Гипермаркет закрывался. Последние покупатели спешили к выходу, нагруженные яркими фирменными пакетами, продавщицы закрывали жалюзи на витринах, кто-то сдавал выручку хозяевам. Любовь Петровна любила эти минуты. Да, она простая уборщица торгового центра, куда съезжается за покупками не только весь город, но и люд из соседних областей, но ведь не в этом главное. А главное, что скоро она сможет остаться наедине с собой, выкинуть все мысли из головы и временно забыть о проблемах. Только приятная, расслабляющая тишина, нарушаемая гулким эхом; ведро с мыльной водой, новомодная швабра в руках, резиновые перчатки до локтей, в кармане чуть тесноватого халата тряпка для протирания поручней и боковин центрального эскалатора первого этажа. При мысли об этом чудовище Любовь Петровна невольно вздрогнула. Всё устраивало на новой работе: зарплата - хорошая добавка к пенсии, относительная чистота (не считая весны и осени) вверенного ей пола, тишина во время работы. Только вот эскалатор пожилая женщина не любила.
Даже больше - она его боялась. Конечно, она проходила технику безопасности, когда устраивалась сюда через старую знакомую, знала, что после окончания рабочего дня все эскалаторы в здании отключаются. Даже больше, она неоднократно ездила на этом чудовище - в присутствии других людей непонятный, гнетущий страх отступал и прятался где-то в глубинах сознания, но всё-таки...
- Пора, девочки! Пора, кого ждём? - сорокалетний лысеющий Василий Николаевич, менеджер среднего звена - как он себя называл, вышел из своего кабинета и помахал в воздухе руками, разгоняя вверенный ему персонал по рабочим местам. "Девочки", возраста лет от тридцати до тридцати с большим "хвостиком" и, прямо сказать, огромными "хвостищами", подхватили рабочий инструмент.
- Люб, ну что, пойдём после работы ко мне, почаёвничаем? - Машка, точнее Мария Романовна Косых, шла рядом с Любовью по гулкому холлу гипермаркета. Без покупателей здание казалось больше раза в два. - Про мужиков своих расскажешь, а?
- Голова сегодня что-то болит, - идти к Машке и делиться очередной порцией неудачной семейной жизни совершенно не хотелось. - Давление, наверное.
- Да, давление, - тут же подхватила новую тему подруга. - Таблетки-то пила?
- Какие? - растерянно переспросила Любовь Петровна. За годы работы инженером на заводе она настолько привыкла к имени-отчеству, что даже мысленно себя называла также.
На горизонте показался проклятый эскалатор, в обрамлении двух художественно оформленных каменистых горок с искусственной зеленью и ручьём. Мытье зелени раз в неделю тоже входило в её обязанности, но женщина предпочла бы каждый день протирать все эти пластмассовые листья и цветы, лишь бы не прикасаться к железному чудовищу.
- Да от давления, - Машка махнула рукой. Стеснения от размера одежды она не ощущала - халат болтался на ней, почти как на вешалке. - Странная ты какая-то сегодня. Ладно, побежала я.
Подруга, громыхая (и как эй это удавалось?) пластиковой шваброй, исчезла в недрах магазинного исполина. Любовь Петровна облегчённо вздохнула, поставила ведро на тёмно-серые плитки пола и начала привычное занятие.
Через два часа все цветы были перемыты, полы тоже - и оставалось последнее. Любовь Петровна всегда оставляла ЭТО на самый конец работы.
Железное чудовище молча смотрело на неё. Всего пятнадцать ступеней, глянцевые боковины стен и пара резиновых поручней. Но Любовь Петровна испытывала нечто близкое к ужасу, когда оставалась с ним один на один. Пожилая женщина в который раз пыталась разобраться в своих чувствах, но не находила ответа. На других эскалаторах в этом же центре сколько раз ездила, в метро каждый день, - и ничего, никакого страха. А этот...
Монстр. Голодный железный монстр, с рядами мелких квадратных зубов, который затаился и ждёт удобного момента, чтобы...
- Люб, я уже закончила! - Машка в сопровождении характерного грохота показалась из-за поворота. - Ты идёшь?
- Нет, - отмахнулась Любовь Петровна. - Мне ещё этот остался.
- А-а, - подруга понимающе закивала головой. - Ну, я тогда пойду, к Алке забегу...
- Да, иди, - женщина выжала тряпку и теперь набиралась мужества. - Иди.
- Ты себя чувствуешь-то как? - Машка не спешила уходить. - Может, я помою?
- Нет, нет! - торопливо начала отказываться Любовь Петровна. Дружба дружбой, но за такую "помощь" придётся рассчитываться из зарплаты, а у Ольги кредиты, и Пашка, бестолковщина, чужую машину разбил... А благоверный даже не почешется лишний раз детям помочь...
- Иди, Маш, я сама, - в последний раз отказалась Любовь Петровна и решительно поставила ногу на первую пластину эскалатора.
Женщина заканчивала работу на верхних ступеньках, радуясь, что на сегодня кошмар с мытьём чудовища почти закончен, когда в железном чреве под её ногами что-то негромко заурчало и дрогнуло. Парализованная внезапным ужасом, Любовь Петровна даже не подумала о том, чтобы шагнуть вперёд и оказаться на твёрдом полу. Наоборот, она судорожно вцепилась в резиновый поручень, трясущимися губами читая молитву, а зубчатая лента начала движение вниз.
- Господи, нет, господи, господи... - бессмысленной скороговоркой повторяла женщина. Она боялась оторвать взгляд от резиновой ленты и взглянуть на приближающийся пол. Ей чудилось, что там, между ступенями и серыми плитками, разверзается почти огнедышащая дыра-пасть, и монстр утробно рычит, предвкушая добычу. Перед глазами в один миг пронеслась вся бестолковая жизнь: обычное "совковое" детство, школа, институт, замужество, работа инженером на заводе, рождение Ольги и Пашки, крах СССР, безработица, кризис, нищая пенсия, вечно недовольный муж, дети, приходившие к ней только за деньгами... Разве этого она хотела? Об этом мечтала? В один миг пришло понимание, что целая жизнь была потрачена впустую.
И вот теперь пришло время расплаты.
- Господи, господи, господи! - Любовь Петровна от обиды и страха обрела голос. Ей же ещё жить и жить, столько всего сделать можно! Да вот хоть собой, наконец, заняться или пуговки у халата перешить!
- Нет, господи, нет!
Ступени под ногами выровнялись, подвозя её к стыку между зубчатой лентой и железным началом пола, и замерли. Не веря своим глазам, женщина слабо улыбнулась, отпустила мокрую тряпку, влажно шлёпнувшуюся рядом с разношенными рабочими туфлями, и облегчённо вздохнула.
- Спасибо, господи...
Кошмар закончился, и мысли о зря прожитых годах показались ей смешными. Что только в голову с перепугу не придёт! Хорошая у неё жизнь, все так живут - и она будет. А под халат надо просто кофту потоньше надеть, чтоб не жало...
Любовь Петровна не успела сделать спасительный шаг, когда пластина ступени под её ногами вдруг исчезла, и женщина по щиколотки провалилась в железные недра, на доли секунды замерев на оси бегунков. Влажные подошвы мягких туфель тут же соскользнули с гладкой опоры, и женщина, охнув, упала вперёд, опрокинув стоявшее на исправной ступени ведро и уперевшись руками в мокрый пол. От резкого движения пуговицы с треском отлетели от халата и звонко раскатились по ленте эскалатора и каменным плиткам, приглушённо падая в мыльную лужу.
- Господи... нет...
- Лю-уб! - донеслось откуда-то издалека. - У тебя там что?! Николаич спрашивает!
Любовь Петровна не успела ответить.
Железный монстр торжествующе взрыкнул, пришёл в движение - и следующая ступень смачно впилась металлическими зубами в ноги закричавшей женщины.
Монстр жрал, а в холле эхом звенел истерический женский визг.
Василия Николаевича утешало только одно: гипермаркет не работал. Всё остальное было очень скверно.
В холле первого этажа, возле эскалатора в окружении двух искусственных каменных горок, трудились эксперты следственной группы. Яркая пластмассовая зелень возле входной площадки была покрыта засохшими бурыми пятнами и ошметками плоти, как и сам эскалатор. В месте стыка ступеней и пола зияла дыра. Следователь нервно мял в пальцах сигарету, психолог говорил с женщиной лет сорока пяти, которая захлёбывалась слезами. В холле показался один из сотрудников администрации торгового центра, с папкой в руках. Стараясь не смотреть в сторону работающих экспертов, сотрудник протянул затребованное "Личное дело Герасимовой Любови Петровны".
Следователь сунул измятую сигарету в карман, взял документы. Администратор гипермаркета, стоявший тут же, неподалёку, совершенно бледный и то и дело вытиравший лоб с крупными бисеринами пота, сглотнул, в очередной раз дёргая уже почти распущенный узел галстука.
- Как же... - он растерянно смотрел на сурового следователя. - Выключено же было...
- Разберёмся, - следователь убрал "Дело" в кожаную папку. - Жень, ну что там?
- Фарш, - один из экспертов выпрямился, стянул тонкие латексные перчатки. - Абсолютный. Не знаю каким образом, но смололо, как в мясорубке. Похоже, серьёзная техническая неисправность, точнее пока не скажу. Здесь спецы нужны. Я даже пуговицу из него извлечь не могу, зажевало намертво...
- Го... го... гос... поди! - у свидетельницы случился очередной приступ истерики. - Лю... Лю... ба!
Следователь обменялся взглядом с уставшим психологом. Тот перенаправил рыдающую женщину к администратору и подошёл к старшему.
- Говорит, потерпев... - психолог оглянулся на эскалатор и подавил рвотный позыв. - Погибшая на давление жаловалась. Может, приступ или ещё чего, пятьдесят семь лет тётке было. Голову обнесло - вот она и попыталась за что-нибудь ухватиться. И случайно кнопку включения нажала.
- Не повезло ей, - рядом остановился эксперт. - Бывает.
- Родственников известить надо, - следователь глубоко вздохнул. Он не сомневался, что имеет дело с банальным несчастным случаем. Опять куча писанины, дома не раньше полуночи, жена снова ворчать будет...
За спинами людей беззвучно вздрогнула железная лента, застрявшая между зубцов пуговица выпала на ступеньку, покатилась и, никем не замеченная, упала в недра эскалатора.