С Новым годом - с новым счастьем! Традиционные слова под столь же традиционные фейерверки. И колючие, увешанные игрушками, нижние ветви праздничных ёлок, под которые обязательно залезть, чтобы, прижавшись к шершавому и липкому от выступившей в тепле смолы стволу, загадать желание под мерные удары колокола и куранты часов или... ну, неважно, чего, хотя бы отсчитываемые дружным хором празднующих заветные мгновения. И традиционная речь Главы, и... Традиций и обычаев столько, что каждый может выбрать себе по вкусу. И все загадывают о счастье. Но для одних - чтобы обязательно по-новому, по-другому, а для других - чтоб никаких изменений, чтобы всё было по-старому, как раньше, как от отцов-дедов заведено. Но жизнь меняется, и приходится меняться самим.
И в Королевской Долине праздновали традиционно, но далеко не в каждом родовом "гнезде" традицию новогодней поголовной порки рабов соблюли в полном объёме. Где-то ограничились символическими пощёчинами, где-то выпороли, но опять же несколькими ударами и не в полную силу и без крови, а где-то вообще не стали праздновать. Прослушали речь Главы - это пропускать нельзя, доносчиков везде всегда с избытком, ахнуть не успеешь, как придётся объясняться в Тихой Конторе о "пренебрежении", и отслужили молебны в родовых храмах по той же причине, потому как с Храмом объясняться ещё тяжелее, и выпили по положенному бокалу. И всё. Нет, были и такие, что хорохорились, кричали о традициях и неотъемлемых привилегиях и соблюди их в полном объёме и даже с превышениями. Но - их выбор, им и отвечать. Каждый сам за себя, помоги себе сам, тогда и Огонь поможет. Тоже ведь... традиция.
И наступила тишина, наполненная уже обыденной суетой. У каждого свои заботы, свои проблемы и свои способы решения этих проблем. А выше лба уши не растут, и выше потолка не прыгай - голову разобьёшь. Так что... что нам надо, то нам и скажут, а пока не сказали, не рыпайся. И не спеши выполнять приказ: вдруг скомандуют: "Отставить".
Потом, годы и десятилетия спустя, этот год - пятьсот семьдесят третий Новейшей эпохи, пятый век от Начала - будут вспоминать, как предвоенный, тихий спокойный и благостный - как любые предвоенные годы перед любой войной, потому как после неё у тех, кто уцелел, жизнь уже совсем другая. Кто-то старательно, а кто-то и невольно забывая о его тревогах, о тогда судьбоносных, а теперь уже неважных и тогда малозначительных, а оказавшихся переломными событиях. Но прошлое всегда кажется лучше настоящего, особенно в эпоху перемен, когда раньше был порядок, а теперь... ну, тоже, конечно, порядок, но иной.
* * *
573 год
Зима, 5-я декада
Резиденция
...Бумаги, бумаги, бумаги... год в начале, а уже... хотя какой отдых при запуске такой машины, тут только успевай бежать рядом, подкручивать и подталкивать, а то... отставшего от кочевья никто ждать не будет, тем предки и спасались, сбрасывая балласт. А интересно, его предшественники так же вязли в бумагах или... нет, скорее в пергаментах, и не листах, а свитках, но это несущественно, или непринципиально... принципиально, концептуально, существенно и сущностно... а пропади оно всё пропадом!
Енот резко оттолкнулся от стола и встал. Да, сам себя он называл именно так. Енотом, или Крошкой Енотом. Старой, ещё даже не курсантской, а училищной кличкой. Официально он для всех - Глава. И только Глава. Ну, ещё Отец Нации, Гарант и прочие официальные титулы, они же имена. Безымянная безличная фигура. Ни рода, ни семьи. Потому что все ургоры - его Род, а вся Ургайя - его Родовое Гнездо. Так когда-то решили, и уже несколько веков поистине судьбоносное решение доказывает свою правильность и оптимальность. Страну губили - и чуть не погубили совсем - межродовые распри. Когда после очередной борьбы за трон треть родов исчезла полностью, а ещё от трети остались обломки боковых ветвей, тогда и было решено, что король из любого рода опасен и ненадёжен именно своей приверженностью своему роду, и что над всеми должен стоять тот, для кого все - свои, без различия родов, семей и фамилий. И не король, ибо король - это династия, то есть опять же род, а Глава.
Енот, на ходу срывая с себя одежду, вышел в примыкающий к кабинету тренажёрный зал, с хрустом вскрыл лежащий наготове на скамейке у входа пакет с тренировочным костюмом, переоделся и прошёл к велотренажеру. Ну-ка, что ему приготовили на сегодня?
Как только он опустился в седло и взялся за руль, засветился укреплённый на стене большой экран и медленно проступили очертания старых сосен и узкая песчаная дорожка. Королевская Долина? Нет, сосны другие. Алемания? Сосновое взморье? Неплохо. И даже остроумно. С алеманами у нас союз, и такая поездка вполне реальна.
Он крутил педали, поворачивал руль, и экран послушно менял изображение, создавая вполне достаточную иллюзию реальной поездки. Даже пахло сосновой смолой и хвоей. Чуть-чуть, намёком. А так - иллюзия полная. Скорость, подъёмы, спуски. Да, с Заморских территорий поступают весьма интересные вещи. Артефакты. Которые можно использовать, но очень трудно повторить. Хотя иногда и это удаётся. Если есть подходящие руки. А если найти и голову, то можно не только разобрать и скопировать, но и сделать своё. Как с теми снарядами. Каждому мечу положен свой щит. И если чуть-чуть даже не улучшить, а изменить свой меч, то вражеский щит не выдержит. В современном оружии вообще понятия "лучше" и "хуже" весьма условны. Воюет не оружие. Воюют люди. Что толку в супертанке, если для него нет экипажа? Снаряды, горючее, даже запчасти - это можно приобрести в комплекте вместе с танком, а вот людей... Их не купишь и не возьмёшь в аренду, их надо родить, вырастить и обучить. И нельзя быть сильным везде. Не случайно айгрины сильны именно в танках, согайны в авиации, алеманы во флоте. А мы, ургоры, в чём сильны мы? Сейчас, сегодня... да ни в чём. Кавалерия... Да, когда-то... как там в старинных стихах... "Лавина кавалерии, по львиному ревущая..." Супероружие... прошлого тысячелетия, великая славная традиция... но кому сейчас нужна кавалерия? Один-единственный малый полк для парадов, традиционного эскорта и съёмок исторических фильмов. И то, сами кони и всадники, дай Огонь, чтоб одна шестая от общей численности полка. Что ещё? Опять же традиционные фортификаторы. Подземные и прочие лабиринты, двойные и тройные стены, бункеры, коммуникации... Всё это прекрасно, чтобы отсидеться от набега. А если победители не уйдут? То... Вот именно. Рано или поздно находится вход или кто-то, показывающий этот вход. Были, были прецеденты. Фортификация - обеспечение военных действий. Но не сами действия. Значит, остаётся пехота. Основная ударная сила любой армии. Потому что всё остальное - это поддержка и обеспечение. А пехота - это люди, много людей. Снаряжённых, обученных пользоваться этим снаряжением и готовых. Убивать и умирать. Так что опять же... людские ресурсы. Главная проблема.
Еле слышно прозвенел где-то вдали мелодичный таймер. Енот, медленно сбавляя темп, остановил педали, и так же медленно остановилась бегущая перед ним на экране песчаная дорожка среди сосен. Разжав пальцы, он отпустил руль, и экран погас.
- Отличная поездка, - сказал он в пространство, отходя от тренажёра.
- Рад слышать, - откликнулся голос дежурного врача за спиной. - Пройдите на осмотр.
- Да, разумеется.
Обычный послетренировочный осмотр здесь же в зале. Всё необходимое во врачебном чемоданчике - ещё одном "заморском" артефакте.
- Обязательно передам, - улыбаясь, ответил врач, укладывая приборы в чемоданчик.
Быстро переодеваясь в свежий рабочий костюм, Енот кивком показал на чемоданчик.
- Насколько велики шансы сделать облегчённый полевой вариант?
Врач покачал головой.
- Пока слишком малы. Наша техника требует существенно большего объёма, а их, - врач невесело хмыкнул, - длительной переподготовки.
Енот понимающе кивнул.
Опять проблема человеческих ресурсов. Но любая проблема решаема, когда её решают.
Зал для совещаний. Одновременно компактный и просторный. Сколько надо, столько и разместится. И всё под рукой. Пока пуст, но - Енот бросил быстрый взгляд на старинные, украшенные гербами родов часы на боковой стене - через пять с половиной долей зал заполнится. Войдут и рассядутся приглашённые. А пока просмотрим приготовленные к совещанию материалы. С этой папкой они ознакомлены. Об этом кое-что слышали. А это... это будет ошеломляющей новостью. В старом смысле слова и его подлинном значении. После хорошего удара по шлему голова цела, шлем цел, но человек ошеломлён. Что и нужно для получения искренней, незамутнённой всякими другими соображениями реакции. Потому что от их реакции зависит многое. Чёрный Лис любил повторять, что марионетка хорошо играет, только не подозревая о своих ниточках. Но чтобы удачно дёргать, нужно очень хорошо и точно знать о реакции марионетки на каждую ниточку. На силу и направление рывка.
Енот быстро, не тратя ни одного лишнего движения, перебрал и уложил бумаги в несколько ином порядке, выпрямился и приветливо улыбнулся медленно раскрывающейся двери.
Они входили друг за другом, строго по-уставному щёлкая каблуками и склоняя головы в сдержанно почтительном приветствии, без толкотни и заминок рассаживались за столом. Сейчас и здесь они равны. Отцы-командиры, начальники военных училищ, генералы. Все шестеро. Ибо седьмого - начальника училища спецвойск на это совещание не пригласили. Но его отсутствие - норма, его училище проходит по одному из отделений "Дома-на-Холме", а они все - армейцы, вот если бы спецовик был, то они бы стали задумываться. А так... Всё как обычно. Долевая ритуальная пауза для беззвучной молитвы Огню о помощи и вразумлении, и начали:
- Соратники, - начал Енот подчёркнуто будничным тоном. - Нам предстоит решить несколько вопросов, связанных с обеспечением обороноспособности страны.
Понимающие кивки.
- Основная проблема армии кадровая.
Снова согласные кивки.
- При нарастающей нехватке боеспособного контингента необходимо высвободить время и силы, как для военной подготовки, так и для непосредственного ведения боевых действий. Именно поэтому принято решение ввести в войсках особые подразделения для выполнения вспомогательных работ обеспечивающего характера.
- Особые? - слегка приподнял брови генерал с крылышками на петлицах.
Авиаторы славились своей быстрой реакцией, переходящей - при необходимости - в импульсивность.
- Ну, не специальные же, - усмехнулся Енот.
Все понимающе заулыбались.
- К тому же это название скомпрометировано, - прежним, слегка насмешливым тоном закончил фразу Енот.
Улыбки и кивки мгновенно стали настороженными. Спецвойска - цепные боевые псы - стали выходить из-под контроля уже давно, а последний инцидент с сыном Яржанга Юрденала весьма... показателен. Разумеется, никакой официальной и даже закрытой информации не было, но все всё знают. И такое нападение на собственного, пусть и бывшего командира говорит о многом. Либо они действительны неуправляемы и начали действовать самостоятельно, либо их взял под контроль и управляет ими кто-то никому неизвестный. Как говорится, оба варианта хуже. Значит спецвойска из общего расклада надо исключить. Интересно и во многом перспективно. Но надо обдумать.
Намёк дан, намёк понят. И Енот продолжил:
- Подготовка контингента для этих подразделений включается в общую систему военного образования.
Да, они и с этим согласны. Правда, без особого энтузиазма, потому что им это новая головная боль. И они ещё не подозревают, насколько она новая для них.
- Особые вспомогательные подразделения в войсках будут формироваться из контингента несамостоятельного населения.
Опаньки! Есть! Мишень показала попадание! Ещё молчат, но брови у всех дружно полезли вверх. А теперь вперёд, не давая опомниться.
- В случае военных действий мобилизуется для нужд государства десять процентов от состоящих на учёте в Ведомстве Несамостоятельного Населения.
- Рабов в армию?! - не выдержал танкист.
- И даже на фронт, - улыбнулся ему Енот.
- И даже с оружием? - уточнил десантник
- Нет, только шанцевый инструмент. И всё прочее, необходимое для фортификационных, дорожных и других вспомогательных работ.
- Ну, топор и сапёрная лопатка тоже оружие, - пробурчал войсковик.
- Ну, чтобы не отвлекать техников на ремонт взлётно-посадочных полос и обустройство капониров... - задумчиво сказал авиатор.
- И снаряды подтаскивать, - кивнул артиллерист.
- И даже подвозить, - улыбнулся войсковик.
- Да, - кивнул Енот, плавно перехватывая разговор и готовя новый... удар по шлему. - И чтобы в случае войны не выискивать по картотекам умеющих водить машину, читать надписи на ящиках и считать их количество, в каждом училище открывается вспомогательное отделение. Семилеток набираем через то же Ведомство, срок обучения двенадцать лет.
Вот теперь наступила тишина. Енот терпеливо ждал. И нарушил молчание моряк.
- Я бы предпочёл набрать... этот контингент сам. Не через Ведомство, а в приморских посёлках.
- И в адмиральских родовых гнёздах, - с насмешкой продолжил десантник.
Моряк твёрдо посмотрел ему в глаза и кивнул.
- Конечно. И в усадьбах отставных флотских офицеров тоже.
- Можно подумать, вы и раньше это практиковали, - хмыкнул авиатор.
Моряк пожал плечами.
- Посёлки прибрежной полосы живут рыболовством. Поселковые издавна работали на наших базах. На вспомогательных работах, разумеется.
- Например, ублажая моряков после похода! - засмеялся авиатор.
- Зато, какие отменные дети получались! - в тон ему ответил моряк. - А цвет всегда можно свалить на прекрасную туристку из Алемании.
Все рассмеялись.
Енот мысленно отметил, что моряк ни разу не назвал, ни рабов, ни аборигенов. И оценил. Умён, ничего не скажешь. Если сейчас кто-нибудь опять упомянет рабов, надо будет поморщиться. Первый намёк они приняли хорошо. Дадим второй.
Но второй не понадобился. Всем хватило первого. И поняв это, Енот плавно закруглил совещание поручением каждому составить записку по необходимой реорганизации собственного училища и организации работы вспомогательного отделения. Срок - декада. Потом обмен записками. Каждый прочитывает и комментирует записки соратников. На это ещё декада. Потом новый обмен. Декада на осмысление комментариев и составление нового варианта. Через три декады окончательный вариант, а также черновой и все комментарии сдаются в канцелярию Главы. А об итоговом совещании их известят.
Дружно убираются блокноты "с вводными", общий подъём из-за стола, щёлканье каблуками и чёткие строевые развороты к двери.
Оставшись в одиночестве, Енот быстро собрал бумаги в две папки и переложил их на край стола. Совещание с командующими войсками уже проведено, Устав для особых вспомогательных частей разрабатывается, Рабское Ведомство... указание о необходимости полноценного и всеобщего переучёта всего несамостоятельного населения уже давно отдано, и твёрдо указано, что тщательность приоритетна перед скоростью исполнения. Ни один клеймёный не должен оказаться вне картотеки Ведомства. И согласно получаемым докладам процесс идёт без накладок и отступлений и близок к завершению. С весеннего праздника, если - он усмехнулся - будет на то воля Огня, можно и возобновить торги и прочее, разумеется с тщательным соблюдением всех нововведений. А вот ставок лишних, что просили и просят, не дадим, пусть изыскивают свои "внутренние резервы", а то потом замучаемся пристраивать ставших ненужными. И... и да, нужно уже сейчас начинать думать о том, что будет после... когда "несамостоятельных" больше не будет, чем тогда будет заниматься Ведомство их учёта. Да, об этом нужно думать уже сейчас. Старые здания лучше не разрушать, а перестраивать. Или разбирать, чтобы максимально использовать всё пригодное. Тем более - Енот снова усмехнулся - когда ресурсов не хватает.
* * *
573 год
6 декада зимы
Дамхар и Аргат
Статья об Амроксе готова и "вылизана". Больше ни из Тихони, ни из увиденного из-за плеча того психа - как вспомнишь ту сволочь, так сразу в глазах темнеет и холод у сердца, ну, ничего, увидимся, сквитаемся - ни из услышанного от спецовиков, нет, то в "фабрику маньяков" пойдёт, не возьмёшь. Так что... Гаор ещё раз мысленно пробежался по тексту, вложил лист в папку "к печати" и завязал тесёмки страховочным узлом.
В повалуше темно и тихо, сверху еле слышно доносится ровное дыхание. Перестал малец во сне плакать, видно, выговорил все свои страхи и обиды и успокоился. Самому бы так же... Стоп, твоё пусть при тебе и остаётся. О чём хорошем подумай. Скажем, как Новый год отпраздновали. Гаор улыбнулся, не открывая глаз. А что, праздник - это всегда хорошо. Поели, попили, поплясали, а на следующий день и Солнцу воздали должного. Как Новый год встретишь, так весь год и проживёшь, так что... Так что с утра готовь большой фургон в рейс, снегу навалило где по колено, а где и по пояс. А Новогодье хорошо отпраздновали, даже Джадд отошёл, и, хоть молча, а со всеми сидел и улыбался. Что там у Джадда в прошлом было, что до сих пор... ну, так и у тебя тоже... всякого навалом. Тогда, после Озера, он на следующий день пошёл к Джадду со своими башмаками - швы расползаться стали, он бы и сам справился, но чего горбатиться, когда есть сапожник - и, как бы невзначай, поглядел на запястья Джадда. И увидел. Уже знакомые и понятные вдавлины от "бранзулеток". И не положил башмаки в кучу у двери к остальному, требующему починки, а протянул в руки и так, чтобы их запястья соприкоснулись. Джадд сначала удивился, потом опустил глаза, увидел и понял. Молча кивнул и взял у него башмаки. И всё на этом. Ни вопросов, ни объяснений. А на хрена они им, когда и так всё ясно-понятно. А у мальца нет полосок, не держали его, значит, в спецнаручниках. Ну и хорошо, и Огонь ему в помощь, и матери набольшие в защиту. Признали ведь мальца своим, галчонком, и он старается, язык на лету схватывает и в остальном... скоро только по цвету и будет отличаться. А после Озера и мужиком считается, так что...
Мысли текли неспешно и благодушно, не обрываясь, а растворяясь в спокойном сне. Всё у него хорошо, всё в порядке, вот когда что, не дай Огонь, тогда и будешь... психовать не психовать, а думать и решать. И мысли о возможном появлении прошлого хозяина, как и воспоминания об "Орлином Гнезде" и всём поганом роде Ардинайлов давно не тревожили его. Что для дела нужно он давно записал и пометил на листах в "Высокой крови", вот пусть там и лежит... как мина на "наиболее вероятном направлении продвижения противника".
Чистый белый конверт с уже привычной безымянной визиткой, извещавшей о том, что предыдущий материал получен, обнаружился в бардачке в третьем, считая от Новогодья, рейсе. Уже ни слёз, ни особой радости, а спокойное деловое сосредоточение. Записку, воздавая хвалу Огню, сжечь, пересмотреть маршрут, чтобы, не слишком выбиваясь из графика, выкроить время на заезд в заведение. Об обосновании можно не думать: тоже отработано давно. Пожрать и наскоро перепихнуться с Лиской или с какой другой бабёнкой, ну, это совсем без разницы. Других радостей у клеймёного водилы нет и быть не может, все всё понимают, никаких вопросов и сомнений не будет.
И, хотя статья готова и вылизана, и пишется быстро, почти бездумно, но... вот именно, нельзя бездумно, всё равно каждое слово как заново отследи и проверь, чтоб ни ошибок, ни неясностей, ни даже случайных подстав. Правда, только правда, ничего, кроме правды, а не вся правда. О чём умалчиваем? Об источниках, конечно. И нет, не врём, а... впрямую не называем. Желающие найдут, если хватит у них умения и смелости, а остальные... поверят на слово. В предыдущие же верили. Будь по-другому, так нашли бы способ сообщить ему, что, дескать, завираешься, парень, дай подтверждение.
Ну вот, теперь подпись, лист в конверт, конверт в бардачок и вперёд. Пожрать, с бабой побаловаться, новости узнать. А кто там без него на стоянке машину откроет и возьмёт из бардачка... а у меня там ничего такого и не было. Всё, что в рейсе надо, так и лежит. "Видели, как на коня садился, да не видели, в какую сторону укатился."Говорят, ещё когда слышал, что написанное тобой, как ребёнок твой. Статья - это сынок или дочка? А кто бы ни был, в путь, малыш, я даже вслед тебе не посмотрю, чтобы не сглазить и не помешать твоей дороге.
До Аргата конверт дошёл вполне благополучно, оставаясь белым и немятым. Арпан даже не особо удивился, выудив его из середины стопки ежедневной почты. Привычно осмотрел, вскрыл и погрузился в чтение. И так же привычно пристроились с боков Туал и Моорна.
На этот раз слёз не было. И слов тоже. Ни у кого. Об Амроксе не то, чтобы знали, но слышали все. Как же, многофункциональный медико-педагогический центр, где лечат больных и воспитывают брошенных детей. Бывали, да, конечно, бывали сдержанно восхищённые и деловито одобрительные статьи в крупных газетах. Кто-то их читал, но многие просто просматривали. А оказывается... Огонь Великий, да что же это?! Моорна, побледневшая до зеленоватого цвета, взяла лист и ушла его переписывать. Арпан пододвинул макет ближайшего номера и начал освобождать место для статьи, безжалостно выкидывая всё подряд, не глядя и не разбирая. Потому что всё остальное... чепуха и слюнявая болтовня рядом с этим.
- Мы ничего не можем сделать, - тихо сказал Туал, стоя рядом и наблюдая за его работой.
- Да, - кивнул Арпан, сгребая вынутые из макета квадратики и прямоугольники с текстами в одну кучу. - Только это. И пусть, хоть...
- Пусть, - согласился Туал. - За это не жалко. Знаешь, я бы всё равно не поверил, если бы не терминология. Сырьё, полуфабрикат, продукт. Это не выдумаешь. И отходы, выбраковка...
- Да, - Арпан оглядел получившееся "окно". - Меня тоже убедило именно это. И непротиворечивость со всем предыдущим. И последняя фраза.
- И это ещё не самое страшное, - процитировал Туал. - И что там будет?
- Доживём, - Арпан усмехнулся, - почитаем.
- Если нам дадут дожить.
Арпан молча пожал плечами. Дадут - не дадут... Главное - успеть. Напечатать и отдать в киоски. А там... хоть к Кервину. И к остальным. Нас ведь много - пропавших без вести, погибших в различных катастрофах и авариях, убитых шальными пулями и случайными взрывами, официально арестованных и неофициально исчезнувших в Доме-на-Холме. Или в подземельях Храма, а бывало и такое.
Они подождали возвращения Моорны с переписанным текстом, сожгли, безмолвно молясь Огню, оригинал, и Арпан приступил к размещению статьи - "громового фитиля" - в макете. Да, это тоже и "фитиль", и "бомба", но... здесь вряд ли колыхнётся биржа, разорятся фирмы... но, но слишком многих это коснётся. И даже неважно: закроется сам Амрокс или продолжит свою работу "смертный конвейер". Ходят упорные слухи, что сразу после весеннего праздника возобновятся торги или по-новому "передача в опеку", снова зашныряют по улицам "серые коршуны", а то что-то давно их видно не было. Но теперь все будут знать, что это такое на самом деле, кого куда и для чего везут. Не будет действовать старая как мир отговорка: "Мы ничего не знали". Ох, как же он стал писать. Ведь ни разу не сказано: "... страшно... ужасно... преступно...". А читаешь - и холод по спине, и волосы дыбом. Аггел его подери, как он это делает?! Ведь самые простые слова, а за душу берёт... ну... ну... Ну, вот так, хорошо встало, и рядом... вполне уместное, не заслоняет и не противоречит.
- Развозим сами?
- Да, по возможности.
- А если...
- А пусть!
Шум, конечно, будет, но... Огонь нам в защиту, а Он справедлив и каждому отмеряет по его делам и силам.
Венн Арм дочитал статью и несколько мгновений сидел неподвижно, прикрыв глаза. Вот аггел, резь какая-то, будто против ветра в открытом шлеме проехался, и не вовремя. Нет, ну надо же, как рыжий аггел размахнулся. Это не фирма-фирмочка, тут, ох, по скольким и как ударит, ведь для очень многих... производителей это достаточно стабильный заработок, воля отца священна, а Рабское Ведомство за такое... сырьё сразу, до сортировки и клеймения платит и неплохо. Потому что с "продукта" Амрокса, да и с его "полуфабрикатов" получает гораздо больше. Аккуратно Рыжий написал, для знающего всё на месте и даже недоговорено, а для незнающих достаточно прозрачно. И ни молебном, ни пожертвованием в Храм не отделаешься, тут... тут может такое закрутиться, что никому мало не покажется. И Ведомство Крови зацеплено. И тоже аккуратно. Но неужели Рыжий это сам, без редакторов и консультантов, без записей - передавали-то его нагишом, как и положено, негде ему было копии прятать, а если поднять отчёты Фрегора... так уже проверял, ни в одном имени и прочей мелочи не напутано, недоговорки есть, но явно специальные, так что, всё по памяти? Интересно, это чья же кровь так сказывается? Вряд ли Юрденалов, неужели Ардинайлов? Или с той, мать-то у него из Амрокса, стороны? А вот и объяснение этого... задора. Личное это у Рыжего. Очень личное. Но и ладно. Дадим, как и раньше перерыв, чтобы и общество переварило, и ему подготовиться. Что там осталось? Фрегор его всюду за собой протащил - Венн невольно улыбнулся, как при любом воспоминании об удачной операции - так что есть у Рыжего запас, есть. Вот и пускай готовит. А с этим... ну, посмотрим, кого и куда шарахнет от такого взрыва.
За этими рассуждениями он честно и искренне забыл об услышанных когда-то обмолвках деда и отца про ненужных и потому отправленных в Амрокс бастардах. А от деда у Няньки - тоже по обмолвкам - было то ли двое, то ли... но, это ещё до его рождения и ушли те в Рабское Ведомство, как и положено по тем законам и инструкциям. А на нём самом вины в том нет, воля отца священна, а сам он пока... да нет, не было у него ничего такого, ни с кем он договора о бастарде не заключал, вот когда решит, что пора законными обзаводиться, вот тогда... а пока... и хватит о пустяках, надо работать.
Молодая красивая женщина в безукоризненном утреннем туалете, сидя у старинного дамского секретера в роскошно, но без вульгарности обставленном будуаре, медленно положила на инкрустированную столешницу газетный лист. Вот, значит, как. Да, он, этот Некто-Никто прав. Как там написано? "Иногда им снятся странные сны, и они просыпаются с мокрым от слёз лицом и головной болью." Да, всё так, она тоже, даже сейчас через столько лет иногда... во сне... нет, не видит, ни лица, ни... но слышит... голос. И непонятные, отзывающиеся болью где-то в глубине мозга, но бесконечно добрые - она знает, нет, чувствует это - ласковые слова. А теперь... ей объяснили, что это за слова, и кто их ей говорил, и почему, и как её заставили забыть этот голос и не любить...
- Ты прочитала?
Она вздрогнула и подняла голову.
- Я не слышала, как ты вошёл.
Муж сдержанно, но вполне доброжелательно улыбнулся ей.
- А я уже пять долей здесь стою. Ты так увлеклась... И что, это правда?
Он говорил с мягкой необидной насмешкой над женской слабостью обливать слезами любую сентиментальную писанину, вон целый шкафчик заполнен романами и романчиками в глянцевых пёстрых обложках. Но на этот раз её глаза были сухи, а голос сдержанно спокоен.
- Да. Конечно, не вся правда.
- Газетчики, - насмешка в голосе стала пренебрежительной, - как всегда преувеличили.
Она качнула головой.
- Скорее преуменьшили, - и почти свободно улыбнулась. - Тоже, как всегда.
- Вот как, - он недоверчиво согласился и уточнил: - Надеюсь, это не изменит...?
- Наших отношений? - не дала она ему договорить. - Конечно, нет. Это ведь прошлое. Только прошлое.
- Я рад, что ты это понимаешь.
И супружеский поцелуй в лоб закрепил решение и закончил инцидент. Она - не жена, но мать уже двоих здоровых мальчиков, по новым законам они - не бастарды, а законные полноправные сыновья, её и их статус, обеспечение и будущее пересмотру не подлежат. А сны... так на то они и сны, чтобы рассеивались при пробуждении и не мешали жить.
Медленные невысокие без всплесков и брызг расходились от Аргата по Ургайе волны... возмущения? Да нет, какое тут возмущение, скорее, оцепенения от внезапно открывшейся перед тобой бездны. Ужас, отвращение, бешенство... Но всё тихо, по-семейному, внутри семей. И покорное принятие неизбежного. Да, оно было, и его не изменишь, но... но надо как-то жить дальше.
Ведомство Учёта Несамостоятельного Населения - именно так, все слова с заглавной буквы, служащий должен уважать и ценить место своей службы и понимать своё высокое предназначения - подводил итоги перерегистрации и готовил документацию к возобновлению весенних...
- Да нет же, забудьте это слово, какие торги?! Передача в опеку с предоставлением разумной компенсации за издержки в содержании, и никак иначе. И детских нет, сменных ошейников подготовьте побольше, всё-таки фактически год пропустили, неизбежен наплыв. И повнимательнее с полукровками, Амрокс хоть тоже не получал пополнения, но снижать требования не намерен.
- Его не закрывают?
- Амрокс?! С какой...?!
- Ну, эта статья...
- Поменьше слушайте и читайте этих болтунов! Амрокс - государственная структура, а не частная лавочка. И не может меняться из-за каждой газетной галиматьи.
- Но...
- Соблюдайте установленные инструкциями нормы. Тем более, что отбор они проводят сами. Мы туда никого не везём, отбор они проводят у нас и отобранных вывезут сами.
- Наш продукт - им сырьё?
- Как и положено при любом разумно организованном конвейере, коллега. И я не вижу причины, по которой нужно уделять столько внимания традиционной, даже рутинной процедуре. Вы не первогодок, чтобы мучиться всяким либеральным идеализмом. Или, - внимательный даже слегка подозрительный взгляд, - у вас это... личное?
Ах ты сволочь, а то ты моё личное дело не изучил во всех деталях и нюансах. На языке вертится: "Нет, я никого в Амрокс не сдавал, это меня сдали", - но нет, нельзя. Поэтому щелчок каблуками, строевая стойка и положенная формула повиновения. И можно только мысленно, никак этого не показывая, посочувствовать отобранным малышам. У тебя-то уже давно отболело, а им всё это предстоит. Уйти бы с этой работы, чтобы не видеть этих белёсых, нет, бесцветных лохмачей, не слышать противной отвратительно булькающей речи, ведь только отвернись и всё, уже по-своему болбочут, и хоть ты их насмерть запори, а нельзя, они к торгам - да плевать мне на инструкции, скот не опекают, а дрессируют и используют - должны товарный вид иметь. С ними по-человечески нельзя, наглеют, так ведь и не люди, а... вот полукровок, что управляющие от поселковых лохмушек плодят, вот их, да, бывает жаль. Хотя... в Амроксе всё ж лучше, чем в посёлке, всё ж - он усмехнулся - без клейма и ошейника будут. Если выживут. А с работы ему не уйти, у него уже выслуга пошла, из надзирателей почти до канцелярии дотянулся, а дома свои... птенцы, чтоб им в "галчата" - нашёл же слово писака этот - не попасть, ему пахать и пахать. И не думать. И не помнить. Огонь каждому отмеряет положенное и посильное. Каждый сам за себя и для себя, это Огонь всем светит.
В Ведомстве Крови всегда демонстративно не интересовались непрофессиональной прессой и прочими сплетнями невежд, но в то же время ревниво отслеживали любые упоминания о себе и своей деятельности.
- Это возмутительно! Это... это аггел знает, что!
- Коллега, спокойнее. Ничего такого... неординарного не происходит.
- Да, мало ли кто и где напишет. Мы-то знаем правду. Мы спасаем генофонд.
- Вот именно. Не отдельных особей, а популяцию в целом.
- Да, вы правы. К сожалению, процесс вырождения не остановлен, нужно спасать, что осталось, не допустить растворения...
- Боюсь, что точка невозврата пройдена.
- Вы о Королевской Долине?
- К сожалению, оттуда поступает слишком мало материала, не хватает данных.
- А последняя перепись?
- Перерегистрация клеймёных? Нет, это не то. Не совсем то.
- И даже совсем не то. Я немного поучаствовал. По бумагам, а указаны, как и предписано, прозвища, сплошные аборигены. Ни одного имени, в родителях только прочерки, не знают, видите ли, и не помнят. А визуально чистокровные. Причём с ярко выраженными родовыми признаками.
- Плоды многоколенного инцеста.
- Вот именно. И всё это поголовье фактически изъято из оборота.
- Визуально... коллеги, инбредная депрессия вполне объективное и давно доказанное явление. Мы пытаемся сохранить фенотип, упуская генотип. Визуально чистокровный, а смородиновый отвар пьют и ягоды едят всех цветов, вплоть до чёрных кладбищенских, и при всём разнообразии реакции ни одного случая анафилактического шока.
- Так вот вы чем занимались?!
- Да, решил проверить легенды.
- Очень интересно. Доложите на ближайшей конференции. Только, я вас прошу, коллега, избегайте примитивной вульгарности, тем более, аборигенных названий. Никакой, как вы её назвали... со... смо... Только рибас.
- Радостно повинуюсь!
- Вот именно. И за работу, коллеги.
Посмеявшись над обычной и потому особенно приятной шуточной имитацией армейской субординации, сотрудники одной из бесчисленных лабораторий Ведомства Крови разошлись по своим местам. Конечно, появление таких... писулек неприятно, читают-то даже не дилетанты, а невежи, но мало ли кто и как судачит об их работе и их самих. Положение-то с поголовьем действительно критическое. И надо что-то делать.
Значит, правда. Значит... значит те, детские дразнилки - не просто оскорбления, а констатация факта, и ты не просто безродный, а - полукровка, поганый ублюдок. И как ты дальше будешь с этим жить? Вот сволочи, писаки аггеловы, чтоб им всем в Тартаре гореть, ведь выкопали и растрепали, ну, сволочи, ну, кто их просил. Давно надо было их всех к Огню отправить. Сволочи, журналюги, и ведь не поспоришь, кровь-то она в тебе, её не сменить, щетину сбреешь, волосы - слышал он об этом и не раз - подкрашивают, даже для глаз, говорят, есть такие, как их, линзы специальные, в глаза прямо вставляют, смотреть не мешают, а цвет нужный, дорогие стервы, из-за границы привозят, спасибо Огню, ему хоть это не нужно, пока не узнают, что он из Амрокса, так и ничего. А кто знает? Семья, где "доращивали". Опять же сволочи писучие, ну, зачем слово это вставили, ну, мало ли что на бумагах, вслух-то зачем? Дорастили - спасибо, даже выучиться дали, в семью, правда, не приняли, оставили безродным одиночкой, ну, так им тоже... поганая, как ни крути, кровь не нужна. Раз в год встречаемся, а можно и реже. Ещё кто? Жена. Ну, так она сама оттуда же и такая же. Родила опекуну бастарда и не нужна стала, а я подобрал. И к аггелам всё, раз выжили, то и проживём. А кровь... так своя не жжёт, уж какая есть. Раньше всё хотел найти мамашу беспутную, что без присмотра на помойке кинула, где и подобрали, и в Амрокс отвезли, а теперь что, папашу сволочного искать, что лохмушку безгласную обрюхатил и сам своими руками приплод свёз? Так он свои гемы получил и был таков, хрен найдёшь. Даже посёлка в документах не указано, так и записано у тебя в месте рождения - Ургайя. Сволочи... Ладно, хватит пить, домой пора, моя дура там, небось, тоже ревёт, а ей рожать скоро. Ладно, сдохну, но моих в Амроксе не будет. А вот если с работы попрут... Безродному хоть выше сержанта не подняться, даже старшего не дадут, но всё ж в полиции, да ещё дорожной, ты и при зарплате, и при довольствии вещевом, и прочем всяком, о чём помолчим, кому надо, те знают, а кто не знает, так тому и незачем, и не один там такой, нас в низовке много, потому как ходу наверх всё равно нет, тяни лямку до отставки по возрасту на минимальный пенсион, а вот как с полукровкой обойдутся... Хотя... может, и пронесёт, всё ж документы, а в них всё сказано, наверняка кадровики и сами всё... Всё, глотай и на выход! И молчи. О чём не сказано, так того, считай и нет, и не было. А журналюгу какого-нибудь отловлю и вот кого прижму с полным удовольствием, да по всем законам. Всё, кругом марш!
Одновременно о барную стойку стукнул опустевший высокий стакан и звякнула монетка. Бармен, не глядя, одним давно отработанным движением сбросил монетку в ящик, а стакан в мойку. Ишь как прижало, хотя... узнать такое про себя... этот ещё держится, не пускает себя в запой.
Глава Ургайи задумчиво вложил в папку лист последнего по времени отчёта об Амроксе, аккуратно завязал тесёмки и подровнял стопку из дюжины одинаковых зелёных - цвет Рабского Ведомства - папок. Рядом положил ещё одну цвета запёкшейся крови, давным-давно присвоенного Ведомству Политического Управления, оно же - Тихая Контора или Дом-на-Холме - с отчётом о комплексной ревизии, проведённой Фрегором Ардином, ныне находящемся в бессрочном отпуске по здоровью. Ну, от Ригана не выходят, и всё, что этот незадачливый отпрыск Ардинайлов узнал и понял, но не записал, уйдёт вместе с ним. И теперь понятен источник информированности этого писаки. Чёрный Лис умеет работать, надо признать. Очень уместная статья. Позволяет прижать не только Рабское Ведомство, его, кстати, слегка пожурим, больше им сейчас не надо, так, лёгкое уточнение по аналогии с заявлением о сдаче на утилизацию, сделать пометку для референта, но и Ведомство Крови, а то оно давно непуганое и стало, как говорят в Арботанге, слишком много о себе понимать. А тут... явное... небрежное отношение к ресурсам. Сколько получили от Рабского Ведомства "сырья" и сколько "продукта" дали на выходе. Пусть оптимизируют процесс. Закрывать Амрокс, конечно, не будем, незачем, а слегка перепрофилируем. В свете будущих изменений. А то повадились... лечить зубную боль обезглавливанием. Ампутация - хе-хе - бывает весьма полезной, но "не всё стриги, что растёт". Пока расхождения с графиком основного процесса - даже про себя не будем называть основную, нет, конечную цель - в пределах допустимого. И Чёрного Лиса в референты переводить не будем: там он полезнее, а здесь может стать опаснее. А вот того, кто это советует... избавляется от своего конкурента или подсовывает под меня? Не исключено и сочетание обоих вариантов. Такие проблемы, как и их решения нигде не записываются, но не забываются. И тут сделаем... да, так будет - он снова усмехнулся - оптимально.
Храм никак на статью не отреагировал. Внешне, во всяком случае. Воля отца священна, а Огонь справедлив, и спорить тут не о чем и незачем. Брать сирот приёмышами в семью по обету - тоже давняя традиция, и дальнейшее положение и статус такого безродного решается в семье. Тут никакого вмешательства Храма не нужно. Вот и не будем вмешиваться и высказываться, подождём. Быстро разгорающийся костёр быстро и гаснет. А на море бывает, что вроде бы невысокая, если смотреть с борта корабля, волна вдруг вспухает, поднимаясь стеной, и обрушивается на побережье, расплёскиваясь и снося деревья и дома. И лучше смотреть на неё издали и сзади, а не пытаться встать на её пути.
* * *
573 год
Весна 1-ая декада
Дамхар
Внезапное появления почтальона не так испугало, как удивило Гройну. Телеграмма? От кого? И прямо в прихожей, как только за почтальоном закрылась дверь, разорвала скреплявшую сложенный втрое лист бумажную полоску с адресом. И первый взгляд на подпись. Гард?! И вот тут стало страшно. Тем более, что текст не успокаивал: "Всё порядке выезжаю". Что случилось?! Почему мальчик бросил учёбу?! Какой ужас погнал его домой?! Гройна заставила себя перевести дыхание и побежала в кабинет к мужу.
Когда она, против обыкновения, не постучав и даже ни о чем не спросив, ворвалась в кабинет, Коррант, сидевший над грудой бланков заказов, удивлённо поднял голову, но ни рассердиться, ни даже удивиться не успел. Ткнув ему в лицо телеграмму, Гройна выдохнула:
- Едем в Аргат! Немедленно! - и обессиленно села на диван.
Коррант, мельком скользнув глазами по незамысловатому тексту, беззвучно выругался - перед весенним праздником дел с завозом выше головы, того и гляди самому придётся на втором фургоне помотаться, Рыжий в одиночку везде не успеет, а тут... - и встал. Достал из углового шкафа бутылку с "Чёрным императором". На донышке, правда, но на два глотка - себе побольше и жене поменьше - им хватит.
- Выпей. Вот так. И я заодно.
С сожалением оглядел опустевшую бутылку: а вот за ней придётся точно ехать в Аргат, слишком дорогая пересылка.
- Успокоилась?
- Но, Ридург... мальчик...
- Раз смог дать телеграмму и выехать, значит, - Коррант невесело усмехнулся, - самого страшного не произошло.
Гройна оторопело посмотрела на мужа и медленно кивнула.
- Ты думаешь... он связался...
Коррант пожал плечами.
- Всё возможно. Я надеюсь на его здравомыслие, но... в столице всё возможно.
Еле слышно донёсся автомобильный гудок, стук входной двери, голоса... Гройна порывисто встала, но почти сразу распахнулась дверь и на пороге появился Гард. Зимняя форменная куртка Политехнического училища распахнута, шапка в руках, красный, взъерошенный, и дышит так, будто не на машине приехал, а бегом бежал по снежной целине все разделявшие усадьбу и ближайшую станцию двадцать меток (- 23 км).
- Отец... Я... Мама...
Гройна мгновенно успокоилась: мальчик жив, не ранен, не болен.
- Ты на такси? Я расплачусь.
- Нет, мама... - дёрнулся Гард, но Гройна уже вышла из кабинета, оставив отца и сына наедине.
- Так, - Коррант смерил сына спокойным, но ничуть не ласковым взглядом. - А теперь выйди, разденься, поздоровайся с мамой и зайди как следует.
- Нет, отец...
- Я сказал, - Коррант прибавил в голосе металла. - Выполняй.
И Гард не смог не подчиниться этому спокойно-властному голосу.
- Хорошо, отец. Но... - он достал из-за отворота куртки и положил на столик рядом с бутылкой сложенную в маленький квадрат газету. - Вот, прочти. Она обведена... красным, - и послушно вышел.
Коррант прислушался к голосам в коридоре, удовлетворённо кивнул и взял газету. Ну и что там такого, что сорвало мальчишку с учёбы? Так... "Вести из другого мира. Паразиты". Автор... Некто и он же Никто... Остроумно. И вроде бы... что-то завертелось в памяти, но это потом... Амрокс?! Ого, на что замахнулись... рисковые ребята в этой газете, как её? "Эхо. Свободная газета свободных людей" Неужели пацан всё-таки вляпался? Все они начинают с оппозиционных газетёнок, а вот остановиться вовремя не могут, не умеют, не знают и оказываются... в "Доме-на-Холме", а оттуда... или в сексоты или к Огню, да ещё и семью за собой тащат, наслышаны, как же. Хреново. Коррант, продолжая не так читать, как охватывать одним взглядом-броском целые абзацы, беззвучно выругался по-армейски. Ишь, какие подробности писака знает, и похоже... слишком похоже на правду... Но это побоку, а вот что делать с мальчишкой...?
- Отец, можно?
- Да, заходи.
Коррант бросил газету на письменный стол и повернулся к двери.
Гард, уже без куртки, в аккуратно заправленной форме, вошёл и встал посреди кабинета.
- И что случилось? - очень спокойно спросил Коррант.
- Отец, - Гард сглотнул, явно не решаясь сказать что-то, что считал важным, но... обидным для отца.
- Ну, - поторопил его Коррант и усмехнулся: - Боишься, не делай, делаешь, не бойся, а шагнул, так иди. Помнишь, откуда это?
- Да, - Гард облегчённо кивнул. - Да, я знаю. Это из древних поучений. Отец... я... я узнал, ещё летом... слышал... В семнадцатом посёлке... ему сейчас уже пять... почти шесть. И после праздника, когда возобновятся... торги и прочее, его повезут... на клеймение. Он... говорили, он очень похож... на... ничего от поселкового. Я... хочу... я заберу его. Он... он мой брат. Я не позволю, чтобы моего брата сделали "галчонком", чтобы ему выжигали память, а когда он сойдёт с ума, выкачали кровь.
Коррант молча с непроницаемым лицом слушал вначале сбивчивую, а потом всё более напористую речь.
Гард замолчал и перевёл дыхание.
- И как же ты собираешься "не позволить"? - очень спокойно, даже без насмешки спросил Коррант.
Гард растерялся. Он ожидал прямого запрета, даже гнева, но... да нет же, они в спальне и курилке и это обсуждали.
- Я заберу его. По праву крови. И сам буду растить. Уйду из казармы, найду подработку, даже... даже если не получится, брошу училище, потом доучусь. Но я не хочу... Отец! Тебе смешно?!
- Сам придумал? - спросил сквозь смех Коррант.
- Нет, - сердито буркнул Гард. - Мы вместе. Я не один... у других тоже есть. А двое и сами... из Амрокса. Так одна сволочь, прости, отец, но он, гад, стал их полукровками обзывать, мы ему "тёмную" сделали.
- Понятно, - Коррант стал серьёзным. - Значит, этот из посёлка твой брат?
- Да, - твёрдо, но уже без вызова ответил Гард. - У нас одна кровь. По праву крови...
- У крови не только права, - перебил его Коррант. - И право крови только у отца, без моего слова ты ему никто. Так. Ты мой старший сын и наследник. Поэтому твой голос я слышу. Выслушай и ты. Да, этот мальчик в семнадцатом посёлке мой сын, а в двадцать пятом посёлке девочка, ей столько же, у них разница в три или четыре декады, неважно, но она тоже моей крови. И сразу после весеннего праздника их отвезут на сортировку и клеймение, как отвозят всех поселковых детей. Да, я могу их забрать сейчас, пока их нет в картотеке Рабского Ведомства. И не на ту, а на эту половину, официально признав своими детьми. Это моё право. Только моё, ты понял? А теперь... Слушай внимательно. По закону всё имущество после меня делится между всеми детьми. Вас сейчас у меня три сына и две дочери. Это четыре равные части, и одна из них пополам. Слушай, я сказал! Если, слышишь, если я признаю и заберу этих двоих из посёлков, то частей будет пять и одна из них делится натрое. Ты понял? Ты, как старший и наследник, решай. Согласен обделить себя и братьев с сёстрами?
Показалось, или в самом деле кто-то охнул или даже ойкнул за дверью? Оба не только не обратили внимания, но даже и не услышали.
- Решай, - повторил Коррант, глядя в упор на сына.
Гард сглотнул и кивнул.
- Да, отец, - и как сами собой выскочили древние слова из легенд, нет, вполне осознанно сказались: - Мы одной крови.
Коррант кивнул.
- Да будет так, - и громко, не криком, но в полный голос: - Гройна!
Дверь сразу открылась, и Гройна, очень спокойная, только чуть-чуть побледневшая, вошла в кабинет, оставив дверь приоткрытой.
- Моя жена и мать моих детей, - начал Коррант обрядовой фразой.
За дверью ойкнули уже громче и в несколько голосов. Коррант невольно усмехнулся и продолжил:
- Завтра я еду за своими бастардами. Мальчиком и девочкой, - мгновенная пауза и уверенно: - Их зовут Гург и Гаурха. Им пять лет, они близнецы. Приготовь кроватки в обеих детских.
- Воля отца священна, - склонила голову Гройна. - Мне сказать детям или ты сам?
- Сам, - твёрдо ответил Коррант. - Впусти их.
Гройна повернулась к двери и распахнула её во всю ширину. Дети - все четверо вошли в кабинет и выстроились в ряд перед отцом, а в дверях остались стоять Куконя и Милуша с Белёной.
- Нянька, - позвал Коррант, - и ты зайди.
Раздвинув рабынь, в кабинет вошла Нянька и застыла у порога, но чуть сбоку, не загораживая их собой.
Коррант строго посмотрел на детей.
- Завтра я привезу ваших младших брата и сестру. Вы все мои дети, моей крови и равны передо мной и Огнём по крови своей.
Дети смотрели на него удивлённо и немного испуганно: таким необычным, как... как у служителя в храме, был его тон.
- Воля отца священна, - шёпотом подсказала им Гройна, и они немного вразнобой, но все повторили обрядовую фразу.
Коррант кивнул и посмотрел на Няньку.
- Ты едешь со мной. Скажешь Тихоне, чтобы подготовил малый фургон.
- Далеко ехать? - разжала губы Нянька.
Коррант усмехнулся.
- В семнадцатый и двадцать пятый.
Нянька понимающе кивнула, и он продолжил:
- Подбери там для мамок с вотчимами. С управляющими я сам разберусь.
- Всё? - строго, даже требовательно спросила Нянька.
- Всё, - с жёстким нажимом ответил Коррант. - Ступай.
Нянька склонила голову и вышла, вытолкав перед собой рабынь. Следом так же быстро и молча Гройна увела детей. Гард огляделся и подошёл к письменному столу, чтобы забрать газету.
- Оставь, - приказал ему Коррант.
Гард отдёрнул руку, но остался у стола. Коррант усмехнулся.
- Ну, и чего ещё тебе непонятно?
- Отец... - Гард замялся.
- Ладно, - Коррант снова усмехнулся, но уже как-то... зло. - Скажу сам. Чтобы ты понял и запомнил. Да, были ещё, но ни искать, ни выкупать их я не буду. И больше ни о чём таком-этаком ни у меня, ни у кого другого не спрашивай. За сданных полукровок платят и неплохо, а куда их Рабское Ведомство девает, этого никто не знает и не хочет знать. Да, есть вещи, о которых все знают, но о них не говорят. И ты молчи. Как ещё эту писанину, - он кивком показал на газету, - пропустили.
Гард кивнул.
- Да, я понял. Мы... мы и об этом говорили. И... вот ещё, отец. Я... мне не надо... проверочных детей. Я не хочу. Женюсь, а там... как будет, пусть так и будет.
- Твоё право, - внешне равнодушно ответил Коррант. - Это твоя жизнь.
Гард благодарно кивнул и снова потянулся к газете. И снова Коррант остановил его.
- Оставь.
- Отец, мне её дали на время. Я в залог двадцать гемов оставил.
- Ого! - присвистнул Коррант. - Ушлый паренёк, что на таком зарабатывает. Хорошо. Ты на сколько дней брал отпуск?
- Как все, когда "по семейным обстоятельствам". На три дня.
- День ты ехал сюда, - кивнул Коррант. - Завтра съездишь со мной, и день на возвращение. Вот при отъезде я её тебе и отдам. А пока пусть у меня полежит. Чтобы, -- и усмехнулся, - лишние глаза в неё не заглядывали. И сам языком не трепли. Помни, что слишком длинный язык вместе с головой укорачивают. И сегодня на этой половине посиди. Справится Тихоня и без тебя.
- Он из Амрокса? - догадался Гард.
- Ну да. Полезешь с вопросами, а его Рыжий натаскивает, да и остальные... умельцы, и толково, откачивай тебя потом.
- Он не посмеет! - вырвалось у Гарда.
- Ещё как посмеет, - рассмеялся Коррант. - Ох, как они это умеют, чтоб не следов, ни... Ладно, рано это тебе. Иди, помоги маме с Гирром, тот уже наверняка в истерике.
Гард кивнул и уточнил:
- Отец, а можно я его... ну, как всегда истерику лечат.
- Можно, - кивнул Коррант. - По праву старшего. Только силу соизмеряй, чтобы по справедливости воздаяние. Иди, я управляющим звонить буду, тебе это слушать и слышать незачем.
Гард послушно склонил голову и вышел.
Коррант с ненавистью посмотрел на лежавшую на столе газету. Вот сволочи, втравили-таки, и обратно не отыграешь. Ведь так написано, что понимаешь - правда, и отказаться от тех двух - это не только сына, но и себя потерять, ткнули тебя мордой в твоё же дерьмо, так что... Да, надо звонить и объяснять. С двадцать пятым будет без проблем, и управляющий там сговорчивый, да и девочка к тому же, а вот в семнадцатом... не любит, стервец, доход терять, придётся хорошую компенсацию делать, как бы не в полную цену с приплатой.
Бесшумно вошла, плотно прикрыв за собой дверь, Нянька. Коррант вздрогнул и обернулся к ней.
- Ну?
- Из-за неё шум? - Нянька кивком показала на газету. - И про что там?