Как всегда весной достаточно одного по-настоящему солнечного дня, чтобы всё зазеленело. И по дороге едешь, как по зелёному коридору. И погода отличная, как на заказ, лучше и не придумать.
Чак вёл грузовик играючи, рисуясь своим мастерством, хотя пассажиры у него сегодня такие, что ничего в этом не понимают и потому оценить не могут. И что? А ничего! Всё обошлось, всё хорошо, хотя страху тогда хлебанул... и не в полиции, нет, конечно, он перетрухал, чего самому себе врать, и выболтал всё, что мог, лишь бы от него отвязались, но настоящий страх был потом...
...Закончив последний переезд, отнеся ящики в указанное место и получив положенные чаевые, он уже не спеша спокойно шёл к машине. Сейчас в гараж, как всегда всё подготовить на завтра и домой, обедать, да нет, к чёрту обед, просто закрыть за собой дверь и лечь, и никого и ничего не видеть, а обед, душ и всё остальное - потом. Он достал пачку сигарет, она оказалась пустой. Он скомкал её, швырнул в урну и свернул к маленькому киоску. Старый, весь сморщенный однорукий продавец продал ему пачку с таким равнодушным лицом, будто не видел ничего. На ходу закуривая, он подошёл к машине и в последнюю секунду, уже берясь за ручку, увидел на переднем сиденье Фредди. Страх сразу обдал ледяной волной. Но отступать поздно и некуда. Он открыл дверцу и сел за руль.
- Прямо.
- Слушаюсь, сэр. Прямо.
Короткие чёткие приказы. На втором повороте он понял: машина идёт за город. Но ослушаться не посмел. И на выезде из Колумбии новый приказ:
- Налево и второй направо.
- Слушаюсь, сэр, - шевельнул он онемевшими, как после сильного удара, губами.
Брошенный патронный завод. Не так разбомблённый, как разграбленный, коробки цехов и складов, всё остальное вывезли и растащили. Здесь и конец?
- Останови.
Он послушно затормозил посреди пустого в каких-то мелких обломках двора.
- Здесь не помешают, - ему почудилась в голосе Фредди насмешка. - Рассказывай.
- Что, сэр?
- Всё, - короткий и предельно ясный ответ.
И он рассказал всё. Как его арестовали, о чём спрашивали, что он отвечал, как выглядели те, кто допрашивал. Он говорил, а Фредди молча слушал, не поворачивая головы, с неподвижным равнодушным лицом. Он говорил и ждал пули. Но выстрела всё не было. И струйки пота на лице и спине. А потом он замолчал, и потянулись бесконечные секунды ожидания.
- В город.
Он вздрогнул.
- Сэр?
- Я сказал: в город.
- Да, сэр, слушаюсь, сэр.
Он дал газ, резко развернул машину и выехал так, будто удирал от погони...
...Чак достал сигарету и закурил, не отпуская руля.
- Закуришь? - предложил он сидевшему рядом Ларри.
- Нет, спасибо, - Ларри улыбнулся, смягчая отказ.
- Дыхалку бережёшь? - усмехнулся Чак.
Сидевший на коленях у Ларри Марк покосился на Чака, блеснув белками, и снова уставился вперёд.
- Нет, - просто ответил Ларри. - Я и раньше не курил.
- Хозяин не позволял, - понимающе кивнул Чак.
- Он и сам не курил.
То, как Ларри говорил о своём хозяине, задевало Чака. Он нахмурился.
- Тоскуешь ты по нему, что ли?
Ларри пожал плечами.
- Он научил меня всему, что я знаю и умею. И его убили.
- В заваруху, что ли?
- Нет, ещё раньше. СБ.
Чак быстро искоса посмотрел на него. Однако, просто он об этом говорит. Но... у Ларри свои проблемы, а у него свои.
Ларри впервые ехал в машине - не в кузове, а вот так, на мягком сиденье - и наслаждался дорогой. Марк сидел у него на коленях, удобно прислонившись к нему спиной, и тоже наслаждался. В кузове все их вещи в двух мешках и корзина с инструментом. Они едут в большой город, в Колумбию, будут теперь там жить. Да, конечно, было бы разумней поехать сначала одному, устроиться, а потом забирать Марка, но когда Фредди говорил с ним о переезде и предложил именно этот вариант, он покачал головой.
- Сэр, я обещал Марку, что мы не расстанемся. И уедем только вместе.
И Фредди понял и согласился. Удивительно, как Фредди всё понимает.
В Колумбии его ждёт работа ювелира. Фредди говорил - магазин-салон с мастерской. В основном, работа на заказ. Что ж, это он может. Ларри невольно улыбнулся воспоминанию...
...Миссис Кренкшоу - так ему назвали эту леди Фредди и Джонатан - рассматривает браслет. Переплетённые стебли плюща, на некоторых листьях росинки бриллиантов. Не на всех - это было бы уже вульгарно, бриллианты небольшие, но безукоризненные.
- Да, - кивает миссис Кренкшоу, - это достойно Левине.
И он благодарно улыбается её похвале...
...Да, Хозяин был бы доволен. Вещь получилась настоящая. И заплатили хорошо. Конечно, камни не его, их дал Джонатан, перерасчёт оказался непростым, остаток золота пошёл на плату за камни, а за работу заплатили уже лично ему. На первое время и скромное обзаведение им хватит. И есть ещё заказы. Правда, контракт не переписали, но это, наверное, не столь важно. Фредди обещал, что с жильём проблем не будет. Уже легче.
Чак покосился на улыбающегося Ларри. Ишь, как всем доволен, хотя, конечно, ювелир - дело выгодное. Но и рисковое. А ему и своего риска хватает. У каждого свои проблемы. И всё же... всё же хорошо, что Ларри будет жить в тех же меблирашках. Всё-таки они оба на одного хозяина работают, и если что... подмоги от Ларри никакой, конечно, хоть и силён мужик, да к силе ещё готовность бить нужна, а этого у Ларри и близко нет, как такого слабака в бараке не задавили... но всё-таки, хоть сзади себя поставить, чтоб спину прикрыть, можно будет, мало ли что. Нет, конечно, против Фредди Ларри не пойдёт и даже не подумает о таком, но... Нет, надо отношения наладить, не дружбу, конечно, друг тебя всегда первым и предаст, и выдаст, а чтоб врагом не был и хватит.
- Ты ведь у Май жить будешь? Ну, в её меблирашках.
- Да, - кивнул Ларри. - А ты? Тоже там?
- Ну да. Лучшее заведение на весь Цветной. Чисто и тихо. Что ещё надо?
- Да, - согласился Ларри. - Слушай, меблирашки - это, значит, мебель есть?
- Самое простое, - стал рассказывать Чак. -Посуду тоже можно, но я себе свою купил. Бельё постельное тоже. Можешь её, а можешь своё. И насчёт уборки удобно. Раз в неделю приходят. Честно, ничего не пропадает, - и усмехнулся. - Проверено.
Ларри задумчиво кивал, слушая его. Вот, значит, о каком жилье говорил Фредди. Что ж, это его устраивает. Если и плата окажется посильной...
- Ты много платишь?
- Пятьдесят в месяц. Зато никаких проблем. Даже, - Чак снова усмехнулся, - даже телефон есть.
Он исправно платил за телефон, хотя ни разу ещё им не пользовался, так только для проверки пару раз позвонил в справочную службу. Да и кому и зачем ему звонить? В контору в случае болезни? Так здоровья у него теперь... На квартиру Бредли? Незачем, и лучше бы такой нужды не было. И тоже, в случае чего, Полу Эйлифу, адвокату из фирмы Гроунса. Нет, лучше, без таких случаев. Хотя все три номера он помнил наизусть. И пожалуй... да, вон за тем поворотом можно остановиться на ленч. И размяться немного. Земля здесь федеральная, съезд с дороги свободный.
- Сейчас остановимся, перекусим. И вообще, - Чак ухмыльнулся. - Разомнёмся.
- Да, - ответно улыбнулся Ларри. - Не помешает.
Марк радостно просиял широкой улыбкой. Ему давно уже кое-чего хотелось, но он мужественно терпел. Чак мягко съехал с дороги и остановил грузовик за кустами, помог Ларри справиться с дверцей. Марк с такой скоростью выпрыгнул из машины и рванул в заросли, что мужчины рассмеялись и тоже вышли.
Кусты прикрывали их с дороги, пологий склон с журчащим внизу по промоине ручейком, свисты и щёлканье птиц, бабочки... ну, до чего же хорошо! Чак достал термос с кофе, а Ларри флягу с молоком. Мамми ему специально перекипятила, чтобы не скисло. У обоих сэндвичи, у Ларри ещё конфеты и печенье для Марка. Поглядев, как Чак сноровисто накрывает походный стол, Ларри спросил:
- Часто в дороге ешь?
- Приходится, - кивнул Чак. - График держать надо. По минутам маршрут рассчитан.
Ларри уважительно покивал. Конечно, работа у Чака не из простых, что и говорить.
- Вот до места тебя довезу и дальше по маршруту.
Уважение Ларри льстило Чаку. Работу ювелира он немного представлял, и что Ларри у Фредди с Джонатаном не на последнем месте, тоже видел, так что...
Марк, поев, убежал к ручейку искать тритона или ещё кто там в воде живёт, а мужчины ещё немного посидели. Ларри расспрашивал о жизни в Колумбии, и Чак его посвящал во всякие хозяйственные и житейские мелочи. В чьей лавке мясо лучше, у кого можно купить одежду - в рабском в городе ходить зазорно, а что в имении парадной одеждой было, так в Колумбии такое уже будничное, расхожее. Кабаки Ларри не интересовали, а про школы Чак ничего не знал.
- Ладно, - Чак встал, отряхивая штаны. - Поехали, а то из графика выбьемся.
Ларри кивнул и тоже встал.
- Марк! Ты где?
- Здеся! - вынырнул из кустов Марк.
- Здесь, а не здеся, - поправил его Ларри, собирая остатки ленча. - Мусор из волос выбери.
Рукава рубашки Марка были мокры до локтей, а в волосах запуталась веточка.
- Я тритона чуть-чуть не поймал, - сообщил Марк, выдирая из кудряшек ветку.
- А может, это он тебя ловил? - заржал Чак. - В проточной воде тритоны не живут.
Марк обиженно надул губы, но промолчал. Чака он, как и остальные малыши в имении, побаивался. Правда, отец рядом, большой и сильный, всё на свете знает и умеет, с ним ничего не страшно.
Снова сели в машину, и Чак выехал на дорогу.
- Ну, всего ничего осталось.
Серая лента шоссе, зелёные деревья и поля по сторонам. Всё чаще встречные и обгоняющие их машины, мимо маленькие то ли последние городки, то ли первые пригороды. Чак свернул на боковую со старым выщербленным покрытием дорогу.
- Сразу в Цветной въедем, не хочу в центре лишнее светиться.
Ларри понимающе кивнул. Конечно, Чаку виднее, как лучше ехать, он-то сам здесь в первый раз, не знает ничего.
Окраина Цветного квартала напоминала Цветной в Краунвилле, но попадались дома покрепче и понаряднее, на одном из перекрёстков они увидели темнокожего полицейского в форме, а потом Чак вдруг свернул со словами:
- Не по маршруту, но покажу.
Целая улица недостроенных, но уже видно, что крепких двухэтажных домиков, каждый со своим газончиком или лужайкой впереди и хозяйственным двором с садиком сзади.
- Муниципалитет строит. В долгосрочную аренду, - Чак насмешливо хмыкнул. - Кто побогаче может и купить. В собственность.
Ларри задумчиво кивнул и уточнил, не спрашивая:
- В рассрочку конечно.
- Это как? - не выдержал Марк.
Чак пренебрежительно повёл плечом.
- Мне и так хорошо, - и вывернул грузовик на поперечную улицу.
Здесь двух-, а то и трёхэтажные дома сливались в сплошную улицу, магазины, бары, кафе, какие-то... конторы, что ли, кино? - вертел головой Марк.
- Да, кино, - кивнул Чак и наконец остановился у длинного трёхэтажного дома, уходившего от улицы в глубину сада и с дверью в торцовой стене. - Приехали.
Над дверью выгнутая полукругом вывеска: "Майэлла. Меблированные квартиры".
У двери на жёстком стуле из гнутых металлических трубок сидел плечистый негр с сединой в курчавых волосах и в тёмной, но не рабской, а городской одежде. Оглядев вылезающих из машины Чака, Ларри и Марка, он крикнул в приоткрытую дверь.
- Эй, Май, девочка, это к тебе.
- Привет, - кивнул ему Чак, вынимая из кузова и передавая Ларри их туго набитые мешки и корзину.
- Ты чего это расшумелся? - спросил властный, но не злой грудной голос.
Из глубины дома появилась "девочка Май" - темнокожая женщина лет тридцати с небольшим в туго обтягивающем её ядовито-зелёном костюме. Быстро, но очень внимательно оглядев Ларри, она улыбнулась.
- Лоуренс Левине?
- Да, здравствуйте, - обращение "мэм" Ларри опустил, но его тон и лёгкий полупоклон были безукоризненно вежливы.
Чак кивнул, прощаясь сразу со всеми, сел в кабину и уехал.
- Идёмте, - Май легко повернулась, приглашая Ларри за собой. - Уладим с бумагами.
- Хорошо, - Ларри взял корзину и мешок, второй подхватил Марк.
Мимо приветливо кивнувшего им негра они прошли в просторный холл с диваном, креслами и даже пальмой в кадке.
- Подожди меня здесь, сынок, - сказал Ларри.
Марк, зачарованно глядя на пальму, послушно сел на жёсткий деревянный диван. Ларри положил рядом с ним мешки и поставил на пол корзину. Май терпеливо ждала его у двери в свой кабинет. Маленький, безукоризненно чистый, как и холл. Стол с телефоном и неплохим письменным прибором, шкаф, несколько стульев. У стола Май обернулась к Ларри и улыбнулась.
- Садись, - достала из лежащей на столе папки и протянула ему лист бумаги. - Читай. Грамотный ведь.
Она не спрашивала, но Ларри кивнул и взял лист. И пока он читал, Май разглядывала его. Надо же, Бредли за него ручается, а по виду так ничего особенного. Ну, высок, силён, надо думать, но для подобного Бредли Чака держит под шофёрской крышей, а этот явно не для таких дел, но зачем-то он Бредли нужен. А раз нужен, то... не дура она, чтоб с Брели связываться. От Чака ни беспокойства, ни задержек с деньгами, и с этим, надо думать, так же будет. Она своё дело когда заводила, для того и плату до потолка подняла. Чтоб солидные люди жили.
- Да, я согласен, - Ларри взял с её стола ручку и подписал контракт.
Май кивнула, и убрала лист в уже другую папку в шкафу, достала связку ключей.
- Тебя как, Лоуренс?
- Можно Ларри.
- Пойдёт, меня Май. Держи, твоя на втором этаже, номер двадцать пять, убирают раз в неделю, дядюшке Пинки скажешь, в какой день чтоб к тебе приходили. И если ещё что нужно, к нему же.
- Спасибо, - Ларри взял ключи.
- Стирка, - она снова быстро оглядела Ларри, - готовка, обо всём договориться можно. За отдельную плату, конечно.
Ларри понимающе кивнул, но разговора не поддержал.
В холле Марк по-прежнему разглядывал пальму и даже не сразу заметил, как отец подошёл к нему.
- Идём, сынок.
Ларри легко взвалил себе на плечо оба мешка, взял корзину. Май проводила их до дверей, вошла с ними, быстро показала, где что и как, и если и удивилась тому, что Ларри знаком и с душем в ванной, и с газовой плитой на кухне, то виду не подала, пожелала счастливого отдыха с дороги и ушла, оставив их обживаться.
Спустившись вниз, Май подошла к дядюшке Пинки, встала рядом, небрежно облокотившись на дверной косяк.
- Ну, как они тебе?
- Ну, пацан так пацан и есть. А он... - дядюшка Пинки говорил негромко и словно посмеиваясь, непонятно только над кем, - так-то он тихий, но лезть не стоит.
- Я не дура, за ним Бредли.
Дядюшка Пинки кивнул.
- Контракт надолго?
- Пока на месяц. Возобновление за неделю.
- Тоже неплохо.
Май улыбнулась: сколько бы этот Левине не прожил - всё доход.
- К кому его отправить, Май?
- Со стиркой? Очередь Гвен, но ему больше подойдёт Марика.
- А Гвен?
- Ей из тридцатого, он холостяк, пусть побалуется девчонка. А с готовкой... там посмотрим.
Май ещё раз оглядела оживлённую улицу, отвечая улыбчивыми кивками на приветствия знакомых, и ушла в свой кабинет.
Когда разложили и развешали все вещи, шкафы и комоды остались полупустыми. Марк, знавший, что не беднее, а и побогаче остальных в имении, был этим так уязвлён, что чуть не заплакал.
- Ничего, Марк, - рассмеялся Ларри, - всё у нас будет. А сейчас надень чистую рубашку и пойдём в город.
- И кроссовки?! - замирающим от предвкушения голосом спросил Марк.
- Конечно. В сапогах по городу не ходят.
Новенькие, пахнущие кожей кроссовки Марку купили в Краунвилле. Узнав о переезде в Колумбию, Ларри несколько вечеров расспрашивал Стефа о городской жизни, а потом в субботу поехал вместе в Родом на фургоне в Краунвилль, и пока Рол закупал, что нужно для имения, купил и себе, и Марку "городской" одежды. В дорогу, правда, оделся и Марка одел в рабское всё-таки в грузовике и... вообще. Но теперь-то...
Оглядев Марка в джинсах, кроссовках и ковбойке, Ларри велел ему ещё раз расчесать волосы и стал одеваться сам. Они были в спальне Ларри. Ларри одевался, а Марк сидел на кровати и смотрел на него. Ларри как раз надел ковбойку и заправлял её в джинсы, когда в гостиной зазвонил телефон.
Ларри удивлённо посмотрел на Марка, будто это он звонил, и пошёл к телефону. Марк побежал за ним.
Ларри взял трубку и осторожно, как горячую, приложил к уху.
- Алло?
- Ларри, ты?
Ларри с трудом, но узнал голос Бредли и улыбнулся.
- Да, сэр, я слушаю, сэр.
- Молодец, что приехал. Пока обживайся, а в понедельник к девяти часам приходи в контору. Фирма "Октава", - и чёткий адрес. - Запомнил?
- Да, сэр, - и Ларри повторил адрес и время.
- Отлично, Ларри. Удачи!
- Да, сэр, спасибо, сэр, - Ларри бережно опустил трубку на рычаг.
- Па-ап... - потрясённо прошептал Марк.
- Это звонил сэр Джонатан, - объяснил Ларри. - Марк, без меня не трогая телефон. Потом я научу тебя, что надо с ним делать. А теперь пойдём.
Ларри закончил одеваться, проверил купленный по совету Стефа бумажник. Конечно, всех денег носить с собой нельзя, но надо заплатить за квартиру, поесть, купить кое-что из мелочей, ещё еды на вечер и на утро. Готовить он будет сам, помнит ещё науку старой Энни, светлая ей память, а насчёт стирки стоит поговорить прямо сейчас.
- Надень ветровку, Марк, ещё не лето.
Новенькие светлые куртки-ветровки Ларри тоже купил в Краунвилле и, пока они ехали по Колумбии, убедился, что угадал: многие в таких ходят.
- Готов, Марк? Тогда идём. Сначала зайдём к Май.
- Ага, - кивнул Марк.
- Надо говорить "да", - поправил его Ларри. - Или "хорошо".
Выйдя из квартиры, Ларри запер дверь, спрятал ключи, и они пошли по длинному коридору с одинаковыми дверями по обеим сторонам. Перед каждой дверью маленький ярко-зелёный коврик, как кусочек газона. Марк, потрясённый настолько, что уже ничему не удивлялся, шёл рядом с отцом, крепко держа его за руку. Так, вместе, они и зашли в контору, где Ларри заплатил сразу за месяц.
Потом постояли у входа рядом с дядюшкой Пинки. Тот рассказал им, в каком ближайшем кафе они смогут поесть, вполне приличное заведение, ни драк, ни чего другого, на нашей улице вообще швали нет, здесь все люди солидные, с деньгами, и насчёт стирки без проблем, есть у него на примете одна, Марикой зовут, аккуратная, чистёха, а уж крахмал у неё наилучший.
Шум, грохот, мелькание людей... Только ладошка Марка в его руке позволяла Ларри сохранять спокойствие хотя бы внешне. После тихой размеренной жизни в имении, им, конечно, будет тяжело, но здесь он сможет работать по-настоящему. Марк пойдёт в школу, и вообще... заживут по-человечески.
* * *
Тишины в бараке не бывает. Он это ещё когда понял и запомнил. Тихо только там, где все мертвы. Даже в отходнике, куда сваливали умирающих, хрипели, стонали, булькали льющейся из рта кровью. Тихо было во рву. И потом, когда он шёл по снегу, не чувствуя ни голода, ни боли, там тоже было тихо. А здесь...
Андрей лежал на своей койке и слушал. Обычный барачный шум, ночной и живой. Что ж, всё он сделал как надо. Умных людей надо слушать. И следовать их советам...
...Гунявый шмыгает носом.
- Баба язык на привязи никогда не держит. Ты только спроси по-умному. Так чтоб ей самой поболтать захотелось. И подзадорь, чтоб заспорила. В споре баба такое ляпнет, чего и под пыткой не скажет. Понял, малец?
Он кивает...
...Сволочь, конечно, был Гунявый, но баб знал, как никто. Ведь как по-писаному прошло. Неделю с лишним убил на эту канцеляристочку, но зато и результат что надо...
...Светлая прилипшая ко лбу чёлка, выщипанные и подведённые брови. Он обнимает её, несильно, с мягкой властностью прижимает к себе.
- А ты странный.
- А я весь необыкновенный, - смеётся он в ответ. - И фамилии такой второй нет.
- А вот и врёшь, - смеётся и она. - Пруд пруди таких.
- Морозовых может быть, а Мороз, - он говорит это нарочито строго, - Мороз один разъединственный.
- А вот и врёшь! Был такой. Мороз. У него ещё имя чудное. На "э" как-то...
- На "э"? - задумчиво переспрашивает он между поцелуями. - Нет такого имени, чтоб на "э"... А! - он хлопает себя по лбу. - Эдуард. Ну да, Эдик, ну, Моргач же! Слушай, а его ты помнишь?
- Да не было никакого Эдуарда Моргача! - начинает она сердиться. - А вот Мороз, вспомнила, Эркин его звали, такой был, ещё до Нового года уехал.
- Такого имени... - он снова целует её, - не бывает. А вот Эдьку ты наверняка запомнила, видный такой парень, с усами.
Она растерянно и сердито смотрит на него.
- Да что ты меня путаешь? Я ж вас всех помню. Я ж на картотеке сижу.
- Сиди где хочешь, - смеётся он. - Я разве спорю?
- Да ну тебя! - она отворачивается от его поцелуя.
Он недоумевающе смотрит на неё.
- Ты что? Обиделась? Да плюнь. Ну, не помнишь Эдьку, так и фиг с ним, всех всё равно не упомнишь.
- Не было никакого Эдьки! - кричит она. - А Мороз был! Эркин Мороз! Я помню!
- Фиг и с ним тоже, - он снова притягивает её, усаживая к себе на колени.
Она ещё немного дуется, но всё охотнее отвечает на его поцелуи...
...Андрей улыбнулся воспоминанию. А всё-таки классно сделал, узнал и хвост подчистил. А дурёха завелась не на шутку. Зацепил он её за живое. Как же, чтоб она кого-то да не помнила, спутала. Ведь он больше об этом не поминал, думая, что узнал всё. Эркин был, уехал до Нового года. А куда? Запрос он подать не может: слишком большой риск засветиться самому, да ещё и брата за собой потянуть. Ему надо тише воды, ниже травы, чтоб незаметным стать. Нет лучшего укрытия, чем толпа, единичное в множестве хорошо прячется. Дня два, а может и три он с ней не встречался, но и не избегал: а то ещё придумает что и в свою же выдумку поверит. С бабами это сплошь и рядом бывает. Она сама к нему подошла...
...- Приходи вечером.
- Ладно, - не стал он спорить. - К тебе?
- Нет, - она говорила насмешливо, будто знала про него что-то такое, - к канцелярии.
Он нахмурился. И её следующие слова не успокоили.
- Покажу тебе кое-чего.
- Ладно, - отказываться нельзя, не поймёт и начнёт думать. - А когда?
- К девяти. Там уж никого не будет.
И ушла. К девяти так к девяти. Спорить с бабой - себе дороже. Да и не из-за чего. Отбрехаться он всегда отбрешется...
...Но всё-таки он тогда попсиховал немного...
...После ужина постоял, как всегда, в мужской курилке у пожарки, потрепался, и когда стали расходиться, незаметно отстал и свернул к административному корпусу. Фонари по периметру, фонари над дверями... Правда, и гулять запрета нет, хоть всю ночь по лагерю шляйся. Но на всякий случай он шёл осторожно, не прячась, но придерживаясь теней, уже по-летнему чёрных. Вот и крыльцо канцелярии, а вон и она. Он ещё раз огляделся и вышел на освещённое место.
- Ага! Пришёл, - лёгкое злорадство в её голосе, предвкушение победы. - Пошли.
У неё были свои ключи. Она по-хозяйски уверенно отперла дверь. Он молча последовал за ней. С бабой вот из-за такого и рискованно связываться: никогда не знаешь, на чём и когда взбрыкнёт. Тусклый ночной свет в коридоре. Ей-то бояться нечего: служба, а его если обход застукает... хотя и ей не поздоровится, что постороннего, да ещё не в дозволенное время привела, так что если это не подстава с самого начала, то должно обойтись.
- Заходи.
Комната без окон, небольшая из-за шкафов с ящиками по стенам, трёх канцелярских столов и барьера-прилавка у двери. Картотека - сразу понял он. Она зашла за барьер.
- А ты здесь подожди.
- Чего? - рискнул он съязвить.
- Сейчас увидишь.
Она быстро вытащила один из ящиков, перебрала карточки.
- Вот. Мороз Эркин Фёдорович, девяносто шестого года рождения, ну, и дальше о нём. Поступил... ага, сюда девятнадцатого ноября, выехал первого декабря, маршрутный лист номер... на Ижорский Пояс, город Загорье. Убедился? Ничего я не путаю!
Он слушал её, явно скучая и оглядываясь по сторонам.
- Ну и что? Ну, был, ну... Слушай, - оживился он, - а что, тут на каждого есть? И на меня?
- На тебя в другом месте. Здесь архив, - она сунула карточку обратно в ящик и со стуком задвинула его на место.
- Слушай, - его голос стал просительным, - посмотри Моргача, Эдуард Моргач, ну, такой парень, куда он попал? Понимаешь, дружок мой, ха-ароший парень...
Под его скороговорку она выдвинула уже другой ящик, перебрала карточки, выдвинула соседний, покопалась и в нём.
- Нету никакого Моргача. Моргунов есть, Иван, - она хихикнула. - Ой, помню я его, телок телком, с собакой, собака у него здоровенная была, помню. Тоже уехал, ага, точно. Из-за собаки его прямо в Центральный военный питомник и отправили. В распоряжение кинологической службы, - прочитала она и сунула карточку в ящик. - А Моргача нет, и не дури меня, понял?
- Так что? - огорчение его было искренним. - Не доехал Эдька, что ли? Жаль, я думал, вместе будем.
Она со стуком задвинула ящик.
- Дался тебе этот Эдька.
- Ну и хрен с ним. И со всеми остальными, - он потянулся к ней через барьер. - Иди сюда.
- Прямо здесь? С ума сошёл, - отмахнулась она, но подошла, дала себя обнять и поцеловать...
...Андрей улыбнулся. Оттуда они пошли к ней, а дальше уже всё как обычно. А ещё через пару дней она ещё с кем-то крутила. Ему так и говорили про неё, что легка на ногу: как пришла, не спросясь, так и уйдёт, не попрощавшись. Само собой всё у них и кончилось. Что ему надо, он теперь знает, а она... да таких пучок за пятачок на любом базаре.
Итак, Ижорский Пояс, Загорье. Время он переждал, теперь можно потихоньку библиотеку к себе приучать. Чтоб когда до выбора места дойдёт, знать, как повернуть и куда вывернуть да так, чтоб тебе самому это предложили. Одно дело - ты просишь, и другое - соглашаешься с предложенным. Это и дураку понятно. А дурак он для других, а не для себя. Ладно, заговариваться уже стал. Того и гляди ненужное, да вслух выскочит.
Андрей потянулся под одеялом, повернулся на другой бок и привычно свернулся, закутавшись так, чтоб только макушка слегка торчала. Ничего, браток, скоро увидимся, гульнём - небу жарко станет. Загорье. Надо думать, Эркин тоже не с кондачка туда рванул, там, значит, и жильё, и работа... Мама, всё у меня хорошо, всё пока получается, как задумано, и вас я не забываю, слышишь, мама?
Он по-прежнему, боясь опять всё забыть, перед сном перебирал прошлое, мысленно разговаривая с матерью и сёстрами, вспоминал дом, школу, и с радостью убеждался - помнит. С этим и засыпал.
* * *
Дни шли ровной привычной чередой, складываясь в недели и месяцы. Работа, школа, в субботу танцы, в воскресенье церковь. Найджелу эта монотонность даже нравилась. Работа не стыдная и не сложная, и на себя работаешь. В школе, в общем, тоже всё получается, в церкви они трое - уважаемые люди, с ними, а особенно с Робертом, считаются, на танцах общее веселье и он на уровне. И дома у них всё хорошо. Купили большой красивый шкаф для одежды. Пока поставили его к Роберту, и там они все хранят своё праздничное, в чём ходят в церковь, а ещё у каждого в комнате что-то вроде комода для белья и вешалка-стеллаж для расхожего, и на топчанах теперь матрацы и хорошие простыни, миски с кружками заменили фарфоровой посудой. А уж о кремах и лосьонах и говорить нечего. И едят они нормально. И всё у них хорошо.
Найджел словно спорил с кем-то, доказывая, что всё хорошо, всё нормально. Чего ж ему не по себе как-то?
Уроки сделаны, деньги подсчитаны и убраны, ровный приятный белый свет заливает кухню, в фарфоровых кружках дымится кофе, в плетёной корзинке хрустящие хлебцы с изюмом. Тихий будничный вечер.
- О чём задумался, Найдж?
- Так, - вздрогнул Найджел. - Ни о чём особом. Просто думаю. Ведь... ведь у нас всё хорошо, так?
- Ну так, - Роберт оторвался от газеты, лежащей у его прибора. - И что, Найдж?
- Не знаю, - пожал он плечами. - Ну...
- Это ты что, опять кино смотрел? - Метьюз фыркнул в свою кружку. - Там тоже, как всё хорошо, так какая-то чертовщина начинается. Помнишь, про вампиров смотрели?
- Точно, - засмеялся и Роберт. - Ну же, Найдж, разве не так?
Найджел кивнул. Да, действительно так. В Цветном теперь был свой кинотеатр, не надо как раньше ждать отдельного сеанса для цветных, так что они ходили в кино на каждый новый фильм, гогоча и ахая со всем залом. И там действительно так. Но ведь дело не в этом. Он не ждёт ничего плохого, неоткуда плохому взяться. Он повторил это вслух, и братья кивнули.
- Ну вот, сам всё понимаешь.
- Да, - Найджел встал и подошёл к плите, зачем-то переставил кофейник. - Но... но ведь перемены не всегда к худшему.
- Угу, - Роберт подвинул газету к Метьюзу. - Почитай вот это, Мет, про новую школу. Кончай себе проблемы выдумывать, Найдж, их и настоящих хватает. Не проси, а то напросишься, помнишь?
- Роб, да я просто...
- Просто давайте на боковую.
Метьюз отложил газету.
- Завтра дочитаю. Конечно, дело стоящее, Роб. Сколько сможем внести?
- На новую общедоступную? - живо спросил Найджел. - Дневной заработок, да, Роб?
- Размахался! - фыркнул Метьюз. - Так тебе Роб целый день и разрешит.
Метьюз дразнил Роберта, заводил шутливую перепалку, втягивал в неё Найджела. А то когда парень задумывается, добром не кончается. Задумавшийся вылетал на первой же сортировке или просил подушку. Сейчас сортировок, конечно, нет, но всё равно...
Роб с удовольствием поддержал игру, видя, что Найджел снова стал прежним. Что каждый даёт на школу свой дневной заработок или доход, было решено на собрании в церкви, и весь этот спор так... для развлечения.
- Ну всё, уговорили! - Роберт шлёпнул ладонью по столу, завершая разговор, и встал. - Пора на боковую.
Они, разумеется, не стали спорить. В самом деле - пора.
У себя в комнате Найджел, уже лёжа в кровати на приятно скользящей под телом крахмальной простыне, как всегда, закрыв глаза, сразу увидел её. Она - белая, кожа у неё светлая, а глаза - ореховые, а волосы кажутся тёмными и вдруг отливают золотом, а губы чуть пухлые, как... да нет, глупости, она - белая. Хотя зачем тогда поселилась по соседству с Цветным и ходит на общие курсы?
Как раз их уроки начинаются через полчаса после тех лекций, и он приходит пораньше, сидит на ограде, читает учебник, пока с тех курсов расходятся, и она проходит, на него не глядит, а уж он-то глаз от книги не поднимает, и всё равно видит её. И на танцах, правда, давно, но видел. Тогда на Новый год устроили большой бал, вроде ковбойского, любой мог прийти. Он, конечно, знал своё место, держался в том зале, где как само собой собрались цветные, но перегородки ажурные, и он её видел, как она танцевала с каким-то парнем. Танцевал тот грубо, не держал, а лапал, и вообще... неприятный тип. Но ему-то что за дело до её парня? Странно, она - белая, а ему приятно на неё смотреть. И имя у неё красивое, он слышал, её называли Моной. Мона... Мона... Мона...
Он спал, лёжа в привычной с детства, с питомника позе, и улыбался, и во сне продолжая повторять её имя.
А с утра опять та же будничная круговерть. Завтрак, утренняя уборка, смена, помочь Мету с ленчем, уборка, ленч, вторая смена, обед и... и школа! Стоило Найджелу вспомнить об этом, как всё становилось другим.