Я всё же склонен полагать, что девяносто процентов деяний, описанных Джиакомо Казановой в своих мемуарах - сплошная выдумка.
Побег из тюрьмы - пожалуй, может быть и правда, а вот по поводу обольщённых дам - сомнительно.
Кто таков этот Казанова? Прежде всего - литератор, человек близкий к театру, переводчик, энциклопедист, человек, сведущий в медицине, в правилах стихосложения и знающий несколько языков, среди которых латинский, французский.
Этот человек достоверно многих обманывал - он и сам часто в этом признается в своих "мемуарах".
Он написал много произведений - пьесы, переводы из Гомера, и другие античные переводы.
Кроме того, он работал в театре, да и родители у него актеры.
Под конец жизни он стал доносчиком - в благодарность венецианским властям, простившим его. Он к тому же был цензором, и доносил о тех произведениях, в которых были описаны фривольные сцены, предлагая их запретить.
Очень легко можно предположить, что он на пороге старости сильно не любил тех, кто писал в фривольном жанре, включая Аренино, Вольтера, Боккаччо. Чем же кончилась его карьера цензора? Это не снискало ему ни славы, ни положения, в конце концов за какие-то провинности Казанову вновь изгоняют из Венеции.
Могу представить, что он решил отомстить святой инквизиции, написав роман, какого она никогда не видела - роман, воспевающий адюльтер, гомосексуальные связи и даже инцест, роман, воспевающий нового бога - удовольствие!
И он всю жизнь мечтал о славе. Хотя бы посмертной. Вот он пишет роман, который никто не заметил. Он собрал на него всего полторы сотни подписчиков. Он живо интересуется жизнью Калиостро и других авантюристов.
Он способен неделю провести в библиотеке, никуда из неё не выходя, кроме спальни.
И вот этот человек пишет в своих мемуарах о том, как много женщин он покорил!
Заметьте: большинство из тех женщин, которых он описывает, вовсе не похожи на женщин. Они по складу ума напоминают его самого, Казанову. Они рассуждают об истории, философии, психологии и медицине. Они рассуждают об удовольствиях, они стремятся к удовольствиям и ничего не требуют взамен. Порой создается впечатление, что он жил в каком-то другом мире и знал не дочерей Евы, а каких-то весьма снисходительных женщин - ни одна из них не попыталась впоследствии испортить ему жизнь. Все они (или почти все) вспоминают о нем с благодарностью, а некоторые даже оказывают ему тайное покровительство. Находятся и такие, которые рожают от него, и даже впоследствии предлагают ему его же дочерей для плотских удовольствий и зачатья.
Никогда эти женщины не болеют мигренью, не отказывают по этой причине, ни видят в дурном свете то, что две недели назад им виделось в розовом свете.
Я не считаю себя знатоком женщин, но скажу по чести: таких женщин, скорее всего, не существует, но если бы даже и существовали, но не сплошь населяли бы они те города и веси, по которым колесил Казанова.
Да и посмотрите на имена! Русскую девушку, с которой он якшался, зовут не как-нибудь, а Заиля! Где он отыскал такую русскую девушку?
Этот господин весьма ловко наставил носа своим читателям, тем, что не приукрашал своих похождений. Когда он пишет, как исследовал свою мочу и был обеспокоен сифилисом, читатель наивно полагает: такого не придумаешь! Это - сермяжная правда. Да дело-то в том, что он интересовался медициной! Ему было это интересно! Он поэтому об этом и писал!
Кроме того, он применял свои знания - и это естественно для литератора.
Давайте ещё посмотрим вот на что - сколько раз он болел венерическими заболеваниями! Раз восемь! И каждый раз он излечивался - полностью! - ртутью и сном, воздержанием и диетой. В то время он мог наивно полагать, что это - вернейшее средство. Поэтому его литературный герой легко вылечивается. Но мы-то знаем, что такие болезни так легко не лечатся. Это должно было бы привести к весьма плачевному результату, а то и к импотенции.
Далее - он пишет несоединимые вещи. Во-первых, он часто страдал кровотечениями. Во-вторых, он за ночь порой совершал от трех до семи соитий. И, в-третьих, он представляет свое "орудье" размерами 8 дюймов.
Орудие таких размеров наполнить кровью может только сильное сердце, необходимы крепкие сосуды. Частая эрекция и большие размеры полового члена - практически несовместимые вещи.
С другой стороны, членом таких размеров не очень-то удобно лишать девственности. Для таких размеров требуется смазка, и, по всей видимости, не полное вхождение. Вероятнее всего, он либо не обладал таким дружком, либо не имел девственниц - иначе бы он не заврался настолько. Медицину он знал только по книгам и по личному частному опыту, а в книгах тех времен едва ли подробно рассматривались особенности дефлорации в связи с размерами и силой эрекции пениса.
Кроме того, не понятно, как можно совместить длительные литературные занятия с чередой любовных подвигов.
И, наконец, немаловажно, что господин Казанова довольно сильно интересовался историей Дона Жуана - вроде бы даже обсуждал либретто с Моцартом, и советовал, как его подправить. При этом он не заявил Моцарту, что весьма опытен в этом вопросе - напротив, кажется, что он осуждает Дона Жуана.
Но это произведение могло натолкнуть его мысль - как бы он поступил на месте Дона Жуана, а от этого недалеко и до "романа о себе".
Разумеется, я отнюдь не исключаю, что господин Казанова имел достаточно много любовных приключений - я лишь предполагаю, что они весьма и весьма приукрашены им и в количестве и в качестве. На десятки томов набрать - это, извините, воображение старика, которого бьют слуги, дразнят, унижают тем, что пачкают дерьмом его портрет. Он мысленно наставляет им всем рога в своих мемуарах за то, что они отравили любимую собачку и избили его тростью.
Он прав! Он опозорил их в своих письмах и мемуарах и обессмертил себя.
Он - велик! Но он велик интеллектом, который под старость не увял, я подарил миру Нечто. Не даром его благодетель сказал ему: "Вы превзошли Монтеня - а это весьма много!". Да уж. Монтеня - великого Монтеня, у которого Шекспир позаимствовал не менее 700 мыслей (это признают литературоведы - более 700 прямых заимствований!) - это да! Я вам скажу, я читал Монтеня совсем недавно. Это вещь, которую надо в жизни прочитать несколько раз в разных возрастах, и один раз я уже, полагаю, опоздал, а другой раз будет лет через N, но точно будет. И вот я согласен, что господин Казанова Монтеня если и не превзошел, то и не оказался ниже - как бы в другой ипостаси не менее велик. И он, вероятно, не менее велик, чем Вольтер, к славе которого он так ревновал.
И вы хотите уверить меня, господа, что этот величайший писатель и мыслитель - всего лишь волокита за юбками? Что ничего особенного не родилось в его мозгу, а попросту лишь у него жизнь сложилась весьма своеобразно, удачно и ловко, а его талант только в том и состоял, что одеваться, пудриться и душиться, говорить комплименты и совокупляться с дамами? Не верю! Он создал этот мир, в котором он жил лишь мысленно, как создал Бальзак свой мир, и как создал его Дюма. Но плюс ко всему он ещё и надул всех!