Энтреа не понял, где они сбились с пути. Лесная дорога, которая уверенно вела их на север, в какой-то момент растворилась между стволов. Потом вроде нашлась, но с тех пор забирала к востоку - сначала немного, затем всё сильнее.
- Энана, - сказал Кром, - путает дороги, мать всех ведьм.
- Не всех, - машинально поправил Энтреа, и только тогда понял, почему ему никак не удавалось сориентироваться - богиня действительно хорошо позаботилась о безопасности своего убежища.
Утешало одно - им обещали, что лесом в любую сторону от Обители - не больше трёх дней пути. Поэтому они решили не возвращаться. Там будет видно.
Но даже три дня пути - это две ночёвки, а первый же вечер преподнёс неприятный сюрприз - только оставив достаточно далеко за спиной волшебный приют, оба путника поняли, что лето уже прошло, и дело вовсю идёт к зиме. Рубашки тонкого полотна и шитые серебром кафтаны из кладовых дома Энаны не спасали от холода. Это злило Энтреа - мёрзнуть он не любил. Он мог согреться с помощью магии, однако казалось глупым тратить дар на подобную ерунду.
Спору нет, из Крома вышел хороший спутник - он без слов взял на себя все хлопоты о ночлеге, еде и лошадях. Но на третий день терпения у Энтреа уже не осталось. К вечеру он желал пропасть и этому стылому лесу, и мёрзлой дороге, на которую облетали последние листья.
Тогда-то лес закончился.
Сначала впереди забрезжил свет, потом потянуло дымом - и вот, стволы деревьев расступились, и показались крыши бедной деревушки, синеющие на фоне ясного вечернего неба.
Казалось, здесь можно найти приют.
Но Энтреа сразу почувствовал - что-то не так.
Он не боялся - большинство рядовых напастей не могли ему угрожать. Однако кто-то посмел нарушить его планы на ночлег, и раздражённый Энтреа двинулся вперёд, почти желая, чтобы этот кто-то попал под горячую руку.
Первым они увидели тело. Крестьянская девочка-подросток с растрёпанной русой косой лежала ничком вдоль дороги, а между лопаток у неё торчала стрела.
Кром спрыгнул с коня, потрогал за шею, покачал головой:
- Мёртвая, ещё тёплая.
- Разбойники?
- Нет. Варварская стрела.
Энтреа даже удивился. Он видел войну глазами Фран, но война была далеко. И вдруг оказалась совсем рядом. И ещё он почувствовал радость - оттого что знал теперь, кому предназначена его злость. Варвары, чья армия глубоко вгрызлась в тело Империи, варвары, против которых он встанет плечом к плечу рядом с Принцем - он признал в них врагов ещё будучи в теле Фран, и лишь случайность помешала расправиться с их царём руками сестрицы - значит, они уже здесь? Это могла быть их первая встреча, подоспей он на пару часов раньше.
Что же тут приключилось?
Скорее всего, набег отряда, высланного для пополнения запасов. Коршунами налетели незваные гости на деревню, сгребли всю нехитрую снедь, рассовали по мешкам мелкую живность, а крупную - увели в поводу. Может, и пару подвернувшихся девок закинули на сёдла, прежде чем пропасть вдалеке до поры. В покойницу, видно, стреляли в сердцах - вырвалась, побежала. Не убежала.
- Повернём, господин?
- Нет. Посмотрим, что там.
А там от одной из хворостом крытых крыш поднимался дым, густел на глазах. И оттуда же доносился младенческий крик. Слышались и другие голоса - вот, старуха причитает над зарубленным стариком, вот, баба пересчитывает своих ребят.
На Энтреа и Крома косились испуганно, забивались по норам.
У горящего дома Кром едва не споткнулся о крупного пса с отсечённой начисто головой.
Энтреа спешился, заглянул в распахнутую низкую дверь.
И тут словно притолока, да и вся бревенчатая хижина разом рухнули на него. Кто-то кубарем выкатился из-под крыши, прыгнул сверху, сбил с ног, заревел, навалился и заколотил куда попало острыми кулаками.
Тут бы нападавшему пришёл конец - магия, разбуженная злостью Энтреа, изготовилась выплеснуться со всей своей адской силой, но до слуха словно издалека дошли слова Крома - "тише, господин, это ребёнок, только ребёнок", - и отрезвили, остановили.
Спутник Энтреа стащил с него воющий грязный комок, в котором едва угадывался парнишка лет десяти, чёрный, как сажа, - и завёл с ним беседу.
Энтреа поднялся на ноги, стряхнул с одежды приставшую солому, с отвращением прислушиваясь к разговору. Добиться ответов от мальчика оказалось непросто. Но постепенно на смену подвываниям пришли слова - невнятные, незнакомые. Здешний народ говорил на каком-то примитивном диком наречии, и разобрать удалось примерно половину.
Чужой мужчина вошёл к ним в дом и бросился к матери. Она боролась, заслоняя собой колыбель с младенцем. Старший сын огрел варвара кочергой, да так удачно, что оглушил, опрокинул на спину. Мать схватила нож и перерезала врагу горло. Потом пришли ещё двое, увидели мёртвого, вытащили хозяйку за косы, уволокли куда-то. Сын пытался цепляться - пинком отшвырнули. Уходя, сунули в крышу головню из очага. Вот мальчик и полез раскидатьть кровлю, чтобы не занялась. А тут новые чужаки.
Крыша уже трещала.
Кром спросил:
- Где же ваши мужчины? Почему у вас нет защиты?
- Они пошли за защитой, - судорожно всхлипывал мальчишка, - пошли искать таомерцев.
Энтреа, согнувшись, шагнул в хижину.
Дым змеился с потолка, клубился в тусклом оконном свете. Маг подошёл к колыбели, кашляя и морщась от громкого крика. Провёл над младенцем рукой - и тот замолчал. Теперь можно сосредоточиться и осмотреться - не только простым человеческим взором.
Воздух приобрёл прозрачность кристалла. Что интересного тут найдётся? Вот тело варвара в луже крови. Неожиданно для себя Энтреа пожалел его тёплую куртку - она могла пригодиться ему самому. А вот откатившаяся в угол шапка не пострадала. Что ж, хоть что-то.
Когда Энтреа выходил из горящего дома, одной рукой он прижимал к себе колыбель, а в другой вертел варварскую шапку. Она казалась совсем новой и тёплой - отороченная лисьим мехом, с защитой от ветра сзади и по бокам.
Не глядя, Энтреа передал младенца брату и примерил головной убор.
Кром посмотрел странно, но не решился ничего спросить.
Сам-то, поди, остался с непокрытой головой. А вот Энтреа впервые за эти дни согрелся.
Впрочем, теперь тут мудрено было замёрзнуть - вовсю разгорался пожар.
Паренёк с колыбелью в руках попятился, вытаращив глаза на юного мага, а потом бросился бежать.
- Таомерцы, - сказал Энтреа, - где-то я это слышал.
Пришлось возвращаться в лес - там хотя бы не встретишь кочевников. Правда, ночь удалось провести в сарайчике рядом с кузницей, на отшибе. Там оказалось вдоволь сена - хватило и на постели, и накормить лошадей. Запасы воды тоже пригодились. Кузница казалась покинутой совсем недавно - оставленная краюха хлеба ещё не зачерствела.
В эту ночь они спали без снов.
Утром решили краем леса двигаться к северу, постепенно возвращаясь на правильный путь.
Чары Энаны давно развеялись, и Энтреа довольно хорошо представлял, где они находятся.
Впрочем, он не был так уж уверен.
Раз или два померещилось чьё-то магическое присутствие - мимолётное, словно тень от облака.
- И всё-таки, - не выдержал Кром, - зачем вам эта шапка, господин? Вам, конечно, к лицу, но ведь есть в этом некий смысл, которого я не вижу?
- Всё просто, - ответил Энтреа, - дело в рисунке. Тот, который был у тебя - один из многих. Люди ищут меня. А я предпочту найтись сам.
Действительно, сейчас в мальчике с трудом угадывался начертанный Джеди нежный образ. Под рыжим мехом даже глаза глядели раскосо и дерзко. Дорогой кафтан старинного покроя добавлял облику неопределённости, однако сочетание не выглядело нелепым. Скорее, в нём чувствовался вызов.
В общем, когда Энтреа и Кром попали в засаду, шапка немного смягчила новый удар по голове.