Зинченко Майя Анатольевна. Небесный механик

Дождь шел уже несколько часов. Капли воды выстукивали по жестяному карнизу монотонную, навевающую дремоту мелодию. Сквозь неплотно зашторенное окно в комнату пробивались первые солнечные лучи, освещая рассеянным светом маленькую, со вкусом обставленную спальню.

Обычно Эмиль спал крепко, но в этот раз его сон был нарушен странным звуком, заставившим резко открыть глаза. Он лежал, откинув край одеяла, прислушиваясь к уличному шуму в надежде, что звук повторится.

Где-то пронзительно мяукала кошка, забытая нерадивой служанкой на пороге. По мостовой, разбрызгивая лужи, пробежал человек - скорее всего посыльный. Медленно, скрипя спицами, проехала повозка. Отзвук эха от гулкого стука лошадиных копыт по брусчатке еще долго разносился по пустой улице. В доме напротив пожилая, сурового вида женщина, раскрыла ставни и выставила на подоконник цветочные горшки. Эмиль не мог видеть этого, но он слышал характерный скрип ставен и стук керамики. Их соседка выставляла цветы каждый день, начиная с первой декады апреля и заканчивая осенними заморозками.

Звук повторился - неприятный металлический скрежет. Осторожно, чтобы не разбудить жену, Эмиль встал с кровати. Ступая на цыпочках по холодному полу, он выглянул на улицу, надеясь выяснить источник шума. Ждать пришлось недолго. Порыв ветра повернул заржавевший от непогоды флюгер, накренившийся на крыше противоположного дома. Эмиль разочарованно покачал головой и, зевнув, поспешил вернуться в кровать. Часы, стоявшие на комоде, показывали полшестого - лучшее время для того, чтобы подарить себе еще пару часов сна. Он натянул одеяло до самого подбородка и закрыл глаза.

Несмотря на календарь, сообщавший о том, что у лета осталось еще несколько дней в запасе, ночи были уже по-осеннему холодные. Пасмурных дней становилось все больше, сырость проникла в самые укромные уголки дома. В это время года Эмиль чувствовал, что погружается в несвойственное ему уныние. Его раздражала предосенняя неопределенность, вынуждающая постоянно ждать от погоды всевозможных каверз, вроде холодного дождя среди солнечного полдня или плотного белого как молоко вечернего тумана. Уж скорее бы наступила настоящая осень с ее затяжными дождями и порывистым пробирающим до костей ветром. От осени он всегда знал чего ожидать.

Вставать не хотелось. Бывало, что в детстве Эмиль притворялся больным, чтобы иметь возможность остаться дома и весь день провести в постели. Спустя столько лет эта идея по-прежнему не потеряла для него своего очарования.

Город только начал просыпаться. Спокойствие, разлитое в воздухе, еще не было нарушено разноголосым человеческим хором. Район, в котором жил Эмиль Леманн, по полному праву мог считаться благополучным. Цена на землю здесь была достаточно высокой, чтобы избавить состоятельных жильцов от нежелательного соседства. Здесь были свои нарушители спокойствия, но они старались не выходить за рамки приличий.

Совсем иная ситуация была в районах, где не могли позволить себе ежедневно менять рубашки, носить часы на цепочке и шелковый жилет. Обитатели рабочих кварталов относились к жизни проще, игнорируя правила и законы, придуманные для них более благополучными собратьями.

Вдоль реки, где размещались промышленные предприятия, нуждающиеся в постоянном притоке воды, можно было заметить полицейских, но их присутствие не могло решить проблему. И днем и ночью над водами реки разносились крики управляющих и рабочих, хруст шестерней, громыхание литейных форм, стук конвейера. Для людей не привычных к подобному, заводы, со всеми их ковшами, наполненными жидким металлом, раскаленными до красноты паровыми котлами, рабочими, черными от мазута, были сродни преисподней.

Эмиль почувствовал осторожное прикосновение пальцев к щеке и открыл глаза.

-- Давно не спишь?

Повернув голову, он встретился взглядом с Маргарет. Несмотря на пятнадцать лет совместной жизни, ему по-прежнему было приятно просыпаться рядом с ней.

-- Не очень. - Эмиль убрал с ее лба прядь мягких каштановых волос. - У меня есть полчаса в запасе, чтобы побездельничать. Ты много ворочалась. Снилось что-то неприятное?

-- Мне привиделось, будто я стала секундной стрелкой в огромных часах размером с площадь, и бежала по кругу, пытаясь догнать цифру девять, но мне это никак не удавалось. Совершенно бредовый сон, - Маргарет зевнула. - Я знаю, что еще рано, но как насчет завтрака? Предоставим шанс Эмме или мне этим заняться?

-- Ни в коем случае. - Эмиль покачал головой. - Уважающая себя хозяйка, имея в распоряжении прислугу не должна варить яйца и жарить бекон. Дадим возможность Эмме проявить себя.

-- Жаль, что она тебя не слышит, ее бы воодушевила твоя вера в нее... Непохоже, чтобы она встала и разожгла огонь. Эмма считает, что если за окном не намело метровых сугробов, то у нас в комнатах вечное лето.

-- Вчера у нее был законный выходной. Я готов спорить на что угодно, что Эмма весь вечер протанцевала с молодым военным, которого мы часто видим в последнее время возле заднего хода, - заметил Эмиль. - Похоже, что у него отпуск, и он не хочет упускать ни минуты. И эти его усы - совсем как у театральных злодеев...

-- Если ты не будешь предвзятым, - сказала Маргарет, - то признаешь, что они красивая пара.

-- Я не против их свиданий, пусть встречаются. А даже если бы и был против, поделать ничего не мог. Эмма может проводить свои выходные как пожелает.

-- Если бы усы того молодого человека были на пару сантиметров длиннее, он был бы похож на моего дедушку по материнской линии. - Маргарет погрозила мужу пальцем.

-- Есть некоторое сходство, - признал Эмиль. - Но ему не хватает каски пожарного, как у твоего деда. А ты не думала, что случиться, если Эмма убежит и тайно обвенчается где-нибудь на отдаленных островах? Мы останемся без служанки.

-- Думала, конечно. Для нас наступят черные дни, - с серьезным видом ответила она.

-- Сейчас непросто найти порядочную прислугу. Кто будет смотреть за домом, когда мы в разъездах? Эй, почему ты смеешься? - смех Маргарет звучал так заразительно, что Эмиль невольно улыбнулся. - Тебя это ни капельки не пугает?

-- Убежать с возлюбленным на край света - в этом слишком много романтики. Я не представляю нашу практичную флегматичную Эмму, мечтающую о разноцветной пряже, детях и рыжем ленивом коте на кухонном пороге, сломя голову бросающуюся на поиски приключений. Нет, она не согласится на это. Ей хочется стать хозяйкой большого дома, вести размеренную добропорядочную жизнь, иметь кристально-чистую репутацию.

-- Такую как у тебя.

-- О, это что-то новое. Когда это моя репутация вдруг стала кристальной? - иронично спросила Маргарет, откидывая со лба непослушные волосы. - Что ж, возможно, поэтому мы и останемся без завтрака. Если бы все было иначе, и ты и я были сейчас не в своей спальне, а на большом белом пароходе с красными трубами...

-- Маргарет, ты мне обещала...

-- Молчу.

Они договорились не обсуждать работу где-либо еще, кроме кабинета их начальника, но временами Маргарет не могла удержаться и дразнила мужа.

-- Если Эмма все-таки сбежит, давай купим кухонного автомата ей на замену, - предложил Эмиль, чтобы сменить тему. - Качество готовки не пострадает. Выставим время завтрака ровно на шесть утра, и больше никаких проблем.

-- Плохая идея заменить человека машиной, - она неодобрительно покачала головой. - Откуда пошла эта нездоровая мода?

-- Веяние времени. Прогресс. В газетах уже второй год пишут о совершенствовании производства, переводе его на новый более технологичный уровень. Люди сейчас нужнее в армии.

-- Когда автоматы ставят на заводе, я еще могу с этим смириться, но на кухне предпочитаю исключительно человеческое присутствие. Кроме того, подобный аппарат стоит дорого. И я не доверяю всей этой технике, она выглядит... опасной.

-- Дорого - тут я согласен, но опасности нет. Это обычный механизм. Нужно только следить за котлом и не давать ему перегреваться.

-- Вот-вот.... Я читала о том, как котел взорвался, осколками убило трех человек.

-- Написать можно что угодно... Вдруг это заказная статья от конкурентов? Наверняка владельцы сами нарушили правила эксплуатации. Если тебе настолько неприятна мысль об автомате, я не заставляю тебя покупать его - это было просто предложение. Эмма все равно обходится нам намного дешевле.

-- Она хорошая девушка с чувством юмора, которое никакая железная банка заменить не в состоянии. Ты заметил, какой у нее забавный вид, когда она извиняется? - спросила она. - Когда она стоит, потупив глаза в пол и мнет передник, я готова ей простить все, что угодно. - Маргарет сделала паузу. - Ты сегодня работаешь в центральном отделении?

-- Да, - кивнул он с некоторой неохотой. - Я бы предпочел остаться дома.

Их жизнь, сохраняя внешние признаки благополучной обыденности, последние пятнадцать лет не являлось таковой по сути. Финансовая стабильность была обеспечена не тем, что Эмиль исправно появлялся на пороге управления по кредитным вопросам, шел к себе в кабинет и в окружении бумаг ожидал наступления обеда. Он вовсе не был служащим Главного городского банка.

Перед выходом из дома мнимый банкир надевал белоснежную рубашку со стоячим воротником, брюки, темно-синий жилет, в кармашке которого покоились часы (на внешней стороне крышки было выгравировано здание банка, и красовалась надпись "За 10 лет службы"). Безупречный образ финансиста дополняли черный фрак, цилиндр, немного потертый кожаный портфель с оттиснутой эмблемой банка, закрывающийся на два блестящих латунных замка. Этот маскарад был необходим, чтобы объяснить достаток, наличие дома в хорошем районе и частые командировки главы семьи "по делам".

Пятнадцать лет назад человек по имени Мартин - один из работников библиотечного хранилища, вполне буднично предложил молодой супружеской паре поработать на благо родины. Сначала они посчитали это розыгрышем, но он предоставил документы, исключающие возможность обмана - он действительно числился агентом в отделе "Д". Вопрос Маргарет о центральном отделении подразумевал встречу Эмиля с их связным на обычном месте в библиотеке.

Предложение Мартина выглядело заманчиво. Оно сулило не только деньги, но и причастность к чему-то великому, возможность оказать влияние на судьбу страны, поэтому раздумывали они недолго и присущим молодости азартом включились в большую игру разведок. После успешного выполнения первого задания новичков поздравили с боевым крещением и официально зачислили в отдел "Д", парадокс которого состоял в том, что о нем слышали многие, но никто точно не мог сформулировать, чем конкретно занимается отдел. Ничего не было известно о его непосредственном руководстве, однако ходили упорные слухи, что отдел возглавляет близкий друг министра обороны, а он, как известно, не был последним человеком в государстве.

Жизнь Эмиля и Маргарет резко изменилась. Агенты никогда не были отягощены моралью. Им предоставлялась достаточная свобода в выборе средств, но к счастью, не приходилось никого не убивать, хотя такая возможность предоставлялась неоднократно - это была не их забота. Устранениями неугодных, арестами, "несчастными случаями" занимались их коллеги из отдела "С". Последних вызывали, когда все методы дипломатического давления оказывались бесполезны, переговоры заходили в тупик, не оставляя правительству иного выбора. Отдел "Д" занимался более деликатной трудом, требующим терпения и находчивости. Нередко приходилось совмещать шпионаж с полномасштабным расследованием. Перед тем как похитить бумаги, нужно было установить их местонахождение, а чтобы подслушать важный разговор приходилось неделями вести слежку. Выполнив задание агенты отдела "Д" обязаны были исчезнуть не вызывая подозрений.

Сколько всего людей было завербовано в отдел ни Эмиль, ни Маргарет не знали, но догадывались, что сети организация раскинула очень широко. Они допускали, что и за ними может вестись слежка, а их соседи совсем не те, за кого себя выдают. Однако подобные допущения не должны были влиять на их собственную игру. Для людей, не имеющих дел со шпионажем, Эмиль и Маргарет были обычной семейной парой. Муж, как положено кормильцу, много времени отдавал банку, обеспечивая достаток, а жена, в перерывах между заботами о супруге и домашнем очаге, то и дело уезжала из столицы загород, вынужденная присматривать за престарелыми тетушками, которых у нее было не то девять, не то десять. После соблюдения всех предосторожностей они встречались в предместье, уже имея поддельные документы.

До того как стать госпожой Леманн, Маргарет в тайне от родителей посещала курсы актерского мастерства и участвовала в театральных постановках, играя роковых красавиц, выживших из ума старух, а иногда и молодых отважных рыцарей - в их любительском театре всегда не хватало ответственных парней, способных обходиться без пары рюмок перед выступлением. Она не собиралась всерьез становиться актрисой, находя это занятие чересчур легкомысленным для молодой девушки, но ей нравилось перевоплощаться в других людей. Теперь ее увлечение пришлось очень кстати, Маргарет ответственно подходила к каждой новой роли - у сотрудников отдела была богатая фантазия. Ей приходилось изображать неряшливую служанку с восточных островов, безутешную чопорную вдову, молодую девушку из пансиона и многих других, включая даже немощную даму преклонных лет в инвалидном кресле.

Эмиль, напротив, вовсе не обладал талантами лицедея. Он был целеустремленным молодым человеком и готовил себя к скучным будням экономиста, однако у него была столь неброская и не запоминающаяся внешность, что он мог сойти за кого угодно - клерка, истопника или булочника. Все равно после встречи с ним, вы не смогли бы со стопроцентной уверенностью сказать, что именно этот человек принес счет в ресторане или почистил ботинки, когда вы ждали прибытия поезда.

Помимо документов, детально проработанной "легенды" и соответствующего гардероба, отдел "Д" снабжал своих сотрудников новейшими разработками научной мысли. Эмилю уже доводилось использовать в деле универсальные отмычки, очки, облегчающие ориентацию в темноте, миниатюрные фонарики, вмонтированные в набалдашники тростей, маленькие медные цилиндры, необходимые, чтобы записывать разговоры.

Все эти вещи были тщательно замаскированы под обычные предметы, чтобы не вызывать лишних вопросов. Среди множества технических "штучек", как их называла Маргарет, им обоим больше всего нравились карманные часы. Массивные мужские, с изображением щита на внутренней стороне крышки и изящные женские, с изображением летящей голубки, держащей в клюве оливковую ветвь. Часы не только исправно отсчитывали время, но и служили маяками, настроенными таким образом, чтобы показывать как далеко и в каком направлении они находиться относительно друг друга. Такие маяки давали всем агентам, работающим вдвоем. Если обстоятельства были против них, они всегда могли найти напарника, где бы тот ни находился. Правда, несколько лет назад во время плавания Эмиль нечаянно уронил часы в воду. Это добавило Маргарет седых волос, пока она не разобралась в чем дело.

Им уже давно не поручали ничего стоящего. Периодически Эмиль приходил в библиотеку на встречу с Мартином, но он только разводил руками, говоря, что пока не поступало никаких инструкций. Однако они оба чувствовали, что в скором времени им предстоит новая поездка. Отдел редко поручал дела, требующие присутствия в городе.

Завтрак, хоть и приготовленный на скорую руку, они все-таки получили. Не слишком роскошный, но достаточно питательный, чтобы дождаться обеда. То и дело зевающая, не выспавшаяся служанка, пытаясь создать видимость работы, усердно гремела кастрюлями. Эмиль посмотрел на часы и достал с полки цилиндр. Подумав, он вынул из стойки черный зонтик-трость. Маргарет протянула портфель, подставляя щеку для поцелуя. В эту минуту она, в наброшенной поверх бежевого платья белой пушистой шали, казалось такой беззащитной, что Эмиль почти сам поверил в это.

-- Я могу задержаться, - напомнил он.

-- Как обычно, - она понимающе кивнула.

Эмиль вышел на крыльцо, натягивая на ходу перчатки. Тротуар был мокрый, но дождь почти прекратился, поэтому он решил не раскрывать зонтик. Нет ничего нелепее мужчины с раскрытым зонтом, ткань которого не может даже как следует намокнуть. Неожиданно небо потемнело. Эмиль быстро поднял голову, ожидая увидеть выползающую из-за края крыш черную грозовую тучу, но это был всего лишь "Гордость" - почтовый дирижабль. На его огромном серебристом теле красовался фирменный знак, изображающий красно-белые сандалии с крыльями. Летающий гигант, понемногу набирая высоту, бесшумно плыл, окутанный серой дымкой низко проплывающих облаков.

Восемьдесят шесть лет назад из-за угрозы банкротства почтовая компания "Логос" была вынуждена сменить не только владельцев, но и имя. В результате ее переименовали в "Воздушную почту". Теперь крылатые сандалии красовались везде - на марках, конвертах, пневматических колбах, форме служащих и даже дирижаблях. Почтовый причал был расположен в восточном пригороде, и воздушные гиганты в этой части неба были частым явлением.

Эмиль невольно проводил взглядом серебристую сигару. Когда он был маленьким мальчиком, то мечтал управлять подобным воздушным исполином. Однако мечты так и остались несбыточными, самое большое, что он себе позволил - это купить билет и с высоты гондолы посмотреть на мир.

До городской библиотеки было всего двадцать минут ходьбы, поэтому Эмиль, несмотря на лужи, не стал брать извозчика или спускаться в метро. Скорее всего, он еще успеет сегодня вдоволь насидеться в кресле. Необходимо быть в форме, а утренняя прогулка - это отличная возможность.

Используя зонтик вместо трости, он легкой пружинистой походкой дошел до угла дома, свернул в переулок и оказался на пересечении двенадцатой и десятой улиц. Мальчишка, торгующий газетами, знал его в лицо и без разговоров протянул свежий выпуск "Часового". У Эмиля заранее была приготовлена мелкая монета, которую он кинул в раскрытые ладони, перепачканные свежей типографской краской. Это было оживленный перекресток, поэтому недостатка в клиентах у мальчика не было. Не проходило и часа, как его сумка становилось пустой.

Отойдя к ограде, Эмиль развернул "Часового" и мельком просмотрел главную страницу. Ничего утешительного. Главной новостью этой недели, не сходившей с передовицы газет, было произошедшее по вине машиниста крушение поезда "Гартон - Лесс". В результате крушения больше двухсот человек погибли. Поезд, совершавший запланированный рейс, при въезде на деревянный мост многократно превысил допустимую скорость, отчего тот развалился прямо под ним. Весь состав рухнул в каньон, на дне которого текла горная речка. Многих пассажиров не нашли. Спасательная служба продолжала поиски тел погибших, полагая, что их унесло течением. Происшествие вызвало большой резонанс и даже обошло на какое-то время военную сводку.

Однако весть о крушении поезда Эмиль узнал не из газет. Ее принесла Эмми. Возбужденная девушка ворвалась в гостиную, бросила на стол серебряный поднос, расплескав чай, и на одном дыхании выпалила об ужасной катастрофе. Сначала ни Маргарет, ни он ей не поверили - несмотря на все свои положительные качества, Эмма любила иногда приврать, чтобы придать себе большей значимости. Но служанка с таким жаром раз за разом повторяла подробности жуткого крушения, что они забеспокоились всерьез. Эмми узнала о крушении от Мэта, своего молодого человека, а тому рассказал троюродный брат, служащий в летных войсках. В нашем скучном мире новости подобные этой разносятся быстрее ветра.

Правоту Эммы подтвердили утренние газеты. Мальчишки, перекрикивая друг друга, носились по улицам, махая листками передовиц. Новость взбудоражила город, за столько лет существования железной дороги не случалось столь кровавой катастрофы. Практически все утренние издания разместили на своих страницах первые фотоснимки с места крушения. Статьи выходили под устрашающими заголовками, газетчики смаковали подробности, некоторые специально увеличивали количество жертв, чтобы поднять тираж. В кафе, в пивных, в магазинах, в конторах обсуждались детали, строились фантастические предположения.

Три дня тому назад в "Колоколе" появилось официальное правительственное заявление, сообщившее о том, что расследование закончено и виновным признан машинист, но в его вину никто желал верить. Люди были убеждены в умелой диверсии. С тех пор как разгорелась война с материком, другого объяснения несчастий просто не существовало - во всем были виновны спецслужбы Небруса.

История противостояния Небруса и Островного содружества началась много лет назад. Причиной послужили слишком большие различия в мировоззрении, вылившиеся для жителей Небруса в диктатуру и ущемление гражданских прав. Островитяне изначально стремились к равноправию, свободной торговле, у них в избытке хватало общественных организаций и независимых печатных изданий, поэтому они с удивлением следили за тем, как их соседи добровольно надевают на себя ярмо, ограничивая права и свободы. Несмотря на неоднократные заявления ученых о том, что и материк, и острова имеют общих предков, в это верилось с трудом. Да и как можно верить науке, если действительность упрямо свидетельствует об обратном? Схожая форма черепа или лингвистическая близость имеют малое значение, если для любого члена Островного содружества главное - это свобода личности, а для гражданина Небруса - уютная клетка, где работа и приемы пищи строго распланированы по графику, к составлению которого он не имел никакого отношения.

Да, жители островов были неидеальны. Их уровень жизни в среднем был ниже, чем на материке, пороки не делали им чести. Они злоупотребляли спиртным, развратничали, труд внушал им отвращение, лгали, могли без лишних рассуждений присвоить чужое добро, с равнодушием относились к семейному долгу, предпочитая, чтобы воспитанием детей занималась улица, но они рождались и умирали свободными. Островитяне с удовольствием совершали ошибки и чтобы иметь возможность и дальше жить не по правилам, готовы были утопить Небрус в крови.

На материке сложился культ Управления и Организации процессов. Ни один человек не мог больше назвать себя свободным от обязательств. С самого рождения жители Небруса были связаны по рукам и ногам - общественным положением, местом жительства, местом учебы, работой, личным номером, наконец. Все к чему-то были приписаны, состояли в организациях, являлись почетными членами различных обществ, в которых искоренялось любое инакомыслие. Правила, законы, предписания, инструкции - все это олицетворяло стабильность.

Тридцать шесть лет назад в Небрусе приняли закон, по которому все граждане по достижении пятнадцати лет были обязаны пройти проверку интеллектуального уровня и профессиональной пригодности. Вся дальнейшая жизнь больше от тебя не зависела, так как изменить результаты проверки, пройти ее повторно было нельзя, а проконтролировать начисление баллов невозможно. В итоге, человеческую судьбу решал безликий государственный аппарат, и если в этом квартале министерство экономики требовало повысить количество продавцов рыбы, то всю последующую жизнь человек был вынужден провести за прилавком. Да, его обеспечивали жильем, пищей, он мог обзавестись семьей, но, по мнению жителей островов, это было настоящее рабство.

Хуже всего, что такое положение вещей устраивало самих граждан Небруса. Может быть не всех, но большинство было вне себя от радости от того, что правительство сняло с них заботу о собственном будущем. Официальное заявление о том, что Небрус с готовностью собирается поделиться своими соседями наработками в области профессионального ориентирования (так завуалировано называлось это рабство), вызвало на островах панику. На следующий день после заявления армия Конрада захватила маленький пограничный остров, положив начало войне.

Эмиль не стал читать газету полностью - место и время для этого было неподходящее. Он сложил серые хрустящие листы вчетверо и сунул подмышку. В обычный уличный шум вклинился протяжный низкий гул заводского гудка, знаменующего начало новой смены. Несмотря на то, что металлоплавильный завод был расположен далеко, его гудок настигал в любой части столицы.

Каждое утро соседние улицы заполнялись людьми в одинаковых старомодных черных фраках. Здесь проживал средний класс - горожане, не столь богатые и родовитые, чтобы иметь собственные особняки на холмах, но и не столь бедные, чтобы ютиться в грязных деревянных домах, жмущихся друг к другу на окраине. Мужчины быстрой походкой отправлялись на работу - в банки, магазины, страховые канторы. Они были нужны всюду, где требовались деловая хватка и умение управлять. Они нанимали извозчика или спускались вниз, в душное подземелье, залитое тусклым желтоватым светом - метро. Так было каждый день, кроме воскресенья. Строгие черные фраки и блестящие цилиндры можно было увидеть в любую погоду.

Ловко лавируя между спешащими людьми, Эмиль обошел стороной двух мальчишек торговавшей всякой всячиной и повернул возле аптеки в сторону парка. Ему не терпелось вырваться из толчеи. Толпа, состоящая из одинаковых людей, так похожих на него самого, раздражала. Это была одна из причин, почему он избегал пользоваться метро. Эмиль спускался туда, только если стояла совсем плохая погода. Лучше провести лишний час на свежем воздухе, чем десять минут в этих душных, забитых людьми тоннелях.

В парке царило умиротворение. Воздух был пропитан сладким ароматом прелой листвы. Участок земли, обсаженный липами, вряд ли мог считаться полноценным парком - для этого он был слишком мал, но в этой части города деревьев было немного, поэтому он пользовался популярностью. Аренда квартир, выходящих окнами на старые липы была расписана на много лет вперед. В ранний час здесь никого не было, кроме полицейского, зато вечером парк был полон гуляющих парочек.

Страж порядка, некогда высокий и стройный, а теперь располневший из-за чрезмерного употребления пива, облокотился на тумбу с афишами и с невозмутимым видом посматривал по сторонам. Первым заметив Эмиля, он сразу же выпрямился и поздоровался. Эмиль дружески улыбнулся и протянул руку, которую полицейский поспешно пожал.

Толстяка звали Митчел, он работал в полиции уже больше двадцати лет, но так и не продвинулся по службе. Это был честный, хотя и несколько ленивый человек. Эмиль знал, что у него были жена и двое детей. Скоро исполнялось два года с тех пор, как Митчел обратился в Главный городской банк в надежде получить кредит. У него наступил непростой период жизни: тяжело заболела жена, ей требовалась дорогостоящая операция, но банк отказал Митчелу в кредите, потому что он не мог предоставить ничего в залог. Полицейский никогда не был состоятельным человеком, даже квартира в которой они жили, принадлежала троюродной тетке жены, а небольшие сбережения полностью ушли на оплату места в клинике.

Клиентов-отказников перед закрытием дела отправляли к одному из подчиненных Эмиля. Агент столкнулся с полицейским в коридоре, и, увидев обреченное выражение лица бедняги, решил в кои-то веки воспользоваться служебным положением. По его личному поручительству банк предоставил Митчелу кредит по самым низким процентам. Потом, когда об этом узнал вице-президент банка - единственный кто был в курсе настоящего положения дел, Эмиля мягко попросили больше не заниматься самодеятельностью. Однако это уже ничего не меняло, Митчел получил необходимую сумму.

Операция, проведенная лучшими докторами Инсума, прошла успешно. Через полгода жена Митчела полностью оправилась от болезни. С тех пор при встрече с агентом полицейский всячески старался выразить благодарность за помощь.

-- Ночное дежурство? Не слишком приятно проводить его под дождем, - заметил Эмиль. - Особенно, когда рядом есть бар. - Он с усмешкой кивнул в сторону окон питейного заведения под названием "Дикая утка".

-- Да, сэр, - согласился толстяк, невольно ежась под прорезиненным плащом. - Но, к счастью, моя смена через час подходит к концу.

-- А моя только начинается. Все спокойно?

-- Как обычно, сэр, - кивнул Митчел и добавил. - Это хороший район.

-- Он такой только потому, что ты охраняешь наш покой. Передавай привет родным.

-- Обязательно, сэр. Удачного вам дня.

Если бы Митчел каким-то образом вдруг узнал, что он пожимал руку не канцелярской крысе, просиживающей день за днем за столом в кабинете, а тайному агенту, на счету которого было три десятка успешных операций, он бы очень удивился. Эмиль совсем был не похож на шпионов, столь красочно описанных в маленьких потрепанных книжках, которые полицейский любил читать после ужина.

Если бы человека нужно было охарактеризовать всего одним словом, то Эмилю больше всего подошло бы "заурядность". У него была ничем непримечательная внешность - серые глаза, невыразительные черты лица, русые с проседью волосы, худощавое телосложение. Стандартная одежда - темно-серые брюки, синий жилет, черный фрак, сшитый по немного устаревшему фасону. Обычная манера разговаривать - вежливо, не слишком громко. Он держался он с достоинством, но без излишнего снобизма.

Таких людей не замечаешь, они бесследно растворяются в вашем прошлом, стоит им только пропасть из поля зрения. Митчел нередко ловил себя на странной мысли, что после очередной встречи не может толком вспомнить черты лица своего благодетеля. Именно это полезное качество Эмиля - исчезать из памяти, возбудило интерес Мартина, вербовщика и его будущего начальника из отдела "Д". После того как Мартин, натренированный опытный агент, в третий раз забыл лицо молодого человека, заказавшего к выдаче книгу, он понял, что перед ним, вероятно, стоит его будущий коллега. Как показало время, профессиональное чутье Мартина не подвело.

Можно с уверенностью сказать, что только один человек в Инсуме никогда не забывал, как выглядит Эмиль Леманн. Маргарет могла узнать его в любом облике, даже если муж был в шлеме, очках, одетый в летную форму. Эмиль шутил, что вероятно именно поэтому она и стала его женой - ведь Маргарет была единственной девушкой, которая не забыла о свадьбе с ним и не перепутала у алтаря с другим мужчиной. В ответ на эти слова она неизменно улыбалась и качала головой. У Маргарет были собственные соображения по данному поводу, но она не спешила посвящать в них мужа.

Эмилю хватило десяти минут, чтобы пересечь аллею. Между жилых домов выстроенных из красного кирпича, стояло серое здание городской библиотеки, возведенное, в отличие от более поздних построек этого квартала, четыреста лет назад. Это было солидное двенадцатиэтажное строение, но, несмотря на внушительную этажность, библиотека не возвышалась над другими домами. Ее основные книгохранилища располагались под землей, а наверху находились три этажа, отведенные под приемную, читальный зал для инвалидов и администрацию.

Библиотека располагала даже собственной станцией метро, что было очень удобно для агентов, если вдруг возникала необходимость незаметно исчезнуть. Все книги и журналы можно было брать бесплатно, поэтому библиотеку посещала совершенно разная публика. Ничего не стоило смешаться с людьми, спуститься на этаж станции метро и уехать куда угодно.

Фасад здания давно требовал капитального ремонта, но городской бюджет не торопился дарить химерам и каменным львам, стоявшим у входа, новые носы и крылья. При виде облезлых ступеней на ум невольно приходило сравнение с библиотекой Аполлона, которую посещали избранные члены общества. Она больше была похожа на элитарный клуб, поэтому если там и читали, то не для собственного удовольствия, а лишь для того, чтобы иметь новую тему для разговора с собеседником у камина.

Каминов, красных ковровых дорожек, книг в дорогих кожаных переплетах, выглядевших так, словно их никогда не брали в руки, в этой библиотеке было предостаточно. Как и молчаливых слуг, похожих на тени, исполняющих все ваши прихоти. Они приносили книги, разливали бренди по бокалам, выполняли разные мелкие поручения. Эмилю неоднократно доводилось бывать в этой роскошной библиотеке, но в ней ему было неуютно. Возникало ощущение, что ты умер, превратился в восковую фигуру, и тебя выставили как дорогой экспонат в музее, среди таких же экспонатов в золоте, шелках и бархате. В противовес музею живых мертвецов, городская библиотека, лишенная помпезности и роскоши, была олицетворением естественности.

В гардеробной Эмиль отдал старичку-приемщику свой зонтик и цилиндр, и направился к лифтам. Всего в здании их было шесть. Связанные между собой они постоянно находились в движении, даже если в кабинах не было людей. Благодаря хитроумной системе противовесов лифт, идущий вниз, отдавал часть инерции остальным. Несколько раз в час через равные промежутки времени в подвале начинал свою работу механизм, нагнетающий давление в трубах, для придания кабинам дополнительного ускорения. Библиотечные лифты не могли похвастаться быстротой, но надежностью и грузоподъемностью превосходили многих.

Вместе с Эмилем в кабину вошли два парня-студента, в синих кепках и шерстяных клетчатых шарфах, и толстая пожилая женщина, чью полноту только усугубляли невероятно пышные юбки. Из-за нее в кабине больше никому не осталось места, ведь она не пожелала расстаться с зонтиком и корзинкой, накрытой белоснежным кружевом. Эмиль пытался представить себе, зачем подобной даме было приходить сюда, но не придумал причины лучше, чем для чтения женских журналов, вроде "Чая" или "Золотой пряжи". Он вряд ли узнал о существовании подобного чтива, если бы не Эмма. Это она уговорила их совершить опрометчивый шаг и оформить годовую подписку на "Чай". Кроме светских сплетен, легкомысленных женских рассказов, в журнале было немало рецептов старой доброй "традиционной кухни", которые Эмма поклялась приготовить. После совершенно несъедобного рулета с мясом и пирога с капустой и ежевикой, Маргарет попросила ее не экспериментировать и вернуться к менее традиционным, но более удобоваримым блюдам.

Полная женщина зашуршала юбками и грозно посмотрела на Эмиля, словно застала его копающимся в ее корзинке. Будь он ребенком, наверное, покраснел бы до самых ушей. "Почему люди не могут быть добрее друг к другу? - мелькнула у него мысль. - Это бы значительно упростило нашу жизнь".

Послышалось щелканье шестеренок, лифт притормозил на очередном этаже. Медлить было нельзя, Эмиль поспешно шагнул вперед. Пятый этаж был оформлен оригинально. Залы отделали красным камнем, плафоны желтых газовых ламп были похожи на языки пламени, отчего казалось, что лифт приехал прямиком в один из филиалов преисподней. На стене висела кованая табличка, сообщавшая, что данный этаж отведен под экономические и математические издания. Здесь не могло быть случайных посетителей. Контингент состоял в основном из банковских служащих, бухгалтеров крупных предприятий и преподавателей физико-математических наук.

В центре на возвышении располагался стол администратора, слева располагались читальные залы, справа - каталоги и хранилища, вход в которые был разрешен только сотрудникам. За столом сидел молодой, еще не начавший толком бриться юноша в серой форме. Увидев посетителя, он отложил в сторону журнал и попытался изобразить на лице подобие любезности.

-- Доброе утро, сэр. Я могу вам помочь?

-- Да, мне нужен пятьдесят девятый номер "Финансового вестника" за 2 ноября.

-- Хорошо, я сейчас посмотрю, сэр. Пройдете в зал, или желаете подождать здесь?

-- Подожду.

Юноша ушел, оставив Эмиля одного. Он решил воспользоваться возможностью дочитать газету до конца и сел в кресло. "Часовой" никогда не радовал веселыми новостями, но в этом выпуске он превзошел сам себя. Первая страница смаковала подробности недавней катастрофы, на второй военная сводка любезно сообщала, что армия содружества успешно заманила противника, передвинув линию фронта на юг, хотя на самом деле это значило, что правительство Конрада теперь контролировало ряд северных островов. Дальше продвинуться им не удавалось из-за беспрерывных атак с воздуха, ведь в небе непрерывно находились сотни самолетов.

Эмиль перевернул страницу. Целая колонка под многообещающим заголовком "Все как один" была посвящена необходимости увеличения денежных вливаний в бюджет страны. К зиме прогнозировали двойной рост налоговой ставки, это означало очередное повышение цен. Кто не сможет заплатить налоги в полном размере должен будет отработать разницу на местных предприятиях. Эмиль представил себя и Маргарет у токарного станка вытачивающих детали и покачал головой.

Следующая страница... Трудящиеся в Вельне не смогли договориться с городским управлением. С сентября их шахты будут переведены на полуавтоматику, отчего тридцать тысяч человек потеряют рабочие места. Под этой статьей размещалась заметка, в красках расписывающая прелести военной службы, намекая, таким образом, куда скоро в добровольно-принудительном порядке отправят всех безработных.

Восток страны охвачен пожарами, горят не только леса, но и свиноводческие фермы. В поджогах открыто обвиняют нелегальных эмигрантов с материка. Двух человек фермеры поймали и устроили самосуд.

Военная промышленность обещает к декабрю запустить в производство новый пароход, оснащенный уникальным оружием. На снимке под статьей были изображены улыбающиеся матросы и военный министр в центе. На заднем плане возвышалось нечто огромное накрытое брезентом - должно быть, то самое уникальное оружие.

Эмиль нахмурившись листал газету, пытаясь отыскать хоть одну не раздражающую новость, но кроме частных объявлений в колонке "Свадьбы" не нашел ничего подходящего. Вернулся библиотекарь. Он стал на свое место и с некоторым смущением произнес:

-- Сэр, номер, который вы заказали, отсутствует к выдаче. В данный момент он находится у сотрудника библиотеки. Если вы не возражаете, я схожу за ним, и мы решим этот вопрос.

Эмиль не возражал, ему все равно было некуда спешить. Через десять минут появился Мартин, один без администратора. Агент мало походил на библиотекаря. Мы привыкли, что это тихие, невзрачные худощавые люди, а не обладатели двухметрового роста и веса сто пятьдесят килограмм. Волосы Мартина, полностью поседевшие еще пять лет назад, резко контрастировали с серой формой библиотекаря, которая сидела на нем как военный мундир. Агент вынул монокль и спрятал его в карман жилетки, дружески подмигнув Эмилю.

-- Здравствуйте, сэр, - произнес он приятным баритоном. - Это вы ждете "Финансовый вестник"? Прошу вас, пройдите ко мне в кабинет, я оставил его там.

-- А как же... - Эмиль кивнул в сторону пустого администраторского кресла. Посетителей пока не было, но они могли появиться в любую минуту.

-- Он сейчас вернется, не беспокойтесь.

Мартин сделал знак следовать за ним и повернул направо. Распахнув дверь хранилища под номер 9, он повел друга мимо стеллажей, заставленных книгами. Здесь никого не было, если не считать автомата, занятого работой на конвейере. Это был старый автомат, из тех, кому, несмотря на функционирование в социальной сфере, еще не пытались придать человеческий облик. Большой медный куб с заклепками, в верхнюю часть которого впаяли три подвижные линзы, а в центр пристроили два манипулятора. Автомат брал книгу, открывал третью страницу, аккуратно наносил штамп библиотеки на бумагу, клал промокашку, закрывал книгу и принимался за следующую. Его действия были настолько точны и одновременно изящны, что Эмиль невольно задержал на нем взгляд.

-- Я его здесь раньше не видел.

-- Так и есть, но в нашем хранилище большое пополнение - множество новых трудов по математике теперь будет доступно простым гражданам. Их доставили недавно из Небруса.

-- Они прошли цензуру?

-- Да, несмотря на старания всего отдела в них не нашли ничего крамольного. Представляешь, там только докладов с одних симпозиумов не меньше десяти тысяч. Без помощника нам никак не обойтись.

Сложный, с тремя бороздками ключ, словно сам собой появился в руке Мартина. Мужчина открыл замок и распахнул дверь кабинета. Сюда провели электрическое, а не газовое освещение, как в остальных залах. Стены были оббиты огнеупорной тканью, исключающей возможность возникновения пожара. Массивный письменный стол с множеством ящиков занимал треть комнаты. В углу стоял высокий, до самого потолка, сейф. Когда-то он был белого цвета, но теперь его поверхность густо покрыли карандашные надписи. Мартин использовал его в качестве записной книжки для разовых пометок. Рядом с сейфом стояло старое, рассыхающееся бюро из орехового дерева.

-- Хочешь горячей настойки? - Мартин кивнул в сторону красного пузатого термоса, стоявшего на столе в окружении папок с бумагами. - Домашняя, с добавлением ромашки и мяты. Мне ее готовит Ванда. Это не служанка, а золото, я не променял бы ее на целый штат высококвалифицированной прислуги.

-- Спасибо, но нет. Я только что позавтракал.

-- А я вот не успел, - вздохнул Мартин, устраиваясь в кресле за столом. - Собственно, и домой заскочил только для того, чтоб термос взять. Ни на что не хватает времени... Как поживает Маргарет? Уже полгода не видел твою очаровательную жену. Скажи ей, пусть зайдет ко мне.

-- Что-нибудь по работе?

-- К демонам работу! Пусть приходит исключительно с дружеским визитом.

-- В таком случае, скажу. Я надеюсь, ты нас порадуешь. Мы давно в нетерпении: жаждем узнать, что ты интересного приготовил.

-- Для таких как вы - специалистов высокого класса, всегда найдется занятие, можешь не сомневаться. - Мартин достал из ящика стола бумажный пакет с булочками и налил в чашку ароматной настойки. - Сейчас я тебе все расскажу, дай только перекусить.

-- Опять что-то в духе прошлого раза? - с подозрением спросил Эмиль. - Мы два месяца жизни потеряли на том пароходе, изображая из себя малограмотную прислугу. Ты обещал, что не будет никаких осложнений: мы возьмем бумаги и исчезнем. В итоге, я, не разгибая спину, драил палубу и подменял помощника кочегара в топке, а Маргарет убирала номера и готовила завтраки для всех этих богатых бездельников. И все только ради того, чтобы за три минуты вскрыть шкатулку и сделать копию с любовного письма одной богатой дурочки. Добраться до ее писем можно было и в гостинице, а вместо этого ты нас отправил на пароход.

-- Я понимаю твое негодование, но начальство не захотело рисковать, - Мартин пожал плечами и откусил булочку. - Кроме того, морская прогулка пошла вам на пользу. Свежий воздух и физический труд еще никому не вредил. Труд облагораживает человека, не так ли? Я же только посредник и не имею того влияния, которого ты мне приписываешь...

-- Ну, да... - хмыкнул Эмиль, забрасывая ногу на ногу. - Поверю тебе на слово. - Он терпеливо подождал, пока друг закончит завтракать. - Итак, что нам предстоит теперь?

Мартин, не сдержав грустного вздоха, откинулся на спинку, отчего та жалобно скрипнула, и закрыл глаза. Он всегда так делал, когда собирался сосредоточиться. Прошло пять минут, но он не спешил начинать разговор, из чего Эмиль сделал вывод, что дело предстоит непростое.

-- В последнее время мне часто кажется, что я разменял свою жизнь на разные глупости, - нарушил молчание Мартин. - Если отбросить в сторону так называемый патриотизм... - он не закончил фразу. - И уйти нельзя - то обстоятельства, то собственная лень или страх мешают. Нельзя уехать, купить дом с видом на озеро, посадить в саду коллекционные розы, пригласить соседей на чашку чая, а самое главное, перестать врать о себе и о работе.

-- Когда у тебя в последний раз был отпуск? Два года назад?

-- Думаешь, только в этом причина? - усмехнулся Мартин. - Временная хандра, вызванная переутомлением? Возможно. Ладно, забудем это. Ты пришел сюда, чтобы получить задание, а я здесь для того, чтобы тебе его дать.

-- Если ты хочешь поговорить о чем-то другом, давай. Дела подождут.

-- Ты не мой доктор, чтобы выслушивать жалобы старого неудовлетворенного жизнью маразматика.

-- Но я твой друг, - возразил Эмиль.

-- Вот именно, и если хочешь остаться таковым, не пытайся разобраться в моих проблемах. Скоро у тебя будет предостаточно собственных, - проворчал Мартин. - Вам с Маргарет нужно отыскать важного человека, или хотя бы выяснить его предположительное местонахождение. Скорее всего, интересующее нас лицо было похищено. И предупреждая твой вопрос, отвечу - нет, его похитили не ради выкупа. Он сам по себе кладезь ценных сведений. Это значимая фигура, поэтому вы с женой будете работать не одни - из других отделов планируется подключить еще десять человек, но я позабочусь о том, чтобы вы не мешали друг другу.

-- Так кого мы все-таки ищем? В газетах ни слова об этом.

Не сдержавшись, Мартин фыркнул. Погрозив другу пальцем, он проворчал:

-- Хороши бы мы были, если бы эту новость разнесли по миру газетчики. Нет... Твой объект - научное светило, гений в своем роде. Не из тех, кто читает обобщенные теоретические лекции, проедая бюджетные денежки и не зная какой стороной вкрутить шуруп.

-- Дай, угадаю - он тесно связан с оборонной промышленностью? - мрачно поинтересовался Эмиль, понимая, куда клонит Мартин.

-- Более чем. Их ведущий разработчик.

-- У него есть имя?

-- Для нас он Механик. Не удивляйся, он сам себя так называет, а настоящего имени у него больше нет, только инвентарный номер, - Мартин на мгновенье задумался, вспоминая, - 83081905. Длинный, правда? Механиком называть удобнее.

-- С каких это пор людям вместо имен присваивают номера? Он что, вещь?

-- Да, как бы дико это не звучало. Вот уже несколько лет ученый является собственностью научного центра. Подожди, я расскажу тебе все по порядку. Кстати, у меня есть его фото, - Мартин достал бумажник и извлек из потайного отделения черно-белый снимок.

На фото был изображен худощавый человек в комбинезоне и летном шлеме. Поверх комбинезона он носил фартук с многочисленными карманами и широкий пояс. Верхняя часть его лица была спрятана под кожаной маской, а глаза защищены круглыми очками сварщика. Человек широко улыбался, держа в руках, закрытых по локоть резиновыми перчатками, выключенный сварочный прут, и какую-то деталь неизвестного назначения. Сзади в некотором отдалении стояли восемь мужчин, одетых в белые лабораторные халаты. Они аплодировали и смеялись.

-- Это научная группа, которую он возглавлял. - Прокомментировал снимок Мартин. - Они тоже пропали, но остальные ученые интересуют нас во вторую очередь. Сначала нужно найти, где держат Механика.

-- А другого фото у тебя нет? - Эмиль недоуменно покрутил в руках карточку. - Это не совсем то, что я ожидал. Как я его узнаю, если увижу в обычной одежде?

-- О, поверь мне, ты его точно узнаешь.

Мартин налил себе настойку повторно и сделал несколько больших глотков. Он не торопился. Эмиль чувствовал, что его друг попросту тянет время, но не понимал почему. Им и раньше доводилось иметь дела с похищениями.

-- Маска, очки, закрытый комбинезон ему жизненно необходимы после несчастного случая, - произнес, наконец, Мартин. - Его группа работала над разработкой нового двигателя для гигантских грузовых самолетов. Кое-кто решил обогатиться, в результате чего в мастерские доставили металл худшего качества, чем заказывали. Во время тестового запуска давление порвало трубы. В итоге двое ученых погибли на месте, а Механика, пытавшегося устранить неисправность, обварило паром. В результате взрыва один из энергетических кабелей попал в воду, куда упал ученый, а что с ним было дальше, ты сам представляешь.

-- Как он смог выжить после такого? - удивился Эмиль.

-- С трудом. Это был случай, про который говорят "медицина здесь бессильна", но случилось чудо, - Мартин пожал плечами.

-- Виновных в аварии нашли?

-- Да, но ты знаешь, как это бывает - все списали на досадную случайность, ошибку и для острастки посадили на тридцать лет обслуживающий персонал. А лицо, которое все это затеяло, вышло сухим из воды благодаря своим матримониальным связям. Критическое состояние Механика, как ни странно, оказалось выгодно научному центру. Они уже давно искали возможность навсегда привязать его к себе, а тут подвернулся такой удобный случай. Доктора преложили все усилия, чтобы ученый остался жив. Лечение было очень дорогостоящим, несколько месяцев Механик провел, подключенный к аппарату "Искусственная жизнь". Слышал о таком?

-- Да, - кивнул Эмиль. - Он обеспечивает жизнедеятельность организма даже при отказе какого-то органа. Но я считал, что аппарат существует только в теории.

-- Как видишь, нет. Он заменяет собой функции одного органа или нескольких, - уточнил Мартин. - Главное, чтобы мозг был цел. После выздоровления Механику предъявили астрономический счет. Выбор у него был небольшой: или он становится собственностью центра, и таким образом, отрабатывает свой долг или отправляется в психиатрическую лечебницу, где из него делают "овощ", чтобы он, не дай бог, не разгласил государственные тайны, а потом идет в рабочий лагерь на двадцать лет. Как ты понимаешь, он выбрал первый вариант. На радостях, что он безропотно подписал все необходимые бумаги, центр предоставил ему широкие полномочия и все условия для работы.

-- Как хорошо, что я не стал ученым, - скривился Эмиль. - С ним поступили отвратительно.

-- Нечего ждать справедливости, когда работаешь на правительство, - веско сказал Мартин. - Эти умники рассчитали верно: Механик слишком любит свое дело, и не уйдет, не сказав последнего слова в науке. Кроме того, помощи ждать ему было неоткуда. Человек вроде него не смог бы получить кредит в банке, или занять денег у родственников.

-- Его лицо, - Эмиль сделал паузу, - действительно столь ужасно? В этом причина?

-- Отчасти. Буду с тобой откровенен, я видел его фото после операции. Их сделали, когда он уже шел на поправку. Был бы Механик мертв, смотреть на него стало бы менее неприятно, но тот факт, что человек с подобной внешностью живет и здравствует где-то неподалеку, вызывает тошноту. Сейчас я не рискнул бы взглянуть на него без перчаток, маски и костюма, если еще собираюсь когда-нибудь поесть с аппетитом.

-- Понятно. И как давно произошел несчастный случай?

-- Уже восемь лет прошло. Механик с того времени полностью восстановил работоспособность и с головой ушел в различные проекты. Как мне сообщили, его не заботит внешность, он нисколько не тяготиться тем, что постоянно вынужден носить свое облачение, словно рыцарь доспехи. Его вообще ничего не заботит, пока это не мешает исследованиям.

-- А что насчет родственников? Он что, круглый сирота?

-- Его родители уже умерли, а старший брат погиб еще ребенком. Его растоптала толпа во время шествия Красных Факелов. Я хорошо помню дни, когда это случилось. - Мартин задумчиво потер подбородок. - Это была самая крупная забастовка за всю историю нашей страны - глупая и беспощадная. Беспорядки достигли такого размаха, что пришлось ввести комендантский час и подтянуть к городу войска. От мирных действий участники шествия перешли к открытому грабежу. Осознав свою безнаказанность всякий сброд вылез из сточных канав: они громили магазины, врывались в богатые дома, убивали полицейских.

-- Хорошо, что я тогда еще не родился.

-- Да, тебе повезло. Мне же во всех подробностях довелось увидеть, что творилось в столице. Но мы, а точнее я, отвлекся... Сам Механик никогда не был женат, а редкие случайные связи не перерастали ни во что серьезное.

-- Над чем он работал перед похищением? - спросил Эмиль. - Это какое-то оружие?

-- Не могу сказать ничего наверняка, - Мартин покачал головой. - Мне это не удалось выяснить. Конечно, раз у нас уже не первый месяц идет война, то Главный Конструктор не цветы в садике выращивал. Да, это связано с оборонной промышленностью, да - это что-то чрезвычайно разрушительное. Иного Механик просто не изобретал. Какая-то новая технология. Ходят слухи, что если проект удастся завершить, то мы уничтожим всех приспешников Конрада за считанные дни. Тогда материк станет наш на веки вечные и война закончится.

-- Ты не сказал мне ничего конкретного. Я хочу знать больше, раз от меня требуют найти столь важного человека.

-- А я ничего от тебя не скрываю. Проблема в упрямстве Механика. На протяжении последних месяцев он не говорил над чем работает. Да, звучит крайне глупо, но так и есть. Военным рассказывал всякие истории - каждый раз новые, только для того, чтобы они от него отвязались и не мешали. Все ключевые схемы он держал только в одном месте - у себя в голове.

-- Его нельзя назвать доверчивым человеком.

-- Все ученые такие, ты же знаешь. Нам известны некоторые механизмы, которые он собирался задействовать в проекте - Механик заказывал их через бухгалтерию военного ведомства, но как они собираются вместе и что делают, никто не имеет ни малейшего понятия, хотя догадки строят разные. Он вполне мог заказать лишнее, чтобы сбить с толку. В любом случае, вот здесь, - Мартин постучал по пухлой синей папке, - собрано все самое важное. Можешь ознакомиться.

-- И все-таки слабо вериться, что в министерстве никто не знает, чем занимался их ключевой сотрудник, на которого возлагалось столько надежд. Предположим, что похищение было организовано людьми Конрада. Значит налицо утечка информации. Но если об этом стало известно Небрусу, то какой смысл скрывать данные от собственных агентов?

-- Подозреваешь двойную игру? - нахмурился Мартин. - Я тоже не в восторге от ситуации. Если не захочешь с этим связываться, я пойму. Можешь отказаться, найду вам с Маргарет замену. Мне нужно отчитаться к девяти вечера, так что время еще есть.

-- Разве я когда-нибудь отказывался? - Эмиль постучал по снимку пальцем. - Я найду его. Что еще мне нужно знать?

-- Механик собирался представить проект широкой публике через три месяца. Это означает, что он его практически закончил. Если ученый в руках известных тебе спецслужб, то сейчас они делают с ним все, чтобы извлечь нужные сведения. Сам он ничего им не расскажет, поэтому они, вероятно, станут использовать пытки, гипноз...

-- А почему ты так уверен, что Механик не станет сотрудничать на добровольной основе? - прервал его Эмиль. - И это после всего, что с ним сделали: лишили свободы, лица, имени. Да он, может, только и ждал подходящего случая? Кроме того, если ему предложат идеальные условия: лабораторию, персонал, неограниченные финансовые возможности...

-- Нет, меня уверили, что это исключено. - Мартин отрицательно покачал головой. - И дело тут не в патриотизме, я сам в него не верю - ты же знаешь. Я вообще сомневаюсь, что у ученой братии он есть хотя бы в зачаточном состоянии. Но Механик личность неоднозначная. Он очень тщеславен, умен и знает себе цену. Им не получиться управлять, дергая за веревочки. Тот случай, когда он подписал контракт, был единственным. По сути, он предлагал свои услуги военному министерству только потому, что это не мешало его собственным планам. Тот факт, что его похитили, разрушили привычный жизненный уклад, да еще в тот момент, когда он был так близко к исполнению задуманного, вызовет у него ярость. Он не привык, чтобы ему говорили куда идти и что делать. Раньше были случаи, в самом начале его работы... - Мартин сделал небольшую паузу. - Но все попытки заканчивались плачевно и стоили кое-кому мягких кресел, так что его оставили в покое, назначив Главным Конструктором и предоставив определенную свободу.

Он порылся в папке среди бумаг. Найдя нужный лист, Мартин протянул его Эмилю.

-- Вот, посмотри. Здесь изложена психологическая характеристика Механика. В наличии высокая погруженность в себя, заниженная мораль, практически отсутствует сопереживание, он собран, ориентирован на анализ ситуации, логику.

-- Хорошо, ты меня убедил, - ответил Эмиль, - на сотрудничество он не пойдет. Я жалею, что Маргарет осталась дома, мне придется ей много пересказывать. Образ ученого, что ты мне нарисовал, довольно зловещий. - Эмиль взглянул на характеристику. - Не человек, а дьявол какой-то - все умеет, все знает, управы на него нет. Похитители еще пожалеют, что с ним связались.

-- Он не дьявол, а лишь дьявольски умный социопат.

-- Сколько же лет этому необыкновенному дарованию?

-- Пятьдесят два. А министерство своими идеями он радует с четырнадцати. Автомат, который ты видел в хранилище - это одно из первых его изобретений. Из-за него на Механика обратило внимание управление по делам несовершеннолетних.

-- Почему они? Что такого пугающего в этом автомате? Полезная же вещь.

-- Видишь ли, это теперь он ставит печати на книги, а хозяином был создан, чтобы печатать деньги. Раньше механизм выглядел несколько иначе, пришлось убрать дополнительные усовершенствования, чтобы приспособить его на благо общества. Механику грозили суд и колония, но его отец был ветераном войны, и парню с учетом его молодого возраста и несомненных способностей решили дать второй шанс. С тех пор он работает на правительство. На счету его команды больше сорока изобретений.

-- Они во время разглядели в нем талант, - признал Эмиль. - А все эти усовершенствованные пушки, двигатели, вычислительные машины о которых столько пишут в газетах - это его рук дело?

-- Не всегда, конечно, но он участвовал во многих проектах. Теперь я хочу рассказать тебе кое-что о похищении. Я не должен этого делать, но наши отношения давно перешли за рамки сугубо деловых, и я хочу помочь тебе как другу. Ты же не подведешь меня? - Мартин метнул быстрый взгляд в его сторону.

-- Нет, - просто ответил Эмиль. - У меня частенько бывает амнезия.

-- Хорошо, - удовлетворенно кивнул агент, инстинктивно наклонясь поближе. - Тебе, конечно же, известно о крушении поезда "Гартон - Лесс". - Он подождал, пока Эмиль кивнет, и продолжил. - В крушении обвинили служащих железной дороги, но они стали виновными исключительно в угоду общественности. Настоящая причина в том, что в середину состава вместо обычного пассажирского вагона поставили вагон министерства обороны. Даже без учета груза из-за нескольких защитных оболочек он весит в четыре раза больше обычного, и именно он утянул поезд на дно каньона. Сам факт наличия в составе этого вагона тщательно скрывают.

-- Как же допустили, что поезд пошел этим маршрутом?

-- Тут начинается самое интересное, - кивнул Мартин. - Бумаги следования подменили непосредственно на сортировочной станции и когда формировали состав, вагон оказался прицеплен не к тому поезду. Видишь ли, у нас два поезда идущие в этом направлении, оба называется "Гартон - Лесс", разница лишь в порядковом номере 191-192 и времени отправления - час и час двадцать дня. Первый поезд заходит в Пакстон, пересекая каньон, а второй в Пакстон не идет. Формировщики получили подлинные документы, где цифра 192 была незаметно исправлена на 191 и, как заведено, поставили вагон в середину состава.

-- А как это объясняют сопровождающие?

-- Вероятно, они были введены в заблуждение одинаковыми названиями. Или были подкуплены - неизвестно. Допросить их невозможно, все сопровождающие погибли во время крушения. Перевозимый ими груз пропал.

-- Хм, интересно... Каким же образом? Выпал из вагона, был унесен течением реки? Кстати, что это такое?

-- Какая-то важная деталь нового авиационного двигателя. Заметь, уже через два часа на месте крушения были военные, но они ничего не нашли. Вагон был вскрыт, груз исчез. При таких обстоятельствах, даже если закрыть глаза на поддельные документы, случайности исключены, поезд специально направили в каньон, чтобы похитить груз.

-- И какое это имеет отношение к нашему делу?

-- Как только узнали о катастрофе и бросились по горячим следам искать виновных, выяснили, что заказ на формирование поступил от научной группы Механика. Его полномочий хватало, чтобы поставить гриф "Срочно".

-- Очень интересно... - заметил Эмиль. - Он часто так делал?

-- Да, нередко отдельные части механизмов изготавливались под заказ на заводах в разных регионах страны. Ну, ты сам понимаешь: котлы в Лессе, каучуковые прокладки в Бримгоуне, линзы в Цвейгарде.

-- Ученого успели допросить?

-- Да, хотя в той суматохе это было сделано впопыхах. Но его рассказ вполне вписывался в схему. Полгода назад он сделал заказ на Гартонском заводе, который выполнили в срок, о чем ему тотчас сообщили. Он немедленно приказал выслать деталь, оформив все необходимые документы.

-- Но кто-то, у кого был доступ к документам, внес поправки...

-- Были допрошены все, даже секретарь министра обороны, потому что он на каких-то пять минут держал в руках эти бумаги. С посыльным до сих пор разбираются, но он клянется, что ничего не открывал и начальник железной дороги уверяет, что когда конверт лег ему на стол, печати были в целости.

-- Я не верю в мистику. Кто-то должен был внести исправления.

-- Согласен.

-- Почему деталь не украли непосредственно с завода? Тихо, без шума. Или на пути к поезду. Ее же как-то доставили на сортировочную станцию? Зачем устраивать катастрофу с многочисленными жертвами?

-- Есть предположение, что это было сделано специально, дабы затруднить поиски и еще больше пошатнуть позиции правительства. Ты же знаешь, у нас масса недовольных.

-- У них есть на то все основания. Пока будут обвинять ни в чем неповинных служащих, недовольных будет предостаточно, - проворчал Эмиль. - В эту официально заявленную версию и так никто не верит. И ты, и я знаем, о чем люди говорят на улице.

-- Сначала хотели сказать частичную правду - мол, катастрофа была тщательно спланированной диверсией, но злоумышленники уже пойманы и так далее. Но потом решили, что это не самая лучшая идея, чтобы подогреть национальное самосознание. Если узнают, что можно вот так вот просто устраивать диверсии столь далеко от линии фронта, то это будет на руку пацифистам. И без них проблем хватает, скоро тюремных камер не хватит всех сажать. - Мартин вздохнул. - Мне самому не нравится происходящее, поэтому я решил рассказать тебе правду про поезд. Дальше будет еще интереснее. Через два дня после крушения в лаборатории Механика прогремел взрыв, фактически уничтоживший весь этаж, но людей там уже не было. От взрыва в лаборатории разворочено все, что только можно, но человеческих останков не обнаружили. Как и куда они пропали - неизвестно.

-- Значит, некая враждебная нам организация узнает о секретной разработке, с легкостью устраивает крушение, похищает ключевую деталь, и вскоре прикладывает руку к исчезновению ведущего конструктора со всеми, кто был причастен к этой разработке? Прости, а зачем тогда мы? - Эмиль в негодовании стукнул кулаком по столу. - Зачем все эти многочисленные секретные ведомства, отделы, если у нас под носом можно творить все, что вздумается?

-- Именно этот вопрос задали мне там, - Мартин с многозначительным видом поднял вверх указательный палец. - Я тактично промолчал, как ты понимаешь. Похитить ученых да еще таким образом - невозможно. Но это произошло. Понятное дело, что у нас завелась "крыса" и не одна, причем на самом высоком уровне. Это заговор, однако, распутывать его не доведется ни мне, ни тебе. Наше дело выяснить, где Механик. Но и о поезде не забывай. Мое чутье подсказывает, что оба этих случая связаны ниточками, которые исходят из одного клубка. Вот, смотри, - он передал Эмилю помятый грязный листик бумаги. - Это нашли на месте катастрофы.

На листке карандашом был нарисован круг, а под ним тоненькая стрела с половиной оперения. Еще ниже располагались две округлые скобки с точкой над ними и снова круг, но на этот раз перечеркнутый крестом.

-- Что это? Похоже на детский рисунок.

-- Только если дети интересуются метеорологией. Круг - это безоблачная погода, стрела - направление и скорость ветра, а скобки - чистый воздух. Круг с крестом означает гало вокруг солнца.

-- И как это понимать? Это важно? Может, лист выпал из записной книжки одного из погибших пассажиров.

-- Исключено. Листок обнаружили внутри бронированного вагона. Тот, кто его оставил, желал, чтобы он попал по назначению. Этот человек хотел дать нам подсказку.

-- Ребус уже разгадали?

-- Нет. О нем знаю только я, ты и агент, который нашел листок. Это мой человек, поэтому я ручаюсь за его молчание.

-- Почему же ты скрыл находку от остальных? - удивленно спросил Эмиль.

-- Я хочу иметь преимущество. Сам посуди - похищение произошло пять дней назад. За такой срок могло случиться все, что угодно... Нас подключили к делу в последний момент - мало ли, вдруг повезет, и мы что-то узнаем. На меня давят, Эмиль. - Мартин расстегнул воротник униформы и вытер платком вспотевший лоб. - Отдел "Д" сейчас переживает не лучшие времена, ходят слухи, что нас собираются расформировывать. Если мы выйдем на след раньше других, то выиграем. Начальство рвет и мечет, чтобы иметь хоть какие-то сведения, но пока везде по нулям. Вся надежда на тебя и Маргарет - подумайте, что рисунок может значить. Если кто-то из преступников пытается вступить с нами в контакт - это большая удача.

-- Я обязательно съезжу туда, поброжу по окрестностям, и меня осенит, - сказал Эмиль, задумчиво глядя на листок. - Можно я его заберу?

-- Как хочешь, у меня есть копия. Итак, что мы имеет к настоящему моменту? Нами отработаны версии причастности местных группировок - без результатов. Мы не смогли добраться только до Майлза. Он исчез.

-- Думаешь, в этом замешаны пацифисты?

-- Маловероятно, чтобы их лидер имел к этому отношение, но все-таки проверить не мешает. Они не стали бы устраивать крушение с многочисленными жертвами, но знать что-нибудь могут. Агенты на материке сообщают, что там крушением заинтересовались, и о похищении тоже в курсе, но ответственность за эти действия никто на себя не взял.

-- Странно, - покачал головой Эмиль. - Разве правительство Конрада не оповестило бы весь мир, что наш Главный Конструктор у них?

-- Несомненно, это бы сильно пошатнуло наши позиции. Из чего я делаю вывод, что они не могут этого сделать - пока не могут. И деталь, и Механик не покидали остров, их где-то спрятали, дожидаясь удобного момента. Кроме того, информаторы докладывают, что через неделю на побережье запланирована массированная воздушная атака. Мы перехватили кое-какие донесения... - он развел руками. - Сам понимаешь.

-- Они планируют вывезти Механика во время налета? По морю или воздуху?

Эмиль вдруг представил, как ученая братия, связанная по рукам и ногам, томится в каком-то затхлом трюме под тюками с просмоленной парусиной. Это выглядело на редкость нелепо.

-- Как угодно. Чтобы не утверждали уполномоченные лица, мы не можем контролировать всю береговую линию. Есть вопросы или предпочтешь ознакомиться с документами?

-- Вопросов множество, но я предпочту чтение, - Эмиль протянул руку к папке. - Хочу навести в голове порядок.

-- Хорошо, не буду тебе мешать.

Мартин отодвинул лампу на противоположный конец стола, а сам откинулся в кресле и прикрыл глаза. В декабре ему должно было стукнуть семьдесят - солидный возраст. Нужно признать, он стал слишком стар для подобной работы, а молодые недостаточно компетентны, чтобы переложить ответственность на их плечи. Конечно, есть способные, вроде Эмиля и Маргарет, но они семейная пара и не могут принадлежать отделу целиком. Маргарет... Перед его мысленным взором возникла молодая женщина. Она иронично изогнула тонкую темную бровь и улыбнулась ему. Одна из лучших агентов. Приятная, умная, уверенная в себе, красивая от природы. Если бы он решился обзавестись второй половиной, то предпочел бы стареть с кем-то вроде нее. Несомненно Эмилю повезло с женой. Из близких родственников у Мартина остался только племянник, считающий своего дядю тихоней без особых увлечений. Если бы он знал правду, то очень удивился.

Мартин погладил подбородок и внимательно посмотрел на друга напротив. На него давила окружающая обстановка. Казалось, за столько лет он должен привыкнуть, что хрупкое равновесие балансирует на острие ножа, но в этот раз они подошли слишком близко к краю. Что это - предчувствие катастрофы или просто старческое брюзжанье? Чувствует ли это Эмиль? Конечно, чувствует. Он тоже нервничает, это видно потому как он сидит: напряженный как пружина.

-- Дорогой друг, можно задать личный вопрос?

-- Конечно, - Эмиль поспешно поднял глаза, удивленный подобным обращением.

-- Почему у вас с Маргарет нет детей?

-- Мы слишком заняты работой... Наличие детей делает родителей уязвимыми, и мы не смогли бы как раньше уезжать по делам. Возможно позже мы...

-- А если не будет никакого "позже"? Если правительство Конрада получит это проклятое оружие или разработает свое и война закончится, но мы не станем в ней победителями?

-- Тогда мы все умрем, - спокойно заключил Эмиль. - Что с тобой? Это очередная проверка? У нас с Маргарет нет детей, нет размеренной семейной жизни исключительно потому, что мы сами так захотели. Это не плохо и не хорошо - просто кто-то должен быть на нашем месте.

Мартин молча извлек из кармана монокль, и принялся с усердием протирать стекло. Наблюдая за ним, Эмиль не старался скрыть своего недоумения.

-- Не нужно принимать мои слова всерьез. У меня была тяжелая неделя, я мало спал и плохо питался, - Мартин спрятал стекло в карман и сцепил пальцы. - Нездоровиться мне что-то.

-- Тебе плохо? Позвать доктора?

-- Нет-нет, - он отмахнулся. - Это простое недомогание. Ты читай, не отвлекайся, - агент кивнул в сторону документов, - все равно выносить с собой ничего нельзя.

-- Хорошо, но я зашифрую пару мест... - сказал Эмиль, доставая из кармана записную книжку и запрещая себе думать о странном поведении друга. - Кстати, что значат Мара и Эреб? - он постучал пальцем по титульной странице.

-- Ваши кодовые имена. Забавно, правда? Они всем сотрудникам раздали имена мифологических существ.

-- Отдел "Д" славился своей неиссякаемой фантазией, но чтобы такое... Агент Эреб - это звучит нелепо. - Эмиль невольно скривился. - Богиня смерти и воплощение мрака должны стать хорошей командой. А какое имя у тебя?

-- Я всего лишь Марс, менять ничего не пришлось, - Мартин позволил себе вымученно улыбнуться, и расстегнул еще одну пуговицу. - Что-то душно стало. Наверное, вентиляция барахлит.

Эмиль пристально посмотрел на него, но не сказал ни слова. Открыв чистую страницу, он принялся переписывать данные. Предстояло много работы.

Приветствуя осень, природа разодела окрестные земли в самые яркие наряды. Зеленый цвет холмов больше не был однородным, в кронах деревьев часто встречались красные и желтые пятна. Через месяц от буйства зелени не останется следа, а в ноябре деревья сбросят листву и станут похожими на изможденных нищих, протягивающих к небу руки-палки. Маргарет проводила глазами старый засохший дуб, неведомо как примостившийся у края насыпи, и попробовала представить себе, каким могучим и несокрушимым он был еще каких-то сто лет назад.

Супруги Леманн ехали в поезде. Их вагон равномерно покачивало из стороны в сторону, перестук колес навевал сонливость. В купе они были в одиночестве. Их прежняя попутчица - симпатичная женщина, мать двоих девочек-близнецов, обладательница внушительного багажа, включая плетеную корзину с беспрестанно мяукающими котятами, вышла на предыдущей станции. Эмиль помог ей снять с полки багаж и подозвал носильщика. Своей болтовней женщина скрашивала поездку. Она была из тех, кому не нужны собеседники, поэтому Маргарет не приходилось предпринимать никаких усилий, чтобы поддерживать разговор. С ее уходом стало скучно.

Эмиль достал из небольшого коричневого саквояжа щетку и неспешными, размеренными движениями почистил котелок от налипшей сажи. На этот раз он играл роль провинциального доктора, поэтому надел серый костюм из плотной ткани, полосатый жилет, а на нос нацепил очки без диоптрий. Гардероб Маргарет, как и положено жене респектабельного медика, был столь же скромным. Немаркий дорожный костюм - коричневый пиджак, в тон ему длинная юбка, удобные туфли на платформе и аккуратная черная шляпка, украшенная шелковой лентой с несколькими цветами.

-- Так стало намного лучше. Правда, дорогая?

Эмиль полностью вжился в новую роль, он сменил не только платье, но и манеры. По его мнению, провинциальные доктора должны быть более старомодны, чем служащие городского банка. За годы брака он все-таки перенял кое-что из актерского мастерства жены.

-- Конечно, теперь она выглядит отлично.

Мужчина спрятал щетку, и сверился с карманными часами. До прибытия на следующую станцию оставалось достаточно времени. Самое время, чтоб облегчить совесть и поделиться неприятными известиями.

-- Я должен тебе кое-что сказать. - Он бросил взгляд на Маргарет и сразу же отвел его. - Не мог сделать этого раньше. Был неподходящий момент.

-- Что случилось? - по тону мужа Маргарет поняла, что разговор предстоит непростой.

-- В день моей встречи с Мартином... После того, как я ушел из библиотеки... - Он замолчал, пытаясь подобрать слова. - Тем же вечером он погиб. Мартин хотел поехать на метро, спустился вниз, но на перроне у него случился сердечный приступ. Ему не успели помочь, он упал прямо под колеса подошедшего поезда.

Смысл сказанных слов ошеломил Маргарет. Для таких новостей не будет и не может быть подходящего момента.

-- Как же так? Я не верю. Нет, в самом деле, это ужасно. Мне очень жаль... О, Мартин, - тихо сказала она, комкая в руке носовой платок. - Что же теперь делать? Я надеялась, что уж он-то умрет в своей постели. Это был несчастный случай, ведь так? Его же не толкнули специально?

-- Нет, его не толкали. На перроне было множество свидетелей видевших, как это произошло. Он упал сам. - Эмиль старался говорить уверенно, но сомнения не покидали его. Сам того не замечая, он перешел на шепот.

-- У него из близких людей остался один племянник?

-- Да.

-- Мы еще успеем вернуться? - она осторожно коснулась его запястья. - Хотя бы на похороны?

-- Боюсь, что это невозможно, - Эмиль покачал головой. - Ты же понимаешь.

-- Понимаю, - Маргарет тяжело вздохнула. - Мне будет очень не хватать Мартина.

-- Мне тоже.

-- Когда ты узнал о его смерти?

-- Сегодня утром. Мне сообщил агент, у которого я забирал документы. Когда он сказал, я, как и ты, сначала не поверил. Во время нашей последней встречи с Мартином у него все было в порядке, правда, он показался мне немного нездоровым, я даже предложил позвать доктора, но он отказался. Но ты же знаешь Мартина - он очень упрям. То есть был упрям...

-- Ты не мог знать, что случится, поэтому не вини себя. Даже если...

Маргарет не закончила фразу, видя, что дверь купе приоткрылась. На пороге стоял усатый кондуктор, сообщивший, что поезд подходит к следующей станции. Эмиль машинально поблагодарил его и встал, чтобы закрыть дверь. Вернувшись на свое место, он обнаружил, что Маргарет не торопится возобновлять прерванный разговор. Смерть Мартина, столь внезапная, причинила ей боль. Все эти годы она привыкла думать, что в отделе у них есть свой человек и не просто агент, а друг. И вот теперь, вместо того, чтобы проститься со старым другом, они должны ехать в какую-то глушь, ради того, что лично ей не представляется важным. Они как мусорщики, вечно вынуждены убирать за другими, исправляя чужие ошибки, а на свою жизнь у них не остается времени.

Пытаясь вернуть душевно равновесие и настроиться на рабочий лад, Маргарет попыталась представить страдания похищенных ученных, их семей, пребывающих в неизвестности, но поняла, что этим все равно ничего не добьется. Ей были безразличны эти люди. Она не была знакома с ними лично, в то время как Мартин на протяжении пятнадцати лет был рядом, будучи начальником, другом и наставником одновременно. Чем заполнить образовавшуюся пустоту?

-- Эмиль, давай забудем о долге и начнем жить для себя, - неожиданно сказала она. - Я не имею в виду с этой минуты, конечно, но пусть отдел больше не дает нам новых дел. Мы достаточно отдали своего времени этой стране, чтобы потратить его на себя.

-- Я уже думал об уходе, - признался Эмиль. - Обещаю, мы вернемся к этому вопросу, после того, как все закончится.

Маргарет коротко кивнула, поджав губы, и посмотрела в окно, пытаясь сосредоточиться на пейзаже, проплывающем за стеклом. Это оказалось не так-то непросто. Поезд с грохотом нырнул в туннель и тут же вынырнул, повернул налево, огибая лесной массив. Огромная тень, отбрасываемая составом на окрестные холмы, мчалась вдогонку.

Идея осесть, прекратить колесить по стране, совать нос в чужие дела, проживая чужие жизни, купить дом где-нибудь в пригороде и, возможно, завести ребенка, иногда приходила Эмилю на ум, но они с Маргарет никогда это не обсуждали. Во всяком случае, всерьез. Кроме того, оставался невыясненным вопрос: какая участь уготована агентам отдела "Д", решившим уйти на покой? Отдел отпускает их, желая всевозможных благ в новой, свободной ото лжи и интриг жизни, или же убирает как ненужных свидетелей?

-- Слишком мелодраматично, - прошептал Эмиль.

Он расстроен смертью Мартина и Маргарет также. Ими владеют эмоции. Через пару месяцев, Маргарет забудет о своем порыве примерить на себя простой уклад жизни обывателей. В ней слишком много энергии, она просто не сможет существовать без тайн и опасностей. Ей не захочется узнать другого Эмиля, обычного человека, сидящего в конторе и подшивающего бумаги, для которого слова скука и стабильность - это синонимы.

Он снова подумал о встрече с Мартином. Эмиль знал друга хуже, чем тот знал его самого. По своей натуре Эмиль был скрытным человеком, и не любил лезть душу, поэтому не предпринимал попыток сблизиться, считая, что у каждого должно быть свое личное пространство. Он по минутам восстановил события утра двухдневной давности. Что было в той настойке, которую предлагал ему Мартин? Может быть медленнодействующий яд? Ведь до того, как ее выпить, Мартин чувствовал себя хорошо. А если сердечный приступ вызван неестественными причинами? Но кто желал смерти его другу? Он не знал ответа. А если бы он выпил напиток, то был бы сейчас мертв, как и Мартин?

-- Эмиль, что с тобой? - Маргарет обеспокоено коснулась его щеки. - Ты такой бледный.

-- Со мной все нормально. - Он снял очки и спрятал лицо в ладонях. - Просто случился приступ паранойи. Мне нельзя выходить на перрон в таком виде, нужно успокоиться. Я же доктор, и должен выглядеть соответствующе. - Эмиль вопросительно взглянул на жену. - Что делает доктора доктором?

-- Его респектабельность.

-- Умница. - Он поцеловал Маргарет в щеку.

-- Ты что-то знаешь, но не хочешь мне говорить? - спросила она терпеливо.

Эмиль не спешил делиться своими подозрениями. В конце концов, почему у пожилого человека на такой нервной работе как у них не может случиться сердечный приступ? Они же просто люди, а значит, болеют, стареют и умирают. Вот взять хотя бы Механика, на поиски которого правительство бросило все силы - он остался жив только благодаря мастерству медиков, но навсегда обезображен. Пройдет какое-то время, и он умрет. От смерти не может быть иммунитета, она не минует тебя, даже если ты будешь самым умным и талантливым.

Чтобы занять время и отогнать тягостные думы Эмиль постарался вспомнить весь список изобретений гениального ученого, представленный в досье. У многих устройств были непонятные названия, которые ему мало что говорили. Он уловил только общий смысл - оружие, двигатель, снова оружие... Но была пара пунктов, которые его удивили, так как плохо вписывались в общий ряд изобретений - это автоматическая модель железной дороги, и какой-то специальный макет солнечной системы. Эти изобретения не имели практического применения, во всяком случае, он не мог себе приставить, как военные могли использовать их в своих целях. Было похоже на то, что гениальный ученый, чтобы немного отвлечься от машин смерти, решил делать игрушки.

Поезд начал сбавлять ход, медленно подъезжая к одноэтажному зданию станции. Остановка здесь длилась всего пять минут, поэтому нужно было поспешить. Они взяли вещи и покинули купе, оказавшись на мощеном серым камнем перроне. На прощание кондуктор пожелал им счастливого пути, получив в ответ рассеянный кивок Эмиля.

От станции Маргарет предложила пойти пешком. У них было мало багажа, поэтому двухкилометровая прогулка при хорошей погоде ее не пугала. Городок, куда они направлялись, был расположен неподалеку от места катастрофы, поэтому было решено остановиться в местной гостинице, и самостоятельно попытаться выяснить подробности, ускользнувшие от газетчиков и военных.

Среди десятка местных, идущих в город и решивших сэкономить на извозчике, было двое мужчин, выдававших себя за туристов. Они восхищались красотами природы, часто сверялись с путеводителем, но Эмиль готов был поклясться, что еще вчера вечером эта парочка сидела за испачканным типографской краской столом и составляла колонку новостей. Видимо, газета переживала не лучшие времена, если вместо репортеров-профессионалов редактор отправил обычных клерков.

Городок встретил гостей приветливо. Это было мирное, не тронутое войной место. Две сотни светлых зданий под красными крышами раскинулись на берегу реки. Далеко на востоке, сливаясь с облаками, поблескивали серебристые сигары дирижаблей. Их было много - не меньше двух десятков и в своих гондолах они везли смерть, от которой не было спасения. Не так давно Эмиль стал свидетелем ответной атаки Конрада на город Лотан. По счастливой случайности он не пострадал, но контраст между бесшумно летящими серебристыми громадинами и последующими взрывами произвел на него неизгладимое впечатление.

В то памятное утро прибрежный город безмятежно спал, совершенно не беспокоясь о том, что уже довольно долго шла война. Особых причин беспокоиться не было, ведь со времени начала конфликта здесь ничего происходило. О том, что мирное время закончилось, напоминали только редкие военные патрули на улицах, да кричащие передовицы в газетах. Фронт был где-то там, далеко...

Едва часы на городской ратуше пробили пять раз, по местной традиции в старой приморской крепости выстрелила пушка, отмечая наступление утра. И почти в тот же момент в портовом районе раздались мощные взрывы.

Эскадра исполинских дирижаблей, выстроившись почти в идеальную линию, медленно приближалась к дремлющим городским кварталам со стороны моря. Бесшумно и неторопливо, словно невиданные небесные монстры воздушные корабли следовали к своим целям, и никто не мог остановить их. Порт попал под удар первым, но это было только начало. Прибрежную полосу плотно застроили ветхими деревянными домиками, принадлежавшими рыбакам, портовым рабочим и просто местным нищим, здесь же были грузовые склады и большой ремонтный док. От зажигательных и фугасных бомб строения вспыхнули в мгновение ока и над западной частью города, словно издеваясь над законами природы, засиял искусственный рассвет. Голодное пламя в считанные минуты поглотило все вокруг, а дирижабли тем временем проследовали к центральным кварталам.

Эмиль хорошо помнил начавшуюся панику. Люди бежали, не разбирая дороги, прижимая захлебывавшихся криком детей, со всех сторон раздавались беспорядочные ружейные выстрелы. Однако все тщетно - дирижабли шли на недосягаемой высоте. Удаленность Лотана от зоны боевых действий и низкая военная значимость на этот раз сыграли с ним злую шутку - поблизости не было ни одного аэродрома, с которого на перехват воздушному врагу могли подняться аэропланы.

Дирижабли, рассредоточившись над городом, методично и с потрясающей точностью тяжелыми бомбами разрушали жилые кварталы. Это оказалось несложно - безветренная ясная погода позволила действовать максимально эффективно, а когда густой дым от возникших повсюду пожаров сделал невозможным прицельное бомбометание, в этом уже не было необходимости. Старинные здания, городской парк, больница, ратуша, порт - все превратилось в горящие развалины. Только на чудом уцелевшей трикотажной фабрике истошно выл гудок, обычно созывавший работников к началу очередной смены. Тем временем воздушная эскадра, выполнив свой воинский долг, развернулась и так же неспешно удалилась за горизонт, навстречу восходящему солнцу. Им в след неслись проклятья людей, бессильных что-либо изменить.

Увиденная картина не раз возвращалась к Эмилю во сне, заставляя вздрагивать и просыпаться в холодном поту. Поэтому глядя на дирижабли, плывущие в направлении материка, он уже не испытывал тех восторженных чувств, что в детстве.

Владелец гостиницы "Золотой олень", расположенной прямо в центре городка, не был удивлен наплывом посетителей - после крушения поезда их маленький сонный городок пользовался популярностью. Двухэтажное строение с потемневшими от времени деревянными ставнями могло предоставить всего двенадцать номеров. В вестибюле стоявший плотной стеной сизый дым мешал рассмотреть посетителей. Кресла были заняты солидными мужчинами, читающими газеты и курящими короткие трубки. Терпкий запах дешевого табака заставил Маргарет недовольно поморщиться.

Хозяин гостиницы, полный краснолицый мужчина, направился к посетителям, собираясь, судя по выражению его лица, вежливо, но твердо отказать в заселении.

-- Меня зовут Эрнест Локс, - опередил его Эмиль. - Я звонил вам заранее, и просил оставить двухместный номер. - Мнимый доктор со стуком поставил саквояж на стойку.

-- Да, сэр, конечно. - Хозяин удивленно поднял брови, но быстро собрался и одарил их дежурной улыбкой. - Мое имя Маркус, - сказал он, раскрыв книгу учета посетителей. - Да, я помню о звонке, ваша комната уже готова. Вы с супругой, поэтому отвели вам розовую комнату на втором этаже. Оттуда открывается прекрасный вид.

Маргарет едва удержалась от скептического хмыканья. Сотни раз она слышала эту фразу, произносимую на разные лады. Складывалось впечатление, что владельцы всех гостиниц входят тайное общество, а эти слова являются чем-то вроде знака-пароля. Даже отдавая ключи от какого-нибудь чулана или сырой подвальной комнатушки, они обязательно промямлят несколько слов о "прекрасном виде".

Эмиль сухо поблагодарил Маркуса, собираясь закончить разговор, но толстяк оказался словоохотливым.

-- Вы к нам надолго? Это из-за практики господина Джоша? Он был очень хорошим доктором.

-- Да, я приехал, чтобы лучше узнать город и возможно купить его практику.

-- Сэр, вам здесь понравиться, уверяю вас. - Маркус прямо-таки лучился дружелюбием. - Вы и сами это поймете. И ваша очаровательная супруга, - он галантно поклонился, - по достоинству оценит это место. Здесь такой чистый воздух...

Маргарет закашлялась. У нее и так было скверное настроение, а тут еще приходилось выслушивать нелепости о чистоте воздуха стоя в облаке табачного дыма. Они с трудом отделались от словоохотливого Маркуса и поднялись наверх, чтобы распаковать вещи. Конечно, розовой комнате было далеко до их спальни, но им приходилось ночевать и в более скверных местах. Во всяком случае, не похоже было, чтобы здесь водились клопы.

-- До ужина осталось три часа, поэтому предлагаю прогулку. - Эмиль щелкнул крышкой часов и закрыл саквояж. - Ничего особенного, просто походим по городу.

-- Дай мне полчаса.

-- Ты устала?

-- Не настолько, чтоб не составить тебе компанию. Прогулка должна пойти мне на пользу.

С наступлением ночи город выглядел все мрачно. Он был не так уж и умиротворен, как им показалось вначале. В сумерках центральная улица стала темной и неуютной. Немногочисленные лавки уже закрылись, уличные фонари не работали. Несмотря на хорошую погоду, не было видно праздно гуляющих пар. Все куда-то торопились, сохраняя на лицах озабоченное выражение. Даже дети не играли и не шумели как обычно.

-- Удивлены? - вопрос Маркуса застиг их врасплох. Хозяин вышел, чтобы закрыть ставни. - Лучше привыкайте. После того как разбился состав, жители сомневаются, что правительство способно их защитить.

-- Но вы же сами рассказывали как здесь чудесно...

-- Я говорил правду, можете мне верить. Это отличные места и люди здесь хорошие, но с тех пор как мы ведем войну, больше нигде нельзя быть в безопасности.

-- А чего все бояться? - поежилась Маргарет. - Почему так темно?

-- Мы не зажигаем огни, чтобы не выдать свое месторасположение во время воздушных налетов.

-- Ерунда, до берега слишком далеко, - не согласился Эмиль. - Приказ о затемнении действует только для прибрежных районов. Никто не сможет долететь к вам с материка.

-- Как знать... - пожал плечами хозяин. - Ночью в небе слышен гул. Кто-то кружит над городом, и мы не знаем, кто. Я предпочитаю не рисковать. У нас хорошо освещена железнодорожная станция, пускай уж лучше целятся в нее, чем в жилые кварталы.

-- Не могу сказать, что вы меня воодушевили.

-- Я не хотел вас пугать, доктор, - рассмеялся Маркус. - Просто времена сейчас такие. В самом деле, хорошо, что вы и ваша супруга выбрали наши места. Останетесь вы здесь навсегда или просто погостите несколько дней - я рад в любом случае. Вы добрые люди, не то, что эти репортеры, которые явились сюда в надежде раскопать сенсацию. Погибло много народу, это такое горе, а они налетели как стервятники.

-- Как, неужели все эти солидные мужчины... - Эмиль удивленно вскинул брови.

-- Почти все, кроме парочки постоянных посетителей, - нахмурился Маркус. - Стервятники, я же говорю... Мы ничем особенным не были примечательны, то есть ничем таким, чтобы понравиться людям из столицы. Только холмы, леса, фермы. А за последнюю неделю у меня яблоку негде упасть. Мой кузен держит гостиницу "Зеленый ясень", что в сорока километрах отсюда. Он говорит, у него тоже не осталось ни единого свободного места.

-- Но для дел это ведь хорошо, верно? - вежливо поинтересовалась Маргарет.

-- Вы правы, дела идут отлично, но, говоря по совести, я бы предпочел, чтобы все было по-прежнему. Не желаю подобным образом набивать себе карманы.

-- Скажите, а доктор Джош принимал больных вон в том доме? - Эмиль указал на серое двухэтажное здание на противоположном конце улицы.

-- Нет, что вы, - покачал головой Маркус. - Это школа. Сейчас она пустует. Практика Джоша дальше, за углом. Как пройдете мэрию, вы ее сразу увидите. На дверях все еще висит бронзовая табличка с его именем. Ну, меня ждут, не буду вас задерживать.

Маргарет взяла Эмиля под руку, и они чинно пошли вниз по улице. Исключительно ради видимости осмотрев дом доктора, пара устроилась на скамейке под развесистой липой, стоявшей на углу улицы.

-- Мы на месте. С чего начнем?

-- Как насчет символов, что дал мне Мартин? - предложил Эмиль. - Это единственная зацепка.

-- Я думала о них. По всей видимости, это указание какого-то конкретного места встречи, но мне сложно представить, что бы оно находилось так близко к месту крушения.

-- Мне тоже так кажется. Эти символы долго не давали мне покоя, и вот что я вспомнил. - Эмиль медленно с расстановкой продекламировал. - При безоблачной погоде дует ветер - воздух чистый, солнце в пламенной короне тонет в небе - бог лучистый.

-- Что это такое? Стихи?

-- Строки из "Божьих мельниц" Ричарда Шаймана. Пока мы ехали в поезде, я понял, что уже встречал эти слова-символы. Полное совпадение.

-- Я никогда не слышала об этом поэте, - призналась Маргарет. - О чем он писал?

-- Об устройстве мира и месте человека в нем. В молодые годы Шайман был популярен в студенческой среде, но по-настоящему известным так и не стал, из чего я делаю вывод, что личность, оставившая указания, достаточно умна - получила университетское образование, и является нашим ровесником.

-- Это мужчина?

-- Наверняка.

-- Почему?

-- Метеорологические ребусы и Шайман никак не вяжутся с женской психологией.

-- Допустим, ты прав. Интересно, здесь есть мельницы?

-- Не думаю, что все настолько просто. То есть, не думаю, что записка значит: "ищите мельницу, я буду там вас ждать".

-- А почему нет? С нами хотят установить контакт или развлечься шарадами? Кто бы не оставил записку, он очень спешил, у него не было времени придумывать что-то слишком сложное. Не обязательно понимать подсказку буквально - это может быть не ветряная или водяная мельница, а гостиница с таким названием.

-- Хорошо, ты меня убедила. Если не найдем сами, попросим Маркуса помочь. Нет ничего странного, что доктор средних лет вдруг заинтересовался мельницами.

-- Даже если это будет выглядеть подозрительно, мне все равно, - махнула рукой Маргарет. - У нас не так много времени, чтобы играть по правилам.

Из переулка напротив вынырнули двое плохо одетых небритых мужчин и направились в их сторону. Они то и дело оглядывались по сторонам, словно опасались преследования.

-- Эмиль, у нас гости.

-- Да, я вижу. Уходить уже поздно.

Эта парочка выглядела так, словно много лет участвовала в разбойных похождениях. По грязной, затертой одежде не по размеру, по тяжелым армейским ботинкам и бегающим глазам, Эмиль решил, что перед ними дезертиры.

-- Вы доктор? - грозно спросил один из них, приблизившись вплотную.

В это время второй зашел сзади и стал у них за спинами.

-- Да, а что случилось?

-- Пойдете с нами. Нашему другу нужна помощь. - Первый кивнул напарнику и тот, выхватив нож, приставил лезвие к горлу Маргарет.

-- Что вы делаете?! Прекратите, немедленно! - возмутился "доктор", перехватывая многозначительный взгляд жены.

-- Не бойтесь, вашей даме ничего не угрожает. Пока, во всяком случае, - хрипло сообщил владелец ножа. - В этой паршивой дыре нет доктора, а нам он очень нужен. Берите свои инструменты, все что необходимо, чтобы извлечь пулю, и возвращайтесь. Женщина останется с нами как заложница.

-- Но я не смогу вам помочь, я терапевт, а не хирург!

-- Проклятье! Вы - доктор, и этого должно быть достаточно. Если мой друг умрет, вы умрете вместе с ним! И эта госпожа также!

-- Да вы в своем уме?! Вы серьезно? - Эмиль метнул быстрый взгляд в сторону жены, но она едва заметно покачала головой. Устраивать драку было ни к чему.

-- Я похож на шутника?! Я уже убил пятерых, и место в аду мне уготовано. Шевелитесь!

-- Но если я помогу вашему другу, где гарантии того, что вы нас отпустите?

-- Даю слово, а оно тверже гранита. Эрл, не прижимай так сильно нож, еще порежешь ее ненароком.

-- Хорошо, - Эмиль решительно поднялся с места. - Где ваш друг? Я схожу за инструментами и приду к нему.

-- Нет, не выйдет. А вдруг вы захотите наделать глупостей и сказать, кому не следует? Мы сами вас отведем. Когда будет на месте, ваша дама будет там же.

-- Как я могу верить такому человеку как вы? - возмутился агент. - Я не отпущу ее с вами одну.

-- Эрл, - скучающим тоном обратился дезертир к товарищу. - Подвинь-ка нож обратно. Если он через минуту не сделает так, как мы сказали, перережь ей глотку.

-- Не надо насилия, я согласен. Будет вам операция, или что вы там хотите, - поспешно сказал "доктор". - Но если вы меня обманите...

-- Идите. Помните, что за вами следят.

Мужчины подхватили Маргарет за руки, оставив нахмуренного Эмиля одного.

-- Какая невероятная наглость! - Пробормотал он, глядя им вслед. - Это все из-за темноты. Если бы на улицах зажгли фонари, они бы не посмели к нам подойти.

Несмотря на весь свой праведный гнев, Эмиль по понятным причинам не слишком волновался о Маргарет. В конце концов, она сама могла постоять за себя. Арсенал для подобных экстренных случаев, любезно предоставленный отделом "Д", находился при ней. Однако не это было главное - женщин, тем более столь благопристойных, никто не принимает всерьез и это их самое опасное оружие. Эмиль испытывал чувство досады из-за того, что не предвидел ситуацию, позволил себе расслабиться, забыв, что когда идет война никто и ничто - даже такие маленькие городки, не могут остаться в стороне. Он настолько вжился в роль провинциального доктора, что невольно заразился его беспечностью.

Захватив саквояж, Эмиль покинул гостиницу. Тотчас на противоположной стороне улицы от стены отделилась человеческая фигура. Человек махнул рукой, призывая доктора следовать за ним. Они свернули с мостовой, пересекли узкую грунтовую дорогу, спустились в проулок, заросший травой по колено. Кругом не было ни души, городок словно вымер. Эмиль старался не потерять своего проводника из виду, чтобы весьма непросто в наступившей темноте. Постепенно расстояние между ними сокращалось.

-- Стой! Теперь я должен завязать тебе глаза.

Мужчина достал из кармана какую-то тряпку, вероятно старый носовой платок. Присмотревшись, агент понял, что перед ним еще совсем молодой парень.

-- Ты в своем уме? Здесь и так ничего не видно! - рассердился Эмиль. - Я приезжий, думаешь, мне так легко будет отыскать ваше тайное убежище в этой кромешной тьме?

-- Это был приказ.

-- А ты что, до сих пор в армии?

-- Хм, ты прав... Какая теперь разница?! - он спрятал платок обратно. - Бред все это. Давай лучше руку, - он протянул свою широкую, грубую кисть и потащил Эмиля дальше по закоулкам.

Спустя какое-то время они вышли к задней стене дома, обильно поросшей плющом, перелезли через ограду и оказались рядом с пустующей конюшней. О недавнем присутствии лошадей напоминал лишь слабый запах конского пота. В дальнем конце конюшни отыскался люк в подвал. Парень схватил за кольцо и с кряхтением поднял крышку. Из прохода повеяло прохладой. На стене подвала висела зажженная керосиновая лампа, поэтому света было достаточно, чтобы не свернуть шею, спускаясь по старой деревянной лестнице.

-- Залезай!

Подвальное помещение неожиданно оказалось очень просторным. Приблизительно четверть пространства было огорожено деревянными досками, где когда-то хранились овощи. В углу рядом с лестницей стояла большая кадка для засолки капусты и огурцов.

У дальней стены на соломенном тюфяке лежал без сознания мужчина. Его неестественная бледность внушала Эмилю опасение, что он опоздал, и его помощь больному уже не понадобится. Маргарет, сохраняя полное спокойствие, сидела неподалеку под надзором двоих мужчин. Судя по ее ироничному выражению лица, она доставила им хлопот больше, чем они ей. В присутствии умирающего, мужчины выглядели намного менее уверенными.

-- Джеймс, он быстро пришел, - сказал мужчина, прежде угрожавший Маргарет. - Как и обещал.

-- Вижу. Вы захватили нужные инструменты? Хорошо, - Джеймс довольно кивнул при виде медицинского саквояжа. - Приступайте.

Это был высокий сероглазый мужчина с перебитой переносицей. Судя по его тону, он был главным.

-- Так что с ним такое?

-- Три дня назад он поймал кусок свинца вот сюда - прямо в правый бок. Сначала мы думали, что все обойдется. Он даже шутил, что его не ранили, а поцарапали, но с каждым часом ему становилось все хуже. Мы не могли толком остановить кровь. Потом он стал терять сознание.

-- И все это время он лежал здесь, медленно истекая кровью? У вашего друга отменное здоровье, раз он еще жив. Мне нужно больше света, - Эмиль склонился над раненым.

Джеймс кивнул помощнику. Тот немедленно достал из ящика еще одну лампу. Эмиль раскрыл свой саквояж. Достав скальпель и ножницы, агент осторожно разрезал пропитанные кровью лоскуты, надеясь, что раненный будет лежать смирно и не очнется. Ему не хотелось применять хлороформ, такой нагрузки сердце больного могло не вынести.

Рана выглядела и пахла очень скверно. Из пораженных тканей обильно сочился гной, смешанный с сукровицей.

-- К сожалению, дробь не прошла на вылет. Очень плохо, - констатировал Эмиль, сжав губы в тонкую полоску. - Почему вы ждали так долго?! Три дня! Вы бесчеловечные скоты, я не верю, что этот несчастный приходится вам другом. У него высокая температура, скорее всего уже началось заражение крови. Что я могу сделать в таких условиях?!

-- Просто достаньте пулю и зашейте рану, - глухо ответил Джеймс. - Если он останется жив после этого, то к вам у нас не будет никаких претензий, доктор.

Наблюдая, как Эмиль подготовит инструменты, он добавил.

-- Мы не могли сразу найти помощь. Местный врач некстати отошел в лучший мир, а в другой город Дерка было перевезти невозможно. После того как поезд рванули, округа наводнена полицейскими и крысами в штатском. Как только мы узнали, что у Маркуса среди постояльцев есть медик, мы сразу пришли к вам.

-- Звучит, как жалкая попытка оправдаться, но я вам не судья... Мне нужно, чтобы вы подержали его, если он начнет вырываться. А ты возьми вот это, - Эмиль протянул своему проводнику бутыль с хлороформом и кусок ваты. - Если он вдруг очнется, ты намочишь вату и прижмешь к его лицу. Понял?

-- Да, - парень нехотя взял бутыль.

-- Только сам не нюхай. Один вдох и будешь лежать рядом.

Несмотря на то, что Эмиль не связал свой жизненный путь с медициной, он надеялся, что его познаний о человеческом теле должно хватить, чтобы вытащить пулю. Выбора все равно не было. Если ничего не предпринять, несчастный скончается к утру. Сняв пиджак и засучив рукава, агент тщательно протер руки и инструменты спиртом. Затем обработал края, выбрал самый тонкий пинцет и осторожно ввел его в рану. Освящение было плохое, обстановка неподходящая, а врач ненастоящий. Если этот мужчина выживет, то лишь благодаря чуду. Оставалось только надеяться, что дробь не прошла слишком глубоко. Попади она немного левее, в кишечник, заражение крови и мучительная смерть были бы гарантированы.

Несмотря на активные манипуляции пинцетом, больной не приходил в сознание. Эмиль прислушался. Дыхание раненого было слабым и прерывистым. Неудовлетворенно качая головой, доктор продолжал копаться в ране, пытаясь нащупать круглый кусочек свинца.

Маргарет со своего места наблюдала за мужем, на лбу которого от напряжения уже выступили крупные капли пота. Хорошо, что у него были крепкие нервы. Она бы ни за что не хотела оказаться на его месте. Дезертиры Маргарет не беспокоили, ведь по сути своей они были обычными работягами, призванными на фронт, чтобы служить пушечным мясом. В мирное время им не пришлось бы преступать закон, скрываться, примеряя на себя личину преступников, но война все изменила.

Послышался стук. Маленький смертоносный шарик, извлеченный из раны, покатился по земле, цепляя на себя соломинки. Раненный неловко дернулся.

-- Терпи Дерк, немного осталось, - шепотом попросил друг, удерживая за плечи.

Достав дробь, Эмиль испытал невероятное облегчение. По крайней мере, теперь в человеке не осталось ничего инородного. О том, чтобы полностью сшить поврежденные ткани не могло быть и речи. Эта задача была под силу лишь настоящему хирургу, и в операционной, в окружении расторопных ассистентов, а не на полу подвала. Эмиль лишь промыл обеззараживающим раствором рану и стянул края, наложив несколько швов. Сверху он прикрепил повязку, добротно пропитанную антисептиком.

-- Я сделал все что мог. Если он выживет, то швы, когда заживут и подсохнут, нужно будет снять дней через десять.

-- Хорошо. Спасибо, доктор.

-- Вот, - Эмиль покопался в саквояже и вынул два бумажных пакетика. - Это болеутоляющее. Когда придет в себя, дайте порошок в два приема в течение суток. Я все же настоятельно советую вам обратиться в госпиталь, пока есть еще хоть какая-то надежда. Там будут медикаменты, операционная, хирурги. Вероятно, его придется оперировать повторно, я не мог должным образом вычистить рану. В любом случае, больному здесь не место. В сыром подвале и здоровый человек заболеет.

-- Мы не можем его унести. Стоит нам только открыто показаться на людях, нас арестуют и расстреляют, - угрюмо ответил Джеймс.

-- Я не спрашиваю вас, откуда вы пришли, почему убежали и при каких обстоятельствах ранили вашего друга, - сказал Эмиль, надевая пиджак. - Я всего лишь надеюсь, что имею дело не с преступниками в привычном понимании этого слова. Меня не интересуют ваши приключения на фронте, но скажите, вы же никого не убили по пути сюда? Я имею в виду гражданских лиц.

-- Мы можем соврать, можем сказать правду - нет никакой разницы.

-- Если на ваших руках нет крови, я могу помочь. И вашему умирающему другу в том числе, - Эмиль говорил так уверенно, что Джеймс засомневался.

-- Кем вы работали до войны?

-- Я был забойщиков в шахте, а он, - легкий кивок в сторону парня, - грузчиком.

-- У меня на примете есть один человек, который состоит во влиятельной организации и периодически решает проблемы подобных вам людей.

-- Что это за организация?

-- Пацифисты. Слышали?

-- Конечно, но...

-- Вам нужно отправить одного из своих товарищей на станцию Траут, - перебил его Эмиль, - и в окошке железнодорожной кассы спросить господина Генри. Днем он всегда на месте. Сообщите ему, что вас послал Джим из Скаргарда, и расскажите о своих трудностях.

-- Чего? - Джеймс недоуменно посмотрел на него. - Джим из Скаргарда - кто это? Вы, что ли? Мне это не нравится. Как бы нам не влипнуть в историю похуже. Или вы тоже один из пацифистов?

-- Нет, я не состою в движении, но у меня есть глаза, уши и необходимые связи. Долг врача призывает оказывать помощь всем людям, независимо от того, кем они являются.

-- А вдруг ваш Генри - агент полицаев и мы прямиком попадем к ним в лапы?

-- Нет, я же сказал... В любом случае, решать вам. Ни я, ни моя жена не станем выдавать вас. Однако на вашем месте я бы не стал медлить... - Эмиль выразительно посмотрел на скрючившегося на полу мужчину.

Собрав инструменты, он подал руку Маргарет. В полном молчании супруги направились к выходу. Никто им не препятствовал. Чтобы выбраться из подвала и конюшни понадобилось пять минут. Маргарет с облегчением вздохнула, посмотрев в ночное небо.

-- Ты найдешь дорогу обратно? - шепотом спросила она. - Меня сюда вели с повязкой на глазах. Представляешь? Я давно так не веселилась.

-- Найду, - уверенно ответил Эмиль, откручивая набалдашник трости и освещая путь среди зарослей фонариком. - Мне повязку не надели. Ты сможешь перелезть через ограду?

-- А зачем? - удивилась Маргарет. - Я прошла через калитку. Она должна быть где-то здесь.

-- Точно, я ее вижу... Вся заросла плющом.

-- Зачем ты рассказал им про Генри?

-- Это было спонтанное решение. Наверное, просто не хочется, чтобы мои старания в качестве медика пропали зря. Это было непросто.

-- Да, я видела, - поморщилась Маргарет. - Мне жаль того человека, но они сами виноваты, вели себя как идиоты. Устроили этот балаган с похищением.

-- Они боялись, что я сдам их полиции.

-- За дезертирство полагается повторная отправка на фронт или тюремное заключение, заменяемое восемью годами общественных работ. Неужели это стоило того, чтобы скрываться, рискуя жизнью?

-- Возможно, они кого-то убили во время бегства или дезертировали повторно. Тогда им грозит наказание посерьезнее.

Возможно, хозяин гостиницы и удивился тому, что респектабельный доктор и его супруга почему-то возвращаются в свой номер поздней ночью, но вида не подал. Перед уходом Эмиль не стал сдавать ключ от номера, поэтому лишних удобств они не доставили. Маркус дремал на кушетке в вестибюле и только мельком взглянул на них, когда прозвенел входной колокольчик.

Оказалось, что "Золотой олень" ничуть не хуже некоторых фешенебельных столичных гостиниц. Несмотря на поздний час, они были обеспечены горячей водой в достаточных количествах, чтобы привести себя в порядок. Эмиль с наслаждением смывал с кожи следы крови. На брюках и рубашке Маргарет обнаружила незамеченные ранее пятна, но их можно было свести без последствий.

-- Мы так и не поужинали, - заметил Эмиль, выходя из ванной.

Он закутался в полосатый банный халат и удобно устроился на кровати.

-- У меня пропал аппетит.

-- Неудивительно. Хорошо, что мне нужно было достать конкретную дробь, а не вырезать аппендицит здоровому человеку. Или что-нибудь похуже.

-- Не сомневаюсь, что ты бы сумел сделать и это.

-- О, да... Главное не перепутать с какой стороны резать - справа или слева? - он со вздохом откинулся на подушку.

Перед сном они еще немного поговорили о головоломке, по старой привычке не вдаваясь в подробности и не называя ничьих имен. Потом Маргарет попросила прочесть что-нибудь авторства Ричарда Шаймана, но вечера поэзии не получилось - они оба слишком устали и заснули, не дойдя до второго венка сонетов.

На следующее утро, встав пораньше, Эмиль спустился в вестибюль, чтобы послушать новости. Вчерашнее происшествие навело его на мысль, что на фронте дела обстоят хуже, чем он представлял. Конечно, вряд ли правительство позволит рассказать на всю страну о реальном положении дел, но кое-какие сведения вполне могли просочиться.

Радиоприемник, гордость хозяина гостиницы, стоял на видном месте возле окна. Громоздкий, выполненный из светлого орехового дерева, вскрытый лаком, своими очертаниями он больше всего напоминал комод. Две большие круглые ручки настройки только усиливали сходство. Эмиль включил приемник и покрутил их, пытаясь поймать волну. Ему удалось настроиться только на две из них - "Первое государственное радио" и "Эпоху". Последняя его интересовала больше, но, к сожалению, часто прерывалась помехами.

Придвинув к приемнику кресло, Эмиль внимательно прослушал короткие пятиминутные новости. Ничего нового в них не сообщили - речь снова шла о героических победах. Крушению поезда отвели всего несколько слов, затем рассказали об изменениях на финансовом рынке, потом пустили погодную сводку. Приятный мужской голос поведал о массивном грозовом фронте, сформировавшемся над северными островами, и посетовал, что неблагоприятные погодные условия препятствуют контратаке наших воздушных сил. После погодной сводки шел утренний выпуск частных объявлений.

Эмиль рассеяно слушал поздравления с юбилеями и годовщиной свадьбы, дожидаясь, когда проснуться остальные постояльцы. Но вдруг диктор неожиданно произнес: "А теперь объявление для всех поклонников поэта Ричарда Шаймана. Вспомните его последние строки и узнайте, на что похожа музыка сфер". Эти слова вынудили Эмиля замереть и наклониться к приемнику вплотную, но дальше шли обычные поздравительные тексты. Неужели ему показалось?

-- Доброе утро, сэр. Опять плохо слышно? - вежливо поинтересовался Маркус, спустившийся пораньше, чтобы лично проследить, как готовят завтрак.

-- Доброе утро. Да, временами волна пропадает.

-- Это из-за грозы. Если где-то рядом портится погода, из приемника доносится один треск, но я все равно не жалею, что потратил на него целое состояние - шутка ли, собрание разных железок, а стоит как две породистые лошади.

-- Согласен, стоящее приобретение... - рассеянно ответил Эмиль.

-- Вы рано встали, - заметил хозяин. - Надеюсь, спалось хорошо?

-- Да. Я всегда встаю рано - профессиональная привычка.

-- Наверное, это не мое дело, но... Вы простите меня, сэр?

Эмиль непонимающе посмотрел на него. Что ему нужно? Тот подошел ближе, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

-- Я благодарен вам. Вы - хороший врач. - Маркус понизил голос до шепота. - Мне стало известно, что вы помогли одному человеку.

-- Быстро же здесь разносятся новости...

-- Да, городок, сами видите - маленький. Вы уж извините, что так вышло... Раненный - это мой родственник, хоть и дальний, но все-таки, не откажешь же в беде. А доктора у нас пока нет. На вас одна надежда была.

-- Почему вы не попросили меня прямо? Зачем было устраивать весь этот спектакль? - возмутился Эмиль. - Вы в курсе, что они угрожали моей жене ножом? Представляете, какого ей пришлось?

-- Вот болваны! - охнул Маркус. - Совсем голову потеряли. Простите, сэр, - умоляюще повторил он. - Я ведь им сказал, что доктор скоро приедет, а дальше - это все их инициатива. Будь Дерк в сознании, он не допустил бы подобного. Он ведь добрый человек, я его знаю, он никому ничего дурного не сделал.

-- И как он? Жив?

-- Да, вашими стараниями. Вы не сердитесь, сэр? Прошу, не общайтесь в полицию. Они не причиняют никому вреда, обещаю.

-- А свинец в благочестивом Дерке как оказался? Кто стрелял?

-- Это досадное недоразумение, - уклончиво ответил Маркус. - Оно уже улажено, не беспокойтесь.

-- Я сделал то, что был должен, - устало сказал Эмиль. - Но впредь попрошу обойтись без подобных сюрпризов, иначе я забуду о своих врачебных клятвах, а тогда никакие угрозы не помогут.

-- Спасибо, я вам очень признателен. - Глаза Маркуса радостно засияли. - Будьте моим гостем, проживание и все услуги за счет гостиницы. Что желаете на завтрак?

-- Бекон и тосты. Две порции. Моя жена скоро спустится.

Хозяин кивнул и скрылся в коридоре. Зал понемногу заполнялся постояльцами. Важные солидные мужчины рассаживались по креслам, раскуривая трубки и шурша вчерашними газетами. Не обращая на них внимания, Эмиль снова приник к приемнику.

-- Что в новостях? - Маргарет опустилась на диван рядом с мужем.

Она была бледной и выглядела измученной, но ее наряд был безупречен.

-- В новостях все как обычно, но вот дальше я услышал кое-что интересное. И надеюсь, что это снова повториться через, - Эмиль вынул часы и откинул крышку, - двадцать минут.

-- И о чем речь?

-- О частном объявлении. Кстати, это наш замечательный хозяин выдал нас дезертирам. Он только что сам в этом признался.

-- Я уже догадалась. Больше было некому, - Маргарет пожала плечами.

-- Раненный оказался его дальним родственником. Маркус клянется, что затея с ножом - это не его идея. В благодарность предлагает остаться и пожить, поесть за его счет.

-- Надеюсь, ты огорчил его, сказав, что мы скоро съезжаем?

-- Еще успею. После завтрака. Пока что пусть старается.

Двадцать минут прошли быстро. По радио транслировали программу "Утро", которая рассказывала о разных полезных мелочах, вроде того, какие породы собак будут модны в этом году, зачем нужны парики и с какого столетия в напитки начали добавлять сливки. По окончании передачи подошел черед частных объявлений - основной источник дохода радио. Эмиль поднял палец, призывая к вниманию. Их ожидание полностью оправдалось. После рекламы услуг похоронной конторы, мягкий голос диктора снова произнес: "Для всех поклонников поэта Ричарда Шаймана. Вспомните его последние строки и узнайте, на что похожа музыка сфер".

Маргарет удивленно посмотрела на мужа.

-- Снова Шайман! Это не может быть простым совпадением.

-- Конечно. Готов поспорить, что это объявление повторяют в каждом блоке.

-- Надо поехать в управление радиостанции и узнать, кто его дал. Хотя нет, это нам ничем не поможет...

-- Да, я тоже считаю, человек, затеявший игру, не станет приходить и самостоятельно давать объявление. Слишком большой риск. Наверняка рекламный отдел получил посылку без обратного адреса, а саму посылку доставил почтовый служащий. В ней были только наличные деньги и это объявление. Кстати, хорошая мысль, я бы и сам так поступил. А теперь давай просмотрим газеты. - Он резко поднялся. - Мне нужен свежий выпуск "Часового".

-- Он должен быть на стойке.

Газета нашлась, но оказалась позавчерашней. Мужчина в нетерпении развернул ее на странице частных объявлений. В углу, в черной рамке он обнаружил идентичный текст.

-- Мне кажется, что послание будет во всех крупных газетах, - тихо сказала Маргарет. - Кто-то очень хочет с нами связаться. О чем шла речь в конце того стихотворения?

-- Я не уверен, - признался Эмиль. - Мне нужно прочесть его, чтобы освежить память.

-- Здесь есть школа, значит, должна быть библиотека. Хозяин гостиницы в долгу перед нами, надо попросить его, чтобы он позволил нам воспользоваться ею без лишних проблем.

-- Я обязательно поговорю с ним.

Завтрак прошел в сосредоточенном молчании. Кухня в "Золотом Олене" оказалась выше всякий похвал: тосты были горячими, сливки свежими, а ломти бекона прожарены именно так, как нравилось Эмилю, но они не могли сосредоточиться на еде. Маркус обеспокоено поглядывал в сторону постояльцев, принимая это на свой счет. Он дважды посылал служанку осведомиться, не нужно ли чего-нибудь еще дорогим гостям и в конце угостил их ароматным медово-грушевым пирогом с черносливом в качестве десерта, хоть они его и не заказывали. Эмиль в знак благодарности кивнул девушке в белом переднике и продолжил медленно мешать чай. Его мысли были заняты последними строчками "Божьих мельниц". Ему не хотелось усложнять дело и искать собрание сочинений поэта - не факт, что оно найдется в этом городишке, но строчки никак не желали всплывать в памяти.

-- Не получается? - сочувственно поинтересовалась Маргарет. - Не изводи себя, мы найдем книгу.

-- Да, пожалуй, сам я не вспомню, - нехотя согласился Эмиль.

-- Если хоть один сборник Шаймана есть в этом городе, через час она будет лежать у тебя на столе, - пообещала она с улыбкой. - Толика женского обаяния способна сотворить чудеса.

-- Только не перестарайся, иначе хозяин сам примется за сочинительство.

-- Я не буду выходить за рамки, но все женщины, пусть даже жены врачей, существа утонченные и интересуются стихами.

Маргарет недооценила свои силы. После того как она переговорила с Маркусом и тот отправил своих работников в книгохранилище мэрии и школьную библиотеку на поиски сборника стихов, искомое издание попало к ней в руки через сорок минут. Серая книжка с обтрепанными уголками и истершимся золотым теснением легла на стол перед Эмилем.

-- Я проверила, там есть "Божьи мельницы", но еще не читала, чтобы не портить тебе удовольствие. - Маргарет с победоносным видом посмотрела на мужа.

Они уже успели поднять к себе в номер, поэтому могли говорить более свободно.

-- Превосходно! - Эмиль в нетерпении потянулся к страницам.

Отыскав нужное место и, пробежав глазами строчки, он довольно усмехнулся.

-- Кем бы ни был этот человек, оставивший записку, он большой хитрец. Ты только послушай: "В погоне за истиной вечной - сам не зная как, Северный путь, завершая, постигнув солнечный знак, увидел я начал начало - Бедфордский маяк".

-- Великолепно. Стихи, конечно, отвратительные, но теперь, по крайней мере, мы понимаем, что от нас хотят и куда нужно плыть. Огорчает одно - остров Бедфорд далеко на севере, - Маргарет поежилась.

-- И находится совсем рядом с фронтом. Туда будет непросто добраться, но медлить нельзя. - Эмиль щелкнул крышкой часов. - Мы еще успеваем на двенадцатичасовой поезд, который отвезет нас в столицу.

-- Нам понадобятся теплые вещи.

-- Зайдем к Бернару, а из его конторы сразу на вокзал. Возьмем билеты на северное направление.

-- Ты не собираешься выходить на связь с новым координатором? Мы же должны доложить о том, что узнали.

-- Нет, не сейчас... Мартин хотел иметь преимущество, поэтому он приберег для нас эту записку. Мы или находим искомое, или не находим ничего.

-- Все же нам очень повезло, что ты связал воедино эту записку и стихи. Иначе мы бы еще не скоро обратили внимание на объявление.

-- Я вижу, что тебя беспокоит не записка. О чем ты думаешь?

-- Жаль, что нас не было на похоронах Мартина, - с грустью призналась она.

-- Мне тоже. Давай хотя бы выполним его последнюю волю, показав, что с агентами из отдела "Д" лучше считаться. Теперь нам нужно попасть на остров Бедфорд, а до него добираться четверо суток.

-- Я поняла намек. Начинай собираться, а я верну книгу Маркусу.

Они не теряли времени даром. Оставив встревоженного хозяина гостиницы гадать об истинной причине их поспешного отъезда - вдруг доктор все же решил обратиться в полицию, они оставили на стойке ключи от номера и отправились на станцию, где благополучно сели в скорый поезд идущий в Инсум.

Приземистый человек, в грязной серой стеганке, ловко дергал за рукояти, управляя судном. Суровые морские ветры заострили черты его лица, обветрили кожу, заставляя щуриться даже тогда, когда ветра не было и в помине. Его руки были в тонких белых шрамах, резко выделяющихся на фоне покрасневшей грубой кожи, а на левой кисти отсутствовал мизинец.

Темные волны ударяли в корму маленького рыболовецкого судна, но оно с неизменным упорством плыло вперед, взбираясь на пенные гребни. На капитанском мостике было грязно: по полу растеклись лужи воды, воздух был пропитан запахом машинного масла и рыбьих внутренностей. Двое пассажиров в теплых кожаных куртках, в прорезиненных брюках, заправленных в высокие сапоги, крепко держались за поручни, пытаясь привыкнуть к качке. Их вид говорил о том, что они намерены совершить длительный переход. Вместительные рюкзаки были связаны друг с другом и поставлены в углу, возле канатов, свернутых в бухты.

-- Не знаю, зачем вам это понадобилось... - хрипло сказал капитан, качая головой. - Документы у вас в порядке, но повторюсь, это дурная затея.

-- Мы уже все обговорили, - сказал один из пассажиров.

Его глаза были защищены летными очками, а голову закрывал потертый шлем десантника.

-- Да, но я все равно не согласен... Вы же видите, как погода разгулялась... Рановато для сентября, но это же северные воды, что с них взять. Близ берега будет только хуже. Я не смогу доставить вас к самому маяку. Высажу в бухте рядом, там скалы прикрывают ее с запада, и море в этом месте будет потише.

-- Спасибо.

-- Однако вы меня не слушаете - это глупо. Не знаю, что вам так нужно на этом старом маяке, да и знать мне не положено, но я уже не уверен, кому принадлежит море, по которому мы идем - все еще нам или уже людям Конрада. Здесь острова переходят из рук в руки как мелкие монеты. Неделю мы ими владеем, неделю они. Вы что, совсем нее боитесь попасть в плен?

-- На остров уже высадились солдаты?

-- Нет, не думаю. Остров - это просто голый кусок скалы, самое важное на нем - это маяк, но смотритель маяка сообщил бы нам, если бы его попытались захватить. Только ведь не так-то просто. Маяк они взрывать не станут, в этих непростых водах он представляет собой большую ценность, а чтобы проникнуть в него нужно что-то посложнее, чем лом. Нет, они пока только летают и бомбят все вокруг. Повторюсь, Бедфорд гол как колено дьявола, там нет ничего: ни деревень, ни порта, ни складов - только башня торчит на скале. Скверная работенка быть смотрителем этого маяка. Во время зимних штормов волны доходят почти до самой башни, но Горацию все нипочем.

-- А как вы держите с ним связь? - спросил Эмиль.

-- Посредством световых сигналов, - хмыкнул капитан. - Не по радио же нам болтать. Все эти новомодные штучки пасуют, когда в дело вступает природа. Если у вас есть передвижная рация, можете ее оставить у меня - меньше тащить груза придется. На этом острове никакие передачи нельзя поймать, идут одни помехи. Говорят, что это настоящая аномалия.

-- У нас нет рации.

-- Вам же лучше. Сейчас рассветет, увидите кое-что интересное.

-- О чем речь? - Маргарет инстинктивно посмотрела в иллюминатор, но там все было темно-серое, непонятно где вода, а где небо.

-- Прямо по курсу будет огромная туча. Она такая темно-синяя, почти черная, такие бывают в июле перед грозой. Висит уже неделю, не двигаясь. Другие облака, как положено, несутся по небу за ветром, а она застыла как приклеенная.

-- А я вижу ее, - сказал Эмиль наклонясь вперед и всматриваясь в свинцовый горизонт.

Светало стремительно. Вот перед ними показалась едва заметная полоска черного берега - остров Бедфорд. Одинокая белая башня выглядела неестественно среди нагромождений голых темных скал. Над островом застыла черная масса облаков, изредка освещаемая вспышками изломанных молний.

-- Когда вас забрать? - спросил капитан.

-- Через два дня. Мы придем на тоже место, где вы нас высадите.

-- Как хотите... Я приплыву ранним утром и подожду до обеда. Если не покажитесь, то я отчаливаю. Не опаздывайте, - он перевел рычаг в горизонтальное положение и судно прибавило скорость. - Передадите от меня привет Горацию.

Погода по мере приближения к острову стала хуже. Кроме сильного ветра начал накрапывать мелкий дождь. Капитан осторожно повел судно вперед на малых оборотах. Они бросили якорь в маленькой бухте, где волнение было не таким сильным и можно было спустить на воду шлюпку. Эмиль пожал руку капитану, и передал рюкзаки двум матросам, с раскрасневшимися от ветра лицами. Мужчины положили рюкзаки в ноги и сели на весла. Капитан вдруг вспомнил о своих хороших манерах и хотел помочь Маргарет спуститься, но она без проблем справилась сама, несмотря на то, что веревочную лестницу немилосердно раскачивало из стороны в сторону. Сев на свое место, она взглянула на небрежно одетых мужчин и поежилась от холода.

Матросы гребли быстро - им явно не терпелось вернуться обратно на корабль. Не говоря ни слова, они с удивлением рассматривали странную пару, решившую предпринять путешествие к забытому богом маяку в такое неподходящее время. В небе с жужжанием пронесся самолет. Все инстинктивно пригнулись, но это был только разведчик. Он сделал полукруг и, взяв выше, исчез в облаках. Эмиль не успел разобрать, чьей стороне он принадлежал. Внешние очертания у самолетов обеих сторон были одинаковы, различалась только маркировка на крыльях

Последние десять метров они боролись с прибоем. Шлюпку то и дело уносило назад потоком, но матросы не сдавались, налегая на весла.

-- Идите прямо, придерживаясь тех камней. Там будет что-то вроде тропы, потом она пойдет вверх и повернет направо к высокой скале, - объяснил хмурый парень, придерживая шлюпку. - За скалой увидите маяк. Дальше не заблудитесь.

Бредя по колено в холодной воде, они вышли на неприветливый берег. Остров Бедфорд был пуст, ему нечем было порадовать гостей. Здесь не гнездились птицы, на скользких темных камнях не росли деревья или трава. Только волны с шипением набегали на обкатанную гальку, чтобы тут же отступить обратно. Этот клочок суши представлял для человечества интерес только потому, что здесь стоял маяк, предупреждающий суда об опасности.

Эмиль помог жене закинуть рюкзак на плечи. Им предстояло пройти не меньше десяти километров, прежде чем они смогут укрыться от пронизывающего ветра в башне, благополучно пережившей самые страшные шторма.

-- Не могу избавиться от ощущения, что за нами все время украдкой наблюдают, - заметила Маргарет. - Неприятное чувство.

-- Это на тебя так влияет эта... - Эмиль посмотрел наверх, - погодная аномалия. Отсюда она выглядит еще боле странной.

Темно-синяя масса облаков, неподвижно зависшая над ними, вызывала чувство тревоги и в тоже время завораживала.

-- Если мы ошиблись и клюнули на приманку, оставленную сумасшедшим, нам придется двое суток торчать здесь отрезанными от цивилизации.

-- У нас достаточно провизии, так что от голода не умрем.

-- Да, но для дела подобное промедление губительно.

-- Все равно нет других версий кроме этой.

-- К тому же, мы рядом с позициями противника. Когда у нас появятся гости, предупреждаю, я начну отстреливаться, - мрачно заметила Маргарет.

Она хорошо обращалась с оружием и метко стреляла, так что это была не пустая угроза.

-- Почему ты так уверенна, что они обязательно появятся? Ты же слышала капитана - здесь нет солдат.

-- А как же самолет? Что делал здесь разведчик?

-- Подожди еще, вдруг он был наш.

-- Это меня должно успокоить? А как он узнает, что мы граждане содружества, а не шпионы Небруса? Получить бомбу под ноги от своего же пилота вдвойне обидно.

-- Давай сменим тему, - мягко предложил Эмиль. - Ты замерзла, не выспалась, поэтому злишься. Я рад, что поэт не закончил свое произведение упоминанием северного полюса. Здесь очень холодно, - он топнул ногой, пытаясь согреться. - Пойдем.

Дождь припустил сильнее, температура опустилась до нуля, стало подмораживать. Ботинки скользили по каменистой почве, рассеченной неглубокими расщелинами. Приходилось быть в постоянном напряжении, осторожно делать каждый следующий шаг.

Поддерживая друг друга, они медленно брели по склону, останавливаясь только для того, чтобы протереть запотевшие очки.

За скалой открывался вид на белую башню. Обнаружив, что маяк расположен ближе, чем она предполагала, Маргарет облегченно вздохнула. В глубине души она надеялась, что цепочка из ребусов не затянется, не уведет их дальше на острова или материк и им не придется плыть неизвестно куда только для того, чтобы получить новые указания. Хотя Эмиль не высказывался открыто по этому поводу, она была уверенна, что он думает точно так же.

Мужчина занял удобную позицию, укрывшись от ветра за большим камнем, и расчехлил бинокль.

-- Все в порядке. До самого горизонта никого, - сообщил он.

-- А как маяк?

-- Не похоже, чтобы он подвергался нападению. И я не вижу в небе больше самолетов.

-- На открытой местности я чувствую себя мишенью. Как ты думаешь, у смотрителя есть ружье?

-- Наверняка, но надеюсь, он не станет стрелять в одиноких путников.

-- Я бы стала - по ногам. На всякий случай.

Бедфорский маяк был построен на выступе. Длинный тонкий перешеек, отделяющий его от основной части острова, часто захлестывало волнами. Перил не было, поэтому пришлось крепко держаться за руки, чтобы ненароком не поскользнуться на камнях и не сорваться в холодное темное море. Само основание маяка было построено из грубо обтесанных камней серого цвета. Когда-то его тоже белили, следы от побелки еще сохранились в стыках. Массивная чугунная дверь с круглой завинчивающейся ручкой в центре внушала уважение. Эмиль преодолел последние особо скользкие метры перешейка и с облегчением схватился за железные скобы, которыми она была усилена. Он почувствовал равномерную дрожь, идущую сквозь металл, не имеющую ничего общего с прибоем.

-- Закрыто! - Маргарет из-за всех сил дернула за ручку. - Посмотри в коробке справа. Открой ее, там должен быть гудок.

Эмиль послушно стукнул кулаком по ржавой квадратной коробке, приваренной рядом с дверью. От удара она распахнулась, открывая болтающееся медное кольцо на цепочке. Дернув за нее, они услышали спустя секунду низкий гул, зародившейся где-то внутри башни. Гудок работал исправно. Эмиль немного подождал, и потянул за кольцо снова.

В двери появилось маленькое круглое отверстие не больше монеты. Старческий голос недружелюбно спросил:

-- Что надо?

-- Добрый день. Вы Гораций?

-- Может быть.

-- Нам нужно поговорить с вами. Впустите, пожалуйста.

-- Отойдите на несколько шагов, чтобы я рассмотрел вас, - приказал голос.

Когда они послушно выполнили его требование и снова приблизились, голос что-то неразборчиво ворчал.

-- Откройте дверь, - попросила Маргарет.

-- Кто вы? Я никого не жду. Вы похожи на солдат.

-- Мы не солдаты, - ответил Эмиль, начиная терять терпение. - Мы можем предъявить документы, если вам так будет угодно. Но сделаем это уже внутри.

-- Мда... - из переговорного устройства донесся сухой кашель. - А если я вас спрошу, кто ваш любимый поэт, что вы мне на это скажите?

-- Ричард Шайман.

Наступило неловкое молчание. Через минуту раздался неприятный скрежет, ручка на двери принялась вращаться. Потом послышался стук, дверь медленно открылась. Она была толщиной не меньше пятнадцати сантиметров и очень тяжелой, судя по усиленным петлям, утопленным в стену. Маяк был защищен не хуже золотого запаса в Главном городском банке.

В проеме показалась темная невысокая фигура. Она махнула им рукой, призывая войти. Маргарет поспешно шагнула в пропахшую керосином комнату. Эмиль последовал за ней, изучающе рассматривая внутреннюю сторону двери, на которой кроме трех внутренних замков красовался внушительных размеров железный засов в два пальца толщиной.

Дверь закрылась, стало темно. Лампа в руках смотрителя чадила и давала мало света. Маргарет осмотрелась - вокруг нее были какие-то ящики, в беспорядке сваленные вокруг. Здесь было шумно, двигатель, спрятанный в каменном мешке, беспрестанно вибрировал.

-- Я - Гораций. Идите за мной.

Старик, небрежно неся лампу, направился к винтовой лестнице. На вид ему было не меньше восьмидесяти. Несомненно, в молодости смотритель обладал значительной физической силой, о чем свидетельствовали его широкие плечи. Подниматься по узкой крутой лестнице с рюкзаками было непросто, но они едва успевали за стариком, который преодолевал ступеньки с легкостью восемнадцатилетнего юноши.

Вряд ли комната, в которую их привел Гораций, первоначально предназначалась для жизни - она была слишком мала. Места хватило только для кушетки, накрытой пледом, и столика, на котором стоял чайник. На стене, обитой деревянными панелями, висело множество фотографий в простеньких медных рамках.

-- Садитесь прямо на кровать. Чаю хотите? - любезно предложил старик, разглядывая гостей пронзительными голубыми глазами.

-- Да, не откажусь, - ответил Эмиль. - Маргарет?

Она кивнула, с облегчением снимая тяжелый пропитавшийся влагой шлем. Гораций одобрительно улыбнулся.

-- Не ожидал увидеть здесь женщину. Женщина сидит на моей кровати, - он беззлобно хохотнул. - Я не видел женщин лет двадцать, наверное. Думал, что они вовсе исчезли с лица земли. - Старик шутливо подмигнул, доставая из ящика под столом чашки.

-- Вам неприятно мое присутствие?

-- Наоборот, на вас приятно смотреть, - честно ответил старик. - Новые лица видишь нечасто. Быть смотрителем маяка - значит любить уединение, но всему же бывает предел. Я уже начал разговаривать с вещами, и чувствую, что они скоро начнут мне отвечать. Там, на большой земле говорят: "Гораций, ты слишком стар для этой работы, вернись на берег, живи в почете, ты заслужил теплое место, свою тихую гавань, после всех этих бурь". Да вот что я вам скажу - стоит мне вернуться, как жизнь моя сразу закончиться. Я сроднился с этим маяком, мы ведь уже полвека вместе. Я слышу, как он скрипит, раскачивается, дышит...

Чайник тихонько запел, вынудив Горация прерваться. Старик щелкнул переключателем на плитке и убрал его на деревянный поднос.

-- У вас интересная плита, - заметил Эмиль. - Работает от электричества?

-- Да, у меня стоит генератор в подвале. А здесь, - он постучал по панелям, - под обшивкой проходят трубы отопления. Мне тепло круглый год, можно чаю выпить или побриться. Удобная штука - этот генератор. - Гораций провел рукой по гладковыбритому подбородку. - Да и для самих ламп мощности предостаточно. Двигатель работает без остановки.

-- Наверное, он сжигает уйму топлива?

-- Раньше с этим была проблема, но двенадцать лет назад в светильник вставили новые зеркала, и угля стало уходить намного меньше. Если уголь закончится, в подвале есть триста литров керосина. Еще не бывало такого, чтобы этот островок ночью был темным, - сказал Гораций с гордостью.

-- Ваш генератор работает сразу и на угле и на керосине? - удивился Эмиль.

-- Ну да, какая-то специальная модель. Я помню, пять или семь лет назад приезжали ко мне инженеры, изучали берег. Думали мой старый генератор забрать, а приливной поставить, но потом решили, что не стоит это того - слишком дорого.

-- Их можно понять.

-- Вы не подумайте, что я жалуюсь. Я не хочу, чтобы здесь что-то менялось. Не при моей жизни во всяком случае.

-- Не хотите узнать наши имена?

-- А зачем? - хитро улыбнулся смотритель. - Вы же можете обмануть глупого старика. Что значат какие-то бумажки для человека, который едва умеет читать.

-- Неправда! - вырвалось у Маргарет. - А это что такое? - Она показала на толстый том в зеленом тканевом переплете, лежащий у изголовья.

Гораций молча взял его и раскрыл на середине. Внутренности книги были аккуратно вырезаны, а сама она служила хранилищем рыболовецких крючков.

-- Слово меня не накормит, а вот рыбалка - наверняка, - сказал старик. - Летом в предрассветный час здесь хорошая рыбалка. Пейте чай, я вроде бы еще помню, как принимать гостей.

Посмотрев на скудный ассортимент, предложенный хозяином, Эмиль достал из рюкзака пакет с провизией и вручил его Горацию. Тот неуверенно заглянул внутрь.

-- О, неужели изюм! Вот так подарок! - старик вынул бумажный пакетик, поспешно раскрыл его и вдохнул аромат. - Мне его давно не привозили. Большое спасибо, кем бы вы ни были. Уверен, люди, угощающие своего собрата подобным лакомством, просто не могут замышлять дурного.

Выпив горячего напитка, согревшись, Маргарет решила, что пора переходить к делу.

-- Вы знаете, зачем мы пришли?

-- Да. Вам нужно письмо, которое оставил мой внук. - Гораций потянулся и достал с полки над кроватью запечатанный конверт из плотной желтой бумаги. - Он сказал, что за ним придут люди, и я должен буду отдать письмо, только если они правильно ответят на вопрос.

Смотритель закатал рукав и продемонстрировал два слова написанные чернилами на коже.

-- Я их ежедневно заново обводил, чтобы не забыть.

-- Вы же не умеете читать.

-- Ну, два слова-то я как-нибудь осилю... И я иногда люблю пофантазировать, а вы не должны верить всему, что вам говорят. - Старик покачал головой. - Рейми предупредил меня, что за письмом могут явиться солдаты, но вы не похожи на солдат.

-- Мы работаем на правительство.

-- Это хорошо, - кивнул смотритель. - Думаю, что Рейми хотел связаться с кем-то вроде вас.

-- Вы знаете, что в нем? - Эмиль осторожно распечатал конверт.

-- Не имею ни малейшего понятия. Я - маленький человек. Мое дело следить, чтобы маяк светил, а дела ученых людей - это выше моего понимания. Мой Рейми был одним из них. Настоящий ученый, он преподавал в университете, - с нескрываемой гордостью за внука добавил Гораций.

Письмо было написано от руки. У автора письма был нервный корявый почерк, писал он быстро и неаккуратно, размазывая по краям листа чернильные кляксы. Маргарет придвинулась к мужу, чтобы не упустить ни слова.

"Друзья! Если Вы читаете эти строки, значит, Вы разгадали мою маленькую загадку. Признаюсь, она была составлена в большой спешке. Я не мастер загадывать загадки, но так как мой дед, сколько я себе помнил, был смотрителем Бедфордского маяка, то я не мог не отметить связь между маяком и стихотворением Шаймана. Зашифровав строчки в виде метеорологических символов, оставив записку в вагоне, я послал гонцов на радио и газеты, надеясь, что Вы услышите мой призыв.

Сейчас Вы задаетесь вопросом, как я связан с крушением поезда и пропавшей деталью? Это легко объяснить. Прежде всего, представлюсь. Мое имя Реймус Локк, я биолог, вхожу в научную группу, работающую над проектом "Небосвод". Должен признать, что во главе проекта стоит настоящее чудовище, которое называет себя Механиком. Я не могу не отметить его выдающийся гений, но когда интеллект не ограничен рамками морали, случается непоправимое.

Этот человек обещал, что никто не пострадает, что поезд просто затормозит и мы заберем груз, а вместо этого... Но вы и так знаете, что случилось. Я видел умирающих людей, лежащих под грудами искореженного железа - и все это натворили мы сами. Он запретил помогать раненым, чтобы не тратить зря время. Увы, я был вынужден подчиниться...

Механик сошел с ума, а его сумасшествие только подстегивает генерал Беран - еще один ненормальный. Они готовят оружие, чтобы завоевать материк, но оно погубит всех нас. Не будет ни материка, ни островов. Мы погибнем, если ничего не предпринять. Если Вы читаете это письмо, то ни в коем случае не показываете его генералу Берану и его окружению. Оно исчезнет, а вместе с ним исчезнете и вы. А что будет со мной... об этом не хочется говорить. Не знаю, кому из правительства сейчас можно доверять. Вам виднее.

Я надеюсь, что Вы, друзья мои, обладаете достаточной властью и сможете остановить нас пока не поздно. Обратитесь к общественности, пусть об этом услышит народ, пусть об этом узнают люди, и не только у нас, но и на материке.

Остановите войну! Вы можете посчитать меня предателем, но я люблю эту планету независимо от того, чье правительство контролирует ее большую часть.

Вы видели, какие тучи висят над Бедфордом? Это побочные явления тестовых испытаний. И это только начало конца. По моим прогнозам, если проект станет работать на полную мощность, реакция затронет земное ядро. Кора треснет, как яичная скорлупа, произойдет взрыв, силу которого я рассчитать не в состоянии. Хотите посмотреть, как планета расколется на две половинки? Не получиться. К этому времени Вы, друзья, как девяносто девять процентов всех живых организмов, будете уже мертвы.

Как мне еще убедить Вас, что проект "Небосвод" надо свернуть? Я не больной человек, не параноик, я сам ученый, и если Вы не верите мне, то почему должны верить правительству, которое заявляет, что все под контролем?

Боюсь, что Вам придется физически устранить фанатичного генерала - мышцы проекта, и Механика - его мозг. Я бы сам пошел на это, но мои возможности ограничены вот этим жалким листком бумаги, что Вы видите перед собой.

Мне кажется, Механик в курсе моих настроений. Меня уже частично отстранили от участия в исследованиях под глупым предлогом. Может быть, за мной уже идет охрана, чтобы вывести из здания и расстрелять на заднем дворе... Не хочется сгущать краски, но работать как раньше я теперь не могу. Саботаж? Хорошая идея...

Никому не доверяйте, вокруг полно крыс, готовых предать за малейшее инакомыслие. Молчите, уничтожьте письмо или спрячьте его в особое тайное место. Лучше спрятать, у Вас должно быть доказательство, словам сейчас веры нет.

На этом я должен завершить свое послание к Вам, друзья мои. Я не знаю о Вас ничего, во мне только жива надежда, что Вы не настолько разочаровались в нашем мире, чтобы не желать увидеть новый рассвет. С уважением и признательностью Ваш запутавшийся в сетях интриг доктор биологических наук, профессор Реймус Локк.

P. S. Не обижайте старика Горация, он хороший человек. Пусть он никогда не узнает, что его внук был причастен к этому губительному проекту".

Эмиль повторно пробежал письмо глазами, чтобы окончательно запомнить его и передал лист Маргарет. Гораций с интересом наблюдал за выражением его лица.

-- Ну что, - спросил старик. - Там хоть стоящие вещи?

-- Да... - протянул Эмиль. - Весьма. Интересная точка зрения. Что скажешь? - он повернулся к жене.

-- Голова идет кругом, надо подумать, - Маргарет закусила губу. - Конечно, это нельзя оставить без внимания. Нам срочно нужно обратно в столицу. У вас есть лодка? - спросила она с надеждой.

-- Да, для особых случаев. И хоть она старая, но мотор у нее в полном порядке. Только вот я вам ее не дам, - поспешно сказал Гораций. - Это моя единственная связь с внешним миром.

-- Это и есть особый случай, вашему внуку грозит опасность, да и вам лучше поехать с нами.

-- Во что ввязался этот паршивец? - проворчал старик обеспокоено.

-- Долгая история. Скажите, как вы получили письмо? Он принес его лично?

-- Нет, и письмо и записку к нему я обнаружил вместе с продуктами, которые мне раз в две недели доставляет Тревор. Они лежали в корзине с хлебом. Рейми знает, что я открываю его в первую очередь, пока он еще свежий.

-- Можете показать записку?

-- Да, - Гораций поспешно принялся рыться в карманах.

Поиски увенчались успехом: он извлек из нагрудного кармана широкую полоску бумаги, испачканную машинным маслом. На ней крупными печатными буквами было написано следующее: "Здравствуй, дед! Выполни мою просьбу - вместе с этой запиской ты найдешь желтый конверт. Вскоре за ним к тебе придут люди, это могут быть как солдаты, так и штатские. Отдай им конверт при условии, что они скажут кто их любимый поэт. Запиши правильный ответ - Ричард Шайман. Тот самый, кто написал про твой маяк, ты должен помнить. Будь осторожен, не впуская посторонних. Рейми".

-- Как думаешь, Эмиль, наверху уже связали бесконечные послания по радио с маяком? - максимально нейтральным тоном спросила Маргарет.

-- Наверняка, - мужчина помрачнел. - Аналитический отдел у нас работает хорошо.

-- Тогда не исключено, что когда мы договаривались с капитаном, на нас обратили внимание. Но ведь для них картина неполная, у них нет записки, и они не могли связать груз с сообщениями Реймуса Локка. Гораций, на этих снимках ваша семья? Здесь есть Реймус?

-- Да, вот он. - Смотритель снял со стены одну из фотографий.

Снимок был достаточно четкий. На них с усмешкой смотрел гладковыбритый мужчина в костюме наездника. Конь, позади него, опустил голову на плечо хозяина.

-- Как давно была сделана фотография? Сколько ему сейчас лет?

-- Около сорока. То есть, тридцать восемь, кажется. Фото было сделано на тридцатилетие Рейми.

-- Спасибо. А теперь собирайтесь. Вы должны поехать с нами.

-- Проклятье! Я не знаю, что происходит, и я не могу оставить маяк. - Он посмотрел на Эмиля, ища у него поддержки. - Вы же мужчина, вы понимаете, что для меня значит дело всей жизни. Я вообще вас впервые вижу!

-- Это для вашей же пользы.

-- Нет! - Гораций отрицательно покачал головой.

-- Если вы не хотите ехать, то должны дать свою лодку, чтобы мы могли вернуться. Обещаю, что мы сразу к вам кого-нибудь пошлем. Это срочно, речь идет о многих человеческих жизнях.

-- Не давите на меня! - Старик в нерешительности жевал губами. - Надо подумать, такое в моем возрасте... - он не договорил, сосредоточено потирая подбородок, заросший щетиной.

-- Это еще не все, вы должны забыть о существовании письма и записки, - твердо сказал Эмиль. - Если вас будут спрашивать, то говорите, что пришли какие-то люди, хотели посмотреть маяк, вы им его показали, напоили чаем и отправили на лодке восвояси. Ясно?

-- Забыть о письме и записке, - повторил Гораций. - Это я могу.

-- Мы оставим вам все продукты, в качестве компенсации за неудобства. Они нам все равно больше не понадобятся.

Маргарет принялась доставать бумажные пакеты и выкладывать их прямо на кушетку.

-- Ладно, я дам вам лодку. Управитесь с ней?

-- Конечно, - кивнул Эмиль.

-- Хорошо, подождите меня здесь. Я ее подготовлю. Только ничего не трогайте! - Гораций нахмурился. - Страсть как не люблю, когда роются в моих вещах.

Старик ушел. Эмиль незаметно проследил за ним и дал знак Маргарет, что она может говорить открыто.

-- Мы разворошили осиное гнездо.

-- Еще нет, но вскоре нам придется это сделать.

Аккуратно сложив послание профессора, Маргарет спрятала его в потайное отделение брюк.

-- Как приедем, обязательно снимем копию.

-- Конечно. Что ты думаешь по поводу доводов ученого? Стоит с ним согласиться или нет? Он показался мне немного не в себе.

-- Немного? Ты слишком мягок. Судя по тону письма, у него большие проблемы с психикой. Единственное, что профессора оправдывает, это непростые обстоятельства, в которые он попал.

-- Если мы примем его сторону, то станем участниками двойной игры, а это ничем не лучше предательства. Но если он прав, и проект столь опасен, то дело принимает совсем другой оборот...

-- Мартин хотел, чтобы мы сами разобрались с этим. Давай так и сделаем.

-- Так ты за то, чтобы промолчать? - Эмиль испытывающе посмотрел на жену.

-- Только до определенного момента, пока не узнаем больше. Ведь это Механик наша первоочередная задача. Само по себе письмо - больной бред какого-то ученого... Если нас спросят, почему мы приехали сюда, то скажем, что услышали по радио объявление, сопоставили факты и решили проверить, но ничего подозрительного не обнаружили.

-- А если узнают про наш приезд к месту крушения?

-- Скажем так, - Маргарет задумалась, - это предложил мне ты, а тебе посоветовал Мартин. Попросил проверить, сказал, что у него есть какие-то подозрения, но в детали не вдавался. Приехав, мы ничего подозрительного не обнаружили, зато услышали объявление... Дальше все по факту.

-- Умно. Мартин не опровергнуть, не подтвердить уже ничего не может. Получается, что после того как Реймус написал нам письмо, его похитили вместе со всей научной группой. И он и все разработки теперь находятся в руках неизвестных. Что-то мне не верится, что это дело рук правительства Конрада. Ведь как бывает: мы шпионим за ними, они за нами - тайное противостояние идет уже не первый год, явное же вылилось в относительно недавнее объявление войны... Но мы всегда знали о важных шагах друг друга. О точной дате начала войны были предупреждены за месяц, о планируемых перестановках в кабинете министров за два, а сейчас неизвестно ничего. Так не бывает! Я считаю, что здесь действует третья сила.

-- Кто же? Организованная преступность, пацифисты? - Маргарет не пыталась скрыть своей иронии.

-- Это кажется совсем безумным предположением, да?

-- Что изменится от наших гаданий? Нужны доказательства причастности.

-- Значит, пришла пора навестить моего старого знакомого.

-- Кого ты имеешь в виду?

Эмиль за годы работы обзавелся столькими знакомствами, что речь могла идти о ком угодно.

-- О профессоре Тальботе. Он поддерживает связь с учеными, которые хоть что-то из себя представляют. Кроме того, мнение квалифицированного физика по поводу всех тех ужасов, описанных в письме, будет нелишним.

-- Хорошо, нанесем ему визит. - Согласилась Маргарет. - Что-то старика долго нет... - Она обеспокоено выглянула из комнаты. - Давай собираться.

Гораций не было внизу, зато в полутьме они отыскали малоприметную дверь, за которой скрывался узкий коридор, приведший их к каменной пристройке. Это было убежище маленького ржавого катера, стоявшего на полозьях, концы которых спускались прямо в море. Смотритель с чертыханьем пытался безуспешно сдвинуть катер с места.

-- Догадались, наконец! - ворчливо пропыхтел он. - Можете и помочь, ради вас же стараюсь. Видите, прикипел малость!

-- Когда вы им в последний раз пользовались? - Эмиль с готовностью занял позицию по другую сторону от катера.

-- Не важно... Я знаю, что он в полном порядке. - Гораций похлопал ладонью по обшивке. - Сейчас на море неспокойно, но он выдержит любое волнение.

-- Да, мне бы очень не хотелось пойти ко дну, - заметила Маргарет, заглянув внутрь катера. - У вас есть спасательные жилеты или плот, если он даст течь?

-- Есть буйки - четыре штуки. Можете взять парочку, если боитесь. Обещайте вернуть мне "господина Немана" обратно как можно скорее. Пусть его на буксир возьмет старый пройдоха Тревор.

Катер, все-таки, поддался и со скрежетом съехал в воду. Несмотря на свой жалкий вид, он вполне нормально покачивался на волнах и не думал тонуть. Смотритель на всякий случай осмотрел дно, но течь не обнаружил. Обрадовано погладив катер по борту, Гораций принялся вместе с Эмилем загружать в него топливо. Через полчаса все было готово к отплытию.

-- Все-таки вы странные люди... - заметил старик, качая головой. - Но раз у вас дела с моим внуком, значит, так тому и быть. Если у него неприятности, помогите Рейми. Я же вам помог с "господином Неманом", - он кивнул в сторону катера. - Куда плыть знаете? Не заблудитесь?

-- Да, все в порядке. Спасибо вам большое, - Эмиль с неподдельной благодарностью пожал смотрителю руку.

Бросив вещи на сидение, чтобы не мешались, он снял перчатки и закатал рукава. Запустить двигатель после столь долгого простоя было не так-то просто, предстояло много возни. Маргарет занялась проверкой приборов. Некоторые из них проржавели, лишившись стеклышек, но в целом Гораций оказался прав - катер был в полном порядке. Как только давление пара достигло желтой отметки, Эмиль запустил винт и "господин Неман", покачиваясь на волнах, с пыхтением двинулся вперед, постепенно набирая скорость. Пятнадцать узлов были пределом мечтаний для этой посудины, но это было некритично, так как они все равно успевали к вечеру вернуться в порт. Остров Бедфорд, подаривший им решение одной загадки и положивший начало новой, остался за спиной.

Погода значительно улучшилась, ветер практически стих. Предоставив мужу целиком посвятить себя увлекательному мужскому занятию, такому как своевременная подача топлива и наблюдение за паром, Маргарет устроилась на палубе с биноклем, чтобы наблюдать за небом. Дважды она замечала черные точки - самолеты, летевшие в направлении маяка. Хотелось надеяться, что это была их разведка, а не Небруса.

Маргарет нередко размышляла над тем, как бы сложилась ее жизнь, если бы она родилась не на территории Островного содружества. Какое место бы ей определила бездушная машина государственного аппарата? Ходили слухи, что при профессиональном ориентировании все же учитывались личностные качества. Флегматичным людям старались поручать спокойную монотонную работу - их ставили на конвейер, записывали в бухгалтера, в ученые - в зависимости от интеллектуального уровня. Энергичные, физически сильные граждане получали возможность реализоваться в спорте, армии, отрядах полиции. Таким образом, государство следило за тем, чтобы каждый гражданин приносил максимальную пользу обществу. Конечно, многое зависело от удачи и связей, но Маргарет сомневалась, что в Небрусе ей выпало бы стать актрисой или агентом разведки. И конечно, в этом случае она никогда бы не встретила Эмиля...

Маргарет с нежностью посмотрела на мужа, который с сосредоточенным видом склонился над приборами, следя за датчиками давления. Сомневаясь в показаниях, Эмиль постучал по стрелке пальцем. Его движения были настолько естественны, что казалось, будто он всю жизнь провел в качестве помощника капитана на этом катере. Вытерев грязным платком потный лоб, он обернулся.

-- Ты что-то заметила?

-- Только два самолета, но они далеко и вряд ли нас видели.

-- Хорошо.

Маргарет без особого интереса следила за горизонтом в бинокль, но так как ничего особенного не происходило - вокруг было только холодное темное море, она достала письмо Реймуса, чтобы тщательно его изучить. На этот раз ее интересовало не то, о чем было это письмо, а то, как оно было написано. Отдел "Д" позаботился о преподавании начальных познаний в графологии, чтобы агенты в любой момент могли составить психологический портрет человека по его почерку. Для тщательного анализа текста было недостаточно, но некоторые особенности Маргарет удалось узнать.

Человек писал в спешке, оставляя на бумаге кляксы и многократно перечеркивая слова. Однако общий стиль письма заставлял предположить, что автор не являлся сторонником поспешных решений, склонен отстаивать свои убеждения. Маргарет обратила внимание на подпись ученого подчеркнутую дважды и усмехнулась - самомнения у него было предостаточно. Впрочем, вряд ли это было лишено оснований: раз Реймус Локк попал в группу ведущих разработчиков, таланта и ума ему было не занимать. Общая грамотность, широкий словарный запас, особое написание заглавных букв выдавали в нем человека эрудированного, склонного к выдумкам.

Неожиданно раздались раскаты грома, заставив Маргарет оторваться от работы. Она поднесла к глазам бинокль. Темная туча, как две капли воды, похожая на ту, что зависла над Бедфордом, приближалась к ним, стремительно увеличиваясь в размерах. Разбухая, она становилась темнее, практически чернильного цвета.

-- Никогда не встречал ничего подобного... - Эмиль не пытался скрыть своего удивления.

-- Я тоже. Ты только посмотри туда! - она взволнованно показала вперед, передавая бинокль. - В центре облачности огромная черная воронка!

В глубинах угадывался неизвестный объект сферической формы. Через равные промежутки из него вырывались ослепительные изломанные молнии. Сильно запахло озоном.

-- Это не воронка, а... - Эмиль запнулся, не найдя подходящего слова. - Но оно пульсирует. Ты видишь?

-- Да. И мне это не нравится, раз мы плывем ему навстречу.

-- Пока оно до нас не достает. Я беспокоюсь, как бы не начался шторм. Этот катер его не выдержит.

-- Может быть, еще не поздно обойти его? Или вернуться обратно к маяку.

-- Нет, - Эмиль покачал головой, - облако догонит нас в течение получаса.

-- Предлагаю связать спасательные буйки, а концы веревок привязать к поясу, на всякий случай. Если катер разобьет волнами или он перевернется, у нас будет шанс выжить, - бодро сказала она. - Вода, конечно, холодная, но ничего... и не из таких переделок выбирались, - Маргарет старалась приободрить мужа, хотя в виду надвигающейся опасности ей самой было страшно на этой маленькой посудине посреди безбрежного моря.

-- Я это сделаю. - Мужчина сурово глянул в сторону тучи, бросая ей вызов. Та незамедлительно ответила утробным ворчанием.

К счастью, их опасения не подтвердились. Да, погода испортилась, но ни шквального ветра, ни ливня не было. Когда небо над ними полностью скрылось за непроглядной пеленой, они все еще продолжали плыть вперед, не сбавляя скорости.

Море было неестественно спокойным. Маргарет кожей чувствовала напряжение, разлитое в воздухе. Похожее ощущение ей довелось испытать в двенадцать лет во время солнечного затмения. Как только луна закрыла солнечный диск, все живое замолкло в предчувствии катастрофы. Не было слышно ни стрекота насекомых, ни пения птиц. Тогда на небе появились звезды, скрашивающие общее гнетущее впечатление. Теперь же они вплывали в кромешную темноту, озаряемую редкими вспышками молний. Замеченная ими черная сфера была надежно скрыта облаками.

Эмиль включил фонарь, повесив его на нос, но толку от него было мало. Почувствовав неладное, он сверился с компасом. Стоило отпустить стрелку, как она принималась свободно крутиться вокруг своей оси.

-- Как странно... Проверь свой.

-- Мой компас тоже не работает.

-- Еще пятнадцать минут назад с ним все было в порядке.

-- Мы плывем в темноте, лишенные ориентиров. Вдруг течение носит катер кругами?

-- Это долго не может продолжаться. Мы скоро вырвемся из неблагоприятной зоны, - Эмиль с хмурым видом спрятал компас. - По моим подсчетам до берега осталось всего два-три часа.

-- Ты думал, что эта аномалия может быть из тех, о которых упоминал Реймус?

-- Это первое, что пришло мне в голову.

-- Значит, после похищения Механик продолжает свои эксперименты. Ты представляешь, что случится, если подобные тучи покроют всю поверхность планеты?

-- Невозможно, это противоречит всем законам природы.

-- Звучит неубедительно... Вдруг все же облака останутся?

-- Навсегда?

-- Туча, зависшая над Бедфордом, и не думает рассеиваться, - заметила Маргарет. - Такими темпами у нас скоро наступит вечная ночь.

Эмиль в молчании потер переносицу, пытаясь снять усталость.

-- Если ты права, то первыми погибнут растения, лишившись солнечного света, - тихо сказал он, - а за ними и все животные. Мы замерзнем, умрем от голода, поубиваем друг друга за ведро угля и кусочек хлеба. Что же делать? Где искать этого проклятого ученого?

-- Никто не исчезает бесследно, просто мы еще и не искали толком. Нам было необходимо разобраться с запиской и теперь у нас есть письмо Реймуса. Ситуация непростая, но мы знаем больше, чем раньше.

-- Ты говоришь это только для того, чтобы приободрить меня. Но разве у тебя спокойно на сердце? Эта черная пелена высасывает из нас жизнь. Кажется, что остались не дни или даже часы, а минуты до начала катастрофы.

Голоса Эмиля звучал глухо. В желтоватом свете фонаря он казался глубоким стариком, на которого вдруг обрушились все заботы мира. Маргарет подошла и в полном молчании обняла мужа. Некоторое время они стояли неподвижно, восстанавливая силы и собираясь с мыслями. Вдвоем было не так страшно плыть в неизвестность.

Темнота понемногу рассеивалась. На горизонте обозначилась светлая полоса. Звук приближающегося самолета вернул их в реальность. Маленький, темно-зеленный биплан с красными полосами, заметил катер и в знак приветствия качнул крыльями. Это был самолет-разведчик береговой охраны. Он патрулировал береговую линию, не залетая далеко в море. Эмиль воспрянул духом.

-- Маргарет, мы почти доплыли. Осталось совсем чуть-чуть.

Долгожданный берег приближался с каждой минутой. В воздухе теперь было два десятка самолетов, они кружились поблизости от тучи, окрашенной закатным солнцем в багровые тона, но не осмеливались залетать внутрь. Среди них были не только разведчики, но и несколько штурмовиков, поднятых по тревоге с ближайшей базы. Они нарезали круги, облетая с разных сторон аномалию, едва не задевая верхушки суден, стремящихся до наступления ночи зайти в порт.

Причал был забит людьми. Они с такой силой напирали на деревянные заграждения, что те угрожающе трещали, но это никого не останавливало. Разглядывая в подзорные трубы и бинокли кусочек почерневшего неба, зеваки оживленно делились друг с другом свежими слухами и предположениями. Просочилась неподтвержденная информация, будто власти всерьез решили, что эта маскировка для дирижаблей Небруса. Но любому, кто сейчас стоял на причале, было понятно, что облачность целиком природное явление. Уникальное, пугающее, но человек с его жалкими игрушками к созданию подобного чуда не имеет отношения.

Длинный коридор, с множеством одинаковых дверей по обе стороны, был освещен сильными электрическими лампами. Яркий свет резал Эмилю глаза, заставляя щуриться и сбавлять шаг. Он никогда не был здесь ранее, но полагал, что данное помещение всегда принадлежало отделу "А". Впереди и сзади него шли двое агентов, выступая в роли проводников и конвоиров одновременно. Его руки не были связаны, даруя видимость свободы, ведь здание все равно нельзя было покинуть, не имея специального пропуска. Эмиль полагал, что сейчас Маргарет ведут по точно такому коридору для предстоящей беседы. Или допроса.

Неприятная встреча произошла сразу после разговора с капитаном Тревором. Они вышли из здания порта и отправились на автобусную станцию. В толпе к ним подошли четверо незнакомых людей в штатском, неуловимо похожих друг на друга. Предъявив необходимые документы, они вежливо попросили последовать за ними. Отдел "А" - структура, взвалившая на свои плечи деликатные вопросы, касающиеся государственной безопасности, желал их видеть как можно скорее. Эмиля неприятно покоробила самоуверенность агентов, которые даже не спросили его имени, чтобы исключить возможность ошибки.

На углу улицы их уже ждала приземистая черная машина с затемненными стеклами. Опускаясь на удобное мягкое заднее сиденье, Эмиль почувствовал, как по спине пробегает предательский холодок. Он много раз представлял себе эту встречу, но все равно оказался к ней не подготовлен. Успокаивающе сжав пальцы Маргарет, которая была занята изучением лиц спутников, он пытался представить, что их ждет. Спрашивать у агентов было бесполезно. Это были исполнители, в их задачу входило встретить объект и привезти в указанное место. Они были предельно вежливы, но Эмиль отлично знал, что эта обходительность ничего не стоит. С таким же благожелательным выражением они могут выстрелить тебе в затылок или сломать ноги. Тот факт, что их не стали обыскивать, казался ему добрым знаком. Если бы все было решено, с ними бы не церемонились.

Поездка длилась больше часа, в итоге они оказались за городской чертой. Дорога стала хуже, автомобиль замедлил ход, начал чаще подпрыгивать на ухабах. Одна из резиденций отдела располагалась в перестроенном поместье, ранее принадлежавшему какому-то знатному бездельнику. Во времена былого величия оно служило роскошным родовым гнездом, о чем свидетельствовали широкая парадная лестница, отделанная мрамором, позолоченные колонны и лепнина на потолке. Вокруг поместья был разбит большой парк. Эмиль, питавший слабость к паркам и садам при иных обстоятельствах не отказался бы побродить по нему.

Из приемной, после соблюдения всех формальностей, они спустились в подвальное помещение, где их развели по разным коридорам. Эмиль угрюмо посмотрел на высокого блондина, стоящего у входа. Тот изучал Маргарет. Лицо блондина показалось ему злым, хотя возможно, это было просто игра света. Случайные агенты, встреченные на пути исподлобья посматривали на него и сразу опускали глаза, словно не желали дольше положенного взирать на приговоренного... Приговоренного к чему? Эмиль сам этого не знал, но с каждым шагом его сердце учащало ритм, а внутренний голос звучал все более отчаянно.

Возле двери, выкрашенной в зеленый цвет, сопровождающий остановился. Толкнув ее, он вытянул вперед руку, приглашая войти. Эмиль, полный наихудших опасений, немного помедлил, прежде чем пересечь порог. К счастью, это оказалось не тюремная камера. Просторная чистая комната служила кабинетом четверым сотрудникам. Четыре одинаковых стола, с ровными рядами папок, стояли друг напротив друга, массивное бюро находилось слева. Дополнял обстановку массивный сейф устаревшего образца.

За дальним от двери столом сидели двое человек, неуместно одетые в черные смокинги, уже изрядно помятые. Было похоже на то, что их срочно отозвали прямо с приема или концерта. Одного из них, худого брюнета с узким носом, Эмиль видел впервые, а вот второй - круглолицый шатен, с серыми глубоко посаженными глазами, был ему хорошо знаком. Это был Натан Балс собственной персоной. Человек, ведущий одновременно дела и с разведкой, и с военными, и с общественными организациями. Злые языки поговаривали, что он был тройным агентом, пытавшимся усидеть на всех стульях сразу, но это было не так. Натан Балс всегда знал, на чьей он стороне.

Несколько лет назад он был выпускающим редактором "Часового", часто появлялся на митингах, выступая в поддержку гражданских свобод. С началом войны, при содействии правительства, регулярно стал вести передачи на радио, обличая порочность государственного строя Небруса. Ходили слухи, что Конрад объявил его личным врагом и приказал наемным убийцам разобраться с Натаном. Возможно, эти слухи были пущены специально, чтобы с большой выгодой разыграть внезапную смерть агента. Однако пока Натан Балс был жив и вполне здоров.

Эмиль попытался определить, кто из них двоих занимает более высокое положение в отделе, и сделал ставку на Балса.

-- Доброй ночи, господа. - Эмиль раскованно устроился на стуле.

-- Доброй ночи, - отозвался брюнет. - Как добрались, господин Леманн?

-- Без приключений.

-- Это радостная весть в наше время полное неприятных неожиданностей. Меня зовут Дортмер Виган, я занимаюсь вашим делом.

-- И как мне реагировать на подобное заявление? Почему на меня завели дело?

-- Нет, вы неправильно меня поняли, под делом я подразумевал то, которое вы ведете. Руководство уполномочило меня разобраться в происходящем. Вы ранее связывались с господином Мартином, так?

-- Да.

-- Я знаю, что после его скоропостижной смерти вам еще не успели назначить нового координатора. В последствии ни вы, ни ваша жена не получали более ни от кого никаких инструкций?

-- Нет. Простите, но мне было бы легче, если бы вы сразу перешли к сути и сказали, что беспокоит ваше руководство. - Эмиль хмуро посмотрел на собеседника.

Натан, до этого хранивший презрительное молчание, негодующе фыркнул и вскочил со своего места. Дортмер не обратил на его выходку никакого внимания. Видимо она была далеко не первая.

-- Два умных человека всегда поймут друг друга, - сказал агент, доверительно наклоняясь. - Я спрашиваю прямо и надеюсь получить прямой ответ. С какой целью вы поехали на остров Бедфорд?

Итак, опасения подтвердились. За ними действительно следили с самого начала.

-- Я хотел осмотреть остров и увидеть маяк.

-- Почему?

-- А почему бы и нет? - Эмилю не понравился высокомерный тон Дортмера. - Я свободный человек и могу идти куда хочу.

-- Пока отдел "Д" считает вас одним из своих сотрудников, вас нельзя в полной мере считать свободным, - сухо заметил агент. - В иное время местонахождение вашей персоны не стоило бы внимания, но в сложившейся ситуации... Непростой ситуации... Я думаю, вы поняли меня. Давайте не будем задерживать друг друга.

-- Поездка на остров объясняется очень просто. Во время прослушивания радиопередач я случайно обратил внимание на постоянно повторяющееся объявление. Оно мне показалось странным. Я решил, что это не может быть простой шуткой, но я ошибался.

-- Можете повторить объявление?

-- Для поклонников поэта Ричарда Шаймана. Вспомните последние строки и узнайте, на что похожа музыка сфер - как-то так.

-- Хм, и это объявление показалось вам настолько интересным, что заставило вас бросить задание, порученное отделом, отправится на побережье, арендовать там судно и, невзирая непростые погодные условия, поплыть к Бедфордскому маяку? Я правильно излагаю ситуацию?

-- Признаю, это было несколько опрометчиво.

-- Вам известно, что в данный момент за северные острова не прекращаются бои, поэтому ваши действия можно расценивать двояко. Мы склонны предполагать худшее - что вы и ваша жена решили пойти на сделку с противником и выдать ему секретные сведения.

-- Это невозможно, - покачал головой Эмиль.- После прибытия на остров мы встречались только с Горацием. Смотритель столь важного стратегического объекта, каким для нашей страны является Бедфордский маяк, не может сотрудничать с противником. После разговора с ним, убедившись, что все мои подозрения беспочвенны, мы тотчас повернули обратно.

-- Но это не объясняет, почему вы пренебрегли заданием, - заметил Натан.

Он развернулся и принялся буравить Эмиля взглядом.

-- Мартин проинформировал меня, что наша задача заключается в том, чтобы выяснить местонахождение ученого, известного как Механик, похищенного из своей лаборатории неустановленными лицами. Он не дал фактически никаких сведений, поэтому работу предстояло начать с нуля. В процессе беседы мой координатор высказался, что в скором времени на побережье запланирована масштабная воздушная атака. - При этих словах Дортмер бросил вопросительный взгляд в сторону коллеги - тот кивнул. - Мы посчитали, что Механик может удерживаться на одном из ближайших островов, дабы под прикрытием атаки его могли беспрепятственно вывезти на материк. Услышав странное объявление по радио, я взял томик поэзии Шаймана и просмотрел последние строки стихов. Обнаружив, что в одном из них упоминается маяк, мы с женой приняли решение отправиться на остров, чтобы посмотреть, как там обстоят дела.

-- Почему же вы не уведомили отдел? Не делиться столь ценными умозаключениями просто преступно. А если бы вас убили?

-- Перестаньте говорить со мной как с ребенком. Пф... Что значит ценные умозаключения? Отдел устроили бы конкретные сведения, а не умозрительные предположения, построенные на единственной фразе, которая могла оказаться розыгрышем. Чем меньше людей было в курсе наших планов, тем лучше. Я бы не хотел, чтобы из-за утечки информации злоумышленники узнали о том, что их планы раскрыты. В конце концов, я был прав - маяк не представлял собой ничего интересного.

-- Вот значит что... - саркастически сказал Дортмер. - А вы знаете, что смотритель маяка умер две недели назад? С кем же вы говорили?

-- Что?! - Эмиль и не пытался скрыть своего удивления.

-- Да, маяк работает в аварийном режиме на полуавтоматике, а место смотрителя до сих пор вакантно.

-- Но... В таком случае, если это был не настоящий смотритель, то человек, который выдавал себя за него. И довольно убедительно. Пожилой мужчина, щуплый, невысокого роста. Он сказал, что его имя Гораций и показал нам маяк.

-- Что еще?

-- Это был гостеприимный старик. Напоил нас чаем, а мы отдали ему продукты, которые привезли с собой. Так как оставаться на острове не было смысла, я попросил у него катер, который он любезно предоставил.

-- А его не удивила ваша просьба? С какой стати ему было беседовать с незнакомыми людьми?

-- Мне показалось, что ему было одиноко. Он человек несемейный, у него даже помощника нет.

-- Значит, вы настаиваете на том, что беседовали с неким стариком. А если я скажу, что у меня есть свидетель, который видел вас с женой на острове в обществе совсем другого лица?

-- Я скажу, что этот человек лжет, - спокойно ответил Эмиль.

Внутренне он усмехнулся. Давно с ним не использовались столь примитивные уловки. Теперь понятно, что истории об "умершем" смотрителе, как и о таинственном свидетеле, были придуманы только для того, чтобы проверить его ответы. Отдел "А" ничего не мог ему противопоставить, только догадки.

-- Господин Леманн, что вы можете рассказать о странном облаке? - неожиданно сменил тему Натан. - Вы ведь обратили на него внимание?

-- Мне не доводилось видеть такое прежде... - Эмиль покачал головой. - Это все, что я могу сказать.

-- Подобная облачность несет смерть пилотам. Стоит туда залететь самолету, как он бесследно исчезает.

-- Каким образом? Это невозможно. Если пилот не справился с управлением, то он должен упасть в море. Возможно, молния...

-- Но они не падают - ни в море, ни на сушу. Это невероятно, но факт, - сказал Дортмер. - И пилот, и машина бесследно исчезают, стоит им залететь в эту черную массу. Мы приняли решение больше не рисковать и запретили подлетать к ней слишком близко. Я знаю, что вы были прямо под ней, когда она образовалась. Если вы располагаете полезной информацией...

-- Я видел кое-что, - Эмиль с удовольствием прервал разглагольствования Дортмера. - В эпицентре был какой-то объект. Это из него вырывались молнии. - Он нахмурился. - И еще... Мой компас. Он перестал работать. Стрелка крутилась вокруг без остановки.

-- Очень интересно. Вы уверены, что это не совпадение?

-- Уверен. У нас было три компаса - у меня, у жены и стационарный на катере. Ни один не работал. Вне всякого сомнения, это очень странное природное явление, но я не физик, ни метеоролог и не могу сказать больше.

-- На что был похож увиденный вами объект?

-- Он напоминал пульсирующий шар. Его совсем не видно - черное на черном, только контуры угадываются во время вспышек.

-- Всего над территорией содружества на данный момент наблюдают семь подобных аномалий, есть вероятность, что их количество будет расти... - сказал Натан куда-то в сторону, ни к кому конкретно не обращаясь.

Наступило неловкое молчание. Разговор зашел в тупик, но Дортмер не хотел этого признавать. Он вновь задал свои вопросы по второму кругу и получил на них практически идентичные ответы. Обвинять Эмиля было не в чем, задерживать причин тоже не было. Для его подозрительного поведения имелось логичное основание.

Агенты просто сидели и пристально смотрели друг на друга. Первым сдался Натан.

-- Занимайтесь своим делом, господин Леманн, - сказал он вздыхая. - Получайте инструкции, следуйте им неукоснительно и обо всем докладывайте руководителю. Это все, что я могу вам посоветовать. Если нам доведется встретиться повторно, беседа может протекать не столь обыденно...

Он кивнул в знак окончания разговора. Вставая, Эмиль спросил:

-- Я могу увидеть свою жену?

-- Да, конечно. Думаю, она скоро освободиться.

Но Натан Балс ошибся. На Маргарет было потрачено больше времени. Эмиль провел остаток ночи в приемной в одном из глубоких красных кресел, ожидая, когда ее отпустят. До сих пор было сильно мнение, что женщина по сравнению с мужчиной существо более слабое, внушаемое. Этим и объяснялось столь длительное отсутствие Маргарет. Ее пытались уличить во лжи, "расколоть" как любил говаривать Мартин. Эмиль знал, что может не волноваться на этот счет - его жена не из тех, кто даст себя поймать на слове в беседе или запутается в собственных показаниях. Раз к ним не собираются применять более жесткие меры - заключение, пытки, то их тайна останется в неприкосновенности.

Теперь, когда он знал, что им ничего не грозит, дышать стало свободнее, но неприятное чувство близких неприятностей все еще не покидало его. На мгновение Эмиль почувствовал себя маленькой деталью в огромной машине, не братом среди братьев, как вещали на государственном радио, а незначительной шестерней, чьи права и свободы регулировались соседними шестернями побольше, среди которых он был вынужден вращаться. Так ли уж свобода островов отлична от свободы на материке? Единственная разница между ними пролегала в том, что на островах о ней еще можно было говорить. Личная свобода зависела от точки зрения и того, какой вес ты имел в обществе.

Если они не найдут Механика, не остановят проект "Небосвод", его перестанут волновать подобные вопросы. В голосе Эмиля промелькнула мстительная мысль, что хорошо бы позволить событиям развиваться самостоятельно. Пусть они придут к своему логическому концу - полной катастрофе. Если человечество за тысячелетия не придумало ничего лучше, чем узаконенное неравенство, видимость демократии, войны и специальные отделы, подобно этому, если он, Эмиль Леманн, представитель этого самого человечества желает ему сейчас уничтожения, может, стоит распрощаться с иллюзиями и признать их существование ошибкой?

Хуже всего, что никому нельзя рассказать об этом, раскрыть карты и играть открыто. Натан Балс производил впечатление умного человека, но о доверии ему не могло быть и речи. С его связями, умением проходить за закрытые двери, он вполне мог входить в окружение генерала Берана.

Молодой человек в идеально выглаженном сером костюме в лучших традициях отдела "А" неожиданно возник рядом и тихо поинтересовался, не нужно ли ему что-нибудь. Здесь было принято говорить в полголоса, словно в самых обыденных разговорах можно было выдать государственную тайну. Эмиль поблагодарил его, сказав, что ни в чем не нуждается. Дежурный на всякий случай сообщил, что в правом крыле есть комнаты отдыха и буфет, который работает круглосуточно. После его слов Эмиль почувствовал мучительный голод, но приказал себе не обращать на него внимания.

Если у него есть немного времени, лучше использовать его с пользой. Теперь, когда за каждым их шагом следят, они не смогут не вызывая подозрений открыто переговорить с Тальботом. Чтобы встретиться с ученым придется прибегнуть к одной из уловок. В том, что отдел приставит к ним наблюдателя, Эмиль нисколько не сомневался. Для отделов это было в порядке вещей - в свое время ему тоже поручали слежку за агентами, на чью некогда безупречную репутацию легла тень подозрений.

Ожидание выматывало. Возле стены напротив стояли большие напольные часы, но чем больше Эмиль смотрел на циферблат, тем медленнее двигались стрелки. Почему они так долго держат Маргарет? Чего хотят добиться? Она больше чем он нуждается в отдыхе, но он уже свободен, сидит в мягком кресле, а ее мучают бесконечными вопросами. Эмиль сжал кулаки. Решено, он сам пойдет за ней, если она не появиться в ближайшие полчаса. Он заставит их прекратить этот бесполезный фарс.

Маргарет не появилась ни через полчаса, ни через час. За окном начало светать. Эмиль, верный своему слову, поднялся, зевая помимо воли, и отправился на поиски жены. Несмотря на раннее утро в кабинетах уже кипела работа. Сотрудники отдела спешили по делам, отовсюду раздавался беспрерывный гул десятков голосов, шелест бумаг, назойливый стук печатных машинок.

Эмиль спрашивал у встречных агентов, где он может найти недавно прибывшую Маргарет Леманн, но никто не мог дать ему вразумительного ответа. Советовали спросить в кабинете начальника по организационным вопросам, или в общей комнате. Наконец, Эмилю удалось поймать дежурного, того самого, что предлагал ему воспользоваться буфетом.

-- Ваша жена в комнате отдыха, - сказал дежурный. - Она там уже не один час.

-- Почему же вы раньше мне об этом не сказали? - возмутился Эмиль. - Вы же знали, что я ее ждал!

-- Я намекал, если помните, - заметил дежурный. - Не в моих правилах лезть в чужие дела и указывать кому-либо, что ему нужно делать.

Комната отдыха представляла собой обитое зеленым шелком помещение, где стояло пять черных кожаных диванов. В центре комнаты в высокой кадке рос каффи - растение с южных островов. У него были плотные, широкие листья с белыми прожилками. На стенах висели картины, изображающие луга и ветряные мельницы. Как только Эмиль закрыл за собой дверь, стало необыкновенно тихо. Звукооизоляция здесь была не хуже, чем в комнате для допросов. Она смогла побороть даже стрекотание пишущих машинок.

На одном из диванов, по самую шею укрывшись клетчатым пледом, уютно устроилась Маргарет. Она спала столь безмятежно, что Эмиль, раздраженный тем, что он как дурак потратил столько времени впустую ожидая ее, невольно остановился, залюбовавшись женой. Кроме них в комнате был еще один мужчина, но он крепко спал, поэтому Эмиль нагнулся и, не скрываясь, поцеловал ее. Маргарет тотчас открыла глаза.

-- Эмиль! - громким шепотом сказала она, откидывая плед. - Тебя уже отпустили?!

-- Да, уже давно. Я ждал тебя.

-- Извини, пожалуйста. - Она поспешно села и стала приводить себя в порядок. - Мне сообщили, что ты еще нескоро будешь свободен. Как ты? - выражение ее глаз было полным тревоги.

Эмиль осторожно подбирая слова, чтобы не сказать лишнего, постарался ее успокоить.

-- Мы должны вернуться к работе. От нас ждут, что мы оставим всякую самодеятельность и не станем больше проверять рабочие гипотезы путем поездок на линию фронта.

-- Ясно. Мне сообщили тоже самое - другими словами, но смысл не меняется. Я хочу принять ванну и переодеться, - без всякого перехода вдруг сказала она.

-- Давай снимем номер в привокзальной гостинице.

-- Нет, мне нужно домой. Мы же можем взять машину? Или нам придется пешком добираться до города?

-- Я пойду в гараж и узнаю, но садиться за руль не рискну. Я ведь так и не сомкнул глаз, - признался Эмиль.

-- Тебе и не придется. Они нас сюда привезли - они и отвезут, - решительно сказала Маргарет. - Я сама поговорю.

Когда Маргарет хотела что-то получить, то, приложив необходимые усилия, она обязательно добивалась желаемого. Руководство пошло ей навстречу, предоставив машину и выписав пропуска. Маргарет умела находить нужный язык с людьми, особенно если рядом не было Эмиля и она могла в полной мере воспользоваться своими природными талантами.

Черный как смоль автомобиль был предоставлен в их полное пользование на все утро. К автомобилю прилагался шофер - мужчина средних лет в темном помятом костюме, у которого под мышкой угадывались очертания кобуры. Шофер представился Вальтером. Он не отличался словоохотливостью, но так как они не были расположены к дружеской беседе - это был несомненный плюс. При дневном свете поместье уже не казалось столь зловещим, да и в отделе "А" работали самые обычные люди. Эмиль больше не ощущал на себе злобных подозрительных взглядов, не считая пристального недоверчивого взгляда охранника, который проверил их машину и документы на выезде - но это была его обязанность. Наверняка этот взгляд был для него частью формы, которую он надевал, заходя на пост.

Вальтер оказался опытным водителем и домчал их к вокзалу очень быстро. Высадив пассажиров возле центрального входа, он пожелал им счастливого пути. Прохожие с любопытством косились на пару, выходящую из солидного автомобиля, но стоило заметить правительственные знаки, как их интерес стремительно угасал.

Потолкавшись двадцать минут в кассах, Эмиль успел взять последние билеты на ближайший поезд идущий в Инсум. До его прибытия оставался час, который они потратили, посетив привокзальное кафе. Как любое заведение подобного рода оно не отличалось чистотой и было шумным - его окна выходили на камеры хранения, но выбирать не приходилось.

Маргарет попросила пробегавшего мимо официанта сделать радио громче. В срочной сводке новостей коротко изложили последние события на фронте, затем перешли к погоде, сообщив о нетипичном для этого времени года распространении грозовых облаков с севера на восток и юг страны. В частных объявлениях диктор снова повторил хорошо знакомые строки, послужившие толчком к путешествию на остров Бедфорд. Теперь они знали имя автора, но это не упрощало дело. Общее количество заказанных объявлений наводило на мысль, что Реймус Локк был очень обеспеченным человеком. Чтобы оплатить все эти сообщения, необходимо было располагать значительными денежными средствами.

Медленно помешивая сахар в чае, Эмиль думал, что знание о своей причастности к чему-то важному не добавляет человеку ничего, кроме усталости. За эти несколько дней им пришлось узнать и сделать многое, но никаких положительных эмоций это не принесло. И запланированная встреча с Тальботом только усугубит положение.

-- Все будет хорошо, - ободряюще сказала Маргарет.

Это был не первый раз, когда она без слов понимала, о чем думает ее муж, ведь ей были известны все его привычки. То, как он держал голову, опирался на руку, не глядя, мешал сахар, говорило ей о многом. Маргарет хотелось открыто поговорить с Эмилем, узнать, о чем его спрашивали и почему им удалось избежать ареста - их поведение, в самом деле, выглядело подозрительно, но здесь этого было делать нельзя. Сколько чужих ушей настороженно ловят каждое их слово? Не работает ли официант или кто-то из посетителей, выглядящих как самые последние провинциалы, на отдел "А"? Внешность может быть так обманчива, уж кому, а Маргарет это было хорошо известно. Разговор по душам приходилось отложить до лучших времен, когда они будут уверены, что их не подслушивают.

До прибытия поезда оставалось десять минут. Они вышли из душного кафе, чтобы на перроне вдохнуть свежего холодного воздуха. Северная часть неба была затянута черными тучами. Взглянув на них, Маргарет подумала о вчерашнем плаванье. Тогда ей было страшно, она действительно допускала мысль, что они могут погибнуть. Если бы случился шторм, они бы гарантировано пошли на дно вместе со старым катером и спасательными буйками - глупый бесславный конец жизни. Чтобы отвлечься от неприятных воспоминаний, Маргарет сосредоточилась на высоком шпиле местной церкви, построенной сразу за железнодорожными путями. Эмиль тоже ею заинтересовался.

Церковь явно переживала не самые лучшие времена. Если бы не гостеприимно распахнутые двери и зажженный фонарь над входом, можно было бы подумать, что она заброшена. На крыше недоставало черепицы, окна были давно немытыми, некоторые элементы витража отсутствовали. Маленький пожилой священник что-то рассказывал нескольким прихожанам, стоящим на ступеньках перед входом. Он активно жестикулировал, стараясь привлечь внимание прохожих, но те спешили по своим делам. Некоторые оглядывались, но когда священник махал им, они отрицательно качали головой, ускоряя шаг.

-- Что он от них хочет? - удивленно спросил Эмиль.

Ему хотелось достать бинокль, чтобы рассмотреть происходящее получше, но не стоило привлекать к себе внимания. Вторая за сутки поездка в специальный отдел была бы явно лишней.

-- Денег, - ответила Марагрет. - Готова спорить на что угодно. Сначала он говорит им что-то вызывающее противоречивые чувства, а потом просит пожертвовать некую сумму на помощь бедным. Только это может заставить людей идти так быстро.

-- Так он ничего не соберет. Нужно заманить их внутрь, закрыть двери и выпускать только тех, кто до краев наполнит кружку пожертвований.

-- Не желаете сделать ставки, господа? Простите, господин и госпожа?

Неожиданно возле них возник вертлявый субъект, одетый в полосатый костюм из твида. Он проникновенно понизил голос.

-- Могу дать совет. Есть совершенно беспроигрышный вариант. Лошадки - моя страсть, я все про них знаю, уж поверьте. Ставите десять - получаете сто. Ваши деньги растут в десятикратном размере! Ставите сто - получаете тысячу. Вы только подумаете! Тысячу! - он эффектно потряс руками, однако, приглядевшись к молчаливо стоящему Эмилю, пробормотал. - Извините, - и скрылся также быстро, как и появился.

-- Я же говорила, что тебя выдает взгляд, - заметила Маргарет, с усмешкой глядя на мужа. - Этот профессиональный жулик сразу распознал в тебе агента.

-- В таком случае закажу в аптеке дымчатые очки. Говорят, они снова входят в моду.

По перрону разнесся гудок прибывающего поезда. Мужчины, женщины и дети заполнили собой все свободное пространство. Особенно эмоциональные граждане громкими криками приветствовали замедляющий ход поезд, окутанный клубами пара. Носильщики с тележками до самого верха груженные разноцветными саквояжами, толпились в проходах. Полицейские, оттесненные к выходу, пытались следить за порядком, но не прошло и минуты, как раздался испуганный крик какого-то ротозея, распрощавшегося с бумажником. Вокзалы были идеальным местом для мелких преступников, поэтому ни Эмиль, ни Маргарет в наружных карманах предусмотрительно ничего не хранили. В подобной толчее можно было с легкостью лишиться не только денег или документов, но даже несвежего носового платка.

Инсум встретил их дождем и пронизывающим ветром. Маргарет встревожено посмотрела вверх, но небо было скрыто за серой пеленой облаков. Привычное зрелище для их широт в это время года. Нанять свободный транспорт было невозможно. Желающие уехать заполонили мостовую, пытаясь криками привлечь внимание извозчиков, но особого успеха они не достигли. Из десяти только одному улыбалась удача, и он мог, наконец, скрыться от холодного дождя под тентом.

Времени не было, поэтому они решили поехать на метро. Спускаясь в темный, пропитанный запахами прогорклого масла и мокрой одежды туннель, Эмиль крепко сжал руку Маргарет. Совсем недавно в метро погиб Мартин, и хоть это случилось не на этой станции, все же воображение рисовало до омерзения яркие картины случившегося. Еще живого человека раздавила машина, порождение человеческой изобретательности и бездушия. "Прогресс, - подумал Эмиль, - это не только освещение темных улиц, полеты на дальние расстояния, счетные автоматы. Это еще и окровавленный кусок плоти, размазанный по рельсам".

Эмиля передернуло от этих мыслей, он неловко оступился и задел женщину в темно-сером платье с пушистым воротником. Несмотря на его искренние извинения, женщина молча переложила сумку на другую руку и недовольно посмотрела на Эмиля. Маргарет тоже была удостоена ее презрительного взгляда. Ах, да... Это же Инсум - столица Островного содружества. Здесь не принято ехать в метро в столь неподобающем виде, а грязный, помятый комбинезон исследователя, полупустые рюкзаки - это, конечно же, не фрак и не добротное платье.

В метро Инсума действительно было мало плохо одетых людей. И дело было вовсе не в значительной цене за билет. Создавалось впечатление, что Инсум специально держали в изоляции касательно ужасов военного времени. Здесь можно было заметить офицеров в форме, но не солдат, и уж тем более не раненных, способных смутить своими увечьями какую-нибудь даму с воротником.

Эмиль почувствовал как в нем закипает злость. Он буравил даму взглядом, мечтая сорвать ее респектабельную шляпку, с силой вытолкнуть из мира картонных театральных декораций, чтобы она вернулась в реальность. Должна быть именно такая особа стаяла рядом с Мартином, когда ему стало плохо. Она не протянула ему руку... Нет, она же могла запачкаться! Эмиль сжал кулаки. Маргарет, почувствовав исходящую от него агрессию, предупреждающе сжала предплечье.

-- Через полчаса мы будем дома. Ты выпьешь горячего сладкого чая и ляжешь спать.

-- Да, - глухо отозвался он, не спуская глаз с воротника соседки. - Нам обоим нужно отдохнуть.

Подошедший локомотив разрядил обстановку. Масса людей устремилась к вагонам, увлекая агентов за собой. Ехать довелось в поезде нового типа. Идея находится в прежних вагонах, похожие на маленькие железные тюрьмы без окон (ведь под землей все равно не на что смотреть) не вызвала энтузиазма у обитателей столицы. Иногда между станциями ненадолго гас свет и тогда вагоны с единственны выходом, идущие под толщей породы, наводили невольные мысли о гробах. Заживо похороненные пассажиры нервничали, тщетно пытаясь бороться с паникой. Руководство метро, лично поездив по всем веткам, признало претензии уместными и пошло людям навстречу, начав замену вагонов старого образца на другие, с более комфортными сидениями, поручнями и окнами.

Перед тем как отправиться домой, они, не забывая о конспирации, зашли в магазин готового платья, владельцем которого был свой человек. Здесь хранилось немало одежды их размера, как мужской, так и женской. После посещения магазинчика соседи больше не могли узнать в них исследователей или золотоискателей далеких северных островов. Их гардероб был подобран в полном соответствии с понятиями благопристойности.

Оказавшись на пороге родного дома, Маргарет облегченно вздохнула, расправляя плечи. Последние дни нельзя было назвать легкими. На нее давила неопределенность сложившейся ситуации, вполне обоснованные подозрения отдела "А", нервозность мужа, который столь невозмутимый прежде стал дополнительным поводом для беспокойства. Хотелось принять ванну, расслабиться, накрыться с головой одеялом и предоставить миру возможность самому решать свои проблемы.

Эмма заметила их еще из окна кухни и распахнула дверь раньше, чем они успели подняться на крыльцо. На лице девушки была написана неподдельная радость.

-- Вы вернулись! - она сжала кулачки и потрясла ими от избытка эмоций.

-- Доброе утро, - вежливо поздоровался Эмиль, в глубине души надеясь, что сегодня служанка будет менее словоохотлива, чем обычно.

Его надеждам не суждено было сбыться. Стоило Маргарет войти в прихожую и обратить внимание на старенький потертый плащ серого цвета, висевший на вешалке, как Эмма принялась болтать без умолку.

-- Я уже вся извелась, развлекая его! Думаю, как это - хозяев в доме нет, а он все настаивает на своем. Заладил одно и тоже, что пока не переговорит с вами никуда не уйдет. Можно подумать, у меня больше никакой работы нет, кроме как сидеть с ним. Что ж мне было делать, он ведь в непогоду пришел, я его и пожалела, не стала выгонять. Как пожилого человека в ливень на улицу выставить? Да и смирным он мне показался, приличный господин, хотя и очень настойчивый. Не стала я полицейского звать, не похож он на грабителя.

-- Погоди, - Эмиль с вымученным видом сделал ей знак замолчать, - ты хочешь сказать, что у нас гости?

-- Да я это же и говорю! - возмутилась Эмма. - К вам господин еще вчера утром пришел. Так до сих пор и сидит, я ему в гостиной постелила, книг дала - уж очень он просил почитать что-нибудь, пока вас нет.

-- А как его зовут? - осторожно поинтересовалась Маргарет, мысленно проклиная любых гостей, посмевших помешать ее отдыху.

-- М... - Эмма растерянно посмотрела на нее и поспешно принялась шарить в карманах белого накрахмаленного передника. - О, вот его карточка.

Служанка протянула помятый белый кусочек картона, на которой самым простым типографским шрифтом было напечатано, что владелец визитки некто Тальбот, является профессором и заслуженным членом открытого физико-математического общества при университете Инсума. Эмиль посмотрел на визитку так, словно она могла укусить. Это было невероятное совпадение.

-- Ты говоришь, что он в гостиной?

-- Да, еще не вставал. Вы знаете его, господин? - Эмма в волнении ловила его взгляд. - Я не сделала глупость, впустив его в ваше отсутствие?

-- Все в порядке, Эмма, - успокоила служанку Маргарет. - А теперь приготовь нам завтрак, хорошо?

-- Мы прибыли издалека, так что поторопись. И не испорть ничего, - добавил Эмиль.

Излишне эмоциональную девушку необходимо было загрузить работой, чтобы иметь возможность спокойно поразмыслить. Эмиль помог жене раздеться, не сводя глаз с карточки, которую Маргарет положила на столик для перчаток.

-- Меня пугает его приход, - честно сказал он. - При нынешних обстоятельствах причина должна быть чрезвычайно серьезной.

-- Только бы нам не пришлось куда-нибудь снова срочно ехать, - с вздохом сказала Маргарет. - Все эти внезапные визиты заканчиваются одинаково - мы отправляемся на другой конец света. Как много Тальбот знает? - спросила она тихо.

-- Достаточно. Прямо ничего оговорено не было, но он о многом догадывается, я полагаю. По крайней мере, ученый несколько раз дал мне понять, что он думает о моей так называемой работе в банке.

-- Я не буду вмешиваться в разговор. Что и сколько сказать решай сам.

-- Хорошо, - кивнул Эмиль.

В погруженной в полумрак гостиной было тепло и уютно. Эмма еще не успела раздвинуть шторы, поэтому единственным источником света служили тлеющие красные угли в камине. В центре комнаты на широком диване, укрытый клетчатым пледом, безмятежно спал старик. У него были крупные черты лица, длинный нос и белоснежные волосы, полностью закрывавшие лоб. На столе рядом с диваном лежали несколько книг и очки в тонкой металлической оправе. Там же стояла тарелка с недоеденным печеньем и пустой стакан из-под молока. На полу лежали стоптанные коричневые туфли с узкими носками.

-- Виктор, - Эмиль осторожно потряс старика за плечо, - проснитесь.

Они не были близкими друзьями и в другое время всегда обращались друг к другу с должной почтительностью, но в подобной обстановке язык не поворачивался называть гостя профессором, несмотря на преклонный возраст и научные степени последнего. Можно побыть немного фамильярным с человеком, который читал твои книги, пил твое молоко и уснул на твоем любимом диване.

Ученый открыл глаза и непонимающе посмотрел на Эмиля. Спустя мгновение он отбросил плед и, вскочив, энергично пожимал ему руку.

-- Как я рад, что ваша поездка не затянулась, - лицо Тальбота светилось от радости. У него оказался звонкий, моложавый голос.

-- Доброе утро. - Маргарет решила напомнить о своем присутствии.

-- О, здесь дама... Прошу меня извинить. - Близоруко сощурившись, профессор нашарил на столике очки. - Вы, несомненно, очаровательная госпожа Леманн.

Он галантно поклонился, ничуть не обращая внимания на помятый костюм, несвежую рубашку и отсутствие пуговиц на манжетах.

-- Вы позавтракаете с нами? - полуутвердительно спросил Эмиль.

-- Нет, нельзя медлить ни минуты! - встрепенулся ученый, в одно мгновение позабывший о манерах. - Я полагаю... Нет, я уверен, что вы единственный человек, который может помочь мне!

-- Не нервничайте, прошу вас. Давайте присядем, вы подробно расскажите...

-- Чепуха, я могу подробно рассказать это в пути, - перебил его старик. - Вы должны достать для меня работающий генератор. Я знаю, где его взять - у военных, но без вашего влияния мне не обойтись.

-- Зачем вам понадобился генератор? - Эмиль удивленно воззрился на него.

-- Чтобы решить одну проблему, которая возникла не по моей вине. Будь моя воля, я бы вообще в этом не участвовал.

-- А эта проблема никак не связана с повышенной облачностью?

-- Откуда у вас эти сведения? - вопросом на вопрос ответил Тальбот, сразу насторожившись.

-- Значит так, - Эмиль устало опустился на кресло. - Сейчас мы завтракаем, и вы нам с Маргарет рассказываете, что вам известно. Обещайте ответить на все мои вопросы.

-- Я уже не в том возрасте, чтобы спорить, - профессор покачал головой, - как вам будет угодно.

Маргарет сходила на кухню и попросила Эмму поторопиться с завтраком. Некоторое время они сидели в молчании, бросая друг на друга обеспокоенные взгляды. Когда Эмма, звеня посудой, внесла поднос, хозяева оживились. Яичница, поджаренный бекон и тосты пахли на редкость соблазнительно. Тальбот нервно дергал себя за рукав, но стоило на столике появиться тарелке с горячими ломтями ветчины, как его волнение улетучилось. Он деловито потянулся за булочкой, чтобы намазать ее джемом.

Убедившись, что служанка занята, дверь в гостиную плотно закрыта, Эмиль принялся за еду. Он неспешно налил чаю, словно был приглашен на светский раут.

-- Итак, что у вас стряслось?

-- Вы сочтете меня сумасшедшим, когда я вам расскажу. У меня в лаборатории... - Тальбот бросил вопросительный взгляд на Маргарет и замолк.

-- Я в курсе всех дел мужа, - понимающе сказала она. - Даже тех, что выходят за рамки его официальной профессиональной деятельности.

-- Значит, вы тоже... - пробормотал ученый. - Хорошо, раз вы оба работаете на правительство, то мне действительно не о чем беспокоиться. Дело в том, что в моей лаборатории живет призрак. Ничего не говорите, - он предостерегающе поднял руку. - Это не призрак в полном смысле слова. То есть, когда я говорю призрак, я не имею в виду бесплотный дух, некогда принадлежавший живому человеку, который погиб насильственной смертью. Я называю его так только из-за внешнего сходства. Это невероятное явление, но его происхождение сугубо научное - это факт.

-- Вас никто и не обвиняет в вере в сверхъестественное. Как давно призрак у вас? Вы его создали?

-- Нет, это не моих рук дело. Этот призрак, насколько я понял, сам ученый. Он отлично разбирается в физике. Но я расскажу все по порядку, - профессор сделал большой глоток чая. - Три дня назад мы с ассистентом проводили эксперимент с напряжением высокой частоты. Рядовой эксперимент, ничего необычного. Все было нормально, но во время генерации высокочастотных колебаний мы не увидели ничего. То есть, наш генератор работал, но все напряжение куда-то утекало... - Тальбот пожал плечами. - Я сам не верю, что это говорю. С точки зрения практической физики данное явление противоречит законам природы. Я попросил помощника, кстати, его зовут Макс, убрать из комнаты все источники света, надеясь по мерцанию выяснить, куда утекает наша энергия. Но вместо дугового разряда я увидел размытую слабосветящуюся фигуру мужчины, парящую в нескольких сантиметрах от пола. Представляете наше состояние? Мы с Максом стояли как громом пораженные.

-- И что дальше? - Эмиль заинтересовано придвинулся. - Незнакомец заговорил с вами?

-- Помилуйте! Как он мог это сделать? Это же не настоящий человек, а спроецированное возмущение электромагнитного поля! - воскликнул Тальбот, но тут же взял себя в руки и сбавил тон. - Мы общались посредством знаков. Призрак был очень раздражен. Мне до сих пор стыдно перед Максом за то, что наш коллега счел возможным выражаться подобным образом. Но потом он немного успокоился и поведал свою историю. Если я ничего не перепутал, он участвовал в каком-то сложном проекте и во время испытаний его аппарат вышел из строя.

-- Что за аппарат?

-- Я не знаю, - ученый раздосадовано покачал головой. - Сам бы отдал все за то, чтобы хоть одним глазком взглянуть на это чудо. Я строил разные догадки, но мне не хватает информации. Как бы-то ни было, призрак не смог завершить эксперимент. Лишенный своего физического тела, он оказался рассеян в пространстве. Наше устройство генерации высокого напряжения притянуло часть его личности, позволив принять форму. Это сложно объяснить.

-- Так вам нужен дополнительный генератор, чтобы увеличить напряжение и позволить ему стать более... материальным?

-- Вы быстро схватываете, - Тальбот кинул уважительный взгляд на Эмиля. - Именно так. И нам нужно спешить. Процесс, который он спровоцировал, негативно отражается на общем состоянии энергетического поля земли. Он сам об этом упомянул. Не знаю, являетесь ли вы сторонником гипотезы всепроницающего эфира, но мы уже сейчас можем наблюдать аномальные природные явления над островом. Возможно, скоро и над Инсумом возникнут страшные черные тучи. Вы слушаете радио? О них передавали в вечерней сводке.

-- Я видел их собственными глазами. Неподалеку от острова Бедфорд.

-- И я тоже, - сказала Маргарет.

-- Они действительно настолько огромны, как говорят? - оживился Тальбот. - А разряды? Какие они?

-- Боюсь, что мы не можем удовлетворить ваше любопытство. Это не передать простыми словами. Куда вам нужно доставить генератор?

-- Так вы беретесь? - образовался старик. - Я боялся, что вы мне не поверите. Я бы сам себе не поверил, если бы не видел собственными глазами.

-- Но для начала, я бы хотел лично взглянуть на этого призрака. Это возможно?

-- Увы, наши возможности исчерпаны. Мы попытались вернуть ему форму своими силами, но на нашем генераторе перегорели катушки. Мне еще предстоит неприятный разговор с ректором, так как я оставил университет без электричества, но это потом... Как достать другой генератор не прибегая к чужой помощи, я не знаю. А лучше даже два... Нам потребуется создать очень мощное поле. Пойти к военным и рассказать эту историю я не мог - меня бы засмеяли. Я же ничем не могу подтвердить свои слова. Из свидетелей есть только Макс, но он мой ассистент, сами понимаете... Если бы я стал упорствовать, меня бы упекли в психушку.

-- А как выглядел призрак? - спросила Маргарет. - Может, вы его встречали на одном из симпозиумов?

-- Скорее всего, нет, если не я, то он бы меня узнал, - Тальбот задумался. - Хотя видимость была плохая. Много помех. Постойте-ка, - он опустил вилку с наколотым кусочком ветчины. - А если это не наш ученый, а Небруса? И его машина создана с целью нашего уничтожения? - старик расстроился. - Как мне сразу не пришло это в голову? Что же делать?! Даже если я его спрошу, на кого он работает, и он ответит, я не смогу верить его словам. Но если ничего не предпринять, мы рискуем больше, чем просто проигранной войной. В тоже время, как только я помогу ему, то сразу стану предателем... - Он в смятении посмотрел на Эмиля. - Меня расстреляют?

-- Вы слишком торопите события. Лично мне вас расстреливать незачем. Сами же сказали: игнорирование проблемы приведет к природным катаклизмам. Значит, проблема должна быть решена. Предположим, мы ничего не станем предпринимать. Что нас ждет в дальнейшем?

-- Возмущение эфира достигнет своего апогея, приборы начнут работать нестабильно или вовсе перестанут функционировать. Не исключена возможность бурь, землетрясений, вплоть до расколов земной коры, и как следствие, гигантских цунами. В перспективе возмущение будет нарастать как снежный ком.

-- Если мы найдем достаточно мощный генератор, вы его подключите, то где окажется ученый? В вашей лаборатории или у себя?

-- Не знаю, - признался Тальбот. - Теоретически, он может быть и там, и там.

-- Но не в двух же местах одновременно, - возразила Маргарет.

-- Нет, конечно.

-- А почему вы один, где ваш ассистент? Он будет молчать?

-- Да, я ему доверяю. Макс сейчас в лаборатории. Я оставил его там специально, чтобы он отваживал любопытных и не впускал никого кроме меня.

Эмиль понимающе кивнул. Откинувшись на спинку стула, он медленно допил успевший остыть чай. Плотный завтрак сделал его мысли медлительными. Его то и дело тянуло зевнуть, сказывались часы недосыпа. Тело требовало отправиться в теплое место, оставив все дела за порогом спальни часов на десять. Маргарет выглядела не лучше, хотя за последние сутки спала больше него. У них была слишком интенсивная неделя.

-- Дайте нам три часа времени, - попросила Маргарет ученого. - И мы будем готовы пойти с вами. Да, Эмиль?

Он сонно кивнул в ответ. Получив желаемую поддержку, профессор смиренно сосредоточился на простых и понятных вещах: тостах с джемом и второй чашке чая. Теперь, когда он переложил заботу о призраке на другие плечи, его энтузиазм несколько иссяк. Во всяком случае, он больше не просил их отправиться на поиски генератора сию же минуту.

Оставив гостя разбираться с завтраком, Эмиль поднялся наверх, чтобы в спальной обдумать план дальнейших действий. Маргарет достала письмо Реймуса Локка и протянула Эмилю:

-- Как ты объяснишь мне это?

-- Что именно? - не понял он.

-- Неужели ты не заметил несоответствие? Некий ученый, сам Механик, или один из его группы утверждает, что его появление в эфире вызвало образование черных облаков, но ведь Реймус Локк упоминал о них раньше. Вот слушай: "Вы видели, какие тучи висят над Бедфордом? Это побочные явления тестовых испытаний. И это только начало конца. По моим прогнозам, если проект станет работать на полную мощность, реакция затронет земное ядро". Получается, что люди, похитившие Механика, заставили его запустить проект, иначе как призрак оказался в этом пресловутом эфире?

-- Да, я понял, куда ты клонишь. Если мы дадим им дополнительную энергию и худшие предположения подтвердятся, то собственными руками все погубим.

-- Расколем земное ядро, - подытожила Маргарет.

-- Да. Но никто не знает этого наверняка.

-- В этом-то и проблема. Почему мы должны решать подобные вопросы? Это не наш уровень.

-- А что ты предлагаешь? Прийти с повинной головой в отдел и рассказать им про привидение, которое лично мы не видели? Тальбот прав, нас всех отправят в психушку. Я предпочитаю рискнуть. Тем более что тучи - это все, что мы видели. Никаких землетрясений или цунами пока не наблюдается. Так что давай лучше достанем-таки генератор, вызволим Механика и его научную братию из эфира, а потом сдадим их руководству вместе со свежим докладом.

-- И все это обязательно нужно делать сегодня! - с раздражением нахмурилась Маргарет. - Пусть хоть сотни черных туч собираются над моим домом, но я все-таки приму ванну перед выходом. А ты, пожалуйста, спрячь письмо.

Эмиль, в данный момент не разделявшей ее страсти к купанию, только вяло кивнул. Он уже решил обменять выкроенное время на сон. Чистота тела вообще понятие относительное. Он предпочитал быть грязным, но сохранить живость ума.

Их тайник, где они хранили важные документы, был в спальне. Еще в самом начале знакомства Мартин посвятил Эмиля в премудрости создания секретного места. Он настаивал на том, что бы тот ни в коем случае не устраивал тайник в вещах, которые легко вынести из дома. Статуэтки, лампы, шкафчики и кресла также заманчивы, как и ненадежны. Прятать что-либо под половицами - дурной тон, там проверяют в первую очередь. Кроме того, тайник не должен был пострадать в случае пожара или затопления. Эмиль специально посетил развалины сгоревшего дома. Они навели его на интересную мысль, в результате чего свой тайник семейство Леманн решило обустроить в одной из секций батареи отопления. Половина секции продолжила служить по назначению, а вторая половина, отделенная перегородкой, стала тайником.

Открутив крышечку у основания батареи, он приподнял пластину. Под ней обнаружился черный кожаный футляр, пропитанный водоотталкивающей жидкостью. В нем лежали бумаги, перевязанные широкой тесьмой. Эмиль добавил к ним письмо и водворил футляр на прежне место. Конечно, такой тайник нельзя было считать идеальным. Если бы отдел взялся проводить обыск, агенты рано или поздно обнаружили бы его, но от обычных воров он вполне мог помочь, тем более что у них было еще два фальшивых тайника для отвода глаз - один за картиной в гостиной, а второй под порогом в спальне.

В лаборатории было темно. Если бы не инфракрасная лампа, висящая над входом, они бы вообще ничего не увидели. Ее неестественный цвет только усугублял тревогу. Профессор в нетерпении потер руки, выразительно взглянув на помощника. Макс - высокий хорошо сложенный блондин, которому больше подошел бы смокинг, чем лабораторный халат, замкнул провода и повернул ручку генератора. Он был очень молчалив и за все время, проведенное в лаборатории, сказал не больше пары фраз. Тальбот же, словно желая уравновесить ассистента, не умолкал ни на минуту.

Эмиль услышал тихое гудение и насторожился. Не зная чего ожидать, он вопросительно взглянул на профессора и инстинктивно загородил собой Маргарет. В глубине души Эмиль был уверен, что любая лаборатория рано или поздно должна пострадать от взрыва.

-- Почему ничего не происходит? - спросила Маргарет нетерпеливо.

-- Я бы так не сказал, - профессор показал им индикатор напряжения.

Стрелка металась в разные стороны как бешенная.

-- Давайте подождем, - предложил Макс. - Необходимо аккумулировать энергию.

Эмиль крутил головой, надеясь заметить призрачный силуэт, но вместо этого обнаружил кое-что другое.

-- Профессор! - он схватил ученого за руку и указал на противоположную сторону комнаты.

В проходе между столами мерцало голубоватое свечение, образуя круг около двух метров в поперечнике. Воздух в этом месте сгустился, затрудняя видимость.

-- Любопытно, очень любопытно... Я с таким не встречался! - Тальбот довольно прищурился. - Вы чувствуете, как возросло напряжение? У меня волосы стоят дыбом! Макс, следи за работой трансформатора. Если будет нужно - подключишь запасной. - Он сделал шаг по направлению к свечению, но остановился в нерешительности. - Чем бы в него кинуть...

-- Не надо ничего кидать! - возмутился Эмиль. - Ничего не предпринимайте, раз не знаете что это такое. Я хочу обойтись без жертв.

-- Жертв? Да у меня и в мыслях не было... - пробормотал старик, доставая из кармана индикатор. - Здесь сильнейшее электромагнитное поле. Я собираюсь измерить его и только - это совершенно безопасно.

Свечение стало слабее, зато генератор заурчал громче. Макс поспешно бросился к канистре с керосином. Как только он добавил горючего, звук стал прежним.

-- Поразительно! - профессор с индикатором в руке сантиметр за сантиметром исследовал пол рядом со свечением. - Оно высасывает энергию. Впитывает его как губка!

-- Где же ваш призрак?

-- Я все еще надеюсь, что он появится. Вы же не думаете, что я выдумал все эту историю только для того, чтобы заполучить с вашей помощью генератор? - Тальбот с вызовом посмотрел на Эмиля.

-- Нет, я так не думаю.

В этот момент свечение прекратилось, а на его месте возникла черная точка, разросшаяся до размеров взрослого человека за считанные секунды. Из пустоты за ней прямо на пол лаборатории шагнул мужчина.

-- Это он! - закричал профессор, тыча в незнакомца индикатором. - Призрак!

Эмиль в замешательстве смотрел на неожиданного гостя. Несмотря на то, что он видел его только на фото, он не сомневался, что перед ним Механик собственной персоной. Такого человека нельзя было спутать с кем-то еще. Его наряд нисколько не изменился - ученый по-прежнему предпочитал всей прочей одежде комбинезон, фартук с многочисленными карманами и шлем. Верхняя часть лица Механика была спрятана за кожаной маской, а глаза защищены круглыми непроницаемыми очками сварщика.

-- Рад, что вы выполнили мою просьбу и поторопились. - У Механика оказался красивый глубокий голос, плохо вязавшийся с его обликом. - Очень неудобно не иметь нормального тела. Однако у меня всего шесть минут, поэтому нет времени на взаимные приветствия. - Он показал им часы с откинутой крышкой, зажатые в руке.

-- Я искал вас! - Эмиль сделал шаг вперед. - Вы должны пойти со мной и все объяснить.

-- Должен? - губы ученого дрогнули и изогнулись в язвительной усмешке. - Мне так не кажется. Кто вы?

-- Я работаю на правительство.

-- Конечно, как я мог об этом забыть. Что же вы, профессор... - он укоризненно покачал головой, обращаясь к Тальботу. - Зачем вы натравили на меня ищеек? Я думал, мы с вами коллеги.

-- Но мне же нужен был генератор! - возмутился старик. - Как бы я иначе его достал? К тому же это не ищейки, а мои друзья.

-- Это меняет дело, - Механик оглянулся вокруг. - Когда-нибудь я вам все объясню, но время слишком ценная вещь, чтобы тратить его на разговоры. Дайте-ка мне лист бумаги и карандаш: я составлю список.

-- Подождите... - Эмиль направился к Механику.

-- Стоять! - внезапно крикнул он, заставив их замереть. - Вы знаете, кто я такой?!

-- Да, но...

-- В таком случае, вы должны подчиняться моим приказам.

-- Я не до конца понимаю... Вас похитили. Взрыв в лаборатории...

-- Нет, - он снова прервал его. - Все было не так, как вы думаете. Профессор, не стойте столбом! Найдите мне чистый лист.

-- Да, конечно. - Тальбот коснулся Макса, чтобы тот подал ему все необходимое.

Принимая бумагу, Механик задержал свой взгляд на Маргарет. Она не могла видеть выражения его глаз, скрытых за стеклами очков, но готова была поклясться, что ученого удивило ее присутствие.

Проверив остроту карандаша, Механик, нисколько не смущенный плохим освещением, принялся писать.

-- Что происходит? - спросил Тальбот, подходя к нему ближе. - У меня к вам тысяча вопросов. Вы знаете, как прекратить образование новых облаков?

-- Я работаю над этим.

-- Нам нужно спешить, их количество увеличивается. Если они затянут собой весь горизонт... - Тальбот замолчал, заметив улыбку на лице Механика.

-- Что такое? - возмутился он. - Вам весело?

-- У меня для этого есть веские причины. Теперь слушайте меня. Все эти мелочи, - он сунул исписанный листок в руки профессора, - нужно найти в кратчайшие сроки. Через двое суток я снова открою проход в этой же точке, - он махнул в сторону места своего недавнего появления, - и вы просто бросите их в него. Мелкие детали можно сложить в бумажный пакет - чтобы не рассыпались. Ничего другого кидать не надо. Подслушивающее устройство или бомбу, к примеру. Я рассчитаю критическую массу таким образом, что другие вещи просто не дойдут по назначению.

-- Погодите-ка, вы хотите сказать, что можете управлять полем? - Тальбот был шокирован. - Это же невозможно!

Механик проигнорировал его реплику. Сверившись с часами, он резко повернулся.

-- Запомните, у вас есть сорок восемь часов, чтобы выполнить мое поручение. Думаю, что это будет несложно, раз за дело взялось правительство. - Он кивнул в сторону Эмиля. - Через десять дней все закончится. Главное, следите за генератором - он должен работать непрерывно. Даже после того, как вы передадите мне заказанные вещи его нельзя выключать.

-- У меня такое чувство, будто вы собираетесь куда-то уйти, - мрачно проронил Эмиль, сытый всей этой историей по горло.

-- Так и есть.

-- Вы ошибаетесь, - в его руке угрожающе блеснул револьвер.

Конечно, Эмиль не собирался убивать ученого, но ранить, чтобы воспрепятствовать бегству, мог. При виде оружия Макс отступил назад, увлекая за собой профессора. Механика нисколько не обескуражил такой поворот событий.

-- Стреляйте, - равнодушно сказал он.

Ученый спокойно достал из нагрудного кармана пластину толщиной с ладонь и щелкнул переключателем на лицевой стороне. Воздух вокруг него сгустился и покрылся мелкой рябью.

-- В последний раз предупреждаю. Остановитесь!

Механик молча шагнул вперед. Эмиль выстрелил, целясь в ногу, но пуля прошла сквозь тело, и вошла в пол, не причинив повреждений. Промахнуться с такого расстояния было невозможно. Ученый только пожал плечами.

-- Я мог бы убить вас за эту дерзость, но сейчас нахожу это неуместным. Может быть, после...

Неожиданно Механик схватил Маргарет за руку и увлек ее в черный туннель, открывшийся за спиной. Для своего небольшого роста и комплекции он оказался на удивление сильным. Эмиль прыгнул вслед за ними, но в туже секунду туннель исчез. Мужчина по инерции пролетел дальше, врезавшись в стол, разбив несколько колб и порезав ладонь. Оказавшись на полу, он ошеломленно покачал головой. Рядом нашелся лоскут аккуратно отрезанной ткани. Эта была часть от пальто Маргарет, не успевшая попасть в туннель.

Эмиль схватил лоскут, и, сжав его в кулаке, бросился к профессору.

-- Как вы это объясните! Где моя жена?! Куда этот безумец утащил Маргарет?

-- Успокойтесь. Как я понял, вам и так известно намного больше чем мне. Вы знаете, кто был этот человек, - Тальбот с вызовом посмотрел на него.

-- А если и так, что с того? Это один из наших ученых, моей задачей было найти его. Проклятье, я же стоял рядом с ней! - Эмиль в ярости стукнул кулаком по столу, не обращая внимания на осколки стекла, впившиеся в руку.

Убрав бесполезный револьвер обратно в кобуру, он приказал себе успокоиться. Маргарет нужна его помощь, а не бессильная злоба. Придвинул один из стульев, Эмиль сел и перевязал руку платком.

-- Генератор в порядке?

-- Да, вы же слышите, как он гудит.

-- Мне нужно, чтобы он работал не переставая. Надо сделать все так, как он сказал. - Эмиль пристально посмотрел на него. - Вы же мне поможете?

-- Мне жаль, что так получилось, но ни я, ни Макс не знаем, с чем имеем дело. Все-таки кто этот человек?

-- Государственная марионетка. У него нет имени, он собственность научного центра. Клянусь, как только закончится война, я найду его и сверну ему шею.

-- Эмиль, - Тальбот знаком попросил Макса принести второй стул, - давайте поговорим начистоту. Я не прошу вас выдавать никаких тайн, но чем больше я буду знать, тем выше наши шансы что-то сделать.

Макс, по-прежнему хранивший молчание, проверил количество горючего в топливном баке и сел рядом с ними. В руке он держал список, оставленный Механиком.

-- Я расскажу кое-что, - сдался Эмиль. - Но прежде покажите, что там написано. Это вообще возможно достать?

-- Хм, - старик поспешно пробежал список глазами, - необходимы резисторы, платы, трансформатор... Не уверен, что все они есть у нас, но думаю, их можно без особых проблем позаимствовать в соседних научно-исследовательских отделах. Единственное, в чем я не уверен - это в полевом транзисторе. Он является экспериментальной разработкой.

-- Что вы хотите этим сказать? Его не существует в природе?

-- Он не запущен в производство. Насколько мне известно, эти транзисторы тестировались в Центре изучения переменных токов, но всех ученых оттуда спешно эвакуировали четыре месяца назад, так как Северный клин - остров, на котором он расположен, был слишком близко к фронту. По-моему его уже захватили войска Небруса.

-- Проклятье! И что, они ничего не увезли с собой? Хотите сказать, мы собственноручно отдали врагу образцы новейших технических исследований?!

-- Я не знаю точно, - профессор пожал плечами. - Кое-что взяли, в основном документацию, а материальную часть уничтожили на месте. Транзистор или в лаборатории на острове или в университетском хранилище.

-- И какой болван придумал базировать научный центр в такой глуши?!

-- Северный клин - это родина Саймона Фальца, изобретателя генератора переменного тока, - ученый не мог скрыть свое удивление невежеством Эмиля. - Профессор Фальц никогда не покидал остров. Логично, что центр основали именно там.

-- Неважно. Надо все же проверить, может, его захватили с собой, - сказал Эмиль. - А если нет, то изготовить на месте. У нас всего двое суток в запасе.

-- Я сделаю все возможное, обещаю, - вздохнул Тальбот, предчувствуя часы напряженного изнуряющего труда.

Маргарет очнулась от прикосновения к щеке чего-то холодного и, вздрогнув, открыла глаза. Над ней склонилось человекоподобное насекомое: сморщенный хитиновый покров, черная голова, длинные жадные лапы. Похожее чудовище преследовало ее в недавних кошмарах. Значит, кошмар не закончился. Завизжав, она попыталась ударить чудовище, но ее руку перехватили и пребольно сжали в запястье.

-- С пробуждением.

Голос чудовища показался знакомым, хотя и полным безразличия, словно ему было все равно, очнется она или останется лежать, словно сломанная кукла. Маргарет прищурилась: все-таки перед ней был человек, чьи круглые черные очки в первое мгновение она приняла за глаза насекомого. Мужчина молча сунул ей в руки мокрую салфетку и отошел в сторону.

Теперь она вспомнила все. Часто моргая, Маргарет торопливо осмотрелась, пытаясь понять, что это за место. Она лежала на твердой кушетке, вроде тех, что используются в полевых госпиталях. Пахло странно: жженой изоляцией, уксусом и почему-то горячими булочками. Неподалеку стояли большие, выше человеческого роста, металлические шкафы. На полу валялись ящики: пустые и наполненные разным хламом вроде кабелей, оплавленных плат, скомканных грязных чертежей, разбитых и целых длинных продолговатых ламп с перегоревшими нитями.

Стараясь не привлекать внимания Механика, она осторожно села. В ушах застучала кровь, прилившая к вискам. Чтобы унять головную боль, пришлось ненадолго закрыть глаза. В целом самочувствие можно было охарактеризовать как сносное - это было удивительно, если учесть, что ей довелось пережить совсем недавно. Она посмотрела направо и удивленно вздохнула. Рядом лежали пятеро мужчин. У них были застывшие, безжизненные лица. Кто эти люди и что они здесь делают? Если судить по белоснежным лабораторным халатам, то это должны были быть коллеги Механика.

Она невольно поежилась, вспомнив о провале, в который ее толкнул ученый. Полет длился очень долго, она потеряла счет времени, скользя между пульсирующих гладких черных стен. Рядом с ней то и дело возникали страшные уродливые создания, в полнейшей тишине раскрывающие свои пасти и разводящие жвала, чтобы сожрать ее. Но они ее не тронули. Почему? Неужели испугались Механика, который падал рядом, крепко сжимая ее руку?

Украдкой Маргарет достала часы из кармана пальто и откинула крышку. Она бы многое отдала за то, чтобы узнать, где сейчас находится Эмиль. Чудо научной мысли ее подвело - в режиме маяка стрелка часов беспомощно крутилась вокруг своей оси. Механизм был исправен, она проверяла его перед выходом из дома, но бесполезен.

Маргарет нахмурилась и с ненавистью посмотрела на ученого, который склонился над приборной доской установленной в центре комнаты. Его пальцы в тонких кожаных перчатках так и порхали над клавиатурой. Рядом с ним высился конус, от которого исходило интенсивное, но не резавшее глаза голубоватое сияние - единственный источник света в комнате. Сам конус стоял на цистерне внушительного размера с прозрачными стенками. Ее полость была поделена на отсеки и заполнена разноцветными жидкостями. Маргарет насчитала восемь отсеков: по каждому на все цвета радуги и один неокрашенный. Тонкие провода от основания конуса уходили куда-то вглубь цистерны.

Стук клавиш отвлек ее от изучения этой странной конструкции. Механик - вот источник и решение всех проблем. По его вине погибли пассажиры поезда, это он устроил светопреставление, вмешавшись в ход природы своим изобретением, а теперь похитил ее, утащив в свое логово. Маргарет нахмурилась и сжала кулаки. Эмилю не удалось навредить ученому выстрелом, но не настолько же он неуязвим, чтобы его нельзя было задушить?

Механик, казалось, прочел ее мысли. Он перестал печатать и медленно обернулся, чтобы посмотреть на нее. Стекла очков невозмутимо блеснули. Маргарет раздражало его спокойствие. Он казался не человеком из плоти и крови, а бездушной железной машиной. За очками и маской было слишком удобно прятать эмоции, это было непривычно и сбивало с толку.

-- Эти люди... - сказала она хрипло и закашлялась. - Эти люди, что лежат здесь, ваши коллеги? С ними все в порядке?

-- Хм, в каком-то смысле...

-- Но они живы?

-- Проверьте, - ответил он равнодушно и отвернулся обратно к приборам.

Набравшись смелости, Маргарет стала на пол, обильно усыпанный осколками стекла, хрустевшими при каждом движении. Сверху лежали черные, белые и красные кабели, чьи концы уходили в стены, поэтому идти приходилось осторожно, чтобы не попасть ногой в петлю и не упасть. Подойдя к крайней кушетке и немного подождав, Маргарет протянула руку, и коснулась лица мужчины. Его кожа была холодна на ощупь, подтверждая худшие опасения. В следующем ученом Маргарет с сожалением узнала Реймуса Локка. Тело биолога было таким же безжизненным. Она не могла установить, что послужило причиной их смерти: на телах не было видимых внешних повреждений, а лица были безмятежны, словно у спящих.

-- Это вы убили их? - вытащив из сапога тонкий стилет и спрятав его в рукаве - на всякий случай, Маргарет направилась к похитителю для серьезного разговора.

-- Что?! Не говорите глупостей! - возмущенно фыркнул Механик. - Наоборот, я сделал все, чтобы их спасти. Не моя вина, что в любой, даже в самой крепкой стене найдется пустой кирпич.

-- Почему же они лежат вот так?

-- А как им еще лежать? Здесь нет морга, - он развел руками. - Не могу сказать, что мне доставляет особое удовольствие подобное соседство, но свалить их в угол как свиные туши на скотобойне я не могу. Или вы предлагаете мне именно это, а? Кстати, у вас есть имя?

-- Маргарет Леманн.

-- Хорошо, госпожа Леманн, наше знакомство состоялось. Как меня зовут, вы, безусловно, знаете.

-- Нет, я знаю ваш... псевдоним, но не имя.

-- Мое имя - инвентарный номер. Мне он не нравится, поэтому оставим это. У вас, полагаю, есть ко мне вопросы?

-- Да, всего один. Зачем вы меня похитили?

-- Ну, вы же видели моих коллег, - Механик криво усмехнулся. - Они не жаждут помочь, а чтобы закончить эксперимент, мне нужна дополнительная пара рук.

-- Я ничем помочь не смогу, я не физик.

-- Мне нужны руки, а не мозги. Я знаю, что вы не физик, - ученый удовлетворенно кивнул. - Вы - правительственный агент. Как и тот идиот, что стрелял в меня. Могу даже предположить, что вы работаете вместе. Более того, я уверен, что вы его жена.

Отпираться было бессмысленно, поэтому Маргарет с неохотой пришлось признать его правоту.

-- Как вы догадались?

-- Что вы супруги? Пф, это слишком просто... Факторов много, но если вкратце, то вас с головой выдали одинаковые обручальные кольца.

-- Я так и предполагала. Это важно?

-- Нет.

-- Тогда почему вы сказали мне об этом?

-- Чтобы продемонстрировать вам мою способность мгновенно ориентироваться в любой обстановке.

-- Я поражена, - от тона Маргарет веяло холодом. - А похищение - это лишь способ отомстить моему мужу за выстрел?

-- Отчасти. Да-да, пусть ваш супруг поволнуется... Ему будет полезно. Однако, это не главное. Мне действительно нужна еще одна пара рук для кое-какой несложной работы. Первоначально я намеревался забрать высокого блондина, но увидел вас и я не смог устоять перед женскими чарами. Не волнуйтесь, помощь мне нужна неквалифицированная, всего-то по команде нажать пару рукояток. Даже шимпанзе справится.

-- Значит, женские чары? - с сомнением сказала Маргарет.

-- Кроме того, - продолжил Механик, - заполучив вас, я могу не волноваться, что генератор будет отключен, а мои указания проигнорированы. Думаю, ваш муж побеспокоится об этом.

-- Это уже больше похоже на правду. Значит, дополнительное питание настолько важно для вас?

-- Для нас, - мягко поправил ее ученый. - Если оно прервется, я буду вынужден вернуться туда, откуда пришел, а вы умрете.

Его слова заставили Маргарет задуматься. Было непохоже, чтобы ученый врал. Работа агента всегда сопряжена с риском, но никто в здравом уме не считает, что она стоит того, чтобы умереть. Все мечтают отойти в мир иной в глубокой старости, в своей постели, окруженные многочисленными родственниками. Маргарет не была исключением и не хотела стать разменной монетой в интригах двух государств. Нужно было выработать правильную линию поведения. Сейчас она будет тянуть время, пытаясь расположить ученого к себе, пока не поймет, что он затеял.

-- Я надеюсь, мой муж нас не подведет. Кстати, а как вам удалось остаться невредимым? - Маргарет старалась говорить спокойно, с легким оттенком доброжелательности. - Я своими глазами видела, как пуля прошла сквозь вашу ногу.

-- Пытаетесь выведать мой самый главный секрет? Бесполезно. Нет никакого секрета. Скорость пули была слишком высока для взаимодействия со мной. Мое тело, включая одежду, сейчас молекулярно нестабильно. Должен сказать, что пока не будет устранены неполадки, я буду обладать некоторыми особенностями.

-- Значит, стрелять в вас бессмысленно. Вы уже все предусмотрели.

-- Да, и даже наличие маленького жала, что вы так усердно от меня прячете. Не хочу вас разочаровывать, но я достаточно проницателен. Перед тем как привести вас в чувство, я устроил небольшой обыск. В вашем арсенале немало интересных штучек.

-- И вы посмели?!

-- Конечно. Я же не дурак. Вы агент, а значит, потенциальная неприятность. Откуда мне знать на какой отдел вы работаете? Вдруг вы ликвидатор?

-- И что вы решили? Почему оставили мои вещи?

-- Потому что вероятность того, что под симпатичной внешностью будет скрываться ограниченная машина для убийства, была намного меньше вероятности, что под симпатичной внешностью будет скрываться умная женщина. Простая математика. Неужели я ошибся, и вы предпримите попытку перерезать мне горло? Кроме того, есть такая вещь как инстинкт самосохранения. Вы ведь понятия не имеете, где находитесь.

-- Тут вы правы.

-- Я прав во всем.

Самоуверенный тон ученого вызвал у Маргарет острое желание воспользоваться стилетом вопреки пресловутому инстинкту. Закрыв глаза, она воззвала к своему здравомыслию и сделала глубокий вдох. Теперь можно было продолжить разговор.

По всей видимости, Механику были интересны ее душевные терзания. Он с любопытством изучал ее лицо. Маргарет стала с вызовом разглядывать его в ответ. Эмиль говорил, что ему пятьдесят два года, но когда лицо человека на две три закрыто маской, трудно судить, сколько ему лет. Старше сорока, моложе шестидесяти... На подбородке с левой стороны она заметила тонкий шрам, спускающийся от губы к шее. Еще одна отметина оставшаяся после несчастного случая?

-- Почему вы так пристально на меня смотрите? - ученый сдался первым.

-- Я бы хотела знать, как вы выглядели в молодости. До аварии.

-- Чтобы от этого изменилось? - сухо, но без неприязни спросил он.

Маргарет предпочла оставить вопрос без ответа. Сложив руки на груди, Механик сжал губы в узкую полоску и расправил плечи. Незаметно убрав стилет, Маргарет улыбнулась ему, пуская в ход все свое обаяние. Пусть он умен, но невероятное самомнение делает его уязвимым. Сейчас она вытрясет из этого заносчивого типа правду.

-- Давайте раскроем карты. Я задам вам несколько вопросов, а вы мне. И оба ответят максимально честно.

-- Не думаю, что это честно. У меня нет к вам вопросов, - отрезал Механик.

-- Вы полностью владеете ситуацией, а как же я? Это нечестно. Не станете же вы меня держать здесь в полном неведенье. Поздно хранить тайну.

-- Вы настроены серьезно, как я вижу. Начинайте, - он махнул рукой.

-- Что произошло в вашей лаборатории?

-- О, это долго объяснять... Спросите что-нибудь другое.

-- Кто вас похитил?

-- Похитил? - он хмыкнул. - Отлично! Я хотел, чтобы так думали. Меня никто не похищал, я и мои люди ушли по собственной воле.

-- Куда? - вырвалась у нее.

-- Правильный вопрос, - он поднял указательный палец, - но чтобы дать на него ответ, я должен вам сначала показать кое-что.

Он протянул ей руку.

-- Что это значит? - спросила Маргарет настороженно.

-- Думайте быстрее, повторно предлагать не стану.

-- Хорошо, показывайте.

Ловко огибая ящики, Механик повел ее к одной из стен, занавешенной плотной белой тканью и резким движением сорвал полотнище. Маргарет ожидала увидеть что-то грандиозное, но занавесь скрывала простую деревянную дверь. Ученый повернул ручку и легко толкнул ее вперед. Та беззвучно распахнулась.

-- О, Создатель... - Она отступила на шаг, не веря своим глазам.

В поисках опоры, Маргарет схватилась за первое, попавшееся ей под руку - плечо Механика. Ученый не шелохнулся. Вместо предполагаемой комнаты или коридора за дверью их ожидала целая вселенная: мириады звезд, бывшие частью незнакомых созвездий, миллионы галактик летящих в неизведанное нечто. Пустота, вмещающая в себя все. Увиденное настолько ошеломило Маргарет, она забыла о том, что нужно дышать. Она просто стояла и смотрела. Космос не был черен, он сиял сотнями оттенков, едва различимых для человеческого глаза. Фиолетовый, красный, синий, зеленый, желтый - весь спектр, вся божественная палитра. Вселенная приковывала взгляд, завораживала, принуждая глубже вглядываться в ее недра.

-- Эффектное зрелище, - негромко сказал Механик. - Да...

-- Как... вы это сделали? Это настоящее или обман? Иллюзия?

-- Мы дрейфуем в безвоздушном пространстве вдали не только от нашей планеты, но и родной галактики. Если вы переступите порог, то гарантировано погибните, как мой коллега профессор Дробуш. Поэтому не делайте резких движений.

-- Я не стану... Что с ним произошло?

-- Истерический припадок, - Механик с сожалением вдохнул. - Он ступил за порог и лопнул как мыльный пузырь. Видите с внешней стороны на дверном полотне темные брызги? Это его кровь. Странно, что она не выкипела, надо будет над этим поразмыслить... Так вот, он сделал роковой шаг, а я ничем не мог помочь. Мой коллега был разорван изнутри собственным давлением. Не сразу, конечно. Его смерть была очень мучительна, у него высохли глаза и... - он повернулся к Маргарет. - В общем, не советую покидать комнату.

-- Хорошо, - она отступила назад. - Значит за стенами... космос? Но это невероятно! Как же мы дышим? И вообще существуем в таких условиях?

-- Вы задаете сложные вопросы, да... Будь вы физиком или математиком, я еще мог бы попытаться, но вы - женщина далекая от науки, хотя и состоите на службе у правительства, поэтому не поймете меня, несмотря на все мои старания. Если говорить образным языком, то это все равно, что объяснить лабораторной мыши законы цикличности человеческой истории.

Сравнение с мышью Маргарет ничуть не льстило, но он был прав. Пропасть в научном плане между ними была огромная. И необъятная, лишающая дара речи вселенная, была тому подтверждением.

-- Принимайте происходящее как само собой разумеющееся. Не бойтесь, ни пол, ни стены не развалятся. - Он с силой топнул ногой. - Молекулярные связи крепки как никогда. Конечно, если генератор будет работать без перебоев. А если не будет - то мы узнаем об этом первыми. - Ученый громко рассмеялся, обнажив ряд белых, неровных зубов.

-- Вы - гений, - признала Маргарет. - И надеюсь, вашей гениальности хватит на то, чтобы вернуть нас обратно живыми и невредимыми.

Механик бросил взгляд на тела, лежащие на кушетках и пожал плечами.

-- Я не боюсь смерти. Еще вопросы?

-- После того, что я видела... Можно закрыть дверь? У меня кружится голова.

Он выполнил ее просьбу.

-- Как вы себя чувствуете? В моей группе не было женщин, и я не имел возможности изучить влияние перехода на женский организм. Мы отправляли разнополых мышей, они возвращались здоровыми, но подробно описать свои ощущения, увы, не могли.

-- Я не желаю быть вашим подопытным животным, - пробормотала Маргарет, чувствуя нарастающую тошноту.

-- Даже для пользы общества? Ложитесь, переход повлиял на вас сильнее, чем кажется. Вам должно быть сейчас не по себе от увиденного.

Кое-как добравшись до кушетки, Маргарет покорно вытянулась на жесткой поверхности, но лучше ей не стало. Она плотно закрыла глаза. Теперь ее место здесь, рядом с безмятежно спящими мертвецами.

-- Что такое переход? - с усилием спросила она, пытаясь отвлечься. - Проект, над которым вы работаете... Проект "Небосвод"...

-- Что вам известно о проекте?

-- Немного.

-- Так отвечают, когда нечего сказать. Все намного сложнее, госпожа Леманн, чем вы можете себе представить, - прошептал ученый ей в ухо. - "Небосвод" только вершина айсберга. Сколько желаний, надежд, человеческих жизней было связано в единый узел...

-- Что вы имеете в виду? - перебила она его.

-- Тоненькие нити, что тянутся от каждого пальца и заставляют вертлявых марионеток вести себя подобно живым, - он покачал кистью, словно не слышал ее вопроса. - Труд многих лет подходит к концу, и я сделаю все, чтобы исполнить задуманное. Никто не уйдет безнаказанным. Никто.

-- Механик! - она испуганно открыла глаза.

-- Так вот, - как ни в чем не бывало, продолжил мужчина нормальным голосом, - переходом я называю тот туннель, в который нам пришлось прыгнуть. Он привел нас сюда. Как? Это неважно. Важно, что я в состоянии им управлять.

Маргарет приказала себе ничему не удивляться. Механик не производил впечатления ненормального, но у гениальных людей нежная психика, поэтому лучше было игнорировать его причуды, чтобы лишний раз не провоцировать.

-- Зачем вы все это делаете? Вас перекупил Небрус?

-- Чепуха... Ни у Небруса, ни у Островного содружества нет ничего, чтобы предложить мне. Я в них обоих глубоко разочарован. Раз вы завели разговор о политике, значит вам уже лучше. Я прав?

-- Нет, - вздохнула Маргарет.

Ей начало казаться, что стоит зажмуриться, как стены расплывутся, растают, словно масло на солнце. Еще немного и она провалится сквозь пол, начнет падать в ледяные глубины космоса лишенная привычных ориентиров и это падение будет вечным. Лучше бы она не знала, что находится за стенами.

-- Ваши действия разрушат планету. Облака...

-- Побочные явления, - с досадой отмахнулся ученый. - Они безобидны.

-- Неправда! Я видела их собственными глазами! Мы с мужем были в самом эпицентре - это не просто побочное явление! Ваш "Небосвод" губителен для всего живого.

-- Как же вы, женщины, любите бросаться словами... - покачал головой Механик. - Откуда столько экспрессии? Губителен для всего живого... Как же! Даже на обломках на первый взгляд мертвой планеты, останутся колонии бактерий, так что жизнь продолжится... Это была шутка. А вот взгляд у вас стал недобрый.

-- Ваш-то я точно увидеть не могу!

-- Раздражает?.. - он прикоснулся указательным пальцем к очкам и медленно провел по ободу. - Это с непривычки. Вначале может быть неприятно, но потом вы привыкните.

-- То есть, как привыкну? Вы же сами озвучили срок - сорок восемь часов.

-- Я не отказываюсь от своих слов, но сорок восемь часов - это по земным меркам. Именно столько времени пройдет для вашего мужа. Здесь же время течет иначе. Оно то растягивается, то замедляется...

-- Время не может растягиваться, это невозможно.

Ее слова вызвали у ученого приступ невеселого смеха. Действительно, дрейфовать где-то во вселенной находясь в маленькой комнате в окружении трупов и в компании безумного ученого, и делать столь безапелляционные заявления - здесь было над чем посмеяться.

-- И что со мной произойдет? Я состарюсь?

-- Глупости, вы не будете стареть или нуждаться в пище. Никаких потребностей. Дело не в теле, а в сознании.

-- Поэтому случился припадок у профессора Дробуша? Он не вынес длительного пребывания в вашем обществе и предпочел смерть?

-- Ваш сарказм неуместен, - Механик мгновенно помрачнел. - Госпожа Леманн, теперь здесь райские условия. Вы видите, слышите, осязаете - это чудесно. А вот до того, как мы получили дополнительное питание, каждый из участников проекта был разделен, оставлен один на один с тьмой космоса. Без тела, без чего-то привычного, материального. Голый разум, рассеянный в пространстве, осознающий себя одновременно в тысячах мест. Это самый жуткий кошмар, который мне доводилось испытать. - Он закусил нижнюю губу. - Дробуш этого не вынес. Когда мы аккумулировали достаточно энергии, чтобы вернуть тела, он был уже неадекватен. Остальные вообще не пришли в себя - их мозг не выдержал еще там, - ученый махнул рукой в сторону двери.

-- А ваш выдержал, - полуутвердительно сказала она.

-- Должно быть оттого, что я с самого начала был немного не в себе, - мрачным тоном сказал Механик.

-- Разве все эти жертвы стоили... - Маргарет замолчала, предпочитая не продолжать.

-- Их вообще могло не быть. Это не было запланировано. И проблема заключалась не в вычислениях: расчеты многократно перепроверялись лично мной - никаких ошибок. К сожалению, нас предали, испортив одно из передающих реле.

Механик подошел к одному из металлических ящиков, стоявших на столе и снял с него крышку. Внутри оказалось множество плат, обвитых проводами. Некоторые из них были оплавлены.

-- Вот, видите? Они неисправны. Реле испортил кто-то из своих. Столько лет работать вместе и получить нож в спину - это так по-человечески... Но довольно, я и так рассказал вам слишком много. Когда мне понадобится ваша помощь, я сообщу.

-- Последний вопрос! Можно?

-- Я уже понял, что от вас так просто не отделаться. Говорите.

-- Что это такое? Оружие? - Она показала рукой на светящийся конус.

-- Почему вы решили, что это оружие?

-- Оно выглядит угрожающе.

-- Если я скажу, что это просто мой ночник, чтобы комфортно засыпать по вечерам, вы мне вряд ли поверите. На самом деле это основной генератор, питающий модуль памяти - источник нашей жизни.

-- А что плещется в цистерне? Какое-то новое горючее?

-- С ума сошли? Где вы видели горючее таких веселых расцветок?

-- Вы не ответили.

-- Мой ответ - нет, это не горючее! - отрезал ученый. - Если вы сами не можете догадаться, что и зачем я храню в цистернах, то это ваши проблемы. А теперь оставьте меня в покое.

Он вернулся к приборам. Маргарет некоторое время следила за тем, как он сверяет показания, что-то записывает, переключает, но усталость взяла свое. Чтобы там не утверждал Механик про отсутствие потребностей, ее тело молило об отдыхе.

"Странное дело, - сонно думала она, - в какой бы невероятной ситуации ты не оказался, какие бы сильные эмоции не испытывал, потребность во сне всегда окажется сильнее обстоятельств, и ты уснешь, даже оказавшись в клетке с голодным тигром или балансируя на проволоке над пропастью".

Маленький высохший старик в помятом костюме, держал в тонкой руке покрытой сеткой синих вен письмо, отпечатанное на дорогой гербовой бумаге. Он давно ожидал чего-то подобного. Это письмо служило подтверждением того, что война затянулась и обе стороны, не получив долгожданного перевеса, оправдывающего затраты, расход материальных и человеческих ресурсов, должны сделать первый шаг к миру.

Леймус Конрад был вынужден признать ошибку, он переоценил свои силы. Внезапная атака, на которую возлагали столько надежд, постепенно растеряла всю свою стремительность, наступление захлебнулось. Что они получили? Контроль над пятью маленькими островами, господство в воздухе и количественный перевес в северо-западных морях. Потеснили противника на севере, но уступили ему на юге, понеся при этом множественные потери.

Перед Конрадом лежала ежевечерняя сводка полная печальных новостей: на связь не вышел линкор "Сила Небруса" - гордость их флота. Он был спущен на воду всего два года назад, оснащен самым лучшим оружием и укомплектован опытнейшей командой. Кроме него были потеряны две субмарины, девять самолетов, а судьба еще двух десятков осталась неизвестной. Они были вынуждены лететь через свинцовые тучи, закрывшие небо в квадрате двадцать один, и пропали.

Конраду уже шел семьдесят один год и на своем веку он успел немало повидать, но с таким сталкивался впервые. Вначале они решили, что наблюдают неизвестное явление природы, позже - что это Островное содружество испытывает новейшее оружие. Однако данное предположение так и не получило подтверждения - авиация противника исчезала в тучах ничуть не реже. Значительная часть сил агентурной сети Небруса была направлена на выяснение происхождения загадочных облаков, которые на материке уже окрестили "Странными атмосферными объектами".

До того, как вмешалась природа, у них были все шансы выиграть войну. Быть может, она завершилась бы не разгромным поражением противника, как они надеялись, но со значительным перевесом, достаточным, чтобы диктовать свои условия. Тогда бы они, наконец, дали возможность беднякам с островов начать нормальную жизнь. Люди получили бы постоянную работу, кров, возможность завести семью, в которой дети не будут вынуждены с ранних лет трудиться у станков и конвейеров.

Граждане Небруса уже сейчас жили в обществе будущего, каждый находил работу по способностям и государственные гарантии, что за свой труд они будут достойно вознаграждены. Конрад был убежден, что человеческое счастье и благополучие состоит не в том, чтобы упиваться властью, вознесясь на вершину карьерной лестницы, а в том, чтобы делать то, для чего ты рожден. Тогда жизнь станет легкой. Люди от рождения разные, всегда найдется тот, кто будет умнее, сильнее, талантливее - прямая обязанность государства заключается как раз в том, чтобы выявить особенности поданных и направить их в нужное русло.

Отослав секретаря, отключив телефон и закрывшись в кабинете, Леймус Конрад иногда позволял себе предаться мечтам о великой империи, не имеющей границ, чьи жители свободные от нищеты и болезней, трудятся ради собственного блага.

Богачи Островного содружества, захватившие власть - все как на подбор отпрыски из родовитых семей, рассказывали сладкие небылицы о свободе, лишь бы упрочить свое положение, дабы и в дальнейшем присваивать богатства добытые трудом народа. Сладкоголосые газетчики, писатели, прикормленные властью, воспевали свободный выбор, как будто право решать спать тебе на голой земле или прогнивших досках, есть рыбьи головы или требуху можно было назвать выбором.

Конрад не понаслышке знал, о чем идет речь в их опусах. Он считал своим долгом ознакомиться с литературой, рекомендованной Островным содружеством для чтения. Будь Небрус теократическим государством, эти произведения посчитали бы ересью, и сожгли на костре, а так их просто запретили ввозить и распространять на территории материка. Впрочем, приказ был издан скорее в профилактических целях, чем в виду практической необходимости. Среди граждан Небруса такие книги не пользовались популярностью. Зачем читать заведомые глупости для тех, кто, не будучи рожденный ослом, стал таковым и теперь спит в хлеву и ест солому?

Теперь Островное содружество переживало не лучшие времена. Воспевание мнимой свободы во время войны обернулось против них самих же. Неожиданно правительство осознало, что с общественным мнением, о котором было столько разговоров, придется считаться. Естественно, под государственный контроль были поставлены все печатные издания и радиостанции, но чем больше с фронта возвращалось раненных, чем громче звучали патриотические песни, тем с большей охотой жители островов зачитывались манифестами пацифистов.

На материке дела обстояли не настолько плачевно, по крайней мере, население реагировало на проблемы менее бурно. Но вопрос целесообразности продолжения войны с каждым днем становился все острее. Нужно было что-то менять. Уже больше месяца спецслужбы обеих стран тайно вели переговоры о встрече двух глав государств на нейтральной территории. Сегодня соглашение было достигнуто, оговорено время и место встречи. Это означало, что в скором времени Конраду придется увидеться с Гремом Паксом - толстолицым коротконогим коротышкой.

Конрада многое раздражало в действующем главе правительства Островного содружества. Он хорошо помнил его предшественника - Роджера Пакса, приходившемуся Грему дядей. Это был высокий сильный мужчина, располагавший собеседника уже одним своим обликом. На его фоне круглолицый Грем Пакс, благоухающий словно цветочная клумба, в неизменном фиолетовом или синем пиджаке с ярко-желтым нашейным платком, выглядел, по меньшей мере, нелепо. Мелочный, скверный человек, пекущийся только о своем кармане. Но дело есть дело - им обоим придется подписать пакт.

На столе перед Конрадом лежали бумаги подготовленные министерством внутренних дел. Их принес секретарь вместе с письмом. Сверху лежал широкий плотный лист, увенчанный гербом Небруса - будущее мирное соглашение. В нем перечислялись основные положения: урегулировались территориальные претензии, величина военного контингента. К пакту прилагалось дополнение на сорока трех листах, где мелким шрифтом давались пояснения по каждому пункту.

Конрад с неудовольствием пролистал страницы и с пренебрежением бросил их на стол. В этот раз Островное содружество отделалось слишком легко. Придется сделать небольшой перерыв в планах, взять передышку - лет на пять. Им нужно восстановить силы, перевооружить армию, построить новые корабли, подводные лодки, самолеты, способные летать на большие расстояния, оснастить сверхлегкие дирижабли. Работы предстоит еще много. А пока что, пускай Пакс и его люди радуются выпавшему на их долю миру. Если не лично он, так его последователь доведет дело до конца и ради всеобщего блага покончит с прогнившим содружеством и его идеями раз и навсегда.

Грем Пакс доедал ароматный грибной суп с приправами, когда принесли почту. Глава правительства не мог позволить себе тратить драгоценные минуты, поэтому обедать последнее время приходилось прямо в кабинете. Пакс с нетерпением протянул руку к пачке.

-- Его прислали? - спросил он усатого мужчину внушительного вида, в черном как смоль фраке.

-- Да, сэр. Они согласились на наши условия, - невозмутимо ответил секретарь.

-- Наконец-то... - Пакс выбрал одно письмо и водрузил на нос круглые очки в тонкой золотой оправе. - Встреча будет на острове Стеш. Что за дурацкое название?.. Почему там, кстати, я же предлагал организовать подписание договора в Зайтане?

-- А Небрус предлагал Северный клин, недавно захваченный их войсками, но этот остров не устроил генерала Берана. В служебной записке об это говорится более подробно.

-- Не вашим - не нашим... - он понимающе кивнул головой. - Нейтральная территория. Что представляет собой остров?

-- Маленький клочок земли два на три километра в поперечнике. Голые скалы. Гражданских поселений, военных баз там нет.

-- Очень удобно, значит, не придется никого эвакуировать.

Пакс задумался. Ему порядком надоела эта бесперспективная война. Конрад совсем выжил из ума, раз думает, что ему удастся навязать в содружестве свои порядки. Он нарушил хрупкое равновесие между материком и островами, и поплатиться за это. Кто такой Леймус Конрад? Не всемогущий бог, а всего лишь неприятный мрачный старик, с вечно кислым выражением лица, окруженный унылыми подчиненными. Нельзя не отметить их расторопность и компетентность, но при общении с гражданами Небруса, Пакс не мог отделаться от мысли, что разговаривает с механическими автоматами, а не людьми.

Ничего, Конрад еще пожалеет, что так вероломно напал на них, нарушив все соглашения. Теперь, когда небо заполонили эти проклятые тучи, им обоим придется приостановить войну, но пройдет совсем немного времени, как они сами перейдут в наступление и захватят материк. Небрус очень богат и ничто не помешает Островному содружеству взять на себя тяжелый труд по распределению этих богатств.

Генерал Беран возлагает большие надежды на новое оружие. Как только закончат проект "Небосвод", Конрад уже не будет таким уверенным в себе. Армия содружества вторгнется в Небрус, устроит зачистку в правительственных кругах, возьмет под контроль все стратегические объекты и отменит садистское профессиональное ориентирование - этот позор любого цивилизованного общества. На материке восторжествует гласность, свобода и рыночные отношения. Никаких насильно насаждаемых цен, притеснений рынка. Все будет максимально честно и открыто.

Глава правительства на мгновенье расплылся в улыбке. Достав канареечного цвета платок - один из трех, что всегда были при нем, он вытер им взмокшую шею. Сзади неслышно подошел слуга, собираясь подавать второе блюдо. Пакс вопросительно взглянул на секретаря, но тот отрицательно покачал головой.

-- У вас через пятнадцать минут назначена встреча с господином Майлзом.

-- Тогда только десерт, - вздохнул толстяк, провожая глазами зажаренные куриные крыльца.

Лицо секретаря приняло сочувствующее выражение. Он понимал, что у каждого человека есть свои маленькие слабости, просто у его патрона, в силу занимаемой должности, они более заметны. Любовь к изысканным блюдам, редким ароматам, необычным нарядам - все это по большому счету не имело значения. Пакс любил произвести впечатление.

Взять хотя бы его кабинет: на полках в золоченых переплетах пылятся тысячи книг по экономике и праву, которых никто никогда не открывал, возле одного окна стоит огромный глобус, возле другого - радиоприемник в виде дирижабля. На полу лежит толстый ковер ручной работы небесно-голубого цвета. Очень непрактичная вещь, по мнению прислуги. Рядом с электрическим освещение соседствует газовое, а на столике возле главного входа можно увидеть огромный серебряный канделябр на шестнадцать свечей, сделанный по специальному заказу. Зачем он ему? Только для того, чтобы шокировать незнакомого человека. Теперь в роли "жертвы" выступит господин Майлз. И если он хотя бы на мгновенье застынет в дверях кабинета, удивленно обводя его глазами, то цель будет достигнута.

Только самые близкие люди знали, что за внешней мишурой Грема Пакса - этого нелепого толстяка, скрывается умная расчетливая натура, раскусить которую мало кому удается. В правительстве не бывает случайных людей. Только такой человек как Пакс и мог возглавить Островное содружество. Он отлично информирован, принимает далеко идущие решения, и абсурдная, на первый взгляд вещь, высказанная им за завтраком, через месяц оборачивается единственно возможной истиной.

Миловидная девушка в приемной украдкой рассматривала высокого пожилого человека. Ей очень хотелось заговорить с ним, но это означало нарушить все приличия и, возможно, потерять работу, а она очень дорожила своим местом.

Мужчина, служивший предметом ее интереса, был худощав, одет во все черное и имел такой скорбный вид, что невольно наводил на мысли о похоронном бюро. Это была весьма таинственная личность никогда не подписывающая никаких бумаг и запросто ведущая беседу с министрами. Он приходил, вручал охраннику простенькую визитную карточку, где значилось лишь его имя - Р. Д. Майлз, а через какое-то время к нему выходил личный секретарь Грема Пакса. Было известно, что он приезжает на бронированном автомобиле с черными стеклами, но такие автомобили были у каждого второго в ведомстве и не могли пролить свет на личность загадочного господина.

Сам Майлз не терпел, когда его разглядывали, но ничего поделать с этим не мог. Обладая специфической внешностью, он с детства служил мишенью для шуток. Это привело к тому, что Майлз полюбил уединенный образ жизни. Не испытывая нужды в чужом обществе, он безмятежно жил в маленьком особняке похожем на крепость на самом берегу моря. Только неотложные дела, требующие личного присутствия, вынуждали его покинуть стены этой неприступной обители.

Никто и никогда будучи в здравом уме не смог бы заподозрить в Майлзе известного борца за мир. Но, тем не менее, именно к особняку на берегу моря вели ниточки, которые в нужный момент дергал лидер движения пацифистов - господин Майлз. В его распоряжении была широкая агентурная сеть - мускулы, тысячи информаторов - глаза и уши, многочисленные счета в банках - кровь движения. Словно гигантский спрут он обхватывал своими щупальцами остров за островом, пока не стал контролировать их все. Движение не остановились на достигнутом. Пацифисты сосредоточили свое внимание на материке, вербуя в свои ряды новых сторонников. В том, что Небрус и Островное содружество собирались подписать мирное соглашение, была значительная заслуга Майлза.

Нельзя сказать, чтобы лично Майлз разделял идеи пацифизма. Да, он осуждал идущую войну, но только потому, что она мешала ему вести дела, путая все карты. До этого он занимался различной незаконной деятельностью, преумножая состояние, полученное от отца: в сферу его интересов входила контрабанда, организация игорных домов, махинации с недвижимостью. Тень криминального прошлого оставила отпечаток на его методах, направленных на предотвращение войн не только посредством убеждения и мирных манифестаций. В то время как рядовые пацифисты раздавали листовки, Майлз не гнушался шантажировать чиновником на самом высоком уровне. Для достижения целей шли любые средства. Благодаря своему чутью этот человек, похожий на похоронных дел мастера, мог подобрать ключ к любому.

Последние несколько лет Майлз регулярно принимал значительные денежные суммы от неизвестных лиц, дававших ему указания касательно его предпринимательской деятельности. Первый раз это случилось семь лет назад. Он получил анонимное послание с предложением сотрудничества, в котором в знак доброй воли настойчиво советовали перевести финансовые активы из игорного дела и вложить в предприятия по изготовлению прорезиненной ткани. Майлз проигнорировал совет, но уже через две недели сильно пожалел об этом - правительством был принят внеочередной закон о повышенном налогообложении казино и обязательном переносе их за черту города. Одновременно с этим армия заказала огромную партию дирижаблей, загрузив фабрики по производству ткани на полную мощность. Доходы Майлза неприятно сократились, поэтому следующее письмо от неизвестных доброжелателей было прочитано с большим вниманием.

Он пытался незаметно узнать, что за таинственное общество предложило ему сотрудничество. Майлз пробовал выяснить это по собственным каналам, но каждый раз терпел неудачу. Следы писем уходили то в университет Инсума, то на почтовую станцию маленького острова, а то и вовсе куда-то вглубь материка, теряясь среди серых городов Небруса. Майлз выяснил только одно: стоявшие за посланиями люди располагали значительными финансовыми ресурсами и не выражали интересы ни одной правительственной группировки. Они были выше политических игр.

Осведомленность таинственного общества была просто фантастическая. Они владели сведениями о падении и росте котировок на бирже, перестановках в правительстве, планируемых забастовках и даже научных открытиях, предвосхищая появление новостей об этом за несколько недель, а то и месяцев. Кто бы ни отсылал эти регулярные письма, Майлзу очень повезло, что среди десятков не чистых на руку дельцов выбрали именно его.

Эмиль заново перечитал список, оставленный Механиком. Он и не думал, что за столь короткий срок можно сделать так много. За последние сутки не без помощи профессора Эмиль собрал десять наименований из одиннадцати. Тальбот связался с коллегами и совместными усилиями они нашли необходимые детали. Мужчина падал с ног от усталости, но позволил себе поспать всего пару часов. Максу тоже не удалось выспаться, он неотрывно находился при генераторе, подливая горючее, в то время как Эмиль бегал по отделам, всюду предъявляя служебное удостоверение, значительно превысив полномочия агента отдела "Д".

Одиннадцатый пункт списка - полевой транзистор, до сих пор не был получен. Собрать его на скорую руку в лаборатории было невозможно, тем более, если они собирались уложиться в озвученные Механиком сроки. Профессору по секрету сообщили, что один из опытных образцов по-прежнему находится в Центре изучения переменных токов, и Эмиль принял решение отправиться туда, несмотря на то, что Северный клин уже был под контролем Небруса.

Раздобыв подробные планы острова и лаборатории, агент отправился на соседний аэродром, в надежде найти пилота достаточно отчаянного, чтобы полететь на захваченную противником территорию. Тальботу было поручено ждать его возращения, а если он не вернется, то отдать Механику хотя бы десять деталей.

Эмилю невероятно повезло, что лаборатория находилась в Инсуме, и ему не пришлось тратить драгоценное время. Ближайшая летная база, призванная защищать столицу была построена на окраине города. Непосредственно к Инсуму перехваченные в воздухе самолеты противника не долетали. Только трижды, во время массовых атак, его пригороды были подвергнуты бомбардировкам, но бомбы упали на фермы, поэтому погибших было не так уж много, в основном пострадали хозяйственные постройки.

Пилоты, защищающие столицу, были уважаемыми людьми. Стоило зайти одному из них в пивную, как его встречали радостными криками и угощали бесплатно. Они получали самые высокие оклады и различные льготы, начиная от лучших мест в кино и заканчивая беспроцентными кредитами.

Эмиль имел лицензию пилота, но скорее по необходимости, чем по желанию. Насколько ему нравилось неторопливое шествование по небу дирижаблей, настолько его пугала стремительность и маневренность самолетов. За штурвал Эмиль садился без энтузиазма, часов налета у него было немного, поэтому он никак не мог считать себя боевым асом. Максимум, на что он был способен - это развозить почту в мирное время, но уж никак не участвовать в боевых действиях.

Летная база была огорожена высоким каменным забором, увитым диким виноградом. Невзрачный неопределенного возраста дежурный, от которого издалека несло обувным кремом, встретил его недружелюбно. Взглянув на бессрочный пропуск, выписанный еще в октябре прошлого года Мартином, он что-то неразборчиво буркнул, и пошел обратно в будку, чтобы доложить начальству. К счастью в этот момент подъехал автомобиль, в котором сидел приятель Эмиля - Джордж Айрет, заместитель начальника снабжения, поэтому излишних проволочек на пропускном пункте удалось избежать. Айрет хотел подробнее расспросить его, но, натолкнувшись на мрачный взгляд, решил не соваться в дела отдела "Д". Если господин Леманн не в настроении вести светскую беседу и желает побывать в ангарах, чтобы поговорить с летчиками и ремонтниками, то кто он такой, чтобы ему мешать?

Понимая, что откровенный разговор с начальником базы не поможет, Эмиль прямиком направился к ближайшему ангару. Его ворота были широко распахнуты, в проеме то и дело возникал обслуживающий персонал, проверяющий аппараты перед взлетом. В небе над головой заходил на посадку самолет-разведчик. С соседней полосы с жужжанием взмыл ввысь его брат-близнец.

Пожилой усатый ремонтник в некогда зеленом, а теперь бесцветном комбинезоне, выгоревшем от частого пребывания на солнце, в берете покрытом пятнами от машинного масла, вопросительно посмотрел на незнакомого человека.

-- Мне нужен пилот, который доставит меня на остров Северный клин и заберет оттуда. Дело очень срочное. К кому посоветуете обратиться?

-- Эге... Да это же настоящее самоубийство, - присвистнул ремонтник. - Вы не знаете, что Северный клин захвачен Небрусом?! Кто подписал ваш план полета?

-- Никто. Плана нет, - честно ответил Эмиль, протягивая документы.

-- Вы агент? - ремонтник неодобрительно смерил его взглядом. - Отдел "Д"... Неважно. Здесь вам ничем не смогут помочь. Если не будет соответствующего приказа со всеми подписями и печатями, ни один из наших не возьмется сейчас лететь к Северному клину, будь вы хоть сама бабушка Грема Пакса.

-- Речь идет о деле государственной важности.

-- Вы меня вообще слышите? Мы же не гражданские авиалинии, чтобы возить всех кого вздумается.

-- Я могу поговорить с летчиками?

-- Можете, кто же вам запретит-то... Только это бесполезно.

Эмиль, не разделяя его скептицизма, пошел вглубь ангара, высматривая подходящего человека. Кто-то нагнал его сзади и тронул за плечо. Он обернулся и увидел пилота - рыжеволосого юношу, которому едва исполнилось двадцать.

-- Я в курсе вашей проблемы. Подслушал ворчание Мака, - усмехнулся парень. - Вы зря с ним говорили... Он жуткий крючкотвор. А вот я могу вам помочь.

-- Будешь моим пилотом?

-- Нет, что вы, - рассмеялся он. - Я еще в своем уме. Давайте отойдем в сторону, чтобы никому не мешать.

Мужчины передвинулись к дальней стене ангара, где за перегородкой стояли разобранные моторы. Летчик прислонился к одному из них и с видимым удовольствием снял с шеи колючий шарф.

-- Как я понимаю, дело у вас личное?

-- Нет, это не так.

-- Хм... Но вы все-таки посланы не нашим командованием? Я прав?

-- Отчасти, - согласился Эмиль.

-- Тогда я могу познакомить вас с одним человеком - отличным летчиком, который доставит вас куда угодно - хоть в Майстем, если вам вдруг нужно в столицу Небруса, но при условии, что и мне с этого что-то перепадет.

-- А что ты хочешь?

-- У нас тут строго все... А работа напряженная ... - сказал он не очень уверенным тоном. - Расслабиться не помешает.

-- Наркотики?

-- Нет, я не сижу на этой дряни, - возмутился парень, - и никому не советую. Я толкую о выпивке. Нас уже три месяца не выпускают в город. График очень плотный, все на взводе. А горючее необходимо не только самолетам. Вы же понимающий человек?

-- Вполне, - ответил Эмиль, доставая записную книжку. - Сколько нужно?

-- Два литра! Нет, этого мало. Можете достать пять? - он с надеждой посмотрел на агента.

-- Могу, только при условии, что это не принесет неприятностей. Как твое имя?

-- Квин Дорек. Я буду расходовать каждую каплю очень бережно, будьте спокойны... Только после вылета, ни грамма перед.

Эмиль ему нисколько не поверил, но это было не его дело, поэтому он черкнул на листе несколько строк и показал их парню.

-- "Господину Айрету. Прошу выписать пилоту Квину Дореку пять литров медицинского спирта для личных нужд. Эмиль Леманн", - прочитал тот и оживленно спросил. - Отлично, а это точно сработает?

-- Айрет мой хороший знакомый, поэтому не волнуйся, спирт ты получишь без проблем. Устрой мне встречу с пилотом, и я отдам тебе записку.

-- Похоже для вас это и правда простое дело... Надо было восемь просить, - с легкой досадой пробормотал парень. - Ну ладно, через три часа я приду за вами...

-- Нет, так не годится, - отрицательно покачал головой Эмиль. - У меня срочное дело и я не могу ждать. Где пилот?

-- Срочное? Ладно... Пойдемте со мной, но я не уверен, что он вам сейчас понравится. В это время Освальд сильно не в духе.

-- А что не так со временем?

Дорек не ответил. Призывно махнув рукой, он бодро зашагал к выходу из ангара. Эмиль последовал за ним. Молодой человек привел его к серому одноэтажному зданию. Парень решительно взялся за ручку, но тут дверь распахнулась и они столкнулись с другим летчиком, таким же рыжим, но старше Дорека лет на десять.

-- О, привет! Освальд у себя?

-- А где же ему еще быть? - Ответил пилот, заинтересованно рассматривая на Эмиля.

Он хотел что-то спросить, но агент поспешил внутрь и захлопнул за собой дверь. Только новых расспросов ему не хватало.

-- Здесь комнаты старших пилотов, - пояснил парень. - Кто налетал много часов и получил звание. Сам-то я комнаты еще не имею, сплю, вместе с остальными в бараке.

Дом пилотов Эмиля не впечатлил. В коридоре неприятно пахло сыростью и грязным бельем. Облупившиеся деревянные полы были многократно выкрашены коричневой краской разных оттенков, проступающих один из-под другого.

-- Освальда здесь хорошо знают, да?

-- Он отличный пилот, не сомневайтесь. Только вот с начальством у него отношения не сложились.

-- Почему же?

-- Это личное. Его отстранили от полетов за несоблюдение субординации и разжаловали.

-- Вот как? - Эмиль удивленно приподнял бровь. - Как же тогда он доставит меня на место?

-- У него есть собственный самолет. К тому же, двухместный - такой, какой вам нужен. Быстрый, крепкий... Фактически, Освальд сейчас штатский, если бы не его былые заслуги и военное время, его давно бы вышвырнули с базы, но пока не хотят убирать - мало ли что... Он еще может пригодится.

-- А что же он такое натворил?

-- В пьяном виде вломился в штаб и расквасил нос начальнику базы, - посмеиваясь объяснил Дорек. - Говорят, у них старая вражда. Теперь он третью неделю безвылазно сидит у себя и клеит самолеты из бумаги. Не любит, когда его отрывают от работы.

-- Он трезвый?

-- Это мы сейчас узнаем. У него нет проблем со снабжением, - многозначительно заметил Дорек.

Парень остановился перед светло-желтой дверью и постучал.

-- Что надо? - хрипло спросил недовольный голос.

-- Это Квин. Есть дело. Гарантирую, тебе понравится.

Послышались приглушенные ругательства, потом тяжелый вымученный вздох, и снова ругательства. Спустя мгновенье дверь широко распахнулась. На пороге показался давно небритый усатый мужчина. Он явно не ждал гостей. Из одежды на нем были только штаны и подтяжки на голое тело, вдобавок от него ощутимо разило алкоголем. Мужчина оборвал себя на полуслове, увидев рядом с Дореком незнакомого человека.

-- Это Освальд Вернер - гроза авиации, - представил его парень и многозначительно протянул раскрытую ладонь. - Дальше сами решайте, как быть.

Эмиль сунул записку ему в пальцы. Парень довольно усмехнулся и оставил их одних.

-- Что у вас за дело? - буркнул Освальд, пристально буравя его темно-карими почти черными глазами. - Кто вы вообще такой?

-- Мое имя Эмиль Леманн, я сотрудник отдела "Д", - негромко представился он. - Позволите войти?

Пилот отошел в сторону и закрыл за ним. Гроза авиации проживал в маленькой комнате. Из мебели в ней поместились узкая кровать, покосившийся шкаф, с разбухшей не закрывающейся дверцей, тумбочка и рукомойник. Даже стула не было. На стене висел снимок улыбающегося Освальда в летной форме на фоне ангара. Чуть ниже были развешены грамоты за отличную службу. На тумбочке и подоконнике стояло несколько бумажных моделей в точности повторяющих настоящие самолеты.

Сделав шаг, Эмиль нечаянно задел пустые бутылки из-под спиртного, стоящие возле кровати. Они со звоном покатились, но хозяин только рукой махнул, показывая, что ничего страшного не случилось.

-- Садитесь на кровать. Как я понимаю, вы здесь не по поручению штаба?

-- Верно. Мне нужно, чтобы вы доставили меня на остров под названием Северный клин.

-- Это больше не наша территория. Остров принадлежит Небрусу.

-- Да, я знаю, но, несмотря на это, мне необходимо там побывать. Обещаю, что это не займет много времени.

-- Интересно... - летчик хмыкнул, шлепнув подтяжками по голой груди. - У вас такой вид, будто вы оказались в безвыходном положении.

-- Так и есть.

-- Хотите выпить? - он извлек из-под подушки полупустую бутылку и потряс ее. - Кажется, это вам не помешает. Сам-то я уже не могу. Так пропитался этой гадостью, что печень болит.

-- Нет, мне не до выпивки, - покачал головой Эмиль. - Жизненно важно в течение суток найти и предоставить некую деталь для завершения технического эксперимента в столице, а она в единственном экземпляре находится в лаборатории на острове, куда я прошу меня отвести.

-- Конечно, Северный клин сейчас опасное место, но опасности подстерегают на каждом шагу, - философски заметил Освальд. - Можно порезаться во время бритья и умереть от заражения крови. Я бы помог вам раньше, но меня отстранили от полетов и я теперь такой же бескрылый, как и вы.

-- Но вы боевой летчик, а я - нет. К тому же, мне сообщили, что в вашем распоряжении остался самолет.

-- Да. - Освальд довольно кивнул. - Мы с отцом вместе построили его. Я тогда был еще ребенком. Он достаточно старый и расхлябанный на вид, чтобы ни у кого не возникало желания отобрать его и приписать к эскадрилье. Во всяком случае, пока там хватает новых аппаратов. Господин... Леманн, так? Буду с вами откровенен - мне хватает проблем, я не хочу добавлять к ним новых. И почему такая спешка? Всего сутки...

-- Не я устанавливаю сроки. Если не успеть, то... - Эмиль оборвал себя на полуслове, и полез за платком, чтобы вытереть покрытый испариной лоб.

-- Все настолько плохо? - тихо спросил Освальд. - Никогда не видел, чтобы агент так сильно волновался. Правда, я вообще до этого не встречался с агентами.

-- Наверняка встречались, но не подозревали об этом, - отозвался Эмиль. - Просто не в наших привычках называть свое настоящее имя и место работы.

-- Почему вы не арендуете частный самолет? Я ведь знаю, что есть компании, которые занимаются перевозкой грузов. Предложите им побольше денег, и они полетят куда угодно!

-- Боюсь, что у вас превратное представление о состоянии моих финансов... Если бы это было так просто, я бы сам полетел. Мне нужно не только прилететь туда, но и вернуться. Я не самоубийца и понимаю, что мой план не осуществить без надежного самолета и боевого пилота - одно без другого немыслимо. А все хорошие пилоты давно призваны в армию.

-- Вы сам летчик? - в голосе Освальда проскользнули уважительные нотки.

-- У меня есть лицензия, - кивнул Эмиль.

-- А вы не замышляете ничего криминального? - с подозрением спросил мужчина. - Вдруг вы двойной агент? Вас раскрыли, вы срочно спасаетесь бегством. Я как последний дурак вам поверю, а по прилету вы пустите мне пулю в лоб. Может, лучше прямо сейчас доложить о вас кому следует?

-- Ерунда! - возмутился Эмиль, но тут же взял себя в руки. - Понимаю, мой приход выглядит странно, но сами подумайте - стал бы я обращаться к вам в таком случае? Пересечь воздушное пространство, контролируемое противником на самолете Островного содружества - для чего? Чтобы быть сбитым? Что может быть глупее? Будь я двойным агентом, то сел бы на катер - благо их предостаточно, и только меня и видели.

-- Логично, - согласился пилот. - Ладно, я готов поверить, что вы не ведете двойной игры.

-- Прошу, не задавайте мне больше вопросов, - произнес Эмиль устало. - Я готов поклясться жизнью, что цель моей поездки не ставит под угрозу государственную безопасность - скорее наоборот, и не мешает планам военных.

-- Мне нужно подумать, - сказал Осавльд. - Недолго, не волнуйтесь.

Эмиль с радостью воспользовался паузой возникшей в разговоре. Мужчина откинулся назад, с удовольствием прислонившись к прохладной стене комнаты, прикрыл глаза. От переутомления кожа на лице начинала печь, стоило лишь немного повернуть голову. Губы высохли, язык распух и плохо слушался. Он слишком мало спал, а здесь было так тепло и тихо, что он помимо воли погружался в дремоту. Если пилот сейчас ему откажет, он не уверен, что у него хватит сил искать другого. Хотя, кого он обманывает - если будет нужно, он поднимет на ноги всю базу, но все-таки полетит.

-- У вас есть теплая одежда? - внезапно спросил Освальд. - Нет? Я так и думал. Ничего, мы с вами одного роста, думаю, мой старый летный комбинезон вам подойдет.

-- Так вы согласны? - Эмиль обрадовано посмотрел на него.

-- С условием - услуга за услугу. Скажите честно, вы на хорошем счету у моего начальства?

-- Я не знаю... То есть, мой отдел с вашим управлением фактически нигде не пересекается.

-- Но вы же не рядовой агент? Я надеюсь, что вы сможете восстановить меня в звании. Если война закончится раньше, чем это произойдет, со мной как пилотом будет покончено.

-- У меня есть некоторые связи, - уклончиво ответил Эмиль. - Я постараюсь сделать все возможное.

-- Вот и славно, - сказал Освальд. - Тогда летим.

Летчик встал и протянул руку, предлагая скрепить сделку рукопожатием. Эмиль не замедлил ответить тем же.

Механик с любопытством наблюдал за своей пленницей. Он изучал ее, словно экзотическое насекомое, неведомо каким образом попавшее к нему в коллекцию. Она была молода... Сколько ей - тридцать с небольшим? Привлекательна, неглупа... Неплохо владеет собой, не устраивает истерик, хотя поводы для этого, надо признать, были.

В его лаборатории давно не появлялись женщины, и видеть здесь представительницу слабого пола было необычно. Ученый поймал себя на мысли, что ее присутствие тревожит его больше, чем наличие бесконечной вселенной за стенами комнаты. Ко вселенной можно привыкнуть, она познаваема, с женщинами дело обстоит сложнее... Если бы она была мужчиной, ему было бы проще, но он сам выбрал ее, поэтому некого винить. К тому же она правительственный агент, а у них, насколько он понимал, мужской характер, так что можно не беспокоится. Агенты рассудительны, собраны, мыслят четко, логично...

-- Отвратительно место, - неожиданно сказала Маргарет, садясь и недовольно хмуря брови. - Я совсем не чувствую течения времени. Часы здесь идти не будут?

-- Не знал, что вы проснулись.

-- Я не спала, просто лежала с закрытыми глазами. У вас интересная манера игнорировать обращенные к вам вопросы.

-- Ну, на этот я отвечу: у вас же есть часы, вот и проверьте.

Звякнув цепочкой, Маргарет последовала его совету. Прежде чем открыть крышку, она приложила механизм к уху.

-- Тикают.

Ученый только плечами пожал.

-- Секундная стрелка идет с такой же скоростью, как и раньше, - сообщила Маргарет немного удивленно.

-- А чего вы ожидали? Что стрелки застынут, а подброшенные вещи не смогут упасть на пол? Все что существует в мире - это лишь определенные электромагнитные колебания, вибрация. Наши тела, память, и даже чувства - все это возмущение эфира, переданное в определенной последовательности и только.

-- Да? Означает ли это, что вы можете воспроизвести колебания и создать точную копию человека?

-- Теоретически это возможно.

-- Но вы этим еще не занимались? - она внимательно посмотрела на него.

-- Нет, я не настолько всесилен.

-- А разве то, что вы мне показали не находится за границами человеческого понимания? Я не знаю, как вам удалось этого добиться и сомневаюсь, что кто-то еще знает. Хотя быть может я брежу и это предсмертная причуда моего мозга, прибывающего в глубокой коме.

-- Интересная мысль, - признал ученый. - Развивайте ее дальше.

-- Вы смеетесь надо мной? - с подозрением спросила Маргарет. - Не верю, чтобы в этом мире для вас осталось еще что-то интересное.

-- Только люди, пожалуй. С одной стороны их поведение легко предугадать, с другой - иногда они меня удивляют.

-- Вы так отстранено говорите, словно сами себя к людям больше не причисляете.

-- В каком-то смысле так и есть. Я был рожден человеком, но кто я теперь? У меня нет ни имени, ни лица.

-- Зато имеется мания величия.

-- Она вполне обоснованна, - он тихо рассмеялся и демонстративно пожал плечами. - Склоняюсь к мысли, что я сделал правильный выбор, забрав именно вас. Женское мышление - это нечто особенное. Не зря же женщины и мужчины созданы такими разными. Мы дополняем друг друга. Если нам суждено пробыть вместе долгое время, то от скуки мы точно страдать не будем. Кстати, у вас интересные часы. Оригинальное исполнение...

Маргарет догадалась, куда он клонит.

-- Пока вы приходили в себя, я их немного изучил. Честное слово, с детства испытываю страсть к простым устройствам, поэтому не удержался. Приятно было узнать, что настоящие мастера еще не перевелись на свете, и этот хитроумный механизм не просто часы...

-- Вы в них копались? Нарочно испортили?

-- В этом не было нужды. Они исправны, но от маяка в подобном пространстве не будет никакого толку.

-- Я только хотела узнать, где... Впрочем, неважно. Если вы говорите, что не ломали часы, то у меня нет причин не верить. Ваша угроза, она все еще остается в силе?

-- Какая именно? - в его голосе послышались нотки удивления.

-- Касательно моего мужа. Когда он выстрелил в вас, вы сказали, что можете его убить и возможно, позже...

-- Ах, вы об этом... - он прервал ее, не дав договорить. - Это не пустая угроза, но приводить ее в исполнение я не собираюсь. Это было бы лишней тратой времени. Конечно, если ваш муж, не попытается убить меня снова. Тогда я буду вынужден принять меры.

Ученый направился к крайней приборной доске и щелкнул одним из десятков переключателей. Потом покрутил ручку и вернул переключатель в прежнее положение. Маргарет следила за ним, пытаясь понять смысл его действий, но приборы были даже не подписаны.

-- Вы расскажите мне, что я должна делать? - Она подошла и встала рядом с ним. - Речь шла о паре рукояток кажется.

-- Да. Следуйте за мной, - Механик направился к следующей приборной панели. - Не обращайте внимания на датчики. Самое главное - два переключателя и вот эти рукояти.

Едва касаясь, он провел пальцами по поверхности панели и постучал, заостряя внимание возле третьего и пятого рычага из двух десятков выдававшихся в нижней ее части.

-- Подождите, я не запомнила - эти?

-- Да. Когда наступит время, вы получите от меня знак, и переведете их в положение "включено". Сам я буду находиться напротив вас.

-- К каким последствиям приведут мои действия? Насколько это опасно?

-- Если говорить упрощенно, то переключение рукоятей позволит нам замкнуть цепь в правильном порядке и вернет это многострадальное помещение на грешную землю. И нас вместе с ней.

-- Мы вернемся в вашу лабораторию? Но она же разгромлена!

-- Нет, не в Инсум. Перед началом эксперимента я задал несколько иные координаты. Нас с вами ждет путешествие на отдаленный остров. Там меня встретят мои коллеги, а вы, наконец, обретете свободу.

-- Хорошая новость. Но меня беспокоят ваши темные очки, боюсь, как бы вы не ошиблись ненароком. Что вы в них видите при таком скудном освещении?

-- Все, что необходимо. У меня с некоторых пор высокая светочувствительность, поэтому я и темные стекла теперь неразлучны. Я заменил в очках линзы. Они не настолько темные, как кажутся.

Он замолчал, задумавшись. Маргарет наблюдала, как ученый медленно потирает шрам на подбородке, неторопливо кивая своим мыслям. Ей стало неловко.

-- Вы сердитесь на меня?

-- Нет, с чего это вдруг?

-- Я часто задаю неудобные вопросы. Вам, наверное, неприятно вспоминать об аварии на заводе.

-- Вы удивительно догадливы, но так как вы к ней отношения не имели, то я на вас не сержусь.

-- Я знаю, что вы были невиновны в том, что случилось.

-- Ознакомились с моим личным делом? Похвально. Действительно, моей вины не было. Однако мне не хочется сейчас об этом думать. Расскажите лучше о себе. Каково это - быть на страже интересов целого государства?

-- Это не настолько захватывающе как может показаться, но позволяет чувствовать себя сопричастным к чему-то важному, - ответила Маргарет. - Но чаще всего это тяжелая утомительная работа.

-- Жалеете о своем выборе?

-- Редко. Как правило, когда не могу нормально выспаться.

-- О, это еще не кому не удавалось, - сочувственно кивнул Механик. - У вас есть дети?

-- Нет.

-- Хорошо.

-- Почему же?

-- Всегда существует вероятность того, что события будут идти не так, как задумано, - ученый пожал плечами. - Мы нанизаны на тонкую нить, которая висит над бездонной пропастью.

-- Намекаете на несчастный случай, - с досадой поморщилась Маргарет. - Попробуем обойтись без этого. Что вы намерены делать?

-- Вы окажите мне услугу, а я отпущу вас, когда придет срок. Это небольшая плата за то, чтобы быть сопричастной к столь важным событиям. Вы уже вошли в историю, ваше имя будет начертано на ее изумрудных скрижалях.

-- Мне это неинтересно. Я совершенно не тщеславна.

-- А я очень, - признался ученый. - Тщеславие - вот что движет творцами. Покажите мне художника, изобретателя, писателя, актера - и я скажу, что у него есть бог тщеславия, на которого он молится. Нередко это его собственное отражение. А если он будет отрицать это, то только для того, чтобы вы стали убеждать его в обратном. Я знаю, что гениален и заявляю это открыто, так как не вижу причин для ложной скромности.

-- Вы несносный человек. Не представляю, как с вами можно работать в одной команде.

-- Общее дело объединяет. Ученые всего мира представляют собой особую закрытую касту, где нет места национальным или социальным различиям.

-- Получается, что вы не отрицаете возможность работы на Небрус?

Механик с недоумением посмотрел на нее, а потом громко рассмеялся. Его смех звучал надтреснуто, хрипло и довольно пугающе. Маргарет обеспокоено нащупала рукоять стилета, но смех резко прекратился. Ученый отошел на пару шагов, залез на высокий жестяной ящик, скрестил ноги, и замер.

-- Такое впечатление, что вы меня не слушаете, - грустно заметил мужчина.

-- Я не понимаю...

-- Конечно, вы же обычная женщина, - фыркнул он. - Вам не понять.

-- Тогда снизойдите до моего уровня и объясните нормально.

-- Я же сказал, - ответил он с вздохом, - что ученые из разных стран не признают различий между собой. Да, в нашей среде царит жестокая не прекращающаяся конкуренция, но она происходит отнюдь не потому, что какой-то дурак решил поиграть мускулами и развязал войну. Конкуренция держит нас в форме, не давая расслабляться. Она полезна. Для меня и моих коллег противниками являются не жители материка, а все эти неполноценные индивидуумы, которые возомнили, будто они могут вмешиваться в ход человеческой жизни и уничтожать все, что им вздумается. Коллеги из Майстема полностью солидарны в этом со мной.

-- Откуда вы знаете, что думают ученые Небруса?

-- Среди них немало моих хороших приятелей. И хотя я никогда не встречался с ними лично, мы давно ведем переписку.

-- Вы понимаете, что признались в сотрудничестве с врагом?

-- С вашей точки зрения это именно так и выглядит, однако, - он поднял указательный палец, - с моей все выглядит иначе. Враг - это тот, кто сжигает твой дом и травит твою собаку. Думаю, объяснять дальше не надо.

-- Не стоит, - согласилась Маргарет, все больше убеждаясь в том, что Механик повредился рассудком. - Одного не пойму, как вам удалось с ними переписываться, когда спецслужбы следили за каждым вашим шагом.

-- Профессиональный интерес? Похвально. Это проще, чем может показаться. Агенты Небруса были в курсе всех разработок научного центра, они посылали своих агентов, подкупали персонал, чтобы добыть документацию наших исследований. В общем, делали то же, что и вы. И вот тут самое интересное: все добытые в Небрусе технические сведения, так или иначе, ложились ко мне на стол, потому что разбираться в них должен был специалист. Длинные ряды формул экспериментальной физики губительны для неокрепших умов агентов - это известный факт.

-- Вам обязательно говорить это столь издевательским тоном? - возмутилась Маргарет. - Зачем раз за разом подчеркивать собственную невоспитанность?

-- Да, нельзя упрекать людей за то, что они идиоты - это не их вина, - ученый сокрушенно вздохнул. - Не принимайте каждое мое слово на свой счет. Я не хочу, чтобы вы злились. Кто знает, что может случиться с вашим телом в данном состоянии? Мне было бы неприятно возвращать вашему мужу кровавые ошметки. Итак, продолжим... На самом деле мне на стол ложились письма с материка, а не расчеты практических исследований. С помощью шифра очень просто оставить в формулах послания конкретным людям. Я постоянно пользовался данным способом. Приблизительно половина моих так называемых "исследований" - это просто личная переписка, - он довольно потер руки. - Да-да, не удивляйтесь. Даже если кто-то и догадывался, что дело нечисто, то доказать это было невозможно. Я писал техническую документацию, ее копировали агенты Небруса, переправляли на материк, а там она попадали к ученым. Те в свою очередь писали мне в ответ, ожидая, когда их "разработки" похитят агенты Островного содружества. Ждать приходилось недолго. Признаюсь, нас всех очень забавляла эта ситуация.

-- И до чего же вы договорились?

-- Увидите, - ответил ученый равнодушно. - Итог удивит не только вас.

Его слова оставили неприятный осадок у нее на душе. Когда на Механика находило подобное равнодушие, Маргарет становилось жутко. В этот момент она особенно четко осознавала, что ее жизнь и жизни сотен тысяч других людей находятся во власти психически неуравновешенного человека. Но что она могла поделать? Только наблюдать, изучать, ждать.

Специальный агент отдела "Д", Маргарет Леманн, стала участницей фантастических событий. Чтобы дальше не произошло, она уже никогда не сможет забыть ни Механика, ни разрушенной лаборатории, ни мертвецов, похожих на манекены, ни ошеломляющего пространства за тонкой стеной... Если не погибнет, конечно.

-- Можно открыть дверь? Ненадолго?

-- Зачем это? - ученый с подозрением посмотрел на Маргарет, вероятно подумав, что она решила свести счеты с жизнью.

-- Хочу взглянуть еще раз на звезды. Мне кажется, теперь я более подготовлена и смогу лучше их рассмотреть. Только, пожалуйста, не отходите далеко.

-- Хорошо, откроем дверь, а я стану рядом с вами, - согласился ученый.

С похвальной для своих лет легкостью спрыгнув с ящика, мужчина поправил высокий воротник, закрывающий шею, и направился к двери. Маргарет, неловко переминаясь с ноги на ногу, поборола в себе желание крепко зажмуриться. Глубоко вдохнув, словно собираясь нырнуть, она кивнула ученому. Механик неторопливо, явно наслаждаясь моментом, распахнул дверь в пустоту.

Все было по-прежнему: мириады разноцветных огней, широкие рукава галактик с размытыми краями, возникающими из ниоткуда и уходящими в бесконечную черноту. И полная, доводящая до глухоты тишина. Плохо понимая, зачем она это делает, Маргарет медленно протянула руку, чтобы коснуться этого сводящего с ума великолепия. Ученый внимательно следил за ней, чтобы успеть воспрепятствовать роковому шагу.

-- Вы плачете? - удивленно спросил он, заметив на щеках мокрые дорожки.

-- Я не знаю, - ее голос звучал неуверенно. - То, что я вижу, заставляет меня чувствовать себя такой ничтожной.

-- Когда я впервые заглянул сюда, то испытал нечто подобное.

-- Значит, вы уже бывали здесь раньше?

-- Неоднократно. Мне нужно было опробовать установку. Я не стал бы рисковать другими людьми, предпринимая путешествие в неизвестность, но опасность все равно подстерегла меня. Даже в самых продуманных планах есть место для неожиданности.

-- В прошлые разы вы смотрели на вселенную отсюда? - Маргарет не отрываясь, заворожено изучала рассыпанные перед ней крошечные, закрученные по спирали, галактики.

-- Нет, звезды были расположены иначе.

-- Чем же является ваш "Небосвод"? Что вы такое открыли? - прошептала она.

-- Вы же читали досье...

-- Все ложь! Там нет ни слова об этом! - Маргарет кивнула в сторону дверного проема.

-- С какой стати мне говорить? - прошептал Механик, делая движение, чтобы захлопнуть дверь, но она остановила его.

-- Нет, еще минутку, пожалуйста. Я хочу запомнить. Ведь больше никто не видел ничего подобного, - срывающимся от волнения голосом произнесла Маргарет.

-- Нет, не хочу потерять вас также как моих коллег.

Он захлопнул дверь и, схватив за плечи, насильно усадил Маргарет на кушетку.

-- Вы расстроились? - спросила она, удерживая руку ученого. - Почему?

-- Своими вопросами вы напомнили о неприятных вещах.

-- Я не хотела вас обидеть.

-- Вы не обидели меня, - он все же сел рядом. - Возможно, вы не столь безнадежны, как я думал вначале. Это заставляет меня верить, что еще не все потеряно и даже в худших из вас есть то, ради чего стоит дышать.

-- Значит, я худшая?

-- Одна из многих. Не лично вы, не подумайте, что у меня на вас имеется зуб. Все намного серьезнее. - Он закусил нижнюю губу и сделал вид, что заинтересовался швом на перчатке. - По сути, вы являетесь олицетворением того, что давно внушает мне отвращение, - проворчал Механик едва слышно. - Вы просили рассказать о проекте? Что ж, это я могу сделать. Когда-то в детстве, еще мальчишкой, я понял, что нельзя принимать на веру ни одно утверждение, ни одно правило. Пусть даже оно миллион раз написано в книгах и твои собственные глаза, разум подтверждают его. Каждый закон, каждую аксиому нужно опробовать на прочность. Я стал пробовать, пытаясь обнаружить слабое место... Прошло какое-то время, мои старания увенчались успехом. Пять лет назад я впервые оторвался от земли и взглянул на наш мир иначе. Я никому не спешил признаваться в этом, храня открытие в тайне. Проект "Небосвод", само его существование, переворачивал все представления человека о природе и ее законах. Благодаря "Небосводу" стало возможным мгновенное перемещение объектов в любую точку вселенной. Практически вот этими руками, - он поднял вверх руки, - я выковал ключ к звездам. Вам интересно?

-- Да, продолжайте, пожалуйста, - Маргарет не спускала с него сосредоточенного взгляда.

-- Когда я намекнул правительству, на пороге какого открытия мы стоим, что вы думаете, оно сделало? Оценило мои старания? Осознало всю широту открывающихся возможностей? Нет! Генерал Беран с восторгом поздравил меня, сказав, что теперь они наверняка смогут сбросить бомбу точно на голову Конрада!

Мужчина резко вскочил на ноги и, бросившись к двери, с яростью распахнул ее. Ткнув в черноту за своей спиной, он крикнул, что есть мочи:

-- Все это только для того, чтобы сбросить бомбу!!! Я положил к их ногам вселенную, а они не увидели в этом ничего, кроме возможности сбросить еще одну проклятую бомбу! Я ненавижу этих тварей за ограниченность и скудоумие! - он закашлялся. - Они приказали мне работать над проектом, - продолжил Механик хрипло, - думая, что в их руках окажется еще одно оружие, которое подарит им желанное превосходство.

-- Вы так и не открыли им всей правды? - Маргарет надеялась, что ее голос благотворно подействует на ученого и успокоит его.

-- Кому? Я для них лишь полезный предмет с набором заданных функций. Они были уверены, что могут с легкостью мной управлять. Что у нас, что на материке - везде одинаковые порядки. Ученых считают бездушными вычислительными машинами, которых нужно минимально обслуживать: кормить, одевать и давать рабочее место. Об истинных возможностях проекта "Небосвод" знали только два десятка человек среди моего ближайшего окружения. Включая моих друзей в Небрусе.

-- А им-то вы зачем рассказали?

-- Мне нужна была их помощь, - Механик немного успокоился и вернул дверь на место. - Госпожа Леманн, я полагаю, что удовлетворил ваше любопытство сполна.

-- У меня еще осталось много вопросов.

-- Не сейчас, - он вяло махнул рукой. - Я слишком измотан... Подобные эмоциональные вспышки негативно отражаются на моем самочувствии. Однако я благодарен вам за то, что вы меня выслушали. С тех пор, как моя личность впервые была рассеяна в безвоздушном пространстве, у меня периодически возникает настойчивое желание выговориться, чтобы выплеснуть сокровенное наружу. Представляете, я видел то, что доселе не видело ни одно живое существо, и мне некому рассказать об этом!

-- Я никогда не смогу найти нужные слова, чтобы описать величие и ужас космоса, - Маргарет покачала головой. - Даже самый близкий человек не сможет этого понять.

-- По крайней мере, у вас есть такая возможность, которой я, увы, лишен.

-- Мне неприятно, что с вашим изобретением обошлись подобным образом. О вашем вкладе в науку должны узнать все.

-- На самом деле, генерал Беран подал мне хорошую мысль. Я ведь действительно могу сбрасывать бомбы и попадать точно в цель, - Механик вернулся на прежнее место, устало опускаясь на ящик. - Только вот цели, - он усмехнулся, - теперь назначаю я сам.

Они провели в воздухе около часа, непрерывно набирая высоту. Высотомер показывал уже больше трех тысяч метров, но Освальд, похоже, намеревался подняться еще выше. Водная поверхность стала свинцового цвета, на темнеющем вечернем небе появились тяжелые низко летящие облака. Эмиль надеялся, что они успеют обогнать грозовой фронт и вернуться домой без приключений. Теперь, когда в его сумке покоился с таким трудом добытый полевой транзистор, ему хотелось одного - успеть в срок в лабораторию.

То, что им удалось незамеченными подлеть к острову и сесть рядом с разгромленным Центром изучения переменных токов, было просто невероятной удачей. Оттуда уже вынесли все мало-мальски ценное, поэтому командование Небруса не посчитало нужным расставить возле него охрану. Когда Эмиль с шумом вломился в лабораторию - на цивилизованный взлом замков не было ни времени, ни желания, и начал поиски, следуя пометкам, сделанным на плане, в его мозгу неотступно билась мысль, что долго столь фантастически везти не может. Но ему везло. Желанная стеклянная колба с транзистором была спрятана в тайнике в полу вместе с другими опытными образцами.

В ожидании Эмиля, летчику, как всякому, кто не представляет себе жизнь без неба, было не по себе. На земле он чувствовал себя беспомощной мишенью, поэтому возвращение агента и возможность снова подняться в воздух, было воспринято им с большим воодушевлением, вылившимся в крутой вираж.

Было очень холодно. Несмотря на комбинезон, стеганую летную куртку и шарф, выданные Освальдом, Эмиль продрог до костей. Для него не нашлось перчаток, поэтому его пальцы вскоре онемели. Чтобы хоть немного согреть их, он сложил конец шарфа наподобие муфты и закрыл им руки.

Неожиданно Освальд обернулся и, стараясь перекричать рев двигателя, сказал какую-то фразу, из которой удалось разобрать только слово "ниже". Летчик, понимая, что его плохо слышно, махнул рукой вниз, указывая на что-то. Эмиль взглянул в этом направлении и в разрывах облаков разглядел очертания береговой линии. Под ними был какой-то маленький островок - клочок скалы, не больше, что в изобилии разбросаны в этих местах. Летчик прибавил оборотов и заложил крутой вираж, оставляя его по левому борту.

Внезапно в том направлении, куда только что указывал Освальд, что-то блеснуло и Эмиль смог, наконец, разглядеть две точки далеко внизу слева. Вражеские самолеты! Они явно шли на перехват. Небо, хотя и вечернее, еще оставалось достаточно светлым, поэтому не оставалось сомнений, что их заметили. Эмиль понимал, что теперь от них так просто не отстанут, а потому Освальд, как опытный пилот, должен выжать из своей машины все, чтобы уйти от них.

В момент, когда аэроплан перевернулся через крыло, свалившись в почти отвесное пике, Эмиль уже не был так уверен в том, что они собираются оторваться. Две точки стремительно выросли в размерах, превратившись в боевые самолеты, звук мотора смешался со стуком пулеметов и весь корпус содрогнулся от их частой неприятной дроби. Смерть была рядом. В нескольких метрах с ревом пронесся вражеский самолет, агент на мгновение даже успел разглядеть перепуганное бледное лицо пилота. Аэроплан, заваливаясь на бок, оставляя за собой черные полосы, падал вниз.

Освальд вывел машину из пике, снова заложив крутой вираж, уверенно садясь на хвост второму. На его стороне было значительное преимущество в скорости, набранной в пикировании, поэтому сделать это удалось быстро. Несмотря на отчаянные маневры, попытки сбросить хвост, пилот Небруса, видимо так и не пришедший в себя от внезапности атаки, стал легкой мишенью. Освальд прицельно дал всего одну длинную очередь, после чего мимо пронеслись куски оторвавшейся обшивки. Самолет окутало черным дымом, развалившись на куски, он упал в воду.

Эмиль проследил за его падением и только тогда позволил себе сделать глубокий вздох. Теперь ему было жарко. Сделав победный полукруг над местом битвы, Освальд лег на прежний курс. Оставшийся путь они проделали без происшествий. Стремительно промелькнула изломанная полоска пляжа, повторяющая очертания берега. Вот показались фермы, фабрики, жилые дома похожие на игрушечные макеты, а затем огни посадочной полосы.

На аэродром их самолет опустился практически в полной темноте. Эмиль, выбравшись на твердую землю, отрешенно наблюдал как его пилот и дежурный, выбежавший из ангара, о чем-то спорят. Дежурный кричал и тыкал летчику в грудь какие-то бумаги. Эмиль догадывался о предмете их спора, но это его не волновало. Он то и дело ощупывал сумку, в который раз убеждая себя в том, что его полет был не напрасен. Освальд осторожно тронул его за плечо.

-- Что с вами? Вы ранены?

-- Нет-нет, все в порядке.

-- Тогда пойдемте отсюда. Они и без нас разберутся. А вам стоит выпить.

-- Мне нужно вернуться в город.

-- Прямо сейчас? - удивился Освальд. - Вы же едва на ногах держитесь. Полет был нелегкий.

-- Мне нужно вернуться в город, - упрямо повторил Эмиль. - Я только заберу свои вещи и переоденусь.

-- Как пожелаете. Что насчет ответной услуги? Свою часть сделки я выполнил.

-- Да, простите, я ведь даже не поблагодарил вас. Спасибо за этот полет. Обещаю, что сделаю все, чтобы вас восстановили в звании.

-- Да, было бы неплохо, а то ведь дело полным ходом идет к трибуналу, - Освальд пожал плечами. - Сегодня ночью я буду долго объяснять, куда и зачем летал.

-- Хорошо, что напомнили. Я напишу докладную записку от своего имени, в которой сниму с вас всякую ответственность. Пока они будут разбираться, я успею все уладить. Но мне лучше уехать до того, как начнутся разбирательства. Если меня задержат, это будет губительно для дела.

Летчик понимающе кивнул.

Уже через два часа Эмиль сидел в кабине старенького грузовика, пропахшего мокрыми досками и брезентом. Несмотря на сильную тряску, он часто засыпал, не в силах бороться с усталостью. Агент потерял счет времени, ему казалось, что они едут уже целую вечность. Неподалеку от Птичьего рынка грузовик остановился. Ночью в центр города попасть было невозможно - поперек мостовой стояли специальные заграждения.

Поблагодарив водителя, Эмиль на негнущихся ногах неловко выбрался из кабины и зябко поежился. Столица погрузилась в густой туман. Метро не работало, фонари были отключены, окна занавешены. Отчаявшись найти свободный кеб, который бы довез его, Эмиль практически в полной темноте отправился в университет пешком. Было странно шагать по пустому погруженному в болезненную осеннюю дремоту городу. Редкие фигуры, вырисовывавшиеся на пути, оказывались людьми в форме - военными, охранниками, работниками почты, полицейскими. Последние настороженно оглядывали его с ног до головы и потом еще долго смотрели в след.

В дверь лаборатории он постучал уже на рассвете. Послышался взволнованный голос Тальбота, который, несмотря на столь ранний час, не спал, и скрежет отодвигаемых от двери шкафов. Судя по растрепанному виду старика, он времени зря не терял.

-- Ну что?! - воскликнул профессор с порога.

Эмиль молча протянул ученому сумку.

-- Он здесь! Вы все-таки достали его!

-- Да. А как генератор?

-- Исправно работает. Мы с Максом следим за ним попеременно.

Обведя глазами лабораторию, Эмиль пришел к выводу, что беспорядка в ней только прибавилось. Теперь здесь были не только опрокинутый стол и пол усеянный осколками стекла, но и множество смятых листов ватмана исчерканные вдоль и поперек.

-- Что это такое?

-- Пока вас не было, я пытался понять принцип работы установки Механика. То, как сквозь него прошла пуля, навело нас с Максом на предположение о его нестабильной молекулярной структуре.

-- Очень интересно... И к чему вы пришли?

-- Как я понимаю, вас интересует только практическое применение наших расчетов?

-- Да, я хочу знать, что нужно сделать, чтобы пули оставляли в нем дырки, - мрачно сказал Эмиль.

-- Пока не известно, но я работаю над этим, - уклончиво ответил Тальбот.

-- Так я и думал. Сколько у нас осталось времени?

-- Достаточно, чтобы вы успели отдохнуть. Честное слово, вы скверно выглядите. Как прошел полет?

-- Мог закончиться плачевно, но мой пилот оказался более опытным, чем пилоты противника. Или удачливым. Кто-нибудь приходил, пока меня не было?

-- Да, - в голосе Тальбота послышались раздраженные нотки. - Поговорили на повышенных тонах, но на этом все. Дальнейшие разбирательства отложены на неопределенный срок. Скорее всего, меня лишат членства в физико-математическом обществе, но какое это имеет значение в свете происходящих событий? Если бы не обстоятельства, я бы многое отдал, чтобы побеседовать с Механиком о его изобретении.

"Все-таки ученые сделанные из иного теста, чем другие люди, - отрешенно подумал Эмиль. - В разгар войны, природных катаклизмов и всеобщей паники, они все равно с любопытством будут смотреть по сторонам анализируя происходящее, организовывая и упорядочивая пространство, открывая новые законы. Такова их природа".

-- Виктор, у него в заложниках моя жена, - устало напомнил агент.

-- Да-да, извини...- поспешно сказал профессор, переходя на "ты". - Трудно устоять, когда перед тобой открываются столь широкие перспективы.

Услышав его слова Эмиль не смог скрыть нервный смешок.

-- Проект "Небосвод", - проворчал он, принимая из рук невозмутимого Макса чашку успевшего остыть чая. - Из-за него я чувствую себя глубоким стариком. Я его ненавижу.

-- Не переживай, - Тальбот ободряюще положил руку ему на плечо. - С Маргарет все будет в порядке.

-- Да... Наверное. Как говорил Мартин? "А если не будет никакого позже"? Это было предупреждение, верно? Можно считать Мартина пророком. Он был прав во всем, - Эмиль покачал головой, вспоминая погибшего друга.

Профессор замолчал, понимая, что силы Эмиля, и духовные, и физические, истощены до предела. Отечески похлопав агента по плечу, он мягко подтолкнул его к старенькому дивану.

Голубоватое свечение, поначалу действовавшее на Маргарет успокаивающе, теперь раздражало. Она хотела вернуться туда, где светит и греет солнце, где день сменяется ночью и можно не бояться потерять собственное тело, распавшись на частицы. Она хотела невозможного. Механик, создатель и одновременно заложник собственного изобретения, дрейфовал вместе с ней в пространстве. Здесь не было смысла в отсчете минут как таковых, но личные часы Маргарет свидетельствовали о том, что с момента ее пленения прошло уже много времени, не меньше месяца.

От безделья она успела обсудить с ученым множество важных и незначительных вещей, неоднократно поругаться с ним в пух и прах, пойти на уступки и достигнуть примирения, потому что Механик, будучи в дурном расположении духа замыкался в себе, храня презрительное молчание, а тишина начинала сводить Маргарет с ума.

В настоящий момент мужчина монотонно насвистывал какую-то унылую мелодию и копался в задней стенке одной из приборных панелей. Механик проделывал это уже не меньше десятка раз не потому, что требовалось его вмешательство, а чтобы хоть чем-то занять себя.

-- Может быть пора? - с надеждой спросила она. - Проверьте.

Свист прервался. Механик прекратил "ремонт" и выглянул из-за панели.

-- Осталось недолго. Видите, - он постучал по ряду из мигающих индикаторов, - горит желтый, а не синий. Это значит, что установленные сорок восемь часов на Земле подходят к концу.

-- Слава богу! Почему же вы раньше не сказали мне об этом?

-- И что бы изменилось? Ни вы, ни я повлиять на ход времени не можем.

-- Зато мне было бы намного легче! Заключение с вами в этих четырех стенах похоже на пребывание в тюрьме.

-- Не курорт, но и не тюрьма, - ответил Механик, возвращаясь к работе. - Кстати, вы бывали в заключении?

-- Нет. А вы?

-- Бывал. Сидел за бродяжничество, как будто вы не знаете.

-- Не знаю, честно. Этого не было в документах.

-- Неужели от всевидящего ока отдела ускользнул столь нелицеприятный факт? - Механик расплылся в улыбке. - Я тогда не назвал своего имени, но мне казалось, что они все-таки раскопали это. Нет? Забавно.

-- Расскажите мне об этом?

-- С удовольствием. Пусть хотя бы ваше досье на меня будет полным, - ученый сел на пол, с наслаждением вытянув начавшие затекать ноги. - Итак, нам придется вернуться в мое детство. Взрослым казалось, что я росту послушным спокойным мальчиком, но они как всегда ошибались. Мое послушание было своего рода прикрытием. Да-да, не смейтесь - внутри меня бушевали нешуточные страсти. Протест назревал и я убежал из дома, когда мне было девять лет. Я не стал брать с собой денег и вещей, дабы не выдать своих намерений. Таким образом, родители решили, что я похищен или убит.

-- Жестоко вы с ними, - заметила Маргарет.

-- Вы просто не знали моих родителей, - он пожал плечами. - Я решил бежать на побережье, тайно проникнуть на какой-нибудь торговый корабль и переправиться на нем на другой остров, но в мои гениальные планы вмешалась шайка беспризорников. Так как выглядел я вполне благополучным ребенком, они решили, что им не помешают мои деньги или ботинки. Естественно, без боя я сдаваться не собирался. Завязалась потасовка, в итоге я ранил нескольких бродяг.

-- Каким же образом?

-- У меня всегда с собой есть помощник. Очень удобная вещь, чтобы контакты зачищать, - Механик ловко выхватил из кармана перочинный нож, раскрыл его и повернул, пытаясь поймать луч света на лезвии. - Мальчишкам свойственно носить оружие - это придает им уверенности. Но не будем отвлекаться, - лезвие исчезло столь же быстро, сколь и появилось. - На устроенный нами шум прибежал полицейский, все банду отправили в отделение до выяснения обстоятельств. К моменту прихода полиции я выглядел не лучшим образом - вымазанный в грязи, в крови, с разбитым лицом. Полицейский принял меня за одного из членов шайки со всеми вытекающими из этого последствиями.

-- Почему же вы не рассказали правду? - удивилась она. - Разве вам не хотелось вернуться домой?

-- Не хотелось, потому что, несмотря на все трудности, мне понравилась новая жизнь. Я испытал ни с чем не сравнимое чувство внутренней свободы. Новое имя, возможности, люди... Изнанка жизни увлекла меня. Только вот условия проживания и питания в отделении, а позже в работном доме оставляли желать лучшего. Когда я понял, что никаким образом мне не удастся избавиться от вшей, то решил бежать. Чистоплотность - это мое слабое место, - он виновато развел руками.

-- Я заметила, - сказала Маргарет невольно обводя глазами разгромленную, но некогда стерильно чистую лабораторию. - Из работного дома было легко убежать?

-- Очень легко. Ведь для остальных я был всего лишь девятилетним мальчиком, сиротой, сыном неблагополучных родителей, выросшим на улице. Они думали, что я неграмотен, а я не спешил уверить их в обратном. Оставался сущий пустяк - получить доступ к документам, снять копию, а потом подделать пропуск, подменив им настоящий. Мне удалось это сделать с первой попытки. Через три дня я вернулся домой, поведав родным и лечащему врачу душещипательную историю о нападении уличных хулиганов и амнезии поразившей меня последние месяцы.

-- Поразительно. И никто ничего не заподозрил? - спросила Маргарет, не скрывая своего недоверия.

-- Если подозрения и были, их предпочли не озвучивать. Но не думаю... Меня были счастливы видеть - как же, нашелся единственный наследник. Вернувшись, я ни о чем не сожалел. Это был очень полезный опыт.

-- Вам же было всего девять лет...

-- Я такой, какой есть.

-- Значит нравственность и совесть - чуждые вам понятия. Надеюсь, если у меня когда-нибудь родится ребенок, он не будет похож на вас.

Механик вздрогнул. Она догадалась, что последней фразой сильно задела его. Ученый медленно поднялся и скрылся за приборами. Снова послышался свист, означающий, что он возобновил прежнее занятие. Маргарет поморщилась, понимая, что сболтнула лишнего. Она не хотела так заканчивать разговор.

-- Вы обиделись? Мне жаль, но вы и, правда, не подарок.

-- Когда-то одна женщина уже сказала мне эти слова, - ответил Механик. - Хотя нет, слова были другие, но смысл тот же. Могу вас уверить, моя безнравственность не передается по наследству.

-- Вы так уверенны в этом, - проворчала Маргарет и замолчала, пораженная догадкой. - Простите меня...У вас есть дети?

-- О, в моем досье много белых пятен, верно? - с горечью спросил Механик. - Нет, не отвечайте на вопрос. Я не хочу. Давайте займемся делом.

Он поднял указательный палец, призывая к вниманию.

-- Следите за индикатором, - ученый постучал по лампочке. - Что-то мне подсказывает, что вскоре он поменяет свой цвет и станет красным. Сейчас мы узнаем, удалось ли вашему мужу собрать для меня необходимые детали.

Маргарет послушно посмотрела в указанном направлении, мысленно ругая себя за проявленную бестактность. Все-таки, каким бы ни было ее отношение к Механику, она не имела права давать оценку его поступкам. Личная жизнь - это не та область, в которую можно безнаказанно вторгаться. Тем более, личная жизнь такого человека как он.

С сожалением Маргарет подумала об Эмиле, но образ мужа, возникший в памяти, был очень расплывчатым. Это место странно на нее действовало. Оно притупляло эмоции, лишало воспоминания ярких красок, они словно выгорали на солнце. Интересно, это происходит только с ней, или с Механиком тоже? Из-за неловкости, вызванной предыдущим разговором, Маргарет не решалась спросить. Не сейчас. Придет время и она поговорит с ним об этом.

Она поймала себя на неожиданной мысли, что ей действительно интересно послушать то, что скажет ученый. Несмотря на его методы, аморальность, отсутствие приятных внешних данных, в Механике было что-то невыразимо привлекательное. Но что? Холодный, расчетливый ум?

"Признайся, тебе всегда нравились умные мужчины. - Подумала Маргарет. - И его голос... Когда он хочет, его голос звучит чарующе. Интересно, как он выглядел в молодости? Если у него есть дети, вероятно, он был не так уж плох, раз вскружил кому-то голову". Она украдкой бросила взгляд в его сторону. Механик, сжав кулаки, в нетерпении поглядывал на индикатор. В правой руке он держал плоскую черную коробочку, из которой свешивались два провода, уходящие под основание конуса.

-- Пора! - крикнул ученый и щелкнул переключателем.

В тот же миг рядом с ним возникла сфера, испускающая тусклый голубой свет. В пяти сантиметрах от пола в воздухе образовалась маленькая воронка. Механик, продолжая что-то нажимать на пульте, не спускал с воронки глаз.

-- На всякий случай подойдите ко мне ближе, - попросил он.

Маргарет не собиралась спорить и в два шага оказалась рядом с ним.

-- Смотрите туда! - она испуганно показала в противоположный угол комнаты. - Там что-то темнеет... О, Создатель, я вижу звезды! Что случилось?! Все исчезает!

-- Я знаю, - раздраженно ответил Механик. - Именно поэтому я попросил вас встать рядом.

-- Но почему это происходит? - Маргарет с тревогой наблюдала за тем, как тают стены лаборатории.

-- Банальная нехватка энергии. Я перенаправил ее часть, чтобы открыть проход.

-- Но мы же не станем держать его открытым долго? Скоро здесь все исчезнет!

-- Именно поэтому вашему мужу лучше поторопиться.

Свет, идущий от конуса, потускнел. Постепенно в бездне космоса растворились стены и потолок. Нечто невидимое стремительно пожирало пространство вокруг них. Шкафы, ящики, приборные панели и даже тела ученых, недвижимо лежащие на кушетках. Маргарет настолько привыкла к ним - молчаливым и неподвижным, что стала воспринимать их как предметы интерьера.

Нетронутым осталось только небольшое пространство в центре лаборатории, где стоял генератор и основное оборудование. Маргарет невольно прижалась к ученому, опасаясь заступить за роковую черту и исчезнуть. Свет стал еще слабее и начал мигать, послышалось натужное гудение генератора. Остатки лаборатории погрузились в полумрак. В мгновениях между вспышками Маргарет с ужасом видела, как растворяются и исчезают их тела. Она хотела закричать, но ее сковал ужас. Боли не было. Она стала просто сознанием, чистой мыслью, в бескрайних просторах вселенной. Не существовало ничего и никого. Никакой жизни, никаких звуков кроме собственных мыслей. Тотальное, всепоглощающее одиночество. Это было больше, чем может выдержать человек.

-- Проклятье! Почему так медленно?! - прорычал Механик.

-- Не оставляйте меня здесь! - она вцепилась в его руку, пытаясь удержать подле себя. - Выключите все, верните свет!

-- Они уже послали вещи, поэтому возросла нагрузка. Надо подождать.

-- Я исчезаю!!! Я не хочу так умирать! - Маргарет едва не кинулась, чтобы отобрать у него пульт, но вовремя остановила себя. - Умоляю, прекратите это. Добавьте энергии.

В этот момент из воронки появился объемный бумажный пакет. Повиснув на секунду в воздухе, он мягко опустился на пол. Механик поспешно щелкнул переключателем. Как только он это сделал, ярко вспыхнул свет. Лаборатория в мгновенье ока приняла прежний вид.

-- Вы и дальше планируете висеть на мне? - ворчливо поинтересовался ученый. - Это затрудняет работу.

-- Простите, - пробормотала Маргарет, с трудом разжимая руки и медленно опускаясь на пол. - То, что я видела ужасно... Лучше умереть, чем побывать там снова.

Не в силах больше сдерживать себя, она беззвучно горько разрыдалась, немало не беспокоясь о том, как это выглядит. Ученый, ознакомившись с содержимым пакета и, убедившись, что прислали все детали, отложил его в сторону. Подойдя к Маргарет, он осторожно присел рядом. Вдоволь насмотревшись на то, как она плачет, он протянул белоснежный носовой платок, неодобрительно качая головой.

-- Возьмите. Вытрите слезы и успокойтесь, хоть это и нелегко. Теперь вы понимаете, что случилось с моими коллегами? Вы ощутили на себе малую толику того, что мы испытали. Человеческая психика справится с этим не в состоянии.

-- А как же вы выжили? - прошептала она. - В прошлый раз вы сказали, что были не в себе, но это же неправда, вы не сумасшедший.

-- Не было иного выбора. Когда на тебе лежит такая ответственность, как моя, ты не можешь позволить себе сойти с ума - это слишком большая роскошь. Я это начал, я должен и закончить.

-- Меня пугает и восхищает ваша личность, - тихо призналась Маргарет, возвращая ему мокрый платок. - Ваша целеустремленность, уверенность в собственных силах, надменность и в тоже время правота касательно различных аспектов науки - это что-то сверхчеловеческое. Если бы я точно знала, что ваши действия направлены на добрые дела, то последовала бы за вами на край света.

-- Мы как раз на краю света, - криво усмехнулся ученый. - Самый что ни есть край. А если бы вы были уверены, что я олицетворяю собой "зло", чтобы вы не понимали под этим словом, то чтобы сделали? Попытались остановить любыми способами, даже ценой собственной жизни и жизней близких?

-- Да, - без колебаний ответила она.

-- Так почему же не останавливаете? Разве то, что я уже сделал, не является достаточно кошмарным? Нужно привести к смерти миллионы, чтобы убедить вас в моей злонамеренности?

-- Я не уверена в этом. То есть, я нахожусь в неведении не только замыслов, но и того, к чему могут привести ваши поступки.

-- Вот поэтому вы мне и симпатичны, - дружелюбно сказал Механик. - Вы сомневаетесь. Именно сомнение делает нас людьми, отличая от остальных существ, возвышая над животными, чья жизнь подчинена инстинктам. Пока вы не приняли окончательного решения, вы позволите мне жить, но как только примете, и она будет не в мое пользу, то пойдете до конца и, не задумываясь, спустите курок. Очень надеюсь, что ваша рука не дрогнет.

-- У нас с вами странный получается разговор.

-- Мы странные люди в странном месте, как же иначе? Мне говорили, что я обладаю особой притягательностью, но надеюсь, на вас моя харизма не подействует. Хватит с меня последователей. Самые преданные уже лежат здесь - бездыханные. Я бы не хотел, чтобы вы присоединились к их числу.

-- Почему же? Я думала, что остальные люди, и я в том числе, для вас не более чем средства для достижения одной вам понятной цели.

-- Разве я когда-нибудь давал понять, что испытывают иррациональную ненависть ко всем живым существам? Пока вы ничего не сделали, чтобы я желал вашей смерти. А если вдруг сделаете, то я всегда успею изменить свое мнение.

-- По крайней мере, это честно.

-- И я так считаю.

-- Что было в пакете? - Маргарет решила, что пора сменить тему. - Эмиль достал то, что вы хотели?

-- Да, все до последнего пункта. Передайте при встрече, что я очень признателен ему за помощь.

-- А для меня там ничего не было? Я знаю, вы предупреждали их, но может... - она с надеждой посмотрела на него.

-- Ваш муж большой хитрец, - немного насмешливо заметил Механик.

Он показал ей оборотную сторону пакета, размашисто исписанную карандашом. Маргарет узнала почерк Эмиля.

-- "У меня и профессора все в порядке. Как только я тебя найду, все наладится. Облака по-прежнему на своих местах. Похоже, они подросли. Думаю о тебе, Эмиль", - прочла она вслух. - Как жаль, что я не могу написать ему в ответ.

Механик глубоко вздохнул и вернул себе пакет вместе с его драгоценным содержимым обратно.

-- Что-то мы с вами задержались среди всего этого великолепия... - поймав ее непонимающий взгляд, он добавил. - Я имею в виду космическое пространство. Пора вернуться обратно и ощутить твердую землю под ногами.

Ученый встал и подал Маргарет руку, помогая подняться. Оно еще до конца не пришла в себя после пережитого ужаса.

-- Пока я работаю, не смейте меня отвлекать, - строго сказал ученый. - Даже если вам привидятся боги и богини, желающие отвести вас на Острова блаженных. Стоит мне соединить что-нибудь не так, мы застрянем тут навечно, и тогда Острова станут жестокой реальностью.

Маргарет безропотно кивнула и молча, на негнущихся ногах, отошла в сторону, наблюдая за тем, как Механик снимает крышку с ящика, лежавшего на столе. Полученные детали он аккуратно положил рядом, выстроив их по размеру в одну линию. Потирая руки в радостном предвкушении, ученый с головой ушел в работу.

Остров Стеш, со всех сторон обдуваемый холодными ветрами в любое время года был неприветливым местом. В сущности, его голая земля была интересна только колонии крачек в период гнездовья. Множество птиц прилетало сюда, оглашая воздух пронзительными криками.

Со вчерашнего вечера остров разительно поменялся и, возможно, не в лучшую сторону. О прежнем покое можно было забыть. За всю историю существования на берег никогда не ступало такое количество людей. Прибрежную линию патрулировали корабли обоих держав, а в небе над островом висели четыре огромных дирижабля, свысока наблюдающие за происходящим. Полоска суши была занята разноцветным палаточным городком в ожидании главных действующих лиц. Конрад и Пакс должны были прибыть на следующий день ближе к вечеру. Стеш был во власти военных и спецслужб, которые оцепили его по периметру.

В центре острова возвышалась большая белая палатка, накрытая дополнительным водоотталкивающим тентом. В ней планировали подписать мирное соглашение. Вокруг стояли синие палатки охраны и обслуживающего персонала, а за ними в отдалении находилась палатка зеленого цвета, которую отвели для представителей прессы. Возле нее неотрывно дежурили два охранника, держа журналистов в добровольно-принудительном заключении и не позволяя им свободно разгуливать по острову. Однако это была излишняя мера предосторожности. Журналисты, которых допустили на это мероприятие, были проверенными людьми, не собирающимся идти на конфронтацию с властью и рисковать благополучной карьерой или жизнью. Каждый из них получил четкое указание от агентов, как и в каких красках освещать предстоящие события.

Для граждан Небруса это преподносились так, будто бы это лидер Островного содружества первым попросил перемирия. А жители Островного содружества, прочитав передовицы в газетах и прослушав радиопередачи, пребывали бы в уверенности, что это Небрус, не выдержав затяжной войны, истощил свои силы и отправил делегатов к Грему Паксу. Последний, как настоящий гуманист, конечно же, не мог отказать и решил подписать мирное соглашение. Благодаря этой невинной лжи, как полагали в правительствах, в равной степени выигрывали обе стороны.

К острову причалил катер с опознавательными знаками Островного содружества. На берег, в сопровождении десятка человек охраны, спрыгнул худощавый бледный мужчина, со скорбным выражением лица. Майзл получил приказ от своих тайных руководителей присутствовать на подписании соглашения. Ему отводилась скромная роль наблюдателя, не более того. Для Майлза, официально выступающего от лица пацифистов, подготовили отдельную палатку рядом с палаткой главнокомандующего генерала Берана.

Пожилой располневший генерал покинул свои апартаменты, чтобы подышать воздухом, но, едва бросив взгляд в сторону горизонта, он скрылся, цедя сквозь зубы ругательства. Сев на жалобно скрипнувший стул, генерал с яростью раскрыл свежий выпуск "Часового". Беран был готов заниматься чем угодно, лишь бы не видеть ненавистные облака, укравшие его законную победу, когда она уже была у него руках.

С востока и юга небо полностью скрылось за черными тучами, по вине которых были парализованы воздушные силы обеих стран. Несколько десятков самолетов отважившихся залететь внутрь уже исчезли в бездонном чреве облаков. Внятного объяснения этому феномену так и не было найдено, хотя геофизики, подключившие к изучению проблемы гидрологов, предполагали и советовали много. Были озвучены десятки предположений о причине возникновения подобных воздушных масс, но никто из них не мог с уверенностью сказать, когда они исчезнут, и небо снова будет принадлежать людям.

Механик с лязгом захлопнул крышку. Он сделал все, что от него зависело. Теперь, когда он заменил неисправные детали, ничто не мешало им завершить затянувшееся путешествие. Обернувшись, ученый взглянул на Маргарет.

-- Вы готовы вернуться?

-- Да, конечно. - Она не могла скрыть охватившее ее волнение.

-- Тогда занимайте исходную позицию. Вы хорошо запомнили, чему я вас учил? Два переключателя и две рукояти.

-- Я помню, - Маргарет подошла к нужной панели.

-- Только не трогайте их пока я не подам знак.

Ученый стал напротив и осторожно провел по поверхности индикаторов указательным пальцем.

-- Не желаете напоследок снова взглянуть на вселенную? - весело, словно невзначай, спросил он, блеснув стеклами очков. - Такого больше вы нигде и никогда не увидите.

-- Разве мы не торопимся?

-- Я вдруг понял, что у меня бездна времени. А вы можете оставить здесь еще несколько секунд?

-- Наверное, могу, - не слишком уверенно ответила Маргарет.

-- Тогда вселенная в вашем распоряжении, - он резко повернул ручку настройки, в несколько раз убавив мощность генератора.

Лаборатория исчезла. Маргарет вскрикнула от неожиданности, но ее крик утонул в пустоте космоса. На этот раз она не растворилась полностью: ее тело целое и невредимое плавно плыло в черноте межзвездного пространства.

-- Восхитительно, правда?! - рассмеялся Механик, плывущий рядом. - Вы только посмотрите на эти звездные системы - они под нашими ногами! Мы словно боги!

-- Опять ваши шутки? - напряженно спросила Маргарет, не разделяя его веселья. - Куда все исчезло?

-- Не волнуйтесь, ничего страшного не происходит, - ответил он успокаивающим тоном. - Теперь, когда "Небосвод" работает как положено, я полностью контролирую ситуацию. Потоки энергии можно направлять куда угодно, сохраняя целостность нашего сознания. Мы - всего лишь вибрация, - вещал он, медленно переворачиваясь вокруг своей оси. - Определенная последовательность колебаний... Осмотритесь вокруг и вы увидите, что для человека ни в чем никогда не существовало границ, кроме тех, что он сам обозначил.

-- Это абсурд... - сказала Маргарет, постепенно восстанавливая сбитое дыхание. - Но в этом что-то есть. Дайте мне руку. Мне нужна опора.

Ученый немедленно коснулся ее предплечья.

-- Не надо бояться, - прошептал он, подлетая ближе и прижимая ее к себе. - Вселенная не страшна, если принять тот факт, что ты всегда являлся ее частью.

-- Вы сам дьявол... - вырвалось у нее. - Как я могу не бояться, если космос такой чужой, такой враждебный...

-- Чужой - не значит враждебный, - возразил ученый. - Чужой - значит не до конца понятый. И проблема в вас. Это вы его не понимаете.

-- Подождите-ка.... - Она попыталась осмотреться, но от увиденного у нее закружилась голова, вынудив крепко зажмурится. - Я поняла! Вы меня испытываете, - догадалась Маргарет. - Мы в безопасности, лаборатория никуда не исчезла, а все, что я вижу, происходит в моей голове. Не знаю, как вы это сделали, и знать не хочу.

Убедив себя в том, что Механик снова играет с ней в какие-то одному ему понятные игры, Маргарет успокоилась окончательно и смогла без страха взглянуть на окружающее ее великолепие. Все-таки, здесь было на что посмотреть.

Раньше она представляла вселенную как нечто хаотичное, неопрятное, но вокруг не было места хаосу. Миллионы галактик, являлись частью гигантского рукава, а он в свою очередь был частью чего-то еще и так до самой границы бесконечности, установленной человеческим разумом. Здесь было все - начало и конец времени. Маргарет показалось, что она слышит музыку, идущую из глубин вселенной. Мелодия завораживала простой и совершенством. Она позволила себе лететь в пустоту на встречу музыке. Неизведанное больше не пугало ее, а служило гарантом покоя. Хотелось прочувствовать каждое мгновение, понять и ощутить все многообразие жизни во всех проявлениях. Маргарет выбрала самую яркую звезду и протянула к ней руку, пытаясь коснуться ...

И в этот момент Механик вернул лаборатории прежний вид. Маргарет не сразу осознала это, мысленно она все еще плыла в черной пустоте, навстречу новым открытиям. Сознание возвращалось медленно. Механик терпеливо ждал, пока она придет в себя. Он хранил полное молчание, наблюдая, как Маргарет медленно встает с пола, с недоумением разглядывая руку, которая так и не коснулась звезды.

-- Зачем вы это сделали? - прошептала она с обидой. - Хотите свести меня с ума?

-- Нет.

-- Тогда к чему все это?

-- Я показал вам правду. Уверен, вы должны узнать правду до того, как мы вернемся в привычный мир, где вы будете играть роль специального агента и любящей жены, а я старого безумца. Запомните: для человека ни в чем никогда не существует границ, кроме тех, что он сам обозначил.

-- Да, я поняла... Таким образом, вы даете себе разрешение делать все, что угодно, не считаясь ни с чьими интересами.

-- Это только одна из множества трактовок, - сухо ответил Механик. - Приготовьтесь. По моей команде нажмите на переключатели.

Маргарет ожидала, что их возвращение будет необычным, но она не успела почувствовать ничего особенного. Порталы не открывались под ногами, вселенная не пыталась поглотить их тела. Не наблюдалось никаких посторонних звуков, видений или провалов в памяти. Следуя указаниям Механика, она просто перевела переключатели в нужное положение и нажала на рукояти.

Ученый проделал аналогичные действия на своей панели и с невозмутимым видом отключил генератор. Маргарет смотрела, как тускнеет его голубоватый свет и не могла поверить, что ее необыкновенное путешествие закончилось.

-- И все? - разочаровано вырвалось у нее.

-- Да. Я больше не нуждаюсь в ваших услугах, - холодно ответил ученый, склонясь над телом коллеги.

В надежде на чудо он прикоснулся к его лбу, но тщетно. Кожа была холодна как лед, в человеке не осталось жизни. Механик с вздохом направился к выходу из лаборатории и без колебаний распахнул дверь. За ней находилась большая комната, залитая теплым дневным светом. Если он и опасался увидеть тьму, то не подал виду. Маргарет же просто не успела испугаться.

-- Вы идете? - нетерпеливо спросил он. - Здесь безопасно. Я отведу вас...

Неожиданно в дверном проеме появился высокий худощавый мужчина, одетый в плотный серый комбинезон, поверх которого был наброшен стандартный лабораторный халат. На носу у него сверкали очки без дужек в тонкой металлической оправе. Его короткие седые, зачесанные назад волосы придавали сходство со школьным учителем.

-- Создатель, наконец-то! - мужчина подбежал, улыбаясь, и дружески сжал плечи Механика. - Надо сообщить остальным! Я так рад, что это случилось в мое дежурство! Но почему так долго? Вы же сказали, что для нас пройдет буквально несколько секунд. Мы все извелись в ожидании!

-- О, - протянул ученый, - это рассказ не на пять минут. Как всегда, не обошлось без предательства, но об этом позже.

-- Вот значит как... А где остальные? - его друг обвел рассеянным взглядом разгромленную лабораторию, отдельно задержавшись на телах, покоящихся на кушетках. - Что с ними случилось? Они... мертвы?

Вместо ответа Механик кивнул, сжав губы в тонкую полоску.

-- Я все объясню, Эрик. Позже, - повторил он.

-- Хорошо. У нас еще осталось тридцать два часа до начала. С нашей стороны все идет по графику. А кто это с вами? Новая сотрудница?

-- Нет, заложница. Не смотри на меня так удивленно. Мне пришлось импровизировать. Ее имя Маргарет Леманн, и я буду тебе признателен, если ты запрешь ее где-нибудь, обеспечив всем необходимым.

-- Запереть меня? Это еще почему?! - возмутилась Маргарет. - Разве я мало провела времени в этой клетке?! Я же не нужна больше, почему вы меня просто не отпустите?

-- Зачем? Чтобы вы выдали мое местонахождение и сюда приплыл весь флот содружества? - ученый отрицательно покачал головой. - Нет, вы будете сидеть под замком, пока я не разберусь с делами. Обещаю, с вами будут хорошо обращаться, - Механик строго погрозил товарищу пальцем. - Пусть тебя не обманывает ее миловидная внешность. Ее красота под стать уму. Она, чтобы ты знал, правительственный агент и очень опасна.

-- Хорошо, я учту. - Эрик смерил внимательным взглядом "опасного правительственного агента". - В таком случае, будет лучше, если она подождет здесь, пока я не пришлю охрану.

-- Как хочешь, - Механик пожал плечами.

Они покинули лабораторию. Ученый с невозмутимым видом запер ее, нисколько не беспокоясь о том, что оставляет Маргарет одну в полной темноте в обществе трупов. Подождав пока стихнет звук шагов она стала пробираться к двери. Теперь, когда под ее ногами снова был надежный пол, а не малопонятные вибрации, она не желала оставаться в этом ужасном месте ни минуты.

В темноте найти дверь почему-то оказалось труднее, чем ей представлялось, а ведь Маргарет столько времени провела в этом зале, и была уверена, что изучила каждый сантиметр пространства. Несколько раз она пребольно ударилась коленями о выступающие углы разбросанных по полу ящиков и мысленно выругалась. Ухватив холодную дверную ручку, Маргарет замерла, прислушиваясь. Если Механик считает ее опасной, что ж, она оправдает его доверие. Вытащив из-за отворота воротника отмычку, женщина аккуратно вставила ее в скважину, стараясь нащупать слабое место. Конструкция оказалась сложнее, чем она полагала, поэтому с механизмом пришлось повозиться. Наконец собачка замка с неохотой повернулась и щелкнула. Маргарет немного приоткрыла дверь, рассматривая обстановку снаружи. Лаборатория оказалась в каком-то большом зале, зелено-голубая цветовая гамма которого наводила на мысли о спортивных соревнованиях. Вокруг возвышались несгораемые шкафы, на полу лежали свернутые в бухты кабели и высокие ящики, обвешенные разноцветными датчиками. Ни шагов, ни человеческих голосов не было слышно. Только от приборов шел едва заметный гул.

Медлить было нельзя. Повернувшись, Маргарет бросилась к ближайшему мертвецу, чтобы снять с него лабораторный халат. Она понятия не имела, есть ли здесь еще женщины, но халат обязан был сослужить ей добрую службу, позволив стать менее заметной среди других ученых.

Проскользнув наружу, она, огибая немыслимые нагромождения техники, пробиралась все дальше вглубь этого научного лабиринта. То, что вначале ей показалось спортивным залом, оказалось огромным ангаром для дирижаблей. В его крыше были прорезаны отверстия из которых поступал солнечный свет. Сам дирижабль, а вернее его ярко-красная гондола, стояла в глубине, заваленная всяким хламом.

В отдалении появились трое человек в белом, спешащих в направлении лаборатории. Маргарет показалось, что она узнала Эрика, но оставаться и выяснять этот вопрос ей не хотелось. Аккуратно вытащив стилет, она в нерешительности потрогала кончик лезвия, проверяя остроту. Взвесив все за и против, агент убрала его на прежнее место. Даже если ее поймают, она не станет прибегать к оружию, ставя под угрозу чужую жизнь.

Всего несколько десятков метров отделяли Маргарет от заветного выхода из ангара. Она призвала все свое самообладание, чтобы не проделать оставшийся путь бегом. В этот момент ее исчезновение обнаружили и сзади донеслись рассерженные крики. С облегчением укрывшись за деревянной дверью, она закрыла ее, оказавшись в полутемном коридоре. От волнения Маргарет сделала неверный шаг и оступилась. Если бы не поручни лестницы, за которые ей в самый последний момент удалось ухватиться, она сломала бы себе шею о металлическую окантовку ступеней.

-- Какая глупая смерть, - прошептала она, восстанавливая сбившееся дыхание.

В коридоре было холодно, вентиляционные системы работали на полную мощность, нагнетая свежий воздух. На потолке мерцали вмонтированные в него маленькие круглые лампы. Все освещение было электрическое, но, зная предпочтения Механика, она и не ожидала увидеть здесь газовые рожки.

Судя по всему, ученый готовился к побегу давно и очень основательно. Размеры коммуникаций внушали почтение. Коридор плавно уходил вниз под землю, неоднократно ветвясь, заставляя Маргарет выбирать направление. Она неизменно сворачивала направо, чтобы не заблудиться, если вдруг придется срочно возвращаться обратно. Навстречу ей прошла пара пожилых мужчин в белых халатах. Поравнявшись, они удивленно посмотрели на нее, но ничего не сказали. Как только они скрылись из вида, Маргарет ускорила шаг, одновременно рассматривая таблички, висящие на дверях.

Она читала названия, не имея ни малейшего понятия, что же конкретно ищет. "Медпункт Главный", "Медпункт Сортировочный", загадочные аббревиатуры "ЗМА" и "МАЗ", "Группа N1", "Группа N2", "Тех. склад", "Архив". Последняя дверь - металлическая, выкрашенная серой краской, приглянулась ей больше остальных. Она нажала на ручку, но та, как и ожидалось, не шелохнулась. Быстро, словно заправский взломщик, оглянувшись по сторонам, Маргарет вставила отмычку. Замок оказался старым, очень примитивным и через минуту она была уже внутри.

Воздух в архиве ожидаемо пахнул пылью и старыми бумагами. Маргарет нашарила на стене выключатель. С небольшой задержкой лампы замерцали под потолком, осветив десятки одинаковых стеллажей с ровными рядами картонных коробок на них. Место за столом архивариуса пустовало. Было не похоже, чтобы архивом часто пользовались, значит, это было неплохое место, чтобы переждать погоню.

Сделав несколько шагов, Маргарет услышала за спиной свист и лязганье металла. Испуганно обернувшись, она увидела, как крышка столешницы разъехалась на две половинки. Наверх выехало странное сооружение кубической формы с множеством манипуляторов. У сооружения было квадратное подобие человеческой головы с глазами-диодами, которыми оно вращало в разные стороны

-- Только этого не хватало! - вырвалось у нее.

На передней части куба поблескивала медная табличка с единственным выгравированным словом: "Архивариус". Внутри автомата послышался щелчок, затем шипение.

-- Добрый день, - вежливо сказал он голосом Механика. - Чтобы сделать заказ, выберите, пожалуйста, карту и вставьте ее в отделение.

Маргарет ошеломленно смотрела на говорящую машину. Несомненно, перед ней было еще одно творенье изобретательного ума гениального ученого. Движимый тщеславием он подарил ему свой голос. Это была всего лишь запись, но она произвела на нее впечатление. Видимо, автомат активировался, когда включился свет.

-- Вставьте, пожалуйста, карту, - доброжелательным тоном повторила машина.

Перед архивариусом располагались шесть кнопок разного цвета, за которыми находилась картотека, полная разноцветных прямоугольных карт из жесткого картона. На каждой карте были просверлены дырочки. Наугад взяв одну из них, она просунула ее в щель на животе металлического помощника. Снова послышался щелчок.

-- Спасибо, - незамедлительно отозвался архивариус. - Ожидайте. Ваш заказ скоро доставят.

Несмотря на мучительное чувство, будто за ней следят, Маргарет решила посмотреть, чем все это закончится. Под потолком натянулся металлический трос, что-то зажужжало. Две металлических руки, передвигающиеся между рядами, привезли коробку с бумагами, аккуратно опустив ее на стол.

Карточка с заказом выскочила из щели обратно. Архивариус ловко подхватил ее и водрузил на специальную подставку. Другой рукой он подвинул вперед коробку.

-- Ваш заказ доставлен, - сказал он. - Зарегистрируйте его, введя личный четырехзначный номер с помощью панели ниже.

Рядом действительно находилась панель с кнопками от 0 до 9. Маргарет наугад нажала четыре цифры.

-- Спасибо. Если желаете продолжить работу, нажмите красную кнопку.

Желания продолжать не возникло, поэтому красная кнопка была проигнорирована.

-- Перехожу в режим ожидания, - сообщил архивариус и затих, опустив манипуляторы на крышку стола.

Маргарет машинально взяла коробку с бумагами и пошла вглубь архива, нервно поглядывая по сторонам. Она боялась встречи с другими "сотрудниками", вызванными к жизни гением Механика и его команды. К счастью, ее опасения не оправдались, в архиве больше никого не было, ее окружали только стеллажи. Решив, что тут ее точно не найдут, она опустилась на пол, прислонившись спиной к решетке.

Внушительные размеры архива наводили на мысль, что Механик использовал для своих нужд целый остров, превратив его в исследовательскую лабораторию. Интересно, где она находится? Откинув крышку часов, Маргарет всмотрелась в изображение летящей голубки, держащей в клюве оливковую ветвь. Ей показалось, что птичка смотрит на нее с одобрением. Часы переключались в режим маяка одним движением. Часовая стрелка тут же дрогнула и уверенно показала на юго-восток. Минутная стрелка опустилась на три часа, а секундная замерла на двенадцати. В трехстах километрах к юго-востоку был Эмиль, а вместе с ним привычная понятная жизнь.

-- Мы уже никогда не будем такими как прежде, - признала Маргарет, прижимая часы к груди.

Она не сможет забыть завораживающую манящую красоту космоса и его бездонный ужас. И даже если свыкнется с мыслью, что привычная реальность не распадется перед глазами, словно мокрая бумага, с ней навсегда останутся лишающие покоя воспоминания. Сможет ли Эмиль поверить ей? Конечно, он поверит, но вряд ли когда-нибудь поймет. Для этого он сам должен побывать внутри черной пустоты.

Воспоминания будоражили сознание. Страх с готовностью раскрывал свои липкие объятия, чтобы завладеть ею. Маргарет стало казаться, что в темноте между стеллажами шарят черные уродливые лапы, принадлежащие чудовищу, спрятанному в глубинах архива.

Сделав над собой усилие, она нервно хмыкнула и покачала головой, спрятав часы. Подобные мрачные фантазии были явным признаком переутомления. Чтобы отвлечься, она представила перед собой карту и мысленно попыталась обозначить свое местонахождение. В том, что Эмиль по-прежнему находится в столице, Маргарет не сомневалась. Так подсказывало ее женское чутье, которому в определенный момент она доверяла больше, чем доводам разума. Кроме того, с момента передачи деталей для ремонта прошло слишком мало времени, чтобы он успел далеко уйти от лаборатории профессора Тальбота. Если здесь был заброшенный ангар, это означало, что остров до войны кому-то принадлежал. Судя по расположению, скорее всего, Островному содружеству. До начала войны Небрус контролировал два десятка маленьких островков у побережья, но не в этом регионе.

-- И как мне это может? - спросила она саму себя, поеживаясь, чувствуя, что замерзает.

Архив не отапливался, сидеть на ледяном каменном полу было очень неприятно. Маргарет придвинула к себе коробку и прочла надпись на наклейке сделанную темно-красным шрифтом: "Элементарные частицы 34". Внутри находились сшитые работы, полные длинных непонятных формул написанных от руки и текстов с комментариями, отпечатанных на машинке. Не поняв из написанного ни строчки, Маргарет сложила все обратно, закрыла коробку и села на нее, разумно рассудив, что с ее импровизированным стулом ничего не случится и науке не будет нанесен непоправимый вред.

В лаборатории Механика ей хотелось вернуться к обычной реальности, но за время, проведенное в ней, она немного забыла каково это - быть человеком из плоти и крови. Мышцы болели, словно она всю неделю занималась тяжелым физическим трудом. Очень хотелось есть, желудок буквально сводило от голода. На мгновенье ей даже показалось, что она слышит аромат запеченной курицы с приправами.

-- Как жаль, что нельзя закрыть глаза, а потом открыть и обнаружить себя в своей спальне в постели под теплым одеялом, - огорченно вздохнула Маргарет.

Перед ней стояла дилемма: попытаться любым путем покинуть остров или остаться здесь и разузнать больше о намерениях Механика. Дежурный сообщил, что все идет по плану и у них в запасе есть тридцать два часа до начала. Начала чего?

-- Надо остаться и выяснить это, - решила Маргарет.

Она поняла, что еще немного и станет ненавидеть свою работу. Любой другой нормальный человек уже давно сбежал отсюда, сел в лодку и был бы на полпути к дому. Но ведь она так не сделает, у нее есть долг... И проклятая привычка всегда доводить дело до конца.

Неожиданно тишину архива нарушил громкий щелчок. Раздался неприятный звук, словно кто-то водил куском ткани по засохшей древесной коре. Маргарет посмотрела наверх - звук доносился оттуда. В потолок через равные промежутки были вмонтированы динамики. Их них на мгновенье послышался противный скрип, заставивший ее невольно зажмуриться.

-- Добрый день, всем участникам проекта "Небосвод"! Если еще кто-нибудь не знает, то спешу сообщить радостную новость - я снова с вами! - голос Механика звучал бодро. - Надеюсь, вы рады меня слышать. Напоминаю, что согласно прежнему плану участники проекта должны занять свои места завтра в половине шестого вечера, дабы избежать накладок. Оставшееся время планируется посвятить проверке оборудования. На этом у меня все. Теперь специальное сообщение для госпожи Леманн. Дорогая Маргарет, я уверен, что вы меня слышите, - в его тоне появились отеческие нотки. - Мне уже доложили, что вы решили лишить нас своего присутствия. Меня это огорчает. Я признаю ваше мастерство и оперативность, но в настоящее время вы скрываетесь в одном из помещений моего исследовательского центра вместо того, чтобы отдохнуть от нелегкого путешествия, и данный факт беспокоит меня. Как вы могли понять, я не питаю к вам негативных чувств, поэтому, взывая к вашему здравомыслию, прошу, вернитесь на прежнее место, или просто назовите свое имя любому сотруднику и попросите отвести вас ко мне. Обещаю не ограничивать вашу свободу и даже посвятить в свои планы в обмен на ответное обещание не покидать остров в течение двух суток и не мешать моей работе... Соглашайтесь. Это намного продуктивнее, чем шпионить за мной, прячась в тени, рискуя ежеминутно попасть в поле зрение охраны. Если вы не появитесь в течение двадцати минут, мне придется найти вас самостоятельно и посадить под замок. Таким образом, вы пропустите все интересное.

Несмотря на его серьезный тон, Маргарет была уверена, что ученый иронично улыбается. Нередко содержание его речи шло вразрез с выражением лица. Он мог шутить с мрачным видом и с усмешкой рассказывать ужасные вещи. Это было одним из проявлений его эксцентричной натуры.

Нехотя Маргарет поднялась. От сидения в неудобной позе у нее успели затечь мышцы. Подождав, пока восстановится кровообращение и прекратит покалывать в ступнях, она подняла с полу немного помятую коробку. Не хотелось признавать, но Механик ее переиграл. Он был прав: ее побег был глупостью, совершенной под влиянием необдуманного душевного порыва. Ей до смерти надоело быть игрушкой в чужих руках, поэтому она сбежала. Угрозы жизни ведь не было? Значит порыв, а не холодный расчет. Зачем сидеть здесь и мерзнуть, страдая от голода? Даже если ей удастся что-то прочесть, подсмотреть и уйти незамеченной, много ли она поймет? Насколько полезна будет добытая информация, если она даже не знает, что искать? В ее распоряжение был весь архив, но Маргарет сомневалась, что на полках найдется хотя бы один документ свободный от научной тарабарщины.

Нет, самым разумным будет вернуться к Механику и посмотреть, что он будет делать. Провести еще двое суток в его обществе - это не такая уж и большая проблема.

Большая комната, куда ее препроводили под бдительным надзором охранника, удивляла своим со вкусом подобранным оформлением. Зная увлеченность Механика наукой, Маргарет ожидала увидеть копию лаборатории в миниатюре, а вместо этого оказалась в хорошо обставленных, задрапированных в атлас и шелка черного и кремового оттенков апартаментах. Комната служила ученому одновременно и спальней, и кабинетом, и даже кухней - за диваном стояла небольшая ширма, частично закрывая собой кухонную плиту и шкафчики. Под потолком горели три небольших лампы, давая теплый неяркий свет.

О педантичной натуре хозяина свидетельствовала каждая деталь, начиная от выстроенных по росту маленьких фарфоровых слоников на полке и заканчивая геометрически безупречным размещением немногих предметов мебели.

Механик отдыхал на диване. При появлении Маргарет он вскочил и благодарно кивнул охраннику.

-- Спасибо, можете идти.

-- Она вооружена, - на всякий случай предупредил тот. - Что предпринять?

-- Ничего, - губы ученного разъехались в усмешке. - Моей жизни никто не угрожает. Не волнуйтесь.

Маргарет хотелось выхватить стилет и с особой жестокостью заколоть этого самоуверенного человека прямо на глазах у его подчиненного только для того, чтобы доказать его неправоту. Определенно, у нее расшатались нервы.

-- Я вас раздражаю, правда? - догадался ученый. - Ничего - это не смертельно. Я многих раздражаю. Присаживайтесь, - он показал на диван.

За прошедшие часы с ним произошли разительные перемены. Нет, на его внешности это никак не отразилось. Он был по-прежнему одет в свой обычный наряд, не снял ни перчаток, ни фартука. Но его речь стала более спокойной, резкие жесты сменились плавными, манеры стали утонченнее. Красивый глубокий голос Механика оказывал на нее умиротворяющее воздействие. Обладателя такого голоса вполне уместно было встретить на званном вечере за ужином или в качестве партнера за игрой в бридж.

Диван оказался удобным. Она буквально утонула в его подушках. В комнате было тепло, и стоило устроиться с комфортом, откинуться на мягкую спинку, как невыносимо захотелось спать.

-- Можете снять туфли, чтобы восстановить кровообращение, - предложил ученый. - О приличиях не беспокойтесь, мы с вами их уже и так немало нарушили. Я хотел сказать вам, что побег - это незрелый поступок. Детский. Вы убежали так стремительно, словно вас приговорили к смертной казни. Но разве я не сдержал свое слово и не доставил вас обратно в целости и сохранности? - Он развел руками. - Вам нечего возразить. А почему собственно? Это вам не свойственно. Почему вы молчите?

-- Засыпаю, - нехотя ответила Маргарет.

-- О нет, только не теперь, когда я собираюсь приготовить завтрак, - заволновался ученый. - Или обед? Неважно. Подождите хотя бы полчаса. Учтите, я готовлю и на вас тоже, так как знаю, что вы смертельно хотите есть. Во время путешествия на другой край вселенной просыпается зверский аппетит.

-- Вы сами готовите? - удивилась она. - Я думала, что такому занятому человеку не обойтись без повара.

-- Да, повар - это хорошая идея, но только ни при моей паранойе, - признал он. - Видите ли, - продолжил Механик, задвигая ширму и открывая настежь шкафчики, - мне все время кажется, что меня хотят отравить. Понимаю, это глупо, ведь я среди друзей, но ничего не могу поделать. Особые внутренние запреты мешают мне принимать пищу приготовленную другим человеком. Возможно, дело даже не в болезненной мнительности, может быть всему виной моя природная брезгливость. Но я давно научился использовать потерянное во время готовки время себе на пользу. - Он обернулся к Маргарет. - Мне хорошо думается в такие моменты.

Она не нашлась, что ответить, заворожено следя за его быстрыми ловкими движениями. Механик выложил ровными рядами на раскаленную поверхность тонкие ломтики бекона. Со сковородой он управлялся как заправская кухарка, значительно лучше, чем Эмма.

-- А вы не боитесь, что продукты уже отравили? - спросила Маргарет первое, что пришло ей в голову.

Мужчина замер в задумчивости, но спустя мгновенье отрицательно покачал головой.

-- Нет, это невозможно, - он взмахнул лопаткой в сторону мяса. - Я лично отрезал их от общего куска в кухонном блоке. То же самое касается яиц, хлеба и масла. А потом не отходил от них ни на шаг.

-- А столовые приборы? Их можно отравить таким образом, что это не будет заметно. Есть разные способы.

-- Ах, не питайте мою паранойю, - вздохнул ученый. - Она и без вас... Тем более, что я поменял и приборы, - добавил он чуть позже.

-- Пахнет замечательно, - Маргарет милостиво решила сменить тему.

-- Согласен.

Механик посыпал яичницу приправами, прикрыл крышкой, и поставил на огонь чайник. Быстро собрав на стол, он водрузил в центре тарелку с горячими тостами и большим куском сливочного масла. При виде тостов у Маргарет потекли слюнки. Поделив содержимое сковороды на две равные половины, ученый разложил еду по тарелкам и поставил их на стол.

-- Все готово, прошу. К счастью, - добавил он, - моя пищеварительная система работает исправно, чего не скажешь об остальном. Зато хоть поем с удовольствием.

Ученый галантно подвинул Маргарет стул, когда она садилась и только тогда сел сам. Он потянулся за вилкой и замер в нерешительности.

-- Что-то не так? - спросила она.

-- Обычно я снимаю свои сказочные доспехи из кожи дракона, перед тем как начать есть, - пошутил он. - В маске это делать не очень удобно.

-- Что же вам мешает ее снять?

-- Исключительно забота о вас. Не хочу испортить вам аппетит, - он махнул рукой и взял нож. - Пустяки. Главное, чтобы мясо не успело остыть.

Эта была самая вкусная яичница с беконом в жизни Маргарет. Как она не старалась заставить себя есть медленно в соответствии с приличиями, но ее настолько завладел голод, что она глотала, фактически не жуя. Механик не отставал. Если ему и мешала маска, это никак не отразилось на скорости, с которой он поглощал свой завтрак. Закончили они практически одновременно. Ученый налил чая в большую синюю фарфоровую чашку и с довольным вздохом откинулся на спинку стула. Маргарет обратила внимание, что он пил крепкий чай без сахара и сливок.

-- Странно, - сказала она, - я читала, что сахар стимулирует работу мозга и люди, занимающиеся умственным трудом, поглощают его в неимоверных количествах.

-- В таком случае, исходя из вашей логики, толстушки и дети, обожающие сладкое, должны все поголовно иметь докторскую степень, - заметил ученый.

-- Я не это имела в виду, - Маргарет смущенно пожала плечами.

-- Да, я понял, но не мог отказать себе в удовольствии съязвить, - откровенно сказал Механик. - Скверный у меня характер, признаю. Если серьезно, то я тоже люблю сладкое, но ни в коем случае не в напитках. А вот от кусочка пирога со смородиновым вареньем не откажусь.

-- Я знаю замечательный рецепт пирога, - оживилась она. - Он достался мне еще от бабушки. Приходите к нам как-нибудь на ужин.

-- Спасибо за предложение, - кивнул Механик. - Обещать не могу, но кто знает... Вдруг приду?

-- Наверное, со стороны мы выглядим глупо, - признала Маргарет. - Беседуем тут о пирогах, как будто ничего не происходит.

-- Пусть глупо, но так что же? Я ценю непринужденное общение.

-- Вы обещали рассказать о своих планах. Сейчас подходящее время.

-- Именно поэтому я вам интересен, - он приложил указательный палец ко лбу и легонько постучал. - Вы хотите знать, что у меня на уме.

Не торопливо допив чай, Механик со стуком отставил в сторону чашку. Сложив руки на груди, ученый немного наклонил голову и мягко произнес:

-- Завтра уполномоченные представители Островного содружества и Небруса заключат долгожданный мир.

-- Вы серьезно? - Маргарет удивленно подняла брови.

-- Серьезен как никогда. Вы рады?

-- Конечно! Это же означает, что войне конец! Все будет как раньше.

-- Господи, какая наивность... - сокрушенно вздохнул Механик. - Уж от вас, дорогая Маргарет, я этого не ожидал.

-- Я не наивна, я всего лишь хотела сказать, что все вернется в прежнее русло. Вы против подписания мирного договора?

-- Судите сами - это благодаря моим стараниям Конрад и Пакс будут вынуждены сесть за стол переговоров.

-- Почему вашим?

-- Скоро узнаете.

-- Они подпишут договор лично, не через представителей?

-- Да, лично. Так надежнее. Я постарался, чтобы там собрались все ключевые фигуры. Даже генерал Беран и моя марионетка - Майлз.

-- О генерале Беране я слышала, а кто такой Майзл?

-- Неужели вы ничего не слышали о господине Майлзе? - пришел черед Механика удивляться. - Значит, я перестарался с секретностью. Но это уже не имеет значения, поэтому можно открыться. Считается, что господин Майлз возглавляет движение пацифистов.

-- Глава пацифистов ваша марионетка?! Не может такого быть! Пацифисты давно сотрудничают с государственными структурами, их организация насчитывает сотни активных членов. Мы знаем о них все.

-- Неужели? - в его голосе звучала неприкрытая ирония.

-- Вы говорите правду? - с недоверием спросила Маргарет. - Невозможно быть во всех местах одновременно. Вы не в состоянии возглавлять научный отдел, успешно изобретать, вести невероятные с точки зрения физики проекты, организовывать на отдаленном острове секретную базу, параллельно руководя еще и общественным движением. И все это за спиной у спецслужб. Для этого нужны тысячи людей.

-- А разве я говорил, что был один? - пожал плечами Механик. - Я всего лишь задавал направление, а разработкой деталей занимались другие люди. Многие и не знали, что работают на меня. Они думали, что продвигают в жизнь замыслы пацифистов.

-- Мне почему-то не кажется, что они имеют что-то общее с вашими, - холодно заметила она. - Ради чего вы затеяли эти игры?

-- Я хочу закончить войну и только. Поэтому на острове Стеш сегодня и завтра будет многолюдно.

-- Когда они подпишут договор, ваша цель будет достигнута - война закончится. Что будете делать дальше?

-- А чтобы вы посоветовали? Возможности моего изобретения вам известны. Кому я могу предложить свое открытие?

-- Это сложный вопрос.

-- Да, потому что вы понимаете, что в любом обществе найдется мелочный нечестный человек, который захочет использовать проект "Небосвод" только для того, чтобы сбросить бомбу побольше. И не имеет значения куда - на соседний остров или на звезду в ближайшей галактике. "Небосвод" - это огромная ответственность для любого, кто осмелится им воспользоваться. Чем больше я думаю об этом, тем больше прихожу к мысли, что поторопился с открытиями и люди к ним просто не готовы.

-- Но открытие уже сделано, - Маргарет пожала плечами. - Вы говорили, что собираетесь что-то предпринять в половине шестого вечера. Что именно?

-- Согласно протоколу, сам договор будет подписан в шесть. К тому я должен времени быть готовым, чтобы эффектно появиться на приеме.

-- Для чего?

-- Это будет сюрприз. Обещаю, что одно из мест в первом ряду ваше, и вы сами все увидите.

-- Ожидается что-то зрелищное?

-- О, да... - Механик довольно кивнул. - Еще чая?

-- Если нетрудно.

Маргарет задумалась. Интуиция подсказывала ей, что сюрприз, задуманный ученым, ее не обрадует. Но если он хочет прекратить войну и сам содействовал примирению сторон, то что же ее беспокоит?

-- А как вам удалось убедить Конрада согласиться на мир? Насколько я знаю, у них было преимущество в войне.

-- До поры, до времени - да... Но я начал работу над этим вопросом задолго до нашей с вами встречи. Последней каплей к единению противников стала полная невозможность вести войну в воздухе. Они сдались и дали согласие на переговоры.

-- Ах, да, черные облака, - догадалась Маргарет. - Они послужили причиной...

-- Верно. Пока мы с вами были затеряны где-то в недрах вселенной, их на поверхности накопилось уже изрядное количество. Они мало того, что практически свели на нет радиопереговоры и возможность полетов, но и закрыли собой солнце, погрузив отдельные районы во тьму.

-- Это катастрофа! Как вы можете так буднично говорить об этом?

-- Но ведь я добился того, чего хотел, не так ли? - Механик был само спокойствие. - Убрать тучи, разогнав тьму можно в любой момент, но сейчас я не стану этого делать. Нет-нет, не возмущайтесь. - Он предостерегающе поднял руку. - Всему свое время. Я же не сказал, что не стану этого делать вовсе.

-- Пока вы изображаете из себя всемогущего бога, - раздраженно заметила Маргарет, - вы подвергаете опасности сотни тысяч людей. Вы подумали, что будет, если вас схватит сердечный приступ или вы споткнетесь на лестнице и размозжите себе голову о ступени? Кому тогда приводить в жизнь все ваши грандиозные замыслы? Неужели найдется человек, которому вы открылись, способный продолжить ваше дело?

Ученый медленно покачал головой и вздохнул.

-- Ваше обвинение имеет под собой веское основание. Если я умру на данном этапе, все пойдет прахом. Мне нужно три-четыре дня, после чего мои коллеги довершат начатое. Надеюсь, как только Островное содружество заключит мир, вы перестанете обвинять меня в предательстве?

-- После того, что я видела, мне не до этой чепухи, - отмахнулась Маргарет.

-- Я рад, что смог переубедить вас, - он довольно кивнул. - Еще немного, и вы начнете мыслить как личность свободная от предрассудков. Если хотите поспать, можете воспользоваться этим диваном. Не знаю, какие на нем снятся сны, но подушки вполне мягкие.

-- Спасибо. А разве это не ваша комната?

-- Она закреплена за мной, но до сегодняшнего дня я здесь никогда не был. За мной вели пристальное наблюдение, как вы помните, отчего я, фактически, стал пленником в стенах собственной лаборатории. Все мое имущество там. - Он кивнул в сторону картонной коробки, скромно стоящей возле торшера в углу. - Так что здесь мы с вами оба гости. Но комната неплохо обставлена, верно? В моем вкусе. Располагайтесь, можете пользоваться всем, чем хотите до самого утра. А мне еще нужно сделать массу мелких дел. Обещаю, что пришлю к вам сопровождающего до того как начнется веселье.

Механик поднялся. Постояв в раздумьях, он взял со стола пухлую записную книжку и вышел из комнаты. Маргарет слышала, как в замке дважды повернулся ключ. Без сомнения ученый предпочтет не рисковать и в этот раз приставит к ней надежную охрану. Только это уже не имело значения, она все равно не собиралась убегать. Превозмогая жгучее желание воспользоваться гостеприимством хозяина и поспать пару часов, Маргарет нехотя встала и прошлась по комнате.

Ничего интересного. Вокруг стояла добротная, новая мебель, какую увидишь в любом состоятельном доме. Удивляло отсутствие радио и автоматов, она почему-то представляла, что в обители Механика они будут обязательно. На письменном столе лежала стопка чистых бумажных листов и несколько карандашей. Маргарет выдвинула один из ящиков бюро - пусто. Во втором нашелся нож для писем.

Теперь ее внимание сосредоточилось на коробке с личными вещами. Желание покопаться в ней было слишком велико. Пока что ее смущал только тот факт, что он специально указал ей на нее. Вдруг это очередное испытание? Как раз в его духе. Маргарет не хотелось вести себя предсказуемо. Она в раздумьях стала возле коробки, пытаясь представить, что в ней. На ум приходили всякие ужасы вроде ядовитых змей и колб с кислотой. Нет, это было чересчур даже для него.

-- Общение с этим человеком кого угодно сделает параноиком, - проворчала Маргарет, открывая коробку.

Руки у нее все же немного дрожали, но как оказалось напрасно: внутри были обычные вещи. Она нашла три черных, совершенно одинаковых блокнота, исписанных мелким, чрезвычайно корявым почерком, потертый набор для бритья в серебряном футляре, самопишущую ручку полную засохших чернил. В коробке из-под леденцов почему-то обнаружился компас, градусник и пригоршня мелкой дроби. На самом дне коробки лежал человечек, сделанный из мягкой проволоки и черная шкатулка. На ее крышке были вырезаны кленовые листья, да так искусно, что казалось, будто бы отпечатались настоящие листья со всеми прожилками. Шкатулка была довольно тяжелой. Маргарет осторожно приоткрыла крышку.

Раздалось пощелкивание, закрутились шестеренки, приводя в движение скрытый механизм. Внутри оказалась миниатюрная копия солнечной системы. Послышалась тихая музыка и планеты неторопливо закрутились вокруг золотистого солнца под незнакомую мелодию. Маргарет подождала, пока закончится завод, и только после этого закрыла шкатулку. Что подобная вещь могла значить для Механика? Приятные воспоминания о прошлом? Вряд ли игрушка была заказана в мастерской. Маргарет никогда не встречались музыкальные шкатулки с таким необычным содержимым. Скорее всего, он переделал ее самостоятельно.

Это навело Маргарет на интересную мысль. Как только опытные пальцы нащупали маленькое потайное отделение с боку шкатулки, сонливость как рукой сняло. Нажав на черенок кленового листа, Маргарет услышала щелчок. С другой стороны автоматически выдвинулся ящичек, в котором лежал золотой медальон и фотография. На снимке была симпатичная светловолосая девочка лет пяти сидящая на стуле в обнимку с игрушечным медвежонком.

-- Да, это определенно не тайные бумаги... - с огорчением заметила она.

Ей стало немного совестно за то, что она копается в его вещах. Кто эта девочка? Почему она так важна для Механика? Если его дочь, то где она сейчас? Некстати вспомнился разговор о безнравственности и о том, что она не передается по наследству. Вероятно, говоря о детях, Механик имел в виду эту девочку, и тогда шкатулка принадлежит ей. Но тогда он не выглядел счастливым, скорее подавленным.

Маргарет еще раз взглянула на снимок. Ребенок выглядел абсолютно нормальным. Здоровым, в меру упитанным. Платье на девочке было ручной работы с многочисленными оборками, а на голове красовалась широкая лента, перехватывающая волосы. На обороте фото не было ни подписи, ни даты. Съемка была любительская, потому что названия ателье тоже не было.

Ребенок - это дополнительный штрих к портрету ученого. Ни одно досье, каким бы полным оно ни было, не в состоянии раскрыть человеческую суть. Всегда останется что-то за гранью, и, как правило, там остается самое ценное, что человек прячет от других: свои страхи, страдания, надежды, мечты. Маргарет сравнила свои первоначальные впечатления с теми, которые сформировались после долгих часов проведенных в обществе Механика. Нужно было признать, они сильно отличались.

Положив фото и медальон на прежнее место, женщина сложила все вещи в том же порядке. "Больше никаких дел на сегодня, - устало подумала Маргарет, закрывая коробку. - Мне нужен отдых".

С чувством выполненного долга она опустилась на диван. Его подушки были мягче тех, что лежали в ее гостиной, а покрывало легким и теплым. Соблазну было невозможно противиться.

-- Только один час... Нет, два. И сразу встану, - пробормотала она, снимая туфли.

Едва закрыв глаза, Маргарет тотчас заснула.

Большое светлое помещение было плотно заставлено несгораемыми шкафами, занявшими все свободное пространство. Когда-то здесь был театр - в центре располагалась сцена, перед ней размещались ровные ряды кресел, за сценой - оркестровая яма и технические помещения. На данный момент все перегородки были сломаны, сцена разобрана - остался только помост, на котором находилось странного вида устройство со стеклянными стенами - куб с гранями в два метра. Над ним подвесили цистерну с отсеками, заполненными разноцветными жидкостями. Сам куб стоял на плотном основании, к которому были подведены четыре электрических кабеля.

Изучая это необычное сооружение, Маргарет терялась в догадках о его предназначении. Оно не было похоже ни на что виденное ранее, хотя небольшое сходство с машиной из лаборатории Механика и шкафом для химических опытов имелось, но виной тому были емкости с разноцветной жидкостью и стеклянные стены куба. Между рядов бродили ученые - человек сорок, одетые в одинаковые светло-серые комбинезоны и белые халаты с многочисленными карманами. Кое-где можно было заметить охранников, они носили строгую форму темного цвета и имели при себе оружие. В зале были и женщины. Маргарет заметила двоих, но они скрылись из вида, не дав рассмотреть себя.

В течение десяти минут, что она успела провести здесь, Маргарет постоянно ловила на себе удивленные изучающие взгляды. Похоже, что каждый из присутствующих счел своим долгом составить свое личное мнение о почетной пленнице их руководителя.

Это действительно был плен. По обе стороны от Маргарет сидели двое мужчин - ее сопровождающие, не отстающие ни на шаг. Она спросила, как к ним обращаться, и получила лаконичный ответ: Марк и Герман. Фамилий они по каким-то причинам не назвали и вообще производили впечатление субъектов малоразговорчивых.

В зале было шумно. Гудение аппаратуры сливалось с гулом человеческих голосов. Все вокруг куда-то торопились, что-то обсуждали, лишь Маргарет недвижимо сидела, безучастно наблюдая за происходящим. Это было неприятно. Она снова ощутила себя в изоляции, только в этот раз чувство было острее того, что посетило ее некогда в лаборатории. Каждый из проходящих мимо людей был частью чего-то важного, вносил свой посильный вклад в осуществление одного большого плана, в то время как ей была уготована роль стороннего наблюдателя.

Механик появился неожиданно. Он практически выбежал из бокового входа, нетерпеливыми жестами подгоняя коллег. Те внесли в зал железный ящик, довольно тяжелый, если судить по их красным от напряжения лицам. Остальные ученые сгрудились вокруг них. Облаченный в черный кожаный комбинезон, маску и фартук, Механик был хорошо заметен в этой бело-серой толпе. Маргарет предоставлялась уникальная возможность понаблюдать за главой проекта "Небосвод" в естественной обстановке. "Интересно, - подумала она, наблюдая за его резкими угловатыми движениями, - он хотя бы во сне расстается с одеждой или дремлет полностью застегнутый, чтобы в любой момент вскочить и приняться за работу?".

Ящик со стуком водрузили в специальное углубление в центре куба. Механик тотчас склонился над ним, ловко поддев отверткой верхнюю крышку. Женщина вытянула шею, пытаясь разглядеть, что он с ним делает, но ученый справился с работой быстро и сразу же поднялся с колен.

-- Где проектор? - крикнул он в зал. - Виктор, я не вижу проектора!

-- Виктор сейчас на складе. Он ушел за ним десть минут назад, - флегматично заметил стоящий рядом пожилой ученый в старомодных очках.

-- Проклятье! Вы сорвете мне весь график! - разъярился Механик. - Если не будет проектора... А куда вы засунули стабилизатор напряжения? Где он?! Он же стоял здесь еще час назад!

-- Его перенесли поближе к трансформаторам. Стефан решил...

Механик не стал слушать объяснения. Он сорвался с места и исчез среди оборудования. Послышались выкрики, обвинения и тысяча проклятий на голову многострадального Стефана. Маргарет никогда бы не думала, что приятный голос ученого может быть таким пронзительным.

Прозвучал электрический звонок. Все участники как по команде вытащили карманные часы и посмотрели на них.

-- Начинаем! - выкрикнул кто-то.

Люди принялись поспешно занимать места. Погасло освещение, погружая зал в приятный полумрак. Тускло мерцали грани куба, по поверхности которого изредка пробегали слабые искры, незаметные при ярком свете. Механик поднялся на помост и вошел в куб, затворив за собой дверцу. Стоя внутри, он помахал оттуда присутствующим и кивнул оператору. Блеснул луч проектора, на противоположной белой стене возникла прямоугольная картинка: сначала рябь, сменившаяся продольными полосами, которые вскоре оформились в размытые человеческие фигурки. Перед ними было какое-то помещение со столом в центре в окружении стульев. Вначале Маргарет подумала, что видит обычную запись, но неожиданно поняла, что изображение было объемным. Она удивленно моргнула и протерла глаза руками.

-- Марк, объясните мне, что это такое? - шепотом поинтересовалась она у своего охранника.

-- О чем речь? - он нехотя наклонился к ней. - А, вы о нашем проекторе... Это трансляция. Передача светоотражения посредством волновых вибраций на расстояние практически без потери качества. Звука пока нет, но мы над этим работаем.

-- То есть, вы хотите сказать, что мы видим происходящее в данную минуту?

-- Правильно, - кивнул мужчина. - Вы видите заседание правительств по поводу подписания мирного договора. В смысле, там будет заседание, когда они соберутся. Осталось уже недолго.

-- Все же я не понимаю, - призналась Маргарет. - Это что-то совсем новое в науке?

-- О, да... Весьма интересная область для изучения, - неопределенно сказал ученый, не отрывая внимательного взгляда от изображения. - Но это слишком долго объяснять, - добавил Марк многозначительно.

-- А если вкратце? - она с надеждой посмотрела на него.

-- Вы выбрали очень неудачное время для вопросов, - недовольно проворчал он. - Из-за вас я пропущу все интересное. Если коротко, то на острове Стеш у нас есть свой человек. Он включил в нужном месте передатчик, обеспечив постоянный сигнал. Нам остается только принять его, обработать и вывести на экран.

-- А зачем вы это затеяли?

-- Чтобы знать, когда точно будет подписан мирный договор. - Видя, что она собирается спросить еще, мужчина прижал палец к губам. - Ни слова больше.

Бесплотные копии людей начали рассаживаться по местам. Маргарет узнала министра финансов - внушительные усы и бакенбарды не позволяли его перепутать с кем-то еще. Остальные участники тоже показались ей знакомыми, но она сразу забыла о них, когда в поле зрения показался невысокий плотный мужчина. По залу пронеслось возбужденное перешептывание.

Самый важный человек Островного содружества - Грем Пакс о чем-то говорил с представительным человеком средних лет, вероятно секретарем, попутно кивая какому-то генералу, стоявшему спиной к ним. В этот момент сзади подошел маленький, высохший старик, одетый во все черное. Это был всемогущий Леймус Конрад, представляющий Небрус. Пакс нечаянно толкнул секретаря под локоть, отчего тот уронил папку с документами. Конрад протянул Паксу руку, тот поспешно пожал ее, и они оба замерли в неестественных позах, развернувшись в пол оборота. Последовало несколько ослепительных вспышек. Вероятно, в невидимой зоне находился фотограф, специально приглашенный, чтобы запечатлеть для потомков столь важное событие.

Как только снимки были сделаны, Конрад резко разорвал рукопожатие и направился к столу. Паксу не осталось ничего другого как последовать за ним. Теперь все кресла были заняты. Конрад и Пакс получили по два экземпляра договора, который они подписали, не читая, и передали дальше по кругу, давая возможность поставить свою подпись другим членам правительства. Как только последний из них расписался, каждый договор был скреплен печатями и водворен в отдельную папку.

Наблюдая этот исторический момент, Маргарет на мгновенье упустила из поля зрения Механика. Когда куб изнутри озарился яркой вспышкой, она невольно бросила туда взгляд, но самого ученого в нем уже не было. В зале разом прекратились все перешептывания. Никто не смотрел на куб, внимание ученых было приковано к проекции. Марк в тревоге сжал подлокотники и подался вперед.

-- Он был прав, - пробормотал мужчина.

Механик воплотился прямо за спиной министра финансов. Он покрутил головой, чтобы сориентироваться, затем повернулся лицом к проектору, приветственно махнув рукой коллегам, вызвав в зале бурные аплодисменты. В этот момент среди членов правительства царило замешательство. Ученый же не терял времени даром: с немалым усилием подняв с пола захваченный с собой металлический ящик, он водрузил его на стол переговоров. При этом он что-то говорил, укоризненно качая головой. Маргарет жалела, что не может расслышать слов. Пребывая в неведении относительно его намерений, она ждала дальнейшего развития событий, стараясь не обращать внимания на дурное предчувствие, сжимающее сердце, словно ледяная рука.

Между тем министры оправились от шока. На их лицах было написано неподдельное возмущение. Конрад молча буровил Механика взглядом, остальные принялись кричать, сопровождая речь гневными жестами. К Паксу наклонился генерал Беран, бросая заинтересованные взгляды в сторону возмутителя спокойствия.

Ученый, хладнокровно продолжая говорить, решительно присвоил себе обе папки с документами, предварительно удостоверившись в наличии подписанных соглашений. К нему наконец-то устремилась стоявшая без дела охрана, но Механик оказался быстрее. Увернувшись от рук агента, он подскочил к столу и с силой ударил кулаком по крышке ящика.

-- Пять секунд! - выкрикнул Герман. - Возвращайте его!

Послышались приглушенные проклятья операторов, в спешке переводящих переключатели в исходное положение. Поверхность куба озарилась частыми искрами. Последующий электрический разряд невольно заставил Маргарет зажмуриться. Проекция на стене превратилась в режущую глаза вспышку и исчезла, а Механик вновь оказался внутри куба.

В зале началось всеобщее ликование. Громко разговаривая, ученые пожимали друг другу руки, хлопали по плечам, от избытка чувств обнимали товарищей, а какой-то седой как снег старик, не стыдясь, плакал от радости. Непосредственный виновник всего этого никак не мог открыть дверь и самостоятельно выбраться из стеклянной темницы. Четверо мужчин сидящих ближе остальных вскочили со своих мест и бросились к аппарату. Достав оттуда после секундной заминки слабо сопротивляющегося Механика, они начали качать его на руках.

-- Победа! Окончательная победа!

-- Этот исторический момент! Надо сделать снимок на память!

-- Отличная идея. В первом блоке есть...

-- Все уже готово. Я сделаю снимок, - сказал высокий темноволосый охранник, устанавливая треножник на верхних ступенях. - Идите вниз, чтобы все попали в кадр.

Снова вспышка - на этот раз предсказуемая. Маргарет была единственная в этой толпе, кто не понимал, что произошло. Хаос, творящийся вокруг, не давал сделать окончательные воды.

-- Речь! Требуем речь! - ученые опустили Механика на скамью, но он отрицательно махнул рукой.

-- Я не готов.

-- Это же великий момент! Ты должен что-нибудь сказать.

-- Пожалуйста, хотя бы пару слов.

-- Ладно. Пару слов. - Он перевел дух. - Для начала, попрошу тишины. Хорошо иметь столько единомышленников, но не тогда, когда приходится каждого перекрикивать.

Подождав, пока все замолчат, он благодарно кивнул и вскинул верх левую руку, с жатыми в ней папками.

-- Друзья! Вот здесь - доказательства нашей победы! - Механик иронично усмехнулся. - Мы вынудили их сесть за стол переговоров. Проект "Небосвод", наше с вами детище, больше не выдумка горячих голов, ведь так? Эта реальная сила, с которой нужно считаться. Пешка стала королевой!

Его слова были прерваны восторженными аплодисментами. Ученый приложил указательный палец к губам, призывая к тишине.

-- С этого момента, мы берем управление судьбой в свои руки.

Открыв папки, он вынул оба экземпляра договора и со спокойным видом медленно разорвал их на две части.

-- Это действительно исторический момент, - с чувством сказал мужчина, поднимая разорванные части как можно выше. - Впервые на ваших глазах ничтожный винтик в механизме, а я-то знаю толк в механизмах, - со смехом добавил он, - не сломался. Мы будем беречь эти клочки как зеницу ока в качестве назидания потомкам. Как бы ни было тяжело настоящее, мы не должны отказываться от черного прошлого во имя светлых дней будущего. И поэтому, - добавил Механик тише, - мы никогда не станем жалеть о том, что уничтожили этих людей. Они считали себя вправе управлять странами, но не сумели удержать в руках даже нить собственной жизни.

Его слова заставили Маргарет закрыть глаза и обессилено рухнуть в кресло. Теперь она поняла смысл его действий. Ящик, который пронес Механик, был ничем иным как бомбой с часовым механизмом. Ученые выбрали момент, когда все соберутся за столом переговоров и привели в исполнение свой страшный план. План, которому она сама содействовала.

Это была катастрофа.

Все, что раньше казалось важным, теперь не имело значения. Можно возвращаться домой, ведь отдел "Д" обезглавлен и фактически прекратил свое существование. Даже если она ошибается и руководство осталось в живых, это уже ничего не меняло. Механик уничтожил не только Конрада и Пакса. Он уничтожил всех видных деятелей правительств обеих сторон.

И что теперь будет? Мир, война? Тщетная надежда на порядок... С этой минуты их ждет всеобщий хаос. Больше никто не сложит оружие, война продолжится с удвоенной силой, перерастет в гражданскую. К власти придут генералы, каждый со своим видением сложившейся ситуации, они разорвут страну на части. Городские улицы начнут контролировать банды, фермы разорят, промышленность остановится.

Зачем Механик сделал это? Что и кому он хочет доказать, утопив в крови народы обеих стран? А ведь она поверила ему, там - в пустоте.

-- Создатель, какая же я дура! - проронила Маргарет с горечью. - Он ведь неоднократно намекал мне о своих намерениях. Это же его слова: "Разве то, что я уже сделал, не является достаточно кошмарным? Нужно привести к смерти миллионы, чтобы убедить вас в моей злонамеренности?". Он сам хотел, чтобы я его остановила, пока у меня была такая возможность.

Но она его не остановила несмотря на все свои подозрения, потому что боялась за свою собственную жизнь. Речь ведь шла не об обычной смерти, а о целой вечности проведенной в черной бездне.

Маргарет сжала виски руками в напрасной попытке выкинуть из головы белую вспышку, мелькнувшую за миг до конца. Тщетно. Теперь эта картина будет являться ей в кошмарах.

Пускай... Теперь, когда будущее не имеет значения, она может позволить себе равнодушно сидеть ничего не делая. Даже смерть Механика и всех этих сумасшедших, именуемых интеллектуальной элитой, не улучшит ситуацию. Что ж... Они могут жить и наслаждаться плодами победы, а она вместе с Эмилем уедет на отдаленный пустынный остров, настолько ничтожный, что он не заинтересует ни одну из враждующих сторон. Там они проведут остаток дней, пытаясь забыть прошлое.

Не замечая ничего вокруг, Маргарет сидела погруженная в горестные раздумья. Людские голоса сливались со звуками работающего оборудования, мерное гудение трансформаторов успокаивало. Стало казаться, что и взрыв, и Механик ей привиделись, а она по-прежнему находится в университетской лаборатории Инсума.

-- Госпожа Леманн, я должен проводить вас. - В ее воображаемый мир ворвался незнакомый голос. - С вами все в порядке? Вы очень бледны.

Маргарет неохотно открыла глаза. Над ней склонился пожилой мужчина, словно сошедший со страниц романа о сельской жизни. Больше всего он напоминал провинциального доктора, потому что носил аккуратно подстриженную бородку клинышком и старомодный монокль. Глаза "доктора" были полны сочувствия.

-- Что вам нужно?

-- Я хочу помочь, только и всего. Вам не помешает отдохнуть.

Она недоуменно огляделась, отметив, что в зале осталось всего несколько человек, занятых уборкой. Маргарет не помнила, как ушли остальные.

-- А почему вы не вместе со всеми? Пропустите празднование.

-- Ваши выводы логичны, но неверны. Во всяком случае, касательно меня. Ни о каком праздновании речь не идет.

Маргарет, проигнорировав вежливо протянутую руку, поднялась. Она уже жалела, что задала вопрос. Лучше было вовсе ничего не говорить.

-- Пойдемте. - Он отодвинул соседнее кресло, освобождая дорогу. - Мое имя Максимилиан Дорен.

-- Вы доктор?

-- Как вы догадались? - он так высоко приподнял брови, что линза выпала и повисла на серебряной цепочке. - Да, я возглавляю отделение врачебной помощи.

-- Глаза выдали. В них застыло доброе сочувствующее выражение, как при разговоре с тяжелобольным.

-- Приму это за комплимент. Видимо, тридцать лет врачебной практики наложили на меня свой отпечаток. А вот вы ничуть не похожи на коварного безжалостного агента и я этому несказанно рад. У нас немного женщин, а те, что есть, слишком погружены в работу. Они предпочитают, чтобы к ним относились также как к мужчинам. - Он вздохнул. - Ничто не может заменить нормальное общение. Вы меня понимаете?

-- Вполне. Это Механик дал мне столь лестное описание?

-- О, нет, что вы... Наоборот, он очень тепло о вас отзывается, но среди моих коллег ходят разные слухи. Учитывая неожиданность вашего появления в нашем маленьком мирке это закономерно.

-- Ваши коллеги не ошибаются - я действительно безжалостный агент, правда, сейчас основательно уставший. Куда мы направляемся?

-- Я должен показать ваши апартаменты. Смею надеяться, они ничуть не хуже, чем в "Золотом шаре". Думаю, вы слышали или даже бывали в этой гостинице.

-- Вам знаком "Золотой шар"? Значит, вы гражданин содружества?

-- Да, я родился в Инсуме, но вот гражданин ли я? Сомневаюсь, - он покачал головой.

Коридоры и лестницы были одинаково выкрашены наводящей уныние серой краской, и если бы не провожатый, она бы заблудилась в этом лабиринте. К ее удивлению по пути они никого не встретили, научный центр полностью обезлюдел.

Апартаменты действительно оказались сносными. Две комнаты в классическом стиле без лишней вычурности обставленные дорогой мебелью. Как и в любом гостиничном номере, здесь недоставало уюта, но хотя бы было тепло - батареи отопления замаскированные под фальшивый камин работали на полную мощность.

-- Здесь есть ванна?

-- Конечно. Горячая вода подается круглосуточно. Если вам что-нибудь понадобится, достаточно просто дернуть вот за этот шнурок. - Он показал на длинный плетеный шнур бордового цвета, висевший рядом с кроватью.

-- Спасибо, что проводили, - многозначительным тоном поблагодарила Маргарет намекая, что пришло время оставить ее в покое.

Доктор развернулся к выходу, но вместо того, чтобы выйти, запер дверь.

-- Мне нужно с вами поговорить, - он перешел на шепот.

-- О, Господи! - вырвалось у Маргарет. - О чем еще? Разве после того, что случилось, еще остались темы для разговора?

-- Всего одна. Присаживайтесь.

Он настойчиво усадил ее в одно из кресел и сам сел напротив.

-- Но господин Дорен...

-- Просто Макс, оставим формальности. - Доктор вынул монокль и стал крутить его в руках. - Обстоятельства вашего появления позволяют допустить, что вы с благосклонностью отнесетесь к моему предложению. Вы - единственное постороннее лицо, появившееся на острове за многие годы, это говорит в вашу пользу. Положение очень серьезное, я должен знать, могу ли доверять вам. Спрошу открыто: как вы оцениваете действия Механика?

-- Насколько я поняла, - медленно проговорила Маргарет, - он только что уничтожил последнюю возможность мирного урегулирования конфликта. Как вы сами думаете, какие чувства я могу испытывать, зная, что теперь война не закончится никогда?

-- А вы бы хотели мне помочь?

-- Нет, пока не узнаю о какой помощи идет речь.

-- Из какого вы отдела?

-- Почему я должна отвечать? - раздраженно спросила Маргарет.

-- Видите ли, в свое время я был знаком с несколькими агентами. Возможно, вы тоже их знаете.

-- Это ничего не значит, - она пожала плечами. - Даже если вы назовете мне десяток имен. Я больше не работаю на отдел, так что давайте закончим с бессмысленными расспросами.

-- Но если не ради работы, то ради мирной жизни, своего будущего и будущего близких вам людей, помогите мне! Хотя бы выслушайте. Я не враг вам.

-- Конкретнее. Чем раньше вы скажите, что вас беспокоит, тем лучше.

-- Отлично, - доктор перевел дух и медленно потер ладони, собираясь с мыслями. - Прежде всего, хочу, чтобы вы знали - я не причастен к тому, что произошло.

-- Звучит не слишком убедительно. Неужели Механик доверит постороннему человеку возглавить отделение врачебной помощи?

-- Мое присутствие здесь легко объяснить. Как и другие, в свое время я пострадал от властей. Восемь лет назад у меня была нормальная жизнь: клиника, профессиональная известность и стабильный доход, но однажды ко мне привезли высокопоставленного чиновника. Ему требовалась операция и, несмотря на мои предупреждения о том, что существует реальный риск для жизни - его сердце было подорвано многолетними алкогольными излияниями, он все равно настоял на ней и умер прямо на операционном столе. Клянусь, я был не виновен в его смерти, но умерший был значительной фигурой и кое-что посчитал, что это политический заказ. Вся моя жизнь рухнула в один момент, понимаете? Меня арестовали. Расследовать дело поручили сотрудникам отдела "С". На допросах они испробовали на мне большую часть своих... методов.

-- Теперь понятно, почему вы интересовались, на кого я работаю, - сочувственно покачала головой Маргарет. - На отдел "Д".

-- Я рад это слышать, - кивнул доктор с облегчением. - Спустя пять месяцев я подписал признание, согласившись со всеми выдвинутыми в мой адрес обвинениями. Уже это обеспечило мне пожизненное заключение, но в тот момент, я был согласен на что угодно, лишь бы оказаться как можно дальше от этого кошмарного места. Однако им было мало моего признания. Если я сознался в заказном убийстве, то теперь должен был выдать имена заказчиков. Целый год я провел в крошечной камере, покидая ее только для того, чтобы отправится на очередной бессмысленный допрос. Мое положение становилось все более безнадежным. Сознаюсь, я уже не видел выхода из сложившейся ситуации, когда вдруг было принято решение перевезти меня в тюрьму Оргаст. По дороге меня похитили, таким образом, я впервые встретился с пацифистами. Вам интересно?

-- Да, пожалуйста, продолжайте.

Маргарет на самом деле заинтересовал рассказ доктора. Но она не исключала возможность ловушки, поэтому внимательно следила за его жестами и мимикой, чтобы понять, насколько он откровенен. Все указывало на то, что Максимилиан Дорен говорит правду.

-- Пацифисты сказали, что знают о несправедливом обвинении и предложили работать на них. Выбора у меня не было. Тогда я еще не знал, что движением управляет Механик, у которого на тот момент была задействована широкая агентурная сеть. Долгое время я задавался вопросом, как он, ведя затворнический образ жизни, сумел выйти на нужных людей? Секрет Механика удалось раскрыть не сразу. Вы знаете, как он этого добился? - доктор сделал паузу, но так как ответа не последовало, продолжил. - У него есть, вернее, был старший брат. Все считали его погибшим, но во время шествия Красных Факелов задавили другого ребенка по роковой случайности одетого в точно такую же одежду.

-- Очень интересно... В досье на Механика об этом нет ни слова.

-- Это необычная история. Я не знаю подробностей, но общая картина такова: в образовавшейся во время шествия давке его брат получил тяжелую травму, лишился речи, и какое-то время находился между жизнью и смертью. Его выходили сестры милосердия. Чтобы восстановиться, ему нужно было квалифицированное лечение. Вы слишком молоды, чтобы помнить, но должны знать, что эти годы ознаменовались потеплением отношений с материком. В рамках программы "Здоровье поколений" мальчика повезли вместе с другими больными детьми к целебным источникам, которыми славится Небрус. Он пошел на поправку. Дальнейшая жизнь ребенка складывалась удачно. От недуга он постепенно вылечился, речь вернулась. Вскоре его усыновила бездетная супружеская пара, и он автоматически стал подданным Небруса. Его приемные родители были обеспеченными торговцами, но введение в стране теста на профессиональную пригодность позволило ему занять более высокую классовую ступень. Так он оказался среди управленцев, и начал успешно продвигаться по службе. Это открыло перед ним широкие возможности.

-- Постойте, вы же не хотите сказать, что брат Механика был там... Вместе с Конрадом и министрами? - догадалась Маргарет.

-- Хочу. Я не знаю, кто именно из министров был его братом, но то, что он занимал один из самых высоких постов в государстве - несомненно. Иначе как бы мы смогли пронести и незаметно установить передатчик в палатке? Наверняка, он находился среди личных вещей министра. Механик разработал этот план вместе с ним.

-- И пожертвовал братом?

-- Да. С его согласия, полагаю. Вы шокированы?

-- Не имеет значения, - Маргарет покачала головой. - Меня поражает другое: почему он вдруг вспомнил о родственных связях и спустя столько лет спокойной обеспеченной жизни вдруг решил организовать подобное.

-- Мне это неизвестно. Старший брат был ничуть не глупее - это у них семейное, но его не привлекала наука, ему нравилось управлять другими людьми.

-- И поэтому он дал себя взорвать? - с сомнением спросила она. - Странный способ управления, вы не находите?

-- Гений всегда ходит рядом с безумством, но бывает безумие особого толка. Оно исподволь заражает нормальных людей, лишая их способности здраво мыслить. Возможно, это Механик этому виной и брат попал под его влияние или сам был в достаточной степени безумен. Такие случаи и раньше бывали. Все обещания Механика подкреплены небывалыми открытиями, однако именно в этом кроется ловушка. Нам кажется, что если человек гениален, то он гениален во всем, на его мыслях и делах лежит божественная печать, но это не так. Он сумасшедший, убийца и не остановится ни перед чем.

-- Но он гений.

-- К сожалению.

-- Как же так случилось, что вы не поддались его внушению?

-- Считайте, что у меня иммунитет, - раздраженно фыркнул Дорен. - Я не зря столько лет посвятил медицине. Он являет собой яркий пример социопата. Невозможно взывать к его совести, у Механика ее просто нет. Он не чувствует за собой вины, жизни других людей даже самых близких для него - ничто. У меня было время, чтобы понаблюдать за тем как он действует...

-- Каким образом? - перебила Маргарет. - Он исчез из научного центра... - тут она запнулась, пытаясь разобраться, сколько на самом деле прошло времени с того момента, как она стала его заложницей. - Исчез не так давно.

-- Нет, я не имел в виду, что наблюдал за ним лично. Мне было достаточно приказов, которые он отдавал сотрудникам. Его патология прогрессировала, он все больше убеждался в своей избранности, и в том, что каждый его поступок, это еще одна ступенька к всеобщему добру, - с яростью сказал доктор. - Нет ничего хуже сумасшедшего, который собирается осчастливить человечество путем уничтожения последнего. После несчастного случая Механик окончательно свихнулся и теперь только ждет удобного момента, чтобы уничтожить всех нас. Поэтому вопрос стоит так: или мы устраним его, или погибнем сами. Мы все для него - лишь существа низшего порядка.

-- Вы с таким жаром это говорите... - Маргарет не разделяла его уверенности. - А ведь все не так просто. Проект "Небосвод" - дело всей его жизни уже существует. То, что я видела за пределами планеты нельзя так просто отбросить. Открытие, совершенное Механиком, лежит вне наших моральных принципов.

-- Проклятье! И вы тоже! Вы защищаете его!

-- Отнюдь! - возмутилась Маргарет. - Просто я не люблю вешать ярлыки. Мы сами повинны в том, что сделали из него чудовище. У нас с вами есть личность, есть имя, а что собой представляет Механик? Покалеченное существо, лишенного нормального облика. Так какое право мы имеем требовать от него любви к обществу, после того, что оно с ним сделало? - Маргарет перевела дыхание, удивленная своей внезапной эмоциональностью. - Простите, я, кажется, в самом деле частично попала под его влияние... - Она посмотрела доктору в глаза. - Я признаю, что он опасен, признаю, что он не в себе, но вы обвиняете ученого во всех грехах, а сами что же? Почему не остановили и не помешали его планам?

-- Потому что это не так-то просто, - вздохнул Дорен. - Вначале мне казалось, что если я смогу держаться от него подальше, не участвовать во всех этих авантюрных проектах, то доживу свой век если не мирно, то хотя бы не виня себя в гибели миллионов людей. Сегодня этого уже сказать нельзя. Главная проблема в том, что Механику, который никому не доверяет, сложно причинить вред. Как его заколоть или застрелить, если он всегда в окружении сторонников, а его одеяние, как я подозреваю, это настоящая броня? Он остается один только во время кратковременного отдыха, но сооружает вокруг своей спальни непроходимую полосу препятствий. К нему невозможно подобраться незамеченным.

-- Отравить его вам тоже не удастся, - заметила Маргарет. - Я недавно наблюдала, как он готовит. Он параноик.

-- Вот поэтому мне и нужна ваша помощь.

-- А если подробнее?

-- По какой-то неизвестной причине Механик благоволит к вам. Он наверняка захочет переговорить с вами перед отъездом. Скорее всего, пригласит на обед. Глупо упускать такую возможность.

-- Хотите, чтобы это я отравила его? - спокойно спросила она, чтобы внести окончательную ясность.

-- Да, вы правильно меня поняли. У меня есть доступ к необходимым ингредиентам. Не могу сказать, что его смерть будет безболезненной, однако быстрой.

-- Хм... Вы интересный человек. Как может врач просить другого совершить хладнокровное убийство?

-- Вы же правительственный агент, разве нет? Я считал, что для вас это в порядке вещей. Разве вы не занимались этим раньше? - с недоверием спросил Дорен.

-- Никогда! - отрезала Маргарет. - Эта черта, за которую я еще не перешла и не хочу переходить.

-- Но я не могу устранить Механика сам, он мне не доверяет, я не вхожу в круг его доверенных лиц. За последние восемь лет вы стали первым человеком, с которым он согласился поесть за одним столом.

-- Боже мой! - выдохнула Маргарет раздраженно. - Да откуда я вообще знаю, что вы не подосланы самим Механиком? Это было бы как раз в его манере устроить мне проверку.

-- Нет, что вы...- доктор побледнел. - Понимаю ваши опасения, но я пришел к вам по собственной инициативе.

-- Допустим, я вам поверю. Кто еще знает о ваших планах?

-- Здесь? Никто. Я ни с кем не делился своими мыслями. Это могло быть вызвать определенные затруднения, - доктор отвел взгляд.

Маргарет поняла, что перед ней сидит отъявленный трус, который не смог бы совершить убийство, даже если бы у него была возможность. Был ли Максимилиан Дорен трусом с рождения или это "общение" с отделом "С" наложило неизгладимый отпечаток на его личность, не имело значения. Она в любом случае не собиралась принимать скоропалительных решений.

-- Если я приму ваше предложение, - она сделал акцент на первом слове, - какие вы можете дать мне гарантии того, что этим я не сделаю только хуже?

-- Хуже не может быть, уверяю вас.

-- Это не ответ. Где гарантии того, что черная пелена полностью не закроет небо? Если земля лишится солнечного света, все живое умрет, так или иначе.

-- Как вы не понимаете, что в его планах нет ничего живого, - грустно покачал головой доктор. - Механику нужен хаос, чтобы заполучить в свое распоряжение природные и людские ресурсы. Мощностей этого центра явно недостаточно, для того чтобы ненавидимое им человечество исчезло с лица земли. После себя он оставит холодную пустыню.

-- Я только и слышу последние две недели о катастрофах и катаклизмах! Чем вы можете подкрепить свою точку зрения?

-- У меня есть веские доказательства его дурных намерений. Я не хотел их показывать раньше времени, так как это мой последний аргумент, но если другого выхода нет, то я предоставлю их вам.

-- Что это?

-- Ко мне в руки попало несколько писем, написанных Механиком самому себе. Это еще одно свидетельство его больного ума. Испытывая острую потребность в общении, но, будучи при этом замкнутой личностью, он пишет письма сам себе. Как правило, письма им тут же уничтожаются, но кое-что он оставил.

-- Почему? Уж не для того, чтобы вы потом их нашли и показывали мне как улику? - с недоверием спросила Маргарет.

-- Вы подозреваете меня в подлоге? Чепуха!

-- Я не доверяю бумажному свидетельству, которое нельзя проверить, особенно, если оно появляется в столь нужный момент. Согласитесь, думать иначе было бы верхом неосмотрительности. Как письма к вам попали?

-- Были украдены из его лаборатории одним из сотрудников. Я не знаю имя этого человека. Он отправил документы сюда во время опыта, так как очевидно не мог оставить у себя.

-- О каком опыте речь?

-- Перед тем как испытать действие проекта на собственной шкуре, Механик перенес сюда несколько животных. У нас на тот момент еще не было зоолога, поэтому осмотреть животных велели мне и моим товарищам. Под панцирем черепахи я обнаружил несколько свернутых листов бумаги, приклеенных с внутренней стороны. Их можно было заметить, только если перевернуть животное. Это оказались те самые письма.

Маргарет вспомнила, что Реймус Локк, так любивший загадки, был биологом и вполне мог их отослать. В его лояльности и желании помочь она не сомневалась в отличие от желаний доктора, который так неожиданно появился со своим предложением.

-- Я с удовольствием прочту письма и после ознакомления с ними приму окончательное решение. Надеюсь, вы не носите их с собой?

-- Нет, что вы! Они надежно спрятаны.

Облегченно вздохнув, она попросила его удалиться. Разговор с этим неприятным человеком лишал ее остатков сил. Дорен немедленно поднялся, старомодно поклонился и поспешно устремился к двери. У самого выхода он замер:

-- Сегодня я не буду вас больше беспокоить. Отдыхайте. Завтра скажите кому-нибудь, что вам плохо, пошлите за доктором, сославшись на недомогание, и я вернусь с доказательствами.

Маргарет продолжала сидеть недвижимо еще некоторое время после его ухода, пытаясь собраться с мыслями и продумать план дальнейших действий. Это оказалось трудной задачей. Она знала одно - ей снова приходиться быть орудием в чужих руках. С гримасой отвращения сняв туфли, женщина швырнула их о стену с такой яростью, что, отскочив, они упали на ковер в центре комнаты.

Известие о взрыве на острове Стеш застало Натана Балса на вокзале, в ожидании поезда идущего в Майстем - столицу Небруса. Не подозревая о случившейся катастрофе, он прогуливался под большими вокзальными часами, кутаясь в зимнее кашемировое пальто. У него всегда было слабое здоровье, стоило выйти из дома одетым недостаточно тепло, как он тотчас подхватывал простуду.

Миссии Балса придавалось огромное значение. Завтра он должен был встретиться с помощником министра сельского хозяйства, который второй год подряд получал внушительные дотации от правительства за ценные услуги, предоставляемые содружеству. В числе таких услуг значились сведения о времени и маршрутах кораблей с грузом отборной пшеницы для снабжения армий полуострова Тобакко, которые благополучно перехватывал флот содружества.

Если черная мгла, закрывающая небо, в скором времени не рассеется, для сельского хозяйства настанут тяжелые времена. Продовольствие будет дороже золота и дороже человеческой жизни. Насколько хватит запасов, чтобы прокормить народ даже при условии самой строжайшей экономии? Аналитики предположили, что на восемь-десять лет в условиях суровой беспрестанной борьбы за выживание. Без кормов останутся животные, значит, можно будет забыть о скотоводстве. Фермы опустеют, на полях не взойдет ни один зеленый росток. Выживет население той страны, где изначально было больше запасов и меньше голодных ртов. В сложившейся ситуации содружество было очень заинтересовано в зерне Небруса, поэтому Балсу были предоставлены самые широкие полномочия для заключения сделки.

Сначала вместе с ним собирались отправить четырех агентов, но он отказался, посчитав, что это привлечет нежелательное внимание. Теперь Балс корил себя за собственный отказ. Стоять на перроне одному без охраны было неуютно. Ему чудилось, что прохожие то и дело бросают косые взгляды в его сторону.

Небрус в меньшей степени пострадал от природной аномалии, кое-где все еще оставались нетронутые участки чистого неба, поэтому порядка здесь было больше чем в содружестве. Более внушаемые жители материка, лишенные островного бунтарского духа, привыкли подчиняться. Руководство Небруса всеми силами пыталось поддержать старый уклад. Люди по-прежнему трудились на благо общества: работали магазины, фабрики, больницы, школы и мастерские.

Не рискуя показаться в городе как Натан Балс, обличитель порочного государственного строя Небруса потратил не меньше часа, накладывая грим. Ватные валики под щеки, темная с проседью борода и монокль сделали его практически неузнаваемым. Балс был уверен, что появись он в посольстве открыто, его не спасла бы даже дипломатическая неприкосновенность. После стольких обличающих заявлений касающихся Небруса и его порядков, любой местный житель счел бы за честь снять с него кожу. Однако реальных поводов для беспокойства не было. Его грим очень хорош - просто ему показалось, что чистильщик обуви слишком назойливо предлагает свои услуги, а кассирша подозрительно долго возится, продавая билет. В том, что носильщик, сверкая черными, как у хорька глазами, застыл в двух метрах, с откровенным интересом изучая его наряд тоже нет ничего дурного. Ему просто скучно, вот он и разглядывает все подряд.

Из громкоговорителя донесся треск. Дежурный невнятно объявил, что поезд на Майстем задерживается на тридцать минут. Фыркнув от возмущения, Балс отправился обратно в здание вокзала. Он не любил менять планы.

В зале ожидания, несмотря на позднее время, было людно. Все пытались успеть на последний поезд идущий в столицу. Основной контингент, занявший кресла, вряд ли направлялся непосредственно в Майстем - слишком уж усталыми и скромно одетыми выглядели люди. Скорее всего, пункт их назначения был где-то в предместье. Перед тем как пересечь городскую черту, поезд полтора часа плутал между маленькими одноэтажными поселками в которых жили те, кто не сумел хорошо сдать квалификационный экзамен.

В углу, возле толстой кадки с вечнозеленым растением, нашлось место для радио. Оно ничем не отличалось от аналогичных аппаратов, стоявших на железнодорожных станциях Островного содружества, поэтому Балс бросил на него взгляд полный симпатии. По другую сторону от кадки с растением нес службу страж порядка. Это был низкорослый мужчина столь невзрачной наружности, что если бы не мундир, он бы остался незамеченным в любой компании.

Включенное радио оживляло обстановку. Когда есть чем отвлечься, время идет быстрее. Раньше Балс полагал, что материк только и делает, что круглосуточно транслирует патриотические воззвания, промывая мозги своим поданным, но из динамиков играла приятная музыка: в основном старомодные песни о доблести, красивых женщинах и хорошем пенном пиве, чтобы поднять настроение ветеранам вернувшимся домой.

Агент выбрал место как можно дальше от плаксивых маленьких детей и угрюмого вида работяг, от которых несло рыбой, и решил сверить часы. Оказалось, что расхождение с вокзальными составляет всего две минуты. Неожиданно радио умолкло, оборвав мелодию. Народ перестал разговаривать и прислушался: так всегда начинались внеочередные сводки новостей.

Действительно, спустя мгновение приятный хорошо поставленный мужской голос сообщил о великой утрате, постигшей Небрус. Диктор говорил сухо и нарочито спокойно. Однако его слова произвели колоссальный эффект на присутствующих. Как только отзвучало последнее предложение, многие повскакивали с мест. Послышались гневные выкрики, жалобы и даже плач. Услышав поднявший в зале шум, на помощь охраннику прибежали двое коллег, но, узнав последние новости, оторопело застыли, не зная, что предпринять.

-- Это проклятые острова нас погубили! - истерически закричал молодой жилистый парень, вскакивая на широкий подоконник. - Слушайте! Они притворились покоренными и заманили нас в ловушку!

-- Не неси чушь, сынок, - возразила пожилая женщина, в чепце необъятных размеров. - Не может этого быть. Ты же слышал - они тоже погибли.

-- Я тебе не сынок, крыса! Знаем мы ваше племя... Ходите среди нас - простых людей, и знай свое талдычите - все спокойно, все хорошо, только работайте как скоты! Так я больше не хочу быть скотом! - парень сорвал с головы измятую кепку и с силой бросил ее на пол. - У меня жизнь одна и глядите, что с ней сделали! Я не буду больше молчать.

Охранники двинулись в сторону крикуна, но их оттеснили.

-- Слушайте меня люди! Где справедливость?! Нам обещали гарантии, обещали блага, а что мы получили?! Работу без конца и края. Жизнь на помойке!

-- Ты вот сейчас глотку рвешь, а если бы был умнее, то сдал экзамен на управленца и как все сидел и радовался, - заметил хмуро мужчина в грязной робе с фонарем проходчика на плече.

-- Чему радоваться?! Черному небу, что ли? - возмутился он. - Да как вы не видите - это конец! А кто виноват? Кто, спросите вы? Я вот знаю, кто виноват - это все умники, живущие за наш счет. Пока мы горбатились, чтобы они ни в чем себе не отказывали, они завели нас во тьму. Не защитили от этих гадин с островов. Сколько бы мы не умирали на войне, им все мало! Уж я-то не буду языком попусту молоть, - парень гневно потряс кулаком. - У меня трое братьев было - все погибли. Ради чего только? Пусть мне дадут ответ!

Это слово оказалось очень популярно и разошлось в толпе с ошеломительной быстротой. Какой-то тип схватил Балса за грудки дорого пальто и, плюясь слюной, злобно зашипел на него:

-- И что теперь делать, а?! Умник, ответь мне! Ты же холеный умник - ты все знаешь!

Агент мгновенно освободился от захвата и без лишних слов ударил наглеца. Это послужило сигналом к драке. Люди победнее, с кулаками набрасывались на тех, кому в этой жизни повезло больше. Парень на подоконнике продолжал гневно кричать, обвиняя весь мир.

Натан Балс решил убраться из этой свалки, пока толпа не лишилась остатков самоконтроля. Его примеру последовали другие, в основном женщины с детьми. Когда он выбегал на перрон, то увидел подходящий строевым шагом отряд в форме. Было темно, он не сумел рассмотреть их как следует, но сомневаться не приходилось - скоро в зале ожидания будет идеальный порядок. Вероятно, Балса бы тоже задержали, но тут как нельзя вовремя подошел поезд. Заскочив в первое попавшееся купе, агент рухнул на сиденье. К его немалому удивлению купе пустовало. Поезд простоял на станции не больше двух минут и с шумом тронулся, увозя агента от разъяренных людей.

Балс достал из внутреннего кармана пальто носовой платок и тщательно вытер взмокший лоб мягкой тканью. А его еще убеждали, что жители материка - это такие смирные овечки, готовые пойти на убой по приказу пастуха... Как только переменился ветер, овечки сразу же показали волчьи зубы, и нашли виновных. Если так и дальше пойдет, на улице невозможно будет показаться хорошо одетым. Раз уж законопослушные, флегматичные граждане Небруса настолько разъярились при известии о гибели правительства, чего ожидать от жителей Островного содружества, избалованных демократией, гласностью и свободой? В Инсум возвращаться нельзя. Через сутки он станет настоящим адом, где забудут о словах и потребуют крови.

Агент подумал о нахале, посмевшем шипеть на него и немного удивленно посмотрел на руку, все еще сжатую в кулак. Приятно узнать, что за прошедшие годы ты не растерял былую хватку. Если бы тот болван не успокоился, то пострадал бы намного серьезнее.

Поезд набирал скорость. Сонный проводник, ничего не знающий о трагических событиях, постучал в дверь купе, с просьбой предъявить билет. Балс не глядя отдал ему помятый листок. Его мысли были заняты другим. Он был рад, что решил попасть в Майстем этим путем, теперь у него было минимум два часа в запасе, чтобы все обдумать.

Сколько человек сегодня узнали о гибели правительства? Тысячи, сотни тысяч? По всей стране люди застыли в смятении у радиоприемников. Что будет, когда они завтра выйдут на улицу? Мятеж против существующих порядков неизбежен. Это делало запланированную миссию не только трудновыполнимой, но и опасной для него лично. При всей своей любви к работе, Натан Балс всегда знал, что однажды придет день, когда ему придется остановиться. Конечно, агент не мог предположить, что это произойдет при таких обстоятельствах, но он не был фанатиком и не собирался рисковать жизнью.

Прежде всего, он узнает подробности о взрыве у своих людей в столице. Если информация подтвердится, то встреча с помощником министра отменяется. Если бы он хотел, то мог побороться за власть и даже стать ключевой политической фигурой - лучшего момента для этого сложно придумать, но его интерес к политике угас еще десять лет назад, и продолжал медленно тлеть поддерживаемый исключительно благодаря значительным денежным суммам, регулярно появляющимся на счету.

Натан Балс всегда был предусмотрительным человеком. Он не доверял государственному строю и его мнимой стабильности. Девять лет назад агент всех существующих разведок через подставных лиц тайно купил дом на одном из южных островов. Он превратил его в подлинную крепость, оснащенную по последнему слову техники, которую охраняли проверенные люди, обязанные ему жизнью. Все имеющиеся деньги он обращал в золотые слитки, покупал продовольствие, оружие, а также запчасти для маленькой субмарины, которая была якобы потеряна в ходе операции "Золотой берег", а на самом деле отправилась прямиком в док к нему на остров. Дом на острове был его убежищем, тихой гаванью, в которой он собирался провести остаток своих дней.

Балс не сумел бы сделать столь головокружительную карьеру, если бы не обладал особым чутьем, которое в данный момент предупреждало, что почва под ногами уже зашаталась. Чем больше он думал об этом, тем больше убеждался в том, что в Майстеме нужно пересесть на поезд идущий обратно к побережью, где его ждет катер.

Роли сыграны, актерам стоит покинуть театр через черный ход, пока зрители рвут на куски картонные декорации. Натану Балсу пришло время исчезнуть - возможно, его катер потерпит крушение. В море полно акул, поэтому неудивительно, что тело не найдут. А он в это время уже будет на своем острове, в доме, который не боится черных туч, войны и голода. Запасов продовольствия, сосредоточенных в кладовых должно было хватить по самым скромным подсчетам лет на тридцать.

Вагон хорошо отапливался, но агент все равно поднял воротник пальто и, скрестив на груди руки, сосредоточенно вглядывался в черноту за окном. Что их ждет? Будь он религиозным человеком, то стал бы молиться, благо темнота и одиночество располагали к этому. Хотя здесь в Небрусе, за последние тридцать шесть лет религиозных людей не жаловали, относясь к ним с пренебрежением. Это было следствием непоследовательной политики, проводимой властями.

Вначале государство видело в церкви серьезного конкурента, поэтому постаралось от нее избавиться путем дискредитации самих служителей. Тактика была выбрана верная, действия увенчались успехом. Затем специалисты из отдела морали поняли, что бороться с церковью глупо, лучше заставить ее служить себе, ведь из церковников получаются идеальные шпионы. Следующие десять лет священников всячески задабривали, призывая вернуться к чтению проповедей, особенно к той ее части, где говорилось о послушании и покаянии. В результате чего людей, пришедших рассказать о самых сокровенных мыслях, выслушивали уже не святые отцы, а агенты в рясах.

Однако их быстро раскусили. Стена недоверия росла и крепла с каждым годом. Люди замкнулись и перестали участвовать в религиозной жизни. Отныне открыто признать свою религиозность, означало расписаться в собственном скудоумии. Только во время войны лед, сковавший отношения церкви и прихожан, начал немного таять. Вряд ли кому-то захочется умирать, исчезать из мира не оставив после себя никакого следа. Каждому солдату, уходящему на фронт хотелось гарантий, крайне призрачных, но все же...

Размышляя на эту тему, Балс пришел к выводу, что Грем Пакс не заслуживает райских островов. Только не он и не Леймус Конрад. Их смерть была быстрой, вряд ли они даже успели понять, что произошло. Но они заварили все эту кашу и погибли, оставив деморализованную армию и экономику, подорванную войной. Теперь те, кто выжил, будут пытаться удержать рваное, трещащее по швам одеяло, считавшееся государством. Разве это справедливо?

Интересно, успели ли обе стороны подписать мирное соглашение или нет? Это, по сути, неважно, но любопытно с исторической точки зрения. Конечно, войны с Небрусом и так не будет - не до этого сейчас, если только особо ретивые генералы не попытаются захватить власть в свои руки... Хотя им тоже будет не до этого. Каждая сторона примется уничтожать конкурентов, бороться за сферы влияния.

Только бы они оставили в покое его остров, чьи берега находятся вдалеке от границы и торговых путей. На острове нет ничего интересного.

-- Совершенно ничего... - повторил Балс вслух, стараясь успокоится.

Ему нисколько не было жаль Пакса и министров, но сам факт, что людей столь высокого ранга можно было с такой легкостью взорвать, пугал до дрожи.

Кто стоял за взрывом? Неужели в Небрусе возник заговор, поэтому Конрада убрали с дороги? Или вместо Конрада на встречу поехал его двойник, а сам он готовит вторжение?

-- Это невозможно, - прошептал агент и повторил громче, убеждая самого себя - Невозможно!

А если была какая-то третья сила, решившая покончить со всеми разом? Эта мысль была еще безумнее. Никакой третьей силы, способной проникнуть на остров Стеш в момент подписания договора, обманув разведку обеих стран, просто не существовало. И почему он решил, что это убийство? Это мог быть несчастный случай, такое тоже случается. Ведь по радио не были объявлены подробности. Не стоит видеть заговоры на каждом шагу.

Натан Балс вздохнул полной грудью. Больше всего на свете он хотел оказаться в своем доме на острове, сидящем в глубоком кресле с бокалом хорошего красного вина. Чтобы за высокими стенами остались гнетущие черные тучи, заказные убийства, тайные встречи в маленьких ресторанах на окраине города и постоянная тревога, которой была пропитана его жизнь последние десятилетия.

Он был убежден в бесполезности этой работы с самого начала. Глубокой ночью его подняли с постели, затащили на заднее сиденье автомобиля и, не дав попрощаться с семьей, увезли без всяких объяснений. Он не успел одеться - так и поехал в пижаме, пальто, и туфлях на босую ногу. Последовавшие затем бесконечные разговоры о государственной безопасности, ответственности возложенной на каждого человека и трудных временах, не могли скрыть простой истины - все эти хмурые работники спецслужб в серых костюмах, лишившие его законного сна, не имели ни малейшего понятия о том, с чем столкнулись. Такое положение дел их не устраивало. Поэтому они позвали его - Рудольфа Мерчика, физика-климатолога, обладателя блестящей лысины, длинного носа и написавшего множество научных работ, аргументировано доказавших взаимосвязь между торнадо и засухами. По их мнению, он должен был призвать природу к ответу, чтобы они и дальше могли беспрепятственно продолжать войну. То есть он должен был совершить то, что выходит за рамки человеческих возможностей.

Предвзятое отношение к ученым людей далеких от науки всегда поражало господина Мерчика. Сама суть ученого сообщества состояла в том, чтобы олицетворять логику, научный подход, а от него, наперекор всякой логике, ждали чудес, словно он был каким-то легендарным чародеем. Если свести разговор той памятной ночи к нескольким предложениям, то ему было заявлено следующее: "С недавних пор некие атмосферные явления мешают вести победоносную войну. Вы - ученый, поэтому разберитесь с явлением и его последствиями. Можете использовать любые средства для достижения цели". Если бы в тот момент, устав от давления, он попросил крови младенцев и нож из вулканического стекла для проведения магического ритуала, они бы ничуть не удивились. У этих людей здравый смысл находился в таком же зачаточном состоянии, что и чувство юмора.

Рудольф Мерчик не хотел "разбираться с явлением" о котором ничего не знал, но выбора не было. В Небрусе каждая шестеренка должна знать свое место и исправно крутиться, если на то есть указание свыше, иначе шестеренку без всяких церемоний заменят другой. Отказ означал или перевод в низший класс, или - в худшем случае (и наиболее вероятном), расстрел как изменника родины.

Государство использовало таланты своих граждан, но ученый не был против. С его точки зрения жизнь до определенного момента складывалась как нельзя лучше. Все шло своим чередом, будущее было ясным, лишенным неожиданностей. Тяга к знаниям вместе с высоким интеллектом обеспечили ему теплое место в среднем классе. У него был просторный удобный дом, красивая жена, возможность совмещать преподавательскую деятельность с научными изысканиями. О чем еще может мечтать человек, отец которого помогал гробовщику, а мать стояла за прилавком, продавая цветы? К сорока пяти годам Мерчик смог осуществить все свои мечты - быть может, они не отличались грандиозностью, зато, будучи лишены болезненного фантастического оттенка, скрашивали реальность.

Теперь пришло время расплаты. Ему сорок шесть и он сидит за письменным столом, уставившись невидящим взглядом в бумаги, покрытые ровными столбиками чисел. Все расчеты лишь жалкая попытка выдать желаемое за действительное. Они как бы говорят тебе: "Не бойся. Пока мы здесь, ситуация под контролем. Весь мир - это просто комбинация значений и ты немного приблизился к разгадке".

Мерчик взял два верхних листа и медленно, с чувством скомкав их, бросил в дальний угол комнаты. Послышался звон - разбились задетые локтем чашка и очки, лежавшие на краю стола. Чашку не жаль, а вот без очков придется нелегко. Подавив желание собрать осколки, он погасил лампу и откинулся в кресле. Он сидел здесь с самого утра, но за окном было темно как ночью.

Прошло уже пять дней - самых долгих дней в его жизни. Мерчику казалось, что он ни разу не сомкнул глаз, хотя это, конечно же, было не так. И во сне, и наяву, он видел ровные столбики чисел. Ученый мог поклясться, что эти числа видели все физики, работающие с ним. Их задача, состоявшая в выяснении причин появления аномалии, через которую не могли пробиться солнечные лучи, оказалась слишком сложна. Возможно, будь у них больше времени...

Ученый положил руку на стол и на ощупь нашел тонкую бумажную папку. В ней был его отчет - итог работы за эти пять дней. Они сумели обнаружить некую закономерность в появлении облаков, но как повернуть процесс вспять оставалось пока загадкой. Через час, ознакомившись с невнятными выводами, изложенными в отчете, его попросят выйти и... Что будет после, Мерчик старался не думать. Его умственные и физические силы были истощены до предела, он был согласен на все - даже на пулю в затылок. Ученый подумал о своих детях - двух мальчиках двенадцати и девяти лет. Какая судьба им уготована в холодном мире вечной ночи?

За несколько часов до этого у него был неприятный разговор с коллегами. Они настаивали на том, что нужно подтасовать факты. Фальшивый отчет должен был притупить бдительность спецслужб и позволить им бежать. И тут Рудольф Мерчик, в жизни мягкий, достаточно покладистый человек, проявил твердость характера, отказавшись подписать фальшивку. Сделал это он не из ложного патриотизма, не из протеста против обмана, и даже не из-за того, что был убежден в бесполезности замысла. Нет, просто ему в последний раз представилась возможность повлиять на что-то в этой жизни самому, а не быть песчинкой, увлекаемой потоком событий, и он незамедлительно ею воспользовался. Это вызвало бурю негодования у остальных, но ни угрозами, ни мольбами, они не могли заставить его изменить решение.

Под дверью возникла желтая полоска света и сразу исчезла. Ученый прислушался, но из коридора не доносилась ни звука. Ему это не понравилось. Что за незваные гости? Он поднялся, шагнув в сторону, спрятался за гардиной. Мерчик вглядывался в темноту широко распахнутыми глазами, пытаясь уловить малейшее движение или звук. Ничего не было, но дверь все-таки открылась. Он знал это наверняка благодаря легкому сквозняку, пробежавшему по лицу. На мгновение блеснул потайной фонарь, освещая стол. Кто-то в спешке принялся рыться в бумагах.

-- Вы не это ищите? - громко сказал ученый, бросая папку с отчетом на стол.

Незнакомец от неожиданности отшатнулся, и, споткнувшись, упал в кресло для посетителей. Он хотел встать, но Мерчик перегородил ему дорогу.

-- Кто вы? - грозно спросил ученый, сжимая в руке тяжелое пресс-папье.

-- Я думал, что здесь никого нет. Мне сказали, что все сотрудники собрались в зале отдыха.

-- Не все, как видите. Не люблю шумные компании.

-- Да, я заметил. - Незнакомец с вздохом снял заслонку с фонаря и поставил его на стол.

Мерчик внимательно оглядел его. Это был худощавый мужчина, чьи некогда темные волосы сильно поседели и только аккуратно подстриженные усы были по-прежнему черными как смоль. Своей манерой держаться он напоминал военного.

-- Постойте-ка... Ваше лицо мне знакомо, - сказал он, бросая на ученого проницательный взгляд. - Вы же руководитель проекта - Рудольф Мерчик, климатолог?

-- Совершенно верно. А кто вы?

-- Я здесь работаю, занимаюсь вопросами безопасности. Можете называть меня Ист.

-- Хорошо, господин Ист. - Мерчик невозмутимо пожал плечами. - Вы пришли за отчетом, верно? Так почему бы вам не забрать его?

-- Раз вы здесь в этом уже нет нужды. На самом деле, мне очень повезло, что я вас встретил.

-- Если вы из службы безопасности, то зачем было пробираться сюда словно... - ученый не договорил, предоставив Исту самому подобрать подходящее слово.

-- Я хотел узнать содержимое отчета раньше других, только и всего. Это личное дело. Скажите мне правду, у нас есть надежда?

-- Смотря что вы подразумеваете под этим словом, - ответил Мерчик. - В любом случае, я все еще не вижу причин, чтобы приходить сюда тайком. До оглашения результатов осталось меньше часа.

-- Скажите, у вас есть семья? - неожиданно спросил Ист. - Дети?

-- Да, но почему...

-- У меня двое детей, - перебил он, опуская глаза. - Старшему уже исполнилось семнадцать, младшему восемь. Я бы хотел увидеть, как мои дети вырастут, получат достойное образование. Мне все равно, что будет с моей жизнью, но они должны получить шанс. Они - будущее.

-- Вы хотите бежать, - догадался ученый. Он крепко сжал руку Иста и его голос дрогнул. - Я обещаю рассказать все без утайки - только правду, но вы должны помочь мне исчезнуть.

-- Вам?! Все руководители проектов под особым наблюдением...

-- Но вы же сами сказали, чем занимаетесь! - Рассердился ученый. - Сотрудник службы безопасности наверняка сможет одурачить охрану! Пожалуйста, помогите мне. Вы же должны понимать, что со мной будет, если я останусь! Вы спрашивали про семью - у меня тоже есть жена и дети и я хочу их увидеть.

-- Хорошо, - Ист на мгновенье закусил нижнюю губу, принимая непростое решение. - Вы поедете со мной. Все уже готово - машина ждет у входа. У вас есть десять минут, чтобы рассказать о состоянии дел. Торопитесь.

-- Мне хватит и одной. Это полный крах. Провал! Здесь, - Мерчик ткнул пальцем в отчет, - это написано более обтекаемо и образно, но смысл ясен. Мы не контролируем распространение аномалии и не знаем, что породило облака.

-- Проклятье! - выругался Ист, ударяя кулаком по столу. - Я все же надеялся, что вы что-то придумаете. Найдете выход.

-- Возможно, его еще найдут, но будут ли к тому времени те, кто сможет им воспользоваться? - фыркнул Мерчик. - Сколько времени облака будут препятствовать проникновению солнечных лучей неизвестно. В их природе есть что-то неземное.

-- Думаете, это кара небесная за наши грехи? - совершенно серьезно спросил Ист.

-- Нет, что вы! - отмахнулся ученый. - Я ничуть не религиозен, но в них есть что-то мистическое... Необъяснимое. И хотя за всю жизнь мне не доводилось видеть ничего подобного, я склонен думать, что это не природное явление, а чья-то злая воля.

-- Почему?

-- Первоначально черные тучи закрыли воздушное пространство над всеми авиабазами на материке, затем принялись за объекты тяжелой промышленности, выбирая отросли, которые изготовляли технику для военных нужд. Потом пришел черед важных железнодорожных развязок, крупных городов и так далее. То же самое - один в один, повторилось на территории Островного содружества. Словно невидимая рука зависла над гигантской картой, постепенно закрывая ее облаками из черной ваты.

-- Давайте, не будем больше говорить об этом, - попросил Ист. - Не сейчас. Я уже понял размер катастрофы. Если вам нужно что-то взять - берите, мы уходим. У вас есть пальто?

-- Да.

-- Хорошо. Наденьте его - ваш белый халат слишком заметен. Видите себя как обычно. Мы спустимся на второй этаж, пройдем через столовую, а оттуда - к пожарной лестнице. Я позаботился, чтобы возле нее не горел фонарь. Охрана периметра нас не увидит, позволив незамеченными подойти к боковому выходу. Там стоит мой автомобиль.

-- Куда вы планируете уехать?

-- Загород. Как можно дальше.

Мерчик подумал о незавидной участи остальных коллег, но забрать всех было невозможно. В этой жизни каждый сам за себя. Зато теперь у них полная свобода действий. Они могут написать в отчете все, что захотят.

-- Что такое? - спросил Ист. - Вы мне не доверяете?

-- Не доверяю, - немного помедлив, честно ответил ученый. - Я вас впервые вижу, кроме того, вы пытались похитить официальные документы.

-- Я ознакомился бы с ними, но не стал брать. Вот, смотрите, - сотрудник безопасности вынул из нагрудного кармана пиджака документы и протянул Мерчику.

Ученый отрицательно покачал головой, заставив его спрятать удостоверение. Без очков он все равно видел плохо.

-- Вы правы, от него все равно нет больше толка...- по-своему истолковал его отказ Ист. - Вы ведь еще не знаете, да?

-- Чего не знаю? - спросил ученый, доставая пальто.

-- Все погибли, - буднично ответил Ист, беря фонарь. - В момент подписания мирного соглашения раздался мощный взрыв и те, кто находился на острове Стеш, были разорваны на куски. Это только что передали по радио.

-- Как?! - Мерчик застыл на мгновение, но потом автоматически продолжил одеваться. - Конрад мертв? И Пакс?

-- Да.

-- Вы... вы должно быть шутите?

-- В таком случае, почему я бегу, словно крыса с тонущего корабля?

-- Но кто может позволить себе сделать такое?!

-- Мне это неизвестно, - Ист устало пожал плечами.

-- Выходит, я был прав, предполагая вмешательство третьей стороны! Нас планомерно уничтожают, вначале появились облака, чтобы обездвижить жертву, затем убрали министров - чтобы ее обезглавить.

-- Вы поделитесь со мной всеми теориями, но потом, - Ист не грубо, но настойчиво подтолкнул его в сторону выхода. - Поспешим. Здесь достаточно фанатиков, которые могут захотеть отправиться вслед за Леймусом Конрадом. Не желаю составлять им компанию.

-- Мой дом находится в десяти километрах отсюда. В пригороде, - несколько натянуто сказал Мерчик. - Там моя жена и двое мальчишек.

-- Вы живете почти рядом? - удивился Ист. - Хорошо, мы за ними заедем.

-- Спасибо, - облегченно выдохнул ученый. - Если удастся выжить в этом хаосе, я ваш вечный должник.

Вместо ответа Ист приоткрыл дверь в коридор. От желанной свободы их отделяло всего несколько сот метров.

Чай, принесенный профессором Тальботом, был настолько горячим, что за считанные секунды нагрел чашку. Эмиль аккуратно взялся за ручку, боясь обжечься.

-- Спасибо, - хрипло поблагодарил он старика.

Ученый кивнул, убрав с глаз нетерпеливым движением белую как снег прядь волос. Ободряюще похлопав по плечу ассистента, он устало опустился на старый видавший лучшие времена диван. В их маленькой комнате с одним окном, которое размещалось под самым потолком, был диван, несколько стульев, столик с закопченной плитой, на которой стоял чайник и старое радио. Грубые ручки настройки, сделанные из меди, делали радио похожим на старый потемневший от времени сундук, который кто-то запер на два квадратных замка. Но, несмотря на почтенный возврат, радио работало исправно.

Макс поднялся, по привычке отряхнув некогда белый, а теперь перемазанный грязью халат и несколько раз прошелся взад-вперед по комнате. Дверь была открыта, он мог уйти отсюда в любой момент, но куда? Его семья жила в пригороде Айвернума, но до них, учитывая всеобщую панику, было невозможно добраться. Лучше уж он останется здесь, по крайней мере, будет в числе первых, кто узнает дурные вести.

-- Макс, прошу тебя, не мельтеши, - попросил Тальбот. - Ты меня этим нервируешь.

-- Извините, - буркнул молодой человек, прекращая ходьбу и с размаху опускаясь на стул.

Поморщившись, Эмиль занялся настройкой радио, но из динамика доносилось неутешительно шипение. До экстренной ежечасной сводки новостей оставалось двадцать минут. Сделав большой глоток чая, он с облегчением вздохнул: симптомы простуды ненадолго отступили.

С того самого момента, как они отправили необходимые детали в раскрывшуюся в лаборатории воронку, Эмиль время от времени доставал маяк, проверяя местонахождение Маргарет. Только когда его стрелка прекратила вертеться вокруг своей оси словно бешенная, а указала, наконец, конкретное направление, он позволил себе немного успокоится. Теперь Маргарет снова была в привычном мире, а значит, он мог ее отыскать. Однако Тальбот отговорил его отправляться на поиски немедленно. После сверки с картой не осталось сомнений, что Маргарет находится на одном из мелких островков. Из столицы добраться туда можно было только на самолете, а с учетом обстановки он теперь считался самым опасным видом транспорта. Кроме того, было неизвестно, сможет ли самолет сесть на острове.

Согласившись с вескими аргументами профессора, Эмиль решил подождать и нанять судно, чтобы отправится на остров по морю, и не один, а в компании двадцати обученных агентов. Для этого ему нужно было раздобыть разрешение в управлении, но он не сомневался, что сумеет это сделать. В Инсуме было немало людей обязанных ему лично.

Однако его планам не суждено было сбыться. Как только наступило утро, он отправился на поиски нужного человека. Университет был непривычно тих и пуст, не было видно ни студентов, ни преподавателей. Только вахтер недвижимо сидел на своем обычном месте. Его глаза были открыты, но вряд ли он что-то видел. На столе поверх журнала регистраций стояла почти пустая бутылка дешевого спиртного. Эмиль окликнул его, но в ответ услышал только невнятное фырканье.

Очутившись на улице, он решил, что ошибся, перепутав время. Было темно, как бывает только перед рассветом. Перепуганные граждане, сбившись в группки по несколько человек, не сводили глаз с черного неба. То, что они видели, пугало их больше идущей войны.

Время подходило к девяти утра, но ни один луч солнца не мог прорвать черную пелену, нависшую над столицей. Хватило нескольких часов, чтобы на дорогах началось столпотворение. Жители как можно скорее пытались покинуть затемненную местность. В панике, обремененные пожитками, они бежали прочь из города. В глазах беглецов застыл страх, непонимание и обида за нарушенный порядок вещей.

Люди всегда враждовали друг с другом, вечными спутниками человечества были голод и болезни, общества страдало от собственного высокомерия и жажды наживы, но никто не мог лишить их дневного света. По слухам на западе еще оставались "окна", пропускающие солнечные лучи. Кто не мог или не хотел уезжать, пытался спрятаться в метро, но оно было не в состоянии вместить всех желающих.

Эмиль отошел к стене, надеясь отыскать место, где он может укрыться от людей. Свернув за углом табачного магазина в проулок, агент прижался к холодной кирпичной стене. В голове крутилась неприятная мысль, что он видит начало конца. Небо над головой было чернее погребального саванна. Жива ли Маргарет, сможет ли он увидеться с нею, будет ли у них еще когда-нибудь нормальная жизнь? Ему было страшно от осознания того, что еще немного, и он поддастся всеобщему страху и побежит вслед за солнцем.

Идти дальше было бессмысленно, поэтому он вернулся в лабораторию, где собрал маленький совет. Ученые восприняли известие о затемнении намного спокойнее, чем Эмиль. Профессор предложил не расставаться, чтобы не стать жертвой сумасшедших и мародеров, которые наверняка ищут легких жертв в наступившем хаосе. Предложение было не лишено здравого смысла. Лаборатория больше ничем помочь им не могла, поэтому агент без труда уговорил товарищей оставить университет и отправиться в центральное управление, чтобы быть в курсе последних новостей. Кроме того, там находился склад, на котором можно было найти оружие и теплые вещи. Конспирация потеряла всякий смысл, теперь Эмиль мог появиться в его стенах ничуть не беспокоясь о прикрытии.

К тому времени, как они увидели высокие ворота здания принадлежащего спецслужбам, в столицу для контроля над ситуацией ввели войска, но толку от них было мало. Улицы погрузились в темноту, большая часть городских фонарей не работала. Во мраке, охватившем Инсум, слышались частые выстрелы. Общество и раньше жило идеями гуманизма только по форме, а не по содержанию, теперь же маски были окончательно сорваны и люди видели друг в друге лишь врага.

В центральном управлении, к счастью, было хоть какое-то подобие порядка. Руководство решило перестраховаться и добавило к собственной охране солдат из ближайшего гарнизона, расставив их по периметру. Агенты всех рангов, бледные словно призраки, бесцельно бродили по коридорам или сидели в приемной, ожидая указаний сверху. Никто не интересовался спутниками Эмиля, хотя раньше факт присутствия посторонних людей вызвал бы массу вопросов.

Эмиль Леманн ступал по знакомым коридорам, чутко прислушиваясь к чужим разговорам, доносящимся из-за плохо прикрытых дверей. Вердикт был неутешителен: никто не знал, что делать. Руководство пребывало в прострации. Кое-кто из агентов так и не появился - ходили слухи, что они, забрав семьи, уехали в неизвестном направлении. В то же время радио, вещающее на высоких частотах, заявляло, что черные облака постепенно заполняют все свободное пространство над островами. Военные действия прекратились сами собой, разведка сообщала, что города Небруса не избежали участи Инсума и тоже страдают от природной аномалии.

Известие о том, что правительства обоих стран готовятся подписать мирный договор, было встречено с воодушевлением. Даже самые ярые сторонники войны были вынуждены признать, что в данный момент у них появились проблемы более серьезные. Новость о том, что Эмиль привел с собой двух физиков, облетела управление в мгновенье ока. Их тотчас обступили, требуя объяснений, но безрезультатно. Хотя профессор и ассистент знали о причинах появления "черного проклятья", как окрестил облака один из агентов, больше чем кто-либо из коллег, они хранили молчание. Это вызвало недовольство агентов, со всех сторон послышались справедливые упреки в том, что ученые замалчивают важную информацию.

Эмиль увел профессора, пытавшегося оправдаться, в хозяйственную часть здания. Здесь они отыскали незанятую никем комнатушку, достаточно сносную, чтобы провести в ней несколько дней. Взять со склада оружие не получилось - его разобрали за сутки до их прихода, зато сухого пайка и одеял у них было вдоволь. Побросав сумки с личными вещами у стены, они принялись ждать новостей.

В томительном ожидании прошли сутки. Вечером следующего дня друзья первыми узнали страшную новость о взрыве на острове Стеш, где должно было состояться подписание договора. В центр поступило срочное сообщение, переданное с корабля, находившегося на рейде близ острова, чья команда стала очевидцами трагедии. В первые минуты сообщению не поверили, расценив его как провокацию, но телеграф все стрекотал, не умолкая, передавая новые донесения от капитанов других кораблей.

Затем пришло зашифрованное сообщение от агента, который тоже подтвердил факт взрыва. В его донесении было отмечено, что трагедия произошла в начале седьмого, как раз в момент подписания договора. Сила взрыва оказалась такова, что разворотила все вокруг в радиусе ста метров. В живых на острове остались только двадцать шесть человек из числа обслуживающего персонала и рядовых матросов, из них тяжело ранены были восемнадцать. Никто из лиц, приехавших поставить свою подпись под историческим документом, не выжил. От них остались только окровавленные ошметки, плохо подлежащие идентификации.

Эмиль, охрипший от словесных баталий в телеграфной комнате, принес в их коморку известие о гибели министров. Еще совсем недавно они надеялись на лучшее, думая, что ситуация стабилизировались, а теперь должны были смириться с тем, что им уже никогда не найти выход из этого тупика.

-- Я думал, что хуже быть уже не может, - сказал Макс. - Я сильно ошибался.

-- Мы все ошибались, - упавшим голосом ответил Эмиль.

Обезглавленное правительство не могло долго скрывать информацию от граждан, ведь погиб не только Грем Пакс и его министры, но и главнокомандующий Брен, а также видные деятели движения пацифистов, не говоря уже о прочих приглашенных гостях. Правительственная радиостанция теперь вещала в аварийном режиме, передавая каждый час практически одни и те же новости лишь с небольшими изменениями. Неизвестный диктор благожелательным тоном советовал гражданам не покидать свои дома и подчиняться требованиям властей. Каких именно, он, к сожалению, не уточнял.

В первом сообщении не было ни слова о гибели Конрада, но уже во втором выпуске диктор сухо отметил, что вся страна скорбит о потере "этой значительной политической фигуры". Видимо кто-то решил, что раз дело шло к миру, то лишняя конфронтация с материком все равно ни к чему. То же самое, может быть в иных выражениях, но с тем же смыслом, передавали радиостанции материка.

После этих заявлений, ускоривших падение в бездну, стало очевидно, насколько глубоко прогнили оба государства. И Небрус, и Островное содружество при всех видимых отличиях, как оказалось несущественных, были больны общей болезнью, глубоко засевшей внутри и дремавшей до поры до времени. Эта болезнь поразила сердце той самой серой массы, что исправно работала на благо страны, не имела индивидуальных черт и была одета в стандартную фабричную одежду. Нарыв вскрылся и толпа, сдернув белоснежную марлевую маску законопослушных граждан, показала свое настоящее лицо.

Осознав, что государственные институты трещат по швам, система наказаний и поощрений не способна функционировать как прежде, граждане в мгновение ока распрощались с законом и чувством долга.

Сначала остановился наземный городской транспорт, метро, затем прекратил работу центральный водопровод. Магазины подверглись разграблению, оттуда буквально за пару часов вынесли все мало-мальски ценное. Те, кто сохранил остатки гражданского сознания, попытались воспрепятствовать грабежам, но сила была не на их стороне.

Напряжение росло с каждой дурной новостью. Могло показаться, что события развиваются слишком стремительно, но после затяжной неудачной войны, после пугающего природного явления, стоявшего жизни сотням летчиков и возможно навсегда лишившего их солнечного света, после смерти руководства на чьи плечи можно было бы переложить ответственность за происходящее, хватило ничтожной искры, чтобы началась губительная реакция.

Армия, чей моральный дух был низок, как никогда ранее, зашаталась, словно колченогий табурет. Случаи массового дезертирства приобрели стихийный характер. Когда речь идет о статистических данных, всякий солдат является лишь единицей на листе бумаги, но в жизни единица обретает плоть и кровь, а вместе с ней родных и друзей. Эта плоть и кровь приказывает им забыть о присяге и вернуться домой, чтобы защитить свою семью. Быть может, уничтожение членов правительства в обычное время обернулось бы для Островного содружества лишь затяжным пятидневным трауром, но в кромешной, непрекращающейся тьме, для многих это стало знаком конца света.

Инсум, погруженный в полумрак, больше не был процветающей культурной, экономической и политической столицей. Профессор Тальбот нервно вздрагивал, слыша эхо взрывов на улицах. Они понятия не имели, что происходит, кто с кем сражается. Макс все больше замыкался в себе, угрюмо молчал, и отказывался снять лабораторный халат, словно тот служил ему талисманом.

Эмиль по привычке прислушивался ко всему, что происходило вокруг, но до них не доносилось ничего утешительного. Никто не кричал: "Небо прояснилось!" или "Нас дезинформировали! Грем Пакс жив!". Еще год назад казалось, что их уклад нерушим, государственные устои пошатнуть невозможно, но хватило всего одного месяца, чтобы размыть практически до основания песочный замок, гордо именуемый Островное содружество. Рядом были размыты замки поменьше, носящие названия Демократические выборы, Рыночная экономика, Права и свободы. От них остались бесформенные холмики мокрого песка и только.

В ожидании выпуска новостей Эмиль решил заняться полезным делом и почистить револьвер. Теперь у него имелись к нему две полные коробки патронов, которые он получил от Вигго Стрена - своего коллеги. Они редко виделись, не были друзьями, поэтому Эмиль удивился, увидев подле себя Стрена. Тот просто оставил на столе патроны и молча удалился. В это тяжелое время полезность боеприпасов многократно возросла и неразумно было отказываться от столь своевременного подарка. Но, несмотря на ценность каждого патрона, Эмиль не раздумывая, выпустил бы их все до одного в голову Механика, окажись тот вдруг рядом. Его ненависть к этому человеку была настолько велика, что, лишившись оружия, он задушил бы его голыми руками. Механик и только он был причиной катастрофы. Если остальные винили в обрушившихся на их голову бедах правительство, судьбу, самих себя, то они втроем знали имя настоящего виновника. Хотя ведь и не имя вовсе, а просто прозвище, ширму, за которой скрывался сам Дьявол...

В миг отчаяния Эмиль допускал мысль, что ему повстречался настоящий Сатана, решивший устроить на земле ад. Во всех действиях Механика агенту виделся злой умысел. Закрыв глаза, Эмиль мог легко представить, как тот подсыпает яд в напиток Мартина или даже толкает под проходящий поезд. Раз у Механика нет лица, это может значить только одно - у него бесчисленное множество лиц на любой вкус. Он в состоянии обернуться женщиной, стариком или ребенком, протянуть руки и украсть у тебя самое дорогое - любимую женщину, душевный покой, возможность видеть солнечный свет. И Маргарет, его красивая, умная жена сейчас рядом с этим мерзавцем...

Методично засовывая патрон за патроном в барабан револьвера, Эмиль краем глаза наблюдал, как Макс остановился возле него и протянул руку к кружке.

-- Можно, я возьму?

-- Здесь все общее.

Барабан со щелчком вошел в паз. Эмиль взял тряпочку, чтобы протереть ствол, но не успел он к нему прикоснуться, как в коридоре послышались раздраженные крики и звон разбитого стекла. Это не была простая размолвка. Тальбот обеспокоено взглянул на Эмиля и поднялся с места. Агент молча последовал за ним, не выпуская из рук револьвер.

В коридоре было душно, задымлено, неприятно пахло жжеными тряпками. Под ногами хрустели остатки стекла, выбитая дверь криво повисла на одной петле. Из проемов выглядывали удивленные лица агентов.

Трое взвинченных до предела мужчин, измотанных неопределенностью и хроническим недосыпанием, перестали сдерживать себя, перейдя к прямым угрозам. Словесные обвинения едва не обернулись поножовщиной, как вдруг раздался выстрел. Он прозвучал настолько неожиданно, что троица мгновенно умолкла и растерянно смотрела друг на друга, опустив оружие.

-- У меня дурное предчувствие, - сообщил Макс будничным тоном.

Его голос помог им очнуться. Позабыв разногласия, бывшие враги ринулись в комнату напротив. Открывшиеся зрелище, заставило их побледнеть.

Вся противоположная стена была залита свежей кровью. На полу, прислонившись к стене спиной, сидел пожилой мужчина, раскинув руки. Рядом с ним валялся револьвер - брат-близнец того, что недавно заряжал Эмиль. В самоубийце опознали Тима Андервота, агента первой категории. Ему был шестьдесят один год, тридцать пять из которых он посвятил работе в отделе "Д". Возможно, он собирался отдать ей тридцать шесть, а то и сорок семь лет, но жизнь внесла в его планы свои коррективы. Андервот посчитал, что будет правильно подвести итог уже сейчас.

-- Где же справедливость? - приглушенно спросил кто-то.

Эмилю показалось, что вопрос задал сам умерший. Ведь не зря же его широко раскрытые глаза смотрели с такой обидой?

В кромешной тьме есть свои преимущества. Когда не видишь тела, можно убедить себя, что его нет вовсе. Отныне никакие границы не удержат пытливый дух, время и пространство целиком принадлежат ему. Познавай же! Но чего-то не хватает...

Потеряв тело, ты теряешь вместе с ним и все свои желания. У тебя больше нет нужды в движении. Рассуждения философов о преимуществе чистого разума не имеют под собой оснований - ты испытал это на себе. Остается только плыть во тьме и предаваться воспоминаниям, в ожидании чего-то... Например, какого-нибудь ориентира.

Сейчас ориентиром стала гигантская серая крыса, найденная тобой много лет назад на дороге. Ты не можешь увидеть крысу глазами, но отчетливо знаешь, что она здесь - сидит на плече, почти касаясь твоей щеки. Она теплая, живая... Как такое возможно, ведь она просто воспоминание, и не такое уж важное, если быть честным. Почему именно она? Эта крыса никогда тебе принадлежала, ты даже не видел ее живой - ее тело, раздавленное колесом повозки, ты нашел ранним утром на дороге. Протянув руку, хотел ее коснуться, но гневный окрик заставил твои пальцы замереть в сантиметре от желанного кончика хвоста.

-- Не смей! Мальчики, которые плохо слушаются, попадают в ад! - из пустоты возникает образ матери.

На ней заношенное платье, некогда бывшее зеленого цвета, и ее лицо, красное от гнева, плохо с ним сочетается. Только для того, чтобы успокоить мать, вернуть ее лицу обычную бледность, ты поднимаешься с колен. Сказка об аде нисколько тебя не беспокоит. Нужно что-то более существенное, чтобы испугать шестилетнего мальчика.

Мать хватает тебя за руку и тащит от крысы прочь. Забавно, но ты видишь раздавленное тело животного и в тоже время чувствуешь его тепло и тяжесть на своем плече. Что это - намек?

Как жаль, что ты так и не успел до нее дотронуться. Ожила ли бы она от прикосновения или нет? Еще один вопрос, оставшийся без ответа, которого можно было легко избежать. Достаточно было проявить непослушание.

Позже, он снова пришел на это место, но крысы уже не было. Мальчишки, убирающие мостовую, забрали ее себе. Для верности он заглянул в водостоки, но без особого воодушевления. Даже если бы он нашел ее тело, то для него это была бы уже другая крыса...

Со стоном разлепив сухие губы Механик очнулся. Привычным жестом протянул руку вправо и взял со столика маску и очки. Распутывая тонкие кожаные завязки, ученый пытался вспомнить подробности недавнего сна. Сначала промелькнуло странное виденье: двое безликих мужчин посреди широкой реки, чьи берега густо заросли камышом. На ногах первого мужчины были белоснежные туфли, позволявшие ему уверенно стоять на водной глади, в то время как второй человек медленно брел по дну, погрузившись в воду по грудь. Механик точно помнил, как первый кричал: "Что же ты! Иди за мной!" - и призывно махал рукой второму.

Что это могло значить? Ученый не считал сновидения мистическими посланиями. Для него это были весточки из мира реального, части картин, анализируемых мозгом. Двое мужчин стоящих в реке, несомненно, символизируют его с братом. Река - это их жизнь. Он барахтается в мутной воде, идя против теченья, а его брат отныне волен ступать туда, куда вздумается. Неприятный, тяжелый сон... Потом начался кошмар про крысу - он снился ему так часто, что Механик мог описать его до мельчайших подробностей. Крыса олицетворяла нереализованные возможности, тайные желания и страхи, а мать - общество, пытающееся его контролировать.

Дрожащими руками ученый достал из нагрудного кармана маленькую жестяную коробочку. В ней лежали ампулы с лекарством - сильнейшее обезболивающее, которое он был вынужден принимать все чаще и чаще. Введя содержимое одной из них в трубку, вживленную ему в шею, Механик глубоко вздохнул. В космосе, лишившись тела, он расстался и со сводящей с ума болью. Лекарства уже давно не оказывали желанного эффекта. Чтобы хоть ненадолго отдохнуть, он был вынужден принимать морфий, все больше становясь зависимым от наркотика, который даже в самых малых дозах мешал работе, не давая сосредоточиться. Поэтому последние полгода он урезал его потребление, перейдя на сильнодействующее болеутоляющее средство.

Механик мечтал о том времени, когда ему будет дана полная власть над материей. Если он может разобрать человека на частицы, переслав его вибрационный код за миллионы километров и собрав без риска для жизни в другом месте, то почему не вмешаться в процесс и не сделать этот код совершенным? Его проект стал бы спасением для всех, кому не повезло в жизни. Никакие болезни и уродства больше не лежали бы могильной плитой на человечестве, мешающей этому гиганту расправить плечи. Сейчас он действовал вслепую, но ведь все бывает в первый раз. Возможно до осознанной реконструкции было не так уж и далеко, и он еще успеет подарить себе новое тело вместо искалеченного обрубка? А если нет, то это обязательно должны сделать его ученики. Или ученики его учеников - когда придет время.

Жаль, что он не успел таким образом помочь брату. Разбросанные судьбой по разным государствам, они так и не стали близки, их связывала лишь общая идея, но на душе все равно было мерзко. Механик не считал себя виновным в его гибели. Если быть честным, то погубил брата не взрыв, а саркома, уже больше полугода разъедающая легкие. Он сам предложил помощь в установке передатчика, чтобы в последний раз внести свою вклад в переустройство мира. Деятельная натура брата восставала против мысли о том, что закончить жизнь придется на больничной койке. В своем последнем письме, он написал, что смерть надо без страха встречать лицом к лицу. Собственное наставление он выполнил с точностью...

Отвлечься от боли размышлениями не получилось. Тело горело сильнее прежнего, словно в каждую мышцу, о существовании которой он до этого и не подозревал, кто-то с садистской педантичностью загнал тысячи иголок. Механик спешно разбил еще одну ампулу - последнюю на сегодня, и ввел лекарство в трубку. Застыв на несколько секунд, он прислушивался к ощущеньям. Боль немного утихла, позволив спрятать конец трубки под маску.

Все эти трубки, стабилизаторы, поддерживающие прутки, вживленные в тело, необыкновенно раздражали ученого. Своевременное подключение его тела к аппарату "Искусственная жизнь", спасло его, но превратило в физически неполноценного человека. "Хотя нужно признать, что в этом есть и светлая сторона, - подумал Механик. - После несчастного случая мой мозг стал работать намного лучше, порой самостоятельно находя ответы на вопросы. Мне остается лишь облечь их в формулы и записать".

Тихо посвистывая, ученый сел за стол, собираясь разобраться с накопившимися бумагами. Его внимания, прежде всего, требовали два свежих доклада о запуске нового проекта - пока безымянного. Он находился в начальной фазе тестирования и пока все шло успешно. В линзах очков Механика отразились длинные колонки цифр, диаграммы, черно-белые графики. Просмотрев несколько страниц, ученый признал, что не может себя заставить сосредоточиться и попросту теряет время. Работа над новым проектом, пока не были исчерпаны все возможности старого, его не интересовала. Оставалась надежда, что Панчет и Корентайль справятся с ролью заместителей и не допустят фатальных ошибок. Любые другие ошибки можно будет исправить позже.

Научный центр понес ощутимые потери связи со смертью его коллег. Вспоминая о предательстве, Механик непроизвольно сжимал в кулак правую руку. Он пока не знал, кто испортил аппарат - не было времени проводить полноценное расследование. Но этот человек настолько ненавидел его, что пожертвовал своей жизнью. И он был совсем рядом, виделся с ним ежедневно, разговаривал, обсуждал развитие проекта... Странно, что он не попытался убить его лично - ведь это был самый простой выход.

Сколько еще глупцов, противящихся прогрессу, затаились за спиной и ждут удобного момента? Один, два, десяток? Они вполне могут нанести сокрушительный удар. Он слишком привязан к своим изобретениям и поэтому уязвим.

Несомненно, со стороны это выглядит забавно: бояться предательства и в тоже время держать возле себя агента из отдела "Д". Все-таки кто же для него эта Маргарет Леманн - враг или союзник? Многие в центре не понимают, отчего он уделяет ей столько внимания, но они не были с ним в черной ледяной гармонии, а Маргарет была... Она видела совершенную красоту, разделила ее с ним. Что человеческий вид может противопоставить тому, что они видели? Любовь, смерть, эмоции? Все это бессмысленная чепуха. Вдвоем с Маргарет они оказались на такой недосягаемой высоте, что человечество с его историей и амбициями стало размером с водяную каплю. Посмотреть на вселенную так, как на нее смотрят боги - чего еще можно желать? Помнит ли об этом Маргарет или ее сознание, чтобы не причинять лишних страданий, услужливо спрятало пережитые воспоминания в темный чулан?

Механик очень хотел, чтобы она помнила. Эта женщина была единственной, кто мог хоть немного понять его, а понимание ему было необходимо как воздух. Он ненавидел людей за их ограниченность, но нуждался в человеческом участии, в многозначительном молчании, в коротких, но столь красноречивых взглядах, нуждался во внимании, общении на равных. Маргарет была чужая, не из их маленького мирка ученых и не из большого мира лживых обещаний и угроз, заполненного послушными подчиненными-марионетками.

Когда Маргарет смотрит на него, то, кем она его видит? Ей, в самом деле, безразлично, что находится под маской? Сними он ее, смогла бы она обедать в его присутствии или от отвращения бы отвернулась? Скорее всего, смогла, убедив, что в нем нет ничего страшного. Наверняка ее испугала бы не его внешность, а мысли.

Может устроить маленький эксперимент и открыться? Обнажить душу, рассказать о надеждах на будущее, о самом сокровенном?

Это безрассудный поступок, но, наблюдая за ее реакцией, он сможет понять, достойна ли она его доверия. Если он обманулся на ее счет, то, как договорено, отпустит обратно к мужу, к пресной скучной жизни агента нефункционирующей к этому времени разведки.

"Да, я обязательно переговорю с ней вечером, за ужином, - решил Механик, умиротворенно шурша бумагами - У меня еще есть время, чтобы подготовится. Это будет интересный разговор для нас обоих".

Максимилиан Дорен рассеяно перебирал тонкие бумажные листы, исписанные мелким неразборчивым почерком. Письма неприятно липли к потным рукам и он оставил их в покое. Во внутреннем кармане пиджака лежала пробирка, завернутая в широкую ленту. Она была наполнена мелкими кристаллами, похожими на сахарный песок. Цианистый калий - на него вся надежда. Если письма Механика убедят Маргарет Леманн в его правоте, то он расстанется со своей опасной ношей. Дорен не хотел рисковать, поэтому в пробирке была доза во много раз превышающая смертельную.

Агент отдела "Д" показалась в дверях и с невозмутимым видом протянула ему руку.

-- Вот и вы, доктор. Мне не здоровится, - спокойно сообщила Маргарет. - Мучают головные боли и общая слабость. Не скажите, что со мной?

-- Причин этому может быть множество... Опишите подробно, в чем выражается плохое самочувствие.

Если Маргарет решила, что их могут подслушивать, то его долг подыграть ей. Тем более что этот вариант действительно не исключен. Задавая вопросы общего характера, доктор передал Маргарет письма.

-- Вам назначали подобные процедуры раньше? Мне важно знать, чтобы рекомендовать правильное лечение. Прошу, внимательно ознакомьтесь, спешка ни к чему.

-- Да, конечно.

Бегло оглядев поверхность листа, она принялась за чтение. Дорен с нескрываемым удовольствием наблюдал, как лицо Маргарет с каждой секундой становится все более сосредоточенным.

-- Ну и как? - участливо спросил он, после того как агент закончила чтение и замерла с широко раскрытыми глазами, переосмысливая прочитанное. - Вы согласны с предложенным лечением?

-- Да, согласна, - тяжело вздохнув, ответила Маргарет. - Но этот... список процедур я хочу оставить у себя. При случае я передам его другому лечащему врачу.

-- Конечно, оставьте, мне он все равно не нужен. Это вам, возьмите, - он вытащил из кармана пробирку и вложил ей в ладонь. - Лекарство. Примите все сразу, растворив содержимое в питье.

-- И боли уйдут?

-- Да. Практически мгновенно. Я обещаю.

-- Хорошо, - она с ненавистью посмотрела на пробирку, и немного помедлив, спрятала ее. - Спасибо, доктор. Полагаю, я приму лекарство уже сегодня. Но если боли не пройдут, что мне делать? Я не хочу оставаться с ними наедине сегодняшней ночью.

-- Вы должны будете позвать меня, - многозначительно ответил он. - Консультация врача не помешает в любом случае. Обращайтесь за помощью любого рода. А теперь мне пора. Всего хорошего, - Дорен учтиво кивнул, и довольно резво для своих лет вскочил на ноги.

Маргарет ничего не сказала, позволив ему самостоятельно найти выход. Присутствие доктора ей мешало, она была рада его уходу. Теперь все ее мысли были поглощены письмами Механика. Ей было неприятно думать, что их автором был человек, с которым она провела столько времени. Она знала, что он эксцентричен, возможно даже не совсем нормален, но ничто в их беседах не выдавало его черную натуру. Даже после того как он устроил взрыв, она не хотела верить в худшее, но перед ней лежало неопровержимое доказательство.

"Я надеюсь, что когда ты прочтешь это, то сможешь порадоваться вместе со мной, - писал Механик. - Только представь, как глубокая ночь растворит ложь, сдерет тонкую шкуру, обнажит шестеренки некого устройства, что всегда был скрыт. Умрут в этой темноте, убьют себя, устрашась собственного мрака, глупцы, считающие, что они могут повелевать другими. Их кости хрустнут, кровь по капле медленно вытечет из опустевших глазниц. Смрад голосов утихнет, впитавшись с кровью в землю.

Вечная тьма звучит красиво только для тех, кто умеет слушать. Когда умрут марионетки, их голоса больше не будут мешать слушать тебе и мне тишину. Остаться последним - в этом смысл любого живого существа, его суть, его победа. Наши действия лишь долгая подготовка к последней битве, которую мне суждено выиграть. И тебе, друг мой. Конечно же, тебе тоже.

Я всегда знал, что так будет. Но! Я был избран не высшими силами - в моих поступках нельзя отыскать божественную длань. Просто человечество оказалось эволюционно несовершенным низшим организмом. В отличие от нас с тобой.

Теперь я счастлив. Если бы я мог плакать, то плакал бы как ребенок всякий раз, когда мысль о звенящей пустоте посещает меня. Остаться последним, выиграв жестокую гонку с другими клетками за место под солнцем. Под солнцем, ли? Ха! Черное небо, что может быть прекраснее? Когда ни один солнечный луч, что жжет меня, не сможет прорваться к поверхности, мы выпустим на низших существ парализующий газ. Они затихнут, перестанут метаться и позволят мягкому покрывалу черных облаков накрыть себя навсегда. А мы с тобой, друг мой, будет стоять высоко, наблюдая, как планета очищается от этого неудачного природного эксперимента".

Ученый с таким энтузиазмом в живописных подробностях перечислял, какие кары обрушаться на человечество, что сомнений не оставалось - он серьезно повредился рассудком.

Благословляя окружающую тишину, позволяющую ей сконцентрироваться, Маргарет разрабатывала план действий. Как и ожидал Дорен, Механик попросил ее прийти сегодня вечером для разговора. Другого столь удобного момента может больше не представиться.

Когда лучше использовать яд? До или после ужина? Наверное, после, так как во время разговора она, возможно, сумеет выведать что-то важное.

Маргарет никогда не заходила так далеко. Ей претила роль убийцы, но ради всего мира она недрогнувшей рукой опустит яд в бокал и остановит чудовище. Ее преступная медлительность уже стоила жизни многим людям. "Нужно признать, - подумала она, - это самооборона. Он хочет уничтожить человечество, а значит и меня. С его смертью среди ученых центра исчезнет единство, а дальше..."

Что будет дальше, она не знала. Понятное дело, старый уклад вернуть невозможно, а каким станет новый, она не могла представить, как ни старалась. Удастся ли ей выйти живой из этой переделки и встретиться с Эмилем?

Ах, Эмиль...

В горле неприятно защемило, на глаза навернулись слезы. Маргарет закрыла лицо руками, судорожно выдохнула, пытаясь справиться с чувствами, но тщетно - слезы так и текли. Она громко разрыдалась, давая выход переживаниям последних дней. Ей было страшно. Не хотелось умирать, убивать и вообще брать на себя любую ответственность.

Почему все должна делать она? Почему не Эмиль - ее муж, защитник и опора? Почему не более высокопоставленные агенты? Она видела изнанку космоса, у нее есть веское право жалеть себя! Другие люди понятия не имеют, через что ей приходится пройти и как сильно она рискует. Вдруг после убийства Механика ее схватят его друзья и отправят в глубокий космос навечно? Доктор Дорен союзник ненадежный - он придаст первым. Трусость натуры этого человека проглядывает в каждой черточке его интеллигентного лица.

Обессиленная, Маргарет с трудом поднялась и подошла к зеркалу, чтобы оценить размер разрушений, причиненных истерикой. На нее обречено смотрела бледная заплаканная женщина. Куда пропало ее очарование? Ушло вместе со слезами.

Нет, так нельзя. Если она собирается незаметно подсыпать яд в бокал Механика, то обязана выглядеть превосходно. Нужно усыпить его бдительность, отвлечь внимание, а так как интеллектуальную схватку она неизбежно проиграет, то остается последнее женское оружие - красота. Маргарет была уверена, что ученый испытывает эстетическое наслаждение от ее общества. Иначе, зачем ему эта затея с ужином?

Необходимо было привести себя в порядок. Времени еще оставалось достаточно, чтобы принять ванну, позволив воде смыть с лица следы усталости. Затем она наденет платье и снова станет прежней Маргарет Леманн, сотрудницей отдела "Д", выполняющей очень важное задание. Скорее всего, последнее в ее послужном списке.

Маргарет нерешительно посмотрела на чахлый букет, собранный из неизвестных ей светло-желтых цветов - ботаника никогда не была ее сильной стороной. Механик всячески давал понять, что рад ее приходу, но это было чересчур неожиданно. Неужели этот гениальный ученый и кровожадный садист, чьи письма она недавно читала - это один и тот же человек?

Воспользовавшись возникшей заминкой, Механик широко улыбнулся и сказал:

-- Цветы не представляют ценности. Если они вам не по вкусу, то выкиньте эти ничтожные побеги без всякого сожаления. Например, бросьте вон в ту коробку, что стоит возле двери. В это время года в наших суровых краях трудно отыскать что-то более достойное.

-- Как они называются?

-- Понятия не имею, - он виновато пожал плечами. - Будете выбрасывать?

Она еще раз оглядела букет. Блеклые поникшие цветочки напомнили ей ее саму. Такие же несчастные, невзрачные, замученные, оторванные от своих корней - только они в прямом, а она в переносном смысле. Было бы кощунством их выкинуть, не дав в последний раз раскрыться по настоящему.

-- Нет, не стану. Цветы должны стоять в вазе. У вас она есть?

Как и стоило, ожидать, вазы у Механика не оказалось. Зато нашлась жестяная банка для карандашей. Он налил в нее воды из кувшина и протянул женщине.

-- Зачем вы мне их подарили? - спросила она, любуясь делом своих рук. Цветы, стоящие в помятой облезлой банке не стали выглядеть лучше, но зато ее совесть была спокойна.

-- Если откровенно, то я хотел сделать что-то неожиданное, чтобы сбить вас с толку. Знаете, как бывает: люди думают о предстоящей встрече, готовятся, сочиняют вопросы, репетируют ответы, отрабатывая мимику, жесты и так далее. Можно сказать, что они заблаговременно расписывают свою фарфоровую маску и являются уже в ней. Мне же претит такая расчетливость в человеческих отношениях - этому место в науке.

-- Тогда мы с вами в неравном положении. Вы то как раз все рассчитали и спланировали.

-- Отчасти да, но меньше, чем может показаться. Только эти цветы и меню, - Механик кашлянул. - На самом деле, мне хочется сказать вам очень многое... Но позже.

Из-за ужина он изменил своим привычкам и снял кожаный передник, оставшись лишь в куртке с высоким стоячим воротом и черных брюках строго покроя. Маргарет отметила, что его карманы, ранее раздувавшиеся от всякой всячины, заметно уменьшились в размерах. Ученый аккуратно отодвинул стул и помог сесть.

На столе стояли несколько подносов, накрытых крышками, красивая фарфоровая супница и три одинаковых кувшинчика, расписанных золотыми цветами.

-- Я все сам готовил, - с гордостью сказал Механик. - Надеюсь, вам понравится.

-- Мне тоже так кажется, - вежливо ответила Маргарет, пытаясь не думать о бумажном пакетике, в который она пересыпала яд.

-- Можно задать вопрос?

-- Вы же все равно спросите. Задавайте.

Ученый несколько нервно поправил перчатки и, глядя куда-то поверх ее головы, поинтересовался:

-- Вы очень на меня сердиты? Я имею в виду тот факт, что мои действия лишили вас четкого понимания своего места в государственной иерархии.

-- Меня это расстроило, - честно ответила Маргарет.

-- Но видимо, не так уж сильно, раз вы согласились поужинать со мной.

-- Это не имеет значения. Мне всегда интересно узнать, что вы скажите. Поделитесь секретом, кого вы взорвете в следующий раз?

-- Жаль, что вы все именно так это воспринимаете. Я действую не в своих интересах.

-- А в чьих же?

-- Я - покорный раб всего человечества. От обычных рабов меня отличает лишь то, что я добровольно спасаю своих хозяев от неминуемой гибели, о которой они не имеют ни малейшего понятия. Или не желают иметь, - он тяжело вздохнул. - Я объясню все. Обещаю. А пока, - он сменил тон, - будем ужинать. Ароматный суп с приправами и белыми грибами - он великолепен! - Механик приподнял крышку супницы и с наслаждением вдохнул пар. - У вас нет аллергии на грибы? - внезапно спросил он, берясь за половник.

-- Нет, насколько я знаю.

-- У моего ассистента была аллергия на лисички. Это выяснилось, когда ему минул двадцать один год, и он отведал маринованных лисичек на день рождения тетушки. Приступ начался неожиданно.

-- Надеюсь, все закончилось благополучно?

-- Да, без летального исхода. Однако, я зря за столом поднял эту тему, - Механик усмехнулся. - Где мои манеры?

Суп в тарелке не только выглядел превосходно, но и пахнул восхитительно. Авторство Механика было несомненно: верный своей педантичной натуре он нарезал все овощи в виде правильных четырехугольников.

-- Что у вас еще? - спросила Маргарет. - Какое блюдо дня?

-- Здесь, - ученый указ на ближайший к нему поднос, - заливное филе рыбы под пряным томатным соусом, а здесь - запеченная с черносливом свиная отбивная с картофельным гарниром. Есть еще легкий овощной салат на оливковом масле. Я признаю, что они странно между собой сочетаются, но это лучшее, что я мог раздобыть на нашей кухне. У нас приличные запасы, но разнообразием они похвастаться не могут. И есть еще десерт. Вино можете выбрать любое. Есть и красное и белое.

-- Лучше красное.

-- Хорошо. Значит, вам приглянулась отбивная. Что такое? - он смущенно скривил губы. - Почему вы на меня так странно смотрите?

-- Я вижу, что вам неудобно, вы не притронулись к еде. Мешает маска?

-- Немного, но причина не в ней. Пока я в течение четырех часов изображал из себя шеф-повара фешенебельного ресторана, то успел попробовать каждое блюдо не меньше пяти раз и должно быть испортил себе аппетит.

-- Если вы когда-нибудь решите бросить науку, то смело открывайте ресторан. У вас явный талант, так что отбоя от посетителей не будет, - сказала Маргарет, доедая суп.

-- Спасибо, - ученый усмехнулся и пожал плечами. - Все дело в моей дотошности.

-- За ужином я привыкла обсуждать интересные темы. Вы не против?

-- Нет.

-- Зачем вам оригинал мирного договора? Неужели только для того, чтобы оставить его в назидание потомкам?

-- Это был фарс, театральное выступление для моих коллег. Они ждали чего-то подобного. В свое время каждый из них прямо или косвенно пострадал от рук тех, чьи подписи стояли на документе. Лично мне все равно, что станет с этими клочками бумаги. Если у кого-нибудь возникнет желание положить их под стекло и сдать в музей, так тому и быть. - Механик без энтузиазма принялся за отбивную.

Маргарет следила за тем, как он аккуратно порезал мясо на равные квадратики и отложил вилку. Его руки мелко дрожали, он выглядел уставшим и подавленным. Ученого что-то беспокоило, но он не мог или не хотел говорить об этом. Маргарет же, на языке которой крутились тысячи вопросов, осознала, что не имеет никакого права задавать их. Она палач, он - жертва. Ей было тошно от мысли, что вскоре придется высыпать яд в бокал Механика, стоящий рядом с ее бокалом.

-- Вы знаете о том, что происходит снаружи? - внезапно спросил он бодрым голосом.

-- Откуда мне знать? Я же ваша пленница.

-- Пусть будет лучше гостья. Пленниц не приглашают на ужин, они сидят в мрачных темницах, закованные по рукам и ногам в кандалы, - он нервно потер запястье, словно намекая о собственном опыте. - Рад вам сообщить, что война все-таки закончилась.

-- Вы говорите серьезно?

-- В виду невозможности продолжать боевые действия Островное содружество и Небрус вынуждены переключиться на решение внутренних проблем, - объяснил Механик. - На данный момент около восьмидесяти поверхности планеты скрыты под непроницаемым облачным покровом. Люди бояться, что тучи, закрывшие солнце, останутся навсегда. Массовые беспорядки приняли устрашающие размеры.

-- Значит, вы выиграли. Поэтому ваш проект и называется "Небосвод"... - холодно сказала Маргарет. - Больше увидеть небо не будет позволено никому.

-- Это не так! - он возмущенно всплеснул руками. - Могу вас заверить - это временная мера. Я открою вам тайну, - он понизил голос, - облака - всего лишь побочный эффект перемещений сквозь пространство. Когда я впервые столкнулся с ним, то был... в недоумении. Однако потом мне пришла в голову отличная мысль, я понял, как могу использовать эффект во благо. Черные тучи оказались весьма кстати и облегчили мне задачу. Если бы не они, войну было бы сложно остановить. Я усилил эффект, продолжая вибрационный посыл мельчайших частиц в обратном направлении из омега в альфа... Простите, забываюсь.

-- И что дальше? Вы вернете планете ее первоначальный вид, когда вам наскучит роль всемогущего бога?

-- Да, - он широко улыбнулся. - Облака выполнили свою цель и больше мне не нужны, люди и так напуганы достаточно. Черное небо должно было напомнить людям о ценности человеческой жизни, о том, что между нами не так много различий как хотелось бы политикам. Но вы совсем не едите, - он расстроено покачал головой. - Пожалуйста, сделайте хотя бы вид, что вам понравилось, я ведь действительно старался.

Маргарет поднесла бокал к губам и отпила вина. Она оказалась в тяжелой ситуации. Если Механик говорил правду, то сейчас его нельзя убивать. Но как быть с письмами? Кому верить - тому, кто восхвалял тьму и грозил всему живому отравляющим газом, или тому, кто рассуждает о человеческих ценностях и обещает вернуть чистое небо? Возможно, его патология намного серьезнее, чем она полагала.

Маргарет доводилось слышать о полном раздвоении личности, когда два человека с разными характерами и памятью делили одно тело, и один не знал о существовании другого. Может, в этом и крылась разгадка писем Механика - в его шизофрении? Не зря же он писал самому себе. Подспудно он мог блокировать злое начало, но оно просачивалось наружу и взывало к нему в письмах. Если она права, то убьет не одного человека, а двоих: гениального ученого и его жестокого антипода. Хотя с другой стороны, она может ошибаться и его единственной личности просто нравиться врать ей и водить за нос. Он, вероятно, испытывает наслаждение, мороча голову агенту разведки.

Неожиданно Маргарет почувствовала тошноту. Окружающее пространство поплыло перед глазами. Она удивленно моргнула и попыталась встать, но не сумела. В отдалении, отчасти заглушенный ее собственным сердцебиением, послышался встревоженный голос ученого. Маргарет медленно приблизила к глазам раскрытые ладони, но вместо них увидела лишь размытые пятна. Ее состояние ухудшалось с каждой секундой.

-- Что происходит? - она едва могла пошевелить онемевшим языком. - Что со мной? Я ослепла... Помогите... помогите же мне!

Механик обхватил ее за плечи и развернул в свою сторону. Его голос звучал словно раскаты грома, но она не могла разобрать слов. Маргарет показалось, что он смеется над ней. Неужели ученый опередил ее и подсыпал яд первым? "Я не хочу умирать, еще слишком рано!" - протестующе кричало испуганное сознание.

Женщина не могла пошевелиться и, накренившись, упала бы, не подхвати ее Механик. Парализованные руки бессильно повисли плетьми, потеряв чувствительность. Ей стало казаться, что вместо конечностей у нее обрубки, которые забавы ради кто-то прижег каленым железом. Оглохнув и ослепнув, она чувствовала лишь боль, завладевшую телом.

Маргарет мучительно умирала в беспросветном одиночестве.

Тоненькая пластиковая трубка с иглою на конце была узким мостиком между жизнью и смертью. Медленно, капля за каплей, драгоценная жидкость стекала по ней, растворяясь в крови. Механик с невозмутимым видом стоял рядом с капельницей, наблюдая за движением лекарства. Его волнение выдавали лишь губы, сомкнутые плотнее, чем обычно.

Как мало оставалось жизненной силы в лежащем перед ним теле! Женщина была похожа на труп. Ее пожелтевшая, словно вылепленная из воска кожа, обескровленные губы - кто бы признал в ней энергичную некогда красивую Маргарет Леманн? Узнали бы ее сейчас близкие, ее муж? Или прошли мимо, посчитав восковой куклой?

Дыхание больной было слабым, но ровным. Это внушало надежду, что он все сделал правильно и у нее есть неплохие шансы.

Механик наклонился и негромко, без особой надежды на успех, позвал:

-- Маргарет... Вы меня слышите?

Ответом было молчание, но он не спешил. Похоже, она еще не успела восстановить контроль над телом. Трудно подчинить себе речь, если совсем недавно ты был фактически мертв.

-- Маргарет, - позвал он снова.

-- Я здесь, - на выдохе, едва слышно ответила она.

-- Вы меня понимаете?

-- Да. Что случилось? Здесь темно.

-- Вы ослепли, но это временно, не волнуйтесь. Вы скоро поправитесь.

Он аккуратно приподнял полуоткрытое веко и удовлетворенно кивнул. Почувствовав прикосновение, Маргарет инстинктивно дернулась, но смогла лишь немного повернуть голову.

-- Лежите смирно, - мягко попросил Механик. - Лишние усилия только вредят вам.

-- Не могу поднять руки... Это нормально?

-- Я вижу, как вы сжимаете и разжимаете пальцы. Значит, все в порядке. Подвижность вернется, если я сниму фиксаторы.

-- Что это значит? - спросила она после паузы. - Я связана?

-- Да, но это была вынужденная мера, поверьте. - Понимая, что такой ответ ее не удовлетворит, Механик добавил. - Не знаю, как мне одному удалось справиться, когда у вас начались судороги. Пришлось застегнуть ремни, чтобы нормально ввести противоядие. Сейчас вы лежите под капельницей. Вы вообще помните, что случилось?

-- Да... - она повела невидящими глазами на звук его голоса. - Я умерла.

-- Почти. В ваш организм попало значительное количество яда. Если бы у меня не нашлось нужное лекарство, боюсь, мы бы с вами больше не разговаривали.

-- Я чувствую себя ужасно. Отвратительно.

-- Вас тошнит?

-- Да. И очень болит плечо.

-- В какой-то момент я не сумел удержать вас и вы упали на пол. Ушибы есть, но ничего не сломано.

-- Расскажите мне подробно, что произошло. Не хочу, - ее голос предательски дрогнул, - остаться одна в темноте.

Механик понимающе кивнул и задумался, не зная, с чего начать. Тема была очень деликатной.

-- Зачем вы меня отравили? - неожиданно спросила Маргарет тихим голосом.

-- О, все понятно... - он критически покачал головой. - Пожалуй, вы еще не готовы к разговору.

-- Я имею право...

-- Хорошо, - с раздражением перебил ее ученый. - Яд был в бутылке, но кто его подсыпал - я пока не могу сказать. Но это не я.

-- Но мы же вдвоем пили вино. Почему вы в порядке?

-- Я перенес отравление практически без последствий по двум причинам. Во-первых, после несчастного случая мой организм регулярно получал и более тяжелые медикаментозные смеси. Кроме того, я сделал всего пару глотков. Во-вторых, яд в бутылке осел на дно, а так как я повторно доливал вино, то в вашем бокале образовалась повышенная концентрация яда, едва не приведшая к гибели.

-- Слишком простое объяснение.

-- Вы мне не верите? И это после того, как я буквально вытащил вас с того света? - в голосе Механика послышались нотки горечи. - Мне очень жаль, но в том, что случилось, нет моей вины. Только косвенная - ведь это я был целью.

-- Я не знаю, чему верить в моем нынешнем состоянии. С вашей стороны это может быть только игрой.

-- Да кем вы меня считаете?! - возмутился ученый. - Кто я - сам Дьявол? Сначала пригласил поужинать, потом отравил, передумал, вколол противоядие, чтобы продлить агонию? Неужели яд успел оказать пагубное влияние на ваш рассудок?

-- Я не знаю... - неуверенно ответила она. - Как вы догадались, что это за яд?

-- По симптомам. Не забывайте, - в его тоне появились нравоучительные нотки, - что я параноик и многое знаю об отравлениях.

-- Звучит логично. Никто другой не сумел бы подобрать противоядие за такой короткий срок.

-- Иногда и паранойя может стать полезной.

-- Вы знаете, почему было отравлено именно вино?

-- Догадываюсь, - уклончиво ответил Механик. - Хочу заметить, что мой несостоявшийся отравитель должен иметь доступ к медицинским препаратам. Это значительно сужает круг поисков, - добавил он ледяным тоном, изрядно напугавшим Маргарет.

-- Вы были правы - зрение возвращается, - торопливо сказала она. - Я уже различаю свет. Почему бы вам не развязать меня?

-- Не раньше, чем иссякнет раствор в капельнице. - Механик был непреклонен. - Отдыхайте.

Ученый вышел из комнаты и вскоре вернулся с шерстяным пледом. Осторожно, чтобы не задеть трубки, он укрыл страдающую от озноба Маргарет. Ее состояние не вызывало опасений, поэтому мужчина позволил себе немного расслабиться. Подвинув стул к кушетке, Механик откинулся на его скрипучую спинку, удобно сложив руки на груди.

Удивительно, но пока он спасал Маргарет, то забыл о собственном недуге. Ему же казалось, что он перегорел окончательно и бесповоротно, и больше никто на свете не заставит его по-настоящему сопереживать чужой боли. Даже смерть родного брата не тронула всерьез - в его мысленной картотеке еще один свершившийся факт занял свое надлежащее место, но он не страдал от этого. А вот мысль об умершей Маргарет Леманн причиняла дискомфорт. Она не могла быть ему полезна, значит, чувство дискомфорта вытекало из чувства потери личности женщины. Получается, он сильно привязался к ней.

В этом заключалась проблема. Кто как не он поклялся, что больше ни одно существо не будет его волновать? Означает ли это, что он не может сдержать данное самому себе слово? Мысли о Маргарет вызывали беспокойство, порождая агрессию.

Механик сцепил пальцы в замок. Его взгляд скользнул по рядам пробирок, стоящих на столе. Достаточно добавить в раствор немного морфия и проблема в ее лице безболезненно уйдет из жизни. Он словно разделился на две половины: одна готовилась хладнокровно убить беспомощную женщину, в то время как вторая безучастно наблюдала за действиями первой. Он представил в мельчайших деталях смерть Маргарет и разочарованно скривился. Это не было выходом... Проблема не в ней - в нем.

Мужчина зажмурился и усилием воли соединил обе половины воедино. Слишком долго в подобном состоянии находиться опасно. К его облегчению ничего не изменилось, морфий остался нетронутым.

-- ...здесь? - донеслось до него.

Оказывается, все это время Маргарет звала его.

-- Да, - нехотя ответил ученый. - Что вы хотите?

-- Для начала услышать ваш голос. Мне его не хватает, - призналась она. - Вы знаете, что у вас красивый голос?

-- Вы, в самом деле, так думаете? - он не мог скрыть удивления.

-- Да. А еще я хочу пить. Можно?

-- Должно быть, после отравления у вас сильная жажда. - Механик налил в стакан воды и помог ей напиться.

-- Благодарю, - она перевела дыхание. - Я должна вам признаться. Это прозвучит странно, но надеюсь, что вы меня поймете. Долго думала говорить об этом или умолчать...

-- Внимательно слушаю.

-- Речь пойдет о нас с вами. Кстати, спасибо. Не знаю, чем вы меня накрыли, но я согрелась.

Он был заинтригован и ждал продолжения.

-- Вначале, я испытывала по отношению к вашей персоне только негативные эмоции. Еще до нашей непосредственной встречи.

-- Почему?

-- У меня погиб близкий друг и я невольно связывала его смерть с вами.

-- Я знал его?

-- Нет, не думаю. Он был сотрудником отдела "Д", моим координатором. Мартин дал последнее задание, поручив найти вас, а сам попал под поезд спустя несколько часов. Меня до сих пор мучает вопрос, была ли его смерть случайной или преднамеренной. Надеюсь, что случайной... так мне легче примериться с этой мыслью. Но речь не об этом. Я ненавидела вас заочно, а когда узнала ближе, то моя ненависть только окрепла.

-- Неудивительно. Было бы странно испытывать дружеские чувства к похитителю, - усмехнулся ученый.

-- Да, но не в этом дело. У меня было задание, как мне казалось очень важное. Я хотела выяснить ваши намерения, чтобы найти слабое место. И вдруг вы показали мне безграничные возможности своего проекта. И к ненависти добавился страх. К чему скрывать? Теперь я не только ненавидела вас, но и смертельно боялась.

-- Маргарет, вы слишком эмоциональны. Мне нравится наблюдать за накалом страстей, но не сейчас, когда это вредит вашему здоровью. Давайте отставим наш разговор до следующего раза.

-- Нет! Обстоятельства меняются слишком быстро, следующего раза просто не будет. Я едва не умерла сегодня и мне не хочется больше лгать. Выслушайте меня! - она перевела дыхание и сказала более спокойно. - Вы показали настоящий ужас, поселили его внутри, лишив покоя. Никогда еще мне не было так страшно. Тогда я думала, что вы отвратительное существо, сам дьявол, но сейчас мне кажется, что вы желали мне добра.

-- Дьявол, желающий добра? Хм... А если вы ошибаетесь?

-- Не ошибаюсь. Все дело в том, что ваше понимание добра очень жестоко. Если человек боится посмотреть правде в глаза, вы предпочтете, чтобы он вовсе потерял зрение.

-- Да, это так. - Механик довольно кивнул, но сразу спохватился. - Постойте, вы говорите мне это из-за яда - клянусь, я не имею к нему никакого отношения. Вы же верите мне?

-- Верю, - ответила Маргарет. - Простите, что сомневалась в вас.

-- Уже забыл! - он с нарочитой беспечностью махнул рукой, делая вид, что его не волнует эта тема.

-- Я осознала, что не могу давать оценку вашим действиям, поскольку сама не владею ситуацией. Как можно не зная мотивов человека, решать, хорошо или плохо он поступает? Все зависит от обстоятельств. Каждый прав по-своему... Если кто-то совершает умышленное убийство, то в мирное время его приговаривают к виселице, а в военное награждают орденами и славят как патриота. Событие одно, а вот оценка диаметрально противоположная. Но все-таки я надеюсь, что создатель проекта "Небосвод" действует во имя добра.

Ее слова вынудили Механика внезапно заинтересоваться стеной напротив.

-- Теперь мне легче, - Маргарет вздохнула. - Я сказала, что ненавидела вас и больше меня это не мучает.

-- Что вы чувствуете теперь?

-- Сложно объяснить. В моей жизни еще не встречались подобные вам люди. Я поражена тем, кто вы есть и чего смогли достичь за столь короткий срок. Это невероятно.

-- Вы правы. Бывает, я вспоминаю свой жизненный путь и сам удивляюсь. - Он посмотрел на руки. - Задаюсь вопросом: неужели я причина всего? Тот самый рычаг, запускающий механизм? Или часть механизма, увидеть который не суждено? Не знаю.

-- А кто я? Пленница, гостья, друг?

-- Вы свежая, - он задумался, подбирая нужные слова, - Резкая, очищающая. Как дуновение холодного зимнего воздуха, проникшее в затхлое подземелье. Да, именно так.

-- Почему подземелье? Разве вы пленник?

-- В каком-то смысле, - усмехнулся ученый. - Для человека вроде меня все будет темницей. Самое страшное подземелье, в котором мы можем оказаться, находится внутри нас. Когда собственный интеллект возводит стены, их нельзя уничтожить, не лишившись рассудка.

Маргарет не хотела развивать эту тему. Письма Механика, полные безумия, были слишком свежи в памяти.

-- Вы не успели рассказать, зачем пригласили меня на ужин, - заметила она.

-- В любом случае, в мои намерения не входило отравить вас.

-- Простите мои обвинения - они вырвались в минуту слабости. Обещаю, что не стану больше в вас сомневаться.

-- Я доволен, - ответил ученый напряженным тоном, в котором не чувствовалось ни капли радости.

-- Что не так?

-- Вы обещаете никому не говорить о том, что сейчас услышите? - он наклонился к ней и быстро сбивчиво зашептал. - Вы не должны никому говорить, потому что вам никогда не поверят. Вы же не хотите прослыть сумасшедшей, верно?

-- Я буду молчать, но разве есть что-то более удивительное, чем...

-- Есть, Маргарет, - нетерпеливо перебил он ее. - Это только теория, но как знать - "Небосвод" тоже когда-то был теорией. Я, признаться, сам не до конца понимаю, как все в нем работает, но это не имеет значения. Главное, что я отважился представить себе, как с помощью... - он резко замолчал, задумчиво облизав верхнюю губу.

-- Не томите же! - не выдержала она. - Хватит говорить загадками.

-- Помните, я говорил вам, что мы всего лишь вибрация? - он дождался, когда она кивнет. - Каждый из нас является определенной последовательностью колебаний. Это позволяет мне перемещать любой объект, любое живое существо, любую материю, куда мне угодно при условии достаточного количества энергии и приемника на другой стороне. То есть прокладывается путь из точки 1 в точку 2. Волею случая мы встретились в третьей точке. Я бы не смог забрать вас с собой, если бы мои коллеги не погибли. Их смерть высвободила дополнительную энергию. Тела остались, но после смерти что-то исчезло. То, что я пока не могу вычленить математическим путем, ни уловить никакими приборами. Эта неизвестная частица связана с вибрацией - но это единственное, что мне известно.

-- Душа? - предположила Маргарет.

-- Назовем ее так, хоть это и ненаучный подход. Однако к чему я веду? Кто сказал, что этим нужно ограничиться? Транспортировка материи на любые расстояния - это огромный прорыв в науке, бесспорно. Но! Что если взять нужное количество материи и трансформировать ее, используя иную вибрацию? Можно отправить в одно место камень, а в другом получить стакан воды или, если записать до мельчайших подробностей вибрацию человека, вернуть его к жизни!

-- Всемогущий Создатель!.. Вы всерьез можете это сделать?

-- Теоретически - да.

-- Но ведь это неограниченная власть! - Маргарет дернулась, забыв о фиксаторах. - Вы кому-нибудь еще говорили об этом?

-- Говорил, - нехотя признался Механик. - Это было моей ошибкой. Я рассказал о своих предположениях одному офицеру. Я считал его если не своим другом, то хотя бы человеком широких взглядов. Он сразу же загорелся идей и предложил создавать идеальных солдат, взяв за основу лучшего солдата содружества. Тысячи, миллионы послушных копий, патриотов, которых можно не жалеть, потому что на их место придут точно такие же. Я его тогда чуть не убил... Едва сдержался. Ему повезло, что после операции я был слишком слаб, чтобы размахивать кулаками.

-- Солдаты и только? Это все, что пришло ему на ум? - удивилась Маргарет. - Неужели люди могут быть столь ограничены?

-- Представьте себе, могут! - он горестно покачал головой. - Он ни о чем думать не хотел, кроме как о победоносной армии. И очень расстроился, когда я сказал, что не в состоянии осуществить задуманное, так как не знаю с чего начать.

-- Вы, в самом деле, говорите сейчас о теории? - Маргарет с подозрением прищурилась. - У вас нигде не стоит экспериментальная установка на каком-нибудь малоприметном острове, собранная в тайне от остальных?

-- Нет, я ничего еще не собирал, - признался он. - Только думал, как это сделать.

-- Если вам это удастся, будьте осторожны. Это огромная власть, которая не должна попасть в дурные руки.

-- Не попадет, - ученый беспечно отмахнулся. - При разработке любого, хоть немного значимого устройства, я никогда не документирую ключевые моменты. Все хранится в моей голове, чтобы итогом работы не могли воспользоваться другие. Без моего участия все созданное за последние годы - это лишь груда бесполезного хлама. Руководство об этом знало, поэтому и стремилось намертво привязать меня к себе. Им это удалось на какое-то время... - он сложил на груди руки.

-- А если бы не было несчастного случая и "Искусственной жизни", вы бы стали дальше сотрудничать?

-- Думаете дело только в этом? Ах, Маргарет, как же много вы обо мне не знаете... Моя цепь была выкована не из договоров, угроз для жизни или обращения к тщеславию. Неужели вы полагаете, что я настолько слаб? Нет, - Механик категорично покачал головой. - Со мной поступили изощреннее...

Пока он говорил, его пальцы осторожно вынули иглу из ее вены. Ученый свернул капельницу и расстегнул фиксаторы.

-- Вы свободны. Но вставать пока не рекомендую.

Маргарет никуда не торопилась. Слушая Механика, она почти забыла о собственной боли.

-- Вы мой друг, Маргарет? - его голос был полон горечи. - Не отвечайте, я знаю, что друг. Давно, целую вечность назад, еще до того, как пришлось надеть эту маску, я познакомился с женщиной. Она работала в соседнем отделе. Может показаться, что меня не интересует ничего кроме исследований, но это не так. Сейчас я произвожу впечатление говорящего автомата, вроде тех, что сам мастерил когда-то в молодости, но под этой курткой, - он ткнул в грудь указательным пальцем, - под слоями перевязок и трубок, бьется живое сердце, способное испытывать привязанность. Я любил, и мне казалось что взаимно. Наша связь продолжалась полгода, а потом она объявила мне, что беременна и собирается оставить ребенка. Помню этот разговор как наяву. Она внимательно следила за моей реакцией. В тот момент я решил, что это обычная тревога будущей матери, но все было серьезнее. Тайна раскрылась спустя несколько месяцев.

-- Это был не ваш ребенок?

-- Нет, дело не в этом. Моя дочь - она родила девочку, имела ярко выраженные черты женщин по моей линии, поэтому в том, что она была моей дочерью, сомневаться не приходилось. Это был здоровый, красивый ребенок, очень смышленый для своего возраста. - Голос Механика стал напряженным. - Но вот ее мать оказалась не тем, за кого себя выдавала. Она была агентом спецслужб. Ребенок должен был стать дополнительным фактором давления на меня. Я ведь привязался к дочери, а они именно этого и ждали. Анна, так я назвали дочку, много для меня значила. - Механик сделал паузу. - Я понимал, что ее жизнь и благополучие теперь зависит от моих действий, ведь Анна стала заложницей. Конечно, о ней заботились, но вы же понимаете...

Маргарет вспомнила, что в досье значилась пара необычных изобретений ученого: автоматическая модель железной дороги и подвижный макет солнечной системы. Получается, что это были игрушки, которые он сделал для дочери. Речь шла о девочке, фотографию которой она нашла в тайном отделении шкатулки.

-- А потом случилась авария, - продолжил рассказ ученый. - Четыре месяца я провел в клинике между жизнью и смертью. Меня поставили на ноги. Что самое поразительное, Анна, которой тогда было три года, узнала меня. Помню, как я волновался перед тем как впервые после аварии увидеться с ней. Мне не хотелось ее пугать, но Анна, - его тонкие губы невольно разошлись в улыбке, - меня удивила. Сначала она не знала, кто перед ней, но, услышав голос, бросилась в мои объятия. Это, - ученый восхищенно вздохнул, - что-то невероятное. Она говорила, что скучала, волновалась, просила прощения за то, что расстроила меня, решив, что поэтому я ее больше не навещаю. А ей ведь было всего три года, представляете? Погодите минутку, сейчас вернусь.

Он стремительно вышел из комнаты. Маргарет воспользовалась неожиданным перерывом, чтобы подняться, но первая попытка принять вертикальное положение провалилась. Усилившаяся тошнота вынудила ее снова лечь. Если не двигаться, то чувствуешь себя не так уж плохо - чтобы там ей не ввел Механик, лекарство оказалось эффективным. Во рту Маргарет ощущала неприятный привкус, как после рвоты, но об этом было лучше не думать. Зрение, к счастью, восстановилось, только свет был слишком резким, вызывая головокружение, поэтому она предпочла расслабиться, неплотно прикрыв веки.

Ученый вернулся через десять минут, держа в руках знакомый снимок из шкатулки. Механик протянул его ей с улыбкой.

-- Это моя дочь. Здесь ей пять лет. Хорошая была девочка.

-- Да, очень милый ребенок, - ничуть не покривив душой, согласилась Маргарет. - Мне стоит попросить у вас прощения. Я как-то сказала, что нравственность для вас - это пустой звук. И не хочу, чтобы...

-- Да, - Механик кивнул, перебивая. - Помню. А я сказал, что моя безнравственность не передается по наследству. Говоря об этом, я имел в виду Анну. От меня она унаследовала внешность, ум и... больше ничего. Она была чиста, как только может быть чист ребенок. В ее возрасте я уже не признавал ни авторитет, ни мораль... Для меня человечек был примитивным устройством, им можно было манипулировать по своему желанию. Во мне не нашлось бы и десятой доли того добра, что чувствовалось в моей дочери. Я очень хорошо понимаю это. Рядом с ней, я мог смотреть на мир иначе. Она была моей нитью света сквозь лабиринт человеческих отношений.

-- А что стало с матерью девочки?

-- Она исполнила свою роль, надо признать, сыграла ее мастерски, и исчезла из нашей жизни. Наверное, - он неопределенно пожал плечами, - ее отправили выполнять новое задание. Я мог бы выяснить ее судьбу, но не стал. Она послужила последней каплей. Из-за нее я больше не доверял женщинам.

-- Я не думала, что агенты, какое бы задание им не поручили, способны заходить настолько далеко, - искренне сказала она. - Это противоестественно.

-- У нас с вами полное взаимопонимание в этом вопросе. Как вы, наверное, догадываетесь, после несчастного случая меня собирали по кускам и не все куски, - он позволил себе короткий саркастический смешок, - смогли вернуть на место. Я был не только обезображен, но и лишился возможности иметь детей. Теперь Анна гарантированно была моим единственным ребенком. Естественно, что это не могло не отразиться на моем отношении к ней. Кое-кто в руководстве посчитал, что мы проводим вместе слишком много времени в ущерб работе. Свидания с дочерью сократили до двух, а потом и до одного раза в неделю. Я был занят разработкой нового двигателя, на который военный корпус возлагал большие надежды, поэтому мне не сообщили о болезни Анны. Я не видел ее три месяца и ничего не знал. Моя вина.

-- Чем она была больна? - спросила Маргарет, внутренне сжавшись.

-- Острый лейкоз. Болезнь протекала стремительно, доктора делали все от них зависящее, но спасти Анну было невозможно. О ее смерти я узнал перед запуском проекта. Мне без конца врали, придумывали сотни отговорок, но, заподозрив неладное я заставил их сказать правду, пригрозив уничтожением разработок. К тому времени, Анна была мертва уже две недели. Ее похоронили где-то на городском кладбище. - Ученый нежно погладил снимок дочери. - Говорят, во время болезни она часто звала меня... Маргарет, вы знаете, как протекает острый лейкоз?

-- Да, - тихо ответила она. - Доводилось видеть.

-- Для ребенка этот процесс чрезвычайно болезнен. Не только с физической, но и с психологической точки зрения. Анна не понимала, что с ней происходит, ведь совсем недавно она жила без боли и вдруг безмятежная жизнь закончилась. Когда ее состояние достигло критической точки, девочку стали накачивать морфием, ожидая неизбежной развязки. И меня не было рядом, когда она болела, и когда умерла... Может, это к лучшему, - он покачал головой, - я навсегда запомнил ее такой. - Ученый посмотрел на фото.

-- Поверьте, мне очень жаль. - Маргарет позволила себе осторожно коснуться его руки.

-- Мне тоже, - его голос звучал глухо. - И знаете, что я сделал? Я довел проект до логического завершения и преступил к разработке следующего. Коллеги на полном основании посчитали меня бессердечным чудовищем, зато руководство облегченно перевело дух. Но все было не так просто. В день, когда я узнал о смерти Анны, я решил, что не прощу им этого. Мне пришлось ждать годы, но что значит время, когда речь идет о мести? Кое-кто из сидевших за столом переговоров знал обо мне и Анне... Я мстил не за ее смерть - это было неизбежно, и не за черную пустоту, заполнившую мою душу. Я мстил за просьбу ребенка, звавшего отца, которую никто не собирался выполнять в угоду проклятым срокам!

Он вскочил на ноги не находя себе места от переполнявшей его ярости.

-- Когда я думаю об этом, то готов разорвать их голыми руками! Она же умоляла! Ее последней предсмертной просьбой было увидеть отца и что же?! Я всегда знал, что они способны на любую подлость. Достаточно взглянуть на меня, чтобы с этим согласиться! - он с силой, так что затрещали кожаные застежки, гневно рванул ворот куртки, обнажая скрытое под ней.

Открывшееся зрелище было столь отвратительным, что Маргарет невольно отвела глаза, но всего на мгновенье. Слабую худую грудь ученого перехватывали эластичные бинты, прикрывая красноватую плоть, лишенную здорового кожаного покрова. Бинты выглядели свежими, но сквозь них уже проступили красноватые пятна от сукровицы и желтые - от гноя. Наиболее отталкивающе выглядел чужеродный предмет в груди ученого. На месте солнечного сплетения выступала черная квадратная крышка величиной с ладонь - это была "Искусственная жизнь", вживленная в тело Механика. Из нее по обе стороны расходились тонкие трубки, оплетая все туловище. Внутри трубок струилась бесцветная жидкость, разнося жизненно необходимые вещества по организму. Под контролем аппарата находилась каждая значимая вена. Возникало впечатление, что ученый был проткнут насквозь.

Словно устыдившись своего внезапного порыва, Механик торопливо запахнул куртку обратно и схватился за застежки. Его пальцы дрожали. Призвав на помощь все самообладание, Маргарет встала и, сделав пару неуверенных шагов, приблизилась к нему вплотную, положив руку на плечо.

-- Вам лучше вернуться... - Он негодующе покачал головой. - Вы слишком слабы. Я прошу прощения за то мерзкое зрелище, что вы были вынуждены увидеть. Не знаю, зачем я это сделал.

Маргарет проигнорировала его слова. Повинуясь внезапному порыву, она обняла ученого. Механик напрягся, возможно, от причиненной боли, но разрывать контакт не стал.

-- Я прошу прощения, - повторил он. - Иногда на меня что-то находит и я начинаю себя жалеть.

Тон его голоса был подчеркнуто сухим, но то, как он касался Маргарет, помогая ей снова лечь, свидетельствовало о том, что он был тронут ее поступком.

-- Что вы теперь думаете обо мне? Я ужасный человек?

-- Жизнь обошлась с вами очень жестоко.

-- Это вы еще не видели меня без маски и очков. Мое лицо способно напугать кого угодно... - он вздохнул. - Я знаю, что меня нельзя назвать нормальным не только из-за внешности. Моя болезнь здесь, - он постучал указательным пальцем по голове. - Я психопат и наркоман. После стольких-то лет боли... Прежде я не решался признать это. Сейчас мне стало легче - одна из цепей, сковывающих мою личность, разорвана. Вы первый человек после дочери, который осмелился подарить мне дружеское объятие. Спасибо вам, Маргарет.

-- Я и представить не могла, что "Искусственная жизнь" может быть... - она замялась, подыскивая нужные слова.

-- Вживлена в тело, - подсказал Механик. - Да, в общей сложности аппарат заменяет собой тридцать два процента моего организма. Без него я умру через пятнадцать минут. Он постоянно очищает мне кровь, выполняет функции почек, печени... Просто чудо, что пищеварение у меня осталось собственное. Существовать на витаминно-белковой жидкости было бы ужасно, но лучше не углубляться в эту тему, - пробормотал ученый.

-- Спасибо, что рассказали мне о дочери. Теперь вас легче понять.

-- Что тут скажешь: я любил ее, - он пожал плечами. - От Анны мне остались в наследство три вещи: драгоценные воспоминания, тускнеющие со временем, фото, сделанное незадолго до болезни и музыкальная шкатулка, которую я собирался подарить ей на день рождения. Возможно, не все потерянно и я еще вручу ее? - он хрипло рассмеялся.

Маргарет стало не по себе, но ученый резко оборвал смех и посмотрел на нее.

-- Вы, должно быть, по-прежнему недоумеваете, зачем я все это вам рассказал?

-- Наверняка есть веская причина.

-- Верно, - согласился Механик. - Моя дочь умерла, но я по-прежнему не теряю надежды. То, что раньше было невозможным, может стать реальностью. Когда-нибудь мне удастся в точности воссоздать вибрацию Анны, и я верну ее к жизни.

-- Но это настоящее безумие!

-- Вот как? - он хмыкнул, ничуть не удивленный ее реакцией. - А что мне помешает?

-- Даже если вы создадите ее копию, то это не будет ваша дочь. Вы вернете ее тело, но не личность.

-- Именно поэтому я не тороплюсь. Мне нужно вернуть ее душу. Я точно знаю, что она где-то там, - он задрал голову, словно ожидал увидеть вместо белого потолка звездное небо. - Она не могла исчезнуть. Где-то среди звезд и мои друзья. Однажды, я смогу вернуть их тоже... Почему вы молчите, Маргарет? В вашем молчании я слышу скрытое неодобрение.

-- Я не знаю, что сказать. Мне казалось, что меня больше ничем удивить, но я снова ошиблась. То, о чем вы рассуждаете - это уже не наука, а волшебство. Или могущество самого бога.

-- Считаете это превыше человеческих возможностей?

-- Не знаю. Но мне бы хотелось верить, что вам удастся осуществить мечту.

-- Ради этого я и живу, - задумчиво сказал ученый. - Каждая минута моего бытия наполнена болью - не могу сказать, что невыносимой, иначе я бы тут не находился, но очень неприятной. У меня нет родных, нет достойного тела, нет иных желаний, кроме одного - вернуть украденное прошлое. Пока что момент не подходящий, сначала нужно покончить с войной, а затем заниматься изучением вибраций. Когда я полностью расшифрую вибрационный код, люди будут избавлены от любых болезней, от природного несовершенства, более того - заживут вечно. Только представьте, Маргарет, какие перспективы откроются перед нами. Как только тело приходит в негодность, создаем здоровую молодую копию, соединяем ее с личностью и живем дальше.

-- Меня пугают последствия такой жизни...

-- По религиозным причинам?

-- Не совсем... Я пытаюсь представить, как люди станут вести себя, заполучив подобное бессмертие. Это может обернуться катастрофой для человечества.

-- Конечно! Именно поэтому я избавился от ограниченных идиотов, собрав их на острове Стеш. И от некоторых других, занимавших ключевые позиции, но не любящих играть открыто. Чтобы принять подобный дар нужно мышление, которые не разделяет, а соединяет людей независимо от их социального положения и места проживания. Нет, я не стану спешить. Все что мне нужно, это немного времени. Если будет необходимо, я полностью перейду на синтетические заменители, до тех пор, пока не создам тело способное принять меня.

Механик помрачнел. Его настроение менялось на диаметрально противоположное в мгновенье ока. Прикусив нижнюю губу, он задумался.

-- Зря я вам открылся, - нехотя произнес он. - Теперь мне стыдно за свои слова, но спасибо, что выслушали. - Ученый хотел встать, но Маргарет удержала его.

Он пристально посмотрел на нее, но женщина лишь положила свою руку поверх его перчатки. Ее лицо было совершенно спокойно, но по щекам медленно, словно нехотя текли слезы, оставляя за собой мокрые дорожки.

-- Мир можно и нужно изменять, Маргарет, - мягко сказал Механик. - В какой-то момент может показаться, что обстоятельства сильнее нас, но мы остаемся собой только пока боремся с ними. Даже когда проигрываем и умираем, наш труд не напрасен. Если пожелать вернуть к жизни другого человека, где-то в бескрайнем пространстве вселенной найдется тот, кто через миллионы прошедших в вечности лет вернет тебя.

После этих слов Маргарет почувствовала себя еще более несчастной, но она приказала себе успокоиться и решительным движением вытерла слезы. Она обязана узнать правду - сейчас или никогда.

-- Вы говорите интересные и, как мне кажется, правильные вещи, но я должна спросить вас кое о чем. Только ответьте честно.

-- Спрашивайте. Я не желаю вам лгать.

-- Мне в руки попали несколько ваших писем.

-- Да? И что в них? - спросил Механик с интересом. - Я со многими вел оживленную переписку.

-- Вы писали их себе.

-- Ах, вот как... - он и не пытался скрыть неловкость. - Полагаю, бесполезно спрашивать, как они у вас оказались?

-- Бесполезно. Зачем нужны эти письма?

-- А зачем люди идут к священнику на исповедь? - ученый развел руками. - Мне нужно было выплеснуть накопившееся напряжение. Поделиться своими мыслями хотя бы с бумагой. Мои письма были аналогом дневника. Вас беспокоит в них что-то конкретное?

-- Зная ваши немалые возможности, мне было неприятно читать описания мучительной смерти всего человечества. Вы называете остальных людей низшей формой жизни, - тон Маргарет стал обвиняющим.

-- О, Создатель! Тоже мне новость... Да, я не святой! И вы это знаете. Но когда на человека давят со всех сторон, руки сами начинают искать тот самый заветный рычаг, приводящий в действие смертельное оружие. Ах, какая соблазнительная мысль: покончить со всеми сразу, но разве я один мечтал об этом? Никогда не поверю, что меня окружают столь гуманные и всепрощающие существа. Лучше уж я напишу десяток строк, чем сверну шею раздражающему меня оппоненту или запущу в вентиляционную шахту отравляющий газ, - он рассмеялся. - Не принимайте содержание писем близко к сердцу.

-- Так я могу вам верить? - ее голос дрогнул.

-- Я сказал правду. Однако мы слишком много говорим обо мне. Не нужно поощрять мой эгоизм, он и так чрезмерный. Как вы себя чувствуйте?

-- Терпимо.

-- Должен заметить, теперь я даже рад, что нас пытались отравить, - он позволил себе слабо улыбнуться. - Если бы не яд, мы бы не смогли поговорить откровенно. Однако, - его голос посуровел, - это не значит, что отравитель останется безнаказанным. Он заплатит за ваши мучения.

-- Даже боюсь спрашивать как именно.

-- Правильно, некоторые вещи лучше не знать, - довольно кивнул Механик. - Пожалуйста, не рассказывайте никому о моих планах на будущее.

-- О которых? О тех, где вы собираетесь воскрешать мертвых? Мне все рвано не поверят.

-- И хорошо. Если мои глупые чрезмерно откровенные письма все еще в ваших руках, уничтожьте их. Не хочу, чтобы у потомков обо мне сложилось превратное впечатление. - Он поднялся, поправив завернувшийся ворот куртки. - Мы оба устали. Уже десять часов утра, а мне сегодня предстоит еще много работы. Сейчас я вызову кого-нибудь заслуживающего доверия и вас проводят обратно в апартаменты, а позже я пришлю доктора, чтобы он провел окончательный осмотр.

-- Спасибо.

Ученый бесшумно выскользнул из комнаты, но вскоре вернулся, неся ее пиджак. Положив его на край кушетки, он дружески кивнул Маргарет. Женщина на мгновенье закрыла глаза, а когда открыла, то Механика уже не было. Медленно, словно во сне, Маргарет оделась, стараясь не обращать внимания на отливающие фиолетовым цветом синяки на запястьях, и сделала несколько шагов к двери. Выглянув, она увидела лишь пустой зал. Пошарив в правом кармане пиджака, ее пальцы нащупали нетронутый пакетик с цианидом. С губ сорвался облегченный вздох.

Ей все еще было дурно от яда, но не настолько, чтобы потерять возможность здраво мыслить. После недавних откровений Маргарет чувствовала себя почти счастливой оттого, что не успела использовать цианид по назначению. Отравить Механика было бы роковой ошибкой, но к счастью, она не успела ее совершить. Стиснув в кулаке порошок, женщина едва удержалась оттого, чтобы не смять и не выкинуть пакетик в мусор. Нет, избавиться от яда следовало иначе. Например, спустить в канализацию у себя в ванной комнате.

Очень кстати вспомнились слова ученого о том, что отравивший вино человек должен иметь доступ к медицинским препаратам. В связи с этим в голове вырисовывался яркий образ Максимилиана Дорена - гуманиста и подстрекателя к убийству в одном лице. Этот неприятный человек вполне мог попытаться избавиться от них обоих одновременно. Нахмурившись, Маргарет оставила цианид в покое. Если ее подозрения оправдаются, он вскоре может ей пригодиться.

Он возился с проводами, во второй, а то и в третий раз проверяя надежно ли закреплены клеммы. Затем принес со склада и подсоединил еще один аккумулятор, хотя в нем не было нужды. Тщательно проверил нижние стыки цистерн, доверху залитых разноцветными жидкостями. Раньше он использовал дешевой пищевой краситель, но теперь в этом не было необходимости - в его распоряжении были отличные акварельные краски. Отключенный генератор, снабжающий энергией модуль памяти, горел багровым. Голубоватое свечение вернется к нему лишь после того, как будет запущен аппарат.

Вскрыв отверткой панель управления, Механик дотошно исследовал ее содержимое. Его въедливость была вознаграждена - не все провода были в порядке. Под тонким слоем изоляции угадывались изломы. Ученый поспешно, словно над ним стоял экзаменатор с секундомером, заменил их.

-- Так-то лучше... - проворчал мужчина, с лязгом прикручивая крышку панели на место.

Все должно было быть идеально.

-- Вы уверены, что это разумная идея? - Маргарет следила за его действиями с выражением легкой досады.

-- Да. Никакого риска для жизни или здоровья. Энергии у нас вдоволь, так что отсутствие неприятных сюрпризов я гарантирую.

-- Почему бы вам не отправить меня нормальным способом? Я согласна на все что угодно, хоть на тридцатилетнюю рыбацкую лодку. Грести буду сама.

-- О, да... - Не скрывая скептицизма, он посмотрел в ее сторону. - Вы хоть представляете, во что превратились острова в ваше отсутствие? Коммуникации разрушены. Вы не сможете сесть на поезд, или нанять извозчика. Деньги ничего не стоят. Как вы намерены добираться от побережья до Инсума в кромешной тьме? Пешком?

-- Я захвачу с собой парочку свечей и керосиновую лампу, - пошутила она с мрачным видом.

-- Вы говорите глупости, - ученый недовольно покачал головой, - Нет, я не стану рисковать вашей жизнью.

-- Мне не хочется туда возвращаться, - призналась Маргарет. - При всей своей красоте это жуткое место.

-- Теперь там все будет по-другому. Ничего не поломано, энергии хватит с избытком. Тем более - это хороший повод лишний раз протестировать мое детище... - он любовно провел рукой по панели. - Все что нужно - доверится мне. Вы же мне доверяете? - словно невзначай спросил он. - Если нет - то я отключу "Искусственную жизнь" и буду умирать в муках прямо у вас на глазах.

-- Господи, это шантаж! Вы же несерьезно...

-- Нет, конечно. Даже для такого извращенного человека как я это неприемлемо, - он погрозил ей пальцем. - Я просто выпущу себе пулю в голову из револьвера моего отца.

-- У вас есть револьвер?

-- Был, если быть точным. Редкостная рухлядь, где он сейчас понятия не имею.

-- Мне не нравятся такие шутки, у них дурной привкус.

-- Простите, мне некогда было развивать чувство юмора, ведь я работал над очередным невозможным изобретением. Но вы не ответили на вопрос.

-- Никогда не думала, что скажу это, но - да, доверяю.

-- Отлично.

Механик сосредоточено ковырялся во внутренностях машины. От усердия мужчина высунул кончик языка, став похожим на школьника, прилежно корпящим над уроком.

-- Не могу не восхищаться вашим гением, но все же, - Маргарет осторожно коснулась цистерны с ярко-желтой жидкостью, - пусть лучше я потрачу целый месяц, пешком добираясь до Инсума, чем снова зависну в пустоте в миллиардах световых лет отсюда.

-- Кого вы хотите переубедить? Вы уже все решили.

-- Да? Как интересно... И что же я решила?

-- Составить мне компанию, - он дружелюбно улыбнулся. - Это будет короткое, но приятное путешествие.

-- Теперь я не знаю чего бояться больше: вашей машины или вашего хорошего настроения. Как долго мы там пробудем?

-- Одно мгновенье. Вы даже не успеете понять, что произошло, как окажитесь в Инсуме.

-- Почему вы не отправите меня одну? Разве у вас здесь нет дел?

-- В данный момент мое присутствие требуется в столице. Я облачусь в белые сверкающие доспехи и отправлюсь на битву с драконом. Образно, выражаясь, конечно.

С раннего утра ученый был в удивительно хорошем расположении духа. Он много, хотя и не всегда удачно шутил, почти не кричал на ассистентов, на его лице то и дело появлялась довольная улыбка вместо той ироничной гримасы, что привыкла видеть Маргарет. Она даже начала подозревать, что Механик находился под воздействием наркотика, но проверить это было невозможно. Если бы она могла посмотреть ему в глаза, то, возможно, подтвердила свои подозрения, но он никогда не снимал очки и маску.

Маргарет поймала себя на мысли, что хочет узнать какого цвета глаза у этого непостижимого мужчины. Когда-то она прочла в газете заметку о том, что умственные возможности человека находятся в прямой зависимости от цвета радужки. Тогда статья вызвала у нее легкую досаду, так как пальма первенства в ней была безоговорочно отдана сероглазым людям, а кареглазые находились лишь на третьем месте после обладателей голубой радужки.

Интересно было бы подтвердить или опровергнуть теорию, но глаза за черными линзами очков оставались, как и прежде, непроницаемы. Мысленные рассуждения на эту тему настолько увлекли ее, что она не выдержала:

-- Скажите, ваши глаза серые или карие?

-- Что? - он удивленно поднял голову. - Зачем вам знать?

-- Просто женское любопытство.

-- Светло-серые. Немного светлее, чем у вашего мужа.

-- Вы запомнили такую мелочь?

-- Просто врезалось в память, - передразнил он ее, подчеркивая первое слово. - Но все-таки, почему вы спрашиваете?

-- Есть одна теория, - Маргарет огорченно пожала плечами, - которая утверждает, что у сероглазых людей выше интеллект.

-- Глупости, - ученый категорически покачал головой. - Интеллект не от этого зависит. Ваша теория - это всего лишь попытка убедить большую часть островитян в уникальности. Вот у вас глаза карие и что же - вы чувствуете себя ущербной?

-- В данный момент, - она обвела взглядом генератор, клубок силовых кабелей под ногами, пульт управления и прочую аппаратуру, - да.

-- Каждый хорош на своем месте, - тон Механика не допускал возражений.

Он снова склонился над датчиками. Его длинные подвижные пальцы порхали над клавиатурой. Иногда ученый замирал и сверялся с записями в блокноте. Настраивать модуль памяти Механик не позволял никому, ведь от этих данных зависела его жизнь. Допусти он хоть одну ошибку, и они уже никогда не смогут вернуться обратно.

Маргарет оставила его в покое, сев в отдалении на стул забытый одним из ассистентов. Лаборатория разительно поменялась с момента ее последнего посещения. Здесь навели порядок, убрали трупы, расставили ровными рядами ящики, начиненные платами, резисторами и прочим "металлическим мусором" о котором Маргарет имела лишь общее представление.

Предстоящая возможность раствориться в пространстве пугала и привлекала ее одновременно. Переживания испытанные в этом немыслимом месте были самыми сильными в ее жизни. Как ни странно, но ее тянуло в пустоту и холод космоса, она снова хотела увидеть миллиарды звезд, услышать их голос, затихающий в черной бесконечности. Во время первого появления она была уверена, что ни за что в жизни не пожелает вернуться туда, но люди часто ошибаются. Это желание было странным вдвойне, потому что ей хотелось вернуться туда вместе с Механиком.

Не вставая со своего места, Маргарет следила за ученым. Их взаимоотношения нельзя было назвать простыми. Он был попеременно то объектом поиска, то похитителем, то противником, а теперь, с некоторыми оговорками, другом. Но Маргарет все равно ему не доверяла. Нет, она не боялась за свою жизнь, но душевная болезнь Механика, его паранойя никуда не исчезла. Он по-прежнему видел в других людях лишь препятствия для исполнения своих планов.

Впрочем, как показал случай с Дореном и Локком, он был недалек от истины. Если даже твои коллеги видят в тебе лишь чудовище, гениальное, но омерзительное чудовище и планируют убить, то доверять не стоит никому. Маргарет могла только догадываться, знал ли ученый о ее связи с доктором. Он вполне мог обнаружить пакет с цианидом в ее кармане, пока она в бессознательном состоянии лежала под капельницей.

Сам Дорен не стал дожидаться неминуемой развязки и покончил с собой тем же утром, унося их общую тайну с собой в могилу. По иронии судьбы он принял яд. Это было лучшим вариантом развития событий, ведь если бы отравитель выжил, то мог поставить Маргарет своими рассказами в трудное положение.

Она не сомневалась, что именно Дорен отравил вино. Его страх перед спецслужбами оказался сильнее здравого смысла, поэтому он решил перестраховаться и покончить не только со своим патроном, но и с ней. Использовать раствор цианида доктор не стал лишь потому, что тот убивает мгновенно, а у него не было уверенности, что Механик первым сделает роковой глоток.

Монотонное гудение трансформаторов прервало течение ее мыслей. Ученый стоял перед ней и с довольным видом вытирал губкой передник, измазанный черной маслянистой жидкостью.

-- Готово!

-- Уже? Так быстро? - упавшим голосом спросила Маргарет.

-- Не волнуйтесь, я все проверил... Но если хотите можно перепроверить. - Он с готовностью повернулся к панели управления.

-- Нет-нет, но я думала, что это затянется... Неважно.

И чтобы показать, что она ничуть не боится, Маргарет встала рядом.

-- Вы побледнели, - заметил Механик. - Хорошо себя чувствуете?

-- Да, я в порядке.

-- Тогда могу сказать, что бледность вам очень идет. Не нервничайте, а то вдруг вибрация запишется с ошибками.

-- А такое возможно?

-- Нет, я соврал, чтобы еще больше напугать вас. - Механик рассмеялся, деликатно прикрыв рот ладонью. - Извините, я понимаю, что вы волнуетесь, потому что не знаете, как тут все устроено, но в меня словно бес вселяется, когда я вижу ваши встревоженные глаза. Вы же агент отдела "Д", соберитесь!

Ученый убрал фанерную перегородку, открыв скрывающийся за ней стеклянный куб, стоящий на прорезиненных подставках. В разъемы у основания он воткнул силовые кабели, проверил уровень разноцветной жидкости в цистернах на крыше куба. Судя по усмешке, ученый остался доволен результатом.

Механик закрыл дверь в лабораторию и в последний раз обошел помещение, выискивая недостатки к которым можно придраться. Не найдя ничего подходящего, он вернулся к Маргарет.

-- Прошу! - ученый гостеприимно распахнул стеклянную дверь куба.

-- Сюда? Я думала, вы переместите всю лабораторию и нас вместе с ней.

-- Это излишняя трата энергии и опасно, к тому же. В вибрационной камере мы будем избавлены от неприятных неожиданностей. Я договорился с человеком, который встретит нас в Инсуме. Он уже настроил приемник и ждет.

-- Зачем же вы отослали ассистентов?

-- В них нет необходимости.

Но Маргарет подобные отговорки не устраивали. Она медлила.

-- Как же вы сможете управлять нашей отправкой?

Механик с вздохом полез в куб и, приподняв одну из пластин в полу, вытащил оттуда миниатюрное устройство размером с ладонь по форме похожее на записную книжку.

-- С помощью этой дублирующей панели я могу начать и закончить перенос. Удовлетворены?

-- А если...

-- Проклятье! Еще слово и я свяжу вас и насильно затащу в камеру!

Она сомневалась, что ученый выполнит свою угрозу, но с другой стороны, Механик однажды уже похитил ее, так что от него всего можно ожидать. Маргарет молча переступила стеклянный порог. Мужчина тотчас вошел следом и закрыл дверь, отрезав их от внешнего мира.

Внутри стояла полная тишина. Стеклянные стены подавляли, заставляли чувствовать себя рыбой в аквариуме, из которого откачали воду. Она посмотрела вверх: в потолок были встроены десятки маленьких ламп удлиненной формы, напоминающие серебристых мальков. "Не превратиться бы в русалку", - мелькнула глупая мысль. Оставалось только радоваться, что Механик, совершая последние приготовления, сохраняет полное спокойствие.

-- Больно не будет? - на всякий случай спросила Маргарет.

-- Вы ничего не почувствуете. Вот, возьмите... - Он протянул очки сварщика, точную копию тех, что носил сам. - Вспышка света ожидается очень яркая, я не хочу, чтобы вы повредили сетчатку.

Она послушно надела очки и сразу же пожалела об этом. Оказаться в полной темноте, слыша только человеческое дыхание, было страшно. И как только Механик видит в них хоть что-нибудь? Ах да, он же как-то признался, что у него стоят другие стекла, не такие темные. Но ей то он дал стандартные очки и теперь она слепа как крот.

Несмотря на предупреждение яркая вспышка белого света стала для нее неожиданностью. На мгновение Маргарет увидела свои руки, замершие в нелепом жесте и фигуру Механика, склонившегося над панелью, затем все снова погрузилось в темноту. Для нее ничего не изменилось. Она не могла с уверенностью сказать удалось ли им попасть в Инсум или они до сих пор находятся в лаборатории.

-- Можете снять очки, - спокойный голос ученого прозвучал рядом с ее ухом.

-- У вас получилось... - она осеклась, наблюдая открывшуюся картину.

Они плыли среди звезд.

Их хрупкое стеклянное пристанище медленно вращалось вокруг своей оси в каком-то совершенно невообразимом месте - рядом, едва не задевая, протянули свои ветви, переплетенные в смертельный узел, две спиральные галактики. Облака раскаленного газа из разорванных в клочья звезд окутывали кабину легкой завесой. По другую сторону размытыми слоями, напоминая волны прибоя, простирались миллионы галактик самых причудливых форм. Чувствуя, что увиденное заставляет ее терять равновесие, Маргарет крепко зажмурилась. Механик вовремя подхватил ее и усадил на пол.

-- Не бойтесь.

-- Что случилось? - Маргарет боялась раскрыть глаза. - Неужели мы снова застряли здесь?! Вы же обещали, что все будет в порядке! Вы обещали отправить меня в Инсум мгновенно!

-- Я солгал.

-- Что? - щурясь от яркого света, она заставила себя открыть глаза, сосредоточив все свое внимание на лице ученого.

-- Не вините меня, но я хотел поговорить с вами без свидетелей. В моей власти отправить нас в столицу в любой момент.

-- Проклятье, да вы с ума сошли! Знаете, что я чувствую?! Здесь в стократ страшнее, чем в лаборатории - нет никаких ориентиров, нет стен. Только тонкое стекло, - она протянула предательски дрожащие пальцы, чтобы коснуться поверхности куба.

Холод стекла не мог полностью вернуть самообладание, но она нашла мужество с вызовом посмотреть на своего мучителя.

-- Немедленно пошлите меня обратно! От этого света можно ослепнуть! Чтобы я хоть раз поверила вам...

-- Пока вы смотрите на звезды отсюда, вашим глазам ничего не грозит. Прошу, выслушайте меня, - в голосе Механика было столько невыносимой горечи, что она умолкла, забыв об опасной близости космоса. - Я приношу свои извинения за обман, но вы не захотели бы по доброй воле оказаться здесь снова, а для меня это жизненно важно.

Он тяжело дышал, прижимая ладонь к груди. В голове Маргарет промелькнула страшная мысль - что с ней станет, если "Искусственная жизнь" выйдет из строя? Ученый умрет у нее на руках, обрекая на вечное скитание в глубинах космоса. Это будет нелегкий выбор: или существовать в кубе в компании мертвого тела, или разбить стенки и погибнуть. Оба варианта были жуткими. К счастью, Механик справился с дыханием и выпрямился. Маргарет в который раз пожалела, что за непроницаемыми стеклами очков не может видеть выражения его глаз.

-- Редко удается сказать людям правду, во всяком случае, всю правду, но так дальше продолжаться не может. Маргарет, будьте моим другом хотя бы сейчас... - тоскливо попросил он, опускаясь перед ней на колени.

-- Я и так ваш друг.

-- Да, должно быть, раз уж вы решились доверить свою жизнь такому безумцу как я. Здесь нет никого, кто мог бы нас подслушать, мог помешать моей исповеди. Пусть вас не пугает моя внезапная словоохотливость, я давно планировал этот разговор... Ведь вы возвращаетесь обратно домой, а я остаюсь один расхлебывать мировую катастрофу, причиной которой стал мой проект.

-- Вы не один! Вас окружают коллеги, друзья... - возразила она, подвигаясь ближе.

-- Эгоизм, помноженный на интеллект, не делает нас душой компании. Чем мне гордиться в пятьдесят два года? Я лишился лица, вынужден скрываться за опостылевшей маской, на меня нельзя смотреть без омерзения. Даже вы содрогнулись, когда увидели, во что я превратился.

-- Но...

-- Не спорьте, этого нельзя было не заметить. Только вашей вины в этом нет, это нормальная человеческая реакция. Что я такое, Маргарет? Номер 83081905? Даже имя свое потерял. Не знаю, сможете ли вы понять глубину моего ужаса, когда я остаюсь один. Меня считают чудовищем, но откуда людям знать, что чувствует чудовище? Если я не жалуюсь - это не значит, что я не страдаю, мое сердце не разрывается на части. У меня отобрали личность, умерла дочь, не успевшая вырасти, погиб родной брат. Зачем мне жить дальше?

-- Но ведь все можно начать сначала! Вы самый гениальный человек из всех, кого мне доводилась видеть, ваши проекты...

-- Убивают, - мрачно продолжил Механик. - Я могу сколько угодно убеждать себя, что все было сделано ради благих целей, но сути это не изменит - из-за проекта "Небосвод" погибли десятки тысяч человек. И еще погибнет столько же, если не больше.

-- Что с вами такое? - спросила Маргарет, сбитая с толку внезапными откровениями. - Вы никогда так прежде не говорили, я вас не узнаю. Куда делась ваша самоуверенность?

Ученый больше не производил впечатления всезнающего всемогущего гения. Именно эта черта в нем раздражала Маргарет больше всего, но теперь она желала вернуть ее.

-- Страх питал мою самоуверенность. Правда редко бывает приятной, чаще всего она страшит тех, кто с ней сталкивается. Вероятно, здесь, - он развел руками, коснувшись стенок куба, - свободный от всего мирского, душившего меня на земле, я преображаюсь, потому и кажусь другим человеком. В этом месте ничего не имеет значения. Я понял это еще в прошлый раз, когда мы вдвоем дрейфовали между звезд на маленькой скорлупке реальности. Тогда я думал, что общение развлечет меня, потом решил, что вы стали обузой, но прошло какое-то время и я снова поменял мнение. Вы нужны мне, Маргарет. Очень нужны...

-- Что это значит? - она с подозрением посмотрела на него, по привычке потянувшись к тонкому, как игла стилету, спрятанному в голенище сапога.

-- О, не беспокойтесь. - Механик раскусил ее маневр и мягко вернул руку в прежнее положение. - Я в своем уме и верну вас обратно, как и обещал.

-- Если вы обманули меня раз, что мешает обмануть снова?

-- Ничего. Но помните, - он поднял указательный палец, - вы в обществе человека, который не хочет причинять вам боль или неудобство.

Он умолк и отстранился от нее. На полу в два квадратных метра это было сделать непросто. Медленно потирая руки, ученый смотрел куда-то за ее правое плечо. Или не смотрел, а сидел с закрытыми глазами - неизвестно. Маргарет сначала пристально следила за Механиком, а потом махнула рукой. Она устала. Находиться рядом с ним было все равно, что жить с неразорвавшейся бомбой под кроватью. Никогда не знаешь, когда она вздумает превратить твой мир в хаос.

Маргарет пыталась не думать о переплетенных в смертельном противостоянии галактиках, но неприятные мысли помалу все равно изводили рассудок. Что произойдет, если разбить стекло убежища? Воображение рисовало ярку картину, как она взрывается, истекает кровью, беззвучно кричит первые секунды, осознав перспективу мучительной смерти. А потом ее маленькая нелепо изломанная высохшая фигурка, плывет к ближайшей звезде, чтобы испариться, распасться на миллионы крошечных "я"...

-- Маргарет, - вкрадчивый голос ученого прозвучал совсем близко. Она почувствовала его тонкую руку на своем предплечье. - Не уходите. Что вас ждет в Инсуме? Обыденность. Скука. Непонимание.

-- Я должна разыскать Эмиля.

-- Встретьтесь с ним, поговорите и возвращайтесь ко мне.

-- Для чего?

-- Чтобы, - его губы дрогнули, - быть человеком, ради которого мне стоит жить. Если бы я знал, что рядом со мной есть кто-то, кому небезразличны не только плоды моих экспериментов, но и мое "я", то нашел в себе силы продолжать борьбу. Подумайте о тех чудесных открытиях, которым суждено появиться, если я продолжу исследования.

-- Это очень похоже на шантаж. Собственно, так и есть - вы меня шантажируете.

-- Проклятье! - внезапно разъярился Механик. - А что еще я могу вам предложить? Неземную красоту? Сказку, в которой все живут долго и счастливо? Я восхищаюсь вами, Маргарет. Безнадежно, бесповоротно очарован. Не думал, что это зайдет так далеко, но мысль о том, что вы уйдете, и я никогда вас больше не увижу, причиняет мне не только душевные, но и физические страдания. Мне больно, когда вас нет рядом. Это не романтические бредни, я весьма далек от этого. Во многом во мне говорит эгоистичное чувство собственника.

-- Господи, вы все-таки сошли с ума! У меня слов не хватает, чтобы достойно вам ответить! Я считала, что вы умнее, но вы вытащили меня сюда, и...

-- Хотел сделать признание в обычной обстановке, но боялся, что вы меня сразу убьете, - перебив ее, он нервно рассмеялся. - А здесь у меня есть шанс выжить. Вы же не станете рисковать и убивать меня до тех пор, пока мы не ступим на твердую почву?

-- Проклятье! Нет, не стану, это вы верно рассчитали. Но не обещаю, что не сделаю этого по прибытии.

-- И я знаю, что вы не шутите. Вы вполне способны убить человека с которым минуту назад непринужденно беседовали. Это-то мне в вас и нравится. - Он удовлетворенно кивнул. - Вы опасны. Это заставляет мою кровь бежать быстрее. Рядом с вами я не чувствую себя спокойно, и это делает нас равными друг другу. Я ведь тоже опасен - своим вечным желанием проверить мир на прочность. Надеюсь, мои слова вас не обидели? Если бы я был женщиной, то честно признаюсь, поставил бы свою кандидатуру в списке в самый низ.

-- Не надо впадать в крайности, я не обиделась. Возможно позже, мне даже польстит тот факт, что среди всех женщин вы выбрали именно меня, но сейчас я слишком растерянна. Что вы хотите, чтобы я вам ответила?

-- Мой рассудок говорит, что я сделал большую глупость, открывшись вам, но сердце уверенно, что я поступил правильно. Не думаю, что в состоянии продолжать работу над проектом, не ощущая поблизости вашего присутствия. Кстати, хочу прояснить один момент. Несмотря на то, что я сказал, что очарован вами, речь не шла о физическом аспекте. Мне это больше недоступно.

-- Вы ставите меня в неловкое положение.

-- Полагаете мне доставляет удовольствие признаваться вам в своей мужской несостоятельности? Мое самолюбие сейчас корчится в страшных муках, - он криво усмехнулся. - Но пока я не продвинусь в исследованиях настолько, чтобы создать новое тело, на земле я буду заключен в этот уродливый панцирь. Но ведь мы не только плоть и кровь. И в отличие от болтунов-церковников я могу доказать это экспериментальным путем, если захотите.

-- Раз тело не самое главное, то вам все равно, как я выгляжу? На моем месте вполне могла быть восьмидесятилетняя старуха и вы бы не дрогнув предложили ей свою симпатию?

-- Да, - твердо ответил Механик. - Именно так. На вас приятно смотреть, одно другому не мешает, но это не является решающим. Как объяснить... Если мне нравится аромат цветка, то будет приятно, если он окажется красив, но даже если запах будет источать пустынная колючка, аромат хуже не станет. Но ведь и я вас интересую не только как объект расследования, ведь так?

-- Да, - отпираться было бессмысленно.

-- И, конечно же, не как мужчина.

-- Тоже верно.

-- Значит, вас привлекает нечто иное... Можете сказать, что именно?

-- Ваша личность, сила характера, незаурядный ум. То, что делает человека человеком. Однако это не значит, что ради вас я захочу пожертвовать своей жизнью. Вы и так сделали все, чтобы от нее остались одни осколки.

-- Я не языческое божество и не нуждаюсь в человеческих жертвах, - возразил ученый. - У меня и в мыслях не было вас ограничивать. Просто я даю вам выбор - жить прежней реальностью, в которой вы были женой Эмиля Леманна, агентом отдела "Д", фальшивой домохозяйкой или жить новой - где вы займете место, принадлежащее вам по праву. Что скажите? Вы станете моей правой рукой, будете пользоваться тем же влиянием... - добавил он тихо. - Вас привлекает власть, Маргарет? Стоит только пожелать и у вас будет все, что захотите. Я могу это устроить, поверьте.

-- Не сомневаюсь. Все же в вас есть что-то демоническое... Сначала вы запугиваете, пытаетесь вызвать во мне жалость, затем предлагаете исполнить любые желания. Однако я не могу одним махом перечеркнуть прошлое.

-- Боюсь, если вы откажите мне, то потом будете жалеть. Я дам вам время подумать.

-- Здесь? - Маргарет невольно поежилась.

-- Нет, в Инсуме. Чтобы вы не считали, будто я давлю на вас.

-- Хорошо, - оно одобрительно кивнула. - А вас устроит иной ответ кроме положительного? - Маргарет почувствовала, как кровь отливает от лица. - Если я не соглашусь, не приведет ли это к катастрофическим последствиям? Вы не захотите лишить нас навеки солнечного света или расколоть земное ядро?

-- Ни в коем случае. Мое доброе отношение к вам уже достаточная причина не бояться последствий. - Механик оперся спиной о стенку камеры и расслабился. - Итак, мы прояснили кое-что. Теперь мне легче.

-- Не знаю, что там у вас на уме, но ваше предложение было неожиданным. Я никогда не давала повода думать, что испытываю к вам какие-то чувства.

-- Если бы вы повели себя иначе, я бы очень удивился. Говоря откровенно, я не столь всемогущ, как хочу казаться. В моей жизни было много ошибок, досадных случайностей, неудач, неверных умозаключений. Иногда на меня находило такое отчаяние, что я был близок к самоубийству. Человек бесспорно часть вселенной, но не самая совершенная его часть. Мы ошибка, не могу даже сказать что большая... - Он показал в сторону разорванного рукава галактики. - Сами видите, какие тут масштабы. А я просто человек. Мне бывает одиноко, грустно, но чаще всего страшно, что я не успею прожить жизнь так, как должен был. Вам бывает страшно, Маргарет?

-- Конечно.

-- А что вы чувствуете в настоящий момент? Ужас?

-- Нет, смятение, - она покачала головой и добавила с досадой. - Раньше я была более уравновешенной.

-- Эмоциональную неустойчивость легко объяснить длительным стрессом. Если бы вы были сейчас спокойны, я бы начал волноваться. Помните, как начинается поема "Сон"? Первая строка?

-- "Только мертвым ведом настоящий покой", - с готовностью процитировала Маргарет.

-- Точно. Но мы же не стремимся к подобному? Быть мертвым, наверно, очень скучно.

-- Мне почему-то кажется, что даже после смерти, вы и скука - вещи несовместимые, - заметила она.

-- Хотел бы я, чтобы вы оказались правы. Держите. - Ученый вынул из кармана серебристый цилиндр не больше мизинца размером и несмело протянул ей. - Это подарок.

Цилиндр был тяжелый, словно отлитый из свинца и очень холодный. Покрутив его в разные стороны, она так и не смогла найти, как он открывается.

-- И что мне с ним делать? - Маргарет недоуменно посмотрела на ученого.

-- Хранить. Вы держите в руках полную запись моего вибрационного кода. Тешу себя надеждой, что хоть в таком виде смогу прибывать рядом с вами.

-- Но ведь здесь не вы, - она попробовала вернуть цилиндр, но Механик демонстративно сложил руки на груди. - Это ключ к вашему телу, а не к личности.

-- Все равно - это лучше, чем ничего, - он сжал губы в тонкую полоску.

-- Я ничего не понимаю в ваших исследованиях, - она сделала последнюю попытку.

-- Маргарет, я только что дал вам максимально возможную власть надо мной, а вы отказываетесь? Не верю.

-- Если есть ваша, существует ли моя копия? - цилиндр плавно опустился в карман ее пиджака.

-- Да, резервная, на случай аварии. Но не беспокойтесь, - добавил он поспешно, - я не стану использовать запись в корыстных целях.

-- Неужели? Разве вам не приходила в голову заманчивая мысль создать десяток моих копий и сделать из них послушных рабынь?

-- Десять? Слишком много. Мне хватит и пары, - он хрипло рассмеялся и погрозил ей пальцем. - Не надо меня провоцировать. В любом случае, я предпочитаю оригинал.

-- Что ж, поверю вам на слово.

Она придвинулась к нему так близко, что их плечи соприкоснулись. Механик осторожно накрыл ее пальцы ладонью. Он боялся, что женщина отдернет руку, но она не шелохнулась.

-- Мне очень жаль, что я не могу снять перчатки, - признался он.

Маргарет не ответила.

Куб медленно плыл вне времени, вне пространства, храня в своем стеклянном чреве две человеческие жизни. Они молчали, не зная, что еще сказать друг другу.

-- Если в запасе больше нет никаких сюрпризов, закончим наше путешествие, - предложила, наконец, Маргарет. - Нас ждет Инсум.

-- Могу понять ваше нежелание висеть среди звезд в маленькой кабине, но неужели вы ни капельки не будете скучать по этому месту?

-- Вселенная под таким углом поражает и восхищает одновременно, но определенно, это не то место, о котором я буду скучать. Оно слишком... нечеловеческое! - последнее слово Маргарет произнесла шепотом, словно ближайшая галактика могла ее услышать и задушить своими щупальцами.

Ученый сочувственно посмотрел на нее.

-- Я понимаю, почему вы так говорите, - он стал на колени и легко коснулся стекла. - Однако чем дольше я вглядываюсь в эту бесконечную непостижимость, тем явственнее ощущаю, как на смену страху приходит тоска. Словно после аварии я вернулся не весь, и часть меня до сих пор блуждает где-то среди звезд. Потерянная одинокая часть моего "я". На земле это не так заметно, но стоит оказаться здесь, как ее зов становится сильнее. Вы чувствуете что-нибудь подобное?

-- Нет, - Маргарет покачала головой. - Я здесь чужая и мне страшно.

-- Это хорошо, так и должно быть. И все-таки я бы хотел сохранить воспоминания об этом месте.

-- Такое забыть невозможно. Как невозможно забыть знакомство с вами, - Маргарет ободряюще сжала его руку, ученый поспешил ответить тем же.

Она подумала о покрывающих каждый миллиметр его тела незаживающих ранах, вынуждающих носить перчатки, и ослабила хватку.

-- Взаимно, - Механик улыбнулся своей обычной ироничной улыбкой. - Наденьте очки. Мы возвращаемся.

Ученый достал панель управления и кивнул Маргарет. Ее не пришлось долго упрашивать.

Где-то далеко и одновременно близко плыли галактики, сгорали и рождались звезды, пронизанные бесчисленным множеством вибраций. Свет, звук, материя и энергия - все едино. Пение звезд, их стоны и крики наполняли вселенную, создавая особую музыку.

На короткий миг Маргарет влилась в общее пение, обрела себя, осознав частицей вселенной, но чудо длилось недолго. Во вспышке белого света она вернулась обратно, в плоскую бесцветную реальность, оставляя за невидимой гранью память о музыке сфер.

Радио не замолкая, вещало с полудня. Не только на высоких, но и на низких частотах, можно было услышать спокойный голос человека, называющего себя Механиком. Он обращался к гражданам Небруса и Островного содружества, призывая к прекращению беспорядков.

Запись регулярно повторялась, таким образом, все могли прослушать его послание от начала до конца. Голос Механика доносился из репродукторов на площадях, из уцелевших приемников в отелях, барах, больницах и школах. Он обещал принять меры и очистить небо от облаков через сорок восемь часов. Появление в эфире уверенного в себе человека многим вернуло утраченную надежду. Механик даже дал небольшое интервью, где коротко и по существу ответил на самые животрепещущие вопросы, касающиеся пагубной черной завесы.

Эмиль трижды прослушал интервью, сидя в приемной почтового отделения. Его раздражал самодовольный голос ученого, но он заставил себя ловить каждое его слово. В приемной было холодно, но агент не делал ничего, чтобы согреться. Виной тому была бутылка коньяка, которую он захватил перед уходом. Ее содержимое уже успело опустеть на две трети.

Не так давно Эмиль Леманн покинул коморку в центральном управлении, будучи не в состоянии выносить разлитое в воздухе напряжение. За последние сутки, еще до появления в эфире Механика, двое агентов покончили с собой, третьего в припадке ярости застрелил коллега. Агенты надирались дорогим алкоголем, слушали неутешительные радиопередачи и неотвратимо теряли над собой контроль.

Эмиль не желал пополнять список мертвецов. Его друзья тоже решили убраться из управления, пока какая-нибудь горячая голова не вздумала поднять на воздух все здание. Виктор Тальбот в сопровождении Макса отправился обратно в Университет. Нигде профессор не чувствовал себя так спокойно и уверенно как в стенах родной лаборатории. Эмиль был за него спокоен - Макс показал себя умным хладнокровным человеком и мог обеспечить старика всем необходимым.

Попрощавшись с Тальботом, показав Максу как надо обращаться с новообретенным оружием - самоубийцам оно все равно было больше ни к чему, вручив припасы на первое время, Эмиль отправился домой, взяв с собой из вещей только револьвер, лампу, сверток с бутербродами и бутылку коньяка.

Как ни странно, но на улицах кое-где все еще горели фонари, составляя слабую конкуренцию грудам тлеющего мусора. Эмиль больше не узнавал столицу, а ведь он прожил в ней много лет. Инсум стал похож на мистическую обитель духов, о которой ему довелось читать в детстве. Теперь здесь раскинулся город мертвых, никогда не знавший солнечного света. Это ужасало, отталкивало, но вместе с тем завораживало. Сладкое щемящее чувство смерти, неотвратимого конца разливалось в душе Эмиля, когда он всматривался в разбитые слепые окна домов, слушал отголоски стремительных шагов и чье-то испуганное сбившееся дыхание.

Редкие прохожие жались к стенам домов, скользя словно тени. Они старательно избегали встречаться друг с другом взглядом, словно стыдились того, во что превратился город. Эмиль ожидал увидеть больше разрушений, но западная часть Инсума практически не пострадала, если не считать разбитых витрин и выбитых дверей. Наверняка, за стенами домов по-прежнему прятались люди, скрываясь в холодных квартирах без света, боясь выдать свое месторасположение. Если бы ему было что терять, он бы к ним присоединился, но теперь это не имело значения.

На мостовой он заметил мертвую лошадь, чей круп был частично обглодан. Она лежала под фонарем в круге света, поэтому была видна издалека. Бродячие собаки затеяли из-за ее протухшего мяса жестокую свару. Револьвер Эмиля был бесполезен против двух десятков разъяренных псов, и агент сделал крюк, обходя их стороной.

Из-за поворота вынырнули двое щуплых подростков, катящих перед собой тачку, наполненную всяким хламом. На плечах у них болтались новенькие охотничьи ружья. Эмиль уступил им дорогу, но ребята, заметив собак, передумали и развернулись обратно. Подросток постарше бросил подозрительный взгляд на Эмиля. Его рука крепче сжала приклад, но подгоняемый товарищем он не стал останавливаться.

Инсум был пропитан злобой и недоверием до самого последнего булыжника на мостовой. Несомненно, для города наступили черные времена. Эмилю хотелось верить, что так было не везде. Отдаленные городки с двумя-тремя тысячами населения могли избежать незавидной участи столицы. Эмиль надеялся, что где-нибудь, хотя бы на далеких фермах люди не уподобились животным. Однако среди агентов ходили неутешительные слухи о массовых самосожжениях в сельской местности. Религиозные фанатики не без успеха подстрекали народ совершить последнюю ошибку в их жизни.

А вот парк практически не изменился... При солнечном свете, он, должно быть, был, как и прежде, довольно милым. Но сейчас, в темноте, в условиях полного отсутствия ветра стволы деревьев напоминали демоническое воинство, застывшее в предвкушении.

Эмиль остановился в нерешительности. Пройти через парк или пробежать? Он жалел, что некому было составить ему компанию. Раньше здесь стоял Митчел. Оставалось только гадать, сумел ли полицейский и его семья выжить. В первую неделю больше всего потерь было среди полиции. Они не были близкими друзьями, но мысль о том, что распухший посиневший труп Митчелла лежит в сточной канаве, вызывала у Эмиля горечь во рту, которую не был способен заглушить и самый большой глоток коньяка.

Сделав несколько шагов, он ощутил, как от деревьев по правую руку разит тлеющими тряпками. Эмиль приподнял повыше лампу, пытаясь разглядеть, что находится за ними. Между поломанных веток он обнаружил обугленный диван, на котором еще можно было различить человеческие останки. Наверное, это был один из жильцов особняка, стоящего рядом с парком.

Это стало последней каплей. Отшатнувшись в отвращении, Эмиль передумал возвращаться домой. Он бы не вынес, если бы обнаружил на полу в прихожей или на кухне еще одно тело, а такую возможность нельзя была исключать. Когда он в последний раз видел Эмму? Он не мог вспомнить. В голове давно перепутались события последних месяцев, реальность сплелась с кошмарами.

Покидая управление, Эмиль надеялся захватить некоторые вещи, но, представив, во что превратился их дом за последние дни, немедленно перешел на другую сторону улицы и пошел в противоположном направлении. Ему хотелось где-нибудь спрятаться, укрыться от жестокой реальности. Ноги сами привели к почтовому отделению. Почтамт практически не пострадал, если не считать витрины, разбитой врезавшимся в нее автомобилем. Эмиль с револьвером наперевес проверил залы, ожидая скорых неприятностей, но его опасения не оправдались, внутри не было ни души. В кабинете начальника отделения лежал развороченный сейф - мародеры уже вынесли все, что хотели.

Сутки, неразделяемые днем и ночью казались бесконечными. Если бы не неумолимое движение часовых стрелок можно было убедить себя, что время застыло навеки. Пытаясь отвлечься от кошмарных видений, Эмиль перенес кресло из кабинета и пристроил его напротив витрины. Теперь он мог наблюдать за улицей, оставаясь невидимым.

Не проходило и двадцати минут, как холод вынуждал агента вставать. Осколки разбитого стекла неприятно хрустели под подошвами туфель, он делал несколько энергичных приседаний, растирал руки и снова возвращался в кресло. Сидя в кромешной тьме, Эмиль прихлебывал из бутылки, намереваясь прикончить коньяк в ближайшие часы. Опьянение сделало его вялым и угрюмым. У него не было какой-то определенной цели, он и сам не смог бы сказать, зачем он по-прежнему цепляется за жизнь, зачем пришел сюда и теперь сидит, смотря сквозь разбитую витрину. Так было до тех пор, пока репродуктор на улице не начал вещание.

Услышав знакомый голос, Эмиль сначала не поверил своим ушам. Оставив в сторону коньяк, он замер. Сомнений быть не могло, это действительно был Механик, немного ироничный, в какой-то степени усталый, но по-прежнему уверенный в себе. Он обещал спокойную безопасную жизнь, контроль над армией и остатками того, что некогда гордо именовалось Островным содружеством. Механик осмелился взять на себя ответственность за устранение членов правительства обоих государств, и чтобы подсластить горькую пилюлю, обязался в течение двух суток очистить небо от туч.

Эмиль подавил горький смешок, едва не сорвавшийся с губ. В мире все оставалось по-прежнему - беда пришла из-за того, что один человек осмелился навязать свою волю другим. Вот чем завершилось его задание... И он оказался в центре событий с самого начала. С того дня, как Мартин попросил найти пропавшего ученного. Так начиналось это, на первый взгляд, обыденное дело.

Если всему виной Механик, неужели для захвата власти он не мог пойти более привычным путем? Революция, выборы, заказные убийства - у будущего тирана есть масса возможностей оказаться на вершине. Достаточно вспомнить мировую историю, чтобы найти в ней с десяток подходящих сценариев. Зачем Механику было устраивать светопреставление, ставя под угрозу само существование человечества? Может, он не так умен, как хочет казаться и вовсе не владеет ситуацией? Или он мертв, а из репродуктора звучит запись...

Эта мысль заставила Эмиля скрипнуть зубами. Нет, как бы он не желал медленной и мучительной смерти этому человеку, Механик должен жить. Только в этом случае оставалась ничтожная надежда на встречу с Маргарет. Как только он ее отыщет, остальной мир может гореть, тонуть, сходить с ума - неважно. Главное, что они будут вместе.

Дрожащими пальцами Эмиль зажег стоявшую на полу лампу. Поспешно похлопав себя по карманам, он облегченно вздохнул, наткнувшись на часы. Крышка открылась со скрежетом, видимо внутрь попал песок, но сам механизм был исправен. Легким щелчком агент до упора перевел рычаг в левое положение. Стрелки послушно дрогнули, указывая направление и расстояние до цели. Эмиль закусил губу, сдерживая радостный возглас. Если верить стрелкам - а у него не было причин им не верить, вторая пара часов находилась неподалеку. И возможно, все еще была у Маргарет. Его жена не рассталась бы с ними по своей воле.

-- Вот и отлично, - прошептал Эмиль, в то время как его рука снова потянулась к бутылке.

Радостное событие нужно было отметить. Он сделал большой глоток.

-- Ты жива. Ты в полном порядке, просто не можешь вернуться, - убеждал он себя. - Я должен помочь тебе. Эта хитроумная тварь как-то пробилась сквозь помехи и наладила вещание, а это не так уж плохо. Кто-то в этом проклятом мире все-таки контролирует ситуацию.

Пришло время начать все с начала, он должен отыскать Маргарет. Один, без чьей-либо помощи. Эмиль попытался встать, но очертания комнаты поплыли перед глазами, вынуждая спешно опуститься на колено. В душе он был готов сразиться с целой армией, но тело, отравленное алкоголем, его подвело. Рухнув в кресло, он закрыл лицо руками. Возможно, отправляться на поиски в одиночку не такая уж и хорошая идея. Что он может сделать сам, пусть даже вооруженный? Его неминуемо схватят, будут допрашивать, посадят в карцер или убьют на месте без проволочек. Нельзя подвести Маргарет... Ему пригодится любая помощь, но к кому он может обратиться в такое время? Где искать людей, обязанных ему в достаточной степени, чтобы рисковать своей жизнью?

Эмиль мысленно представил страницы записной книжки с длинными рядами фамилий. Они почему-то были покрыты желтым восковым налетом. Возможно потому, что он не знал где теперь эти люди и живы ли они? Из всех многочисленных друзей и знакомых, он мог рассчитывать только на старика-профессора и его немногословного ассистента. Они уже и так немало ему помогли, и возможно, не будут против оказать помощь снова. Как только Маргарет окажется в безопасности, он подведет жирную черту под прошлым и воздаст Механику по заслугам. Его жизнь в обмен на жизни и безопасность других людей.

Теперь Эмиль знал, что правосудие имеет собственный неповторимый аккорд, объединяющий два приятных его сердцу звука: резкий, ни с чем не сравнимый щелчок взведенного курка и оглушающий грохот выстрела.

Мало кто мог заподозрить в этом маленьком уставшем человеке светило науки. Хрупкие очки в тонкой оправе то и дело норовили сползти на самый кончик его длинного носа, давно нечесаные белые волосы прибывали в беспорядке, костюм был помят, на манжетах недоставало пуговиц. Но в глазах старика еще не погасла неугомонная искра познания, делая его если не телесно, то по духу моложе многих тридцатилетних.

Старик расслабленно облокотился о выкрашенный белой краской стол, и с неподдельным интересом посмотрел на собеседника. Кроме него за столом сидело еще трое человек. Они уже больше часа разговаривали, но ни о чем конкретно так и не договорились.

-- Ваше предложение очень неожиданно, - сказал Тальбот. - Почему именно я?

-- А почему нет? - удивился Механик. - Вы компетентный специалист и всегда сможете получить у меня консультацию, если вдруг возникнут какие-нибудь вопросы. Начнете следить за работой аппарата в Инсуме, в то время как в Майстеме эту же работу будут выполнять ваши коллеги.

-- А кто именно? - с подозрением спросил профессор.

-- Команда, возглавляемая Рудольфом Мерчиком. Я уже заручился его полной поддержкой.

-- Ах, Мерчик... - Тальбот неодобрительно поджал губы. - Знаком с его работами. По-моему, ничего интересного.

-- Вам виднее, - Механик позволил себе улыбнуться. - В любом случае Мерчик как физик-климатолог успел сделать себе имя в научных кругах. Он не глуп и желает сотрудничать.

-- Хм... - профессор все еще сомневался.

-- Признайтесь, вам же хотелось покопаться в моем изобретении? - в голосе Механика послышались коварные нотки. - Теперь у вас будет такая возможность.

-- Да, хотелось - это очевидно, - Тальбот пожал плечами. - Но я еще не дал согласия.

-- Считайте это предложение своего рода благодарностью за мое спасение. Не проведи вы тогда эксперимент, я бы до сих пор болтался между небом и землей.

-- Даже если я соглашусь, это не будет означать, что я разделяю вашу позицию и методы, - заметил Тальбот, бросив быстрый взгляд на Макса, сидевшего справа.

Его ассистент выглядел расстроенным и раздраженным одновременно. Он явно был не в восторге от общества Механика.

-- Не разделяйте, но не пытайтесь препятствовать. Я устал от этого... Просто не сомневайтесь в том, что все, что я делаю - станет благом для следующих поколений. Мы узнаем друг друга лучше, и вы поймете меня, как поняла Маргарет Леманн.

Механик, ища поддержки, посмотрел на сидящую рядом женщину. Маргарет ободряюще кивнула.

-- Как бы то ни было, но пока аппараты в столицах включены и работают синхронно, небесам и солнечному свету ничего не грозит. Мне кажется - это гениальное решение. - Ученый довольно улыбнулся. - Я дал обеим сторонам оружие, которое может уничтожить противника в любой момент, но ради собственного выживания они вынуждены сотрудничать. Возобновление войны между Небрусом и Островным содружеством невозможно.

-- Но какой ценой... - угрюмо проронил Макс.

-- Ценой?! А что стоили ваши жизни до этого? - возмутился Механик. - Вас использовали, заставляли убивать друг друга как скот во имя чужих интересов! Вы шли на смерть и убийство себе подобных по мановению руки горстки наглецов и называли это патриотизмом, а я дал вам возможность умереть за собственные интересы и стал чудовищем. Безусловно, я еще не раз услышу подобные упреки... - ученый покачал головой. - Но я готов. Пускай я буду вызывать ненависть у жителей материка и островов в равной степени - лишь бы их ненависть была направлена на меня, а не как прежде друг на друга. Пройдет время, бывшие противники забудут разногласия и станут жить и работать сообща.

-- Утопия какая-то... - Макс не разделял его оптимизма.

-- Людям придется объединиться и забыть прошлые обиды, если они хотят быть достойны моих открытий, - жестко сказал Механик. - Если они окажутся не в состоянии выйти за рамки собственных интересов, мыслить шире, то им же хуже.

-- Может, наше правительство и не было в прямом смысле выбрано народом, но ваши методы свидетельствуют о том, что вы ничем не лучше их.

-- Давайте не будем ссориться, - примирительно сказал Тальбот, предупреждающе касаясь руки Макса. - Мы здесь собрались не для этого. Прошу простить моего ассистента, он недавно узнал, что в пригороде Айвернума, где живет его семья, были развернуты боевые действия.

-- Ваши близкие погибли? - деловым тоном поинтересовался Механик.

-- Мне это не известно, - сухо ответил молодой человек.

-- К вечеру будете знать наверняка. Если ваша семья жива, можете поселить их в спальном корпусе. Места всем хватит. Профессор, - он обернулся к старику, - я жду вашего ответа. Вы возглавите проект "Небосвод" в Инсуме?

-- Кого я обманываю... - профессор снял очки, устало потер глаза. - Да, возглавлю! Если чему-то суждено случиться, лучше быть в центре событий, чем наблюдать за происходящим находясь на задворках.

-- Отлично. В таком случае, нам лучше сразу приступить к делу, - Механик встал из-за стола. - Я собираюсь начать разгон облаков через три часа и вы должны при этом присутствовать. Маргарет, - его голос заметно потеплел. - Я настаиваю, чтобы вы взяли с собой сопровождающих. На улицах небезопасно.

-- Хорошо, уступлю вашим просьбам.

Механик пристально посмотрел на нее, желая что-то добавить, но присутствие посторонних мешало. Воцарилась неловкая пауза.

-- Я знаю, где вас найти, - просто сказала Маргарет.

-- Да... Желаю вам удачи в поисках. - Механик сделал знак Тальботу и они вышли из комнаты.

Как только Макс остался с Маргарет наедине, его обычную невозмутимость как рукой сняло. Молодой человек встал со своего места и сел рядом с ней. Они не были друзьями или даже хорошими знакомыми, но прошедшие события стерли между ними прежние условности.

-- Что здесь происходит? - он с беспокойством посмотрел на дверь, словно ожидал увидеть в проеме надзирателей. - Вы пленница?

-- Нет, уже нет. Не беспокойтесь, моей жизни ничего не угрожает.

-- Он называл вас по имени! - Макс непонимающе посмотрел на нее. - Неужели с этим страшным человеком вас связывают дружеские отношения?

-- Если это можно так назвать, - Маргарет натянуто улыбнулась. - С того дня, когда мы встречались в последний раз в лаборатории, много чего изменилось.

-- Понимаю, что это не мое дело, но... - он прервался, вытирая платком испарину со лба. - Вы знаете, что Эмиль вас ищет?

-- Я догадывалась об этом. С ним все в порядке?

-- Он жив.

-- Слава богу! - Маргарет облегченно вздохнула. - Я так волновалась за него. Где он?

-- Не могу сказать точно. Он хотел зайти к вам домой, а потом посмотреть город. Когда нас нашел посыльный Механика, мы с профессором находились в лаборатории. Пытались привести ее в порядок.

-- А почему Эмиль не был с вами?

-- Долгая история. С началом Затемнения в Инсуме, ваш муж отвел нас в здание центрального управления. Там было относительно неплохо, и худшее время - всеобщую панику, разбой, мы переждали за его крепкими стенами, но потом обстановка внутри управления накалилась, вынудив нас уйти.

-- Что случилось?

-- Эх, - Макс вздохнул, погладив подбородок, заросший двухнедельной щетиной. - Я раньше полагал, что у работников спецслужб более крепкие нервы... Но они не справились с ситуацией. С каждой новой неутешительной сводкой в управление становилось на один труп больше. Эмиль не мог больше наблюдать, как его коллеги один за другим сводят счеты с жизнью. Мы решили вернуться в университет, Эмиль же сказал, что ему там делать нечего, и мы разделились.

-- У него тоже есть револьвер! - Маргарет не скрывала своего волнения. - Эмиль не собирается совершить какую-нибудь глупость?

-- Нет, не думаю, - несколько неуверенно ответил Макс. - Ему есть ради кого жить. Он неоднократно говорил, что обязан отыскать вас.

-- Мне кажется, что вы что-то недоговариваете.

-- Ему нелегко пришлось в последнее время. Он изменился. Вам стоит об этом поговорить с Виктором, ведь он знает его лучше.

-- Такой случай теперь представиться нескоро. - Маргарет накрыла его руку своей и ободряюще стиснула пальцы. - Ну же, объясните, что вы имели в виду. Эмиль мой муж, я имею полное право знать, что с ним происходит.

-- Мне бы не хотелось волновать вас раньше времени. Я могу ошибаться, ведь я не врач и не имею никакого права ставить диагноз.

-- Продолжайте. Недосказанность волнует меня намного сильнее.

-- Мне кажется, что Эмиль немного не в себе. За те дни, что мы были вместе, он большую часть времени молчал, уставившись в одну точку, а когда выпивал, то в пьяном бреду начинал говорить неприятные вещи.

-- Что и как часто он пил? - нахмурилась Маргарет.

-- Ежедневно четверть бутылки коньяка, а потом больше... Это уже вошло в привычку. Мы были рады, когда он предложил оставить управление. Думали, что работа в лаборатории отвлечет Эмиля и в конечном итоге пойдет ему на пользу. Когда он объявил, что уходит, Виктор попытался удержать его, но безуспешно.

-- Я не могла вернуться раньше! - воскликнула Маргарет.

Мучимая угрызениями совести она избегала встречаться с Максом взглядом.

-- Вас никто ни в чем не обвиняет, - он пожал плечами. - Просто время сейчас такое... Трудное.

-- О чем он говорил?

-- Что-то бессвязное. Я уже не помню.

-- Неправда, вы просто не хотите пугать меня.

-- Я не принадлежу к той породе людей, которые предпочитают ложь во благо, - он отрицательно покачал головой. - В основном Эмиль корил себя за то, что с вами случилось. Понимаете, он ведь не знал, живы вы или умерли. Я пытался успокоить его, но ваш муж не хотел слушать. Кстати, вы уже посмотрели город?

-- Еще нет, не успела. Я переместилась прямо сюда благодаря машине Механика.

-- Вас неприятно поразят произошедшие перемены. Прежде самые грязные нищие проулки выглядели лучше, чем в настоящий момент центр Инсума. Брошенные экипажи, автомобили, разбитые витрины, пострадавшие от пожара дома с обвалившимися крышами, баррикады - это далеко не полный перечень того, что вам предстоит увидеть, - сказал Макс будничным тоном. - На мостовых лежат человеческие останки: черепа, берцовые кости. Трупы больше не убирают - некому. Во мраке затянувшейся ночи они стали добычей собак и полчищ крыс. Те, кто еще живы, представляют собой жалкое зрелище. Горожане разделились на два лагеря: охотников и добычу. Первые торопливо прочесывают улицы и переулки в поисках чего-нибудь ценного, вторые, забаррикадировавшись в домах, обречено ждут своей участи.

-- Я и предположить не могла, что все настолько плохо, - потрясенно сказала Маргарет.

-- В разгуле преступности виноваты не только сбежавшие из тюрем и колоний заключенные. Зло всегда было внутри нас, - грустно сказал Макс. - В столице теперь небезопасно, насчет этого Механик совершенно прав. Я очень надеюсь, что в Айвернуме иная ситуация. Если там такая же картина, и я увижу тела своих родных растаскиваемых на куски крысами, то боюсь, мой рассудок не справится с этим.

-- Я уверена, что с ними все в порядке. Мне сообщили, что крупные города пострадали от Затемнения больше всего, но ведь ваша семья живет в пригороде?

-- Да, отец владеет молочной фермой. Полагаю, у них еще есть шанс, но мне очень страшно, - он покачал головой. - И дело не только в беспокойстве за родных. Буду откровенен, я всегда считал себя человеком науки, мне были чужды все эти религиозные веяния, но и на меня подействовала затянувшаяся беззвездная и безлунная ночь. Даже сейчас давит эта темнота, затрудняя дыхание. Мне кажется, что война нас бы так не измотала. Война привычна, да, она несет смерть и разрушения, но в любом даже самом заброшенном уголке планеты наступает утро и тогда тьма отступает. Лишив человечество солнечного света Механик затеял очень опасную игру. Откуда ему знать, что разогнав тьму в небе, он сможет выгнать ее из нашего ума и сердца? Мне кажется, - Макс горестно покачал головой, - что мы отдали себя во власть древнему злу.

Его странные слова не на шутку встревожили Маргарет. Если этот крепкий и телом, и душой, подающий надежды молодой человек, будучи помощником известного профессора, признавался в подобном, у нее были все основания беспокоиться о психическом состоянии мужа. Однако Макс, к ее облегчению, не стал развивать тему древнего зла дальше. Он кашлянул и смущенно улыбнулся:

-- Простите меня. Я не спал уже двое суток. Как вы станете искать Эмиля?

-- У меня с собой есть устройство, как раз для подобных случаев. Оно есть у всех агентов работающих в паре, чтобы в кратчайшие сроки найти друг друга.

-- Ах, да, Эмиль мне его показывал. - Макс понимающе кивнул. - Это и часы, и поисковый механизм на манер компаса. Очень интересный аппарат, хотел бы я знать, что у него внутри... Но когда вас забрал Механик, он не работал. Ваш маяк исправен?

-- Да, просто я была слишком далеко отсюда... Не в этой солнечной системе.

-- Что вы хотите этим сказать? - Макс удивленно вскинул брови.

-- И, вероятно, даже не в этой галактике, - она задумчиво покачала головой. - Надеюсь, что хотя бы вселенная была наша. Не сердитесь на Виктора за то, что он согласился возглавить местное отделение. Тайны, ключом к которым является изобретение Механика, стоят сотрудничества с самим Дьяволом.

-- Он и кажется мне таковым.

-- Я тоже вначале так думала, но, теперь не могу с этим согласиться.

-- Даже после всего, что я рассказал вам о городе и жителях?

-- Да.

-- Невероятно... Что же вы такое узнали?

Маргарет без труда вызвала в памяти картины безграничных просторов, заставляющих осознать себя подлинно одинокой. Вспомнила о леденящей, сжимающей сердце обманчивой пустоте вселенной. Мириады солнц заглядывали ей в душу, рождались и гибли перед ней. Она была там, где-то среди еще неизведанных, но уже существующих миров и видела то, что, возможно, не суждено больше увидеть никому...

-- Обладай я талантом художника, я бы нарисовала это место, но у меня не хватит мастерства, а человеческий язык слишком примитивен, чтобы его описать. Это нужно пережить.

-- Звучит не слишком убедительно, - проворчал Макс. - С вами все в порядке? Механик не ставил над вами, - он сделал небольшую паузу, - эксперименты?

-- Хотите сказать, что это плод моего воображения? - возмутилась Маргарет. - Но ведь вы сами были свидетелем того, что проект "Небосвод" это не вымысел!

-- Я и не отрицаю этого. - Он примирительно поднял руки. - Механику действительно известен способ мгновенного перемещения на большие расстояния - это факт, но...

-- Когда увидите это место своими глазами, все сомнения исчезнут, - прервала она его, не желая продолжать спор. - Надо попросить Механика устроить персональную демонстрацию. Если вам больше нечего мне сказать... - Маргарет встала из-за стола.

-- Подождите минутку. - Макс торопливо поднялся следом. - Уходя, Виктор оставил Эмилю записку, объяснив, куда мы направляемся. Возможно, он вернется в лабораторию, чтобы нас проведать и найдет ее.

-- В таком случае, я надеюсь, мы с ним не разминемся. Спасибо, что предупредили. - Она благодарно кивнула. - Вам стоит присоединиться к профессору. Вы и так уже пропустили много интересного.

-- Предлагаете мне сотрудничать с этим... человеком? - Макс произнес последнее слово с таким отвращением, что она невольно поморщилась.

-- Вам это выгодно. Он же обещал найти вашу семью.

-- Он, в самом деле, это сделает?

-- Да, не беспокойтесь. Механик слов на ветер не бросает.

-- Но как он сможет помочь за такой короткий срок?

-- О, у него свои люди повсюду. Раньше я наивно полагала, что состою в разветвленной агентурной сети, - Маргарет выразительно пожала плечами, - но теперь узнала, что его сеть агентов ничуть не меньше, а возможно и больше. Полагаю, в массе своей они менее квалифицированы, но это не мешает им действовать весьма успешно.

-- Понятно, теперь вы его агент... - вырвалось у него помимо воли.

-- Нет, я с ним не работаю, - резко ответила Маргарет. - Я лишь хочу найти Эмиля и вернуться домой.

Макс уже пожалел о своих опрометчивых словах, но было поздно. Лицо Маргарет стало похоже на непроницаемую мраморную маску. Она холодно попрощалась с ним и оставила одного.

Столица была погружена в густой туман, искажающий любые звуки. Глухой кашель, голоса, перестук капель по карнизам причудливо превращались в крики невиданных существ, шуршание чешуи по мостовой и громыхание исполинских машин. Сырость, проникшая во все уголки, затрудняла дыхание, пробирала до костей. В вязком море тьмы и тумана зажженные фонари казались редкими островками спасения, но никто из прохожих не рисковал пересечь полосу света. За границей темноты каждый становился жертвой - слепой и беспомощной, ежесекундно ожидающей приближения опасности.

Маргарет беспрестанно терла руки, безуспешно пытаясь согреть окоченевшие пальцы, но не холод беспокоил ее по-настоящему - она не узнавала Инсум. Это был не тот город, в котором прошли лучшие годы ее жизни. Словно безумный художник взял привычные очертания улиц, переулков и залил их сверху масляной краской, предпочитая черные и фиолетовые тона. Не было разницы между бедными и богатыми кварталами - все одинаково тонуло во тьме.

Она была рада, что отправилась на поиски Эмиля в обществе двух высоких широкоплечих охранников. Мужчины представились как Лестор и Ричард, забыв назвать фамилии в обычной для людей Механика манере. Маргарет не стала настаивать. Ей сказали, что это бывшие офицеры, но повадками они больше напоминали профессиональных телохранителей, чем штабных крыс, с которыми она встречалась ранее. Впрочем, ничего удивительного - Механик не стал бы посылать с ней ненадежных людей.

Кем бы ни были они в прошлом, и Ричард, и Лестор мало разговаривали, предпочитая всматриваться в темноту, не выпуская из рук оружия. Выражение их лиц было непроницаемым, но горький вздох, вырвавшийся при виде того, во что превратился Инсум, был весьма красноречив. И трогали душу не только выгоревшие дотла кварталы, баррикады из строительного мусора, перегораживающие улицы и воронки, разворотившие мостовую. На глаза наворачивались злые слезы, а горло сжимало от безысходности веявшей от этого мертвого нагромождения камней некогда бывшего культурным и политическим центром Островного содружества. Всего они увидеть не могли - только смутные очертания, вырисовывавшиеся в отсветах пожаров, и от этого было еще страшнее.

Маяк, чьи стрелки исправно показывали направление, вел Маргарет в глубь города. Насколько она могла судить Эмиль тоже не стоял на месте - стрелка заметно отклонялась то в одну, то в другую сторону независимо от того, двигалась она или нет. Но они были на верном пути - расстояние между ними понемногу сокращалось.

Нечто очень большое и бесформенное преградило дорогу, повиснув с крыш соседних домов и полностью перекрыв улицу. Маргарет в недоумении остановилась и вопросительно посмотрела на охранников. Ричард первым догадался, что перед ними:

-- Это же дирижабль... Видите у него ребра жесткости слева вспороли ткань.

-- Теперь вижу. Что он здесь делает?

-- Наверное, Затемнение накрыло его в момент подлета к причалу. Это почтовый дирижабль.

Поблекшие полосы на серебристой ткани сложились в буквы, позволив Маргарет разобрать два слова.

-- "Воздушная почта"... - прочла она задумчиво. - А гондола с экипажем наверняка погребена где-то внутри.

-- Они не могли выжить при крушении, - заметил Лестор, опасаясь, что его заставят участвовать в безнадежной спасательной операции.

-- Да, я понимаю.

-- Куда дальше?

-- Нужно идти прямо, но через эти завалы нам не пробраться. - Маргарет на всякий случай сверилась с маяком. - Обойдем их с другой стороны.

-- Давайте поторапливаться, нами уже заинтересовались. - Ричард бросил многозначительный взгляд в сторону проулка. - За углом вон того дома скрываются пять человек, возможно, больше.

-- Уличная банда? - голос Лестора был спокоен, но это спокойствие было обманчивым.

-- Не знаю. Мне отсюда не видно.

Ни у кого не было желания знакомиться с подозрительными личностями поближе. Возможно, они ошиблись и эти люди были безобидны и сами боялись их, поэтому не рисковали выходить на открытое пространство, но выяснять не хотелось. Тем более что на фоне более светлого дирижабля их фигуры служили отличными мишенями.

Быстро, но без суетливости, троица повернула налево, пересекла улицу и оказалась в нужном переулке. Это была старая часть города, поэтому проход был настолько узким, что взрослый мужчина мог коснуться обеих стен вытянутыми руками. На фанерных листах и ставнях брошенных прямо на камни лежали тюки с тряпьем. Присмотревшись, Маргарет поняла, что это не тюки, а бездомные, закутанные в многочисленные слои одежды. Если бы не шум от дыхания и устойчивый запах дешевого алкоголя, их можно было принять за мертвых.

Было очень темно, но освещать дорогу они не решились, опасаясь выдать себя. К большому облегчению Ричарда никто не стал идти вслед за ними. Они миновали переулок и оказались на маленькой площади. Раньше здесь всегда стояли аккуратные лотки торговцев всякой всячиной и работал фонтан. Теперь на площади было пусто, а фонтан был полон грязной вязкой жижи - смеси воды, пепла и мелкого мусора. У выхода в метро горел фонарь, освещая грязную мостовую. Дальше начинался проспект, ведущий к университетскому городку.

-- Мы идем в университет? Если - да, то лучше отправится к северному крылу, потому что главный ход, насколько я знаю, был перекрыт демонстрантами и разрушен.

-- Нет, - Маргарет покачала головой, - возвращаемся.

-- Зачем? Мы ведь почти пришли! - удивился Лестор.

-- Судя по всему, Эмиль уже был в лаборатории профессора Тальбота, так что идти туда теперь поздно. Мы его не догоним. - Она еще раз посмотрела на стрелки и тяжело вздохнула. - Наверняка он нашел оставленную для него записку и двинулся вслед. Только зря потратили время.

-- Тогда мы наверняка встретим вашего мужа у входа в центр. Его не пропустят внутрь без веских оснований.

-- Я видела ваш пункт охраны и не была бы в нем столь уверена, - заметила Маргарет. - Пятнадцать лет работы действующим агентом для Эмиля Леманна были хорошей школой. Если он захочет куда-то проникнуть, будьте уверены - он найдет способ.

-- Вам виднее, - согласился Ричард, не желая спорить. - Если считаете, что нам лучше вернуться, давайте так и сделаем. Нет ничего приятного в том, чтобы ходить по этим мертвым улицам.

Тут Маргарет была с ним полностью согласна. Не хотелось признавать, но новый облик столицы плохо повлиял на нее, оставив в душе гнетущее впечатление. Сейчас она лучше понимала смысл высказывания Макса о древнем зле. Тогда его слова показались ей преувеличением, но теперь она сама чувствовала горькую безысходность, пропитавшую каждый камень этого города.

Город, словно исполинское живое существо, умирал, лишенный солнечного света. Пусть наступит тусклый, пасмурный день - все равно он будет в лучше, чем эта затянувшаяся ночь.

"Когда-нибудь, - лениво размышлял Эмиль Леманн. - Моя жизнь станет основанием для написания научной работы. Через сотню или две сотни лет историк найдет в архиве тоненькую папку с моим именем, сдует пыль с титульного листа и погрузится в увлекательнейшее чтение. Сухие факты, изложенные в хронологическом порядке, заиграют в его сознании красками, обрастут новыми подробностями. Благодаря мне он сможет внести свой вклад в науку - подробно объяснив кем я был, отчего мой жизненный путь закончился именно так. А в конце обязательно последуют выводы и список использованной литературы, в котором будет не меньше трехсот наименований".

Эмиль представил себе этого подслеповатого не слишком опрятно одетого ученого, ежесекундно протирающего стекла очков, и довольно кивнул. Такой человек не подведет. Работа будет написана, отдана на рецензирование и издана в ежегодном альманахе исторического общества. И не имело значения, что ее автор еще не родился, потому что материал для работы уже дожидался своего исследователя.

От приятных мыслей его отвлекло легкое, но непрекращающееся жжение между лопатками. Эмиль потерся спиной о стену, но это не принесло облегчения. Тогда он кое-как поднялся с пола, едва не наступив на болтающийся рукав смирительной рубашки, которыми у него были связаны руки. Эмиль знал, что это дает о себе знать старая рана. Лучше было позвать доктора прямо сейчас, чтобы он сменил повязку, пока жжение не стало нестерпимым.

Доковыляв до двери, Эмиль потянул губами за стержень под смотровым окошком. Раздался звон колокольчика. Через некоторое время в коридоре послышались шаги санитара и за стеклом мелькнуло круглое добродушное лицо. Эмиль узнал Норриса и, на миг скривившись от неприятного привкуса меди во рту, улыбнулся ему.

-- Опять жжется, да? - понимающе спросил санитар.

-- Ты как всегда прав. Эта проклятая рана мешает мне думать.

-- Хорошо, подожди немного, я позову доктора.

В отличие от остальных больных, если ему было что-то нужно, Эмиль никогда не кричал, предпочитая культурно звонить в колокольчик. Как-то доктор напрямую спросил его, почему он так поступает. Эмиль честно ответил, что не хочет беспокоить других своими криками. По его мнению, перезвон колокольчиков приносит больше упорядоченности в нашу жизнь, а порядок - это правильно. Ему нравилось приносить в окружающий мир частицу порядка.

Сегодня с утра было пасмурно, но после обеда тучи, наконец, разошлись. Теперь косые солнечные лучи проникали в его палату сквозь зарешеченное окно под потолком, нагревая противоположную часть стены. Эмиль закрыл глаза и с наслаждением подставил под них лицо. Когда солнце двинется в сторону, он пойдет вслед за ним.

Послышался лязг открываемого замка. Странное дело, но по этому звуку всегда можно определить, кто держит ключ. У доктора замок сухо щелкает, у Норриса тоненько скрипит, а у Нестора - второго санитара, ключ поворачивается с неприятным скрежетом.

Сейчас замок дважды тихо щелкнул, поэтому Эмиль не открывая глаз, сказал:

-- Добрый день, доктор. Вы пришли очень быстро.

В ответ прозвучало бодрое: "Добрый день!" и дверь снова закрылась. Эмиль почувствовал как его мягко, но уверенно разворачивают, чтобы ослабить ремни смирительной рубашки.

-- Откройте глаза, - попросил доктор, чье имя он никак не мог запомнить. - Как вы себя чувствуете?

-- Хорошо, - ответил Эмиль. Это была правда.

-- Вы сказали Норрису, что у вас жжется рана.

-- Да, так и есть.

-- Вы были ранены полгода назад. Теперь рана зажила, с вами все в порядке. Помните, мы говорили об этом?

-- Но она жжется... - непонимающе сказал Эмиль. - Я не выдумываю.

-- Да, я знаю. - Доктор расстегнул один из ремней и оголил плечо пациента. - Так себя проявляет ваша нервная болезнь. Я сделаю укол, через полчаса лекарство начнет действовать, вы крепко уснете, и рана перестанет вас беспокоить.

-- Спасибо.

Как только доктор уколол его и спрятал шприц, Эмиль снова прислонился к стене, ловя лицом солнечный свет. Днем он был достаточно вменяем, чтобы не только безропотно дать вколоть себе успокоительное, но и поблагодарить за это. Врачи говорили, что общаться с ним днем одно удовольствие. Почему они не желали общаться с ним ночью, он не знал. На закате Эмиль спокойно засыпал, а утром приходил в себя совершенно разбитым, растянутым на войлочном полу, связанным по рукам и ногам. Санитары рассказывали по секрету, что ночью он много шумит: кричит и бьется о стены. Он может навредить себе, поэтому с приходом темноты его приходится связывать. Это вынужденная мера, на которую они идут для его же блага.

Как бы то ни было, это не имело значения. Ведь он все равно ничего не помнит из того, что совершил ночью. Иногда у него болит спина и плечи, но это быстро проходит. Днем неудобные веревки всегда убирают, в хорошее солнечное утро с него даже снимают смирительную рубашку и дают самостоятельно позавтракать. Это быстро утомляет его, поэтому на прогулке он не ходит по парку как остальные, а предпочитает сидеть на скамейке. Если это воскресенье - день свиданий, то прогулка по парку отменяется. В этот день сразу после завтрака ему приносят костюм, он надевает его, обувает ботинки, от которых успел отвыкнуть, и идет в комнату отдыха, где его уже ждет Маргарет. Она приходит каждое воскресенье. Он рад видеть ее.

Доктор и санитары не бояться в этот день предоставить ему полную свободу. В присутствии жены он становится прежним Эмилем. Они много говорят на разные темы. Маргарет рассказывает ему обо всех новостях, случившихся за эти дни, передает приветы от друзей. Время летит незаметно. Иногда Эмилю хочется вернуться домой, но где-то в глубине души он понимает, что ему лучше остаться под присмотром доктора. Он бы не хотел, чтобы Маргарет пострадала от его "шума" ночью.

Эмиль думал о времени, проведенном вместе с женой, и постепенно проваливался в сон. Ему привиделось бескрайнее море голубого тумана, из которого точно покачивающие на волнах ладьи выплывали знакомые образы. Туман сменился фантастическими пейзажами. Он видел желтый песчаный берег, цепочку следов уходящую за горизонт. Эти следы оставила Маргарет - она всегда приходила к нему во сне.

"Наверное, именно лекарство служит причиной моих видений, - мелькнула у него последняя осознанная мысль. - Это еще одна причина, по которой я рад видеть доктора".

Теплые лучи солнца нагревали большие белые валуны, похожие на овец, разбредшихся среди густой зеленой травы по склону. Длинная извилистая дорога вела от железнодорожной станции к внушительному полукруглому зданию, построенному еще в прошлом веке. Летом белый фасад психиатрической лечебницы был частично скрыт за деревьями. Местные фермеры были против ее постройки - кому захочется постоянно выносить такое соседство, но помешать строительству не могли, и мало-помалу притерпелись. Горькую пилюлю подсластил тот факт, что благодаря этому заведению дела в городке, наконец, пошли на лад. Лечебница дала многим жителям постоянную работу, с окрестных ферм для больничной столовой закупали свежие продукты, а родственники, приезжающие проведать пациентов, регулярно наполняли местный бюджет звонкой монетой.

Это было очень красивое место. С холма открывался вид на неровное изрезанное фьордами побережье и темные, почти отвесные скалы, покрытые густым лесом. Уйдя от дороги, Маргарет садилась на камень, нагретый в течение дня, и смотрела, как солнце медленно клонится в сторону гор, окрашивая холм в багряно-красный цвет.

Чтобы иметь возможность регулярно навещать Эмиля она арендовала маленький домик. Ничего особенного: всего три комнаты и маленькая кухня, но ей больше и не было нужно. И хотя она не была стеснена в средствах - Макс даже предлагал ей снять настоящий особняк с прислугой, ей не хотелось привлекать излишнего внимания к своей персоне. Того, что с ней произошло за последний год, хватило, чтобы навсегда отбить охоту привлекать вообще чье-либо внимание. Маргарет осознавала, что превращается в затворницу, но не хотела ничего менять. Круг общения был ограничен мужем, персоналом лечебницы, Максом и Виктором Тальботом, но последнего она не видела уже два месяца - он был слишком занят. "Небосвод" неохотно приоткрывал свои тайны, умения ученых хватало пока не на многое. Работая совместно с коллегами из Майстема, они только и могли, что поддерживать горизонт в чистоте.

Если бы Маргарет захотела, то с легкостью завязала бы новые отношения, начала новую жизнь - после Затемнения начинать жизнь сначала стало очень популярно. Многие мужчины оказывали ей знаки внимания, Маргарет же была неизменно вежлива, но холодна. Все чаще ей хотелось остаться одной. Она и Эмиля навещала больше из чувства долга, со скукой в душе играя роль преданной супруги.

Да, Маргарет было жаль мужа - она неоднократно наблюдала за ним ночью, и не обманывалась рассудительностью Эмиля во время дневных посещений. Насколько трезво рассуждал он днем, настолько же безумно вел себя после заката.

Его болезнь не была особенной. Доктора по всему миру наблюдали похожие симптомы и уже окрестили их "Синдромом Затемнения". В самом худшем случае несчастные, заболевшие им, влачили жалкое существование оборотней. Неспособные к любой работе, к нормальному человеческому общению они искали уголок, залитый солнечным светом, приходя в сильнейшее беспокойство при малейшей облачности, а с наступлением ночи превращались в бессловесных существ, впадающих в оцепенение или неистово мечущихся по улицам. Буйных ловили сразу, но их было не так много от общего числа больных. Остальных развозили по приютам, больницам или старались не замечать, подкармливая украдкой. Когда-нибудь власти найдут решение и окончательно освободятся от этих жаждущих света людей, но пока это миг еще не настал и их можно было встретить в любом городе.

Глядя в пустые глаза безумных, в тоске подставляющих лицо солнцу, Маргарет лучше понимала мотивы поступка Эмиля. Он был невиновен, просто оказался слабее, чем она думала и не смог вынести ужаса, захватившего разум. При других обстоятельствах она могла быть на его месте.

Война закончилась несколько месяцев назад. Как и предсказывал Механик, между Небрусом и Островным содружеством завязалось вынужденное сотрудничество. Только опустившись до животного состояния, потеряв самое главное, люди столь остро почувствовали ценность не только каждого мгновения человеческой жизни, но и окружающего мира, что забыли о былых распрях. По крайней мере, на какое-то время. Пока живы непосредственные очевидцы Затемнения, жители будут относиться друг к другу терпимее. Вероятно, у их детей на этот счет сложится иное мнение, но к тому времени материк и острова будут связаны крепче, чем когда-либо.

Получается, в целом общество только выиграло, но Маргарет совершенно не чувствовала себя счастливой. Она потеряла прежние ориентиры. Ради чего жить, зачем? Иногда она подобно другим несчастным искала участок, освещенный солнцем, но по-настоящему согреть ее мог только внутренний, причиняющий жгучую боль, свет. Если Эмиль заглянул в себя и увидел черную бездну, то в ней горела память о миллионах солнц, открывшихся во время путешествия с Механиком.

Думая об удивительном человеке, с которым ее свела судьба, Маргарет испытывала противоречивые чувства. На одной чаше весов были его ум и дальновидность, а на другой - беспринципность и эгоизм. К счастью, ей не довелось увидеть гибель ученого - когда она вбежала в лабораторию, подстегиваемая плохим предчувствием, все уже было кончено. Только на белом полу остались смазанные кровавые пятна.

Позже Маргарет подробно рассказали, как Эмиль Леманн проник на охраняемую территорию, представившись ученым из группы Тальбота. Как его встретил Макс, и они долго беседовали. Узнав, что ей ничего не угрожает, Эмиль, попросил встречи с Механиком, который как раз заканчивал экскурсию. Макс клялся, что до самого последнего момента Эмиль был спокоен и ничем не выдавал своих намерений. Механик шел впереди группы и сразу узнал Эмиля. В этот момент ее муж выхватил револьвер, и дважды выстрелил. Больше не успел - подоспела охрана. Его повалили на пол и избили, хотя он не сопротивлялся, а потом оттащили на один из складов, потому что тюремных камер в научном центре не было.

Шум выстрелов вызвал смятение в рядах ученых. Они отказывались верить, что их руководитель - их всезнающий, всеведущий бог науки, умирает в собственном научном центре, словно обычный человек. Это было верхом абсурда. Даже когда окровавленного Механика спешно увезли в медицинский кабинет, они не желали в это верить. Все ждали чуда, но в этот раз оно не произошло - врачи ничем не могли помочь. Одна пуля пробила грудную клетку, разорвав легкое, а вторая угодила в центр "Искусственной жизни", раздробив ее на куски. Мгновенная операция могла бы исправить положение, но для ее проведения был необходим второй аппарат, а он отсутствовал. Механик умер на руках у медиков, так и не прейдя в сознание.

Маргарет хорошо помнила хаос, творившийся по ее возвращению, бледные испуганные лица незнакомых людей, чьи-то истерические выкрики, громкий топот. На нее почти не обращали внимания. Она попросила, чтобы ей показали тело, и какой-то молодой врач, раньше видевший их вместе, сжалился и отвел в операционную, предупредив, что увиденное может ее шокировать.

-- Это мой долг, - просто сказала она, уверенно переступая порог.

-- Возможно, вам понадобится сопровождение? - мужчина, не сводя с нее пристальных глаз, схватил ее за руку, пытаясь удержать. - Это, действительно, неприятное зрелище.

-- Я не из тех, кто падает в обморок. Спасибо, но мне хочется побыть одной.

Тишина в операционной резко контрастировала с шумом в остальной части здания. В воздухе стоял удушающий запах медикаментов. Какое-то время Маргарет изучала стойки, огнеупорные шкафы, тележки с судками для инструментов, в беспорядке разбросанные перевязочные материалы, избегая смотреть на хирургическую кушетку в центре. Но отступать было поздно и она зажгла свет.

Обнаженное тело ученого со свесившейся правой рукой покоилось на темно-зеленой клеенке. Лишенное защитного панциря, открыв миру изувеченную плоть, оно вызывало жалость. Маргарет поразилась, насколько изможденным был Механик. Его руки, грудь, живот, пронзенные трубками "Искусственной жизни", заставляли думать, что он никогда не был человеком, а всего лишь манекеном, аппаратом, созданным неизвестным гением.

На Механике больше не было маски. Ее сняли в первую очередь, чтобы подключить кислород. Тайна, с которой мужчина упорно не желал расставаться при жизни, теперь была никому не нужна. Не сразу Маргарет решилась посмотреть на него. Она знала, что не уйдет, не посмотрев, но долго не могла заставить себя поднять глаза. А, сделав это, поняла, что ученый имел все основания блюсти таинственность.

Обтянутый кожей череп с проступающими синими венами, лицо, словно разрубленное на две половины: подбородок и губы совершенно нормальны, только с левой стороны к шее спускался старый шрам, зато выше верхней губы - кровавое месиво. На щеках и скулах кожа отсутствовала, обнажая тонкие нити мышц. Мужчина был полностью лишен носа и век, его пронзительные светло-серые глаза, уцелевшие каким-то чудом, всегда были широко распахнуты. Маргарет невольно протянула руку, чтобы закрыть их, но замерла на полпути.

-- Прости меня, - прошептала она.

Наклонившись, Маргарет без тени отвращения поцеловала его в холодные губы. Это был прощальный поцелуй, которого ученый так и не удостоился при жизни.

Какую боль ежесекундно должен испытывать человек имея подобный облик? Лицо Механика было незаживающей кровоточащей раной. Как он мог жить, общаться, работать? Ответы на эти вопросы мог дать только хозяин этого искалеченного тела, но его неуловимая вибрация отныне обреталась в ином месте - вероятно более совершенном, чем это. Покоящиеся на кушетке останки при жизни были ведомы великим духом. При всей своей ненависти к отдельным людям - нередко заслуженной, нетерпимости к обществу, что испытывал Механик, он все равно не обратил свое знание против них. Можно ли от кого-либо требовать большего?

В этот момент Маргарет поняла, что никогда не сможет простить Эмиля. Смерть подводит итоги, не давая возможности что-либо исправить, изменить к лучшему. Погибнув от руки ее мужа, Механик больше ничего не сможет сделать. Возможно, ученый предчувствовал скорую кончину, ведь не зря он сделал ей странный подарок во время их последнего путешествия.

Маргарет торопливо достала цилиндр. Металл приятно холодил ладонь. В ее в руках было сокровище, оставленное ей гением. Резервный вариант для крайнего случая. Возможно, она не единственная кому он отдал запись вибрации и если ученое сообщество обеих держав не сможет разобраться в тонкостях работы проекта, из тени выйдет старый знакомый Механика, вставит цилиндр в аппарат и вызовет создателя "Небосвода" из небытия. Вот только кем будет это существо, заполучившее тело гения, но лишенное его души? Станет ли оно на сторону человечества или решит действовать против них? Вспомнит ли новый Механик о ней?

Спрятав цилиндр, Маргарет мысленно поклялась себе, что никогда не воспользуется записью. Она не расстанется с ней, как с самым ярким и болезненным воспоминанием, но для нее Механик погиб окончательно, даже если весь мир будет лежать в руинах и солнце навечно останется за черным непроглядным занавесом.

Настоящая трагедия человеческой личности в том, что какие бы ужасные события с ней не произошли, жизнь вокруг будет продолжаться вопреки выматывающей душу боли, стальным обручам страха, перехватывающим горло. В такой момент с особой ясностью понимаешь, что никому нет до тебя дела. Ты доверчиво раскрываешь свою душу мирозданию, а оно никогда не знало о твоем существовании.

В те непростые для всех дни Маргарет спасло чувство долга. Ей пришлось направить всю свою энергию на спасение мужа. В первые сутки положение Эмиля было очень шатким. От быстрой расправы его спасло только заступничество профессора Тальбота. В свете последних событий он, как доверенное лицо Механика, приобрел значительный политический вес и с его мнением приходилось считаться.

Затем был скорый суд, на котором Эмиля признали душевнобольным и пожизненно приговорили к содержанию в закрытой психиатрической лечебнице. О смерти Механика объявили только спустя три дня, когда стало ясно, что Тальбот вместе с командой в состоянии взять проект под контроль. О выстрелах не сообщалось - широкая общественность узнала, что гениальный ученый скоропостижно скончался от острой сердечной недостаточности вызванной чрезмерными нагрузками.

Маргарет смогла увидеть Эмиля только на третий день после убийства. Она не стала отрицать факт замужества несмотря на то, что это автоматически делало ее женой психопата. Когда она добилась встречи с Эмилем, то едва узнала его. Он без движения сидел с открытыми глазами, изучая стену напротив, оживляясь немного только при звуках ее голоса. Немигающий застывший взгляд, устремленный в пустое пространство, свидетельствовал о том, что важная часть личности, некогда бывшая Эмилем Леманном, погибла вместе со своей жертвой.

Спустя два месяца его состояние немного улучшилось, но лечащий врач Эмиля заверил Маргарет, что он по-прежнему ничего не помнит о произошедшем и вряд ли вспомнит, учитывая поражение его разума "Синдромом Затемнения". Любые упоминания о Механике были связаны в голове Эмиля с тьмой и животным ужасом, а потому слишком болезненны. Его подсознание предпочло избавиться от них, спрятав так глубоко, как только возможно.

"Однажды мы сможем извлечь эти воспоминания, - уверял ее доктор. - И тогда ваш муж вернется к вам. Главное, не отчаиваться". Маргарет не отчаивалась, но она не хотела, чтобы Эмиль возвращался. Она не желала ему зла и была намерена до последнего вздоха поддерживать Эмиля, но не представляла, во чтобы превратилась их жизнь, появись он вдруг на ее пороге. У них больше не было ничего общего.

Путь домой из лечебницы занимал не больше часа, если на окраине свернуть в проулок и пересечь аллею, засаженную каштанами. За аллеей чуть в стороне виднелась хорошо знакомая Маргарет тропинка. Она вела к широким каменным ступеням лестницы, поросшим по краям одуванчиками. Возле крыльца ее дома росла старая липа, дававшая обильную тень. Много деревьев не смогло оправиться после Затемнения, они зачахли и погибли, но липа выстояла и зацвела в этом году, как ни в чем не бывало.

Вернувшись домой Маргарет с удовольствием закрыла дверь, оставив остальной мир за толстыми стенами. Она пару минут провела в прихожей, прислушиваясь. Как и все строения, чей почтенный возврат давно перевалил за черту в полвека, дом жил своей жизнью. Где-то в глубине дубовых панелей поскрипывали древоточцы. Наверху стучало чердачное окно, в давно не разжигаемом камине подвывал ветер. Поднимаясь по узкой лестнице на второй этаж, Маргарет чувствовала, как под ее весом прогибаются затертые ступени. Это было приятное ощущение. Ей казалось, что дом так здоровается с нею.

Внезапно во входную дверь уверенно постучали, заставив Маргарет вздрогнуть. Она не ждала посетителей, поэтому вернулась в коридор полная дурных предчувствий. До сих пор любое отклонение от привычного течения жизни воспринималось ею как признак надвигающейся катастрофы. Какого же было ее удивление, когда за дверью никого не оказалось.

-- Что за глупые шутки? - пробормотала она, выглядывая наружу.

На противоположной стороне улицы Маргарет заметила невысокого мужчину в сером плаще. Он явно спешил. Сначала она хотела окликнуть его, но сдержалась, заметив на коврике перед дверью сверток, обернутый слоями светлой бумаги и перетянутый бечевкой. На бумаге не значился адрес, зато стаяло ее имя. Маргарет перевернула сверток, несильно потрясла и, пожав плечами, унесла в дом. Чтобы это ни было, оно предназначалось ей.

На кухне, разрезав ножом бечевку, она в нетерпении развернула бумагу.

-- Господи! - вырвалась у нее.

Незнакомец оставил на пороге ее дома черную шкатулку, украшенную кленовыми листьями. Маргарет осторожно провела пальцем по узнаваемым изгибам - эта вещь без сомнения некогда принадлежала Механику. Приоткрыв крышку, она услышала знакомое постукивание шестеренок. Под тихую ненавязчивую мелодию планеты внутри шкатулки возобновили свое бесконечное движение вокруг солнца.

Кто и зачем прислал ее?

Маргарет закрыла шкатулку, продолжа сосредоточенно буравить взглядом ее поверхность, пытаясь разгадать мотивы, двигавшие отправителем. Тут она вспомнила о потайном отделении и поспешно нажала на черенок листа. Ящичек выскочил с легким щелчком, но вместо медальона и детского фото в нем теперь лежало письмо. На лицевой стороне хорошо ей знакомым мелким корявым почерком было выведено всего одно слово: "Маргарет". Дрожащими руками она достала письмо и положила на стол.

Конечно, как она могла надеяться избежать посмертного послания? Механик способен связаться с ней и с того света. Глубоко вздохнув, Маргарет попыталась унять дрожь в пальцах, но тщетно. Так и не справившись с волнением, она аккуратно раскрыла конверт и извлекла оттуда несколько листов желтоватой бумаги.

"Милая Маргарет! - ее имя Механик вывел с особым старанием, дважды обведя каждую букву. - Я ведь могу позволить себе назвать вас подобным образом после сблизившего нас путешествия между звезд, не так ли? Если вы читаете эти строки, это значит, что иным способом я больше никогда не смогу к вам обратиться. Но я не слишком люблю это слово - "никогда", оно кажется мне чересчур поспешным для нашей изменчивой вселенной.

Хочется тешить себя надеждой, что моя смерть стала утратой для вас, и вы провели какое-то время с грустью воскрешая в памяти картину нашего знакомства. Видите, мне не чуждо ничто человеческое: я тоже надеюсь, что моя кончина огорчит кого-то настолько, что он прольет несколько скупых слез над моей могилой.

Не знаю, отчего я столь скоропостижно скончался, но предположу, что был убит. Вы удивлены? (На самом деле эта загадка разрешается просто - я заранее приготовил несколько писем с минимальными отличиями касающихся способа моей смерти, одно из которых и попало к вам в руки.) В любом случае, это не имеет значения. Хватит говорить обо мне, лучше поговорим о вас - вы то живы.

Как вы себя чувствуете? Надеюсь, что хорошо. Уж мне-то известно, сколько неприятностей может доставить физическое тело - эта проклятая темница человеческого духа. Не болейте, не нервничайте, встречайте каждый новый день с радостью. Кстати, о дне... Выгляните в окно - солнце ведь взошло, правда? Света в избытке, небо синее как прежде, облака большее не напоминают собой свинцовые крышки гробов. Война закончилась. Общество переполнено оптимистичными идеями, всем хочется успеть приобщиться к закладке фундамента прочного светлого будущего.

А что делаете вы, Маргарет? Сидите в одиночестве, пытаясь удержать утекающую между пальцами реальность? Заранее прошу извинить меня за эти слова, но ведь я знаю, что происходит с человеком, побывавшим в глубинах космоса. После этого нельзя смотреть на мир как прежде. Я единственный, кто может понять вас, Маргарет. Вернее, мог понять. Простите...

Искренне надеюсь, что вы еще не скомкали письмо и не растопили им печку. Дальше для вас есть кое-что интересное. Должен признаться, но с самой нашей первой встречи я следил за вами. Вы же понимаете, что агент отдела "Д" оказавшийся так близко к моей персоне заставил меня волноваться. Но чем больше я узнавал вас, тем больше вы мне нравились. Вы перестали быть безликим агентом... У меня есть маленькая слабость, мне нравится все, что способно меня заинтересовать, а вы заинтересовали меня всерьез.

Не буду раскрывать все карты, скажу только, что я знал о Максимилиане Дорене и его бредовых идеях. Именно такие люди как он и сделали меня параноиком. Более того, я знал о цианиде, что он принес вам. Дорен давно привлекал к себе внимание нестандартным поведением. Как оказалось не зря.

Было немного обидно, что вы предпочли поверить этому мерзавцу, Маргарет. Да, я знаю, вы поверили ему, взяли порошок... Но я решил - будь что будет. Если вы отравите меня, значит, я в вас ошибся и мне больше незачем жить. В тот момент мне захотелось выпить яд, как вам это? Увы, тяга к саморазрушению живет в каждом из нас.

Но вы не отравили меня, милая Маргарет! Не стали убийцей и я начал надеяться на лучшее. К сожалению, я не мог знать всего, и допустил тот злосчастный инцидент, едва не стоявший вам зрения. Дорен, этот низкий подлый человек, решил обезопасить себя и избавиться от нас обоих.

Тогда я очень боялся потерять вас. Мне трудно выразить все гамму чувств, но в какой-то момент вы, Маргарет, стали для меня значить больше, чем проект. (Это признание звучит несколько странно, но вы же знаете, насколько велика моя одержимость наукой). В вашем присутствии я впервые после смерти дочери почувствовал себя человеком. Вы сумели проникнуть в мою крепость одиночества и сами того не подозревая, сделали меня счастливым.

Мне хотелось, чтобы вы тоже были счастливы, чтобы на небе снова сияло солнце, все были живы, поэтому я поклялся продолжить исследования, чего бы это ни стоило. Даже если бы мне целиком пришлось перейти на "Искусственную жизнь" и стать философствующим придатком к аппарату.

Теперь мне жаль, что я умер - не потому, что не успел воплотить все замыслы о которых рассказывал (большинство из них все равно было невозможно реализовать - признаюсь, это были откровенно бредовые идеи), а потому что у меня украли время, которое я мог провести в вашем обществе. Однако здравый смысл и жизненный опыт заставляет меня думать, что моя смерть станет благом для всех. Ведь теперь общество получило мертвого врага - отличную мишень, на которую можно повесить свои просчеты. Отныне я виновен не только в Затемнении, но и в войнах, голоде, многолетней конфронтации между материком и островами, в том, что богатые угнетают бедных и в том, что бедные ненавидят богатых. И во многом другом, вы сами можете продолжить список.

Меня не волнует, что будут говорить обо мне после смерти. Когда от тебя остается только инвентарный номер, ты становишься вещью, то теряешь всякую связь с обществом... Мне важно мнение лишь одного человека - ваше, Маргарет. Не думайте обо мне дурно. Я всегда был далек от политики и никогда не хотел становиться ключевой, хоть сколько-нибудь заметной фигурой. Меня устраивала жизнь искателя истины в науке. Если бы не внезапная болезнь моего брата, он взял бы ответственность на себя, а я так бы и остался в его тени. Вы же мне верите, правда? Я не всегда был честен с вами, но сейчас я вполне искренен. Мертвому незачем лгать.

Запомните меня как верного друга, странного мечтателя, чудаковатого астронома, наблюдавшего за движением звезд и пожелавшего их коснуться. Пускай я останусь в вашей памяти небесным механиком - в этих словах есть что-то поэтическое.

Что еще сказать? В вашей реальности я мертв, но где-то по-прежнему существую. Мы - всего лишь вибрация, потерянная и снова обретенная в разных телах, в разных мирах... Вселенная невероятно сложна, чуть-чуть приподняв завесу, я едва не лишился рассудка, но ведь есть ключ - я уверен в этом, некая универсальная формула, которая позволит понять все! Боюсь только, что те, кто узнают эту формулу, перестанут быть людьми.

У вас есть запись моего вибрационного кода, Маргарет. (Надеюсь, вы ее не выбросили и не потеряли.) Поступайте с ней так, как сочтете нужным. Если тоска по мириадам ослепительных огней горящих в бесконечности станет невыносимой, вы устанете от одиночества и непонимания окружающих, то можете вернуть к жизни некую часть меня. В приложении к письму я оставил все необходимые инструкции на этот счет. Если вы достаточно сильны духом, чтобы прожить без этого, вам стоит положить цилиндр в шкатулку, и забыть о моем существовании. Только прошу, не выбрасывайте саму шкатулку - она не является особо ценным произведением искусства, но я сделал ее своими руками для дочери. Теперь она принадлежит вам - мне больше нечего подарить, а как бы хотелось... Я дал бы вам все, как и обещал, но судьба распорядилась иначе.

Однако я позабочусь о вашем будущем. У меня еще остались верные люди, которые будут без лишней навязчивости интересоваться вашей жизнью, чтобы узнать, не нуждаетесь ли вы в чем-либо. Вероятно, вы рассердитесь на меня за это, решите, что я слишком много на себя беру, но такая уж моя натура, я должен все контролировать. И ваше благополучие - это единственное, что по-настоящему меня беспокоит.

И последнее. Еще во время нашего последнего путешествия я хотел открыто сказать вам о своей любви, но такие вещи нужно говорить глаза в глаза, а мои были скрыты черными линзами очков. Сейчас я вынужден обойти этот вопрос по той же причине. Но вы же понимаете к чему я клоню, Маргарет? Уверен, что понимаете.

Наслаждайтесь свободой, солнцем, звездами, ветром, бесконечной, никогда не успевающей наскучить сменой дня и ночи и не забывайте, что ваше место в партере в самом первом ряду в этом вселенском театре. Не позволяйте унынию завладеть вашим сердцем, как некогда оно завладело моим. Прощайте.

Ваш друг навеки, В.".

Маргарет непонимающе смотрела на последнюю строчку и не сразу поняла, что "В", скорее всего, означает первую букву имени Механика.

-- Я ведь так и не узнала его имя! - с горечью воскликнула она. - Как я смею называться его другом?

Теперь она никогда не спросит его об этом, возможность упущена навсегда.

Осознание невероятной несправедливости заставило ее сгорбиться, опустив голову. Какая злая ирония была в том, что она стала для ученого всем, и она же косвенно причастна к его смерти. Механик бы не погиб, не будь она женой Эмиля. Он бы не погиб, если бы ее муж не оказался слаб и не нажал на курок. Мысль об этом причиняла невероятные страдания. Горло сжало с такой силой, что она потеряла способность нормально дышать. Желая дать выход накопившемуся напряжению, Маргарет разрыдалась, пряча лицо в ладонях. Она стыдилась собственных слез, словно за ней могли наблюдать другие и осудить за проявленную слабость.

Прошло немало времени, прежде чем она успокоилась настолько, чтобы прочесть письмо во второй раз. К тому времени уже стемнело. Ей пришлось подняться наверх в спальню и зажечь лампу. Сидя в жестком кресле, при свете видавшего лучшие времена торшера под полинявшим льняным абажуром, она перечитывала письмо снова и снова, стараясь запечатлеть в сознании каждую строчку. Маргарет представляла, как рука Механика выводит букву за буквой, замирает на мгновение и снова возобновляет свой ход...

Когда содержание письма было выучено наизусть, она аккуратно сложила его и спрятала обратно в шкатулку. Отодвинув одну из каминных плиток, Маргарет достала из тайника подарок Механика. Потушив свет, она недвижимо сидела в благословенной темноте, сжимая в ладони прохладный цилиндр и воскрешая в памяти образ ученого, пытаясь осознать, что же он хотел сказать ей. Должна ли она дать им обоим еще один шанс?

Этой ночью Маргарет была не одна. Горящие сгустки раскаленного газа, мириады галактик, простирающихся сквозь бесконечное пространство, разноцветные огни, музыка сфер, начало и конец жизни наполнили ее сердце.

Когда серый предрассветный свет укрытого за холмами солнца мягко озарил комнату, она уже знала ответ на вопрос. Не колеблясь больше ни минуты Маргарет спрятала цилиндр в шкатулку и решительно распахнула окно, ведущее в сад.

Начинался новый день.

© Copyright Зинченко Майя Анатольевна (mail.mayazinchenko@gmail.com) Размещен: 21/05/2012, изменен: 26/01/2021. 638k. Статистика. Роман: Фантастика Скачать FB2
Аннотация: Между островами и материком идет затяжная кровопролитная война. В небе множатся беспросветные черные облака, приближая вечную ночь. Похищен гениальный ученый, чье загадочное изобретение способно переломить ход истории и навсегда доказать превосходство силы над здравым смыслом. Кто стоит за похищением? И было ли оно на самом деле? Маргарет и Эмиль Леманн - агенты разведки, должны разгадать эту тайну. Только от них зависит, будет ли остановлена война, и станет ли благом изобретение исчезнувшего ученого. Роман дописан.

Зинченко Майя Анатольевна : другие произведения.

Небесный механик