Зубачева Татьяна Николаевна : другие произведения.

Тетрадь 14

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вычитано

ТЕТРАДЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

  
   Эркин не спал. Лежал с закрытыми глазами. Разбередил его Клеймёный. Снова и снова прошлое настигало его. И опять имение, душная, тёмная, пропахшая навозом скотная. Толку от Мальца никакого. На любое дело, пока не побьёшь, не идёт. Телята голодные, ревут, а мальчишка гоняет где-то.
   -- Я тебя, падаль этакая, сутки продержу без жратвы...
   -- Да ты что, Угрюмый, да я им...
   Врёт же гадёныш. Ну, надзирателю бы врал, тот всё равно ни хрена не смыслит, а уж ему-то... Хотя... Грегори вон тоже, но Грегори не слушает ничего, а бьёт сразу.
   -- Вот застукает тебя Грегори, в пузырчатку на шипы ляжешь.
   -- А ты рядом, да?
   -- Нна, гадёныш, сейчас получи!
   Пока по уху не съездишь, не доходит. А одному тяжело крутиться. Комбикорм привезли, мешки неподъёмные, а он один. Зибо хоть подавал нормально. Шофёр - уж на что, беляк! - и то... посмотрел, как он барахтается, и пошёл к надзирателям, чтоб дали ещё кого. Прислали Клеймёного. И опять... Свежие клейма, порка, три ночи на шипах... рубашка к спине присохла, а куртки у них всех на лето отобрали. Ладно, пусть подаёт. Так он, гад, сбросил. Чуть шею не свернул. Дотащил до скотной, свалил и обратно. Белых не видно. Махнул в кузов, взял того за грудки.
   -- Сволочь, ты нормально подать можешь?
   -- А как ещё тебе подавать?
   Ах, ты, гад, что придумал.
   -- Я тебя сейчас сброшу и мешок сверху, понял, нет?
   И, уже не помня себя, влепил ему кулаком в поддых. Клеймёный осел, но тут же попытался подсечь его. И тогда он одним пинком сбросил того так, что Клеймёный еле встал.
   -- Принимай, сволочь. Я тебе покажу, как подавать надо!
   И сбросил мешок так, что Клеймёный захрипел и упал. И кровь изо рта. И Грегори уже к ним идёт, плетью щёлкает. Он спрыгнул вниз, ухватился за край мешка.
   -- Вставай, ну. Грегори идёт.
   Клеймёный кое-как встал под мешком. Побрёл к скотной, из стороны в сторону мотается, еле дверь нашёл. Следующий сам потащил. Влез в скотную и чуть не упал. Мешок у входа. А Клеймёный рядом лежит. И кровь. Изо рта на полу, на спине - видно, рубцы лопнули, на мешке. Ему ж всё это замывать. Отволок оба мешка на место, окатил Клеймёного водой - зачерпнул из ближней поилки.
   -- Вставай. Всё понял?
   Тот хрипит что-то.
   -- Идём, подавать будешь. Ещё раз сбросишь, сильно пожалеешь.
   Как сам получил по хребтине, так сообразил. Стал нормально опускать. Грегори теперь рядом. Выпялился и плетью поигрывает. Иди знай, что он видел и кого в пузырчатку отправит. Сволочь, беляк чёртов, всегда-то он у тебя над душой. Ну... убрался, наконец, пошёл Ролли мордовать за грязь на дворе.
   -- Давай. Ага, хорош.
   Ещё два и всё. Ноги подкашиваются, в глазах круги... А ему ещё и укладывать их. И Грегори опять идёт. Отлупцевал Ролли, слышали они, как тот орал, и к ним.
   -- Долго возиться будете, погань рабская!
   А он под мешком стоит. Не увернёшься. Если сейчас ударит, не устоишь. Пронесло, по ногам пришлось. Не больно. Ну, ещё один. Только вышел, Клеймёный навстречу, под мешком хрипит.
   -- Угрюмый! Борт закрой, скотина.
   Он только замешкался, от удара по затылку ткнулся лицом в борт. Ладно, это не страшно
   -- Пшёл на место, навозник.
   Бегом на скотную. Клеймёный опять под мешком у входа лежит. Стащил с него мешок.
   -- Вставай. Грегори зайдёт, мало не будет.
   Клеймёный на карачках к воде пополз, а он мешок в общий штабель поставил и туда же. Ведро поднять сил уже нет. Встали рядом на четвереньки и прямо из ведра, не через край даже, окуная головы, напились. Остаток он к двери выплеснул, схватил тряпку. Стереть кровь, что Клеймёный нахаркал, пока не заметили.
   -- Морду оботри, в крови вся.
   Клеймёный перевёл дыхание, взглядом зашарил, дурак, думает чего съестного углядеть. И тут Грегори.
   -- Клеймёный! Отдыхать на Пустыре будешь.
   Как ветром сдуло парня. А он с тряпкой у ног надзирательских. Тут уж по-всякому. Но обошлось, убралась сволочь белая...
   ...Эркин вздохнул, потянулся. Сейчас вспомнить... Как только выдержал? Андрей спросил как-то, неужто, мол, хороших белых не видел? Хороших? Добрых? Видел, только доброта их всё равно болью оборачивалась. Только вот... Женя. Но о ней он и думать боялся, чтоб и случайно с языка не сорвалось. Андрей друг, но и ему он об этом не может сказать. Никому. Никто не то, что знать, подумать об этом не должен. Если с Женей что, вся вина на нём будет. А с Алисой тогда что? Его это груз, помощников быть не может.
   Эркин прислушался к храпу Фредди. А, похоже, русских он того... опасается. Где-то они ему на хвост наступили. Ну, это его проблемы, ему и решать. Из резервации теперь не полезут, может, теперь и он уберётся отсюда. Охранник теперь не нужен. Тяжело у костра за языком следить. И Андрей неделю уже в рубашке парится. Хотя... хотя пока они здесь, ему всё равно прятаться. Этим из резервации его тоже видеть не стоит. Болтуны. Русский спрашивает его, а они уже с ответом выскакивают. Как тот, в толпе... Сразу показался, стукач чёртов. Ох, попадётся он мне, обвяжу ему язык вокруг шеи и на узел затяну. Чтоб не вякал. А Клеймёный смолчал. Ну, он и в имении держался, не подличал. Так что Андрею всё равно терпеть. Ну, и он перетерпит. Неделю ж молчал, не помер.
   Эркин вздохнул и повернулся набок. Спать надо. К стаду Андрей встанет. И, словно услышав его, завозился, выпутываясь из одеяла, Андрей. Ну всё, можно спать.
  
   Когда бычков перегнали на дневку и они легли, Эркин подъехал к Андрею.
   -- Ты мне сигареты обещал.
   Андрей достал пачку.
   -- Бери всю.
   -- Обойдутся. Пяти хватит, -- Эркин вытащил из пачки сигареты, еле заметно улыбнулся. -- Сахаром верну.
   -- Сдачу тогда по уху дам, -- спрятал пачку Андрей. -- Так и поедешь в одних штанах?
   -- Рубашку берегу.
   -- Может... подстраховать?
   -- Не надо. И у камня не торчи. Ты, -- Эркин вдруг положил руку на его плечо, -- ты не обижайся, пойми. Они ж не знают ничего, и получится... Меня, как своего, позвали, а я белого притащу на хвосте? За это точно на нож поставят.
   Андрей покраснел, опустил голову. Эркин сжал ему плечо, оттолкнулся и галопом поскакал к границе. Фредди подъехал к Андрею.
   -- Тут он прав, Эндрю.
   -- Да знаю я, -- Андрей зло комкал поводья. -- Обидно просто. Он за меня на ножи шёл, а я...
   Фредди усмехнулся.
   -- Жизнь долгая. Успеешь ещё. И всё равно с дневки к границе погоним.
   Андрей тряхнул головой.
   -- Ладно, я... сгоняю пока, варево поставлю. Удержишь один?
   -- Лежащих-то не удержать! -- засмеялся Фредди.
   Ну, мальчишка и есть. Жратва первым делом. Фредди оглядел стадо и спешился. Можно и в теньке посидеть. Есть в жару неохота. И тут он сообразил. Варево -- это так, к слову. На дерево Эндрю полезет. Чтоб видеть. Пускай. Лишь бы не запсиховал. Коньяка, чтоб его отпаивать, больше нет.
  
   На этот раз Эркин переправился у тропы и, оставив Принца пастись у ручья, поднялся в резервацию.
   Если его и ждали, то никак этого не показали. Девис сидел у шалаша с больным стариком и ворошил угли в маленьком костерке. Клеймёный здесь же, сидит рядом и костёр рассматривает. Эркин подошёл к костру, кивком поздоровался. Девис показал рукой рядом с собой. Эркин сапогом расчистил место и сел.
   -- Бережёшься? -- усмехнулся Клеймёный.
   -- У меня сменки нет, а стирать их, долго сохнут, -- Эркин достал сигареты.
   Девис кивнул, взял одну и закурил. Привлечённые запахом, стали собираться остальные. Эркин раскурил ещё одну от уголька, затянулся и передал сигарету Клеймёному. Тот с наслаждением затянулся и передал быстро пристроившемуся рядом парню в рваной рубашке. Мгновенно образовался плотный многорядный круг.
   -- Ещё есть? -- спросил Девис.
   -- Три.
   -- Одну для Макса дай, ему напоследок. А остальные пусти, коли не жалко.
   Эркин молча протянул сигареты. Девис взял их, одну ткнул круглолицему рослому подростку.
   -- Снеси Максу.
   А остальные не глядя сунул за спину.
   -- Стащил или выпросил? -- спросил кто-то.
   -- Пайковые, -- спокойно ответил Эркин.
   Будет он им объяснять ещё что-то.
   -- Хорошо живёшь.
   -- Не жалуюсь.
   -- Рассказали тебе? -- Девис курил не спеша, смакуя затяжки.
   -- О переселении? Не понял я чего-то.
   -- Я тоже, -- Девис усмехнулся. -- Обещают много, а как оно повернётся... Значит, так. Русские дают нам землю. Много земли. И жить не мешают. Жить будем, как хотим. Земля наша будет. Навечно.
   -- Эту тоже навечно давали, -- вступил кто-то.
   -- Из одной резервации в другую ехать...
   -- Эти двое, говорили, не резервация, а земля. Как ещё до Империи было.
   -- А до Империи это как? -- заинтересовался Эркин.
   -- Не знаешь?
   -- Откуда? Я с рождения раб.
   -- Питомничный, что ли?
   -- Ну да.
   -- Слушай тогда. -- Индеец с сильной проседью в длинных волосах заговорил нараспев. -- До империи жили мы племенами. Ни отработки, ни охраны не было. Свободно жили...
   -- Брехня это! -- врезался в разговор бритый наголо с лицом в рубцах.-- А если и было, так не будет. Не дадут нам белые жить. Они нас постреляют попросту.
   -- От пули смерть лёгкая, -- засмеялся кто-то за спиной у Эркина.
   -- Пойди и попроси.
   -- То-то, когда этот шмальнул, ты на карачках за вигвам прятаться пополз. Ну и встал бы.
   -- А труханули здорово.
   -- Я тоже, -- засмеялся Эркин. -- Ну, ладно, дадут они землю. И что? Жить-то как? Непонятно что-то.
   -- Охотиться будем!
   -- На кого?
   -- Из тебя охотник...
   -- А пошёл ты...
   -- Сам иди...
   -- От беляков избавимся, дальше сами будем.
   -- Так они тебе и дадут.
   Девис, опустив глаза, переждал этот шум. Посмотрел в глаза Эркину.
   -- А ты как?
   -- Я что? Вы сами решайте.
   -- Здесь не жизнь, -- Девис говорил негромко, но все сразу затихли. -- Убить не убили, а жить не дают. Дали свободу, охраны нет, а мы с голоду дохнем. Охоты здесь нет. Да и охотники мы все хреновые.
   -- Чего уж тут.
   -- Сусликов ловили, так три дня возились. И поймали...одного. Задохлика придурочного.
   -- Работы тоже нет, -- продолжал Девис. -- Куда ни сунься, нет, не надо. А наймёшься, так столько вычетов, что ты же и должен. Ты-то, -- он в упор смотрел на Эркина. -- Ты сам поедешь?
   -- Нет, -- твёрдо ответил Эркин.
   -- Чего так?
   -- У меня есть работа, -- Эркин твёрдо смотрел им в лица. -- На жизнь себе я заработаю.
   -- Так тебе Бредли хорошо платит? -- влез кто-то.
   -- Плакать да просить не буду. Я здесь проживу. А там что будет? Я не знаю. Племени своего я не знаю, языка не знаю. Чего мне тыркаться?
   -- С нами бы и поехал, -- Клеймёный поглядел на Девиса, тот кивнул. -- Мы бы тебя приняли.
   -- Ты меня уже звал. Там, в имении. Помнишь? Тогда сказал и сейчас повторю. Я сам по себе.
   -- Без племени тяжело.
   -- Я один, вы племенем. И кому лучше?
   -- А чего? -- усмехнулся Клеймёный. -- В имении ты рабом был, в навозе колупался. Сейчас свободный, и опять так же. Чего изменилось?
   Эркин засмеялся.
   -- А я живу, как хочу. Хлеб ем заработанный, ношу, -- он похлопал себя по джинсам, -- ношу мною купленное. А на работу вас не нанимают... Я бы, -- он озорно заблестел глазами, -- я бы такую рвань тоже не нанимал. И как вы работаете, я на дороге видел. Десять мужиков за полдня и одинарной нормы не сработали.
   -- Как пожрёшь, так и поработаешь! -- загомонили вокруг. -- Мы ж не жрали неделю, а тут... Ты-то вон гладкий... И жрёшь от пуза.
   -- Я и работаю без продыха, -- обозлился Эркин.
   -- Работает он!
   -- Мы тоже видали, как ты с беляками под кустом дрыхнешь.
   -- А и нанялся бы сам! -- Эркин презрительно засмеялся. -- Я ехал чёрт-те откуда, ты рядом... Чего ж не пошёл в пастухи? И тоже... от пуза бы лопал.
   -- А ты откуда приехал-то? -- внезапно спросил Девис.
   -- Из города, -- неохотно ответил Эркин.
   -- Это где?
   -- Что за город?
   -- А хрен его знает. На грузовике сутки ехали.
   Девис посмотрел на Клеймёного. Тот кивнул и спросил.
   -- Имение-то далеко оттуда? Ну, откуда освобождались?
   -- Далеко, -- кивнул Эркин. - Я, наверное, с месяц шёл, а то и больше.
   -- Чего занесло-то так?
   -- Работу искал. И жильё.
   -- И нашёл?
   -- И нашёл, -- Эркин усмехнулся. -- Всё, что надо, нашёл.
   -- Чего ж уехал? Ну, сюда.
   -- Я не уехал. Я до осени только нанялся. Отработаю, заработок получу и уеду.
   -- Куда?
   -- К себе, -- пожал плечами Эркин, взял дошедшую до него сигарету, затянулся и пустил дальше. -- Домой.
   Наступило молчание.
   -- Что ж, -- нарушил его Девис. -- Всё ж таки, как решим?
   -- Здесь не жизнь, -- мотнул головой Клеймёный.
   -- Зимой все передохнем.
   -- Не от голода, так от холода.
   -- Там, говорят, ещё холоднее.
   -- А ты верь больше.
   -- Белякам верить нельзя.
   -- Так эти двое... Ну, как их...
   -- Гичи Вапе и этот, Нихо...
   -- Язык не поломай.
   -- Не видел ты их, жаль.
   -- В форме оба, с этими, -- говорящий похлопал себя по груди.
   -- Орденами, -- подсказали ему.
   -- Как они назвали себя? Кто помнит?
   -- Шеванезы.
   -- Это кто? - удивился Эркин.
   --Ну, индейцы, что с русскими приезжали. А шеванезы, это племя ихнее так прозывается.
   -- А есть такое? -- спросил Эркин.
   -- А хрен его знает, -- пожал плечами Клеймёный, -- назвались так, мы и не спорили. Так они нам столько наговорили...
   -- И сытно, и с белыми в мире.
   -- И не прижимают их?
   -- Говорят, ни в чём.
   -- Говорят, у русских нет этого, ну чтоб одна раса другую давила. Как хочешь, так и живи. Ни рабства, ни отработки.
   -- Их и сейчас нет, а толку...?
   -- Чудно, -- покрутил головой Эркин, -- не верится что-то.
   -- То-то и оно.
   -- Брехня всё это!
   -- Ладно, заладили, так и будем по кругу, как у ворота, ходить, что ли?!
   -- На шахтах был? -- посмотрел на него Эркин.
   -- Точно, -- тот засмеялся и закашлялся сквозь смех. -- Так как решаем? Говори, Девис.
   --Ну что? -- обвёл взглядом всех вокруг Девис. -- Как?
   -- Едем, -- сказал кто-то.
   И сразу загалдели остальные.
   -- Едем...
   -- Не жизнь здесь...
   -- Не голод, так пуля...
   Девис встал, поднял руку к голове ладонью вперёд, и все затихли.
   -- Едем. Едем племенем. Пуля, так всем пуля. Земля, так всем земля. -- И посмотрел на Эркина. --Ты?
   Эркин встал.
   -- Нет. Я остаюсь.
   Девис кивнул и вдруг протянул ему руку. Как белый. Эркин усмехнулся, протянул свою, и они обменялись рукопожатием.
   -- Что решили, то решили.
   -- Идёт, -- кивнул Эркин.
   О стаде не говорили. То уже дело решённое. Эркин посмотрел на небо и выругался.
   -- Ах, ты, чтоб тебя... Я ж на дневку только...
   И, расталкивая стоящих вокруг, рванулся к выходу. Вслед ему злорадно заржали.
   -- Пропишут ему сейчас!
   -- Эй, парень, плетей полную пайку отвалят!
   -- Не, беляки добрые, двойной наградят!
   -- С тобой поделюсь! -- бросил на бегу, не оборачиваясь, Эркин.
   С хода, с прыжка ввалился в седло и погнал Принца напрямик в лес.
  
   Когда он подскакал к стаду, бычки уже поднимались и Фредди сбивал их на перегон. С другой стороны подскакал Андрей.
   -- Вы что оба...
   Фредди выругался так, что Андрей заржал и крикнул.
   -- Класс, Фредди! Повтори, а то я не запомнил!
   -- Я т-те щас так повторю! -- Фредди взмахнул плетью и едва не вылетел из седла.
   Это подскакавший Эркин поймал конец плети и, намотав на кулак, рванул к себе. Они оказались вплотную лицом к лицу.
   -- Никогда не шутите этим, -- медленно и очень спокойно, разделяя слова паузами, сказал Эркин. -- Не надо, сэр.
   Он стряхнул плеть с кулака и поскакал вдоль стада, свистя и звучно шлёпая лассо по земле. Андрей уже заворачивал головку стада к пастбищу у границы. Фредди растерянно посмотрел на зажатую в кулаке рукоятку и медленно разжал пальцы.
   Когда они загнали стадо на пастбище и дали бычкам разбрестись, Фредди подъехал к ним. Эркин жадно глотал из фляги привезённый Андреем кофе. Андрей уже напился и жевал лепёшку. Когда Фредди оказался рядом, он протянул ему тряпку с лепёшкой и отобрал флягу у Эркина.
   -- Другим оставь, дорвался.
   Фредди взял флягу и лепёшку, глотнул и сплюнул, выругавшись.
   -- Тьфу, гадость какая.
   -- Настоящее кончилось, -- развёл руками Андрей, -- рабского заварил.
   -- Гадость, конечно, -- согласился Эркин. -- Завтра ягод, что ли, заварим.
   Фредди встретился с ним глазами и понял: говорить о случившемся нечего. Сказано, понято, и всё. И Фредди заговорил о другом.
   -- Ну, как там?
   -- А! -- Эркин оторвал от лепёшки кусок и, нагнувшись, сунул его Принцу. -- Побили языки об зубы. Жрать нечего, работы нет. Так что решили ехать. Русские дают землю и разрешат жить, как они хотят.
   -- И они поверили? -- хмыкнул Андрей.
   -- Ещё раз стрельнут, и они скажут, что сами всё придумали, -- засмеялся Эркин.
   -- Когда русские приедут? -- спросил Фредди.
   -- Через неделю.
   -- От дня приезда? Тогда через пять дней, -- Фредди задумчиво пожевал губу. -- Сгоняю-ка я завтра к Джонатану. Может, -- он усмехнулся, -- может, ещё кофе привезу. Настоящего.
   -- Дорогая же штука, -- покрутил головой Андрей. -- А мы её за неделю...
   -- Ладно, -- засмеялся Фредди. -- Дня два меня не будет. Если что...
   -- Никто не полезет, сэр, -- Эркин доел лепёшку и вытер руки о гриву Принца.
   Фредди покачал головой.
   -- Я не о том. Если что, рвите отсюда. Если русские раньше появятся. Второй раз не подставляйтесь.
   -- Ясно, -- кивнул Андрей.
   -- Гнаться за вами они не будут. Думаю так. -- Фредди говорил медленно, будто читал неразборчивый текст. -- Если что... всё бросайте, парни.
   -- И стадо, сэр? -- усмехнулся Эркин.
   -- Не дури. Сам всё понимаешь.
   -- Понимаю, -- кивнул Эркин и быстро переглянулся с Андреем. -- Всё будет в порядке, сэр.
   Они разъехались, собирая стадо.

* * *

  
   Над Джексонвиллем гремели грозы. Дни шли ровно и незаметно. Острая тоска по Эркину стала глуше и словно ушла куда-то вглубь. И Алиса уже почти не спрашивала о нём. За эти два дня, что она была переводчицей, ей очень хорошо заплатили, и Женя купила, наконец, то, о чём давно мечтала. Большой глянцевый каталог "1000 мелочей. Всё для всех". Женская, детская, мужская одежда. На все случаи жизни. И главное - с выкройками! Когда он вернётся, она измерит его, подберёт выкройку и сможет ему шить. А то в магазины для белых ему и заглянуть нельзя, а для цветных такая гадость... достаточно посмотреть на попадающихся на глаза цветных. Ткань же купить она может свободно, это не вызовет подозрений. А пока что она купила обрезки кожи и войлока и сшила тапочки. Себе, Алисе и ему. Размер она взяла с его кроссовок, и, вроде, они получились слишком большими. Но большие - не маленькие, а шлёпанцы без задников.
   Время от времени заглядывала "на чашечку" Рози. Мило болтали ни о чём. И всё, как и раньше. День лучше, день хуже. Но жить можно. Сторм куда-то исчез. Появился на эти два дня и исчез. Ну и бог с ним. У него свои дела, у неё свои.
   Женя сидела у окна и шила. Алиса играла во дворе. Платье получалось вполне миленьким. Очень удачная модель. А эти складочки на талии можно будет потом выпустить, Алиса же растёт. И ткань хорошая.
   Женя с детства любила шить. Как мама. Мама тоже шила. И ей, и себе, и папе. Папа шутил, что мамины рубашки лучше покупных: в жару прохладные, а в холод тёплые. А мама смеялась. Странно, но она совсем не помнит, чтобы мама с папой когда-нибудь ссорились. Наверное, просто не помнит. Ведь не может быть так, чтобы совсем без ссор.
   Она подняла голову и увидела, что небо потемнело. Надо Алису позвать. Опять гроза идёт. Женя отложила шитьё и вышла на лестницу, но Алиса уже сама поднималась, волоча Спотти и Тедди.
   - Вот, мама, держи. Там гроза будет. Я сейчас.
   Алиса сунула ей в руки своих зверей и побежала вниз за Линдой и Мисс Рози. Днём Алиса грозы не боялась. Нет, она и визжала при каждом ударе грома, и лезла к Жене на руки, но это так... показ страха. Ночью - другое дело.
   Когда Алиса поднялась наверх, Женя закрыла двери. Всё равно уже вечер, пока гроза окончится, будет уже совсем поздно. И шитьё надо убирать. Алиса в грозу шить не даст. Женя закрыла окна, задёрнула новенькие - Эркин приедет, вот удивится - цветные шторы. Очень удобная ткань. И плотная, и узорчатая. Она специально купила побольше, и сшила широкие, чтобы закрывали окна без щелей.
   - Мам, а зачем ты всё закрываешь?
   - Чтобы молния не залетела.
   - Да-а? - удивилась Алиса. - А зачем?
   - Что зачем?
   - Зачем ей залетать?
   Женя рассмеялась.
   - На тебя посмотреть.
   - Ну, мам, я серьёзно.
   - Я тоже. Не знаю, Алиса, но моя мама так делала. Твоя бабушка.
   - Ага, - Алиса быстро запихала Спотти под табуретку и усадила наверху Тедди, Линду и Мисс Рози. - А ты мне расскажешь, как ты была маленькой?
   - Потом, - Женя посмотрела на часы. - Ужинать уже пора.
   - Потом, - согласилась Алиса, но по её тону было ясно, что она не отступится.
   Гроза началась, когда они сели за стол. Одновременно визжать, прятаться и есть было сложно. И Алиса решила сначала поесть, а уже потом побояться.
   - Мам, я потом побоюсь, ладно?
   - Ладно, - засмеялась Женя.
   За шумом дождя и раскатами грома Женя не сразу расслышала стук в дверь. И не так испугалась, как удивилась. Кто это может быть и зачем? Она встала и пошла вниз.
   - Кто там?
   - Добрый вечер, фройляйн Женни.
   - Боже мой, Гуго? Вы? - господи, как удачно, что она теперь носит дома платье, а не халатик.
   Женя торопливо открыла дверь. Да, Гуго, мокрый насквозь и... с букетом цветов.
   - Это вам, фройляйн Женни. Я случайно шёл мимо...- он запнулся и покраснел.
   - Всё ясно, - засмеялась Женя, принимая букет. - Большое спасибо, Гуго, поднимайтесь.
   - Фройляйн Женни, простите, что я так неожиданно...
   - Всё потом, Гуго. Давайте шляпу, я её повешу сушиться. Сейчас выпьете горячего чаю.
   - С удовольствием, фройляйн Женни, простите, я доставляю вам столько беспокойства.
   - Ничего-ничего. Возьмите полотенце.
   Когда он вошёл в комнату, Алиса окатила гостя настороженным и не слишком дружелюбным взглядом. Такой хороший вечер грозил перерасти в очередных "гостей", когда надо быть хорошей девочкой, молчать, не лезть, не приставать... Но и Гуго, казалось, был удивлён увиденным.
   - Моя дочь, Элис, - сказала Женя.
   Алиса нехотя вылезла из-за стола и сделала книксен. Гуго как-то растерянно кивнул ей.
   - Садитесь, Гуго.
   Женя быстро убрала остатки ужина и накрыла к чаю. Цветы она поставила в вазочку и водрузила на стол.
   - У вас превосходный чай, фройляйн Женни.
   - Вам нравится? Я думала, вам больше по душе кофе.
   - Хороший чай намного превосходит плохой кофе. Хорошего кофе нет с начала войны, а ваш чай великолепен.
   - Спасибо. Берите печенье.
   - Благодарю. М-м, великолепно. Разумеется, это не покупное.
   - Да, я сама пекла.
   - Вы удивительны, фройляйн Женни.
   Алиса допила чай, поблагодарила и вылезла из-за стола.
   - Очень мила, - заметил Гуго. - Сколько ей?
   - Пять лет.
   - Очень, очень мила. Трудно даже поверить, фройляйн Женни, что у вас такая большая дочь. - Гуго обвёл взглядом комнату, задержался на лампе. - У вас нет электричества?
   - Нет, - Женя весело смотрела на него. - Ни водопровода, ни электричества, ни канализации. Топим дровами, вода в колонке во дворе.
   - Да-да, но... но в этом есть своё очарование. Живой огонь в печи очень уютен и одухотворён, не правда ли?
   Женя сразу вспомнила заполненную красноватым светом кухню и чёрный силуэт Эркина у открытой топки и кивнула.
   - Да, вы правы, Гуго. Живой огонь уютен.
   -- У вас очень хорошо, фройляйн Женни, -- он улыбнулся. -- Мне это напоминает детство. У нас был маленький дом с большим садом. Вечера у камина... Мама вяжет или штопает. Отец с трубкой и газетой.... Как всё это невозвратно, фройляйн Женни.
   -- Да, -- кивнула Женя, -- детство невозвратно. Вы говорили, у вас была большая семья.
   -- О да. Но я рано ушёл из семьи. Мне решили дать настоящее образование, а для этого пришлось уехать.
   -- Да, я тоже училась далеко от дома. Школа, колледж... Я закончила Крейгеровский.
   -- Оо! Известное заведение. Но дорогое.
   -- У меня была стипендия.
   -- Я учился в Лармонте, потом Стетсоновский технологический университет.
   -- Тоже известен. Но что выпускник Стетсона делает в нашем захолустье? -- засмеялась Женя.
   -- Война. Я был счастлив, что нашлось хоть такое место.
   -- Я тоже была счастлива, когда устроилась здесь.
   Милая, ни к чему не обязывающая болтовня. Женю смешило, что несмотря на присутствие Алисы Гуго упорно называет её фройляйн, и задевало, что он словно не замечает Алису. Пара вежливых фраз в начале и всё, будто её и нет. Но, к счастью, Гуго начал прощаться. Время позднее, гроза кончилась...
   Женя проводила его до калитки. Он церемонно поцеловал ей руку на прощание, и она вернулась в дом, запирая за собой двери. И зачем он приходил? Ну, этот визит её никак не скомпрометирует.
   -- Мам, -- встретила её Алиса, -- а чего он приходил?
   -- В гости. -- Женя поцеловала её в щёчку. -- А ты умница, очень хорошо себя вела.
   -- Мг, -- против обыкновения Алиса не потребовала сразу чего-то, а продолжала размышлять, насупив брови. На покрасневшей от напряжения коже они казались белыми. -- Мама, не мешай мне. Я думаю.
   Женя быстро убирала со стола. Алисе, похоже, Гуго совсем не понравился. Впрочем, как и она ему. Ну что ж, обычное явление. За эти пять лет в её жизни время от времени возникали мужчины. Женя не могла пожаловаться на невнимание. Её замечали, начинали ухаживать. И ухаживали. До определённого момента. Знакомства с Алисой. Летящая на полной скорости машина флирта тормозила, а при выдаче информации о "недоказанности" разворачивалась и удирала на столь же максимальной скорости. Это обижало, потом смешило, потом она привыкла. Как ей сказал как-то Роберт, да, так его и звали. Не Бобби, не Боб, не Роб, а именно Роберт. И, кстати, единственный, кого не испугала "недоказанность" Алисы. Алисе было чуть больше года. Роберт пришёл, когда она кормила раскапризничавшуюся Алису. Он посмотрел, улыбнулся и сказал.
   -- Женщина с ребёнком - самое трогательное зрелище в мире. Но чужой ребёнок - это как квартира на восьмом этаже без лифта и воды. Добровольно не соглашаются.
   Роберт ничего не просил и не предлагал. Приносил Алисе каждый раз какую-нибудь безделицу -- конфету, яблоко, дешёвую игрушку, а её смешил, рассказывал забавные истории,... Кто знает, во что бы это, в конце концов, вылилось, но появились те самые, и ей пришлось бежать, всё бросив.
   -- Мам, -- Алиса дёрнула её за платье.
   -- Ну, до чего ты додумалась?
   -- Он плохой, мама, пусть он больше не приходит.
   -- А чем он тебе не понравился? Принёс цветы...
   -- Ну и что! И цветы у него плохие. И... и смотрит он плохо. Он плохой, -- убеждённо повторила Алиса. -- Эрик лучше.
   -- Ну конечно, -- засмеялась Женя, -- он тебе конфеты свои отдавал.
   Алиса посмотрела на неё, удивлённо раскрыв рот, и вдруг заревела.
   -- Ты что? -- Женя бросила недомытую тарелку в тазик и присела, обняла Алису. -- Ты что, моя маленькая?
   -- Даа, -- рыдала Алиса, -- я его так просила, Я ему и конфеты обещала, и слушаться. А он ушёл.
   С трудом Женя разобралась в её рассказе и не знала, плакать ей или смеяться.
   -- Ну, не плачь, не плачь, моя маленькая. Он вернётся.
   -- Даа, -- Алиса тёрлась зарёванным лицом о её плечо, -- он тоже обещал, а его нет и нет.
   -- Вернётся, рыбка моя, зайчик мой.
   Она целовала, успокаивала Алису и словно заговаривала, заклинала судьбу.
   -- А когда?
   -- Осенью, -- и Женя повторила его слова. -- Когда трава пожухнет.
   -- Это как? -- Алиса ещё всхлипывала, но уже тише.
   -- Он телят пасёт. Когда трава станет жёсткая, невкусная, он и вернётся.
   -- Она и сейчас жёсткая. И жжётся.
   -- Это ты крапиву тронула, -- засмеялась Женя. -- Она всегда жгучая.
   Она успокоила и уложила Алису. Быстро закончила с вечерними делами и легла. Её время. Когда она закрывает глаза и видит Эркина. Только если раньше ей было нечего вспоминать, кроме ночи в Паласе, то теперь -- она улыбнулась -- теперь у неё большой выбор. И ночей, и дней. Яркий душный день, когда с раннего утра и до сумерек во дворе звенела пила и ухали топоры. Когда он с Андреем за день сделали столько, что ворчливый, вечно всем недовольный старый брюзга и отставной майор из пятого номера одобрительно высказался о них. Правда, одобрение вылилось в осуждение русских, которые своим дурацким освобождением лишили кого-то таких рабов. Она даже растерялась, не зная, как реагировать, и промолчала. И вечер, когда он, весь мокрый, бледный, выложил на стол свой первый заработок и робко спросил.
   -- Это очень мало, да?
   И как всё чище и правильнее он говорил по-русски, стараясь не коверкать, не искажать слова. Ну, а по-английски он так говорит, что кое-кому из белых стоит поучиться. И как он, чудак, стесняется своих рук. Сверху ладонь узкая, с длинными тонкими пальцами, ну не совсем узкая, а точно по пропорции, а вот ладонь покрыта как коркой из мозолей. Нашёл чего стесняться. Даже вазелин брал. Правда, всего два раза. Потом бросил заниматься этим. Надоело, или просто сообразил, что это ей ни к чему. Он же всё для неё делал. Ёжик колючий. Чуть что, опустит голову, глаза. Не трогай его и всё тут.
   Женя потянулась в полусне, провела руками по телу. Шесть лет она ждала его. Сразу, ещё тогда знала, что прощается навсегда, и верила, ждала встречи. У неё даже был безумный план. Накопить много-много денег и откупить его. Безумная затея. У неё никогда не будет столько денег. Ей как-то случайно, по другому поводу, назвали цену на спальника, и она ужаснулась. Совершенно нереальная, невозможная для неё сумма. И где она его найдёт? И как? Номера его она не помнит. А имя... рабу не положено имя, он доверил ей своё имя как самое дорогое, как единственное своё достояние, и она, что же, выдаст его? И... и как она его купит? Один раз в мечтах она это представила. Она приходит на рабские торги, видит шеренгу полуобнажённых -- на торгах строго следили за приличиями -- мужчин, видит его и... и, тыча в него пальцем, говорит: "Я его покупаю", -- так что ли? И как она после этого поглядит ему в глаза? Он не может, не должен быть рабом. Она же в Палас после этого раза ни ногой. Хотя ей говорили девочки, что раз ей так понравилось, то можно сразу заказать определённого спальника. А номера не помнит, так это пустяки, в каждом Паласе есть каталог-реестр. Другое дело, что спальников часто меняют. Нет, она не смогла. И какое же чудо, что они встретились. Он вернётся, он сказал, что вернётся, что хочет вернуться, значит, надо ждать. Больше ей ничего не остаётся. Только ждать.

* * *

  
   Фредди уехал на рассвете. Оставил своё одеяло, мешок.
   -- Дня два, парни, -- он торопливо пил рабское кофе, явно не замечая вкуса. -- Если задержусь, захватите моё на перекочёвку.
   -- Хорошо, сэр, -- кивнул Эркин.
   -- Не боись, не потеряем, -- ухмыльнулся Андрей.
   -- Себя не потеряйте, -- огрызнулся Фредди. -- С русскими не задирайтесь.
   -- А чего задираться? -- пожал плечами Эркин. -- Мы сами по себе, сэр.
   -- У них оружие, -- вздохнул Андрей.
   -- Дурак, -- Фредди сердито посмотрел на него поверх кружки. -- Если бы в этом всё дело, я бы вас за два дня стрелять обучил, дал бы по кольту с сотней патронов, и хрен вас возьмёшь тогда. У них власть. А с властью не спорят. И не задираются.
   -- А что делают, сэр? -- с интересом спросил Эркин.
   -- Кто что, -- Фредди допил кофе, осмотрел и убрал в кобуру кольт. -- Кто драпает, кто отсиживается, а кто приспосабливается. Сам себе выберешь.
   -- Хорошо, сэр.
   -- Всё, парни. Если что... ладно, -- Фредди вскочил на ноги, привычно шлёпнув ладонью по кобуре, и убежал к лошадям.
   Когда стук копыт его Майора затих, Андрей со вздохом облегчения расстегнул и снял рубашку.
   -- Фуу, хорошо-то как.
   -- Посиди пока, -- Эркин взял ещё лепёшку. -- На пастбище приедем, оденешься.
   -- Чего это?
   -- Граница рядом. Глазеть глазеют, а языки там у многих лёгкие.
   -- Ясно, -- помрачнел Андрей.
   Эркин быстро посмотрел на него.
   -- А-то оставайся, я и сам управлюсь.
   Андрей ответил беззлобной руганью. Эркин только усмехнулся в ответ.
   -- А здорово ты его с плетью вчера, -- Андрей засмеялся воспоминанию. -- Я думал, он врежет тебе.
   -- Я тоже думал. Только сам знаешь. Раз замахнулся, два замахнулся, на третий ударит. А тогда что... тогда только нож доставать. Терпеть хватит. Натерпелся.
   -- А он смолчал.
   -- А мы нужные ему, -- просто ответил Эркин. -- Думаешь, чего он нас всю неделю так обхаживал? Расу свою терял. Он за другое боялся.
   -- Что ты с теми, из резервации, договоришься?
   -- А чего ж ещё? -- Эркин встал, собирая посуду. -- А теперь русские, он их боится, пожалуй, побольше нашего. Мы ему прикрытием здесь. На дневке сядем, расскажу, чего мне этот русский плёл.
   -- Так ты что, -- лицо Андрея расплывалось в хитрой улыбке, -- не всё сказал?
   -- А на хрена я ему буду всё говорить? -- Эркин зло рассмеялся. -- Надзиратель он надзиратель и есть. Задираться не надо, а помнить кто тут кем...
   Андрей заржал.
   -- Это точно! Охранник проворуется, кримом станет, а всё равно охранюга!
   -- То-то. Ну, давай по быстрому, -- Эркин прислушался. -- Подлюга колготится. Ну, обломаю я ему рога!
   ...Они уже перегнали бычков на пастбище у границы, и Андрей подъехал к Эркину.
   -- Завтра смещать будем, -- Эркин оглядывал луг. -- Передержали здесь.
   -- Мг, -- согласился Андрей.
   Подъезжая, он натянул рубашку, застегнул манжеты, но оставил открытой грудь.
   -- Сдашь им Фредди? -- тихо спросил он.
   Эркин мотнул головой.
   -- Не за что. Да и... у беляков свои дела. Ссорятся - мирятся. Лучше не лезть. И ещё. Фредди не дурак и многое видит. Его прижмут, он нас покрывать не будет
   -- Повязаны мы одной верёвочкой, -- усмехнулся Андрей.
  
   Фредди уже не застал Джонатана.
   -- Масса Джонатан уехали, -- доложила ему Мамми. -- Ещё утречком ранёхонько ускакали. Сказали, чтоб к вечеру приготовили им.
   Фредди кивнул.
   -- Иди, Мамми, я отдохну, спасибо тебе.
   Мамми поставила на стол поднос с кофейником и ещё горячими лепёшками.
   -- А и отдохните, масса Фредди, я уж сама всё...
   Закрыв за ней дверь, Фредди сел на кровать и сильно потёр лицо руками. Верхом и вернётся к вечеру. Значит, Джонни по соседям поскакал. Что ж, тоже... резонно. Если побывали и у них, то тогда точно. Резервация только предлог, а охота совсем на другую дичь идёт. Где у него с русскими дорожки пересеклись? Вряд ли старые дела их волнуют. А из новых дел... такая мелочовка, что не будут из-за неё целые спектакли устраивать. Кто-то его сдал? Или подставил? Кто? И зачем?
   Фредди покосился на поднос. Кофе. Сейчас бы чего покрепче. Он прошёл в комнату Джонни и занялся баром.
   Джонатан вернулся до темноты.
   -- Уже празднуешь?
   Фредди с интересом поглядел на него поверх стакана. Три коктейля и горячий кофе привели его в привычное состояние.
   -- Что именно я праздную?
   -- День Империи, Фредди, -- Джонатан налил себе. -- Ш-ш-ш! Это большая тайна и сопротивление русским. Собираются устроить нечто грандиозное.
   -- Выпивку, маскарад, гулянье под флагами? -- хмыкнул Фредди.
   -- Отстал от жизни. Эти болваны, эти...-- Джонатан со вкусом выругался. -- Хотят "поставить цветных на место".
   -- Это... это же... это новая резня, Джонни.
   -- Пока репетиция, Фредди. И русские знают об этом. Спектакля не будет.
   Фредди залпом допил свой стакан.
   -- Значит, этот визит со стрельбой...
   -- Русские вывозят индейцев. А заодно проворачивают массу других дел. Хваткие ребята, эти русские.
   -- Ты пощупал Брауна?
   -- Он не пикнет. И не из любви к нам. Мне не пришлось даже напоминать. Он сам, да-да, Фредди, он предложил мне за молчание всё, что я пожелаю.
   Фредди налил себе неразбавленного.
   -- Крепко его прижали.
   -- Его ещё и не думали жать. Этот парень, ну что потрошил нашего индейца...
   -- Эркина?
   -- Ого! -- Джонатан с интересом посмотрел на Фредди. -- Ты же не любил цветных, Фредди.
   -- Я их и сейчас не люблю, -- пожал плечами Фредди. -- Пьяницы, воры и дешёвка. Любой за кусок хлеба и сигарету на брюхе поползёт. А уж за выпивку сам себя выпотрошит.
   -- А этот особенный? Не смеши, Фредди. Крепкий парень, не спорю. Но неподкупных нет. Он дорого стоит, но купить можно.
   -- Если он захочет продать себя, Джонни. Смешно, это и в самом деле смешно, но мне небезразлично, что он обо мне думает.
   -- А Эндрю? Его мнение тебе безразлично?
   -- В принципе, да. Он битый, крепко битый. Когда парень день и ночь не снимает рубашку, что он может прятать? Только особые приметы. А что это, Джонни? Считай. Рубцы или шрамы, родинки, следы болезни, татуировка. Всё. И никаких сложностей. Держать его элементарно.
   -- И что у него?
   -- Что-то из этого или всё вместе. Он говорит по-английски хуже Эркина. Очень интересно ругается.
   -- Свисты эти...
   -- Да, и они. Но, Джонни, если эти двое посчитают меня болтуном или ненадёжным... я бы этого очень не хотел.
   -- Ясно. Так вот, этот русский такой же администратор, как я балерина. Чего он ищет, никто не знает. Он копает на всех направлениях. И очень много знает. Браун его боится до потери пульса.
   -- Браун всегда был храбр только со связанными.
   Джонатан рассмеялся.
   -- Это у него профессиональное. Но Гоббса этот русский заловил.
   -- Старина Гоббс не скрылся? Непохоже на него.
   -- Его взяли в имении двоюродной сестры. Он жил там, сиди крепче, Фредди, ковбоем при стаде. Так что нашего индейца, бьюсь об заклад, спрашивали, сколько человек при стаде и тому подобное.
   -- С тобой накладно играть, Джонни.
   -- Как и с тобой. Ты думал отсидеться у них?
   -- Признаться, да.
   -- Ты мне нужен, Фредди.
   -- Другое дело.
   -- Сейчас парни справятся сами. Резервация не полезет. Там и так мозги дыбом. Если они есть, конечно.
   -- Резервация уезжает.
   -- Этого я ещё не знал. Там у меня было несколько человечков. Но двоих придушили. Кстати, из-за нашего.
   -- Они его защищают.
   -- Нет. Они с кем угодно, лишь бы против белых. Этот русский, -- Джонатан хмыкнул, -- помордовав нашего, похоже, спас стадо. Резервации понравилось, как наш держался. Он, кстати, не собирается уезжать?
   -- По-моему, нет.
   -- Значит, и в самом деле умён, -- Джонатан сдвинул бар, открывая сейф. -- А теперь к делу, Фредди.
   -- Да, пока не начали. Этот спектакль...
   -- Мои цветные все на своём месте. Лендлорд хозяин на своей земле.
   -- Ясно, Джонни, давай к делу.
  
   Золотарёв зашёл в номер к индейцам поздно вечером.
   -- Привет!
   -- Привет, -- оторвались они от расстеленной на столе карты Империи.
   -- Колдуете над маршрутами?
   -- Нет, -- Гичи Вапе сделал отметку в блокноте и захлопнул его. -- Маршруты -- дело фирмы. Сверяем по людям. Как дела, Коля?
   -- Мои дела как сажа бела, ребята.
   Нихо Тиан Або засмеялся.
   -- По твоему тону судить, речь идёт об ордене, а по словам так о выговоре.
   -- Начальство любит давать в комплекте. Что-нибудь да совпадёт с реальностью.
   -- Чаю хочешь? -- предложил Гичи Вапе.
   -- Ещё бы! Откуда такая роскошь?
   -- Заварка из дома, а кипяток не проблема.
   Нихо Тиан Або быстро убрал карту и стал накрывать на стол.
   -- А вы что? -- Золотарёв оглядывал стол. -- В ресторан не ходите?
   -- Их всех там чуть в обмороки не покидало, когда мы заявились, -- засмеялся Нихо Тиан Або.
   -- Обслужили?
   -- А куда они денутся, -- Гичи Вапе расставлял кружки. -- Постучи нашим, Рысь.
   Нихо Тиан Або подошёл к стене и быстро выбил костяшками пальцев фразу на морзянке.
   -- И больше не ходили?
   -- Противно. И их устраивает. Мы сдаём на кухню заказ, и они присылают всё в номер.
   В комнату вошли Горин и Смирнов.
   -- А, Коля, вернулись. Ну, как успехи?
   -- Успехи посильные, Тимофей Александрович. Когда вы едете к Бредли?
   -- Дня через три-четыре, -- ответил Гичи Вапе. -- Едешь с нами?
   -- Нет, ребята. Меня там будут ждать. А я люблю устраивать сюрпризы, но не люблю, когда их устраивают мне. Тимофей Александрович?
   -- Всё нормально, Коля.
   -- У меня просьба. Попробуйте вытащить этого парня. Уговорите его уехать. Я кое-что узнал о Бредли и его подручном. Немного, но и этого хватит. Если сможете, сразу забирайте парня.
   -- Так серьёзно? -- Горин смотрел внимательно, но чуть насмешливо.
   -- Жалко парня, --Золотарёв обхватил обеими ладонями кружку с дымящимся чаем. -- Действительно, жалко. Попробую натравить на Бредли комиссию по трудоустройству цветных.
   -- Есть жалобы?
   -- В этом плане Бредли чист как ангел. Но всех работников в имении он привёз издалека. Из местных цветных они никого не знают, ни с кем не общаются и всем довольны.
   -- Фьюю! -- присвистнул Смирнов. -- Подбирают кадры?
   -- Похоже. Но не только. Это имение имеет свою историю Рассказывать долго, но из его владельцев никого не осталось в живых. Убили всех. Убили страшно. И было это вполне справедливо. Все рабы, все до единого, ушли. Исчезли из этих мест.
   -- Но это обычная история, -- пожал плечами Нихо Тиан Або. -- Таких имений пруд пруди.
   -- Верно, -- Золотарёв отхлебнул из кружки. -- Чай чудный. С травами, ребята?
   Гичи Вапе молча кивнул.
   -- Так вот, таких имений множество. Но это с подозрительной скоростью оформлено как выморочное и куплено Бредли за бесценок. Но буквально за полчаса до торгов у Бредли не было даже имперской мелочи, не говоря о наших кредитках. Но на торгах он вываливает кучу кредиток, а остальные покупатели перестают интересоваться этим имением. С той же скоростью Бредли оформляет владение как собственность и разворачивает кипучую деятельность лендлорда. Он нанимает, увольняет, нанимает других, третьих... Он удачлив. Во всём. Ребята, удаче надо помогать, удачу надо делать. Пусть комиссия выяснит хотя бы, кто эти цветные, как их зовут, откуда они и как попали сюда. Хотя бы это. А вы попытайтесь увезти парня. Я думаю, у него уж точно во чужом пиру похмелье, -- и Золотарёв с усмешкой повторил. -- Жалко парня.
   -- Посмотрим по обстоятельствам, -- кивнул Гичи Вапе. -- Но мы даже имени его не знаем. Если он будет на переговорах, тогда можно будет попробовать. А если нет? Искать его по всему имению?
   -- Это понятно. И всё же попытайтесь.
   Горин задумчиво покачал головой.
   -- Я не думаю, что после беседы с вами, Коля, он согласится куда-то ехать.
   -- Со мной, конечно. Но с вами, Тимофей Александрович, с ребятами?
   -- Мы были вместе, Коля. Вы представились Бредли как сотрудник администрации. И для него вся администрация -- это вы.
   -- Нам он тоже не поверит, -- Нихо Тиан Або встал и прошёлся по комнате. -- Я согласен, что парня жалко, но... но вряд ли мы сможем что-то сделать. В этой резервации вообще трудно. Они все из разных племён. Языка не знает никто. Двоих убили сразу, как только они пошли на контакт.
   -- Оба давали информацию об этом парне?
   -- Да, Коля. Мы твёрдо знаем о нём одно. Он не из этой резервации. И ещё вопрос. Зачем он туда приезжал? Что ему, пастуху Бредли, понадобилось в резервации?
   -- Нихо, ты молодец! Это я совсем упустил
   -- Не горячитесь, ребята, -- Горин тяжело встал. -- Посмотрим по обстоятельствам. Но, -- он обернулся в дверях. -- Но если мы действительно хотим поговорить с ним, ехать надо завтра. Думаю, что к нашему приезду по графику мы его уже не найдём.
   -- Значит, завтра, -- Гичи Вапе встал, собирая посуду.
  
   Время у костра -- святое время. Время отдыха. Вечер тёплый, и Андрей только накинул рубашку, не надевая в рукава. Потрескивает огонь, пофыркивают невдалеке лошади, где-то подают голоса ночные птицы.
   -- Макушку лета прошли.
   -- Точно?
   -- Наверное. Трава меняется. И... возьми карту. Нам сколько кочёвок осталось? У меня две выходит.
   -- Завтра гляну. К границе погоним?
   -- Возьмём от камня правей. Там ещё много. И орехи недалеко.
   -- Если их из резервации не обобрали, -- Эркин подправил огонь.
   -- Они жратву не пропустят, -- рассмеялся Андрей. -- Рвань дерьмовая, -- и тут же осёкся. -- Ничего что я так? Про твоих?
   -- Они мне не свои, -- усмехнулся Эркин. -- Я сам по себе. Ты ж не обижаешься, когда я или кто беляков кроем? -- Андрей молча мотнул головой. -- Ну вот. Так чего ж? А что рвань они, я и им это в лицо сказал. Лень иголку с ниткой взять, ходят... сверкают... Рвань и есть. И ещё обижаются, что их не нанимают. Кто наймёт такого?
   -- Точно, -- кивнул Андрей. -- В лагере так же. Чтоб в хорошую бригаду попасть, надо вид иметь. А в рванье... пошёл на самую говённую и покланяйся ещё.
   -- А в городе вспомни. Этого... Шагги-Лохмача. Пока ему его Милашка лохмы не обкорнала и штаны не зашила, он и бегал шакалил. А вид стал, его и нанимают, -- Эркин рассмеялся. -- Мне когда щёку развалили, тоже с работой плохо было. Морда наперекосяк, глаз подбит... Одежда спасала.
   -- Ну, за этим ты всегда следишь.
   -- А что, как эти ходить? Он два пера в волосы воткнул и красуется, -- Эркин презрительно сплюнул в костёр. -- На хрена мне эти игры.
   Андрей кивнул и рассмеялся.
   -- Ты чего?
   -- А ничего. Фредди нет, а мы как при нём. Языки держим.
   -- Это когда ты лагерь помянул, ты язык держал? -- прищурился Эркин.
   -- Ну это, а так-то... Остальное и при нём можно было.
   -- Можно, -- кивнул Эркин. -- Но не хотелось.
   -- А ведь он не сволочь, -- заметил Андрей.
   -- Не сволочь, -- согласился Эркин. -- Но плетью помахать любит. Но это у всех беляков так. А так... Я всяких повидал. И в имении, и раньше. Есть сволочи, пакостники, подлянку рабу устроить им в радость. Были и так... дураки злобные... Вот ты, помнишь, спрашивал про добрых. Всякие были, но добрых... И доброта их тебе же боком выходит.
   -- Так ни единого раза?
   -- Всяко бывало. Вот помню, в питомнике ещё, надзиратель был, так он нас петь учил. Ну, блажь такая у него. Нет, не петь, а он стихи нам читал и повторять требовал. Не запомнишь с ходу, получишь по морде.
   -- А запомнить? Пайку?
   -- Фиг тебе. Па-айку! Паёк за подлость давали. Запомнишь, повторишь, тогда не бьёт. Ну вот, я и запоминал. Неохота, понимаешь, с опухлой мордой ходить. А тут в камере у нас заварушка вышла. Подрались и уложили одного. Насмерть.
   -- Заслужил?
   -- А то! А он сильный был. И белякам втемяшилось, что мы все сговорились. Меня и дёрнули в надзирательскую. Он, надзиратель этот, хвастал раньше мною. Поставит и пошёл. Читает первую строчку, а я должен до конца шпарить. Им и нравится, ржут. Ну вот, привели меня. Вы, дескать, ночью без передыху треплетесь, повтори, что ночью говорили.
   Андрей выругался.
   -- А ты?
   -- А я что? -- Эркин развёл руками. -- Говорю, не помню. А, так ты стихи с ходу, а здесь не помнишь?! И поплясал я под током... день потом валялся. Вот и скажи, добрый, надзиратель этот, или как?
   Андрей задумчиво покрутил головой, помолчал, глядя в огонь.
   -- Значит, ты их и поёшь?
   -- Не все. Их много запомнил. Потом в Паласе пел когда, и их пел.
   -- А ты... пел там?
   -- Не только, -- засмеялся Эркин. -- Пение это так, для затравки. Основная работа другая. Там уже не попоёшь. Язык занят.
   -- А язык-то зачем? -- удивился Андрей. -- А думал только...-- он густо покраснел
   -- А всем, что торчит, -- засмеялся Эркин, -- всё в ход идёт. Я ж говорю, работа. После смены до душа еле доползёшь, обмоешься, промажешься и лишь бы до койки дойти, не упасть раньше времени, -- и уже серьёзно. -- Падать нельзя.
   -- Знаю, -- кивнул Андрей. -- И долго ты... в Паласе был?
   -- Ну, мне где-то четырнадцать было, может, на год больше, когда меня уже в серьёзный Палас продали, до этого в учебном, при питомнике, работал. А в имение я в двадцать попал. Так что...-- Эркин быстро проверил счёт на пальцах. -- Шесть или пять лет. Только не в Паласе, а Паласах. Нас долго на одном месте не держали, продавали.
   -- Зачем?
   -- Чтоб не привыкали наверно. Друг к другу. И белячки новенькое любят, -- Эркин усмехнулся. -- Я в имении долго ещё продажи ждал. Это остальные... Зибо вон как купили мальцом и на скотную сунули, так он и помер там. Хотя... тоже по-всякому бывало. -- Эркин потянулся и зевнул. -- Давай ложиться, что ли. Фредди нет, завтра ещё потреплемся.
   -- Давай, -- согласился Андрей.
  
  
   Они выехали рано. Чтобы успеть до жары. И чтобы опередить Бредли. Говорят, его видели в городе, и он мог успеть убрать стадо с пастухами вглубь имения. А без ордера соваться рискованно. Лишний конфликт никому не нужен. Да и шуметь в таком деликатном деле не стоит.
   На этот раз они ехали одни, взяв машину в комендатуре. За руль сел Смирнов. Нихо Тиан Або рядом.
   - Подменю.
   - Не надо, - попросил Горин. - Нихо, вы опять спутаете автомобиль с самолётом и начнёте показывать фигуры высшего пилотажа.
   - Особенно у тебя пикирование получается, - заметил Гичи Вапе.
   Все рассмеялись. Как-то, подменяя шофёра, Нихо Тиан Або загнал машину в воронку, и они все тогда здорово намучились, вытаскивая её.
   - Гичи, пистолет взял? - спросил, не оборачиваясь, Смирнов.
   - Взял, - Гичи Вапе стал серьёзным, - Рысь, а твой?
   - При мне.
   - Ребята, вам Колины успехи спать не дают? - поинтересовался Горин.
   - Смотря по обстоятельствам, Тимофей Александрович, - улыбнулся Нихо Тиан Або. - Но тогда подручный Бредли держал нас под прицелом. Вы заметили? У него кольт.
   - У Бредли тоже кольт, - Смирнов ловко объехал выбоину. - Он отдал его подручному. Тимофей Александрович, вы же тоже взяли свой.
   - Взял, грешен, - развёл руками Горин. - Но очень хочу им не пользоваться.
   - Наши желания совпадают, - засмеялся Нихо Тиан Або. - Значит, как договорились...
   - Да, нам надо в другой район и поэтому раньше срока. И с ходу бьём на всеобщность решения. Опрашиваем каждого.
   - Вождь говорит от всех.
   - А ещё индейцы в имении есть?
   - Вот-вот. Отличный переход.
   - А если он там, тогда...
   - Тогда просто.
   - На простой вариант не рассчитывайте.
   - И ежу понятно, Тимофей Александрович. Действуем по обстановке.
   - Вот и приехали. Петя, остановите здесь.
   - Дай сигнал, - приказал, выходя, Гичи Вапе. - Заставать врасплох не стоит. Ну...
   - К бою! - усмехнулся Нихо Тиан Або.
  
   Услышав гудок машины, они недоумевающее переглянулись.
   - Это что ещё за хренотень?
   Эркин пожал плечами.
   - Они ж должны были только через пять дней... Ладно. Поеду, взгляну, а ты рубашку натяни пока.
   - Сам знаю. Если что, свисти. Я стадо пущу. Ну, как тогда договаривались.
   - Идёт. Подлюгу пока не будоражь. А то сорвутся раньше времени.
   Эркин сегодня был на Резеде, дав Принцу отдых. Значит, спешиваться ему нельзя.
   У камня он остановился. Так и есть. Вон машина у домов охраны. Вон Девис со своими перьями, Клеймёный рядом, русские... четверо... Того, без формы, вроде нет. Вон старик, что не разрешил его увезти, два индейца в форме, ещё один белый. Смотри, как разговорились все. Ах, чёрт! Заметили! Эркин стал заворачивать Резеду, но ему замахали руками, подзывая. И тот белый, старик, тоже махнул рукой. Эркин выругал себя за неосторожность, но привычка подчиняться белому взяла верх, и он направил Резеду вниз к ручью.
   Перед ним расступились, и он медленно подъехал к русским, остановился в нескольких метрах и крепче подобрал поводья. Резеда не Принц, стоять не будет.
   - Здравствуй, - поздоровался Горин.
   - Добрый день, сэр, - вежливо ответил Эркин.
   - Ну а ты как решил?
   - Что решил, сэр? - и дураку понятно, о чём речь, но беляку приятно, когда цветной - дурак, а ты выигрываешь время.
   - Все едут, а ты? - спросил Смирнов.
   Эркин смерил его взглядом. Мозгляк, глиста в форме. И почтительно ответил.
   - Нет, сэр, я не еду, сэр.
   - Почему? - спросил Гичи Вапе.
   Ах ты, белые обноски с побрякушками нацепил и туда же.
   - А зачем? - обойдёшься без сэра. - Мне и здесь хорошо.
   - Один остаёшься. Без племени.
   - А на что оно мне? Я и так проживу.
   - Зря, - снова вступил Горин. - Не с этим, так с другим бы племенем поехал. И одиночки едут. Там будет лучше. Правда. Здесь не жизнь.
   Толпа дружно закивала. Эркин молчал, опустив ресницы, машинально оглаживая Резеду по шее. С белым он спорить не может. Что сказать им, чтобы отвязались? Может, может так...
   - Я свободный человек, сэр. И живу, как сам хочу, сэр.
   И по лицу старика понял, что угадал. На это ему уже не возразят.
   - У меня работа, сэр. Я должен ехать.
   И стал осторожно, чтоб никого не задеть, заворачивать Резеду.
   - Постой, парень, давай всё-таки поговорим. Не уйдёт твоё стадо.
   Ну, это индеец. С ним проще.
   - А пошёл ты...- и с наслаждением, не заметив, что говорит по-русски, выложил ему одну из длиннейших Андреевых фраз.
   И по изумлённому лицу индейца понял, что уезжает победителем. Застоявшаяся Резеда с места взяла в галоп.
   Гичи Вапе переглянулся с остальными.
   - Вот это да! Я такого и на фронте не слышал.
   Горин вытащил платок и отёр лоб.
   - Однако подкован парень, - засмеялся Нихо Тиан Або.
   - Он питомничный, масса, - Девис не понял из сказанного ни слова, но белых надо как-то успокоить, а то мало ли что. - Такие не помнят, что они индейцы.
   - Да, масса, - сразу влез кто-то. - У них это... племенной гордости нет. Они хозяина, ну, во всём слушаются.
   - Нам не надо его, масса.
   - Пусть остаётся, масса.
   Гичи Вапе быстро переглянулся с Нихо Тиан Або, Гориным, улыбнулся и сказал по-английски.
   - Пойду, сам поговорю с ним. Стадо, я думаю, недалеко.
   И быстро пошёл к ручью. Нихо Тиан Або рванулся следом, но он нетерпеливо и властно, командирским жестом отмахнулся.
   - Если что, сигналь, - крикнул по-русски вслед Смирнов.
   Гичи Вапе, не оглядываясь, кивнул. Он взбежал на холм к камню и прислушался. И, определив по донёсшемуся мычанию направление, пошёл туда.
   Выбравшись из кустов, он увидел чёрно-белых крупных бычков, щиплющих траву, и двух всадников. Индейца и белого. Белый в шляпе, рубашке. Индеец, как и приезжал - полуголый. Они разговаривали и смеялись. Гичи Вапе прислушался и чуть не ахнул в голос: разговор шёл по-русски!
   - Эгей! Здорово, ребята! - поздоровался он по-русски, вышел из-за кустов и, не спеша, но уверенно пошёл к ним.
   Они замолчали, не слишком дружелюбно оглядывая его. Индеец выехал вперёд.
   - И чего припёрся? - спросил индеец по-английски.
   - Поговорить, - спокойно ответил он по-русски.
   - Ты...! - индеец выругался и послал коня вперёд, но Гичи Вапе не сошёл с места. - А ну мотай отсюда.
   - Не задирайся, - остановил его белый на английском. - Он с пистолем.
   Индеец осадил коня.
   - Давай поговорим, - упрямо повторил по-русски Гичи Вапе. - Можно и втроём, раз вы вместе.
   Индеец нехотя спешился, и, не выпуская поводьев, подошёл поближе. То же сделал и белый. Гичи Вапе перевёл дыхание: первый раунд за ним.
   - Говори по-английски, - хмуро потребовал индеец..
   - Русский я лучше знаю.
   - А мне по фигу, что ты знаешь. Ну?
   - Хорошо, - Гичи Вапе перешёл на английский. - Я хочу поговорить с тобой.
   - А я не хочу. Дальше что?
   - Меня зовут Гичи Вапе.
   Они переглянулись. Элементарная вежливость требует назвать имена.
   - Эндрю, - сказал Андрей.
   Индеец по-прежнему зло буркнул.
   - Эркин.
   Гичи Вапе невероятным усилием сдержал возглас изумления. Опять это имя! Но это потом. Сейчас другое...
   - Почему ты не хочешь ехать?
   - На хрен мне эти игры с перьями? Мне и здесь хорошо.
   - Так уж хорошо? Сколько ты зарабатываешь?
   - Что есть, то моё. Я куска дармового не съел и с голоду не помер. Так поеду клянчить?
   - Охотиться не пробовал?
   Белый засмеялся, улыбнулся и индеец, и лицо его на мгновение стало совсем другим.
   - Я много чего не пробовал. Тебе-то что, поеду я или нет?
   - Мы вывозим всех индейцев.
   - А нам врали, что сами едут, - хмыкнул Андрей. - А оно вон значит как.
   И Эркин мгновенно подхватил.
   - Меня уже возили. На торги и с торгов. Хватит, - он уже успокоился и говорил уверенно. - Здесь у меня есть работа, есть жильё... Всё есть.
   - И больше ничего не надо?
   Эркин внимательно посмотрел на Гичи Вапе.
   - А чего тебе от меня надо?
   - Я хочу понять, - Гичи Вапе улыбнулся. - Ты первый индеец, который сказал, что ему хорошо.
   - Каждый живёт, как умеет. - Эркин начал спокойно, но скоро опять обозлился. - Нам всем свободу в один день объявили. Дальше каждый сам крутился. Им вымыться лень, штаны зашить недосуг, и ноют, что работы нет. Им везде плохо будет. Дерьмо, погань рабская, шакалы. Пусть катятся куда хотят. Без них чище будет.
   - Не заводись, - остановил его Гичи Вапе. - Ты знаешь, сколько там больных, сколько они все вынесли?
   - Мне легче не было, - Эркин свёл брови, отяжелев лицом. - Каждый своего хлебнул. Мало никому не было.
   И резко обернулся к стаду, привлечённый шумом.
   - А ч-чёрт! - выдохнул он. - Гони их, чего зеваешь!
   Андрей вскочил в седло и поскакал на другой конец к повздорившим бычкам.
   - Всё, поговорили, мне работать надо.
   Эркин уже ухватился за седло, проклиная заплясавшую Резеду, когда его взяли за плечо.
   - Постой. Ещё одно.
   - Ну, чего тебе? - обернулся Эркин.
   Теперь они стояли лицом к лицу, вплотную друг к другу.
   - Твоё имя... Ты знаешь, что оно означает? Мы были в Джексонвилле, там это имя знают, и нас спрашивали...
   Гичи Вапе говорил спокойно, даже шутливо. Но лицо Эркина вдруг стало растерянным и беззащитным.
   - А что, разве что-то означает? - Андрей, разогнав драчунов, незаметно подъехал к ним. - Подумаешь, имя.
   Повернув голову, всё ещё держа Эркина за плечо, Гичи Вапе стал объяснять.
   - У нас имена со значением. Моё означает Большое крыло. И вот нас спросили об имени Эркин.
   - Кто спросил? - заинтересовался Андрей.
   - Одна женщина, русская. Она...
   Гичи Вапе не договорил. У Эркина вырвался из горла какой-то странный сдавленный звук, он шевельнул плечом, и Гичи Вапе согнулся пополам и медленно осел на землю.
   ...Боль взорвалась и минным разрывом ударила в голову. Чёрная пелена беспамятства укрыла его от боли, и удаляющийся крик: "Комба-а-ат...",- уже ничего не мог сделать. Он снова падал в бездонную чёрную пропасть, прочёркнутую трассирующими очередями. И ничего, ничего уже нет, кроме этого падения...
   - Ты что? - Андрей спрыгнул с коня, наклонился над скорченным телом. - Это ты его?
   - Я, - Эркин тяжело, как после бега, дышал. - Чтоб не болтал, погань.
   - Ты... ты ж, - Андрей присел, вглядываясь в стремительно бледнеющее лицо лежащего. - Ты ж убил его.
   - Я ему под дых, кулаком, - Эркин растерянно смотрел то на Андрея, то на Гичи Вапе. - От этого не умирают.
   Андрей попытался повернуть Гичи Вапе на спину, подсунул под него руку и тут же выдернул, показал ставшую красной ладонь.
   - Кровь. Эркин, это же кровь.
   - Я не хотел, - хрипом вырвалось у Эркина, и он опустился на колени, ухватил Гичи Вапе за плечи. - Парень, очнись, парень!
   - Подожди, - Андрей снова подсунул руку. - Давай на спину повернём. Не тереби ты его. Это на животе.
   ...Боль пульсировала, разрывая тело. В живот... Опять... Только зажило... лишь бы не плен... Чьи-то руки торопливо расстёгивают одежду. Сестра? Грубые мужские пальцы... Санитар... Выстрелов не слышно. Где он? Сознание возвращалось медленно, но он уже вспомнил. Война кончилась... Он в Алабаме... Они ездили по резервациям... Уговаривали уехать... Липкая горячая жидкость на теле... Всё-таки ранен...
   Гичи Вапе медленно открыл глаза. Встревоженные, нет, испуганные лица. Белый, мальчишка совсем...
   - Пакет... в кармане...
   - Ага.
   Андрей нашёл в его кармане пакет, неумело разорвал обёртку.
   - Ага, сейчас. Эркин, помоги.
   Они кое-как перевязали рану, оправили одежду. Андрей выпрямился, вытирая окровавленные руки пучком травы. Эркин, всё ещё стоя на коленях, заглянул в лицо Гичи Вапе. Тот попытался улыбнуться.
   - Ничего...
   - Я не хотел. Честно, парень.
   ...Сознание снова начало уплывать...
   - Что делать будем?
   - Здесь не оставишь. Он кровью истечёт, пока найдут.
   ... Далёкие смутные голоса, уплывающий, не дающийся смысл...
   - А с нами что? За такого... стенка.
   - Так и так, один конец...
   - Ладно. Я его к границе отвезу. Там оставлю и ходу.
   - А я погоню. И стоянку соберу.
   - Дело. Кочуем.
   ...Его поднимают, несут...
   - Стоять, падаль! Андрей, помоги.
   - Может, я лучше.
   - Моё дело и ответ мой. Рви отсюда. Живо.
   - Ага. Осторожней...
   ...Плавное покачивание, тряска, отдающаяся болью, раздвигающая губы в стоне...
   На границе леса Эркин задержался, вглядываясь в резервацию. Да, вон стоят, болтают. Смотрят на камень. Оттуда ждут. Хорошо, что кругаля дал. Эркин спешился, привязал Резеду. С этой поганки всё станется. Взвалил на плечи тяжёлое тело и потащился к ручью. Теперь лишь бы не зашуметь. Пусть ждут его от камня.
   Он перешагнул ручей и опустил свою ношу на землю. Осторожно глянул вверх. Вроде не заметили. Наклонился к лицу лежащего.
   - Ну, как ты?
   Не так услышав, как ощутив тихий отчётливый шёпот, Гичи Вапе приоткрыл с трудом глаза.
   - Лежи. Я не хотел, честно. Но если ты пасть откроешь, прирежу. Найду и прирежу.
   Эркин встал и в несколько шагов вернулся в лес. Чуть не оторвал повод, взлетел в седло и, укрываясь от резервации за лесом, поскакал к стоянке. Сообразит ли Андрей гнать лощинами, не поднимая стадо на холмы? Чтоб не заметили.
   Гичи Вапе с трудом, преодолевая боль и накатывающуюся тошноту, попробовал сесть. Удалось с третьей попытки. Но его уже заметили. Кто-то, видно, оглянулся на стук копыт, и к нему уже бежал Нихо Тиан Або.
   - Гичи, ранен? Почему не стрелял?
   - Незачем. Помоги... до машины... дойти...
   - Ранен? Куда?
   - Рубец... лопнул... Кончили?
   - Да. Идём.
   Нихо Тиан Або помог ему встать. Гичи Вапе постоял, словно прислушиваясь к чему-то.
   - Кто тебя? Этот...
   - Я... сам... виноват, - раздельно и очень твёрдо сказал Гичи Вапе. - Всё... правильно... Иди к нашим... я сам...
   Подошёл Смирнов.
   - Нихо, иди к Тимофею Александровичу. Я помогу.
   В каком-то полузабытьи Гичи Вапе, опираясь на Петю, а порой и повисая на нём, побрёл к машине.
  
   Когда Эркин подскакал к стоянке, Андрей уже заканчивал сборы. Только котелок с варевом стоял на земле рядом с костром. Выругавшись, Эркин вытряхнул содержимое котелка в кусты.
   - Охренел? - взвился Андрей.
   - Не помрём за сутки. Вьючь Огонька и догоняй.
   Переседлать вместо Резеды Принца и к стаду. Взбудораженные гонкой бычки не хотели подчиняться, и Эркин охрип от крика, остервенело хлеща свёрнутым лассо по спинам и бокам.
   Скорее, скорее отсюда. Пока не спохватились те, пока не слышно выстрелов... Что же он наделал?! Но он же не хотел, правда. Не думал... Он не хотел... но надо было заставить того замолчать. Ещё же слово и конец... Нет. Если что... Нет, должен же тот... понять, сообразить. Человек же тот. А если нет? Если всё расскажет? Всё равно. Он сделал то, что сделал. И обратного хода нет.
   Подскакал Андрей.
   - Ну?
   - Отвёз. Всё потом. Гони их. Не дай подняться. Увидят.
   - Заворачивай к реке. Всё равно поить надо.
   Они переправились через реку. И дали бычкам идти медленно. Пусть подкормятся. Эркин подъехал к дереву, прямо с седла подтянулся и полез наверх. Резервации уже не видно. Вряд ли и их оттуда разглядят. Вроде, ушли. Он спрыгнул вниз, постоял, держась за шею Принца, уже спокойно влез в седло и подъехал к Андрею.
   - Прости. Сорвался.
   - Ничего.
   Со страхом он ждал неизбежного вопроса: "За что ты его?", - что тогда отвечать? Он знал любопытство Андрея, его страсть докапываться до любой мелочи. Но Андрей молчал. Эркин перевёл дыхание, открыл было рот, но Андрей заговорил первым.
   - Крови не так уж много было. Оклемается.
   Эркин благодарно кивнул.
   А Андрей продолжал.
   - Если внутри ничего не лопнуло, обойдётся. Я уже видел такое, - и улыбнулся. - Но бьёшь ты страшно. Никогда не думал, что такое кулаком можно сделать. Тогда, в лагере, там дубинкой, с размаху. А тут... Ты и не замахивался. Я ж видел. Ткнул и всё.
   - Сорвался я, - выдохнул, наконец, Эркин.
   - Бывает, - кивнул Андрей. - Когда за живое берут... бывает.
   Они медленно ехали за неспешно бредущими по лугу бычками. И непривычно неспешно размеренно звучал голос Андрея. Он что-то говорил, рассказывал, а Эркин, не слушая, не слыша, качал головой в такт его словам, в такт шагу Принца.
   Бычки кормились до сумерек, и они остановились на ночь там, где улеглись бычки. Только сбили стадо поплотнее. Не расседлав и не развьючив лошадей, отпустили их пастись. И легли на землю, прижавшись друг к другу спинами.
  
   Золотарёв влетел в номер.
   - Гичи!
   Гичи Вапе улыбнулся ему. Он лежал на кровати, укрытый по грудь одеялом, и читал.
   - Спокойно, Коля, всё не так страшно.
   - Лежи, не вставай, - Золотарёв взял стул и сел у кровати. - А где Нихо?
   - У Тимофея Александровича. Они там подбивают бабки по Алабаме.
   - Гичи, мне когда сказали...
   - Я же сказал, Коля, спокойно. Рана на войне - обычное дело. - Гичи Вапе закрыл книгу и ловко, привычным движением, сунул её под подушку. - Ничего страшного. Лопнул рубец. Немного покровило. Ну, и болевой шок. Вот и всё.
   - Врач смотрел?
   - Да. Заехали в комендатуру. Полежу два дня, чтоб покрепче схватило, и всё.
   Золотарёв достал сигареты.
   - Покурим?
   - Давай. Пепельницу только дай. На столе.
   Они закурили. Гичи Вапе поставил тяжёлую стеклянную, под хрусталь, гостиничную пепельницу себе на грудь, усмехнулся.
   - Интересуешься событием?
   - Признаться, да, - Золотарёв возвращался к обычному тону. - И твоими выводами. Ты ж наверняка всё обдумал и проанализировал.
   - Я, пожалуй, начну с выводов. И ими же закончу.
   - Не увиливай. Как это произошло?
   - Вина здесь моя и только моя. Я загнал его в угол, и, чтобы выйти, он перешагнул через меня.
   - А если без аллегорий.
   - Нет, Коля. Без аллегорий не получится. У каждого из нас есть самое дорогое, что оберегают любой ценой. Я затронул это, случайно, не желая. Я даже толком не знаю, что именно. Понимаешь, я не могу вспомнить, на каком слове я получил удар. Но он хотел заставить меня замолчать. Убивать он не хотел. И, кажется, испугался больше меня.
   - Я всё понял. Что ты о нём скажешь?
   - То, что он сам о себе сказал. Он свободный человек и живёт, как сам хочет. Он никуда не поедет. Кстати, как я понял, резервация вовсе не жаждет, чтобы он с ними ехал.
   - И всё?
   - Коля, честно, я не хочу давать информацию о нём. Чувствую себя предателем.
   - Даже так?
   - Да. Пойми. Он ведёт здесь свою войну. И мы только мешаем ему.
   - Мы хотели помочь.
   - Я и сейчас хочу ему помочь. Не знаю только, как. Но знаю, что излишним вниманием мы мешаем. Пойми, Коля, он не хочет, чтобы его спасали. Он хочет спастись сам.
   - Расовая солидарность, - усмехнулся Золотарёв.
   - Считай, что так, - Гичи Вапе затянулся дымом и погасил сигарету. Протянул пепельницу Золотарёву. - Поставь на стол, пожалуйста.
   - Гичи, - Золотарёв вертел в руках пепельницу. - Пойми и ты. Он мне понравился. Но только через него я могу выйти на эту сволочь. Я же говорил. Мы взяли уже нескольких. Пастухи, понимаешь ли...- он крепко выругался. - Одну компанию накрыли целиком. Пятеро негодяев и двое цветных бедолаг прикрытием. Сейчас они топят друг друга и выкладывают такое, что волосы встают дыбом. Лагеря - это страшно. По-настоящему страшно. Мы даже не можем пока сказать, сколько там погибло тысяч. Все пленные, все, кого эта банда считала белыми, были отправлены туда. И выжившие в этом аду были расстреляны. Мы случайно вскрыли один такой ров. Люди в десяток слоёв друг на друге. Слоями. В лагерных робах. За два дня до освобождения. Мы не нашли ни одного спасшегося, ни одного. Они добивали. Прокалывали тела штырями. Насквозь. Штыри валялись там же. Политические, уголовники, пленные... Все там. Вместе.
   - Зачем ты мне это рассказываешь? - Гичи Вапе смотрел на него тяжёлым немигающим взглядом.
   - Я чувствую, Гичи, у этого парня ниточка. Он как-то связан с лагерем. Мне уже рассказали, как он вас обложил.
   - Болтуны, - пробормотал Гичи Вапе.
   - Гичи, это лагерная ругань.
   - Ты это откуда знаешь? И про свист тоже.
   - Знаю. Свист этот... довелось как-то слышать. И мне тогда и объяснили, что это такое. Всего я рассказать, сам понимаешь, не могу, но кое-какая информация к нам и раньше доходила. Мы особо не копали, пока это не коснулось наших... да и информация была... скажем так, слишком фрагментарна и из мало надёжных источников. А перед капитуляцией в общем бардаке попали к нам... те, кто кое-что знали и очень хотели жить.
   Золотарёв зло усмехнулся. Гичи Вапе молча ждал.
   - Ну и пошло. Теперь примерно знали, что искать и где искать. Вот и нашли. И находим. Процесс только-только пошёл. А этот парень... Он знает русский, во всяком случае, понимает. Эта ругань. Свист. В лагере были русские охранники. Самая отъявленная сволочь. Должен же он понимать, кто рядом с ним. Он считает себя свободным, но его используют. Цинично, грубо... Я не знаю, как убедить тебя, Гичи. Может, - Золотарёв усмехнулся, - может, расовая солидарность в том, чтобы не дать пропасть парню. Он погибнет, а ведь он индеец. Хоть и другого племени.
   - Не пытайся обидеть меня, Коля. Не получится. Племенная рознь - серьёзное дело, очень серьёзное. Но дело не в этом. Допустим, ты прав. Но он пойдёт на смерть и ничего не скажет тебе. И любому другому белому. И небелому, - Гичи Вапе улыбнулся, - тоже. Свои тайны он хранит сам.
   - Ну, хочешь, я клятву дам, что не использую твою информацию против него.
   - А против кого другого она и не сработает. Подручного Бредли там не было.
   - Он был один?
   Гичи Вапе рассмеялся.
   - Не выйдет, Коля. Прижимай Бредли, других таких же. Но парня не трогай. Оставь его в покое. Когда он поймёт, поверит... тогда он придёт сам, - и закончил на языке шеванезов. - Хау. Я сказал.
   Золотарёв комическим жестом безнадёжности развёл руки. Гичи Вапе рассмеялся.
   - Когда индеец не хочет говорить, то он не говорит.
   - Точно, Коля. Иди к нашим. Отдохнуть хочу.
   - Поправляйся.
   - Спасибо.
   Когда за Золотарёвым закрылась дверь, Гичи Вапе достал книгу, но глаза бездумно скользили по строчкам. Какой же парень! Цены такому парню нет. И этот мальчишка. Белый ведь, а подчиняется ему. Нет, он не прикрытие. Он сам кого-то прикрывает. И не кого-то, а этого мальчишку. И ту, из Джексонвилля. Как её звали? Да, Джен. Русская с английским именем. Ещё тогда обратил внимание. Вот его русский откуда. Если Коля прав, то мальчишка - сын такого охранника, вырос при лагере. Вот и все объяснения. И никто ничем его не держит. Он сам себя держит. Жаль, что так вышло. Что такое резервация уже ясно, питомник представляю хуже. Племени своего он, скорее всего, не знает. Язык тоже. В резервации так и говорили. И здесь, и раньше. Питомничные ничего не знают. Раб с рождения. Гичи Вапе усмехнулся. Но не духом. Он более свободен, чем многие в резервациях. Но силён парень... как бык. И ловок. Пусть ему повезёт. Гордый он. Таких здесь ломают с особенным удовольствием. Эркин. Значения он сам не знает. Это ясно. Неужели последний из всего племени. Когда название племени, да что там, любое случайно сохранившееся слово становится именем. Но ничего не зная, не понимая, презирая, как он их назвал, "игры с перьями"... Да, он следит за собой. Не хочет даже в одежде, даже в длине волос походить на индейца. Подстрижен, никаких самодельных украшений... Гичи Вапе сразу вспомнил, как в одной из резерваций почти все мужчины носили самодельные ожерелья из каких-то палочек, и в доказательство своей принадлежности к племени ему пришлось расстегнуть мундир и показать висящий на шнурке тотем рода, а потом и фотографию, где он с отцом и братьями при полном параде. И объяснять значение каждого пера, каждого клыка в ожерелье. А для этого парня тоска по племени, по своему национальному - игры с перьями. Обидно, конечно, но где-то он и прав. Здесь таких называют интегрированными, а у нас "асфальтовыми". Ни национальной памяти, ни культуры, ни языка. Но именем он себе всё-таки взял не английское имя, не какое-то из этих прозвищ, которыми награждали рабов... Эркин. Пусть тебе повезёт, парень.
   Гичи Вапе тряхнул головой и решительно перелистал с десяток страниц назад. Надо восстанавливаться в институте, а в голове ничего не осталось. Даже на первом курсе с желторотиками рядом не потянет. Неохота позориться.
  
   Фредди остановил коня и недоумённо огляделся. Лагеря не было. Сорвались? Значит всё-таки... всё-таки...
   Сзади подъехал Джонатан.
   - Сорвались, - бросил, не оборачиваясь, Фредди.
   - Просто откочевали? - голос Джонатана лениво спокоен, как всегда в минуты опасности.
   - Сейчас...
   Фредди спешился и побежал к роднику. Если то, что ему показалось... Не показалось! Вот оно.
   - Что нашёл, Фредди?
   Фредди так же бегом вернулся, вскочил в седло и показал Джонатану находку. Кусок мыла, завёрнутый в лист лопуха.
   - Драпали на скорости, если Эркин мыло забыл.
   Джонатан кивнул.
   - Ищи их, а я в резервацию. Поспрашиваю.
   Фредди кивнул и послал Майора в карьер. Если парни бежали, то только от границы в глубь имения. И должны были гнать стадо не на виду, лощинами.
   Первые следы ему попались за рекой. Потом он нашёл место, где ночевали бычки. Но следов лагеря не было, похоже, парни даже костра наскоро не разложили. Теперь он ехал медленно, то и дело поднимаясь на холмы и прислушиваясь. Однако рванули парни. И довольно умело. Конечно, скрыть следы такого стада невозможно. Но они старались. И неплохо старались. Фредди не хотел опережать события, но невольно всё время прокручивал варианты...
   Порывом ветра до него донесло далёкое мычание. И он поскакал на звук.
   Долина среди холмов, запертая рекой и лесом на холмах. Чёрно-белые пятна бычков и два всадника на концах стада. Всадники казались плоскими силуэтами, когда Фредди засвистел им и взмахнул шляпой. Он уже как-то застал их врасплох, и с него хватит. Один из всадников направился к нему.
   - Привет, - поздоровался Фредди с Эркином. - Как вы тут?
   - Здравствуйте, сэр. Всё в порядке, сэр, - прозвучал вежливо отчуждённый ответ.
   Но напряжённое и какое-то осунувшееся лицо Эркина и хмурое лицо подъехавшего к ним Андрея убедили Фредди в серьёзности случившегося. А, увидев пасущихся навьюченных лошадей и сопоставив с отсутствием кострища на ночёвке, он мгновенно понял, насколько это серьёзно. И сразу привычно успокоился и подобрался.
   - Выкладывайте.
   Они переглянулись. Андрей насупился и отвернулся. Эркин опустил ресницы, скрывая взгляд.
   - Ясно, - Фредди сбил шляпу на затылок. - Дураки вы оба. Не хотите, не надо. Джонатан в резервации сейчас. Но лучше сами скажите. Когда из города потрошить приедут, хуже будет.
   Не поднимая глаз, заговорил Эркин.
   - Вас не было, сэр, и вы ничего не знаете. Это правда, и здесь нельзя ошибиться. И не надо врать.
   - Резонно, - кивнул Фредди. - А вы? Договорились уже?
   Они снова переглянулись.
   - Нам не о чём договариваться, сэр. Если он жив, он сам всё скажет. И всё равно поверят ему, а не мне.
   - Если...- кивнул Фредди и пробормотал. - Уже хорошо. - И резким вопросом. - Русский?
   - Нет, - мотнул головой Эркин. - Индеец. Он приезжал с русскими.
   - Так, - Фредди прислушался.
   Донёсся далёкий выстрел. Фредди заметил, как напряглись парни, и бросил через плечо.
   - Джонатан ищет. Держите стадо.
   Он поднялся на холм и выстрелил в воздух. И после паузы ещё раз. И остался на холме, предоставив парням самим управляться со стадом. До приезда Джонни он ни о чём их расспрашивать не будет. Незачем. Эркин сказал правильно. Его не было, и он ничего не знает. Когда говоришь правду, то ни запоминать, ни... ничего не надо.
   Бычки улеглись на дневку, когда прискакал Джонатан.
   - Ну и забились вы, парни, - сказал он вместо приветствия. - Чуть коня не загнал. От вас на Резеде уеду. А Лорда вам оставлю. Денька на три. Потом обменяю.
   - Хорошо, сэр, - кивнул Эркин.
   Джонатан посмотрел на него.
   - Твоя работа? Не жмись, ты уложил этого... русского индейца?
   - Да, сэр, - тихо ответил Эркин.
   - За что, не спрашиваю. Ты всё равно не ответишь. Так? - Эркин молча кивнул. - Ещё кто при этом был?
   - Мы были один на один, сэр, - тихо и твёрдо ответил Эркин.
   Джонатан посмотрел на него, на сразу покрасневшего Андрея, мгновенная усмешка дёрнула его губы, и он кивнул.
   - Значит, этого и держись теперь.
   - Да, сэр, - вскинул на него глаза Эркин.
   - Так, теперь вот что. Когда ты его привёз в резервацию, он был без сознания?
   - Да, сэр, - уже не так уверенно ответил Эркин.
   - Будем надеяться, что выживет. К машине он всё-таки шёл. Правда, с помощью, - и усмехнулся. - Куда ты его двинул?
   - Под дых, сэр, - хмуро ответил Эркин. - Кулаком, сэр.
   - А в кулаке был нож?
   - Нет, сэр. По старой ране попал.
   - Вон что! - присвистнул Джонатан. - Лихо. Ладно, парни, оставайтесь здесь, место хорошее. Через три дня провизию привезу, тогда и коня заберу.
   - Хорошо, сэр, - кивнул Эркин.
   - Лагерь, вижу, не ставили. Жаль, сейчас бы кофе неплохо было бы.
   - Вскипятить недолго, - вступил в разговор Андрей.
   - Некогда, - отмахнулся Джонатан. - Ставьте себе здесь лагерь прочно. Места много, недели три просидите.
   Эркин и Андрей кивнули.
   Джонатан сам переседлал коней, и уже сидя на Резеде, вдруг позвал Эркина. Тот подъехал, вопросительно глянул.
   - Подумай, за что ты его ударил. Может... - Джонатан задумчиво пожал плечами. - Может, он племя твоё задел. Или ещё что. Подумай. Вспомни, как следует. И держись этого. Не думаю, что понадобится, но держи это про запас. Говорили вы тихо, слышать вас никто не мог. А Эндрю пусть подумает, где он тогда был.
   - Бычков разнимал, - глухо ответил Эркин. - Как раз бычки задрались.
   - Верно! - кивнул Джонатан. - Так оно и было, - усмехнулся, глядя на изумлённое лицо Эркина, и продолжил. - Подъехал он позже, когда этот уже на земле лежал, - и широко улыбнулся. - Без замаха бьёшь. Лихо!
   И уже откровенно смеясь, погнал Резеду на холм. С холма крикнул.
   - До встречи, парни!
   И ускакал. Фредди молча устремился за ним, махнув на прощание рукой.
   - До свидания, сэр, - потрясённо прошептал ему вслед Эркин.
  
   Когда Фредди нагнал Джонатана, а холмы скрыли их от чужого взгляда, они, не сговариваясь, придержали коней и поехали шагом.
   - Я не ждал, что ты его размотаешь.
   - Там нечего было мотать, Фредди. Когда этот пошёл к нашему, естественно нашёлся и шибко любопытный, который побежал следом. Оставалось его найти. Пара оплеух, три сигареты, и вся информация у меня. Остаются мелочи, которые меня не интересуют. Парень умён, намёки понимает, вот и выстроили версию с двух слов. Элементарно, Фредди. - Джонатан закурил и передал пачку Фредди. - Парень не умеет врать. Значит, версия должна быть максимально близка к правде.
   - Думаешь, это понадобится?
   - Нет, Фредди. Если бы тот умер, здесь уже была бы команда из комендатуры с профессионалами. А там мальчики хваткие. - Фредди кивнул. - Если он выжил, то думаю, что шума не поднимет. Они защищают индейцев от нас, и брать нашего за шиворот им невыгодно.
   Фредди усмехнулся.
   - Всё просчитано.
   - В большой игре иначе нельзя, - усмехнулся Джонатан. - И я для него хозяин. В него очень хорошо вбито послушание. Главное с ним, не ошибиться в первом вопросе. Не дать ему замолчать. Когда индеец замолкает, его спрашивать уже бесполезно. А резервация тоже хорошо протряслась. На их страхе я и выехал. Всё элементарно, Фредди.
   Какое-то время они ехали молча. Вдруг Джонатан негромко засмеялся, и Фредди, улыбаясь, кивнул.
   - Да, Джонни, парень ещё не знает своей силы. Если он кого и уложил раньше, то случайно.
   - Да, не рассчитал удара как сейчас. Но силища невероятная. И реакция хорошая. Телохранитель был бы... люкс-экстра.
   - Волк не дворняга, - Фредди сплюнул окурок. - Цепняком не станет.
   - Да, такого не прикормишь. Но на чём другом, личном... Можно было бы взять. Но такого уже не перепродашь. Если делать, то для себя. Ты помнишь Грина? Он на этом весьма неплохие деньги делал. Покупал задёшево бунтарей, лечил, выхаживал, приручал и делал телохранителей. Расходы большие, полгода, а то и год держал у себя. И продавал не с торгов, а по рекомендациям. Но товар первоклассный, и цена такая, что всё окупалось. - Джонатан сбил на затылок шляпу, мечтательно глядя перед собой.
   - И что? - глухо спросил Фредди. - Прикидываешь, сколько бы взял с Грина за...- он запнулся, не желая называть имя.
   Но Джонатан понял и рассмеялся.
   - Нет, Фредди. Грин бы его не купил. Он покупал ломаных, заряжённых ненавистью. А этот... ещё не смеет поднять руку на белого. Да я бы его и не продал. Сделал бы под себя.
   Фредди усмехнулся. Пусть Джонни думает, что Эркин не может ударить белого, пусть. Но вслух сказал.
   - Грина убили его же... подопечные?
   - Да, - Джонатан посмотрел на Фредди и улыбнулся. - Они не стали дожидаться прихода русских и не пожелали сдаваться. Забаррикадировались в доме и отстреливались. Пришлось выжигать из огнемётов. Но они стреляли до последнего. Будем в Джексонвилле, покажу его дом. То, что осталось.
   - Ни один не уцелел, Джонни?
   - Я искал. Мне бы такой совсем не помешал. Но...- Джонатан развёл руками. - Пусто. И нашего бы я не продавал. Задёшево отдавать не хочется, а его подлинная цена слишком высока. Не злись, Фредди. Это чистая теория, сейчас такие комбинации невозможны.
   - Да, - глухо ответил Фредди, - сейчас это невозможно.
   Джонатану хотелось отпустить шутку насчёт того, что Фредди, пожалуй, рискнул бы купить его себе, но воздержался. У Фредди, похоже, тут личное отношение, не стоит дразнить. Не ссориться же им из-за индейца. Но парень, конечно, супер. И, видно, его прежние хозяева сами не понимали, каким богатством владели. Держать такого в скотниках - самого себя обкрадывать. Но кабы не было дураков, умным бы жилось совсем плохо.
  
   И снова потрескивают в огне сучья, булькает закипающий чайник. И можно сидеть у огня, чувствовать, как уходит из тела усталость, и блаженно молчать.
   - Кажется, обошлось.
   - Сам говорил. Когда кажется, креститься надо. - Эркин отрывает от огня взгляд и смотрит на Андрея. - Заварил я кашу.
   - У тебя другого выхода не было, - пожимает плечами Андрей. - Но меня ты зря выводишь. Двое против одного - сила.
   - Тебе так на допрос охота?
   - Дурак, - Андрей краснеет и разражается руганью. - Ты что думаешь, я так и буду смотреть, как тебя... Мне одного раза вот так, - он чиркает себя ребром ладони по горлу, - хватило. Под завязку.
   - А что меня, - пожимает плечами Эркин. - Это был так, разговор. Он и не замахнулся ни разу, даже не заикнулся об этом. А как я стоял перед ним... Так рабу так и положено перед белым. Это-то пустяки.
   - Ну, знаешь...
   - Знаю. Стой покорно и на одну оплеуху меньше будет. Ладно, - Эркин взмахом головы откинул со лба прядь. - Хватит об этом, Андрей. Всё обговорили. Если что, этого и держаться будем. И не сбивай меня, ладно?
   - Ладно, - нехотя согласился Андрей. - Ну, потреплемся ещё или спать ляжем?
   - Давай спать, ни до чего сегодня.
   - Давай, - Андрей встал. - Схожу, посвищу им, чтоб не колготились.
   Эркин молча кивнул, собирая посуду. Когда Андрей вернулся от стада, он уже лежал и спал. И хотя они были теперь вдвоём, Андрей лёг не по другую сторону костра, а рядом.

* * *

1992; 26.10.2010

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   17
  
  
  

Оценка: 8.00*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"