Отец Берад отложил перо, подождал, пока высохнут чернила последних строк, и аккуратно закрыл кодекс. Откинулся в резном деревянном кресле и в который раз заметил, до чего неудобная мебель в обители Матери Воздаяния - спина и седалище страшно устали за время работы. Зато сердце сегодня почти не болело. Священник наконец-то сделал то, что должен был сделать давно - восстановил по памяти утраченные листы Саад и записал её историю целиком, добавив свои комментарии.
Отец Берад задумчиво смотрел на чаек, мелькавших перед узким окном, вырезанным в толстой каменной стене приютившей его кельи - но почти ничего не видел. Его разум перебирал слова. Книга святого Имы "О любви к демонам" всё ещё лежала на дальнем краю стола, и какое-то слово оттуда настойчиво повторялось в его теперешнем труде - в непохожем, а то и вовсе противоположном значении.
Ах да.
Зеркало.
Случайно ли вышло, что стеклянная тюрьма Князя Тьмы, сердце Места-которого-нет, носит то же имя, что и величайшая святыня древности, горное озеро, исполненное небесного света? Насколько Берад разбирался в именах - навряд ли. Конечно, можно рассудить по примеру святых отцов прошлого, что раз уж дух зла является обезьяной Господа, то специально подстроил эту штуку - открываться своим последователям посредством Зеркала, как Господь - праведникам древности. Однако это было бы слишком ловко для поверженного Ангромади, осуждённого и исторгнутого за пределы реальности. Скорее всего, так вышло не по его воле. Но как? Насколько священник помнил - нигде в известных текстах не попадалось описания способа, которым был осуществлён приговор. Вполне возможно, что постичь этот способ не под силу человеческому уму, - впрочем, могущество бессмертных опиралось порой и на вполне понятные вещи. Так, каждый из богов сохранял некую связь с осколками Зеркала. Само горное озеро погибло во время сильнейшего извержения вулкана - но в разошедшихся по миру уцелевших фрагментах таилась необыкновенная сила. Что, если эта сила... Что, если Зеркало Князя Тьмы и есть один из немногих осколков, уцелевших в веках? Но как оказался он в Месте-которого-нет? Или это Место-которого-нет искусно заключили внутри одного из кусков утраченной святыни?
Каждый из этих кусков прошёл через тысячи рук, постепенно меняя свой облик. Идолы, амулеты, оружие, украшения - что только не придумывали люди, чтобы лучше приспособить служить себе страшную мощь чистой первозданной магии.
Сколько их осталось на земле, реликвий со священным обсидианом? Выходит, любая из них может оказаться темницей Ангела Хаоса и Превращений? Любая из них в назначенный час может стать вратами для армии демонов?
А ведь сам он много лет владел подобной вещью. И в итоге распорядился своим имуществом верно - пусть с такими делами разбираются огнепоклонники Края Пустыни. В конце концов, магия - их стихия.
Вот только...
Возможно, он поставил под удар ребёнка. Как там дела у малышки Фран, благополучно ли рыбак доставил её в монастырь? Как ей живётся там, и ладят ли с ней еретики? Понял ли их учитель, как смиренно просит его прощения бывший глава Святой Церкви, передавая с девочкой свой драгоценный дар?
Ох, нет ответа.
Империя велика, и новости идут долго. Да и новости с востока всё больше дурные - грозит война с варварами. Откуда только они взялись? Придётся молиться за еретиков, пусть будет крепка их обитель.
И как же там всё-таки Фран?
***
Начинало темнеть.
Фран зябко куталась в свой златотканый платок. Его края обтрепались и превратились в бахрому, торчащую во все стороны, как перья взъерошенной птицы.
Совсем недавно в промозглой тьме подземелья она легко согревала себя при помощи магии - а теперь это было как сон. Слишком нежна живая душа для подобных вещей, отдаёт очень много сил, получая взамен апатию и опустошённость. Или можно привыкнуть?
Две ночи они спали на берегу у костра, по очереди поддерживая огонь сухими ветками, которые когда-то принесла река. Но теперь, похоже, у Сета другие планы на ночлег.
Вытащив лодку на берег, они поднялись по высоким ступеням, вырубленным в стене обрыва. Еретик, обернувшись назад, негромко заметил:
- Каждую весну их смывает водой. Река поднимается вровень с краем. Тогда по ней можно дойти до моря. А теперь - только сушей.
- Трудная дорога?
- Да. С тем, что есть, мы её не пройдём. Нам на счастье, Дом Огня стоит на отшибе, должен бы уцелеть. Там найдём нужное.
Заходящее солнце подкрашивало рыжим верхушки далёких скал. Сет уверенно направился в ту сторону. Фран еле успевала за ним, хоть и шла налегке. Но и его поклажа стала намного легче - большую часть припасов они уже съели.
Горы были старые, искрошенные временем и ветром. Фран не сразу рассмотрела постройки - они лепились вокруг одной из каменных глыб, как муравейник вокруг трухлявого пня.
Идти оказалось неблизко.
Вокруг простирался словно другой мир, непохожий на всё, что девочка видела раньше. Очень чувствовалось, что это уже Пустыня, и люди здесь - смешная случайность.
- Смотри, - показал куда-то в сторону Сет.
В чередовании каменных выступов проступал некий знакомый порядок. Над пологой горкой возвышался остистый гребень колоссальных размеров.
- Что это?
Фран ринулась было взглянуть, но еретик удержал её и поторопил - солнце уже едва касалось вершин, и в наступивших сумерках они горели ярко, будто свечи.
- Хребет одного из змеев древности, - объяснил Сет, - когда покончили с Ангромади, большинство рухнули в Пустыню, иные - в море.
Как ни крутила Фран головой, мало что удалось понять на ходу - кроме размеров.
- Разве крылья способны поднять такое? Как же они летали?
- С помощью магии. Когда магию заперли в Месте-которого-нет - всё закончилось.
На небе появились звёзды. Фран шла и остро ощущала то, как огромен мир вокруг и какой жалкой недолговечной живой песчинкой, кажется в этих краях её маленькое замёрзшее тело. Тело, родом прямо из Места-которого-нет, с хорошо спрятанным где-то внутри секретом. Значит, и эдакие штуки ей под силу? Что ж, неплохо. Но сейчас всё это неважно. Сейчас больше всего на свете Фран хотелось бы повидать слепого мошенника, только он мог ей помочь. Ничего она не понимала в любовных делах, да и в людях ничего не понимала. Сет был рядом, - всей своей кожей она чувствовала это, - и в то же самое время держался настолько отчуждённо, отдельно от неё, что казалось решительно невозможно преодолеть, когда бы то ни было, эту пропасть.
Когда девочка и еретик добрались до обители, стало совсем темно.
Но никто их не ждал. Дом Огня стоял покинут и пуст. Так же, как и Гончие, Языки Огня разошлись по дорогам Империи - для них война началась раньше, чем для прочих людей.
Однако в Доме горел свет.
Огнепоклонники выбрали это место не просто так: с давних времён в этих краях выходил на поверхность подземный огонь, пробивались сквозь камни струи горючего воздуха. Вокруг этих-то диких огней и построили самую дальнюю, самую южную обитель. И теперь они мерцали навстречу путникам через тьму, сквозь маленькие редкие окна.
Сет отвалил камень, подпиравший входную дверь. Внутри оказалось заметно теплее. Узкий проход вёл в слабо освещённый довольно просторный зал. Посередине из плоских каменных плит был сложен очаг. Два обглоданных рекой древесных ствола поддерживали своды потолка с круглым отверстием точно над очагом - через него виднелось совсем уже чёрное небо. В обустроенной нише дальней стены, в круге мягкого золотого сияния плясал огонёк.
Сет поклонился ему, сказал какие-то нужные слова, и разжёг очаг. В большом бронзовом котле ещё оставалась вода - и вот уже Сет заливает кипятком какие-то сухие травы и в грубых глиняных кружках дымится чай. Еретик, прихватив свою, хозяйничает на полках - есть мука и крупа, утром можно лепёшек напечь. А вот кое-что получше. Ома.
Голодная Фран макает в чай последний сухарик из Таомеры. А Сет будто забыл про еду - колдует над круглой медной чашей. И вот она уже полна словно бы снятым молоком с голубоватым ободком по краю. Ни столов, ни лавок в помещении нет, только тряпичные коврики на глиняном полу. Сет опускается на пол рядом с Фран. Медная чаша стоит между ними.
Фран смотрит на мужчину поверх своей кружки. Красив ли он? Какой он? Его образ не помещается в сознание целиком, распадается на детали. Короткие волосы, жёсткое лицо, бесцветные глаза. Большое сильное тело. Но что там, за видимостью - она не понимает. Недавно, так вышло, она побывала в его голове - но проще не стало. Чужое, запретное место. Однако манящее. Фран с удовольствием ощущала, как течёт её внимание в сторону Сета. У неё получалось. Получалось не плыть в потоке, не думать о Принце. Ей правда очень нравился еретик. Но что это за человек?
Сет протянул ей ому.
Фран поставила кружку и взяла чашу.
- Тот мальчик, Рав-воронёнок - он что-то тебе говорит?
- Говорит, что мы похожи с тобой. Не знаю, с чего он это взял. Говорит, что учитель такого же мнения. Только поэтому ты сейчас жива.
Фран сделала глоток.
- Я рада, что жива. Спасибо, вам всем.
Хотела бы я быть как вы, - рассеянно думала Фран, прислушиваясь к тому, что делает ома с её умом и телом. Бело-голубое сияние заполняло её изнутри. Когда она передавала чашу, рука Сета коснулась её руки, и сияние вспыхнуло нестерпимым слепящим светом.
- Послушай, монах, - сказала она, ужасаясь словам, готовым сорваться у неё с языка, - расскажи мне, что ты знаешь о любви. Ты когда-нибудь чувствовал что-то похожее?
И тут Фран увидела необычное: лицо еретика почти не изменилось, но глаза вдруг стали весёлые.
- Сейчас, - он сделал знак подождать и отхлебнул из чаши. И, помолчав немного, заговорил:
-Я всегда любил то, что должен - Господа, ому и братьев, ни больше, ни меньше. Людей, в общем, тоже - но вроде по обязанности. Учитель твердил, что пёс служит хозяину. И хоть хозяин у нас один, но здесь, на земле, мы служим человеку: так отец, уезжая из дома, оставляет пса малолетнему сыну - для защиты.
Но ты ведь о женщинах, верно?
Их не было в моей жизни. То, что они могли дать, представлялось лишь светлячками в сравнении с ярким пламенем. Попадалась тебе в нашей библиотеке книга "Старинные предания о любви"? Как только она там оказалась. Ну, про то, как некто увидел тень на стене, или носок туфли, или стихотворение, написанное рукой девушки - и воспылал. Любопытными подростками все совали туда нос, я тоже. И всегда считал, что герои этих историй больны или безумны. Не с презрением, нет - но это всё равно, что рассказывать рыбам о птицах - я не имел похожего опыта, чтобы что-то понять.
До недавнего времени.
Фран боялась дышать. Сет продолжал:
- Учитель отправил меня на север, в Халлу. Наступали последние времена, а мы не знали, за что уцепиться, не видели нитей, ведущих к Амей Коату. В столице севера всё началось, искать следовало там. Сёстры Воздаяния оказали такую любезность, поделились своими секретами. Я знал историю Саад и раньше, но когда услышал её от матери Эмергисы, что-то сдвинулось у меня в душе. Я словно увидел всё чужими глазами. А ведь старая ведьма любила её.
То есть формально грешницей была Саад, а праведницей Эмергиса, но чем больше я узнавал, тем больше мне нравилась эта малышка, ставшая Невестой Тьмы. Её смелость, её вера, и любовь - единственный сорт любви, по-настоящему знакомый фанатикам.
Потом я встретил твоего знакомца Берада и читал тетрадь, в которой писала твоя матушка перед смертью. Своей второю смертью, если точнее. И тогда я впервые почувствовал, как сильно, неодолимо меня тянет к женщине - женщине, которую я никогда даже не видел, казнённой девочке с обритыми волосами, столетней мёртвой старухе.
Потом я видел её в твоей голове, в иллюзии, наведённой другим твоим бессмертным знакомцем. Прелестная, как цветок, она пела песню о демоне-встречнике. Ты очень на неё похожа, Фран. В чём-то тебе до неё далеко - но может, это и к лучшему.
Фран не могла поверить.
Она смотрела во все глаза, но ничего не могла прочитать на лице собеседника.
Сет спокойно встретил её взгляд.
- Я дурак, я знаю. Ничем не лучше других, - мягко сказал он.
- Тебе нравится моя мать.
- Да, - сказал Сет, - но я бы выдал её на казнь так же, как Эмергиса. И тебя бы я тоже убил - если бы не Воронёнок.
- Может, ещё повезёт, - слабо пошутила Фран, и в самом деле ощущая себя убитой. Догадался ли Сет, что растоптал потянувшийся в его сторону робкий росток надежды? На что - она сама уже толком не знала.
Но волны омы несли её дальше.
В конце концов это смешно, - думала Фран, - вышло почти как с рыбаком, который нравился мне, а любил Алму.
Может и Сет нужен ей больше как отец? Может, все эти люди, которым она доверяла - Берад, рыбак, еретик, учитель - только фигуры, нарисованные лучом её ума, проекции тоски по настоящему отцу, которого она никогда не знала? Да ну, глупость какая.
Но вот кто точно никакая не проекция, так это Эмор, слепой мошенник.
И куда он пропал, когда так нужен его совет?
Больше, чем когда бы то ни было раньше.
Фран сама не заметила, как заснула.
А еретик ещё долго смотрел на неё и думал о чём-то своём.