Со стороны могло показаться, что она просто сидит, уставившись в никуда - но на самом деле она изучала замок, его обитателей и окрестности. Волшебное зрение стало больше, чем просто зрением - временами оно проникало не только сквозь стены, но и под кожу, позволяя понять про людей такое, о чём никому другому в жизни не догадаться.
Например, во дворце, в жарко натопленной спальне, прямо сейчас остановилось сердце Рэя Одвига. Сборы и проводы армии не прошли для него бесследно.
Остановилось - и снова пошло. Пропустило один удар, так случается, особенно если увидеть во сне двух мёртвых сыновей и, между ними - живого. Пока живого. То, что принц Хеда не вернётся с войны, для Фран было ясно, как белый день - как и то, что старый Император не успеет его оплакать. Но пока этот час не настал.
В кресле неподалёку дремал с книгой "Пророчеств" Ченан. Камни его колец терялись в россыпи самоцветов на книжном окладе. А вот и оно - кольцо с дымчатым обсидианом, про которое говорил ей Эмор. И Джеди тоже говорил о реликвиях из дымчатого стекла. Похоже, таких вещиц немало на белом свете - однако кольцо среди них особенное. Даже сейчас, на порядочном расстоянии, Фран ощущала силу его притяжения. Какие возможности вложил в него слепой обманщик, когда надевал на палец её мёртвой матери? Так он и скажет, да. Впрочем, что он ещё мог вложить? Власть вызывать наведённую страсть и любовную одержимость. Только сейчас от Фран не требовалось противостоять этой власти. К несчастью, её влечение было иной природы.
С замиранием сердца она вглядывалась в царственный облик.
Лишь богатая меховая отделка отличала от траура узкий тёмный кафтан. Прозрачная тёплая тень не скрадывала ни бледности лица, ни яркости тонкого рта. Луч света, пробравшийся меж портьер, зажёг огнём несколько вьющихся прядей, упавших на чёрную лису воротника.
Интересно, это старик просил почитать ему вслух, или Принцу вздумалось самому освежить в памяти судьбоносные строки? Собственная книга Фран теперь у еретика. Забавно, если вдруг эти двое одновременно выбирают для чтения те же стихи. Но читают-то разное, и сбывается у каждого своё. По справедливости, им бы поделить - каждому по Змею - только где её взять, справедливость.
Когда за дверями спальни раздаётся внезапный шум, Принц открывает глаза.
О, а вот это любопытно: у ложа умирающего появляется какой-то толстяк, и разбуженный вторжением Император слабым движением руки отсылает Ченана прочь. Тот послушно уходит, пробираясь через толпу встревоженных придворных, слуг и врачей - и уносит книгу с собой. Однако, поравнявшись с непрошенным визитёром, на ходу бросает ему вполголоса:
- Здорово, Вероста, придумал уже эпитафию?
Тот склоняет почтительно голову, но молчит - никому и не нужен его ответ.
Рэй Одвиг, похоже, ждал этой встречи, а гость пробивался на неё чуть ли не с боем.
Впрочем, суть приватного разговора понять невозможно - в ответ на напряжённый вопросительный взгляд толстяк сокрушённо качает головой - а дальше довольно изящно ведёт необременительную учтивую беседу - ровно столько, насколько хватает угасающего внимания старика.
Вскоре Император вновь забывается сном.
Фран не прочь проследить за толстяком, но наблюдать за Принцем ей хочется больше.
Будь она в теле Змея, разом решить обе задачи не составило бы труда - но сейчас приходится выбирать.
И это нетрудный выбор.
В голом саду, куда направляется Ченан, стайка нарядных дам, в меховых накидках поверх разноцветных платьев, радует глаз, словно яркая вышивка на белой ткани. Свежевыпавший снег лежит тонким пушистым покрывалом, на котором отчётливо выделяются следы от сапожек и от полозьев - кто-то из дам догадался поставить на саночки колыбельку с младенцем, и теперь её обитатель является сердцем всей композиции, центром благоуханного красочного букета.
Смех и щебет стихают при виде чёрной фигуры Принца. Он берёт за руку девушку, такую же рыжеволосую, как и он сам - и уводит из сада прочь.
Девушка нравится Фран - она немного похожа на Принца, хоть и не так хороша собой.
Нежная кожа, мягкий рот, испуганные глаза.
В колыбели, значит, тот самый младенец, чья судьба так волнует Джеди? Тогда страх принцессы понятен. Однако она идёт за Ченаном покорно, как овечка.
И потом, в огромной неприбранной комнате с зажжённым камином позволяет делать с собой ужасные вещи.
Принц-то её и пальцем не тронул - сидел себе, перелистывая страницы, лишь иногда бросая рассеянные взгляды на то, как мерзкое существо с крысиным хвостом почтительно высвобождает из соболей косы и плечи его сестры, жадно расшнуровывает платье, стаскивает рубашку и бесконечно долго терзает безвольное тело.
А ведь она - она ловила эти взгляды, ради них одних была согласна на всё.
Сплетаться, срастаться с чужой неприятной плотью, клониться плакучею ивой к полу, к затоптанному, закапанному воском ковру с брошенными тут и там листами бумаги.
И самое жуткое было то, что Фран вполне себе понимала, что за радость можно найти внутри подобного изощрённого и мучительного унижения. Не то чтобы она когда-нибудь пошла на такое - но понимала.
И от Ченана это знание не отвращало, нет. Общее представление о том, с кем связалась, она имела.
А вот её представления о разврате оказались весьма ограниченными - хотя, казалось бы, после того, как она шпионила за своим близнецом в Доме Энаны, мало что могло её удивить.
Но тут был какой-то новый уровень непотребства. И дело даже не в жестокости Принца к безответной девице.
Дело в его инструменте, самой адской твари.
Другие демоны, с которыми Фран встречалась, могли показаться даже красивыми непредвзятому взгляду. В звероподобном облике оборотней и виг первозданная дикая сила сочеталась с какой-то свирепой грацией.
А этот ведь весь отвратительный.
Есть в нём некий изъян, нарушающий гармонию, выпирающий из волшебной оболочки словно хвост из жирной человеческой задницы.
- Ну как, полегчало? - спросил у хвостатого Принц, когда всё закончилось, - пора приниматься за дело. Совсем тут всё запустил.
- Благодарю, господин. Можно ли быть добрее к бедному Сиви. Вот что я думаю - зря, я пожалуй, тогда зарезался. Расстарался с жертвой для Тёмного Князя. А был бы живым - ходил бы туда-сюда запросто, словно вы или ваш художник. Не пришлось бы страдать императорской дочери.
- Не дури. Не добудь ты вампирский нож, не нашёл бы дорогу к Вито. Вообще никуда не нашёл. Просто сдох бы, и всё. Не того поля ягода, чтоб перейти границу. А так мне послужишь.
- С радостью, господин. Всё-таки чудно это работает: перед вашим приходом я еле стоял на ногах, а теперь, если вы позволите, отнесу госпожу на вашу постель. Знать не знал, как всё обернётся, когда мечтал заглянуть за грань.
И тут Фран догадалась насчёт изъяна - и сама поразилась своей догадке.
Человеческая душа, в ней всё дело.
Это создание не сгустилось из магического эфира. Когда-то оно отреклось от людских плоти и крови, вознамерившись стать чем-то большим. Значит, и так случается. Но отчего же он так безобразен? Из-за того, что всё ещё человек - иначе не выдержал бы света солнца? Или из-за того, что предатель и вор? Он ведь грабит принцессу, забирает не ему предназначенное ради того, чтоб удержать от распада частицы нездешней материи, из которой теперь состоит его мерзкая туша.
И если человеческая суть так плохо сочетается с телесностью, происходящей из Места-которого-нет, не окажется ли сама Фран подобным уродом? Ну, в сравнении с братцем - так уже. Он-то не выбирал стать человеком. Его человеческий облик - всего лишь личина для маскировки со всех сторон прекрасного сверхъестественного создания - тогда как ей приходится скрывать совсем другое.
Главное, чтоб это не повредило ей в глазах Принца. Но тот вон и Сиви привечает, если для пользы дела. Придётся как-то убеждать, что персона Фран куда полезнее близнеца. Впрочем, в каком-то смысле и Змей нужен Ченану ровно для того, для чего и сестрица - пусть в совершенно другом масштабе. Змей должен помочь воплотиться многотысячной демонской армии.
Сердце тронула смутная жалость к принцессе.
Они все для него - инструменты.
Но у той нет ни тени иллюзии выбора, ни места для манёвра.
Разве так можно с людьми.
И она любит его.
А ведь это кольцо - сообразила Фран. Вот что делает людей игрушками в руках Рдяного Царя. Наведённая страсть, настоящая одержимость. Красный - всегда был цветом Эмора, как она сразу не догадалась.
Тот и не скрывал, кто затеял всю эту игру.
А ведь в красное издавна наряжали палачей.
И ещё кое-кого.
Фран и сама недавно носила красную хламиду посланников Дома Огня.
Это немного странно, что монахи выбрали цвет повелителя отрад и страданий любви - даже если еретики. Может, конечно, случайно совпало. Но тут, как живой, встал перед внутренним взором облачённый в красное Сет - и во всём его облике не было ничего случайного. Безродный монах, словно рождённый для царских одежд - сколько раз он успел её удивить? И сколько ещё впереди?
Да уж, рдянка - смешное слово.
Неужели Сет сам стал бы Рдяным Царём, добейся она тогда, чтобы тот нарушил обеты? Что потом? Два Змея и два Царя - и кто из них настоящий? Или тут - кто успел, главное - результат?
А результат будет тот же - смерть, смерть и смерть.
Хорошо, что сейчас она свободна от этой страсти. И страшно благодарна еретику за то, что ей не поддался. На этого парня можно рассчитывать. И он ей союзник. Это знание греет душу - или что там теперь у неё вместо души.
Пусть он однажды её едва не убил - но вот так, как Ченан с принцессой - никогда бы не обошёлся. Это она знала наверняка.
Однако она отвлеклась.
С громким хлопком Принц захлопнул книгу и вскочил на ноги.
- Скоро ужин, и нас уже ждут в Арсенале. Одевайся, сестрица. Сегодня я кое с кем тебя познакомлю.