Аннотация: По Инуяше. Поток сознания Нараку. Это было ДАВНО.
РЕЗЮМЕ
автор Кикимора
Лишь тот, кто за это заплатит,
Посмеет судить о цене.
А. Трофимов.
Нараку сел на колени и пододвинул к себе низкий столик, на котором лежало несколько новеньких свитков, замаранных его игривыми иероглифами. Он размотал один и начал перечитывать - полезно перечитать собственный текст, особенно перед публикацией.
Свиток первый.
"Камень Душ почти полон. Осталось всего пяток осколков, плюс те, что у мальчика и у волка. Они скоро будут у меня. Как теперь всё странно... Я имел возможность собрать Камень ещё несколько месяцев назад, а теперь мне приходится соревноваться с Инуяшей. Он того стоит, конечно. Они все того стоят. Юные безумцы - холёная, розовая романтика. Я мог бы позволить им собрать Камень самостоятельно, а потом полюбоваться, как они будут его делить. Вот уж была бы потеха... С одной стороны, Кагоме - мико - должна его Хранить (да, именно с большой буквы Х). В то же время, Инуяша хочет его использовать, чтобы стать демоном... или человеком - я так и не понял. А ещё забавно было бы посмотреть, как они станут отбирать осколки у Коги. Не-ет, эти борцы за добро без меня не обойдутся. Они будут ждать - неосознанно, конечно, - пока я соберу весь камень, сделаю за них чёрную работу, а потом спокойненько, с полной уверенностью в своей правоте уничтожат меня.
Ибо они несомненно меня уничтожат. Я знаю, я чувствую это с каждым разом всё ярче, всё яснее. Чем чаще они проигрывают, чем больше их потери, тем очевиднее их победа. Мне - не им. Потому что я уже был там. Я был таким же Инуяшей - и не единожды. Супергерой в обнимку с супероружием, парочкой неизлечимых комплексов и неодолимых проблем. Семь бед - один ответ: убить главного злодея. Злодеи в расход, герой - в ореоле славы и объятьях любимой скромницы. Сколько раз уже я вкушал заслуженную похвалу, сколько раз я был готов запрыгнуть на луну от счастья - мы победили зло!.. мы победили!.. Носите нас на руках и поите до смерти. Или нет, лучше, не заметьте, кому вы обязаны своими жизнями и жизнями своих детей, а мы скроемся за поворотом, сладко обнимаясь. Эх, ностальгия... Но сейчас я уже не буду этим счастлив. Моя душа состарилась и, хотя её упорно каждый раз заселяют в тело потенциального героя, не станет бороться со "злом". Она не видит смысла".
Нараку нежно улыбнулся и аккуратно свернул хрупкую бумагу. Потом взял следующую.
Свиток второй.
"Кстати о скромницах. Когда я был в роли героя, у меня были совсем другие вкусы на женщин. Меня привлекали сообразительные бойкие дамочки, лучше меня знающие, что мне нужно. А мне было нужно мнооого... Впрочем, это не мемуары Дон Жуана, и я не буду вдаваться в аппетитные подробности, ибо надеюсь, что о тех моих приключениях уже позаботились какие-нибудь графоманы.
Так вот, как ни странно, теперь я начинаю понимать всю прелесть этого целомудрия. Чем дольше друг друга стесняться, чем меньше быть уверенным в чувствах другого, тем на большее время можно растянуть роман. Малюсенькими шажками к цели, отскакивая назад, обжигаясь и лишь изредка проливая слезинку страха за любимого, можно двигаться долго-долго, да так никуда и не прийти. Дорога, которая никогда не кончается - это ли не рай?.. Но вот соперница - это уже чересчур. Да ещё такая перспективная. Соперницу я удалю, сделаю для этого всё, в раю для двоих нет места призракам прошлого. Кикио своё отцеловалась, пусть теперь уступает место новому поколению. И я снова буду виноват в кровожадном убийстве - сладостном избавлении для всех троих...
А мне-то это только на руку. Иначе есть риск, что главным злодеем стану не я, а какой-нибудь "враг отца" или даже Сещёмару. Этот тип, к сожалению, пока далёк от раскаяния, и действительно рискует занять моё место. Именно рискует, потому что тогда опасность скорой смерти будет нависать над ним, а не надо мной. Но нет, не позволю. Немного суеты, высосанный из пальца мотив - и вот уже Лорд Западных Земель (или как его там?) идёт по моему следу. А вот он помогает Инуяше один раз. А вот и второй. Замечательно. Я разражаюсь маниакальным хохотом и потираю руки - отрицательный персонаж превращается в положительного на глазах, и это, несомненно, моя заслуга. Мне иногда кажется, что я сам двигаю все фишки в этой игре. Я даже хвастаюсь этим, во устрашение. Я почти гроссмейстер, вот только моя-то фишка изначально обречена. И моя задача - не выиграть, а успеть изменить как можно больше прежде чем меня не станет. Я сам на это пошёл, я знал правила игры с самого начала, потому что уже миллион раз играл в неё - только белыми. Знаете, чем отличается жизнь от шахмат? Тем, что чёрные ходят первыми".
Нараку в очередной раз взвесил афоризм - не подправить ли, чтобы нее так патетично звучало? Но всё же не стал пачкать, отложил и этот свиток, а потом взял чистый и принялся строчить.
Свиток третий.
"Какому богу понадобилось так издеваться?" - думал я пару десятков инкарнаций назад. - "Зачем мне оставляют память о предыдущих рождениях, зачем делают меня каждый раз супервоином?" А потом я вспомнил одну из своих жизней, где я попал в очень маленький мир, где и друзей, и врагов можно было по пальцам перечесть... и всех врагов я убил. За несколько лет - подчистую. А местечко-то вовсе не было раем, и люди смотрели на меня с подозрением, мол, врагов не стало, так он же и нас в капусту порубает. А потом мои друзья получили учёные степени, стали заниматься политикой и торговлей, а я так и остался супергероем-с-большой-катаной-и-без-мозгов, и девушка моя ушла к соседу-торгашу. Не понимая, что происходит, я так и сидел там до глубокой старости, подрабатывая грузчиком. И думал: "Как же так?! Ведь я - такой замечательный малый, я всегда всех побеждал и в предыдущие разы, и теперь всё делал правильно, со светом в глазах и огнём в сердце... За что такое наказание?!" Но это было не наказание, а намёк. Мне издалека показали обратную сторону шоколадной медальки, приговаривая: а ну-ка отними и улучши!
И я отнял.
Мой план - не вмешиваться самому до последнего. Не важно, что в этом мире есть злодеи и кроме меня, даже хорошо, что я не один. У меня есть время собраться с мыслями до следующего раунда. Но даже умереть я постараюсь так, чтобы Инуяше ещё долго было с чем бороться. Я не подставлю его, не предам. Я не позволю ему свернуть с истинной дороги. Я стал злодеем, чтобы он мог стать героем. Я выбрал его себе из многих, из тысяч, я выбрал ему друзей. Поскольку во времена его детства подходящих я не нашёл, пришлось обставить всё так, чтобы он проспал до момента их появления, а за это время подготовить плацдарм - например, проклясть семью Мироку. Или поссорить грозовиков с кицуне. Или превратить колодец в машину времени - в какой-то из инкарнаций я занимался такими машинами вплотную... Герой должен быть вспыльчив - это я по себе знаю. А ещё я знаю, что девушки очень любят берсерков. А ещё он должен быть сиротой, иначе родители будут лезть с наставлениями. К тому же, желательно, диким и озлобленным, но с добрым сердцем - как же без этого! Вариант напрашивался сам собой: мой герой родится неприкаянным полудемоном, и неблагозвучное "ханьё" навеки будет для него печатью отвержения. Чтобы не задавался. Тем более, что такой выбор позволит в дальнейшем заняться разрешением расовых конфликтов...
И я мучаю его, чтобы он, ослабевший, наслаждался теплом любящих рук; и я удираю от него как можно дальше, чтобы он по пути помогал сирым и убогим. Но я не убью его. Я даже не пытаюсь: знаю, что не выйдет. Героя нельзя убить, герой умирает за кадром через много десятков лет, когда на него никто не смотрит, когда его легендарный образ становится намного главнее реального".
Нараку отложил исписанный свиток в сторону, дожидаясь, пока муравьи-иероглифы на нем высохнут и перестанут быть такими навязчиво-живыми. Он думал об этом далеко не впервой, но вот так изложить всё на бумаге, произвести инвентаризацию, нет, скорее, генеральную уборку в душе... От некоторых мыслей до сих пор прошибал холодный пот.
Свиток четвёртый.
"Когда я понял это впервые, я два часа катался по земле и стонал. Потом привык. Как боги делают злодеев? Как сделали меня. Из героев. Из сознательных, добросовестных, чистосердечных фанатиков-функционеров. А значит, все те, с кем я сам сражался - они... Братья по разуму. Старшие. Братья. Учителя, может быть, по крайней мере, некоторые. Они были там для меня, а вовсе не чтобы завоевать мир. Они нежно заботились обо мне, о моей карьере, о семейном счастье... А я их честно ненавидел, как полагалось. И правильно, я и не должен был знать правду, иначе какая же это остросюжетная эпопея?! Инуяша не узнает правды. Я буду драться в последней битве, демонически хохоча и умирать с протяжным хриплым воплем - я сделаю это для него, я пойду на это унижение, ибо готов ради него на всё. Ради себя. Ради того себя, для которого предсмертные вопли врагов были сладчайшей музыкой. Я БЫЛ счастлив. И я хочу предоставить эту возможность другим.
Единственная моя тайная корысть, надежда, голубая мечта, ночное желание - называй в меру своей испорченности - умереть своей смертью. Не от ненавидящей руки. Я хочу собрать Камень, я сделаю это во что бы то ни стало, я обгоню Инуяшу, я отберу всё у всех, ибо надеюсь, верю, что моя смерть может стать побочным эффектом использования Шикона. Или, что я хотя бы сойду с ума, и мне уже будет всё равно. Я не боюсь смерти - смешно, умерев столько раз, её бояться. Нет, просто я думаю, а вдруг Инуяша через несколько сотен инкарнаций тоже станет злодеем, как я. Возможно, если хоть одного своего главного врага он убьёт не сам, если враг умрёт по собственной глупости - бедному парню придётся чуть меньше кататься по земле.
А ещё мне интересно, после этой жизни я снова стану злодеем? Или снова героем? Нет, героем я уже не буду - я просто не смогу. Разве только, мне пожалуют забвение... Но нет, я думаю, теперь наступит цепь злодейских инкарнаций. А вот что будет потом?.. Я разочаруюсь и в этом? Или будет что-то, о чём я сейчас и подозревать не могу? Или конец света наступит раньше, чем до меня дойдёт очередь? Или... может, мне светит карьера демиурга? Действительно, ведь кто-то же выбирает НАС, строящих чужие судьбы. Ах, мечты, мечты. Не сглазить бы..."
Нараку лёг навзничь и уставился в потолок. Голова была пустая-пустая, с такой головой план дальнейших действий составлять нельзя.
"Надо будет ещё подстроить, чтобы эти записки после всего попали в руки Кагоме. Она сердобольная девочка. Держу пари, ещё поплачет над моей могилкой, хотя, конечно, ничего не поймёт".