В мгновение выскальзываю из странного сна и рывком сажусь на кровати. Уже не помню, что мне снилось, хотя сердце продолжает нестись с сумасшедшей скоростью.
С некоторым удивлением осознаю, что нахожусь в комнате сестры. С мыслью, что я ужасно соскучилась по Феликсу, соскальзываю с кровати, собираясь одеться и побыстрее отправиться домой. Однако, завидев на стуле стопку черной одежды, я с болью возвращаюсь к реальности.
Феликса нет. Мамы тоже.
Ко всему прочему сегодня похороны.
Заряд утреннего оптимизма исчезает без следа.
Едва я успеваю одеться и вновь опуститься на кровать, как в комнату, постучавшись, входит Габриел. Ну конечно, чтобы окончательно испортить мне настроение, не хватало только этого хищника. Сегодня, правда, он не пожирает меня взглядом, как вчера, но приятного все равно мало.
С трудом удерживаюсь от недовольного замечания и просто здороваюсь.
- Доброе утро, Соня, - он прислоняется спиной к косяку и скрещивает руки на груди. - Если тебе хочется выразить свое недовольство - пожалуйста, я слушаю.
Вспоминаю, что вчера мне ясно дали понять, что вести себя можно и нужно естественно, поэтому достаточно резко отвечаю:
- То есть вы мне разрешаете говорить? - к своему удивлению удостаиваюсь сдержанного кивка, и распаляюсь еще больше. Все негативные эмоции, накопившиеся за два дня готовы, кажется, прорваться наружу. - Да я просто безумно рада! - театрально всплескиваю руками и рывком поднимаюсь. Сегодня я уже в состоянии двигаться почти как всегда. Оперевшись о стол, принимаю позу - точную копию Габриела. - Мне от счастья прыгать?
Уголки губ молодого человека приподнимаются, и он, хотя в глазах появляется вчерашняя заинтересованность, спокойно отвечает:
- Если тебе тяжело, а позволить себе слабость рядом с близкими людьми ты не можешь, это еще не повод срываться на человеке, который пришел пожелать тебе доброго утра и выполнить просьбу твоей сестры.
Несколько раз глубоко вдыхаю, чтобы взять себя в руки. Мне удается это не с первого раза, но все же удается и как результат - я перестаю смотреть на утреннего гостя волком и наконец задаюсь вопросом, что он вообще делает в комнате Ксюши.
Видимо, выражение моего лица отражает эту мысль, потому что Габриел отвечает, даже не дав мне открыть рта.
- Ксения сейчас в твоем доме, собирает твои вещи. Моя сестра с ней.
Значит, не все отразилось на лице...
- Вы здесь что делаете? - озвучиваю я.
- Ксения сказала, что ты должна быть постоянно чем-то занята. Мне поручили тебя развлекать.
- Вам сложно поручить, - замечаю я. Понятия не имею, откуда взялась эта догадка, на я почему-то уверена, что не ошибаюсь. - Сами вызвались.
- Сообразительная девочка, - он улыбается, обнажая ровные зубы.
Мне становится не по себе от такой странной улыбки, но не успеваю я сделать вдох, чтобы отогнать наваждение, как Габриел в доли секунды пересекает широкую комнату - и уже стоит, едва ли не прижимаясь ко мне. Еще раз неприятно удивляюсь его поведению.
Изловчившись, выскальзываю из комнаты и прохожу на кухню. Без особенного желания делаю себе бутерброд и холодный морс, не утруждая себя чем-то более сложным.
Только когда Габриел, всед за мной придя на кухню, включает небольшой светильник в виде какого-то цветка с крупными кремовыми листьями над столом, соображаю, что проснулась в буквальном смысле ни свет ни заря, рано даже для меня - через полчаса солнце еще только начнет подниматься над домами, преимущественно невысоких, окрашивая крыши во все оттенки красного и оранжевого. Весь поселок словно будет охвачен ярчайшим огнем, не оставляющим без пощады ни одного дома.
Люблю рассвет. За это я благодарна вампиризму. Теперь я просыпаюсь как раз вовремя, чтобы его увидеть, а то и раньше, как сегодня. Кроме того, раньше я ни за что не смогла бы отличить столько оттенков одного цвета. Сейчас - все, что создала природа, по-настоящему прекрасно. Зимой, например, я выяснила, что все снежинки совершенно разные. Ребенком я бы и не подумала тратить время на их изучение, но, став вампиром, я открываю мир заново. Правда, вместе с прекрасным открывается и отвратительное. К примеру, очень многие вещи, созданные человеком, начинают отталкивать - запах духов, казавшийся прежде легким и ненавязчивым, становится резким, цвета - слишком яркими или ненатуральными. Можно перечислить много плюсов и минусов обостренных чувств... Немало из них могут показаться человеку причудливыми и странными.
Но самым любимыми для меня навсегда останутся лишь несколько вещей.
Первое - музыка. Это не обязательно должна быть скрипка. Я умею играть еще и на фортепиано, а подобрать более или менее знакомую мелодию смогу почти на любом инструменте, если мне хоть раз покажут как с ним обращаться. Дело в том, что скрипка - неизменная часть меня уже несколько лет. В игре на ней можно выразить абсолютно любые эмоции. Я нередко прибегаю к этому средству, когда слов для выражения чувств не хватает. Начинаю играть любую хорошо знакомую мелодию, - такую, чтоы не нужно было сосредотачиваться, - потом отключаюсь окончательно и дальше мотив становится непредсказуемым, даже я не могу предположить какое новое движение сделают мои пальцы. Теперь скрипка подчиняется только тому, что глубоко внутри меня, вытаскивая из самых укромных уголков души известное - а порой и не известное - только мне. Результат поражает не только окружающих, но и меня саму. И Фил, и Феликс говорят, что это талант, а я считаю, что мне просто помогает обострившийся слух... Фил, который, что кажется просто невероятным, учился в той же музыкальной школе, что я и Лешка, записывает ноты мелодий, вырывающиеся в такие моменты из-под смычка, если, конечно, я не играю в уединении. В основном я играю в саду. Мне нравится звучание скрипки на открытой местности...
Второе - танцы. Но не современные. Возможно, в это не верится, но я ни разу не была ни на одной дискотеке. Зато танцевать, скажем, что-то вроде вальса просто обожаю. Папа - (то есть отчим) преподаватель в школе бальных танцев, и я часто бывала на его уроках, хотя никогда не увлекалась всем этим всерьез, в отличие от музыки.
Третье - рисование. Им я вообще не занималась профессионально, но, что удивительно, рисую нисколько не хуже, чем бывшая подруга, проведшая в художественной школе не один год. Различий два. Во-первых, я могу рисовать, только когда у меня есть настроение. Во-вторых, мне не вбили в голову стандарты рисования, поэтому одна и та же картина в моем изображении и в изображении подруги разительно отличается.
Четвертое - это, конечно же, рассвет.
И, наконец, пятое - закат.
- О чем думаешь? - мои размышления прерывает необычный голос Габриела.
Решаю, что стоит быть откровенной.
- О том, что я люблю, - с болью вспоминаю, что "шесть" уже не смогу произнести даже мысленно. - О том, что я люблю, и о том, что будет со мной всегда, что бы ни случилось, - уточняю я.
Брови молодого человека легко приподнимаются вверх. Догадываюсь, что он хочет слышать более конкретный ответ.
- О музыке, рисовании, танцах, закате и рассвете, - приходится пояснить, хотя великого желания распространяться о своих мыслях у меня нет.
Габриел долго молчит, видимо, не уловив в моем голосе энтузиазма. За это время я успеваю позавтракать, вымыть посуду и переместиться в гостиную. Странно, но сегодня я чувствую себя в этом доме, так, словно всегда в нем жила.
Сначала хочу почитать, но, подойдя к стеллажам, понимаю, что выбрать книгу не так-то просто. Почти все полки, за исключением тех, которые заняты фотографиями и немногочисленными статуэтками, уставлены книгами, толстыми и тонкими, высокими и совсем маленькими.
Планы меняются и теперь я просто изучаю то, что есть у сестры.
Габриел сидит в кресле, наблюдая за каждым моим шагом. Это порядком действует на нервы, поэтому уже минут через пять я не выдерживаю.
- Вам вовсе не обязательно было вставать в такую рань, чтобы за мной присматривать, - стараюсь быть максимально вежливой. - В опеке я не нуждаюсь. Просто Ксюша слишком сильно за меня переживает.
Габриел медленно выдыхает, прикрыв глаза, затем пронзает меня странным сине-зеленым взглядом, и только теперь, внимательно глядя, отвечает.
- Во-первых, я - в силу своего возраста - не нуждаюсь в таком количестве отдыха, поэтому двух-трех часов сна мне достаточно. Во-вторых, опекает тебя Ксения, потому что - как ты верно заметила - слишком сильно за тебя переживает. Это-пожалуй, стоит ценить, - тут его лицо становится задумчивым, словно бы он решает стоит ли ценить такую "сестринскую заботу". - В-третьих, у меня действительно были причины с тобой поговорить.
На этот раз я по-настоящему изумляюсь. Я рядом с ним так, "шестерка"... О чем со мной можно говорить?
- Ты зря удивляешься, - замечает Морель. - У меня действительно к тебе дело, или, скорее, я предлагаю сделку.
Мои брови взлетают еще выше. Сделка? Со мной? Он меня, кажется, с Ксюшей путает... Это у нее дружеские отношения с его сестрой. Со мной-то какие дела?
- Это касается работы, - подсказывает молодой человек. - Ты, конечно, можешь работать вместе с сестрой и Филиппом - думаю они согласятся. Но в этой области тупик - всю жизнь одно и то же занятие - ночные погони, драки, обыски жилищ. вся черная работа будет именно на тебе как на младшей в группе.
Я пожимаю плечами.
- И что здесь такого? Я научусь драться и быстро бегать, если нужно. А если не научусь... - в голове пролетает обжигающая мысль. - Мне терять нечего.
- Зато есть кому терять тебя, - Габриел многозначительно кивает в сторону фотографий отца и сестры на стеллаже. Я замечаю ту самую фотографию с моего трехлетия... - О них ты подумала? Я не говорю, что мое предложение гарантирует безопасность, даже, наверное, в некоторой степени наоборот... Но кидаться с головой в омут тоже не стоит.
Качаю головой.
- Кидаться, не кидаться... - голос становится ломким от внезапно подступивших слез. - Человек, ради которого я жила, погиб. Отец и сестра с братом - это другое... Этого не объяснить словами. И вас это касаться не должно, - резкие нотки скрывают невольный всхлип. Запрокидываю голову так, чтобы слезинка закатилась обратно. - Суть в том, что теперь я вправе распоряжаться своей жизнью так, как мне угодно.
- Я ведь не спорю, - Габриел тоже пожимает плечами. - Я просто хочу предложить кое-что, отличное от той работы, которая тебя ждет, - я молчу, и он продолжает. - Ты можешь работать в паре со мной. В день тебе придется выделять три часа на тренировки и хотя бы два часа на изучение основных европейских языков. Кроме того, периодически мне нужно будет твое присутствие на некоторых мероприятиях и встречах. Будешь моими глазами и ушами.
- А своих у вас нет? - язвлю я.
- Ты действительно считаешь, что при мне кто-то произнесет хоть полслова чистой правды? - он приподнимает одну бровь. - А вот ты сможешь найти ключик к серду любого.
- Откуда такая уверенность?
- У вас обаяние и проницательность - это семейное, - неожиданно улыбается Габриел. - Я мог бы предложить эту работу твоему брату, но представить тебя нашему окружению будет проще. Тем более, учитывая, что вампиры - в основном мужчины, у тебя огромное преимущество перед братом.
Так, это, допустим, я могу понять. Действительно, вампиры по большей части мужского пола. Иначе продолжать род станет некому.
Меня пронзает совершенно невероятная догадка.
- Так это вы настояли, чтобы Ксюша приобщила меня к этим вашим делам?! Это не Лилиан?!
- Скажем, это была не ее идея, - вкрадчиво говорит Габриел, явно удовлетворенный моей догадливостью. - Так ты согласна?
Меня поражает его невозмутимость и непоколебимая уверенность в себе. Неужто он и впрямь считает, что я, видя его второй раз в жизни, соглашусь на сделку, которая так или иначе перевернет всю привычную мне жизнь с ног на голову? Ведь наверняка его работа не ограничивается пределами одного города... Да что там города - страны!
Тем не менее, я уже чувствую, что не смогу отказаться. Мне нужно идти вперед, и чем меньше вещей и событий вокруг будут напоминать о прошлом, тем лучше.
- В целом - да, - после долгого молчания произношу я. - Что еще от меня будет требоваться?
Габриел неопределенно склоняет голову.
- Мне нужен напарник. Твой отец теперь будет работать с твоим братом, твоя сестра рано или поздно сработается с Филиппом, хотя в основном предпочитает действовать либо самостоятельно, либо с отцом. А я один. Мне нужен помощник. Ты подходишь почти идеально, учитывая то, какой деятельностью я занимаюсь. Мне нужно твое обаяние, твоя скорость, твоя талантливость...
- Талантливость?! - перебиваю я.
Габриел улыбается, сдержанно, как улыбаются взрослые, услышавот своего чада забавную фразу, но в то же время обаятельно; на щеках появляются ямочки. Такая странная смесь угрозы и обаяния изрядно меня пугает. Думаю, не одну меня. Не удивительно, что молодой человек не слышит правды - ему говорят то, что он хочет слышать. Его боятся. Даже я каким-то невероятным чудом понимаю, какую власть он имеет над сестрой. Возможно, мне кажется, но впечатление, что нашей, вампирской, культурой руководит вовсе не Лилиан...
Кто знает - может, это всего лишь плод моей фантазии или обостренной недоверчивости, какая бывает порой у недавних жертв... Но у вампиров интуиция, как и другие чувства, обострена до предела, и пусть ко мне это утверждение относится в меньшей степени, но пренебрегать собственными догадками я не собираюсь. С Габриелом лучше быть недоверчивой, так безопаснее.
- Я знаю о тебе очень многое, Соня, - неожиданно серьезно для такой улыбки говорит он. - Это моя обязанность знать все и обо всех, за исключением собственного окружения, которое буквально трясестя в моем присутствии. Вот тут ты мне и поможешь. Да, и еще, - мне нужно будет твое присутствие в каком бы месте планеты я ни находился.
А то я совсем дура... Сама бы ну ни как не догадалась.
Давлю в себе очередную волну раздражения. Нужно узнать кое-что еще.
- И вы вот так просто решили доверить такое важное дело первой встречной девчонке, ничему не обученной, ничего толком не знающей?..
Габриела такая постановка вопроса смешит.
- Вот как раз такая и нужна. Сейчас ты чистый лист хорошей бумаги - в тебе есть все, что необходимо, чтобы стать тем, что нужно художнику. Представь, что твой художник - это я. У меня есть отличные краски, есть фантазия, идея, и цель, известная лишь мне. Я - и только я! - знаю, что получится в конечном результате. Я буду знать каждый твой недостаток, каждое твое достоинство лучше тебя самой! Каждый штришок, наложенный мной, будет равен какому-нибудь твоему новому навыку. К тому же, не зная изначально другой политики, ты, как и сейчас, будешь верна тому, что уже имеется. И я буду на девяносто девять процентов уверен, что знаю все, на что ты способна, потому что сам тебя создал. О каком сомнении может идти речь? В данный момент ты для меня не опасна, а позднее - ты станешь так же опасна для моих врагов, как и я сам. Только знать об этом будем лишь я и ты. У тебя больше шансов сохранить в тайне исходящую от тебя опасность, оставаясь вешне такой же хрупкой и нежной, как сейчас. Меня воспитали, постоянно доказывая, что я силен, морально и физически, постоянно твердили, что нужно быть самим собой. Что ж, это неплохо въелось в память. Ты - совершенная противоположность, насколько мне известно; еще одна причина, по которой я хочу заключить с тобой сделку.
Некоторое время и перевариваю информацию. В конце концов прихожу к выводу, что в целом Габриел прав. Я пока для него всего лишь расходный материал, не больше. И все-таки речь, в некотором роде похожая на браваду, действительно тянет на откровение.
- Отлично. Так в чем суть сделки? Что получу я - можно конкретнее?
Габриел снова улыбается испугавшей меня улыбкой.
- Мою материальную поддержку и физическую защиту - в первую очередь. Множество новых знакомых, среди которых будут попадаться люди, полезные твоему творчеству. Немало путешествий. Кроме того - все, что пожелаешь. Отдельное жилье; возможно, обучение в каком-нибудь университете, если это есть в твоих планах; новые музыкальные инструменты... Многое, наверно, можно перечислить, верно? - он внимательно изучает мое лицо, но не замечает на нем выражения великой радости. - Плюс - ты всегда будешь продвигаться вперед, знакомиться с людьми, узнавать что-то новое. Мы не будем постоянно стоять на месте. Ты будешь либо занятамоим заданием, либо собственными увлечениями, - я вздрагиваю, догадавшись, о чем именно говорит Габриел. Он явно замечает перемену в моем лице. - Вот и замечательно. Вижу, кое-что в моем предложении тебя заинтересовало.
Еще бы не заинтересовало... Габриел нащупал больное место и предложил то же лекарство, какое я уже нашла, но еще толком не успела испробовать. К тому же я ни за что не пренебрегу возможностью хоть как-то продвинуться в своем творчестве. Не знаю, что именно я хочу сделать, но, безусловно, влиятельный Габриел и его, несомненно, не менее влиятельные знакомые могут в случае чего здорово помочь.
В конце концов, мне нечего терять... Предоставленная сама себе, я уже не впервые перестаю ценить свою жизнь. Нехорошая привычка посвящать себя кому-то - сначала родителям, брату, а потом Феликсу - играет со мной отвратительную шутку. Едва исчезает человек, несущий в себе весь смысл меня, - моей жизни, моего творчества, моего постоянного самообучения чему-то новому - как я начинаю действовать абсолютно механически. Привычные движения, привычные фразы... Все шаблонное, серое, чужое. В то время как имея смысл существования, все, даже самое простое, самое повседневное, выходит иначе - ярче, громче, сильнее!.. В каждом слове, в каждом звуке отражается вся неповторимая красота и мощь испытываемого чувства.
Феликс говорил, что я, как и все творческие люди, нуждаюсь в постоянном эмоциональном заряде. Будь то наша нежная любовь, или не совсем адекватная любовь к брату, к которой примешивается досада и презрение, или горькое, невыразимое сочувствие Филу... Все это ярчайшие эмоции. А сейчас нет ничего... Знаю, постоянные - не такие как сейчас - боль и тоска придут позже, вместе с понманием произошедшего. От них невозможно будет избавиться...
Вот тогда-то я и возьму вновь в руки скрипку. Только музыке доступна такая невыразимая глубина чувств...
Я ставлю на место фотографию, которую незаметно для себя в процессе размышлений крутила в пальцах.
- По рукам, - из груди вырывается резкий вздох. - Я так понимаю, домой я вернусь не скоро?
- Я сомневаюсь, что это случится в ближайшие месяцы, - Габриел удовлетворенно кивает. - За вещи можешь не переживать - наши сестры соберут все необходимое.
В прихожей слишится шорох, сразу после которого с возгласом "Жду в машине!" появляется Ксения, и тут же вновь исчезает в дверном проеме.
Я усмехаюсь. Значит, не спроста Лилиан отправилась вместе с Ксюшей. Все спланировано, рассчитано по секундам... и - вот ведь черт! - давно решено за меня?!
Снова усмехаюсь, и качаю головой, выходя на улицу через придерживаемую Габриелом дверь.