами исходящими из уст штатного, то есть, на государственном окладе, а потому неоспоримого и весьма иронично-спокойного российского философа Ускова.
Когда в величавом историческом шествии страны происходило нарушающее походку, словно камушек в туфлю попал, какое-нибудь маломальское событие, Людмила Ивановна терпеливо дожидалась, что скажет по этому поводу столь симпатичный ей Усков, а выслушав, обыкновенно заключала:
- Вот и я так же думаю.
Предвижу, что читатели обвинят меня в ерничанье и скажут, дескать, учение Ускова - это подлинно наше, наш он, наш, потому что во всем и всегда, до восторга полуобморочного, "за", и все тут, а "за" - оно одно и дает всем нам жить.
Да я и не спорю.
Но посмотрим внимательно на жизнь, данную Людмиле Ивановне.
Была у нее крохотная пенсия, так, в аптеку заглянуть, была квартирка в собственности и садовый участок в четыре сотки. Был телевизор, теплое зимнее пальто и пальто демисезонное, были цветы в горшках на подоконниках, были смутные воспоминания о школе и русской поэзии, была взрослая дочь с зятем и два внука. Не приходящие, но изредка звонящие.
Была почти нормальная машина, которую, попользовавшись немного, любезно продали
Людмиле Ивановне жители Европы. Недорого, по совам дилера.
Были больные ноги.
Колено правое к дождю ныло, хоть плачь.
Словом, было в жизни Людмилы Ивановны не больше, чем давалось крепостному рабу России восемнадцатого века, у которого, если верить этнографам, была изба, земельный надел, коровка с лошадкой и лапти.
Про ноги - болели ли? - этнографы, правда, помалкивают.
У нее была еще и голова.
А голова, представьте, безостановочно думала, задавала вопросы, и среди них главным был:
"Для чего?"
То есть, вопрос почти что религиозный.
Уводящий из области опытов в веру.
Вот ведь и профессор Осипов точно подметил, что человека без веры не бывает.
Так, разве, существо без видовой принадлежности.
Но Людмила-то Ивановна и верила.
Вера ее была проста и понятна: оттуда, от Ускова, идет правда.
Без этой веры жизнь ее немедленно превратилась бы в кромешный нигилистический мрак, а ведь это для следящей за собой женщины полнейшее безобразие.
А буквально на днях Усков выступил с ошеломляющей разум обывателей доктриной - к какому-то такому году Россия обязана полностью обеспечить себя радиаторами отопления.
Иначе всему каюк.
Людмила Ивановна мигом поняла одно - батарею нужно брать сейчас.
Вера в Ускова убеждала ее, что некие перемены с батареями начнутся, и когда, по российскому обыкновению, специально подготовленные контроллеры заявятся к ней и строго спросят: "Заменила ли гражданочка радиатор?", у нее будет готова справочка из управляющей компании.
А другие, дурни, пускай побегают потом, поищут. Потомятся в очередях.
Она долго выбирала свою новую батарею, пользуясь завлекательными картинками в интернете, потом оплатила ее переводом, а затем и получила доставкой курьером. Деньги ушли немалые, но Людмила Ивановна была к этому готова - у нее в чулане был годовой запас пшеничной крупы. Расчет был прост - годик на каше и кредит погашен. Не то чтобы она сильно любила пшеничную кашу, просто в пшеничной крупе присутствовал селен, а Людмиле Ивановне очень хотелось дожить до того времени, когда правда Ускова восторжествует, и насмерть перепуганный мир дрожа протянет нам руку любви и дружбы.
В гречке же селена было меньше, а в рисе он и вовсе отсутствовал.
О так вот.
Двое мужчин - слесари из управляющей компании - были оба статные, весьма сильные и с лицами молчаливыми.
Без намека на стыдливость и прочую глупость.
Они были обвешаны сумками, шлангами и катили два баллона с газом, как пушку, словно рыцари времен Столетней войны.
Когда они загрузились со своим скарбом в лифт и поехали к Людмиле Ивановне, лифт просто обалдел и, поскрипывая, вспомнил молодость, когда развозил по этажам плитку, ламинат и мешки со штукатуркой. Не считая маляров.
Людмила Ивановна ждала их у открытой двери, и они вошли, спросили: "Куда?" и занесли и разложили в спальне Людмилы Ивановны следующее.
Перфоратор "Макита", шуруповерт, тоже Макита", отрезную машину "Бош", с десяток ключей, разводных и рожковых, производства китайского, кучу труб и патрубков, отечественных, слава Богу! Еще у них была газовая горелка, не знаю, чей работы, а баллоны с газом слесари оставили на площадке перед лифтом, пощадив пол Людмилы Ивановны.
Пол, в смысле тот пол, что под ногами.
Словом, инструментов, железа и ветоши была целая батарея.
Замена радиаторов требует определенных навыков, из которых главные - неторопливость и презрение к чистоте.
Горячие искры при резке металла били в обои и те обгорали, в стене ковырялись специальной насадкой для перфоратора удобства для сопла горелки, и крошки бетона падали, как пшеничные зерна с ленты комбайна, даже чуть дальше кровати. Дым, пыль и огонь, и вонища, как будто взорвали химкомбинат.
Спустя полчаса Людмиле Ивановне стало нехорошо, и она попросила разрешения у слесарей отлучиться. Прогуляться за молоком.
Ей позволили.
В магазине, в связи с тем, что было утро, работала одна касса, к которой стояла неподвижная злая очередь.
Кассирша меняла деньги.
Людмила Ивановна растерянно стояла в зале со своей бутылочкой молока, не зная, как быть.
- А вот терминал, - подсказал ей охранник, прохаживающийся по залу, - вам же ничего взвешивать не нужно? По штрих коду картой и оплатите.
Людмила Ивановна поблагодарила и подошла к терминалу. Он был таинственен.
Сзади к ней пристроилась девушка лет двадцати, весьма симпатичная, просто ангел во плоти, с шоколадкой и пакетиком сока.
- Давайте, я вас пропущу, а вы покажите мне, как этим пользоваться, - обратилась к ней Людмила Ивановна.
- Это просто! - и ангел во плоти мило улыбнулся.
- Подносите штрих код к этой хрени, а можно взять вот эту хрень, - тут ангел во плоти взял гаджет для считывания штрих кодов, - а после подносите карточку к окошку.
Хорошо, что ангел использовал слово "окошко", а то ведь мог бы с успехом и другое. Покрепче.
- Понятно?
Да, все было понятно. Людмила Ивановна не стала осуждать за лексикон девушку-ангела, а просто пожалела - нам ли, нынешним христианам, судить ангелов.
Сами то, что творим.
Пока Людмила Ивановна ходила туда-сюда, мужчины с каменными лицами дело сделали.
Новая беленькая батарея висела ровно - проверено тайваньским лазером! - и грела отменно.
Людмила Ивановна передала мужчине, который казался ей главным - у него глаза были строже, деньги, взамен получила чек управляющей компании из крохотного, почти карманного аппарата. Явно не нашего.
И стала прибираться.
"Стены заделаю, а обои переклею", - думала она, очищая спальню от пыльных следов мужского присутствия.
В какой-то момент она решила чуть передохнуть и прилегла на кровать.
Странно, но ей показалось, что в спальне холодно.
Она встала и потрогала батарею, та была горяча.
Недоумевая, Людмила Ивановна подошла к шкафчику, в котором на полочке стоял старый градусник, вечно показывающий плюс двадцать четыре.
Удивительно, но теперь он показывал плюс семнадцать!
"Для чего же плюс семнадцать?" - тупо спросила она сама себя.
Ответ, возникший в голове сам собою, был еще тупее:
"А для того".
Можно долго рассуждать о теплоотдаче разных материалов, про инфракрасное излучение и конвективных потоках, можно даже пошутить, что из старого тулупа не стоит выкраивать новый фрак, но этот ответ значительно лучше.
"А для того".
Людмила Ивановна почувствовала, как из нее медленно уходит вера. Сначала ей захотелось сходить к участковому и попросить у того на время пистолет, потом ей захотелось поплакать, но потом она собралась, и, чисто назло врагам, вынула из шифоньера из-за пальто бутылку рябины на коньяке, налила себе рюмочку и выпила.
Да, Людмила Ивановна выпила.
И, как по волшебству, выпили все герои события.
Пил наш Усков, отчебучив очередное, пил веселый продавец радиаторов, играя в бильярд с друзьями, потому что был его выходной, пили мужчины слесари, с каменными лицами рыцарей времен столетней войны, потому что больше заказов на сегодня не было, пил директор управляющей компании, жизнерадостный жулик, потому что "бабла срубил", пила девушка-ангел, потому что рассталась со своим парнем, который вместо любви решил податься в ай-тишники.
Словом, пили все так или иначе причастные к появлению новой батареи.
Пил даже наш местный алкаш Мишаня - он поздоровался с Людмилой Ивановной, когда та ходила за молоком.