Когда кто-то несчастлив, то время для него тянется медленно, каждая секунда оставляет шрам на сердце. Для счастливцев же дни пролетают быстро, легкокрылыми стаями уносятся прочь. Четыре года прошло с того достопамятного дня, когда Змей решил обзавестись ребенком, и он их даже не заметил. Отрывая очередной лист от замусоленного календаря, он всего лишь отдавал дань традиции, но не вдумывался в то, как быстро летит время.
Лие исполнилось пять лет. Стала она прехорошенькая, вся в покойных родителей: волосики кудрявые, пепельные, а глазки черные, как две большие вишни. Всегда радостная, она словно солнышко, освещала собой Дремучий лес и Змееву жизнь.
Змей делал морду тяпкой, но обожал ее безмерно. Слов нет, до чего любил зеленый свою принцессу. Вместе с ней он обрел то, чего ему так долго не хватало - любовь и заботу. Все его страхи и печали ушли на задний план, когда он вспоминал, что еще недавно страдал от своей недостаточной чудовищности, это казалось ему нелепым. Теперь его совершенно не заботило, что могут подумать о нем другие - у него самого было о чем думать и чем заняться. А все остальное, право, такая ерунда.
Лия платила ему взаимностью, и безусловная, нерассуждающая любовь слабого существа дарила Змею крылья, делала его сильным, умным и благородным. В ее глазах он был самым лучшим в мире папочкой, и неважно, что сравнить ей было не с кем.
Змей не стал рассказывать ей правду, когда он думал о ее происхождении, то находил очень веские причины пощадить детскую душу. Хотя главной из причин была та, что он просто боится. Теперь могучий ящер больше всего на свете боялся лишиться любви своей дочери, и не без оснований полагал, что узнай она правду, так и будет.
Рыцарь изредка заговаривал с ним, что, может быть, ей нужно узнать о своем происхождении, не вникая в подробности. Но Змей был категорически против. Сознание сыграло с ним шутку, перевернув события с ног на голову, вычеркнув из памяти то, что он хотел забыть. Змей так часто повторял себе свою сказку, что сам в нее уверовал, и Лия уже была его дочкой, его кровинушкой.
А ребенок не задавал вопросов. Вполне счастливая и так, Лия любила своего папочку, а про то, где мамочка, ей недосуг было спрашивать. Ее мир ограничивался Змеем, Василисой, Рыцарем, да местной лесной живностью. Она, конечно, слышала, что где-то далеко, за лесом, есть большой и красивый город - Амаранта, но где-то за лесом - это же бесконечно далеко! Это так далеко, что просто не может быть правдой. Да она и не представляла себе, что такое город, чему Змей был даже рад. Он хотел, чтобы Лия всегда оставалась с ним, подальше от опасностей и подлых людей.
Утром Лия открыла глаза - в круглое оконце лился свежий солнечный свет, жужжала муха и слабо трепыхалась на ветру оборванная паутинка. Жаркий солнечный заяц ползал по ее личику, стараясь разбудить поскорее. Лия хихикнула и сморщила носик, не открывая глаз - заяц отступил на подбородок, но не смирился и повел новую атаку. Влез по щеке и стал заглядывать между ресниц. Пространство за закрытым веком окрасилось оранжевым, загорелось и засияло - пробрался-таки злодей, открыл глаз! Пришлось сдаваться.
Лежа в своей кроватке, девочка потянулась - папа учил, что прежде чем встать, надо потянуться взад и вперед, как это делает кошечка. Детская была ярко освещена - окно выходило на солнечную сторону, в ней никогда не бывало темно и грустно. Змей оборудовал детскую в своем бывшем чулане, оказавшемся довольно большим. Когда он выкинул оттуда весь хлам, он понял, что не только его жизни, но и его жилищу требуется кардинальная перестройка.
Окна в чулане не было, пришлось прорубать с помощью Рыцаря, но зато теперь оно всегда было обращено к солнцу. Лия просыпалась и видела ярко освещенный двор, и полыхающие гроздья рябины за окном. А когда она засыпала, то малиновая полоса заката окрашивала комнату в красный цвет.
Без помощи Рыцаря Змей бы не смог устроить все так хорошо, так что ящер был ему очень благодарен. Теперь они часто проводили время вместе, играя в шахматы или просто беседуя на отвлеченные темы. Рыцарь любил читать, понимал литературу и искусство, с ним было о чем поговорить. Мало того, он оказал Змею неоценимую услугу, регулярно наведываясь в город и пополняя его библиотеку. А потом они по очереди читали привезенное и зачастую довольно бурно обсуждали, особенно если случалось распить стакан-другой.
Василиса только радовалась, потому что сама читать не любила, и иногда боялась, что мужу будет с ней скучно. Слушая этих двоих с пеной у рта обсуждающих налоговую реформу, затеянную Правителем, она только усмехалась себе под нос:
- Вот скажи мне, моя сладенькая, о чем они спорят? Все пустое, только слюни зря переводят. Действительно важно, это чтобы было тепло, было что кушать, и все были здоровы. Верно я говорю?
Лия радостно кивала белокурой головой.
- Что ты внушаешь ребенку? - кипятился Рыцарь - Не делай из нее дуру! Пусть учится думать, чтобы не расти курицей, которой место на кухне!
- Хм, посмотрела бы я, как бы ты языком брякал, если бы я на кухне не стояла...
- Вот не надо - то, что тебе нравится домашнее хозяйство, не значит, что оно должно нравиться всем. Может, она захочет заниматься наукой, когда вырастет, а может, будет путешествовать и изучать новые земли.
Василиса хитро прищуривалась и цокала языком:
- А у плиты стоять кто будет? Думаешь, папочка будет ей пирожки печь, пока она путешествует? Так и будет она ездить со своей походной кухней?
Ну что взять с Василисы? Ей про что не говори, все сведет на кухню, и Рыцарь махал рукой, бессильный ее переспорить. Лия радовалась и хлопала в ладоши - она не понимала суть спора, но наблюдать было интересно. А что Змей? Змей был рад, если Лия рада, так что пусть себе ругаются, пока ребенка это забавляет.
Так проходила их жизнь - в постоянных визитах друг к другу, в ежедневных простых хлопотах, но это была замечательная жизнь, полная смысла и радости.
Лия откинула одеялко, любовно сшитое тетей Василисой из ярких лоскутков и спустила ноги с кровати. Ступни погрузились в мягкий ковер, от порыва ветра звякнул ловец снов. Из кухни пахло горячим молоком и еще чем-то вкусным.
Начинался очередной счастливый день - все дни Лии были счастливыми, даже когда шел дождь. Потому что тогда Змей разводил огонь в камине и варил какао, в берлоге становилось тепло и уютно. Можно было смотреть, прижав нос к стеклу, как на лужах возникают и лопаются водяные пузыри, а промокшая мышь спешит в свою норку.
В дождливые дни Лия со Змеем много читали и играли. А иногда раздавался стук в дверь - и на пороге появлялся закутанный в плащ Бедный Рыцарь. В свете молний он выглядел очень романтически, подпоясанный мечом, и с конем в поводу.
Рыцарь прекрасно пел и умел сочинять мадригалы, он казался маленькой Лие прекрасным и героическим. Но при этом он был добрым, у него были ласковые руки и красивый голос, а к его бархатной куртке было так приятно прижиматься. Лия говорила, что когда вырастет, то выйдет замуж за Бедного Рыцаря. Змей в таких случаях поджимал губы и сухо говорил, что у него уже есть жена - тетя Василиса, да и состарится он к тому времени, когда она вырастет.
Об этом Лия мимоходом подумала, поднимаясь с постели. Она не представляла себе, что это значит - состариться, она никогда не видела старых людей. Скрипнула дверь и в проеме возникла зеленая морда Змея:
- Доча, пора вставать. А, ты уже проснулась! Отлично - иди умывайся, я оладьев напек.
Умываться Лия не любила, но оладьи - сильный фактор. Она натянула кофточку поверх ночной рубашки, и, шлепая по каменным плитам берлоги, побежала на кухню. Змей заканчивал собирать завтрак. На столе дымились свежие оладьи, варенье собственного приготовления в хрустальной вазочке радовало глаз. А как здорово пах чай со смородиновыми листьями и душицей! Да из беленького заварничка с желтой уточкой!
Лия подбежала к Змею, обняла его ручонками, насколько их хватило, и прижалась носом к твердой чешуе.
- Пап, а почему ты большой и зеленый, а я маленькая и белая? Я, когда вырасту, тоже буду такая как ты?
Змей поперхнулся от неожиданного вопроса:
- Э-э-ээ, нет. Ты будешь такая как Василиса и Рыцарь, только намного, намного красивее.
- А почему, ведь мой папа ты, а не Рыцарь или Василиса?
Змей терпеть не мог этот вопрос. Каждый раз он с ужасом думал, что же будет говорить Лие, когда она действительно вырастет и поймет, что она - человек. Он было сочинил красивую сказку о своей любви к прекрасной принцессе, которая, якобы и родила ему Лию, но...не снеся последних мук... Потом представил это в лицах и понял, что гипотеза трещит по швам. Признаваться в том, что Лия приемная Змей не желал ни под каким видом.
- Потому что ты красивая девочка, а красивые девочки должны быть беленькими. Представь себе - ну был бы у тебя здоровенный пупырчатый хвост, что бы ты с ним делала? Опять же в платье пришлось бы дырку делать... нет, хвост тебе ни к чему, и зелень тоже. Оставайся лучше беленькой.
Но Лия закапризничала:
- Хочу такой хвост, как у тебя! - Хвост был ее давней мечтой, ей казалось, что с таким хвостом она будет: а) неотразима, б) непобедима. У нее было любимое розовое платье, в котором она действительно мечтала проделать дырку для хвоста и помахивать им из стороны в сторону. Кроме того, втайне от Змея она любила играть в войнушку с Рыцарем, а при наличии хвоста ее обороноспособность существенно повысилась бы.
- Так, ладно глупости говорить. Садись завтракать, - он подвинул дочери табуретку и сам присел рядом. Вдвоем они быстро смолотили оладьи, те даже остыть не успели.
Больше всего Змей гордился, что если нажать на оладушку, она сжималась до блинчика, а отпустить - и оп, она снова пышная. Это получилось само собой, он не задавался целью стать лучшей домохозяйкой королевства. Но если ребенок хотел оладьев как у тети Василисы, то дома эти оладьи должны были быть лучше! Нечего шляться по всяким тетям Василисам, будто дома есть нечего!
На плите стояла горячая вода, специально приготовленная для умывания, и Змей зорко следил, чтобы Лия не ускользнула, не помывшись. Видя внимательный взгляд отца, она поняла, что увильнуть не выйдет, тем более, что руки противно липли от сладкого.
- Уши тоже вымой, а то постоянно говоришь, что не слышишь, когда я тебя домой зову. И шею. Хорошие девочки каждый день моют шею.
Вытираясь пушистым полотенцем, Лия ощущала приятный холодок на чистой коже - нет, в этом мытье определенно что-то есть. Надо будет поразмыслить над этим, но сейчас некогда. Бросив полотенце рядом с тазом, девочка побежала одеваться - столько дел нужно переделать, столько всего ждет ее участия! И вскорости хлопнула входная дверь - Змей только ухмыльнулся. Уж он-то знал, сколько чудес таит в себе территория берлоги, было бы желание их увидеть.
Когда тебе пять лет, и мир еще совсем огромный, скучать некогда. Каждое утро таит в себе массу потрясающих открытий, а каждая тропинка становится дорогой в небо. Жить невероятно интересно, ведь впереди еще все будет! Вон там, за холмом, обязательно должен быть замок с людоедом. Но папа будет ругаться, да и идти далеко, поэтому людоеду придется обождать, а сейчас можно попробовать выманить подземных жителей.
Лия выскочила во двор, сжимая в кулачке недоеденную оладушку. Солнце светило вовсю, заливая лучами все от земли до неба. Яркий желтый лист колыхался на осиновой ветке, сияя как золотой септим - Лия отметила про себя, что он так и не облетел со вчерашнего. Холодный, чистый воздух был прозрачен и невесом, даже не ощущался в дыхании, словно и нет его. Но редкие порывы ветра говорили, что он все еще здесь, никуда не делся, ждет мгновения, чтобы шлепнуть раззяву по разрумянившейся от холода щечке.
- Лия! - за спиной стукнула рама, и Змей высунулся в кухонное окно. Он покрутил головой и втянул ноздрями воздух. - Холодно-то как! Солнце светит, да не греет. Одень кофту, сейчас же!
- Пап, да тут тепло, вон как солнышко светит!
- Ничего не знаю, быстро одень кофту!
Вот так всегда - впрочем, с ним спорить себе дороже, Лия забежала домой, быстро натянула вязаную малиновую кофточку и была такова. Змей покачал головой и принялся мыть посуду.
Земля под ногами немного поскрипывала от холода, черные от времени бревна сарая настыли за ночь. Девочка забежала на задний двор и присела у стены, в том самом месте, где был прорублен кошачий лаз. Но мыши Змея и так боялись, поэтому кошек он не держал, да и неоткуда было взять котенка в Темном лесу. Вместо кошки этим лазом пользовались подземные жители - Лия это обнаружила с неделю назад, когда нашла след из крошек, ведущий прямо внутрь. Она хотела заглянуть в сарай, но дверь была заперта на огромный амбарный замок, а ключ хранился где-то у папы в сундуке.
Оставалось только караулить их и приманивать, но они выходили только ночью. Лия каждый вечер оставляла им что-нибудь вкусненькое, а утром находила крошки. Несмотря на все старания, ей никак не удавалось увидеть их днем.
Впрочем, на то они и подземные жители - солнечный свет им вреден, они боятся его и могут выходить только ночью. Они маленькие, с палец величиной, с зеленой кожей и большими бледными глазами, привыкшими видеть в темноте. Одеты они во все черное: дамы в пышные черные платьица, а кавалеры в черные камзолы и панталоны, а на ногах - маленькие черные башмачки. Они боятся людей, бестолковых громадин, и сторонятся любого шума. Они умеют колдовать и насылать дрему - если на их пути попадается человек, то ему вдруг непреодолимо хочется спать, и он не может победить свой сон. Так надо, чтобы люди их не беспокоили своими глупыми просьбами. Да-да, они ведь умеют исполнять желания.
Честно говоря, Лия интересовалась подземными жителями тоже не совсем бескорыстно. Она мечтала, что сумеет поймать кого-нибудь из них и попросить дать ей хвост. Раз уж она получилась у папы кое-как: и не зеленая, и маленькая, то пусть хотя бы хвост будет. Это заставляло девочку уже неделю терпеливо сидеть возле кошачьего лаза с остатками еды и повторять шепотом считалочку:
"Один - ты приди, мой господин,
Два - я скажу тебе слова,
Три - на меня ты посмотри
И увидишь, что внутри"
Рыцарь сказал, что подземные жители выходят только на такое заклинание, но видимо, он что-то перепутал, ибо сколько она ни бормотала, никто так и не появился.
А может, все дело было в том, что звать их надо в полночь? Но на ночь папа запирает дверь, и во двор никак не выйти. Да и страшно ночью одной - кто их знает, нечисть мелкую, что у них на уме...
Лия подождала еще немного, но дырка хранила молчание. Становилось скучно. Она огляделась кругом - задний двор Змея был чисто выметен, забор из крепких сосновых досок регулярно подновлялся. Слева тянулся длинный амбар, в котором отец хранил свои запасы. Разделенный на несколько частей, он представлял собой образцово-показательное хранилище, устроенное столь же просто, сколь и разумно. Запасливый ящер аккуратно складировал там зерно, овощи, мясо, а также домашние заготовки, которыми серьезно увлекся с появлением ребенка. Если войти в первую дверь, то можно было попасть с зерновую, а за дверью слева прятались бесчисленные ряды баночек с ароматным вареньем.
Тот сарай, за которым она сейчас сидела, оставался для нее тайной - воображение рисовало бесчисленные сокровища, которые папа по какой-то причине прятал. Хотя какой смысл прятать сокровища, если у тебя вся гостиная завалена золотом, и все ходят по нему, как по мостовой? А может, Змей держал там пленника? Лия много раз прислушивалась, но изнутри не доносилось никаких звуков. Да и пленника надо кормить, а Змей заходил в сарай крайне редко, настолько редко, что каждый раз забывал, где ключ.
На самом деле сарай был набит барахлом, но для Лии именно оно и было настоящим сокровищем. Она пыталась выведать, куда Змей прячет ключ, но он и сам не помнил.
Она сидела на бревнышке, прислонившись спиной к холодной стене сарая. Над головой висело рассохшееся колесо от телеги, справа стояли метлы и лопаты, аккуратно прислоненные к стене. В этом месте сарай образовывал угол - самое удобное место для хранения инвентаря, а перед глазами тянулся высокий забор, закрывающий территорию от постороннего вторжения. Калитка прочно закрывалась на крючки и засовы, расположенные слишком высоко для пятилетнего ребенка. Но Лию это ничуть не расстраивало, потому что пятая слева доска прекрасно отодвигалась в сторону, стоило лишь чуть-чуть поднажать.
Отец не разрешал ей выходить за пределы берлоги, но сейчас он был слишком занят, чтобы заметить ее отсутствие. Еще до завтрака Лия заметила большую гору белья в комнате, а это значило, что он будет стирать почти до самого вечера. За это время можно сбегать до башни и обратно. Ей очень нужно было сейчас поговорить с Рыцарем: может быть, правда нужно встать в полночь, чтобы увидеть подземных жителей?
Она встала и осторожно обошла угол сарая, заглянув во двор: так и есть, Змей уже натаскал воды и теперь кипятил ее для стирки. Отлично! Лия прокралась к забору, отогнула доску, еще раз оглянулась - и выскользнула наружу. Было интересно и страшно, она еще никогда не ходила одна до тети Василисы. Впрочем, что же тут страшного, она миллион раз ходила туда с папой и прекрасно помнит дорогу.
От калитки с той стороны тянулась узенькая тропинка, которой редко пользовались, поэтому она частенько зарастала. Фокус был в том, что если идти по этой тропинке, то к Башне не придешь - нужно свернуть направо и выйти на другую, хоженую дорогу.
Девочка вдохнула полной грудью и огляделась - красота! Стройные стволы деревьев убегали вверх, вонзались в самое небо, налитое синевой. Солнце золотило листву, делало ее яркой, праздничной, полыхавшей как расшитое платье тети Василисы. Под ногами вилась тонкая тропочка, присыпанная листьями. Девочка спешила вперед, и ощущение счастья заполняло все ее существо, в то время как очертания берлоги скрывались за деревьями.
В лесу пахло прелыми листьями и грибами, неповторимый аромат осени наполнял утро. На облетелых ветках кустарника колыхались паутинки, брошенные своими создателями на произвол судьбы. С тропинки вроде бы надо было свернуть, но она сама услужливо поворачивала в нужную сторону - знай себе беги, не задерживайся.
В это время Рыцарь обычно работает в саду, он любит ухаживать за деревьями: обрезать, прививать, подкармливать. А также стричь газон или посыпать дорожки свежими опилками. С ним безумно интересно, он может рассказать про каждое дерево: как его зовут, какой у него характер, что оно любит, а что нет. Тетя Василиса почему-то смеется всякий раз, когда он это говорит, но он только улыбается.
А ведь и у деревьев в лесу тоже должен быть свой характер. Лия остановилась и дотронулась до шершавого ствола - там, под толстой корой, бьется жизнь, дерево видит и слышит ее, может быть, даже говорит что-то на своем языке. Но, как говорит Рыцарь, люди глупые создания, они могут понимать только свой язык, и глухи ко всему остальному. Она обхватила дерево ручонками, и, что было силы, прижалась к нему щекой:
- Ты меня слышишь? Ты хорошее дерево. Я тебя не обижу.
Дерево вздохнуло и замахало ладонями-листьями: "Что за бестолковые создания эти люди, даже самые маленькие!" А Лия уже бежала дальше, радостно приветствуя всех подряд: от белочки до придорожного лопуха. Солнечный свет заливал опушку, бежать было легко и весело.
Вскорости должно было появиться Черное озеро. Лия немножко боялась проходить мимо него, но папа всегда говорил, что главное - не баламутить воду. Она и не собиралась, ей бы только проскользнуть тихонечко, и бежать себе дальше. Озеро само по себе не страшное, всегда покрытое ковром из опавших листьев, оно поражает только своей неподвижностью. Черная вода, как зеркало, хранит тишину и не колышется, а смотреть в него нельзя - затянет на дно.
Озеро, видимо, было уже близко, потому что деревья становились выше и молчаливее, сквозь их густые кроны солнце уже не проникало, и внутри царил зеленоватый сумрак. Стволы деревьев были черными, и чем дальше Лия шла по тропинке, тем чернее они становились. Куда-то исчез подлесок, только высохшие кустики попадались иногда на пути - они хватали пальцами за платье, тянули на себя, не давали идти дальше.
Лия огляделась, она не помнила такого черного леса на пути к Башне. Сколько раз она ходила там, хоть с отцом, хоть с Рыцарем, хоть с тетей Василисой, лес всегда был редкий и приветливый. Даже у самого озера стояли ярко рыжие деревья, ронявшие свои листья на его поверхность. А тут сплошная чернота. Солнце уже давно куда-то исчезло, потерялось в темных ветвях, и с его исчезновением все вокруг стало каким-то неуютным.
Неужели она выбрала не то направление? Но свернуть было некуда, тропинка сама вела ее, и казалось, что правильно. Насколько девочка помнила, она всегда брала немного влево, а это неизбежно должно было вывести ее на тропу к Башне. Ничего не оставалось, как вернуться назад.
Лия расстроилась, что потеряла так много времени. Делать было нечего, она повернулась спиной к черному лесу и поспешила назад. Но идти было неуютно, словно кто-то смотрел в спину холодными и злобными глазами. Лия много раз оглядывалась, но никого не увидела, и, тем не менее, страх не отпускал ее. Он становился все сильнее, и все быстрее гнал ее по дороге к дому.
Сначала она просто шла, потом шла быстро, потом очень быстро, а потом уже бежала во весь дух. Но кто-то дышал ей в спину, не отставая ни на шаг. Черные стволы деревьев мелькали все быстрее, ветки хлестали по лицу и цеплялись за платьице - лес не хотел выпускать свою добычу. Девочка бежала так, как никогда в жизни не бегала, но чернота не становилась реже, наоборот, лес темнел с каждой секундой. А родной забор все никак не появлялся.
Совсем не глядя на дорогу, Лия перепрыгивала торчащие корни и коряги, возникавшие словно из-под земли. Если остановиться и подумать, то по пути туда она их не встречала. Но думать было некогда - быстрее, быстрее попасть домой! Шлеп! Правая нога зацепилась за что-то, деревья взметнулись и закружились перед глазами, земля вдруг поднялась и ударила ее по лицу. Потом все стихло.
Остался только напряженный стук сердца - бум, бум, бум... Редкие и тяжелые удары звенели в висках, почему-то загорелись болью коленки и ладони. Лия открыла глаза: редкие жухлые травинки колыхались перед носом, серая сосновая шишка топорщила чешуйки. Она лежала на земле, зацепившись ногой за выступающий корень.
Вокруг нее поднимались к небу толстые черные стволы, переплетались ветвями, прятали солнечный свет. Таинственный полумрак царил вокруг. Чтобы рассмотреть свою ладошку, ее пришлось поднести к самому лицу. Кожа была содрана, ссадины горели огнем - тут бы и заплакать от саднящей боли и страха, но Лия вытерла ладошку листиком и уселась на попу.
Теперь было совершенно понятно, что она заблудилась. В этом месте она никогда не была - ни с папой, ни с Рыцарем, ни с Василисой. Только черные высокие стволы поднимались кругом, совершенно одинаковые и зловещие. Даже опавших листьев было мало - куда хватало глаз, земля была пепельно-серой от полинявшей хвои. Холодом и сыростью тянуло по ней, но воды нигде видно не было.
Лия подтянула коленки к себе, обняла их и задумалась. Она представления не имела, в какую сторону идти, а сидеть здесь в надежде, что кто-то придет и найдет ее, было глупо. Нога человеческая не ступала в этих местах, даже тропинки тут не было. Страх сжал сердечко холодными пальцами - а что, если я не найду дороги, не смогу выбраться? Я умру с голода или меня съедят дикие звери? А папа? Как же он будет ругаться!
Последнее было настолько страшно, что Лия подскочила, полная решимости выбраться как можно скорее. Она огляделась - везде все было одинаковым, но по ногам по-прежнему тянуло сыростью и гнилью. Значит, где-то здесь вода! Наверное, это Черное озеро где-то здесь неподалеку! Надо найти его, а там до дома - рукой подать.
Девочка сделала несколько шагов, пытаясь определить, откуда тянет. Разобравшись с направлением, она зашагала вперед, следя за тем, чтобы холод не ослабевал - как только ей казалось, что становится теплее, она разворачивалась и шла в ту сторону, откуда дуло сыростью.
Змей стирал до самого обеда, белья накопилось - страсть. Зато теперь он мог не вспоминать о стирке недели две, раз уж так расстарался. Он намотал веревку на локоть и пошел во двор ее натягивать. Когда-то на этой прочной пеньковой веревке вешали преступников, и Змей приобрел ее как магический реквизит в пору своего увлечения оккультизмом. Теперь на ней сушили белье, и каждый раз, натягивая ее, Змей ухмылялся себе под нос - сколько благоглупостей заполняло его жизнь в прежние времена!
Подумать только, он всерьез собирался освоить ведьминское ремесло по самоучителю. Когда-то он считал, что у него есть способности, а бабушка наотрез отказалась отдавать его учиться. Это была страшная обида, но сейчас он понимал, как он выглядел в глазах Горыничны со своей просьбой. И как выглядела бы она, если бы вздумала привести внука к какой-нибудь ведьме в обучение.
Потом он увлекался астрономией, пытался смастерить телескоп. Даже извел на него бабкины очки, за что был жестоко порот. Не беда: он забирался на холм, на тот самый, где Рыцарь жил в пору своего сватовства, и пытался дотянуться до звезд. Если очень сильно и долго тянуться, то голова начинала кружиться, и казалось, что звезды тоже кружатся и вот-вот посыплются в ладони. Это было прекрасно, но не приближало его к цели, поэтому вскорости у него появилось новое увлечение - литература. А потом история. Горынична очень серьезно расстраивалась, глядя на внука, но ничего не могла поделать - он рос кривым деревцем, тянулся к одному ему видимому свету.
Но теперь он вырос. Только когда в его жизни появилась Лия, он смог назвать себя взрослым. Многое из его прошлого казалось ему смешным и глупым, но он больше не переживал об этом, окончательно примирившись с собой. Да, Змей стал взрослым - и это ему нравилось.
Он зацепил веревку за крючок и потянул в другой конец двора, а потом обратно, образовывая сложную фигуру наподобие звезды. Белья было много и развешивалось оно всегда в одном порядке: простыни, скатерти и шторы ближе к сараю, чтобы не мешали ходить, а всякая мелочь поближе к выходу. Обычно Лия помогала ему развешивать, но сейчас ее где-то не было видно.
- Опять караулит своих подземных жителей...
Он еще не говорил дочке, что подземные жители на самом деле не кто иной, как толстая крыса Шушера, живущая в сарае. Ей были очень по душе ежедневные подношения, и она ими с удовольствием угощалась по темноте. Жалко было разочаровывать ребенка, поэтому он помалкивал, зная, что рано или поздно ей надоест, и она переключится на что-нибудь другое.
Размышляя об удивительной способности детства создавать сказочные миры, Змей не торопясь развесил белье, и только тут заметил, что во дворе подозрительно тихо. Присутствия дочери он как-то не ощущал. Слегка обеспокоенный, он позвал ее, но никто не откликнулся, даже шороха постороннего не раздавалось.
Нахмурившись, он отнес таз домой и двинулся на поиски. На заднем дворе было пусто и тихо, половинка оладушки лежала возле кошачьего лаза - значит, она была здесь. Змей проверил двери в сарае и амбаре - все заперто, калитка закрыта на засов изнутри. Начиная волноваться, ящер сходил домой, проверил все комнаты, шкафы, подпол, заглянул под кровать - ничего. Лия как сквозь землю провалилась.
Это было уже не смешно. В голову сразу полезла всякая пакость, начиная от упырей, похищающих детей, заканчивая заговорщиками, которые прознали о том, что принцесса жива и пришли ее прикончить. Последнее соображение заставило Змея облиться холодным потом - это был его неотступный страх.
Он все быстрее ходил по ограде и звал: "Лия! Лия!!!", но результат был нулевым. Последней надеждой оставалась Василиса - что если она пришла и тишком забрала девочку, чтобы накормить чем-нибудь вкусненьким? Вообще-то она никогда так не делала, но кто его знает, всякое иногда случается.
Он снял фартук, бросил его прямо посреди двора и опрометью кинулся через лес - к Василисе.
Сколько времени прошло с тех пор, как она ушла из дома, Лия не знала, но теперь у нее была цель и она к ней двигалась. Черное озеро, несомненно, было где-то рядом, потому что деревья становились все более тонкими и кривенькими, сырость ощущалась в воздухе. Не было ни малейшего сомнения, что она движется к воде - почва под ногами была ею пропитана.
Лия не могла припомнить, чтобы вокруг Черного озера было так сыро, но она всегда ходила только по одному его берегу. Наверное, это другой - вообще-то в лесу не так уж много озер, ошибиться трудно. Единственное, что ее смущало, это запах - скверный, гнилостный запах, становившийся все сильнее по мере того, как она шла к воде.
Ножки ее стали мерзнуть, туфельки чавкали, оставляя на земле следы,. Мерзкий запах становился все сильнее. Нет, это однозначно не было Черное озеро, теперь она была уверена в этом. Пожалуй, вперед идти не стоило.
Лия остановилась и задумалась. Вроде бы вода - это хорошо, по воде можно выйти из леса, если все время держаться берега реки и идти по течению. Так говорил Бедный Рыцарь, когда рассказывал о своих странствиях. Но эта вода ей почему-то не нравилась. Не хотелось спускаться вниз к неведомому озеру или реке, не хотелось чувствовать сырость и гниль, видеть черные, искривленные деревца или к ним прикасаться.
Девочка оглянулась назад и испугалась - следов не было. Она не могла видеть, откуда она пришла, следы исчезли! Сделав еще пару шагов, она увидела, что только что оставленный след наполняется влагой и затягивается буквально на глазах - вода затирала любую возможность выбраться, звала к себе, тянула могучей, злобной волей.
Стало по-настоящему страшно. Одно дело просто заблудиться в лесу, а другое попасть в беду - непонятную, невидимую, неминучую. Лия укусила кулачок, чтобы не заплакать, но не смогла сдержаться. Жгучие капли повисли на ресницах, и тихое всхлипывание вылетело наружу, но провалилось в пустоту. Жуткая тишина жадно поглотила звук, ожидая добавки.
Лия плакала, но ее плач был слышен только ей самой - звуки не распространялись здесь, тонули, исчезали бесследно. Можно было звать на помощь, кричать, размахивать руками, но только плотнее становились сумерки, питающиеся страхом.
Вытерев слезы, Лия поняла, что стала хуже видеть - дальние силуэты деревьев расплылись, потеряли очертания. Она поморгала и поняла, что это не от слез, просто начинает темнеть. Неужели день закончился так быстро? Совсем недавно она выбежала из берлоги, и было яркое, сверкающее утро, а теперь уже вечереет. Но как же она будет тут одна в темноте? Здесь и днем-то страшно, а уж ночью! Ощущение несчастья накрыло девочку с головой.
Как горько она жалела о том, что не послушалась отца и убежала из берлоги! Он ведь был прав, запрещая ей ходить одной! Он ведь знал, что может случиться что-то плохое! Лия теперь все бы на свете отдала, только чтобы увидеть папу - пусть он отругает ее последними словами, пусть поставит в угол на две недели и вообще никогда не дает ей сладкого! Но только пусть он заберет ее отсюда!
- Папа! Папа! - тихонько скулила Лия. Она уже покорно шла вниз, не сопротивляясь. Вонь становилась сильнее, туфельки промокли. Теперь она ступала по воде, но все еще не видела ни озера, ни речки. Поваленные деревья, сломанные ветки преграждали путь, но стоило на них наступить, как они рассыпались с тихим треском - гнилые, трухлявые. Здесь все было мертвым и истлевшим, все источало гнилую сырость.
Лия старалась ступать осторожно, не задевая луж, но почва была пропитана водой, и куда бы она ни наступила, везде попадала в мокрое. Вроде и терять нечего, но все равно ей было неприятно дотрагиваться до гнилой воды. А ее становилось все больше, огромные лужи перегораживали путь, грозя слиться в одно мутное озеро. Лия все шла вперед, а зачем и сама не знала.
Она переходила большую лужу по бревнышку, еще не сгнившему до конца, осторожно ступая и держать руками за склизкие веточки. Тяжкий смрад поднимался от воды, и с каждой секундой становилось все темнее. Лиино сердечко тоскливо и обреченно замирало, но она покорно шла вперед, потому что оставаться на месте было еще страшнее.
Вдруг что-то словно взметнулось в воздух со страшным криком, будто сама земля подпрыгнула вверх - это огромные черные птицы, неподвижно сидевшие, вдруг взмыли в небо. Они кричали от великого ужаса, метались и хлопали крыльями, едва не задевая девочку по лицу. Черные перья сыпались вниз и замирали на воде, почти невидимые глазу.
Лия вцепилась в ветки своего бревнышка, чтобы не упасть со страху, и, холодея от ужаса, слушала как птицы кричат над ней, как над мертвой. Сделав над собой усилие, она вдохнула поглубже, и страх немного отпустил когти. Лия утвердилась потверже на бревнышке и сказала себе:
- Это птицы. Это просто птицы. Они не сделают мне ничего плохого.
Она протянула руку к следующей ветке, чтобы двигаться дальше, да так и замерла с протянутой рукой. В этом жутком месте она была не одна.
Змей сам не помнил, как пробежал расстояние, отделявшее его от Василисиной башни - все мелькнуло за одну секунду: ворота, заросли, Черное озеро, перелесок. Вывалившись на поляну, он взревел:
- Василиса! Василиса!!! Ты где??!!!
Если бы Василиса была глуха, как пень, она и то бы ощутила его крик по дрожанию оконных стекол. Но она прекрасно слышала, так что только чудо удержало ее от падения с балкона, на котором она развешивала белье.
- ЧТОБ ТЫ СДОХ, ПАРАЗИТ!!! Ты что, смерти моей хочешь???!!! А если бы я сейчас упала???!!!
Она скатилась с лестницы, сжимая в руках мокрые панталоны, которые в сочетании с ее недюжинным темпераментом, становились страшным оружием. Но сейчас Змей был совершенно неуязвим, ибо ему было наплевать на все, кроме дочери.
- Лия у тебя? - Глаза его бегали по ограде, но ничего утешительного он не видел, все было как всегда. Даже Машка и та очень неоригинально обкакалась от Змеева вопля.
- В смысле - у меня? Я же за ней не приходила.
Василиса осеклась и нахмурилась, потому что побледневший Змей стал нежно-яблочного оттенка.
- Может, муж твой приходил? Может, она сама к вам приходила? Где она?
- Ты у меня спрашиваешь? - но Змей не оценил сарказма, он поднял голову и взвыл еще страшнее:
- РЫЦА-А-А-АРЬ!!!
Машка плюхнулась в обморок, да и Василиса еле устояла. Испуганный Рыцарь выскочил откуда-то в платочке, повязанном на голову и с кисточкой в руках. Он белил стволы яблонь в саду и ни сном ни духом не догадывался, какое несчастье случилось у Змея.
- Ты чего орешь? Здесь я. Что случилось?
Змей схватил его за плечи и затряс как грушу:
- Где Лия?!
- Э-ээ-ээээ, Змей, Змей, Змей!!! - насилу высвободившись из железных лап ящера, Рыцарь бросил кисточку и указал зеленому на газон.
- Присядь пожалуйста, и расскажи по-человечески - что случилось?
Но Змей был не в состоянии слышать голос разума. Едва поговорив с Василисой, он уже шестым чувством понял, что Лии здесь нет, и теперь едва сдерживал приступы паники. Он честно пытался соблюсти лицо, но внутри ему хотелось вскочить, кричать, бежать, делать ну хоть что-то!
Из его сбивчивых пояснений Василиса с Рыцарем не без труда поняли, что ребенок куда-то пропал, и Змей даже не знает когда и как. Они тоже испугались - шутка ли, маленькая девочка одна в лесу, но утешиться им было нечем, и сам Змей ничего не знал. Тогда Василиса почесала голову и ушла в кухню.
Вернулась она через пять минут с ведерным ковшом бражки, благоухающей свежими дрожжами:
- Выпей, Змей, тебе полегчает. Выпей, выпей, не придуривайся...
Змей выпил, стуча зубами и захлебываясь. Дыхание его прерывалось, пару раз он чуть не подавился, но бражка возымела свое действие - он перестал дергаться и смог наконец внятно говорить.
- ... когда я пошел белье вешать, я слышу - тихо что-то. Обошел двор, заглянул во все уголки, облазил берлогу - нет ее. Как растворилась в воздухе. У меня первая мысль была про давешнего убивца, который мне ее папку с мамкой заказал, так даже попа задергалась.
Брага немного дала ему в голову, поэтому лапы подкосились и на лбу обильно выступил пот. Глядя, как Змей Горыныч размазывает по морде не то пот, не то слезы, Рыцарь подумал, что картина получается сюрреалистичная. Но любоваться пейзажами было некогда.
- Ты ее в последний раз где видел? Вспомни точно, пожалуйста.
- Она играть побежала. Ик! На задний двор. Она там часто пасется возле кошачьего лаза, подземных жителей кормит!
- Каких еще подземных жителей?
- Каких, каких? А кто ей мозги загадил своими выдумками? Вот она и таскает туда печенюшки - крысе на радость... И сегодня оладушку утащила, я ее там и нашел...
Рыцарь присел на скамейку рядом с женой. Вид у него был комичный - без камзола, с носовым платком на голове, повязанном четырьмя узелками. Но, тем не менее, сейчас все смотрели на него с надеждой, как будто он один мог разобраться с ситуацией и найти ребенка.
- Так, хорошо. У нас Лии нет, я думаю, искать ее надо все-таки в берлоге - у нее бы не хватило силенок открыть ворота. - Он поднялся и снял с головы носовой платок. - Я сейчас, накину что-нибудь.
В какие-то пару минут мирное существование их превратилось в тревожный и пасмурный день. Хлопали двери, Василиса и Рыцарь бегали туда-сюда, а Змей сидел на лужайке, придавленный горем и бражкой, и, кажется, совсем упал духом.
- Пошли. - Ткнул его в бок Рыцарь. - Василиса останется дома, на тот случай, если Лия придет сюда, а мы с тобой идем на поиски.
Змей не без труда поднялся на ноги и поплелся за ним, еле переставляя потяжелевшие лапы. В голове шумело, во рту отдавало какой-то гадостью, и лес перед глазами расплывался. Рыцарь, как назло, летел вперед со скоростью стрелы, пущенной из лука. Он успевал не только бежать к берлоге, но и обшаривать все придорожные кусты, а заодно орать зычным голосом, пугая местных белок.
- И как в таком крохотном теле помещается такой голос? - размышлял Змей, кое-как ковыляя за Рыцарем. - И еще: зачем я так напился? Мне дочку искать надо, а я как куль с дерьмом...
Ему было плохо, место лихорадочного возбуждения занял полный упадок сил. От волнения и небольшой дозы алкоголя его совершенно размазало, так что теперь он был не воин.
По дороге от Башни к берлоге они осмотрели каждый метр, но никаких следов Лии не нашли. Придя к воротам, Змей с неприятным чувством обнаружил, что еще и не запер их, когда убегал, так что теперь воистину - ребенок мог быть где угодно. Он прошел на кухню и с жадностью выпил свежей, холодной воды.
- Лия! Лия! Девочка моя, ты где! Я тебе кое-что принес, или сюда!!! - гремел голос Рыцаря со двора, но по-прежнему никто не отзывался.
"И не отзовется" - подумал зеленый, он нутром чуял, что Лии дома нет. Но где же она может быть? Что могло заставить пятилетнего ребенка уйти из дома? Они не ругались, с утра все было очень мирно и хорошо. А если это и вправду Орландо? Он мог обнаружить, что у Змея живет пятилетняя девочка - не надо большого ума, чтобы понять, кто она. А раз он ее нашел, он ни перед чем не остановится, лишь бы погубить ребеночка, последнюю королевскую кровиночку.
- Змей! Смотри, что я нашел! Иди сюда! Змей! Змей?
Змей аккуратно сполз по косяку и завалился в обморок прямо к ногам Рыцаря, вбежавшего в кухню.
- Ты чего это? Ох, черт! - он схватил с плиты чайник и одним махом выплеснул его на морду ящера. Счастье, что тот уже успел подостыть, а не то не избежать бы Змею ожогов.
- Тебе плохо? Это от бражки, наверное. Нынче Василиса дрожжи неудачные купила, я ее тишком попробовал, так меня зверски пронесло. Ничего, вставай, это пройдет.
- Да какая к черту бражка! Украли мою доченьку, украли и убили...
Изумленный Рыцарь присел рядом на корточки:
- Это вряд ли. Я там нашел кое-что, пойдем, покажу.
Они вышли на задний двор, туда, где Шушера уже успела пообедать оладушкой. Рыцарь подошел к калитке:
- Смотри: калитка закрыта с этой стороны, значит снаружи никто не входил. А теперь небольшой фокус - опля! - и он отодвинул в сторону ту самую доску, через которую удрала Лия. - Ты давно забор поправлял? А надо бы... Вот здесь она убежала, никто ее не похищал, успокойся. Иди умойся и пойдем искать, она должна быть где-то рядом.
Когда они вышли за калитку, Рыцарь пожалел, что у них нет собаки. Сейчас бы мигом нашли ее по следу, а так придется смотреть в оба.
- Будь внимателен, любая помятая травинка, сломанная веточка - это все следы. Далеко уйти она не могла, она же маленькая, но все-таки мы в лесу, а здесь может случиться что угодно.
Они двинулись вперед, внимательно глядя по сторонам. По тропинке, ведущей от берлоги, они быстро пришли к Черному озеру, но так и не обнаружили следов беглянки.
- Может, она к Василисе пошла?
- Да нет ее там!
- Давай все-таки забежим, вдруг она уже у нее?
Предположение было маловероятным, но грело душу, поэтому Змей согласился, тем более что до башни было рукой подать. Но девочки там не оказалось, только испуганная Василиса все глядела на дорогу.
Выслушав мужа, она вдруг предложила подняться наверх и посмотреть на лес сверху.
- Смотри вон туда, там берлога. Если она не пошла к нам, куда она могла деться?
- Заблудилась... - мрачно проговорил Рыцарь, - и теперь она может быть где угодно. Хотя теоретически, далеко уйти не должна. Вон там, слева, почему деревья такие черные?
- Там лес спускается к Серану. Плохое там место, заболоченное. Надеюсь, она не пошла в ту сторону.
Рыцарь нахмурился и промолчал.
- Слушай, - вдруг всплеснула руками Василиса, - я у Ирьи спрошу что делать! Что ж я, дурища, раньше не додумалась!
Она опрометью кинулась вниз, в горницу.
Одним из сокровищ, которыми она никогда не пользовалась, была тарелочка с яблочком, по которому можно было поговорить с другим обладателем такой тарелки. И у ведьмы такая точно была, Василиса это помнила. Она хлопнула сундуком, достала тарелку, завернутую в чистую тряпочку, и положила на стол. Что надо говорить она толком не помнила, но решила положиться на судьбу.
- Катись яблочко, да по тарелочке, покажи мне ведьму Ирью... - даже Змей просунул морду в окно и наблюдал за тем, как наливное яблочко описывает ровные круги, и что-то мелькает на белом дне тарелки. Какие-то цвета и силуэты, но Рыцарь даже от этого потерял дар речи - он впервые видел настоящую волшебную вещь.
- Ирья! Ирья!! ИРЬЯ!!! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ???!!! ЭТО Я, ВАСИЛИСА!!!
- Да слышу, не ори ты так. Она хорошо показывает.
В мелькании картинок на тарелке наконец появилось лицо ведьмы. Оно было видно так ясно, как будто она находилась с ними в одной комнате.
- Чудеса... - только и выдохнул Рыцарь. Ирьино лицо покачалось-покачалось, да и застыло в середине тарелки.
- Что у вас случилось? Или нашли тарелку и теперь балуетесь? - видимо, ведьма была не в духе. То ли Василиса позвала ее не вовремя, то ли просто настроение с утра не задалось.
- Ирья, помоги, у нас ребенок пропал. Ушел в лес и потерялся. Что делать, ума не приложу, как ее найти?
- Вас там семь нянек, и все проспали одного ребенка? - она подняла бровь. - Это ту девочку, которую Змей приютил?
- Да, да, ее. Играла на заднем дворе сегодня, а Змей белье стирал, не видел. Она доску отодвинула в заборе - и в лес! Уж мы ее искали-искали, найти не можем.
Ирья помолчала, задумавшись:
- Если бы я не знала вас всех, решила бы, что ты сошла с ума. Змей белье стирал... Ладно, ближе к делу - лес у вас нехороший, там много всякой дряни обитает, даже я туда соваться не хочу. Главное, чтобы ваша малышка к Черной воде не вышла.
Ведьма нахмурилась еще больше.
- Там одна пакость живет, она может людей приманивать, особенно тех, кто послабее. Путает, зовет, с пути сбивает, чтобы заманить к воде, а как заманит - все, каюк.
- Ой... - Василиса схватилась за сердце. - Что ж теперь делать-то?
- Искать! Причем срочно, пока не стемнело, днем она неопасная. Была бы я с вами, помогла бы, но отсюда с меня толку никакого. Я попробую в воду посмотреть, вдруг где увижу вашу девочку. Василиса!!! - заорала она вслед убегающей женщине,- Куда понеслась, дура, я еще не договорила! По одному не ходите, возьмите факелов побольше, можете даже веревкой обвязаться. И еще: Василиса, возьми с собой какую-нибудь чашку с водой, чтобы можно было с тобой связь держать.
- Да ты что? Как я буду по тайге с чашкой бегать?
- Тогда во все лужи заглядывай. Ступайте, и не мешкайте, скоро смеркаться начнет.
Ее лицо поблекло и растворилось, тарелка снова была невинно-белой. Василиса оторвала взгляд от ее поверхности и опрометью вылетела наружу.
Все зависит от времени и места, иногда самые обыденные вещи могут напугать до полусмерти, если случаются в неподходящий момент. Когда Лия подняла глаза, ее словно обдало ледяным холодом. Мгновенный испуг грозовым разрядом прошел сквозь тело: на другом конце лужи, на расстоянии пяти-шести метров от нее стояла девочка.
Была она, наверное, чуть старше Лии, трудно разобрать - она стояла спиной, длинные черные волосы скрывали ее лицо. Из одежды на ней была только грязноватая рубашонка.
Встретить кого-то в этом проклятом месте - это же настоящее счастье, невозможное и невероятное! Лия дернулась было бежать к ней, но вдруг ощутила внутри себя холодный толчок, приковавший ее к месту. Она стояла и смотрела на девочку, девочка все так же молча стояла к ней спиной, но чем дольше Лия смотрела на нее, тем меньше ей хотелось к ней приближаться.
Она не знала, как поступить, стоять столбом было невежливо да и неудобно, а идти вперед почему-то страшно. Девочка вроде не делала ничего плохого, но глядя на нее, Лия понимала, что она и есть самое страшное, что обитает в этом лесу.
- Уж лучше бы я медведя встретила... - услышав звук голоса, девочка шевельнулась, она словно заколыхалась вся - черные волосы ее замотались из стороны в сторону, сливаясь с темнотой. Рр-р-раз - и она исчезла!
Исчезла совсем, растворилась в сумерках, - сколько не тянула шею Лия, она не могла ее рассмотреть. Неужели ушла? Лия нащупала ножкой твердое место на бревне и двинулась вперед - туда, где только что стояла девочка. И вдруг краем глаза уловила серое пятно позади себя:
- Папа!!! - задохнулась она от ужаса. Девочка стояла на бревне, там где Лия только что прошла, уже гораздо ближе. Холодом веяло от нее, мертвым злобным холодом. Кожа ее была бесцветной, лишенной красок, словно она пролежала под водой неделю. Серая рубашка истлела, изошлась прорехами, и едва прикрывала костлявое тельце. Спутанные волосы казались неестественно черными. Лица ее видно не было, да и хорошо, потому что даже так она внушала липкий, неизъяснимый ужас. Если бы Лия стояла на земле, она бы бросила прочь, но здесь, на бревне, бежать было некуда, оставалось покорно ждать своей участи.
Даже на тонком бревнышке посреди лужи, девочка все так же стояла спиной. Но Лия почему-то знала, что она все видит, пристально наблюдает за ней, наслаждаясь ее страхом. Ужас сковал пальцы, она вцепилась в ветки мертвой хваткой и не могла разнять рук, чтобы сделать шаг назад.
Не отрывая глаз от страшной хозяйки здешних мест, малышка заметила краем глаза какое-то мерцание на поверхности воды. Из глубины к ней всплыло женское лицо. Она открыла рот, чтобы закричать, но лицо открыло глаза и приложило палец к губам:
- Тс-с-с-ссс.... Только не паникуй.
Лицо было живым, на нем светились умные глаза, и Лия воспряла духом - она не одна, у нее есть защита.
- Она здесь? Ты ее видишь? Не отвечай, я и так чувствую. Слушай меня внимательно: твой папа, Рыцарь и Василиса уже тебя ищут. Я скажу им куда идти, но тебе нужно продержаться до их прихода, а это не так-то просто.
Сердце Лии колотилось как ротный барабан. А женщина в воде продолжала:
- Самое главное - не бойся. Посмотри на нее, ну кто она такая? Сущность поганая, чего ее бояться? Дыши глубже и гони прочь свой страх.
Лия сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, но ей все равно было дико страшно.
- Это непросто, но необходимо. Чем сильнее твой страх, тем ближе она к тебе, ты сама ее тянешь. Поговори с ней, отвлеки ее, и не пытайся бежать. Помни: тебе нужно выиграть время до прихода твоих. Как ты? Лучше?
Лия сглотнула комок и кивнула.
- Я сейчас уйду ненадолго, мне надо сказать Василисе, где ты. Держись, я скоро приду.
Лицо снова ушло в глубину. И Лия поняла, что снова осталась одна, лицом к лицу с чудовищем. Что бы там ни говорила неизвестная женщина, но страх унять было совсем не просто. Поговорить? С ней? Да лучше утонуть в этой луже! Но делать было нечего.
- Ты мертвая?
Девочка снова заколыхалась, и Лия с ужасом подумала, что она сейчас опять исчезнет и появится за спиной, но только еще ближе. В панике она оглянулась, но позади никого не было. Она перевела взгляд вперед - и:
- Аааа!!!!
Девочка стояла почти вплотную, до нее можно было дотронуться, если протянуть руки. В сгущающихся сумерках ее белый силуэт выступал особенно ярко, как будто светясь изнутри. Плечи ее тихонько затряслись, как от сдерживаемого смеха, и Лия услышала тихое, мерзкое хихиканье, злобное и торжествующее.
Сначала хихикала девочка, потом к ней присоединились птицы и деревья, потом даже вода заходила ходуном от смеха - все это гиблое место заливалось хохотом, радуясь беспомощности новой жертвы.
Испугавшись до состояния отупения, когда страх уже не чувствуется, Лия вдруг шагнула вперед и дернула девочку за руку, рванула ее на себя. Пальцы погрузились во что-то мыльное, хохот оборвался, и в наступившей тишине на Лию качнулось белое лицо с черными провалами вместо глаз и рта.
Вот в этом месте и надо было помирать. Но Лия больше не могла пугаться, поэтому ощутила не страх, а ледяную волну по телу - тело отреагировало, а душа нет.
Покойница покачнулась и снова растворилась в сумерках. Лия оглянулась и увидела ее на том же месте, где она впервые появилась. Отошла. Получилось. Но силы у нее были на исходе.
Ноги отнимались, бедная девочка опустилась на колени и заплакала. Бежать ей некуда, да и разве убежишь от мертвой? Везде достанут ее холодные руки, склизкие, как расползшееся мыло. О небо, какая же она страшная!
А покойница стала приближаться снова, теперь уже своими ногами. Она шла спиной вперед, спускаясь к луже. Неестественность движения нагоняла еще больше страху. Вот она подошла к бревну и нащупала ногой твердое местечко, вот она уже на бревне и медленно двигается к Лие - ненавидящая, неотвратимая, холодная.
- Папа, папа, папа... - тихонько плакала Лия.
Ей не на что было рассчитывать, никто не придет, и она это понимала, но из глубины своего сердечка отчаянно звала Змея. А покойница надвигалась на нее спиной.
И вдруг на берегу возникла крупная фигура. Лия не заметила, откуда она появилась, но мертвая вдруг замерла и заскрежетала зубами. Высокий, красивый мужчина с окладистой бородкой подошел к бревну и окликнул утопленницу, как старую знакомую:
- Все пакостишь? А ну пошла прочь! Не твоя она.
Покойница взвыла злобно, заколыхалась и перелетела на другой берег, откуда донеслось ее шипение.
- Но-но, пошипи мне тут, - мужчина повернулся к Лие, - иди ко мне, дочка, не бойся.
Кто был этот человек, откуда он взялся? Непонятно, но Лия побежала, оскальзываясь на бревне. Пусть Змей ей говорил, что никогда не следует разговаривать с незнакомцами, но к этому человеку она спешила изо всех своих сил.
Он ждал на берегу и улыбался - черные глаза его приветливо блестели на открытом лице. Темная небольшая борода, орлиный нос и хорошая улыбка сразу располагали к нему, такой человек не мог бы обидеть ребенка.
- Ну что, нагулялась? Домой хочешь? Пойдем, я тебя провожу.
Он пошел вперед, погрозив пальцем утопленнице, увязавшейся за ними. Лия со страхом оглядывалась по сторонам, видя, как ее серая фигура мелькает между деревьями, но ее величавый спутник, казалось, не испытывает страха.
- Не бойся, она тебя не тронет. Она, конечно, тронула бы, но теперь не посмеет. - Он еще раз погрозил кулаком обидчице. - Зря ты одна по лесу ходишь, ты маленькая еще, а лес большой. Он легко обмануть может, завести, куда ему нужно. Знаешь, сколько здесь всякой пакости водится?
Лия немножко робела перед ним, но была рада его присутствию. Он казался ей смутно знакомым, как будто она уже видела это лицо и слышала его голос.
- А скажите, дяденька, как вы меня нашли?
Незнакомец усмехнулся:
- Дяденька... Как нашел? Ты меня позвала, я и пришел - ничего странного. В конце концов, хоть что-то я должен для тебя сделать.
Лия его не поняла.
- А скажите, что ей от меня было нужно? Она такая страшная! Я ей в лицо посмотрела, а там... - Лия перешла на шепот, - у нее глаз нет...
- Да, выглядит она не очень - что поделаешь, все мы не красавцы. Когда-то она была обычной девочкой, но с ней случилось несчастье - ее собственная мать утопила ее в реке, как раз в этом месте. И она застряла здесь, душа ее заблудилась и стала распадаться.
- Утопила мать? Но почему?
Незнакомец помолчал, как будто вглядываясь во тьму:
- Она ненавидела ее, никогда не хотела этого ребенка и винила ее во всех своих неудачах. Девочка мешала ей жить. Да, моя дорогая, всякое бывает.
- И поэтому она стала такая?
- Ну да. Первым делом она рассчиталась с матушкой, а потом вошла во вкус. А душа тем временем распадалась - теперь от нее уже ничего не осталось. То, что ты сегодня видела, уже такая дрянь, что и говорить противно. Ведьму бы сюда хорошую, да не просто хорошую, а очень сильную, чтобы отправила ее куда следует.
- А куда следует? - Лия едва поспевала за своим спутником. Покойница уже отстала от них, но Лия все равно старалась держаться к нему поближе.
- Ишь ты какая любопытная! Я не знаю, куда следует, - вдруг остановился он. - Я туда не пошел. Побоялся.
- А скажите... Я видела тетеньку в луже, она со мной разговаривала.