В наступившей тишине тихо потрескивали свечи, казалось, мысли материализуются и плавают по комнате. Окруженная этими молчаливыми привидениями, Ирья сидела за столом и колупала маленькое пятнышко на скатерти, визит Орландо заставил ее крепко призадуматься. За всю свою жизнь она не встречала людей, способных сопротивляться ее силе так долго, и ни на секунду не сомневалась, что к ней сегодня приходил не простой человек. Да, она приметила его еще тогда, у городских ворот, но в повседневной суете впечатления затерлись, и лишь сейчас вспыхнули с новой силой.
Ирья повидала в своей жизни многое и многих, но у этого парня была особая судьба, он был, что называется, отмечен. Несмотря на свою профессию, а может и благодаря ей, Ирья скептически относилась к понятиям "судьба", "рок" и прочим обывательским измышлениям, она всегда считала, что каждый человек сам создает свою судьбу. Но существовали и особые обстоятельства, которые играли значительную роль в жизни тех или иных людей, наподобие Орландо. Кто-то назвал бы это судьбой, но ведьме в глаза бросилось его превосходство над толпой - он был умнее, сильнее и храбрее окружающих. Он был энергичен и жаждал деятельности, сочетание всех этих качеств никак не могло оставить его на обочине жизни. Как бы ни сложилась его дальнейшая дорога, то, что она не будет заурядной, сомнению не подлежало.
И все же, внимательно восстанавливая свои ощущения от первой встречи, она не могла не заметить перемены в нем - он словно потускнел и почернел изнутри. Каким он был солнечным, когда входил в Амаранту! А теперь он словно спрятался в раковину и надежно охранял свой внутренний мир от посторонних. Это и было странно - он пришел сюда разузнать про Змея, и тщательно прятал свои мысли, но тот, кому нечего скрывать, ничего и не скрывает. Подозрительно все это.
Впрочем, ее подозрительность могли быть следствием расстроенных нервов - последнее время Ирью тревожили дурные предчувствия. Она плохо спала, видела дурные сны и постоянно ощущала внутреннюю тревожность. Ей казалось, что напряженность витает в воздухе, словно скоро что-то должно было произойти.
Ведьма вздохнула и поднялась, мысли мыслями, а время уже не детское, пора и честь знать. Она собрала чашки и отнесла в раковину - вода на плите совсем остыла, а кипятить заново не хотелось.
- Завтра помою, - решила Ирья и зевнула, вечер, проведенный с Орландо, порядочно ее вымотал. Пора было ложиться спать, часы показывали за полночь. На улице небо совершенно расчистилось, и полная луна заглядывала в комнату сквозь занавески - лучшее время для работы, но Ирья слишком устала. Она просто прибрала в буфет печенье и смахнула крошки со стола, но тут ее взгляд натолкнулся на монету, оставленную Орландо.
- Странно, - подумала она, - я не просила у него денег. - Но вид монеты натолкнул ее на мысль. Она вспомнила, как он сидел, зажавшись в кресле, и правой рукой что-то теребил в кармане, а потом резко подскочил, бросил эту монетку в четверть септима и выбежал вон. После него ее никто не касался, и возможно, она хранила в себе информацию, которую он так старательно скрывал. Сон с Ирьи как рукой сняло, она взяла на кухне спички и быстрым шагом двинулась в свой кабинет, из которого приносила микстуру для Орландо.
Небольшая продолговатая комната была ярко освещена лунным светом. Холодное синеватое свечение исходило от предметов, от большого пятна в форме окна на полу, придавая всему таинственный и немного пугающий вид. Ирья чиркнула спичкой - и лунный свет отпрянул за окно, оставив только черные, густые тени по углам. Справа от окна располагался письменный стол ведьмы с большим серебряным подсвечником на три свечи, которые она зажгла одну за другой. Кабинет наполнился теплым мерцанием, стал живым и контрастным - яркие блики на блестящих металлических поверхностях соседствовали с густыми, угольными тенями, дрожали и перемещались, менялись местами.
Вдоль стен располагались стеллажи с предметами непонятного назначения, были там и металлические приборы, похожие на орудия пытки, были и черные свечи с зеркалами, завешенными тряпками, были камни и книги, настолько древние, что страшно было к ним прикоснуться. Банки с порошками и снадобьями были аккуратно подписаны, а вдоль левой стены стояла большая шеренга склянок с готовыми лекарствами на все случаи жизни. Стол Ирьи был завален бумагами, чернильница открыта - видимо появление Орландо отвлекло ее от написания заметок в большую замусоленную тетрадь, лежавшую открытой. Многие люди хотели бы посмотреть, что же пишет ведьма, но были бы жестоко разочарованы - вместо всем привычных букв там стояли неведомые знаки, надежно скрывавшие ее мысли от любопытных глаз.
Ирья поставила подсвечник повыше и в круге света стало заметно небольшое углубление в полу комнаты, выложенное плоскими камнями. Если присмотреться, то оно приходилось аккурат на центр, вокруг него был нарисован белой краской круг и написаны странные символы. Из стеллажа ведьма извлекла металлический таз, который поставила на камни, в таз насыпала немного угля. Сверху она установила металлический треножник, причем на треножнике тоже имелись символы, и она некоторое время что-то сверяла в своей тетради, прежде чем повернуть треножник определенным образом. Подготовка была завершена подвешиванием котелка, небольшого, размером с десертную тарелку. В котелок Ирья налила воды деревянным ковшом, что-то приговаривая над ней, а в металлическом тазу подожгла уголь.
Комната наполнилась красноватым мерцанием и запахом дыма. Разбуженная шумом, в дверь аккуратно просунулась Брынза, глядя сонными зелеными глазами на действия своей хозяйки.
- А, ты уже здесь, ну садись, садись. Сейчас мы с тобой кое-что посмотрим. - Ведьма хлопотала над котелком, подсыпая туда какие-то порошки и травы. Вода нагревалась, травы начинали пахнуть, создавая неповторимый аромат, говорящий о таинстве и волшебстве. Когда вода забурлила, Ирья стала читать над ней слова на непонятном языке, и в такт ее речи вода то бурлила, то утихала, то окрашивалась в разные цвета. Вдруг она резко встала и задула свечи - теперь комната освещалась только красноватыми сполохами углей. Если кто из соседей не спал ночью, то глядя на красное мерцание в огне ведьминого дома, понимал - идет работа.
Ирья смотрела на воду какое-то время, дожидаясь, пока она успокоится, а потом вернулась в гостиную - на столе все так же лежала монетка, оставленная Орландо. Она взяла щипцы для сахара и аккуратно поддела ими денежку, стараясь ее не касаться, принесла в кабинет и бросила в котел. И в тот же момент вода в котле окрасилась красным и забурлила, грозя перелиться через край. Ведьма закрыла дверь в гостиную и осталась в темноте, наедине с котелком, пристально вглядываясь в блестящую поверхность воды.
Пахло травами, среди которых ярко выделялся аромат чабреца, постепенно сменившийся медвяным запахом черемухи, который, в свою очередь, вытеснила душица. Вода продолжала оставаться гладкой и черной как зеркало, ни одно движение не нарушало ее покой, только запахи сменяли друг друга. Среди этих запахов появился один странный, совсем не растительный, затхлый и сырой. Он становился все сильнее и сильнее, заглушая травяной дух, наполняя комнату ощущением сырости и грязи, и чем сильнее он становился, тем ярче на поверхности воды стали проступать какие-то силуэты.
Мутная, нечеткая картинка появилась в котелке - пятно слабого света откуда-то сверху, похожее на крошечное окно в темной и сырой комнате. Больше ничего видно не было, но комната была не пуста - в ней ощущалось людское присутствие, спустя несколько минут стало возможным разглядеть силуэты. Их было двое: мужчина и женщина. Мужчина сидел боком, закрыв лицо руками, ни его одежда, ни его внешность не просматривались, но Ирья чувствовала, что это Орландо. Она бы голову прозакладывала, что это он. Женщину не было видно совсем - она сидела против света и сливалась с ним, становясь одним сияющим пятном. Ведьма напрягла все свои чувства, только чтобы разглядеть ее получше, но она исчезала в потоке света, ускользала и терялась. Ирья чувствовала только боль и страх Орландо, да непереносимую затхлую вонь комнаты.
А свет разрастался, заливал поверхность воды, и вонь отступала - к удивлению Ирьи повеяло свежим ветром, словно она вышла в поле ясным утром и глотнула воздуха. Вода в котелке вдруг закачалась, пробежала рябью и стала синей с белыми пятнышками. Раз - и это уже ясное небо над Синей башней, флаги реют, легкие облачка бегут галопом. Ведьма вытянула шею, чтобы получше разглядеть происходящее, а котелок, послушный ее воле, повернул изображение и она увидела Орландо на балконе башни. Он был богато и красиво одет, на лице его играла улыбка. Он смотрел с внутренним восторгом на толпу, приветствовавшую его внизу, и поднял руку - крики смолкли в одно мгновение. Налетевшим порывом ветра подхватило флаг, и вместе с флагом вода снова затрепетала, померкла и осталась черной.
Долгое время Ирья всматривалась в черноту, она уже было решила, что все, но тут вдруг вспыхнул тусклый огонек, словно кто-то зажег спичку. От спички загорелась свеча, в ее свете стали видны низкие своды какой-то комнаты, темной и заброшенной. Паутина свисала с потолка, толстый слой пыли покрывал все, похоже, помещением не пользовались много лет. Кто-то сжимал в руке свечу, осматривая заброшенную залу, пальцы были узловатые, в старческих пятнах, но самого человека видно не было. Вдруг в его поле зрения попал камин, деревянные балки портала обвалились и лежали как дрова, но на каминной доске сидела кукла, некогда роскошная золотоволосая красавица с фарфоровым личиком. Теперь она была грязна, платьишко истлело, но неизвестный со свечой словно вскинулся, увидев ее, и стал быстро приближаться. В этот момент пламя свечи стало ярче и ярче, затопив заброшенную залу, и наконец, превратилось в факел, одиноко мерцающий в ночи, терзаемый ветром.
Стояла холодная и ветреная ночь, темная фигура, держащая факел, бродила по полю среди каких-то кочек, время от времени наклоняясь и что-то разыскивая. В этой фигуре тоже узнавался Орландо, но что же он там делал? Ирья постаралась приблизиться, чтобы видеть его глазами, но ей это плохо удавалось - картинка размывалась, казалось, что он заглядывает в лица каким-то спящим людям. Вот и сейчас он снова наклонился, белое пятно приблизилось и словно прорвало пелену, оказавшись обезображенным мертвым лицом. Трупы - везде были трупы, и Орландо бродил среди них, наступая им на руки и на ноги, упорно выискивая что-то. Вода в котелке слегка вращалась, и вместе с ней тошнота подступала к горлу ведьмы, все сильнее и сильнее, ее словно затягивало в черный водоворот.
Ирья отпрянула от котла и перевела дух - сердце бешено колотилось, не хватало воздуха. Она залила огонь под котелком и вышла в гостиную, щурясь от непривычного света. Ручка двери никак не поддавалась в темноте, но наконец открыв ее, она буквально вывалилась во влажную, прохладную ночь. Тяжелый, мокрый воздух можно было ложкой черпать, но само главное - им можно было дышать! После того, что она увидела, даже ее тело отказывалось работать и требовало передышки, не говоря уже о разуме. Если бы она могла, она вскрыла бы себе голову и прополоскала ее содержимое в ключевой, холодной воде, чтобы избавиться от тошнотворного ощущения обреченности, оставшегося после гадания.
Теперь она была уверена, что с парнем дело нечисто:
- Ой, натворит он делов, к гадалке не ходи... Что же это за поле было? - Но разрозненные фрагменты то ли прошлого, то ли будущего не поддавались логическому объяснению. Только одно Ирья понимала четко - этот человек опасен, она еще не знала для кого или для чего, но опасность исходила от него, как от той девушки свечение.
Постояв немного, Ирья почувствовала, что замерзла, да и ноги уже были не такие ватные. Она вдохнула в себя побольше ночного воздуха и заперла дверь. Утро вечера мудренее.
Утро было мглистым и пасмурным, туман окутывал дома, скользил в двери, забирался в окна непрошеным гостем. Было темно, словно вот-вот налетит буря, но воздух не двигался, ни одно случайное дуновение не шевелило листву. В этом воздухе тонули звуки, погружались, как в трясину, и исчезали навсегда - даже шаги не отдавались по каменной мостовой. Стены домов, образующие узкую улочку, нависали и давили, мешая дышать, а может быть вязкий воздух был виноват, но хотелось раздвинуть их руками и вдохнуть полной грудью.
Ирья шла по переулку, не слыша собственных шагов, не слыша никаких других звуков - даже захотелось схватить камень и запустить его со всей силы в окно, только чтобы хоть что-нибудь услышать. Но она сдержалась. Навстречу попадались редкие молчаливые фигуры, лица их были стерты, одежда неприметно темная. Ирья обгоняла медленно и беззвучно бредущих людей, двигаясь к выходу из переулка, но чем дальше она шла, тем больше их становилось. В длинной и узкой арке ей пришлось остановиться - вокруг была толпа, такая же мрачная и безмолвная, как наступившее утро.
Шестое чувство шептало ей, что надо двигаться вперед, и она принялась работать локтями, расталкивая людей, но локти словно погружались в туман, не помогая ей ни на йоту. Тогда она удвоила старания, и наконец пробилась к выходу на улицу, но там пришлось остановиться - нет, улица не была перекрыта, но сотни людей стояли вдоль нее, словно ожидая чего-то. Ирья тоже встала и стала ждать, еще не зная чего.
Туман, казалось, становился все плотнее, сгущаясь в черный клубок мглы в конце улицы, и эта мгла двигалась, медленно приближалась к Ирье. Спустя несколько минут она смогла разглядеть мерцание факелов - черная процессия в полном безмолвии двигалась мимо людской массы. На телегах, задрапированных черной тканью, черные люди с черными факелами везли мертвецов. Полные телеги мертвых тел, лежащих один на одном - мужчин, женщин, даже детей. В ужасе прижимая ладони к сердцу, Ирья стояла, боясь пошевелиться и почти не дышала, а телеги все проплывали мимо, и казалось, конца и края им не будет.
Черные факелы тускло мерцали во мгле, но не могли разогнать тьму, люди в черных одеждах молча шли рядом с телегами, освещая мертвым последний путь. Лица их были бесстрастны и как-то стерты, словно туман обезличил всех людей на свете. Когда одна из телег поравнялась с Ирьей, она вдруг с удивлением поняла, что узнает лицо мертвеца - он, один из всех сохранил свою внешность: русые волосы и небольшую окладистую бородку, орлиный нос. Кровь была на его одежде, на его волосах и лице, остекленевшие глаза открыты, зубы оскалены, словно он терпел невыносимую муку или же хотел посмеяться над всеми. Это лицо Ирья видела тысячу раз, холодея, она узнавала в нем короля Ибрагима. Медленно, невыносимо медленно, телега проезжала мимо, свет факелов отражался в бессмысленных глазах мертвого короля, как в зеркале. Вдруг глаза шевельнулись и уставились на нее.
Ирья заорала и проснулась.
Она лежала в своей спальне, на своей постели, под своим одеялом в мелкий голубой цветочек. В комнате было еще темно, но это точно была ее комната: на стене тикали часы, где-то в перекрытиях допевал ночную песню сверчок. Напуганная криком, на постель запрыгнула Брынза - шерстка на спине ее стояла дыбом, хвостик распушился, словно ершик для бутылок. Она стояла и напряженно вглядывалась в глаза хозяйке, словно вопрошая - кого порвать? Ирья протянула руку и погладила защитницу.
- Пшшшш-ш-шш-ш...
- Да ну тебя... - во рту остался неприятный привкус, ведьма глотнула водички прямо из графина, не утруждая себя наполнением стакана, и приподнялась на локте: часы показывали шесть. Можно и еще поспать, но при мысли о черной процессии сон с нее как ветром сдуло.
Какое-то время она просто лежала, уставившись в потолок, но это было скучно, и она решила подниматься. Настроение было хуже некуда, погода на улице тоже не радовала: утро было точь-в-точь как в ее сне, и Ирья поймала себя на мысли, что боится увидеть эту процессию.
Поставив кофейник на плиту, она подошла к окну кухни и выглянула наружу: молочно-белый туман стелился по соседскому саду, кроны деревьев выглядели островами в бесконечном океане. Ирья представила себе, как бы выглядела соседка, если бы решила прогуляться в ранний час - плывущая по молочной реке голова. Опять эти головы!
Кофе зашипел и поднялся, ведьма едва успела сдернуть кофейник с плиты, перекинула на тарелку пару тостов с сыром и уселась завтракать. Стены в ее кухне были обиты дешевенькой ситцевой тканью в оранжевую клетку и увешаны различными необходимыми предметами: блестящей кухонной утварью, связками луковиц, пучками ароматных растений. Кроме того, Ирья любила декоративные фарфоровые тарелки, расписанные сценами из сельской жизни, которые придавали помещению даже некоторую стильность. Обеденный стол всегда был накрыт чистой скатертью, а во время еды ведьма подкладывала под тарелку яркую тряпичную салфетку. Сейчас кухня нагрелась от плиты, было так приятно пить сладкий кофе с корицей, глядя на холодное туманное утро и гладить кошку, уютно расположившуюся на коленках. Ирья почувствовала, как настроение понемногу исправляется.
А что? Это был всего лишь сон, отражение вчерашних впечатлений, не стоит придавать так много значения собственным впечатлениям, какими бы яркими они не были. Можно спокойно допить кофе и отправляться на базар за продуктами, черт с ними со всеми. Однако, в глубине души она знала, что этот сон пришел не просто так, и она не сможет оставить все как есть и заниматься своими делами. Но что она могла сделать? Предупредить короля, чтобы был осторожнее - только и всего. Но и это уже немало, главное не опускать руки - Ирья помыла посуду, протолкалась по дому часов до девяти, а потом, завернувшись в шаль, вышла.
Туман стоял такой, что видимость заканчивалась через два метра. Продвигаясь вперед почти на ощупь, она невольно вздрагивала всякий раз, когда кто-то попадался ей навстречу. Страшно было вспомнить безликие фигуры из сна, и ощущение обреченности, когда ничего нельзя поделать. Туман точно так же гасил звуки, поэтому, когда вдруг прямо перед Ирьей вынырнула подвода, груженая тыквами, она от неожиданности метнулась в сторону и налетела на торговку с лотком. Из лотка что-то посыпалось, раздалась отборная брань, Ирья хотела было помочь собрать, но поняла, что в таком тумане это дело безнадежное, поэтому поспешила скрыться. Шаг, другой, и торговка растворилась в молочном мареве, еще шаг - и ее крики стихли.
Ирья подняла голову, прямо перед ней была арка песочного цвета с крытым переходом наверху - значит, она дошла до Торговых палат. Слева и справа высились большие здания, соединенные между собой таким вот переходом, это они и были. В будние дни тут всегда было много народу, купцы, приказчики и государственные клерки сновали туда-сюда, потому что в левом здании располагались конторы торговцев зерном, продовольствием, фуражом, лесом, а в правом торговали ремесленной и заводской продукцией. Вокруг Торговых палат лепились многочисленные конторы менял, оценщиков, ростовщиков - спрос на помещения в этом районе был нешуточный, люди шутили, что даже собаки сдают там свои будки по очень выгодной цене.
Вот и сейчас по переходу, крытому мореными досками темно-коричневого цвета, деловито шагали торговцы, им некогда было останавливаться и смотреть, как красиво сочетаются коричневые балки с песочного цвета камнем, и как эффектно выглядит указатель с медными табличками, поставленный год назад по распоряжению министра внутренних дел, который постоянно путался в извилистых улочках этого квартала. Таблички были выполнены в форме стрелок, указывающих направление, а надписи на них вытравлены кислотой. Регулярно начищаемые, они блестели как зеркало, и давали местному дворнику особый повод для гордости.
Ирья полюбовалась табличками и двинулась по направлению к Дворцовой площади. Идти было недалеко, если через Сигизмундов сад, то и совсем близко, но в таком тумане можно было легко заблудиться в лабиринтах живых изгородей. Однако ведьму это не смутило, с усилием толкнув покрытую мелкими капельками решетку ворот, она вошла на территорию сада. Под ногами захрустели мелкие камушки, которыми посыпали дорожки, мраморные скульптуры выглянули из тумана белыми призраками. Ирья закрыла глаза и сосредоточилась - идти нужно было прямо, а потом взять немного влево у большой беседки. Как ни странно, с открытыми глазами ориентироваться было намного тяжелее, совершенно одинаковые дорожки, бесконечные скульптуры и рыжие деревья сбивали с толку, но стоило закрыть глаза, как она тут же спотыкалась о какую-нибудь скамейку.
С грехом пополам добравшись до беседки, она присела передохнуть и оглянулась - все-таки красота вокруг была изумительная! Большая беседка, как ее называли, чтобы отличать от малой, расположенной в юго-западной части сада, была полностью выкована из чугуна. Несмотря на это она производила впечатление неземной хрупкости и ажурности - кованые узоры словно повторяли изгибы тонких облетевших веточек, беседка стояла как экзотическое дерево среди ярко-оранжевой листвы плакучих ив. Внутри были деревянные скамейки с петлями для привязывания подушек и круглый столик для карточных игр - Их Величества частенько проводили время в Сигизмундовом саду.
От беседки идти было намного проще, Ирья немного взяла влево и вскорости вышла на главную аллею, прямиком ведущую к Дворцовой площади, там уже заблудиться было невозможно. Она не была уверена, что сэкономила много времени, решив пойти через сад, но зато побывала в красивом месте. Обойдя Дворцовую площадь по левой стороне, она нырнула в небольшую арку между соседними домами и попала в кривой, слепенький переулочек. Мало кто знал, что в таком переулочке расположен служебный вход для персонала, работавшего во дворце, но Ирья бывала здесь довольно часто, кроме того, главный администратор дворцового хозяйства приходился ей дальним родственником.
Пройдя через две двери и узкий коридорчик, заканчивающийся постом охраны, она спросила господина Ла Торре. Охранник, который ее прекрасно знал в лицо, мигом метнулся за главным администратором, потому что самая знаменитая ведьма просто так никого не потревожит. Вернулся он в сопровождении низенького, полноватого человечка лет пятидесяти, одетого в служебную фиолетовую ливрею, но с жемчужными пуговицами, что выдавало его знатное происхождение и высокий чин.
- Доброе утро, Ирья, чем обязан? - он выглядел удивленным, увидев ведьму в столь ранний час - Их Величества вроде не болели.
- Здравствуй, Диего, у меня дело есть к Его Величеству, срочное. Не поможешь?
Господин Ла Торре сделал ей знак следовать за собой. Они пришли в его рабочий кабинет, темный и довольно неопрятный, заваленный самыми разнообразными предметами - от свечей в связках до рулонов портьерной ткани.
- Садись. Кофе будешь? Что там у тебя случилось? - не дожидаясь ответа, главный администратор чиркнул спичкой и зажег маленькую конфорку, на которой всегда стоял закопченный кофейник.
- Пока еще ничего, но вполне может случиться. Мне бы надо с королем поговорить с глазу на глаз.
- Ну ты насмешила, Его Величество дрыхнет еще, он раньше двенадцати глаз не продирает. Может тебе с королевой побеседовать?
- Нет, Диего, мне король нужен. А если я подожду, сможешь обо мне доложить?
Господин Ла Торре почесал двойной подбородок:
- Я попробую, но только когда он проснется. Боюсь, что тебе придется долго ждать.
- Это ничего, не обращай на меня внимания, я тут тихонько посижу.
Диего ушел, и Ирья осталась одна в кабинете. Прихлебывая горячий кофе, она размышляла о том, что же скажет королю, если ей повезет сегодня. Но ничего путного в голову ей не приходило. Не станешь же рассказывать про случайно встреченного парня и картинки в котелке - Его Величество еще подумает, что почтенная Ирья совсем сбрендила. Тяжелый вздох раздался над кофейной чашкой, ведьма понимала, что обязана действовать, но не понимала, как именно. Она долго перебирала в уме факты, предположения и предчувствия - у нее получался серьезный крен в пользу последних, но, с другой стороны, на то она и ведьма, чтобы придавать значение тем вещам, которыми обычно пренебрегают люди.
Ждать пришлось долго, часа три. Ирья выпила, наверное, целый тазик кофе и чувствовала, что активность начинает зашкаливать, а глаза просто лезут на лоб, но Диего все не приходил.
- Уж не забыл ли он обо мне? - она ходила по тесной комнатенке, два шага в одну сторону и столько же обратно. Каждая трещинка на стене начинала казаться ей знакомой - королевский дворец был вполне в стиле правления короля Ибрагима, блестящий снаружи и обветшалый внутри. Хозяйственные помещения здания находились в полном упадке, денег на их реставрацию постоянно не находилось, а если и находились, то быстро исчезали в неизвестном направлении. Впрочем, король никогда сюда не заглядывал, и бедственное положение этих комнат не могло оскорбить царственного взора, - таким постулатом и руководствовались господа распорядители, безбожно присваивая себе средства на ремонт помещений.
Господин Ла Торре как-то жаловался Ирье на положение вещей, и сейчас у нее был реальный шанс оценить масштаб обветшания - грязные и потрескавшиеся стены с обвалившейся штукатуркой, скрипучие доски пола, по которым было страшно ступать, изъеденные червями балки.
- Вор на воре и вором погоняет, - подумала Ирья. - Рассказать королю, что ли?
Но тут скрипнула дверь:
- Пойдем.
Главный администратор вел ее длинным извилистым коридором через служебные помещения, в которых кипела работа: что-то мыли, стирали, гладили, готовили. Оценив размер дворцового хозяйства, Ирья все больше проникалась уважением к своему родственнику, который уже пятнадцать лет держал в узде всю эту ораву, при этом умудрялся не провороваться и сохранить должность.
- ... ты знаешь, на многое приходится закрывать глаза, - он торопливо шептал ей на ходу, задыхаясь, - слишком многие заинтересованы в том, чтобы это безобразие не прекращалось. А у меня семья все-таки... - Длинный грязный коридор заканчивался большой белой дверью, а за ней уже начинались покои, занимаемые королевской семьей. - Нам сюда. Только тихо, если господин церемониймейстер узнает, что ты навещала короля без протокола, у меня будут неприятности.
Он открыл дверь, опасливо выглянул наружу.
- Вроде чисто. Иди прямо, вон в ту дверь, за ней будет лакейская, которая выходит в приемную. Но ты туда не ходи, а иди в маленькую дверь возле картины с охотниками - за ней будет внутренний коридор, идущий по жилым помещениям. В конце этого коридора будет королевская спальня, Его Величество ждет тебя. Давай! - Диего подтолкнул ведьму и помахал ей на прощание. Ирья кивнула ему и заспешила, пока никто не видит.
Внутренние помещения выглядели совершенно по-другому: богатая отделка, позолота, наборный паркет и картины на стенах, все для того, чтобы каждый смертный сразу понимал, куда он попал и чувствовал величие момента. Лакейская, о которой говорил Диего, была предназначена для слуг господ, ожидающих аудиенции у короля, и была соединена с приемной.
- Одна лакейская с другой лакейской, - иронично мелькнуло у Ирьи, но задерживаться она не стала, в точности следуя советам господина Ла Торре. Картина с охотниками, маленькая дверь рядом, и вот она уже шагает по светлому коридору, по которому каждый день ступали ноги Его Величества. С правой стороны было множество окон, превращавших коридор в некое подобие галереи, а с левой располагались двери в спальни, спаленки, гардеробные, да и прочие комнаты, назначения которых Ирья не знала. Она бывала во дворце и не раз, но никогда не приходила с этой стороны.
Дойдя до конца коридора, она выдохнула, кашлянула немного и взялась за ручку двери, из-за которой раздавались голоса - мужской и женский.
- И королева там? - Это было хорошо, ибо королева Зоя была спокойной и вдумчивой женщиной, весьма положительно влиявшей на своего супруга. Ее присутствие гарантировало Ирье, что слова не пропадут даром - окрыленная и довольная, ведьма нажала на ручку двери.
- А-а-а-а, почтеннейшая, здравствуйте! Господин Ла Торре весьма удивил меня, рассказав о Вашем визите. Чем порадуете?
Большая квадратная спальня выходила окнами на Дворцовую площадь и Сигизмундов сад. Когда король спал, стражники разворачивали экипажи, чтобы те не стучали копытами и не тревожили сон Его Величества. Но сейчас он вполне пробудился и возлежал на огромной кровати с балдахином, с любопытством поглядывая на неожиданную гостью. Рядом с ним лежала полуобнаженная женщина, но, к огромному разочарованию Ирьи, это была не королева. Баронесса Эрдоган, кажется, окончательно заняла место Ее Величества во всех сферах жизни короля, и это было плохо: женщина, казавшаяся легкомысленной и ветреной, на самом деле обладала железной волей и неуклонно двигалась к своей цели - установлению полного влияния и контроля над королем.
Ирья никогда не видела ее так близко, и сейчас не без любопытства посматривала в ее сторону: высокая, стройная и гибкая, Марина Эрдоган имела 26 лет от роду и происходила из дворянского рода, корни которого находились в Ландрии. Она не была богата, но за последний год сумела значительно поправить свое материальное положение, в основном за счет щедрости Его Величества. При этом она не разбрасывалась своими собственными деньгами, предпочитая тратить чужие, что говорило о ее уме и дальновидности.
- Как ни странно, но я бы не назвала ее красивой, - думала ведьма, - в ее лице есть что-то лошадиное. - Действительно, глубоко посаженные глаза и выступающие надбровные дуги, длинное лицо и крепкий подбородок сами по себе не были некрасивы, но всего этого было немного чересчур. А когда она улыбалась, то показывала великолепные зубы, но лицо ее при этом приобретало хищное выражение. - Да уж, я на месте мужиков бежала бы от такой, как от огня. Но я не мужик...
А вслух Ирья сказала следующее, не забыв при этом низко поклониться:
- Доброе утро, Ваше Величество. Доброе утро, сударыня. Прошу простить меня за столь ранний визит, но у меня есть для Вас кое-какая информация, которая возможно покажется Вам странной, но я уверена, что Вы должны это знать.
Король явно был заинтригован, он приподнялся и сел в кровати. На прикроватном столике стоял графин с вином, фрукты и сладости - он потянулся и отхлебнул прямо из графина.
- Вы меня заинтересовали, даже сон слетел, а это не всякому удается. Что ж, говорите Вашу информацию, надеюсь, она такая же непредсказуемая, как Ваше появление.
Пока он говорил, баронесса Эрдоган изучала Ирью, и взгляд ее не был добродушным. Интриганка, она подозревала в интриганстве всех и каждого, старательно избавляясь от любого человека, который мог так или иначе повлиять на короля. Она тоже была наслышана об Ирье, знала, что король, и особенно королева, настолько уважают эту ведьму, что предпочитают пользоваться ее услугами в обход закона королевы Брижитт, который предписывал им лечиться у Заремы, придворной гадалки, жившей в одном из домов, окружавших дворец.
С тех пор, как Брижитт закрепила за ведьмами определенные участки, та счастливица, которая проживала на улице Базилевской, автоматически становилась придворной целительницей. Вместе с этим званием к ней текли деньги, почет и влияние, поэтому за право поселиться в каменном доме багрового цвета с белыми мраморными львами у крыльца шли настоящие войны. Никто давно не соблюдал порядок, согласно которому молодые ведьмы в порядке очереди занимали освобождающиеся места - целые партии ломали копья за возможность поставить свою кандидатку, и уж разумеется, ни одна ведьма простого происхождения не могла даже мечтать об этой должности.
Но Ирья как раз была очень непростого происхождения, и ее отец, князь ДеГрассо, в свое время умолял дочь не торопиться с принятием места, потому что рассчитывал повлиять в ее пользу на короля Ольгерда, с которым дружил всю жизнь. Ему, несомненно, это удалось бы, и Ирья могла провести свою жизнь при дворе, но восемнадцатилетняя тогда девушка только пожала плечами:
- Чего я там не видела? - и переехала в район Касаблас, на освободившееся место, приходившееся ей по очереди. Тем не менее, судьба ее догнала, и пусть не формально, но фактически она являлась придворной целительницей и объектом пламенной ненависти Заремы, которой это место принадлежало де-юре.
Баронесса Эрдоган была знакома с Заремой и нашла, что с ней можно иметь дело, в особенности, если у тебя есть деньги. А Ирья оставалась для нее загадкой, излучавшей невидимую угрозу, тем более уважение королевы Зои не могло быть хорошей рекомендацией. Поэтому сейчас она с опаской и неприязнью разглядывала неожиданную гостью, заранее решив, что от этой женщины непременно нужно избавиться.
Ирье не составило большого труда понять это, но баронесса ее мало интересовала - таких временщиц при дворе всегда хватало, и то, что эта оказалась более цепкой, совсем не давало ей гарантий от громкого падения. Но все равно было неприятно.
- Ваше Величество - Ирья поклонилась еще раз, - позвольте мне говорить с Вами наедине, то, что я хочу Вам сказать, не должно быть услышано кем-то еще.
Эрдоган метнула на ведьму быстрый взгляд, полный ненависти, а король расслабленно произнес:
- Здесь нет посторонних, Вы можете говорить все, что считаете нужным. - Он потянулся к баронессе и влепил ей поцелуй в плечико. Торжество и самодовольство отразилось на ее лице.
- Ах, так... - подумала Ирья, - ну, держись, корова. - Она поклонилась еще раз и пристально посмотрела на баронессу, словно раздумывая, с чего начать.
- Ваше Величество, Вы в курсе, что дар ведьмы предполагает получение некоей информации о будущем?
- А как же! Вон Зарема гадает с утра до ночи, и у нее иногда забавно получается.
- Зарема-то гадает, а я говорю о получении информации. Когда определенными путями к ведьме приходят обрывки информации о том, что произойдет в будущем. Иногда это только фрагменты, иногда цельная и ясная картина, но даже по фрагментам можно судить о многом. Задача ведьмы собрать эти фрагменты и правильно их интерпретировать, тогда на основании полученной информации можно сделать довольно точный прогноз на будущее...
Король начал хмуриться, он никак не мог понять, что же хочет сказать эта женщина, а баронесса Эрдоган подозрительно зашевелилась и завертелась рядом.
- Что ты крутишься?! - Он был недоволен. - Ирья, ты что, пришла читать мне лекции про ведьм?
Но Ирья и бровью не повела, даже тогда, когда баронесса, скрючившись, вылетела из постели и со всех ног бросилась в туалетную комнату. Король проводил ее изумленным взглядом и насупился еще больше - он понял, что стоит за тонкой усмешкой ведьмы. А та взяла стул, поставила его перед кроватью и села, не спрашивая разрешения.
- Ну вот, а теперь о деле: Ваше Величество, последнее время я получаю информацию, которая меня тревожит. Я вижу сны, я замечаю определенные знаки, и все они говорят мне об одном и том же - Вам грозит опасность.
Король нахмурился еще больше:
- Поподробнее, пожалуйста. Таких заявлений я по двадцать на неделе слышу, мне нужны факты.
- Факты... Что Вы подразумеваете под фактами? Физически совершившиеся события? Но события, которые еще не произошли, тоже являются фактами, то, что Вы их не видите, не значит, что они не существуют.
Король хотел что-то возразить, но Ирья нетерпеливым жестом прервала его, совершенно забыв о протоколе.
- Впрочем, я могу назвать кое-какой факт: Ваше Величество, что Вы думаете о герцоге Карианиди?
- В смысле?
- В прямом. Сегодня я видела очень плохой сон, сулящий Вам гибель, и это было не первый раз. Я уверена, что опасность, грозящая Вам, исходит от герцога.
Брови короля поползли вверх:
- Ирья, Вы что, тоже занялись придворными интригами? Никогда не замечал за Вами ничего подобного. Что за нужда оговаривать человека, который вполне доказал свою лояльность? Недавно я велел провести у него обыск по подобному доносу, казавшемуся стопроцентно верным, и жестоко ошибся. Теперь Вы начинаете снова? Откройте глаза и посмотрите на него - он неспособен на что-то стоящее, только петушится и пускает пузыри. Вы что, не знаете Карианиди? Кажется, Вы неплохо знакомы со всеми аристократическими семействами нашего королевства.
- Да, я хорошо знаю Карианиди, он трус и пустозвон, но вчера я разговаривала с одним молодым человеком, который служит у него. И этот молодой человек совсем не пустозвон, мало того, я увидела на его лице особую судьбу - он достигнет небывалых высот. Этот молодой человек очень интересовался Змеем, который живет в Дремучем лесу, как Вы думаете, зачем?
- Понятия не имею. Ирья, Вы меня извините, но какое это все имеет ко мне отношение?
- Когда он ушел, я погадала на него и увидела кое-что такое, что мне очень не понравилось. А ночью мне приснился этот сон - можете считать меня впечатлительной дурой, но я просто чувствую опасность. Даже не от герцога Карианиди, а именно от этого юноши, который стоит за ним. Это очень реально, прошу Вас, поверьте.
Король тяжело вздохнул и снова отхлебнул из графина:
- Ирья, не уподобляйтесь Зареме: она предсказывает мне ужасную гибель каждый понедельник, а каждую субботу, как получает жалованье, она предсказывает мне долголетие и процветание. Что действительно стоящего Вы можете мне сообщить? Если Вы пришли сюда, чтобы передать мне вот эту чушь, я просто не знаю, что сказать. Я Вас, конечно, уважаю, но это не значит, что вы вправе врываться сюда по утрам и вешать мне лапшу на уши. И наводить порчу на моих друзей тоже, - добавил он, поведя взглядом в сторону туалета, откуда доносились не самые благородные звуки. - Приведите баронессу в порядок. Немедленно. И до свидания.
Ирья тяжело поднялась со стула, ощущая свое бессилие. Похоже, что она добилась результата, обратного тому, на который рассчитывала - король не только не внял ее словам, но и серьезно разозлился. Что ж, она по крайней мере попыталась, а вот баронессу приводить в порядок ей совсем не хотелось, однако отношения с королем лучше было не портить, и она пошептала что-то, глядя на туалетную дверь. Животные звуки прекратились, а Его Величество отвернулся, всем своим видом давая понять, что аудиенция окончена.
Закрывая за собой дверь, Ирья осознала, что все это было очень глупо. Она напрасно потеряла время, и, возможно, репутацию. А все ради чего? Ради чистой совести? Но разве совесть у нее была грязна? Она в своей жизни никогда не сделала ничего такого, за что ей могло быть стыдно, да и сейчас тоже. Как бы нелепо ни звучали ее предостережения, ведьма была уверена в том, что королю угрожает опасность, и каким-то образом к этому причастен тот милый и смекалистый парень. Черт возьми! Ирья была очень раздосадована.
Она так и стояла, опираясь на дверной косяк королевской спальни, вроде надо было идти, но внутренний спор с королем никак не прекращался. В спальне хлопнула туалетная дверь - то вернулась баронесса Эрдоган, еле волоча ноги. За тонкой дверью было слышно каждое слово, и ведьме пришлось невольно подслушать их разговор:
- Это все каперсы. Я тебе говорила, что они несвежие.
- Каперсы тут ни при чем. Это Ирья выставила тебя из комнаты, чтобы ты не подслушивала. - Голос его Величества был слегка насмешливым: - Ну как, все прошло удачно?
- Что???!!! И ты это допустил? Какой же ты король после этого?
- Но-но, дорогая, не заговаривайся...
Но баронесса не была намерена молчать:
- Мужчина, а тем более король, всегда может защитить свою женщину, вместо того, чтобы позволять всяким шарлатанкам издеваться над ней. Ты сидел и смеялся, пока мне было плохо? И после этого ты еще говоришь, что любишь меня?
- Марина, не заводись.
- Ну уж нет - если ты мужчина, ты отомстишь за оскорбление, нанесенное мне. Я хочу голову этой ведьмы! - события принимали совсем нехороший оборот, и Ирья поспешила вмешаться: король вдруг почувствовал сильнейшую головную боль. Крики баронессы стали действовать на него раздражающе.
- Послушайте, баронесса, у меня после вчерашнего голова болит, а Вы визжите, как поросенок. Я не собираюсь исполнять каждую Вашу прихоть и тем более выслушивать оскорбления. Взвешивайте Ваши слова перед тем как произнести их, если не хотите последовать за Ирьей.
Баронесса задохнулась от возмущения, но поняла, что хватила лишку и сейчас лучше помолчать. Ирья не стала дожидаться окончания их ссоры и тихонько, на цыпочках, покинула коридор.
- Я не могу спасти человека, если он сам этого не хочет. - Но ощущение поражения ее не покидало. Было понятно, что ночная кукушка все равно возьмет свое, и ей стоит ожидать неприятностей в ближайшее время. Месть баронессы ее не страшила - и не таких видали, но король мог выкинуть пару неприятных штук, например, запретить ей заниматься делом. Он вообще-то и казнить мог, но казни Ирья так не боялась, как запрета на профессию.
Пережевывая свои пораженческие мысли, ведьма вышла обратно в лакейскую и остолбенела: на лавочке мирно сидел Орландо, нарядный и чистенький, в ливрее герцога Карианиди. Он сидел тихонько, но глаза его беспрерывно бегали по сторонам, стремясь охватить и впитать в себя окружающее пространство. Озираясь по сторонам с удивлением и восхищением, как человек, впервые попавший во дворец, молодой человек невольно улыбался - именно таким помнила его Ирья в первый день. Искренним, открытым, радостным, без камней за пазухой. Ведьма вздрогнула, словно повстречала призрак.
Заметив ее, он осекся, даже испугался немного, улыбка исчезла с лица, словно и не бывало. А Ирья стремительно подошла к нему и спросила, наклонившись к самому лицу:
- Ты что это тут делаешь?
Вольно или невольно, но прозвучало это резко. Орландо удивился и даже обиделся. Он пришел сюда, сопровождая герцога Карианиди, который по каким-то своим соображениям, взял с собой его, а не пажа, и он совершенно не был обязан отчитываться перед кем бы то ни было. Тем более перед этой ведьмой, которая накануне обошлась с ним очень неласково. Но Ирья схватила его за локоть и оттащила в сторонку - надо поговорить.
- Странно, - подумал Орландо, - в лакейской никого нет, кроме нас двоих, могли бы и там поговорить.
- Не умничай. Там слуховое отверстие за картиной - не хочу, чтобы нас кто-то слышал.
Орландо чуть не подпрыгнул, на этот раз он был точно уверен, что ничего не произносил вслух, а ведьма только крепче сжала его предплечье и зашептала в ухо:
- Зачем ты спрашивал про Змея? Зачем приходил? Что ты задумал? Я ведь знаю, что ты не просто так пришел... - Ирья засыпала парня вопросами, вглядываясь в него, как ножи втыкая. Как и вчера, он почувствовал словно кто-то копается в его голове, читает его мысли, стремится влезть в душу. Это возмущало его до глубины души - пусть она и великая ведьма, но она не смеет так обращаться со мной! Гнев придавал ему сил, кроме того, он знал, что пока еще ничего плохого не сделал, и такого тона не заслужил. Напрягая всю свою волю, он постарался мысленно донести до нее следующие слова:
- Оставьте. Меня. В. Покое. Я. Ничего. Плохого. Не. Сделал.
Борьба длилась какое-то время, Орландо весь взмок, он чувствовал, как рубашка прилипла к телу, но вместо живого тепла ощущал липкий холод, как будто его держали в склепе. Когда Ирья наконец отпустила его руку, он почувствовал непереносимое желание выскочить на улицу, на солнечный свет, и хоть немного отогреться. Обстановка лакейской, еще пять минут назад казавшаяся ему роскошной и приветливой, сейчас вызывала отвращение - мало того, если бы герцог Карианиди вдруг появился на пороге, Орландо был бы по-настоящему счастлив его видеть.
Вместе с тем как хватка ведьмы ослабла, свечи в большой кованой люстре вспыхнули с новой силой, осветив помещение ярким золотистым светом.
- Успокойтесь, мадам, - холодно сказал Орландо, - я всего лишь бывший лакей. Что я могу сделать? Государственный переворот?
Ирья перевела дыхание и прислонилась к стенке. Ноги совсем не держали, к горлу подступала тошнота. Лицо ее стремительно побледнело. Видя такое дело, Орландо подхватил ее под руки - вовремя! Она тяжело оперлась на него и жестом попросила отвести ее на лавку.
Теперь они находились как раз под картиной, за которой, по словам Ирья, располагалось слуховое отверстие. Орландо с опаской посматривал на нее, а Ирья пару раз пыталась заговорить, но останавливалась. На висках ее проступил пот, и она вытирала его кончиком шали.
- Заплохело мне что-то. Это все после вчерашнего. Сейчас посижу немного, отдышусь, и мы с тобой выйдем отсюда, поговорим.
- Я не могу уйти отсюда, мой господин может вернуться в любую минуту, и, если он не найдет меня здесь, у меня будут неприятности.
Ведьма обмахивалась все той же шалью:
- Если у тебя и будут неприятности, то совсем по другому поводу. Ничего, ты умный, придумаешь что-нибудь.
- Неужели Вы думаете, что я захочу куда-нибудь с Вами идти после вчерашнего? Я уж не думал, что живым домой доберусь!
- Перестань. Неужели ты думаешь, что я бы тебя погубила? Я двадцать лет работаю, и ни разу еще никому не причинила зла.
- В самом деле? А что это тогда было? Милая шутка?!
Ирья тяжело поднялась:
- Пойдем. Вчерашнее ты сам себе надумал, у страха глаза велики. Я тебя, что - за ноги держала? Выскочил в кромешный ливень, чуть голову не сломал по дороге, а меня виноватишь... Идем вон туда, в тот коридорчик. - И она вышла из лакейской, направляясь в хозяйственную часть дворца. Орландо последовал за ней, сам не понимая почему - на сей раз она его и правда не тащила, но ему было любопытно услышать, что же она скажет.
За белой дверью она нашла маленькую комнатку, почти чуланчик, заваленную старой мебелью, туда они и втиснулись. Ирье стало лучше, во всяком случае на ногах она уже стояла твердо, и щеки порозовели.
- В общем дело такое: ты, наверное, думаешь, что я совсем с ума сошла. Такая старая, выжившая из ума ведьма... Со стороны, я, должно быть, именно так и выгляжу, но не все и не всегда видно со стороны. Вчера, когда ты пришел, я искренне обрадовалась, потому что запомнила тебя еще с первого раза. Ты не простой человек, у тебя судьба особая - и это очень бросается в глаза.
Орландо смутился, но слышать такое ему было приятно.
- Не знаю, ни разу не видел...
- А тебе и ни к чему, достаточно того, что я вижу. Так вот, ты стал совсем другим с тех пор как пришел в этот город. Раньше ты улыбался и был прозрачным, как стеклышко на солнце, а вчера я увидела другого человека. Вернее, нескольких человек: ты по-прежнему улыбался, но улыбка твоя теперь шла не от сердца, ты говорил о многом, но пришел ко мне, чтобы расспросить про Змея, и искусно вел к этому, ты говорил о работе и будничных вещах, но в голосе твоем звучала настоящая страсть. Какой же ты настоящий? Где ты?
Орландо снова смутился, все, что говорила ведьма, было правдой. Она читала его как открытую книгу, это было и поразительно и страшно.
- Но ведь каждый человек бывает разным. В первый раз Вы меня увидели на пять минут, а сделали выводы на целый год. Я иногда улыбаюсь, а иногда нет, и это нормально.
- Не заговаривай мне зубы, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Я попыталась прочитать твои мысли, ибо видела, что ты что-то скрываешь, но ты ловко закрылся от меня - до сих пор помню эту кошку со всеми ее пятнами. - Ведьма усмехнулась. - Ты закрывался намеренно, ты хотел что-то утаить, и это показалось мне подозрительным. Зачем тебе Змей? Ты его хоть раз видел? Он таких как ты пачками ест, не запивая.
- Дался Вам этот Змей, я просто так спросил, из любопытства. Что я могу с ним сделать?
- Не знаю... Но точно знаю, что ты что-то задумал, и Змей тебе нужен.
Теперь Орландо чувствовал дурноту и слабость в ногах, но чары Ирьи были тут совершенно ни при чем. Как и откуда эта женщина могла знать о его замысле, когда он и сам еще толком его не сформировал? Он был напуган и взвинчен, паника время от времени поднималась в его душе, хоть он и старался не давать ей воли.
- Слушай дальше: когда ты ушел, я увидела монету, которую ты оставил. Я не просила у тебя денег, но ты заплатил - уж не знаю, зачем.
- Как, зачем... - тупо пробормотал Орландо. - Любой труд должен быть оплачен.
- Пусть так. Я решила погадать на тебя и кое-что увидела, это мне не понравилось еще больше, чем твое молчание.
- И что же Вы увидели?
- Образы, картины, которые можно интерпретировать по-разному, но общий смысл до меня дошел. Ты умный и способный человек, у тебя звезда во лбу, только есть в тебе тьма - бойся ее, бойся себя. Запомни, человек сам решает свою судьбу, сделай же правильный выбор. Не соверши преступления, очень тебя прошу, жалко тебя будет.
Она произнесла последние слова с усилием, словно выдавливая их из себя. Мир вокруг Орландо растворился, осталась только ярко-зеленая радужка ее глаз с серыми крапинками, затягивающая внутрь себя. Ему казалось, что он отрывается от земли и падает в эти глаза, как в бесконечную воронку, ступни ног онемели и растворились в воздухе, но в тот самый момент, когда они должны были оторваться от земли, он вдруг очнулся и обнаружил себя стоящим в грязном чулане. Ведьма похлопала его по плечу и побрела прочь:
- Ты прости меня, может, я уже с ума схожу...
Вид у нее был слегка невменяемый.
Когда дверь за ней закрылась, Орландо почти упал на какой-то сломанный стул с чувством, как будто его только что вытащили за шкирку из ледяной проруби.
- Эта женщина видит меня насквозь! Ведьма! - Он вытер пот со лба и задумался - ему было не по себе от ее слов, он верил им больше, чем хотелось бы. Кроме того, он чувствовал себя в опасности, Ирья влезла ему под кожу, и это ему очень не нравилось.
В пыльной комнате было крохотное окошко, совершенно заросшее грязью, но даже сквозь него пробивался яркий луч, нарисовавший на полу горячий квадрат. В солнечном окошке изъеденные доски пола золотились, приобретали щегольской вид - каждая щербинка становилась узором, каждое пятнышко приобретало тайный смысл. Вьющиеся пылинки клубились в утренних лучах, блестели бриллиантово, посыпали драгоценной пудрой безгласные обломки некогда спесивых лермонтских кресел и диванов.
- Вот она, настоящая позолота-то, - подумалось Орландо. - Не тускнеет и не облазит, с годами только краше становится. Все суета, все покроет пыль...
Только сейчас он задумался, что его план есть преступление. Убийство. Жалкие отговорки вроде того, что ему самому никого не придется убивать, его совесть отмела без сожаления. Кто-то, а Орландо прекрасно отдавал себе отчет, что именно он толкает вперед заговор, и герцог Карианиди в нем не более чем пешка. Странно, но все обстояло именно так: бывший лакей был душой и двигателем заговора, без него ничего не могло состояться.
- Я понимаю, для чего это нужно герцогу, но для чего это нужно мне? Я слишком далеко зашел, я не могу сейчас взять и выйти и игры.
Но неумолимый внутренний голос твердил:
- Можешь.
К собственной досаде и отчаянию Орландо понимал, что действительно может. Он может уволиться, может исчезнуть, может просто переубедить герцога и продолжать жить спокойно. Он может подать прошение о зачислении на государственную службу, и добиться места, пусть и не сразу, он может работать много и продуктивно, никого не убивая. Именно так и следовало поступить, это было правильно.
Но вся его душа восставала против такого пути, правильного, пресного и скучного. Перед ним было море возможностей, был риск, и награда за этот риск была высока, но еще больше было осознание собственного могущества. Надо признаться, мысль о том, что он управляет семью высокородными вельможами, и от него зависит их жизнь и будущее, пьянила его. А еще он понимал, что его план дерзок, безумен, совершенно невыполним, и это нравилось ему еще больше. Молодой авантюрист жаждал приключений и опасности, а что ждало его на государственной службе? Перекладывание бумажек с места на место в течение долгих лет с единственной надеждой, опять же, на случай. Вдруг повезет и кто-нибудь могущественный заметит его и продвинет. А если нет, будет он до старости перекладывать свои бумажки, обедать в трактире на Сотенной за два силена в день, а потом выйдет на пенсию совершенно нищим и будет доживать безрадостный век в богадельне. И все-таки это было правильно.
Орландо тяжело вздохнул. Встреча с ведьмой пробудила в нем целый вихрь сомнений, которых он не замечал, находясь в эйфории от своей идеи. Интересная идея на поверку оказалась не только захватывающим приключением, а вполне реальным преступлением со смертельным исходом для некоторых его участников. Смутный страх и тоска завладели им, глядя на сверкающие пылинки, он почувствовал себя ничтожным. Обломки некогда модной и красивой мебели внушали ему жалость, неужели и люди так же вот переносятся в чулан, когда перестают быть нужны? Неужели блеск и силу королевской династии постигнет участь этих жалких обломков?
Он сунул руку в карман и достал монету в десять силенов. Медная, размером с ноготь большого пальца, она не тянула руку и не грела душу. "День бедняка" называли эту монету в народе, потому что, если очень здорово экономить, на нее можно протянуть день в Амаранте. Орландо знал это не понаслышке, во времена его лакейства ему точно так же приходилось считать каждый грош и бояться, что жалованье опять задержат. Щербатая монета скалилась ему с ладони, напоминая о бедных днях, когда душа его была чиста, а он сам был свободен. Теперь же, куда бы он ни пошел, он всюду ощущал на своем сердце незримые, но тяжелые цепи.
Орландо рассмотрел аверс - дерево с голыми ветками, довольно грубо отчеканенное на меди, символизировало вечную осень, вечную жизнь в умирании. "Отказаться" - загадал он на дерево, а на востроносую цифру 10 с реверса "Продолжить". Сжав кулак с такой силой, что побелели костяшки пальцев, и кровь застучала в подушечках ладоней, он тихонько подул в руку, закрыл глаза, и подбросил силен вверх.
Монетка трепыхнулась в пыльном воздухе, сверкнула хитрым глазком и рухнула на грязный пол, подскочила, встала на ребро и покатилась колесиком, норовя спрятаться под диван. Дребезжащим звоном покатилась по комнатушке судьба Орландо. Он открыл глаза и не увидел монеты, как будто она нарочно убежала, не желая решать за него, только тонкий след на пыльных досках указывал местонахождение беглянки.
Орландо встал на колени и заглянул под диван, облако пыли кинулось на него оттуда, жестоко раздирая ноздри и горло. Он чихнул раз, другой, потом закашлялся, да так, что слезы из глаз полились ручьями, и судьбоносный силен окончательно исчез из виду. Прокашлявшись и вытерев глаза рукавом, он снова заглянул вниз, стараясь не дышать, и наконец обнаружил искомое: монета лежала возле дальней ножки, рукой было не достать. Орландо осмотрелся кругом и подобрал подходящую ножку стула из груды обломков, аккуратно подцепил ей копеечку и потянул к себе, стараясь не перевернуть.
Показавшаяся на свет монетка посмотрела на него голым деревом, как бы говоря:
- Все правильно. Именно так и надо поступить.
Но, сидя на нагретом солнцем грязном полу, с монетой в руке, он вдруг понял, что еще раньше, в глубине души принял другое решение. И от воли судьбы тут ничего не зависело. Усилием воли он подавил свой страх и начал думать о том, как же он станет велик, когда все задуманное удастся.