Аннотация: Уходят воины в царствие небесное, и каменеют сердца их товарищей
ШАРИФ
Служба Вершка, как говорится, шла себе помаленьку. Мотался он со своими ребятами время от времени в разные точки, выполняя задания командования. Вернувшись на базу, команда отдыхала в госпитале и потом в санатории. А после санатория ребята повышали квалификацию тренировками и теоретическими занятиями в ожидании нового задания. Среди своих их называли везунчиками. Хотя сам Вершок был уверен, что сам господь оберегал его и команду, потому и возвращались они после работы обычно полным составом, хотя и не совсем целыми. Частенько бывало, что кто-то по неосторожности поцарапается о ножечек оппонента, или прихватит друшлячёк, в смысле пару - тройку дырок. Ну, не без этого. Но бывало, что и ребята Вершка уходили в самом расцвете туда, откуда никто не возвращался, и говорят, что там царствие небесное, особо туда никто не торопится, и когда случалось такое, то каменели сердца тех, кто остался, и забирали они боль ушедших.
Однажды и случилась такая история. Так вышло, что в зоне стратегических интересов нашего государства появилась шустрая команда, которая уж очень сильно портила настроение большому начальству. То наши армейские части, в смысле ограниченный контингент инструкторов, обстреляют, то перехватят в горах колонну "гуманитарной помощи": подрежут передние и задние машины и всех в ущелье. Да какие-то верткие и назойливые ребята попались, никак их наши спецы достать не могли, две роты положили, а всё без толку.
Вот как-то и вызывает Вершка командир к себе в кабинет и говорит, вот, мол, хочет с тобой поговорить один человек, мой старый друг, ты уж не подведи. Вершок и слова в ответ сказать не успел, как в кабинет вошел очень большой воинский начальник с золотыми погонами, голубыми лампасами и очень большой звездой на погонах. Бесцеремонно вцепился глазами в Вершка и на специфическом армейском жаргоне включающем иногда и вполне понятные для неискушенного читателя слова произнёс глубоким срывающимся басом:
- А, ...мать..., я его, Стёпа, ...перемать, с твоих слов, совсем не таким представлял, ма.... Не похож он ...перемать на супермена. А там такие богатыри ... полегли, лучшие мои парни... Ну да ладно ... я верю тебе...Стёпа.
Взял большой воинский начальник Вершка за плечи и, глядя в глаза, хрипящим голосом сказал:
- Вот что, сынок, замочи этих гадов, за моих ребят замочи, мать ... За сына моего единственного. Он ротным шел во втором рейде. Смотри, что они с ним сделали, и показал фотографии Вершку. Много чего повидал Вершок на этой работе, но фотографии были страшные. Красными стали глаза у большого воинского начальника. Не приказываю, прошу, сделай эту работу. Всю жизнь бога молить за тебя буду, только отомсти. Мать -перемать...
Чтобы не утомлять читателя специальной военной терминологией, секретные слова и выражения просто опущены и заменены точками. И для краткости поясним, что поставил большой начальник перед Вершком задачу по зачистке территории, в смысле наведению по-рядка.
Познакомился Вершок с оперативной информацией, покатался со штабными на рекогносцировку на "вертушке" и говорит командиру, что сверху оно, конечно, далеко видно и горы, и ущелья, но только работать всё равно внизу надо, пора ехать".
И вот через неделю после недолгих сборов, как-то раненько утром, можно даже сказать ночью, когда клубы тумана вовсю зализывали фюзеляжи самолётов, а звезды подозрительно наблюдали за людьми со своей бесконечности, ушли парни на "транспортнике" в заданный квадрат. Уже на подходе к точке назначения достал их "Стелс", "транспортник" тряхнуло так, что фонари поотлетали. Командир самолета с веселым сарказмом сообщил: "Ну, хлопцы вот и приехали. Делайте, что хотите, удержу машину на крыле не больше минуты, а дальше - как бог пошлет".
Вершок с ребятами ушли через десантный люк "затяжным". Перед самой землей раскрылись купола, и вся команда благополучно оказалась на месте, несмотря на горячий, хотя и не вполне дружеский прием. Вот только Шарифа снесло воздушным потоком, он оказался в стороне, и это немного беспокоило Вершка. Лётчики, катапультировавшись, попали под кинжальный огонь, и так со вспыхнувшими куполами вошли в склон горы, как горячие свечки.
Горько стало, ребятам, слюна засохла во рту и на губах образовалась горячая корка. Но приехали они не горными пейзажами любоваться или сантименты отпускать. Работать приехали, и хотя произошли изменения в условиях, приступил Вершок к делу безотлагательно. Честно надо сказать, что крепкими орешками были эти "коммандос", да и, похоже, подготовились к встрече. Откуда узнали, можно только гадать, но Вершок гадать не любил и не умел. Зато работу свою воинскую знал, да и ребята его были не хуже.
Каждый был на своём месте, приказы исполнялись быстро и чётко, и задание парни выполнили, выдержали даже заданные сроки. Когда команда проводила зачистку, Вершок подумал, что большой воинский начальник теперь может успокоить свою душу. По рации связывался с Шарифом, работавшим автономно и назвал координаты места встречи. Команда отошла к заданной точке и поджидала товарища. Казалось, что всё уже закончилось, вот-вот подойдёт Шариф и можно вызывать "вертушку". Ребята почистили и смазали оружие, уточнили боекомплект и с шуточками, да прибауточками делали друг другу перевязки, как друг...
Звенящую тишину гор разрезали длинные подвывающие очереди автоматических винтовок и короткие, как огрызки "АК". Шариф на подходе к точке наткнулся на засаду и оказался прижатым к склону горы. Что произошло, наверное, уже никто и никогда не узнает, может быть, засекли радиоперехватом, а может быть, узнали о точке "Ха" из других источников. Если бы Шариф не заметил ловушку, вряд ли кто вышел из мешка, но опытный "барс" на подходе к точке засёк засаду, и принял удар на себя.
По характеру огня все поняли, что Шариф долго не продержится на исходе боеприпасы. Диким зверем заревел Вершок, себя не помня. Глухое эхо прокатилось по ущелью и не успело затихнуть, когда Вершок рванул к Шарифу, а за ним и вся его команда.
Шариф, спутал игру противника, охотники решили, что сами попали в засаду. Промедли Вершок хоть пятнадцать секунд, было бы поздно. Он сделал единственный возможный ход и воспользовался замешательством противника атаковал. Эффект внезапности и слаженность действий решили исход дела. И хотя работать пришлось на пределе всех возможностей, проход удался. Ребята ещё подчищали недоделки, когда Вершок увидел Шарифа. Картина потрясла его: Шариф еще живой стоял на коленях весь в крови в окружении трупов и смотрел на Вершка огромными глазами, в которых была бесконечная боль. "Я ждал тебя брат", - прошептал Шариф синеющими губами. Опустился Вершок перед ним на колени, и взял уже коченеющие руки: "Шариф, брат, держись, сейчас "вертушка" подойдет". И Шариф держался, дождался "вертушки". Занес его Вершок в вертолет, никто даже не решился ему предложить помощь. Когда вертолёт оторвался от земли, Шариф с последним дыханием попросил отвезти его домой к матери. Еще долго в вертолете Вершок держал на руках мертвого Шарифа, говорил с ним, и никто не мешал ему. Даже не заметил Вершок, не помнил, как врач перевязывал ему лоб, рассеченный над правым глазом, обрабатывал колено, разорванное осколками, и бедро с глубокой ножевой раной.
На аэродроме, вместе с их командиром встречал команду и большой воинский начальник. Он был в парадном мундире, при всех регалиях, первым заскочил в вертолёт и подошел к Вершку, вставшему, встречая начальство. Обнял большой генерал Вершка, прижал к себе и срывающимся голосом сказал: "Спасибо тебе, воин". Адъютант подскочил, пытаясь услужливо вытереть кровь с парадного кителя начальства, но тот так цыкнул на него, что глянцевый полковник отскочил на полусогнутых за спину и больше не проявлялся.
Вершок, доложив о выполнении задания, хрипло закончил: "Там погиб мой брат, его надо похоронить сегодня, до захода солнца, он просил меня, чтобы я отвёз его к матери". Большой начальник оказался на редкость порядочным человеком. Тут же решил все вопросы и с транспортником и атрибутами похорон. Прямо с этого же аэродрома Вершок с Лёхой вылетели с Шарифом в Казань. Там их уже ждали. Мать Шарифа привезли на черной блестящей "Волге". Поддерживаемая двумя офицерами из военкомата, она вышла из машины и подошла к гробу. Семидесятилетняя женщина обняла своего единственного сына и затихла. Так и похоронили их в один день.
Долго потом лежал Вершок, абсолютно безразличный ко всему в госпитале. Сделали ему две операции. Приходили серьёзные товарищи в штатском и выясняли, почему это он отвёз тело в открытом гробе и кто ему разрешил самому сопровождать груз "двести" да ещё в таком виде. Но Вершок на вопросы не отвечал, и врачи этих визитеров сумели оттеснить. Приходили его ребята, рассказывали молчаливому Вершку про свои дела. Прибегали девчонки, медсестры и молодые врачихи, с озорством спрашивая: "Ну как ты там, Вершок, будешь жить? Как же это тебя угораздило? И куда же это тебя так ранило? А больше ничего у тебя не повреждено?" - с хихиканьем спрашивали они. Подходили, смотрели на Вершка, смеялись и говорили: "Похоже, жить будет". А Вершок лежал молча и ни на что не реагировал, и девчонки, погрустнев, уходили.
Да и понятно, почему Вершок находился в апатии. Так уж у нас в России издревле идет, что потеря боевого товарища - это большое горе, потому что боевой друг - это не просто друг, это больше чем брат. И все вокруг понимали это и относились с уважением. Но прошло две недели, природа взяла свое, молодое, здоровое тело окрепло, начал Вершок ходить и быстро поправился. И уже через полтора месяца ушел со своими ребятами в очередной рейд.