На часах была уже половина десятого, а их ещё не было. Было как-то тревожно, неспокойно и тягостно от осознания собственной беспомощности. Больничная койка явно не провоцировала Дениса на оптимистичный лад. Ничего, такое уже было и не раз - сначала думаешь, о людях плохо, а затем выясняется, что стечение обстоятельств или просто непруха, а ты уже напридумывал про людей бог весть что. Всё будет хорошо, они скоро придут, она то уж точно придет, просто я паникую, это оттого что из-за этого ебаного перелома я торчу в этой богодельне уже третью неделю. Вот он телефон, если что-нибудь случилось, то позвонили бы суки. Почему суки?-Нервы, просто нервы.
У Дэна была сломана нога. Вышло это случайно, на даче, когда он по пьянке пизданулся с камней, и вот тебе бабушка Юрьев день - перелом голени. Ногу уже прооперировали скоро должны были снять швы, потом гипс и десять недель как попрыгунчик с костылями (Флинта боялись все, а Флинт боялся меня). До этого Дэн не знал ни что такое перелом, ни что такое больница со всеми ее травмотологическими прелестями, и хотя у него была отдельная палата, звуки расселенных в коридоре подранков и ДТПистов добавляли злорадного осознания того, что не один он такой невезучий, и что есть мудаки которым не повезло ещё больше.
Вообще в больничке было даже прикольно. Лежишь - весь такой несчастный, хуля приходите, хуля не приходите, и вообще вы все пидоры - у вас то кости целы, а я "жертва вселенской несправедливости и жидомассонского заговора" за вас тут отдуваюсь, взяв удар судьбины непосильный на себя. Навещали его все кому не лень и кому лень тоже навещали. Вот как раз сегодня утром приходила его жена Карина с его, как бы это сказать - другом, приятелем, знакомцем, ну короче с Макаровым. Макаров - Макар, когда ж это они познакомились?
Были майские праздники, а точнее 2 мая. У Дэна страшно болела голова после первого мая, он сидел и потягивал у соседа пиво. А соседа звали Сан Саныч или в простонародье Карабас из-за длинной покладистой бороды аля рюс, которые так любил отрезать у бояр герой Советского Союза, народный царь - Петр Первый. Карельская природа благоухала прошлогодним снегом, солнце искрилось и прогревала остывшую почву, голова потихоньку приходила в нормальное состояние. Карабас сидел в окружении своей свиты, он был местным воротилой - имел магазин, пекарню и прочие бизнеспринадлежности. Его слушали, открыв рты. Было в нем что то такое притягивающее заманчивое, авантюрное, что нравится людям, вогнавшим себя в комплекс приличия. Денис слушал его краем уха. Пиво интересовало его гораздо больше. Тем не менее совсем игнорировать Саныча тоже не хотелось. Дело в том, что мать Дениса купила недавно по наводке Карабасика магазин, как он ей объяснял - ты лаве дай, а потом не парься и процент хороший, честный получай. Ден уже давно подумывал свалить из банке в котором он работал под маменькиным крылышком. Да вернее как работал, мамаша ссала его двигать, что ее за это накажут - ай ай ай как ты нехорошо проступаешь - родного сына двигаешь, а в "шестерках" бегать в то время как все его мухосранские другофамильные родственнички лезли наверх, Денису не сильно то и хотелось. И он в своих мечтах уже был директором этого самого магазина. Из леса доносился шум застрявшей машины. Кто-то явно шлифовал резиной земляную жижу. Пойду пробздюсь решил Дэн и пошел на звук. Немного пройдя по проселочной дорожке, он увидел старый "Форд" Карабасика и паренька за рулем с остервенением пытавшегося вытянуть автомобиль из жижы. Увидев Дениса парень вышел.
-"Саша",-представился он, "Макаров".
Да, уже два года как прошло,- оторвав свой взгляд от потолка, подумал Дэн. Потом они с Макаром вместе работали в том самом магазине, потом был дефолт. Потом они не общались какое-то время, а затем опять сошлись. Cошлись - разошлись, Дэн всегда видел и понимал, что с Макаровым что-то не так, что-то, но что? Не то, что он был мудак или еще что-то такое оскорбительное - просто он был для Дэна не таким, не своим. Было в его дружелюбном простодушии что-то отталкивающее, что-то подозрительное, что-то не настоящее. Всякий раз когда Денис слушал Макаровские спичи про любовь про дружбу, что то ёкало у него, но всякий раз он отгонял эти мысли, говоря себе что он толстокожий, черствый, а Макаров со своими огромными глазищами как у влюбленной коровы, чуткий и отзывчивый человек, ценящий и верящий в настоящую дружбу. И всякий раз Денис указывал себе на то, что он смотрит на мир сквозь призму своей "желчной ненависти ко всему живому", а Макарушка или Мак Макыч, как его еще называли, по настоящему открыт и доступен для светлых, возвышенных порывов. Что то мелькало, что-то вроде тени прозрения-подозрения когда они вместе работали, но эти мысли тут же похеривались, потому что хотелось все-таки верить, что детско - юношеские идеалы живут хоть в ком-нибудь. Кстати про юношеские идеалы, Дэн то как раз не питал ни каких иллюзий по поводу людей и мироустроения, считая все это говном, но как говорится и про старуху бывает порнуха, на Мак Макаче его прорвало на веру в идеал.
На часах десять ноль ноль. Неспокойно, гадко. Чувствуешь себя брошенным щенком. Денис даже не знал, что его больше тяготит отсутствие Карины или все - таки собственная беспомощность. Хотелось вскочить. Выбежать на улицу. Поймать тачку. Набить всем морду. Что-нибудь делать. НО предательский перелом приковывал его к постели и оставалось только ждать, мучаясь внутри и слегка подвывая снаружи. Ладно Каринка-дура, но этот то мудак мог позвонить. Но телефон ни звука, ни издал, прям до половины двенадцатого.
В пол двенадцатого ночи разъяренный мозг Дениса начал подходить к точке кипения. Он решил позвонить домой. Он сознательно не делал этого раньше, надеясь на чудо, на то, что дверь вдруг распахнется, войдет она, и все опять, блин, будет хорошо. Неужели она дома и просто забыла позвонить, ребенка то она должна куда то деть. К телефону подошла мать Дэна и сообщила, что Наташку Карина оставила с ней, а сама вместе с Сашей поехала к своей подруге Жанке.
На Дэна это известие произвело примерно то же впечатление, что и "черная метка", принесенная Слепым Пью, на Билли Бонса. Если из букв составляют слоги, из слогов слова, из слов предложения, а из предложений связанную логикой речь, то в голове Дениса весь этот процесс медленно, но верно стал разворачиваться в обратную сторону. Был о такое впечатление, что карточный дом рушился к чертям собачьим, а вместе с ним и все представления Дэна о существующем в мире порядке. Вопрос который он не переставая задавал себе был один: "Как же так?".
"Жанка,Жанка-эта низкосракая сука, где же её телефон, где он?",-Мысли бегали, Денис истерично рылся в своей барсетке. А , вот и телефончик-отлично,отлично! Набрав номер Он узнал от Жанниной мамы, что Карина с Сашей ушли в магазин за вином. Вот пидоры, телефон то у них был под рылом, только грабли протяни. "Ну, ничего,скоро они вернуться там я их накрою и выскажу все, что было и чего не ждали!"
Через полчаса к телефону подошла сама Жанна и сообщила, что Макар и его женушка куда-то уехали. Это был полный пиздец. Весь запас русского, английского и еще хрен знает какого мата был обрушен в тот же момент на головы....А кстати на чьи головы? То, что они вместе-это случайности или как? Кто они друг другу? Просто знакомцы или.....
"Да нет, нет Макар не такой",-сам себя успокаивал Дэн. Он же друг, мы с ним же из одного котелка, не может быть, совсем у меня в больничке крышу сорвало. Эта просто эта сучка потусоваться решила, а позвонить матка не держит, ссыт падла, что по бестолковке получит. Ладно, она падла, сука и т.д., а у этого гондона соображаловка должна трынькать - кореш все-таки. У, мудилы!
Голова кипела, ярость хлестала, если бы ненависть излучала тепло, микрорайон в котором находилась больница, горел бы уже синим пламенем. Обида сковывала по рукам и ногам, злость рвала на части. Вся сущность Дениса, все его существо, все то чем он жил и в чем существовал, в чем чувствовал себя существенным, все было вывернуто наизнанку. Это состояние невозможно описать, его возможно только прожить. Если вспомнить свой самый яркий оргазм и поменять полюс этого ощущения на противоположный, то и это не будет и половиной той горечи, которую Денис сейчас хлебал жадными глотками.
Ощущая себя жертвой, ощущаешь сладость. Если заглянуть в себя в такие моменты, то можно увидеть как кто-то там внутри сидит и круто кайфует по твоим крокодильим слезам. Рано или поздно все в этой жизни проходи, все начинает надоедать. Роль жертвы медленно и неизбежно растворялась во времени.
Примерно в половину третьего ночи пелена гнева начала свое отступление. Хотелось спать. В голове летали мысли порожденные рациональной холодностью. Ну уйду я от нее сейчас, и что дальшей. Кто будет в бльницу ходить - хавчик носить? Да и не только хавчик. А мне еще десять недель в гипсе. Да и это "дружище" тоже на что-нибудь, да сгодится. На дачу отвезет, да и вообще.
Да так Денис себя успокоил и настроил на оптимистичный лад, но что-то внутри, какая-то частица его Я безвозвратно лопнула в эту ночь. За окном светало.