Зубачева Татьяна Николаевна : другие произведения.

Тетрадь 40

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.32*14  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вычитано.

ТЕТРАДЬ СОРОКОВАЯ

* * *

  
   Они собрались, как и в прошлый раз, у Спинозы. Но сегодня Гольцев привёз ещё Аристова, а Золотарёв - неожиданно для всех - Бурлакова. Если Аристова знали все, так как все у него под ножом побывали, то высокий седой старик в штатском костюме, одновременно небрежном и элегантном, удивил их... не то слово.
   - Бурлаков Игорь Александрович, - представил его Золотарёв. - Историк, профессор, боец Сопротивления.
   - Здравствуйте, Игорь Александрович, - улыбнулась Шурочка. - Слышали о вас.
   Старцева появление Бурлакова обрадовало. Он тоже слышал о нём, читал его довоенные книги, и лучшей кандидатуры на поездку к Бредли ему не найти. Нужно будет только улучить момент и договориться.
   Общая сумятица и неразбериха первых минут. Неизбежный и обязательный чай, бутерброды, вопросы об общих знакомых, малопонятные непосвящённым реплики. Старцев поглядывал на Бурлакова. Но старика все эти непонятки, похоже, не смущали. Очень легко, очень естественно... чего не понимает, о том догадывается. А с Аристовым, похоже, уже знаком, поздоровался чуть сердечней, чем с остальными.
   - Ну, - Золотарёв допил свой стакан и протянул его Гольцеву, сидящему рядом с чайником. - Налей ещё, Саш. Пусть стынет.
   - Как ты можешь остывший чай пить? - пожал плечами Гольцев. - Это же помои.
   - Холодный чай в жару очень даже ничего, - возразила Шурочка, подкладывая бутерброды своим соседям.
   - Холодный и остывший... как говорится, две большие разницы. Держи стакан, Коля.
   - Ага, спасибо. Ну, кто чего узнал о наших объектах, имел контакты и так далее. Спиноза, Юра, Гена?
   - Есть кое-что, - кивнул Старцев.
   - Игорь Александрович и я напоследок. Спиноза, ты начнёшь?
   - Хорошо, - Спиноза поправил очки и улыбнулся. - Итак, по моей сфере. Джонни-Счастливчик и Фредди-Ковбой. Личности в этой среде известные. Как пишут в наших характеристиках, пользуются уважением коллектива. Не входят ни в одну группировку, работают только на себя, никому дорогу не заступают.
   - А им?
   - Таковые исчезают, не успев предпринять что-либо серьёзное.
   - Лихо, - покрутил головой Гольцев.
   - Далее. Фредди - киллер. Чистильщик. Работает с гарантией. Берёт очень дорого. Очень. Но работа всегда чистая. Последние три года практически заказов не брал. Десять лет назад вышел из Уорринга. Вернее его выкупили для работы. И где-то за четыре-пять лет сумел расплатиться. Уникальный случай. После этого работал только на себя. Молчалив, выдержан, не хмелеет от любого спиртного. Ни от карт, ни от женщин головы не теряет. Счастливчик-Джонни. Игрок. Знает всех и известен всем. Вхож во все круги. Везде свой. От притона до салона.
   - Между ними существует разница? - хмыкнул Новиков.
   - Браво, Костя, - улыбнулся Спиноза. - Но дальше. Как игрок не знает равных. Выигрывает у кого хочет и как хочет. Проигрывает только тогда, когда это действительно нужно. И ещё. Занимается камнями.
   - Ого!
   - Вот это да!
   - С ума сойти!
   Спиноза переждал взрыв эмоций, поправил очки и продолжил:
   - Камнями занимаются многие, но по-настоящему в них разбирается только Бредли. И помимо всего прочего, зарабатывает весьма прилично на консультациях. А так... Обаятелен, инициативен, дамский угодник, но постоянных привязанностей нет. Фактически это тандем. Лидируют по очереди.
   Спиноза улыбнулся и занялся бутербродом. Золотарёв обвёл всех довольным взглядом. Старцев прикусил изнутри губу, чтобы не выдать себя. Всё сказанное, несомненно, правда, но... додумать он не успел. Потому что заговорил Аристов:
   - Как я понимаю, моя очередь. Но сначала ответьте вы мне. Чего вы к ним прицепились?
   Общий полувздох-полустон пронёсся по комнате.
   - Ну, Юра!
   - Опять двадцать пять!
   - То Гена нам душу мотал, теперь ты...
   - Я врач, - Аристов с наслаждением отхлебнул чаю. - Хирург, мясник и так далее. И ваши тонкости, нюансы и изыски не для моих проспиртованных мозгов. Объясните просто и внятно.
   - А чем они тебе так понравились, Юра, - лениво спросил Золотарёв.
   Аристов улыбнулся.
   - Коля, так и я умею. Мои рассказы после ваших ответов. Ясно?
   Бурлаков слушал перепалку с явным удовольствием.
   - Юра! - Новиков резко отодвинул свой стакан. - Тебе всё объясняли. И я, и остальные.
   - А что ты мне объяснил? Что хочешь спасти несчастного спальника от страшного киллера? Тоже, понимаешь, нашёл Красную Шапочку. Да любой спальник киллеру сто очков по этой части вперёд даст. И вам всем, кстати, тоже.
   - Ну, это ты загнул, Юра, - в голосе Гольцева было столько искренней обиды, что все рассмеялись.
   - На правду обижается только дурак, - поучающим тоном заметил Аристов.
   - Это ты сначала докажи, - потребовал Гольцев.
   - Что доказать? Ч то ты дурак, Саша? - невинно поинтересовалась Шурочка.
   Аристов жевал бутерброд, демонстрируя полную незаинтересованность.
   - Ну, Юра, ну, будь человеком, - сменил тон Гольцев. - Ты их так расписывал. Мягкие, ласковые, привязчивые, нежные. Не парни, а...
   - Клубничное мороженое, - подсказал Золотарёв.
   - Что ж, Юра? - подхватил Новиков. - Ты в отчётах дезу лепил?
   - Зачем? - Аристов прожевал бутерброд и пожал плечами. - Всё правда. Они такие и есть.
   - Так чего ж ты...
   - А это тоже правда. Кто из вас может убивать голыми руками без следов? Скажем... скажем, в душевой?
   - Утопить можно в ванне, - сразу ответил Гольцев. - Но под душем? И без следов?
   - А они это умеют. Или человек засыпает и не просыпается. Ни ран, ни травм. И ядов у них тоже никаких нет.
   - Юра. Но... мотивы?
   - Ах, вам ещё и мотивы?! - лицо Аристова стало серьёзным, даже жёстким. - И мотивы столь же... необъяснимы, как и способы. Киллер убивает за деньги, так? А они, скажем, за храп или за крики во сне.
   - За что?!
   - Юрка, ну...
   - А вот, скажем, такое... Убить человека, с которым ... которого только что ласкал, ублажал, не насиловал, нет, был нежен и страстен, подлаживался под его желания, выполнял все капризы. А после, когда... тот заснёт, кладут ему на лицо подушку и держат. Потом подушку подсовывают под голову, придают нужную естественную для сна позу, встают и уходят. Всё.
   - Они что, и женщину так могут? - вырвалось у Шурочки.
   - Могут, - кивнул Аристов. - Для них это без разницы.
   - Но... но кто же они тогда?!
   - Люди, - твёрдо ответил Аристов. - Со своими представлениями о гордости, чести. Очень памятливые. Мстительные и благодарные сразу. Очень верные, заботливые...
   - Убийцы?! - возмутился Золотарёв.
   - От пацифиста слышу, - огрызнулся Аристов. - И ты бы посмотрел, Коля, как они тяжелораненых выхаживают! - Аристов достал сигареты, закурил и продолжал уже внешне спокойно: - Ни один из них сам себе этой судьбы не выбирал. У них была одна задача - выжить. И только сейчас они учатся жить. Они люди.
   - Ладно, - примирительно сказал Золотарёв. - К этому мы ещё вернёмся. А вот Трейси и Бредли...
   - Что Трейси и Бредли?! - взорвался Аристов. - Что они сделали?! Все их... противозаконные деяния совершены до капитуляции Империи. Какой закон они нарушают сейчас?
   - Я согласен, - не выдержал Старцев. - Имение Бредли приобрёл законно, трудовое законодательство блюдёт....
   - Играет напропалую, - перебил его Золотарёв.
   - Азартные игры не запрещены, - огрызнулся Старцев.
   - Как и махинации с камнями? - ехидно спросил Золотарёв.
   - В списке выведенного из торгового оборота драгоценности не значатся. Купля и продажа законны.
   - Это скупка краденого законна? Генка, ты чего?!
   - Это ещё надо доказать. С нами, с военной администрацией у Бредли конфликтов нет, а с местной криминальной пусть он сам разбирается. Она уже функционирует. И у Трейси то же самое.
   - А убийство Ротбуса?
   - Их алиби доказано. Ротбуса мы сами поставили вне закона. Его убийство подлежит расследованию, но без последствий.
   - Гена, это мы уже обсуждали, - остановил его Спиноза. - Как я понимаю, и ты, и Юра за Бредли и Трейси. Так?
   - За - это против кого-то, - сразу возразил Старцев. - Да, я общался с ними. И летом, и недавно. Летом с Бредли, а сейчас с обоими. Был в имении. Говорил с работниками. Они могут быть уголовниками по деяниям, но психология у них... качественно иная. Они оба, прежде всего, работники. Им не надо дармового. У уголовника взгляды другие. Весь мотивационный комплекс другой.
   Аристов кивнул.
   - Согласен. Хорошие мужики.
   - Киллер и шулер?
   - Коля! - Гольцев резко поставил стакан. - Мы сами, мы ангелы? И всегда строго по закону действуем?
   - Инкриминировать им мы можем только их уголовное прошлое, - сказал Спиноза. - И то мало доказуемое. Но...
   - Вот именно, но! - Старцев закурил.
   Наступило молчание. Нарушил его Бурлаков.
   - Никак не думал, что окажусь свидетелем такой дискуссии.
   - Игорь Александрович, - сразу оживился Золотарёв. - А вы что скажете?
   - Об этих людях ничего. Я работал в архивах. А там...- он улыбнулся. - Я нашёл там упоминания о Джонатане Бредли. Но тот Бредли умер тридцать с лишним лет тому назад, сейчас ему бы было сильно за восемьдесят. И сколько лет, кстати, вашему Бредли?
   - Где-то тридцать - тридцать пять, - не слишком уверенно ответил Старцев.
   - Да, около этого, - кивнул Спиноза. - Трейси чуть постарше. Да, и не надо так на меня смотреть. Я люблю точность, но сейчас мы говорим об их реальном возрасте, а не о том, что написано в их документах.
   - Так что, этот Бредли годится тому только во внуки? - усмехнулся Новиков.
   - Может, действительно, внук? - предположил Гольцев.
   Бурлаков пожал плечами.
   - Да нет, - сразу сказал Золотарёв. - Вряд ли такой тип будет жить под своей подлинной фамилией.
   Спиноза молча кивнул.
   - Логично, - согласился Бурлаков. - Так вот. Тот Бредли принадлежал к десятку богатейших людей Империи, хотя основа богатства была заложена гораздо раньше. Но стремительно разоряется. И уже в начале войны семья сходит на нет. После смерти Джонатана Бредли из всего его потомства и ближайших родственников остаётся старший сын Леонард с женой и детьми. Леонард с женой погибают в автокатастрофе. Но семья уже разорена, и с девяносто пятого года перестаёт упоминаться.
   - Да, похоже, просто взял себе это имя.
   - Да, это довольно распространённая практика, я говорил вам, Николай Алексеевич. Имя подлинное, но носителя заведомо нет. Что ещё? Разорялись и гибли Бредли не сами по себе, а им очень умело и целенаправленно помогали. И по косвенным признакам там немалую роль сыграла Служба Безопасности Империи. Если заняться детально и отследить кому, в конечном счете, ушло имущество Бредли, то получим и инициатора процесса. Да и сам по себе этот процесс достаточно интересен. Когда-нибудь, - Бурлаков мечтательно улыбнулся, - я этим займусь.
   - Интересно, - согласился Старцев.
   - Но к нашему делу не относится, - закончил фразу Новиков, смягчая смысл улыбкой.
   Спиноза принёс горячий чайник, а в опустевший налил воды и поставил на плитку.
   - Конвейер, - усмехнулся Гольцев.
   - А что с вами, чаехлёбами, поделаешь? - хмыкнул Спиноза, садясь обратно к столу. - Ну что? Из всего вышесказанного вывод. И Бредли, и Трейси на редкость обаятельны и контактны.
   Аристов кивнул, и Спиноза продолжил:
   - Всё верно. И что они уголовники, и что их уцепить не за что. И незачем. Но интересно. Юра, всё-таки без ора и прочего, что ты о них думаешь?
   - Хорошие мужики, - улыбнулся Аристов. - И ты сам сказал, Олег, - удивлённые взгляды большинства скрестились на нём: как-то забылось, что Спинозу на самом деле зовут Олегом Арсеньевым. Но Аристов, словно не заметив, спокойно продолжал: - это тандем. Слаженный, сработанный, но в то же время... мальчишки. Подначивают, дразнят друг друга, берут на слабо.
   - Здорово! - засмеялся Гольцев. - А после того раза они ещё приезжали?
   - Да, привезли работника на обследование и лечение.
   - И что у парня?
   - Они боялись туберкулёза, я, кстати, тоже. Высокий, измождённый, кашель, одышка... Но оказалось не так страшно. Процесса нет. Плеврит. Хронический плеврит травматического происхождения. А на языке бывших рабов "отбитая дыхалка".
   - Это его Трейси так отделал?
   - Да ну тебя, Коля, повёз бы он его тогда к врачу?! - возмутилась Шурочка. - Сам подумай.
   - Этот работник цветной?
   - Да, Костя. Негр. Сейчас... да, Левине.
   - Мг. Поговорить любит?
   - Нет, - Аристов немного насмешливо улыбнулся. - Как раз нет. О себе рассказывает, вернее, отвечает на вопросы о здоровье. Ему тридцать лет, где-то с десяти, а может, и чуть раньше был у хозяев. В основном, домашним рабом, то есть работал по дому, и последние два года перед освобождением дворовым в имении. Зимой, в период, как все здесь говорят, заварухи голодал, его избивали, причём били в основном бывшие же рабы. У него развивалась дистрофия. Где-то с марта он в имении Бредли. Ему давали работу по силам и кормили. А вообще-то он на контракте.
   - Бредли нанял больного?!
   - Получается так. Интересно, но Левине избегает называть их по именам. Говорит "он", а если об обоих, то "они".
   - Действительно, интересно, - кивнул Гольцев.
   - И что же? - подался вперёд Новиков. - Забит, запуган, так?
   - Я бы не сказал, - задумчиво возразил Аристов. - Тихий, да, но это уже характер. Молчаливый. А теперь держитесь. Грамотный.
   - Негр?!
   - Раб?!
   Удивился и Бурлаков.
   - По законам Империи обучение раба грамоте преступно. Обучивший подлежал помещению в лагерь, а раб уничтожался. Бредли знает?
   - Возможно, - пожал плечами Аристов. - Я не спрашивал. Бредли оплатил обследование, месяц стационара, процедуры, усиленное питание... всё, что нужно. И еще, похоже, самому Левине оставил деньги. Фредди сходил в общежитие, поговорил с нашими... работниками. Попросил морально поддержать парня.
   - Ни... ... ... себе! - выдохнул Гольцев.
   Шурочка укоризненно посмотрела на него, но промолчала. Остальные явно высказались не слабее, но про себя.
   - Во-во, - кивнул Аристов. - Даже наши парни пришли от этого в лёгкое обалдение. Они попробовали попугать Фредди, зажали его в кольцо и были потрясены его выдержкой. Как мне его охарактеризовали: "беляк, а мужик стоящий".
   - Да, такая характеристика...- покачал головой Спиноза.
   - Кстати, - улыбнулся Старцев, - цветные пастухи на перегоне прозвали Фредди "грамотный и не сволочь".
   - Ого! - вырвалось у Гольцева. - Это надо заслужить.
   - Да, - кивнул Новиков. - Я тоже это ещё в Мышеловке слышал. И он же председатель ковбойского суда чести.
   Гольцев задумчиво оглядел бутерброд и откусил сразу половину.
   - Саша, ешь спокойно, я тебе ещё положу, - Шурочка оглядела тарелки мужчин. - Что ж, Фредди личность примечательная, кто бы спорил. Кстати, с его профессией киллера плохо сочетается. Юра, а ещё что интересно у тебя есть?
   - О Левине? Да главное я сказал.
   - А со здоровьем у Бредли с Трейси как? - улыбнулась Шурочка. - Чтоб ты да не осмотрел их, в жизни не поверю.
   - И не надо, Шурочка. Осмотрел, конечно. Оба практически здоровы. У Фредди есть старые дырки, все заделаны весьма квалифицированно. А у Джонатана ни одного шрама.
   - В него что, не стреляли? - удивился Золотарёв.
   - Значит, не попадали, - справился наконец с бутербродом Гольцев.
   - Думаю, Фредди их заранее отстреливал, - засмеялся Спиноза. - Но в целом интересно. Очень интересно. Спасибо, Юра.
   - На здоровье, - хмыкнул Аристов.
   - Интересно было бы на них посмотреть в домашней, так сказать, обстановке, - улыбнулась Шурочка.
   Старцев пожал плечами.
   - В принципе ничего особо выдающегося. Обычные люди.
   - Ты был у Бредли в имении?
   - Да, заезжал, - Старцев решил не распространяться о цели своего визита и поэтому стал рассказывать: - Бредли купил это имение ещё в январе, на одном из первых наших аукционов, это вы знаете, разрушенным, в полном развале. И многое успел. Протащил меня по всем постройкам, показал, похвастался... Ну, что? Он и здесь оригинален. Хозяйственные все постройки, сараи там, загоны, конюшня, скотная, птичник, кладовки... всё в полном и почти образцовом порядке. Дыры залатаны, окна вставлены, двери навешены. А Большой Дом, это...
   - Знаем, Гена, не надо.
   - Ну, так что с ним? Не приступали?
   - Более того. Его разбирают, используя как строительный материал для всего остального. В ход идёт буквально всё. Ну, - Старцев улыбнулся. - Ну, например, тщательно собраны все осколки стекла и фарфора, до мельчайших!
   - Зачем?!
   - Крупные осколки оконного стекла на окна и пошли, а всю мелочь смешали с цементом и этой смесью обмазаны птичник и кладовки, прежде всего продуктовые. Как мне объяснили, чтоб крысы не наглели.
   - Остроумно, - засмеялся Бурлаков.
   - Да, - кивнул Старцев. - Естественно, меня интересовали отношения с работниками. В принципе, там работали наши комиссии, как и везде. Так что ничего особо нового я не увидел. Кроме одной детали.
   - Ну?
   - Ну, Ген, давай!
   - По имению бегают пятеро негритят от пяти до десяти лет. Их ни одна комиссия не видела и по документам там детей ни у кого не было. Похоже, они прятались, или, что точнее, их прятали. Мне сказали, что они в имении с весны. Говоря по-ковбойски, - Старцев перешёл на английский, - приблудились.
   - Как?
   - Чьи они?
   - Мне сказали, что ничьи. И спросили моего совета, что с ними делать.
   - И что ты сказал?
   - То, что есть. Безнадзорные дети моложе двенадцати лет должны быть в приюте. Альтернатива - усыновление.
   - Ну, и что?
   - Вариант приюта не понравился. Особенно Фредди.
   - Я перебью, Гена, - вмешался Аристов. - У нас есть отличный психолог, работает со всеми бывшими рабами. Так вот он говорит, что у этого Левине в имении остался сын, восьмилетний, и он сильно переживает, как бы сын не забыл его, потому что они, цитирую, вместе всего два дня были.
   - Значит, разобрали малышню по семьям, - кивнул Старцев. - Так вот, всю весну и лето их кормили и одевали. Одеты чисто, во всё целое, щекастые, сытые... Причём сам Бредли любит рассуждать о выгоде и невыгоде.
   - Благотворительностью не занимаюсь, - Аристов попытался передать интонацию Джонатана.
   - Во-во, - закивал Старцев. - Его любимая фраза.
   - Ещё что, Гена?
   - Интересно, давай.
   - Ну что. Меня накормили ленчем и обедом, напоили коктейлями.
   - И где была трапеза?
   - В их домике. Понимаете, есть там маленький домик. По моим прикидкам, на две комнаты. Там они и живут. А у остальных... комнаты в рабском бараке, выгородки, по-местному.
   - Понятно, - кивнул Гольцев.
   - А угощали тебя чем?
   - Замечательно угощали, - рассмеялся Старцев. - На ленч были обычная простая каша, пресные лепёшки и обычный кофе. А к лепёшкам... паштет из гусиной печёнки, хорошие шпроты, пикантная телятина в желе, что-то остро-маринованное.... Всё из консервных банок.
   - Однако! - протянул Золотарёв. - Совсем интересно.
   - А на обед?
   - Примерно то же сочетание очень простых, полурабских, я бы сказал, блюд с деликатесными консервами. Посуда... сборная солянка из уцелевшего.
   - А коктейли?
   - Очень вкусные, очень... своеобразные и практически безалкогольные. Делают они их оба мастерски. Как скажи, учились на барменов специально.
   - Не исключено, - задумчиво сказал Спиноза. - Ну что, в самом деле, интересно. Думаю, можно подбить итог, - Золотарёв кивнул. - Нужно отступить. Ни Бредли, ни Трейси мы не возьмём.
   - Ни в лоб, ни с боков, - кивнул Гольцев.
   - Правда, - Спиноза улыбнулся, - есть ещё эти два пастуха. Спальник и лагерник. Но где их искать?
   - Лагерник? - переспросил Бурлаков.
   - По косвенным данным, - твёрдо ответил Спиноза, - да.
   - Но два контраргумента, - так же твёрдо сказал Аристов. - Это здоровая психика у парня - раз. А она здоровая. Я говорил с этим Левине. Он помнит обоих пастухов. В имении они были недолго. Два или три дня в начале, потом ушли со стадом, и столько же в конце, когда привели в имение лошадей из Бифпита и ждали расчёта.
   - Ну, и что он о них говорит?
   - Хорошо говорит. Его они не обижали. Оба работящие, дело себе сами находили. Индеец постарше, сдержанный, а белый как мальчишка, балагур, остряк, заводила. Любитель поесть, приударить за девчонкой. Живёт весело.
   - А... особенности какой он не назвал? - с надеждой спросил Золотарёв. - Ну, приметы?
   - Приметы? Светловолосый, голубоглазый, ну, что ещё? Чай любит больше кофе. Заваривал себе чай сам и всех угощал.
   - Точно! - встрепенулся Гольцев. - Меня они тоже чаем угощали. Трейси-то чай явно из вежливости пил, а парни им от души наливались.
   - Индеец-раб с чаем раньше познакомиться никак не мог, - рассуждая, сказал Спиноза. - Инициатор чаепития не он.
   - Да, - кивнул Аристов. - Все наши парни с чаем столкнулись в госпитале, некоторые его до сих пор "русским кофе" называют.
   - Любят чай?
   - По-разному. Есть один, так он чай из принципа пьёт, в память о русском сержанте, который его спас. Ещё некоторые видят в чае символ свободы, а для большинства главное - сытость, а вкус неважен.
   - Любит чай, - задумчиво сказал Новиков.
   - Да, - кивнула Шурочка. - И крутился у нашего дома, а у нас информация утекала. Так что он знает русский. Но вроде мы об этом уже говорили?
   - Да, но тогда не договорили, - Гольцев приподнял и поставил на стол, пристукнув, свой стакан. - Парень русский. Всё сходится.
   - Да, - Спиноза с улыбкой покачал головой. - Непротиворечиво.
   - С ума сойти! - вырвалось у Старцева. - И мне ведь говорили, ну, наши шофёры, с которыми он играл. Что парень, ну, совсем нашенский. Значит, вот оно что.
   - Сколько ему лет? - тихо спросил Бурлаков.
   - Лет двадцать мы определили, но очень примерно, по косвенным, - ответила Шурочка. - А что? Что с вами? Игорь Александрович?
   Бурлаков сидел, закрыв лицо ладонями. И на вопрос Шурочки он ответил, не убирая рук.
   - Я нашёл в архиве СБ своё дело и дело семьи. Их всех, жену и детей, арестовали в сто одиннадцатом, десять лет назад. Жену и дочерей убили на допросах, а сына... его отправили в спецприют, для перевоспитания. И через два года... как неисправимого... в лагерь. Сейчас... моему Серёже... ему двадцать лет... было бы. Он был светленьким, белоголовым... - он замолчал.
   Наступила долгая, мучительная тишина. Никто не решался заговорить. Лагерник, двадцать лет, русский, светловолосый...
   - Это слишком... - Золотарёв оборвал фразу.
   - Да, - Бурлаков по-прежнему закрывал лицо, - разумеется, вы правы. Это слишком... большая удача. Я понимаю. Я всё понимаю.
   - Игорь Александрович, - очень мягко сказал Аристов. - Ведь это только гипотеза. И я утверждаю. Этот парень не может быть лагерником.
   - Почему? - резко обернулся к нему Золотарёв.
   - Потому что индеец - спальник. Я говорил уже и повторяю. Спальники и лагерники не могут сосуществовать, о каких-то более тёплых чувствах я и не говорю. Когда... ладно, скажу... когда к нам привезли этих двух... лагерников, так парни специально ходили просить, чтобы их не ставили на эти палаты. Они боятся. Боятся самих себя. Что не смогут удержаться.
   - У вас есть лагерники? - удивился Золотарев. - Что же ты молчал, Юра?
   - Приказано было, вот и молчал. Да и о чём говорить? - Аристов закурил. - Несчастные люди. Такого... букета болезней и травм я, признаться, не встречал. Одного вытащили из рва. Случайно. Второго нашли... тоже у рва. Вылез и лежал на краю. Замерзал.
   - Так они что, с зимы у вас?
   - Нет. Их сразу пришлось ещё тогда к Романову.
   - В центральный психушник? Знаю, - кивнул Золотарёв.
   - Там их чуть-чуть подлечили и привезли к нам. Слишком сложный... букет.
   - А поговорить с ними?
   - Никаких разговоров, - отрезал Аристов. - Да и разреши тебе, толку не будет.
   - Почему? - напрягся Золотарёв.
   - Потому что они там. В лагере. Они не понимают, ни где находятся, ни кто вокруг.
   Бурлаков наконец справился с собой, открыл лицо, взял свой стакан и не спеша размеренными глотками выпил остывший чай.
   - Да, Николай Алексеевич, я видел их, пытался поговорить. Это бесполезно.
   - И какой прогноз? - спросил Гольцев.
   - Медицинский? Касательно чего? Язвы зарубцуются, разрывы срастутся, это мы сделаем, полного восстановления, конечно, не будет, но в стационаре при постоянных процедурах будут жить. А психика... Боюсь, необратимо. Вот и два аргумента. Нормальная психика у парня. И дружба со спальником. Невероятная комбинация.
   - Да, - кивнул уже спокойно Бурлаков. - Но знаете, Сопротивление приучило меня к тому, что невероятного нет. Ну, а эти парни, Николай Алексеевич, вам зачем?
   - Лагерник нужен, сами понимаете, как свидетель. Спальник... - Золотарёв пожал плечами. - Да, пожалуй, ни за чем не нужен. Даст нам лагерника и всё.
   - И всё? - переспросил Аристов. - Да ни черта он не даст. Ни Бредли, ни Трейси, ни, тем более, этого парня. Спальники...
   - Ладно, Юра, - Золотарёв насмешливо улыбнулся. - Поживём - увидим.
   - Сначала их нужно найти, - улыбнулась Шурочка.
   - Найдём.
   - Через Бредли и Трейси?
   - Шурочка, не язви. Конечно, получается замкнутый круг. Пастухи нам нужны, чтобы прижать Бредли и Трейси и получить от них информацию о местонахождении пастухов.
   - Ну-у, - Гольцев присвистнул. - По этому кругу мы до второго пришествия бегать будем.
   Шурочка оглядела опустевшие тарелки.
   - Спиноза, где у тебя продукты?
   - Сейчас.
   Новую партию бутербродов готовили совместно, разговаривая о всяких пустяках. И вернулись к прежней теме, только сев опять за стол. И начал Бурлаков.
   - Я вот о чём думал. Вот вы найдёте парней. Этих пастухов. А дальше что? Как вы будете с ними разговаривать?
   - Игорь Александрович, - засмеялся Золотарёв, - "Как" это не проблема. Когда нужно получить информацию...
   - А если они не захотят... давать вам информацию?
   - Ну, Игорь Александрович, это уже совсем пустяки. Я уже допрашивал индейца. В принципе, если умело надавить, и этот парень заговорит.
   - Надавить? - переспросил Бурлаков. - Вы считаете его лагерником и собираетесь... допрашивать под давлением?
   - Я сказал: умело. И не его, а спальника.
   - Результат будет тот же, - усмехнулся Аристов. - Когда они не хотят, то заставить их невозможно.
   - Ну, найдём и посмотрим.
   - Найди, - пожал плечами Аристов.
   -Юра, - Золотарёв отпил чаю, оглядел тарелки, выбирая себе бутерброд. - Чего боятся спальники? Кроме физической боли.
   - Её они как раз не боятся, - Аристов поправил очки. - Их наказывали током, прикрепляя электроды к телу. А перегорая, они испытывали такую боль, что относятся к ней спокойно.
   - Юра, я спросил: кроме?
   Аристов поставил стакан и поглядел на него.
   - Коля, пытка - всегда пытка. В этом я не помогаю.
   - Ладно, - Золотарёв был подчёркнуто благодушен и покладист. - Если я к тебе привезу этого парня, индейца, ты дашь заключение: спальник он или нет?
   - Дам, конечно. Осмотрю и дам. Если будет официальный запрос.
   - Будет тебе запрос, будет.
   - Хочешь напугать его больницей, - понимающе улыбнулся Гольцев. - Ну-ну, Коля.
   - Да, - кивнул Новиков. - Индейца, конечно, найти легче. Особенно сейчас, когда основная масса вывезена.
   - Голубоглазых блондинов пруд пруди, а красивых индейцев со шрамом на правой щеке...- Золотарёв победно улыбнулся.
   - Ну ладно, ну, найдёшь ты его, а дальше что? - спросил Старцев.
   - Дальше я у него, - Золотарёв насмешливо посмотрел на него и сидящего рядом Аристова, - предельно тактично и деликатно выясняю всё, что мне нужно о Бредли, Трейси и лагернике. Молчать сразу обо всех он не сможет. Либо он мне сдаёт лагерника, чтобы прикрыть Бредли и Трейси, либо сдаст их, прикрывая лагерника. В первом варианте я сразу беру лагерника и работаю с ним. Во втором варианте я беру за жабры Бредли и Трейси и получаю лагерника уже от них. Сбрасываю ненужное и работаю уже с лагерником. И конечно, на лагерника сразу подключаетесь вы, Игорь Александрович. С вашим Комитетом.
   - Спасибо за предложение, Николай Алексеевич. Значит, вы допрашиваете под давлением бывшего лагерника, а я, член Комитета бывших жертв и узников Империи, вам помогаю. Интересно.
   - Да, - кивнул Спиноза. - Пикантная ситуация, что и говорить.
   - Пожалуйста, - улыбнулся Золотарёв. - Я не настаиваю, Игорь Александрович.
   Гольцев задумчиво оглядел Золотарёва и улыбнулся.
   - Ты чего, Саша? Думаешь, сорвётся?
   - Обязательно сорвётся, - спокойно сказал Гольцев. - Твоя беда, Коля, что ты заводишься и прёшь напролом, уже не думая, нужно ли туда переть. Условия меняются, а ты маршрут не корректируешь. Водится это за тобой. Может, ты и найдёшь индейца. Сложно, но возможно. Но на допросе он тебе ничего не даст. Я же его видел. И говорил с ним.
   - Ты с ним у костра болтал, Саша, за чаем, ведь так? Ты сам рассказывал. Там отмолчаться, увести разговор - не проблема. А в кабинете при соответствующем антураже...
   - Лагерник ничего тебе не скажет, Коля, - вклинился Новиков. - Я с ним уже пытался и шуткой, и нажимом. Да, Юра, это лагерник, что бы ты ни говорил, ну, в крайнем случае, парень с большим тюремным стажем, - Старцев кивнул. - Его никаким допросным антуражем не удивить и не испугать, игры в "доброго" и "злого" тоже не прокатят. И не светловолосый он, а седой наполовину. Так, Гена?
   - Так, - согласился Старцев.
   - В двадцать лет и седой, - задумчиво сказал Бурлаков.
   - Игорь Александрович, в лагерь попадали отнюдь не только и не столько противники Империи и рабства, - Золотарёв с аппетитом вгрызался в бутерброд. - Но и такие отъявленные уголовники... так что не жалейте этого парня раньше времени.
   Бурлаков кивнул.
   - Да, возможно.
   Разговор угасал, рассыпался. Не о чём говорить. К Бредли и Трейси не подобраться, а парней... ищи-свищи этих пастухов.
   Когда уже все вставали и прощались, Старцев подошёл к Бурлакову.
   - Игорь Александрович, на минутку. Или... вам куда сейчас? Я подвезу вас.
   Бурлаков, помедлив, кивнул. И Золотарев в общей сумятице не заметил или сделал вид, что не заметил, как они ушли вместе.
  

* * *

  
   Мелкие частые дожди заливали Джексонвилль. Всё стало мокрым и сырым. Женя перевесила в шкафу одежду, убрав подальше летние вещи. Октябрь. На будущий год Алисе надо будет идти в школу. Как быстро время прошло.
   Женя шла и улыбалась. Ну и пусть дождь. Новые тёплые сапожки поверх туфель оказались и в самом деле очень удачны. Мама такие называла ботиками. Нет, очень удачная покупка. И Алисе она купила на зиму такие же. А раз они собираются переезжать... Она не додумала.
   - Вы разрешите вас проводить, Джен?
   Она вздрогнула и выглянула из-под зонтика.
   - Ох, как вы напугали меня, Рассел.
   - Прошу прощения. Так как насчёт разрешения?
   Женя пожала плечами. Она вышла из их конторы одна и была уверена, что уж на сегодня от всех отвязалась, и вот...
   - Как хотите, Рассел.
   - А я хочу, - улыбнулся он.
   Они шли по мокрым пустынным из-за дождя и позднего времени улицам.
   - Вы знаете, Джен, я завидую вам.
   - Мне? - искренне удивилась Женя. - На что?
   - У вас, как бы вам сказать, Джен, есть своё место в этой жизни. Вы на своём месте. А я... - он комично развёл руками.
   - Да, - кивнула Женя. - Меня моя жизнь в принципе устраивает.
   - Вот потому я и завидую вам. Вы счастливица, Джен. Вам всё даётся легко.
   Женя с трудом удержалась. Это ей-то легко?! Это сейчас, благодаря Эркину, а раньше? Когда она была одна, с ребёнком на руках, без денег, без... да без всего!
   - А разве вам плохо, Рассел?
   - Нет-нет, Джен, я не собираюсь взывать к вашей жалости. Смотрите, дождь кончился.
   Женя выставила из-под зонтика руку - сегодня она была без покупок, только с маленькой сумочкой на плече - и улыбнулась.
   - Да, действительно.
   Она остановилась и закрыла зонтик, мысленно вздохнув: теперь-то непрошенный кавалер точно не отвяжется.
   - Дождя нет, так что можно не спешить, - Рассел словно услышал её невысказанное. - Вы не одиноки, Джен. Это уже счастье.
   - Одиночество зависит от человека, - сердито ответила Женя. - Что вам мешает, Рассел, жениться, иметь семью?
   - Мешает, - кивнул он. - Я неуверен в завтрашнем дне, Джен. Я могу рисковать собой, но не другими людьми, близкими людьми. Ваши родители живы, Джен?
   - Нет, - насторожилась Женя.
   - И у вас никого, кроме... вашей малышки?
   Женя промолчала. Заминка посреди фразы ей не понравилась.
   - Не надо дуться, Джен. Я не предлагаю вам ничего, кроме дружбы. Поверьте. Я не Хьюго. Кстати, вы знаете, он уехал на Русскую Территорию.
   - Это его проблемы, - равнодушно ответила Женя.
   Ей только дружбы Рассела не хватает! Интересно, Эркин уже вернулся? Наверняка уже дома. И ждёт. Хорошо, что она отговорила его встречать её.
   - Вы не слушаете меня, Джен.
   - Я устала, Рассел. Вот и мой дом. Спасибо, что проводили.
  
   Эркину сегодня повезло. Они с Андреем отхватили классную работу. Правда, получилась третья смена, но заплатили прилично и сказали, чтобы через два дня они были на месте. И самое главное. Если выгорит то, что Андрей придумал...
   ...Андрей пришёл с утра таким, что он понял: что-то случилось. И сразу встревожился.
   - Что ещё?
   - Пока ничего, - Андрей изо всех сил сдерживал себя. - Я, знаешь, с кем вчера вечер просидел?
   - Только мне и дела, за тобой следить!
   - Дашу и Машу помнишь? - не обиделся Андрей. - Из больницы.
   - Помню. Хорошие девчонки.
   - Ну вот. Они, знаешь, что сделали?
   - Скажешь - буду знать.
   Андрей быстро огляделся. Они работали на складе, переставляя в указанном порядке ящики. Работали вдвоём и под крышей. Классная работка!
   - Они себе документы выправили и на Русскую Территорию уезжают, - выпалил Андрей.
   - Ну, счастливо им, - вздохнул он.
   - Ты что, не понял? Мы ж тоже так можем!
   - Что можем?! Да как ты это сделаешь? Туда, знаешь, какие документы нужны? Нашим справкам не чета!
   - Ты слушай, - быстро шептал Андрей. - Угнанных пускают всех. Ну, кого Империя с Русской Территории согнала. Так вот, они, ну, Даша с Машей, поехали в Гатрингс, в комендатуру, заявили о себе, и им бумаги со слов заполнили и удостоверения выдали, с фотографиями, печатями, как положено. Со слов, понял? И они заявление на выезд подали. Получат ответ и поедут. Здоровско?
   - Здоровско, - согласился он. - Но они-то...
   - А мы чем хуже? На Русской Территории всей этой хренотени с расами нет. Там же Россия теперь. Ты подумай.
   - Ах, чёрт! - он чуть ящик не выронил. Как же он сразу не сообразил?! Все ж говорят, что у русских цветных не прижимают. Живи где хочешь, работай кем хочешь. Это ж, это ж...- Слушай, это ж мы жить будем...
   - А я про что? - Андрей победно ухмыльнулся. - Оформимся и айда.
   И тут он сообразил. Андрей русский, Женя русская, а он? Его братство с Андреем это ж... так, бумажка, скажут - совпадение, и всё. Как он докажет? Индеец, питомничный, раб... нет, ему не проскочить.
   - Ничего, - Андрей, выслушав его, тряхнул головой. - Мы так сделаем. Я рвану, разнюхаю всё, вернусь, и будем решать.
   - В Гатрингс рванёшь?
   - Посмотрим. Близко слишком, раньше времени светиться неохота...
   ...На том они и порешили. Андрей остался на станции, чтобы с попутным товарняком добраться до какого-нибудь города с комендатурой, а Эркин побежал домой. По просьбе Андрея заскочил к нему предупредить хозяйку, чтоб не забазарила о пропаже жильца. Эркину повезло: она как раз вешала бельё на заднем дворе под сооружённом Андреем навесом. Встретили Эркина неприветливо, но выслушали.
   - А мне по всем хренам, где его носит, остолопа этакого. И ты проваливай!
   С этим напутствием Эркин и ушёл. К дому он подходил с непривычной стороны и поздно заметил стоящую у калитки пару. Женя? А с ней кто? Ах, чёрт, и сворачивать уже некуда. Ну, гнида белая, ты ещё попадёшься мне. Лишь бы Женя не окликнула.
  
   Рассел замолчал на полуслове. Женя вскинула на него глаза. Он смотрел поверх её головы куда-то вдаль. Она повернулась и увидела приближающегося к ним мужчину в рабской куртке. И сразу узнала Эркина. Холодная волна страха поднялась по ногам к груди, сдавила горло. Что делать?!
  
   Не меняя шага, Эркин прошёл мимо них, позволив себе лишь мгновенный искоса взгляд. Но столкнулся взглядом с белым и понял: зря посмотрел.
  
   - Идите, Джен. Ну же. Запритесь и ничего не бойтесь.
   - Но, Рассел, ради бога...
   Рассел вталкивал её в калитку.
   - Запритесь, Джен. Спокойной ночи.
   Женя попробовала вырваться, но железные пальцы Рассела так сжали её, что боль стала нестерпимой, и она поддалась нажиму, вошла в калитку, захлопнула её за собой и... господи, что же это такое?! Что же теперь будет?!
   Она прислушалась. Тихо. И медленно, не ощущая, что плачет, пошла в дом.
  
   Втолкнув Женю и услышав щелчок замка, Рассел бросился вдогонку за индейцем. Нет, больше он не позволит этому... существу вот так здесь разгуливать. Хватит, пора положить этому конец. Куда он пошёл? А, вон же, идёт. Как ни в чём не бывало. Скотина этакая.
   Услышав за собой шаги, Эркин обозлился. Теперь эту скотину за собой таскать, уводить подальше от Жени. "Ну, сам напросился, сволочь белая. Я тебе не безгласный спальник, я по команде "руки за голову" больше не лягу. Хватит! Ты у меня близко к Жене больше не подойдёшь. Ну, ладно...".
   Эркин шёл быстро, но не настолько, чтобы его потеряли из виду. Крутил, петлял. Преследователь не отставал. Если у сволочи пистолет, то игра получается слишком рисковой. Но... хотел бы застрелить, так застрелил бы уже. Теперь так...
   Рассел старался не отпускать индейца далеко. Сначала он испугался, что индеец сразу сбежит в Цветной квартал, а там одинокому белому слишком опасно, туда и днём полиция только полным составом патруля рискует забираться. Но индеец, похоже, не заметил слежки и не спешил. Крутился среди домов, изредка оглядываясь, и Рассел едва успевал спрятаться в тени или за углом. Ну что ж, тем лучше. В крайнем случае, пистолет с собой. Индеец словно почувствовал что-то, стал чаще оглядываться, прибавил шагу. Рассел вытащил пистолет...
   Эркин оглянулся ещё раз, проверяя, не отстал ли беляк, и побежал. Уже по прямой к городскому парку. Там в это время никого нет, никто не помешает, но и не поможет никто. Зато далеко от дома, и если что, то Женя не при чём. Добежав до границы парка, он с ходу перепрыгнул ограду. В этом месте невысокая, со стороны улицы, каменная кладка прикрывала отвесный почти десятифутовый обрыв. Приземлившись на четвереньки, Эркин мгновенно вскочил на ноги и кинулся назад, прижался спиной к холодной кладке, укреплявшей склон. И прислушался. Если слишком оторвался, то, потеряв его, беляк может и обратно попереться. Обидно будет. Эркин подобрал несколько камешков, вытащил из кармана и раскрыл нож. И стал ждать.
   Тучи поредели, и луна просвечивала размытым неясным пятном. Задыхаясь, Рассел подбежал к ограде и остановился. Неужели упустил? Обидно. Найти в ночном парке прячущегося практически безнадёжно. Но... но неужели у скотины здесь логово? Хотя... Это днём в парке цветных не бывает, разве только муниципальные уборщики и то на центральной аллее, а ночью ни одного белого. Так что... Вполне возможно. Соорудил себе шалаш в укромном месте, всё-таки индеец, могла сработать генетическая память. Но сейчас ночью... Если б хотя бы фонарик был, или луна поярче... Что это?
   Эркин слышал над головой тяжёлое дыхание. Что, сволочь, запыхался? Потерял? Ну, так поможем. Он кинул камушек в ближайшие к откосу кусты, и те отозвались шёпотом, стряхивая дождевые капли и листья. А второй чуть подальше, вот так.
   Прячется в кустах? Ну, была, не была. Надо довести до конца. Логического. Рассел встал на низкую каменную ограду, примерился, чтобы попасть на чистое место, и прыгнул. Ему с трудом удалось удержаться на ногах, ботинки разъехались на мокрой траве. Сжимая в руке пистолет, Рассел осторожно шагнул к ещё шелестящим кустам, ещё...
   Когда беляк спрыгнул, Эркин разжал кулак, высыпая уже не нужные камешки, и приготовился. За своим шумом беляк не услышал и не обернулся. Удачно. Шагнул к кустам, ещё... Пора, а то вдруг обернётся. Беляк остановился, и Эркин прыгнул ему на спину. Зажал локтем левой руки горло, рванул на себя и с силой ударил рукояткой ножа под дых. И тут же повернул нож рукояткой к себе, чтобы бить остриём. Но тело беляка уже обмякло и висело на локте Эркина. Ну, а теперь так... Только быстрее, а то он уже трепыхается.
   Сознание возвращалось очень медленно и очень больно. Рассел попробовал шевельнуться, и сразу ощутил тиски на шее и холод лезвия на животе. И сразу всё вспомнил. Пистолет... он его выронил, когда страшная боль рванула его за горло. Он беспомощен и в полной власти этого... только шевельнись, и тебе взрежут живот.
   - Слушай, гнида, - шёпот обжигает ухо, - если я тебя, суку, ещё раз за собой увижу, сильно пожалеешь, что родился. Понял?
   - Я понял, - хрипло через боль в зажатом горле выдавил Рассел. - Отпусти меня.
   - Ща!
   И новый удар в живот бросает его в беспамятство.
   Ударив беляка опять рукояткой - здоровский приём показал Андрей - Эркин с силой оттолкнул его от себя. Беляк упал ничком. Эркин отпрянул назад, повернулся к откосу, подпрыгнул, уцепился за верх кладки, подтянулся, скребя носками сапог по стыкам... ну, ещё чуть-чуть, и ещё... есть! Он скатился на другую сторону и быстро вскочил на ноги. Теперь ходу, пока беляк не очухался и не забазарил.
  
   На этот раз он ощутил себя лежащим на земле. Рассел медленно поднял голову, и это движение сразу отозвалось болью в шее. "Да, такой задушит, и никаких следов борьбы не будет", - попытался он пошутить. Преодолевая боль и тошноту, встал на четвереньки, на колени и наконец смог выпрямиться в полный рост. Пистолет... вот он, лежит. Не взял. Хотя... ну да, зачем спальнику пистолет, он и голыми руками... справляется. Рассел нагнулся за пистолетом и страшный приступ рвоты бросил его на колени.
   И он опять справился. Подобрал пистолет, выпрямился, повернулся, сделал шаг и едва не упал. Он сначала не понял, что с ним, а поняв... Чёртов индеец разрезал на нём брюки и трусы так, что они свалились при первом же движении и спутали ноги. Рассел сунул пистолет - всё равно сейчас от него никакого толка, дома придётся заняться чисткой - в карман плаща, подтянул трусы и брюки. Вот, дьявол, даже молнию на брюках отрезал. Теперь до самого дома держи руками или... Рассел невольно рассмеялся. Индейца, конечно, и след простыл, погони парень мог не опасаться. Какая тут погоня, когда штаны сваливаются.
   - Ладно, парень, - сказал он вслух. - Считай это за мной.
   Поясом от плаща он подвязал брюки, плащ застегнул. Теперь надо думать, как отсюда выбраться. И в полицию не пойдёшь. Деньги не взяли, оружие не взяли, а штаны разрезали. Вся полиция будет год ржать от удовольствия, заявись он с такой жалобой. А уж какие комментарии к такому заявлению выдадут... И на весь город ославят. Нет, такого удовольствия милым согражданам доставлять не стоит. Обойдутся. Но неужели этот чёртов индеец был там случайно? Шляется просто по городу, ищет, где бы чего перехватить. Как все цветные. А он уж навообразил чёрт знает что.
   Рассел прошёл вдоль откоса до места с осыпавшейся кладкой и кое-как выбрался наверх. У фонаря оглядел себя. Когда-то плащ был светлым, элегантного цвета слоновой кости. Ну, стервец, ну, паскудник. Заманил. А он купился на такой примитив. Но почему не убил? Неужели и через десять лет сформированный когда-то тормоз действует? Остаточно. Ударить может, убить нет? Или здесь что-то другое?
   Каждый шаг отзывался болью в животе, болела шея, он никак не мог вспомнить, где лежат запасные брюки, плащ безнадёжно испорчен, пережитые страх и унижение... В довершение ко всему снова пошёл дождь. Шляпа, где его шляпа? Кажется... он её обронил, когда бежал за индейцем. Ну и чёрт с ней! Да, он держал её в руках, когда говорил с Джен, а потом... бросил сразу или позже? Да чёрт с ней! Не идти же её искать. Невелика ценность.
  
   Сделав большой круг, Эркин убедился, что погони нет, и побежал домой. Женя уже наверняка волнуется. В луже недалеко от его калитки что-то плавало. Этот чмырь, что ли, шляпу обронил? Ну и хрен с ней! И с ним тоже.
   Эркин достал ключи и перевёл дыхание. Ну, с этим пока всё. Отпереть, запереть. Опять дождь пошёл. Тоже фиг с ним. Нижняя дверь. Отпереть, запереть. Он взлетел по лестнице, но только взялся за ручку, как дверь распахнулась, и руки Жени вдёрнули его в дом.
   - Господи, наконец-то!
   - Ага, - счастливо выдохнул он, окунаясь в тёплую пахнущую Женей темноту.
   - Я свет боялась зажечь, так сидела... Господи, ты же мокрый весь. Раздевайся скорей, разотрись... Сейчас чаю... с мёдом...
   Женя говорила быстрым захлёбывающимся шёпотом и металась по кухне с чайником, полотенцем... И только когда он, уже переодевшись в сухое, сидел за столом, сыто отдуваясь и через силу допивая очередную чашку горячего чая, она спросила:
   - Ну, как? Обошлось?
   - А он не догнал меня, - сразу ответил Эркин. - Я покрутил, попетлял и ходу.
   - Ну, и слава богу, - облегчённо улыбнулась Женя. - Я так перепугалась, когда он за тобой побежал. Он точно отстал?
   - Точно-точно, - Эркин так энергично кивнул, что слипшиеся пряди волос подпрыгнули у него на макушке.
   Женя пригладила их, и он, как всегда, ловко перехватил её руку и поцеловал.
   - Ещё чаю? - улыбалась Женя.
   - Не-а, - мотнул он головой.
   Засыпая на ходу, он дотащился до кладовки, постелил себе и рухнул. И когда Женя зашла к нему, поправила одеяло и подоткнула с боков и под ноги, он уже спал. Она наклонилась и поцеловала его в висок. Он вздохнул, потёрся щекой о подушку, но глаз не открыл. Женя выпрямилась, взяла лампу и ушла.
   Ну, слава богу, обошлось. У Рассела пистолет, страшно подумать, что могло случиться. Да, конечно, это не жизнь.
   Женя разделась, погасила лампу и легла. Закуталась в одеяло, по-детски подсунув угол под щёку. Да, надо уезжать. На следующий год Алисе в школу, а здесь... господи, она же даже не думала об этом, не может же она вечно держать Алису дома. Ей надо учиться, а здесь... в белую школу её не возьмут как "недоказанную", в цветную... ну, это не школа. Надо уезжать. И как можно дальше, где Алиса сразу пойдёт как белая. Но для этого нужна другая метрика. И вообще... Ой, ну что за жизнь такая? Только всё хорошо, как опять плохо. Ладно. Что-нибудь придумаем. Не сейчас, потом. Сейчас надо спать.
  

* * *

  
   Они выехали вдвоём, без шофёра.
   Ведя машину, Старцев искоса следил за Бурлаковым. Кабинетный учёный, мягкий, деликатный, безукоризненно вежливый... и строгое, словно отвердевшее изнутри лицо, внимательный сосредоточенный взгляд. Фронтовое лицо - определил он. Приходилось такое видеть и не раз.
   - Вы как перед атакой, Игорь Александрович.
   - Да, Геннадий Михайлович, - сразу ответил Бурлаков. - Этот бой проиграть нельзя. А теперь, если можно, несколько подробнее о кладе. Как вы на него вышли?
   - Бредли сам сообщил о нём. Сначала поинтересовался нашим законодательством о кладах. Я его просветил. А потом он приехал и пригласил меня посмотреть. А когда я выразил сомнение по поводу одной вещи, мне её чуть ли не насильно всовывать стали, - Старцев улыбнулся. - Он очень не хочет конфликтов с властями.
   - Разумно, - кивнул Бурлаков. - Весьма разумно. Законопослушность в мелочах отлично прикрывает, - он усмехнулся, - более крупные нарушения.
   Старцев кивнул.
   - У вас есть какой-то план?
   - Нет. Видите ли, Геннадий Михайлович, этот пастух, лагерник, да, я знаю, таких чудес не бывает, но он ровесник моего Серёжи. Может быть, они где-то встречались, может... Но это мой единственный шанс что-то узнать о сыне.
   - А... ваша жена и дочери? Это точно?
   - К сожалению, да.
   - Игорь Александрович, по документам все спальники так же были расстреляны.
   - Иногда, - Бурлаков грустно улыбнулся, - иногда документы не врут. Спасибо, Геннадий Михайлович, но это так. Скажите, вы так защищали их, почему?
   Старцев на мгновение задумался.
   - Иногда я сам себя об этом спрашиваю. Понимаете, я о них слышал практически с первых дней в Бифпите. Потом, когда познакомились... Меня удивило не наигранное дружелюбие. Сейчас многие демонстрируют расотерпимость, но за такой демонстрацией всегда махровый расизм, - Бурлаков согласно кивнул. - А Бредли с Трейси... Их расотерпимость не наигранна и не вымучена. Они не идут наперекор общепринятым нормам, но в любом человеке его расу замечают в последнюю очередь. Они многолики, но всегда искренни и естественны. Фредди не изображает телохранителя, когда сидит за правым плечом Джонатана. Он в это время действительно только телохранитель. Ковбой, судья на ковбойской олимпиаде, азартный игрок, гуляка, драчун... он всегда подлинный. Как и Бредли.
   - Я понимаю. Что ж, - Бурлаков смотрел перед собой, - с людьми такого плана можно работать.
   - Да, - согласился Старцев. - На сотрудничество они идут охотно.
   Бурлаков молча кивнул, мягко прекращая разговор. Снова дорога. Тогда они поехали на Озёра. И взяли с собой Анечку. Серёжа был ещё слишком мал. Его и совсем ещё совсем маленькую Милочку оставили у бабушки. Римма переживала за детей, Анечка скучала без брата и сестры, и он уже жалел, что настоял на таком варианте. Нет, было по-другому. На Озёра он ездил вдвоём с Риммой, забыв обо всём и ещё до всего, и у бабушки оставляли Анечку. А в то лето... да, он ехал якобы искать работу с жильём, а Серёжу и Милу оставили на... как её звали? Смешную голенастую соседскую девчонку. Нет, не вспомнить. Ни работы, ни жилья он тогда, разумеется, не нашёл, но отладил необходимые цепочки и связи и нигде не наследил. Так что поездка прошла удачно.
   - Скоро приедем, Игорь Александрович.
   - Да, спасибо. Вы предупредили их о нашем приезде, Геннадий Михайлович?
   - Да, разумеется. Думаю, почта работает уже надёжно.
   - Вы не отправили своего курьера? - удивился Бурлаков.
   - Да. Решил, что неофициальная форма будет эффективнее.
   - Что ж, возможно, вы и правы. Как я понимаю, вон тот поворот?
   - Да. Вы неплохо ориентируетесь, Игорь Александрович.
   - Я посмотрел карту. А в Сопротивлении...- Бурлаков усмехнулся, - Да, ориентированию я тоже там научился.
   Пересекая границу имения, Старцев дал гудок.
   - Вряд ли услышат, но надо же поздороваться, - улыбнулся он в ответ на вопросительный взгляд Бурлакова.
  
   Фредди был в слесарне, когда туда влетели с вытаращенными глазами Том и Джерри.
   - Русская машина едет!
   Фредди кивнул, и они так же стремительно выскочили во двор. Значит, они приехали. Генни и профессор. Что ж, поглядим...
   ... Появление почтальона произвело лёгкий переполох и здорово озадачило их с Джонни. Рыжий веснушчатый парнишка вручил им письмо, попросил повесить на границе у своего поворота ящик, чтобы ему не мотаться лишнего, и уехал. А они остались стоять посреди двора. Собравшиеся поглазеть на почтальона разошлись по своим делам, и только Марк крутился неподалёку. Под его взглядом Джонатан вскрыл конверт, быстро пробежал глазами по одинокому листку и поднял голову. Марк рванулся к ним и замер в нескольких шагах.
   - Нет, Марк, - покачал головой Джонатан, - это не от отца.
   Марк попятился, повернулся и убежал. Когда они привезли Монти, то в общей суматохе и беготне он сунул Марку письмо Ларри, бросив на ходу:
   - Держи. Это тебе от отца. Письмо.
   Письмо Ларри допоздна рассматривали и изучали на кухне. И так же теперь они с Джонни рассматривали и перечитывали незамысловатый текст. Что Генни приедет со специалистом-экспертом, профессором истории, девятнадцатого октября. Им на подготовку оставалось двое суток. Хотя, что там готовиться? Перенести всю эту... дребедень из тайника в сейф. Что они и сделали вчера вечером.
   - С крестом придётся проститься, Фредди, - Джонни вертел крест, любуясь рубинами.
   - Мы на это пошли сами, - пожал он плечами. - Если только крестом обойдётся...
   - Будем надеяться, - кивнул Джонни...
   ...И вот, значит, приехали. Фредди вытер руки тряпкой, швырнул её на верстак и вышел во двор.
   Посреди двора машина, та самая, на которой прошлый раз приезжал Генни, рядом с машиной Джонни, военный... Генни и высокий седой старик в штатском. Профессор. Ну что ж, ставки сделаны, играем.
   - Добрый день.
   - Здравствуйте.
   - Фредерик Трейси.
   - Очень приятно, профессор Бурлаков.
   - Можно, Фредди.
   - Хорошо.
   - Пройдём в дом, - Джонатан радушным жестом хозяина приглашает гостей.
   На предложение коктейля с дороги Бурлаков ответил отказом.
   - Я думаю, что дело в первую очередь. Для ленча поздно, для обеда рано.
   - Резонно, - согласился Джонатан, сдвигая бар.
   Бурлаков деликатно отвёл взгляд и изучал книжные полки, пока Джонатан и Фредди выкладывали на стол предназначенное ими для осмотра.
   - Пожалуйста, профессор, - позвал Джонатан.
   - Да, конечно, - Бурлаков оторвался от книг и подошёл к столу. - У вас найдётся лупа?
   Фредди молча вытащил из кармана и положил на стол лупу. Бурлаков таким же молчаливым кивком поблагодарил его.
   Он рассматривал вещи долго, очень тщательно. И молча. И как ни вглядывался Фредди, так и не мог догадаться, о чём думает этот старик с молодыми блестящими глазами странного тёмно-серого цвета. Однако же и выдержка у старика! Ни на золото, ни на камни душа у него не горит, а видно, что толк понимает. Не так, как Ларри, по-другому, но понимает.
   Крест с рубинами Бурлаков взял в руки в последнюю очередь, осмотрел так же тщательно, как и всё остальное. И наконец улыбнулся.
   - И что же вас смущает?
   - Но, Игорь Александрович...
   Вопрос и ответ прозвучали по-русски, но Джонатан перевёл дыхание, а Фредди позволил себе переступить с ноги на ногу.
   - Могу вас, - Бурлаков перешёл на английский, - успокоить. Все вещи, безусловно, ценны, но... ни одной, подлежащей конфискации, нет.
   - И вы можете выписать... документ? - медленно, очень осторожно спросил Джонатан.
   - Да. Я имею такие полномочия. Вы позволите? Геннадий Михайлович, разрешите...
   Из потёртого обшарпанного портфеля Бурлаков достал бланк и стал быстро заполнять его, изредка поглядывая на расставленные на столе вещи и занося их в перечень.
   - Геннадий Михайлович, вы подпишите от администрации?
   - Да, разумеется.
   - Вот и всё. Если вы выставите эти вещи на продажу, то акт снимет ... возможные трудности.
   - Благодарю, - Джонатан бережно принял акт.
   - Игорь Александрович, - улыбнулся Старцев, - может, вы нам расскажете об этом, - он показал на бокалы. - Чьи это гербы.
   - Охотно, - кивнул Бурлаков. - Гербы подлинные. Это немецкие княжества четырёхсотлетней давности примерно. Династии угасли где-то двести пятьдесят, двести лет назад. Но для более детальной атрибуции и сертификата обратитесь в соответствующие структуры.
   - Ну, понятно, - кивнул Фредди.
   Он помог Джонатану убрать вещи в сейф. Акт Джонатан положил в папку с документами на имение. Теперь бар на место, и Джонатан взялся за бутылки.
   - Ну, теперь-то вы от коктейля не откажетесь, - он улыбнулся, протягивая Бурлакову и Старцеву по высокому стакану.
   - Не откажусь, - ответно улыбнулся Бурлаков. - Так что же вас всё-таки смущало?
   - В кресте? - Старцев неловко потоптался, пожал плечами. - Ну, размеры, пожалуй. Я принял его за наперсный крест, - последние слова он произнёс по-русски, но тут же перевёл сам себя на английский, - нагрудный крест священника.
   - Меня тоже это... смутило, - кивнул Джонатан. - Я никогда не видел раньше такого.
   - У православного священника крест украшен иконками, - улыбнулся Бурлаков. - Зайдёте когда-нибудь в церковь, обратите внимание. И немного другие пропорции. Нет, не беспокойтесь. Вещей русского происхождения здесь нет. Немецкая и французская работа, шкатулка с венецианской мозаикой... музейных вещей нет, а если они были чьей-то собственностью, личной, то...- он пожал плечами, - через суд, гражданским иском. Я так полагаю.
   Старцев кивнул.
   - Ну, это совсем другая проблема, - хмыкнул Фредди.
   И сразу столкнулся с внимательным внутренне напряжённым взглядом профессора.
   - Идёмте, я вам покажу имение, - предложил Джонатан. - А потом пообедаем.
   - Согласен, - кивнул Бурлаков. - Мне уже рассказывали, как вы на пустом месте из ничего сделали что-то.
   - Ну, место было не совсем пустое, - честно ответил Джонатан, гордо улыбаясь. - Кое-что было.
   - Например, развалины Большого Дома, - улыбнулся Старцев.
   - Развалины тоже могут пригодиться, - рассмеялся Джонатан, увлекая гостей к выходу.
   Когда они вышли, Фредди быстро убрал в баре и на столе, принёс из кладовки облюбованные ими банки. Так, первый раунд они выиграли, но только первый. У профессора что-то заготовлено. И второй раунд будет за обедом. Ну-ну, посмотрим. Но зоркий старик, с ним надо внимательно. Ну вот, теперь на кухню, предупредить Мамми. Джонни их наверняка к Монти повёл, а оттуда по всем службам.
   У Мамми было уже всё готово. Отлично. Теперь присоединимся к экскурсии.
   Джонатана и гостей Фредди нашёл в Большом Доме. Джонатан показывал место, где был тайник, а в окне торчали мордашки Тома и Джерри. Фредди незаметно подошёл сбоку к Джонатану. И опять быстрый внимательный взгляд профессора.
   Когда пришли обратно в домик, обед был уже накрыт на столе. Старцев улыбнулся, увидев уже знакомый набор простых блюд и деликатесных консервов. Джонатан заметил эту улыбку и комично развёл руками.
   Сели за стол. Все проголодались и первое время занимались только едой. Но постепенно завязался общий разговор.
   - Значит, Мамми готовит для всех?
   - Разумеется, профессор. Держать двух кухарок мне не по средствам, - улыбнулся Джонатан. - Да и незачем.
   - Что ж, это разумно, - кивнул Бурлаков. - Я, правда, не специалист в этих проблемах, так что прошу прощения за дилетантские вопросы.
   - На вопросы дилетанта очень приятно отвечать, - улыбнулся Старцев. - Ощущаешь себя этаким мудрым знатоком, не так ли?
   - И это, - охотно засмеялся Джонатан.
   Обед проходил в лёгкой необременительной болтовне. Фредди чувствовал, что готовится серьёзный разговор, но не понимал, почему профессор тянет с началом. Хотя... нужно ему, значит, пускай он и думает.
   Бурлаков медлил. Начало должно быть беспроигрышным. Чтобы разговор не оборвался на первой же фразе. С этим тандемом можно играть в открытую. А нужно? Нужно. Похоже, другого варианта нет. Подходы и переходы не годятся. Что ж, на столе уже кофе. Пора.
   - Скажите, Джонатан, могу я вас попросить об одной услуге?
   - Разумеется, профессор. Всё, что в моих силах. И что вам нужно?
   - Информация.
   Фредди при этом слове мгновенно и довольно заметно напрягся. Бурлаков, бросив на него короткий взгляд, продолжал, глядя на Джонатана.
   - Я понимаю, что информация важна, важнее и дороже всего, но иного источника у меня нет.
   - И что же вас интересует? - внешне безмятежно спросил Джонатан.
   - Ну что ж. Давайте так. Сначала что, а затем почему. Согласны? - улыбнулся Бурлаков.
   - Согласен, - кивнул Джонатан. - Я вас внимательно слушаю.
   - Летом у вас работали два пастуха. Белый и индеец, не так ли? - Фредди настороженно кивнул, у Джонатана еле заметно напряглись глаза. - Они получили расчёт и уехали. Вернее, вы их отвезли. Я хотел бы знать, куда.
   - Сожалею, профессор, но у нас нет этой информации, - спокойно ответил Джонатан. - Мы не знаем, где они.
   - Это вполне вероятно, - согласился Бурлаков. - Но я прошу вас назвать город, куда вы их отвезли, или где вы их наняли. А где они сейчас... я попробую найти их самостоятельно.
   Фредди прикусил изнутри губу. Здорово их поймали. Они не могут не знать, куда отвезли и откуда привезли парней. Все в имении подтвердят: привезли и увезли. Назвать другой город? А если парни говорили об этом на кухне, и всплывёт на опросе... Чёрт, этого они с Джонни не предусмотрели.
   Бурлакова их спокойные лица не обманули. Знают. Но говорить не хотят. Нужно объяснять.
   - Я ищу их по двум причинам. Вернее, одного из них. Белого. По некоторым данным можно предположить, что он лагерник, вернее, был в лагере и каким-то образом сумел спастись во время массовых расстрелов.
   - Это только предположение, - разжал губы Фредди.
   - Да, разумеется. Но, - Бурлаков смотрел теперь на него, - я считаю это предположение обоснованным. "За" много, а "против" только два.
   - Если можно, подробнее, - мягко попросил Джонатан.
   - Пожалуйста.
   Внешне все, включая Бурлакова, сохраняли полное спокойствие, но Старцев чувствовал общее напряжение и сам заражался им.
   - Лагерные песни - начал перечислять Бурлаков. - Сигнальные свисты, ругань, сформированное долгим заключением поведение, седина у двадцатилетнего парня...
   - Доказательством лагерного прошлого может быть только номер, - перебил его Фредди.
   Джонатан чуть не выругался вслух от досады: Фредди изменила выдержка! Он же заведётся сейчас. И...
   - Вы правы, - кивнул Бурлаков. - Но нежелание ни при каких обстоятельствах снять рубашку или закатать рукава, я думаю, можно отнести к косвенным доказательствам. Далее. Он, белый, был постоянно вместе с цветными. Приговорённые к лагерю теряли расу. Ещё одно доказательство, не так ли?
   Фредди заставил себя промолчать.
   - А что же против? - пришёл ему на помощь Джонатан, переключая внимание на себя.
   - Против два обстоятельства. Первое. Это нормальная психика. Все отмечают адекватность поведения. А другие выжившие не сохранили этого. Второе. Дружба со спальником. Спальники и лагерники - смертельные враги. И вражда эта, как они сами утверждают, сохраняется при любых обстоятельствах. Бывший лагерник и бывший спальник остаются, должны оставаться врагами, - Бурлаков сделал паузу, но Джонатан и Фредди молчали, и он продолжил: - Я считаю оба контраргумента несостоятельными. Дружба и вражда - это эмоциональные личностные связи, где социальные и прочие предрассудки уже не важны. А сохранённая в нечеловеческих условиях психика... У каждого человека свой запас прочности. Как и свой болевой порог.
   - Хорошо. Допустим, - Джонатан улыбнулся в ответ на бешеный взгляд Фредди и продолжил: - Но это только допущение. Продолжим. Допустим, повторяю, это так. Но зачем он вам?
   - Хорошо. Примем как допущение и продолжим. Причин две. Первая. Существует Комитет, объединяющий бывших политических узников и участников Сопротивления. Мы называем себя Комитетом защиты узников и жертв Империи.
   - Понятно, - Джонатан кивнул с улыбкой. - Союз ветеранов. Взаимопомощь и так далее.
   - Если хотите, так, - Бурлаков не сорвался, как ожидал Старцев, а может, и хотел Джонатан. - Это достаточно точно отражает суть нашей деятельности. Но не исчерпывающе. Я вхожу в руководство Комитета, и этим объясняется мой интерес к уцелевшему лагернику.
   - Допустим, - Джонатан продолжал благодушно улыбаться. - А вторая причина?
   - Тринадцать лет назад, в сто девятом, я перешёл на нелегальное положение. Через три года, в сто одиннадцатом, моя семья была арестована. Жена и обе дочери погибли во время допросов. А сына отправили в специальный приют. Для перевоспитания. И уже оттуда через два года как неисправимый он был отправлен в лагерь.
   Голос Бурлакова очень спокоен, академически ровен.
   - Я ищу сына, джентльмены, - закончил Бурлаков, - и полагаю это веской причиной.
   Последние слова, вернее, интонация заставила Старцева нахмуриться: неужели старик сорвался?!
   - Разумеется, - сразу ответил Джонатан, - иной взгляд просто невозможен. И, поверьте, мы понимаем ваше... горе и сочувствуем ему, но... мы только допускаем, что он бывший лагерник, а это... уже второе допущение.
   - Что он мой сын? Конечно, я понимаю. Восемь лет лагеря... это больше пожизненного срока. Разумеется, такое совпадение невозможно. Но возможно другое. Они могли... он может что-то знать...- Бурлаков оборвал себя, заставил замолчать.
   Старцев посмотрел на окаменевшее лицо Фредди, таким тот не был даже в "Приме". У Джонатана застывшая вежливая улыбка. Да, у них положение... непростое. Сказать "нет", отказать человеку, ищущему сыну, и после того, что он для них сделал, подписав акт... Но и "да"... нет, они не скажут.
   - Но почему вы думаете, что... этот парень знал вашего сына? - спросил Фредди.
   - Он русский, - просто ответил Бурлаков. - И я не думаю, а предполагаю.
   - А что он русский с какого ветра надуло? - Фредди вдруг перешёл на ковбойский говор.
   - Знает русский язык и любит чай, - быстро сказал Бурлаков.
   - Ну, это фуфло. И я чай хлебаю и по-лагерному могу завернуть и послать. Я что, тоже русский и лагерник?
   Джонатан удивлённо посмотрел на разгорячившегося Фредди, но остановить его не успел. Это сделал Бурлаков.
   - Вы видели его номер?
   Фредди застыл и с видимым напряжением заставил себя разжать лежащие на столе кулаки. Бурлаков молча в упор смотрел на него. "Нашла коса на камень", - подумал Старцев.
   - Генни, а вы? - Джонатан явно хотел снизить накал. - Вы тоже так считаете?
   Ну, вот и его черёд. Играем в открытую.
   - Я согласен с тем, что косвенные данные подтверждают эту версию.
   - Вы говорите как следователь, Генни, - усмехнулся Джонатан.
   Усмешка была злой, но Старцев не отступил.
   - Исследователь, Джонатан. Если хотите, заменим версию на гипотезу. Но сути это не изменит.
   - Да, - сказал Фредди, - сути это не меняет, - он уже взял себя в руки и заговорил на правильном английском. - Вам нужен лагерник. Хорошо. Допустим, это он. Допустим, вы найдёте его. Что дальше?
   - Закономерный вопрос, - кивнул Бурлаков. - Ему ничего не грозит.
   - Это слова, профессор. Угроза угрозе рознь. Я говорю об аресте и допросах.
   - Я о том же. Его не за что арестовывать.
   - А допросы?
   - Для вас любая беседа - допрос? - улыбнулся Бурлаков.
   - Для меня - нет, - ответно улыбнулся Фредди. - А для него... не знаю. Если принять ваше допущение, что он лагерник, а вы утверждаете, что сохранение адекватного поведения для лагерника редкость, почти чудо, то любое напоминание о лагере, о пережитом, а допрос есть допрос, в любой форме, нарушит его психику.
   Джонатан перевёл дыхание. Да-а, умеет Фредди загнуть, когда надо, похлеще любого адвоката. И аргумент очень крепкий. Трудно опровергнуть.
   Но Бурлаков не стал опровергать.
   - Что ж, это вполне возможно. Похоже, вы правы. Вы не доверяете мне, и это закономерно. Нет оснований предполагать, что парень будет мне доверять. А это сделает любой разговор бессмысленным. Согласен. Но я надеюсь, что сумею убедить его.
   - Убедить? - переспросил Фредди. - За вами стоят... другие. То, что вы нам сказали... один человек не может собрать столько и такой информации. За парнем следили. Я верю, что вы будете тактичны и деликатны, но те, за вами... выйдя на парня, вы выведете на него и их. А у них один метод. Летом один из них тоже... побеседовал с одним из наших пастухов. Мы парней коньяком потом отпаивали, чтобы в чувство привести. Один раз крыша удержалась, во второй раз может и поехать.
   - Как я понимаю, вы отказываете не мне, а тем, кто может прийти следом за мной, - улыбнулся Бурлаков.
   - За вами государство, - мягко сказал Джонатан. - Человек против государства заведомо в проигрыше. Если он один.
   - Если он один, - повторил Бурлаков. - Да, вы правы, Джонатан, но...
   - Слишком многие охотятся за парнем, - вмешался Фредди.
   - Поэтому вы оборвали связь, чтобы не навести на него, - не спросил, а сделал вывод Бурлаков.
   - Да, - Фредди и Джонатан одновременно кивнули, и Фредди продолжал: - Когда мы заметили охоту, то решили, что иначе прикрыть не сможем.
   Бурлаков кивнул, повертел в руках чашку с кофе.
   - Кофе остыл, - встал Джонатан. - Давайте крепкого, - и пошёл к бару.
   - Я за рулём, - сказал ему в спину Старцев.
   - Я учту, Генни, - ответил, не оборачиваясь, Джонатан, перебирая бутылки.
   Фредди достал сигареты, жестом предложил Бурлакову и Старцеву. Те молча кивнули и взяли по сигарете. Джонатан поставил на стол стаканы с пузырящимся разноцветным напитком, сел и тоже закурил.
   - Что ж, я согласен с вами, - сказал наконец Бурлаков. - Мой опыт подполья говорит о том же. Мы тоже спасали, обрывая связи. Правда, моей семье это не помогло. Но кого-то и выручило. И всё-таки... разговор с этим парнем - мой последний шанс узнать хоть что-то о сыне. Может, вы всё-таки найдёте возможность встретиться с ним и передадите ему.
   - Трудно сказать, - пожал плечами Джонатан. - Мы действительно не знаем, где он сейчас.
   - Да-да, конечно, - Бурлаков встал и взял свой портфель, стоявший возле дивана, порылся в нём и вернулся к столу с пачкой машинописных листов. - Вот. Это информация о Комитете и его деятельности. В конце координаты комитета и мои лично. Пожалуйста. Когда встретитесь, передайте эту информацию парню. А дальше... пусть он решает сам.
   - Что ж, - Фредди внимательно смотрел на профессора. - Это можно попробовать. Но мы должны быть уверены, что никого не потащим на хвосте.
   - Если сами не проколетесь, то и хвоста не будет, - резко ответил Бурлаков.
   - Резонно, - усмехнулся Джонатан, беря листы и подравнивая ладонью пачку.
   - Я понимаю, что оговаривать сроки бессмысленно, но мне бы хотелось решить эту проблему до Рождества, - твёрдо сказал Бурлаков.
   Фредди и Джонатан переглянулись.
   - Что ж, - улыбнулся Фредди. - Ничего не гарантирую, но может и успеем.
   - Хорошо, - кивнул Бурлаков. - Я буду ждать.
   - А в Комитете вы предупредите?
   - Кого? Женщин, чьи мужья и дети остались там же? И о чём? Что к парню надо отнестись чутко и внимательно?
   - Да, конечно, - согласился Джонатан. - Можно ещё вопрос?
   - Пожалуйста.
   - Насколько ваш Комитет курируется... администрацией?
   Бурлаков улыбнулся.
   - Мы работаем самостоятельно. Но сотрудничаем в интересах дела.
   - Какого дела?
   - Хотя бы наказания военных преступников.
   - Что ж, хорошее дело, - хмыкнул Джонатан.
   - Скажите, профессор, вы говорили, что есть ещё уцелевшие, - начал Фредди.
   - Да, - сразу ответил Бурлаков. - Двое. Но они оба в тяжелейшем состоянии. Сейчас они в Центральном военном городе в Спрингфилде. Врачи делают, что могут.
   "И никто ничего не знает?! - удивился про себя Старцев, - вот это конспирация, с ума сойти!". А вслух спросил:
   - Вы видели их?
   - Да. Видел, пытался разговаривать. Но... они оба уверены, что находятся в лагерном лазарете.
   Фредди присвистнул.
   - И давно они... так?
   - Их нашли ещё в декабре. Один лежал на краю рва с трупами. Сумел зацепиться за край, наполовину выполз и потерял сознание. Почти замёрз. Его заметили с дороги. А второго... там рядом как раз работали сапёры с собаками, - Фредди понимающе кивнул. - Одна из собак стала тянуть в сторону рва, визжать. Кто-то вспомнил, что до этого собака была санитарной, то есть обучена поиску раненых, и отпустили её. Она побежала ко рву, стала лапами раскапывать трупы. Ей помогли. Разобрали трупы и вытащили. Оба были ранены, пулевые и... Вы наверное слышали, что потом добивали штырями. У одного прошло по рёбрам, у другого хуже, но жизненно важные уцелели, - все трое молча слушали оборванные не слишком внятные фразы, произносимые ровным до безжизненности голосом. - Их перевязали, отправили в госпиталь, и вот с того времени... Их лечат, поддерживают жизнь, но сознание...
   - Но если они увидят своих близких, - вдруг сказал Старцев, - кого-то, кто дорог и не связан с лагерем...
   - Точно, - сразу кивнул Фредди.
   - Мы думали об этом. Но для этого надо их опознать. Как мы будем искать их близких, семьи?
   - А что? - осторожно спросил Джонатан. - Они не хотят назваться? Скрывают?
   - Они не помнят. Всё, что было до лагеря, словно стёрто из памяти.
   - А опознанием? По фотографиям...
   - Седые беззубые старики с изуродованными лицами и телами. Какими они были до...? Мы пока даже не можем определить, когда они попали в лагерь, и по какой статье, а об именах...- горечь, прорвавшаяся в голосе Бурлакова, заставила его замолчать.
   Фредди задумчиво отхлебнул.
   - И что, больше никого?
   - Ни-ко-го, - разделяя паузами слоги, ответил Бурлаков. - Тогда же, в декабре, мы проверяли все рвы, овраги, тюрьмы, лагеря... Так наш Комитет и возник. Искали уцелевших. Мы нашли два рва, забитых до краёв детскими трупами в лагерной робе. Расстреляны, добиты из пистолетов в упор и ещё проткнуты штырями! - он тяжело перевёл дыхание. - Извините.
   - Мы понимаем, - кивнул Джонатан.
   - Сделаем, что сможем, - поддержал его Фредди. - Постараемся, чтобы у парней не было неприятностей.
   - У парней? - вскинул брови Бурлаков. - Но, насколько я знаю, недоразумение со спальниками устранено. Ему, как бывшему спальнику, ничего не грозит.
   - Но он этого не знает, - усмехнулся Фредди. - Вы ведь когда были в Спрингфилде, в госпитале, говорили там с парнями, раз знаете об их вражде с лагерниками. Я, кстати, этого не знал.
   - Да, - кивнул Бурлаков. - Был. Беседовал с ними, с доктором Аристовым. Он, тоже кстати, - Бурлаков улыбнулся, - очень хорошо о вас отзывается. Мы, Комитет, склоняемся к тому, что бывших спальников можно отнести к категории безусловно и невинно пострадавших, то есть Комитет берётся защищать их права.
   - Резонно, - хмыкнул Джонатан и вдруг улыбнулся. - А вы, Генни, так и решили остаться свидетелем?
   - Не хотел портить вам игру, - улыбнулся Старцев. - Правы вы все. А когда не знаешь, кому подыгрывать, лучше не лезть.
   - Верно, - кивнул Фредди. - Уметь промолчать тоже... надо уметь. Скажите... а слежку когда начали?
   - За кем? - улыбнулся Старцев.
   - Браво! - хлопнул в ладоши Джонатан.
   Старцев театрально склонил голову и очень серьёзно продолжил:
   - Слежки не было. Просто, когда рассеянная информация собирается в одном центре, можно восстановить практически целостную картину. Вы слышали такой термин: "мозговой штурм"?
   - Нет, - стал серьёзным Джонатан. - Но о смысле догадываюсь. У вас не будет неприятностей, Генни?
   - За то, что я вам это сказал? Нет, конечно. Методика "мозгового штурма" давно известна, несекретна и широко применяется в научных исследованиях. В ход идёт любая информация. Понимаете? Как мозаика.
   - Понятно, - кивнул Фредди. - А если информации нет?
   - Нельзя спрятаться так, чтобы тебя никто не видел, - Старцев посмотрел на Бурлакова, и тот кивнул. - Кто-то что-то видит, слышит, знает... Когда незначительные мелочи собираются воедино... И отсутствие информации тоже информативно.
   - Я понял, - кивнул Джонатан. - И чем мы обязаны такому вниманию? Прости, Генни, это уже не тот вопрос.
   - Не тот, - подтвердил Фредди, не дав Старцеву ответить. - Это наши проблемы.
   - Приятно говорить с понимающими людьми, - улыбнулся, вставая, Старцев. - Сожалею, но нам ещё долго ехать.
   - Разумеется, - Джонатан встал одновременно с Фредди и Бурлаковым. - Было очень приятно познакомиться, профессор.
   - Мне тоже, - улыбнулся Бурлаков.
   Обмениваясь обычными любезностями, они вышли во двор и направились к машине. Как из-под земли возникли четыре негритёнка, но из кухни выглянула Мамми и грозно взмахнула полотенцем. Вся четвёрка мгновенно исчезла. Старцев рассмеялся, улыбнулся и Бурлаков.
   - Ну что ж, как со мной связаться, вы знаете, - Бурлаков протянул руку Джонатану, затем Фредди. - И... пожалуйста, сообщите мне о любом результате.
   - Разумеется, - кивнул Джонатан. - Спасибо, профессор. Спасибо, Генни.
   - Сделаем, - поддержал его Фредди. - Спасибо. До встречи.
   Когда машина уехала, они переглянулись, но говорить было некогда: скопившиеся за эти полдня дела уже ждали их.
  
   Старцев вписал машину в поворот, покидая имение.
   - Что скажете, Игорь Александрович?
   - Проигрыш или победа? Вы это имеете в виду, Геннадий Михайлович?
   - Да.
   - Не знаю. Я планировал иное. Но то, что получилось... Я проиграл: информации мне не дали. Но, если честно, я на это особо и не рассчитывал. Я хотел понять.
   - Мотивы их поведения?
   - Да. Разумеется, они отлично знают, где сейчас оба пастуха, знают, что один спальник, а другой - лагерник, ещё... многое знают. Но они согласились на дальнейший контакт. А это уже победа.
   - Да, учитывая их...особенности, это серьёзное достижение, - кивнул Старцев. - Но вы не назвали мотивы.
   - Их поведения? Мне думается... благодарность. Знаете, нелегалом мне приходилось встречаться с людьми из этой, как они сами называют, Системы. Попадались разные. Очень разные. Но их почти всех отличало стремление рассчитаться. Жизнь за жизнь.
   - И смерть за смерть.
   - Раз они так вмёртвую стоят за парня, за обоих парней, то я предполагаю только одно. Парни спасли им жизнь. И теперь они им обязаны.
   - Интересно, - хмыкнул Старцев. - Я ведь наблюдал за ними в Бифпите, за всей четвёркой. Два тандема.
   Бурлаков кивнул.
   - С такими и легко, и трудно. Вы были, разумеется, правы. С ними надо играть в открытую. Или, что ещё надёжнее, не играть. Но иметь их врагами слишком накладно.
   - А друзьями?
   - Как друзья они, безусловно, надёжны.
   - В Сопротивлении были из их Системы или только косвенно?
   - Были. И они шли до конца. Как все мы, - Бурлаков улыбнулся. - Были отличные парни. Но эти, конечно, покруче.
   - И покрепче. В начале вы слишком нажали на них.
   - Я хотел узнать, насколько серьёзно они будут держаться. Они не стали торговаться, а сразу заняли круговую оборону. Но и не отрицали очевидного. Это тоже говорит о серьёзности позиции, - Бурлаков засмеялся. - Отличные мужики. И знаете, Геннадий Михайлович, чем я особо доволен?
   - Ну-ну? - подыграл Старцев.
   - Мне не пришлось кривить душой с этим кладом. Но они этого не знают.
   Старцев с секунду помолчал, соображая, и тоже рассмеялся.
   - Да, вы их поставили в неловкое положение. А как вы думаете, Игорь Александрович, это действительно клад?
   - Конечно. В любом другом случае они знали бы происхождение вещей, и моя консультация просто бы не понадобилась.
   - Да, конечно. Как сказал бы Джонатан, резонно, - последнее слово Старцев произнёс по-английски.
   - Вот именно. Они разумны. И я очень рассчитываю на их разум.
  
   Фредди вышел из кладовки в свою комнату, тщательно закрыл дверь и поправил висящие на плечиках костюм и плащ, чтобы они загораживали вход в кладовку. Маловато для такого большого шкафа, но здесь пока ничего не придумаешь. Как там Джонни? Управился?
   - Фредди?
   - Я здесь, - откликнулся он, выходя на террасу. - Ну, как там Монти?
   - Ты чего так развеселился? - Джонатан легко взбежал по ступенькам на террасу.
   - Это у меня нервное, - спокойно ответил Фредди и потянулся, упираясь кулаками в поясницу. - Ты уже закончил?
   - В принципе и на сегодня - да. Осталось по бумагам.
   - Тогда я в конюшню и в душ.
   - Идёт.
   Когда Фредди пришёл из душа, Джонатан уже закончил с бумагами и полулежал со стаканом в руке в кресле у камина. И даже глаза закрыл. Фредди прошёл к бару, налил себе виски и сел в соседнее кресло.
   - Ты чего столько крепкого налил? - спросил Джонатан.
   - Мне надо расслабиться. Подобьём, Джонни?
   - Можно, - протянул как бы зевком Джонатан. - Ты думаешь, этим не кончится?
   - Могу процитировать Эркина. Не люблю, когда меня сонного бьют, прикрыться не успеваешь.
   - Я думал, мы вывалились. Но... там, - Джонатан указал стаканом куда-то за стены, - похоже, другое мнение. Трепачей, и платных и из любви к искусству всегда было навалом, - он говорил, не меняя позы, даже глаза не открывал. - Тот же Пит. И как они собрали мозаику по парням, так соберут и о нас.
   - Пусть они подотрутся этой мозаикой, - пробурчал Фредди. - Уцепить нас им теперь не за что. Срезаны крючки. И вообще... на чёрта мы русским? С комендатурой мы всегда ладили.
   - Это не комендатура, Фредди. Генни из комендатуры, но и он... А вот те - коллеги моего тёзки. Мундиры другие, а остальное... Думаю, Фредди, мы сами им не нужны. Нужны парни. Ещё точнее - Эндрю. А мы были рядом. Парней ищи-свищи, а мы на виду. Вот и всё.
   Фредди мрачно кивнул.
   - Парней мы пока прикрыли, - продолжил Джонатан. - Но... нам вдвоём долго не продержаться. От Колченогого и прочей сволочи...
   - Не проблема, Джонни. А вот...
   - Да, с контрразведкой плохие игры. Так что...- Джонатан открыл глаза, задумчиво повертел перед ними стакан, отхлебнул, покосился на Фредди. - Спокойно, Фредди. Шансы, конечно, маленькие, но есть. Кое на кого мы опереться можем.
   - А именно? - очень спокойно спросил Фредди.
   - Юри. Это первый шанс. Привозим Эндрю к нему, можно с Эркином, - Фредди осторожно кивнул, - и пусть Юри их обследует и лечит, пока всё не утрясётся. Юри на это пойдёт.
   - Допустим. Второй шанс?
   - Профессор. Я тут посмотрел его бумаги. Всё-таки парень будет не один на один, а с каким-то тылом.
   - Согласен. Профессор с характером. Если его Комитет не фуфло...
   - Не думаю. И ещё. Он ехал к нам, уже зная. Мог за свой акт содрать с нас... сколько хочет. Ту же информацию.
   - Да, заявил бы, что всё это из русских музеев, и покрутились бы мы с тобой. Мог не только под конфискацию, но и под полный обыск подвести.
   - В том-то и дело. Однако ж не захотел. Отдал всё нам и подпись свою поставил.
   - Покупка, Джонни?
   - Слишком щедро для покупки. Нет, он парня на допросы не отдаст так запросто. И всё-таки не мы будем за парнем, а организация. Да ещё и русская.
   - Слишком долго объясняешь, Джонни. Ты закончил? Два шанса мало на такую игру.
   - Третий надо делать.
   - Уточни.
   - Я тут вспомнил. Ты говорил, как русский майор с вами чай пил в Мышеловке.
   - Помню, - кивнул Фредди. - Да, он там командовал. Парням руки крутил. И по его слову нас тогда отпустили.
   - Его надо найти, Фредди. Будем иметь своего человека на той стороне, выкрутимся сами и парней вытащим. Того, что Эркина тогда пулей спешивал, я разглядел. Вроде Бульдога. Сдохнет, а зубов не разожмёт. Если он сел на хвост...
   - Опять долго говоришь. И где мы найдём этого майора?
   - Ты его имени не запомнил?
   - Вроде бы Алекс, а полностью...
   - Майор Алекс, - Джонатан покачал головой. - Небогато, Фредди. Но если он тогда занимался Крысой, то думаю, мы ещё с ним столкнёмся. А пока...
   - Ехать сейчас к парням - это сдать их сразу, - Фредди допил свой стакан и встал. - Налить тебе?
   - Давай, - Джонатан протянул ему стакан. - Нет, как мы думали, так и сделаем. Через полмесяца едем за Ларри и заодно договариваемся с Юри. И если будет горячо, тогда сразу к парням. Если нет, привозим Ларри, на месяц опять залегаем и тогда уже в Джексонвилль. И сразу будем Эндрю выводить на профессора. Парень неглупый, сообразит, что к чему.
   Фредди налил ещё по порции виски и вернулся в кресло. Отдал стакан Джонатану.
   - Что ж, будем держаться этого, Джонни. Мозговой штурм. Надо же такое придумать.
   - Генни прав. Это давно известно. Но нам повезло, что нас не штурмовали.
   - Счастливчик-Джонни, - хмыкнул Фредди. - Ты не боишься, что везение когда-нибудь кончится?
   - Только этого я и боюсь, - серьёзно ответил Джонатан.
   Фредди кивнул. Везение - штука тонкая и ненадёжная. О нём лучше не говорить...
   ...Это было его второе дело после Уорринга. Он выстрелил и человек дёрнулся, сложился пополам и таким сложенным остался лежать. Он знал, что должен повернуться и уйти. Что сейчас появятся зеваки, привлечённые выстрелом, и он потеряет несколько обязательных минут. Знал и не мог сдвинуться с места. Стоял и смотрел на расползающуюся по светло-серому асфальту тёмную, почти чёрную лужу. Джонни не дождётся его. Джонни! Он резко повернулся и побежал. Надо наверстать. Он едва не столкнулся с кем-то на повороте. Машина на месте. Он рванул дверцу, рухнул на сиденье, и Тони рванул с места.
   - Ну, тебе везёт, - Тони гнал машину, ловко срезая углы. - Впритык успел.
   Он молча кивнул. Не соглашаясь, а показывая, что слышит...
   ...Фредди допил и встал, забрал стакан у Джонатана и стал наводить в баре порядок. Сегодня им повезло. Выиграли ли они, это ещё видно будет, но проигрыша нет. Это точно. И уже много. Бывало хуже. Гораздо хуже.
  

* * *

  

1994; 26.05.2012

  
Оценка: 8.32*14  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"