ТЕТРАДЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ

Женя ожидала разговоров, обсуждений. Ну не осуждения, так хоть восторгов. Ну, хоть чего-то. О клетке тогда, весной, весь город гудел и жужжал. А сейчас... Когда она пришла на следующий день на работу, разговоры были самые незначащие. И... и будто ничего и не было. Будто все дружно решили забыть вчерашний день.

Русские уехали глубокой ночью, Женя даже слышала сквозь сон далёкое рычание мощных моторов. И Джексонвилль зажил обычной безмятежной жизнью маленького тихого городка.

И доктор Айзек, остановив её на улице, спросил в своей обычной манере.

- У вас всё в порядке, Женечка?

- Да,- вздёрнула она подбородок. - Спасибо, доктор.

- Вчерашние события вас не коснулись?

- А почему они должны были меня касаться?

Доктор Айзек смотрел на неё с грустной улыбкой. Жене стало неловко, и она продолжила уже другим тоном.

- У меня всё в порядке. Хотя я, конечно, сильно испугалась.

Доктор Айзек кивнул.

- Ну что ж, Женечка, рад, что у вас всё хорошо. Девочка тоже напугалась?

- Алиса? Нет. Она была дома, а в нашем квартале... нет, у нас было тихо.

- Хорошо.

- Спасибо за заботу, доктор.

- Я желаю вам удачи, Женечка. Желать счастья в наших условиях рискованно. И вы всегда можете рассчитывать на меня, Женя.

- Большое спасибо, доктор.

Нет, конечно, совсем уж бесследно события Дня Империи не прошли. Цветных несколько дней вообще видно не было. А когда они снова появились, то держались по-другому. Страх и ненависть слишком явно боролись в них. Пока побеждал страх. Но Жене было не до того,

Она решительно отказалась от подработки. Сидеть опять в одной комнате с Норманом и Перри, видеть Рассела... Нет, ни за что на свете. Какое счастье, что это просто приработок, что она может просто не прийти, что не было ни договора, ни контракта. Разовая работа с разовой оплатой... Не пришла, и всё!

Приняв решение, Женя занялась деньгами. Достала запасы, пересчитала и стала раскладывать. Алиса взгромоздилась рядом.

- Ты денежки считаешь?

- Да. Поиграй пока одна. Мне нельзя мешать.

Придётся здорово поджаться. Слава богу, она в этот проклятый день не сделала никаких покупок, сохранила деньги. За квартиру она тогда заплатила из денег Эркина. Жалко, что бездумно потратила свои переводческие, но тут уж ничего не поделаешь. Из ненужных трат только этот шикарный каталог, но это тоже терпимо. Ладно, что прошло, то прошло. Надо думать о будущем.

Женя тщательно разобрала деньги по пачкам. Зато она будет больше бывать дома, уделять внимание Алисе, позанимается с ней. Будет шить, И вообще займётся домом. Она сложила деньги в шкатулку и поставила её на комод. Ну, вот и всё. Она всё решила. И уже август. Еле ощутимо, но уже чувствуется осень. Эркин говорил, что нанялся до осени, на три месяца. Остался месяц. Какое счастье, что его не было в городе, может быть, там, у него, и обошлось. Да, а когда он вернётся... ну, может... может же это и не повториться? Она должна продержаться этот месяц. А потом... нет, всё-таки лучше не думать.

- Мам, но теперь-то ты поиграешь со мной?

- Хорошо. Хочешь в цифры?

- Ага-ага! - обрадовалась Алиса. - И в числа тоже, ага?

Эту игру они придумали давно. И Алиса её любила так же, как рассказы Жени о своём детстве.

День шёл за днём. Августовская жара, утомлённо сонные улицы. Привычная работа, домашние хлопоты, привычные раздумья у прилавка: что купить, чтоб и получше, и дешевле. Мелкие незначащие события, которые сразу выветриваются из памяти. Хотя... хотя не все, кое-какие никак не выгонишь. Как разговор с Норманом.

- Добрый день, Джен.

- Здравствуйте, Норман.

Он остановил её, когда она выходила из магазина.

- Рад, что вижу вас. Вы совсем перестали появляться у нас. Почему?

Ах, как хотелось Жене сказать ему почему, сказать, что ей противно сидеть в одной комнате с теми, кто способен избивать, убивать беззащитных, ни в чём не повинных людей. Но что-то, какое-то смутное опасение заставило её быть осторожней и вместо правды с ходу выдумывать что-то правдоподобное.

- У меня много работы в конторе и по дому. К сожалению, - Женя улыбнулась, - Ещё одна работа слишком утомительна для меня.

- Вот как? Но раньше вы находили для нас время.

- Да, но это отнимало слишком много сил.

- Мы могли бы прибавить, если вы считаете, что оплата недостаточна.

- Спасибо, я подумаю над вашим предложением.

- Подумайте, Джен. Вы всегда были рассудительны и расчётливы. Постарайтесь не ошибиться.

- Спасибо, Норман. Я подумаю.

Он вежливо склонил голову, прощаясь, ласково улыбнулся ей, но страх, окативший её ледяной волной, не проходил ещё долго. Она думала, что то, испытанное ею когда-то, когда снова и снова появлялись те молодые люди в штатском и без оружия, но ей они казались вооружёнными и в форме, и её жизнь снова и снова рушилась, и она бежала, спасая Алису и себя, распродавая всё по дешёвке, а то и просто бросая, чтобы больше одного чемодана и сумки в руках не было, что тогдашнее чувство обречённости прошло и забылось. Но вежливый разговор Нормана прозвучал сигналом тревоги. И, придя домой, Женя по-новому оглядела квартиру. Сколько сил и денег вложено в её небогатый, но такой уютный мирок. Всё бросить? Не в первый раз? Но... но если опять придётся всё бросить и бежать, как она даст знать Эркину, где она. Он-то придёт к ней сюда. Что же делать?...

И самое страшное, что она уже знала, что делать, и знала, что сделает это.

Через три дня, чтобы сохранить хотя бы видимость гордости и независимости, она пришла туда. И тоже... будто ничего и не было. Шумные восторги Перри, спокойная доброжелательность Нормана, милая болтовня Мирты и ехидные шуточки Элли, чуть насмешливая улыбка Рассела и влюблённые глаза Гуго. Правда, после знакомства с Алисой он никаких новых атак не предпринимал. Хоть какое-то облегчение.

Она смогла быть, как все. Говорить о пустяках, отшучиваться от комплиментов Перри, улыбаться, чётко и быстро печатать. И... и Норман сдержал слово. Ей прибавили. "Плата за подлость", - усмехнулась Женя, пряча деньги. Показалось ей или нет, что Элли выглядела какой-то смущённой и держалась несколько скованно? С ней что, тоже "побеседовали"? Это же она рассказала Норману о Паласе, обещала познакомить, помочь сделать заказ. И он заказал... шесть случаев жёсткой работы.

Женя бежала домой, почти не разбирая дороги. А зачем её разбирать, когда она её знает, знает настолько, что может идти и вслепую, не глядя. Она столько дней работала там, сидела с ними в одной комнате, принимала их ухаживания и ни о чём,... ни о чём не догадывалась, ничего не подозревала. И какое же... нет, не счастье, счастливая случайность, что она не проболталась им ни о чём, что они знают только одно: у неё незаконная "недоказанная" дочь и всё, всё! Больше ничего! Вспомни, как ты жила раньше, и всё опять. Стисни зубы и помни: все враги, ни доверять, ни рассчитывать ни на кого нельзя.

И дома она в том же холодном ожесточении быстро, с каким-то остервенением готовила, убирала, стирала, и единственная радость, что Алиса спит и не видит её такой. А то может испугаться. А детские страхи, как её учили на занятиях по психологии, могут потом очень вредно сказаться на всей жизни. Хватит ей собственных страхов, чтоб ещё и Алису... Нет, тогда она со всем справилась, справится и сейчас.

С этим Женя и уснула.

* * *

После отъезда Фредди прошло два дня. Андрей, правда, попытался завести разговор о доверии белым, но Эркин взревел: "Опять?!"- и Андрей быстренько заткнулся. К тому же снова начались дожди, да ещё с грозами, и стало совсем ни до чего. Удержать бы стадо. Между грозами сильно парило, бычки беспокоились, при первом же раскате грома срывались с места, и начиналась бешеная скачка. Подчинять их себе становилось всё труднее.

- На глазах вредничают, скоты этакие, - Андрей вытер рукавом лицо, размазав грязь.

- Это они холощёные ещё, - засмеялся Эркин. - Были бы цельные, показали бы нам. И так, хлебанём на перегоне...

- Подожди, - Андрей оторопело посмотрел на него. - У них же вон, всё на месте.

- Так отрезать не обязательно, пережал там и всё.

- Чего пережал?

Теперь Эркин удивлённо посмотрел на него.

- Ты хоть знаешь, как это устроено?

Андрей медленно покраснел.

- Иди ты...!- выругался он и внезапно спросил. - А ты что, щупал?

- Ну да, - кивнул Эркин. - Если мы метки просмотрели, и там могли. Вообще-то холостят еще, когда на откорм отбирают. Ну, а тут, думаю, вдруг не то? И проверил.

- И у всех щупал, что ли?

- Ошалел? Пойди, пощупай у Шефа. Я потом твои кишки с мозгами по кустам соберу! - засмеялся Эркин. - Сам подумай, зачем у всех? Что у одного, то и у других.

Андрей сплюнул, а Эркин задумчиво продолжал.

- Это хорошо, что они уже холощёные.

- Чего так?

- Гнать легче. А сейчас их холостить, перед дорогой, так это умучаешься.

- А ты... делал?

Эркин кивнул.

- Приходилось в имении. Кого на откорм оставляли и перед пастьбой. Ну, Грегори сам холостил. Я только подгонял и держал. И то, - он передёрнул плечами, - поперёк души было. Грегори только там пошутит, словами тебя побьёт и всё. А Полди... сволочь, беляк, он меня холостить заставил. А сам стоит рядом и ржёт, и шуточки всякие...- Эркин выругался. - Ох, и искали его в освобождение. Да смыться успел.

Успокоившиеся бычки сосредоточенно хрупали травой. Подлюга поднял из травы голову, и Эркин показал ему лассо. Подлюга отвернулся, перешёл на несколько шагов вглубь стада и снова занялся травой.

- Во скотина! - засмеялся Эркин. - Это они ещё дерутся редко.

- Ну да! Мало мы их разгоняли?

- Не видал ты, что быки по-настоящему творят.

Издалека донёсся свист. Они удивлённо переглянулись.

- Фредди?

- Чего это он?

- Опять что ли спину прихватило?- усмехнулся Эркин и ответно свистнул.

Но молодецкая посадка вылетевшего из зарослей всадника исключала всякие подозрения насчёт здоровья.

- Здорово, парни!

- Привет, - ответили они в один голос.

- Надолго к нам? - сразу спросил Андрей.

- На ночь, - ухмыльнулся Фредди.

- Чего так?

- Случилось что? - Эркин охлопывал пританцовывающую Резеду.

- Как сказать, парни, - хитрая улыбка никак не хотела уходить с лица Фредди. - Значит, так. Джонатан запустил котельную и движок. Есть электричество, и работает душ. Так что дуйте прямиком. Утром вернётесь.

- Ух ты! - изумился Андрей.

Эркин кивнул и внешне очень спокойно сказал.

- Обернёмся раньше. Если сейчас, то до темноты.

- Давайте сейчас, - кивнул Фредди.

- А ты того... удержишь их один? - спросил Андрей.

- Может, ты меня ещё седлать поучишь?! - обозлился Фредди, но тут же, усмехнувшись, объяснил. - Грозы не будет, - и, помедлив, явно нехотя, добавил, - Джонатан обещал завернуть. Поможет, если что.

- А он умеет? - поинтересовался Андрей и еле увернулся от подзатыльника.

- Чтоб я вас не видел! - рявкнул сквозь смех Фредди.

Эркин кивнул и уточнил.

- Только на стоянку завернём, возьмём всё.

- Там всё есть, - отмахнулся Фредди. - Дуйте. Вернётесь когда... Да, заодно и провизию себе захватите. Мамми вам приготовила. И ждите на стоянке.

Они переглянулись. Андрей хотел что-то спросить, но Эркин положил руку ему на плечо и спокойно спросил.

- Готовить на четверых?

Фредди кивнул.

- Лишнее останется, будет на утро.

- Хорошо, - улыбнулся, не разжимая губ, Эркин. - Мы поехали. Только рубашки чистые возьмём. И всё остальное.

- Как хотите, - пожал плечами Фредди.

Эркин улыбнулся уже открыто и, взмахнув рукой, поскакал к стоянке. Андрей рванул своего Бобби следом.

Когда топот копыт затих, Фредди объехал стадо и поднялся на вершину холма. Душно. Августовская жара, в которой чувствуется уже усталость от лета. Запахи грубеющей травы и ещё зелёного, но готового завянуть листа. Тишина и безлюдье. Фредди оглядел холмы. Кажется, парни всё поняли. Если до Эндрю не дошло, ему Эркин объяснит. Великое дело: чего не видел, чего не сказали, того не знаешь, а чего не знаешь, о том не проболтаешься. Как у Эркина глаза на душ загорелись. Ловок Джонни, знал, чем парней взять. А вот и они. Фредди привстал на стременах, провожая взглядом два стремительно исчезающих пятнышка. Точно взяли. Не иначе, как карту смотрели. Блуждать не должны. В крайнем случае, лошади довезут. Ну что ж, пора. Он поправил шляпу и не спеша достал сигареты. Закурил. И застыл тёмным силуэтом. Курящий ковбой на вершине холма, а за ним только небо. Рекламная картинка.

Фредди еле заметно усмехнулся. Воплощение надёжности - ковбой на коне. Недалёкие ребята - эти ковбои, но на них можно положиться в любом рискованном деле. И чем рискованнее, тем лучше. Он услышал в стороне за стадом негромкий влажно чавкающий звук. Кто-то переправился через реку и теперь пробирался по полузатопленной после гроз пойме. Фредди не изменил позы, даже губы не дрогнули в улыбке, но он не смог не оценить умение Джонатана оказаться в нужное время в нужном месте.

Два всадника показались из зарослей и не спеша двинулись в обход стада к холму, на котором возвышался Фредди. И тогда Фредди позволил себе улыбнуться. Три всадника при стаде. Если кто и наблюдал за ними эти недели, то эта картина должна была настолько намозолить глаза, что её перестали разглядывать в деталях. И нужен очень сильный бинокль и очень пристальное внимание, чтобы определить: двое из всадников - другие.

- Ну вот, - голос Джонатана весел и ровен. - Все условия соблюдены. Подслушать и подглядеть некому, кроме бычков. А они бессловесные. - Джонатан махнул рукой, - Спускайся к нам, Фредди.

Фредди, не спеша, спустился с холма, приветливо улыбнулся мужчине в щегольски обтрёпанном ковбойском костюме.

- Старина Нэтти. Рад видеть.

- А, Фред, - мужчина улыбнулся столь же приветливо. - Вы ещё живы? Завидное долголетие при вашей профессии.

- Я стараюсь, - скромно сказал Фредди.

Все рассмеялись.

- Как бычки? - в голосе Джонатана хозяйская озабоченность.

- Привес нормальный. Хотя грозы пугали их, и в последние дни пришлось нелегко, - начал обстоятельный доклад Фредди.

- Джентльмены, - прервал их Нэтти. - Сначала решим общие проблемы.

- Резонно, - кивнул Джонатан. - Итак, мы одни, Нэтти. Давайте поговорим.

- Поговорить всегда нужно, - улыбнулся Фредди.

Нэтти переводил взгляд с одного на другого. Он ещё улыбался, но улыбка как-то отделилась от его лица и была сама по себе.

- Я вижу, - он как-то судорожно сглотнул. - Вы подготовились к разговору.

- Разумеется, - улыбка Фредди сердечна и искренна. - Как же можно не готовиться к серьёзному делу.

- Вы ведь тоже подготовились, Нэтти, - улыбается Джонатан.

- Да, - глаза Нэтти настороженны. - Я готов.

- Выкладывай, чего притащил, - Фредди перешёл на грубоватый говор ковбоев.

- Мы сгораем от нетерпения, Нэтти, - Джонатан мягко сдвигает своего коня, оказываясь по другую сторону Нэтти.

Теперь Нэтти между Фредди и Джонатаном.

- Мы точно одни?

- Отсутствие свидетелей я гарантирую, - серьёзно отвечает Фредди.

- Можно начинать, - кивает Джонатан.

Они скакали напрямик, пригнувшись к гривам коней. На стоянке пришлось задержаться. Заложить дополнительную крупу и мясо в варево, достать чистые рубашки, трусы, портянки, полотенце, мыло... Напоследок Эркин поставил на огонь кофейник, выложил у костра мешочки с кофе и сахаром и на вопросительный взгляд Андрея спокойно, с еле заметной усмешкой пояснил.

- Если запоздаем, пусть без нас начинают.

- И по вьюкам не лазают, - сообразил Андрей и рассмеялся.

- И это тоже, - кивнул Эркин, усмехнулся. - Бритву захватил?

- Тебе? - Андрей увернулся от летящего в него полешка. - Псих, топливом раскидываешься.

- Ладно, - Эркин ещё раз оглядел стоянку. - Давай быстрее. Огонька седлай. Два пробега, а завтра пасти.

- Сам знаю.

И вот несётся под копыта зелёная сочная трава, мелькают заросли.

- Коней не загоним?

Эркин придержал Резеду, обернулся к Андрею.

- Опоздать не боишься?

- Куда? - Андрей засмеялся. - А и опоздаем, ругать не будут.

- Тоже понял? - захохотал Эркин.

- Не такой уж я дурак, - обиделся Андрей.

- Не такой, - согласился Эркин.

Они пустили коней неспешной рысью. Глаза привычно шарили в поисках бычков, и, заметив это, они долго, со вкусом смеялись над собой.

- Этак мы сами скоро мычать начнём, - выговорил сквозь смех Эркин. - И... давай прибавим. Неохота с мокрой головой по темноте ехать.

- Давай, - легко согласился Андрей, посылая Огонька вперёд.

Солнце стояло ещё высоко, когда они влетели между постройками и остановили коней посреди двора.

- Мамми! - пронзительно заверещал кто-то из негритят, - приехали!

Мамми стояла в дверях рабской кухни, заполняя собой весь проём и сияя широченной улыбкой.

- А и молодцы. И помоетесь, и пообедаете.

- Спасибо, Мамми, - Эркин спешился и огляделся. - Только обедать не будем. Не успеваем. Помоемся, припасы возьмём и назад.

- Как же это?! - удивилась Мамми. - Масса Джонатан сказали, что на ночь отпускают вас.

- Не дай бог гроза ночью, Мамми, - серьёзно ответил Эркин. - Где мы потом эти головы искать будем? Нам же с головы платят.

Мамми так шумно вздохнула, что кони посмотрели на неё.

- Ну, уж как хотите, парни...

- Мы и коней прямо здесь оставим, - сказал Эркин.

- А где душ-то? - подошёл к ним Андрей, привязав у коновязи коней.

- А вот, - Мамми вытащила из-под фартука большой ключ и, важно переваливаясь, поплыла вдоль барака. - Идите за мной, парни.

Все имения одинаковы. Как Эркин и думал, за рабским бараком приткнулась коробка рабского душа, а поодаль стояла ещё одна, новая, откуда доносился стук мотора.

- Ух, ты! - восхитился Андрей. - И водопровод есть!

- А и всё есть, - заулыбалась Мамми. - Масса Джонатан и масса Фредди наладили всё, и свет есть, и вода горячая, и мойся, когда хочешь. Масса Фредди и ко мне в кухню свет провели, и в каждую выгородку обещали потом сделать. А ключ у меня, чтоб мелюзга там попусту воду не тратила.

Мамми отперла дверь рабского душа и гордо щёлкнула выключателем.

- Вот оно как, парни!

- Здорово! - искренне сказал Эркин. - Мамми, а остальные когда моются? Чтоб не перебежать кому.

- А кто когда. Да ты не бойсь. Воды хватит!

В её голосе было столько гордости, что Эркин улыбнулся, но продолжил, желая решить эту проблему сразу и до конца.

- Не хотим, чтоб мешали нам, Мамми, - твёрдо сказал Эркин. - И чтоб мы не мешали никому.

- Это как? - не поняла сначала Мамми, а потом захихикала и игриво подмигнула им. - Если ты об чём таком, то у нас аж два душа. Бабий вон, за стеночкой. Не помешаешь! - и она гулко, колыхаясь всем телом, расхохоталась.

- Эт-то хорошо, - пробормотал Эркин. Видно, придётся говорить в открытую. - Ладно, спасибо, Мамми. Пока на работе все, мы успеем.

Мамми недоумённо посмотрела на него. От покрасневшего Андрея помощи ждать явно не приходилась, и Эркин уже подыскивал слова, но Мамми поняла сама и грустно улыбнулась.

- Солоно пришлось, парни? Глаз ничьих не хотите, так?

- Да, Мамми, - облегчённо выдохнул Эркин.

Она кивнула.

- И Ларри один всегда моется, и Стеф, новый, что за котельной следит, тоже. Стеф вон даже задвижку сделал. А что? - она вновь повеселела. - Воды много, не надо всем зараз полоскаться. Закроетесь и лады. Мыло с полотенцем, - она со вкусом выговорила это слово, - я принесу.

- А я принесла уже! - в приоткрытую дверь заглянула Молли. - Вот, Мамми. Ты приготовила им да оставила.

Андрей стал багровым. Давясь от сдерживаемого смеха, Эркин подошёл к дверям.

- Давай сюда.

Молли протянула ему аккуратно подшитые куски плотной ткани и два бруска тёмно-коричневого рабского мыла.

- Спасибо, Молли, - Эркин говорил предельно серьёзно, чтобы не захохотать.

- Это Мамми приготовила, - пролепетала Молли, - я смотрю, лежит, думаю...

- Затараторила! - Мамми решительно вплыла в дверь, вытесняя Молли наружу. - Дай помыться парням, потом налюбуешься, - и через плечо бросила: - Мойтесь спокойно, парни.

- Спасибо, Мамми, - Эркин закрыл за ней дверь и сел на пол, не в силах уже сдерживаться.

Андрей терпеливо переждал его смех, оглядываясь по сторонам. Эркин отсмеялся и встал, задвинул засов на двери.

- Ну, давай. Хорошо, окон нет.

- Ага, - Андрей сбросил на пол грязную рубашку. - А что, всегда такое?

- Душ-то рабский? - Эркин быстро раздевался. - Да нет. Здесь вон, скамейка сделана, есть куда чистое положить, перегородка от воды, чтоб зря не мочило... Толково сделано. Ты распределитель помнишь?

- Ещё бы! - Андрей переставил свои сапоги к двери, к сапогам Эркина.

- Ну, и в имениях так же, только поменьше. - Эркин зашёл за перегородку и удивлённо присвистнул. - Ты смотри!

- Чего?

- Деревом обшили, и краны здесь. Сам себе отрегулируешь...

Эркин крутанул кран и восторженно ухнул под туго хлестнувшей его струёй.

Нэтти замолчал.

- Это всё слова, - задумчиво сказал Джонатан, - а слова надо подкреплять чем-то более... существенным.

- Неужели я бы настаивал на разговоре, не имея... м-м-м... аргументов, - улыбнулся Нэтти.

Закончив явно заготовленную речь, он заметно успокоился и повеселел.

- И что же? Вы можете их нам предъявить?

- Чтобы мы оценили их весомость, - улыбнулся Фредди.

Нэтти пожал плечами.

- Меня предупреждали о вашей подозрительности, но я не считал её столь маниакальной.

- И всё же, - ласково улыбнулся Джонатан.

Нэтти, не спеша, достал из нагрудного кармана пачку сигарет и протянул её Джонатану.

- Прошу.

Джонатан повертел пачку, сдвинул пальцем в угол несколько оставшихся сигарет. Неуловимо быстрое привычное движение, и на ладонь Джонатана лёг прозрачно яркий камушек.

- И это всё? - в голосе Джонатана искреннее разочарование. - Ради этого не стоило и начинать разговора.

- Вы... вы сошли с ума! Это же...!

- Ш-ш-ш, - остановил его Джонатан. - Не нужно так громко.

Фредди кивнул.

- Бычков испугаете, - сказал он очень серьёзно и в то же время равнодушно.

Джонатан вложил камушек обратно в пачку и протянул её Нэтти.

- Возьмите. Жаль, Нэтти, но, кажется, разговора не получается.

Нэтти нерешительно посмотрел на него, на Фредди. Тот равнодушно смотрел на стадо, явно не интересуясь камнем и дальнейшим разговором.

- Ну, хорошо. Оставьте это себе. Это действительно мелочь. Речь идёт вот об этом.

В руках Нэтти небольшая жестяная банка из-под кофе.

- Смотрите... Бредли.

Джонатан, не обратив внимания ни на произнесённое имя, ни на заминку перед ним, сунул сигаретную пачку с камнем в карман рубашки и взял банку. Прежде чем свинтить крышку, внимательно посмотрел на Нэтти.

- Не слишком старомодно, Нэтти?

- Для кого, Бредли?

На этот раз имя прозвучало увереннее.

- Резонно, - пробормотал Джонатан, открывая банку.

Она была доверху наполнена ватными шариками. Джонатан осторожно помял их пальцем. Но они лежали очень плотно, не поддаваясь нажиму.

- Резонно, - повторил Джонатан и улыбнулся. - Ну что ж, с этим уже можно начинать работать.

- Рад слышать, Бредли. Но вы сказали начинать? Разве этого тоже недостаточно?

- Да, Нэтти, вы не ослышались. Доставайте остальное.

- Что?! Вы сошли с ума, Бредли!

- Вы повторяетесь, Нэтти.

- Да... да вы знаете, кто я ?!

Джонатан негромко, но с удовольствием рассмеялся. Улыбнулся и Фредди.

- Разумеется, знаю. Вы же навели обо мне справки и знаете обо мне всё необходимое для такого разговора. Я тоже навёл справки и тоже знаю. Всё необходимое. Вы провернули большое дело, не спорю. Старик Левине дал вам информацию, и вы действовали наверняка. Вы молодец, Нэтти, и я искренне восхищаюсь вами, - Джонатан серьёзен и доброжелателен. Искренность его тона и слов не вызывает ни малейшего сомнения. - Вы играли наверняка, Нэтти. Я высоко ценю это свойство в людях, - Джонатан улыбнулся, - потому что знаю, сколько трудов требует верная игра.

- Вы...? Вы отдаёте себе отчёт?

- Отдаю, Нэтти. Вполне. Доставайте остальное, не обыскивать же вас! Это займёт много времени и будет к тому же больно. Зачем вам лишние страдания, Нэтти?

Под равнодушно внимательным взглядом Фредди, Нэтти вытащил откуда-то смешной узелок из носового платка с остатками монограммы на уголке.

- Ух, хорошо! - Андрей приплясывал под струёй, поворачиваясь то одним, то другим боком.

- Хорошо напор держит, - согласился Эркин.

Примостившись на длинном, обшитом гладко обструганными досками бетонном выступе вдоль стены, он достирывал своё бельё в деревянной лоханке.

- Ополоснёшься ещё?

- Со шматьём закончу только. Ты своё-то разобрал?

- Хо! Пока ты башку отскрёбывал, и не столько можно было успеть.

Эркин немного засмеялся.

- С имения в душе не мылся.

- А там как? Часто?

- А как получится, - пожал плечами Эркин.

Выплеснув из лоханки в сток мыльную воду, он налил в неё чистой воды и растеребил в ней вещи.

- Пусть их пока.

Не спеша встал и потянулся, расправляя тело. Андрей настороженно ждал, но всё равно не углядел, и его выпихнули из-под струи прежде, чем он успел опомниться.

- Места тебе мало?! А ну, пусти!

Они немного потолкались, награждая друг друга звонкими шлепками по мокрому телу. Эркин дал себя вытолкнуть и включил соседний душ.

- То-то! - радостно гоготнул Андрей. - Так, как раньше-то было?

- Дворовым было положено раз в неделю. Но положено одно дело, а что получается ... так уже другое. А в Паласе, - Эркин рассмеялся. - Там два раза в день. После смены с утра и до смены вечером. Это если в ночь работаешь.

- А что? И дневные смены были? - удивился Андрей.

- А чего ж нет! Клиентка пришла, смена и началась, - Эркин включал то холодную, то горячую воду. - Жаль, переключателя нет. Долго получается. А там... оба крана вывернешь и только переключатель качаешь.

- Зачем?

- Попробуй сам.

- Да ну, игры какие-то. - Андрей выключил свой душ и, отдуваясь, сел на выступ. - Уф, передохну малость.

- Делать нечего, моё прополощи, - Эркин оглаживал, разминал себе мышцы под тёплой струёй.

Наконец, он тоже выключил воду и сел рядом с Андреем. Посмотрел на него и засмеялся.

- Ты чего? - недоумённо повернулся к нему Андрей.

- Так... слушай, а чего ты только лицо бреешь? Остальным заняться лень?

- Чего? - Андрей оторопело хлопал мокрыми слипшимися ресницами. - Где ещё-то?

- А везде. Я смотрю, у тебя везде лезет. Где рубцов нет. Смотри сам. На руках, на груди, на ногах, - Эркин вдруг взял его за плечо, нагнул и сразу отпустил. - Нет, на спине нету. Это что? У всех так?

- У кого, у всех? - растерянно спросил Андрей, не зная обижаться или смеяться какой-то готовящейся шутке.

Но Эркин говорил серьёзно.

- У белых.

- Нне знаю, - Андрей пожал плечами. - Наверное. А брить-то зачем?

- А как на лице, чтоб лучше росло, - с невинным видом ответил Эркин.

- Ах ты...! - радостно заорал Андрей, бросаясь на Эркина. - Я-то не пойму, чего он...

- Стоп! - Эркин туго обхватил Андрея так, что тот и дёрнуться не мог. И шёпотом, - Тише ори. Вода-то выключена.

И отпустил.

- Фу, силён ты, - покачал головой Андрей.

- Приём простой. Покажу, сможешь, - Эркин стал собирать выстиранное. - Давай собираться. А то мы уже долго валандаемся. Отжать твоё?

- Ага, как же! Ты уж крутанул раз. Была портянка, стало две.

Они не спеша отжали выстиранное, вылили воду из лоханок, ополоснули их, составили вверх дном в стопку в углу и вышли за загородку. Эркин взял полотенце и одобрительно крякнул.

- Ты смотри, совсем не протёртое, на первака идём.

- По первому разряду обслуживают, - засмеялся Андрей.

- Ну вот, - Джонатан взвесил на руке и убрал свёрток. - Играть надо наверняка, Нэтти.

- Вы заплатите за это, Бредли, - Нэтти говорил устало и даже сочувственно.- И платить вы будете не мне.

- Я знаю, - кивнул Джонатан. - Но вам это будет уже безразлично.

- Что?! Что вы хотите этим сказать?!

Фредди негромко рассмеялся. Нэтти растерянно посмотрел на него, но тут же повернулся к Джонатану.

- Послушайте, Бредли. Неужели вы думаете, что я не предпринял мер предосторожности?

- Нет, Нэтти. Разумеется, предприняли. Вы добивались определённых условий. Полной конфиденциальности, гарантий от чужих глаз и ушей... Чем вы недовольны? Все условия соблюдены.

- О том, что я поехал именно к вам, знают. И знают те, кто вам не по зубам, Бредли.

- Вот как? И кого вы имеете в виду, Нэтти? О вашей поездке, согласен, знают многие. Кто из них мне не по зубам?

- Говард!

Джонатан кивнул.

- Да, вы правы, Нэтти. Он предупредил меня о вашем приезде.

- Что? Вы... вы блефуете, Бредли. Кто вы, чтобы он вас предупреждал?! Этого не может быть. Это невозможно!

- В этом мире всё возможно, Нэтти. Я думаю, деловую часть разговора можно считать законченной.

- Тогда, с вашего разрешения, джентльмены, я вернусь к своим прямым обязанностям, - Фредди улыбнулся и перешёл на ковбойский говор. - Бычки-то без присмотру шлёндрают.

И, к изумлению Нэтти, он поскакал к стаду. Джонатан взял коня Нэтти за узду и мягко повлёк его за собой.

- Когда я говорил, что восхищаюсь вами, Нэтти, - говорил Джонатан, - поверьте, я был искренен. Старик Левине долго сопротивлялся?

- Нет, - буркнул Нэтти.

Он окончательно перестал понимать происходящее и отвечал машинально.

- Кто, как не ювелир, должен знать, у кого и какие камни. Блестяще, Нэтти. На чём вы его взяли? На внуках?

Нэтти нехотя кивнул.

- Ну, конечно. Старые евреи чадолюбивы. Вы хоть сказали ему напоследок, что его внуков давно нет? Не сказали? Старик умер, считая, что спасает их? Да вы гуманист, Нэтти. Браво!

- Откуда вы это... взяли, Бредли?

- Что вы гуманист? Вывел из ваших поступков. А всё остальное? Кое-что мне сказали, кое-что додумал. Вы играли по-крупному, Нэтти, играли наверняка. Вы успели снять сливки. А в суматохе капитуляции и заварухи никто не сможет и не захочет разбираться во всех смертях. Вам ведь даже не пришлось много убивать, Нэтти. Не так ли? - Джонатан говорил дружески весело. - Имения стоят брошенными, в сейфы мало кто успел заглянуть. Цветным это ни к чему, а белым не до этого. Блестяще!

- Если вы всё так хорошо понимаете, Бредли, то почему...?

- Почему я сам не занялся этим? - Джонатан с удовольствием рассмеялся. - Зачем, Нэтти? Зачем мне ездить, рисковать, скрываться, когда мне всё привозят, отдают и благодарны, что я согласился взять. Вы же сами как уговаривали меня. И сами привезли и отдали.

- Вы чудовище, Бредли.

- Я игрок, Нэтти. Как и вы. И играю наверняка. Как и вы. Неважно выигрыш или проигрыш. Главное, чтобы наверняка.

Они ехали по узкой лощине между крутыми склонами холмов, прямо по струящемуся по галечнику ручейку. Сзади послышался шум. Топот копыт, мычание.

- Вы сыграли наверняка, Нэтти. Поздравляю.

Внезапный сильный удар вышиб Нэтти из седла. Он сразу вскочил на ноги, но Джонатан уже поднимался по склону, таща за собой его коня. Нэтти растерянно оглянулся и побледнел.

- Нет! Бредли! Вы не смеете! Не-е-ет...

Тяжело топочущая чёрно-белая масса вливалась в лощину. Нэтти заметался, не зная, куда бежать.

- Остановите их! Что вы делаете? Нет!!!

Красные глаза бегущего первым крупного бычка нашли мельтешащую фигурку, и, нагнув голову с острыми рогами, бычок помчался на человека.

Прогнав стадо по лощине в соседнюю долину и успокоив их, Фредди не спеша вернулся обратно.

Джонатан уже спустился с холма, по-прежнему ведя за собой коня Нэтти, и сосредоточенно закуривал. Когда Фредди подъехал к нему, он поднял голову и улыбнулся.

- Ты мастер, Фредди. Одному удержать сотню, чтоб не рассыпались... Склоны не крутые.

Фредди ухмыльнулся.

- Бывает и сложнее, Джонни. Они управляемы. Можно было и похитрее что сделать.

- А зачем? - Джонатан протянул ему пачку. - Можно оставить как есть. Опознание уже невозможно.

- Лучше убрать, - Фредди закурил и вернул пачку.

- Бережёшь парней, - понимающе кивнул Джонатан.

- Ты против?

- Нет, почему, - Джонатан пожал плечами. - Итак...

- Я застал у стада постороннего. С какой целью он здесь шлялся, не знаю. Словом, стадо сорвалось, и его затоптали.

- Идёт, - согласился Джонатан. - Неопровержимо. Я подъехал, когда стадо уже неслось.

- Хорошо. Посмотри его седло, я пока всё уберу.

Фредди достал из заседельной сумки и быстро собрал складную лопатку, спешился и подошёл к телу.

То, что осталось от Нэтти, на человека походила мало. Но Фредди это не смущало. Он работал сноровисто и аккуратно. Под слоем гальки была сырая мягкая земля. Он вырыл длинный узкий ров рядом с телом, столкнул туда труп, засыпал землёй, притоптал и нагрёб гальку. Разровнял.

- В грозу не размоет?

- Не страшно, - Фредди ополоснул в ручье лопатку и разобрал её. - Если что при нём и осталось, тогда и выберем.

- Ну, он слишком осторожен, чтобы таскать с собой приметы. - Джонатан усмехнулся. - Даже оружия не взял.

- Ковбой без кольта, - усмехнулся и Фредди. - Привык командовать, чтоб стреляли другие.

- Это было одним из условий разговора, - улыбнулся Джонатан. - Для обеспечения анонимности. Погонишь бычков обратно, Фредди?

- Вечером на ночёвку. А пока пусть пасутся. Джонни, ты седло его проверил?

- Да. Он всё держал на себе. И отдал всё.

- Паук неплохо его подставил.

- Он на эти штуки мастер. Но, Фредди, - Джонатан сдвинул шляпу на затылок, - но никто не знает, чего и сколько у него было, где он это держал и всё ли взял с собой.

Они подъехали к стаду. Успокоившиеся бычки мирно щипали траву, не обращая ни на что внимания.

- Да, Фредди, как парни?

- Они будут ждать в лагере.

- Я их отпустил до утра.

- Молли придётся поскучать. Эркин на ночь стадо не оставит.

Джонатан рассмеялся.

- Он не доверяет тебе?

Фредди усмехнулся и пожал плечами.

- Ты сам говорил, что парень умён и понимает намёки. До нашего прихода они к стаду не пойдут, Джонни. Тебе придётся показаться у костра.

Эркин отодвинул задвижку и распахнул дверь. Он ожидал темноты, но ему в лицо ударил солнечный уже по-вечернему мягкий свет, и тёплый ветер тронул мокрые волосы.

- Мамми сказала, чтоб на кухню шли, - подскочил к нему негритёнок, сунул ключ и тут же улепетнул, сверкнув улыбкой.

- Андрей, - позвал, не оборачиваясь, Эркин. - Слышал?

- А то, - Андрей, мягко оттеснив его плечом, вышел из душа. - Уфф, хорошо как.

- Вещи все взял?

- Твои остались.

- Тьфу на тебя, мог бы и захватить.

Эркин вернулся за своим тючком, собрал мокрые полотенца и обмылки.

- А это чего оставил?

- А куда его?

- Держи. Мамми дала, ей и отнесём.

Эркин выключил свет и запер дверь.

- Пошли.

Приятная истома и лёгкость во всём теле. И блаженное ощущение чистоты, чистой одежды на чистой коже. Промазаться бы сейчас, чтоб кожу не стягивало. Эркин усмехнулся несбыточному желанию.

- Ты чего? - покосился на него Андрей.

- По дороге объясню.

На кухне было жарко и пахло так, что сразу захотелось есть.

- То-то! - хмыкнула, увидев их, Мамми. - Ишь выдумали, пое-едем! С мокрой головой да по ветру. Молли, возьми у них всё и за плитой развесь, - и пояснила. - Масса Фредди со Стефом сушку сделали. Как раз пока поедите, подсохнет. А я посмотрю, как вы стираете.

- Спасибо, Мамми, - улыбнулся, садясь за стол, Эркин.

- Генерал наш! - подмигнул ему сидящий за столом худой мужчина, чей возраст и расу было невозможно определить с первого взгляда. - У неё не забалуешь.

- А как же! - Мамми с грохотом что-то переставляла на плите.

- Покурим, - предложил Андрей, усаживаясь рядом с Эркином.

Мужчина кивнул.

- Давай, коли такой щедрый.

- Тебе что, Стеф?! - Мамми, не оборачиваясь, явно видела и слышала всё необходимое. - В котельной дыма не хватает? Курить на двор! Оба!

Андрей комически развёл руками и спрятал сигареты. Стеф усмехнулся.

- Вы ковбои, парни?

- Пастухи они, - по-прежнему не оборачиваясь, рявкнула Мамми. - Ковбои белые, объясняла ж сколько раз!

- Белый, цветной, - пожал плечами Стеф, - работа-то одна.

- Ты на этом уже расу потерял, - Мамми швырнула на стол три миски с дымящимся густым супом, - не поумнеешь, и с головой расстанешься. Чтоб у мужика и язык без привязи болтался!

- А ты меня корми почаще, Мамми. С полным ртом не поболтаешь.

Эркин поперхнулся от смеха и получил по спине сразу с двух сторон от Андрея и Стефа.

- А на чём ты расу потерял? - поинтересовался, утолив первый голод, Андрей.

Мамми грозно подбоченилась, но Стеф уже отвечал.

- Я на заводе работал. Ну, и парнишка у меня в подручных ходил. Так... принеси-подай. Стал его приучать потихоньку. Чтоб понимал, а не вслепую. А без грамоты тут не обойдёшься. А он рабом хозяйским оказался. Ну, и взяли меня. До лагеря меня дожимать не стали, время уже не то было. Но расы лишили, - он внимательно посмотрел на Андрея. - Тебе, видно, тоже пришлось... от души ввалили.

- Чего видно-то? - настороженно спросил Андрей.

- Ты ж седой наполовину, - Стеф грустно улыбнулся. - А лет тебе немного. И двадцати, наверно, нет.

- Мало ли с чего седеют, - решительно прервала разговор Мамми. - Давайте миски, мяса положу.

На этот раз молчание установилось надолго.

Робко вошла и присела у края стола Молли. Поставив локти на стол, оперлась на кулачки подбородком и смотрела, как они сосредоточенно едят. Мамми, скрестив на груди руки, удовлетворённо созерцала эту картину. И в довершение всего поставила перед ними кружки с кофе, и каждому ещё по круглой, чуть ли не с кружку булке.

- Вы бы почаще приезжали, парни. - Стеф, отдуваясь, откинулся от стола. - Без вас она нас так не кормит.

- Трепач, - одобрительно вздохнула Мамми, собирая посуду.

- Так в котельной только с движком поговоришь, Мамми, - засмеялся Стеф. - Человеку на что язык даден?

Эркин уже открыл было рот для ответа, но вовремя осёкся и затрясся от сдерживаемого смеха. Андрей покосился на него, что-то сообразил и заржал над невысказанной, но понятной шуткой. Мамми грозно взмахнула висевшим у неё на плече полотенцем.

- А ну, валите все отсюдова! Молли, собери им ихнее. Ишь налопались, себя не помнят.

Солнце уже садилось, когда они распределили вьюки и выехали из имения.

Когда постройки скрылись за деревьями, Эркин заботливо спросил Андрея.

- Не растрясёт тебя после такого? А-то бы остался на ночь. Отдохнул. В постельке под одеялком. А утром бы поехал. Как тогда, перед выгоном.

Андрей, беззвучно открывавший и закрывавший рот во время этой тирады, на последних словах пришёл в себя и с боевым воплем кинулся на Эркина. Но Резеда уже неслась во весь опор, и более тяжёлый Огонёк отставал.

- Я т-тебя...!- орал, захлёбываясь ветром и смехом, Андрей.

Эркин, лёжа на гриве Резеды, отругивался на ходу.

Наконец, Эркин отсмеялся, придержал Резеду, и Андрей смог его догнать и пристроиться рядом.

- Язва ты!

- Ага, - согласился Эркин. - Но уж больно вы с ней подставляетесь, ну никак не удержаться.

- У меня и было-то с ней один раз, а ты всё лето язвишь. И другие...- Андрей обиженно шмыгнул носом. - Ну, кому какое дело до этого?

- Да никому и нет дела, - Эркин похлопал Резеду по шее. - Просто... просто сейчас об этом можно шутить. Ни тебе, ни ей вреда от этого нет.

- Эт-то как? - озадаченно спросил Андрей.

- Ну, раньше...ты свободный, она рабыня, это как хозяин её посмотрит. Разрешит тебе чего или нет. Может, выкупить даст, или так отдаст даже за ребёнка, у рабыни ребёнок всегда раб, или на время, ну, в аренду сдаст. Наоборот если, это хуже.

- Наоборот это...?

- Ну да. Она свободная, он раб. Тут... она расу теряет, раб за посягательство на честь... ну, тут ему такую казнь придумают, что пожалеет, что вообще родился. И оба когда рабы... тут хозяин решает. Но понимаешь, не положено рабу по своему выбору. Если ловили кого на том, что сами захотели, сами решили... Оба виноваты, обоим и отвечать... а как? Так, чтоб остальные тоже... прочувствовали.

- Ни хрена себе, - Андрей сплюнул и выругался.

- А сейчас что? - Эркин усмехнулся. - Да и белого в тебе не видят, вот и зубоскалят свободно. Да и если б видели, ты мужчина, так что не страшно. А наоборот...

- Ты заткнёшься? - тихо спросил Андрей.

Но Эркин уже сам жалел, что завёл об этом речь. Зацарапало внутри, всплыл страх за Женю, Алису.

- Ладно, - тряхнул он головой. - Заткнулся. Давай прибавим.

- Давай, - согласился Андрей.

Солнце уже садилось, и долины между холмами затягивала тьма, но, поднимаясь на холмы, они ещё видели красный, уже не режущий глаза диск.

- Эркин.

- Ну?

- Ты чего там, ну после душа, обещал объяснить?

- А-а! - не сразу вспомнил Эркин. - Это в Паласе когда, после душа нам давали кремы, смазываться. Видишь, кожа шершавая. Обветрилась. А мы должны были гладкими быть. После мытья кожа как стягивается, заметил?

- Д-да, - неуверенно ответил Андрей.

- Ну вот. А промажешься, кожа разглаживается, делается такой... упругой. И пахнет от тебя... по-особому. Нас в распределителях по коже узнавали. По запаху. По рукам.

- А... а сейчас... тебе нужно... ты хочешь?

- Я не хочу, чтобы меня узнавали, - усмехнулся Эркин. - Но... я не знаю, как объяснить, но я так привык к этому. Понимаешь, мы... мы заботились о себе, о теле, о коже... иначе не выжить. Но.. но не только поэтому... я в имении когда был, никак не мог привыкнуть, что раз в неделю только... и то... Со всеми я ходить не мог, лезли. Только голову намылю, хватают... больно, а вслепую тяжело отбиваться. А раскроешь глаза, так рабское мыло едкое, потом промываешь, всё равно режет. После всех если идти, так то воду вырубят, надзиратель ждать не будет, пока помоешься. Воду надзиратель включал. То мыла не достанется. То ещё что... А на скотной и не умоешься толком. Так, если из поилки зачерпнёшь или когда полы моешь, - он негромко засмеялся.

- Ты чего?

- Вспомнил. Когда Свободу нам объявили, кто куда, кто чего хватал, а я, - Эркин снова засмеялся, - я в ванную хозяйскую попёрся. Думал, отведу душу. Да опоздал. Там уже всё побито было. Ещё порежешься к чёрту... Ну ладно, приедем скоро. Давай языки подвязывать.

Успокоившиеся бычки медленно двигались по лощине. Фредди и Джонатан следовали за ними. Лошадь Нэтти была привязана к седлу Джонатана.

- Чья лошадь?

- Моя, - Джонатан улыбнулся. - Я купил её неделю назад у Перкинса. И вчера забрал.

- Верняк, - кивнул Фредди. - Теперь в имение?

- Да, надо разобраться.

- Завернём в лагерь, выпьем кофе и вперёд.

- Кофе? - удивился Джонатан.

- Я сказал парням, что ты можешь завернуть. Они, - Фредди насмешливо хмыкнул, - беспокоились, управлюсь ли я один.

Джонатан расхохотался.

- Неужели всерьёз?!

- Я не уточнял. Спорим, они всё приготовили.

- С тобой не спорю, - ухмыльнулся Джонатан.

- Давай, Джонни. Если их ещё нет, дождись. Думаю, - Фредди посмотрел на небо, - думаю, они скоро будут. Я погоню сейчас на ночёвку. Уложу и подъеду.

- Ты уверен, что без сигнала они не пойдут к стаду?

- Ты тоже уверен.

Джонатан с улыбкой хлопнул его по плечу.

- Ладно, Фредди. Сейчас их уложим и тогда к костру.

Фредди молча кивнул.

Эркин и Андрей успели спешиться и ещё отвязывали вьюки, когда с другой стороны подъехали Джонатан и Фредди.

- Привет, парни! - Джонатан с улыбкой оглядывал стоянку, пока Фредди привязывал обоих коней к дереву.

- Добрый день, сэр, - Эркин отбросил вьюки к общей куче и подошёл к костру, ответив на молчаливый кивок Фредди таким же кивком.

Андрей расседлал и отпустил лошадей, и тоже подошёл к костру, кивнул Фредди и поздоровался с Джонатаном. Эркин уже наладил костёр, улыбнулся.

- Варево готово, сэр.

Джонатан усмехнулся.

- Мамми накормила вас?

- Да, сэр, спасибо, сэр, - Эркин на мгновение опустил ресницы, словно скрывая что-то.

- Хорошо съездили? - сел к костру Фредди.

- Да...

Еле заметная заминка на месте непрозвучавшего обращения вызвала улыбку у Фредди. Джонатан посмотрел на влажно блестящие волосы парней, усмехнулся.

- Ну, как помылись?

- Во! - Андрей сделал жест высшего одобрения. - Толково сделано. Мы и постирались заодно.

- Хозяйственные вы парни, - засмеялся Джонатан. - Сами со всем управляетесь.

- Приходится, сэр.

- Резонно, - кивнул Джонатан.

Закипел кофейник, и Эркин заварил кофе.

- Сахар, вот он, лежит.

- Обойдусь, - отмахнулся Джонатан.

Андрей и Эркин переглянулись, и Андрей, покраснев, набычился, но смолчал.

Ели не спеша, запивая кофе. И вдруг, как выстрел, вопрос Джонатана.

- Когда на большой перегон думаешь?

Эркин вздрогнул от неожиданности. Себе он положил варево на дно, только для компании, да и то не столько ел, сколько смотрел в огонь, явно думая о своём, и не сразу сообразил, что обращаются к нему.

- Смотря, куда гнать и какая дорога, сэр.

Джонатан улыбнулся.

- Толково. Я уж боялся, что ты начнёшь "как прикажете, масса", - Джонатан смешно передразнил интонацию раба.

Все засмеялись, и Эркин не выдержал. У него озорно блеснули глаза, и он подчёркнуто почтительно переспросил.

- Боялись, сэр?

Андрей поперхнулся от смеха, и Эркин, по-прежнему глядя в лицо Джонатана, хлопнул его по спине. Фредди хохотал от души, запрокинув голову.

- Уел! - отсмеялся Джонатан. - Ну, а с перегоном как?

Эркин пожал плечами.

- Гнать надо медленно, сэр, чтоб кормились дорогой.

- Так, - кивнул Джонатан.

- Здесь трава хорошая, им надолго, а что по дороге будет, я не знаю, - и, глядя в упор в глаза Джонатана, повторил с какой-то новой интонацией. - Что в дороге будет, не знаю, сэр

- Тоже верно, - кивнул Джонатан, принимая решение. - Так, парни. Неделю вы здесь ещё проживёте. Продуктов вам хватит, - они кивнули, - только сместите стадо к выходной дороге. Карта у тебя далеко?

- Я знаю, где это, сэр, - ответил Эркин.

- Хорошо. И двигайтесь потихоньку к границе. Там на выходе вас Фредди подхватит. И дальше пойдёте вместе. - Фредди кивнул. - Надо будет, я сам подстрахую. А уж на месте... посмотрим, как там. Всё ясно?

- Лишнее в имение завезти, сэр? - помедлив, спросил Эркин.

- Лишнее? - переспросил Джонатан и расхохотался. - Ну, если ты что лишнее в своём хозяйстве накопил, то завези, конечно.

Он залпом допил кофе и встал.

- Ладно. Хорошо у вас, парни, но надо ехать. Счастливо вам.

- До свидания, сэр, - вежливо ответил Эркин.

Фредди вытащил из костра веточку, прикурил от неё, бросил ветку в огонь и встал.

- Пока, парни.

- До встречи, - ухмыльнулся Андрей.

Когда затих топот копыт, они снова сели к костру. Эркин прислушался.

- Так. Давай я к стаду схожу, а ты помой пока всё, чтоб не присохло.

- Я думал, ты сразу считать побежишь, - хмыкнул Андрей.

- Хозяин же здесь, - пожал плечами Эркин. - А теперь опять наш счёт пошёл.

- Как думаешь, засчитают нам этот день?

- Ну, мы не сами свалили, а по его слову. И на полдня всего.

- Так, - Андрей, уже отходя от костра с посудой, остановился. - Так ты что, поэтому на ночь не захотел?

- Нну! Полдня и ночь, тут и придраться можно. А так... Пусть он нас знаешь куда поцелует... были при стаде и весь сказ.

- Точно! - заржал Андрей.

- Сегодня разбираться уже поздно, Джонни.

- Нельзя тянуть с этим.

- Так что, будить?

- Может, ещё и не легли, - Джонатан огрел плетью своего коня, хотя тот и так летел во весь опор.

Бешеная скачка по ночным холмам требовала от всадников высокого мастерства. Но они и были мастерами. А их кони не впервые выкладывались на таком пути, и лошадь Нэтти скакала почти вровень.

Когда они влетели во двор и осадили коней, дверь кухни была распахнута и оттуда доносились гомон и смех. Джонатан спешился и, не спеша, чуть вразвалку пошёл к кухне. Но его уже заметили, и Мамми уже спешила к нему навстречу, а за ней выходили остальные.

Пока Фредди заводил всех трёх коней в загон, Джонатан выслушал обстоятельный отчёт Мамми, выяснил у Стефа, на сколько хватит запаса солярки, спросил у Сэмми, закончил ли тот переделку одной из кладовок под сушильню, Дилли и Молли, перебивая друг друга и путаясь, рассказали ему про коров и птицу. Гомонили, крутясь вокруг, негритята. И в этой суматохе очень естественно прозвучало.

- А с огородом-то что, Ларри?

- Всё растёт, масса.

- Расти-то у него растёт, масса, да толку-то не видно, - съязвила Дилли, игриво подмигивая.

- Ты у своего проверяй, - взъярился Ларри.

- Стоп! Это вы без меня выясните. Так урожай когда будет, Ларри?

- Так град же, грозы... дважды пересевал, масса, - развёл руками Лари.

- Урожай будет, масса, - перебила его Мамми, - но уж больно долго ждать. Вины его в этом нет, масса, но до холодов не созреет. Так, по мелочи надёргать можно...

- Ладно, подумаю. А ты поешь и зайди ко мне. Покажу кое-что.

- Как скажете, масса, - неуклюже поклонился Ларри.

- Вам подать чего, масса?

- Нет, Мамми. Я работать буду.

Тут Дилли заметила, что нет негритят, и Мамми, ахнув, бросилась в кухню наводить порядок. За ней побежали спасать недоеденное остальные. Джонатан расхохотался над переполохом и ушёл к себе.

Он успел включить свет и задернуть новенькие, недавно пошитые Молли шторы, когда за дверью затоптались.

- Заходи, Ларри.

- Вот он я, масса, - Ларри, входя, наклонил голову. Не из вежливости, а по привычке - он был слишком высок для дверей рабского барака, и пригибался в дверях, уже не глядя на их высоту.

- Посмотри, - Джонатан указал ему на маленький чемоданчик возле стола. - Узнаёшь?

- Да, - после долгого молчания каким-то всхлипом выдохнул Ларри и твёрдо повторил. - Да, сэр.

- Тогда начнём работу.

Ларри оглядел свои руки.

- Помыться бы, сэр.

- В углу.

В углу на табурете стоял таз с водой, и тут же мыло в мыльнице и полотенце. Ларри тщательно вымыл руки и столь же тщательно вытер их, аккуратно протирая палец за пальцем, расправил и сложил полотенце. Подошёл к столу, с которого Джонатан уже убрал всё на этот момент лишнее..

- Садись.

Ларри кивнул и бережно взял чемоданчик. Поставил на стол и раскрыл. На тусклом от старости чёрном бархате заблестели лупы, крохотные гирьки, разборные весы, пинцеты, пузырьки с притёртыми пробками... Не спеша, не тратя ни одного движения даром, Ларри достал и собрал весы и стал их регулировать.

- Ещё свет нужен?

- Если можно, сэр, - ответил, не отрываясь от весов, Ларри.

Джонатан достал из шкафа лампу-рефлектор и привинтил её к краю стола. Включил.

- Спасибо, сэр, - Ларри поправил колпак, чтобы свет падал точно на весы и руки, освещая только участок стола.

Регулировка длилась долго, но Джонатан терпеливо ждал. Вся его спешка кончилась, как только он въехал во двор имения.

- Я готов, сэр, - поднял на него глаза Ларри.

Джонатан положил на стол перед ним жестяную банку из-под кофе, узелок из носового платка со споротой наполовину монограммой на уголке, два небольших тряпичных свёртка и один в плотной обёрточной бумаге, и, наконец, вытряхнул камень из сигаретной пачки.

- Начни с него, Ларри.

- Как скажете, сэр.

- Этот ты не знаешь?

Ларри осторожно пожал плечами и, взяв камень пинцетом, стал осматривать его через лупу. Бесшумно вошёл Фредди, сел в углу на стул, устало вытянув ноги. Джонатан показал ему глазами на бар, но Фредди молча покачал головой. Время, казалось, остановилось.

- Это копия, сэр.

Они вздрогнули от тихого голоса Ларри.

- Страз? - быстро спросил Джонатан.

- Нет, - Ларри удивлённо улыбнулся. - Смешно, сэр, но это не страз. Но копия. Хотя даже... даже лучше подлинного. Скопирована форма, но камень чище.

Джонатан удивлённо присвистнул.

- Кто мог это сделать, Ларри?

- Это штучная работа, сэр. По заказу.

- И сколько он может стоить?

Ларри улыбнулся, но улыбка была грустной.

- На этот вопрос я не могу ответить. Не в моей компетенции, сэр.

Джонатан кивнул.

- Отложи его пока. Посмотри остальные и хотя бы приблизительно отсортируй.

- Хорошо, сэр. Но...

- Слишком долго?

- Не только, сэр. Что вам нужно?

- Он прав, Джонни, - подал из угла голос Фредди. - И нельзя его держать слишком долго.

- Хорошо, посмотри тогда свёртки, банку на потом.

- Да, сэр.

Ларри развернул бумажный свёрток. Перепутанные обрывки золотых цепочек, обломки серёг и браслетов... Ларри поворошил их пинцетом.

- Это всё лом, сэр. Можно разобрать, что-то починить...- он пригляделся, лицо его вдруг стало жёстким.

- Что там, Ларри?

Он осторожно вытащил пинцетом какой-то маленький тускло блестящий предмет.

- Смотрите сами, сэр.

Джонатан подставил ладонь, и Ларри осторожно положил на неё свою находку. Джонатан пригляделся и чуть не ахнул вслух. Фредди сорвался с места и шагнул к столу.

На ладони Джонатана лежала золотая зубная коронка с застрявшим внутри осколком зуба.

- Вот ещё, сэр. И ещё.

Фредди и Джонатан переглянулись, и Джонатан ссыпал коронки обратно в общую кучу и завернул свёрток.

- Потом взвесим, Ларри. Лом идёт по весу, так?

- Да, сэр. Пробы проверять?

- Потом. Смотри дальше.

Ларри развязал и развернул платок. И по-прежнему пинцетом поворошил разноцветные искрящиеся камни.

- Имитация, сэр. Очень хорошая, дорогая, но...

- Ничего настоящего?

Ларри осторожно пожал плечами.

- Есть плавленые. Но всё мелочь. Их ценность в оправе.

- Ясно. Давай дальше.

Ларри завязал платок и взял замызганный тряпичный свёрток. Внутри него оказался другой, из обрывка бархата. Прозрачные камни лежали россыпью, и над россыпью стояла разноцветная сияющая дымка.

- Ого! - вырвалось у Джонатана.

- Вы правы, сэр, - Ларри осторожно, по одному, брал пинцетом камни и рассматривал их, меняя лупы.

- Это... это из тех?

- Да, сэр, - Ларри понял невнятный вопрос и улыбнулся. - Эти я знаю. Их очень аккуратно вынимали, сэр. Не выламывали.

- По-нят-но! Ты сможешь сказать, чьи они были?

- Я могу сказать, кто был их первым владельцем, сэр. С кем они ушли. Но что было потом, сэр?

- Ясно. Это тоже на потом. Дальше.

Ларри завернул камни. В бархат, потом в грязную, как обрывок портянки, тряпку. И взялся за последний свёрток. Там тоже были внутренние слои. Уже три. Последним опять бархат. Такой же, как и в предыдущем. Ларри развернул его и разложил трёхъярусное блестящее белым светом и радугой колье. Удивлённо покачал головой.

- Ожерелье Дианы, сэр. Вот не думал, что оно уцелеет.

- Чтоб мне... - Фредди длинно замысловато выругался, но голос его звучал благоговейно.

- Этого не может быть, Ларри. Оно... его же нет, не должно быть.

- Это оно, сэр.

- Может быть... копия? Посмотри, Ларри.

Ларри отложил пинцет и улыбнулся.

- Были три копии, сэр. Серебро со стразами, серебро с бриллиантами, платина со стразами. Это платина с бриллиантами. И в копиях нет этого. Смотрите, сэр, - пальцы Ларри легко пробежали по колье, словно погладили его, но когда он убрал руки, на бархате лежали браслет, серьги, узкое однорядное колье и пластинчатая цепочка с самым крупным камнем-подвеской. - Ни с одной копией сделать этого нельзя. И... последний владелец не знал этого, сэр. Иначе бы не хранил в собранном виде. Собрать, сэр?

- Да, Ларри.

Но Ларри взял цепочку с подвеской, осторожно повернул её и положил себе на ладонь тыльной стороной вверх. Не глядя, нащупал лупу и протянул её Джонатану.

- Посмотрите сюда, сэр. Видите? Это можно увидеть только так. В собранном виде она закрыта.

Джонатан долго молча смотрел в лупу, потом передал лупу Фредди.

- Чёрт дери, это же...- не выдержал Фредди.

- Да, сэр. Это знак мастера Левине. Два треугольника, сплетённые в звезду, и буква посередине.

- Буква?

- Да, сэр. Но я не знаю её значения.

Фредди осторожно положил лупу на стол. Ларри снова неуловимо быстрым движением собрал сияющее колье. Поглядел на молча кусающего губы Джонатана и завернул колье в бархат, в кусок гобелена и в замызганную тряпку. И стал собирать чемоданчик. На столе теперь стояла жестяная банка из-под кофе, потёртый маленький чемоданчик и лежали нелепый узелок и три неопрятных свёртка. Ларри выключил лампу и встал.

- Да, - словно очнулся Джонатан. - Кто-нибудь здесь знает, что ты грамотный?

Ларри пожал плечами.

- Рано или поздно это всплывёт, сэр. Но сейчас это не так опасно.

- Хорошо. Если так, посмотри сам, какую книгу я мог показывать тебе, чтобы за раз не успеть.

Ларри подошёл к книжным полкам, быстро пробежал глазами по корешкам и вытащил увесистый том.

- Вот это, сэр. Здесь много картинок, и это действительно интересно.

- Отлично, - кивнул Джонатан. - Энциклопедия флоры. Как раз то, что надо. Но уже поздно.

- А что я мог запомнить с одного раза, - улыбнулся Ларри. - У негра плохая память, сэр.

- Ты молодец, Ларри, - рассмеялся Джонатан.

- Уже поздно. Я пойду, сэр?

- Да, конечно. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, сэр, - Ларри склонил голову, адресуя прощание обоим, и пошёл к двери.

- Ларри, - окликнул его Фредди.

Ларри остановился в дверях.

- Да, сэр?

- Натаниел Йорк. Ты помнишь его?

По лицу Ларри скользнула тень. Джонатан удивлённо посмотрел на Фредди, но тот словно не заметил этого.

- Да, я помню его, сэр.

- У него была нелёгкая смерть.

И широкая белозубая улыбка осветила лицо Ларри.

- Спасибо, сэр, - он открыл дверь. - Спокойной вам ночи, масса Фредди, спасибочки вам, масса Джонатан, спокойной вам ночи, масса.

Когда за ним закрылась дверь, Джонатан молча хлопнул Фредди по плечу и открыл сейф за баром. Убрав туда свёртки, банку и чемоданчик, он поставил бар на место и налил себе и Фредди по полному стакану.

Они пили молча, понимая, что любые слова бессмысленны. Ожерелье Дианы. Легенда. Значит, оно всё-таки существует. Но об этом сейчас думать нельзя. Важно другое. Кто, кроме них, знает о нём? Нэтти знал. Но его можно в расчёт не брать. Кому он сказал? У кого сейчас копии, и знают ли их владельцы о подлиннике?

- Не подавимся, Джонни?

Джонатан усмехнулся.

- Ты знаешь подходящее горло?

- Желающих много.

- Слишком много, Фредди. Враг врага уже почти друг.

- Риск слишком велик.

- Кто бы спорил. Ларри многое знает. Я думаю, от нас он скрывать не будет. Давай подумаем об остальном. Нам предназначались камень и банка. Кстати, её не разобрали.

- Успеется, Джонни. Это всё может лежать. Сутки, даже неделя ничего не изменят. Нэтти доехал до нас? Где и когда он исчез, Джонни?

- Подумаю. Это сложно. С Пауком надо играть осторожно.

- Нэтти расплатился с Пауком и стал ему не нужен, так?

- Да, Фредди, Пауку не нужен знающий о его делах. Нэтти загнали в капкан, и он бросился к нам. Паук знал о наших счётах и подставил Нэтти. Каким был другой вариант, если Нэтти выбрал нас? И всё вёз с собой.

- Из людей Нэтти никого не осталось.

- Точно?

- Можно проверить. Их очень аккуратно подставили, многих убрал он сам, а кое-кого сдали русским. И они пошли под расстрел как военные преступники. - Фредди покачал стакан, слушая плеск жидкости. - Если бы Нэтти взяли русские с золотым свёртком...

- Мародёрство? Да, это пуля на месте.

- Коронки, Джонни.

- Да. Но могли начать мотать.

- Сейчас, но не тогда. Воронки ещё дымятся, на капитуляции чернила не просохли, да ещё заваруха...

- Да, трупы всех цветов. И причину смерти никто не определяет. Золотое, - Джонатан усмехнулся нечаянно получившемуся каламбуру, - золотое время.

- Джонни, Паук возьмётся за нас. Нэтти не должен до нас добраться. Это надо сделать. Если мы хотим жить. Я не говорю: хорошо жить, Джонни. Просто жить.

- Ты прав. Что он ехал к нам, знали многие. Кто знает, что доехал? Займёмся этим. Всё остальное постольку поскольку.

- Ларри?

- С ним порядок, Фредди. Огород его не перетрудит. А потом что-нибудь придумаем. Скажем, - Джонатан усмехнулся, - скажем, какое-нибудь ремесло. Сегодня он окупил все затраты и пошла чистая прибыль.

- Играть надо наверняка, Джонни, - ответно улыбнулся Фредди и встал. - Ну, пора.

- Пора, - решительно кивнул Джонатан. - Надо выспаться.

Эркин вернулся к костру после очередного обхода и сел на свёрнутое одеяло. А безо всего спать уже холодно. И днём без рубашки как-то не по себе. Значит, всё. Ещё неделя, и большой перегон. Каждую ночь на новом месте, заново всё ставь, вари. С варевом трудно будет. Высылать одного вперёд, чтоб всё готовил... Нет, одному со стадом не управиться. Фредди, конечно, мастер, стадом вертит, как хочет, но... но лучше без него. Полдня со стадом был, а к Шефу теперь не подойти. Так и крутит рогами, скотина этакая, и в живот целит. Две лепёшки ему скормил, обчесал и огладил всего, чуть ли не в нос целовал, пока успокоил. И остальные... как не в себе. Что-то было здесь, пока они в душе полоскались. И что за горячку с душем устроили? Срочно, да ещё на ночь чтоб... Ладно, у белых свои причуды, о всех думать, так на свои дела головы не хватит. Так если что, то как решили. Были при стаде. Белому цветного подставить ничего не стоит.

Эркин покосился на спящего Андрея. Можно бы и самому лечь, да тревожно что-то. Большой перегон, расчёт и всё. Домой. Считал, считал, много выходит. Можно будет из одежды что прикупить. Рубашек, скажем, две. Эти совсем сносились, шьёшь - под иглой ползёт. Хорошо, Женя настояла, чтобы он тёмную дома оставил, а то бы и переодеться не во что по возвращении будет. И Жене бы с Алисой привезти чего. Андрей вон обмолвился, что отец его приносил домой... подарки, да, и ещё он сказал: гостинцы. Подарки - это вещи, а гостинцы - съестное, сладости. Знать бы ещё, что купить. Покупать-то с оглядкой надо. Чтоб вопросов ни у кого не было. На глазах же всё время.

Он встал, развернул одеяло, разулся и лёг. После полуночи Андрей к стаду сходит. Вроде, спокойно лежат. Но что-то без них тут было. Странные бычки какие-то. И Джонатан с Фредди... вроде, как обычно, но что-то не то. Непонятно что. Ладно, ну их всех... Беляк - он всегда беляк. Расу потеряет, в недоказанные угодит и то... топорщится, выставляет себя. Ему на них на всех... думать ещё, сон отбивать из-за них... А хорошо вымыться. Давно так не мылся. С освобождения. Когда уходил, так же отскрёбся и всё чистое надел...в Паласах были хорошие души, с напором. В имении так, струйки. И здесь хорошо. Этот... Стеф своё дело знает. Вроде, ничего мужик, понял, что обратного хода в белые ему нет, и приспособился. Но трудяга. И напор у него что надо. Эркин потянулся, улыбаясь, и свернулся, натянув одеяло. Так дальше пойдёт, в куртке спать придётся. А сапоги если снимать, то портянки на ногах оставлять, а то холодает уже. Как в имении, вымоешься и грязное надеваешь, вот и спишь опять, в чём ходишь. Ох, только начни вспоминать, и пойдёт...

...Вечер. Только закончили с дойкой. Дежурит Грегори, и удалось отхлебнуть молока, не так сосёт под ложечкой.

- Давай быстрей! - подгоняет его Зибо. - Опять не успеем.

Он торопливо моет пол, пока Зибо ополаскивает вёдра и развешивает тряпки, которыми они перед дойкой обтирают коровам вымя. Если им чего сейчас не придумают, они успеют сбегать в душ. Правда, тогда без жратвы точно останутся. Никто им их пайку не прибережёт. Но пока Грегори не закончит подсчитывать и записывать удой, им из скотной без его слова ни ногой. А сволочь белая, опять с перепоя и в цифрах путается. Считает вслух и бидон из литра вычитает. Опять до полуночи продержит их на ногах. Ни в кухню, ни в душ, ни в закуток спать, никуда им нельзя, пока надзиратель здесь.

- Угрюмый!

Он вздрагивает и замирает в глупой надежде, что обойдётся.

- Пойди сюда! Ну!

Он входит в молочную и останавливается в трёх шагах от стола, где Грегори ожесточённо курит над затрёпанными удойными книгами.

- От Рыжухи сколько молока было?

А хрен её знает, сколько. Его дело подоить и в указанный бидон вылить. А считать ему не положено.

- Ну?! Язык проглотил? Что сказать надо, скотина?!

- Не знаю, сэр, - говорит он тихо.

- Полподойника, небось, выпил, - ухмыляется Грегори, - и не знаешь?

Так, похоже, началось. Ну, теперь точно будешь без всего и с пузырчаткой.

- Что ты вообще знаешь, краснорожий? Сколько пальцев до края подойника было?

На это отвечать надо.

- Два пальца, сэр.

- Покажи.

Он показывает на пальцах, зная, что от его ответа уже ничего не зависит. Грегори понесло.

- Так, - Грегори записывает что-то, снова считает.

Он пробует двинуться, отойти потихоньку, но Грегори бурчит.

- Я т-те трепыхнусь!

И он покорно застывает на месте. По шорохам понятно, что Зибо закончил своё и теперь домывает за него пол. У Грегори, наконец, сошёлся счёт, он откидывается на спинку стула, ухмыляется... Точно, сейчас начнётся.

- Что ж ты так мало выхлебал, Угрюмый, а? Да не молчи ты, скотина безрогая, а то я не знаю, как вы молоко за моей спиной хлещете. Воры вы все от рождения. Могли бы сено жрать, вы бы и его воровали. Телячий же концентрат жрёте? Жрёте! Потом животами маетесь и всё равно жрёте! За неделю мешок выжрали.

"Телячьего концентрата мы не ели, мешок Полди стащил, у него и спрашивай", - мысленно отвечает он. И молчит, глядя на руки Грегори.

- Телята без матерей, ты их молоко пьёшь, корова его не для тебя, для них делает, так ты ещё и корм их таскаешь, - заводит себя Грегори.

Нет, передумал, заткнулся. А Зибо уже закончил и стоит под дверью, ждёт приказа. А Грегори пыхтит сигаретой, думает, пьянь белая, сволочь. Дрых до вечера в надзирательской, за него Эдгар бегал и орал, а теперь проспался и на дойку припёрся. Дотянет сейчас до ночи, а там и на сон не останется.

- Зибо! Пойди сюда!

Зибо не входит, вползает на полусогнутых ногах, кланяется от порога.

- Встань сюда.

Теперь они стоят рядом. Грегори захлопывает удойную книгу и разворачивается на стуле лицом к ним.

- Ну как, Зибо, полегче тебе стало?

- Да, масса, - кланяется Зибо. - Спасибочки, масса.

- Как, - Грегори ухмыляется, - как сынок, не перечит тебе?

- Нет, масса, - снова кланяется Зибо.

- Слушается, значит. Не ленится?

- Нет, масса, он послушный, масса, он всё делает, масса, - Зибо кланяется чуть не на каждом слове.

- Вот! - Грегори укоризненно смотрит на него. - Отец хвалит тебя. А то жаловался, что слова ласкового ему не скажешь. Непочтительный ты сын, Угрюмый. В пузырчатке тебя, что ли, поучить.

Молчать, только молчать, не поднимать глаз, не слушать.

- В Библии, в святой книге, скоты вы этакие, сказано, что дети должны почитать родителей как раб хозяина своего и как всякий человек господа бога.

Снова, что ли, запой у гада начинается? У Грегори как Библия и бог на языке, так, значит, надрызгался.

- Ну, господа бога вам не положено, ибо вы не люди, а скоты, а вот хозяина ты, Угрюмый, почитаешь? Не слышу!

- Да, сэр.

- И Зибо, отца своего, - Грегори гулко хохочет, - ты почитать должен.

Плечом он чувствует, как Зибо начинает дрожать. Грегори не спеша встаёт, подходит к ним. Будет бить? Грегори хватает его за волосы и поднимает ему голову.

- В глаза смотри, ну!

В бледно-голубых глазах с расширенными зрачками и красными прожилками нет особой злобы. Но ему страшно. От собственной беззащитности, от того, что Грегори увидит, поймёт по его глазам... Держа по-прежнему его за волосы, Грегори другой рукой несильно размеренно бьёт его по лицу.

- Ты Зибо почитать должен, - приговаривает Грегори, - и слушаться во всём. Я из тебя индейскую твою дурь выбью. В Библии сказано, родителей почитать, ты, червяк, скотина, Зибо отец твой, так люби и почитай, и почтение ему оказывай. Думаешь, я не знаю, как ты ругал его? Я всё знаю.

Он чувствует, как у него от пощёчин горит кожа, слышит, как тихо, почти беззвучно плачет Зибо. Устал, наконец, сволочь, гадина, отпустил. Грегори брезгливо нюхает свою ладонь, которой бил его по лицу. Сейчас целовать заставит?

- Ничем тебя не проймёшь, Угрюмый. Как ты только спальником, скот бесчувственный, работал? - и рявкает: - Мыться идите, навозники! Все руки об вас провонял.

Они вылетают из молочной, хватают в своём закутке куртки, и на ходу обуваясь, выскакивают во двор. И сильный свет в лицо от надзирательского фонаря.

- К-куда, скоты?!! По пузырчатке тоскуете?!

Он закрывает руками лицо, защищая глаза, и сильный удар в живот бросает его на землю. Рядом падает Зибо. Крис - ночной надзиратель. Всё. Этот в темноте ни одного раба во дворе не терпит. Их бьют ногами, не давая подняться, но через куртку не очень больно.

- Чего бушуешь, Крис? Я их послал.

- Ты на часы глядел? А послать я их сам пошлю, пьянчуга!

- Но-но, не зарывайся, Крис. Мне тоже есть что сказать. Понял?

- Ну, хорошо, Грегори. Сейчас и поговорим.

- Хочешь так, Крис? Ладно. Будет тебе разговор. А ну, пошли на место, скоты!

Это уже им. Он встаёт, тяжело поднимается Зибо. Грегори и Крис освещают их своими фонарями и начинают хохотать.

- Ты смотри, похожи!

- Точно. Сынок с папашей как повалялись в грязи, так на одно лицо стали!

Надзиратели долго хохочут, смакуя такое сходство, и, наконец, Крис пинками вбивает их в дверь скотной. Всё. День можно считать законченным. Ни душа, ни жратвы, и завтра за грязную куртку ещё отвесят. Горят щёки, корка грязи на лице... И даже не умыться. Свет всюду выключен, и они в темноте сразу разуваются, чтобы не наследить, и идут к себе, в закуток. Что там бормочет Зибо?

- Сынок, послушай, сынок...

Он молча проглатывает ругательство. Если надзиратели рядом... с него хватит.

- Угрюмый, - в голосе Зибо отчаяние, - не говорил я никому ничего, не подставлял тебя. Сынок...

Он молча падает на нары, вжимается горящим лицом в доски. Чешется всё тело, голова, саднят старые ушибы, но только начни чесать, сам себя до крови раздерёшь, потом гнойники высыпят, а там...там Пустырь.

- Угрюмый, - шепчет Зибо, - ну, выругай ты меня, не молчи только. Не виноватый я.

Дурак старый, неужели думает, что он поверил надзирательской болтовне? Если бы Зибо и вправду пожаловался, то ему бы уже на шипах в пузырчатке лежать.

- Заткнись, - с трудом выталкивает он через сведённое судорогой горло...

...Эркин судорожно сглотнул, плотнее кутаясь в одеяло. Сволочи надзирательские, как же они стравливали нас, что на всю жизнь осталось. Что ему Зибо сделал, чего он на старика кидался? И сейчас... как вспомнит это шепелявое, беззубое "шынок", и такая злоба накатывает... только он уже совсем не понимает, на кого злится, кого бы убил на месте.

Сквозь сон он услышал, как рядом встаёт Андрей, что-то бурча и ругаясь. В душе Эркин потихоньку осмотрел его. Вроде, ничего парняга, отошёл. В полоску, правда, да это пустяки. Номер бы ему убрать... А так точно получилось. Кости целы, а мясо наросло...

- Эркин! - тронули его за плечо. - Спишь?

- Чего? - вскинулся он, не соображая со сна.

- Светает уже.

Эркин, кряхтя, выпутывается из одеяла и встаёт. Да, пора. Как приснится имение, так и не отдохнёшь толком. Андрей развёл огонь, прогрел остатки варева, вода скоро закипит...

- Ты чего во сне стонал?

- Так, прошлое приснилось. Имение. Как Шеф?

- Нормально, а что?

- Да дурил он ночью, еле успокоил.

- Здорово нас Мамми вчера накормила.

- Мг, - Эркин прожевал, подумал. - Так. Не нравится мне это чего-то. Белые свои игры ведут, а нам... может и солоно обойтись.

Андрей недоумённо посмотрел на него.

- Ты чего? Сам же говорил, по хозяйскому слову свалили.

- В том-то и дело. Он, если что, отопрётся. А мы? Было здесь что-то вчера. Ну, сам подумай. С чего это нас так в душ погнали, и чтоб при стаде нас не было. А вернётесь, у костра сидите, и не суйтесь. А Джонатан чего припёрся? Кофе нашего попить? Своего у него нет? Или варево ему по вкусу?

- Ч-чёрт, - Андрей досадливо выругался. - А Фредди?

- У Фредди с Джонатаном свои игры, - отмахнулся Эркин. - Джонатан и ему хозяин. Пусть сам думает. Оба белые, столкуются.

- Это ж вместо душа баня выйдет, - Андрей со злобой бухнул на решётку кофейник. - Что делать будем?

- А просто. Никуда мы не ездили, и ничего не было. Кто ни полезет, не было ничего. На незнайку не вылезем. А почему не знаете? А докажи, что не знал.

- Ни хрена ты не докажешь, - кивнул Андрей.

- То-то и оно. А если не было, то это вы доказывайте, что было.

Андрей кивнул.

- Иначе хреново. Им нас подставить - пара пустяков. А мы не подставим их?

Эркин усмехнулся.

- Если им надо, чтоб что-то было, пусть сами нам и скажут, как оно было. А если не сказали, то и не было. Усёк?

- Не дурак. Стоим вмёртвую.

Эркин вскочил на ноги.

- Всё. Давай по быстрому. Я к стаду.

- На вчерашнее гоним?

- Нет, они там добирали уже. За ручьём котловина.

- Галечный ручей?

- Нет, в другую сторону. К орешникам. И сами попасёмся.

- Давай, я догоню.

Эркин свистнул Принцу и потянулся. Хорошо. Когда теперь помоешься? Дома уж, наверное. В корыте. Ладно. Раз не было, то и вспоминать нечего.

- Ты ж к стаду собирался. На дневке тянуться будешь.

- Ладно, поймался. Тебя и потяну.

- Если поймаешь, - ухмыльнулся Андрей.

Эркин быстро оседлал Принца, вскочил в седло.

- Поймаю, - пообещал он серьёзно и поскакал к стаду.

- Слепой сказал: посмотрим, - крикнул ему вслед Андрей.

* * *

Лёгкое дыхание осени успокаивало летние страсти. Жизнь текла спокойно и безмятежно. Но Женя чувствовала теперь, что тихая заводь на самом деле... нет, не хочет она думать ни о чём таком. Но что поделаешь, если опять и опять...

- Я... провожу вас, фройляйн Женни.

- Спасибо, Гуго. Я отлично дойду одна.

- Мне надо поговорить с вами.

Женя равнодушно пожимает плечами. Пусть идёт. Ей всё равно, что он будет говорить. После Дня Империи она на любого смотрит и спрашивает мысленно: "А что ты делал в тот день? Кого из пятерых ты убивал?"

- Вы не слушаете меня, фройляйн Женни.

А какого чёрта она подделывается, подстраивается под всех?!

- Да, Гуго. Я не слушала вас.

- Вы очень изменились, фройляйн Женни. Но всё же выслушайте меня.

- Хорошо, Гуго. Только попроще, пожалуйста. Я очень устала.

- Фройляйн Женни, - Гуго останавливается и снимает шляпу. - Я уезжаю, фройляйн Женни.

- Да? - равнодушно вежливо удивляется она. - И надолго?

- Навсегда. Я... я предлагаю, я прошу вас поехать со мной, - он стоит перед ней, прижимая шляпу к груди. - Я еду на Русскую Территорию. Я навёл справки. Мне дают работу, настоящую работу. Я смогу обеспечить...

- Спасибо за приглашение, Гуго, но...

- Нет, нет... фройляйн Женни, неужели вы можете оставаться здесь, после всего, что было? Этот день... вы знаете, что было в этот день.

- Знаю, - пожимает плечами Женя. - Было убито пятеро людей.

- Фройляйн Женни, вы не знаете. Это была чудовищная провокация. Эти... убитые... они ни в чём не были виноваты. Только чудо уберегло десятки, сотни других.

- Чудо в русской форме, - усмехается Женя.

- Да, именно поэтому я еду к русским. Там нет этого безумия. Там, я узнал, можно найти место, где живут одни белые. Поймите, я не трус, но готовится нечто такое... Да расценивайте как хотите, назовите меня трусом, но я бегу.

- И предлагаете мне бежать с вами?

- Я хочу спасти вас. И... вы знаете, фройляйн Женни, моё отношение к вам. Я предлагаю вам замужество. Я люблю вас, Женни, и прошу вас стать моей женой. Уедем отсюда, Женни. Здесь нет жизни. Здесь только смерть.

- Спасибо, Гуго. А Алиса? Какое место вы отводите ей в своих планах? - Женя знала ответ и спрашивала лишь затем, чтобы прекратить этот разговор.

- Алиса? - искренне удивился Гуго. - Но у неё же есть отец.

- Прощайте, Гуго. Счастливого пути, - Женя обогнула его и пошла дальше.

- Майн готт! - он с силой ударил себя кулаком в лоб и бросился за ней. - Женни, простите меня, я не подумал! Разумеется, Алиса будет с вами, простите, с нами.

Он догнал её и шёл рядом, заглядывая ей в лицо, и говорил, говорил, говорил... Женя не слушала. Наконец, ей надоело, да и дом уже недалеко. Она остановилась и посмотрела ему в лицо. Он стоял перед ней, просительно прижимая шляпу к груди. Женя улыбнулась и подала ему руку.

- Ещё раз спасибо за предложение, Гуго, но это невозможно. Я не могу поехать с вами. И не хочу.

- Женни, я постараюсь заслужить... ваш ребёнок, это...- он сжимал ей руку.

- Это мой ребёнок, Гуго. И не надо больше об этом. Я желаю вам счастья, искренне. Вы не можете жить здесь, я понимаю, но я не могу уехать. Не надо ничего говорить, не надо просить, Гуго. Не будем портить общих воспоминаний.

- Женни...

- Нет, Гуго, - Женя улыбнулась и мягко высвободила руку. - Прощайте и будьте счастливы. И пожелайте мне удачи.

- Я желаю вам счастья, Женни, - в его глазах стояли слёзы, Женя видела их влажный блеск. - Вы... вы будете счастливы, должны быть счастливы, если в этом безумном мире есть хоть капля справедливости... Если кто и достоин счастья, то это вы, Женни.

- Каждый человек достоин счастья, Гуго. И вы тоже. И любой другой.

- Моё счастье - это вы, Женни. Прощайте. Вы вынесли приговор, и я не смею его оспаривать.

Он поцеловал её руку, поклонился и отступил на шаг.

- Позвольте, позвольте мне постоять здесь и проводить вас, хотя бы взглядом. Последний раз.

Женя устало кивнула и улыбнулась.

- Прощайте, Гуго.

- Прощайте, Женни.

Смешно, но, поднимаясь по лестнице, она уже напрочь забыла о нём. Будто его и не было. Уедет, так уедет. С глаз долой, из сердца вон - говорила мама. А Алиса умница, сразу раскусила его. А вообще она очень устала. Подработка утомительна, но хоть раз в неделю она должна появляться там. И деньги... господи, но почему так всё нелепо? Но надо всё выкинуть из головы. Алиса уже пыхтит за дверью, пытаясь открыть её изнутри.

- Алиса, не трогай замок, собачку спустишь.

- Ну, мам!

- Потерпи, сейчас открою. Ну, вот и я!

И руки Алисы вокруг шеи, и нежный запах от её волос. И вечерняя круговерть. Привычная и потому необременительная.

Они поужинали, и Женя стала мыть посуду. А вечера уже прохладные, Алисе, чтобы гулять вечером, надо кофточку надевать. Скоро Эркин вернётся. Если у него всё в порядке. Будем надеяться на русских. Что как они успели здесь, так успели и в других местах. И этот... слова даже не подберёшь - Норман обмолвился, что всюду День Империи прошёл тихо. Будь она проклята, эта Империя! Уже нет её, а она всё убивает и убивает. Торжество белой расы! Убивать, издеваться над беззащитными - вот ваше торжество. А Перри с его патетичным: "Мы верим в возрождение!!" Возрождение чего? Опять всё сначала? Единство белых. Ну нет, больше её на эту удочку не поймаешь.

Женя оглядела посуду и пошла укладывать Алису спать. Против обыкновения, сегодня та не капризничала и улеглась сразу. Женя даже встревожилась: не заболела ли она. Попробовала губами лоб. Нет, температуры нет. Просто "нашло" на неё, что ли? Но всё неожиданно разъяснилось.

Руки Алисы обхватили её за шею и притянули её голову к себе.

- Мам, а если я тебя буду слушаться, он быстрее вернётся? Ну, как в "Русалочке".

Женя не сразу поняла, при чём тут русалочка. А поняв, рассмеялась. Надо же, как она Андерсена поняла.

- Да, конечно.

- Правда?

- Правда-правда.

- Тогда я буду слушаться, - решила со вздохом Алиса и, уже засыпая, сказала угрожающим тоном: - а вот вернётся...- и заснула, не закончив угрозы.

Господи, только бы он вернулся, а там Алиска пусть что угодно вытворяет. Уж её-то озорство она потерпит.

Женя вернулась на кухню и, всё ещё улыбаясь, взялась за стирку. Спасибо вам, Ганс Христиан Андерсен, вы действительно великий писатель. Как хорошо, что она всё-таки рискнула деньгами и купила Алисе эту книгу. Дорого, но издание великолепное. И они теперь читают Андерсена. Смешно, но она сама с удовольствием перечитывает его. И читая английский текст, слышит всё равно мамин голос. Читающий ей эту же сказку, но по-русски. Когда она болела, мама читала ей вслух, хотя она уже сама умела читать.

Женя представила, как будет слушать её чтение Эркин, ведь к его возвращению они ещё не кончат книгу. А закончат, начнут сначала. И опять Алиса будет пересказывать Эркину прочитанное, переделывая и добавляя от себя. Она как-то слышала, во что Алиса превратила "трёх поросят", пользуясь тем, что Эркин не знает подлинника. Красочное, полное деталей и невероятно запутанное повествование, в котором большую часть занимало описание пира после победы над волком, было им выслушано с неослабным вниманием и явно принято на веру.

Женя быстро привычно тёрла, полоскала, отжимала и улыбалась. И будто... только обернись к плите, и она увидит его, сидящим на корточках у топки и бесстрашно голой рукой подправляющего горящие поленья, и он обернётся на её взгляд и улыбнётся своей такой особенной улыбкой, и красные отсветы на его плечах и лице...

Женя вздохнула, отжимая платьице Алисы. Ну, ничего, осталось меньше, чем прошло. Два месяца. Остался один месяц. Как-нибудь. И хорошо, что она избавилась от Гуго. Трус - не трус, какое ей дело до его переживаний? Пусть едет, куда хочет, ей-то что? Без его тоскующего влюблённого взгляда будет только легче. Ничто не будет мешать той холодной спокойной ненависти, без которой она теперь не мыслит конторы. И чем тщательнее она скрывала её под улыбками и шутливой болтовнёй, тем сильнее та разгоралась. А Гуго мешал ей. Теперь помехи нет.

Женя оглядела кухню. Поправила развешенное бельё. До утра Алискино всё высохнет. Ну что ж, можно идти спать. И перед сном немного подумать об Эркине. И помечтать о возможном. И о несбыточном.

* * *

1992; 17.11.2010