Жук Аня : другие произведения.

День чистоты и порядка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ещё один день многодетной семьи

  День Чистоты и Порядка
  
  Часов восемь утра, не больше. Свет очень белый, прохладный. Роса. На листьях хмеля, на траве, на сосновых иголках сверкают капли.
  Сегодня у следует устроить День Чистоты и Порядка, потому что завтра Троица. Почтим праздник: совершим генеральную уборку, сходим за берёзовыми ветками, накосим травы, украсим дом. Устроим баню и отмоем наших грязных детей. Большие планы!
  Пью на кухне чай. Барклай лежит, уткнувшись в мой тапок, следит за мной рыжими глазами, ждёт прогулки. Все остальные ещё спят - дети, мама Оленька, которая благополучно сдала свои экзамены и вернулась к нам, Дедуня с Бабуней, которые приехали вместе с ней. Все спят. Хорошо, тихо...
  Бабах! Это спрыгнул с двухэтажной кровати Данила. Ну почему не спуститься по лесенке? Топот босых ног - бабах! - это дверь детской. Топот в коридоре и - бабах! - дверь на кухню. Не замечая меня, опустив голову и выставив острые лопатки, проносится через кухню и скрывается в туалете, хлопнув ещё двумя дверями.
  Бедный Дедунечка! Они с Бабуней так поздно ложатся, плохо спят, старенькие, а грохот начинается у нас с самого утра. Бабуне хорошо, она глуховата, а вот Дедуне приходится не сладко. Частенько он не здоровается с нами по утрам, бродит по дому, хмуро кутаясь в халат. Говорит мне:
  -Анечка... э... Хотел тебе сказать... Нет, не буду. Ещё обидишься...
  Данила появляется из туалета. Я прошу:
  -Данилушка, потише, Дедуня с Бабуней спят!
  Данила громоподобно захлопывает дверь, потом замечает меня, потом понимает, что я что-то ему сказала и замирает в ожидании повторения. Ведь я же повторю? Повторяю просьбу быть потише. Он кивает - понял. Топает в детскую, хлопая по пути дверьми. Данила!
  Ладно, время утреннего умиротворения истекло. Пора завтрак готовить.
  На завтрак у нас обычно каша. Иногда ещё бывает омлет или творог. Но яйца не ест Дуня, а творог не ест Илья. Жарить на всю семью оладьи я берусь только по особому вдохновению. Сегодня вдохновения нет. Сегодня будет каша, например, манная.
  Каша готова - целая суповая кастрюля, на стол накрыто. Проснулась Оленька, можно покинуть кухонный пост. Барклай при словах "Оленька, я пойду с собакой" вскакивает и начинает бешено прыгать. В радости он не удержим и слеп. Наступает лапами в коробку с игрушками, толкает и разваливает поленья у печки. Стулья разлетаются в стороны. Скорее на улицу, за калитку!
  За калиткой луг, несколько старых лип на краю откоса, пруд с сорными ивами, изгородь от скота. Скрипучая калиточка ведёт через запруду на холм, к большой крестьянской усадьбе. С Барклаем туда идти нельзя - там коровы, овцы, гуси, куры и брехучая шавка на цепи.
  Мы идём через луг вдоль изгороди за школу, которая в этом году превратилась в клуб. Спуск к берегу пруда утоптан овцами, травка-муравка коротко объедена. При нашем приближении в воду плюхаются лягушки.
  Раньше мы приходили сюда с детьми полоскать бельё с мостков, а им разрешали рыться в прибрежном иле, ловить головастиков и тритонов. Но клуб положил этому конец - из тины торчат горлышки бутылок, киснут в воде окурки.
  В прошлом году с Данилой и Ильёй произошла здесь история. Они отпросились на охоту, пострелять из деревянных ружьишек уток и чаек. А вернулись все в чёрной вонючей тине, ряске, бледные, но очень гордые. Они нашли плот! Илья на него залез! Плот поплыл! Надо было прыгать обратно, но мой сынок замешкался и упустил момент. Данила полез в воду, попытался удержать плот руками, не справился, только оттолкнул ещё дальше. Илья на плоту ничего не мог поделать для своего спасения, просил Данилу бежать за помощью. И тот побежал, но по дороге нашёл длинную палку. Догадливый Данила протянул брату палку и вдвоём им удалось причалить плот к берегу. Так брат спас жизнь брата! А ведь легко могли и утонуть - было им всего по пять лет.
  Барклай вытаскивает из воды пластиковые бутылки, распугивает чаек, их очень много, рябит в глазах от стремительных белых крыльев. Стая домашних гусей степенно прогуливается по глади пруда. Нет! Только не гуси! Они же хозяйские! Я кричу, что есть мочи:
  -Барклай! Назад! Ко мне!
  Поздно! Чёрная собачья голова уже рассекает воду у самой стаи. Дурашка! Гуси резво поворачивают к чужаку и вот уже гонят его проч, трубя и гикая, вытянув шеи, хлопая по воде сильными крыльями. Бедный Барклай!
  -Идём домой кушать! Сытое брюхо к обидам глухо!
  Дома не ладно, даже снаружи слышны крики. Обыкновенная история! Дети капризничали за столом, перессорились между собой, разбудили Дедуню. Пришлось им выслушать о себе разные неприятные вещи, после чего сора разгорелась с удвоенной силой.
  Оказывается, я тоже виновата - забыла, что Алина не любит в каше масло и положила ей кусочек. С этого всё и началось. Ну извините! Всех тонкостей не упомнишь!
  -А Илья вообще есть кашу отказался! - переживает Оленька, - Разберись с ним сама!
  Я отыскиваю сына, возвращаю к тарелке, предлагаю поесть.
  -Не хочу!
  -Нельзя совсем ничего не есть!
  -Она не вкусная!
  -А что вкусное? Хочешь, сварю яйцо?
  -Хочу сладкого! Я бы ел одно сладкое. Сахар есть?
  -Ты будешь есть сахар? Только сахар на завтрак?
  -На завтрак, на обед и на ужин! И на полдник!
  -Уверен?
  -Да!
  -Договорились. Оленька! Илье сегодня кроме сахара ничего не давать!
  Оленька выглядывает из мойки, она моет посуду, с рук капает пена.
  -Как? Только сахар?
  -Он так решил. Интересно, продержится ли?
  -Не продержится, - подыгрывает мне Оленька.
  -Я продержусь, - обещает Илья и с достоинством покидает кухню.
  -А что будет на обед? - интересуется Оленька.
  -Вчерашний борщ.
  -Тогда, может и продержится. Ну что там такое!?
  В детской грохот и рёв. Мы, толкаясь и мешая друг другу, бросаемся на помощь.
  Детям удалось обрушить стеллаж с игрушками. Зачем-то привязали к нему прыгалки, что-то делали нехорошее, не сознаются - что.
  Мы с Оленькой пытаемся поднять стеллаж. При этом у меня на руках плачет Дуняша. Остальные дети с интересом смотрят на нас.
  -Да помогите же! Ну что вы стоите!
  Как это было бы естественно со стороны детей - помочь мамам починить то, что они сломали! Так нет, без пинка помощи не дождёшься! А чуть помогли, сразу бежать...
  -Стой-раз-два! На молитву становись! - командую я.
  -И молись-молись-молись! - хором откликаются дети.
  -Не надо так говорить! - одёргивает Оленька, - Позовите лучше Бабуню, я видела, что она уже встала.
  Молитвы утренние тонут в детских распрях: спорят - кому где стоять, делают друг другу замечания - куда смотреть, Данила тычет в спину Алине, та поворачивается... К концу утреннего правила мы с Олей стервенеем. Исключительно ради Бабуни заканчиваем кое-как:
  -Аминь.
  Всем детям по подзатыльнику.
  -За что, мама!? - обижается Ульяна, - Я ничего не делала...
  Она действительно ничего такого не делала, стояла молча, всё ещё сонная, в пижаме.
  -За некрасивый вид! Сколько раз говорить - девочки... мальчики тоже, но девочки особенно! ...как встают, СРАЗУ-СЕБЯ-ПРИВОДЯТ-В-ПОРЯДОК!!! Ну ка, какие у нас утренние дела?
  -Постелить постель... почистить зубы... - начинает перечислять Ульяна вяло, загибая для верности пальчики.
  -Умыться, одеться, помолиться, причесаться, - бодро подхватывают Илья и Данила.
  -Вас это тоже касается, марш постели стелить! И чтобы я больше не видела вас за завтраком, если утренние дела не сделаны!
  -А ты и не видела нас за завтраком! - ехидно замечает Данила.
  -Аннушке не хами! - останавливает его Оленька.
  В доме чувствуется напряжение, как жужжание электрических проводов под ЛЭП. Лучше не выяснять сейчас отношения с Данилой. Лучше заняться делом.
  -Ульяна, давай я тебя расчешу.
  Как же Ульяна не любит расчёсываться! Её прекрасные волосы приходится стричь, иначе на голове образуется мочалка.
  -Заплети мне косу! - просит Ульяна.
  -Не могу, слишком короткие волосы.
  -Оленька, заплети мне косу!
  -Из таких волосиков не получится. Хочешь, я тебе хвостики завяжу?
  -Ладно. Мама, а где наши резинки?
  -Ульяна, где ВАШИ резинки?
  Ульяна отправляется на поиски. Я хочу ей помочь, иду в мойку, может там завалялись резинки. Резинок там нет, зато есть Алинушка-солнышко - стоит на табуреточке перед зеркалом и расчёсывается. Волосы для гладкости намочила водой, с них даже капает.
  -Умница! Ты не видела резиночки?
  -Для волос?
  -Да.
  -Наши?
  -Да.
  -Которые бабушка Томушка подарила, с бусами?
  -Любые. Мне Ульяну причесать.
  -Нет, не видела.
  Ничего, Оленька кричит из комнаты, что нашла одну. Я нашариваю в кармане фартука другую, обойдёмся.
  Ульяна огорчена:
  -Ни одной одинаковой резинки! Ни одних одинаковых резинок... Я только одну резинку нашла...
  -Вот и хорошо, будет три хвостика, мы тебе ещё две нашли. Разноцветные, смотри, как нарядно!
  -Ладно.
  Собираем детей в детской, объявляем День Чистоты и Порядка. Похоже на объявление войны - личики стали скорбными, головки поникли, плечики ссутулились. У детей были, видимо, другие планы на сегодня.
  -У нас по четвергам День Чистоты и Порядка! - возмущается Илья.
  -В этот четверг мы только чуть-чуть прибрались, а сегодня надо как следует. Завтра праздник.
  -Праздник? Какой? А подарки? - оживляются дети.
  -Про подарки ничего не знаю, если вы нам подготовили - мы не откажемся, - говорю я.
  -Завтра - Пятидесятница, День Святой Троицы, - объясняет Оленька.
  Дети не помнят, конечно, что бывает летом такой праздник. Короткая ещё память, маленькая головка. Достаём книгу "Православные праздники", читаем про Троицу, про сошествие Святого Духа на апостолов... Про народные обычаи, связанные с этим днём. Маленькая Дуняша сидит у меня на коленях, скучает, дёргает странички, норовит захлопнуть толстую книгу.
  Наконец ей это удаётся. Твёрдый угол переплёта цепляет её за курносый носик, как бы в отместку. Ааааа! Дуняша размазывает ручками кровь по всей мордашке. Бегу с ней в мойку. В зеркале отражается белокурая девочка-ангелочек с окровавленными руками и лицом. Душераздирающее зрелище!
  У детей никакого сочувствия. Дуня в слезах и с ваткой в носу, а они смеются. Сейчас им будет не до шуток!
  -Отставить праздное веселье! У нас много дел. Девочки! Займитесь игрушками, книжками... На столе у вас ужас-что творится! Мальчики! Аккуратно скатайте ковёр, тащите на улицу вытряхивать! Вы потом траву покосите, ладно?
  -Ладно, - уныло откликаются Илья и Данила.
  Оленька старается их растормошить:
  -Выше нос! Мы травой пол посыплем. А ещё вы поможете Дедуне баню топить.
  Это уже интереснее, но справедливость превыше всего:
  -А девочки? - интересуется Данила.
  -Найдётся и им работа! Вон, сколько пластилина на полу - отскоблят. За собой следи, как бы без дела не остаться! - командую я.
  -А как закончим, пойдём в поход за берёзовыми ветками, - обещает Оленька.
  Ни шатко ни валко День Чистоты и Порядка сдвигается с мёртвой точки. Дети не забывают ссориться, но уже так, между делом. Мальчики покрикивают на девочек, командуют противными мамскими голосами: Илья - моим, Данила - Олиным. Неужели они вот так слышат нас?
  Дуняша собирает "глязьки" - мелкий мусор - в мусорный пакет. Ульяна и Алина ворчат, что это слишком лёгкая работа. Во время уборки они забывают, что Дуняша на два года их младше. Вот если играть, то она маленькая, с ней неинтересно, а если убираться - требуют равенства, справедливости.
  -Какой вам ещё справедливости? Что это за штука такая? - удивляюсь я, - Долой справедливость! Да здравствует самопожертвование и служение ближнему!
  На кухне Дедуня и Бабуня заканчивают завтракать. Барклай сидит рядом и преданно смотрит им в рот.
  -Уйди, Барклай! Как не стыдно! - сержусь я, - Дедуня, не кормите его со стола, пожалуйста!
  -Что ты! Собак нельзя к столу приучать. Ишь - сидит! Мои собаки так не сидели...
  Дедуня - старый охотник, большой любитель охотничьих собак. Его питомцы всегда были чемпионами. Барклай, конечно, не чемпион, и манеры у него не очень. Уж какой есть!
  -Барклай сидит у стола только с вами!
  -Любим мы его, понимаешь, вот и он нас...
  Детская ценой нечеловеческих усилий уже стала похожа на жилую комнату. Девочки метут крыльцо, расставляют аккуратно сандалики и сапожки. Мальчики жужжат газонокосилкой. Один косит, другой держит провод, чтобы не перерубить. Это опасное дело можно им доверить только под присмотром. Присматриваю, одновременно собираю игрушки разбросанные по траве, помосту, под кустами, в клумбах, в огороде... Сколько - руках не унести! Дедуня часто говорит: "Богатые люди - такие игрушки на землю бросаете, их на полку надо, под стекло!" Берёт какую-нибудь лошадку, самую любимую, конечно, и ставит на полку, а дети потом ищут, ищут...
  -Мама! Я ящерицу чуть не скосил! - кричит Илья.
  Дети бросают дела и сбегаются смотреть ящерицу.
  -У неё чешуи нет, - замечает Данила.
  -Значит, это не ящерица. Дайте посмотреть... Это тритончик! - определяю я, - Вы нашли тритончика!
  -Тритоны другие, - сомневается Илья, - они в воде плавают.
  -Они в воде плавают в период свадеб, потому что им надо отложить икру. Тогда они украшаются гребнем. А живут тритоны на суше. Осторожно, помнёте! Надо его отпустить туда, где он сможет спрятаться. Ульянушка, отнеси его... ему влага нужна... отнеси его под камни, где у нас в земле труба с краном, возле клумбы.
  -А ему там будет хорошо? Он там будет жить?
  -Он там отдохнёт, а потом пойдёт по своим тритоньим делам. Дети! За работу!
  Скошенную траву рассыпают ровным слоем по помосту, чтобы мелкая живность успела из неё разбежаться. Дуняша ложится на неё, воображает, будто плывёт. Данила с Ильёй переживают, что трава портится, ведь это не простая трава, праздничная! Пытаются Дуню прогнать, толкают, ругают, но она не уходит. Скоро все валяются по траве, топчут её и раскидывают. Тоже мне, работнички!
  -Прекратите баловаться! Вот я вас! А ну, грабли тащите! Собирайте, что раскидали!
  Мальчики вооружаются граблями - Илья простыми, Данила веерными. Старательно гребут скошенную траву, собирают в кучу.
  -Мама, а что папа про белого человека говорит? - спрашивает Илья.
  -Что говорит?
  -Ну, что он на грабли наступить может. Только белый.
  -Это такая шутка.
  -Я понимаю, что шутка, - Илья досадливо морщится, - Я не понимаю, почему грабли?
  -Если наступить на грабли, получишь древком в лоб. Это же очевидно!
  Данила немедленно наступает на свои грабли, но веер гнётся.
  -Веерные не годятся. И вообще, грабли должны лежать зубьями вверх. Вот так.
  Отбираю у Ильи грабли, кладу на помост, показываю ногой - куда наступать нельзя. И - немедленно получаю граблями в лоб! О! Я - настоящий белый человек!
  На кухне Оленька прикладывает мне ко лбу пачку мороженной фасоли. В окно нам видно детей, как они по-очереди пробуют наступать на грабли. Не выходит! Древко точно рассчитано на взрослого человека, а детей бьёт не больно, плашмя и больше по плечам.
  Меня ищет Ульяна, чем-то встревожена. Спрашивает:
  -Мама, а ему там правда хорошо?
  -Кому, Ульянушка?
  -Тритончику. Он плавает по кругу, хочет выйти...
  -Где плавает? - после общения с граблями я что-то плохо соображаю.
  Ульяна молчит, догадалась, что сделала что-то не так.
  -Куда ты отпустила тритона?!
  -В трубу... - шепчет она еле слышно.
  -В какую трубу, дорогая?
  -В такую... За клумбой.
  -Не под камни?
  -Там камней нет...
  Никак не могу понять, куда она отпустила бедолагу, прошу показать. Ульяна берёт меня за руку, ведёт мимо клумбы, за угол дома. За домом у нас зарыта ёмкость, в которой отстаиваются со специальным биопрепаратом стоки из туалета. Над землёй торчит труба с крышкой, туда Ульяна и отпустила тритона. Бедный тритончик! Плавает вдоль ржавой стенки в густой жиже. Фу!
  Ёмкость давно не откачивали и жидкость стоит в трубе высоко, несчастного можно достать рукой. Что-то мне не хочется туда залезать!
  -Ульяна! Принеси перчатку резиновую, быстро! Ещё банку и воды в неё налей!
  Всё выполнено молниеносно. Ульяна очень переживает.
  Рукой в перчатке ловлю тритона, пускаю в банку купаться. Он цел и невредим. Не обманули нас производители "Санэкса"! Они обещали, что бактерии переработают стоки в безвредную жидкость с нейтральным осадком, и жидкость оказалась действительно безвредной. Проверено на тритонах!
  Выпускаем страдальца под камни, где труба с краном, идущая от колодца. Зачем-то этот кран нужен, кажется для слива водопровода на зиму. Может, Ульяна его и не видела никогда, может и не знала, что тут труба? Сюда позавчера дети выпускали жабу. Надо было так ей и сказать: "куда отпускали жабу", а не "где труба с краном"! Эх, мама-мама!
  Ульяна всхлипывает:
  -Я не поняла... Ты сказала: где труба... Я не поняла, какая труба...
  Бедненькая! Беру её на руки. Однако, тяжёленькая уже! Мой птенчик!
  Даниле тем временем стало жарко. Упарился, бедный, на солнце! Скинул штаны и майку, чтобы облиться из дождевой бочки. Но этого ему показалось мало. Пока мы возились с тритоном, он влез в бочку целиком. Его пятки торчат над водой, а голова внизу. Много раз видела этот фокус, иначе бы испугалась: из полной бочки торчат две босые ноги - пальцами шевелят! Жуть!
  -Работать! - кричу я.
  Он меня, конечно, под водой не слышит. Дёргаю за палец, стучу по бочке. Выныривает - очень довольный. Повторяю:
  -Работать!
  Мимо бежит Илья.
  -Куда бежишь?
  -В туалет.
  -Как работать, так в туалет? Вечно так! Лодыри!
  -Мама! Ну мне надо! - возмущается Илья.
  -Иди в уличный, домашний мама Оленька моет. Заодно грабли на место отнеси!
  -Не хочу в уличный, там пауки!
  -Ну и что? У нас везде пауки!
  Мальчики собирают пауков, где найдут, и поселяют их жить у нас. На парадном крыльце, на заднем крыльце, на веранде бани все углы затянуты одинаковыми кольчатыми сетями с одинаковыми жирными пауками. К ужасу бабушки Томушки. А в туалете почему паукам жить нельзя? Непонятно.
  А это что за гора на ступеньках? Игрушки навалены!
  -Ну дети!
  Ой, нет, это я сама насобирала и бросила. Надо их в дом. Только вхожу, Оленька манит меня пальцем, показывает: тумбочка под вешалкой открыта, а в ней: заколочки, резиночки красивые, которые бабушка подарила, стёклышки, камушки, флакончик от духов, всеми любимая игрушечная лошадка (а я-то на Дедуню думала!), и прочее детское богатство. Чей-то тайник. Оленька убирала нитки в тумбочку и нашла. Чей?
  -Это Алина прячет, - предполагает Оленька.
  -Почему Алина?
  -Это не мальчишки, конечно, и не Дуня. А Ульяна сегодня искала резинки. Значит Алина.
  -Ничего не значит! Не знаю... Ульяна могла как белка - спрятать и забыть.
  Решаем оставить пока всё как есть и не говорить никому. Может, хозяйка сокровищницы сама образумится?
  -Пол мыть будем? - спрашивает Оленька.
  -Давай после обеда решим?
  -А обед готов?
  -У нас борщ остался вчерашний, я хотела ещё картошку... Обойдёмся?
  -Обойдёмся! Пойдёмте в поход за ветками. Сил у меня нет больше гонять их с уборкой! Сойдёт для праздника, как ты думаешь?
  -Конечно, сойдёт! Сейчас, с баней разберёмся и в поход. А, ещё бельё надо развесить!
  Илья всё ещё сидит в туалете с пауками. Данила один натаскал в баню дров, побежал включать насос. Дедуня идёт следить за водой и разжигать огонь. Он очень любит топить баню. Сядет там на специальную скамеечку-пенёк, закроется и сидит перед печкой. Вроде при деле, никто не беспокоит.
  -Аннушка, там Дуняша плачет, - сообщает мне Алина, появляясь из-за дома.
  -Вы её с Ульяной опять не берёте в свои дела? Опять обижаете?
  -Нет, это не мы. Это она сама - на дерево залезла и сидит, и плачет.
  -На дерево!? Как? На какое дерево?
  -На черёмуху.
  Действительно, Дуня сидит на черёмухе. Как она туда попала? Ей до нижних веток не достать, только если по лесенке, но лесенки сейчас нет.
  -Иди ко мне! Иди скорее!
  Дуняша спускается с ветки ко мне на руки, как ручная обезьянка.
  -Как ты залезла, бедная моя?
  -По лесенке.
  -Да ведь нет лесенки?
  -Данила лестницу взял, - говорит Илья, проходя мимо с тазом мокрого белья. - Он на сарай полез.
  -На сарай?
  -Ну, на туалет, где сарай. Меня выгонял.
  То есть, Данила чтобы выгнать лодыря из сортира, спокойно забрал у сидящей на дереве Дуняши лестницу? Ну о чём думал-то? И на туалет уличный лазать категорически запрещено! Сейчас я его... Только помогу Илье развесить бельё. А это что такое?
  Забор за сушкой для белья не в порядке, одна секция штакетника повалена. Небось, тоже Данила! Илья говорит:
  -Это не мы!
  Вечная отговорка! Ну всё! Сейчас буду ругать! Где этот Данила? Подать его ко мне на расправу!
  Стоп! У нас уговор - по серьёзным делам каждая мама разбирается со своими отпрысками сама. Пусть мама Оленька ругает своего Данилу. А моё дело - Илья.
  -Иди за молотком и гвоздями. Сами сломали, сами и почините. Правильно?
  -Это не мы... Ладно.
  Бабуня разговаривает с Оленькой на крыльце, останавливает и меня.
  -Давайте, девочки, я картошку почищу?
  -Бабуня, спасибо, - говорит Оля, - не трудись, не надо, всё хорошо!
  -Что же я, совсем ничего не могу сделать?
  -Спасибо, Бабунечка! Не надо! - отказываюсь я, - Вон сколько помощников - раз, и справились с уборкой. Обед у нас готов. Мы пойдём погуляем, ладно? И веток берёзовых нарежем.
  -Ну идите, идите...
  Бабуня обижается, для неё важно быть нужной. С другой стороны, нам с Олей не удобно заставлять её работать, всё-таки она - прабабушка!
  Собираемся в поход за ветками. Где, интересно, моя сумка, мой маленький миленький рюкзачок, моя мамская сумочка? Там всё - пластырь, влажные салфетки, носовые платки, ключи, телефон...
  -Никто не видел мою сумку?
  Никто, конечно, не видел. Где же она, где же... А вот она! В детской, на книжной полке. Убрались называется!
  -Дети, почему моя сумка у вас на полке?
  -Какая?
  -Такая! Зелёная!
  -Военный рюкзак?
  -Нет, Илья, это не военный рюкзак! Это - моя мамская сумочка!
  -На военный рюкзак похожа... Я на войну собирался...
  -Надеюсь, ты в ней не рылся...
  Рылся! Ещё как рылся! Вываливаю на стол Илюшины "военные" вещи - нож, штопор, деревяшки какие-то, блокнот, три карандашных огрызка... А где же моя косметичка? Ай-яй! Там маникюрные ножницы! Без них сегодняшний банный день пройдёт практически даром. Слава Богу! Нашла.
  Кладу в сумку секатор и нож для веток. Пакет с сухарями, бутылку воды. Пожалуй, моя мамская сумочка действительно похожа военную.
  Оленька сообщает, что у калитки стоит Юра.
  -Аннушка, поговори с ним ты, пожалуйста! Я его боюсь!
  -Ладно. А вы быстрее собирайтесь и меня спасите от него! Как-будто мы торопимся, да?
  У калитки, облокотившись на неё обеими руками, действительно стоит Юра, улыбается мне издали - загорелый, чернявый, в тельняшке. Известно про него, что служил где-то в горячей точке, что стоит на учёте в двух, а то и во всех трёх диспансерах, что, напившись, гоняется с топором за своей квартирной хозяйкой.
  -Здрасте! - приветствует меня Юра, - Праздничек завтра, а денег нету. Вот... А я гвоздей принёс, нужны же гвозди? Вы же всё чего-то строите-строите. Хорошие гвозди, новые.
  Действительно, у его ног виднеется в траве пластиковое ведёрко с гвоздями.
  -Здравствуйте, Юра. Нам гвозди не нужны. А денег... Сотню могу, вот...
  Мало. Про нас тут думают - москвичи, значит при деньгах. А мы не очень...
  Юра стоит у калитки, не уходит. Лицо у него не испитое ещё, но видно, что пропадает человек. Сломалась пружинка, разлезлась вся, как в тех часах, которые недавно разбирали мальчики. Мне мучительно неловко, как всякому счастливому и здоровому человеку перед несчастным и больным. К тому же, я его тоже боюсь.
  Ура! Идут дети во главе с Оленькой. Юре приходится посторониться, чтобы выпустить нас из калитки. Шумной гурьбой вываливаемся на улицу, теперь нам никто не страшен - мы такие беззащитные, что пальцем не тронь, ни-ни!
  Идём через деревню на выпас за ветками. Преодолеваем жердяную изгородь. Овцы сбились в тенёчке под деревьями. Жарко. Дуняша то скачет со всеми, то виснет на мне. Берёз кругом полно, но мы всё идём - подальше от овец, от мух, от деревни.
  Дуняша хочет пить. Вслед за ней все остальные тоже. И есть хотят. Интересуются, когда мы пойдём назад, обедали ли мы, когда обед и что я приготовила? Взяли ли поесть с собой и что именно, и когда устроим привал? Мама Оленька призывает детей любоваться природой, я называю имена деревьев и трав. Данила ловит в траве лягушку, остальные требуют поделиться. А как делиться лягушкой? Она же не делится!
  -Отпустите её! Ну что вы всех мучаете!
  Кое-как нарезали веток, уф... Дети рвутся назад. Мама Оленька предлагает:
  -Пойдёмте, посмотрим на бобров? Там и привал устроим.
  -Да!
  За выпасом в лесу течёт ручей, носящий невероятное имя - Горелый. С выпаса идёт натоптанная коровами дорога к броду. Оттуда недалеко до бобров.
  В лесу прохладно, пахнет весной, летают не мухи, а милые сердцу лесные комарики. Ручей совсем мелкий, торфяная - "горелая" - вода быстро бежит между песчаных наносов. Крутые, отвесные берега по кромке пышно поросли папоротниками, дикой чёрной смородиной, черёмухой. Если бы не коровьи-овечьи тропы, нам бы тут ни по чём не пройти. Такая тропа гораздо уже человечьей и глубже - земля выбита копытами.
  Пробираемся к бобровой запруде. Русло перегорожено стволами и ветками. Выше по течению Горелый наполнен спокойной водой до самых папоротников. В воде отражаются деревья. Самих лесных плотников днём не встретишь, но для нас след на мокром песке, подгрызенный осиновый ствол - волнующие находки. Часть плотины сложена из земли, видно, как хозяева прихлопывали её ладошками.
  Дети в восторге. Моют руки прямо в ручье - с той стороны, где он выбивается из-под завала, едят сухари, отмахиваются от комаров. Потом Илья, Данила, Ульяна и Алина разуваются и бродят по колено в студёной воде запруды.
  Как бы не простудились! И обедать пора, и спать. Олю замучили комары. Я устала держать Дуняшу, которая тоже рвётся в воду. Ещё баня сегодня!
  -Вылезайте! Пора!
  -Нет!
  -Вы же хотели домой?
  -Ну ещё чуть-чуть...
  Вот так всегда! То не выгонишь из дома, то не загонишь обратно. Как это надоедает! Оля ломает длинный прут, скидывает обувь, пытается выгнать детей из воды, кричит:
  -А ну быстро вылезли! Обулись и бегом!
  Дети весело скачут в воде, поднимают брызги, теперь они промокли целиком. Скорее в баню!
  Пока вытирались и обувались, пришла корова. Самой коровы не видно. Слышно, как хрустят ветки, как ворочается что-то в кустах, сопит. Смутно темнеет там большое, бесформенное тело. Дети притихли. С другой стороны ручья тоже что-то есть, хрустит ветками. Корова не одна. Если это корова, конечно.
  -Мама, это корова? - спрашивает Ульяна насторожённо.
  -Конечно, корова, больше не кому! - откликаюсь я беспечно.
  Вдруг лес оглашается рёвом! Захлёбывающимся, со вдохом и выдохом, с хрипом и всхрапом - жутким звериным рёвом. Это ревёт первобытный ящер! И с другого берега другой ящер ему отвечает. Почему считается, что коровы говорят: "Му"? Это не "Му"! Это невозможно описать что такое!
  Дети, как зайцы, вприпрыжку устремляются прочь по тропинке, Оленька и я с Дуней на закорках - за ними. Нельзя сказать, что мы испугались коровы, я, например, коров не боюсь. Но мы испугались. В глубине души, в глубине живота. Вот он - животный страх. Иррациональный!
  Запыхавшиеся, исхлёстанные ветками, искусанные комарами, грязные и мокрые, мы выбираемся с овечьей тропы на большую дорогу, которая идёт мимо нашей деревни, соединяет её с другими, стоящими вдоль берега озера Селигер. Дети садятся прямо в дорожную пыли, хохочут. Я спускаю на землю Дуню, тоже смеюсь, и мама Оленька тоже.
  Мы успели забыть, как жарко сегодня! Просёлок залит полуденным солнцем. Впереди виднеется тёмная старушечья фигура, ковыляет нам навстречу. Это баба Люба Одноглазая. В деревне есть ещё баба Люба Казанская, но та не ходит, ноги пухнут.
  Здороваемся, останавливаемся поговорить. Оказывается, идёт баба Люба в церковь. Вышла рано, потому что ноги уже не те - "ходют не шибко".
  -До церкви же далеко! Километров десять! Неужели, пешком дойдёте?
  -А как же? Праздник большой! Надо, деточки...
  Одного глаза у бабы Любы совсем нет, повязку она не носит, дети её побаиваются. А она любит деток, ей бы своих внуков-правнуков нянчить, да нету или далеко. В деревне она совсем одна, как и та, другая баба Люба. Грустно.
  Мы давно расстались с бабой Любой, скоро дом, а мне всё представляется, как она ковыляет по пыльной дороге. Идти ей часа три, потом служба, потом домой... Баба Люба! Помолись о нас, нерадивых! Да дарует нам Господь немножко твоего усердия!
  Возвращаемся домой все перемазанные, мокрые, очень довольные. Веток набрали, в воде наплескались, нагулялись. У калитки стоит ведро гвоздей - Юра оставил. Калитка распахнута. Барклая нет, убежал. Сторож называется! Дверь дома открыта. Нехорошо!
  Дедуня всё ещё в бане сидит, следит за печкой. Ничего не знает, даже не слышал, что мы уходили куда-то. В доме никого. Кричим, зовём - нет ответа.
  Наконец Бабуня обнаруживается на заднем крыльце, дремлет на диванчике. Она перемыла в доме все полы и начистила-таки полведра картошки. Теперь у неё обязательно поднимется давление! Ох, Бабуня-Бабуня!
  Зато как приятно на чистый пол сыпать свежую траву! Дом наполняется острым травяным духом. Берёзовые ветки пристраиваем к иконам во всех комнатах, зажигаем лампады. Вечером ещё ладан достанем... Просто праздник!
  С такими мыслями подхожу к борщу, открываю крышку... Фу! Ну и вонь! Испортился наш борщ, а ведь ночевал в холодильнике! Оборачиваюсь - полна кухня голодных детей. Караул! Что делать?!
  -Мальчики идут в магазин!
  -Я не иду, - живо откликается Илья, - Я сегодня ем только сахар.
  -Как хочешь. Но остальные не давали постнических обетов...
  -Постных обедов?
  -Не обещали поститься...
  -Постить себя?
  -Прекрати! Зануда. В магазин - шагом марш!
  -Не пойду.
  Ну и не надо! Данила один на велосипеде умчался за пельменями. Услышав про пельмени, Илья задумывается. Пельмени - это не борщ. Однако, какое испытание для характера!
  Данила вернулся без пельменей - кончились. Вместо них продавщица посоветовала Даниле куриные окорочка. Жарю курицу, варю почищенную Бабуней картошку. Ловлю в трёхлитровой банке солёные огурчики от бабы Любы Казанской. Для голодных запах в кухне нестерпимый. Дети плотно обсели стол: глаза горят, вилки стучат. Давать сигнал к трапезе с помощью колокольчика, как мы это делаем обычно, сегодня нет необходимости. Даже Барклай вернулся на запах. Скулит за калиткой.
  -Илья, открой Барклаю!
  -Почему я?
  -Потому , что в магазин не пошёл. Иди, открой!
  Илья уходит насупленный.
  У всех в тарелках курица с пюре, а у Ильи - сахар. Мой несчастный сынок держится из последних сил. Точнее, нельзя сказать, что он держится. Он ведёт себя безобразно. На молитве кривляется, потом ссорится из-за ложки - дайте ему не такую, а другую, такую, как у Данилы...
  -Выйди из-за стола! - не выдерживаю я.
  -Почему?
  -Ты себя безобразно ведёшь! Выйди! Если хочешь курицу, как у всех, просто скажи, мол, понял, что сахар не еда, дайте, пожалуйста, курицу.
  -Я буду есть сахар, раз ты велишь мне есть один сахар! - упирается Илья, ему себя ужасно жалко, ему кажется, что это я заставляю его есть сахар вместо курицы.
  -Илья, скажи, что сахар не еда и ешь со всеми спокойно!
  Но он меня не слушает, идёт со своей тарелкой к двери, сгорбленный, несчастный, отвергнутый родной матерью маленький страдалец!
  И вдруг... С веранды навстречу Илюше влетает бабочка. Сахар забыт, дети ловят несчастную, чтобы спасти. Но бабочка - вот так чудеса! - садится прямо на Илюшину кудлатую голову.
  -Не трогайте! - останавливает детей Оленька, - Илюша, иди на улицу, только осторожно!
  Процессия торжественных детей во главе с Ильёй, увенчанным бабочкой (это павлиний глаз), выступает на крыльцо. Там бабочку приходится долго уговаривать покинуть свой насест. Наконец, Данила сдувает её с головы брата. Возвращаемся в кухню просветлённые.
  -Хочу курицу! - объявляет Илья.
  -А как же сахар? Он ведь очень питательный?
  -И что? Курица питательней. Сахар слаще, но курица вкусней.
  Кто же спорит? Главное - проверить на собственном опыте.
  Борщ, кстати, тоже был вкусный. Очень обидно, что он пропал. Думаю, кто-то тайком слил в кастрюлю свою недоеденную порцию. Вредители!
  Все насытились, помолились, разбрелись отдыхать. Оленька укладывает девочек. Мальчиков отправили с солдатиками на веранду. Между прочим, уже четыре часа. Дедуня докладывает, что баня готова, что мыться жарко, что он всё закрыл, идите, когда хотите. А мы хотим?
  На полный желудок в горячую баню нельзя. Может, сперва Бабуня с Дедуней? Нет, Бабуня спит. Значит, попозже. А сейчас - тихий час. Дедуня ложится почитать книжку. Оленька заснула в обнимку с Алиной. Пойду и я тоже к себе в комнату.
  Запах травы, берёзовых веток, тёплый воздух в открытое окно - так приятно после кухонного угара. Подушка такая прохладная!
  Кажется, только на секунду закрыла глаза, просыпаюсь - солнце явно клонится к закату. Был ещё какой-то план на сегодня... Баня! Сколько времени? Семь? За молоком! Да что же это мы?
  Выскакиваю из комнаты. Дети сосредоточенно режут на кухне бумагу.
  -Почему не в детской?
  -Там мама спит, - отвечает Данила.
  Вот как, Оля тоже...
  -А Бабуня-Дедуня?
  -Все сьпят, тссс... - шипит на меня Дуняша, приложив ко рту для верности оба указательных пальчика..
  -Что же вы нас не разбудили? - набрасываюсь я на детей, - Мы же ничего не успеем! Мы же баню топили! Что же вы?
  Дети не понимают, за что столько упрёков? Когда они шумят, всех будят - плохо. Сидят тихо, как паиньки - опять плохо! На взрослых не угодишь!
  Звонит телефон - бабушка Томушка. Очень плохо слышно. Детям велю будить Олю, убирать бумажные обрезки. Сама бегу в баню, там на втором этаже связь всегда хорошая.
  Дом у нас одноэтажный, зато в бани на втором этаже есть маленькая комнатка. Живут в ней обычно хозяева дачи - бабушка Томушка и дедушка Володюшка. В доме стало последнее время тесно от внуков. Окно, которое смотрит на дом, увито девичьим виноградом, под самым коньком крыши - гнездо ласточек.
  Рассказываю бабушке про наши дела, что все здоровы, поздравляю с наступающим праздником... Что-то было сегодня забавное? А! Про тритончика, как он плавал в септике, и про грабли.
  Тамара Павловна - моя свекровь - довольно молодая женщина, никто не верит, что она - пятикратная бабушка. Но ничего уже не поделаешь, прозвище "бабушка Томушка" намертво к ней приклеилось, я её так и называю.
  В окно видно, как из дома выходит Дуняша, аккуратно спускается с крыльца, топает к бане. Следом выходят Оленька и мальчики с сумками - за молоком. Дуняша карабкается по лестнице ко мне на верх, помогает себе руками, причитает:
  -Разь ступенька, двазь ступенька...
  -Дай мне Дуняшу поговорить, - просит бабушка Томушка.
  С удовольствием! Сажаю Дуняшу на стул, даю ей телефончик. Растопленная баня греет второй этаж, дышать не чем. Открываю окно. Ах! Свежо, тихо, небо ясное, оранжевый предзакатный свет, ласточки летают высоко-высоко.
  Дуняша возвращает мне телефон, спрыгивает со стула:
  -Я побезяла!
  -Куда?
  -К бабуське!
  -Бабушка Томушка в Москве, далеко, ты не добежишь.
  -А я с тобой! На вутьках.
  -И я не добегу, тем более с тобой на ручках! Далеко очень. Хочешь к бабушке в комнату?
  -Хотю.
  Пока никто не видит, запускаю Дуняшу в комнату, поваляться на бабушкиной кровати.
  Снова звонит телефон. Хорошо, что ещё не ушли. Моя мама. Ещё раз рассказываю про нашу жизнь, про здоровье, про тритончика и грабли. Даю Дуне поговорить. Моя мама редко видит внуков, но Дуня её не путает с другой бабушкой, радуется ей, разговаривает, улыбается.
  Раз такое дело, позвоню мужу. С Олегом повторяется всё в том же порядке: про жизнь, про здоровье, про тритончика. Про грабли умалчиваю, стыдно. Дуняше надоели телефонные разговоры. Она торопится отдать мне трубку, начинает спускаться по лестнице. В окно видно Оленьку и мальчиков, возвращающихся с молоком. Мальчики тащат сумки с банками на крыльцо, а Оля отправляется за дом. Наверное, чтобы снять высохшее бельё с сушки. На кухне горит свет, видно Бабуню и Дедуню, как они садятся за стол ужинать, точнее - обедать. Они поздно встают, завтракают перед нашим обедом, а обедают перед ужином. Зато не ужинают. Так считается. На самом деле, я часто застаю Дедуню ночью на кухне - шуршит в холодильнике, делает бутербродик.
  Совсем уже вечер. Пора. Прощаюсь с любимым мужем, наступает время вечерних хлопот: ужинать пора, чистить зубы, молиться, ноги помыть. Ужин не готов ещё. Бегом!
  Вбегаю в дом, в тёмном коридоре с разбега цепляюсь за что-то ногами. Оно издаёт стеклянный звук - кляк! Молоко?! Включаю свет. Так и есть - мальчики поставили банки на самом проходе, и я одну, конечно, разбила! В траве растекается белая лужа. Чудо ещё, что это я, а не Бабуня споткнулась!
  -Дети! Не ходите в коридор и Дуню не пускайте!
  Из детской высовывается Илья:
  -А что?
  -А то! Некоторые ОЧЕНЬ УМНЫЕ дети банки тут понаставили!
  -И что?
  -Я споткнулась об них!
  -И что?
  -Что-что! Они же стеклянные!
  -Ты разбила банки с нашим молоком? - догадывается наконец Илья.
  -Это ВЫ разбили! Банки с НАШИМ молоком! Сидите в детской!
  Бегу в мойку с пакетом осколков, с тряпкой и тазом - обратно. Барклай перегородил всю кухню, пританцовывает, виляет хвостом. А Дедуня-то, Дедуня! Уже косточку куриную ему протягивает! Та-ак! Мокрой тряпкой по морде собаке-попрошайке! Барклай выкатывается из кухни с притворным воплем. Я ещё успеваю наподдать ему ногой.
  Оборачиваюсь... Ох! У Бабуни на глазах слёзы.
  -За что его? Мы кормим, так ты бы уж нас тряпкой... - говорит Дедуня горько.
  -Не кормите его больше, пожалуйста!
  Бабуня сморкается в платок, снимает очки, утирает глаза. Дедуня на меня не смотрит. Теперь мои слова ничего не стоят, потому что я виновата. Я жестокая, бесчеловечная, обидела бедненькую собачечку!
  В коридоре возня. Мальчики силой удерживают девочек в детской. Девочки ломятся в дверь посмотреть, что случилось. Ужас! Прищемят кого-нибудь сейчас!
  -Осторожно! Покалечитесь! Да выпустите вы их лучше!
  Мальчики отпускают дверь, девочки вываливаются в коридор, опрокидывают мальчиков. Мальчики дают сдачи. Трава летит из-под них во все стороны.
  -Прекратите!
  Прекращают. Все вместе смирно садятся полукругом на корточках, смотрят, как я убираю лужу. Пять галчат - сидят молчат.
  -Что на ужин приготовить?
  -Мы есть не хотим, - заявляют единодушно.
  -Молока по стакану и хлеба кусок?
  -С маслом...
  -Договорились.
  После ужина следует мытьё ног. Тазы, мыло, ножные полотенца вытаскиваем на помост, мальчики лейкой носят воду из бани и дождевой бочки. Все, кроме Дуняши, стирают сами свои носочки...
  Потом выстраиваются в очередь чистить зубы. Я с ними. Разглядываю себя в зеркало. Откуда у меня шишка на лбу?
  -Мама, ты на грабли наступала. Как белый человек, - напоминает мне Ульяна.
  Точно, наступала. Никогда не помню, откуда у меня берутся синяки и шишки. Другое дело - у детей. Про каждый шрамчик могу историю рассказать.
  После общей молитвы Оленька моет посуду, а я укладываю детей спать - моя очередь.
  -Есть время на сказку.
  -Сказку! Сказку! - скандируют дети.
  -Тихо! Какую?
  Зря спросила! Данила хочет новую, а лучше поиграть в волшебку, Алина хочет старую - про беленькую кошечку, Ульяне всё равно, только бы были там лошади, Дуняша устала и просто плачет, а Илья требует, чтобы все замолчали, потому что он себе уже рассказывает сказку, мы ему мешаем. Доходит до угроз. Данила спрыгивает с кровати, чтобы Алине разъяснить подоходчивей выгоды новой волшебки. Илья дотягивается до брата своей длиннющей ногой, долбит пяткой в спину. Данила хватает его за ногу и чуть не стаскивает вниз. При этом наступает на Ульянину кровать, прямо на Ульяну... Ульяна вопит...
  -Замри! - кричу я, дети меня не слышат, ору во всю глотку:
  - Зааамриии!
  Замирают.
  -Планы изменились. Сказки не будет. Замри, Ульяна! Не будет и точка! Разрезвились на ночь глядя! Отомри и по койкам!
  Полное уныние, ропот. Так им и надо! Выключаю свет.
  -Мамочка, ну пожалуйста! - шепчет Илья.
  -А ты вообще сам себе сказку рассказывал, вот и продолжай потихоньку.
  -А я уже всю рассказал.
  Когда это он успел? Ладно. Предлагаю компромисс:
  -Давайте поговорим? Про сегодняшний день, например?
  Хотят сказку, препираемся немного, соглашаются поговорить.
  -Хороший был день? Только тихо! У меня Дуняша засыпает.
  -Хороший! - откликаются дети.
  -Немножко плохой тем, что забор приколачивать ты сказала, потому что это не мы, - вспоминает Илья.
  -Правда - не вы?
  -Правда, - подтверждает Данила.
  -Ладно, не жалейте! Вдвойне хорошо - и то что повалили забор не вы, и то что вы его починили. Спасибо!
  Уютно горит под иконой лампада среди берёзовых веток, как в шалашике. Рассказываю детям прошедший день - весь по порядку, как его видела я. Они дополняют от себя кое-что. Например, выясняется, что утром стеллаж повалил Данила - он привязывал Ульяну прыгалками.
  -Зачем?!
  Оказывается, Данила играл в пираты, а Ульяна была его пленницей.
  -Пленницей? Что за игры?!
  -Она сама захотела, - оправдывается Данила.
   Рассказываю дальше - про уборку, кто что сделал, какие все молодцы. Упоминаю вскользь про тайник с детским богатством. Алина с готовностью сообщает, что это она устроила.
  -А можно взять оттуда нужные вещи? Заколки, резинки?
  Алина не против.
  Рассказываю про коров в кустах, как мы их приняли за древних ящеров и испугались. Бурно протестуют мальчики, что не испугались, и девочки, что не приняли за ящеров. Ладно, пусть только мы с Олей такие пугливые. Рассказываю дальше, дальше... Их реплики раздаются всё реже. Наконец я понимаю, что говорю сама с собой. Дети спят. Я как раз дошла до соответствующего момента:
  -И вот вы все лежите и спите... И пусть вам приснятся хорошие сны! Пусть ваш покой берегут ваши ангелы храители...
  -Мама, а бабочку ангел послал? - подаёт голос Илья.
  -Не спишь ещё? Я думала все спят...
  -Сплю, только скажи, ангел бабочку послал?
  -Не знаю, мне не докладываются ангелы. Но если подумать... Она вовремя появилась, утешила тебя. Не случайно, конечно. Спи, милый. Спокойной ночи!
  -Спокойной ночи, мамочка!
  Встаю. Барклай только этого и ждал, начинает колотить по полу хвостом. Сейчас всех разбудит! Скорее! Выбегаю из комнаты, из дома, за калитку. Барклай мчится за мной, впереди меня. Ночь тёмная, чёрную собаку не видно, зато слышно - пыхтит, как паровоз, хрустит в придорожных кустах. Я бегу по дороге, меня никто сейчас не увидит, как я бегу и смеюсь, и размахиваю руками. Почему смеюсь? А не знаю, весело потому что!
  На обратном пути напарываюсь у калитки на что-то твёрдое, гремящее. Что это? Ах да, тут ведро гвоздей, которое Юра оставил. Нет уж, дудки! Гвозди я сейчас из травы выбирать не стану! Завтра разберусь - рассыпала, не рассыпала, и что с ними, вообще, делать-то?
  Дома тихонько крадусь по коридору. Везде темно. Только лампады горят, освещают иконы в берёзовых шалашиках. На кухне у стола сидит Оля.
  -Погуляли? - спрашивает она шёпотом.
  -Погуляли, - тоже шёпотом отвечаю я, - Ты чего тут? Свет не зажигаешь?
  -Просто так, хорошо в темноте.
  Я подсаживаюсь к столу. И правда, очень хорошо. Темно, тихо, трава пахнет, как настоящее сено - высохла за день. После улицы особенно чувствуется запах. Ещё мятой пахнет и чёрной смородиной, потому что Оленька пьёт чай с листиками. Я тоже, пожалуй, выпила бы кружечку, но не хочется суетиться. Насуетились за день до бесчувствия!
  К празднику готовились, едва живы остались. Как тот дурак, которого заставили Богу молиться. А в чём будет сам праздник? Испечь разве что-нибудь, устроить День Пирога? Кстати, ещё баня на завтра осталась. Подтопим утром. Сходить бы лучше в церковь, но десять километров! Нет, я не баба Люба! Схожу в Москве, мне скоро опять на работу, вот и схожу - без детей, как большая. Всё-таки странно - церковные праздники и без церкви! Есть ли смысл?
  По коридору шаркает Бабуня, появляется в дверном проёме, включает свет... Видит нас - Ой-ёй! - вскрикивает от неожиданности, оступается, чуть не падает. Оленька едва успевает её подхватить. Бедная! Мы её напугали.
  Напуганная Бабуня сердится:
  -В темноте сидят! Что это вы придумали в темноте сидеть? Спать надо, девочки! Полночь!
  И правда, полночь уже, пора спать. День прошёл и слава Богу! Завтра тоже будет день - День Пирога, да в придачу - Банный. Суета сует и всяческая суета! Дай нам, Господи, сквозь нашу суету совершать путь к Тебе, а не в другую сторону! Аминь.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"