Жукова Наталья Вячеславовна : другие произведения.

На Нас С Вами Иными Глазами

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Новогодняя повесть

  
  ВЗГЛЯД ИЗ-ЗА БУГРА
  ИЛИ
  НА НАС С ВАМИ ИНЫМИ ГЛАЗАМИ.
  
  
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
  
   В сиреневой полутьме мерцают огоньки гирлянд. Девяносто три штуки. От нечего делать Вик сосчитала их уже три раза. И один раз на всякий случай для верности. Двадцать малиновых, тридцать пять золотистых, тридцать два синих, восемь серебристых, и ещё три фиолетовых, потому, что когда начали наряжать ёлку, оказалось, что три лампочки перегорели, и пришлось ребятам бежать на рынок и отыскивать там запчасти для новогодней техники. Подходящих по цвету не нашли, пришлось взять эти, да ещё три часа проторчать на морозе. И на том спасибо. Ёлка занимает в маленькой общежитской комнатке почти всё свободное место. Развернуться теперь стало негде. За то приятно запахло хвоей и пылью поднятой со своих привычных мест по углам. В золотых шарах отражается свет и по ним идёт как бы рябь из маленьких звёзд.
   Хоть и под Новый год всегда такая суматоха, а вот как выдается такая минутка посидеть спокойно, о которой, кажется, только и мечтал, так сразу наваливается такая томительная тоска, что волей-неволей начинаешь придумывать, чем бы ещё заняться, и что ещё на завтра не сделано.
   Вик ещё не потеряла того ощущения праздника, которого обычно с возрастом начинает не доставать, о котором, наверно, и жалеют больше всего уходя из детства. Хоть с другой стороны двадцать два - это ещё и не возраст. А вот Люда, и Славка с Марком, кажется, уже и не чувствуют праздника. Особенно Марк. Мало того, он ещё презирает Вик за "ребячество". Пусть презирает, она улыбнулась ёлке уголком губ и стала смотреть в окно, это его беда, пусть даже он бедняга этого не понимает.
   Соседняя общага напротив. Метров тридцать-сорок. Видно всё происходящее на той стороне. Вот, например, чуть выше, на восьмом этаже девчонки наряжают ёлку, одна взгромоздилась на табурет и прилаживает что-то на верхушку, что именно, из-за шторы не видно, а две другие оживлённо жестикулируя, что-то ей объясняют. Или справа от них парень курит, высунув локоть и горячий уголёк на конце папиросы в форточку. Или вот ещё выше кто-то, непонятно парень или девушка, строчит что-то, низко склонившись над столом, видно только чёткий профиль и просвечивающую от лампы пишущую руку.
   Кто-то ходит, кто-то разговаривает, кто-то что-то читает, пишет, готовится к Новому году, или же напротив не готовится. Очень интересно вот так посидеть и понаблюдать, особенно когда сам ничем не занят, целиком предоставлен сам себе.
   А ещё интересно слушать, особенно если в доме "звукопроводимость" высокая и всё хорошо слышно, кто что делает. Да ещё когда со всех сторон соседи. Правда зачастую трудно угадать, откуда идёт звук - сверху или снизу, но можно определить по голосу. Сверху например, на восьмом живут девочки - третьекурсницы, сейчас у них тихо. Наверное, пошли куда-нибудь в клуб или на танцы. Они всегда по вечерам на танцы ходят. Вообще-то это правильно - чего дома сидеть, но Вик не любитель танцев. Снизу тоже девочки, только это уже аспирантура. Эти дома. Эти по танцам не бегают. Судя по звукам что-то готовят - вот что-то уронили, заговорили придушенными голосами. Справа молодая семья. Хорошо слышно телевизор. Футбол. С кем сегодня "Спартак" играет? За гулом забиваемых голов слышен голос супруги. Кажется что-то вроде: " Да встанешь ли ты наконец из-за своего ящика?!". Слева комната Славки и Марка. Там пусто. Ушли. Забрали Людмилу и ушли. Гулять по праздничной Москве. Вик не пошла. Опять засядут намертво в каком-нибудь баре и про Москву можно забыть. Лучше уж дома сидеть. Телевизор и то интереснее. Правильно Людмила говорит: " Отсталый ты человек. Заблудилась во времени". Ну, заблудилась, не заблудилась, а что взгляды устарели уже изрядно.
   Завтра Новый год. То есть Новый год собственно послезавтра, в четверг, а праздник сам значит завтра - в среду. Весь день шёл снег. Только вот часа два, наверное, назад, метель улеглась, и теперь снег тихо лежит на земле, в тех местах, разумеется, где его не коснулся ещё лопатой дворник, а над городом висит кисеей мелкая пыль, поднятая машинами, и подсвеченная светом неоновых реклам. Из окна видно как справа, ближе к Останкинской башне, двигаются прожектора, столбы света выписывают в мутном, словно бы дымном воздухе, фигуры высшего пилотажа. Очень красиво. С балкона ещё красивее, но там так холодно, что толстой ледяной коркой покрылись чугунные перила. А в комнате тепло, так что вид, пусть даже предновогодней Москвы не может вытащить туда никого, разве что в ночь на первое января выйдут туда наблюдать за фейерверком и баловаться пиротехническими радостями молодые и совсем уж безбашенные студенты.
   Вик поднялась и включила радио, подёргав предварительно чахлую самодельную антенну. Авто настройка. Нестерпимое шипение сменилось лёгким шорохом и тут же, нарушив приятную тишину, заорали дурными голосами Иванушки своё новоиспеченное "Маленькие девочки первый раз целуются", поиграли немного и на самой пронзительной ноте ушли в глубину, появился Киркоров и закончил на мажорном аккорде "Я за тебя умру", тоже пропал, а вместо него вдруг неожиданно возник "Наутилус" и запел довольно приятным по сравнению с предыдущими голосом "Правда всегда одна". Вик придержала радио и легла на кровать уставилась на ёлку горящими от гирлянды глазами.
   Огоньки расплывались понемногу, туманились, потом стали двоиться, троиться, и в конце концов совсем слились в одно пятно, потеряли чёткость, и разъехались в одно сплошное туманное облако. И песня тоже куда-то поплыла, неуловимо меняясь, а потом и совсем закончилась. Кто-то заходил, приближались голоса, веяло холодным, морозным, с улицы воздухом, потом голоса отдалялись. Появились тёплые лапчатые ветки, обступили красноватым кустарником, загородили всё вокруг. Целый лапчатый лес.
   Тихий, едва различимый стук в окно. Вик вздрагивая, просыпается, потягивается и, зевая во весь рот, окидывает взглядом мутным со сна комнату. Стук стих на секунду, будто бы давая перерыв ровно такой, чтобы Вик окончательно проснулась. Ещё довольно темно, только чуть брезжит рассвет, где-то очень далеко-далеко, но всё-таки ужё можно разобрать что вокруг. Ёлка у стенки, и так не слишком маленькая в впотьмах кажется ещё больше, протянула свои огромные, пахнущие хвоей ветви из одного угла комнаты в другой, наполняет воздух вокруг каким-то особенным, неразборчивым ароматом мандаринов и шоколада, шорохом цепей и игрушек, туманно, заманчиво поблескивающих, едва заметно поворачивающихся туда и обратно на ниточках. Люда спит. Даже не раздевшись, только скинула шубку и беретик, которые валяются тут же на полу, и спит, свесив ноги вниз с кровати, и уронив левую руку на одеяло. Стук повторяется. Едва слышный, но в то же время какой-то назойливый, нетерпеливый.
   "Ну кто там наконец?" - чуть не сказала Вик, но тут сообразила, что она не в деревне, а на седьмом этаже. И сразу стала лихорадочно вспоминать, можно ли к окну подобраться с балкона. Нет. Точно нет. Хотя бы потому, что балконов в общаге вообще нет, кроме как в торце, и те расположены друг над другом, и никак к окнам по ним не спустишься. Тем временем стук притих, но тут же возобновился. Отодвинуть штору было страшно, и Вик села на кровати, подобрав под себя ноги и не отводя глаз от окна. А звук с перерывами всё продолжался. Так и до утра простучать могут, решила Вик и, приоткрыв штору, выглянула в щёлочку. Никого. Совсем. Галики начались что ли. Вик постояла чуть-чуть и вновь села на кровать. Подождала минут пять. Стук не повторялся. Будто только того и ждали, что она выглянет. Стало тихо и совсем не страшно, особенно когда сверху, на восьмом, послышались голоса, задвигали стулья. Студенты возвращались с ночных гуляний. Вик забралась под одеяло, укрылась с головой, вздохнула от удовольствия, ещё немного поворочалась и быстро канула в сон.
   На утро её разбудил стук. На этот раз вполне нормальный, стучали в дверь. Людка спала, перевернувшись на бок и не обращая ни малейшего внимания на шум - она явно вчера перегуляла, причём изрядно. Вик завернулась в одеяло и прошлёпала босыми ногами к двери. Замок был на запоре. Сколько бы вчера Людмила не выпила, дверь она закрыть не забыла. В коридоре стоял Марк. Заспанный, с мокрыми волосами дыбом, и явно с похмелья, (что же они это вчера пили?).
  
  - Привет. Тебе чего? - зевнула Вик.
  - Отдавай чайник.
  - Чего?
  - Чё слышала! Чайник говорю отдавай.
  - Какой тебе чайник? Зачем? Я свой не дам. Мы кофе пить будем.
  - Нафига мне твой чайник. В нём только бетон мешать. Ты наш отдавай! - Марк привалился к косяку и стало ясно, что он не уйдёт пока не получит своё.
  - Зря стараешься. Нет у нас вашего чайника. Да и зачем. Нам своего, слава богу, за глаза.
  - Откуда я знаю, зачем он вам, только я отсюда не уйду. Я все шкафы перерыл - его нет. Куда он мог деться - ежу понятно.
  - Ты на что намекаешь, - вскипела Вик, но тут же остыла. Ей вдруг стало противно. Да к тому же стоять босиком на холодном линолеуме не очень-то приятно. - Впрочем, как хочешь, - сказала она неприязненно - это твое дело, где ваш чайник, а я тут стоять не собираюсь. Ещё воспаление лёгких к празднику получить не хватало из-за какого-то кретина. Нет у нас вашей посудины, ясно. А свой чайник ищи у себя на плечах, - и вознамерилась уже закрыть дверь, но Марк явно был в настроении поспорить и решил продемонстрировать преимущества сильного пола. Одной рукой придержал дверь, довольно резко придержал, так что Вик едва не прищемила палец.
  - Имеется ордер на обыск, - провозгласил он и шагнул внутрь.
  - Остынь! - в коридоре появился ещё кто-то, кого за широкой спиной Марка она разглядеть не могла, но голос узнала сразу. Славка вытащил его обратно в коридор, - совсем, что ли крыша поехала? Куда ты полез? Жить надоело? - он толкнул Марка в комнату, тот даже не сопротивлялся. Они уже раз и навсегда выяснили между собой отношения, и Марк хорошо усвоил, что с соседом по комнате лучше не спорить - добра это не принесёт.
  - Всё в порядке? - поинтересовался он, когда они остались вдвоём. - Переборщил Марк вчера с пивом вот сегодня с похмелья и говорит чёрти что. Извини ладно?
  - Да нечего, пустяки! Я привыкла. Чайника-то вашего у нас на самом деле нет. - Вик опустила глаза и тут же сообразила, что перед ним стоит в простыне, покраснела и заторопилась, заспешила:
  - Ну я пойду! Мне пора. Стол надо готовить и все такое... - она запуталась, и, уже закрывая дверь спросила:
  - А как вчера погуляли? Весело было?
  
   Славка засмеялся, потом скривился, потом снова засмеялся:
  
  - Ты ведь знаешь как?
  - Скучно?
  - Кошмарно скучно, особенно когда Марку приспичило посмотреть стриптиз. Я там чуть не заснул.
  - И правильно! Нечего на голых баб пялиться. - Вик улыбнулась ему ещё раз и закрыла дверь. Странно, даже как-то полегчало на душе.
  
   В комнате тепло, даже жарко, а на улице мороз, разрисовал уголки окон, неразборчиво подписался; уложил аккуратными, чуть розовыми от зари валиками, снег на карнизах, на крышах, на скамейках возле подъезда дома напротив; раскрасил носы и щёки прохожим в ярко-красный цвет, как у пьяниц. А здесь хорошо, чугунные батареи раскалились "докрасна" и от них накатывается зной.
   Вик включила чайник, стала одеваться. Что ж это всё-таки было ночью, действительно стучал кто-то или приснилось, а может точно галлюцинации от недосыпания или ещё от чего похуже. Она ещё раз подошла к окну, разумеется, ничего стоящего не увидела и вернулась к завтраку.
  
  - Кофе, булочки, горячий шоколад! - крикнула Вик как можно громче, Люда застонала, попыталась перевернуться на другой бок и тут же полетела на пол, слабо ругнулась и поднялась на ноги. По пути к раковине наткнулась на елку, деревце зашаталось, зазвенели игрушки, зашумели цепи. Людмила ещё раз уже громче чертыхнулась. Добралась, наконец, до умывальника и стала брызгать себе водой в лицо, так что остались видны только её спина и вздрагивающие плечи.
  - А сыр есть?
  - Есть. - Вик ответила глухо и неразборчиво с набитым ртом. - Очень рекомендую, особенно с похмелья.
  - Ох и не напоминай, - Люда повернулась, мокрая с капающими водой волосами и ресницами. - Ты была права. Ты всегда права, когда дело касается прогулки с Марком. Я больше с ним не пойду никуда. Он же нализался как свинья и начал меня в ресторане лапать. Едва Славка его утихомирил.
  - Так вы в ресторан ходили? - удивилась Вик, - Кто это раскошелился на угощение. Марк?
  - Ага, так прямо и даст он тебе! Да ни за что в жизни. Славик нас сводил. Он умница, и у меня такое впечатление, что он на тебя заглядывается.
  - Да что ты? - Вик закраснелась и закрылась рукой. Она ведь и сама это заметила.
  - Правда-правда! Интересно, что это он тебе подарит?
  - Можно подумать колье за двадцать тысяч долларов. Как в том фильме!
  - Ага, ага, проговорилась! Значит и правда он к тебе не равнодушен. А ты что ему подаришь?
  - Потом узнаешь. Всему, как говорится, своё время.
  
   Они сидели за столом глотали обжигающий кофе, и время от времени поглядывали за окно. Там опять, не спеша, и пока ещё довольно слабо, начинал падать снег.
  
  
  - Что ты делаешь, горе моё?! Не та кнопка. Не три слева, одна справа, а наоборот, три справа одна слева. Вот посадили здесь чудо мне на голову!
  - Почему это чудо. Развозмущалась тут. Из-за кого у нас вчера вечером аппаратура полетела? Из-за тебя!
  - Почему это из-за меня. С чего это ты взял. Звуковые эффекты это твоя специальность. Почему вчера стук такой начался. Тебе ничего, а мне выговор. Я начальник группы.
  - Начальник, начальник. Женщина в прошлом как бомба замедленного действия под боком.
  - Ну-ну! А кто вчера чайник у студентов спёр? Можно подумать тоже он?
  - Ой, пришла тень отца Гамлета. А ты что пришёл, чего надо? Ты ж сейчас дежурный. А про чайник это он меня под руку толкнул. Я же "растворитель" на бумаги направляла!
  - Да... Чайник теперь в другом измерении. Класс!
  - В потустороннем.
  - Не в потустороннем, а в параллельном. И откуда институт времени таких идиотов на работу набирает. Это ж важный эксперимент.
  - А как вы мастерски барабанить им по перепонкам начали! Просто не могу забыть выражение лица у той девчонки!
  - Слушай, ты чего сюда приперся я тебя спрашиваю?! Нервы людям портить? Нет? Вот и проваливай. Кретин какой-то, правда, Макс?
  - Не знаю. Не нравится мне это. Сегодня к вечеру всё должно быть готово. А у нас...
  
  
   Люда стоит у плиты. Готовить она не любит, но почему-то это у неё лучше всего получается. В одной руке большая ложка с дырочками, в другой сковорода. На ней шипит, плюётся, разбрызгивая во все стороны раскаленный жир, лук со специями. По комнате плывёт такой аромат жареной курицы, овощей с приправами и ещё чего-то упоительного, аппетитно пахучего и до такой степени вкусного, что живот начинает очень недовольно, придирчиво бурчать. Вик убирает комнату. Здесь всегда чёткое распределение обязанностей, не так как у пацанов, те пол часа грызутся из-за того, кому мыть пол и, в конце концов, потом занимаются этим вместе. Вик протирает шкаф и верхние полки, хоть ими довольно часто пользуются, но всегда там оказывается "пища" для тряпки. Особенно на высоком хрустальном бокале, который уже Бог знает сколько лет не использовали по назначению, и он стоит исключительно как украшение на шкафу, в паутине и с тремя искусственными тюльпанами внутри.
   Вик негромко поёт, о чём уже сама забыла, но старается, выводит тонким голосом модный мотивчик. Вытирая, она наконец добирается и до того заветного тайничка, где хранятся её подарки к Новому году. Людмиле она, даже не задумываясь, купила косметичку, битком набитую разнообразной бижутерией. Это её любимое. Бывает весь день, когда занятий нет, сидит и примеряет на себя разные висюльки. Их у неё море. Вику даже одалживает иногда какие-нибудь дешёвые бусы, перед тем как пойти на дискотеку. Марку купила часы с миниатюрным калькулятором. У Вик мечта - подарить ему их под бой курантов и сказать, чтоб не забывал возвращаться из стриптиза и одновременно подсчитывал расходы. А вот Славке она подарок выбирала долго. Слонялась без толку по магазинам, заходила на рынок - ничего такого особенного там не было, а подарить побрякушку ему Вик ни за что не решилась бы. И неожиданно, когда она, отчаявшись, бродила по цветочным рядам, наткнулась на небольшой, белый вазончик с двумя миниатюрными розовыми кустами, белым и красным, как в той сказке, и с надписью золотыми буквами "Вместе!" Вик даже не посомневалась, стоит ли дарить парню такой откровенный подарок, купила не прицениваясь, не глянув даже на пышные шуршащие золотой фольгой и тисненьем букеты, и поспешила домой, спрятав растенье под пальто, чтобы не замёрзло. Сейчас куст целиком уместился в ящике. Вик заколебалась перед шкафом, уж очень ей хотелось открыть ящичек, полюбоваться на подарки. Славка с Марком всё равно ушли за продуктами, а Людмила возится у плиты и вряд ли станет оглядываться. Вик ещё раз огляделась, так воровато, что самой себе стала противна и, приоткрыв дверцу, не глядя, сунула руку. Осторожно сунула, чтоб не поранить розы. Ничего, ничего, снова ничего. Рука уже исчезла по плечо и тут до Вик, наконец, дошло, что вглубь шкаф от силы на локоть, но уж никак не больше. Выдернула поспешно руку, чуть не полетев при этом со стула. Заглянула внутрь. Розы были на месте (а куда им ещё деться).
  "Точно галики. Сначала слуховые, теперь вот на ощупь, - прошептала она, но достать подарки ещё раз решилась далеко не сразу, некоторое время просто стояла, и, пытаясь успокоиться, бесцельно тёрла тряпкой старый бокал".
  
  - Ну, скоро ты там? - недовольно крикнула Людмила, покосилась через плечо. - Вниз бы сбегала за сахарной пудрой. Забыла я её в список пацанам написать.
  - Иду, иду. - Вик наконец оставила в покое бокал, снова задумчиво уставилась на ящик. Надо всё-таки рискнуть, если ничего не произойдёт, значит точно у меня что-то с нервами. Расшатала их себе где-то очень здорово.
  
   В конце концов решилась, и ещё раз уже осторожно, не отрывая от руки напряжённого взгляда, протянула её вперёд... и коснулась листьев розы. Пошевелив бутоны, она захлопнула, ящик и слезла на пол.
   Как в тумане. Сходить что ли к невропатологу, или сразу к психиатру податься. В этих врачах совсем не разбираюсь, не приходилось как-то сталкиваться. Разве что в анекдотах, которые довольно часто крутили по телевизору, да и слышать приходилось. Очень это модная тема - про психбольных рассуждать. А теперь не очень-то и смешно. Лучше и не говорить никому, разболтают, потом засмеют, не отделаешься, ещё ярлык какой-нибудь обидный приклеят.
   Вик поймала вдруг себя на том, как рассуждает, и чуть не засмеялась. Решила уже себя в клинику укладывать!
  
  - Люд, что там купить-то надо?
  - Славик, ты ж корицу не купил!
  
  - Людмила с Вик носятся по комнате, наталкиваются друг на дружку, накрывают на стол.
   Людка почему-то волнуется, она всегда волнуется перед каким-нибудь ответственным моментом, например перед праздником. А когда она нервничает, то лучше к ней вообще не приближаться. Уже девять, а ещё ничего не готово, стол не накрыт, маникюр не сделан, шампанское в холодильник только поставили. Слава сидит, поджав ноги на диване, между окном и ёлкой, и держит в руках большой поднос, на котором в геометрическом порядке выставлено всё то, что не уместилось на небольшой кухонной тумбочке, и что Вик с Людой перетаскивают сейчас в четыре руки на праздничный стол.
   Он даже, кажется, и не замечает, что к нему обращаются, смотрит, не отрываясь, в окно. Там на противоположной стороне улицы все тоже что-то делают. Во многих окнах света нет, уехали студенты кто куда, кто на природу, кто в рестораны, а кто просто к родителям отдыхать направился.
   Наконец стол накрыт, не хватает только шампанского и ещё нескольких мелочей.
  
  - Иди одеваться, - командным тоном говорит Люда, и Славка молча, очень неохотно, отлепив взгляд от окна, выходит.
  - Мы вам постучим, когда будем готовы, - говорит Вик вдогонку, и тут он оборачивается. Вик даже села, такая у него на лице была улыбка, прямо так и говорила "Ничего мне кроме тебя не нужно!". И тут же пожалела, что не может прямо сейчас подарить ему свой подарок. Только улыбнулась в ответ. Он вышел, а Вик так и продолжала сидеть неподвижно, ошеломлённая, не отрывающая взгляда от двери, "Может он ещё вернётся, ещё раз улыбнётся, так как только что, ещё раз так посмотрит, и больше уж ничего не надо".
  - Ты идёшь одеваться или нет? - крикнула ей Люда и только тут Вик очнулась, побежала переодеваться.
  
  
  - Всё готово?
  - Абсолютно.
  - Не абсолютно, а так точно.
  - Ладно вам! Давайте работать. Чем быстрее сделаем, тем быстрее пойдём по домам Новый год отмечать.
  - Вот именно, и пусть он не паясничает, правда Макс?
  - Правда, правда. Шёл бы ты, Дев, работать лучше, до старта чуть больше часа осталось.
  - Иду. Тоже мне, защитничек нашёлся.
  - Иди, иди, не разговаривай.
  - И иду, и иду. И не подгоняй меня. А то поспешишь, людей насмешишь...
  - Ты и так тут уже цирк устроил, дальше некуда! Макс, зачем он мне тут пришёл нервы портить.
  - Очень вы мне нужны. Особенно твой Макс. Идеальная пара! На всю улицу свадьбу играть будете, меня не забудьте пригласить.
  - Что - о - о!
  - Ой, Максим! Клавиатура! Ты же всю базу сотрёшь! Не обращай ты на него внимания! А ты проваливай, довёл человека!
  - Ладно, Ира, ничего страшного. Только женских слёз нам тут не хватало! А с ним я разберусь внерабочее время. Руки марать не хочется, да как видно придется. Только не нервничай. Клаву я сейчас заменю. Ну ничего, обойдётся, аппаратура у нас крепкая, отечественная.
  
  
  - Ох, Вик, какая ты красивая сегодня!
   Они стоят со Славой друг против друга. Улыбающиеся, сияющие, Вик даже кажется, что с глаз внезапно сдёрнули какую-то плёнку, неудобную, туманящую, но уже старую и привычную, до такой степени, что когда она исчезла всё, вокруг преобразилось, засияло свежими, словно чисто вымытыми, красками, враз обозначившимися полутонами и оттенками. Даже запахи и ощущения стали какими-то новыми, приобрели свежесть, которую, кажется, когда-то давно имели, но надолго утратили, а теперь вновь приобрели чётко очерченные очертания, будто заново родились, получили форму. А вот звуки, напротив, все исчезли, просто пропали и всё, и теперь они вдвоём стояли в безмолвном пустом коридоре, даже, кажется не в одном. Каждый был в своём, каждый смотрел со своего берега, со своего конца света. Даже время остановилось, а они всё стояли и смотрели, и как бы рассказывали свою историю, в мелочах, в подробностях передавали друг другу всех себя без остатка, не отрываясь, глаза в глаза.
   Затянувшееся мгновение кончилось. Что-то тихо щёлкнуло, словно оборвалась струна и Вик снова ощутила, как сдвинулось и понеслось, захватывая всё вокруг время. Сначала этот шум всех мировых событий, почему-то напоминающий шум прибоя, нестерпимо резанул по ушам, а потом приблизился и растворился, распавшись на отдельные звуки и голоса.
   Слава стоял перед ней, и в воздухе ещё замирало эхо его слов: "Ох Вик ты такая красивая!". Только в глазах светился блеск, неповторимое, звенящее от звонкой тишины сияние того коридора, из которого они только что вернулись, где были мгновение и вечность, бесконечное число человеческих жизней.
   Вик пошла к столу. Она уже не краснела и не потела, не ловила с восторгом его взгляды, она знала про коридор, и ещё про то, что он тоже это знает.
  - Вик включи радио! Я же не таракан. У меня не сто рук. - Люда хлопнула дверью, выбежала в коридор, и тут же вернулась, поправляя причёску, за ней не спеша вошёл Марк, с огромным покупным тортом в одной руке и с бутылкой шампанского в другой.
  - Принимайте гостей! - уже с порога нарочно громко провозгласил он, сел к столу, сдвинув весь прибор в сторону, поставил прямо перед собой коробку с тортом.
  - А шампанское давай сюда, - Вик отняла у него бутылку, и сунула в холодильник, - у нас уже одна правда есть.
  - Ничего страшного, - Люда наступила Вик на ногу. Ей и правда следовало помолчать. Марк ведь жадина, мог и обратно унести, но к счастью он ничего не слышал, а с интересом разглядывал содержимое стола.
  - Кто готовил? - кто-кто, а он деликатностью не страдал.
  - Я! - Людмила покраснела от удовольствия, она уже забыла, как сегодня утром зарекалась не иметь никаких общих с ним дел, и теперь бы искренне удивилась, если б кто-нибудь об этом ей напомнил. - А что нравится?
  - А я их ещё не попробовал.
  - Ну что же мы стоим, - заторопилась Люда, от желания услышать ещё один комплимент в свой адрес она даже не заметила, что все давным-давно сели. - Вик, включи ёлку. Хотите салатику? Или курицу? Она сегодня полдня тушилась. Налить чего-нибудь?
   Вик щёлкнула выключателем. На секунду в комнате воцарилась темнота, а потом по потолку, по стенам, по мебели, побежали разноцветные блики, ёлка как будто задвигалась, зашевелила растопыренными ветвями. На часах было пол двенадцатого.
  - Ну как, понравился салатик? - поинтересовалась Вик.
  - Очень даже ничего, - Марк набил полный рот, и теперь его почти не было слышно.
  - До Нового года ещё пол часа времени, а никто уже не знал что делать.
  - Кто-нибудь верит в чудо? - Славка спросил неожиданно, так что все вздрогнули, все лица повернулись к нему.
  - Чушь на постном масле, - заявил уверенно Марк, - это только для малолетних - дедушки Морозы, Снегурочки, Снеговички там всякие. Нет. Чудеса - это не про нас.
  - А я верю, - сказала Вик. Не просто чтобы сделать приятно Славке. Сейчас, конкретно, она действительно верила. Смотрела в глаза всем по очереди. В глазах отражалась ёлка, в каждом глазу по маленькому огненному деревцу, вот только у Марка глаза были тёмные, и отражалось в них всё как-то нечётко, расплывчато, словно бы и вообще не отражалось.
  - И я верю, - сказала Людка, немножко поколебавшись. - То есть я думаю, ведь может что-нибудь такое случиться. Необычное.
  - Да не верьте вы ему! Это на него, бывает, находит, - Марк так авторитетно махнул рукой, что стало ясно, что его уже ничем не переубедишь. - Людмила, у вас в запасе сто грамм не найдётся?
  - Не найдётся. У меня после вчерашнего до сих пор голова болит, а тебе всё мало?
  - Ладно тебе, налей хоть чуть-чуть. Ну самую малость, для вкуса, под вот этот замечательный салатик.
  - Знал бы ты меру. От шампанского и то окосеешь, а тебя ещё на подвиги тянет.
  - Я телек включу, Путина послушаем. Перестали бы вы хоть когда-нибудь ругаться. Пять минут до Нового года, - сказала Вик и поднялась.
  - И шампанское принеси, - добавила Люда. Уже наверное остыло.
  - И тут началось. Огоньки на ёлке вдруг замелькали очень быстро и разом погасли. Стало очень тихо и темно. Шторы были почти задёрнуты, но было видно, что в общаге напротив тоже отключили свет.
  - Ну, вот вам и Новый год. И чудо в придачу. - Довольно произнёс Марк.
  - Заткнулся бы ты. - Слава, отодвинув шторы, вглядывается во тьму за окном. - Кажется у всей Москвы свет вырубили. Интересно, что это? Кто это так развлекается, и чтобы так...!
  - Быть того не может. Что совсем темно? - Люда потеснила его и тоже высунулась в окно. - И, правда! Кошмар, какой! Это тогда, наверное, надолго.
  - Что теперь делать будем?
  - Что-что? Спать мы будем, вот что! - ехидно заявил Марк, - А вы как думали!
  - Ох, заткнулся бы ты!
  - Это кто сказал? - поскольку голос был женский он тут же повысил тон.
  - Не я! - испуганно пробормотала Люда.
  - В другое время с удовольствием, но сейчас конкретно, не я. - Это сказала Вик.
  - Ох, не врите мне...
  
   Больше он произнести ничего не успел, потому что в комнате снова раздался голос, и теперь стало ясно, что говорит кто-то совсем незнакомый.
  
  - Макс, смотри что Дэвид натворил! Мы же этого не планировали. Это же капитальное вмешательство.
  - Убери её, слышишь, уши у меня не железные.
  - Заткнись. Сейчас что-нибудь поправим, Ирин, это ничего сейчас вернёмся на пару сёкунд назад и всё в порядке.
  - Теперь говорили уже три голоса. Два мужских и один женский. Громко и взволнованно говорили в комнате.
  - Эй, кто тут! С перепою этажом ошиблись? - крикнул Марк. Голоса стихли мгновенно. Несколько секунд длилась пауза, потом женский голос неуверенно произнёс:
  - Макс, они что, нас слышат? - Макс ещё не успел ничего ответить, как Славка произнёс:
  - Слышим, слышим. А почему бы и нет. Садитесь за стол, хоть в темноте, то есть в тесноте. Где вы там стоите?
  - И вправду слышат, - вскрикнул в темноте женский голос. Потом словно что-то тяжёлое упало:
  - О, Дэв! Свинья! Куда ты опять залез?!
  
   Заговорили придушенными голосами. Глаза у сидящих уже настолько привыкли к темноте, что стало видно, что в комнате пусто. Ни у дверей, ни за ёлкой трое человек поместиться, разумеется, не могли.
  
  - Ир, мотай время на пятнадцать минут назад, попробуем разобраться с освещением.
  - Хорошо.
  - Готовы? Начали!
  - Макс, не идёт! - голос сорвался в почти истерический.
  
  Почему-то Вик стало интересно. В чём тут дело, она конечно не поняла, но почему-то вдруг создалось такое ощущение, будто она спит, и как бы наблюдает со стороны, как происходит что-то очень интересное, необычное, будто кино записали на кассету и теперь проигрывали на магнитофоне. Она даже решилась подбодрить женщину. Всё-таки работа какая-то, а по голосу чувствуется - молодая, ещё не опытная, значит.
  
  - Не спешите. Мы подождём если нужно. Всё равно полночь мы уже пропустили.
  - Слышишь, Ирчик, что люди говорят, не плачь, мы тут надолго не застрянем. Скоро аварийная переноска сработает. - Голос у мужчины был ласковый, успокаивающий, почему-то напомнил Вик Славкин, а воображение, недолго думая, дорисовало высокого темноволосого парня, нежно успокаивающего хрупкую девушку.
  - Дайте ей воды, - посоветовала Люда со своего места, - или шампанского. Новый год всё - таки.
  - Правильно. Дэв, где у нас вода. Я же её полный контейнер набирал. Ах, ты всё выпил?! Ну тебе не жить!
  
   В комнате засмеялись. Славка крикнул:
  
  - Может винца слабенького достать из холодильника?
  
   Теперь уже смеялись все. Даже девушка, кажется, тоже успокоилась и развеселилась. Сквозь шум был слышен её нервный, вперемежку со всхлипами, после плача, смех.
  
  - Боюсь невозможно. - Сказал Макс (Вик его уже стала узнавать по голосу). - Мы тут случайно и надолго не задержимся. Скоро сработает аварийная эвакуация, и вы никогда больше нас не услышите.
  - Жалко... - пробормотал Марк. Но тут же будто проснулся, закричал в полный голос, - Эй, вы что, невидим... - он не договорил. Люда закрыла ему рот рукой.
  - Извините, - сказал Славка виновато, даже плечами пожал. Интересно, они нас видят? - А в правду, вы вообще - то кто?
  - Молчи! За такие разговоры нас с тобой знаешь куда...
  - А, ладно уже. Семь бед - один ответ. Мы тут к вам из будущего, вмешательство готовим. Только не смейтесь - абсолютно серьёзно. Это у вас чайник пропал из-за нас. И у Виктории галики тоже. Вы уж нас простите.
  
   Что-то зашуршало, и незнакомый громкий голос сказал:
  
  - Зафиксирован выброс из зоны наблюдения. Приготовиться к аварийной переброске.
  - Ну пока, - крикнул Макс, - простите, что Новый год вам подпортили. Не ожидали что так получится.
  - Пока! - в комнате кричали все, в разноголосицу, не слыша друг друга. Даже Марк, который не верил в чудо. Даже он!
  
  
  
  
  
  
  
  ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
  
  За окном мелькают деревья, молодые ёлки и сосенки, до половины засыпанные снегом, низко опустили ветки и будто смотрят вслед - провожают. Только что не махнут, или не крикнут что-нибудь на прощание. А снег продолжает падать, застилает вокруг тяжёлой мутной пеленой, словно ватой. Небо серое, и свет солнца из-за туч тоже серый, и от этого всё вокруг становится свинцовым. Поезд летит вперёд, перед ним снежная кисея расступается, а позади смыкается, падает отвесно. Поезд не трясёт, он словно бы летит над землёй и поэтому сидеть очень удобно, только чуть укачивает и ужасно хочется спать. Это и понятно. В пол пятого поднимут с постели и полусонную таскают по Москве. По завешанной гирляндами, забитой ёлками и не проснувшимся ещё толком народом, сбившейся с ног, раздражённой и одновременно радостно удивлённой Москве. А сейчас так приятно покачиваться, подлетать на скамейке в электричке, и поглядывать в окно. Только чтоб никто ничего не спрашивал и не отвлекал.
  
  - Марин, ты точно приправы захватила? Нужно много приправ. - Ну я же просила, чтоб никто меня не трогал.
  - Взяла, взяла. Я ещё, слава богу, вчера собиралась, на свежую голову!
  - Ну прости, Марин. Надо было пораньше выехать, теперь к месту вовремя поспеем. Логично?
  - Логично. - Вздыхаю и вновь отворачиваюсь к окну. Конечно логично. У Евы всё и всегда логично, рассчитано, распланировано, как расписание поездов под потолком на Павелецком. Она за месяц до Нового года расписала всем их обязанности, когда надо выехать, когда приехать, как поезда ходят, заблаговременно выяснила, даже цены на продукты в магазине записала. Всё ясно. Без неё мы бы поднялись пол десятого, опоздали бы на поезд, забыли бы половину багажа, и конечно на станцию вовремя не попали бы. А теперь наш отдых организован. Под присмотром, как на детской площадке. Даже художественную программу можно при желании - Руслана заставили взять гитару.
  - Ев, - перегибается через спинку сиденья напротив Зойка, - у тебя с собой помады нет гигиенической? Представляете, собиралась вчера часа три наверное, даже список на бумажке написала, а вышла и сразу вспомнила, что помаду забыла. А у меня губы на морозе потрескались. Даже кровь пошла. - "Как говорит-то, как говорит. Будто горохом сыплет, с непривычки ни слова не ясно".
  - Надо вещи на свои места класть, тогда ничего не забудешь. А чужой помадой пользоваться нельзя. Я не жадная... - Как всегда рассудительно. Логично.
  - Понятно, - Зойка уже жалеет что спросила, - А у тебя, Марин?
  - Держи, не фирменная правда... - кидаю через скамейку.
  - Спасибо. - Зойка расплывается в улыбке, и от радости опять начинает тараторить. - Мне просто чтоб губы не отморозить. Я где-то читала, что в них какие-то важные процессы происходят...
  - Ясно. - Придётся перебить, а то этот рот никогда не закроется. Лучше бы она язык отморозила. - Что пацаны делают?
  - Спят. А ты как думала? Они, как только в вагон зашли, так вповалку и дрыхнут себе. Да и я бы совсем не прочь...
  
   Поезд катится дальше. Народу не много, да и эти по преимуществу помалкивают. И правильно.
   Слышно как свистит за окном ветер. Подвывает тихонько на разные голоса. Ох, как спать хочется - сил нет. Только спать ни за что нельзя - если все сейчас отрубимся, станцию нашу непременно пропустим.
  Дело в том, что Марс присмотрел для нас ещё осенью довольно подходящее место по встрече Нового года. Дискотеки всем уже давно надоели и потому решили последовать такому плану: во-первых, за день за два собираемся, захватываем еды и побольше тёплых вещей; во-вторых, утром 31 декабря, раненько поднимаемся и садимся на первую электричку в данном направлении; в-третьих, добираемся до назначенного места и устраиваемся там на пару дней, кстати, Марс говорил, что домик неплохой, с сосной красивой неподалёку, так что, посоветовавшись, решили захватить с собой инструменты, и ёлочку прикарманить. Организатором всего этого мероприятия как всегда подписалась Ева, и уж лицом в грязь она не ударила. Была только одна не очень приятная, как потом оказалось, деталь. Дело было в том, что до сторожки от станции нужно было тащится по заснеженному лесу километров пять или около того. Но это особо никого не волновало. Ева как-то пробовала заикнуться про лыжи, но мы, и так уже до предела нагруженные разнообразной поклажей, возмутились, а Марс заявил, что они нам совершенно не понадобятся, что есть хорошая тропа, и что сосна растёт почти у самого дома. Так это дело и оставили на произвол судьбы.
  Когда я в очередной раз потрясла головой, сбрасывая сон, то вдруг почувствовала, что поезд стоит, а спать уже совсем не хочется. Значит всё-таки задремала.
  Окно замёрзло и пришлось на него дышать и тереть перчаткой, от чего видно лучше не стало, а руки совсем замёрзли и побелели. Ева спала. Шапка у неё с головы свалилась на сиденье, и теперь огромное количество мелких, медно красных косичек рассыпались по плечам.
  Я, наконец отчаявшись что-либо разглядеть снаружи, подергала вниз ручку окна. Ничего. Потянула посильнее. Никакого результата. Навалилась всем телом. Наконец, противно заскрипев, она сдвинулась с места и пошла вниз.
  Платформу, возле которой мы стояли, я узнала. И сразу кинулась будить Еву. Она на столько разоспалась, что теперь только головой мотала и даже глаз открыть не могла. Тут слава богу проснулась Зойка. Она приоткрыла один глаз и пробормотала неразборчиво:
  
  - Где стоим?
  - Наша, вставай. - Мне наконец удалось поднять Еву. Эта ещё начала что-то ворчать, сграбастала свой безразмерный рюкзак и стала протискиваться между скамеек к дверям. За ней, неся над головой, бережно, как драгоценность, гитару, шёл Руслан. За ним Димка. Потом Зойка, я и Марс.
  
   Когда вышли, то сразу сообразили, что можно было бы и не спешить. То ли электричка сломалась, то ли что-то с путями не заладилось, то ли ещё что, но почти все теперь выбрались наружу и стояли, кто с сигаретой, а кто и просто так.
  
  - Ну, куда теперь нам? - Зойка стучала зубами и как-то испуганно оглядывалась, будто боялась, что из леса вот-вот выскочит серый волк, а то и ещё что похуже.
  - Тут тропа есть, - Марс ходил туда сюда вдоль платформы напряжённо всматривался в снег. - А, вот и она! Пошли!
  
   И вот когда мы увидели эту тропу, то нам стало действительно не по себе.
  
  - Ира, будешь чаю?
  - Не знаю...
  - Ну не хочешь - как хочешь...
  - Да нет, давай, конечно. Это я задумалась. Систему наводки на ручное управление перенастраиваю. А то помнишь, что в тот раз с чайником было.
  - Помню, а как же. Помнишь, как нам потом досталось.
  - Вот-вот. Как нас снова к машине времени подпустили....
  - Хорошо, что Дэвида нет. А Лео - парень хороший.
  - Да, кажется, не плохой. Давно ты его знаешь?
  - Со второго курса вместе учились. Потом правда три года не виделись, но по-моему, он ничуть не изменился.
  - Хорошо бы...
  - Как там система?
  - Не поддается, зараза. Я уже второй час пытаюсь её перенастроить.
  - Помочь?
  - Да ладно...
  - Да уж нет. Я давай попробую, я ты пойди за внешним экраном последи. Там сейчас интересно. И красиво.
  - Снег идёт?
  - Да. А наши подопытные сейчас будут по нему к сторожке продираться. Вот это будет зрелище... Иди посмотри, потом мне расскажешь.
  - Ну ладно. Как устанешь позови.
  - Замётано. Иди-иди. Ну что смотришь? Не люблю когда на меня женщины смотрят.
  - Честно?
  - Честно-честно. Иди. Фу, ну наконец-то. И как ей объяснить, что она такой же механик как я балерина.
  - Тебе точно ничего не нужно.
  - А ну, пшла отсюда! Бегом! Вот прицепится....
  
  
   В снегу мы увязли минут через десять, да при этом так прочно, что даже обратно на станцию повернуть уже не могли. К тому же направление потеряли, и куда идти стало совершенно не ясно. Было только понятно, что в нужном направлении мы не идём, это точно.
   Марс с Димкой поскидывали рюкзаки и теперь медленно бродят, продираясь сквозь сугробы. Они пару раз по неосторожности коснулись ветвей, и теперь оба похожи на долговязых, мрачных снеговиков.
  
  - Здесь должна быть дорожка. Я её своими руками намечал. По деревьям должны тряпки красные висеть. - Марс злился, кажется, ещё и на себя; во-первых подмочена его репутация; во-вторых он просто боится, что спросонья принял одну тропу за другую. Это стало особенно понятно, когда его спросили об этом напрямую.
  - Не спеши. - Говорит Ева. Она его выделяет особенно и сейчас волнуется, чем здорово его раздражает. - Найдётся твоя дорога. Мы подождём. Правда?
  
   Активной поддержки она не получает. Все замёрзли, проголодались, и ждать по большому счёту не намерены. Зойка танцует на месте, дышит в рукавицы. Руслан держит её пакеты. Вот это любовь! Мы с Евой свои пакеты держим сами.
  
  - Ну как? Двинемся мы или нет? - мне это бесконечное топтание на месте начинает надоедать определённо.
  - Не сбивай его, - тут же влезает Ева. - Не видишь - человек делом занят.
  - А и правда пойдём, - говорит Марс неожиданно, - человек идущий бесцельно по лесу отклоняется от направления вправо. А нам нужно строго на восток.
  - Вот что-что, а цель у нас имеется, - не верит Руслан, - а сворачивали мы, по-моему, всё время налево.
  - Кто здесь лучше местность знает? Я или ты?
  - Я направление заметил.
  - Пошли налево. Вон там, где просвет есть - пройти можно. - Марс подхватывает рюкзак и напролом, не слушая слабых возражений, прыгая через сугробы, направляется к едва заметной прогалине. Димка, я, и Ева, не колеблясь за ним - он, кажется, действительно в том, что походов касается, разбирается получше Руслана. Тот с гитарой, нагруженный мешками, с несчастным видом плетётся сзади.
  
   Кажется мы снова выбрали неправильное направление. Метров приблизительно через двести, отряхиваясь и отфыркиваясь от снежной пыли, мы выходим на поляну. На очень большую, ровную и круглую как блюдце поляну.
  
  - Ну как? Была там поляна? - интересуюсь и сейчас же спохватываюсь. Марс может взрываться по любому поводу. Но сейчас он на удивление спокоен, и даже доброжелателен в той степени, которая к нему относится.
  - Не было. Но я её помню. Это полкилометра с юга.
  - Я же говорил, что мы на юг отклонялись! - как-то даже участливо, совсем не злорадно говорит Руслан. Он никогда не злорадствует - не умеет.
  - Ладно. Зато теперь мы знаем, где мы. Теперь нам ровно на север.
  - А как через поляну переберёмся? - мне очень интересно, что Марс скажет, но вместо него отвечает Ева.
  - Я же говорила вам. Нужно лыжи брать было.
  
   Тут она действительно права. Поляну приходится обходить по краю, потому что снегу на ней навалило выше пояса, и пройти там пешком можно даже не пробовать. И мало того - он ещё продолжает падать.
   Обходить тоже оказалось делом не из лёгких. Как назло всё внизу тут в каких-то кустах. Подлесок что ли здесь так густо растёт? Марс идёт с топором впереди - расчищает нам дорогу. Топор мы взяли собственно мясо разделывать, или, в крайнем случае, для дров, а он вон как нам понадобился.
   Поляну эту несчастную мы наконец обошли, протопали ещё метров двести, но совсем запыхались. Остановились. Постояли немного в полной тишине. Никто даже слова не произнёс. Потом Димка так же молча подошёл к Марсу, отнял у него топор и пошёл вперёд прорубать дорогу.
   Я шла сзади и ругалась про себя. Почему надо было тащится в этот поход, а ведь предлагали остаться. Один человек мне предлагал. Поужинать в ресторане, пойти на какую-нибудь танцплощадку, или просто по красивым улицам погулять. Отказалась. Причём принципиально отказалась. Экзотики захотелось. Дикой природы, костра и всё такое. С другой стороны чего я в той Москве не видела. Каждый год хожу по одним и тем же улицам, в одни и те же кафешки заглядываю, даже знакомые у меня по встрече Нового года одни и те же. Надоело.
  
  - Смотрите - уже недалеко! - кричит Димка. - Вот и тропа появилась какая-то.
  - Ура! - кричим мы и кидаемся вперёд. Топор тут уже не нужен.
  
  Мысли о Москве у меня испарились начисто.
  Бежим. Хорошо. Снег по лицу хлещет и под ногами проваливается. Тропка узкая, едва-едва видна в снегу. Толкаемся, спотыкаемся, падаем друг на друга. Покидали под деревья рюкзаки, и закидываем друг друга снежками.
   Давно я в детство не впадала. А вообще кидаться я люблю. Особенно когда снега много и он чистый и белый, а не такой как в Москве - поднимешь, а там половина грязи. Мне сразу кто-то сбил шапку, но больше попаданий не было, а вот я три раза попала в Еву и один раз в Димку. Даже Руслан сунул свою гитару Зойке и тоже в игру включился. Кстати, он очень меткий стрелок. А вот она совсем играть не может. Простуд боится. Ей прошлой зимой попали в лицо. Потом она месяца два в больнице с гайморитом лежала.
   А вот со мной что-то не то. Совсем не то. Как только мы перебрасываться начали так мне и мерещится что-то. Вот летит ко мне снежок. Вроде бы обычный и летит обычно, а то вдруг раз и нет его. Это-то и непонятно мне было. Думала сначала - снег сухой - комочки и рассыпаются на лету. А потом смотрю - нет. Исчезают они просто. Не спрашивайте меня, как они это делают - не знаю. Не растворяются, не распадаются - это уж точно. Исчезают. Летит-летит этот ком снега, и вдруг будто сдвинулось что - и нет его, как не было. Ну, думаю, всё галики у меня уже от недосыпания. И тут вдруг хватаю снежок - бросить его. А у меня по руке будто холодом пронесло и всё - нет как не было, даже перчатка сухая. Вот тут я перепугалась. Если это галлюцинации, то они явно прогрессируют.
  
  - Стойте! - кричу. Все замерли. Спрашиваю. - У вас снег не пропадает? - Смотрят на меня. Наверное, думают - прикол какой-то новый. - Объясняю. У меня снег из рук пропадает. Не знаю как. Вот был снежок и нет его через пару секунд. - Смотрю - не верят. Головами кивают, думают, как ответить получше, что бы не обидеть. И тут Марс говорит.
  - А знаете, народ, а ведь и правда. Вы думаете - почему в меня никто ни разу не попал. Думаете - такой увёртливый. Ничего подобного. Все снежки, что на меня летели, пропадали куда-то. Один вообще перед носом исчез.
  - Это у вас от переутомления. - Говорит Зойка неуверенно. - Быть такого не может.
  - Может, - говорит Руслан. - Я три раза в Маринку наверняка кидал. А сколько попал? Один раз шапку сбил в начале.
  
   Димка с Евой кивают. Точно, мол, было.
  
  - Пошли отсюда. - говорю. - Место здесь какое-то неправильное. - Гляньте, может и сумки наши куда попропадали?
  
   Все улыбаются. Вещи на месте, а раз уж у всех что-то с глазами можно и не переживать. Кидаться, правда, перестали и назад с опаской тайком оборачивались, но это уже так, - большей частью из предосторожности.
   Ещё минут пятнадцать идём молча. Не потому что разговаривать не хочется, а потому что просто дыхание терять нельзя. Вокруг всё белое, пушистое, снегу самое меньшее по колено. Всё бы хорошо, только холодно. Мы снизу замёрзли, сверху взмокли, и потихоньку снова начали свирепеть, как вдруг Руслан, который теперь впереди, как закричит во весь голос:
  
  - Смотрите - добрались!
  
   Мы остановились, сбились в кучу и смотрим. Впереди домик. Забор низкий, деревянный, покосился уже от времени. Дом тоже кажется сам себя пережил. Из цельных стволов сложен, с коньком, с резными наличниками. Дверь на запоре, к ступенькам на крыльцо дорожку замело. Сразу видно - дом пуст. Но и пуст не давно. Стёкла вымыты, краска не облупилась. Красивый дом. Как старинный терем. А напротив, чуть дальше к лесу стоит сосна. Не большая, метра два с половиной три, но до чего хороша. Настоящая лесная красавица.
   Мы стоим. Обалдели от радости и не верим, что добрались наконец-то и такую красотищу увидели. Но стоять долго не стали - холод не дал. Закричали во всё горло, кого тут стесняться, и понеслись к дому.
  
  
  - Ира, ты же понимаешь что с этим не шутят!
  - Ну прости, Лео. Честное слово я больше не буду.
  - Я понимаю, но вот поймёт ли это начальство. Это же вмешательство!
  - Ох, ну ты и зануда! Какое это вмешательство. Снежки ловить, между прочим очень весело.
  - Очень весело! А ты видела, какая была реакция?
  - Ну и что? Они через пять минут обо всём забыли!
  - Можно подумать? Я всё понимаю, но и ты пойми, что я как официальный командир группы должен сейчас написать на тебя рапорт.
  - Лео, не пиши! Честное слово! Я тебя очень прошу. У меня уже и так красная карточка.
  - Ну что я могу поделать?
  - Что здесь происходит?
  - Макс, я не хотела. Только немножко половила снежки. А он на меня рапорт пишет.
  - Лео, ну ты даёшь! Чего тебе эти снежки дались? Пошли лучше кофе выпьем.
  - Нет, Макс. Мне за это платят. Я свои обязанности выполняю исправно.
  - Ты что ж теперь за платой гоняешься?
  - А зачем ещё? Жить надо на что-то?
  - А работа? Что? Даже не интересно?
  - Интересно, конечно. Но ведь эмоциями сыт не будешь. А решил я собственно так потому, что за такую должность очень много полагается. А чтоб платили больше нужно что? Хорошо работать. Я депремированным быть не хочу за затраты энергии, которыми вы тут играетесь.
  - Будешь писать?
  - Буду. Вы меня уж простите...
  - Пиши - пиши. Только подальше отсюда. Я-то думал....
  - Что ты думал? Что я тоже вкалывать буду тут добровольную. Э нет. Не дождётесь.
  - Ну так и проваливай!
  - Макс, успокойся, опять тебя разносит.
  - Да, подержи его пожалуйста, а то ещё глупостей наделает.
  - Он такой же! Как все!
  - Макс. Он хуже. Намного. Вот закончим и отдохнём от него. И не нужно больше драк. С Дэвом это не к чему хорошему не привело, а теперь тем более.
  - Ладно. Уговорила. Давай дальше смотреть.
  
  
   Во дворе на нас набросилась огромная, откормленная собака.
  
  - Полкан! Не узнал? - крикнул Марс. Пёс понюхал, узнал, "улыбнулся" довольно кисло, и затрусил в другой конец двора, гремя цепью, проваливаясь и оставляя за собой нечёткую цепочку следов.
  - Пошли. - Марс открыл калитку, потом стал возиться с ключами. Стоять пришлось долго, но зато когда двери наконец распахнулись, в лицо пахнуло горячим воздухом, насквозь пропитанным какой-то неразборчивой, но очень приятной, гаммой запахов.
  
   Комната была всего одна, если не считать небольших сеней, заставленных и завешанных какой-то рухлядью так, что негде было повернуться. Разделённая перегородками, комната вмещала в себя и кухню, и спальню, и даже своеобразный кабинет.
  
  - Ой, смотрите! Печка! - вскрикнула Зойка. Можно подумать печей никогда не видела. Хотя может и правда не видела. Не у всех же родственники в деревне.
  
   В комнате было шесть окон: два с той же стороны что и дверь, два напротив, и по одному справа и слева. Большой кухонный стол выдвинут на середину. Скорее всего, это не его обычное место, потому что сразу видно - мебель тут двигали. Не очень аккуратно, и не задумываясь о последствиях. Все стулья были сдвинуты к стенке, кровать стояла криво. Один только "кабинет" остался, кажется в первоначальном виде. На столе лежала записка - листик в клеточку исписанный красным карандашом. Марс скинул сапоги, взял лист, сначала сам пробежал его глазами, словно удостоверяясь - стоит ли читать его остальным, потом решил, что не стоит, сложил вчетверо и сунул в карман. Сказал только:
  
  - Пишет, что гирлянда в шкафчике под телевизором.
  - Мальчики, пока вы ещё не разделись, - сказала Ева своим обычным командным голосом, - сходите за ёлкой. Возьмите пилу и сходите. А мы пока выложим всё.
  
   Димка с Русланом потоптались немного в сенях, сняли с гвоздика санки и вывалились во двор. Марс натягивал свои сапоги. С удовлетворённым видом. Как Иван Сусанин. Завёл в глушь, а сам смыться намылился. Выбирайтесь сами.
  
  - Который час? - спрашиваю. Наклонилась над сумкой, вытаскиваю шампанское. И как оно ещё цело?!
  - Пол первого.
  - Понятно. Вы там по быстрому. Нам ещё воды набрать надо и с печкой разобраться. Ты ей пользоваться-то хоть умеешь.
  - А ты как думала? - отвечает он с достоинством, но уже из-за двери. - Это тебе не микроволновка.
  
   Дело двигается быстро. Ёлку пацаны притащили через час с лишним. Им, видите ли, жалко стало рубить такую красавицу и они очень долго шатались по лесу в поисках подходящего деревца. И, наконец, махнув рукой, свалили первое попавшееся. Это оказалась ель, чуть выше метра в высоту и обломанной веткой. Её взгромоздили на стол, опутали цветными нитями серпантина, дождика и цепей, повесили привезенные с собой игрушки. Гирлянду, после недолгих споров, подняли и развесили по стенам. На ёлке гореть осталась только одна звезда.
   С дровами тоже произошёл казус. Потратили час на то чтоб набрать какого-то валежника, а оказалось, что в чулане за домиком достаточно дров не только чтобы растопить печь, но и чтобы устроить небольшой пожар.
   Теперь наши парни, намаявшись с лесопродуктами, развалились отдыхать. Димка с Русланом на кровати, Марс на печке. Мы разумеется готовим. Я себе взяла оливье. Люблю когда руки заняты, а голова свободна. Все овощи и мясо мы сварили дома, а теперь я сижу, работаю ножиком и слушаю радиоточку. Приёмник здесь хороший, ловит пятьдесят четыре канала, в том числе какие-то иностранные.
  
  - Марин, ты куда свои приправы положила? - Ева стоит с ножом в окровавленных руках. Значит мясо ещё не выдохлось. Суперстойкая у нас отечественная продукция. Прямо бронированная. - Мне для отбивных нужно.
  - На столе. На твоих дневниках с наблюдениями. Я же тебе говорила, куда их кладу. Или у тебя склероз, после того как тебе снегом в голову попали?
  - Ничего подобного. Я прекрасно всё помню. Только нет их там. Дневники - вот они, а больше ничего.
  - Может смахнула локтем? - выдвигает версию Димка. - Загляни под стол.
  - Во-первых, - строго говорит Ева, - Они лежали не с краю. Во-вторых... - она приподнимает клеёнку. Под столом пусто.
  - Что ж делать будем? - говорит Зойка уныло, - Мне тоже приправы скоро понадобятся.
  - Ладно... - говорю. И иду в сени. Все с недоумением смотрят на меня.
  - Я ж не все приправы достала. - Даю Еве несколько красочных пакетиков. - Найду, кто ворует - голову оторву.
  
   Это чисто символически. Стащить бы эти несчастные приправы - всё равно они никому не нужны. Да и не могли бы. Честная у нас компания. Честная аж до вредности. Найдутся. Куда они денутся?
  
  - Руслан, - Ева протягивает остатки мяса, какие-то кости. - Пойди, покорми собаку.
  - А чё сразу я? - немедленно говорит Руслан. Это в какой-то мере его любимая фраза. - Пусть Димка сходит. Я ёлку на своём горбу через весь лес тащил.
  - Дим, сходи?
  - Не! Я не могу. Я собак боюсь. А ещё я воду носил - теперь спина болит. Пусть лучше Марс.
  - Марс?
  - Не уж. Руслану сказали - пусть он и идёт. А то пошло по кругу. Ёлку, между прочим, ты не один тащил.
  - Вот ещё! - Ему тут же возражают.
  - Ладно, я пойду. - Я поднимаюсь и, вытирая руки, иду к двери. - Никуда вы не годитесь, потерянные люди. Тоже мне. С печки лень подняться.
  
   На улице уже стемнело. Вокруг ни огонька, ни проблеска света. Снег всё падает. Уже не носится, завывая над сугробами, а ложится тихо, бесшумно, будто его и нет вовсе. Так тихо, что слышно на километры вокруг. Недавно наверно пробежала последняя электричка и сейчас затихает вдали. Молча подошёл Полкан. Не гавкнул, не заскулил, только снег захрустел под лапами, да скрипнули доски, когда я присела на корточки.
  
  - Кушай, Полкаша. - Подвигаю ему тарелку.
  
   Погладить он не дался. Отстранился вежливо, взял кость и захрустел с наслаждением.
   В доме вновь включили музыку. В окно видно как окружённые махровым апельсиновым пламенем двигаются, ставшие внезапно чужими, силуэты. Странное какое-то здесь освещение. Всё будто неуловимо меняется, расплывается, растягивается, делается нечётким, и каким-то странновато-загадочным. Даже цвета тускнеют, выцветают, на их место приходят тени.
   Вот едва заметно, не нарушая тишины, отодвигается штора в одном из окон. Просто на снегу появляется ещё один яркий квадратик. За стеклом возникает Зойкино лицо. Посмотрела, кажется, неодобрительно, постучала по стеклу кончиком пальца и исчезла.
   Поднимаюсь. Ужасно не хочется вставать, но мороз понемногу даёт себя знать даже под дублёнкой.
   Полкан даже внимания не обращает, когда я поднимаю из-под его носа пустую миску. Сидит, застыл и смотрит в одну точку, будто статуя из гипса. А ведь в темноте его действительно очень легко принять за статую. А то и вообще не заметить.
   В сенях меня встречает Марс. Стоит ко мне спиной и внимательно что-то разглядывает. Тихонько заглядываю ему через плечо. Он вздрагивает. Передо мной мелькают, скрываясь под наброшенной курткой ленточки, золотистая обёрточная бумага.
  
  - Видела? - Марс вскидывает на меня испуганные глаза. Он боится?!
  - Нет, - честно признаюсь я. - А что? Подарок?
  - Да. - Тут же снова, словно в броню заковывается.
  - Для Евы?
  - Нет. Не совсем.
  - А для кого?
  - Потом узнаешь. Иди, тебя все ждут. Ты что там на морозе торчишь. Вышла на две минуты, а проторчала пол часа.
  - Сколько? - я не обращая уже на него внимания, вбегаю в дом.
  
  
  - Неслыханно! Я думал тут, серьёзные люди работают!
  - Лео, уймись! Оставь её в покое. Из-за мелочи до истерики человека доводит.
  - Честное слово, это не я. Это наводка рыскает. Я не могу её удержать. Как в тот раз было!
  - После первого опыта всю машину по винтику разбирали и никаких поломок не нашли! Ты это знаешь! Опять за свои игрушки. Первый раз простил, ничего писать не стал! А теперь уж вы простите...
  - Макс, он правда напишет?! И тогда меня выгонят. А вдруг ещё к ответственности привлекут. Не хочу.
  - Ирина, успокойся!
  - Не кричи на меня!
  - Ну ладно, прости. Успокойся. Ничего не будет. Запись ведётся постоянно. Серьёзных нарушений нет, а наводку я сейчас подправлю. Будет как новенькая. Не переживай, мелочи всё это! Пойди выпей кофе и посиди возле экрана. Ничего не трогай, я "проводку" отключу. Понятно.
  - Да.
  - Вот и отлично. И не обращай на него внимания, на этого Лео. Тоже мне Ди Каприо. А если снова прицепится, сразу меня зови.
  
  
   Уже давно пробило одиннадцать. Мы наелись, напились, натанцевались до упаду. Теперь смотрим "Огонёк". Очень хорошая передача. Мне обалденно нравится. Да по-моему и никто не против.
   В комнате полутемно. Только горят гирлянды вдоль стен, да отсвечивает ёлка. Телевизор здесь, как говорится, паутину показывает. Им видно, часто, и не очень-то аккуратно пользуются, так что всё, что можно разломать, разболтать, свернуть на сторону, уже свернули. Особенно досталось динамикам. Уж что с ними вытворял тут хозяин, но весь он был забит таким разнообразным и неожиданным мусором, что новомодный "Sony" , "Panasonic" или ещё какая-нибудь импортная диковина, сдохли бы в три дня.
   Сижу, потягиваю вино, и не думаю ни о чём. Хорошо. Никогда такого праздника у меня не было. Были дискотеки, с которых мы возвращались к утру, были и скучные домашние праздники, когда не знаешь, куда деться от пьяной болтовни старших. Был Миллениум. Когда все вылетели на улицу, а над городом водопадом струились звёзды. Много чего было. Но всё не то. Не то что нужно для полного счастья. Да и сейчас чего-то всё-таки не достаёт.
  
  - Без десяти, - Ева поднимается. Она вся помятая, но довольная. Вечер удался или почти удался. Для кого как. - Подарки. Давайте дарить подарки.
  
   Мы живеем, если можно так сказать. Подарки - это всегда приятно, но в данном случае - это возможность хоть чем-то заняться. К дивану мы возвращаемся уже нагруженные разнообразными коробочками, пакетиками, кулёчками и так далее. Глядя на всё это богатство, я стараюсь представить, что получу сама. Получать подарки я люблю очень. Особенно на Новый год. Остальные праздники я как-то не признаю. И даже очень часто просто-напросто недолюбливаю.
   А теперь каждая минута стала часом. Мы в телевизор уже не смотрим, а разглядываем друг друга. Мне почему-то кажется, что если это молчание кто-то нарушит, неважно, заговорит или ещё что, это будет что-то не обыкновенное, что это будет моя судьба. И я жду, с нетерпением, окидываю все лица взглядом и думаю, кто же это будет. А может и нет его, нет такого человека, который вот сейчас, здесь мог бы что-то такое сказать. Тогда я ошиблась. И в месте и во времени. Ошиблась, ошиблась, не найду....
  
  - Марин, - Марс встаёт и наступает такое облегчение - не ошиблась. От смущения он покраснел, я тоже почему-то так дрожу, что даже на ноги боюсь подняться. - С Новым годом. - Протягивает подарок, - уверена, тот, что я видела у него мельком в сенях, - и садится рядом.
  
   И тишина возобновляется, словно ничего и не было. Одна минута до Нового года. На экране поднимается с бокалом Путин....
   С лёгким хлопком, гаснет свет. Комната погружается в темноту. По полу ползёт позёмкой до этого не заметный холод.
  
  - Ну! Как мы неудачно! - говорит кто-то, кажется Ева, - Может проводка перегорела. Включите кто-нибудь скорее радио.
  
   Кто-то поднимается, темнота полная, слышно только как шуршит, качается в цепях ёлка.
  
  - Чёрт, куда вы этот приёмник поставили? - говорит Димка раздражённо. Он, на что-то натыкаясь, бродит по комнате.
  - На подоконнике. - Говорю я. - В кухне.
  - Ага, нашёл. - Слышён щелчок, потом шипение. Время тянется нестерпимо медленно. - Не ловится. Нет каналов.
  - Из пятидесяти четырёх - не одного? - возмущается Ева, - Как это?
  - А вот так. Не ловится.
  - Подожди-подожди. - Раздаётся в темноте голос. - Ты куда крутишь?
  - А куда надо? - недоумевает Димка.
  
   Молчание.
  
  - Кто это сказал?
  
   Опять без ответа.
  
  - Это ещё что за чертовщина?! - снова говорит тот же голос.
  
   Тут только до всех доходит, что голос незнакомый.
  
  - Макс, опять? Мы же всё правильно делали?
  - Не знаю....
  - Кто это здесь прикалывается? - решается наконец отреагировать Марс.
  
   Голоса раздаются будто бы прямо в комнате.
  Молчание. Потом сдавленный шёпот:
  
  - Макс, точно! Они нас снова слышат. Опять утечка.
  - Молчи, молчи. Сейчас на аварийных отсюда откачают.
  
  Я уж не знаю что и думать. Ради того чтоб поприкалываться стоит ли ехать за нами в такую глушь, а больше никого здесь быть не может. Да и свет отключить очень сложно. Счётчик на кухне у нас под присмотром. Если только кабель обрезать. Но под напряжение никто не полезет даже ради самых лучших мистификаций. Это тоже отпадает. А кто тогда? Проверим...
  
  - Ну кто тут в самом деле? Поиграли и хватит!
  - Точно! - поддерживает Марс. И едва слышно шепчет мне на ухо: - Может плёнка?
  - Не похоже. - Таким же шёпотом отвечаю я.
  - Ира, Макс, что здесь опять происходит? Опять с аппаратурой балуетесь? - раздаётся в комнате третий голос. Суховатый, надтреснутый, такой бывает после долгого крика или от простуды.
  - Хватит на меня руками махать. Бардак развели. Что-что? Тихо? Это ещё зачем? Вы лучше скажите, вы дело сделали? Эксперимент уже должен был начаться.
  - Лео, молчи! - женский голос. - Утечка. Они нас слышат.
  - Кто слышит?
  - Они! Посмотри на экран. Как ты думаешь, чего это они так головами крутят.
  - Мы не крутим, - обижается Зойка, - вы что, пришельцы?
  
   Слышно как кто-то втягивает воздух сквозь зубы. Опять шёпот.
  
  - Доигрались. Вот выберемся, на всех рапорт напишу.
  - Если выберемся. Что-то долго нет эвакуации. Так что молчи лучше.
  - Ну нет, так не интересно... - протягивает Дима, - Нам из-за вас свет вырубили, а вы теперь смыться хотите. Не выйдет. Пока свет не включите, никуда не полетите.
  - Подождите мы только "проводку" наладим. - Начинает было женский голос неуверенно, но тут же замирает. Слышно как кто-то возится в темноте.
  - Молчи, ясно, молчи.
  - А ты лапы убери. Придурок. Убери от неё лапы. А то никакая эвакуация не спасёт.
  - Да дай ему в морду, Макс. Пусть девушку не трогает. - Кричит Руслан.
  - Ну прекратите же вы наконец! Макс отцепись от него. А вы помолчите. Вообще подопытные, а туда же!
  - Кто это подопытные? Это мы что ли подопытные? Как вам не стыдно. - Мы громко возмущаемся. Это уж вопрос чести. - Тоже нашлись пришельцы. Вы вообще только наши потомки. Внуки или кто там ещё. Даже не близкие родственники.
  - Ничего подобного, бабушка, - кричит женский голос, - у нас двадцать третий век на дворе, а вы тут из своего без пяти минут двадцать первого указывать станете.
  - Да что мы тут, в поликлинике для опытов?
  - А куда вас ещё таких возьмут?
  - Каких таких? Сами в машине времени или как там это у вас называется, бой устроили. - Кричит Дим.
  - Что-то ты слишком разгорячился, - тут же свирепеет невидимый собеседник Макс. - А ну-ка, Ир, полей его излучателем.
  - Не попадёте, - мы вскакиваем, нам очень весело. Такого праздника у нас ещё не было.
  - Я ещё слишком молодая чтобы умирать. - В притворном ужасе кричит Зойка, едва не лопаясь от смеха.
  - Упокой боже наши души! - добавляю я. - Ну давайте, стреляйте!
  - Макс, - говорит изумлённый женский голос, - на... наводка из строя вышла.
  
   В комнате стоит хохот. Смеёмся мы, смеются невидимые Макс с Ириной. Только сердитый голос всё повторяет:
  
  - Запишу! Всех запишу! Запрещено!
  - Начинается процесс переброски, - вмешивается ещё кто-то с холодным скрипучим, явно нечеловеческим голосом. И смех тут же смолкает.
  - Ну пока что ли, предки! - кричат нам. - Больше не потревожим.
  - Пока, пока, внуки! - кричим мы.
  
   Вот теперь всего достаточно. Теперь настоящий праздник, которого мне не хватало, вот теперь только начинается жизнь.
  
  
  
  
   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
  
  - Ирина, будь добра, принеси-ка ещё шампанского. Целый год не пробовал - соскучился.
  - Ну, Володька, ты и трезвенник! Удивил нечего сказать!
  - Да если бы. Знаешь сколько шампанское хорошее стоит? А вино? Ну так вот! А синтетическое я пить не стану. От него какой-то резиной отдаёт всё время.
  
   Шум стоит такой, что едва можно разобрать собственный голос. Впрочем, многие не плохо приспособились. Ира, Лена, Эльвира, Кэролайн, Тунико и ещё какие-то девушки забегались накрывать на стол. Максу их прямо жалко. Почему-то в "Институте времени" держать лишнюю аппаратуру, пусть даже элементарных уборщиков не принято. Наверное потому, что банкеты здесь до сегодняшнего дня всё равно никто не устраивал. Сейчас бы пришлось как раз к стати.
   Собрались все в зале для совещаний. Это было единственное место, где мог поместиться сразу весь персонал "Института". Да и к столовой здесь было гораздо ближе, чем где-нибудь ещё.
   Собрались по очень важному поводу. Через пол часа кончался 2241 год. Но, кроме того, было ещё одно дело. Провожали Макса и Иру. Провожали одновременно в свадебное путешествие и в, грубо говоря, ссылку за провал "важнейшего в истории человечества эксперимента". Это сказал директор, подписывая бумаги на увольнение. Сейчас в зале его тоже не было. "Совещание" - коротко сказал он и уехал.
   Макс немного выпил со всеми и довольно скоро вышел проветриться. Ночь была жаркая. Очень душная австралийская ночь. Потому он чувствовал себя не в своей тарелке. Родился в России, привык к хмурому небу, к сугробам, к пронизывающему ветру. А тут? Жара. Шумит море в полосе прибоя, на пляже за рощей. Ветер мягко трогает широкие пальмовые листья, и они с металлическим шорохом трутся друг о друга.
  
  - Макс, тебе письмо! - кричит кто-то из комнаты. - Зайди в операторскую.
  
   Он проталкивается не спеша между людьми. Хлопают по плечам, улыбаются, подмигивают. В коридоре наталкивается на Иру. Она сегодня такая красивая. В пурпурном вечернем платье, в колье. Её совсем не портит старый фартук и засученные рукава. Откуда же она знала, когда одевалась, что придётся таскать тарелки.
  
  - Тебе письмо по электронной почте пришло. - Говорит она и улыбается. Не просто так, а глазами, как любой счастливый человек. - Мы уже кончаем. Прочитаешь и сразу к нам. Уже без десяти.
  - Ладно.
  
   В операторской пусто и холодно. Возле принтера листок. Сверху крупными буквами выведено: Жукову Максиму, Институт времени. Дальше вместо письма обнаруживается официальным стилем написанный приказ:
   От 31. 12. 2241.
   Приказ.
   Всем сотрудникам Института временных и пространственных исследований Советом Общесистемной безопасности:
  - Прекращается какая-либо деятельность в сфере временных исследований в связи с опасностью угрозы цивилизации.
  - Роспуск всех сотрудников.
   Подпись.
  
  Макс пробежал бумагу ещё раз и ещё раз. Потом аккуратно свернул и отправил в корзину.
  
  - Макс, - просунулась в дверь Ирина голова, - Ты идёшь? Уже Москва говорит.
  - Иду. - Буркнул он. Но ещё некоторое время постоял. Потом решительно двинулся к двери.
  - Потом всем скажу. - Решил он. - Не могли они людям праздник не испортить.
  
  В зале всё уже стояли с бокалами. Били часы. И вот тут-то все испытали лёгкий шок. На шестом или на седьмом ударе с треском, будто разом лопнули все лампочки, погас свет. Некоторое время все стояли молча. Буквально несколько секунд продолжалась пауза, и вдруг в темноте раздался голос:
  
  - Икс-проводка полетела. Утечка информации. Что делать будем?
  
   У Макса ёкнуло сердце. Ирка рядом прижалась к нему, прошептала в самое ухо.
  
  - Тебе это ничего не напоминает?
  - А как же приказ? - уже вслух растерянно пробормотал Макс.
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"