Зорин Виктор : другие произведения.

Виктор Зорин. Дарья Семикопенко. "Стилет с головой змеи" (11-19, 37-я глава)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Веселье прерывается
  
  
  Я не заметил, как Измайлов подошёл ко мне:
  - Прошу прощения, вы, кажется, имели неприятный разговор с Феликсом Петровичем.
  Не умея лукавить, я ответил довольно резко:
  - Я страшно зол на него.
  - Это - из-за его жадности, верно?..
  - Откуда вы только всё знаете... - меня охватила досада.
  - Я же охранял его драгоценную реликвию. Дело в том, что я не хуже Веригина знаю настоящую цену стилета. Благодаря историческому шлейфу, подобная вещь на том же аукционе Друо ушла бы не меньше, чем за 70 тысяч рублей на наши деньги. Если бы аукциону предшествовала реклама, стоимость стилета могла взлететь до 140 тысяч рублей.
  После услышанного я, вероятно, выпучил глаза:
  - Вы верите в подобную сумму?..
  - Я уверен в ней: заезжая во Францию, временами я предлагаю охранные услуги господам, совершающим сделки на крупных аукционах. Именно там я познакомился с Эженом Тибо, - ему я тоже иногда оказывал помощь. Поэтому по роду работы мне необходимо знать аукционные расценки и результаты торгов.
  Но дело не в этом. Феликс Петрович купил крайне дорогую вещь. Не буду открывать сумму сделки с де Роганом - это тайна. Но после покупки стилета, предлагая мне плату за услуги, он бился, как лев, чтобы сбить цену.
  - И вы...
  - Да, мне пришлось слегка уступить. Поверьте, я неплохо узнал вашего дядю во время обсуждения моего вознаграждения. Он даже пытался отказаться от части предосторожностей, чтобы не платить больше.
  - Поэтому основные расходы - сделка с де Роганом и оплата поездок по Европе?
  - Вы умеете думать, молодой человек.
  - А охрана, выделенная господином Кудасовым?
  - Уверен, что и Егор Федотыч без разговоров получил только деньги на билеты и обустройство своих агентов, а в цене на саму охрану ему пришлось уступить. Обратите внимание, что, в отличие от Веригина, который ничего в этот раз не получил, кроме предмета для профессиональной зависти, господин Кудасов так и не пошёл беседовать с Феликсом Петровичем в кабинет. Он уверен, что не получит больше ни копейки.
  - Но Иван Сергеевич отправился к дядюшке не из-за денег.
  - Конечно, нет. Он решил ещё раз взглянуть на сокровище и предмет своих будущих воздыханий, - Измайлов улыбнулся.- Коллекционер - это вид одержимого человека. Не удивлюсь, если он сам предложит за стилет деньги. И снова не удивлюсь, если ваш дядя ему категорически откажет.
  Всё-таки, Лев Николаевич мне нравился: он объяснял невидимое так, словно сам слышал разговор Веригина с дядей.
  - Михаил Иванович, - сказал он, - махните пока на всё рукой и получите удовольствие от сегодняшнего вечера. Я приглашу на танец mademoiselle Кати, а вы - нашу добрую хозяйку Елизавету Кондратьевну. Вон возвращается поскучневший Веригин - ему мы деликатно оставим тур с Амалией Борисовной, - Измайлов по-мальчишески подмигнул.
  Игорь за роялем играл первые такты мазурки, а Егор Федотыч, чтобы не провоцировать супругу на танец, присел рядышком, намереваясь, по-видимому, перелистывать ноты. Ирина сидела в сторонке у окна и временами поглядывала на улицу. Казалось, она кого-то ждала.
  Что умел неплохо делать мой брат - так это весело играть танцевальные мелодии. Особенно ему удавались польки и мазурки: он увлечённо хлопал пальцами по клавишам, пока Кудасов с крайне серьёзным видом ждал кивка для переворота нотного листка. В этот вечер я понял, что лучше всех танцует Кати, чуть скромнее - моя тётя. Объятий Амалии Борисовны мне удалось избежать, - она устала после тура со Львом Николаевичем. Ирина не танцевала.
  Мы, как раз, переводили дыхание после очередной польки-бабочки, когда дверь гостиной открылась и в неё как-то боком вбежал Александр Ланге, дядин секретарь. Присутствующих поразило не то, что мы ни разу его сегодня не видали, а весь его вид, не предвещавший ничего хорошего. Одет он был обычно, даже - по-деловому: чёрный сюртук, чёрные брюки, чёрная в полоску жилетка, но лицо перекосила гримаса страдания или непонимания происходящего.
  Дверь во время появления Ланге оглушительно хлопнула, поэтому все смотрели только на него. Он сделал вдох и громко крикнул:
  - Феликс Петрович мёртв!
  
  
  Убийство
  
  Каждый из нас по-разному реагирует на потрясение: кто замирает, кто бледнеет, кто вскрикивает, а кто-то падает в обморок. Ирина так и сделала: она начала медленно падать и ударилась бы об пол, если б её не подхватил вездесущий Измайлов. Я со своим неуёмным характером просто побежал. Это произошло инстинктивно, поэтому и осознание происходящего пришло ко мне уже на бегу. Мною командовали рефлексы: подбежать к двери кабинета, рвануть ручку и...
  Я влетел в кабинет первым и остановился, поражённый увиденным.
  Дядины ноги судорожно обхватили ножки стула, на котором он сидел, а верхняя часть тщедушного туловища была пришпилена к столу торчащим из спины стилетом. Тем самым стилетом, который он показывал нам с гордостью всего пару часов назад. Малахитовая чернильница из письменного набора опрокинулась, и чернила растеклись блестящей лужею, вокруг головы убитого. Правая рука дяди была сильно вытянута вперёд пальцами вверх, словно он просил о чём-то. В целом поза несчастного производила жуткое впечатление.
  Тело покойного было повернуто в сторону сейфа. Верхняя дверца несгораемого шкафа была распахнута, так что я со своего места видел открытую крышку футляра. Нижняя часть сейфа, где хранились ассигнации и ценные бумаги, осталась запертой.
   Кто-то ещё вошёл в комнату. Последним в дверях показался Кудасов и взревел, словно командовал смотром войск:
   - Всем покинуть помещение!
   Стоящие позади меня с ропотом отхлынули в коридор, а я остался стоять, не в силах отвести глаза от страшной картины.
   - Михаил Иванович! Вас это сугубо касается! - теперь Кудасов потерял всю свою обходительность и походил на быка в начале корриды.
  Я не стал спорить. Я уже всё видел.
  
  
  Дознание начинается
  
  Все собрались в гостиной, потому что Егор Федотыч Кудасов на правах представителя власти потребовал, чтобы мы находились у него на глазах, дабы тайно не скрыть улики. Не мог скрыть улики и стоящий возле дверей дворецкий Ерофей, из австрийского полковника превратившийся в обыкновенного старика.
  Возле пришедшей в себя Ирины сидел Александр Ланге и что-то тихо ей говорил. Искренне страдающую Елизавету Кондратьевну утешала словами и нюхательной солью Кати. Недостаток внимания испытывала только Амалия Борисовна: Егор Федотыч был слишком занят расследованием, а остальные не обращали внимание на её редкие, но выразительные вздохи.
  Кудасов первым делом отправил дворника в ближайший участок. Довольно быстро стало ясно, что у кухарки и слуг было общее алиби, ибо после обеда со всем справлялся один Ерофей. Пока господа наверху танцевали танцы и навещали в кабинете покойного хозяина, слуги на кухне пили чай и развлекали друг друга болтовнёй. Далее подозрительный Кудасов решил, что преданный дяде буквально до гроба дворецкий не мог быть убийцей. Он обыскал Ерофея и отправил его встречать полицейских. Те прибыли быстро.
  Наш гений сыска оставил вместо себя в гостиной полицейские чины, объявив, что "отправляется для осмотра места преступления". Он получил одобрительный кивок Амалии Борисовны и удалился.
  Не знаю, какие мысли пришли ему в голову, глядя на мёртвого дядюшку, но по возвращении Кудасов отдал приказ арестовать Ланге.
  Я боялся, что Ирина опять упадёт в обморок, однако с ней произошла какая-то перемена, и она нахмурилась, но перенесла новый удар. Ей дали попрощаться с Александром, и тот несколько раз повторил, что ни в чём не виноват. Мне показалось, что Ирина уверена в этом без слов.
  
  Когда Ланге увели, Лев Николаевич обратился к Кудасову:
  - Егор Федотыч, а почему вы обвиняете Ланге?
  Тот ответил довольно язвительно:
  - Потому что я узнал, что он пришёл поговорить с Феликсом Петровичем. После ухода Ивана Сергеевича наш добрый хозяин вызвал Ерофея и сказал ему, что хочет немного отдохнуть. После отдыха, он откроет дверь в кабинет и, если дверь подаётся - желающий может смело заходить. Через некоторое время пришёл Ланге. Ерофей решил сам приоткрыть дверь, но она была заперта. Тогда он предложил Ланге подождать в комнате секретаря. Секретарская или приёмная находилась рядом с кабинетом, но не имела с ним общей двери. Ланге не помнит, сколько он просидел, потому что в этот день от волнения он забыл положить часы в жилетный карман. Он долго раздумывал, как лучше начать разговор с хозяином, а когда решился, вышел из приёмной и так же, как Ерофей, постучал и опустил ручку двери. Она подалась и, по словам секретаря, он увидел убитого.
  - Зачем же вы арестовали Ланге, - снова спросил Измайлов.
  - Потому что он вполне мог совершить убийство.
  - Как и любой другой.
  - Секретарь был в соседней комнате: так действовать легче всего.
  - Слышно ли в секретарской, что происходит в кабинете? - громко отчеканил Измайлов, обращаясь ко всем присутствующим.
  - Нет! - ответила Ирина твёрдым голосом, - Отец не хотел, чтобы семейные разговоры кто-то мог услышать в приёмной.
  - Позвольте мне самому разобраться, кто здесь виноват, - раздражённо заявил Кудасов. - Ерофей сказал, что Феликс Петрович и Ланге были в ссоре.
  - Вы правы, - неожиданно заявил Измайлов. - Я знаю наверняка, что на днях Ланге уволили. Но давайте объясним себе простую вещь: как ему удалось заставить Феликса Петровича достать стилет из сейфа? Иван Сергеевич рассказал, что вы лично присутствовали, когда оружие убрали в сейф и заперли. (Веригин веско кивнул).
  - Ах, это?.. - нерешительно произнёс Кудасов и замолчал. Он взглянул на Амалию Борисовну, но она смотрела на него, приподняв подведённые брови.
  - Гхм! - внушительно крякнул Егор Федотыч. - Я думаю, мои подчинённые уже осмотрели место преступления, и сейчас доложат мне свои выводы.
  
  
  Потрясающее открытие
  
  Мы все сидели в гостиной, ожидая, чем всё закончится. Игорь курил здесь же, хотя знал, как этого не любит Елизавета Кондратьевна. Она его не замечала, по-детски жалобно похныкивая у самого окна. Её, как могла, утешала Кати: поправляла ей волосы, что-то шептала на ухо и вовремя меняла платки.
  Ирина сидела прямо, не обращая ни на кого внимания. Впрочем, мало кто решился бы её сейчас потревожить. Я хорошо знал сестру: смельчак, вызвавший сестрин гнев, мог пережить последний день Помпеи.
  Измайлов и Веригин играли за столиком в шахматы. Вот это нервы! Я честно пытался примерить кого-нибудь на роль убийцы, но выходило так же неубедительно, как у Егора Федотыча.
  Наконец, он вошёл и сел рядом с супругой. Амалия Борисовна была в том же полуобморочно-вопросительном состоянии, но это было не важно: все ждали, что скажет коллежский советник.
  Он помялся, похлопал себя по колену и заявил:
  - Всё очень странно, дамы и господа. Да, очень... Феликс Петрович убит стилетом, который нужно достать из сейфа. Недавно во время обеда он всем продемонстрировал этот стилет, и каждый из нас мог подойти, потрогать оружие и даже помахать им, воображая себя Персеем! (Тут Егор Федотыч покривил душой, ибо Персей предпочитал оружие покрупнее).
  Амалия Фёдоровна что-то пискнула, но Кудасов решительным жестом прервал исходившие из неё звуки.
  - Да. Зачем же тогда Феликс Петрович решил заново достать стилет из сейфа? - Он повысил голос: - Что могло заставить его открыть дверцу к собственной смерти?!..
  Тут послышался новый взрыв рыданий несчастной вдовы и возмущённые возгласы мужчин.
  - Егор Федотыч, - неожиданно обратился к нему Измайлов. - Разрешите мне взглянуть на орудие преступления. Разрешите, - вежливо повторил он.
  - Я не люблю, когда посторонние вмешиваются в следствие, - повысил голос Кудасов и неожиданно закончил: - Но вдруг у Вас появятся хоть какие-то мысли.
  Он встал, грузно прошёлся по паркету и вышел. Отсутствовал он недолго и вскоре вернулся на своё место, передав Измайлову оружие, вложенное в платок. Кровь на лезвии, видимо, уже стёрли.
  Произошло движение: женщины боялись смотреть на стилет, ещё недавно торчавший из спины покойного. Мужчины же в полном составе проявили любопытство к носителю смерти, как будто не видели его за обедом.
  Один Измайлов был сосредоточен. Он взял оружие так, чтобы касаться его через платок, и, не торопясь, осмотрел. Затем повернулся к окну и принялся на свету рассматривать камни, служившие змее глазами.
  Лев Николаевич осторожно передал стилет Кудасову, так и не коснувшись его руками.
  - Это не тот стилет, который мы видели днём, - объявил он.
  
  Почти минуту мы все молчали, вытаращившись на Измайлова.
  - Это чушь, глупость, нонсенс и ерунда! - завопил Кудасов так, что его супружница отшатнулась от него с диким взглядом. - Это тот самый стилет, что лежал в сейфе: Феликс Петрович при нас его туда положил!..
  - Нет, - упрямо повторил Лев Николаевич. - Я видел настоящий стилет, я видел настоящие изумруды.
  В это время Веригин, подошедший к спорщикам во время экзерсисов Измайлова, взял из рук ошеломлённого Кудасова клинок и, глядя на рукоятку, медленно произнёс:
  - Это - подделка. Ручаюсь...
  Кудасов не сдавался:
  - Откуда же народилась эта подделка, если мы имели дело с подлинником?..
  Ответил Веригин:
  - Существуют реплики известных исторических предметов. Выходит, что убийца принёс сюда эту реплику.
  - "Реплику"!.. Репликами в театре актриски перебрасываются!.. - брюзгливо начал Егор Федотыч. - И что мы теперь имеем?..
  Он продолжал противным раздражительным тоном:
  - Допустим, Феликса Петровича убили этим стилетом. "Репликой".
  Вопрос остаётся прежним: "Зачем он достал подлинник из сейфа?"
  Тут я не выдержал:
  - Может быть, дядя и не доставал стилет из сейфа. Убийца заколол его и открыл сейф дядиными ключами.
  Кудасов презрительно на меня посмотрел:
  - Молодой человек. Это Вы спрашиваете меня, коллежского советника сыскной полиции?.. Вы лучше всех видели положение тела (тут снова раздался писк Амалии Борисовны и взрыв рыданий со стороны Елизаветы Кондратьевны). Как убийца мог открыть сейф, если ключи от него пришиты к шнурку и вложены во внутренний карман жилета?..
  Я объяснил:
  - Убийца оторвал шнурок, и воспользовался ключами.
  Коллежский советник смотрел на меня с гаденькой ухмылкой:
  - Шнурок на месте. Пришит крепко. Что ещё придумаете?..
  Я сражался изо всех сил:
  - Убийца - крепкий мужчина. Он подтянул тело к сейфу и открыл дверцу.
  Кудасов глядел на меня ясными глазами:
  - Нет. Крепкий мужчина не может подтянуть тело к сейфу. Во-первых, на столе останутся следы крови. А во-вторых: никто не может подтянуть тело к сейфу: оно приколото к столу, как бабочка в коллекции гимназистки!..
  Тут уж мужчины выразили всё негодование неприличным поведением Кудасова в присутствии дам. Напор был стремителен и дружен, так что невоспитанному Огюсту Дюпену* пришлось принести публичные извинения. Он даже попросил прощения у Амалии Борисовны, чем поверг её в полное изумление.
  Когда суета и поднятый шум немного улеглись, Лев Николаевич внезапно громко произнёс:
  - Меня гораздо больше интересует, куда делся настоящий стилет?
  
  
  Огюст Дюпен* - сыщик-любитель, герой рассказов Эдгара По
  
  
  Зонты и трости
  
  
  Неожиданный вопрос Измайлова прихлопнул мои рассеянные мысли, как сачок - бабочку и вернул их к сути. Видение мёртвого тела, пронзённого стилетом, разлившихся по столу чернил и дядюшкиной протянутой руки до сих пор стояло у меня перед глазами, но только сейчас я понял, что исчезло сокровище небывалой цены. Я оглядел присутствующих: к ним тоже стало приходить осознание новой утраты. Это известие потрясло даже неторопливый ум Амалии Борисовны: она округлила глаза и застыла с приоткрытым ртом. Елизавета Кондратьевна прекратила плакать, и наступила нехорошая тишина.
  Егор Федотыч почувствовал себя под прицелом глаз окружающих и ощутимо занервничал. Сейчас он напоминал большой, пышущий жаром самовар с роскошными усами и блестящим лбом. Видимо, желая дать себе отсрочку, он вызвал полицейского офицера и велел ему перерыть кабинет сверху донизу, чтобы найти стилет. Хотя мне этот метод показался безнадёжным, я смолчал.
  Когда исполнительный полицейский скрылся, Кудасов, наморщив лоб, обратился к нам:
  - Есть ли у кого-то из присутствующих оружие?
  - У меня, - отозвался Измайлов. И, выждав немного, продолжил: - Я всегда ношу с собой трость со стилетом. Это придаёт мне уверенности, когда я гуляю по ночному городу.
  Вот так номер! Похоже, этот человек ещё интереснее, чем я полагал. Не удивлюсь, если он дома хранит коллекцию ядов. А, может, у него есть любимая ручная змейка?.. С ним нужно держать ухо востро.
  Новость о стилете на всех подействовала по-разному: Амалия Борисовна приглушённо вскрикнула, и, кажется, собралась упасть в обморок, но уколовшись об острый взгляд мужа, передумала. Игорь вопросительно поднял бровь, Елизавета Кондратьевна решительно убрала платок в потайной кармашек платья, Кати оживилась, рассматривая Измайлова. И только наш Бальзак остался добродушно-невозмутимым, как прежде: нашли кого удивить стилетом!..
  Воспрявший духом Егор Федотыч разгладил усы:
  - Значит: стилет "на всякий случай"?.. Так-так. Занятно. Есть ли ещё у кого-нибудь трость с секретом? Будьте внимательны (он нравоучительно поднял палец): сейчас я веду речь о трости, в которую можно что-то спрятать, и это - не обязательно оружие.
  На этот раз отозвалась m-lle Кати:
  - У меня есть зонт-трость, с чрезвычайно удобной ручкой. Но, уверяю вас, я использую его для совершенно безобидных вещей. Он часто заменяет мне сумочку. - И она улыбнулась очаровательной, заговорщической - как я её про себя назвал - улыбкой. При такой улыбке уголок рта у неё медленно приподнимался, пока под правым глазом не образовывалась симпатичная складочка, и получалось что-то похожее на подмигивание.
  - Что же вы там храните? - поинтересовался Кудасов.
  - Всё, что нужно самостоятельной женщине, - удивлённым голосом отозвалась Кати, - нюхательную соль и мои пахитоски.
  - Пахитоски, - повторил Кудасов, кивая головой. - И они у вас в зонтике не ломаются и не крошатся?
  - Нет, - она подняла брови и поджала губы. - И не в зонтике, а в ручке. И они не валяются порознь, а лежат в специальном кожаном футлярчике.
  Здесь она здорово озадачила коллежского советника, который не был знатоком дамских аксессуаров. А мне пришла в голову отличная мысль. Я решил искренне помочь следствию и Егору Федотычу:
  - Вы можете также осмотреть ручку моего зонта. Во избежание подозрений.
  Меня поддержал Веригин:
  - У меня обширный зонт с прекрасной ручкой из слоновьего бивня!
  После этих воодушевляющих слов мы отправились в холл, где под вешалками в виде лосиных рогов стояли замечательные плетёные корзины Елизаветы Кондратьевны для зонтов и тростей. Игорь из любопытства увязался за нами.
  Глядя, как Кудасов проводит досмотр, я невольно задумался о том, что неплохо было бы в полицейских школах ввести новую научную дисциплину - зонтологию. Пожалуй, зонт может рассказать о своем владельце не меньше, чем его почерк. Большой, просторный зонт с массивной ручкой, конечно, принадлежит Веригину. Он олицетворяет его широкую, устойчивую к посторонним влияниям натуру. А элегантный дамский зонт-тросточка, очевидно - дорогая игрушка Кати: изящество, тонкий вкус и склонность к сюрпризам. Впрочем, я увлёкся...
  Досмотр начался, конечно, с трости Измайлова, - он сам вручил её Кудасову и показал, куда нажимать, чтобы ручка открылась. Однако наш хранитель закона так и не смог открыть ларчик. Тогда Измайлов взял трость в руку и легко вынул длинный блестящий стилет, который выглядел как короткая, но мощная шпага. Набалдашник трости был выполнен в виде стилизованного цветка лотоса, но все уставились на смертоносный клинок, поблёскивающий в свете свечей.
  Егор Федотыч разглядывал жуткий стилет и затейливую трость-футляр в замешательстве. Я и сам подумал, что будь я бандитом, убежал бы при виде такого оружия, не раздумывая. Наблюдая за реакцией полицейского, Измайлов задумчиво протянул:
  - Вам, верно, кажется, что я решил прогуляться по дому с тростью, убил Феликса Петровича, затем воткнул в него подделку и украл стилет?
  - Нет, мне так не кажется! - огрызнулся Кудасов. - И попрошу не приписывать мне ваших фантазий!
  Чтобы погасить гнев, он отложил трость в сторону и продолжил досмотр.
  Мило улыбаясь, Кати продемонстрировала всем устройство своего зонта-тросточки. Ручка зонта из лимонного дерева с зеленоватым отливом, в тон обтяжки, напоминающая по форме сложенный зонтик, легко отвинчивалась, открывая доступ к хранилищу для дамских секретов. Однако секреты эти оказались незатейливы, как и предупреждала хозяйка: платок, бежевый футлярчик с пахитосками и пара записок, которые Кудасов не стал разворачивать, продемонстрировав нежданную для его профессии деликатность.
  В зонте Веригина, как и в моём, ничего предосудительного не оказалось, хотя ручкой слоновой кости при желании можно было проломить голову, а парусом зонта укрыть троих человек.
  Через некоторое время мы вернулись в гостиную, где нас встретили настороженные взгляды Елизаветы Кондратьевны и Амалии Борисовны. Ерофей так и стоял, не двигаясь, у дверей, что придавало ему сходство с деталью интерьера.
  Грузно опустившись в кресло, Кудасов сказал:
  - Что ж, зонты и трости гостей я осмотрел. Сам я предпочитаю ездить на извозчике, поэтому зонт с собой не ношу. А теперь попрошу многоуважаемых хозяев сосредоточиться и вспомнить, сколько всего зонтов и тростей имеется в доме.
  Оглянувшись на сестру, Игорь ответил за всех:
  - У меня есть пара любимых тростей и пара зонтов. Кое-какие трости есть... были у отца, но он их не очень любил.
  - У меня три зонта от дождя, - поддержала брата Ирина. - У Елизаветы Кондратьевны много парасолей, - точного количества не припомню (совсем успокоившаяся молодая вдова кивнула). Есть зонты и у прислуги...
  Егор Федотыч был озадачен количеством предметов, которое ему предстояло осмотреть. Он надолго замолчал, теребя ус, и обдумывая услышанное. Я понял, что теперь ему придётся прочесать весь дом вместе с мебелью и закоулками, обследовать балкон и фасад в поисках возможных трещин и тайников. Усы Кудасова подрагивали от напряжения. Но через пару минут я почувствовал, что ему в голову пришло какое-то решение.
  - Мы обязательно всё осмотрим, - пробормотал он. - Осмотрим.
  Затем окинул присутствующих взглядом строгого сыча, и твёрдо произнёс:
  - Дамы и господа. Мне необходимо произвести личный досмотр.
  
  
  Очень личный досмотр
  
  
  Пауза после слов Кудасова быстро налилась свинцом, но молния ударила с негаданной стороны. Во всеобщем молчании прозвенел голос моей тёти:
   - У вас есть на это право, Егор Федотыч? Покажите мне бумагу...
   Гений сыска сразу сник и превратился из начальника в просителя:
   - Елизавета Кондратьевна. Я глубоко уважаю Вашу семью. Мы же хотим найти убийцу...вашего мужа.
   В ответ он получил безжалостный и точный удар от Ирины:
   - В вашем присутствии, Егор Федотыч, произошло преступление, а сейчас вы собираетесь отыграться на нашей семье!
   Это был нечестный приём, но я знал, что Ирина никогда не простит Кудасову ареста Ланге. В жестокой мести она была неумолима, как богиня возмездия Немезида.Правда, у неё были смягчающие обстоятельства: не каждый день переживаешь смерть отца, бесследно исчезает внушительная часть наследства, и арестовывают любимого человека.
   - Ирина Феликсовна, - опешил коллежский советник, - я же ищу преступника и орудие преступления.
   - Значит, вы ищете преступника, Егор Федотыч? - раздался ядовитый голос Игоря. - А мы должны сейчас выстроиться в ряд в полосатых купальных костюмах и разложить на полу свою одежду?!..
   - Вы передёргиваете, Игорь Феликсович, - дал петуха бедный Кудасов. - Я прошу об одолжении, о помощи следствию. Я глубоко озабочен...
   - "Дамы и господа. Мне необходимо произвести личный досмотр." - голосом, полным ненависти, процитировала Ирина.
   В этот момент не хотел бы я быть Егором Федотычем: Лесковы припёрли его к стенке. Втайне я даже гордился своими родственниками. Семья - это страшная сила!
   На Кудасова было жалко смотреть: он вытирал платком пунцовое лицо, по которому градом катился пот. Его фельдмаршальские усы утратили лихость и тоже приуныли. Амалия Борисовна, похоже, единственная сочувствовала супругу, придав лицу обиженное выражение. Веригин, заинтересованный происходящим, вертел головой туда-сюда, словно следил за шариком пинг-понга.
   Конфликт полыхал, шипел и плевался искрами, разрастаясь, как лесной пожар. Помощь Егору Федотычу пришла, откуда не ждали. Измайлов встал со своего кресла и обратился к присутствующим:
   - Дамы и господа. Вы вправе остаться при своём мнении, однако прислушайтесь к опытному разведчику. - Лев Николаевич сделал паузу. Никто не собирался спорить с опытным разведчиком. - Я первый готов предоставить себя в распоряжение полиции (Кудасов начал понемногу приходить в себя). После досмотра станет ясно, что краденого стилета у меня нет. Это - раз. Кроме того, Егору Федотычу придётся отпустить меня домой. Это - два.
   Все ждали слова "три", но Измайлов закончил:
   - Это - всё, дамы и господа. Я уверен, что Егор Федотыч деликатно отнесётся к присутствующим, а дамам, несомненно, поможет дама.
   - Несомненно! - подала голос вездесущая госпожа Кудасова. Её супруг с обожанием глядел на спасителя; кончики его усов победно приподнялись.
   Слушатели немного поволновались, но все сошлись на том, что Измайлов прав. Дам заботило лишь то, что из полиции привезут бой-бабу, которая не сможет предупредительно отнестись к высшему обществу. При мысли о сотрудницах полиции, мне отчего- то представилась широкая в кости командирша партизанского отряда в войну 12-го года Василиса Кожина. Сам я - не любитель таких экземпляров...
   Положение спасла Амалия Борисовна, вышедшая на середину гостиной поступью оперной примадонны. Её крупная колоритная фигура в тёмно-красном платье с кружевами поневоле притягивала взгляды.
   - Милые дамы, - сказала она, многозначительно улыбаясь, - мне также нужна помощь при личном досмотре, поэтому я попрошу mademoiselle Кати внимательно проверить мою одежду. А я, в свою очередь, помогу всем вам.
   Это заявление разрешило все недоразумения. Егор Федотыч смотрел на жену с восхищением, - вероятно, он впервые воспользовался этим чувством в семейной жизни. После того, как эйфория прошла, ему что-то пришло в голову:
   - А если ты наткнёшься на преступника?.. На преступницу, - поправился он.
   Амалия Борисовна поглядела на него с укоризной:
   - Ну, не начнёт же преступница крошить всех ножом направо и налево?
   - Стилетом. Не ножом, а - стилетом, - машинально поправил Кудасов и криво усмехнулся сомнительной на мой вкус шутке. Героиня же повернулась к Измайлову и, чёрт меня побери, если он не улыбнулся и не кивнул ей в ответ! Кругом - одни заговорщики.
  
  В этот раз из собрания своих настроений госпожа Кудасова выбрала для мужа утешающе-наставительное:
  - Это вряд ли случится. А если и возникнет подобная опасность, кто-нибудь из нас обязательно успеет позвать на помощь. - Гордясь своим хладнокровием и, кажется, ощущая себя предводительницей амазонок, Амалия Борисовна произнесла:
  - Дамы! Прошу вас следовать за мной.
  Когда пёстрая процессия, замыкаемая лиловым турнюром Елизаветы Кондратьевны, скрылась за дверью, Кудасов, ещё не до конца оправившийся от обвинений, предъявленных моей роднёй, вызвал молодого полицейского и возложил на него бремя обыска. Кавалеры покинули гостиную и расположились в библиотеке.
  Я сел возле большого глобуса и принялся рассеяно его крутить. В целом следственная процедура оказалась довольно скучной и ничем не напоминала описанный Игорем парад в полосатых купальниках. Дело в том, что полиция искала стилет - вполне себе выдающуюся вещицу, которую не спрячешь, скажем, под широким галстуком.
  Полицейский, которому надлежало произвести личный досмотр, оказался белокурым юнцом с едва наметившимися усиками, исполнительным, но очень застенчивым. Видно, предстоящая работа не вызывала у него особого восторга: он ошарашенно смотрел на нас, не решаясь приступить к обыску, и на щеках у него даже выступил нервный румянец.
  Лев Николаевич помог и тут:
  - Вы можете начать с меня. Я вполне готов, - с этими словами он начал расстёгивать смокинг, а Бальзак-Веригин ободряюще улыбнулся молодому следователю.
  После этого дело пошло на лад. Полицейский осматривал содержимое карманов и осторожно ощупывал владельца. От безделья я стал подумывать, насколько интереснее вместо господ обыскивать симпатичную барышню: да, хоть бы и очаровательную цветочницу, которую я встретил днём! Чувствовать тепло её спины, не закованной в тугой корсаж, или задержаться рукой на скульптурно круглом колене...
  - Михаил Иванович, ваш глобус сейчас улетит в космос, - вернул меня к действительности голос Измайлова. Действительно: я слишком закрутил нашу бедную Землю.
  Веригин без пиджака казался больше и неторопливее, Игорь - худее и нервознее, а Лев Николаевич сохранил свои формы и невозмутимость.
  Перечень обнаруженных предметов юнец заносил в протокол, старательно сопя. Впрочем, улов оказался небогат: носовые платки, монеты, коробок шведких спичек, два портсигара, щёточка для усов Веригина, ключи - одним словом, ничего, оставляющего простор воображению. Всеобщее внимание привлекло только небольшое увеличительное стекло в нагрудном кармане Измайлова, которое ювелиры вставляют в глаз и удерживают силой мимических мышц. Либо убийцы среди нас не было, либо он не собирался прятать громоздкий стилет в жилетном кармане.
  Мы вернулись в гостиную. Кудасов оседлал стул задом наперёд и в мрачных раздумьях смотрел в пространство. Полицейский с видом гимназиста, успешно написавшего сочинение, торжественно подошёл к нему и объявил:
  - Ваше высокоблагородие. Личный досмотр произведён. Никакого оружия и других подозрительных предметов не обнаружено. Вот протокол.
  Егор Федотыч вздохнул и с безнадёжным видом уселся за стол читать.
  В ожидании дам, мы решили с пользой провести время у столика со спиртными напитками. Кудасов с завистью смотрел на нас, но не решался присоединиться. Нам же после досмотра необходимо было укрепить дух и расшатанные нервы, а что в такой ситуации может быть лучше спиртного? Хотя я, признаться, не отказался бы и от хорошей закуски. Не сочтите меня за бесчувственное чудовище, но таково уж свойство моей натуры: в нервной обстановке во мне всегда просыпается аппетит.
  Я подошёл к Игорю, который закусывал коньяк "Камю" долькой лимона и просто сказал:
  - Я сочувствую тебе, как брат брату, но не привык пить без закуски.
  Игорь, впрочем, вполне владел собой и обратился к Ерофею, стоящему у дверей, словно статуя печального и старого Командора:
  - Ерофей. Пускай принесут бутерброды с рыбой, мясом, икрой и сыром.
  Кудасов блеснул на нас печальными глазами. Мне ясно представлялось, что он много надежд возлагал на процедуру, чуть не приведшую к безобразному скандалу. Если б он нашёл стилет, это частично примирило бы его с Лесковыми. В противном случае ему придётся искать драгоценный клинок на двух этажах огромного дома. Довольно живо я представил себе, как Егор Федотыч входит в библиотеку и его глаза становятся квадратными от обилия полок и книг.
  Я пил водку с мартини и закусывал тарталетками с икрой. Честно говоря, я боялся думать, что кто-то из моих родственников убил ещё более близкого им родственника. Веригин мог бы убить из-за стилета, но я не мог представить огромного Бальзака, крадущегося в кабинет или убегающего от погони и перемахивающего через заборы. Измайлов имел к этому все способности, но тогда его действия казались абсолютно нелепыми: зачем он помогал переправить стилет через границу, если мог попросту украсть его? - План безопасности операции принадлежал ему. Для Кати казалось глупым терять покровителя и партнёра по весьма выгодному бизнесу; да и куда она пойдёт с краденым стилетом?.. Зато детям и жене дядюшки его смерть сулила осязаемую выгоду.
  К сожалению, мы не успели в полной мере воздать должное Бахусу: минут через пять в гостиной появился выводок дам во главе с Амалией Борисовной. Женские туалеты ничуть не пострадали после грубого вмешательства, а госпожа Кудасова степенно подошла к выскочившему из-за стола мужу.
  - Ну, как всё прошло? - выдал он мучивший его вопрос.
  - Замечательно! - продекламировала Амалия Борисовна.
  Кудасов растерялся:
  - Ты нашла стилет?..
  - Я ничего не нашла, - ответила супруга, многозначительно выделив интонацию голосом.
  Мы все уставились на растерявшегося Кудасова. Какое-то время Егор Федотыч молча теребил ус в поисках вдохновения, и, наконец, боясь взглянуть на Ирину, сказал:
  - Нам не остаётся ничего другого, кроме как осмотреть весь дом.
  - Совершенно с вами согласен! - неожиданно бодро откликнулся Веригин. - Я предлагаю начать осмотр с прихожей, чтобы гости могли побыстрее уйти. Ведь мы все в этом заинтересованы?.. - обратился он к присутствующим.
  
  
  Награда для героя
  
  
  Вопрос, заданный Веригиным, не предполагал ответа: авторы многоумных трактатов называют его риторическим. Конечно, после ужасных треволнений гостям хотелось скорей разойтись по домам, а хозяевам дома остаться наедине со своим горем. Поэтому Кудасов, вооружившись терпением, которое сегодня ему часто изменяло, вызвал помощников и велел им осмотреть дом. Среди них был и тот исполнительный юнец, который только что нас обыскивал, и, похоже, перспектива перетряхивания комнат казалась ему более заманчивой, чем обшаривание чужих карманов. По крайней мере, в этот раз он выглядел довольно бодро.
  После того, как была отряжена следственная экспедиция, мы опять остались наедине со своими подозрениями и тревогами. Гнетущая атмосфера давила. А ведь вечер начинался так чудесно!
  Напряжённое молчание прервала Ирина:
  - Господа, я хочу сделать важное объявление.
  Кудасов, видимо, не ожидал от вступления ничего доброго и в волнении взялся за правый ус. Оставшийся в одиночестве левый ус воинственно топорщился в явном противоречии с настроением обладателя.
  - Я объявляю награду тому, кто найдёт преступника, - торжественно произнесла Ирина, с вызовом глядя на Кудасова. Звучало это так, будто она объявила награду за голову преступника, что было близко к истине. Однако цель, как я понимал, была иной: месть за Ланге преследовала незадачливого стража закона. Зная темперамент моей кузины, я был уверен, что она не остановится на достигнутом, пока не поквитается с Егором Федотычем.
  - Ирина Феликсовна... Я считаю, что это неудачная затея, - попытался возразить догадавшийся обо всём Кудасов.
  - Егор Федотыч! - сверкнула глазами Ирина. - Я прошу вас не перебивать меня. Я приняла твёрдое решение, и никто меня не переубедит. Сумма награды - приличная; победителя, полагаю, она вполне устроит. Ну, что же вы молчите, господа? Кто согласен принять вызов? - Она бросила многозначительный взгляд на Измайлова и он, будто поймав брошенную перчатку, слегка поклонился ей:
  - Я готов принять участие в расследовании. Мне кажется, в каком-то смысле я даже обязан это сделать... ради памяти Феликса Петровича.
  Тон Измайлова показался мне вполне искренним и, меня это даже слегка растрогало. Вряд ли у моего скупого дядюшки было в этом мире много друзей.
  Кудасов, задумавшись, уставился на своего соперника,- и выглядел он довольно самоуверенно, как будто был заранее убеждён в своей победе. Я решил, что даже на случай провала поисков стилета в доме, у него созрел запасной план.
  И вновь события приняли неожиданный оборот. Измайлов с мягкой улыбкой обратился ко мне:
  - Михаил Иванович, я прошу вас быть моим помощником в этом деле.
  Я ненадолго онемел, а Кудасов тут же фыркнул:
  - Михаил Иванович и вы, любезный Лев Николаевич, - всё ещё под подозрением. Пусть и - формальным, - поспешно добавил он. - Допустим, вам незачем было замышлять убийство, но мы ещё не знаем всех мотивов господина Гальского...
  Кровь вскипела у меня в жилах, и я чуть не бросился на негодяя с кулаками, но Измайлов как-то ловко, но необидно оттёр меня в сторону:
  - Егор Федотыч. Господин Гальский будет у меня на глазах, и если у меня возникнут на его счёт подозрения, вы первый узнаете об этом. Или вы так боитесь конкуренции? - с хитрецой спросил он.
  - Конечно, нет! - поспешил заверить этот бессовестный тип. - Делите деньги с кем хотите.
  - Спасибо,- поклонился Измайлов и снова повернулся ко мне:
   - Так что: вы согласны, Михаил Иванович?.. Вы, быть может, возразите, что я вас совсем не знаю, но, поверьте моему опыту: я успел заметить в вас много качеств, полезных для расследования. У вас хорошая память, склонность к наблюдательности и отличная реакция. Наконец, вы учитесь по юридической части, что может нам очень пригодиться. А я почти уверен, что вместе мы выиграем у господ полицейских: ум хорошо, а два - лучше.
  Мог ли я не принять предложение?.. Давно мне не делали столько комплиментов сразу. Мой внутренний кот заурчал и потянулся, подставляя морду лучам похвалы. Кроме того, Лев Николаевич с самого начала вызывал у меня огромный интерес, и я был не прочь стать его Санчо Пансой. Смело могу сказать, что не награда меня манила, а желание возмездия преступнику за ужасную дядину смерть.
  Теперь Кудасов совершенно лишился моего сочувствия, и я всей душой желал ему проигрыша в нашем турнире.
  - Я благодарен вам, Лев Николаевич, за предложение и с готовностью принимаю его, - заявил я, и мы с Измайловым обменялись рукопожатием. Затем я одёрнул сюртук и обратился к кузине:
  - Можешь не беспокоиться, Ирина,- теперь следствие будет в надёжных руках.
  - Очень на это надеюсь, - откликнулась она, - но, всё же, не будь таким самоуверенным. - Затем, нахмурившись, продолжила:
  - Перейдём к делу. Я считаю, что будет справедливо, если в выделении призовых денег примет участие вся семья: то есть, я, Игорь и Елизавета Кондратьевна. Общая сумма награды должна составить десять тысяч рублей.
  
  Амалия Борисовна ахнула.
  Елизавета Кондратьевна задумчиво погладила карточный столик и слабым голосом сказала:
  - Я согласна.
  Ирина кивнула и повернулась к Игорю. Тот мрачно смотрел на сестру, засунув руки в карманы, и, очевидно, выражал своё неодобрение происходящему.
  - Ну, что ты молчишь? - тормошила его сестра.
  - Честно говоря... я сейчас несколько стеснён в средствах, - недовольно сказал Игорь, отводя взгляд. - Если это возможно, прошу избавить меня от участия в твоей затее.
  Вот это да! Новое издание "Скупого рыцаря". Прежде я не замечал в своём кузене такого сходства с покойным дядей.
  Губы Ирины презрительно дрогнули:
  - Игорь, перестань. Это семейное дело, вопрос чести, в конце концов. Ты должен внести свой вклад.
  - Ну, если ты настаиваешь... - Игорь смахнул с костюма несуществующую пылинку. И вдруг развернулся ко мне:
  - Михаил, ты не мог бы одолжить мне немного?
  Этого ещё недоставало! Только родственные чувства удержали меня от резкой отповеди. Я ответил медленно и чётко, как если бы втолковывал что-то ребёнку:
  - К сожалению, ничем не могу тебе помочь, милый братец. Мои финансовые дела сейчас тоже не блестящи.
  Игорь не отступал:
  - Но ведь отец оставил тебе что-то? Не может быть, чтобы сумма была настолько незначительна...
  Чёрт возьми: кажется, я начал краснеть:
  - Я не желаю об этом говорить. Не сейчас...
  Тут в разговор вмешалась Ирина, и в её голосе прозвучали стальные нотки:
  - Михаил. Посмотри на меня, пожалуйста.
  Я взглянул и ничего хорошего не увидел: очередная амазонка перед боем. Мало нам сегодня Амалии.
  - Сейчас тебе ни к чему скрывать то, о чём мы узнаем завтра у нотариуса. Какую сумму тебе завещал мой отец?
   Честно говоря, я не мог больше выдержать этот допрос, ибо я до сих пор был обижен на дядю. Поэтому, глядя в стену поверх плеча Ирины, я медленно ответил:
  - Тысячу. Он завещал мне тысячу рублей.
  
  
  Конец трудного дня
  
   Прежде мне никогда не доводилось видеть, как человека пожирает совесть. Зрелище не из приятных.
  - Я... не знал, -- протянул Игорь, проводя рукой по тонким усам. - Не могу поверить... Конечно!.. Мы обойдёмся... то есть, мы соберём нужную сумму втроём. Прости. Прости, Михаил.
  - Не нужно извиняться, - ответил я. - Вы тут вовсе ни при чём.
  Но я заметил, что и воинственная Ирина опустила голову и отвела глаза. А Елизавета Кондратьевна и вовсе смотрела на меня с такой жалостью, словно я был безродным малюткой, подброшенным к её крыльцу.
   К счастью, демонстрация всеобщего сочувствия была прервана возвращением полицейских, которые отрапортовали, что и в прихожей ничего предосудительного не нашлось. Вернись нежданные спасители чуть позже, меня, наверное, пожалела бы Амалия Борисовна, чего я боялся, как огня.
  Егор Федотыч позволил гостям разойтись. Я довольно сухо с ним попрощался, хотя и знал, что мы разъезжаемся по домам отдыхать, а ему ещё немало придётся выслушать от спаянных дядиной смертью господ Лесковых. Амалия Борисовна - напротив - провожала меня, как родного сына на смертную баталию. Кудасов стоял возле неё почти по стойке смирно и, будь у него на голове шлем с наконечником-пикой - вполне сошёл бы за Бисмарка, не ведающего жалости к уходящему сыну.
  Добрейший Бальзак-Веригин пожелал нам удачи в расследовании и пригласил заходить к нему, когда выдастся свободная минутка, а Кати обволокла теплом своей полуулыбки: казалось, что так она относится только к близким друзьям.
  Я сдержанно простился с Игорем и Ириной, которые выглядели жутко уставшими, и тепло - с Елизаветой Кондратьевной. Она удивила меня напоследок, сказав:
  - Встретимся завтра на похоронах Феликса.
  Я понял, что она окончательно пришла в себя и смирилась с потерей.
  
  Синюю августовскую ночь овевал тёплый ветер. Белые ночи уже не были такими белыми, но даже заполночь по столичным улицам Петербурга цокали экипажи и бродили гуляющие. Ветер с Невы доносил лёгкий запах водорослей и дёгтя.
  Вызванный Ерофеем извозчик ждал Льва Николаевича у подъезда, и он предложил подвезти меня до дома. Предвкушая возможность скоротать дорогу за увлекательной беседой и одновременно сэкономить, я согласился.
  Когда мы сели на извозчика, Лев Николаевич поинтересовался:
  - Где вы живёте, Михаил Иванович?
  - Миллионная улица, дом 17.
  - Вот так да! - воскликнул он. - А я живу в соседнем доме!
  Мы взглянули друг на друга изумлённо, как будто нас объединила какая-то приятная тайна.
  - Значит, у нас гораздо больше общего, чем любовь к анютиным глазкам, - усмехнулся я. - Как же так вышло, что мы прежде не встречались?
  - Возможно, режимы нашего дня не совпадают. Я, к примеру, очень люблю вечерний, и даже ночной моцион. Что может быть прекраснее нашей Северной Венеции ночью? - и он рукой показал на сквер перед громадой Исаакиевского собора.
  - А я по вечерам хожу в гости, - сознался я. - Сегодня всё тоже так хорошо начиналось...
  Мы помолчали.
  - Скажите, Лев Николаевич, - не утерпел я,- с чего Вы взяли, что у меня хорошая память и склонность к наблюдательности?
  - Вспомните, как вы спорили с Кудасовым, приводя свои версии убийства. Они основаны на вашей наблюдательности: я знаю, что вы совсем немного времени провели в кабинете после крика Ланге. Отличная реакция?.. Вы первый прибежали на место преступления.
  - Да. Ваши наблюдения точны, - у меня, действительно, отличная реакция: я хороший наездник. Знаете... ведь, я иногда подрабатываю жокеем на скачках, скрывая своё настоящее имя. Можно сказать - веду двойную жизнь.
  - Великолепно! Ваша способность к конспирации пригодится в поисках преступника. - Глаза Измайлова сверкнули в сумерках. - Михаил Иванович, а что вы скажете, если я предложу вам переехать ко мне? Так будет удобней вести дело.
  Его вопрос застал меня врасплох, но я тут же признался себе, что с Измайловым, должно быть необыкновенно интересно жить.
  - Если я вас не стесню...
  - Нисколько! Семьи у меня нет. В задних комнатах живёт мой денщик Данила и кухарка Арина. Кухарка готовит - пальчики оближешь! Впрочем, есть ещё один жилец... но у меня есть основания полагать, что он вам понравится после официального представления.
  - Люблю всяческие секреты! - воскликнул я. - Разве могу я после этого отказаться от столь заманчивого предложения?..
  - Ну и славно!
  - Но, знаете: меня беспокоит Кудасов.
  - Да?..
  - Сейчас он может по горячим следам найти преступника, и Лесковы просто выбросят десять тысяч на ветер... Неразумно как-то.
  - Михаил Иванович, - отозвался Измайлов,- ваша сестра Ирина сразу почувствовала: раз Кудасов не нашёл пропавший стилет, значит, и убийцу он быстро не найдёт.
  - Хорошо, но у него столько возможностей...
  - Это - необычное дело, Михаил Иванович. Мой опыт подсказывает, что логика Егора Федотыча спасует перед странными деталями.
  - Однако, он выглядел очень самоуверенно.
  - Кудасов собирается найти человека, который продал убийце поддельный стилет.
  Ответ сразил меня наповал:
  - Откуда вы это знаете?!.. Кто вам сказал?
  - Никто. Я бы сам поступил именно так.
  - И вы так спокойно об этом говорите!.. Так Егор Федотыч обскачет нас на пять корпусов.
  - Не обскачет. Потому что убийца - необычный преступник. А всю обычную работу Егор Федотыч со своими молодцами сделает за нас.
  - Вы фаталист??
  - Нет,- он покачал головой в глубине коляски.- Я - исследователь жизни.
  - Раз уж мы будем жить и работать вместе, предлагаю отбросить формальности. Зовите меня просто Михаилом и "на ты", - в своём расположении ко Льву Николаевичу я был готов на всё.
  - Я просто буду звать вас Михаилом. - Измайлов положил ладонь на рукав моего сюртука. - У нас не такая уж большая разница в возрасте - мне только двадцать шесть. Признайтесь: вас тоже сбила с толку моя борода? Из-за неё я кажусь старше своих лет.
  - Пожалуй, да. Но вы говорите, как весьма опытный человек...
  - Вы правы, Михаил. Может, когда-нибудь я расскажу об этом. - Коляска остановилась. - А, вот и ваш дом... Что ж, отсыпайтесь, отдыхайте, а завтра прямо с утра можете прислать ко мне лакея или камердинера с вещами.
  Смущаясь и невольно злясь на собственное смущение, я пробормотал:
  - К сожалению, у меня нет ни лакея, ни камердинера.
  Измайлов ободряюще взглянул на меня:
  - Пожалуй, так даже лучше. Зато у вас есть военно-полевой опыт самообслуживания.
  Мы простились, сердечно пожав друг другу руки. Сейчас было почти невозможно поверить в то, что в начале нашего знакомства этот человек вызывал во мне раздражение.
  У меня не осталось сомнений, что сегодня я нашёл нового друга.
  
  
  Мой новый дом
  
  
  В то утро я, как обычно, проснулся от выстрела петропавловской пушки. Пробивавшийся сквозь шторы солнечный луч ласково гладил меня по щеке. Утро было бы прекрасным, если бы в безмятежной тишине спальной комнаты мне не почудилось чьё-то невидимое присутствие. Пытаясь справиться с собой, я поглубже зарылся в подушки, но липкое чувство тревоги не уходило.
   В конце концов, я сдался и рывком сел на постели. К моему глубокому удивлению и смущению, оказалось, что я не один. В дальнем углу комнаты на стуле сидел какой-то скромно одетый мужчина с окладистой темно-русой бородой. Увидев, что я больше не сплю, он встал, и, поклонившись, изрёк глуховатым голосом:
  - День добрый, Михаил Иванович! Я Данила, денщик Льва Николаевича. Он прислал меня перенести ваши вещи. - Данила провёл широкой рукой по голове, но густые кудрявые волосы не обратили никакого внимания на старания хозяина.
  Досадуя на собственный испуг, я, наверное, ответил излишне резко:
  - Премного благодарен тебе, братец, но в другой раз, будь добр, стучи, прежде чем войти! (Не каждый день просыпаешься в собственной спальне и обнаруживаешь незнакомца, который созерцает тебя в неглиже).
  На добродушного Данилу моя отповедь, похоже, не произвела особого впечатления. Чуть сбавив тон, я отправил его за дверь подождать, пока я умоюсь и оденусь.
  
  Проделав все положенные утренние процедуры, я взялся за раскладывание вещей. И только сейчас вспомнил, что поводом к переезду послужила страшная смерть дяди Феликса. Мысль об этом мешала мне собираться, но Данила многое сделал без моего участия. Одежду и самые необходимые вещи он предложил перенести сразу же, а за книгами, письмами и чепухой, которую жалко выбросить - прийти попозже.
  Подаренный отцом костяной нож в футляре я нацепил себе на пояс, а в руку взял неизменный зонтик. Нагруженный под завязку, я вслед за Данилой вышел в наш двор-колодец, который необходимо пройти, чтобы выйти на улицу.
  День выдался превосходный. Любуясь начищенным золотым блюдом солнца, застывшим на небесной голубой скатерти и подставляя лицо прикосновениям ветерка, я невольно ощутил прилив сил.
  - Доброго денька! Переезжаете, Михаил Иваныч? - услышал я бас старшего дворника Герасима.
  - Верно, переезжаю, - удивился я, - а кто ж тебе сказал, Герасим?
  - Так, Данила Степаныч и сказали, когда попросились внутрь войти...
  Только сейчас я вспомнил, что не спрашивал, как денщик пробрался в мою квартиру.
  - Ладно. Передай барыне, что я теперь живу у Льва Николаевича.
  - Обязательно, Михаил Иваныч. Здоровьичка вам.
  Всё складывалось просто великолепно: обоими домами, в которых мы жили с Измайловым, владела полковничиха Лихарева. Это делало переезд похожим на пустую формальность.
  Хотя меня покусывало беспокойство, что мы ещё не договорились, сколько придётся платить на новой квартире, внезапно вспомнилось, что со смертью дядюшки я кое-что наследую. Да и не стоит забывать, что мы со Львом Николаевичем собираемся выиграть круглую сумму. Победа над Кудасовым и справедливое наказание преступника в этот миг мне отчего-то казались делом решённым.
  
   Как выяснилось, в отличие от меня, Лев Николаевич жил на первом этаже, а парадная лестница, ведущая в его квартиру, имела вход прямо с Миллионной. Я даже слегка возвысился в собственных глазах, входя в дверь с ослепительно начищенной ручкой.
  Через просторную, залитую светом прихожую мы прошли в гостиную, где нас встретил гостеприимный хозяин. Судя по обстановке: шкафу из тёмного орехового дерева с ножками конической формы, большому зеркалу в охристых тонах с растительным орнаментом и изящным стульям с причудливо изогнутыми спинками, Лев Николаевич был большим любителем новомодного либерти-стиля. На противоположных стенах гостиной висели две больших картины. Одна из них, изображавшая рассвет над рекой, кажется, принадлежала кисти Моне.
  С приветливой улыбкой Лев Николаевич шагнул мне навстречу:
  - Добрый день, Михаил, чрезвычайно рад вас видеть. Выглядите вы бодро, - должно быть, хорошо отдохнули?
  - Прекрасный день, Лев Николаевич! Да, спал как младенец. - сознался я. - Мой организм бесчувственно-эгоистичен.
  - Не корите себя. Для пользы нашего дела необходимо ясное сознание и твёрдость духа. А бессонница уму только вредит. Вы, наверное, голодны? Прошу вас отобедать.
  - Благодарю вас, но я ещё не голоден.
  Измайлов чуть-чуть улыбнулся:
  - Это вы здесь не голодны, а в столовой правят другие законы. Вы просто не знаете, от чего отказываетесь! Как я говорил, Арина изумительно готовит. Я сторонник умеренности за столом, но с моей кухаркой невозможно не впасть в грех чревоугодия. Уверен, что и вы не устоите.
  
  Нашу занимательную беседу прервал Данила, объявивший, что пришёл посыльный с письмом. Лев Николаевич велел ему войти и, развернув конверт, бросил на меня погрустневший взгляд:
  - Письмо от Елизаветы Кондратьевны. - Читая, он опёрся о каминную полку. - Пишет, что похороны состоятся на Смоленском кладбище, в три часа дня.
   Несмотря на мою внутреннюю готовность к подобным новостям, это известие подействовало на меня угнетающе. Похороны всегда нагоняли на меня тоску, а что говорить о похоронах родного дяди, убитого при загадочных обстоятельствах. Почувствовав моё состояние, Лев Николаевич подошёл ко мне и внушительно сказал:
  - Клянусь вам, мы сделаем всё возможное, чтобы найти убийцу: преступление не останется неотомщённым. И сегодня я не позволю Кудасову вас препарировать. А сейчас - прошу к столу.
  
  Со мной произошла забавная метаморфоза: только очутившись в столовой, я понял, что действительно голоден. Обед и впрямь был хорош: стерляжья уха, пирог с грибами и телятина. Повелительница этого Лукуллова царства*, кухарка Арина, сама прислуживала нам за столом. Это была невысокая, молодая женщина с розовыми, будто от постоянного кухонного жара щеками, и весёлыми васильково-голубыми глазами.
  Лев Николаевич по секрету шепнул мне, что Данила оказывает ей несомненные знаки внимания, и чудо-кухарка, похоже, отвечает ему взаимностью.
  - Кстати, - он призывно поднял палец, - за комнату вместе с нашим общим столом вы будете платить столько же, сколько на прежнем месте. Не возражайте, пожалуйста, - остановил он мой возглас,- я считаю, что вы состоите у меня на службе. Когда мы закончим дело - вернёмся к этому разговору.
  Я невольно обратил внимание на беграничную самоуверенность Льва Николаевича,- он заранее был уверен в успехе. Однако, рядом с ним я безоговорочно разделял эту точку зрения. Сейчас мне понятно, что в тот момент я был слишком сыт, чтобы спорить, и пребывал в состоянии эйфории из-за очевидной выгоды с оплатой квартиры. Будь я барышней, наверное, испытал бы нежные чувства к своему покровителю. Но мне необходимо было получить юридическое образование, и посему я решил: хорошо, что я не барышня.
  
  
  
  глава тридцать седьмая "Боже, Царя храни!"
  
  
  >Дамы и господа!
  Наш роман участвует в конкурсе "Исторический детектив", и нам нельзя размещать более 120 тысяч знаков на сторонних ресурсах. Полный текст детектива можно прочитать по ссылке:
   https://lit-era.com/book/stilet-s-golovoi-zmei-b8671
  
  Я думаю, Вам будет интересно прочитать главу, в которой герои идут в Мариинский театр и там встречают царскую семью, поэтому опубликую её здесь.
  Добро пожаловать на сайт конкурса, - будем рады видеть дорогих друзей!)
  
  "Боже, Царя храни!"
  
  Выйдя из дома, мы забрались в ожидавшую нас коляску и, как обычно, коротали время за разговорами. Стоял тёплый августовский вечер, лёгкий ветерок мягко обдувал наши лица.
  Сказать по правде, я ещё с утра мучился вопросом: "Какой секрет может скрывать такое простое действие, как поход в театр?", и рассудил, что время разгадки уже подошло - спектакль уж скоро! Оказалось, что мои предположения справедливы лишь наполовину.
  - Лев Николаевич, вы обещали открыть мне тайну визита в оперу...
  - Пока могу открыть вам только часть тайны, дорогой Михаил, но когда мы приедем в Мариинский, она сама расскажет вам о себе. Итак: основной секрет нашей прогулки в театр - решение загадок преступления, над которым мы работаем.
  - Вот-те раз! Вы хотите сказать, что послушав "Любовный напиток", вы найдёте в опере ответы на все вопросы?!..
  - Нет-нет-нет! - улыбнулся Измайлов. - Я всего лишь хочу сказать, что лучше всего мне думается, когда звучит прекрасная музыка.
  Я на минуту замолчал: оказывается, хозяин непредсказуемого Хералда личность не менее странная, чем его кот. Музыка помогает ему размышлять, а для меня она лишь - способ приятного времяпрепровождения. Не скрою, что, слушая романс "Не уезжай ты, мой голубчик", я думаю о хорошеньких барышнях и об их ветреных кавалерах, но раскрывать преступление я б под него не рискнул. Поэтому мне захотелось кое-что уточнить:
  - Недавно при господине Кудасове вы сказали, что пока не знаете, кто преступник, но собираетесь выяснить это уже сегодня. Неужели вы и правда сядете, прослушаете оперу и сразу назовёте виновного?
  - Не совсем так, но - очень близко к этому. Во время спектакля я буду размышлять над тем, как погиб Феликс Петрович, учитывая все сведения, которые вы, дорогой Михаил, для меня сегодня добыли. Отчего ваш дядюшка был убит в спину, почему он протягивал руку, и как преступнику удалось достать стилет из сейфа и вынести из кабинета (не засунул же он его в карман!) После этого я и попытаюсь назвать имя виновного.
  Затем мне останется всего лишь изобрести план, согласно которому мы поймаем убийцу раньше Егора Федотыча. Ведь только в этом случае мы выиграем турнир.
  "Всего лишь"... Хотел бы и я с такой же лёгкостью, посмотрев "Лебединое озеро", сказать: "Преступник - брат отца жены; пойдёмте поймаем его в пруду - он как раз там сейчас купается".
  Я всё ещё сомневался:
  - Лев Николаевич, меня беспокоит наша беспомощность.
  - Что вы имеете в виду?
  - Завтра Кудасов будет ловить убийцу, а мы всё это время скромно простоим в сторонке.
  - Конечно, нет. В отличие от Кудасова, я догадываюсь, кто преступник.
  - Догадываетесь?!.. Так бросаем все театры и бежим его ловить!
  Измайлов успокаивающе улыбнулся:
  - Нет, дорогой Михаил. Спешка нужна только при ловле блох, - так любил говорить один мой знакомый пёс. Сначала необходимо либо подтвердить мою догадку, либо выстроить новую версию. Если же мы схватим убийцу прямо сейчас, у нас на руках не будет никаких доказательств. А когда он получит от Веригина деньги, именно они его и уличат.
  - Но - Кудасов!.. - простонал я.
  - У меня есть предчувствие, что преступник обведёт его вокруг пальца, как это бывало прежде. Наш преступник умеет думать: если он затеял эту сделку, значит, завтра непременно удивит нас изобретательностью. Тогда мы или переиграем его, или признаем своё поражение.
  Не могу сказать, что разговор с Измайловым меня утешил: оставалось только надеяться на его музыкально-гениальный ум.
  
  Коляска, в которой мы ехали, обогнала нещадно грохочущую конку и остановилась неподалёку от входа в театр.
  Ещё по дороге я стал замечать, что вокруг нас происходит что-то необыкновенное: на каждом перекрёстке стоял полицейский, иногда - вдвоём с городовым или околоточным, встречались и прохаживающиеся блюстители порядка. Когда я насчитал уже три попавшихся нам навстречу голубых мундира* и с десяток явных шпиков, беспокойство моё разрослось, как шар, надуваемый цирковым силачом.
  - Лев Николаевич, - сказал я. - Не похоже, что полицейские манёвры - дело рук Егора Федотыча, - размах не тот. Что случилось? Ловят какого-то жуткого террориста? Ведь совсем недавно пятерых во главе с Шевырёвым и Ульяновым повесили**, а остальных отправили на каторгу! Опять - новые "народовольцы" безобразничают, или Вильгельм Второй прибыл с визитом раньше времени?..
  Я даже привстал на сиденье, но Измайлов мягко меня усадил и объяснил отеческим тоном:
  - Не переживайте, дорогой Михаил, а то на колдобине можно не по своей воле выскочить из коляски. Всё по-старому: народовольцы на каторге, а Вильгельм в Германии. Сейчас всё прояснится - вот увидите.
  Извозчик довольно ловко вклинился в ряд карет, колясок и пролёток - то прибывающих, то покидающих площадку перед театром. Вокруг всё бурлило: от карет ко входу шли очень важные дамы и господа, а за ними поспешали лакеи, чтобы у дверей поймать падающую с плеч хозяев верхнюю одежду; перекрикивались между собой извозчики- многие из них останутся дожидаться своих господ до окончания спектакля; ржали лошади; сновали полицейские и филёры; гордо проходили офицеры разных чинов и родов войск; со всех сторон текла публика - попроще и посолиднее. Сцена сильно напоминала бы народный праздник, если б не обилие жандармов.
  Наконец, у входа Измайлов обратился ко мне:
  - Вот, Михаил, последний секрет нашего пребывания в Мариинском театре, - он протянул руку в сторону афиши. Чуть ниже надписи "Опера г-на Гаэтано Доницетти "Любовный напитокъ" не менее крупным шрифтом было написано: "Ожидается присутствiе Ихъ Императорскихъ Величествъ и Ихъ Императорскихъ Высочествъ Великихъ Княжонъ и Наследника Престола".
  - Интере-есно, - протянул я. - А вы это специально задумали, или само случайно получилось?..
  - И да, и нет, - он по-мальчишески пожал плечами. - У меня же заказаны места на некоторые представления в театрах столицы. Вчера спектакля не было, а сегодня - очень удачно совпало. В противном случае преступник не дал бы мне возможность поразмыслить как следует. (Мда, у гениев - свои причуды...)
  Кроме того, Императора я как-то лицезрел на военном смотре, а на детишек бы посмотрел. Скажу откровенно, я симпатизирую нашей Императрице: и красива, и умна, и любима. На такую женщину и посмотреть не грех, - он задорно мне улыбнулся.
  - Да, я тоже таких люблю, - сознался я.
  
  Мы сдали в гардероб трость, зонт и головные уборы и отправились гулять по фойе, где купили разрисованную купидонами программку с либретто оперы и списком действующих лиц. Затем отправились в наш бенуар. Надо сказать, что места в бенуаре - совершенно изумительные! Мы сидели чуть выше партера на уровне сцены, а с нашей левой стороны ещё и отлично была видна царская ложа.
  Последний раз ещё ребёнком меня водили в Варшавский оперный театр: отцу подарили билеты его друзья по службе. Конечно, я был поражён и простором, и звуком, и богатством отделки, но в этот раз Мариинский театр оглушил меня великолепием интерьера. Я понял, отчего великий Пушкин когда-то написал: "Театр уж полон; ложи блещут; Партер и кресла - всё кипит..." Казалось, Мариинский переливался красным бархатом кресел и штор, позолотой в ложах и ярусах, радугой хрустальных люстр и канделябров. Театр буквально сиял изнутри, хотя я думал, что после "Палкина" меня уже ничем не удивишь.
  Было довольно шумно: оркестр в яме на все лады наигрывал свою любимую какофонию и гаммы; громко переговаривались со вчерашнего дня не видавшие друг друга знакомые; не переставая, ходили между рядами люди, хлопали кресла и даже из-за кулис доносились какие-то звуки.
  Спектакль задерживался, и я уже начал скучать, как вдруг по залу от партера к самому верхнему ярусу словно пробежала волна ветра - а это были всего лишь тихие возгласы. Я взглянул туда, куда смотрели все - на царскую ложу: к самому краю её подходила царская семья.
  Первой фигурой, невольно бросавшейся в глаза, был сам Император - выше и крупнее всех в ложе. Правда, он не походил на свои парадные портреты: было видно, что он уже в летах и, похоже, устал править. Никто бы не сказал ему это в глаза: на самом деле, он, как и раньше, оставался самым сильным царём самой сильной Империи, но происшествие с крушением поезда, когда ему пришлось держать на плечах крышу вагона, заметно подкосило его здоровье***. Он стоял у самого барьера ложи в ярко-красном мундире с эполетами и голубой муаровой лентой через плечо, но из наград надел только один белый георгиевский крест.
  Рядом с царём стоял стройный молодой человек лет двадцати в тёмно-красном мундире лейб-гвардии гусарского полка. Я догадался, что это и есть наследник Николай Александрович: он очень походил на своего безбородого отца в молодости. Наследник поворачивал голову, рассматривая театр, и являл собой яркий контраст с почти неподвижным могучим Императором.
  Рядом с братом виднелось пухленькое личико восьмилетней княжны Ольги: оно то появлялось, то исчезало, - наверное, малышка попеременно садилась и вставала с кресла. Это продолжалось довольно долго и забавляло всех, пока её не утихомирили взрослые.
  С левой стороны обращала на себя внимание барышня с декоративным букетиком в руках. Там, несомненно, стояла пятнадцатилетняя Великая Княжна Ксения Александровна: рисунок бровей и общее очарование облика она, наверняка, унаследовала от матери.
  Все женщины императорского семейства были в белых платьях - разнилось только количество цветов и украшений. Зато подлинным украшением семьи должна была называться Императрица Мария Фёдоровна: её хрупкую стройную фигуру облегало пышное платье, нежную шею, поблёскивая, обвивали колье и ожерелья, на умном прелестном лице особенно выделялись большие выразительные глаза и тёмные брови. Весь зал встал, и на минуту мне показалось, что все, как один, смотрят на прекрасную Марию Фёдоровну...
  - Слава Государю Императору! - донёсся откуда-то с галёрки зычный голос.
  - Виват Государю! - крикнула неподалёку от нас какая-то дама.
  Теперь на театр обрушилась бурная волна славословий, которые в общем шуме сложно было разобрать. Было только понятно, что все рады видеть императорскую семью так близко. Император, Императрица и Княжна Ксения улыбались в зал, Наследник изо всех сил старался быть серьёзным, а маленькая Ольга продолжала подпрыгивать в кресле.
  Царь успокаивающе протянул руки, продолжая улыбаться, и крики начали понемногу затихать, но, как оказалось, это было только начало.
  Неожиданно с двух сторон из-за кулис на сцену принялись сплошным потоком выплёскиваться артисты, и в конце концов, они заполонили собою все подмостки до самых декораций, изображавших идиллический итальянский пейзаж с руинами, виноградниками и морем.
  Некоторое время сцена бурлила, недаром классик сказал: "Всё кипит". Но вот дирижёр поднял палочку, и... Замечательным было и то, что весь оркестр во время исполнения играл стоя.
  "Боже, Царя храни!" взметнулось торжественными звуками к самым верхним ярусам. Я сам люблю обширные басы, однако в Мариинском были такие контр-басы, что от их низов дрожали подвески на гигантской люстре.
  Хор был прекрасен, но до самой души пробирало то, что вокруг тебя пели - все! Приятный баритон Льва Николаевича, высокий голос какой-то барышни и даже дребезжащий дискант старичка с орденами за моей спиной - всё это, сливаясь, становилось частью "Молитвы русского народа", как называют наш Гимн.
  Мне прежде не доводилось слышать Гимн полностью, а в нём ведь не один куплет. Тем сильнее я впитывал новые слова о нашем Царе:
  "Гордых смирителю, слабых хранителю,
  Всех утешителю - всё ниспошли!"
  Я заглянул в ложу и увидел, что Мария Фёдоровна улыбается, но молчит: верно, датчанке было непросто выучить русские слова. Но сам Александр Третий пел вместе со всеми, пели и Наследник с Княжной Ксенией, и даже маленькая Ольга открывала рот, и это отчего-то выглядело совсем по-домашнему, трогательно.
  В это мгновение я понял, что пою слова припева вместе со всеми и одновременно ощущаю какой-то невыразимый подъём души. Мне вспомнились слова моего кузена Игоря: "Обнимитесь, миллионы, Слейтесь в радости одной!" В одном порыве с совершенно незнакомыми мне людьми я в лад музыке пел, обращаясь к Богу:
  "К благу стремление, в счастье смирение,
  В скорби терпение дай на земли!"
  
  Когда гимн окончился, я ощутил внутри себя некую пустоту, всегда возникающую после того, как заканчивается что-то приятное и доброе. И весь зал замолчал вместе со мною.
  Взглянув на Льва Николаевича, я увидел, что глаза у него были на мокром месте. Он заметил мой взгляд и печально улыбнулся:
  - Вы, верно, думаете, дорогой Михаил, что я чересчур верноподданный, как наш Егор Федотыч. Но русский гимн - одна из моих любимых мелодий. Просто я очень люблю Россию.
  Меня переполняли чувства, так что я смог ответить только:
  - Я вас понимаю...
  Тогда-то я и осознал, что в жизни часто случаются необыкновенные совпадения. Не в ответ ли моим нынешним мыслям сказано: "В скорби терпение дай на земли!"?..
  
  
  Голубые мундиры* - жандармерия. Говоря современным языком - служба безопасности Империи.
  
  "во главе с Шевырёвым и Ульяновым повесили"** - речь идёт о готовившемся "народовольцами" неудачном покушении на Александра Третьего. Тогда по решению суда 8 (20) мая 1887 года в Шлиссельбургской крепости был повешен брат Владимира Ульянова - Александр.
  
  
  
  Дамы и господа!
  Наш роман участвует в конкурсе "Исторический детектив", и нам нельзя размещать более 120 тысяч знаков на сторонних ресурсах. Полный текст детектива можно прочитать по ссылке:
  https://lit-era.com/book/stilet-s-golovoi-zmei-b8671
  
  
  Добро пожаловать на сайт конкурса, - будем рады видеть дорогих друзей!)
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"