Крался по бункеру в поисках всё того-же. Поставки из лагерей прекратились только вчера, запасы должны ещё сохраниться. В подвале-леднике или в столовой. Но так просто не пройти. Практически все коридоры просматривались дежурными, по военному положению сменившими белую униформу сперва на чёрную, а теперь и закамуфлировались парками в узоре "der Vleck Tarn". Вне своих должностных обязанностей не прогуляешься, каждая сошка вправе завернуть доктора Брандта. А кушать хочется... Тем более, если ты - убеждённый вегетарианец и не употребляешь мясо животных.
Дежурные уже начинают доводить во мрак безумия. Благо, освещение блекло до полутьмы или гасло от сотрясающих почву могущественных снарядов русских, что намного лучше непредсказуемых бомб американцев, затемняют на дольше.
Валерий Брандт предвидел каждый перерыв восприятия камуфлированных арийцев, и успевал прозуммить их краниум своим раздвоенным языком. Эсман моргал и не обращал внимания на проскользнувший мимо долговязый силуэт зверолюбивого "медика".
Ожидаемо поверхность затряслась от близких разрывов, электролампочки снова недополучили своей дозы жизненной энергии и затухли в предсмертном трепете нити накаливания. Брандт метнулся в переход к столовой. Последний перекрёсток перед ней охранял особо крупный экземпляр эсмана, птенец Вольфа был в каске М-37, с газбаком и с "штурмгевером", которым можно превратить доктора Бра в тысячу маленьких мини-докторов. Но пронесло.
Монументальная дверь столовой была не просто заперта, она была расписана меловыми окультными знаками, помыта святой водой, от доктора Ге, ясное дело, и подпёрта шваброй изнутри.
Доктор Бра подкрался к створкам и отчаянно заскрёбся в них корешком партбилета. Из-за двери послышался цокающий звук, но не обуви. А затем раздался клекочущий смех.
- Проголодался дохлячина? - и тот самый мерзкий смех. И смрад. Мускусный газ копошащихся в дождливых джунглях аллигаторов. Брандт никогда не доверял троодонихе, а сейчас, когда в фюрербункере заправляет оккультноозабоченный Вольф, могла переметнуться к Кемпбелу, у псевдобрита и так целыу цирк уродов из пережитков
- Констанция, мы же с вами никогда не противоречили друг другу. Крест, железный, с мечами и бриллиантами. Рудль второй не забрал, на последней ноге возвращаться не стал. Или... Хотите - платок? Настоящий, русский платок! С маками и бахромой? Для себя берёг, выйдете на улицу, накинете, и станете русской! Констанция, вы же добрая женщина, вас Дюма позитивным персонажем вывел ... - Заныл паникуя вегатерианец.
- На возраст мой намекаешь, упырь?! - зло зашипела троодонтиха.
- Вы ведь не можете злиться... - залебезил ныне бывший глава тайных обществ и автор секретных экспериментов. Хладнокровная рептилия под любым уровнем влияния мимикрирующей технологии тянь-шаньских формикоидов не могла испытывать чувств, только невнятные эмоции. И была намного умнее в плане анализа событий, чем Брандт и воспользовался.
- Не можете сердится на не обрётшего покой несчастного, не обрётшего покой даже после смерти, в результате всего лишь, несчастного случая. - Лепетал доктор прикидывая альтернативы следующему аргументу, и не найдя, - мозг ведь давно мёртв, пошёл ва-банк.
- Иначе вы не оставите мне выбора как добыть ближайшего эсмана! Констанция, вы ведь не обречёте на его это?
- Нет! То есть, да. Заходите уже, экий вы упырь! - ответила женщиноподобная рептилия-диетолог и забрав швабру распахнула дверь.
Брандт ворвался в зал столовой и увидел открытую дверь буфета, освещённый холодильник, банку с мозгом, судя по форме, недавно из "Дахау" и сложившую обломки швабры крестом Монциарли.
- Что? Что вы ещё хотите?! - вскричал теряя контроль над собой голодный неживой.
- Платок! - твёрдо потребовала рептилия, голосом в котором не осталось ничего не только женского, но казалось, нет вовсе ничего человеческого.
- Да подавись бросил ей так долго хранимый сувенир с испепелённого села на Восточном фронте Брандт. Чешуйчатая рука метнулась к заветной маскировке невольно разрушая сакральный символ, а упырь уже дорвался до содержимого банки. По врачебной привычке он обратил внимание на рукомойник, его кран шумел и испуганно пыхтел, это русские разведчики отводили воды реки из берлинского метро. Лампочки снова стали затухать в некоей частоте колебаний напряжения, барахлили контакты проводов, это русские танки катились по Унтер-ден-Линден.