Аннотация: Маленький кусочек, который - возможно - потом разрастётся.
* * *
Тёмно-серая, со свинцовым холодным блеском, плотная туча медленно вытягивалась от горизонта к зениту, и тень от неё так же медленно накрывала землю, стирая краски и делая неразличимыми детали.
Стоя у окна, Гиан следил за тучей и её тенью. За спиной топтался слуга, прибежавший закрыть окно и не решавшийся потревожить важного гостя.
- Ступай, - бросил, не оборачиваясь, Гиан.
- Да, господин, - выдохнул слуга и убежал, без стука прикрыв за собой дверь.
Выждав несколько секунд, Гиан оторвался от окна и пошёл закрыть дверь на засов. Спина должна быть прикрыта - закон этого мира. Он уже почти задвинул тяжёлый брус, когда за дверью вздохнули. Он узнал вздох и, улыбнувшись, открыл дверь.
- Входи, Смолка.
Закутанная в шёлковый на меху плащ - его последний подарок - Смолка одним гибким движением скользнула в комнату, склонилась к его ногам, поцеловала край его туники и руку, выпрямилась и обняла, прижалась к нему всем телом.
Гиан рассмеялся.
- Уже соскучилась?
Смолка кивнула, потёршись щекой о его щёку. Она всегда с ним соглашалась. Даже не понимая и половины из его слов. Гиана часто так и подмывало научить Смолку языку Арлы, своему родному языку, но каждый раз удерживался. Он здесь гость, а не жилец. Вскоре он уйдёт и не вернётся, а Смолка останется здесь. Пусть учит местный.
Туча, наконец, доползла до зенита, и стало совсем темно. Смолка боязливо вздрогнула.
- Не бойся, - погладил он её по спине.
- Да, господин, - шёпотом ответила Смолка.
Они стояли у самой двери, и он, легко дотянувшись, всё-таки задвинул засов. Смолка тихо гортанно засмеялась и распахнула свой плащ.
- Я готова, господин.
- Вижу, - рассмеялся он, распуская шнуровку на её корсаже, по местной моде стягивавшем грудь поверх белой нижней полотняной рубашки.
Знатная госпожа надела бы поверх него и сборчатой юбки ещё пару шёлковых или шерстяных платьев с прорезами, разрезами и подборами, служанка ограничилась бы одной нижней рубашкой и юбкой-фартуком. А Смолка ни та и ни другая, поэтому и её одежда нечто среднее между одеждой служанки и госпожи. Плащ у Смолки был скреплён у горла застёжкой, и не мешал Гиану раздевать её.
Смолка, уже зная его привычки, незаметно, как бы невзначай помогала ему, целуя его при каждом удобном случае и переступая через падавшие к её ногам корсаж, юбку и рубашку. Оставшись голой, но в плаще, она прижалась к Гиану и распустила шнуровку, стягивавшую ворот его туники, растянула до отказа разрез и припала поцелуем к его груди. Гиан тихо засмеялся и кивнул.
- Раздень меня.
- Спасибо, господин, - радостно выдохнула Смолка, стаскивая с него тунику и замшевые, плотно облегающие ноги штаны.
Не сравнить с первыми днями, когда она ничего не знала, всего боялась и от страха совсем ничего не понимала. Зато теперь... она - не одна из множества служанок в замке, безродная и безымянная пленница, она - "услада" друга хозяина и услаждает только его, а он добр и щедр, вот подарил ей плащ, какого нет даже у госпожи-хозяйки, а если господин-хозяин одарит ею своего друга, то будет совсем хорошо. А уж она постарается, чтобы её господин был доволен ею. Её господин большой и красивый, и сильный, и никогда, никогда не делает ей больно, хотя мог бы. Она уже понимает, чувствует, как он сдерживает свою силу, обнимая её...
Плащ Смолки распахнулся мягким тёплым ложем. Гиан не так повалил, как опустил её на пол и остался лежать на ней, двигаясь плавно и сильно. Смолка радостно поддавалась его напору, принимая его, всего, полностью, часто прерывисто дыша и шепча что-то непонятное. Вернее, непонятными, нет, незнакомыми были слова, их звучание, а смысл... смысл и понимать не нужно. Во все времена, во всех цивилизациях все женщины в этой ситуации говорят одно и то же. Потому что различны явления и схожа сущность.
Смолка очень старалась подстроиться под него, но он был выносливее, а главное, опытнее и позволил себе расслабиться и соскользнуть с неё, только после её третьего экстаза. Но даже в блаженном полузабытье она мгновенно отстегнула застёжку плаща у горла и подвинулась, давая ему привольно раскинуться на мягком меховом полотнище, а сама благодарно прильнула к нему, уткнувшись головой в его подмышку.
Гиан лежал, глядя в потолок, и мерно ровно дышал, не так восстанавливая дыхание, как просто отдыхая. И тоже не так, он не устал, от секса в его возрасте и с его здоровьем не устают, просто... просто это покой. Редкое состояние в этом мире, изменчивом, непостоянном и опасном именно своим непостоянством. Именно поэтому каждым мгновением покоя надо наслаждаться так, как если бы он был последним. Прошлого уже нет, будущего ещё нет, а настоящее... В настоящем он лежит на мягком меховом плаще и рядом безмятежно спит доверившаяся ему женщина.
Настоящее... сущность... насколько сущностно существование... не умножайте сущностей без необходимости... Есть я, есть мир вокруг. И больше ничего не надо. Два объекта - уже система, Самодостаточнаяи саморазвивающаяся...
Мысли спокойные и вялые...
Смолка вздохнула и мягко потянулась, потёрлась об него. Гиан рассмеялся, не разжимая губ, и Смолка, ещё толком не проснувшись, тут же подалась к нему, призывно раскрываясь перед ним. И он отозвался на этот вечный и неизменный, и каждый раз неожиданно новый зов.
В раскрытое окно влетали крупные холодные капли, но они лежали у двери, и этот холод был даже приятен.
Они устало дремали, когда в дверь осторожно поскреблись.
- Н-ну? - спросил, не открывая глаз, Гиан.
- Господин, - зашептали за дверью. - Ужин уже на столе, и жаркое стынет.
Гиан рассмеялся и рывком встал.
- Передай, что я скоро приду.
- Слушаюсь, господин, - прошелестели за дверью слова и быстрые удаляющиеся шаги.
Однако и вышколил их Рамир! - в который раз восхитился Гиан. Мгновенно проснувшаяся Смолка хлопотала вокруг него, помогая одеваться и что-то восхищённо приговаривая на своём языке. Конечно, лучше бы было принять душ и переодеться в чистое. Но до таких изысков в личной гигиене здешнему миру ещё несколько веков. Как говорится: жить да жить. Но для него это... это ожившие воспоминания детства. Разумеется, это не Арла, но различия не принципиальны. Он потому и согласился провести отпуск у старого, почти старинного приятеля, сменившего форму Звёздного Разведчика на пышный - по здешним меркам - костюм владетельного господина. Ниже короля, но выше рыцаря. Замок и окрестности. Граница владений определяется силой собственной дружины и претензиями соседей. И в этом мире всем всё понятно.
По узким внутренним переходам и лестницам Гиан прошёл в нижний зал. Центр и сердце замка, его начало, к которому уже пристраивались, надстраивались и подстраивались башни, залы, галереи, конюшни и склады, кладовки и подвалы.
Сейчас зал уютен и гостеприимен по-семейному. Пол устлан свежими пухлыми циновками, окна-бойницы закрыты ставнями, ярко горят дрова в большом камине. Ковры и гобелены шатром отделяют возвышение с уже накрытым столом. За столом сам Рамир, слева от него Рамирене, его жена и владетельная госпожа, дальше все три Рамириты, дочери. Справа от Рамира место для гостя. Места сыновей пустуют, даже их стулья - новомодный изыск - убраны, чтобы не мешали и не наводили на мысли.
Гиан вежливым поклоном приветствовал семью друга и сел на своё место. Слуга бесшумно опустил гобелен, отгораживающий господ от зала, и исчез. Начался семейный ужин.
Рамирене лично разложила уже нарезанное жаркое по тарелкам, Рамир налил в кубки вина, старшая из дочерей, покраснев от гордости - ей впервые такое доверили - и смущения, предложила гостю кувшинчик с соусом, который она - и тоже впервые - полностью сварила сама. Ели опять же по-семейному без тостов и здравиц, подкладывая и наливая себе сами. Старшая девочка строго следила за младшими сёстрами, подливая им в их маленькие кубки подслащённой воды из отдельного кувшина.
Опустошив по первому кубку, начали разговор.
- Рано пришли грозы в этом году.
- Да, не все мужики успели убрать хлеб.
- Кто не успел, тот опоздал, - усмехнулся Гиан.
Девочки тихо хихикнули и быстро искоса посмотрели на мать: не сердится ли та? Но Рамирене почти незаметно кивнула дочерям: смеяться шуткам гостя вполне пристойно. Неуместная серьёзность так же глупа, как и неуместное веселье. Самим шутить и вступать в разговоры им ещё рано, но слушать застольные беседы, вовремя кивать, улыбаться или хмуриться - уже пора.
- Могут закрыться перевалы.
- Значит, больше купцов пойдёт нашим ущельем. Я уже послал десяток проверить мосты и сторожёвки.
Ну, пошли мужские разговоры, пока можно не слушать. Рамирене оглядела стол, строго посмотрела на младшую дочь, испачкавшуюся в соусе, вот-вот посадит пятно на платье. Старшая девочка перехватила материнский взгляд, быстро достала из-под стола пучок мягкой соломы и вытерла сестрёнке руки. Рамирене одобрительно кивнула ей и посмотрела на гостя. Нет, не заметил, говорит с мужем о последней новинке - усиленном луке. Ну, раз пошёл разговор об оружии, то это надолго, женщине такое можно и не слушать, её мнение не нужно. Жаркое сегодня удалось, но оленины совсем мало осталось. Овощи все убрали, надо срочно засолить, сколько там соли, пожалуй, пора прикупать. Да, и ещё шёлковых ниток для вышивки, у старшей к зимнему солнцевороту должно быть уже готово приданое, весной могут приехать сваты, чтобы тогда второпях не дошивать. А?! Это уже важно!
- ...да, пока не закрыло перевалы.
- Тогда дня через два. Я провожу тебя. Заодно и поохочусь в тех краях.
- Да, по дороге сюда я видел горных баранов.
Перевалы, горные бараны... Это на три дня, не больше, это наша земля, так что с собой муж возьмёт только десяток воинов. Сколько остаётся в замке? Выдачу на их кухню можно будет уменьшить. Гостю прощальный подарок, Смолку? Вряд ли. Она ему нравится, но он к ней не привязался. Тогда что? Едут через два дня, она успеет. Рамирене улыбнулась гостю и плавно вступила в разговор, восхищаясь крепким и тёплым мехом горных баранов и выражая приличествующие женщине опасения перед охотой в горах. Жалко, оба сына уже на учёбе, а то бы и они смогли поохотиться с отцом.
- Уже пажи? - удивился Гиан.
- Да, старшему два года до оруженосца осталось, - с небрежной гордостью ответил Рамир.
- Мечник там хороший?
- Вполне достаточно. И дядьки надёжные у обоих. А как твой?
- Учится, - улыбнулся Гиан. - Мой Наставник уже стар, но тоже приглядывает.
- Хороший Наставник - половина успеха, - кивнул Рамир.
Рамирене горячо и в меру авторитетно согласилась с этим. Конечно, сыну гостя - какое странное имя: Сэнир - ещё далеко до сговора и неизвестно, насколько надёжен будет такой сговор, но показать свою заинтересованность - не слишком, а слегка, намёком - матери трёх дочерей вполне прилично.
Гиан с улыбкой следил за женой Рамира. Да, другу повезло. Для этого мира - наилучший вариант. Достаточно умна, соответственно образована, умеренно прагматична...
Благожелательный интерес гостя Рамирене, конечно, увидела, но отметила и его мужскую незаинтересованность в ней как в женщине. Очень хорошо, а то отказывать другу мужа так же опасно, как и соглашаться. Риск ссоры двух мужчин, а потом их примирения за счёт женщины слишком велик и совершенно не нужен. Конечно, это старинный друг мужа, почти побратим, а побратимство у мужчин зачастую выше кровного родства, но это только гость, как приехал, так и уедет. И даже боги не знают, когда он снова появится и появится ли вообще? Другое дело - королевский посланник, или опять же - да оградят нас боги - королевский наместник. Там пришлось бы куда сложнее. И как хорошо, что муж прикупил перед самым приездом гостя Смолку, как знал. Или знал? Ну, тогда совсем хорошо.
Блюдо с жарким очищено, кости благовоспитанно сброшены под стол, и слышно, как там чавкают обе зальные собаки, и урчит кошка. В кувшине закончилось вино, девочки доедают сваренные в мёде орехи. Рамирене посмотрела на дочерей. Они сразу вытерли свежими пучками соломы руки и встали из-за стола. Строго по старшинству подошли к отцу поблагодарить и поцеловать руку. Рамир улыбнулся и потрепал младшую по щеке, а старшей сказал, что соус сегодня был очень хорош. Когда дочери ушли, встала и Рамирене, так же поцеловала мужу руку, получила супружеский поцелуй в лоб и ушла, оставив мужчин вдвоём с их уже только мужскими проблемами и разговорами.
- Пройдёмся, - предложил Рамир.
- Охотно, - кивнул Гиан.
Вдвоём они вышли из зала, и за их спинами закипела работа служанок.
Тучи уже разошлись, замковый двор заливал свет обеих лун, и Рамир коротким властным жестом отослал увязавшегося за ними слугу с факелом.
На крепостной стене у смотровой башенки из густой почти непроглядной тени выступил стражник в полном вооружении.
- Как на третьем въезде? - спросил Рамир на общезвёздном.
- Спокойно, - ответил на том же языке стражник и усмехнулся: - Слишком светло.
Гиан с интересом посмотрел на стражника: неужели? Да, тоже из "ушедших". Гоминид, земного типа, внешне неотличим от местных, разница только в составе крови и гормонах. Но кто здесь будет делать биохимический анализ, да ещё на таком уровне? А лет через пятьсот такой состав будет либо нормой, либо местной особенностью. Стражник заметил его интерес - хороший воин замечает всё - и понимающе улыбнулся.
- И кто там? - спросил Гиан на общезвёздном и тут же перешёл на местный. - Разбойники или соседи?
Стражник и Рамир с удовольствием рассмеялись.
- Мы их не различаем, - еле выговорил сквозь смех стражник на местном.
Гиан понимающе кивнул. Всё как везде и, как всегда. Любой сосед становится разбойником, увидев твою слабость. Это реальность, с которой надо считаться.
Рамир, стоя у достававшего ему до плеча зубца, с хозяйской основательностью оглядывал залитые лунным светом окрестности. Перекличка ночных птиц доказывала отсутствие людей в ближайших зарослях.
- Не хочешь расчистить? - показал на них кивком Гиан.
- Много плодовых, - ответил Рамир. - И кустарники ягодные. Но подкоротить, ты прав, стоит, - и небрежно на мгновение оглянулся, проверяя, слышал ли его слова замковый управитель.
Разумеется, тот лёгким поклоном показал, что слышал, понял и принял к исполнению, и тут же снова исчез. Как и положено хорошему управителю, которого никогда не нужно искать и на которого никогда не наткнёшься.
"Долгие проводы - лишние слёзы". Но какие могут быть проводы и слёзы, когда не на войну, не в набег, а на охоту, на своей земле, на баранов, а не волков. Ну, и гостя заодно проводить. И почёт оказать - сам хозяин провожает, и не слишком почётно - всё-таки не специально, а заодно. Потому и суматохи немного, и слёз не видно. Не о чём плакать. Кем бы ни была Смолка, но не дурой. Что господин не возьмёт её с собой - это ей с самого начала было ясно. А вот кем она останется... так это тоже не гостю решать, а хозяевам. Потому и старалась ни с кем не поссориться, и подарками особо не хвасталась. Чтоб ни позавидовали. Из зависти такую пакость сотворить могут, что ни по злобе, ни по жадности не придумают.
И Рамир, обсуждая с женой ближайшие планы - не проводы и охоту, тут и так всё ясно, а последующее - подумал и о Смолке. Так впрямую и спросил жену. По обыкновению, обсуждали они подобное уже даже не вечером, а ночью, лёжа в постели. Чтоб никто, даже слуги, и в первую очередь слуги, не знали о таком вопиющем нарушении правил и обычаев. Хотя... особого нарушения и нет. Начинал разговор всегда Рамир, а она только отвечала на его вопросы. Рамир внимательно выслушивал, уточнял, иногда как размышлял вслух и принимал решение. Или ничего не говорил, а назавтра с утра отдавал приказы и распоряжения. И только Рамирене знала, что из этого было накануне сказано ею.
- О Смолке что думаешь?
Она вздохнула.
- Продавать её нельзя, - и стала рассуждать: - Много не возьмёшь, а его подарки она заберёт с собой. Там один плащ дороже её самой на любых торгах. А в замке она не нужна. В деревню на расплод?
- Нет, - после совсем недолгой паузы твёрдо ответил Рамир.
- Думаешь, она деревенской работы не сможет? - удивилась Рамирене.
Она не видела, но почувствовала улыбку мужа.
- Из замка в деревню - это наказание, - Рамир в ночных разговорах всегда объяснял свои решения. - А её не за что наказывать. Она старалась, но и самая красивая девушка не может дать мужчине больше того, что у неё есть.
Рамирене, хихикнув, потёрлась щекой о мужнино плечо. Разумеется, она знала и другой, очень непристойный, но очень точный вариант этой пословицы.
- И зачем деревне знать замковые сплетни? - закончил рассуждать Рамир.
Рамирене, кивая, снова проехалась щекой по его плечу. Конечно, он прав. Но где её пристроить в замке? Услаждать кого-то из воинов? И лучше... вроде на эту девку заглядывался... да, новый дружинник. Пока в учениках, но старательный, как его? Да, странное прозвище. Ушастик. И за что обозвали? Уши как уши.
- Ушастика привяжем?
- Думаешь? - как-то слишком неуверенно спросил Рамир.
И замолчал. И молчал так долго, что Рамирене уже начала засыпать, решив, что разговор закончен.
- Ушастик, - пробормотал муж, уже явно не для неё. - Уши, значит, большие. Ну-ну...
А назавтра велел заменить молодого Крийга Ушастиком. Зачем, почему? Никто не понял. Крийг, хоть и молод, но хороший охотник, а Ушастик только-только ещё учится. Но никто, разумеется, не спорил. Ну, а Ушастик прямо-таки извертелся, стараясь всем показать, как он горд и счастлив таким доверием.
- Присмотри за ним, - кинул Рамир немолодому воину из тех, с кем когда-то пришёл в эти места и потому особо доверял.
Тот понимающе кивнул.
Заметивший это Гиан только усмехнулся.
Маленькая кавалькада выехала из ворот замка и на лёгкой рыси отправилась в горы. Рамирене, стоя у окна на верхнем ярусе центральной башни, проводила их взглядом до леса и вернулась к ежедневным хозяйственным хлопотам.
Гиан ехал рядом с Рамиром. Тот с естественной гордостью показывал старому другу расчищенную и местами подправленную дорогу, а если на двух речках сделать мосты вместо бродов, то и купеческие повозки пройдут, а это вполне приличные деньги за право безопасного проезда. Гиан соглашался, что перспектива весьма и даже очень.
Они говорили на общезвёздном, ехавшие сзади воины если и слышали обрывки фраз, то никак не показывали этого. Только Ушастик напряжённо и как-то судорожно ёрзал в седле, оглядываясь на равнодушные лица остальных, да немолодой воин насмешливо и немного презрительно усмехался, следя за его суетой.
Уже ближе к вечеру они поравнялись с неприметной развилкой. Гиан и Рамир хлопнули друг друга по плечам, и Рамир повёл маленький отряд вперёд и вверх по горной тропе, а Гиан, пропустив их, спешился, намотал поводья на луку седла и сильным хлопком по крупу направил своего коня следом. Проводив коня взглядом, Гиан вошёл в разрыв между кустами и стал спускаться к ручью.
Торопливые и не слишком умело скрытые шаги за спиной он уловил быстро. Ну что ж, как поётся в старинных песнях всех цивилизаций: "Каждый выбирает для себя, каждый выбирает по себе", потому что это причинно-следственные связи - объективная и не зависящая от воли сапиенса закономерность. Ты волен выбрать, но не в силах отменить последствия своего выбора.
Гиан, не останавливаясь, подобрал с тропы три небольших плоских камня и, миновав отвесный склон очередного скального выступа, отступил за прижавшийся к обрыву ствол старого толстого дерева с тёмно-красной почти чёрной от старости корой.
Ждать пришлось совсем недолго. Проскочив выступ, Ушастик остановился, судорожно сжимая короткий меч и пытаясь понять, куда делся преследуемый. Гиан сжал пальцами камень, и тот, вылетев, шумно врезался в заросли, скрывавшие следующий поворот. Ушастик дёрнулся в ту сторону и снова остановился, прислушиваясь. Гиан бросил следующий камень так, чтобы тот зашумел чуть подальше, заставив преследователя сделать следующий шаг и подставить затылок. Ловушка элементарная до примитивности. Но именно своей примитивностью и действенная. Дурачок купился на неё сразу и с потрохами. Как только он оказался не сбоку, а впереди, Гиан сделал шаг вперёд одновременно нанося точный и на взгляд со стороны даже вроде не очень сильный удар в стык затылка и шеи. Мгновенная смерть, а тело падает лицом вниз и, чуть-чуть подправленное в падении натыкается на собственный меч. Случай не слишком частый, но вполне обыденный. Меч, правда, туповат, насквозь не прошёл, но это уже не столь важно.
Аккуратно переступив через труп, Гиан пошёл дальше. Конечно, если бы ему предстояло прожить здесь ещё какое-то время, он бы брал дурака живьём и убил бы после допроса. Но Рамир с такой проблемой и сам справится. Ему не впервой чистить тропу к "Пещере Духов".
Вильнув ещё пару раз вокруг корявых деревьев и скальных выступов, тропа нырнула в пещеру. Сразу за небольшим - всадник не проедет, а вот спешенный пройдёт, если сумеет заставить коня опустить голову - свод и стены раздавались, образуя неправильный почти круглый зал со множеством входов в следующие ходы и залы. Свет от входа освещал как раз два центральных, куда и устремлялись обычно неопытные дурачки и непутёвые разведчики. Гиан сразу повернул от входа налево и пошёл вдоль стены, ведя ладонью по её холодной шершавой поверхности. Одновременно пальцы уткнулись в сигнальную щербинку, а под ногой хрустнула педаль входа. Чужак может нащупать щербинку, может случайно наступить на замаскированную под камешек педаль, но одновременно это сделает только знающий.
Три секунды ожидания и проверки, и входная мембрана растянулась со слабым звоном, впуская его в тамбур. Вспыхнул белый свет дезинфицирующих ламп, Гиан включил свой браслет, и, приняв его сигнал мягко чмокнула, открываясь, следующая дверь. Теперь сразу в кабину индивидуальной обработки, скинуть местную одежду и достать из пакета стандартный костюм, связаться с Информаторием, узнать последние новости и в камеру транспортировки... Ритуал возвращения давно стал привычным до рутинной обыденности.
Когда на тропе показались трое дружинников, посланные поискать "олуха, что ни гор, ни леса не знает, а так и норовит отбиться", с трупа с недовольным кряхтеньем взлетели три стервятника, а снующие вокруг муравьи на появление людей внимания не обратили, спеша раздёргать неожиданный дар богов на транспортируемые в родной муравейник крошки. В кустах недовольно кашлянула лиса. Забрав оружие и одежду - всё совсем новое и крепкое, чего добру пропадать, а голый скелет так даже нагляднее для чересчур любопытных смотреться будет - дружинники повернули обратно, вполголоса деля добычу. Кроме странного амулета, что убитый носил под рубашкой и старался никому не показывать. Его сразу командиру, а тот уже сам с дальнейшим разбираться будет.