Спустя тринадцать тысяч лет от наших с вами дней, когда красавица Вега взойдет на трон Полярной звезды, дети, живущие на очищенной от индустриального хлама планете и изучая - те, кому будет интересно - историю человечества, будут мельком, то есть очень-очень кратко, узнавать кое-что и о нас, нынешних.
Многие наши поступки, да пожалуй, все, покажутся им ужасно дикими, а наш образ мыслей - примитивным.
Наш юмор для них будет то же, что плоская шутка клоуна перед троном королевы.
Марина Ивановна, третий год подряд знакомиться с мужчинами по интернету. В свободное от работы время. Уже маломальский опыт есть. Главное же дело, ради которого все и затевалось, однако, топчется на месте.
Она мне жаловалась.
- Представляешь, пригласила его, прибралась заодно, фрукты-вино, в парикмахерскую сбегала, надела шикарное платье.
Он приходит, я жду: скажет хоть что-нибудь?
А он молчит и фрукты руками трогает. Все подряд.
Я ему говорю: как тебе платье?
Согласись, должен же мужчина хоть один комплимент даме сказать? Хоть малюсенький? На романтическом первом свидании?
А он как-то странно мычит, а потом: - Тугое, наверное, сразу и не снять.
Это нормально?
- У нас, у мужчин, - говорю, - и не такое бывает: не совладал с ночной фантазией. Может, когда вы удаленно знакомились, ты была в чем-то воздушном.
А он через экран вожделел.
- Что же мне на романтическом первом свидании в ночной сорочке к гостю выходить?
Воздушной девушкой.
Чтобы не туго снимать было.
Марина Ивановна мастерски готовит салат с тунцом. Она щедро добавляет в него мелко нарезанный укроп, который, по ее словам, всем нам нужен для какой-то перистальтики - я очень надеюсь, что это не политика, да все лень справиться в "Википедии", освежить мозги - а вот оливье лучше всех получается у Татьяны Курочкиной. Легкий и не громкий, несколько напоминающий большой белый сугроб с кинутыми в снег детскими рукавичками. Можно съесть довольно приличную порцию, потом посидеть, перевести дух, послушать, о чем за столом умные люди говорят, да и опять взять себе на тарелку пару полных, с горкой, ложек Татьяниного оливье.
Совершенно не отягощает.
По правде, я и не знаю, - что лучше: Маринин укроп с тунцом или Татьянин оливье.
На проводы Старого Года в нашей компании и Кауровы нарисовываются. Виктория Каурова готовит салат именно из салата. А в нем чего только нет - и сыр, и оливки, и крохотные, похожие на вишенки, помидорки, и...
Одним словом, не салат, а какая-то бразильская самба - пышно, ярко и весело.
Да ведь еще и вкусно!
С нашей же стороны подается "селедка под шубой".
Это святое.
Проводы Старого Года - не праздник, но действие.
Это, как протереть стол после окончания еды.
Или, уходя, запереть дверь.
Трепачи-психологи бы сказали: "Закрыть гештальт".
И Курочкина и Каурова приходят со своими мужчинами.
Если пересесть на другую табуретку, можно и так сказать: мужчины, Курочкин и Кауров, приходят со своими женщинами.
Как хотите, главное, компания собирается часам к десяти вечера.
Именно к этому времени я вынимаю из шифоньера брюки и переоблачаюсь.
Поверите ли, бывали дни в моей жизни, когда я повязывал себе галстук.
Но авторитетное мнение общества убедило меня, что, таким как я, можно жить и без галстука.
Кауров говорит очень громко и быстро, часто шутит, но когда привыкнешь, так это даже приятно.
Курочкин же говорит негромко и редко, но это настолько приятно, что слов нет.
Но что же я! Зачем это я?
Описывая ритуал, главное не утонуть в деталях второстепенных.
Коллектив, собравшийся для проводов, обычно состоит более-менее из сверстников. Бывает он из людей того волшебного возраста, когда мир, крутящийся вокруг, нов, и загадочен, и желанен, и так до шершавости цветаст, ароматен и осязаем, что даже одно прикосновение к лицу противоположного пола мгновенно рождает удар током, и все кругом - только любовь, предательство и дружба. Или из людей того возраста, когда о них говорят, что это - лицо сегодняшнего времени, становой хребет страны. Когда девушки уже оставили игры и стали умными женщинами, непохожими одна на другую, (есть хороший анекдот про то, что ум в постели не помеха, про дуру одну, да я за цензурой слежу), а юноши - мужчинами, способными на реальный поступок.
А бывает он и из людей того зрелого возраста, когда общение с человеком напоминает поедание спелой груши или арбуза - сплошное удовлетворение и витамины, и все.
В этом, последнем по счету, коллективе бывает вкрапление.
Внезапно, может заехать на минутку одна умная женщина из среднего коллектива и привезти на ночь шумную кучу маленьких человечков.
Тогда дамам приходится накрывать для них отдельный столик, а господам отрывать задницы от кресел, садиться или даже ложиться на пол, чтобы быть немного вровень с человечками и нести полную околесицу.
- А вот волк зайчику говорит: - Ам-ам, зайчик, сейчас я тебя съем!
- Нет, не ешь меня, возьми, лучше, конфетку!
- Зайчик, а давай я хоть ушко откушу, ам-ам!
- А тут барсук с пулеметом: - Пах! Пах! Не тронь моего дружка!
И подбил волку глаз.
- И что волк?
- Пошел волк к окулисту, зрение лечить. А окулистом тогда лиса работала. Повесила перед волком табличку с буквами, тычет указкой и говорит волку: Читай!
Волк букв не знает, говорит: - Не могу!
Она другу букву показывает, он опять: - Не могу и все!
- Так ты же совсем слепой!
И дала ему черные очки и палочку.
Идет волк по лесу, ничего не видит, палочкой дорогу ощупывает.
Шел, шел, да и добрел до деревни.
Тут его собаки учуяли, подняли лай.
Охотник услышал, слез с печи, да как стрельнет из ружья по волку! Тот бежать. Прибежал в лес, а навстречу ему лиса.
- Что это ты - без очков уже? И палочку куда-то выкинул!
- Прозрел я, - отвечает волк, - как картечина под хвост попала, зрение и вернулось.
- Это, - лиса говорит, - новое слово в медицине, шоковая терапия. Очень иммунитет стимулирует, даже зрению помогает. Но у нас в лесу такой техники пока нет.
К счастью, это продолжается недолго, и детей уводят спать.
И вот время совершения ритуала наступает.
Компания рассаживается за столом, женщины взволнованно предлагают и раскладывают закуски, мужчины, несколько посуровев, наливают в бокалы напитки.
Зажигаются свечи.
Все изготовились.
Тишина.
- Ну!
И уважаемый глава поднимается и произносит то единственное, чего все так ждут:
- Проводим старое, и пусть оно заберет с собой все плохое!
И напряжение разрушается звоном бокалов, гулом одновременных разговоров и скрежетом вилок.
Этот ритуал, возможно, единственное, что заинтересует наших потомков под Полярной Вегой из обычаев нашего времени, не знаю.