Зимакова Элина Витальевна : другие произведения.

Ринадель

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 4.16*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Все у нее складывалось благополучно. Была и состоятельная семья, и любящий и любимый жених, и свадьба вот-вот на носу. И все рухнуло в один миг. Напавшие на эльфийский приграничный гарнизон дикие орки убили ее возлюбленного, уничтожили надежду на счастье, заставили заморозиться горячее сердце эльфийки. А кто он? Сын главы эльфийского клана, возлюбленную которого король в угоду дипломатии отдал в жены иноплеменнику. Возможно ли для них счастье, и смогут ли два разбитых сердца возродиться и забиться в унисон? Время покажет...
    ВТОРАЯ книга серии "Обрести счастье". Действие происходит через пять лет после описанного в книге "Тайринель".

    КНИГА ЗАВЕРШЕНА. ЧЕРНОВИК! ЧАСТЬ ТЕКСТА УДАЛЕНА.
    Читать на Продамане
    Читать на Libstation
    Читать на Целлюлозе
    Читать на Author.Today

    Поделиться с друзьями


  Глава 1
  
  Три года назад
  
  - Рина, спускайся! Сколько можно перед зеркалом вертеться!
  Звонкий голос матери разнесся по всему дому. А я все никак не могла оторваться от созерцания своего свадебного наряда. Швея постаралась на славу - я выглядела не хуже принцессы. И как же мне не хотелось снимать почти дошитое платье! Вот прямо так, с булавками и наметкой, побежала бы в храм богини Жизни, чтобы сочетаться с единственным мужчиной, которого желаю видеть своим мужем, лишь бы это свершилось сейчас. Но нет, надо ждать еще целую неделю. И кто придумал такую подготовку к свадьбам? Зачем мне столько гостей и подарков, угощений и музыки с танцами, если моя душа желает только одного - остаться в полной тишине наедине со своим любимым?
  Раэллин - только это имя я хотела произносить в день своей свадьбы. Только его прикосновения ощущать, получать только его поцелуи, а не многочисленных друзей и родственников, некоторых из которых я никогда в своей жизни не видела. Я хотела бы убежать с ним далеко в лес, чтобы никто нас не смог найти, упасть под многовековыми дубами на зеленую травку и...
  Дальше моя фантазия улетала в дали, красочно расписанные в классических эльфийских романах. Далеко так улетала. И настолько хорошо мне было там, наедине с любимым... Я снова было погрузилась в мечтания, но тут мама, как всегда, бесцеремонно выдернула меня из сладких фантазий.
  - Да сколько же тебя ждать можно?! Вечно ты в облаках летаешь! А ведь еще надо успеть заказать цветы для украшения свадебной поляны!
  Я услышала цокот каблучков маминых туфелек по лестнице на второй этаж, где в круглой башенке находилась моя комната.
  - Ри- и-на! - недовольно протянула маменька, узрев меня, еще не успевшую стянуть с себя платье.
  Швея тихо сидела в уголочке на стуле и не вмешивалась в процесс выяснения наших с родительницей отношений. Узрев мои безуспешные попытки выбраться из наряда, она молча подошла и помогла, отколов несколько булавок. Платье тут же с шелестом дорогого эльфийского шелка стекло по моему телу на пол. Я быстро натянула простое платье и только тогда повернулась к маме.
  - Никуда цветы не денутся! Таллира Мариэль прекрасно знает, что у меня свадьба, и уж точно прибережет одну из оранжерей для нас.
  - Не стоит быть такой самонадеянной, - фыркнула матушка, которая выглядела лишь немного старше меня. - Надо быть уверенными, что все пройдет идеально. Мне не нужны потом пересуды завистливых соседок, если на твоей свадьбе что-то будет не на высшем уровне!
  Я только вздохнула. Уж мне-то на мнение этих сплетниц точно совершенно начхать. Мне бы замуж быстрее... К милому в объятия...
  Видимо, мой взор снова принял мечтательно затуманился, потому что матушка недовольно поджала губы и резко развернулась, зацокав к двери. Подразумевалось, что я последую за ней. Разочаровывать свою родительницу я не стала. Спустилась в наш небольшой садик, а затем по мощенной булыжником дорожке потопала к кованым, в завитушках воротам и через пять минут уже делала заказ в цветочном магазинчике таллиры Мариэль. С чувством выполненного долга я вернулась домой и попыталась незаметно проскочить мимо кухни, из которой слышался командный голосок строгой хозяйки дома. И мне это почти удалось.
  Я уже поставила ногу на первую ступеньку лестницы на второй этаж, когда с улицы послышались какие-то крики и шум. Мама сразу стрелой вылетела из кухни и рванула на улицу - она всегда страдала избытком любопытства. Однако в этот раз и мне стало не по себе, потому что крики и галдеж становились все громче и ближе.
  Выскочив за ворота, я узрела толпы эльфов, носящихся по улицам. Мужчины на ходу цепляли к поясам мечи, перекидывали за плечи луки и колчаны, женщины с испуганными лицами хватали детей и тащили ничего не понимающих малюток в дома. Ставни с резким звуком захлопывались, засовы на дверях со скрежетом задвигались. И над всем этим шумом стоял непрерывный вопль многих глоток: 'Орки!'
  
   ***
  
  Я, Ринадель эль Моллиэн, юная эльфийка ста тридцати семи лет отроду, живу в небольшом приграничном городке под названием Паэртель. Собственно, это даже не город, а крепость, гарнизон которой с древних времен защищает северо-западную часть границы Леар-Таэля - лесного государства эльфов - от нападений диких орков. Эти жестокие и малокультурые орды, живущие не столько скотоводством, сколько грабежом куда более развитых народов, обитают в западной части нашего обширного материка в каменистых и почти бесплодных степях. Особенно суров климат на севере, где ледяные воды Мерзлого океана бьются о голые скалы. Именно там живут наиболее безжалостные и дикие племена, от варварских набегов которых многие века страдают эльфы.
  Наш гарнизон - не самый северный. В самом крайнем обитает всего несколько семей, остальные - воины нашего клана, сильные, закаленные. Иные бы просто не вынесли сурового климата. У нас же жить очень даже неплохо, вот и разросся небольшой такой симпатичный городок, окруженный постепенно расширяющейся стеной - крепкой, каменной, с тяжелыми, окованными железными пластинами воротами. Пробиться внутрь стены ой как непросто! Наши защитники - отцы, мужья, братья и друзья - сильные и надежные, они будут до последней капли крови защищать тех, кто им дорог, закрывать проход диким ордам в сердце эльфийских лесов.
  Члены нашего клана Черных Воронов сильно отличаются от всех остальных эльфов Леар-Таэля прежде всего своим внешним видом. Только в нашем клане все поголовно имеют черные волосы в отличие от блондинистых эльфов прочих земель, а наши мужчины - широкоплечие, с хорошо развитыми мышцами, сильные и ловкие, в общем, истинные воины. Мальчиков начинают тренировать почти с младенчества. Естественно, вырастая, они сразу идут на обучение и службу в приграничные гарнизоны, которых у нашего клана пять.
  Вот и мой отец, и мой жених - тоже воины нашего гарнизона, черноволосые и широкоплечие красавцы. Для меня так они самые красивые мужчины во всем Леар-Таэле, да что там говорить - во всем нашем мире! И в данный момент у меня сердце просто сжимается от ужаса от мысли, что они должны будут биться с покрытыми уродливыми татуировками монстрами, для которых нет ничего святого, для которых жизнь эльфа не имеет никакой цены.
  Из тяжелых размышлений меня выдернула матушка, резко схватившая меня за руку и потащившая к дому, не забыв запереть на тяжелый висячий замок ворота.
  - О чем ты мечтаешь, Ринадель?! Срочно помогай запирать окна и прячься в подвале!
  Большинство окон наша прислуга уже закрыла ставнями, что облегчало мою задачу. Мама же кинулась задвигать засовы на всех дверях. Встретились мы в обширном подвале, полном всяких припасов - обязательном атрибуте каждого дома в нашем гарнизоне. В случае нападения орков здесь можно было спокойно прожить пару недель, ни в чем не нуждаясь. Даже небольшая уборная с умывальником были здесь оборудованы. В подвале уже собралась вся наша прислуга - четыре женщины разных возрастов и пожилой эльф, следящий за нашим садом. Мама задвинула последний засов изнутри и устало опустилась на небольшой старенький диванчик. Только сейчас я заметила, насколько она расстроена.
  - Не волнуйся, мам, все будет хорошо! - поспешила я успокоить ее. - У нас сильный гарнизон и крепкие стены. Орки не смогут прорваться.
  Мама со слабой надеждой взглянула на меня, тяжело вздохнула и резюмировала:
  - Нам остается только ждать.
  Ждать мы должны были звука горнов, которыми наши воины возвещали об отбитой атаке врага и о возможности спрятавшимся жителям выползти из укрытий. Эти сладостные для нас звуки долетали во все подвалы через вентиляционные отдушины, оборудованные специальными мастерами так, что их не было заметно снаружи. Чтобы ожидание не было столь тягостным, в нашем убежище стоял стеллаж, забитый самыми разными книгами на любой вкус. Вот и сейчас все по очереди, начиная с хозяйки дома, подошли к нему и выбрали себе развлечение на ближайшие... неизвестно сколько часов.
  Обычно нападения орков отбивались быстро, еще чаще их не пропускали до городка секретные кордоны, рассредоточенные вдоль всей границы. Находящиеся там в дозоре воины посылали весть о нападении на границу в гарнизон, и отсюда сразу приходили отряды подкрепления. Но сегодня что-то пошло не так. То ли напавший оркский отряд был слишком велик, и пограничники сразу решили отступить за надежные стены, то ли еще что, но впервые за последние лет десять нам пришлось прятаться в подземелье. И теперь нам грозило унылое и тревожное ожидание вестей снаружи.
  Мы ждали уже несколько часов, начитались, наговорились, а новостей от наших воинов все не было, и это заставляло все больше нервничать всех, находящихся в подземном заточении. Мама уже просто металась от стены к стене, стискивая пальцы рук и периодически восклицая:
  - Ну что же там происходит? Почему нет сигнала?
  Однако, и других звуков, вызвавших бы наше подозрение, тоже не было, что позволяло надеяться: гарнизон устоял, и враг не прорвался внутрь стен. Похоже, наступал вечер, потому что находящиеся с нами слуги потихоньку начали позевывать: вставали они значительно раньше своих хозяев. Еще через пару часов задремала и я.
  Разбудил меня пронзительный гудящий звук, ворвавшийся в абсолютную тишину подвала. Мама сразу встрепенулась, подскочив с дивана и сонно хлопая глазами.
  - Это горн! - воскликнула она. - Наши победили, можно подниматься наверх! - и побежала вперед слуг отпирать дверь.
  Мы, настороженно прислушиваясь к окружающим звукам, вышли в холл, а затем и на улицу. Была уже глубокая ночь, ясная и звездная. Огромная зеленая луна прекрасно освещала улицы городка, быстро наполняющиеся шумом и гомоном эльфов, выбиравшихся из своих домов. Все дружно бежали к городской стене встречать после боя своих дорогих мужчин. Не стали исключением и мы с мамой.
  Мой отец отыскался довольно быстро. Он был командиром одного из отрядов, и мы знали, какой участок стены он защищал. Увидев залитый кровью рукав своего мужа, мама запричитала и кинулась обрабатывать и перевязывать рану. Лекари позже займутся лечением легко раненых бойцов, отдав предпочтение тем воинам, чьей жизни угрожала опасность.
  По словам отца, который рассказывал маме о прошедшем бое, на границу напал очень большой отряд орков. Как им удалось так близко подобраться к самому лесу незамеченными, никто пока не понял. Возможно, орки использовали какую-то магию. Но удар по отрядам пограничников оказался неожиданным и сразу в нескольких местах. Бились наши мужчины ожесточенно, но вынуждены были отступить за стены, они даже не смогли захватить с собой тела погибших товарищей. Орки добрались до стен города, но пробиться внутрь так и не смогли и, потеряв большое количество своих воинов, отступили. Бой закончился уже в темноте. Отец был ранен арбалетным болтом, пробившим ему руку выше локтя насквозь. Но кость, к счастью не была задета, а значит, после магического лечения рана заживет очень быстро.
  Мама, постоянно охая и ахая, ни на миг не прекращала своих санитарных действий. Понаблюдав за ее ловкими и уверенными действиями, я вдруг спохватилась: мне же надо скорее найти Раэллина! Тем более, что он сегодня дежурил на самой границе, и первый удар орков мог прийтись на его отряд. Сообщив родителям, что я направляюсь на поиски жениха, получила от отца неожиданно строгий ответ:
  - Никуда не ходи! Будь здесь, рядом с нами!
  Это меня насторожило. Почему я не могу найти своего жениха? Я тоже волнуюсь за него.
  - Не надо, Рина, - гораздо мягче попросил отец, и что-то в его сочувствующем взгляде, которым он смотрел на меня, мне очень не понравилось.
  - Раэллин ранен? Ему нужна помощь? Где я могу его найти? - засыпала я родителя вопросами.
  - Подойди ко мне, Рина, - попросил отец и, когда я приблизилась, крепко прижал меня к себе здоровой рукой. - Риночка, Раэллина нет.
  Я попыталась поймать его взгляд, но отец смотрел куда-то в сторону.
  - Как это нет? - не поняла я. - Он еще не вернулся с границы? Надо скорее бежать туда: вдруг он ранен, и ему нужна помощь?
  - Всех раненых с границы сумели вывести. - Отец говорил тихо, мягко, как с ребенком.
  - Значит, Раэллин где-то здесь. Я пойду, поищу его.
  - Рина! - папа обратил-таки взор на меня. - Раэллин погиб.
  - Что значит 'погиб'?
  - Его убили орки. Он был в том отряде, на который пришелся самый сильный удар. Почти никто не выжил.
  Последние слова отец произнес практически шепотом, и в его голосе звучала такая боль, что у меня сердце сжалось. Но поверить в услышанное я не могла.
  - Папа, этого не может быть, - уверенно ответила я. - Раэллин - сильный и опытный воин. Он не дал бы себя убить. Я пойду, поищу его в крепости.
  Отец бессильно уронил руку, отпуская меня. Взглянув на маму, я поймала ее взгляд с расширившимися от ужаса глазами. И все равно я не верила в гибель любимого. Этого просто не может быть, и точка!
  Я потратила больше часа, чтобы обежать весь гарнизон, все лазареты, но Раэллина так и не нашла. Решив дождаться утра, когда все прояснится, я отправилась домой спать: ноги уже совсем меня не держали. А утром...
  Прямо с утра мама меня загрузила всяческой работой по дому и на кухне, мол, прислуга не справляется, надо помочь. Едва я хотела выскользнуть за ворота и побежать искать своего жениха, как она поймала меня и отправила в овощную лавку за какими-то срочно понадобившимися ей орехами. Причем продавались эти орехи только в одном магазинчике на другом конце города. Вернувшись домой, я уже едва волочила ноги от усталости. Но гораздо сильнее невозможности бежать к Раэллину меня стало беспокоить совсем другое - почему он до сих пор не заглянул к нам или хотя бы не прислал с кем-нибудь весточку. 'Наверное, его опять в дозор отправили', - попыталась я успокоить себя. Но когда я не смогла ничего узнать о нем к вечеру, на сердце начали скрестись кошки. Я еле заснула, измученная дурными мыслями.
  А следующий день начался с мерного боя огромных траурных барабанов, разносившего по всему нашему городку печальную весть - сегодня мы будем прощаться с погибшими воинами. Я, не одеваясь, рванула на кухню, где обычно в это время мама распоряжалась насчет завтрака.
  - Мама, Раэллин... - начала я еще на входе, желая поинтересоваться, не приходили ли вести о моем женихе.
  Но резко осеклась, узрев сидящую за столом свою родительницу, закрывшую лицо ладонями и вздрагивающую от рыданий.
  - Мама, что случилось? Что-то с папой? У него рана плохо заживает.
  Она подняла заплаканное лицо и просто сказала:
  - Сядь, Рина, посиди немножко.
  Я очень удивилась, но просьбу выполнила и опустилась на стул, ожидая продолжения. Мама немого помолчала, а затем тусклым голосом промолвила:
  - Раэллин погиб, солнышко. Я видела его тело. Сегодня принесли из леса тела всех погибших.
  Я сидела, как громом пораженная, не в силах принять это известие.
  - Нет, это ошибка, он жив, он не мог умереть... - твердила я, не переставая.
  Но с каждой минутой понимала все отчетливее: если бы Раэллин был жив, он давно прибежал бы ко мне или хотя бы прислал кого-нибудь из товарищей, если бы был сильно ранен. Но сознание ни в какую не соглашалось смириться с таким положением дел.
  - Я должна его увидеть, - твердо сказала я.
  - Ты увидишь, - ответила мама, с болью глядя на меня. - Мы сейчас оденемся и пойдем в гарнизон. Там будет прощание с погибшими, а потом их похоронят на аллее памяти.
  Мои мысли словно замерли, стали вязкими и тягучими. Я не желала принять такую реальность. Но пошла в свою комнату, отыскало единственное имеющееся в моем гардеробе темное платье, вплела в простую косу черную ленту и спустилась вниз - ждать, пока мама соберется.
  Вскоре появилась и моя родительница, мрачная и строгая в подобном моему темном наряде. И мы пошли в гарнизон. Отец, как объяснила мне мама, ушел туда еще ранним утром, чтобы помочь с подготовкой к церемонии прощания. По пути нам встречались другие эльфы, неторопливо шествовавшие в ту же сторону, и чем больше мы приближались к огороженной территории военных, тем сильнее наполнялись улицы эльфами, желающими отдать павшим последние почести.
  И вот мы уже стоим на большом плацу, на котором установлены невысокие постаменты с погребальными носилками. На каждом - погибший в последней битве воин, и таких постаментов двенадцать. Просто немыслимо! Никогда еще на моей памяти не было сразу такого количества убитых. И где-то среди них мой Раэллин? Не могу поверить, не хочу...
  Но мама уверенно ведет меня за руку к одному из постаментов. И на нем, обильно украшенный свежими белоснежными цветами...
  Я не удержалась на ногах и рухнула около его тела на колени. Он лежал, словно живой, как будто просто спал. Такой же красивый, как всегда. Такой же любимый. Вот только его широкая мускулистая грудь не вздымалась от глубокого дыхания, и никакие сладкие поцелуи не смогли бы пробудить его от вечного сна...
  Я завыла. Я даже не сразу поняла, что эти звуки исходят из моего горла, сжатого спазмом настолько, что стало тяжело дышать. Протянув дрожащие пальцы, я коснулась лица своего возлюбленного. Обвела красивый овал лица, прочертила, едва касаясь, изогнутые линии бровей, тонкого прямого носа, четко очерченных твердых губ, немного островатых скул. Лицо Раэллина было ледяным и неподвижным. Ни один мускул больше не дрогнул от моих ласковых прикосновений.
  Я упала головой ему на грудь, обняла за плечи, и рыдала, рыдала... Мама несколько раз пыталась меня поднять и увести от тела погибшего жениха, но я не могла расстаться с ним так быстро. Вскоре ко мне присоединилась женщина, которая должна была через несколько дней стать моей свекровью, - мать Раэллина. Прекрасная эльфийка буквально почернела от горя. Не лучше выглядел и ее муж - один из наших воинов, с совершенно потерянным видом замерший за спиной убивающейся над телом сына жены.
  На секунду оторвавшись от груди любимого, я заметила, как мама растерянно разводит руками, глядя на стоящего в почетном карауле моего отца, мол, не знаю, что делать. Отец ей ничем помочь не мог, как, впрочем, и мне. У тел других погибших воинов наблюдалась точно такая же картина: скорбящие и рыдающие родственники прощались со своими дорогими эльфами. А над городом продолжал разноситься мерный гул погребальных барабанов.
  Вдруг все барабаны разом смолкли. На небольшое возвышение взошел командир гарнизона, произнес проникновенную прощальную речь, и каждые носилки с покойными подняли по два эльфийских воина. И потянулась траурная процессия, сопровождаемая рыданиями и скорбными воплями, к месту погребения всех, кто когда-либо умирал в нашем городке.
  Всех усопших у нас было принято хоронить под отдельным деревом, которому передавалась еще оставшаяся магическая энергия от тела покойного. Таким образом в дереве как бы оставалась жить частичка почившего эльфа. Наша погребальная аллея располагалась вдоль берега звонкого ручья, радостной музыкой журчания сопровождавшего вечный покой ушедших из нашего мира эльфов. Скорбящие родственники могли в любое время приходить к такому дереву, беседовать со своим почившим родственником, делиться своими радостями и горестями, и это сильно утешало потерявших близкого эльфов. Теперь и я буду постоянно приходить сюда, вот к этому самому раскидистому вязу, под которым только что похоронили единственного мужчину, которого я желала назвать своим мужем...
  Почти всю ночь я не смогла сомкнуть глаз. Слезы уже были выплаканы, сердце истерзано жгучей болью, и к утру, когда меньшее из двух солнц нашего мира - маленький красный шарик - уже всплыло над горизонтом, не в силах больше терпеть эту боль, я усилием воли загнала ее глубоко-глубоко внутрь себя, сжала сердце тисками и заковала его в непроницаемую железную броню. Я ощутила внутри себя холод и пустоту, которые вряд ли когда-нибудь отступят от меня. Я больше не хотела и не могла жить.
  Но должна была. Потому что еще были живы те, кто лишил меня счастья, отняв любимого. И пока жив на земле хоть один дикий орк, я буду их убивать - жестоко, холодно, безжалостно. Чтобы больше никогда и никто не рыдал на груди убитого ими дорогого и любимого эльфа.
  Приняв решение, я быстро собрала в мешок немного одежды и белья, оставив в шкафу все свои платья - они мне больше не понадобятся - и захватив только удобные облегающие брюки и неяркие рубашки, вплела в косу черную ленту - знак моей скорби - и незаметно выскользнула из пока еще спящего дома. Через полчаса я стучала в ворота гарнизона. Хорошо знавший меня дежурный воин тут же проводил меня к командиру гарнизона, который молча выслушал меня и принял в воинскую часть, велев своему помощнику проводить меня в женский дом.
  Да, в гарнизоне уже служило шесть женщин разных возрастов, когда-то, как и я, потерявших в бою с орками своих близких и отказавшихся от всех радостей жизни ради уничтожения ненавистных врагов. Жили они в отдельном небольшом каменном доме - женской казарме, - оборудованном всем необходимым. Именно на попечение этих воительниц меня и сдал заботливо проводивший меня к ним воин.
  Все жившие здесь эльфийки были суровы и молчаливы, что меня несказанно устраивало. Они ни о чем меня не расспрашивали - и так все было ясно. Выделили мне маленькую комнатку и оставили обживаться. Через пару часов прибежал отец, пытавшийся прорваться ко мне, чтобы отговорить от этой 'глупой и бессмысленной' затеи, но его ко мне даже не пустили - приказ командира гарнизона о моем зачислении в часть был уже подписан и обжалованию не подлежал.
  Один день мне дали, чтобы я смогла немного освоиться на новом месте, а со следующего уже начались регулярные тренировки. Сначала мне было невероятно тяжело - физически я была совсем неподготовленной к подобным нагрузкам. Но зато дикая усталость прогоняла постоянно ноющую в сердце боль, и я старалась выкладываться на полную катушку, без сил валясь каждый вечер на постель и тут же отключаясь. Мне некогда было рыдать, проявлять внешне страдания, а когда мне удавалось удачно поразить стрелой или метательным ножом мишень, вместо которой я всегда представляла дикого орка, в душе разливалось мрачное удовлетворение.
  Со временем меня смогли научить держать свои эмоции в узде, убедив, что месть - это такое блюдо, которое гораздо лучше подавать холодным. А поскольку холод уже давно поселился в моей душе, то и ледяная месть преспокойненько смогла поселиться рядом.
  Через полгода непрерывных тренировок и освоения всех возможных видов оружия меня впервые отправили в передовой дозор, под присмотром опытного товарища, естественно. И вскоре я уже на равных со всеми остальными воинами гарнизона регулярно дежурила на границе в составе одного из передовых отрядов.
  Все эльфийки, служившие в нашем гарнизоне, имели постоянных или временных любовников из свободных от брачных уз воинов. Никаких обязательств подобные отношения не требовали, уважения женщины от этого не теряли, и замуж никто из них пока не собирался. Не обошла эта участь и меня. Спустя несколько месяцев после моего первого боевого крещения, когда я выстрелом из лука убила первого орка, ко мне подошел один из свободных воинов с предложением взять меня под свою опеку (со всеми вытекающими, соответственно).
  Он был намного старше меня, спокойный, уравновешенный, немногословный, сильный и опытный воин, левую щеку которого пересекал шрам от нанесенного орком ранения. Видимо, удар был нанесен зачарованным оружием, потому что даже наши эльфийские лекари-маги не смогли полностью исцелить его, но истинно эльфийскую красоту этого мужчины не смогло испортить даже это 'украшение'.
  Я обещала подумать над его предложением и вскоре, хорошенько все обдумав, согласилась. Замуж я больше не собиралась, а природа требовала удовлетворения моих уже недетских потребностей. Так Соэллин стал моим постоянным другом, с которым я могла разделить свое одиночество. Отец, естественно, рвал и метал, вызывал на 'душевные' разговоры моего любовника, но тот коротко ему ответил, что Рина, мол, уже совершеннолетняя и сама разберется, что ей делать, а устав гарнизона наши отношения нисколько не нарушают. И отец вынужден был отступить, хотя продолжал еще долго недобро поглядывать на своего боевого товарища.
  Так и текла моя однообразная, но вполне терпимая военная жизнь, позволяющая мне хоть как-то сдерживать рвущую меня изнутри на части боль утраты. Каждый раз, возвращаясь из дозора, я не торопилась вернуться в свою келью, а шла на траурную аллею, привычно отыскивала вяз Раэллина и сидела под ним на травке, слушая ласковое журчание струй ручья и рассказывая своему бывшему жениху о всех своих радостях и горестях, успехах и промахах и делая ножом небольшие зарубки на толстой коре могучего дерева за каждого убитого мной в бою орка. За три года таких зарубок набралась уже почти сотня, и я уже готовилась сделать большую - 'юбилейную' - зарубку, когда моя стрела или метательный нож поразит сотого врага. Вот тогда я отпраздную небольшую победу - небольшую ступеньку на пути к удовлетворению своей мести.
  
  Глава 2
  
  Сегодня я, как обычно, возвращалась с дежурства. Большее из солнц - яркий белый шар - уже клонилось к горизонту, а маленький красный карлик упорно пытался его догнать. Смена выдалась спокойная, никто на нас нападать не пытался, и я, привычно забежав к Раэллину, теперь топала в гарнизон. Настроение было спокойное и умиротворенное, разве что петь ни разу не хотелось. Я вообще за последние три года петь разучилась. Совсем.
  Я уже направлялась в общую столовую на ужин, когда над гарнизоном прогремел магически усиленный голос нашего главного командира:
  - Всем воинам гарнизона срочно собраться на плацу!
  Удивленно вскинув брови, я сменила направление и вскоре уже стояла среди таких же недоумевающих товарищей. Сборы у нас устраивались каждое утро, когда командиры отрядов получали от нашего главнокомандующего приказы на день, а те в свою очередь доносили их до рядовых воинов. По вечерам мы обычно были свободны, ну, кроме тех, естественно, кто находился в ночном дозоре, и только что прозвучавший приказ вызвал у всех закономерное недоумение. Потому что он мог означать только одно: командир гарнизона собирается сделать какое-то важное объявление.
  Когда все собрались, появился и наш главнокомандующий в сопровождении какого-то воина. Лицо эльфа скрывал глубокий капюшон, его грудь и спина были прикрыты кожаными доспехами, скрепленными толстыми ремнями. И увешан незнакомец был оружием буквально с ног до головы: метательные ножи на поясе, кинжал там же в ножнах, а за спиной парные изогнутые эльфийские мечи. Не удивлюсь, если у него обнаружатся ножи за голенищами сапог и стилеты в рукавах. Пыль, которая была заметна на его темной одежде и сапогах, выдавала, что мужчина только что с дороги.
  Было что-то странное, неправильное в этом воине. Вроде бы он стоял довольно расслабленно, но то, как была выпрямлена его спина, как гордо и высоко он держал голову, выдавало его вовсе не простое происхождение: ну, не бывает такой осанки у простых эльфов, тут чувствовалась многолетняя тренировка не в полевых условиях, а в замках аристократов. Его движения - экономные, почти незаметные, как у очень опасного хищника, заставили меня невольно поежиться: не хотелось бы встретиться с таким врагом на узкой дорожке. Воин был явно силен - таким разворотом плеч мог похвастаться далеко не каждый наш воин. Снимать капюшон эльф не спешил, чем вызвал у меня острый приступ любопытства - какую же это птицу высокого полета занесло в наш гарнизон, и чего следует ожидать от этого неожиданного посещения? То, что этот мужчина здесь всего лишь проездом, я почему-то не сомневалась.
  - Парни! - по-простецки обратился к своим подчиненным командир гарнизона. - К нам прибыло небольшое подкрепление. Вот ваш новый боевой товарищ. Он прибыл к нам из Северного гарнизона, где воевал последние пять лет.
  Народ невольно зашумел. Воин из самого опасного и тяжелого в смысле погодных условий и жестокости тамошних орков гарнизона переведен к нам? Почему? Да, больше пяти лет подряд в Северном никто не задерживался - воинов переводили в другие, более комфортные места, чтобы не навредить их здоровью. Через несколько лет они снова могли вернуться туда, если хотели, но таковых оказывалось немного. К нам таковые воины никогда не попадали - их отправляли гораздо южнее. Тем удивительнее было видеть этого бывшего бойца Северного гарнизона в нашем городке.
  Меж тем, командир продолжал:
  - Некоторые из старых воинов знакомы с ним, поэтому прошу без эмоций встретить его и принять на равных... - последнее слово командир почему-то выделил, - ...в свои ряды. Его зовут Тиррен, прошу любить и жаловать!
  Командир приглашающе кивнул гостю, но как-то странно: словно усилием воли заставил себя затормозить низкий поклон. Эльф медленным движением скинул с головы капюшон, и на плацу повисла полная тишина. Воины замерли, не в силах поверить своим глазам, пытаясь уразуметь увиденное.
  Новый воин был коротко стрижен, что было почти нонсенсом среди эльфов. Длинные волосы - гордость эльфов, знак их принадлежности семье, клану. Эльф мог остричь волосы, только отказавшись от своей семьи, став одиночкой, и делалось это один раз в жизни и навсегда: отказавшегося от рода эльфа никогда не принимали обратно, как, впрочем, и в другую семью. И причин, которые бы могли заставить его это сделать почти не существовало. Но вот перед нами стоял такой невероятный экземпляр, вызвавший массовое недоумение, и даже неприязнь у новых товарищей. Единственное, что давало этому конкретному эльфу надежду на временность отказа от семьи и возможность возвращения, это тонкая длинная косичка на правом виске, скрепленная на конце большой тяжелой бусиной. Парень - а эльф был достаточно молодым - не отказался от рода полностью. Хотя этот момент было легко исправить, отчекрыжив последнюю длинную прядь. То есть надежда на возвращение была для него весьма слабой, но все же была.
  И он был красив, просто нереально красив, какими у эльфов бывали только истинные аристократы. Но больше всего меня потрясли его глаза - холодные, темно-серые, как сталь, абсолютно безразличные ко всему происходящему вокруг. На прекрасном лице эльфа не дрогнул ни один мускул. Оно словно было полностью лишено мимики - каменная маска, не иначе. Парень неторопливо и равнодушно скользнул взглядом по ровным рядам воинов и остановил его где-то выше наших голов.
  Вдруг ровные ряды воинов в нескольких местах дрогнули. Что там произошло я не видела, но неожиданно раздался громовой рык командира:
  - Стоять!!!
  Войско снова напряженно замерло, а главный жестко отчеканил:
  - Тиррен поступает рядовым... - опять выделил голосом, - ...воином во второй отряд. - Соэллин, принимай нового бойца!
  Неожиданно раздался голос кого-то из воинов:
  - Командир, а можно поинтересоваться, из какой семьи происходит новый боец. Как-то странно не знать его фамилии и полного имени...
  - Поинтересоваться нельзя! - отрезал главный. - И в ваших же интересах не лезть к Тиррену с подобными вопросами: ответа все равно не получите, а неприятности нажить можете. Сейчас все свободны!
  Воины начали расходиться, негромко обсуждая новое событие. А я задумалась. Второй отряд - это же мой, и последние полтора года командиром у нас Соэллин, мой друг и любовник по совместительству. Как сложатся у наших ребят отношения со столь странным типом? Правда, если он хороший воин и не станет задираться и вести себя надменно (что вполне вероятно, учитывая его явно высокое происхождение), то терпеть его всем будет легче.
  Закончив на этом мысленно обсуждать высокородного красавчика, по какому-то недоразумению попавшего в наш гарнизон, я направилась туда, куда и собиралась до объявления общего сбора - на ужин.
  На следующий день была не моя очередь идти в дозор, значит, предстояла длительная, изнуряющая тренировка практически до самого обеда. Меня, если честно, глодало любопытство: как этот новый боец сражается? Какое оружие предпочитает, какие техники использует? Все-таки Северный гарнизон - это нечто особенное, вдруг у них есть какие-то свои боевые секреты?
  Настроенная ненавязчиво понаблюдать за новичком, я, полная сил и энергии, после легкого завтрака поспешила на плац. И едва не застонала от разочарования: навстречу мне с полигона выходил этот самый Тиррен с влажной от пота челкой, прилипшей ко лбу, и в тонкой рубашке, покрытой мокрыми пятнами. Это что же получается, он уже натренировался по самое не могу? Но когда? Маленькое красное солнышко только совсем недавно выглянуло из-за горизонта, а большое белое еще даже не показалось. Он что, полночи не спал?!
  Удивилась не я одна: от спешащих на полигон воинов раздались разномастные, но выдающие одни и те же эмоции звуки. Кто-то хмыкнул, кто-то присвистнул, а кто-то наиболее бесстрашный и языкастый язвительно прокомментировал:
  - Ну надо же! Не успел здесь появиться, как уже начал выпендриваться.
  Тиррен явно все это слышал - слух у эльфов весьма тонкий, - но его лицо ни на секунду не изменило своего каменного выражения, а в глазах не появилось ни гнева, ни раздражения - тусклый, безразличный ко всему взгляд был ответом на откровенный вызов. Парень молча прошел сквозь толпу все прибывающих на тренировку воинов гарнизона, скупо кивая, наталкиваясь на чей-нибудь взгляд, и, так и не проронив ни звука, направился в казарму своего отряда.
  Стоило ему исчезнуть из виду, как наши бойцы дружно загомонили, обсуждая невероятное: новичок с ходу начал игнорировать негласный порядок, столетия назад заведенный и до сих пор всеми неукоснительно исполняемый. Ясно, что абсолютно все были недовольны - выскочек и отщепенцев никто и нигде не любит. Однако, я совершенно четко ощущала: Тиррену на все это недовольство окружающих было глубоко плевать с самой высокой башни королевского дворца. Он так делает, скорее всего, так делал всегда, и будет продолжать поступать так, как ему вздумается, не взирая на лица и чины. Если, конечно, это не противоречит уставу и прямым приказам командира. Вот в абсолютной воинской дисциплине этого странного до нельзя парня я почему-то была уверена. Ну, не смог бы он прослужить в Северном, если бы это было не так!
  Терзаемая подобными размышлениями, я добралась-таки до полигона и несколько часов к ряду стреляла из лука, метала ножи, отрабатывала приемы рукопашного боя, затем снова стреляла... В общем, вела привычный образ жизни воина, не отправленного нынче в дозор. После обеда, во время которого я (да и не только я) исподтишка наблюдала за новичком, у меня был наряд по кухне, и снова увидела я этого парня только за ужином.
  А на следующий день все повторилось с абсолютной точностью: встреча перед тренировкой, когда Тиррен свою уже закончил, затем его присутствие только на обеде и ужине. Чем парень занимался в остальное время оставалось для меня загадкой. Кто-то из наших воинов быстро остыл и уже не обращал внимания на закидоны новичка, кто-то, наоборот, раздражался еще сильнее, но на бойца из Северного ни та, ни другая реакция не производила никакого впечатления: он продолжал упорно изображать мраморную статую - в эмоциональном плане, естественно. Вечер я провела в нежных объятиях Соэллина, а наутро меня ожидал очередной дневной дозор.
  Вообще, в ночной дозор у нас отправляли только очень опытных старых воинов, поскольку следить за ситуацией на границе в абсолютной темноте было, прямо скажем, задачей весьма непростой. Поэтому меня - еще полного новичка в воинском деле по понятиям наших бойцов - ставили дежурить исключительно в дневное время суток, да и то если не было тумана, сильного дождя или какого иного природного явления, значительно ухудшавшего видимость и слышимость.
  Вот и сегодня небо было девственно чистым, даже легких облачков не наблюдалось, и оба наших солнышка уже слегка приподнялись над горизонтом, заливая все вокруг радостным светом. Настроение у меня было приподнятое, бодрое, изнуряющая тренировка мне не светила, хотя, если говорить по секрету, я не удержалась и направилась поначалу вместе со всеми в сторону плаца, чтобы в очередной раз полюбоваться на мокрого от пота нашего мрачного красавчика, привычно покидавшего полигон с рассветом. Не знаю почему, но он вызывал у меня жгучий интерес. Нет-нет, никакими женско-мужскими симпатиями тут и не пахло! Просто слишком необычным оказался этот индивид, а я от природы была патологически любопытной.
  И вот стоим мы всем отрядом перед Соэллином и получаем назначенные нам на сегодняшний день наряды. Кто давался мне сегодня в напарники, я благополучно прослушала, глубоко задумавшись, да мне это было совершенно безразлично: каждый раз пары составлялись разные, и я давно уже успела побывать со всеми в дозоре, так что ничего новенького не предвиделось. Новичка наш командир оставил напоследок. И тогда от нашего командира прозвучало, как гром среди ясного неба для меня:
  - Тиррен, ты сегодня в дозоре в паре с Ринадель! Вы оба задержитесь, все остальные - свободны!
  Оппаньки! Моя челюсть звонко шмякнулась на камень мощеного плаца. Это за что ж мне такое? Я с опаской покосилась на монументальное изваяние, по какому-то недоразумению названное воином нашего отряда, затем перевела озадаченный взгляд на Соэллина. Даже не взглянув на меня, Тиррен неожиданно негромко произнес (ну надо же, он, оказывается, говорить умеет!):
  - Я должен в дозоре охранять это недоразумение? - и голос такой ровный, безразличный...
  - Ты сомневаешься в моих приказах? - Соэллин приподнял одну бровь, а в словах прозвучал не особо прикрытый лед.
  - Нет, командир, - так же безжизненно отозвался парень, - я просто уточняю задачу.
  - 'Это недоразумение', как ты изволил выразиться - полноценный воин нашего гарнизона, и прошу впредь относиться к Ринадель со всем уважением! - Сарказмом Соэллина можно было кого-нибудь зарезать. Но только не его оппонента.
  - Полноценный воин? - Тиррен лишь слегка вскинул брови, но его интонации ни на грамм не изменились. - Как прикажете, командир!
  - Вот именно, как прикажу! Выполнять!!! - рявкнул Соэллин и, резко развернувшись, потопал в сторону штаба.
  Я же, красная, как калина в период зрелости, искоса бросила на нахального новичка уничтожающий взгляд. Так меня еще никто не оскорблял! За все три с лишним года, что я провела в гарнизоне, никто ни единого слова недоверия мне не высказал, ни грубости. А этот выскочка, не успев явиться, буквально парой слов унизил так, что я чувствовала себя облитой помоями с ног до головы. И самое главное, я прекрасно понимала: что бы я ни попыталась сказать ему в ответ, все мои слова разобьются бестолковыми брызгами о его ледяное безразличие. И это злило меня еще больше.
  В таком отнюдь не радужном настроении я потопала в сторону сбора нашего отряда. Организованной толпой добравшись до места патрулирования, воины быстренько рассредоточились по древним деревьям, на могучих ветвях которых мы обретались все время дежурства, озирая с высоты окрестную каменистую равнину на многие километры.
  Вглядевшись вдаль и не заметив никакого подозрительного движения, я уселась на толстую ветку лицом к предполагаемому врагу и, погрузившись в свои мысли, медленно водила взглядом по сторонам. Мой же напарник повел себя не просто странно, но, на мой взгляд, совершенно возмутительно. Окинув острым взглядом прищуренных глаз окрестности, он уселся на своей ветке боком в сторону степи, закрыл глаза и, похоже, просто заснул.
  Бросая на нерадивого парня раздраженные взгляды, я продолжала бдеть за двоих. И он еще утверждал, что это я - недоразумение?! Моя неприязнь к этому надменному выскочке медленно, но верно возрастала.
  Все было тихо, спокойно, я расслабилась, не забывая, однако, о своих обязанностях (в отличие от некоторых!). Неожиданно, не открывая глаз Тиррен произнес:
  - У нас гости! Быстро прячься за ствол, если не хочешь, чтобы тебя пригвоздили арбалетным болтом!
  Я ошарашенно уставилась на стриженного эльфа: совсем спятил? Тишина и покой вокруг, никакого движения уже в течение нескольких часов. Да что он о себе возомнил?!
  А парень быстро приложил сложенные определенным образом руки к губам и выдал троекратно крик одной лесной птички, обозначавший у нас сигнал 'Опасность'. Сам же каким-то совершенно невероятным плавным движением перетек в вертикальное положение и наложил стрелу на лук.
  Я продолжала, как завороженная, наблюдать за действиями Тиррена, а он вдруг рявкнул:
  - Быстро исчезла с глаз!
  Я настолько растерялась, что действительно перебралась за ствол дерева и уже оттуда слегка высунулась с натянутым луком: мало ли что?
  Неожиданно совсем недалеко от кромки леса, словно из ниоткуда начали появляться орки - два, пять, десять... Дальше я считать перестала. Тут же загудели арбалетные болты с характерным треском вспарывая кору дубов. Дождавшись, пока орки подберутся поближе, я подняла лук, прицелилась... И едва не застонала от разочарования, когда, еще не успев спустить стрелу, увидела 'моего' орка, падающего с чьей-то чужой стрелой в груди. А оперение у стрелы необычное, белое с черным кончиком, хотя у всех наших воинов оперение стрел было традиционно черным.
  Я прицелилась в другого орка, но история повторилась в точности, а затем я заметила, как орки начали падать сразу по двое, и сбивали их все те же странные стрелы. Коротко взглянув на своего напарника, я замерла в полном шоке. Парень накладывал на лук сразу по две стрелы, спускал тетиву, и тут же парочка орков падали, скошенные его стрелами... с бело-черным оперением.
  Едва стрелы срывались с его лука, Тиррен с ловкостью профессионального канатоходца легко перебегал по ветвям на другое место и снова натягивал лук с двумя стрелами. Иногда, подпрыгнув, он хватался за верхнюю ветку и буквально взлетал на нее, а выстрелив, снова легко спрыгивал, оказываясь еще ниже, чем был до этого. Зачем он скачет по ветвям, я поняла довольно быстро, когда в том месте, где он находился буквально секунду назад воздух вспорол арбалетный болт, благополучно ушедший в никуда - эльфа там уже не было. А потом история повторилась, и еще раз, и еще.
  Зачарованная невероятным зрелищем порхающего по ветвям парня, я даже про ненавистных орков забыла. Ничего подобного я за всю свою жизнь не видела, даже у наших самых опытных воинов. Это было настолько красиво, завораживающе, почти волшебно, что мне невольно подумалось: а эльф ли этот странный парень? Может, он какой-нибудь бестелесный дух, на время обретающий некоторую плотность? Бабушка мне в детстве не раз рассказывала сказки о подобных жителях непроходимых лесных чащ.
  Опомнилась я, когда Тиррен опустил лук, пристально оглядел поле боя, затем прикрыл на несколько секунд глаза и неожиданно расслабился. Затем спрыгнул на землю, немного помедлил и направился к убитым оркам. Я недоуменно смотрела, как одинокий эльф скользит между телами убитых врагов, совершенно не опасаясь нового нападения, и выдергивает свои стрелы из трупов. Каждый наконечник он тут же обтирал извлеченной откуда-то тряпочкой, и стрела тут же оказывалась в колчане за спиной воина. А Тиррен совершенно беззвучно, словно призрак, перемещался к следующему убитому орку.
  Я пронаблюдала, как парень спокойно вернулся в лес, взлетел все в той же манере на свою ветку, бросив на меня короткий взгляд как-то облегченно выдохнул и выдал:
  - Рот закрой - простудишься!
  После чего опустился на прежнее место обитания боком к степи и снова прикрыл глаза, расслабляясь и - засыпая? Или нет? Тут до меня наконец дошли сказанные им слова, и я захлопнула-таки свою отвалившуюся челюсть и поморгала вытаращенными до этого момента глазами. Это что такое сейчас происходило? Это бой по-Тирреновски? Выглядело это, откровенно говоря, впечатляюще. Как, впрочем, и результат.
  И тут до меня вдруг дошло, что я в этой стычке не убила ни одного орка, хотя вполне могла бы. А ведь до заветной сотни мне оставалось прикончить всего трех врагов, и тогда на дереве Раэллина появилась бы длинная красивая зарубка на фоне остальных коротких и средних, знаменующих, соответственно, единицы и десятки поверженных врагов.
  И я разозлилась. Очень сильно разозлилась. Можно сказать, даже впала в едва контролируемую ярость.
  - Ты... - зашипела я на мирно 'спящего' парня. - Ты не дал мне убить ни одного орка! Ни единого! А ведь мне достаточно было сегодня подстрелить всего лишь троих! Только троих, чтобы...
  Раскрывать этому выскочке свои причины я не собиралась. Мне было настолько обидно, что из глаз брызнули слезы. Всхлипа мне сдержать не удалось. Тиррен тут же повернул в мою сторону голову, распахнул свои стальные глаза и удивленно вскинул брови. На лице его отразились недоумение и даже растерянность. Он явно не понимал причины моего расстройства.
  - Тебя ранили? - неуверенно спросил он, тут же оказавшись сидящим на корточках (и как он умудряется так двигаться?). - Тебе больно? Где, покажи? - в его голосе слышалось искреннее беспокойство.
  - Мне очень больно! - продолжила я зло шипеть, сквозь набегающие на глаза слезы. - Только не телу, а душе! Ты не имел никакого права делать все за меня! Я тоже должна убивать орков, а не отсиживаться за твоей спиной!
  Парень заметно расслабился и вернулся в прежнее 'сонное' состояние. Однако, уже с закрытыми глазами продолжил тихим, спокойным голосом.
  - Я уточнил у командира свою задачу, он мне ничего не ответил, кроме того, что ты - 'полноценный воин'. Никакого 'полноценного воина' я перед собой не вижу, а защищать женщин - это у меня на уровне инстинкта, я по-другому не могу. И мое совершенно четкое мнение: женщинам в бою делать нечего! А уж тем более совсем юным девчонкам! Не ваше это дело - убивать.
  - Правда?! Знаешь, вынуждена тебя разочаровать: я убивала, и не раз, и не два.
  - Неужели? - эльф приоткрыл один глаз. - И сколько орков и за какое время ты унитожила?
  - Вот не поверишь, девяносто семь! - язвительно ответила я. - За три года.
  - А, ну да, тогда ты истинная воительница! - парень снова потерял ко мне всякий интерес. - Девяносто семь аж за три года! Это очень серьезно! Я столько каждый месяц убиваю, а то и больше. - И он снова 'заснул'.
  - Врешь ты все! - раздраженно фыркнула я. - Столько орков на нас не нападают! - пустое хвастовство этого выскочки сразу понизило его статус в моих глазах ниже плинтуса.
  - Да ну?! А ты была хоть раз в Северном? Видела там хоть один бой? Я не спрашиваю - участвовала ли. Если бы ты попала там в реальные боевые условия, то была бы уже мертва. - Он насмешливо смотрел на меня. - Орки, если ты не знала, плодятся, как кролики. Их такое количество живет на просторах Западных степей, что они бы легко задавили бы эльфов просто своим количеством, если бы не защищающий нас лес. Северные орки гораздо более дикие и жестокие, чем более южные. К ним стекаются со всех орочьих земель изгнанные из кланов отморозки, убийцы, преступники, пытающиеся избежать наказания. И их там о-о-очень много, и они о-о-очень злые. Им нечем больше жить, кроме как нападениями и грабежом наших земель. И если бы ты хоть раз увидела, что они творят в селах, до которых успевают добраться...
  Его глаза сверкали, лицо перестало быть, словно окаменевшая маска, ожило. И Тиррен сразу преобразился. Он уже совсем не напоминал ледяную статую, нет! И от этого его природная красота засияла, заставляя меня невольно залюбоваться этим парнем. Неожиданно он тепло улыбнулся мне:
  - А ты говоришь 'их нет'. Есть они, Рина, к великому нашему сожалению есть.
  В его глазах промелькнуло сожаление, улыбка стала на миг грустной, а затем и совсем погасла. Эльф перетек в свое любимое положение и снова отключился от реальности. По крайней мере, так казалось при взгляде на него. Но я уже догадывалась, что это впечатление очень обманчиво. Что же на самом деле скрывается под этой невероятной телесной оболочкой, которая зовется Тирреном - эльфом без рода и племени? Какой огонь тлеет в его душе, тщательно скрываемый от посторонних взглядов за ледяным безразличием? Эх, мне так захотелось заглянуть туда хоть одним глазком! Да-а, слишком я любопытная. Кто бы мне еще это позволил...
  Ринадель
  
  Вечером, когда я, расслабленная и умиротворенная, лежала в объятиях Соэллина в его комнате в казарме нашего отряда, мой мужчина задал мне неожиданный вопрос:
  - Скажи, как тебе новый напарник?
  Мое настроение сразу померкло. Я огрызнулась:
  - Как-как? Хуже некуда! Ты зачем мне такую подлянку устроил? Да, воин он, честно говоря, просто потрясающий. Я никого подобного в жизни не встречала. Ни один из наших, даже старых и опытных ему в подметки не годится. А как он двигается в бою, как практически летает по ветвям, м-м-м! - Я мечтательно зажмурилась, вспоминая невероятную легкость и гибкость с которой Тиррен уворачивался от арбалетных болтов. - Но - ты можешь себе представить?! - он не дал мне убить ни одного орка. Сам быстренько перестрелял их, а мне просто велел спрятаться за ствол дерева и не отсвечивать! Заявил, что женщинам не место на поле боя. И что, пока он рядом со мной, то не позволит даже волосу упасть с моей головы. Я что ему, барышня кисейная, прятаться за спины товарищей или за деревьями?!
  Соэллин, слушая, задумчиво выводил пальцем узоры на моей груди. Наконец, он произнес:
  - Я поговорю с ним. Он больше не будет вмешиваться в твой бой.
  - Лучше не ставь мне его в напарники, - хмыкнула я.
  - А вот этого обещать не стану. Мне будет спокойнее, если Тиррен за тобой присмотрит - он сможет тебя защитить в случае опасности.
  - Ты что, тоже мне не доверяешь?! Да этот Тиррен видит опасность для меня даже в простом сидении на дереве! - я аж приподнялась над подушкой, удивленно уставившись на друга.
  - Конечно, доверяю! - улыбнулся он. - Но все равно волнуюсь. А Тиррен - очень опытный и сильный воин: в Северном иные не выживают. Поэтому будешь ходить в дозор в паре с ним. Но я поставлю его на место: обижать или унижать тебя я не позволю!
  Я только вздохнула: спорить с командиром мне совсем не хотелось. Да и бессмысленно: если Соэллин что-то решил, то отступать уже не будет. Ничего, буду капать ему на мозги регулярно, он и прислушается к моим пожеланиям. А пока немного потерплю. Постараюсь не обращать внимания на заскоки залетного эльфа.
  - А что ты вообще знаешь об этом эльфе без роду-без племени? - решила поинтересоваться я. - Ты вращаешься среди командиров, кто-то из них наверняка что-то знает.
  Знают, - задумчиво протянул Соэллин, закинув руки за голову, - но молчат, как рыбы. Под страхом смерти не выпытаешь. С Тирреном знакомы четыре наших самых старых командира - только те, кто командуют отрядами более пяти лет. Похоже, они сталкивались с ним по службе. Ты бы слышала, с каким почтением они о нем говорят, хотя он просто мальчишка по сравнению с ними. Помнишь, как дрогнул строй, когда командир гарнизона нам его представлял? Именно эти знакомые с Тирреном командиры попытались рухнуть перед парнем на одно колено, в знак подчинения и признания его власти над ними. Ты можешь себе это представить? Даллениэль, Тарвиэллин, Гриллен и Бонавиэль - самые заслуженные и уважаемые воины - склонились перед безродным пацаном. Не знаю, кто он, но парень далеко не так прост, как кажется на первый взгляд. Будь с ним осторожнее, особенно в высказываниях - мало ли чего от него можно ожидать.
  - Я бы не сказала, что он особо прост, - скривила я губы. - Одни его остриженные волосы чего стоят. А уж его техника боя... Представляешь, он несколько раз клал на лук по две стрелы, и ни разу не промазал. Ни одна стрела не прошла мимо цели! А в него ни один арбалетный болт не попал - так он от них уворачивался.
  - Что?! - Соэллин аж сел в постели, уставившись на меня распахнутыми от удивления глазами. - По две стрелы? Ни одной мимо?
  - Ну, да. А что такого? Просто очень хорошо тренирован, - озадачилась я реакцией своего парня.
  Он неожиданно вскочил с постели и начал судорожно одеваться.
  - Что ж ты сразу не сказала? Вот так всегда: самую важную информацию даже не замечаешь. Эх, женщины!
  Одевшись, он кинул мне:
  - Иди к себе, я приду не скоро. Разговор к командиру гарнизона есть.
  Соэллин быстро ушел, закрыв за собой дверь. Я тяжело вздохнула, добавив мысленно еще одну причину для неприязни к стриженному эльфу: из-за него такой хороший вечер разрушился! Не торопясь, оделась и, уже не очень довольная жизнью, потопала в женскую казарму. Спать сегодня мне предстояло одной.
  Тиррениэллин эль Ноэрвель
  
  Вернувшись в гарнизон, я поужинал и сразу направился к командиру гарнизона. Немолодой эльф с суровым лицом человека, много повидавшего на своем веку, сидел за письменным столом, устало подперев рукой голову и перебирал какие-то бумаги.
  - Разрешите войти? - спросил я, открыв дверь.
  Командир поднял голову от бумаг, увидел меня и тут же вскочил, вытянувшись в струнку.
  - Милорд!
  Я в один шаг оказался в кабинете и быстро закрыл за собой дверь.
  - Арриэллин, я же просил! - скривился я. - Сколько уже можно повторять: я простой воин, без звания, без рода - никто! Вы меня поняли?!
  - Да, милорд! Я все понял, милорд!
  - Вы неисправимы! - закатил глаза и скрипнул зубами. Командир в ответ только еще сильнее напрягся.
  - Простите,.. Тиррен! Виноват,.. Тиррен!
  - Угу, уже лучше. Но все-таки Вы командир, а я подчиненный. Вот и ведите себя со мной, как с подчиненным.
  - Это очень трудно, - вид у мужчины был почти виноватым. - Мы столько раз встречались при других обстоятельствах...
  - Эти обстоятельства - в далеком прошлом. Сейчас есть только настоящее, прошу Вас впредь это учитывать. Но я пришел совсем не для того, чтобы обсуждать наши с Вам уставные отношения. Могу я присесть?
  - Да, конечно, почему Вы спрашиваете?
  - 'Да, Тиррен, проходи, садись', - почти по слогам произнес я фразу так, как она должна была прозвучать из уст командира.
  Заметив, как эльф смутился и даже покраснел, я обреченно махнул рукой и уселся напротив его стола. Командир продолжил стоять, словно ждал приказа.
  - Садитесь уже, Арриэллин. У меня к Вам серьезный разговор.
  - Я слушаю, Тиррен, - командир наконец-то уселся на свое место и выжидательно уставился на меня.
  - Я сегодня был в дневном дозоре. На нас напали орки. И два - два! - воина были ранены, несмотря на то, что листва и ветви прекрасно их скрывали и защищали их. У меня к Вам только один вопрос: почему у бойцов настолько плохая подготовка?
  Командир гарнизона резко побледнел. Особенно это было заметно на фоне его прежнего румянца. Затем его лицо пошло красными пятнами.
  - Милорд, мы делаем все от нас зависящее... - он едва не заикался. - У нас нет людей с навыками, подобными Вашим. Ни одного, кто смог бы тренировать ребят.
  - Теперь у Вас есть я. Можете смело издать приказ о назначении меня тренером... по всем видам боевой подготовки.
  - Конечно, милорд! Обязательно! Но... - он замялся. - Ваш титул слишком высок, чтобы Вы занимались таким делом, как тренировка бойцов. Для этого существуют специально подготовленные люди.
  - Считайте меня простым бойцом с особыми навыками, способного принести пользу гарнизону, - ответил я, уже не обращая внимания на очередного 'милорда'. - Я хочу, чтобы Вы завтра на утренней поверке объявили об этом новом назначении. Надеюсь, Вы меня поняли.
  В моем голосе невольно появились высокомерные нотки привыкшего к повиновению аристократа, и я тут же пожалел об этом. Командир гарнизона снова вскочил и, смиренно склонив передо мной голову, ответил:
  - Слушаюсь, милорд! Все будет исполнено!
  Я тяжело вздохнул. Изменить отношение ко мне этому всеми уважаемому пожилому командиру будет очень нелегко. Постараюсь быть с ним помягче.
  - Расслабьтесь, Арриэллин! Я не собираюсь устраивать здесь террор. Я просто хочу помочь своим людям. Ваши воины - защита всего нашего клана и границ Леар-Таэля. И моя прямая обязанность заботиться о них. Я не хочу, чтобы Черные Вороны гибли из-за отсутствия элементарных боевых навыков.
  - Я понял, Тиррен, - командир немного расслабился и сел, все еще настороженно поглядывая на меня - не прогневаюсь ли? Я ободряюще ему улыбнулся.
  - Я могу идти? - спросил, вставая.
  - Да, Тиррен, иди. Ты свободен!
  Я отдал командиру честь, приложив раскрытую ладонь к сердцу и склонив голову, и покинул кабинет. Завтра я не иду в дозор, значит, после завтрака состоится первая тренировка. Не уверен, что воины легко меня примут. Надо быть готовым к любым неожиданностям.
  
  Ринадель
  
  На следующее утро я после завтрака привычно направилась на плац, чтобы после утреннего построения сразу начать тренировку. Уже подходя к проходу в ограждении, отделявшем плац и полигон от жилой части гарнизона, меня неожиданно кольнуло легкое разочарование: мне навстречу так и не попался обычно возвращавшийся в это время после тренировки Тиррен. Оказывается, я всего за несколько дней я успела привыкнуть к странному распорядку жизни своего нового и, судя по словам Соэллина, постоянного напарника.
  Ко всеобщему удивлению наших ребят, стриженный эльф обнаружился стоящим рядом с командиром гарнизона перед собирающимся строем бойцов. Интересно, что нам сегодня объявят такого особенного? А в том, что все, связанное с этим странным парнем, крайне необычно, я уже успела убедиться.
  Тиррен, в совершенно расслабленной позе, с отсутствующим взглядом и выражением вселенской скуки на лице, казалось, вообще не понимал, что он тут забыл? Командир же гарнизона был непривычно напряжен и, похоже, даже слегка нервничал, бросая изредка быстрые взгляды на совершенно равнодушного эльфа.
  Когда все были в сборе, и состоялось ритуальное приветствие командира гарнизона и бойцов, эллир Арриэллин вдруг замолчал, затем прокашлялся и обратился к нам с речью. Все уже заранее напряглись.
  - Бойцы и командиры! Поскольку воинская подготовка наших ребят оставляет желать лучшего, - при этих словах по нашим рядам прошел недовольный гул, - то я принял решение. Начиная с сегодняшнего дня вашей усиленной тренировкой будет заниматься прибывший недавно к нам воин... Тиррен. - Командир словно споткнулся о его имя. Забыл? Вряд ли! - Приказываю полностью подчиняться ему и выполнять все его требования! Вопросы есть?
  Народ зароптал. Неожиданно кто-то из парней подал голос:
  - Товарищ командир гарнизона, а позвольте поинтересоваться, в каких именно видах боя он нас будет тренировать.
  В голосе вопрошавшего слышался явный сарказм. Тиррен перевел на наглеца свой безразличный взгляд и слегка склонил голову набок, словно вопрошая: 'И кто это у нас такой смелый?' Эллир Арриэллин вопрошающе взглянул на Тиррена, тот едва заметно качнул головой, и командир твердым голосом объявил:
  - Во всех!
  На плацу повисла гробовая тишина. Парни растерянно хлопали глазами, кто-то даже приоткрывал рот, желая высказаться, но тут же его захлопывал. Все усердно пытались осознать полученную информацию. И все, как один были в шоке.
  - Поскольку вопросов больше нет, я оставляю вас на попечение вашего нового инструктора. Свободны!
  Командир повернулся к Тиррену, который ни на секунду не изменил своей расслабленной позы, и, коротко кивнув парню, направился к зданию штаба. Стриженый эльф окинул скучающим взглядом ряды напряженно замерших бойцов и заговорил тихим ровным голосом, который почему-то проникал до глубины души, вызывая толпу мурашек вдоль позвоночника. Я вдруг осознала: перед нами стоит хищник, только на первый взгляд казавшийся ленивым, безразличным и расслабленным. В его голосе сквозила такая внутренняя сила, подавляющая, подчиняющая, что я невольно поежилась и втянула голову в плечи. Кто-то из стоящих рядом ребят звучно сглотнул. Никто не ожидал от этого отказавшегося от рода выскочки такой властности.
  - Если у кого-то из вас есть ко мне вопросы, то задавайте их сейчас. Потому что, когда начнется тренировка, вам будет не до вопросов, а мне - не до ответов на них. Вовремя тренировок основное мое требование - выкладываться по полной программе. Никакой лени, никакой халтуры я не потерплю. Нарушителей этого правила ждет три наряда вне очереди плюс дополнительная вечерняя тренировка. Все, чему я вас буду учить, позволит сохранить вашу жизнь, избежать глупых ранений - таких, какие я наблюдал во вчерашнем дневном дозоре, - Тиррен презрительно скривился, - а также защитить при необходимости тех, кто бьется рядом с вами. Итак, повторю: вопросы есть?
  В абсолютной тишине, в которой был слышен только шелест колеблемых легким ветерком листьев деревьев, росших с внешней стороны ограды гарнизона, как гром, среди ясного неба, прозвучал насмешливый голос, который невозможно было перепутать. Лириэллин, единственный в наших рядах рыжеволосый эльф, исключение из всей наследственности нашего клана, самый безбашенный среди воинов гарнизона, снискавший себе постоянную славу острого на язык задиры, вечно устраивающего какие-то провокации и драки как в гарнизоне, так и за его пределами во время увольнительных.
  - Прости за недоверие, но сам-то чем лучше нас? Думаешь, раз служил в Северном, так можешь приехать сюда и свои порядки устанавливать? Да кто ты такой вообще, чтобы мы перед тобой на задних лапках плясали?!
  'Похоже, парень решил, что пора ему расстаться с буйной головушкой', - прокомментировал его высказывание мой внутренний голос.
  На лице Тиррена не дрогнул ни один мускул, а во взгляде промелькнуло то-то похожее на жалость.
  - Попрошу выйти вперед того, кто задал вопрос.
  Лириэллин с язвительной усмешкой на лице развязной походкой сделал несколько шагов, выходя из строя.
  - Ну, я задал вопрос. Что, ответить не получается?
  - Как зовут тебя, боец?
  - Лираэллин, к вашим услугам, - эльф изобразил шутовской поклон.
  - Какое у тебя любимое оружие, Лираэллин? - все так же ровно поинтересовался Тиррен.
  - Ну-у, - рыжий задумчиво почесал в затылке, - стилеты люблю, например.
  - Хорошо. Вытаскивай свои стилеты и иди сюда.
  Лираэллин вытащил два стилета из голенищ сапог и расслабленно подошел к Тиррену.
  - Нападай! - приказал стриженный. - По-настоящему, словно я орк и у тебя задача убить меня.
  - А что, если я и вправду тебя убью? Мне же командир гарнизона потом три наряда вне очереди вкатает. - Его губы скривились в презрительной усмешке.
  По рядам бойцов прокатились одобрительные смешки.
  - Это вряд ли, - скучающим тоном ответил совершенно расслабленный Тиррен. И вдруг он резко выкинул вперед руку и несильно, но звонко ударил рыжего по щеке.
  Все замерли, смешки тут же растаяли в воздухе. Воцарилась напряженная тишина. Лираэллин такого оскорбления точно не простит. А воин Рыжий очень сильный и тренированный. Даже зная об особых боевых талантах Тиррена, я бы не рискнула на него поставить.
  Лираэллин тут же взвился, нападая на Стриженного, как за глаза уже успели окрестить Тиррена наши ребята. Движение было молниеносным, но мой напарник каким-то неуловимым движением сумел отклониться, и стилет Рыжего прошел мимо. Еще удар - и снова мимо цели. Лираэллин явно вошел в азарт: глаза горели, сам весь подобрался, как кошка перед броском на мышь. На лице же Тиррена так и не отразилось ни одной эмоции. Они были, словно огонь и лед, борющиеся между собой.
  Длилось это представление - а это было именно представление со стороны Тиррена, как я вскоре поняла, - не дольше пары минут. И ситуация все больше напоминала прямо противоположную той, какой казалась вначале: это Стриженный играл с Рыжим, как кошка с мышью. Но долго красоваться мой напарник не стал. Плавным, быстрым движением, за которым почти невозможно было уследить, он выбил один стилет из руки противника, перетек к нему за спину, правым предплечьем прижал Рыжего за шею к своей груди, практически придушив и едва не сломав ему позвоночник, а вторая рука Тиррена оказалась на втором запястье Лираэллина, и оставшийся стилет уперся последнему куда-то под ребра.
  Замысловатая скульптура из двух сплетенных в захвате парней замерла памятником почившему боевому авторитету Рыжего. Несколько секунд ничего не происходило. Ребята в строю дружно вытаращив глаза и уронив челюсти на каменные плиты плаца взирали на это нестандартное произведение искусства. Неожиданно Тиррен оттолкнул от себя своего противника, отпуская, при этом выпавший из руки Рыжего стилет со звоном ударился о камни, и ледяным тоном очень тихо произнес:
  - В Северном ты не пережил бы даже одного боя.
  В полной тишине его услышали все. Рыжий, потирая болевшую шею, с перекошенным от злости лицом вернулся в строй, провожаемый бесстрастными лицами товарищей. Да-а, теперь его долго не оставят в покое шуточками и издевками.
  - Еще есть вопросы?
  Ответа не последовало.
  - Значит, вступительная часть закончена, и мы переходим к основной тренировке...
  И мы дружно приступили к... Цензурные слова кончились уже через полчаса всевозможных нагрузок на пределе сил. Через час не осталось уже никаких слов. А вскоре в голове билась только одна мысль: как бы не сбиться с дыхания, которое напоминало приступы у тяжелобольного. Через полтора часа себя более-менее прилично чувствовали только самые испытанные и тренированные воины (я, понятное дело, к таковым не относилась), остальные же весьма недружелюбно поглядывали на нашего нового наставника. За это время мы успели и побегать, и попрыгать, и покувыркаться, поотрабатывать новые приемы самообороны, да и еще много чего.
  К слову, женщин он ничуть не жалел, и даже не делал хотя бы маленькую скидку. 'Раз вы пришли воевать, - заявил он нашей дамской семерке, - то должны уметь все то, что положено бойцу. Вас насильно сюда никто не гнал'. У меня создалось устойчивое впечатление, что Стриженный специально пытается довести нас, чтобы мы подали заявление об уходе из гарнизона. Свое мнение о женщинах-военных он совершенно не скрывал, заявляя, что наше место - у домашнего очага с детьми. В результате мои боевые подруги вызверились и попытались проучить парня банально накостыляв ему толпой. Каково же было их разочарование, когда они одна за другой оказывались валяющимися в пыли и стонущими от полученных ударов. Я как самая молодая и неопытная (а если честно, то попросту заранее догадываясь о неизбежных печальных последствиях выступления против Тиррена) в драку, которая больше напоминала избиение невинных младенцев одним особо наглым типом, лезть не стала. Понаблюдала тихо в сторонке и сделала единственно правильный вывод: как и советовал мне Соэллин, не идти против Стриженного ни при каких обстоятельствах, потому как чревато.
  Видя все это безобразие разозлились уже наши мужики, особенно те, которые поддерживали с побитыми боевыми подругами особо тесные отношения. Бойцы, подстрекаемые ими, едва всей толпой не напали на Тиррена, который почему-то совершенно равнодушно взирал на все происходящее вокруг. Но их весьма резко поставили на место боевые командиры, которые пользовались непререкаемым авторитетом. В числе последних оказался и Соэллин, чем еще больше укрепил меня во мнении, что Тиррен совсем не простой боец, а кто-то, имеющий немалую силу и власть. Что же заставляет такого невероятного воина служить простым пограничником? Вряд ли мы сможем отгадать эту загадку, если парень сам не решит ее раскрыть.
  И теперь Тиррен, велев нам построиться, с весьма презрительной миной оглядывал наши помятые тушки и кислые физиономии.
  - К моему великому прискорбию, ничего утешительного по поводу ваших бойцовских навыков я сказать не могу, - кривясь поведал нам он. - За исключением, наверное, боевых командиров и самых старых и опытных воинов, но таковых, увы, совсем немного. Поэтому подобные сегодняшней тренировки станут ежедневными для всех, кто не находится в дозоре.
  По строю бойцов едва слышно прошелестел недовольный ропот. Словно не замечая недобрых взглядов своих подопечных, Тиррен продолжил:
  - Сейчас, чтобы вы немного остыли, а заодно для отработки особых навыков стрельбы из лука, прошу взять луки и стрелы и выстроиться напротив мишеней.
  Народ, вяло бурча сквозь зубы, поплелся выполнять приказ, тем более, что командиры недвусмысленно указали направление, сразу пресекая любые ненужные поползновения. Когда ровный ряд лучников был построен, Тиррен вышел вперед и заявил:
  - Чтобы не возникало вопросов, типа чему я могу научить столь опытных в подобном деле воинов, - он скептически ухмыльнулся, - я сразу вам продемонстрирую некоторые свои навыки. Очень надеюсь, что вы их сможете освоить. Если постараетесь, конечно.
  Его сарказм, словно железом по стеклу, прошелся по нашим напряженным нервам. И хотя я уже знала, чего ожидать от очередной демонстрации умений этого странного эльфа, но даже меня он смог удивить.
  Тиррен поднял свой лук, накладывая стрелу на тетиву. Лук, кстати, у него был очень непростой - со сложной резьбой и серебряной чеканкой на концах. Такой стоил целое состояние, и наши бойцы явно оценили это настоящее произведение оружейного искусства. Кто-то даже присвистнул от удивления. Тиррен же совершенно невозмутимо прицелился в ближайшую мишень и выстрелил. Точнехонько в самый центр. Дальше со все нарастающей скоростью, почти не целясь, он начал стрелять по трем соседним мишеням, буквально рассекая прежде воткнувшиеся в центр мишеней стрелы.
  Однако, на наших бойцов это не произвело особого впечатления. По рядам пробежали смешки. Но тут Тиррен совершенно невозмутимо передвинулся к парочке неиспользованных мишеней и наложил на тетиву сразу две стрелы. Этот трюк я уже имела честь наблюдать и теперь с интересом ждала реакции на него остальных ребят. Спущенная тетива зазвенела, и две стрелы, со свистом рассекая воздух, воткнулись опять же по центру сразу двух мишеней. Затем Стриженный еще пару раз повторил свои действия со столь же впечатляющим результатом. Насмешливых шепотков слышно уже не было. Парни переваривали только что продемонстрированные умения чужака, которыми, определенно, впечатлились.
  Но Тиррен на этом не остановился. Видимо, решив задавить всякое сопротивление себе на корню, он выдал такое, отчего и у меня глаза на лоб полезли. Перейдя к следующим чистым от стрел мишеням, он наложил сразу три стрелы. Надо ли говорить, что все они, просвистев в гробовой тишине, дружно задрожали, воткнувшись в самые центры черных кругов. Народ благоговейно безмолвствовал.
  И тут Стриженный добил нас всех окончательно, устроив буквально целое представление с прыжками, кувырками, едва ли не сальто со стрельбой в движении. Думаю, можно не говорить, что все до одной его стрелы точно поражали цель.
  Когда парень наконец остановился и повернулся к нам лицом, оглядывая притихшее войско, у меня в душе был такой восторг, что я даже не пыталась стереть восхищение со своего лица. Ничего подобного не мог сотворить ни один из наших воинов. И невольно напрашивался вопрос: где подобному мастерству обучался сам Тиррен. Сделала себе мысленную зарубку спросить парня об этом на очередном совместном дежурстве.
  - Ну что, есть желающие обучаться тому, что я сейчас продемонстрировал? - склонив голову набок, поинтересовался Стриженный.
  Вперед сделал шаг самый старый из командиров - Тарвиэллин. Он бросил короткие взгляды на других командиров, а затем произнес:
  - Ты знаешь, что мы - твой щит. Мы выполним все, что бы ты ни приказал.
  И вдруг он, склонив голову, опустился на одно колено. Следом на земле оказались все командиры, а глядя на них преклонили колена и остальные воины, хотя на лицах большинства из нас было открытое недоумение. Что все это значит? О каком 'щите' говорил Тарвиэллин?
  - Поднимитесь, это лишнее, - немного глухим голосом произнес Тиррен.
  - Я хотел, чтобы ты знал мое мнение, - поднявшись и прямо глядя в глаза Стриженного, ответил старый командир.
  - Я знаю, Тарвиэллин. - И - о чудо! - в голосе Тиррена прозвучала почти отеческая любовь, а его взгляд заметно потеплел.
  Но тут же лицо парня снова окаменело, над нашими рядами разнесся его полный ехидства голос:
  - Ну, раз мы все отношения выяснили, то можем переходить к следующему этапу тренировки. Все подняли луки, наложили стрелы...
  И весь следующий час, наставляемые самым странным из всех встреченных мне в жизни эльфов, мы буквально заново учились стрелять. Тиррен открыл нам столько неизвестных ранее хитростей и тонкостей, касающихся стрельбы из лука, что к концу тренировки почти все показывали уже весьма неплохой результат, хотя, определенно, нам еще было к чему стремиться.
  Когда со стрельбой было покончено, Тиррен нас всех поблагодарил за усердие и велел завтра собираться на очередную тренировку точно так же, после утреннего сбора. Полные впечатлений, воины стали расходиться, тихо переговариваясь и обсуждая события сегодняшнего утра. Все были под впечатлением от нашего нового тренера, но, как показали последующие события, далеко не у всех парень вызывал восторг.
Оценка: 4.16*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"