![[]](/img/z/zhukow_sergej_aleksandrowich/f768698375201/814039.jpg)
О шкоты изрезаны руки, ветер наотмашь бьёт.
Матросы скользят по палубе, вся палуба сплошь гололёд.
Норд-вест злой всю ночь старался, прижав под утро нас
К бурунам, что ревели меж скал как трубный глас.
Прибой в темноте ярился, с рассветом рассеялся мрак.
Тогда только мы осознали - дела наши полный табак!
На паруса всех погнали, крутило там вперепляс,
Но всё же поставили марсели и правильный взяли галс.
День напролёт пытались на северный выйти утёс,
Весь день тянули канаты, но ветер нас к югу нёс.
Даром весь день драли руки о такелаж ледяной,
Пытаясь и жизни и судно, спасти такой малой ценой.
Бежали от южного мыса, где скал смертоносных гряда,
И с каждым манёвром мыс северный, пред нами из моря вставал.
Я видел все камни и домики, сквозь пенную брызг метель,
Таможенный пост и стражника, в бинокль что с крыльца глядел.
Белей океанской пены лежал на крышах снег,
Весёлое красное пламя плясало в каминах всех.
Ярко горели окна, из труб чёрный дым летел...
Я был уверен, что чувствую запахи яств на плите.
Праздничный звон колокольный в ушах у меня стоял,
Как будто горькую истину он громко мне объявлял -
На нас в Рождество несчастья свалились одно за другим,
А домик за старой таможней, был домом родным моим.
Знакомое видел убранство внутри родимых стен,
В очках серебряных матушка, виски отца в седине.
Обеденный стол и полки, и детская скамья,
И на сервизе блики каминного огня.
Я тихую речь будто слышал, и каждое слово в ней знал,
О том, что стал сын бродягой, на море свой дом променял.
Как всё это было верно - в Рождество не с роднёй был в тепле,
А обледеневшие шкоты тянул на чужом корабле.
Маяк на мысе вспыхнул, как Рождества звезда.
Поставить срочно брамсели тут кэп нам приказал.
Помощник Джексон крикнул - Сэр, нас перевернёт!
О камни - кэп ответил - зато не разобьёт!
Но мачты крепко стояли, а парус ветер держал.
Прошёл наш корабль уверенно сквозь налетевший шквал.
Вновь темнота наступала, кончался день штормовой,
Когда из залива мы вышли, оставив маяк за кормой.
Все были как дети счастливы, увидев сразу вдруг
Бушующее море, без берегов вокруг.
Лишь я тосковал и плакал, теряя свой дом вдали,
В котором стареть остались родители мои.