Из зеркального шкафчика ванной комнаты на меня смотрит озорная голубоглазая брюнетка c африканскими косичками в смешной желтой пижаме, из которой, как у тинэйджера, торчат загорелые руки, ноги и ключицы - результат еженедельного посещения солярия "Сан-Сити".
Я - Лала, и завтра мне исполнится ровно 25 лет. Я поспешно дорисовываю левый глаз, оформляя его в модных песочно-розовых тонах, срываю пижаму и бросаю ее скомканной на край ванны, натягиваю через голову узкое платье-стрейч из последней коллекции "Max mara". Из кухни доносятся голоса родителей моего мужа - вкрадчивый и убеждающий, Папин, и тихий, обиженный - Мамин. Папа объясняет маме необходимость своего предстоящего недельного отсутствия.
Я дорисовываю левый глаз, и, оставшись довольной своим изображением, быстро одеваюсь в короткое черное платье из последней коллекции "Max mara". Остается придумать, как выбраться из дома незамеченной, минуя бдительные очи Мамы и спящего мужа. Приоткрыв дверь, выскальзываю в коридор и на цыпочках крадусь в холл. Из нашей с мужем спальни раздается мерное похрапывание - Виктор спит без задних ног, отсыпаясь после тяжелых трудовых будней спецкора НТВ.
Из детской доносятся слабые попискивания моего полугодовалого сына, которым занята няня - одновременно являющаяся также нашей домработницей, и по моим смутным ощущениям, любовницей Папы, впрочем, я не ищу этому никаких подтверждений, так как мне нет до этого никакого дела. Бесшумно схватив сапоги и шубку, я выскакиваю на лестницу, и когда тяжелая металлическая дверь захлопывается за мной, я перевожу дыхание и достаю мобильный телефон.
- Алло! - Мартышка как всегда недовольно орет в трубку, но его голос резко смягчается, когда я мурлычу, прижав трубку к уху правым плечом, а левой роюсь в сумочке, ища сигареты.
- Мартыш, неужели ты спишь, в то время как твоя голубка улетела из дома, чтобы прилететь к тебе??...
--
Сейчас? Ты сейчас приедешь ко мне?? - В голосе моего бывшего научного руководителя проскальзывает, что-то отдаленно похожее на волнение.
--
Да, да, - бормочу я в лифте, - У меня есть до встречи сестрички в Шереметево два с половиной часа, и я хочу тебе быстренько отдаться.
--
Дорогая моя, - говорит он мне, задыхаясь в трубку, так как будто бежит последний круг марафона, - ты что, ничего не знаешь?....
Я захожу в лифт, и связь с Мартышкой прерывается.
--
Вот проклятье! - говорю я, - Ну что там могло случиться?....
А веселым декабрьским вечером накануне ничто не предвещало беды, хотя смерть подкралась к нам так близко, что почти дышала в затылок...
Танцующей походкой я зашла в "Пропаганду", и головы мужчин как по команде повернулись в мою сторону. Пританцовывая, я подошла к столику, за которым сидели мой муж и двое его друзей-журналистов.
Послушав 10 минут о происходящих событиях внутри НТВ, мне стало скучно и нестерпимо захотелось спать. Не зная чем себя занять, я решила, что лучшим способом будет развлечение передавать записки через официантку. Толстой блондинке, как будто только что сошедшей с рязанской электрички, я написала на визитке своего мужа, увлеченного беседой с коллегами: "Девушка, как только Вы вошли, я понял, Вы должны быть моей"... Затем я попросила официантку отнести визитку девушке, не выдавая меня. Пару минут я с удовольствием наблюдала, как девушка, прочтя записку, окинула зал хищным взором, потом заулыбалась, и преувеличенно оживленно защебетала с подружкой. Глаза ее заблестели, и на щеках заиграл румянец. Потом она подозвала официантку и о чем-то с ней долго разговаривала, после чего официантка подошла прямо к нам и положила визитку с ответом рязанской красавицы прямо посреди стола. На ней кокетливым девичьим подчерком было выведено: "89167581987 Любовь".
Взор Виктора, увлеченного беседой, медленно опустился на его визитную карточку. Прочитав нашу переписку, он покраснел от злости, скомкал визитку и бросил ее в пепельницу.
- Лала...- сказал он, - может ты прекратишь эти идиотские игры?
Коллеги Виктора веселились от души.
--
Лала, скажи, ты всегда так делаешь??
--
Нет, конечно, - обиделась я. - Я еще могу подойти, допустим, - сказала я, шаря глазами по залу, - вот к тому толстенькому ангелочку и попросить у него автограф, сказав, что я влюблена в него... и что даже готова заплатить ему за это...
--
Лала, - сказал Виктор тихим и строгим голосом- я прошу тебя этого сейчас не делать.
--
Она такая забавная, - сказал Артем с восторгом.
Виктор довольно улыбнулся.
--
Да с ней не соскучишься, - сказал он и, найдя мою руку, сжал ее. У меня зазвонил телефон, номер был неопределенным, и отвечать мне не хотелось. Но спустя минуту телефон зазвонил опять.
--
Але, - нехотя сказала я. Я не любила вести телефонные переговоры с лицами мужского пола при муже. Виктор был неревнивым, но влюбленным в меня, и его задевал мой игривый тон и обещания встретиться.
Но это была Мики, лучшая подруга на протяжении большей половины моей жизни. Она говорила немного напряженным тоном, таким, как если бы звонила из дома, от своего Максимки, который по рассказам Мики просто не выносил, если Мики общалась с кем-то кроме него.
- Лала, привет! - сказала Мики очень сухо.
--
Привет Мики, сердечко мое! Где ты? Бери такси и приезжай к нам в .....
Но металлическим голосом Мики остановила мой речевой поток.
--
Лал, мне очень нужно с тобой поговорить...
--
Давай поговорим, Мики, дорогая.... Приезжай к нам, тут два жениха есть для тебя... Такие красивые как Боги, какие греческие..
Но Мики сухо оборвала меня
--
Ты можешь сейчас встретиться со мной? Прямо сейчас?...
Я посмотрела на счастливого Виктора, державшего меня за руку, и с гордостью демонстрировавшего меня своим коллегам, и поняла, что это будет сложно....
--
Понимаешь, - начала я. Но Мики уже бросила трубку. Я пожала плечами и заказала свой любимый греческий салат.
Весть о том, что Мики мертва уже 8 часов, мне сообщил мой бывший Научный руководитель, Мартышка, старый любовник, и почти хороший приятель, несмотря на разницу в возрасте почти вдвое. Я не могла себе представить тело Мики с перерезанной артерией в свернувшейся луже крови, о которой мне рассказал Мартышка.
--
Судя по всему, там действовал маньяк, пробравшийся в ее квартиру, - закончил он свой горестный рассказ.
Я молчала, и мне казалось, что заговорить я уже не смогу никогда....
--
Лала, - забеспокоился Мартышка, - девочка моя, это так ужасно.... Что ты молчишь? Ответь мне.....
Но трубка выпала у меня из рук, и новенький "Самсунг-300" с грохотом упал на каменные ступени подъезда. Затылок стиснул каменный обруч вместе с мыслью о том, что Мики мертва.
Я позвонила мужу на мобильный, но у него сработал автоответчик, по-видимому он продолжал спать. Я поймала машину и поехала к Мики - тому дому, где она жила последние полгода со своим молодым человеком - Максимом. Как во сне я поднялась на четвертый этаж по лестнице с чугунными резными перилами и подошла к опечатанной двери. "А где же Максим, и знает ли он о случившемся?" - подумала я. Мики рассказывала, что Максим часто, по несколько суток отсутствовал, не давая никаких вразумительных объяснений.
Мы с ним даже не были знакомы, я не настаивала - а Мики была так влюблена в него, что последние полгода, с того, как она начала с ним встречаться, моя веселая и разбитная в прежние университетские времена, подружка предпочитала вести уединенный образ жизни, сведя все общение с друзьями и бывшими любовниками до редких телефонных звонков. Порывшись в телефонной книжке мобильного, я все-таки откопала номер его мобильного и позвонила на него, но он оказался заблокированным.
Я знала, что Мики родом из ставропольской деревни, что у нее двое родителей пенсионеров, которым она пыталась помогать по мере возможностей, зарабатывая каждый месяц по $500 в рекламном агентстве, и слезы ручьем хлынули у меня из глаз.
Перед глазами у меня была Мики - белокурая и кокетливая, ставшая мне близким человеком, с того самого дня, когда мы увидели друг друга в спортивном лагере пятнадцать лет назад.
Я вспомнила, что Максим, кажется, работает инженером на шоколадной фабрике "Марс", найти телефон было не сложно, и я отправилась в Интернет-кафе "Нет-сити", которое находилось прямо напротив дома, где жила Мики и ее сказочный принц Максим. Мне позвонила встревоженная свекровь и попыталась тактично выяснить, куда же я запропастилась и не входит ли в мои планы помочь ей с яблочным пирогом.
Я не стала ей рассказывать про Мики и отделалась обещанием приехать домой в ближайшее время.
Время для звонка на работу было не самое походящее - конец рабочего дня, но я все-таки рискнула.
--
Здравствуйте, Максима Хораша, пожалуйста, - попросила я.
--
Да, минутку, - ответил любезный девичий голосок.
--
Да, - сказал веселый приятный баритон, - я слушаю.
--
Максим? - растерянно уточнила я.
--
Он самый, - весело откликнулся голос, - Что у Вас?
Я совсем растерялась.
--
А Вы знали, т.е. знаете Мики, ... - я совсем запуталась, - я хотела сказать Людмилу Морозову?
--
Нет, девушка, - сказал раздраженно Максим Хораш, - Вы наверное ошиблись номером.
--
А Вы инженер на фабрике "Марс"? - я не могла так просто повесить трубку, - и Вы Максим Хораш? А у Вас есть еще какой-нибудь Хораш? - сделала я последнюю попытку.
--
Хораш есть только один, - сказал мне гордо человек по имени Максим Хораш и бросил трубку.
Я молча уставилась в окно, на небо, ставшее уже совсем черным. Только сейчас я обратила внимание на пропущенные телефонные звонки, среди которых чередовались звонки моей сестры, только что прилетевшей из Италии от своего жениха, Мартышки и Виктора.
Я никому не хотела звонить, но имя Мартышки появилось на экране телефона с выключенным звуком.
--
Але, - вяло сказала я.
--
Девочка моя! - преувеличенно встревожено сказал он, - я очень волнуюсь, где ты?
--
Я? Кажется, я сейчас приеду к тебе, - сказав это, я поняла, как мне не хватало Мартышки все эти часы, и больше всего на свете мне захотелось забраться к нему, большому и сильному, на руки, и забыть весь этот кошмар последних часов.
Я не стала звонить мужу, и помчалась к Мартышке. Повалил сильный снег большими белыми хлопьями, из-за пробок мы все время останавливались, и я совершенно бессмысленно пялилась в разноцветные предпраздничные витрины магазинов, похожие на маленькие фрагменты сказок. Мартышка открыл мне дверь в уютном махровом халате солнечно-желтого цвета, и я молча смотрела на него сероглазого и взлохмаченного, думая о том, как сильно люблю этого человека, практически заменившего мне отца. Он обнял меня, прижал к себе, и не отпускал, наверное, целую вечность, а потом отнес в комнату, на большую тахту, где занялся со мной любовью, прямо у телевизора, очень нежно покрывая каждый сантиметр моего тела поцелуем. Я согрелась и перестала дрожать. Одна какая-то мысль, как назойливая муха, не давала мне покоя, а где-то под самым горлом тикали маленькие часики. Что-то не так. Что-то не так. Тик-так.
--
Мартыш, - сказала я осторожно, подходя к кухонному подоконнику в поисках сигарет.
--
Не включай свет, - попросил он, сидя перед бутылкой с начатым виски, но было уже поздно, я щелкнула выключателем, и кухню залил ровный свет.
--
Дай мне тоже глотнуть, - попросила я и отхлебнула прямо из бутылки.
--
Зачем ты это сделал?
--
Что сделал? - он уставился на меня, и в глазах его я прочитала за ужасом, болью и отчаянием то, что напугало меня сильнее догадки о том, что нет и никогда не было никакого Максима Хораша, а было только холодное безразличие и равнодушие ко всему на свете - ко мне в том числе.